Роберт Ирвин Говард (22 января, 1906 — 11 июня, 1936) — американский писатель-новеллист жанра фэнтези, создатель Конана-киммерийца и вселенной Хайборейской эры. Иногда в русских переводах и в Рунете называется «Хоуардом» или «Ховардом». Друг Говарда Филлипса Лавкрафта, писателя ужасов, с которым вёл переписку.

Роберт Эрвин Говард родился 22 января 1906 года в семье сельского врача Айзека Говарда, практиковавшего в техасской деревне Пистер. Дед Роберта в 1849 году пытался добраться до Калифорнии, охваченный «золотой лихорадкой», но холера остановила его в Техасе. Мать Роберта тоже происходила из семьи американских пионеров и застала последний рейд команчей в Техасе.

Первые 9 лет жизни семья Роберта переезжала с места на место, пока не остановилась окончательно в деревне Кросс-Плейнс. Тут же Роберт написал свой первый приключенческий рассказ.

Работал в магазине готового платья на приёмке вещей в чистку, стенографом на нефтяных промыслах и почтовым служащим. Закончил бухгалтерские курсы. Выросший в Техасе, Говард имел привычку носить с собой оружие, поэтому получил прозвище «Боб с двумя пистолетами». Развлекался стрельбой по консервным банкам.

В августе 1927 года Роберт вернулся в Кросс-Плейнс и начал основную свою деятельность на оставшуюся жизнь — писательство. С 1933 года начались отношения Говарда с учительницей Новалин Прайс. Через много лет после смерти Говарда, в 1986 году Прайс выпустила мемуары о Говарде, которые легли в основу фильма «Весь огромный мир» (1996).

В короткой жизни писателя весьма значимой женщиной была его мать, которую писатель обожал и с которой вёл многочасовые разговоры. В 1935 году после операции мать впадает в состояние комы. Говард со своим отцом и друзьями стали дежурить в больнице. Он мало спал, пил много кофе и с каждым часом становился все более и более подавленным. Утром 11 июня, узнав от медсестры, что надежды больше нет, Говард вышел на улицу, сел в автомобиль, достал из бардачка пистолет и выстрелил себе в голову. Быстро выбежавший отец вместе с другим врачом попытался помочь, но сделать уже ничего было нельзя.