– Он велел вам обыскать мою комнату? – спросил Крейн. Она пожала плечами:

– О, я бы хотела, чтобы этого не было.

– Но он велел это сделать? – снова спросил Крейн, словно хотел, чтобы она оправдалась.

– Да.

– Ну, не беспокойтесь, вы не должны думать, что я сержусь. Нет. Некоторые люди не любят, когда лезут в их дела. Я же не принадлежу к их числу. Меня даже не интересует, что вы там нашли в этих ящиках.

Грейс вздрогнула:

– Пожалуйста, не говорите об этом…

– Теперь я понимаю, что вы там видели, и вам надо кое-что объяснить, иначе вы подумаете, что я убийца или что-то в этом роде.

– Конечно, я ничего такого не подумаю, – сказала Грейс, сжимая руки. – Я не хотела…

– Вы ведь ничего не знаете обо мне. – Крейн откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. – И, однако, я чувствую, что я вам неприятен.

– Я.., я очень благодарна вам… – прошептала Грейс.

– Только благодарны? Ничего больше?

– Вы были так добры ко мне, – проговорила Грейс, покраснев. – Конечно, вы мне нравитесь…

– Только потому, что я был добр к вам?

Он встал, подошел к ней и взял ее за руки. Она сидела, глядя на его большую белую руку, испытывая незнакомое волнение.

– Я хочу, чтобы вы полюбили меня, – сказал он. – Потому что я люблю вас. Я думаю, что вы храбрая и, кроме того, красивая. Мне нравится ваша походка, манера держать голову, ваши глаза. Это все необыкновенно. В тот момент, когда я увидел вас в клубе, испуганную.., одну… Вы очень заинтересовали меня.

Грейс сжала его руку. Она едва сознавала, что делает. Он – любит ее!

– О, я тоже.., люблю вас!

Теплая сильная рука пожала ее руку, потом он отошел к окну.

– Я рад, что вы сказали это. Теперь я могу говорить с вами как с самым родным человеком. Я знаю, что кинжал потряс ваше воображение. И вам не могло прийти в голову, что этим кинжалом.., моя сестра убила себя!

– О!.. – Грейс вздрогнула и вцепилась в ручки кресла. – Как ужасно! Как это ужасно для вас. Он продолжал:

– Это почти непереносимо. Видите ли, мы очень много значили друг для друга. Мы росли вместе, вместе жили здесь. Она – часть моей жизни. – Он резко отвернулся к окну, несколько минут стоял спиной к Грейс. Потом так же резко обернулся к ней. – Я никак не могу забыть об этом. Она любила меня и была моей единственной опорой. – Он замолчал и уставился на Грейс. – Вы напомнили мне ее. Как только я вас увидел…

Грейс никак не могла бы передать, что она чувствовала. Ей хотелось плакать, обнимать его, говорить, что она сочувствует ему и готова все сделать для него. Но язык не слушался, и она промолчала.

– Она вышла замуж за парня, который оказался первостатейной свиньей. Я не хочу вдаваться в детали, они слишком болезненны. Она бросила его после первой же ночи и вернулась жить сюда. Но травма ей уже была нанесена. Она не могла избавиться от мыслей об этом скотстве. Целый месяц я прятал ее здесь, не говоря никому, кроме доктора Сафки. Он очень помог мне, и мы оба надеялись, что все еще можно поправить… Но.., она убила себя! – Крейн перевел дыхание и стукнул кулаком по камину. – Это было ужасно. Вы можете порицать меня за то, что я замял это дело. Непереносима была сама мысль о болтовне, о сплетнях, о полиции, наконец, о газетах. Сафки дал заключение, что смерть наступила по естественным причинам, и правды никто не знает. Жаль, что вы видели кинжал. Он уже несколько месяцев лежит там. У меня не хватает сил убрать его. Даже прикоснуться к нему… – Он достал портсигар, закурил сигарету и спичку бросил в камин. – Ну вот, теперь вам известно все. Сафки и вы – единственные люди на земле, которым известен этот секрет. Вы сохраните его в тайне?

– О да! – воскликнула Грейс с глазами, полными слез. – Конечно! Я не могу выразить свое огорчение. Я никогда не прощу себе, что вошла без спроса в вашу комнату, но он.., заставил меня.

– Я не нравлюсь ему? – спросил Крейн, внимательно глядя на нее.

– Нет. Он говорит, что в вас что-то есть.., он вам не доверяет.

– И вы ему подчинились, не так ли?

– Я хотела доказать ему, что он не прав. Я знала, что у вас нет ничего такого…

– Я одинок, – резко сказал Крейн, – вы не знаете, как я одинок! Мне не с кем даже поговорить. Никто меня не поймет. Она всегда была со мной… Просто не знаю, что делать… – Он помолчал. – Я рад, что вы в ее комнате. Вы не представляете, как вы похожи на нее.

– Я рада, – неуверенно произнесла Грейс. «Боже, – подумала она, – он любит меня только потому, что я похожа на его сестру… Разве во мне самой нет ничего, за что можно полюбить?»

– Пойдемте, – сказал он, направляясь к двери. – Я должен вам кое-что сказать. Потом я хочу поговорить с Эллисом.

Когда она подошла к двери, он положил руку на ее плечо.

– Вы даже не спросили меня о результатах моих дел с отпечатками и прочем… Вы что, совсем не думаете о себе?

– Зачем? – Она пожала плечами. – Я всегда была ничто.

– Но вам же не нравится быть ничем, – улыбнулся Крейн. – Разве вы не думаете о таком вот убежище? – Он показал на все, что их окружало. – Имея деньги, можно иметь все.

Она удивленно посмотрела на него.

– О да, – согласилась она, – но ведь это только мечта.

– Ну, иногда мечты становятся реальностью, – мягко сказал Крейн. – А теперь пойдем к Эллису.

Глава 16

К шести часам вечера солнце, казалось, стало припекать еще сильнее, и даже в саду стало жарко. Три часа Эллис был один. Крейн и Грейс гуляли в саду, и он слышал их смех и шорох шагов… С трудом повернувшись к окну, он увидел, что Грейс шла, повернувшись к Крейну, чтобы читать слова с его губ. Прошло много времени, а он ничего не видел и не слышал, и это начало его беспокоить. Таблетки, полученные от Сафки, сняли жар, и Эллис почувствовал себя легче. Инстинкт самосохранения обострил все его чувства, и теперь он мог более реально оценить свое положение. Все было опасно, и все зависело от того, как будет действовать Крейн. Эллис был рад, что может лежать и спокойно обдумывать ситуацию.

Крейн с лихой дерзостью уладил дело с отпечатками пальцев. Из его слов Эллис понял, что он дружен с дочерью инспектора Джеймса. Очевидно, его влияние на дочь было столь велико, что он уговорил ее оставить на часах свои отпечатки пальцев, вместо отпечатков Грейс. Вероятно, она сделала это, не спрашивая разъяснений. И Крейн не сказал, чем вознаградил ее за риск. Слегка намекнул, что она, мол, у него «в долгу», и на нее можно положиться.

«Это действительно очень просто, так что вам нечего беспокоиться. Я знаю Джеймса. Когда он получит уведомление из управления полиции, что отпечатки не соответствуют и не идентифицируются ни с какими в их картотеке, он успокоится. Он из тех, кто верит в силу бумажек. Вы оба можете оставаться тут сколько хотите».

Так что непосредственная опасность миновала, но Эллис не был спокоен. Крейн больше не говорил о нем, как об Эдвине Кашмене. Вообще, он сторонился его и разговаривал с ним только в присутствии Грейс. Эллис понимал, что у Крейна было что-то на уме, и это занимало и беспокоило его. Ошибки нет: Крейн что-то задумал. Это доказывается шуткой с отпечатками. Он ловко обманул инспектора. Для чего?

Затем, Грейс. Перемена, происшедшая с ней за день, казалась чудом. Девушка внезапно похорошела, глаза ее ярко блестели.

Он ловил себя на желании снова и снова видеть ее, нетерпеливо поглядывал на часы, удивляясь, почему она не заходит, чтобы спросить, не нужно ли чего-нибудь. Несомненно, она хорошо относится к нему. Немногие девушки могут так ловко вправить ногу, как она. А как она тащила носилки!

Мысли Эллиса вернулись к тому моменту, когда он решил спасти ее от ареста после кражи денег из сумочки той женщины. Он чувствовал, что их судьбы переплелись. Он одинок и нуждается в товарище. Он понимал, что его первые мысли об «этой маленькой сучке» были несправедливыми, он судил о ней неверно. Ему стало горько, что он так ошибался. Влюбился ли он в нее? Он ведь мог всегда хладнокровно анализировать свои чувства – и знал ответ на этот вопрос. Это вполне возможно. Говорят, ненависть сродни любви. А он достаточно жестоко обращался с Грейс и даже ненавидел ее. Странное дело для человека бездушного – влюбиться в такую крошку, как Грейс. Однако это так, надо признать, и от этого он не мог отречься. Было бы прекрасно, если бы она пришла и была добра с ним. Трудно лежать в одиночестве. Сидела бы она тут у окна. Неважно, что она не настолько образованна, чтобы с ней было интересно, – он просто хочет слышать ее голос, смотреть на нее. Эллис замечтался.

Ясно, она любит Крейна. Любой сразу же поймет это. Крейн, с его мягкими манерами, здоровьем, как раз такой парень, какие нравятся девушкам вроде Грейс. Она молодая и легкомысленная, воспитана кинофильмами, со стандартным мышлением. Чего же еще можно ожидать? Пока Крейн не посягает на нее, но сколько это может продолжаться? Если только Крейн захочет, он быстро приберет ее к рукам.

Правда, Крейн может таскать к себе хористок из Лондона, из отелей Уэст-Энда. Эти недорого берут, и они понимают толк в любви, умеют заинтересовать мужчину, а не так, как эта дурочка, да еще к тому же и глухая…

Зато эта «дурочка» устраивала Эллиса. Довольно странно, что она оказалась его типом девушки. Он никогда раньше не размышлял об этом, но сейчас, на свободе, обдумал все и понял, что она – его тип.

Но Крейн не выходил у него из головы. Допустим, что он из тех свиней, которые любят побаловаться с наивными девушками. Допустим, что он и сейчас занят этим. От этой мысли Эллис вспотел. Он убьет Крейна. Он приподнялся с постели, но тут же с гримасой боли откинулся снова на подушку. Легко думать об убийстве, но как это сделать? Он ниже ростом и гораздо слабее Крейна, да еще прикован к постели. Надо все обдумать.

Тут он услышал стук открываемой двери. Они вернулись с прогулки. Крейн что-то сказал, и Грейс рассмеялась. Это было для Эллиса пыткой раскаленным железом. Он стал извиваться на кровати. Он ждал, слушал, готовый к их приходу, но они к нему не шли. Потом он услышал стук другой двери, и наступила мрачная тишина. Он лежал, глядя на часы, одинокий и несчастный. Он ждал.

«Так не обращаются даже с собаками», – подумал он.

Когда часы показывали половину восьмого, он услышал легкую поступь девушки, и дверь отворилась. Он собирался выразить свое неудовольствие за ее отношение к нему, но злобные слова замерли у него в горле: он едва узнал ее, когда она остановилась около двери. Ее лицо пылало, глаза блестели от возбуждения. На ней было изумительное платье, которое подчеркивало все ее формы; волосы были тщательно уложены, на шее сверкало бриллиантовое ожерелье.

Это была новая Грейс – пленительная. Эллис почувствовал ревность и тревогу. Он понял, что такую, как она сейчас, может полюбить и Крейн. Она больше не казалась тупой, как сутки назад.

– Я вам нравлюсь? – восторженно спросила она. – Он заставил меня так одеться. Посмотрите на эти бриллианты! Они настоящие! Честно! Красиво, правда? Он такой добрый!

Сперва Эллис ничего не мог сказать. Он изумленно разглядывал ее, чувствуя, что наполняется злобой…

– Я знала, что вы удивитесь, – продолжала она, восхищаясь его изумлением. – Я сама едва поверила, что это – я, когда увидела себя в зеркале!

Потом он кое-что различил сквозь туман своей злости; он инстинктом понял, что она в опасности. Крейн явно что-то задумал против нее. Он не стал бы наряжать ее и украшать просто так… Эллис пришел в отчаяние от своей беспомощности.

Он обо всем забыл: о своей боли, о том, что его могут повесить. Все, о чем он мог думать, – это только о том, что девушку нужно предупредить, открыть ей глаза на опасность, убедить, что Крейн вовсе не добрый, а ловкий и опасный, и доверять ему никак нельзя.

– Подойди сюда, – сказал Эллис, прикидываясь благодушным. – Я бы ни за что не поверил, что ты – та самая девушка.

Грейс тихо подошла к нему, слабо шелестя платьем. Она встала у постели, Он с горечью подумал, что все ее мысли не с ним. К нему она пришла только потому, что в бунгало никого нет и некому показаться.

– Так это он дал тебе бриллианты? – медленно спросил Эллис, с тревогой наблюдая за ней.

– Разве он не добрый? – Счастливая улыбка не сходила с ее лица. – Конечно, это не насовсем – на время… Это драгоценности его сестры, Джулии, которая умерла.

Эллиса охватил беспричинный страх. «Которая умерла»! Почему его так пугают эти слова? Будто он неожиданно заглянул в пропасть, и какая-то тень легла между ними, что-то черное и страшное. И он вздрогнул, беспомощно лежа на кровати.

– Будь осторожна, иначе ты тоже умрешь, – сказал он. – Против тебя задумано что-то плохое. Я знаю это, навидался таких типов. Ты сумасшедшая, что принимаешь от него вещи. – Потом внезапно, уже не думая о себе, он привстал и крикнул:

– Уходи! Ты беги отсюда, пока не поздно! Слышишь? Брось это все и уходи!

Она изумленно уставилась на него, удивленная его видом.

– Не думай обо мне! – воскликнул он, колотя кулаком по пуховому одеялу. – Беги! Спасай себя! Он дьявольски… – Эллис замолчал, увидев в дверях Крейна, который замер там и улыбался, но глаза его были мрачными.

– Что за странное слово «дьявольски», которым вы пользуетесь? – Крейн пристально смотрел на Эллиса. – Вы не должны запугивать девушку. – Он вошел в комнату и стал рядом с Грейс, которая с беспокойством уставилась на него. – Разве она не прелестна? – продолжал он, улыбаясь ей.

Эллис увидел, как осветилось ее лицо, когда Крейн улыбнулся ей. Беспокойное выражение сразу же исчезло с лица Грейс. Эллис не мог придумать ни слова в ответ. Он уставился в окно, сжав кулаки, и на лицо его легла жесткая маска несчастья.

– Как вы себя чувствуете? – весело говорил между тем Крейн. – Я могу что-нибудь сделать для вас?

– Убирайтесь! Оставьте меня одного.

– Странный парень, не так ли? – сказал Крейн, обращаясь к Грейс. – Мы дадим ему ужин. Может быть, еда смягчит его характер. – Его рука задержалась на обнаженной руке Грейс. – Скажем ему?

Он повернул ее к себе лицом.

Грейс резко высвободилась и убежала. Эллис не видел ее лица, но понял, что она смущена и растеряна. Он с ужасом убедился, что Крейн слишком фамильярен с ней.

Крейн хитро посмотрел на него.

– У нас сегодня знаменательный вечер. Я по этому поводу даже открою бутылку. – Уже уходя, он добавил:

– Вы можете поздравить меня. Грейс обещала стать моей женой.

Глава 17

Если бы не бело-голубая надпись над входом «Полиция Телхеймского отделения», это здание выглядело бы как заурядный старый коттедж. Самая большая комната была превращена в служебное помещение (вопреки желанию миссис Джеймс), а остальные комнаты отданы инспектору, его жене и дочери. Констебль Джордж Роджерс сидел в тяжелом виндзорском кресле перед столом инспектора. Дважды в сутки он полчаса патрулировал: разъезжал на велосипеде, невзирая на погоду. Теперь это для него уже не являлось интересной обязанностью, и первоначальный азарт погони за браконьерами или преступниками давно выветрился. Он уже перестал мечтать, как спасет молодую прекрасную леди от негодяя. С тех пор как он появился в Телхейме, он вот уже два года присматривался к Дафне Джеймс, надеясь подружиться с ней. Но и дружба у них далеко не пошла, а любви, как он теперь окончательно убедился, у них никогда не будет. Дафна не станет его: они не одного класса. Фактически в деревне никто не был ее класса, кроме разве что помещика. В Телхейме она была как орхидея в мусоре. Ей не нравилась деревенская жизнь, и она не раз говорила ему об этом. Она мечтала о сцене, о жизни в Голливуде. Роджерс знал, что она дружна с Крейном. Это было понятно. У Крейна был «бьюик», великолепно обставленный дом, прекрасная одежда, отличные манеры и куда больше денег, чем у кого бы то ни было в округе. Но это не мешало Роджерсу любить Дафну. И сейчас он прислушивался к ее голосу, доносившемуся из кухни, где девушка разговаривала с матерью.

Послышались тяжелые шаги, и это заставило Роджерса торопливо вскочить и сесть на свой собственный маленький стул в углу комнаты. Вошел инспектор Джеймс. Он нес небольшую папку, которую только что получил из управления полиции.

– Должен сказать, что эти ребята быстро работают, – хмуро сказал он. – Быстрее, чем во времена моей молодости. Правда, немного небрежно, но этого и следует ожидать. В наши дни все немного небрежно.

Роджерс слышал это и раньше, но не принимал близко к сердцу.

– Вы получили часы обратно, сэр?

– Да. – Джеймс подкрутил свои усы. – У них нет сведений по этим отпечаткам. В первый раз я сталкиваюсь с такой ловкостью. Запомните это, мой мальчик. – Он уставился на Роджерса. – Пусть это будет вам уроком. Не стоит связываться с этими сельскими дворянами, когда они уверяют вас, что молодая леди их родственница, и не больше. В следующий раз я буду хранить информацию только для себя, – Отлично, сэр, – ответил Роджерс, скрывая улыбку. Он знал, что Джеймс подозревает гостью Крейна и что он разочарован несработавшей ловушкой.

Джеймс похлопал по папке с бумагами.

– Здесь имеется одна вещь, которая беспокоит меня, – сказал он, доставая лист с фотографией. Он внимательно изучил фото, затем положил его на стол. – Странное совпадение, очень странное. – Он взялся за трубку. Поймав взгляд Роджерса, сказал:

– Я думаю, человек ваших лет не должен так много курить… Подождите моего возраста…

– О каком совпадении вы говорите?

– Вот об этом, – сказал Джеймс, постучав пальцем по листу бумаги. – Лондонская полиция ищет женщину, 22-х лет, глухую, умеющую читать по губам, выпущенную из тюрьмы десять дней назад. Сейчас ее ищут как соучастницу другой кражи и нападения на человека, имевших место несколько дней назад.

Роджерс хмыкнул.

– Глухая, умеющая читать по губам. Покажите фото, инспектор.

Джеймс протянул ему лист с фотографией. Помолчал.

– Я знаю, о чем вы думаете, мой мальчик, – сказал он, наконец. – Вы почти уверены, что эта Грейс Кларк и Джулия Брюер – одно и то же лицо. Допустим, что это так. Что же дальше?

– Трудно сказать, сэр, – ответил Роджерс. – Но я согласен с вами, что это странное совпадение.

– Вот именно. Что вы думаете о фото?

– Я бы сказал, что это та самая особа, если мне не докажут обратное. Вы уверены насчет часов?

– Единственное, в чем я уверен, так это в том, что молодой офицер полиции должен прибавлять «сэр», когда говорит со старшими офицерами. – Джеймс снова углубился в изучение фотокарточки.

– Да, сэр, – сказал Роджерс, не смущаясь. Он работал с Джеймсом уже два года, любил его, восхищался им и мечтал видеть его своим тестем.

– Да, я уверен в часах, – медленно проговорил Джеймс. – И больше того, я бы сказал, что это та самая девушка, если бы не знал, как полицейский должен быть осторожен.

– Вы вполне уверены, что отпечатки были, сэр? – настаивал Роджерс.

– Я уверен, что молодая леди брала часы в руки, – с сарказмом отозвался Джеймс. – А это означает, что она оставила отпечатки. Я уверен, что положил часы в коробку и отправил в управление полиции, и там нашли три отличных женских отпечатка, но они не совпадают с отпечатками той женщины. Если эта самая леди – та женщина, то почему отпечатки не сошлись?

– Это поражает меня, сэр, – хмуро сказал Роджерс. – Невероятно!

Пока он говорил, Джеймс взломал тяжелую красную печать на пакете с пометкой «секретно». Из управления иногда приходили такие пакеты: в них сообщалось о шпионах.

– Вот это да! – резко сказал Джеймс и, поймав удивленный взгляд Роджерса, произнес:

– Послушайте, мой мальчик, я прочту вам информацию, но вы должны хранить это в тайне. Об этом ни звука никому. Понятно?

– Понимаю, сэр. – Роджерс замер.

– Эту молодую женщину Грейс Кларк последний раз видели с человеком по имени Эллис Дэвид. Они прислали описание. Изучите его. Но не это секрет. Возможно, под именем Дэвида Эллиса скрывается Эдвин Кашмен, ренегат, скрывшийся в Германии, Что вы думаете об этом?

– Кашмен? – изумился Роджерс. – Этот негодяй был диктором радио?

– Верно, – мрачно кивнул Джеймс. – Для Телхейма будет сенсацией, если мы схватим его.

Роджерс лихорадочно соображал, что за поимку Кашмена его могут перевести в Скотланд-Ярд, и тогда уж он сможет жениться на Дафне.

– Могу я прочесть бумагу, сэр?

– Все в свое время, – сказал Джеймс, изучив содержимое пакета. – Гм… Непохоже, что он может быть в нашем районе. Последний раз его видели на Кинг-Кросс, и они считают, что он уехал на север.

– Но он был с Грейс Кларк, сэр?

– Так они сообщают. Шофер такси опознал их. Очевидно, они стукнули хозяйку Эллиса по голове и смылись.

Роджерс подошел к столу и стал читать бумагу через плечо инспектора.

– Странно, что она приехала сюда, а не поехала на север, не так ли, сэр?

– Кто сказал, что на этот раз она приехала сюда? – вспылил инспектор. – Я уже советовал быть осторожным. Нам уже доказали, что ее здесь нет…

Они оба с сомнением переглянулись.

– Если бы не эти проклятые отпечатки… – Джеймс подкрутил ус и снова уставился на фото:

– Похожа… Но фото уж слишком плохое. Если бы она не была глухой…

– Одну минутку, сэр! – вдруг сказал Роджерс. – Мистер Крейн говорил, что видел парня около нашего клуба, и у меня записаны его показания. Он достал свою записную книжку и полистал ее. – Вот, сэр. «Молодой, лет девятнадцати, высокий, черные волосы, в голубом костюме и черных ботинках, зеленой рубашке и черном галстуке. Немного хромал».

– Ничего не подходит, – сердито сказал Джеймс. – Кашмен невысокий, лет тридцати пяти, со светлыми волосами, с ножевым шрамом от правого глаза до подбородка. Костюм коричневый, белая рубашка и голубой галстук!!!

– Жаль, что мистер Крейн не заметил шрама, – неохотно расстался с новой версией Роджерс.

– Вам все же лучше посновать вокруг, мой мальчик, – сказал Джеймс. Он видел, что Роджерса одолевают идеи. – Только поосторожнее! Мистер Крейн очень влиятельный человек, и не надо наступать ему на мозоли. – Он убрал бумаги в ящик стола и запер его. – Предоставьте этого парня мне. Здесь нужен такт, а такт – это один из моих козырей.

– Отлично, сэр, – отозвался Роджерс, явно собираясь игнорировать это указание шефа. – Если ничего больше нет, то я пойду.

Инспектор Джеймс задумчиво потер подбородок:

– Интересно, что это за мисс Брюер? Или миссис? Он ведь что-то говорил о своей замужней сестре… Никто о ней никогда не слышал.

– Нет, сэр, но это не значит, что она не существует. Мы очень мало знаем о нем вообще, не так ли?

– Да… Пока, – мягко сказал Джеймс. – Мы должны держать глаза открытыми и глядеть в оба, но не обижать его.

Джеймс взял телефонный справочник и стал его просматривать.

– Здесь она есть, тот же адрес, что и в предъявленном мне удостоверении: Беркли-сквер, 47-с. Мейфейр… О, личный адрес! Мы будем предельно осторожны, Роджерс, но я думаю, мы сумеем провести небольшое расследование.

– Да, сэр.

– Я не думаю, что нам все надо узнавать через Скотланд-Ярд, иначе мы никогда не кончим. Я поеду завтра в Лондон и, пожалуй, зайду там в Соммерсет-Хаус. Вы когда-нибудь были там?

– Не могу сказать, что был, сэр. Там регистрируются смерти, браки и завещания.

– Да, и поэтому я хочу узнать там что-либо не только о миссис Брюер, но и о мистере Брюере. Итак, до завтра, мой мальчик.

– Хорошо, сэр, – отозвался Роджерс, имея что-то на уме. – Значит, мы с вами до завтрашнего вечера не увидимся?

– Да. Ведите себя спокойно, Роджерс, и не вздумайте совать нос в дела мистера Крейна. Не подходите близко к его дому, вы понимаете? Это приказ!

Роджерс кивнул и помрачнел.

– Хорошо, сэр.

Но когда он ехал на велосипеде по деревне, он все же решил, что поедет к бунгало Крейна, как только сменится с дежурства.

«Кто знает, – думал он, – может, я там смогу найти Кашмена. Вот это будет сюрпризом для старика с его Соммерсет-Хаусом…»

Глава 18

Полная луна ярко освещала окрестности Телхейма, и дорога отчетливо выделялась среди кустов. Констебль Роджерс не спеша крутил педали своего велосипеда.

Кейзи, местный житель, попался ему по дороге.

– Едете? – удивился он. – И без формы, а? Роджерс усмехнулся и прикрутил дымящийся фитиль фонаря.

– Меня вызвали, – сказал он, подмигивая.

– Хотел бы я поехать с вами, – сказал Кейзи. – Но у меня дела. Будь осторожен, Джорджи.

– Я буду осторожен, Кейзи, – сказал Роджерс и поехал дальше.

До бунгало Крейна было две мили, и Роджерс не торопился туда попасть. Он хорошо знал район и хотел, чтобы луна поднялась повыше и дала полный свет. Он не хотел действовать в темноте и не решился бы включить там фонарь. Если он попадет к бунгало через полчаса – это будет только к лучшему. Он проехал мимо дома инспектора Джеймса и с удовлетворением отметил, что в окне гостиной горит свет. Это значило, что инспектор сидит дома и слушает девятичасовые новости. Теперь он никуда не двинется. Роджерс хорошо знал его привычки. Роджерс еще уменьшил скорость и, проезжая мимо сада Джеймса, посмотрел в окно Дафны. Оно было освещено, но задернуто занавеской. Он несколько минут подождал, надеясь увидеть хоть ее тень за занавеской, но ему не повезло, и он, разочарованный, поехал дальше.

Хотя Роджерс был по натуре тверд и уравновешен, все же, выехав за деревню, он стал немного волноваться. От того, сумеет ли он обнаружить в доме Кашмена, зависело очень многое. С тех пор как он узнал, что Дафна без ведома отца встречается с Крейном и разъезжает в его большом «бьюике», Роджерс воспылал ненавистью к этому высокопоставленному похотливому типу… Роджерс молча переживал это, считая, что не его дело сообщать Джеймсу о поведении его дочери. Правда, раз или два он собирался это сделать, но в последний момент все же не решался, не зная, как тот воспримет эту весть.

В Крейне было что-то такое, что не нравилось Роджерсу. Он не знал точно – что… Что и говорить, с виду он казался хорошим парнем. Играл в крокет с деревенскими жителями и обращался с Роджерсом как равный. Но все же было в нем что то… Крейн очень свободно обращался с женщинами. К нему очень часто приезжали молодые особы на машинах с лондонскими номерами. Часто оставались у него допоздна, фактически на ночь. Во время патрулирования Роджерс не раз видел их машины. Раз или два он видел и девушек в его саду. И когда Дафна подружилась с Крейном, Роджерс забеспокоился.

Но станет ли Крейн скрывать такую крысу, как Кашмен? Непохоже. Крейн отлично зарекомендовал себя во время войны. Был одним из лучших британских пилотов и даже сбил 11 немецких самолетов, за что неоднократно был награжден. Дважды он был сбит сам. Но трудно быть уверенным. Эти богачи способны на самые различные трюки. Он мог скрывать Кашмена, не зная, кто он такой. Роджерс свернул на тропинку, которая вела к бунгало, и остановился возле тихого озера. Здесь он погасил свой фонарь и осторожно покатил велосипед перед собой.

Теперь луна поднялась над деревьями. В детстве Роджерс был бойскаутом и умел превосходно маскироваться и ползать. Ему было нетрудно незамеченным приблизиться к дому. Для огромного и сильного парня, каким был Роджерс, он двигался удивительно легко и бесшумно.

Он прислонил велосипед к забору в нескольких ярдах от ворот, открыл их и проскользнул в сад. Перед большой лужайкой он остановился и взглянул на освещенные окна. Шторы не были задернуты, и он мог видеть столовую Крейна.

Крейн и Грейс сидели за столом, который стоял в глубине комнаты. По краям стола стояли две лампы, и Роджерс отчетливо видел блеск серебра. Крейн был в вечернем костюме, Он наклонился вперед, облокотясь на стол и поддерживая подбородок двумя руками. Грейс сидела по другую сторону стола и слушала его. Роджерс с некоторой долей зависти наблюдал за ними. Комната была такая, какую он хотел бы предложить Дафне. Стекло, серебро, цветы… Графин с красным вином стоял возле Крейна, и Роджерс видел, как тот разливал вино по бокалам, как улыбалась Грейс, как он прикасался к ее руке…

Роджерс усмехнулся про себя. Приятная картина, но он выбрал неподходящее время. Жаль, что у него не было с собой бинокля. Он был слишком далеко, чтобы хорошо рассмотреть Грейс. Опустившись на землю, он пополз через лужайку, не отрывая взгляда от окна. Он двигался мягко и бесшумно и приблизился как раз в тот момент, когда Крейн встал. Грейс уже шла к двери. Крейн был один в комнате и выбирал сигару из золоченого ящичка. Роджерс пристально наблюдал за ним, совершенно ясно видя его. На лице Крейна было такое странное выражение, что Роджерсу стало не по себе. Это было насмешливо-циничное выражение, и было очень неприятно видеть его. Крейн сел за стол и протянул свои длинные, тонкие пальцы к бокалу. Несколько секунд Роджерс наблюдал за ним, потом начал удивляться, куда же исчезла Грейс. В доме было еще несколько освещенных окон. Роджерс, осторожно повернувшись, отполз в тень. На полпути он инстинктивно остановился и замер, прижавшись к траве: прямо в его сторону, прислонясь к стеклу, смотрел Крейн. К счастью, Роджерс уже дополз до тени двух больших деревьев, которые стояли на краю лужайки; сам он был в темной рубашке, и разглядеть его на фоне травы было нелегко. Он все же не двигался, следя за Крейном. Наконец он решил, что Крейн просто стряхивает пепел за окно. Действительно, тот вскоре вернулся к столу. Роджерс облегченно вздохнул.

Стараясь держаться в тени, Роджерс подкрался к ближайшему освещенному окну. Роса намочила его брюки, но он не обращал на это никакого внимания. Заглянув в комнату, он увидел Грейс, стоявшую возле окна. Он уже хотел шарахнуться в тень, когда увидел, что она на него не смотрит, а разговаривает с кем-то невидимым в глубине комнаты. Роджерс внимательно изучал ее. У него появились сомнения. Да, она похожа на девушку на фотографии, но он не мог бы поклясться, что это Грейс Кларк. Одежда и прическа совершенно изменили ее. Он пытался найти сходство с девушкой на фотографии, но не находил его.

«С кем она разговаривает?» – подумал Роджерс, и сердце его возбужденно забилось. В поле его зрения попала постель, и он выпрямился, чтобы разглядеть лежащего там человека. В тот же момент, как Роджерс увидел его, он сразу понял, что это – он. Шрам от глаза до подбородка, светлые волосы и бледное грубое лицо можно было опознать безошибочно. Во рту Роджерса пересохло от возбуждения. Вот он – предатель! Стоит арестовать его, и продвижение по службе обеспечено. Джеймс станет тогда великодушнее. Он забудет, что Роджерс действовал вопреки приказу. Для Телхейма это будет здорово! Каждый репортер графства будет бегать за Роджерсом. Фото его опубликуют все газеты. Армейская служба, Скотланд-Ярд – все будут хвалить его. Может быть, его даже переведут в тот отдел, где ходят только в штатском… Затем Дафна. Она по-другому станет смотреть на него. Он станет национальным героем! Человек, который арестовал предателя!

О да, он герой. Он снова опустился на колени, но продолжал держать голову поднятой, чтобы видеть комнату. Следующий шаг надо обдумать. Стоит ли ему идти за помощью или самому произвести арест? Он был достаточно силен, чтобы действовать в одиночку, да и лучше самому справиться. Если он позвонит Джеймсу, его акции упадут. Лучше явиться прямо сейчас и арестовать. Крейн не станет шуметь и мешать ему. И вряд ли он знает, кто этот человек. Возможно, даже лучше все объяснить Крейну, и тот ему поможет. А когда он арестует Кашмена, то попросит Крейна позвонить инспектору. Роджерс возбужденно усмехнулся, представив себе лицо Джеймса.

Внезапно Роджерс услышал за спиной легкий шелест и испугался, как не пугался никогда в жизни. Он почувствовал, как что-то коснулось его спины, и тогда только понял, что сейчас произойдет нечто ужасное. Крик ужаса рвался из его горла, но, прежде чем он крикнул, тяжелый удар в спину и жаркая боль охватили его. Он упал лицом вниз, загребая руками цветы и землю. Он понимал, что убит. Кровь заполняла его рот. Потом ярко освещенное окно с неожиданной скоростью обрушилось на него…

Глава 19

Инспектор Джеймс, сунув руки в карманы, с мрачным выражением лица стоял в дальнем конце платформы на станции «Телхейм». Он сторонился людей, боясь, чтобы кто-нибудь не заговорил с ним. Он хотел спокойно подумать. По дороге на станцию он прошел мимо дома Роджерса и был удивлен, что тот спит. Он швырнул камешек в занавешенное окно. Он знал, что Роджерс не из тех людей, которые действуют своевольно. Впрочем, маленькое упрямство в нем было. Хотя Джеймс только намекнул Роджерсу, в душе он был убежден, что эта Джулия Брюер и есть Грейс Кларк. Он был слишком практичен, чтобы верить в такого рода совпадения, когда обе девушки одного возраста могут быть глухими и еще с одними и теми же приметами. Но в то же время он знал, что у него мало шансов доказать кому бы то ни было, что это не случайность. Большую часть ночи он размышлял о таинственных отпечатках, и его подвижный и ловкий ум начал подозревать, как могла произойти такая метаморфоза с ними. В деревне не могло пройти незамеченным ничто, что бы не стало известно Джеймсу. Хотя Роджерс думал, что Джеймс не замечает дружбы Дафны с Крейном, Джеймс многое знал об этом. Сперва ему было приятно, что его дочь разъезжает в одном автомобиле с богачом. Джеймс считал, что его дочь одна из самых лучших в деревне, хотя и не одобрял современных взглядов. Однако он полагал, что у нее самой есть голова на плечах. Но время шло, и Джеймс стал сомневаться, хорошо ли все это, и наконец решил, что эта связь может стать опасной.

Но Дафна жила своей жизнью, была упряма и своенравна и не допускала контроля со стороны родителей. Джеймс, весьма покладистый дома, сомневался, стоит ли разговаривать с Дафной о Крейне. Позже Крейн охладел к ней, и они больше не виделись. Но так ли это? Он уставился в окно вагона и нахмурился. Допустим, что Крейн явился к ней и попросил подменить отпечатки пальцев на часах… Сперва Джеймс отбросил эту мысль, но невольно снова и снова возвращался к ней. Если это так, то тайны отпечатков нет. Дафна могла взяться за часы. Джеймс убрал их в ящик, но утром уходил по делам… Да, она легко могла проделать все это. Джеймс тревожно завозился. Надо же случиться такому! Ну если она это сделала, он припугнет ее на всю жизнь. У него есть фотография отпечатков и маленькая туалетная коробочка, которая стояла у Дафны на столе. Он покажет все это в Скотланд-Ярде. Если фотографии совпадут, все станет на свои места. А потом он поедет в Хейс-Мьюс и разузнает все об этой Джулии Брюер. Возможно, она уже побывала у Крейна и оставила там свой документ, а он его отдал Грейс. К вечеру он получит все необходимое, чтобы произвести арест. Но что насчет этого Эллиса? Он – Кашмен. Оставил ли он эту Кларк или сам тоже здесь? Почему носилки и аптечка исчезли из клуба? Это ведь тоже не случайность. Может, Кашмен был ранен, и девушка утащила его в ложном направлении… И встретила Хрейна, который по тем или иным причинам решил ей помочь. Джеймс потер подбородок.

«Не надо увлекаться, – подумал он. – Но все же это – стоящая версия».

Когда он прибыл в Паддингтон, то немедленно отправился в Скотланд-Ярд, где сразу же прошел в отдел дактилоскопии. Здесь он нашел своего друга Теда Эдвардса. Они вместе служили еще во время первой мировой войны. Тед, рослый, толстый, добродушный, широко улыбнулся, увидев Джеймса.

– Не ожидал увидеть тебя здесь в такую рань. Что привело тебя к нам? – спросил он.

– Дела… – мрачно ответил Джеймс, у которого не было причин радоваться. – Личное дело. Я хочу, чтобы ты сравнил эти отпечатки и сказал, совпадают ли они. Ты должен сделать это побыстрее, Тед, у меня мало времени.

Эдварде изумленно посмотрел на него.

– Не делай глупого лица, – сказал Джеймс и положил на стол фотографию отпечатков и коробочку со стола дочери. – Работай побыстрее и помолчи.

Эдварде усмехнулся и потянулся за фотографией.

– Ты что, не выспался?

Джеймс закурил свою трубку и заходил по комнате. Заключение было очень важным не только в связи с домашними трудностями. Оно могло привести к аресту Кашмена.

После некоторого сравнения Эдварде поднял голову.

– Те же самые отпечатки, – сказал он.

– Ты уверен? – задохнулся Джеймс.

– А ты знаешь случаи, когда бы я ошибался?

– Нет. Спасибо, Эд. – Джеймс говорил уже спокойно. Взяв коробочку и фото, он пошел к двери.

– В чем дело? – спросил Эдварде. Лицо его стало серьезным.

– Я потом объясню, спасибо за помощь.

Коридор казался слишком длинным, когда Джеймс шел по нему. Значит, она сделала эту вещь, его Дафна! Так он и думал. Подменить отпечатки пальцев. Дура!!!

Ну ладно, никто об этом деле не должен знать. Он снова возьмет отпечатки пальцев Грейс. Она должна быть Грейс Кларк, иначе не понадобилось бы их подменять отпечатки пальцев. Он их снова возьмет, но действовать будет осторожнее. Похоже, что Крейн по уши увяз в этом деле. И он может быть поэтому опасен. Джеймс радовался, что отдал приказ Роджерсу не подходить к бунгало. Не надо пугать их раньше времени. Он сам приготовит западню и схватит их: Крейна, Кларк и главное – Кашмена.

«Биг Бен» пробил одиннадцать часов, когда Джеймс вышел из Скотланд-Ярда. Он кивнул дежурному констеблю и подозвал такси:

– Хейс-Мьюс. Беркли-сквер, 47-с.

Глава 20

Хейс-Мьюс лежит параллельно Чарльз-стрит. По обе ее стороны располагаются гаражи. Булыжная мостовая и изогнутые трубы придавали улице забавный вид. Трое или четверо шоферов чистили свои машины. Инспектор ловил на себе их любопытные взгляды. Он спешил закончить здесь свои дела и вернуться в Телхейм. Ему не терпелось поскорее поговорить с дочерью и сказать все, что он о ней думает.

Дом 47-с имел такой же гараж, как и все остальные дома. Однако он имел и некоторые отличия. Парадная дверь была окрашена в красный цвет, и на ней сияла никелированная ручка. Рамы окон тоже были окрашены в красное, а два цветочных ящика – разноцветными красками, что придавало дому веселый вид. Дом выглядел весьма респектабельно, и Джеймс оценил это.

Зная власть денег, он с удовольствием осознал, что действует как официальное лицо. Нажал на кнопку звонка и терпеливо ждал, чувствуя на себе пытливые взгляды шоферов. Через минуту он снова нажал, но ответа не получил. Отступил назад, пытаясь заглянуть в окна, но занавески были плотно задернуты.

– Эй, приятель! – крикнул один из шоферов. – Вы слишком рано выбрались сюда для этих штучек. – Это говорил невысокий мужчина с крысиными глазками, твердой, жесткой линией рта и странно деформированными ушами. Они были приплюснуты к голове и не имели мочек.

Джеймс холодно посмотрел на него.

– Ты что говоришь, парень? – грубо спросил он. Шофер обнажил зубы в усмешке.

– Не спросил разрешения говорить, – сказал он, подбоченясь. – Я говорю, что сейчас рано для таких дел, и человеку вашего возраста давно пора бы это знать.

– О чем это ты говоришь? – спокойно спросил Джеймс, хотя усы его стали гневно топорщиться.

– Да перестань ты, – отмахнулся парень. – Мы все понимаем, что ты в курсе дела.

– Что?! – рявкнул Джеймс, уже окончательно разозленный. – Я не знаю, о чем ты говоришь, но если ты не объяснишь мне поподробнее, тебе расхочется ухмыляться.

– Послушай-ка, – с угрозой начал парень, – хоть ты и достаточно стар, но для удобрения сгодишься, так что меняй тон.

Джеймс холодно улыбнулся и показал свое удостоверение.

– Ну-ка, взгляни на это, – сказал он спокойно. – А теперь ты, может быть, поучишься себя вести?

Вид полицейского удостоверения мгновенно изменил выражение лица шофера.

– Чтоб мне провалиться! – воскликнул он. – Почему вы сразу не сказали, кто вы? Я думал, что вы подгулявший фраер,..

– Меня не интересует, что вы подумали обо мне, – перебил его Джеймс. – Может быть, вы теперь скажете, кто вы? Как вас зовут?

– Сэм Уайт, – испуганно ответил он. – Мне не нужны неприятности, мистер, я только хотел немного пошутить.

– Не всем может нравиться ваша манера шутить, – раздраженно сказал Джеймс. – Лучше объясните, что вы имели в виду? Слишком рано… Для чего?

Уайт переминался с ноги на ногу, другие шоферы с усмешкой посматривали на него.

– Видите ли, увидев, как вы звоните, я подумал, что вы один из клиентов…

– Вот как? – Джеймс начал понимать. – Значит, она из таких?

– Да, сэр. – Уайт почувствовал облегчение. – Очень разборчивая, высшего класса, но из таких. Джеймс повернулся к дому.

– Я должен был догадаться, – проворчал он. – Она дает объявления?

– Да. Ее зовут Алая Леди. И немало есть желающих спустить с ней лишние денежки.

– Да она еще спит, наверное?

– Нет, ее больше нет. Она исчезла больше месяца тому назад.

Джеймс нахмурился. Может быть, она и есть девушка, живущая у Крейна? Нет! Он не увидел в ней ничего от куртизанки. Скорее, невинный ребенок…

– Жаль, я хотел поговорить с ней. А вы не знаете, что она может делать сейчас и где ее найти?

– Понятия не имею, начальник. Но тут есть одна женщина, которая приходит регулярно убирать дом. Может быть, она знает?

– А когда она приходит?

– С минуты на минуту должна прийти. Она обычно приходит после десяти…

Джеймс достал фотокарточку Грейс:

– Вы не знаете, это не она?

Уайт взглянул на фото и расхохотался.

– Эта не больше Джулия, чем я Робертино Лоретти. Джеймс усмехнулся и спрятал фото. Так, все решилось. Эта девушка, значит, не Джулия Брюер, несмотря на то, что у нее ее удостоверение. Так, похоже, что Крейн здорово увяз в этих делах. Стоит ли ждать других сведений или поехать в Телхейм? После колебаний он решил расследовать дело глубже. Как могла Кларк получить удостоверение Брюер? Знает ли Крейн, где сама Брюер?

– Вот она, – сказал Уайт, поглядывая на женщину, которая направлялась в их сторону.

– Хорошо, можете идти и помалкивайте.

– Олл райт, начальник, – покорно ответил тот и вернулся к своему «даймлеру».

Джеймс наблюдал за женщиной. Та с подозрением уставилась на него. Джеймс кивнул.

– Доброе утро. Я ищу миссис Брюер.

– Ее нет, – коротко бросила женщина. – Она уехала.

– Тогда я буду рад поговорить с вами. Она коротко взглянула на него:

– Полиция! – Лицо ее окаменело.

– Да. Войдем внутрь и поговорим, без этих подслушивающих горилл.

– Нет, не пойдем, – огрызнулась она, – вы и здесь можете сказать все, что хотите. Другого у меня дела нет, как болтать с копами.

– Это дело может оказаться серьезным, – сухо ответил Джеймс, – и я не хочу разговаривать о нем на улице. Женщина заколебалась.

– Ну, тогда пошли. – Она отперла дверь. – Но долго вы не должны меня отвлекать. У меня много работы.

Легко было понять, что эта женщина слишком обеспокоена. Джеймс понимал, что его визит нежелателен. Женщина провела его в роскошно обставленную гостиную и демонстративно остановилась у камина. Оглядываясь, Джеймс был поражен роскошью и изнеженностью интерьера. Все это стоило не меньше тысячи фунтов.

– Бог мой! – воскликнул он. – Она знала, как подать себя.

Женщина нетерпеливо шевельнулась.

– Что вам нужно? Говорите и скорее убирайтесь вон.

– Начнем с вашего имени. – Джеймс снял шляпу и уселся. Затем достал записную книжку.

– Миссис Фаулер, если вас это так интересует.

– Как давно исчезла мисс Брюер? Женщина выпучила глаза:

– Я и не говорю вам, что она исчезла. Она просто уехала.

– Давайте будем откровенны друг с другом: вы так же хорошо, как и я, знаете, что она исчезла. Мы нашли ее документ. Ее удостоверение.

Миссис Фаулер резко перевела дух.

– Ее удостоверение? – повторила она со страхом. – Где? Как вы нашли его?

– Нашли, – повторил Джеймс неопределенно. – Так что вы вполне можете понять, что дело здесь непростое. Миссис Фаулер порывисто села.

– Что могло с ней случиться? На что вы намекаете?

– Ни на что. Просто она исчезла, а ее удостоверение найдено. А это означает, что с ней могло случиться все, что угодно.

После долгой паузы миссис Фаулер заговорила:

– Что бы вы хотели узнать?

– Как давно она исчезла? Вы можете сказать достаточно точно, как давно она уехала отсюда?

Миссис Фаулер задумалась, потом посмотрела на календарь.

– Это было в субботу, 9 июля.

– А сегодня 20 августа. Гм… Она не сказала, куда едет?

– В деревню. На неделю или на две.

– Одна?

– Нет, со своими друзьями. У нее ведь много друзей… И очень хороших.

– Ну, ну, я ведь не сегодня родился, знаем мы это все, – грубо сказал Джеймс. – Профессиональная проститутка имеет определенного сорта «друзей».

Миссис Фаулер накинулась на него:

– Она не уличная, если вы это имеете в виду. Она действительно принимает друзей, которые иногда делают ей подарки. Что в этом плохого? И позвольте вам заметить: она вращается в самых лучших кругах… Недавно один лорд…

– Хорошо, хорошо, – торопливо прервал ее Джеймс. Ему претила перспектива узнать секреты аристократов. – Значит, она собиралась провести одну-две недели в деревне?

Миссис Фаулер кивнула.

– Не говорила, куда едет?

– Она не обсуждает со мной свои планы.

– Но она сказала, что вернется недели через две. Она не допускала мысли, что может вернуться немного позже?

– Она собиралась вернуться не позже 27 июля, так как собиралась провести уик-энд с сэром Чарльзом…

– Не говорите, с кем она собиралась провести время, – торопливо прервал ее Джеймс. – Она писала или звонила?

– Я не слышала ни единого слова о ней. Я немного забеспокоилась, когда она не вернулась 27-го, а сэр Чарльз даже разозлился.

– Понимаю, – сказал Джеймс. – Она никогда так долго не отсутствовала?

– Никогда. Я давно знаю Джулию и не люблю менять работу. Но если бы она уехала надолго, я ушла бы от нее. Я не умею жить воздухом.

– Вы знаете, с кем она уехала? Я имею в виду, не видели ли вы ее компаньона?