КОРРЕСПОНДЕНТКА «ФРАНС-ПРЕСС». Скажите, не приносит ли вам это существо, этот урс, каких-либо неприятностей… про́блем?
МИША. Нет, ну какие же проблемы. Очень приятно, оно совершенно смирное, но, разумеется, сурово брови мы насупим… Стоит, так сказать, на запасном пути… Мы никому не угрожаем, но если кто-то посягнет на его суверенитет, то вы увидите, что будет. А так я вообще даже сходил в баньку, очень порадовался, потому что давно в последнее время был оторван от моего народа, а тут пошел и попарился, и меня это… отхлестали вениками… избили шайками… Я, понимаете, не привык выступать публично и несколько робею. Но вот у меня есть дочь, она занимается музыкой, она, если можно, вам споет.
Выходит дочь, исполняет немыслимое попурри из русских народных песен, опер и рока.
Медведь подвывает и порыкивает из-за двери.
Звонок в дверь.
(Журналистам.) Извините, секунду…
Входит Идеолог. Это весьма толстый человек в очках, сугубо штатского вида, но с необыкновенно воинственными манерами. С ним — Полковник и небольшой отряд офицеров.
ПОЛКОВНИК. Значит, проходите, располагайтесь…
ИДЕОЛОГ. Где у нас объект?
ПОЛКОВНИК. Он в ванне…
ИДЕОЛОГ. Почему в ванне?
ПОЛКОВНИК. Там зародилось…
ИДЕОЛОГ. Но это не наглядно, понимаете? Нужно же как-то демонстрировать.
Рев медведя за дверью.
Это ничего, но все-таки, знаете…
ПОЛКОВНИК. Все понимаем, Иннокентий Всеволодович. Все осознаем. Но поймите и вы: если выйдет, могут быть жертвы…
ИДЕОЛОГ (обрадованно). Жертвы могут быть! Не могут не быть! Где вы видели модернизацию без жертв? (К Мише.) Вы со мной согласны, хозяин?
МИША. Насчет жертв?
ИДЕОЛОГ. Ну конечно! У нас есть враги. Много. Собственно, у нас ничего нет, кроме врагов. Враги — наше главное достояние. А друзей всего двое — раньше армия и флот, сейчас нефть и газ. Жертвы будут. Без жертв ничего не делается. Необходим прорыв. Если кто-то хочет, чтобы все было тихо, — уезжайте, пока можно. Вы согласны, хозяин?
МИША. Понимаете… в целом, конечно, да. Я просто боюсь, что жертвы будут, а прорыва не будет. Мне опыт подсказывает.
ИДЕОЛОГ. Опыт? Опыт ваш вы можете забыть. Знаете куда можете засунуть свой опыт? Жертвы и есть прорыв, как вам еще объяснять? Вы считаете, что прорыв — это когда у каждого трехкомнатный теплый сортир? Прорыв — это мистическое вечное возвращение на великий имперский путь. У вас случилось грандиозное мистическое событие, вам в ванную ударила молния, а вы мямлите! Посредством тонких энергий самозародилось животное, это сопоставимо со Сталинградом, с победой на Куликовом поле, и там, где вы мылись, расцвел пламенный куст нового жертвенника, а вы квакаете. Это какого числа произошло?
МИША. Пятого июня.
ИДЕОЛОГ (торжествуя). Видите! Это день Посысая-воина, величайшего святого, который истребил в битвах тысячу врагов и десять тысяч своих, а сам остался целехонек, без единой царапины! Это же святой покровитель Генерального штаба, символ российского командования! Я хотел уточнить… (К Полковнику.) Как вы думаете насчет того, чтобы, может быть, устроить здесь казни?
ПОЛКОВНИК. Казни? Ммм… казни можно, но кого мы, собственно…
ИДЕОЛОГ. Врагов, полковник, разумеется, врагов! Я уже вижу, как это могло бы эффектно сделаться: приводим врага — и с публичным растерзанием, с прессой, а?
МИША (решительно). Никаких казней врагов у меня здесь не будет. Это у меня зародилось, и я никогда… Вам сначала придется скормить ему меня и всю мою семью, и после этого…
ИДЕОЛОГ (снисходительно). Ну, если вы настаиваете, можно семью. Женщины — это даже эффектней. (Доверительно.) Понимаете, необязательно же, чтобы врагов. Можно друзей, важно, чтобы жертва. Мы должны казнить, казнить, поставить это дело на поток, привести к масштабам гражданской войны, пока не начнется подходящая мировая. Потом можно будет реабилитировать, сделать приятное семьям, бросить кость Западу, но поймите, сегодня необходим рывок. Без этого он немыслим. Полковник, подготовьте списки, я попробую пробить кампанию и, может быть, трансляцию. А? Как вы думаете, дадут нам трансляцию?
ПОЛКОВНИК. Дадут, куда денутся. Я, знаете, сам уже думаю: ну пора, пора жахнуть хорошенько! Что миндальничаем? Потом, Грузия: что там эта Грузия? Насквозь танками за сутки пройти…
ИДЕОЛОГ (увлеченный своей идеей). Или даже знаете как? Возьмем это шоу «Сходитесь!», ну, которое дискуссия, — и сделаем полноценный римский циркус, с гладиаторами, ну! Чтобы проигравшего тут же — медведю, как вы думаете? Я так и вижу: Володя выходит в пеплуме, он похудел, ему пойдет… (Причмокивает.) Аве, Вова, моритури те салютант! Выходят дискутанты. Он, как всегда, беспристрастно бьет кого надо, цифирки со звоночками мы подкрутим, а потом — голосование в зале! Сотни рук большим пальцем вниз! Скорми его, скорми его! Тут медведь… (К Мише.) …А вы можете, если хотите, быть с медведем. Как бы от всех простых людей. И дальше в прямом эфире — ам!
Рев медведя за дверью.
Ам! Ам! Я даже думаю, что пусть на одной стороне всегда буду я, потому что где же они наберут столько людей с подлинно имперским сознанием, — а на другой всякий раз кто-то новый. И переименовать в «Медвежью охоту», потому что дуэль — это, в общем, не наше, не русское. А медвежья охота — это наше, русское! Я сегодня же позвоню на НТВ, они должны пойти навстречу. Это рейтинг — представляете, какой рейтинг?
МИША. А кандидатов на ту сторону вы где наберете? Думаете, пойдут?
ИДЕОЛОГ (пожимая плечами). Не пойдут — поведут, какая разница? Пусть спасибо скажут, так же красивей, чем из-за угла да по подъездам. Сами подумайте, хозяин, как лучше: непонятно где, непонятно как — или в прямом эфире с рейтингом? Непременно договорюсь сегодня же. Ладно, вы тут бдите, мне еще в Патриархию. Отец Тихон представляет «Правду Игнатия Лойолы», Я у него там исторический консультант…
В дверях сталкивается с делегацией Академии наук, предводительствуемой Секретарем.
СЕКРЕТАРЬ. Здравствуйте, здравствуйте, какая прелесть. Уважаемый Михаил Валерьевич! Позвольте от души поздравить вас с присвоением вам звания доктора биологических наук, члена-корреспондента нашей академии с вручением вам первой академической зарплаты, которая, согласно директиве Бинома, станет ежемесячной!
МИША (потрясен). Но я просто врач… бывший врач…
СЕКРЕТАРЬ (лукаво). Михаил Валерьевич, не скромничать, не скромничать! Вы не просто врач, вы источник медведя! Только в результате ваших передовых экспериментов в вашей домашней лаборатории произошло чудо, к которому тщетно стремились Парацельс, Трисмегист и Ленин!
МИША. Но я просто мылся… мы все мылись…
СЕКРЕТАРЬ. А это всегда так бывает, Михаил Валерьевич! Ньютон просто сидел под яблоней, Менделеев просто уснул над списком элементов, Эйнштейн просто играл на скрипочке, а вы просто принимали душ — а величайшее научное открытие делается как бы само собою! Очевидное, так сказать, и невероятное.
МИША. Но если я доктор, хотелось бы знать тему…
СЕКРЕТАРЬ. А как же! (Разворачивает диплом.) Звание доктора биологических наук, минуя кандидатскую степень, присуждено по теме: «Исследование механизмов самозарождения медведя среднерусского бурого в условиях мягкого патернализма и благоприятной сырьевой конъюнктуры с цветными иллюстрациями».
МИША. Но я… я ведь этого не писал.
СЕКРЕТАРЬ. Зачем писать, Михаил Валерьевич! Контора пишет! Серьезные люди делают науку, а результаты их прозрений обрабатывают ремесленники.
МИША. Но я же даже… я не могу даже дать объяснение…
СЕКРЕТАРЬ. И это нормально! Многие гении человечества были не в состоянии дать объяснение открытому ими феномену.
Академики вторят: «Многие, многие»; вообще слова Секретаря тут же подхватываются и повторяются на разные лады.
Многие знают фразу Галилея «А все-таки она вертится», но не все помнят, что после небольшой паузы ученый добавил: «А толку?». Маркс показал, откуда берутся деньги, но так и не смог объяснить, куда они деваются. Наконец, Ньютон открыл третий закон термодинамики, а в наши дни православная целительница, академик нашей Академии бабушка Евпраксея опровергла его с полпинка, за что и получила такой же диплом, но Ньютону от этого все равно ни жарко, ни холодно, а ей приятно, и нам денежка. Так что поздравляю вас, дорогой Михаил Валерьевич, и если захотите выступить с докладом, мы со своей стороны только приветствуем. (Протягивает Мише пухлый конверт с академической зарплатой.)
МИША. Спасибо, коллеги. Знаете, я страшно польщен. Я ведь всегда мечтал посвятить себя науке, да.
Академики восхищенно перешептываются.
Может быть, именно теперь я наконец смогу посвятить всего себя исследованиям… Меня давно увлекает генетика.
СЕКРЕТАРЬ (уважительно качая головой). Генетика!
МИША. Да. Понимаете, Вейсман и Морган объяснили законы наследственности. Но они встали в тупик перед вопросом, почему дети такие сволочи. Мне кажется, здесь непочатый край…
РЕКЛАМЩИК (врываясь). Господин Григорьев! Господин Григорьев, минуточку! Мы представляем пиво «Медведь»!
МИША. Поздравляю, очень своевременное пиво.
РЕКЛАМЩИК. Видите ли, мы придумали слоган — по-моему, очень сильный, но нуждаемся в вашей творческой помощи.
МИША. Но я еще никогда не пробовал…
РЕКЛАМЩИК. Мы принесли! (Вносит ящик пива.)
МИША. Вы не поняли. Я не пробовал придумывать слоганы.
РЕКЛАМЩИК. Да какая разница! Чтобы член-корреспондент не придумал слоган! У нас простые корреспонденты выдумывают, а тут…
МИША (постепенно проникаясь сознанием своего величия). Ладно, давайте. Чего у вас там?
РЕКЛАМЩИК. Вот, мы придумали: «Я выпил пиво „Медведь“!»
МИША. А дальше?
РЕКЛАМЩИК. А дальше мы не придумали.
МИША (внезапно озаренный). Да как начал реветь!
РЕКЛАМЩИК. Гениально! (Убегает.)
Рев медведя за сценой.
БИОГРАФ (журналистам). Благодарю, благодарю вас, господа, пресс-конференция окончена, все свободны.
Журналисты выходят, испуганно оглядываясь на дверь ванной. Одновременно заходят зрители ток-шоу, в основном дамы среднего возраста и крепкие отцы семейств в спортивных костюмах. Появляются телережиссеры, монтируют декорацию, входят двое ведущих — отутюженный Очкарик и рослый Целитель с крестьянскими манерами.
ОЧКАРИК (к залу). Дорогие друзья, в эфире воскресный выпуск нашего народного шоу «Нехай клевещут», и с вами мы, его ведущие, народный ценитель Баранов и народный целитель Баранов плюс!
Рев в зале, рев медведя за сценой.
ОЧКАРИК. Наша сегодняшняя программа, как всегда, посвящена проблемам здоровья. Уважаемый целитель, скажите, как дела на фронте народной медицины?
ЦЕЛИТЕЛЬ. Доброго здоровьичка, дорогие зрители, сограждане, сороссияне, доброго утречка, сегодня я расскажу вам об удивительном веществе. Пришло лето, многие поехали на дачу, а там очень высок, как вы знаете, бытовой травматизьм, и бывают даже такие ужасные случаи, что человек ел арбуз, вместе с ним съел осу, оса укусила внутри, отек легких, мозга, печени, и все, умер от осы! Обратно же бывает, что косил электрокосой, не туда поставил ногу, вжик, хоп, коса отрезает ногу, неудобно, неприятно, заражение крови, и все, умер от косы! Или тоже еще бывает, что рано утром вышел в сад сорвать огурку, помидорку, свою вкусную, сладкую, родную, сам высадил, вырастил, сам поливал говном, вышел в сад сорвать родное вкусное, пошел босиком по росе, простудился и все — умер от росы! Что делать нам, сограждане, в этом полном опасностей мире? Единственный продукт, который защитит вас надежно и беспрекословно, — медвежье мумие!
ОЧКАРИК. Скажите, пожалуйста, откуда же берется этот необыкновенный продукт?
ЦЕЛИТЕЛЬ. Источником этого продукта, граждане мои и гражданочки, является исключительно прекрасный родной наш государственный медведь, о самозарождении которого все мы с вами так хорошо знаем. Этот медведь, дорогие мои гражданочки, способен давать этого продукта в день до десятка литров, и все, кто обратится на нашу передачу, смогут получить по льготной цене требуемое количество, которого старайтесь приобретать как можно больше, потому что данный продукт очень хорошо бывает от всего. Допустим, порезали вы пальчик, или не с той ноги встали, или общее бывает истощение, особенно когда, сами знаете, Луна в Меркурии и магнитные бури с запада на восток, очень бывает полезно даже и внутрь. Как вы понимаете, это, конечно, не отменяет уринотерапии. Я даже скажу, в сочетании с уринотерапией бывает особенно хорошо.
ОЧКАРИК. Мы сегодня для гостей нашей студии устраиваем благотворительную раздачу медвежьего мумия! Подходите, господа, всем хватит! Раздачу осуществляет та самая девочка Нюта, которая на нашей прошлой передаче нашла свою мать в борделе под Каиром и выкупила ее оттуда сорок лет спустя!
Нюта широкими жестами выплескивает ведра, подаваемые ей из-за двери человеком в спецкостюме, — не только на гостей, но иногда и в зал, в первые ряды партера.
ЦЕЛИТЕЛЬ. Желаю вам здоровьичка доброго, хлеба вкусного и неба чистого с медвежьим мумием и программой «Баранов плюс Баранов, нехай клевещут, по пятницам!»
Постепенно публика уходит со сцены, унося ведра с мумием. Миша, один, в задумчивости стоит у окна.
Неожиданно к окну с той стороны подбирается диссидент. Ему года 23, он в черных очках и с огромным значком «Несогласный».
НЕСОГЛАСНЫЙ. Тихо. Они здесь?
МИША. Кто?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Сатрапы.
МИША. Да вы не шепчите. Тут только караул, они все равно не понимают.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Почему?
МИША. Гастарбайтеры.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Знаете, в наше время даже у гастарбайтеров есть уши. Так что тихо. Скажите, он очень вырос?
МИША. Говорят, да.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Что значит — говорят? Вы не видели?
МИША. Ну откуда же. Они меня не подпускают.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Вообще уже. Это же ваша квартира!
МИША. Вот именно!
НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну скажите: вы уже наметили?
МИША. Что?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Дату.
МИША. Чего?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Вы, главное, не робейте. То есть не бойтесь. Мы позаботимся о семье.
МИША. Да они заботятся… (Вдруг до него доходит.) Позвольте, а вы-то с какой стати?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну как же. Если не мы, то кто же? Не они же будут заботиться, если вы… ну… если вас…
МИША. Подождите. Минуту. Я не могу так сразу. Вы уверены, что он меня обязательно…
НЕСОГЛАСНЫЙ. Нет, ну а сами вы разве не… У нас говорили, что вы фактически уже готовы, что вы возмущены… мы уже лозунги пишем, памятник заказан… Мрамора нет, извините, дорого, так что гранит. Но нам кажется, что даже и лучше. Даже суровее. Красная пасть и в ней черный вы. Нормально? Я потом эскизы покажу, очень интересный мальчик делал, художник, его сейчас в армию хотят забрать, мы прячем у солдатских матерей, поэтому сам прийти не сможет, но я принесу, покажу. Замечательный эскиз. Вот так пасть, вот так голова.
МИША. Чья?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну, не совсем ваша, но как бы обобщенная голова. Там многие как бы черты, отчасти Шарлотта Корде… но понятно же по смыслу.
МИША. А… Нет, я возмущен, конечно. Я возмущен и все такое, служу России. Но насчет того, чтобы съесть, — это мы не договаривались. Я ничего не говорил, согласия не давал, почему вообще съесть… Его нормально кормят, между прочим…
НЕСОГЛАСНЫЙ. Господи, какая разница, как его кормят? Он от вас не откажется, они никогда не отказываются.
МИША. Да я и предлагать не буду. Что такое вообще?
НЕСОГЛАСНЫЙ. То есть вам нравится как сейчас, да?
МИША. Не нравится. Нет. Но если он меня сожрет, мне лучше не будет.
НЕСОГЛАСНЫЙ. А что, все упирается в ваше личное благо? Ваша жизнь уже мерило всех вещей? Вот оно, мещанство. Вы так и не поняли: дело прочно, когда под ним струится кровь.
МИША. Знаете, уже струилась. Уже ее столько струилось, что вот посюда в ней стояли. И как-то оно не стало прочно.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Потому что неправое дело. А если под правым струится, то прочно.
МИША. А вы уверены, что съесть меня — это правое дело?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну не левое же, верно? Не центристское? Миллионы же поймут… Они не смогут этого скрыть, вас уже по телевизору показали! Если он теперь вас съест, все задумаются, и некоторые одумаются.
МИША. И что?
НЕСОГЛАСНЫЙ. И выйдут на улицы.
МИША. А дальше?
НЕСОГЛАСНЫЙ. А дальше посмотрим. Главное — начать. Но если все будут, как вы, дрожать по углам и беречь шкуру, то это же все навсегда, пока не кончится нефть! А когда кончится нефть, начнется никель, а потом пресная вода — знаете, сколько у них пресной воды? Весь мир утопить хватит. Нам всем перекроют, а им на запад погонят, по водопроводу, и Запад смолчит. Нет, сейчас только личные подвиги, только. Другого выбора нет. Он съест одного вас, а задумаются сотни… ну, десятки… ну, как минимум, два человека насторожатся. Если он съест хотя бы десяток героев, нам обеспечены двадцать задумавшихся! Это огромная цифра.
МИША (саркастически). Значит, меня он сожрет, а двое задумаются?!
НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну… за себя, по крайней мере, я вам ручаюсь.
МИША. А вы сами не хотите… за правое дело? Сейчас как раз у него скоро полдник. Вы молодой, вкусный… ну?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Но не у меня же зародилось…
МИША. А какая разница?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Что значит — какая разница? По телевизору кого показали — меня или вас? Страна кого знает? Если он меня сожрет, вообще никто не задумается…
МИША. Почему же. За себя я вам ручаюсь.
НЕСОГЛАСНЫЙ (теряя терпение). Слушайте, мы шутки шутим или решаем судьбу Отечества? Если для вас совесть — пустой звук, тогда конечно, продолжайте в том же духе. Продавайте медвежье мумие, ешьте его, заваривайте из него чай…
МИША. Слушайте, а почему все так не меняется, а? Это уже пошел какой-то «Самоубийца». Помните? Вы еще ребенок были, наверное, а я в перестройку смотрел. Там мещанин был, Подсекальников. Он решил застрелиться от плохой жизни. И пошли к нему депутации — монархисты требуют, чтобы он стрелялся на почве отсутствия царя. Либералы вот вроде вас — чтобы на почве отсутствия свободы. Прямо толпами. И он тогда передумал стреляться, потому что не хотелось ему за всякую шваль… То есть я не вас лично имею в виду, а вообще.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Слушайте, вы марш хоть раз организовывали? Вы знаете, что это такое — вывести на улицу двадцать человек?!
МИША. Знаю. Я в армии был командир отделения.
НЕСОГЛАСНЫЙ. Тем более! Как я могу… кому-то скармливаться, когда на мне все! Адреса-пароли-явки! В милицию — это я пожалуйста, это я всегда, они меня знают уже и бить стараются не по голове. И потом, если меня — это же совершенно не символично! Если вас — нормально, потому что до вас дошла вертикаль. Вы жертвуете собой, логично? А мне с чего, у меня же не зародился. Я маршировать, протестовать — это уж всегда, но съедаться я не могу, я вообще здесь выхожу ни при чем! А если он съел квартирного хозяина то это жена рыдает и двое детей, и факт произвола, и «Голос Америки». Так что решайтесь. Мы тут подойдем и под окнами поагитируем.
МИША. Знаете что? Идите вы… под окна! Что такое — одни чуть на улицу не выселили, другие чуть медведю не скормили! Чем вы тогда от них отличаетесь, если все за меня решаете не спросясь?
НЕСОГЛАСНЫЙ. А… вот как вы запели! Правду, значит, говорят…
МИША. Что говорят?
НЕСОГЛАСНЫЙ. Что вы ихний с самого начала. Что вы с ними в заговоре.
МИША. В каком заговоре, опомнитесь что вы несете!
НЕСОГЛАСНЫЙ. Ну, теперь-то ясно! Давайте, сдавайте меня. Ну? Чего ждем? Говорите: это они его к вам привезли?
МИША. А, идите вы к черту… оправдываться тут еще перед вами…
НЕСОГЛАСНЫЙ. Да погодите! Я же не говорю, что вы однозначно с ними… Может, это просто медведь так действует. Понимаете, он же влияние оказывает. От него, наверное, что-то исходит. И вот вы были человек как человек, а стали один из них. И если проживете с ним бок о бок неделю, в вас вообще ничего человеческого не останется.
МИША. Это вы про носорогов начитались. А медведь — он тихий. Сидит себе там и делает мумие.
НЕСОГЛАСНЫЙ. А вы сами разве не чувствуете, что уже слегка косолапите?
МИША. Давайте, давайте отсюда. Как пришли, так и уйдете. Съедаться ему… у меня детей двое.
НЕСОГЛАСНЫЙ (стоя на подоконнике). Если бы каждый думал о том, что у него двое детей, мы бы до сих пор жили в пещерах рядом с дикими зверями.
МИША. А сейчас мы как живем?
Рев медведя.
Несогласный качает головой и вылезает в окно.
Почти одновременно вбегает Алик с компанией одноклассников, одетых в медвежьи маски или костюмы.
АЛИК. Папа! Папа, слышь! Я возглавляю школьное отделение движения «Мишутки»!
МИША (не расслышав). «Не шутки»?
АЛИК. Подожди, сейчас мы тебе покажем монтаж!
Дети выстраиваются по росту.
ПЕРВЫЙ.
Мишка, Мишенька, Мишутка!
Без тебя нам было жутко!
Но теперь, когда ты тут,
Наши шансы возрастут.
МИША. Минуточку. Какие шансы? Шансы на что?
АЛИК. Папа, если ты будешь перебивать, мы не покажем монтаж.
МИША. Молчу, молчу…
ВТОРОЙ.
У простой семьи московской
Зародился чудный зверь.
С точки зренья богословской,
Это здорово, поверь!
ТРЕТИЙ.
С точки зренья православной,
Этот зверь в России главный.
В каждой сказочке второй
Этот действует герой.
ЧЕТВЕРТЫЙ.
Пусть завидуют соседи,
Что у нас в тиши квартир
Зарождаются медведи
И прям борются за мир!
МИША. Погодите, погодите. Каким образом борются за мир?
АЛИК. Пап, не придирайся, Мы же торопились. И потом, конечно, он борется за мир. Кто же нападет на страну, где в ванной у каждого медведь?
МИША. Алик. Я хочу сказать тебе очень серьезно. Мальчик мой. Я понимаю, что тебе нравится быть главным мишуткой, Но я не уверен, что это для тебя хорошо.
АЛИК. Пап, что значит — уверен, не уверен? Ты знаешь, что комиссару после десятого в Высшую школу экономики можно без экзаменов?
МИША. А что такое комиссар?
АЛИК (стремительно тараторя). Комиссар — это старший над десяткой, в десятке две пятерки, старший над пятеркой — шестерка, пять комиссаров — звездочка, старший над звездочкой — комстар, пять комстаров — бригада, старший над бригадой — бригадур, пять бригадуров — кулак, кулак летом поедет на озеро с Биномом.
МИША (совершенно запутанный). А что Бином делает на озере?
АЛИК. Бином проводит смотр кулаков и проверяет работу по направлениям.
МИША. По каким направлениям, мальчик?
АЛИК. Старшие уже по демографии, младшие пока подметают.
МИША. Что они подметают, Алик? То, что останется после старшей демографии?
АЛИК. Пап, ну чего ты цепляешься? Я тебе потом брошюру принесу, там все написано. Мы вообще-то за мумием.
МИША. Зачем тебе мумие?
АЛИК. Мазать несогласных. Сейчас на улицу пойдем, будем спрашивать — вы согласный или несогласный? Несогласных будем мазать, чтобы согласились.
МИША. Алик… Ребята, подождите пока в парадном, ладно?
АЛИК. Папа, у меня от моей пятерки секретов нет.
МИША. Хорошо. Если ты сам хочешь, то хорошо. (Пауза.) Алик… Ты уверен, что хочешь поступить в Высшую школу экономики?
АЛИК. Точняк, пап. Это же наша школа.
МИША. В каком смысле наша?
АЛИК. Ну, в каком все наше. Если я теперь пойду в армию, то это будет наша армия. Если в магазин — то в наш магазин. Если бы не мишутки, я пошел бы в обычный. А так пойду в наш. Все то же самое, но вкус уже совершенно другой.
МИША. Ты же хотел стать пожарником.
АЛИК. Так это когда было!
МИША. Или полярником.
АЛИК. Это еще раньше.
МИША. Или акробатом…
АЛИК (утомленный). Пап, это все можно потом. После Высшей школы экономики. Ладно, где мумие? (Берет ведро.) Пап, я не скоро. Нас обещали после этого в кафе-мороженое.
МИША (грустно). Помыться не забудь. А то не пустят еще.
АЛИК (снисходительно, как младшему). Пап? Что значит — не пустят! Это же наше кафе-мороженое.
МИША. Там все в мумие?
АЛИК. Ну, кто в чем… Но ты же знаешь, какое щас время. (Уходит, унося ведро.)
МИША (один). Ты слышишь? (К двери ванной.) Слышишь, сволочь? Слышишь тварь, что ты с ним сделал? Откуда ты взялся на нашу голову, бурый черт, что ты мне вытащил из ребенка?! Правда, что ли, миазмы от тебя идут…
ЖЕНА (входя с сумками). Ну как, что наш маленький друг? Ты смотрел?
МИША (с отвращением). Что ты тащишь?
ЖЕНА. Это к ужину, если приедет Бином. Ты же понимаешь, надо что-то предъявить. Мы не можем просто так.
МИША. Что ты хочешь предъявить?
ЖЕНА. Знаешь, я подумала, что надо обыграть тему. Ну, мед, варенье — все это само собой. Салат «Медвежье здоровье», зеленый, с редисом. Оленина по-таежному — ну, ты понимаешь, с грибами. (Выкладывает продукты — частью на стол для разделки, частью в холодильник.) Я только суп еще не решила — свекольник или щавельный…
МИША. Сделай два в одном. Бином же.
ЖЕНА. А что, идея. Сделаю два, пусть выбирают. Должен же быть какой-то выбор, правильно?
МИША. Если хочешь соответствовать — выбирает пусть он, но решать должна ты.
ЖЕНА. Тогда свекольник. Или щавельный? Или свекольник? Ты как думаешь?
МИША (грустно). Видишь, ты совсем уже отвыкла решать сама.
ЖЕНА. Тогда свекольник.
МИША. Маш, я хочу, чтобы эту тварь убрали отсюда.
ЖЕНА. Какую?
МИША. Ты знаешь какую.
ЖЕНА. Зоолога? Но он очень милый, по-моему. Интеллигентный.
МИША (взрываясь). Черт тебя подери! Ты совсем уже ничего не понимаешь, да? Вообще уже отучились мозгами шевелить?! Я говорю про эту тварь, которая самозародилась!
ЖЕНА (настораживаясь). Что ты хочешь с ним сделать?
МИША. Я понятия не имею! Пусть его заберут. Какая разница. Пусть держат в клетке хоть на Красной площади, но я здесь у себя больше не намерен… я не могу, я не стану… категорически! Они уродуют Алика, они заставляют меня врать, они приносят деньги, которых я не заработал, ты варишь какую-то медвежью болезнь, весь дом пропах медвежьим дерьмом, целители учат жрать его, это не моя жизнь! Мы имеем право, мы ни в чем не виноваты, пусть они его заберут туда, где ему место, туда, откуда он вылез!
ЖЕНА. Григорьев. Успокойся. Выпей воды.
МИША. Я сейчас выпью, только не воды…
ЖЕНА (неожиданно миролюбиво). Чего хочешь, того и выпей. Только учти: если ты его выгонишь, я уйду с ним.
МИША. С зоологом?
ЖЕНА. С медведем.
МИША (в оцепенении). В каком смысле с медведем?
ЖЕНА. В том смысле, что здесь выбирать придется тебе. Ты же у нас любишь выбирать? Вот и выбирай: или мы оба остаемся, или вместе уходим.
МИША. Ты… ты полюбила его?
ЖЕНА (устало). Полюбила я тебя, двадцать лет назад, теперь уж ничего не поделаешь. И за эти двадцать лет, Григорьев, я не видела жизни, хотя ты не худший вариант. Ты нормальный, Григорьев, ты даже хороший, но ты никого и ничего не умеешь замечать, кроме себя. И когда у меня начинается наконец нормальная жизнь, ты хочешь одним движением все обрушить, потому что тебе, видите ли, не нравится мумие. А что у нас впервые есть деньги, и что меня впервые видят люди, и что Стариковы видят меня по телевизору и понимают, из кого вышел толк, а из кого нет…
МИША (в бешенстве). Я плевать хотел на Стариковых и на все, что подумают Стариковы!
ЖЕНА (так же устало). Я понимаю, что ты плевать хотел на всех, кроме себя. И на будущее сына тебе плевать. И на Ольгу ты плюешь. Про себя я не говорю, на меня ты плюешь двадцать лет. Запомни только одно: если ты выгонишь его, дальше тебе придется плеваться в одиночестве.
МИША. Маша! Ты понимаешь, что ты говоришь?
ЖЕНА. Очень хорошо. И надеюсь, что ты тоже понимаешь: я говорю совершенно серьезно. Мне сорок лет, я еще хочу жить. Другого шанса не будет. Если мне это даст медведь, я буду жить с медведем, чертом, дьяволом, инфузорией туфелькой. Но с тобой у меня не будет ничего, это я поняла с самого начала. Это можно терпеть, утешаться честностью, все, что хочешь. Но когда у меня появился шанс, я не дам тебе его отобрать, Григорьев. Ты понял? Не дам!
МИША. Наши шансы возрастут…
ЖЕНА. Что ты там бурбулишь?
МИША. Неважно. Маш, ты его поцеловать не хочешь?
ЖЕНА. Надо будет — поцелую.
МИША (мечтательно). Вдруг превратится?
ЖЕНА. Нет, не надо. Этого, пожалуйста, ни в коем случае. Кому он нужен в качестве принца? Даже мне не нужен. А в качестве медведя к нему приедет Бином, представляешь? Ой, я даже не знаю, как с ним разговаривать. Мне кажется, я буду нести такие глупости…
МИША. Не страшно. Они слышат только то, что хотят слышать.
ЖЕНА. А что они хотят?
Рев из ванной.
МИША. Вот это, наверное.
ЖЕНА. Ой, я даже не знаю, что надеть. Можно бурое, а можно трехцветное.
МИША. Да подожди ты. Может быть, еще не приедут.
ЖЕНА. Что значит — не приедут? А для чего весь бульвар липами засадили?
МИША. Когда?
ЖЕНА. С утра. Сидишь тут, как сыч, ничего не знаешь. Фонари новые поставили, старушек привезли толстых.
МИША. А наших куда?
ЖЕНА. Не знаю. Наверное, потом привезут. Я даже удивилась, какие толстые старушки…
МИША. Это у них, наверное, бронежилеты поддеты. Охрана, мало ли.
ЖЕНА. Нет, охрану я видела. Охрана в песочнице.
МИША. С ведерками?
ЖЕНА. Нет, с ведерками эти… Мишутки. Охрана с лопатками, в панамках. И еще трое с собаками, якобы выгуливают, только почему-то все во дворе. На асфальте.
Звонок в дверь.
МИША. Что ж они ключами никак не обзаведутся…
Открывает. В квартиру с пением входит целая процессия попов, размахивая кадилами.
ДЬЯКОН. Здравствуйте, хозяева, Господь с вами, мир дому сему.
МИША. Служу России, слава Богу за все.
ДЬЯКОН. По благословению начальства прибыли для процедуры. Где зверек-то?
МИША. Крестить хотите?
ДЬЯКОН. Вот невежда, прости Господи. Ты когда исповедовался-то, раб Божий?
МИША. Я агностик, батюшка.
ДЬЯКОН (беззлобно). Не батюшка, а отец Варсонофий, всему учить тебя, балда. Крещен?
МИША. Не сподобился.
ДЬЯКОН. Оно и видать, что нехристь. Зверька не крестят, сие грех, зверька освящают согласно чину, проводи к зверьку-то.
МИША (указывая на дверь). Се зверек. Аше приидеши, возможет и схавати.
ДЬЯКОН (заглядывая в глазок). И то сказать. Зверь рыкающий, ища кого поглотити. Како же тебя, раба Божия, благословило зверем сим в ванную?