– Все это я рассказал следователю, когда здесь была милиция после ее смерти. Так что не вижу причин, почему бы не рассказать и вам. Уверен, вами движет не праздное любопытство. Вы пытаетесь раскрыть тайну ее смерти? – Он смотрел очень серьезно. В какой-то момент я даже решила, что он хочет меня загипнотизировать, но он отвел взгляд, а потом принялся вертеть в руках карандаш, сосредоточив на нем свое внимание. – Вы очень похожи. Между вами должна быть связь. Очень сильная. Иногда таким образом связанные люди чувствуют, что произошла беда, даже если находятся на разных континентах. Они ощущают боль друг друга или сильную радость. У вас было так же?
– Не уверена. Наверное, потому, что на самом деле мы со Светланой очень разные. Она сделала пластическую операцию, чтобы быть похожей на меня.
Вадим Аркадьевич быстро взглянул на меня и, вновь вернувшись к возне с карандашом, спросил:
– Она хотела быть вами? Думать, как вы, видеть вашими глазами?
– Примерно так.
– Но вас это тяготило?
– Не удивительно, правда?
– А теперь вы испытываете чувство вины и пытаетесь… Следствие в тупике, а она живет в вас и заставляет действовать.
– Даже если бы мы со Светланой были едва знакомы, я все равно бы хотела видеть убийцу на скамье подсудимых.
– Разумеется. Но у вас все усугубляется сильной духовной связью. Что ж, могу вам только пожелать поскорее разгадать все тайны, потому что до тех пор она вас не оставит.
– Вы мне лучше помогите, – миролюбиво предложила я.
– Избавиться от ее «я»?
– Нет. Разгадать тайны.
– Вы думаете, я не помог бы следствию? Она была очень талантлива, – сказал он с печалью. – Мир потерял талантливого человека, а следовательно, обеднел.
– Значит, вы с ней так и не познакомились?
– Она пришла в центр, и я увидел ее случайно. Зашел в кабинет, где она беседовала с Паисией, и увидел. Потом дождался, когда она освободится, хотел сказать, как мне нравятся ее стихи, но не решился. Задал какой-то глупый вопрос и… все. Она ушла.
– В то время она уже была знакома с вашим братом?
– Вряд ли. Но я рассказал ему о ней.
– Рассказали?
– Ну да. Я думал о ней, мне хотелось с кем-то поговорить, и я рассказал… А потом увидел их вместе. Случайно.
– Вы сообщили об этом следователю? – спросила я, он вздохнул.
– Нет, – ответил Вадим Аркадьевич, помедлив.
– Почему?
– Потому что он не спрашивал. Он задавал вопросы, а я на них отвечал. Вот и все. Центр Светлана посещала задолго до своей смерти, и особых вопросов ко мне у милиции не возникло.
– А с братом вы на эту тему говорили?
– Нет.
– Вы их видели один раз?
– Да. В его доме. Я заехал… Впрочем, неважно. Она вышла на веранду, но я успел ее увидеть.
– Он не хотел, чтобы вы ее видели?
– Конечно, не хотел. Наверное, ему было очень неловко.
– Вы думаете, они были любовниками?
– Вряд ли…
Ответ, признаться, меня удивил.
– Но если…
– Духовное родство может быть в тысячи раз сильнее любой физической близости. Для некоторых людей секс мало что значит. Светлана была духовным человеком. Она писала прекрасные стихи.
– Что-нибудь помните наизусть?
– Да почти все. – Он достал из ящика стола книжку стихов и протянул мне. – Вот, они всегда со мной, можете почитать. Впрочем, вы наверняка…
«Жаль, что у парня не хватило духу с ней поговорить, – с тоской подумала я. – Наберись он тогда отваги, возможно, у этой истории был бы совсем другой конец. Хотя, если он не дурак, быстро бы понял, что собой представляет Светка. Правда, говорят, любовь слепа».
Слова его о духовной близости с погибшей поэтессой меня не впечатляли. Особенно в свете того, что большинство стихов в сборнике были моими. Следовательно, и часть восторгов Вадима Аркадьевича я смело могла отнести на свой счет. Но, несмотря на мою предполагаемую духовность, секс я считала необходимой составляющей в отношениях мужчины и женщины, поэтому и задала свой следующий вопрос:
– Допустим, она существо, далекое от грешных мыслей. А ваш брат?
– Видите ли… он перенес очень тяжелую болезнь. – Чувствовалось, что говорить Вадиму Аркадьевичу об этом неприятно. – И… в общем, между ними могли быть только платонические отношения.
– А что вообще за человек ваш брат?
– Идеалист. Он хотел помогать всем и каждому. То, что судьба обошлась с ним сурово, лишь укрепило его в этом желании. Он не роптал и принял все как должное. Я думаю, он смог бы сделать много доброго, но…
– Он выдавал себя за священника?
– Не повторяйте этих глупостей. Он пытался донести до людей веру, живую веру. Церковь погрязла в бюрократизме. В общем, у него возникли неприятности. В конце концов он оставил все свои идеи и попытался жить как обычный человек. Поэтому я и обрадовался, увидев Светлану в его доме. Должно же ему было когда-то повезти.
– Вы уверены, что между ними была нежная дружба? Может, что-нибудь еще?
– Что?
– К примеру, какие-то общие дела…
– Мне трудно представить, какие это могли быть дела, – пожал он плечами. – Светлана человек творческий, она искала выход из духовного тупика, так что ничего удивительного, что судьба свела ее с Виктором. Тот, кто ищет, обретет.
– Вы не говорили с ним о ней даже после ее смерти?
– Нет. Мы встречались, и я видел, что он страдает, но вопросов не задавал. Конечно, если бы он сам заговорил о ней…
– От кого вы узнали о гибели Светланы?
– Помилуйте, об этом говорил весь город. Писали во всех газетах, и даже на телевидении…
– Чем сейчас занимается ваш брат?
– Работает консультантом в фирме «Илион».
– Консультантом?
– Вам должно быть известно, что сейчас очень многие бизнесмены предпочитают иметь личного экстрасенса.
– Слышала об этом, правда, с трудом представляю…
Вадим Аркадьевич пожал плечами:
– Вряд ли Виктора может устраивать такое положение дел. Я ведь говорил, он идеалист и хотел служить всему человечеству, но… По крайней мере, он получает хорошие деньги.
– Почему он не пошел работать в ваш центр, к примеру?
– Он прирожденный лидер, а здесь… Бабушки с болезнями, женщины с неразделенной любовью… Понимаете, свою работу надо любить, особенно такую, как наша. Иначе очень быстро можно скатиться до шарлатанства.
– Бизнесмен, конечно, предпочтительнее бабушек, – кивнула я. – Особенно за хорошую зарплату.
– Я же вам сказал: он стал зарабатывать деньги, разочаровавшись во всем, во что верил. В конце концов, человеку надо на что-то жить.
– У Светланы я нашла энциклопедию черной магии. Кажется, эти вопросы ее очень интересовали.
Он взглянул с удивлением.
– Энциклопедия? – переспросил он и невольно усмехнулся.
– Черную магию вы считаете ерундой? – быстро спросила я.
– Я считаю, если человек обладает способностями, он должен использовать их во благо. И только во благо!
Сара Шепард
– Ваш брат к этому относится так же?
– Конечно.
– Вы верите, что, проведя определенный ритуал, человек может добиться желаемого? К примеру, если воткнуть иглу в сердце куклы, которую ты называешь именем своего врага, ты вызовешь его смерть. Вы верите в это?
Безупречная
– Я – нет. Но если узнаю, что такие случаи были, не стану отмахиваться и называть это ерундой. Мы только-только начали изучение тайных знаний, слишком долго считая суеверием все, что противоречило общепринятой логике, воспитанию. Отрицать все то, что выходит за рамки обыденного, гораздо проще, чем допустить, что в мире есть и такое, чего нельзя пощупать руками, постичь с помощью формальной логики.
– Светлану особенно интересовал культ Вуду. Об этом мне рассказала журналистка, ее коллега. Светлана встречалась с профессором Сергеевым. Вы, наверное, слышали о нем?
– Признаться, вы меня удивили. Впрочем, экзотические культы притягивают.
(Милые обманщицы-3)
– А если я вам скажу, что ее интерес возник не просто так и кто-то в нашем городе практикует…
В Роузвуде, Пенсильвания, четыре идеальные девушки не настолько уж и идеальны.
– Вуду? – усмехнулся Вадим Аркадьевич. – Чепуха. Если только кто-то просто развлекается, желая привнести в свою жизнь нечто таинственное, необычное… Надо родиться на Гаити, всосать все это с молоком матери… Невозможно целую культуру взять и перенести за тысячу километров по своему желанию. Надо верить. Без этого и заклинания не сработают, они будут бессмысленным набором слов. Надо, чтобы каждое слово находило отклик в душе. Вы сами не можете объяснить причину, но душа отзывается. В противном случае все обряды будут нелепой игрой.
– Однако в своих играх человек может зайти очень далеко, – вздохнула я, достала фотографию и положила ее перед Вадимом Аркадьевичем. Он посмотрел, потом нахмурился и стал разглядывать ее очень внимательно.
Ария не может отказаться от своего запретного бывшего парня. Ханна теряет свою лучшую подругу. Эмили сходит с ума из-за простого поцелуя. И Спенсер не может держать руки подальше от всего, что принадлежит ее сестре.
– Тут ведь не фотомонтаж? – наконец спросил он. Я покачала головой, а он вздохнул. – Невероятно. Где вы это взяли?
– Не могу ответить на ваш вопрос, так как обещала хранить тайну.
Какая я счастливая. Я знаю этих милых обманщиц даже лучше, чем они сами. Но очень сложно хранить в себе все их секреты. Пусть лучше они делают все, как я сказала… а иначе… ДЕРЖИ ДРУЗЕЙ БЛИЗКО…
– И какое отношение это может иметь к культу Вуду? По-моему, просто надругательство над здравым смыслом и вообще над всем, что свято для людей. – Он был искренне возмущен.
– А если какой-то ритуал?
– Чепуха. Мы долгое время жили на Кубе, у нас была няня негритянка, ее считали колдуньей. Собственно, она и привила нам интерес к тайным знаниям.
Был ли у вас когда-нибудь друг, повернутый на вас? Который просто превратился из кого-то, кого вы знали, в кого-то… другого? Я не говорю о вашем парне в младших классах, который вырос и стал неуклюжим, уродливым, или о вашей подруге из летнего лагеря, которой вам нечего сказать, когда она навещает вас во время рождественских каникул. Или даже о девочке в вашей компании, которая внезапно отдалилась и стала готом или одной из этих granola Outward Bound kids. Нет. Я говорю о вашей родственной душе. Девочке, о которой ты знаешь все. Которая знает все о тебе. В один прекрасный день она превращается в совершенно другого человека.
– Вам? – насторожилась я.
– Нам. Мне и Виктору. Он тогда жил с нами, так сложились обстоятельства. Так вот, она много нам рассказывала о древних верованиях. Можете не сомневаться, большинство из бытующих представлений о Вуду не выдерживают никакой критики. Просто страшилки, которыми пугают детей. Ничего подобного этому, – он ткнул пальцем в фотографию, – там просто быть не может. Если не верите мне, обратитесь к специалисту.
Что ж, это случается. И это случилось в Розвуде.
– А если человек искренне верит, если он убедил себя, что верит?
- Аккуратно, Ария. Твое лицо останется таким навсегда, - Спенсер Хастингс развернула апельсиновое мороженое Popsicle и засунула его в рот. Она имела ввиду перекошенное как у пьяного пирата лицо ее лучшей подруги Арии Монтгомери, которое она делала, когда пыталась сфокусировать свою камеру Sony Handycam.
– И проделывает вот такое? – Он вернул фотографию. – Уберите, ради бога. Так можно окончательно разочароваться в человечестве.
- Ты говоришь, как моя мама, Спенс, - засмеялась Эмили Филдс, поправляя свою футболку с рисунком цыпленка в плавательных очках и надписью \"ПЛАВАЮЩИЕ ЦЫПЛЯТА! ПРОСТО ДОБАВЬ ВОДЫ!\". Ее подруги запретили Эмили носить глупые плавательные футболки.
Я положила фотографию в сумочку. Оставался еще вопрос, который очень меня интересовал.
- Плавающие придурки! Просто добавь лузера! - смеялась Элисон ДиЛаурентис, когда Эмили проходила мимо.
– После нашей предыдущей встречи вы сразу отправились к брату, – сказала я с улыбкой.
- Твоя мама тоже так говорит? - спросила Ханна Мэрин, выбрасывая свою измазанную зеленым палочку от фруктового мороженого. Ханна всегда ела быстрее всех. - Твое лицо останется таким навсегда, - передразнила она.
В лице Вадима Аркадьевича наметилось смятение.
Элисон оглядела Ханну с ног до головы и хихикнула.
– Вы что, следили за мной? – Я развела руками, а он усмехнулся: – Надо же… Но почему?
- Твоя мама должна была предупредить тебя, что твоя задница останется такой навсегда.
– Надеялась, что у вас есть разгадка, – дипломатично ответила я.
Лицо Ханны вытянулось и она одернула свою бело-розовую полосатую футболку - она одолжила ее у Эли, и она постоянно подскакивала, открывая белую полоску живота. Элисон постучала Ханне по голени своим сланцем.
– Вы подумали, что я могу что-то утаить от следствия? Вы совсем меня не знаете… Я поехал к брату, потому что ждал от него помощи. Я хочу расширить центр. Помещение мы снимаем, арендная плата очень высока, а мне предложили купить офис на Николаевском проспекте. Впрочем, детали вас вряд ли интересуют. Я хотел поговорить с братом. Всей суммы у меня нет в наличии, а здание принадлежит человеку, у которого он работает. Я звонил Виктору несколько раз, просил о встрече, но он был занят. А когда он сам позвонил и предложил встретиться, я сразу же поехал.
-Шучу.
– Обо мне вы говорили?
– Да, – ответил Вадим Аркадьевич, чуть помедлив. – Я был поражен вашим сходством со Светланой и… рассказал брату.
Был майский вечер пятницы в конце седьмого класса, и лучшие подруги Элисон, Ханна, Спенсер, Ария и Эмили собрались в роскошной гостиной семьи Спенсер с коробкой мороженого Popsicle и большой бутылкой вишнево-ванильного диетического Dr Pepper, свалив свои телефоны на кофейном столике. Месяц назад Эли пришла в школу с ультра-новым телефоном LG, и все остальные в тот же день кинулись покупать такие же. Все, к тому же, купили розовые кожаные чехольчики, чтобы они были, как у Эли - все, кроме Арии, у которой был розовый мохеровый. Она его сама связала.
– Как он к вашим словам отнесся?
– Заинтересовался, конечно. Предположил, что вы родственницы. Вот и все. Возможно, ваше появление заинтересовало его даже больше, чем он хотел показать, но ведь он не рассказывал мне о знакомстве со Светланой. И слишком большой его интерес, как он мог подумать, показался бы мне странным.
Ария передвинула рычаг камеры вперед-назад, чтобы приблизить и отодвинуть изображение.
– У вас не было ощущения, что он испуган или насторожен?
- И в любом случае, мое лицо не останется таким навсегда. Я концентрируюсь на этом кадре. Это для потомства. Когда мы станем знаменитыми.
– Подождите, – нахмурился Вадим Аркадьевич. – Вы что, подозреваете моего брата? Это все его внешность… – продолжил со вздохом, точно не со мной разговаривал, а думал вслух. – У него лицо классического злодея из комиксов. На самом деле он исключительно порядочный человек.
- Ну, все мы знаем, что я хочу стать известной, - Элисон расправила плечи и повернула голову в сторону, показывая лебединую шею.
– Спасибо, – сказала я, поднимаясь. – Вы мне очень помогли.
– Вы серьезно говорите?
- Почему ты так хочешь быть знаменитой? - Спенсер бросила вызов, звучащий намного стервознее, чем она хотела.
– Конечно.
- У меня будет собственное шоу. Я буду как Пэрис Хилтон, только умнее и привлекательнее.
Я простилась и покинула кабинет. Ковалев тосковал в уголке, листал какой-то журнал. Я собиралась заплатить за консультацию, но вышедший следом за мной Вадим Аркадьевич сказал, что это совершенно излишне.
Спенсер фыркнула, но Эмили поджала губы в раздумье, а Ханна кивнула, искренне соглашаясь. Это была Эли. Она бы не осталась здесь в Розвуде, в Пенсильвании, надолго. Конечно Розвуд был гламурным по большинству стандартов - все его жители выглядели как модели для фотосъемки Город и Провинция, - но они все знали, что Эли была рождена для больших дел.
– Ну, что? – задал мне вопрос с трудом сдерживавший нетерпение Ковалев, как только мы вышли из центра.
Она вытащила их из забвения полтора года назад, чтобы они стали ее лучшими подругами. С Эли рядом с ними они стали девушками Розвуд Дэй, частной школы, которую они посещали. У них теперь была власть - решать, кто был клевым, а кто нет, устраивать лучшие вечеринки, занимать лучшие места в учебном зале, прийти в студенческий офис и выиграть подавляющее число голосов. Ну, последнее относилось только к Спенсер. Не считая нескольких неурядиц и неудач - и случайное ослепление Дженны Кавано, о котором они очень старались не думать - их жизни превратились из приемлемых в идеальные.
– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.
– Всыпать бы тебе как следует! – разозлился Ковалев.
- Как насчет того, чтобы снять свое ток-шоу? - предложила Ария. Она считала себя официальным продюсером своих подруг - одним их тех, кем она хотела стать, когда вырастет, был следующий Жан-Люк Говард, какой-то французский режиссер-абстракционист.
– За что? За любовь к Шекспиру?
- Эли, ты звезда, а Спенсер твой интервьюер.
– За вечные издевки.
- Я буду гримером, - вызвалась Ханна, копаясь в рюкзаке в поисках своей пластиковой косметички в горошек.
– Мы и знакомы-то всего ничего, а уже «вечные».
– О чем вы так долго говорили?
- Я сделаю прическу, - Эмили убрала свой рыжевато-блондинистый боб за уши и кинулась к Эли. - У тебя великолепные волосы, cherie, - сказала она Эли с псевдо-французским акцентом.
– О Светке, естественно. Он был в нее влюблен. Она писала хорошие стихи, а он поклонник поэзии. Кстати, Авдотьев – его брат, двоюродный. Оба в детстве жили на Кубе. Если память мне не изменяет, это совсем рядом с Гаити. Очень может быть, что кто-то там еще и поколдовывает, хотя вождь и учитель наверняка запретил своим чадам суеверие. Идейные вожди не жалуют опиум для народа.
Эли вытащила Popsicle изо рта.
Я коротко пересказала Ковалеву наш разговор с Вадимом Аркадьевичем, для удобства затащив участкового в кафе. Прежде всего следовало подкрепиться, да и разговор за столиком казался мне приятнее, чем в машине, уж очень я увлекалась и забывала смотреть на дорогу.
Алексей Дмитриевич кушал с аппетитом, смотрел серьезно и время от времени кивал.
- Разве \"cherie\" не означает \"герлфренд\"?
– Фирма «Илион»? – задал он вопрос. – Это собственность господина Ярового.
– Точно? – откладывая вилку в сторону, спросила я.
Остальные сразу засмеялись, но Эмили побледнела.
– Конечно. Меня туда звали в охрану.
– Так… – пробормотала я. – Смотри, что у нас есть. У господина Ярового нелады с вице-губернатором, теперь уже покойным. Еще у него имеется личный экстрасенс. Возможно, тот предпринимает кое-какие шаги, дабы сгладить дурное влияние вице-губернатора на бизнес господина Ярового.
- Нет, это значит \"маленький друг\".
– Яровой – бандит, – безапелляционно изрек Ковалев. – Посадить его возможным пока не представляется, но, по сути, он ничуть не лучше того же Меченого.
В последнее время Эмили стала чувствительной к шуткам Эли в свой адрес. Раньше такого не было.
– В вас, офицер, говорит зависть к его деньгам. С грошовой зарплатой незабвенные слова основоположника особенно ласкают слух.
- Ладно, - сказала Ария, проверяя, что камера отрегулирована. - Вы готовы?
– Это какие?
– «В основе каждого большого состояния лежит преступление», – процитировала я.
Спенсер плюхнулась на диван и надела на голову тиару с фальшивыми бриллиантами, которая осталась от нью-йоркской вечеринки. Она весь вечер таскала эту корону.
– В самую точку, – кивнул Ковалев. – Плевать мне на его деньги! Я не о том, на какой он тачке ездит, а о том, что он за человек. А Яровой не человек, а гнида. Скупал предприятия за бесценок, предварительно их разоряя. Внаглую, с помощью своих дружков из администрации, таких же гнид. Если хочешь знать, так Меченый у меня симпатий больше вызывает. Тот хоть башкой рисковал, а этот чем?
- Ты не можешь это надеть, - отрезала Эли.
– Ну, еще не вечер. Глядишь, найдется добрый человек и несправедливость сию исправит. Чего ты смотришь? Я, как и ты, гнид не жалую. Но сейчас не об этом. Допустим, Яровой бандит по натуре, а бандитские разборки заканчиваются стрельбой. Но здесь у нас в качестве его противника вице-губернатор. Конечно, и его при случае можно за милую душу, но… чревато. Следствие, то да се. Опять же, граждане не дураки и сообразят, кто кому на больную мозоль наступил.
- Почему нет? - Спенсер поправила корону.
– Ты хочешь сказать, что кукла с иголкой в сердце предпочтительнее? Точнее, сердечный приступ?
- Потому. Что бы то ни было, я принцесса.
– Конечно, – порадовалась я догадливости спутника.
- Почему ты всегда должна быть принцессой? - пробурчала Спенсер себе под нос. Остальные нервно зашевелились. Спенсер и Эли были не в ладах, и никто не знал, почему.
– По-твоему, Яровой такой идиот, чтобы в это поверить?
– Люди – загадочные существа. Допустим, Авдотьев убедил его, что может устранить врага, прибегнув к магии.
Заиграл телефон Эли. Она открыла его и наклонила так, чтобы никто его не видел. \"Мило\", - ее пальцы летали по кнопкам, печатая сообщение.
– Скорее я поверю, что вице-губернатору яда сыпанули.
- Кому ты пишешь? - голос Эмили звучал тонко и слабо.
- Не могу сказать. Извини, - ответила Эли, не глядя.
– И такую возможность я не отрицаю, – дипломатично согласилась я. – Куколка не сработала, и тогда господин Гусельников приглашает вице-губернатора в ресторан, который принадлежит все тому же Яровому и где господин Авдотьев наверняка чувствует себя вольготно. Есть яды, следы которых в организме через несколько дней обнаружить уже невозможно.
– Есть, только их надо где-то взять.
- Не можешь сказать? - Спенсер была разгневала. - Что значит, не можешь?
– Совершенно верно. Вещество, которое было в шприце, тоже в аптеке не продается. А здесь еще великий маг и волшебник, и он вполне мог открыть свою мини-лабораторию на деньги Ярового. Деньги у того, поди, немалые?
– Немалые.
Эли подняла глаза.
– Вот. Умело разыгрывая эту карту, господин Авдотьев может жить припеваючи.
– Отличная версия. Никаких возражений, – кивнул Ковалев. – Только надо доказать, что Авдотьев ко всему происходящему причастен. Это раз. Но, по словам Вадима Аркадьевича, его кандидатура в злодеи совершенно не годится. Это два. И три: скажи на милость, при чем здесь кладбищенские трупы с отрезанными головами, а главное, убийства?
- Извини, принцесса. Тебе не обязательно все знать, - она закрыла телефон и положила его на кожаную кушетку. - Не снимай, Ария. Мне надо пи-пи, - она выбежала из гостиной Спенсер в ванную, кинув на ходу палочку от мороженого в мусорку.
– Вот так, взял и все испортил, – обиделась я.
– Первая заповедь сыщика – не увлекаться, – напомнил Ковалев.
Как только они услышали, что дверь в ванную закрылась, Спенсер заговорила.
– А вторая?
– Проверять факты по нескольку раз.
- Вам никогда не хотелось просто прибить ее?
– Ужас какой-то. О третьей даже не спрашиваю. Допустим, Авдотьев умело пудрит мозги не только Яровому, но и своему брату. Прекраснодушный идеалист не пойдет в подручные к бандиту.
Остальные вздрогнули. Они никогда не говорили плохо об Эли. Это было богохульством, также, как поджег официального флага Розвуд Дэй из школьного имущества, или предположение, что Джонни Депп на самом деле был не таким милашкой, а старым и мерзким.
– Передергиваешь. Не в подручные, а в экстрасенсы. И не к бандиту, а к бизнесмену. Не знаю, чем экстрасенсы должны заниматься, но ясно, что в их обязанности мочить граждан не входит. Может, он ему даже наставления читает, чтоб заблудшая овца окончательно не сгинула.
Конечно, глубоко внутри они думали немного по-другому. Этой весной Эли в основном не было рядом. Она сблизилась со старшеклассницами из хоккейной команды и никогда не приглашала Арию, Эмили, Спенсер или Ханну присоединиться к ним за ланчем или пойти с ними в ТЦ King James.
Я с неодобрением взглянула на Алексея Дмитриевича, но вынуждена была признать, что он прав.
И Эли начала секретничать. Тайные сообщения, тайные телефонные звонки, тайные смешки о том, что она бы им не рассказала. Иногда они видели ее онлайн, но когда пытались написать ей, она не отвечала. Они открыли ей свои души - рассказывали ей вещи, которые не могли рассказать никому другому, вещи, о которых никто не должен был знать, - и они ожидали от нее того же. Разве Эли не обещала им год назад после того ужасного случая с Дженной, что они будут все друг другу рассказывать, абсолютно все, до самого конца.
– Он хотел помогать человечеству… Звучит отлично. Каждый день кто-то из наших политиков готов сказать о себе то же самое. А что они на самом деле вытворяют, объяснять ни к чему. Парню не везло, и у него был повод всерьез разозлиться. Одно то, что он импотент, говорит о многом. Баб уж точно должен ненавидеть.
Им было невыносимо думать о том, каким мог стать восьмой класс, если бы все продолжалось также. Но это не значило, что они ненавидели Эли.
– Не согласен. Вынужденное воздержание помогает всецело сосредоточиться на духовном. Монахи и отшельники не приемлют секса, так что он может благодарить судьбу за такой подарок. Нет соблазна, не надо тратить силы на борьбу с ним.
Ария намотала прядь длинных темных волос на палец и нервно засмеялась.
– Как-то вы, офицер, с большим знанием дела об этом говорите… – нахмурилась я.
- Убить ее потому что она такая милая, возможно, - она нажала на кнопку и включила камеру.
- И потому что она носит нулевой размер, - добавила Ханна.
– Иди к черту! – отмахнулся Ковалев и неожиданно покраснел.
- Что я и имею ввиду, - Спенсер взглянула на телефон Эли, который торчал между двумя диванными подушками. - Хотите прочитать ее сообщения?
– Нет, серьезно. У тебя бывают соблазны? – начала приставать я.
– Еще какие.
- Я хочу, - прошептала Ханна.
– И сейчас?
Эмили поднялась со своего места на подлокотнике дивана.
– Ага. Дать бы тебе по шее… Возможно, так и будет, но пока борюсь.
- Ну не знаю… - она начала отодвигаться от телефона Эли, как если бы нахождение рядом с ним инкриминировало ее.
– Ты грубый человек, но мне нравишься. Допустим, наши мнения по поводу отношения Авдотьева к женщинам разделились, но ты не будешь отрицать, что проблемы у парня налицо. И он вполне мог здорово рассердиться, то есть из идеалиста превратиться в человека, который готов напакостить ближнему.
Спенсер вытащила телефон и с любопытством посмотрела на пустой экран.
– Не буду, – кивнул Алексей Дмитриевич. – Но даже его предполагаемая озлобленность не объясняет, с какой стати ему уродовать покойников. Ты считаешь, он устраивал показательные выступления для Ярового?
- Да ладно вам. Разве не хотите узнать, кто ей пишет?
Я задумалась.
– Хм… Несмотря на абсурдность, тут что-то есть. Необязательно верить самому, главное, чтобы поверили другие. И если это какой-то ритуал… Вот что, поехали к профессору Сергееву.
- Наверное это просто Кэйти, - прошептала Эмили, имея ввиду одну из подруг Эли по команде. - Ты должна положить его на место, Спенс.
– Кто такой?
Ария сняла камеру с треноги и подошла к Спенсер.
– Один чудак. Ходячая энциклопедия колдовства и магии. Черт, номера телефона с собой нет. Придется звонить Лилии.
- Ну давай.
Они собрались в кучу. Спенсер открыла телефон и нажала на кнопку.
- Он заблокирован.
Лилия снабдила меня номером телефона. Сергееву я позвонила, договорилась о встрече, и через полчаса мы уже сидели в его гостиной, хотя правильнее было бы назвать ее кабинетом. Вообще огромная квартира профессора представляла собой один большой кабинет – сплошные стеллажи с книгами вдоль стен, столы, тоже с книгами, стопки книг на стульях и даже на полу. Исключение составляла лишь кухня – там царил образцовый порядок. Кухня была вотчиной супруги профессора, и с книгой в руках он туда не допускался.
- Ты знаешь пароль? - спросила Ария, все еще снимая.
- Попробуй ее день рождения, - прошептала Ханна. Она взяла телефон у Спенсер и вбила цифры. Экран не изменился. - Что теперь?
Яков Сергеевич вспомнил меня не сразу, но на его гостеприимстве это никак не отразилось. Я задала свой вопрос, но фотографию показывать не стала, подозревая, что профессор не успокоится, пока не узнает, откуда она у меня появилась.
Они услышали Эли до того, как увидели ее.
Мы с участковым выслушали двухчасовую лекцию. Сергеев лишь подтвердил слова Вадима Аркадьевича: ни о чем подобном он никогда не слышал. То есть ритуала, где покойнику отрезают голову и укладывают ее на живот, попросту не существует. Я покинула его дом с большой печалью на сердце. Версия, казавшаяся мне безукоризненной, летела к чертям.
- Что это вы делаете?
– Зачем тогда они это делали? – в досаде спросила я, глядя на Ковалева. – Может, придумали свой ритуал?
Спенсер уронила телефон обратно на диван. Ханна отступила так резко, что ударилась голенью о кофейный столик.
– Кто знает, что на уме у психов, – ответил тот, пожав плечами. – Вдруг Авдотьев вообще никакого отношения к убийствам не имеет? Его брат прав, внешность у мужика такая, что поневоле запишут в злодеи.
Эли вошла в гостиную, нахмурив брови.
– Есть самый простой способ все проверить, – кивнула я.
– Да? И какой? – спросил Алексей Дмитриевич с подозрением.
- Вы копались в моем телефоне?
– Ты знаешь, где находится эта фирма?
– «Илион»?
- Конечно нет! - закричала Ханна.
– Он самый. Мы передадим ему послание. А потом посмотрим, что получится.
– Какое послание? – Было ясно, что идея ему не понравилась.
- Копались, - призналась Эмили, садясь на диван и снова вставая. Ария кинула на нее взгляд и спряталась за камерой.
– Терпение, мой друг.
Я притормозила возле почты и купила конверт. Достала фотографию и написала на обороте: «Я знаю, кто ты».
Но Эли уже не обращала внимания. Старшая сестра Спенсер, Мелисса, ворвалась в кухню Хастингов из гаража. Пакет из Отто, ресторана возле дома Хастингов, висел у нее на запястье. С ней был ее восхитительный парень Иэн. Эли выпрямила спину. Спенсер пригладила свои грязно-светлые волосы и поправила тиару.
– И что сие должно означать? – продолжил вредничать Ковалев.
Иэн вошел в гостиную.
– Не помнишь? Этой фразой исписана вся стена у Светки. – Я написала на конверте фамилию и инициалы. – Теперь осталось доставить наше послание по назначению. Если у Авдотьева рыльце в пушку, он зашевелится.
- Привет, девочки.
– Послушай… – начал Ковалев, но я перебила:
– У тебя есть идея получше? Нет? Тогда молчи.
- Привет, - громко сказала Спенсер, - Как дела, Иэн?
– Черт с тобой. Ты же его все равно отправишь, если решила.
- Нормально, - он улыбнулся Спенсер. - Милая корона.
И мы поехали в «Илион». Офис фирмы выглядел солидно, но ничем особо не потряс.
– Давай письмо, – сказал Ковалев, протягивая руку.
- Спасибо! - она захлопала угольно-черными ресницами.
– Я доставлю его сама, – покачала я головой.
– Не доверяешь?
Эли закатила глаза.
– Хочу быть уверена, что он его получит.
– Если ты явишься к нему…
- Будь немного более очевидной, - пропела она себе под нос.
– Да, пожалуй, будет перебор, – перебила я. – Попрошу охранника передать письмо. Жди в машине.
Охранник стоял возле входа, улыбнулся приветливо.
Но было сложно не сойти с ума по Иэну. У него были волнистые светлые волосы, идеальные белые зубы и ошеломительные голубые глаза; и никто из них не мог забыть недавнюю футбольную игру, на которой он переодевал футболку, и на пять славных секунд они получили полный обзор его обнаженной груди. Было почти всеобще признано, что его великолепие было потрачено впустую на Мелиссу, которая была не в меру щепетильна и была слишком похожа на миссис Хастингс, мать Спенсер.
– Где я могу найти Виктора Игоревича? – спросила я.
Иэн бухнулся на край дивана рядом с Эли.