Корсары глубин

Книга американского журналиста Томаса Ловелля «Корсары глубин» дает богатый фактический ма­териал о тактических приемах германских подвод­ных лодок, действовавших во время мировой импе­риалистической войны 1914—1918 годов.

Книга рассчитана как на военных моряков, так и на молодежь, которая предполагает посвятить себя военно-морской службе.



Сокращенный перевод с английского капитана 1 ранга Ждан-Пушкина.









ГЛАВА  I



ПЕРИСКОП И ТОРПЕДА

В самом начале мировой войны пришло известие, что герман­ская подводная лодка «U-9» торпедировала: и потопила три больших британских броненосных крейсера. Этим многоговорящим ударом новейшее из, новых изобретений — подводная лодка — завоевала себе место среди других классов боевых кораблей в мировой войне на море.

Начало боевой деятельности лодок было, таким, образом, не плохое.

Командир «U-9» Веддиген лежит на дне Северного моря, а сама лодка давно уже превратилась в груду обломков, но на земле, сре­ди живущих, имеется моложавый, несколько мрачный на вид лей­тенант Иоганн Шписс, вахтенный начальник и помощник Веддигена, который рассказал мне повесть о боевых действиях «U-9».

«Двадцать второе сентября 1914 года. Как хорошо я помню этот день! Для меня он является настоящим поворотным пунктом всего жизненного пути, одним из тех дней, на которые человек оглядывается с бесконечными воспоминаниями. В этот день неза­метно скользящая под водой подводная лодка взрывом своих тор­пед вмешалась в борьбу государств. Мы, корсары глубин, нанесли свой первый смертельный удар.  Один британский корабль уже был потоплен нашими товарищами о «U-21», но мы добились значительно большего успеха. Двадцать второго сентября 1914 года мы пото­пили большие английские крейсера: «Хуг», «Абукир» и «Кресси».

Двумя годами раньше, в октябре 1912 года, я, вопреки своему желанию, был назначен в подводное плавание. В то время я служил вторым минным офицером на линейном корабле «Поммерн».  Мое стремление заключалось в том, чтобы попасть на миноносец—предмет мечтаний каждого молодого офицера - минного специалиста.

Небольшие быстроходные суда своими стремительными атака­ми, казалось, показывали нам наилучшую возможность использования нашего мощного торпедного оружия. Подводные лодки? Верно, они тоже стреляли торпедами. Но в те дни мы смотрели на подводные и воздушные силы, как и на прочие технические нововведения, скептически. Будут ли они представлять собой действительно ценное оружие в настоящей войне? Вероятно, нет.  Жизнь на подводной лодке также не таила в себе ничего привлекательного.

В 1912 году, из-за тесных помещений, испорченного воздуха и стремительной качки лодки, гребная шлюпка по сравнению с внут­ренностью любой из этих ныряющих красавиц была более ком­фортабельна. На лодках часто происходили несчастные случаи, особенно в иностранных флотах. И смерть в затонувшей лодке бы­ла, пожалуй, самой тяжелой, какую только могло себе представить воображение. Тем ее менее, офицером-подводником я все же стал, хотя и не хотел этого.

Лодка «U-9», на которую я был переведен, имела керосиновые двигатели (дизеля тогда еще не вошли в употребление) и в то вре­мя была вполне современным кораблем. Но технический прогресс шел столь быстро, что эта лодка вскоре устарела.

В настоящее время мы можем оглядываться назад на эту пред-историческую эру подводного плавания со снисходительной улыб­кой. Ни о каких дальних походах на подобных лодках тогда и не мечтали. Лишь в редких случаях люди ночевали на кораблях, потому что это считалось опасным для здоровья. Уход с лодки на берег с наступлением ночи был неизменным явлением. Погружение дела­лось возможно более коротким по времени, причем мы редко рис­ковали уходить глубже, чем на несколько ярдов. Погрузившись под воду, мы тоскливо оглядывались вокруг, наблюдая, прочны ли швы и не течет ли вода. Имелись большие сомнения относительно того, смогут ли подводные лодки выдержать сильный шторм. Они никогда не испытывались в условиях действительной непогоды. Атака в подводном положении при свежей погоде считалась невозможной. План действий в таких случаях предписывал производить сближение и стрелять торпедами по неприятельскому кораблю» имея боевую рубку над водой. Существовало предположение, что при наличии волн, разбивающихся о боевую рубку, таковая не бу­дет видна. Наши керосиновые двигатели дымили, и поскольку мы пользовались электроэнергией только под водой, в надводном по­ложении нам приходилось плавать с огромными столбами дыма. Мы были видны почти так же, как большой пароход с его несколь­кими дымящими трубами. Всего у нас имелось четырнадцать лодок этого антикварного типа с керосиновыми двигателями, серия от «U-5» до «U-18». Все они, за исключением двух, погибли в ми­ровую войну.

Нашим командиром был Отто Веддиген, уже известный способ­ный подводник. Он позволял подчиненным ему офицерам проявлять разумную инициативу.

Я никогда раньше не ходил в море на подводной лодке. Первое погружение и первое крейсерство вызвали у меня особенное волнение, которое всегда испытывает начинающий свою службу в подводном плавании.

Свой первый поход на «U-9» я сделал из Киля в Вильгельмсгафен, но и этого было достаточно, чтобы дать встряску моим нер­вам. Я стоял над люком боевой рубки. Вдруг раздался громкий удар, Я решил, что произошла осечка в одном из цилиндров наших керосино-моторов. По трапу из боевой рубки выскочили два чело­века, машинист и унтер-офицер. Они задыхались. Их волосы были опалены, а тело обожжено. Оказалось, что произошел взрыв в топ­ливной цистерне, и в машинном отделении начался пожар. Пожар на борту подводной лодки—не шутка. После быстро принятых мер огонь был прекращен. Двумя месяцами позже «U-9» стояла, в Вильгельмсгафене, где она оборудовалась новыми техническими средствами. В этот период в нашем подводном флоте произошла большая сенсация.

Шесть лодок впервые посылались в крейсерство на испытание автономности

и мореходных качеств.1  Они были в походе шесть дней, но большую часть времени стояли на бочках в Гельголандской бухте. Это происходило в декабре и считалось уже большим достижением, вызвавшим наше искреннее удивление. Как мы поздравляли после возвращения героев, которые находились на борту

этих лодок!

На морских маневрах в Северном море, в мае 1913 года, «U-9», по расчетам посредников, вывела из строя три линейных корабля. Наш командир лейтенант Веддиген добился этого успеха своим любимым ударом; четырехторпедным залпом, состоявшим из выпу­ска через короткий промежуток времени двух носовых и, двух кормовых торпед.

Мы постоянно удлиняли свои крейсерства, делали все больше погружений, уходили все глубже и глубже, хотя редко рисковали погружаться свыше, чем на пятьдесят футов. В декабре 1913 года «U-9» на походе в Северном море прекрасно выдержала яростный шторм, во время которого мы ходили как в надводном, так и в под­водном положении и даже занимались маневрированием. Подводная лодка, как новое средство войны на море, начинала подавать боль­шие надежды.

Наступила кильская неделя. В течение июня происходили празд­нества в ознаменование открытия Кильского канала. На торжестве присутствовало мощное соединение английского флота, состо­явшее из лучших сверхдредноутов и крейсеров. Были большие морские парады. Наши подводные лодки играли в них отнюдь не последнюю роль, привлекая к себе внимание британских гостей. Была музыка, танцы и гулянья. Однако кильские празднества оказались неожиданно прерванными. 28 июня пришло известие об убийстве австрийского эрцгерцога и его супруги. Боевые корабли вернулись в свои порты, всех тревожила напряженная международ­ная обстановка. 16 июля к нам на «U-9» прибыл командир флоти­лии и заявил, что мы должны выйти в море для производства уче­ния по перезарядке торпедных аппаратов как над водой, так и под Водой.

В процессе торпедной атаки на перископной глубине мы произ­вели выстрел двумя торпедами из носовых аппаратов, перезаряди­ли их и снова дали двойной залп. Все четыре торпеды попали в

1 Автономностью называется способность подводной лодки находиться в море без   пополнения всех необходимых запасов.

цель, — в корпус старого корабля «Гамбург». Этот трудный маневр перезарядки аппаратов и повторного залпа был таким маневром, которым действительно можно было гордиться.

Боевая подготовка лодок шла с лихорадочной интенсивностью.

Мрачная тень войны надвигалась все ближе, и мы не могли сказать, как скоро эти учебные операции по погружению и торпедным стрельбам могут стать боевыми операциями,

В конце июля была объявлена война России и Франции. Хотя Англия нам и не объявила еще войны, тем не менее мы опасались внезапной атаки английского флота. В три часа ночи 1 августа германский подводный флот вышел из Гельголандской гава­ни для несения патрульной службы в Северном море.  2 августа, при возвращении из патруля в свою базу, Веддиген и я стояли око­ло боевой рубки. Огненно-красное солнце садилось среди залитых пламенем облаков.

«Шписс, — сказал Веддиген низким голосом. — Посмотрите, как красен закат, кажется, будто весь мир купается в крови. Запомните мои слова: — Англия объявит нам войну».

Это было пророческое предчувствие. И в самом деле, прежде чем «11-9» подошла к своей стенке, я расшифровал радиограмму: «Быть готовыми к наступательным военным действиям Англии, на­чиная с сегодняшнего дня. Командир флотилии».

Англия сделала прыжок.

Были ли мы подготовлены к войне? На суше наши вооруженные силы стояли как будто бы наготове. На море, при общем превосходстве британского флота, наши линейные корабли, крейсера и истребители были быстроходнее и сильнее своих противников. 2

Но как относительно нашего подводного флота? Он был также силен, но все же недостаточно.

Германский подводный флот в составе двенадцати единиц был послан на поиски главного ядра британского флота. Нам было при­казано, пройти, но Северному морю для обнаружения и торпедной атаки неприятельских боевых кораблей. Мы вышли из гавани 6 ав­густа и в течение недели были в походе в Северном море. Для «U-9» это крейсерство прошло безрезультатно. Северное море оказалось пустынным—мы не видели ни одного неприятельского дым­ка: британский флот находился в гаванях. Те лодки, которые вер­нулись из похода, также не нашли цели для своих торпед. Две из них вообще не вернулись.

Из полученных нами британских донесений было видно, что од­на из них «U-15» оказалась протараненной небольшим британским крейсером «Бирмингем». Мы считали, что она была потоплена при попытке атаковать эскадру.  Другая пропавшая лодка «U-13» ис­чезла бесследно. Она или наткнулась та мину, или погибла в результате какого-либо несчастья во время погружения.3 Во всяком случае о ней не было слышно ни слова.



2 Шписс явно преувеличивает преимущества германских боевых кораблей по

сравнению с английскими. Английские, линкоры  и линейные крейсера  имели

больший калибр артиллерии, чем германские, а линейные крейсера к тому же

были быстроходнее германских.  Английские, истребители имели лучшую артиллерию и больший район плавания, нежели германские.

Первая боевая операция наших подводных лодок не нанесла никакого вреда неприятелю, а мы потеряли две из двенадцати ло­док. Начало оказалось мало ободряющим. Все, что мы могли сде­лать, — это стиснуть зубы и ждать лучшего случая.

«Помни о «Бирмингеме!» — был наш девиз. Вскоре затем «U-21»-затопила «Патфайндер».

В это время, считали, что англичане могут попытаться высадить войска на бельгийском, берегу. «U-9» получила приказание занять позицию вдоль наиболее вероятного пути неприятельских транс­портов, ожидая возможности атаковать боевые суда или корабли с войсками. Наступали дни нашей долгой томительной службы. Во Франции мы проиграли сражение на Марне, и боевые действия вылились в долгую траншейную войну. 20 сентября наша лодка по­вернула в открытое море. Гирокомпас работал плохо, и «U-9» не­ожиданно оказалась в виду голландского берега, в пятидесяти ми­лях от своего курса. В течение дневного времени мы ориентиро­вались в своем плавании только береговой чертой, а ночью шли по Полярной звезде. На следующий день море было столь бурно, что нам пришлось искать ночное убежище под водой. Мы спокойно спали на грунте на глубине пятидесяти футов.

Когда на рассвете памятного для нас дня 22 сентября мы всплыли на поверхность, то были приятно изумлены. Над нами расстилалось безоблачное небо. Шторм прекратился. Ветер еле ды­шал; море, покрытое легкой зыбью, было тихо. Видимость превос­ходная. Прекрасный день, для торпедных атак. Мы включили мо­торы на зарядку батареи для возмещения энергии, израсходован­ной нами за время нашего ночного погружения. Однако,  зарядка была вскоре прервана.

Я стоял на вахте и рассматривал в бинокль горизонт.

«Корабль!» В сильный бинокль я мог разобрать тонкую верхуш­ку мачты, выходящую из-за горизонта. Около нее показалось об­лако дыма. Все сомнения исчезли. Это отнюдь не был какой-нибудь парусник. Я был очень взволнован при первом появлении неприя­тельского военного корабля и приказал немедленно выключить керосино-моторы, чтобы из-за адского столба дыма наша лодка не была обнаружена: противником раньше времени. Веддиген завтра­кал внизу. Я вызвал: его наверх и в течение длительного проме­жутка времени он стоял неподвижный и сосредоточенный, разглядывая в бинокль очертания мачт на горизонте.

«Приготовиться к погружению!» Мы спрыгнули вниз.  Со зво­ном захлопнулись люки. Море сомкнулось над «U-9». Наша батарея не была полностью заряжена, но это было терпимо.

Мы увели лодку на перископную глубину и двинулись по на­правлению к верхушкам мачт и облакам дыма. «U-9» подымалась вверх и вниз на большой зыби. Я занял свое место около Веддигена в боевой рубке, манипулируя перископом так, чтобы показывать его только на короткий промежуток времени.

3 Впоследствии с полной достоверностью было установлено, что «U-13» погибла на мине у Гельголанда.

Веддиген производил наблюдение. В течение долгих минут он ничего не гово­рил, только внимательно вглядывался в поднимаемый мною перископ. Его резкие черты лица еще более обострились, а мои нервы были столь напряжены, что я невольно подскочил, когда он сказал, наконец, спокойным деловым голосом:

 «Там три легких четырехтрубных крейсера».

«Торпеды!» — вскрикнул я в ответ и попросил разрешения го­товить торпеды для стрельбы.

Кивок его головы, и я бросился вперед в торпедное отделение. Три легких крейсера? Небольшие корабли? Да! Но вместе они— сила. Я приказал приготовить запасные торпеды для возможной перезарядки аппаратов и повторной стрельбы, которую только не­сколько недель тому назад мы впервые удачно провели на учении. Когда я вернулся в боевую рубку, Веддиген сказал;

«Шписс, это три легких крейсера типа «Бирмингем».

Мы стояли, глядя друг на друга.

Теперь настала тяжелая работа. Мы подходили близко к не­приятелю, я должен был часто поднимать и сразу же опускать перископ, потому что иначе нас выдал бы его пенящийся след. Веддиген пошел в атаку на средний из трех крейсеров, шедших строем фронта, выбрав дистанцию залпа приблизительно в пятьсот ярдов

«Приготовить аппараты!»— приказал он отрывисто.

«Все аппараты готовы. Который будет стрелять первым?»

«Первый носовой аппарат», — последовал его короткий, быст­рый ответ.

Я отвинтил крышку пуговки стрельбы первого аппарата и дер­жал палец правой руки прямо против нее, готовый по приказу нажать и включить электрический контакт. Левой рукой я продол­жал оперировать рукояткой подъемного устройства, с помощью которого поднимался и опускался перископ.

Веддиген отдал приказание в центральный пост:

«Немедленно после выстрела погрузиться: на 15  метров и не вырываться на поверхность. Мы близки к цели». Это приказание было не лишним, так как наши старомодные лодки имели тенден­цию выскакивать на поверхность после выстрела торпедой. А если бы мы всплыли на поверхность на такой близкой дистанции от крейсеров, то тогда «U-9» можно было бы сказать: «Гуд бай».

Затем в 7 часов 20 минут последовала отрывистая команда:

«Поднять перископ!»

Мы считали секунды. «Первый аппарат — пли! Перископ вниз!» В это мгновенье я надавил пуговку стрельбы пальцем правой руки, одновременно крикнув в носовое торпедное отделение:

«Первый аппарат— пли!»— и левой рукой опустил перископ.

Теперь наступил обычный жуткий момент после выпуска тор­педы. Я с ужасом взглянул на указатель глубины, чтобы посмотреть — не вырвались ли мы на поверхность. Нет, мы погружались. Я обеими руками охватил рукоятку подъема перископа, чтобы убедиться, что она смотрит вниз. Секунды шли, но ничего не случилось.

Промах? Невероятно долго протекает время, пока дойдет звук взрыва торпеды, принимая во внимание время на путь торпе­ды до цели и на возвращение звука. Для нашей дистанции в 500  ярдов потребный период был равен тридцати одной секунде. Но бывают моменты, когда и тридцать одна секунда кажется часом.

Глухое жужжание моторов внутри лодки внезапно сменилось грохотом. У матросов вырвался крик. В то время имелось общее мнение, что удар от взрыва торпеды, в особенности на столь близком расстоянии, может серьезно повредить ту лодку, которая его вызвала. Мы с тревогой ожидали, что лодка получит течь, или наш рулевой привод выйдет из строя. Однако, быстрый осмотр показал, что лодка не получила никаких повреждений.

«Приведите лодку на перископную глубину!» — скомандовав Веддиген, стремясь взглянуть на то, что случилось на поверхности.

Лодка всплыла под перископ, и я нажал перископную рукоятку; Веддиген быстро взглянул, а потом с торжеством повернул окуляр ко мне. Это был мой первый взгляд на тонущий корабль, зрелище, которое вскоре стало столь обычным. Торпедированный крейсер стоял без хода, погрузившись кормой в воду. Его нос высоко под­нялся, и таран вышел на поверхность воды. Четыре трубы крей­сера сильно травили пар. Спускались спасательные шлюпки, пере­полненные людьми.

Другие два крейсера стояли без хода поблизости от своего гибнувшего товарища, спасая уцелевших людей. Какая роковая ошибка! Британские военные корабли до конца войны не делали больше ничего подобного.

Веддиген приготовился ко второй атаке. Я снова бросился в носовое торпедное отделение. Мне показалось, что я прошел через дом умалишенных. Люди неистово бегали взад и вперед большими группами. Сначала они бросались в нос, затем в корму. Старший механик у рулей глубины старался привести лодку на ровный киль путем перемещения балласта. Бегающие люди и были этим своеобразным подвижным балластом.

«Все в нос!», «все в корму!» — раздавались команды.

«Перезарядить первый аппарат!» — отдал я команду в торпед­ном отсеке. Теперь мы приступили к недавно выученному упраж­нению перезарядки аппарата на подводном ходу. Операция происходила четко.

«Первый аппарат перезаряжен», — последовал в боевую рубку мои рапорт.

«У нас хорошая цель», — заметил Веддиген с чувством легкого сожаления и подвинул меня, чтобы я мог посмотреть в перископ. Крейсер спускал свой катер, в то время как на мостике поднимали сигналы.  На гафеле развевался британский боевой флаг. Орудия были повернуты, подобно спицам веера, и я мог видеть команду во всем белом, стоявшую по своим местам.

Я отошел назад от перископа и повернулся к Веддигену.

«Капитан, - сказал я задумчиво, - эти корабли не принадлежат к типу «Бирмингем». Это броненосные крейсера. Они имеют двойные казематы, которые я  ясно могу различить».

Перископ никогда не показывает ясной картины, в особенности трудно разобрать элементы корабля на большом расстоянии. Я был уверен, что атакованные нами корабли были   больших размеров, чем Веддиген вначале предполагал.

Веддиген осмотрел изображение в перископе, но продолжал думать, что я ошибаюсь. Однако, он все же решил стрелять по второму крейсеру не одной, а двумя торпедами. Если корабли дей­ствительно были броненосными крейсерами, то одной торпеды, для потопления цели было явно недостаточно. Точно через тридцать пять минут после первого взрыва я снова нажал пуговку стрельбы. Дистанция была около 300  ярдов.



 «Убрать перископ!» — и мы снова нырнули на пятнадцать метров.

Одновременно Веддиген отдал приказ дать одному мотору задний ход.

«Почему?» — спросил я.

«Иначе мы можем таранить его», — был ответ,

В самом деле, течение воды увлекало нас в направлении тонущего неприятельского корабля. Два взрыва совпали в один.  На счастье мы уже пятились назад. Имея одру машину работающей задним ходом, мы были в состоянии отойти от нашей жертвы, с которой чересчур сблизились.

В переговорной трубке раздался голос старшего квартирмей­стера: «Капитан, как долго это будет еще продолжаться?»

Вместе с тем. пришло донесение старшего механика:

«Батарея почти разряжена».

Вследствие того, что появление неприятеля прервало зарядку нашей батареи, мы пошли в атаку только с частично заряженными аккумуляторами, и теперь электроэнергия почти полностью израс­ходовалась. Если мы быстро не развернемся и не уйдем прочь, то можем оказаться вынужденными всплыть на поверхность, для за­рядки батареи — и это в весьма опасном районе, который в настоя­щее время наверняка кишел неприятельскими силами. В Темзе на­ходилась станция истребителей, и они, будучи вызваны сигна­лом бедствия с крейсеров, скоро перешли бы в наступление против нас.

«Мы будем продолжать атаку», — сказал Веддиген, У нас оста­вались еще две торпеды в кормовых аппаратах и одна запасная для одного из носовых аппаратов. Я снова перезарядил последний.

По приходе лодки снова на перископную глубину мы обна­ружили ужасную картину. Два больших корабля медленно погру­жались кормою. Один, первый из пораженных нами, ушел в воду значительно ниже второго. Третий крейсер стоял тут же.

Водная поверхность была покрыта обломками, переполненными спасательными и перевернутыми  шлюпками,   а  также  тонущими людьми. Третий крейсер принимал на борт уцелевших. Теперь мы пошли топить и его.

Зачем он тут стоял, после того как два его товарища были поражены? Правда, что британские военные корабли не получили еще жесткого приказания уходить из района   гибели торпедированного корабля, но ведь этот корабль видел гибель двух своих спутников и должен же был  заподозрить, что наступает и его оче­редь.

Во время наблюдения за ним ни Веддиген, ни я. не сказали друг другу ни слова.

Через час после выпуска первого выстрела, наши две кормо­вые торпеды вышли из аппарата. На этот раз мы были столь сме­лы, что после залпа уже не погружались ниже перископной глу­бины. Дистанция залпа равнялась тысяче ярдов. Крейсер увидел след наших торпед и в последний момент, пытаясь избежать попа­дания, дал передний ход.4

Мы так долго ждали звука взрыва, что подумали о промахе. Затем раздался глухой треск. Мы прождали секунду, но больше, ничего не было слышно. Стало ясно, что вторая торпеда промахнулась.

В перископ было видно,  что крейсер все еще стоял без вся­ких наружных перемен. Он не был поражен достаточно сильно, чтобы начать крениться.

«Мы ему обеспечим это», — сказал Веддиген, и наша последняя торпеда вышла из трубы. Она точно попала в цель. У борта обре­ченного корабля поднялся клуб дыма и огромный белый фонтан. Теперь перископ показывал страшную картину;

Гигант с четырьмя трубами стал, медленно переворачиваться. Люди, как муравьи, карабкались по его борту; и затем, когда он совершенно перевернулся, они побежали к его ровному плоскому килю, пока через несколько минут корабль не исчез окончательно под водою.

Веддиген и я наблюдали по очереди в перископ. В  течение долгих минут мы находились в оцепенении, как бы в трансе. Мы позвали тех из команды, кого могли, и дали им посмотреть  в пе­рископ.

«Я считаю, что эти корабли - броненосные крейсера, - сказал мне Веддиген, — хотя они кажутся очень небольшими».

Корабли действительно казались небольшими. После обсужде­ния этого вопроса мы пришли к выводу, что они представляли собою броненосные крейсера  типа «Кент» (9900 тот),

Наша электроэнергия была почти израсходована, и мы больше не могли оставаться в подводном положении. Я стоял на вахте и вел лодку на север, уходя от обломков погибших  кораблей. Затем, продув цистерны, мы всплыли на поверхность. Серое Север­ное море сомкнулось над последним из трех крейсеров. Спасатель­ные шлюпки все еще подбирали плавающих и цепляющихся за обломки людей. Погода была прекрасная, и даже зыбь успо­коилась. Пока что не было видно никаких признаков истребителей, но до того времени, пока они примчатся к нам, осталось уже не­долго. Чтобы скрыть наш курс от уцелевших людей с крейсеров, мы, пошли на север, но увидя голландский берег, повернули к нему и пошли под его прикрытием.

4 Шписс ошибается — ни один из крейсеров не видел ни перископа, ни торпед с «U-9».

До наступления полудня мы не обнаружили английских истре­бителей. Один из них, правда, появился, но не смог заметить нас на темном фоне берега.

Истребитель шел с такой большой скоростью, что его кормо­вая часть была вся покрыта волной и мы могли видеть только его нос и мостик.

Хорошо, что он, шел так быстро! Скоро он исчез за горизонтом. В 6 часов 30 минут после полудня меня сменил на вахте стар­ший квартирмейстер. Я указал ему на штормовое облако. Види­мость в этом направлении была плохая, но отсюда мы могли ожидать прибытия наших «друзей» — истребителей. Я лежал на своей койке, пытаясь уснуть, когда по лодке пронесся крик: «Быстрое погружение!» В это время мы не имели гонгов тревоги. После происшедших событий люди были нервно настроены, и приказание было отдано так внезапно, что маневр погружения выполнили медленно и неловко. Рулевой, который последним ушел из боевой рубки, сказал:

«Истребитель близко от нас».

Наш опасный противник действительно выскочил из штормового облака и был настолько близко к нам, что мы едва не были прикончены. Веддиген так переполнил уравнительные цистерны, что лодка стремительно пошла вниз и сильно   ударилась   кормой  о грунт. Но повреждений в лодке не оказалось.5

На наше счастье все это происходило в те дни, когда не были еще изобретены глубинные бомбы.6

Мы всплыли снова на перископную глубину и увидели, что истребитель все еще находится вблизи, но, к сожалению, у нас уже больше не было ни одной торпеды. Однако, наша батарея делала теперь последние вздохи, и мы не могли, больше держаться под водой.

Мы легли на грунт и стали ждать, долгое время слыша шум винтов своего врага. Затем усталость взяла свое, и мы легли спать.

5 Очевидно «ШЬ ударилась о грунт не кормой, а носом, так как при ударе кормой почти наверное можно было ожидать повреждения винтов, вертикального и кормового горизонтального рулей.

6Первый известный случай использования глубинных бомб произошел 20 июля 1915 года, когда два вооруженных английских траулера неудачно ата­ковали германскую лодку.

К рассвету следующего дня «U-9» еще раз подняла свой перископ над поверхностью Северного моря. Ничего не было видно. Мы продули все цистерны и через несколько минут находились на поверхности. Поставив радиомачты, лодка вошла в связь с гер­манским крейсером «Аркона», охранявшим вход в реку Эмс. Наша радиоустановка не была достаточно мощна, чтобы вступить в связь с главными станциями. Мы донесли о том, что потопили три небольших броненосных крейсера, вероятно типа «Кент».

Несколькими часами позже, когда мы подходили  к. Эмсу, близко около нас прошел германский пароход. Его команда вышла на палубу и подняла крики. Они огласили новость, о которой мы даже не подозревали. В Германию через Голландию пришло изве­стие, что мы потопили большие броненосные крейсера: «Абукир», «Хуг» и «Кресси», общим водоизмещением в 36 000 тонн.

Уменьшенное изображение в однолинзовом перископе сильно повлияло на недооценку нашей добычи. Небольшие суда типа «Бир­мингем» значительно отличались от потопленных нами громадных судов. Кайзер наградил лейтенанта Веддигена орденами Железного креста первого и второго класса и Железным крестом второго класса весь состав команды.

Несколько позже в Германии был получен полный британский отчет о нашей победе. Оказалось, что мы сначала потопили «Абукир», затем «Хуг» и, наконец, «Кресси». После торпедиро­вания крейсера «Хуг» «Кресси» обнаружил наш перископ, открыл огонь и пытался нас таранить. Командир его донес, что попал в перископ и боевую рубку, хотя этих попаданий в действитель­ности не было.

Один из офицеров, стоявший около командира крейсера, счи­тал, что снаряд попал в плавающий обломок корабля. Он, конечно, был прав, но команда на палубе была уверена, что подводная лодка потоплена, и подняла радостные крики. Затем наша тор­педа попала в них. Англичане считали, что в атаке на их три крейсера участвовали две подводные лодки».





ГЛАВА II

НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ДЛЯ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК. ВЕДДИГЕН СНОВА ДОБИВАЕТСЯ УСПЕХА

Лейтенант Шписс продолжает рассказ:

«Наша лодка «U-9» снова уходила в долгое крейсерство. Это было осенью 1914 года, в тот месяц, когда происходили ожесто­ченные и кровопролитные сражения во Фландрии. Приказ, полу­ченный нам, гласил: «Осмотреть район между Оркнейскими, Шет­ландскими островами и Норвегией для поиска неприятельских воен­ных кораблей». Это были те северные воды, где так туго затяги­валась британская блокадная линия. Флотилия наших лодок вышла в море. Они должны были действовать одиночным порядком.

В середине октября «U-9» пошла на север. После многодневного похода с частыми тревогами, попытками атаковать противника, бы­стрыми погружениями и спасением от опасности уходом под воду, мы оказались однажды в подводном положении в северных  широтах. В результате долгого пребывания под водой лодка сильно нуждалась в вентиляции.7

Мы ощущали такую головную боль, от которой не так-то. легко оправиться. Я сидел за чашкой кофе, когда старший квартирмейстер, стоявший на вахте у перископа, вскрикнул:

«Три британских крейсера наверху!»

Мы бросились в боевую рубку,   и Веддиген взглянул в перископ

«Они должно быть хотят, торпеды», — решил он с обычной лег­кой гримасой.

Я посмотрел на обстановку, сложившуюся на поверхности. Три крейсера шли на большом расстоянии друг от друга, постепенно сближаясь и направляясь в точку, которая находилась поблизости от нас. Мы сначала думали, что они хотят соединиться и идти со­вместно, но затем стало ясно, что крейсера сближаются для об­мена сигналами, спуска на воду катеров и передачи почты или при­казания. Мы пошли полным ходом к тому месту, куда шел и про­тивник, показывая перископ лишь на самые короткие промежутки времени.

Большие крейсера шли зигзагообразными курсами.8

Мы выбрали один из них, впоследствии оказавшийся бронепа­лубным крейсером «Хауке», и начали маневрировать для производ­ства выстрела. Это была акробатическая работа. «Хауке» чуть-чуть не налетел на нас. Мы нырнули и дали ему пройти над нами, иначе он бы нас таранил. Теперь мы находились на позиции для кормового углового выстрела, 9  но крейсер неожиданно повернул. Это был роковой поворот, потому что он нам дал возможность развернуться для прямого носового выстрела с 400  метров.

«Второй носовой аппарат — пли!» — приказал Веддиген. Вскоре прозвучал взрыв.

Мы нырнули с перископной глубины, прошли некоторое расстоя­ние под водою и затем всплыли, чтобы заглянуть в свой высокий глаз. «Хауке» уже исчез, затонув буквально в 5  минут. На воде качалась только одна шлюпка. Это была почтовая шлюпка, спущен­ная перед самым торпедным взрывом. Офицер, сидевший на штур­вале, поднял на флагштоке шлюпки сигнал бедствия.

Маленькая шлюпка с полдюжиной людей на борту представляла  все, что осталось от гордого корабля. Редко корабль тонул столь быстро, унося с собой так много людей на дно холодного океана.

Два других крейсера исчезли за  горизонтом. В тот момент когда загремел торпедный взрыв, они повернули, и дали самый полный ход, какой только могли. Подобное оставление на произвол судьбы людей, барахтающихся в ледяной воде, может показаться негуманным, но к этому моменту англичане, уже научились не вторить ошибки, совершенной 22 сентября.

7 Системы регенерации воздуха на лодках тогда еще не существовало. Она была изобретена и введена в действие лишь к концу войны.

8 Зигзагообразный курс кораблей был введен после гибели 3 английских броненосных крейсеров.

9 Угловым называется такой выстрел, когда торпеда по выходе из аппарата поворачивает на заранее заданное количество градусов и далее идет уже прямо.

После потопления «Хауке» мы продолжали свое крейсерство и  наконец, настал один из тех моментов, которые надолго запечатлеваются в памяти. От успехов остается яркое впечатление, но ничто не потрясает так глубоко, как катастрофа, нависшая над вами, от которой вам кажется невозможно спастись.

 «Истребитель наверху!» Мы быстро погружаемся и идем под водой курсом сближения со своей новой добычей.

Быстроходный новенький военный корабль идет зигзагообраз­ным курсом. Он, видимо, принадлежит к типу «Н» и является лиде­ром флотилии, что подтверждается изящным диагональным крестом на вымпеле, развевающимся на его грот-мачете. Нам не удается по­дойти к нему на дистанцию выстрела. Теперь появился другой истребитель, тоже видимо типа «Н». Сближение с ними для атаки безуспешно. Мы, очевидно, попали в гнездо этих шершней. Чертов­ски неприятное соседство! Мы пошли на ост с расчетом всплыть на поверхность и лучше осмотреться вокруг себя. Было около по­лудня. Море абсолютно тихо, и день исключительно ясный.

«Истребитель!» Опять этот возглас загнал нас под зеркальную поверхность моря. Четыре нефтяных корабля типа «Н» шли прямо на нас строем фронта, один от другого на расстоянии тысячи яр­дов. «U-9» находилась в положении, дававшем ей возможность пройти между крайними: двумя с левого фланга. Приказания Веддигена давались быстро и с предельной точностью. Он маневрировал лодкой с таким расчетом, чтобы два истребителя прошли у нас по одному с каждого борта, чтобы наш нос был нацелен по одному из них, а корма по другому. Носовая торпеда одному, а кормовая другому — великолепный двойной выстрел!

Перископ и, след от него являются вещью, которую каждый сможет различить на ровной зеркальной поверхности моря. Мы ри­сковали показывать наш длинный шестовидный глаз только на кратчайшие промежутки времени. Наконец, лодка пришла на пози­цию стрельбы. Я поднял перископ, чтобы командир имел возмож­ность произвести выстрел.

«Будь он проклят, — проворчал Веддиген, — один из них вне позиции. Мы можем стрелять только из носового аппарата».

Несколько быстрых приказаний на руль и в машины и затем команда: «Первый носовой аппарат — пли!».

Я нажал пуговку. Веддиген повернул перископ на  истребитель,  который не держал своего места в строю. Он взглянул и сразу же повернулся ко мне, — ужас был написан на его лице. Голос Веддигена зазвенел с большой силой.

 «Погружаться вниз, скорей-скорей! Опустить перископ! Все люди в нос! Он нас таранит».

Внутри лодки происходило что-то невероятное. При страшном крике командира рулевой нажал на штурвал горизонтальных рулей, а люди яростно бросились в нос лодки, чтобы создать нужный дифферент.  Веддиген и я стояли бок о бок и смотрели на указатель глубины. Погрузимся ли мы когда-нибудь? Указатель полз по раз­делениям, но очень медленно, девять метров, десять метров. Сможем ли мы действительно уйти? Тринадцать метров... и в этот мо­мент наши уши оглушил ужасный рев, подобный ошеломляющему удару, грома.  Лодка закачалась, как будто готовясь перевернуться. Сквозь незавинченный иллюминатор сзади боевой рубки я мог видеть сверкнувшую и исчезнувшую черную тень. Истребитель про­несся прямо над боевой рубкой. Мы разошлись с ним на один дюйм. Секундой больше — и мы получили бы убийственный удар тарана.

Что касается другого истребителя, то наша торпеда промахну­лась. Возможно она была обнаружена, и корабль уклонился от нее поворотом, или же может быть прибор глубины хода ее был уста­новлен неправильно: торпеда прошла под килем у истребителя.

Когда торпеда была выпущена, то на зеркальную поверхность моря вырвался обычный большой воздушный пузырь от выстрела.  Он мог быть обнаружен тем истребителем, который был вне пози­ции. Может быть, он уже заметил наш перископ? Во всяком случае, корабль повернул, положив руль на борт, и пошел полным ходом таранить нас.

«Под палубами все в порядке», — пришел желанный рапорт. Мы в боевой рубке едва поверили этому.

«U-9» погрузилась на двадцать метров и уходила в сторону. Истребители долго еще носились в поисках нас. Мы слышали урча­щий грохот их винтов.

Когда «U-9» вернулась в базу, мы узнали, что в тот момент, когда мы утопили «Хауке», одна из наших лодок «U-17» находи­лась поблизости. Почти одновременно с нами она также заметила врага, но мы лишили ее возможности атаки. Вообразите себе удив­ление офицера у перископа «U-17», когда он увидел, что «Хауке» был внезапно взорван торпедой. Затем «U-17» обратила свое вни­мание на два других крейсера, но в тот момент, когда она на­чала маневрировать для выстрела, они ушли, причем шли так быстро, что она не успела прийти на дистанцию залпа.

Несколько позже, в течение того же похода «U-17» добилась небольшой победы, которая вначале не привлекла к себе большого внимания, но имела огромное значение в последующем ходе миро­вой войны на море. «U-17» заметила британский пароход «Глитра», шедший с грузом швейных машин и виски. Пройдя вдоль его бор­та, она приказала команде парохода сесть в шлюпки, затем абор­дажная партия с лодки потопила «Глитру» открытием кингстонов.

Это был первый случай в истории, когда подводная лодка по­топила коммерческий корабль, причем произошло это событие со­вершенно неожиданно. Атаки лодок по коммерческим судам до войны совершенно не предусматривались. Возможности подобного рода военных действий недооценивались. Лодки не были снабжены артиллерией, призовыми списками, контрабандными правилами и всем остальным, необходимым для ведения кампании против океанской торговли.

В действительности, лейтенант Фельдкирхнер, командир «U-17», превысил свои полномочия и вернулся в порт очень обеспокоенным. Мог ли он поручиться, что не пойдет под военный суд за потопление «Глитры» без разрешения? Однако, командование флота нашло его поступок правильным, и наши лодки получили право произво­дить захват коммерческих судов. Несколько позже наши подводные лодки были снабжены пулеметами, гранатами, инструкциями для призовых команд, контрабандными правилами и тому подобным. Ллойд-регистры, содержавшие полный список кораблей мира, не могли быть получены в это время в Германии в должном количе­стве и некоторое время мы чувствовали их недостаток.

Таким образом, потопление «Глитры» являлось гораздо более важным результатом этого октябрьского похода лодок «U», не­жели потопление большого британского крейсера. Короче говоря, родилась идея подводной блокады, оказавшаяся роковой идеей. Вскоре после нашего возвращения Веддиген, который вывихнул себе ногу, сдал мне командование «U-9» и покинул ее. Позднее он получил в командование «U-29», одну из новейших и наилучшим образом снаряженных для подводной войны лодок.

В Гельголанде он распрощался со своими товарищами с «U-9» и со своей счастливой старой лодкой, на которой он потопил «Хуг», «Кресси» и «Абукир». Мы совсем не представляли себе, того, что больше его не увидим.

После короткой карьеры в ограниченной войне против коммер­ческого судоходства 26 марта 1915 года он встретил целую эскад­ру британских линейных кораблей, шедших без охраны. Один из гигантов протаранил его точно так же, как истребитель пытался таранить «U-9» в ее историческом октябрьском крейсерстве. «U-29» не была так счастлива, как «U-9», и таким образом погиб первый победитель в подводной войне. Где-то на дне Северного моря, куда им было отправлено так много жертв, лежит первый из наших корсаров глубин со своей разбитой лодкой, с которой не спаслось ни одного человека.

Это было все, что рассказал Шписс относительно своего быв­шего командира. Остальную часть истории о последнем походе Веддигена я узнал от англичан. Один английский морской офицер рассказал мне следующее:

«Наша дивизия в составе восьми линейных кораблей шла шестнадцатиузловым ходом, курсом вест, через Северное море по на­правлению к острову Фарэ, к северу от Оркнейских островов. На море была легкая зыбь. С наблюдательного пункта нашего линкора, где находились дополнительные противолодочные наблюдатели, поступило донесение, что на горизонте, на расстоянии двадцати миль, видна боевая рубка лодки.

Вместе со мной в это время на мостике стояло много народа и среди прочих один из офицеров морской пехоты.

«Ну и ну, — протянул он, — видите, какой чертовски забавный поток на воде? След проклятого истребителя! Его почти наверняка можно опутать со следом торпеды, верно ведь?»

Так и было. С левого борта был ясно виден след торпеды. Мы видели, как она уклонилась вправо. Ее   гироскопический  аппарат10 работал неисправно, и торпеда шла неверно.

10 Так называемый прибор Обри, позволяющий торпеде идти точно по задан­ному направлению.

Она прошла под кор­мой четвертого корабля в нашей линии. Однако, я думаю, что ее можно было бы избежать, даже если бы она шла прямо, потому что торпеда оставляла за собой ясно видимый белый след.

Каждый корабль изменил курс в направлении предполагаемого места подводной лодки. Были даны предупредительные сигналы другой эскадре, подходившей с оста. Одним из кораблей этой груп­пы был «Дредноут». Его вахтенный начальник увидел, как корабль шедший прямо перед ним, внезапно изменил курс влево и поднял сигнал: «Вижу подводную лодку». Почти в тот же момент наблю­датель «Дредноута» в 20° слева по носу увидел торчавший из воды на два-три фута перископ лодки, шедшей полным ходом.

Весьма вероятно, что Веддиген испортил свою атаку вследст­вие долгого держания перископа на виду при столь тихом море. Вахтенный начальник «Дредноута» немедленно изменил курс на перископ.

«Полный ход вперед!» — крикнул он в переговорную трубу ма­шинного отделения.

Через несколько минут раздался сильный удар от столкновения «Дредноут» шел со скоростью 19 узлов, и лодка вероятно была разрезана прямо пополам. Она прошла по правому борту «Дредноута», ее нос поднялся из воды, затем постоял несколько секунд верти­кально, пока корабль шел вперед. С последнего простым глазом можно было рассмотреть цифру «U-29». Затем все исчезло под волнами.

Наши истребители бросились к этому месту, разыскивая уцелев­ших. Ничего не было видно, за исключением плававших вокруг деревянных обломков. Человек, уничтоживший «Хуг», «Абукир» и «Кресси», присоединился к своим жертвам на дне Северного моря.





ГЛАВА III,

НАБЕГ «U-9» НА РУССКИЕ ПОРТЫ

Иоганн Шписс, который передал нам драматический рассказ в том, как маленький сигарообразный корабль «U-9» добился пер­вой большой победы в мировой войне на море, продолжает историю своих приключений.

«4 февраля 1915 года, за шесть недель до того как Веддиген предпринял свое последнее погружение на дно Северного моря, в Вильгельмсгафен прибыл кайзер. Он инспектировал морские силы, и мы все были ему представлены. В заключение церемонии нас ин­формировали, что кайзер подписал декларацию, объявлявшую «воды вокруг Великобритании и Ирландии военной зоной». Это было начало так называемой «неограниченной подводной войны», которая должна была вестись против всех неприятельских коммерческих судов, встреченных в тех водах, которые были объявлены военной зоной.

Я вступил в командование «U-9», и мы вышли в свое первое крейсерство, целью которого являлось внесение расстройства в со­юзное торговое судоходство. Одна из наших задач заключалась в изгнании громадного британского рыбачьего флота с его обычных мест ловли. Мы захватили и утопили десятки рыбачьих смеков 11 у Доггер-банки. Это было менее почетно, чем сражение с вооруженными военными кораблями, и, менее интересно. Но и это занятие доставляло много неожиданных волнений. Я припоминаю один захватывающий дух случай.

Мы заметили рыбачий пароход «Мери Ислингтон». Выстрел под нос, и его команда чуть не выпрыгнула из своих зюйдвесток, карабкаясь в шлюпки и уходя на них к берегу. Прежде чем мы подошли к покинутому кораблю, они были у отмелей. Наш старший механик со своим отрядом уже готов был вскарабкаться на борт этого судна, чтобы открыть его кингстоны, как наш квартирмей­стер закричал:

«Истребитель!»

Над морем висел густой туман, и истребитель подкрался прямо из мглы. Он шел полным ходом, направляясь на нас. «U-9» не при­надлежала к числу проворных лодок, и времени для погружения у нас не было.

«Правая машина полный назад,  левая — средний вперед!» — крикнул я. К этому маневру меня вынудил простой инстинкт.

Еще момент, и мы скользнули за корпус рыбачьего корабля. То, что мы еще не обнаружены — являлось одним шансом из тысячи. Если бы мы только смогли держаться вне видимости приближав­шегося истребителя! Быстроходный корабль летел мимо нас, вспе­нивая воду. Когда он проходил совсем близко, наша лодка была совершенно укрыта за рыболовным смеком.  Какое счастье! Он нас совершенно не заметил, промчался мимо и быстро исчез в тумане. Затем мы начали топить свой приз.

11 Небольшое рыбачье судно.

Шел июль 1915 года, и из четырнадцати старых лодок, которые мы имели в начале войны и к типу которых принадлежала «U-9», семь единиц уже погибло.

«U-9» к тому времени стала старейшим подводным кораблем германского флота. Мы произвели на ней переборку механизмов, а затем нам приказали отправиться в поход в Балтийское море. Из России в это время пришел ряд военных новостей. Русские на­несли тяжелое поражение Австрии, и мы должны были чем-нибудь помочь нашим союзникам. Кроме того, активность наших подвод­ных лодок в Северном море сильно понизилась.

Проникновение в неприятельскую гавань является одним из. ред­ких и наиболее смелых действий, которые можно потребовать от командира подводной лодки. Итак, 25 августа 1915 года застало нашу старую «U-9» увертывающейся от мин и пробирающейся ук­радкой в укрепленную русскую гавань Утэ. Эта русская морская твердыня только что подверглась бомбардировке нашей эскадрой бронированных крейсеров. Наш большой линейный крейсер «Фон дер Танн» обменялся выстрелами с русским крейсером «Макаров», стоявшим под защитой укреплений. А теперь мы «а «U-9» находи­лись на пути прямо в гавань Утэ, в надежде подойти поближе к «Макарову», чтобы угостить его торпедой. Мы прошли через минное поле, осторожно пользуясь своим перископом! И вдруг — о чудо! — крейсера «Макаров» в гавани не оказалось.

Когда я разочарованно разглядывал очертания бухты и берега, то внезапно увидел подводную лодку.12 Она была еле заметна на фоне каменистого берега, но тем не менее находилась там, стоя в маленьком заливе. Около нее стоял небольшой паровой катер такого типа, который мы часто видели на русских военных кораб­лях, посещавших Киль. Обстановка стала ясна. Русские офицеры-подводники покидали свою лодку, чтобы провести ночь на берегу или на борту базы подводных лодок, стоявшей на некотором рас­стоянии в стороне.

Подводная лодка должка была остаться на ночь там, где она стояла.

«Здесь есть рыба, вроде нас, для нашей дневной добычи»,— сказал я своему вахтенному офицеру.

12 Это была русская подводная лодка «Кайман».

Все, что нам оставалось теперь делать, сводилось к тому, чтобы войти в тот канал, где стояла наша русская кузина, затем повер­нуть на четверть циркуляции и, наведя на нее торпедный аппарат, произвести выстрел. Я вошел в канал и приказал поставить торпеды носовых аппаратов, на малую глубину хода.

Паровой катер отошел от русской подводной лодки и напра­вился к тендеру.

«Ах, я так и думал, — прошептал я себе. — Мы заставим эту морскую черепаху немного потанцевать».

«U-9» шла по каналу, пробираясь вдоль ближайшей каменистой банки. Я бросил в перископ неторопливый взгляд кругом, чтобы убедиться, что в гавани внезапно не появится какой-нибудь истре­битель или не произойдет какая-либо подобная этой неприятность. Ни малейшей опасности.

Когда я снова повернул, «глаз» на неприятеля, то… Волосы мои вдавились в дно фуражки. Эта подводная лодка шла прямо на нас! Мой замысел был ошибочным. Каким дураком я ока­зался! Мой единственный шанс заключался в быстром пово­роте и в прямом выстреле по лодке с фланга. «U-9» ворочалась очень медленно. Выполнение быстрых балетных поворотов было не в ее характере.

«Лево руля!»— приказал я в переговорную трубу. «Левой маши­не полный назад, правой— полный вперед. Опустить перископ!»

Мы разворачивались наиболее мощным поворотным маневром, и в то же время я наблюдал за медленным приближением к нам русской лодки. Затем вдруг сильный толчок, крен и ужасный скребущий шум. Описывая циркуляцию, мы коснулись каменистого препятствия сбоку узкого канала.

Я остановил обе машины, не зная, что произойдет в дальнейшем. Уже слышалось падение снарядов в воду.

Старший механик по своей инициативе удиферентовал лодку до восьми метров и сделал попытку стащить ее со скалы. Мне ка­залось невозможным, чтобы удар нашей кормы о каменистую гряду не повредил винтов и горизонтальных рулей и не вывел их из действия. В боевой рубке послышался голос рулевого:

«Лодка слушается рулей».

Одно это радостное заявление казалось вывело меня из состоя­ния безнадежности. Я поднял перископ и осторожно дал ход ле­вой машине. Лодка пошла! Мы снялись с камней.

Теперь наступило худшее. Для того чтобы наблюдать, как мы сойдем со скалистой банки, я принужден был смотреть в перископ. Русские, конечно, сразу же заметили его. Последствия не замед­лили сказаться. Я увидел идущий на нас след торпеды. Торпеда, как мне казалось тогда, шла исключительно медленно. Я никогда не думал, чтобы торпеда могла быть столь неторопливой. Но, ко­нечно, такой тихоходной она только казалась мне. Я управлял лод­кой как мог лучше, чтобы избегнуть попадания. И, к счастью, тор­педа не попала в цель!13

13 Торпеда, видимо, была поставлена на очень малую глубину хода и потому прошла над «U-9»

Но не взорвется ли она о скалу позади нас? Я забыл на момент, что прямо по каналу на нас шла русская лодка. Но даже и так тор­педа могла попасть в скалу, видневшуюся вблизи нас. Я ожидал взрыва. Ничего не случилось. Торпеда прошла дальше в бухту.

Наш перископ был теперь опущен. Что касается нас самих, то мы с радостью выбрались из гавани до наступления ночи. На сле­дующий день в вечернем полумраке мы потопили большой русский пароход. Затем «U-9» отправилась домой.

 В последнем крейсерстве нашей лодки мы стояли в подводном положении на позиции вблизи Ревельского порта. Это было в декаб­ре 1915 года. Стоял легкий мороз, и погода была ясной, но в пе­рископ я заметил приближение тумана, вскоре надвинувшегося на нас. «U-9» всплыла на поверхность для зарядки батареи. С туманом пришел и сильный холод. Термометр показывал 20° ниже нуля, Когда лодка всплыла, то стекавшая по ней вода немедленно замерзала, и «U-9» превратилась в глыбу льда.

Когда мы снова были готовы к погружению, то обнаружили, что не можем опустить радиомачту. Поддерживающие их тросы покры­лись льдом и не проходили через блоки. Мы сбили лед с помощью молотков. Рубочный люк также не закрывался. Наконец мы рас­плавили лед с помощью паяльной лампы. Когда мы пытались уйти под воду, то я с изумлением смотрел на доску с приборами. Мы пошли вниз кормой и задержались на двадцати трех футах. Тогда я все понял. Приборы замерзли. Когда мы подняли перископ, то увидели, что толстый слой льда покрывал верхние линзы. Наш един­ственный глаз был выдвинут вверх, но в течение всего времени пре­бывания под водой мы ничего не могли видеть. Короче говоря, когда температура опускается ниже двадцати градусов, то подводная лодка перестает быть подводной лодкой. К счастью для нас, зима уже разогнала русских по их портам.

На нашем обратном переходе мы видели замечательное зрелище. Вблизи острова Оденсхольм лежит остов германского крейсера « «Магдебург», который в 1914 году сел здесь на мель. «U-9» про­шла вблизи затонувшего корабля. Мачты, реи и дымовые трубы тор­чали из воды. По временам накатывали волны и покрывали остатки корабля водопадами воды и льда. Свет играл и переливался в его кристаллических формах. Злополучный «Магдебург» превратился в фантастический морской дворец ледяного короля.

В апреле 1916 года «U-9» закончила свою карьеру. Развитие техники подводного плавания совершенно не коснулось ее. Несмот­ря на былые победы, она уже совершенно устарела и была пере­дана в подводный отряд, где играла роль учебного корабля.



ГЛАВА IV

ИСТРЕБИТЕЛЬ ЛИНЕЙНЫХ КОРАБЛЕЙ РАССКАЗЫВАЕТ О СВОИХ ДЕЛАХ

«Я прочел приказ, затем сел и задумался. Он был того рода, который заставляет человека трепетать от радости и в то же время трезво подумать о предстоящих тяжелых испытаниях.

«U-21» была избрана для выполнения серьезнейшего поручения. Намеченный поход был достоин хитроумного Одиссея и даже ка­питана Немо —  этого мрачного героя  Жюль Верна.

Назначение: Константинополь! Затем, по прибытии туда, — уча­стие в боях за Дарданеллы»

Человек, говоривший эти слова, был Отто Херзинг, один из наиболее известных подводных корсаров германского флота.

Херзинг первый в истории подводного плавания совершил успешную торпедную атаку, торпедировав в начале сентября 1914 года небольшой английский крейсер «Патфайндер». Херзинг, е отличие от Веддигена, шел от одной показательной атаки к дру­гой, будучи путеводным огнем на море в первые дни подводной войны. Он первый отправился в дальнее плавание на лодках «U» и теперь продолжал серию длительных походов.

Херзинг был первым командиром-подводником, проникшим в Ирландское море и опустошившим здесь британскую торговлю. Вскоре после этого он отправился в известный поход из Север­ного моря в Константинополь. У берегов Галлиполи Херзинг тор­педировал и потопил два больших британских корабля: «Триумф» и «Мажестик». Херзинг в отличие от Веддигена остался живым до самого конца войны. Он не уходил с военной морской службы до 1924 года. И даже после войны он нанес удар бывшему про­тивнику — Англии. Херзинг получил приказание отвести  и пере­дать свою лодку «U-21» англичанам. Он это выполнил. Но «U-21» никогда не достигла Англии. Идя на буксире британского корабля, каким-то необъяснимым путем (Херзинг говорит об этом с улыб­кой) лодка получила течь и затонула.

Германское морское командование во время войны принимало громадные предосторожности, чтобы сохранить в секрете истин­ный номер лодки Херзинга. Оно обычно практиковало сообщение путанных данных о командирах и номерах лодок, «U», чтобы за­ставить неприятеля думать, что Германия имеет большее количе­ство подводных сил, чем их имелось в действительности.

В течение всей войны лодкой Херзинга была «U-21», но о ней всегда упоминалось как об «U-51».

Густой ноябрьский туман; бурное море. Вдоль французского берега идет подводная лодка. Из мглы появляется французский пароход «Малахит». Выстрел под нос, и он ложится в дрейф. Херзинг ведет «U-21» вдоль его борта. Волны были так велики и вероятность внезапного появления военных кораблей противника была так сильна, что он не рискнул послать абордажную партию на палубу захваченного корабля. «U-21» должна была остаться в готовности к погружению в любой момент.

«Доставьте мне ваши документы», — приказал Херзинг французскому капитану.

Француз спустил шлюпку. Несколько сильных ударов веслами, а документы были вручены немцам. Они показали, что «Малахит» перевозил контрабанду из Гавра в Ливерпуль и таким обратом являлся законным военным призом.

«Покинуть корабль!» — скомандовал Херзиег.

Спасательные шлюпки приближаются к берегу, а кормовое ору дие «U-21» начинает действовать. От пары снарядов «Малахит» кренится и тонет.

Тремя днями позже в тех же самых французских водах бри­танский пароход «Примо», перевозивший уголь из Англии в Руан, присоединился на дне океана к «Малахиту».

В январе 1915 года началось первое рекордное по тому вре­мени крейсерство «U-21». Подводная война хотя только еще нача­лась, но уже давала свои результаты. Германские лодки топили коммерческие суда в Северном море. Но к весту между Англией и Ирландией по прежнему все было безмятежно. Союзные торго­вые суда плавали в Ирландском море так  спокойно, как будто войны никогда и не было. Подводные лодки противника в Ирланд­ском море?

Кто слышал когда-нибудь о подводной лодке, уходящей так далеко от своей базы? Однако, «U-21» находилась в пути в это далекое от берегов Германии море.

Курс туда мог быть проложен или через Английский канал или вокруг северной Шотландии. Оба маршрута были для лодки весьма трудны. Канал был полой мин и сетей, а круговой путь вокруг Шотландии в те дни являлся слишком длительной прогул­кой. «U-21» пробралась под водой к месту назначения через пол­ный опасностями канал. Военные корабли противника ходили в канале целыми роями. Транспорты, охраняемые истребителями, пе­ревозили из Англии во Францию сотни тысяч людей. Лодка имела очень мало шансов на успешный выпуск торпеды при наличии этого мощного противолодочного охранения транспортов, поэтому «U-21» шла на предельной глубине, пробираясь сквозь сети с их знамени­тыми буями, и прокладывала свой путь среди минных полей.

Этот переход оказался проще, нежели Херзинг ожидал. Узкий водный проход был полон мин, но англичане в своей первой мин­ной постановке сделали небольшой просчет. Они поставили смер­тоносные стальные шары слишком близко к поверхности, «U-21» пробралась сквозь них в низкую воду, когда мины плавали на поверхности и были хорошо видны.

Лодка шла прямо по каналу св. Георга и через Ирландское

море по направлению к Ливерпулю. Недалеко от этого крупного

морского порта близ доков в Берроу находился аэродром. «U-21»

подошла близко к берегу и открыла внезапно огонь по докам

и ангарам из своего небольшого орудия.

По всей вероятности изумление на берегу было поистине потря­сающим, но оно быстро сменилось столь же потрясающей актив­ностью. Батареи береговой обороны, в свою очередь, открыли огонь по «U-21».

В воде около лодки поднялись фонтаны. Подобный бой был невыгодным для подводных лодок, совершенно не приспособлен­ных к тому, чтобы выдерживать перекрестную бомбардировку фортов. Херзингу не оставалось ничего другого, как закрыть люки и уйти под воду.

В шести милях от Ливерпульской гавани шел 6 000-тонный пароход «Бен Круашан». Неожиданный выстрел под нос корабля, и из воды всплыла подводная лодка. Несколькими минутами поз­же Херзинг уже штудировал судовые документы. «Бен Круашан» был нагружен углем, предназначавшимся для британского Гранд Флита в Скапа Флоу.

На борту угольщика заложили несколько бомб, и уголь был отправлен на дно Ирландского моря. В этот день та же участь  постигла пароход «Линда Бланш» и транспорт «Килькуан».

Известие о неприятельской лодке, топящей корабли у Ливерпуля, несомненно взволновало англичан. На место действий броси­лись истребители и патрульные суда, которые приступили к поис­кам перископа во всех направлениях. Обстановка становилась опасной для того, чтобы в ней могла находиться мало-мальски благоразумная подводная лодка, и «U-21» легла на обратный курс через канал в Вильгельмсгафен.

Теперь наступает нашумевший в свое время поход Херзинга в Константинополь и потопление двух больших английских линей­ных кораблей у Галлиполи.

ГЛАВА   V

НА ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ ИЗ СЕВЕРНОГО МОРЯ. К ГАЛЛИПОЛИЙСКОМУ ПОЛУОСТРОВУ

«Мы, германские моряки, — продолжает свой рассказ Хер­зинг, — естественно питали большой интерес к событиям в Дарда­неллах. Союзники только-что начали свою знаменитую атаку на турецкие форты. Англия и Франция пытались форсировать проход в бухту Золотой Рог. Они собрали у Галлиполи мощный флот и начали пробивать проход сквозь древний Геллеопонтский пролив, ту узкую полосу воды, которая ведет среди скал от широкого простора Средиземного моря к довоенной столице турок. Корабли против фортов — старая знакомая тема в искусстве морской войны.

Орудия союзной эскадры начали бой дождем 15-дюймовых снарядов14 по турецким укреплениям вдоль пролива.

14 15-дюймовые орудия были только на одном корабле — на новейшем английском линкоре «Куин-Элизабет»

Турки про­сили кайзера помочь им отразить атаку противника присылкой на театр лодок «U». Наши морские власти решили удовлетворить просьбу турок, и мне было приказано выполнить ответственную задачу. Переход из Вильгельмсгафена в Константинополь был в то время сложной проблемой для подводной лодки. Но попытка должна была быть сделана, причем решено было сначала отпра­вить в поход одиночную лодку. Выбор пал на мою «U -21». Подготовка к походу оказалась большой и требовавшей много времени. Первоначально идея заключалась в том, чтобы захватить врасплох неприятельские корабли, у Дарданелл. Они никогда и не мыслили о возможности появления в районе своих действий гер­манской подводной лодки, пришедшей своим ходом из Северного моря.

Надлежало выполнить некоторые частные, но важные меро­приятия.

На долгом пути из Вильгельмсгафена в Константинополь не было ни одной дружеской гавани, где мы могли бы принять провизию и топливо пока не дойдем до Каттаро — австрийского пор­та в Адриатическом море. А он находился на расстоянии четырех тысяч миль от нашей базы. Ни одна лодка из имевшихся тогда в наличии не могла принять на борт потребный для столь долгого крейсерства запас топлива и пищи, поэтому где-то между Вильгельмсгафеном и Каттаро мы должны были пополнить его. Наше адмиралтейство приспособило для этой цели один из океанских пароходов «Марсала», который должен был встретить нас у бере­гов Испании и передать на «U-21» провизию и топливо. Естест­венно, что этот план нуждался в обеспечении его полной сек­ретности.

Во время подготовки «U-21» к походу морская атака союзного флота на дарданелльские укрепления шла своим чередом. Берего­вые форты отбили атакующий флот, нанеся крупные потери союзникам. Стало ясно, что одним только флотом невозможно форсировать Дарданеллы, и поэтому союзники предприняли попытку высадить десант на Галлиполийский полуостров.

Мы получили известие о большой концентрации войск союзни­ков для этой цели, и в тот самый день, когда «U-21» вышла в мо­ре для похода в Константинополь, в мрачных бухтах Галлиполя уже высадились австралийские и ново-зеландские полки, атаки которых должны били поддерживаться с моря огнем союзных кораблей по турецким позициям.

25 апреля 1915 года нос «U-21» оказался в воротах Вильгельмсгафеновской гавани, и мы легли на норд. Английский канал со своими лабиринтами из сетей и мин был исключительно опасен для плавания нашей лодки, и потому мы выбрали окружной путь во­круг Шотландии. Мы шли вперед, сосредоточивая все внимание на своей главной задаче. Любые корабли противника, которые могли нам встретиться, представляли заманчивую цель для других наших лодок, но для нас они ровно ничего не значили,

К северу от Оркнейских островов на море лежал сильный туман. Мы шли вперед в надводном положении. Когда мгла не­сколько рассеялась, мы внезапно оказались среди целой группы английских патрульных судов.

«Лечь в дрейф!» — просигнализировал ближайший из них, прежде чем мы были в состоянии приготовиться к погружению.

По первому  взгляду сквозь вое еще стелющуюся мглу наш пат­рульный «друг» решил, что мы могли быть только британской лодкой. Мысленно поблагодарив его за эту уверенность, мы исполь­зовали время для подготовки к погружению но, в конце концов, погружаться нам вовсе не пришлось. Над морем шла новая полоса тумана. Вокруг нас снова сгустилась мгла, и мы ринулись полным ходом вперед. Напрасно патрульные суда вслепую рыскали за нами. Плотно закрытые туманом мы легко прошли сквозь сеть британ­ской блокады.

Через неделю после нашего выхода из Вильгельмсгафена мы находились уже у северо-западного побережья Испании и подхо­дили к мысу Финистерре. Море было спокойно. Мой вахтенный на­чальник и я стояли на палубе, внимательно всматриваясь в гори­зонт. На том пределе, где небо сходится с морем, мы увидели пятнышко дыма. Оно становилось все более ясным. Наконец по­явились очертания самого корабля, которые понемногу делались все более отчетливыми. Да, это был «Марсала» — корабль, везший нам снабжение. Мы подошли к нему на достаточно близкое расстоя­ние, чтобы обменяться сигналами. Транспорт отошел ближе к берегу. «U-21» послушно следовала за ним. Мы прошли за ним в Рио-Коркубион, где ночью подошли к борту и приняли на лодку большой запас пищи, более двенадцати тонн жидкого топлива и две тонны смазочного масла. С рассветом мы снова двинулись вперед, радуясь плотно набитой кладовой и тяжело нагруженным топливом цистернам.

Но вскоре уверенность в успехе сменилась мрачным унынием. Жидкое топливо, принятое нами с «Марсалы», отказалось гореть в наших дизель-моторах. Мы экспериментировали и  боролись с этим явлением, но все было бесполезно. Мы пытались смешивать принятое топливо со своим топливом, но смесь оказалась так же плоха как и само, топливо с «Марсалы». Таким образом, мы пребы­вали здесь, почти в двух тысячах миль от Вильгельмсгафена и на большем расстоянии от Каттаро. Вышли мы в море, имея на борту пятьдесят шесть тонн жидкого топлива, а осталось у нас только двадцать пять.