Мальчишки один за другим поднимались и в испуге
отодвигались подальше от Алмиро. Тот зарыдал. Педро Пуля еще не вернулся. В
складе не было ни Профессора, ни Кота, ни Жоана Длинного. Поэтому Хромой
чувствовал себя хозяином положения. Хромой в последнее время становился все
нелюдимее, почти ни с кем не разговаривал. Он издевался надо всем на свете,
из-за любого пустяка лез в драку и считался только с Педро Пулей. Фитиль
молился за него чаще, чем за кого бы то ни было, но порой ему казалось, что в
Хромого вселился дьявол. Падре Жозе Педро был очень терпелив с ним, но Хромой
отдалился и от священника. Он не желал никого знать, и любой разговор, в
который он вмешивался, заканчивался дракой. Когда Хромой проходил по складу,
все расступались. Его боялись как оспы. В это время у Хромого появилась собака,
и он был занят только ею. Вначале, когда этот огромный изголодавшийся пес
появился в складе, Хромой издевался над ним, как только мог. Но в конце концов приласкал
пса и взял себе. Теперь он только им и жил. Поэтому он решил увести собаку,
всюду следовавшую за ним, подальше от Алмиро. Потом вернулся к мальчишкам. Они
стояли полукругом на приличном расстоянии от Алмиро и показывали на волдыри,
высыпавшие у него на груди. Хромой начал с того, что припугнул Бузотера:




      - Теперь, глупый негр, волдырь вскочит у тебя на этом
самом месте, - прогнусавил он. В глазах Бузотера был ужас. Потом Хромой
обратился к собравшимся, указывая на Алмиро пальцем:




      - Здесь никому не охота подцепить оспу из-за этого гомика.




      Остальные молча глядели на Хромого и ждали, что он еще
скажет. Амиро, прижавшись к стене, рыдал, закрыв лицо руками.




      - Ты сию же секунду уберешься отсюда, - продолжал Хромой,-
пристроишься где-нибудь на улице, пока тебя не подберут легавые.




      - Нет! Нет! - рыдал Алмиро.




      - Пойдешь, как миленький. Мы не станем звать сюда
санитаров, не то вся полиция узнает, где мы скрываемся. Ты уберешься
по-хорошему, или мы вышвырнем тебя отсюда вместе с твоим шмотьем. Отправляйся к
черту, а то мы все тут перезаразимся. И все из-за тебя, педик проклятый.




      Алмиро только повторял \"нет!\", \"нет!\"
и рыдал на весь склад. Негритенок Бузотер трясся от страха, Фитиль возвестил о
том, что это кара Божья за их грехи, остальные же молча стояли, не зная, что
делать. Хромой уже был готов вышвырнуть Алмиро силой, когда Фитиль снял со
стены иконку Богоматери и воззвал:




      - Помолимся всем миром, ведь это кара Божья за наши грехи.
Мы много грешили, и Господь решил нас наказать. Нужно просить у Него
прощения...- его голос звучал, как проклятье, как предвестник кары небесной.
Некоторые сложили ладони, и Фитиль начал было читать \"Отче наш\", но
Хромой оттолкнул его:




      - Вали отсюда, пономарь.




      Фитиль стал молиться потихоньку, прижимая икону к груди.
Странную они представляли картину: на заднем плане рыдал Алмиро, повторяя одно
только слово: \"нет!\". Фитиль молился, остальные топтались в
нерешительности, не зная, что предпринять. Бузотер дрожал от страха, думая, что
тоже заразился.




      Хромой заговорил снова:




      - Парни, если он сам не уберется, придется вышвырнуть его
силой. Или мы все сдохнем от оспы, все... Вы что, не понимаете этого, придурки?
Мы вытащим его на улицу, там его заберут в лазарет.




      - Нет, нет,- твердил Алмиро.- Ради Господа Бога...




      - Это кара Божья...- не унимался Фитиль.




      - Закрой пасть, поповский ублюдок, - оборвал его Хромой и
продолжил, - Давай, берись за него, ребята, раз он не хочет идти по-хорошему.




      И поскольку остальные все еще колебались, он подошел к
Алмиро, намереваясь дать ему пинка:




      - Слышишь ты, малохольный, пошли.




      Алмиро еще больше съежился и вжался в стену:




      - Нет, ты не имеешь права. Я такой же, как все. Пуля
вот-вот должен прийти.




      - Это кара... Это Божья кара... - голос Фитиля
окончательно вывел из себя Хромого, и он что есть силы пнул Алмиро:




      - Убирайся прочь, немочь заразная. Вали отсюда, гомик.




      Но в этот момент его схватила чья-то рука и отшвырнула в
сторону. Между Хромым и Алмиро вырос Сухостой с пистолетом в руке. Глаза его
сверкали:




      - Клянусь, этот пистолет заряжен, и пусть только
кто-нибудь тронет Алмиро,- он с угрозой обвел собравшихся взглядом.




      - А тебе-то что здесь надо, кангасейро? - пытался вновь
овладеть ситуацией Хромой.




      - Он не полицейский, чтобы с ним так обращались. Он один
из нас, это он правильно сказал. Мы подождем, пока вернется Пуля, и пусть он
решит, что с ним делать. А того, кто хоть пальцем его тронет, я уничтожу, как
полицейскую обезьяну, - и Сухостой навел на собравшихся пистолет.




      Толпа стала расходиться. Хромой плюнул с досадой:




      - Все вы трусы...- и пошел к своей собаке.




      Он уселся рядом с ней, и те, кто поближе, слышали, как он
бормотал: \"трусы\", \"трусы\". Сухостой охранял Алмиро с
пистолетом в руке. Амиро рыдал все громче и громче, глядя, как волдыри
покрывают все его тело. Фитиль молил Господа проявить милосердие и не судить их
слишком строго.




      Потом Фитиль вспомнил о падре. Он выскользнул из склада и
направился к дому священника. Но по дороге он по-прежнему молился, и глаза его
были полны страха перед мстительным Богом.




      Педро Пуля вернулся в склад вместе с Профессором и Жоаном
Длинным. Им удалось провернуть весьма удачное дельце, и они вспоминали свой
успех, то и дело прерывая обсуждение взрывами хохота. Кот вместе с ними
участвовал в деле, но в склад не пошел, остался у Далвы. Первым, кого увидели
друзья, войдя в склад, был Сухостой с пистолетом в




      руке.




      - Что тут у вас такое? - спросил Пуля.




      Хромой вышел из своего угла, за ним по пятам следовал пес:




      - Этот придурок, строящий из себя конгасейро, не дает нам
сделать одно дело, - и указал на Алмиро.- У этого малохольного оспа.




      Жоан Длинный невольно отступил назад. Педро Пуля смотрел
на Алмиро, а Профессор подошел к Сухостою. Мулат не опустил пистолет. Тогда
Педро сказал:




      - Расскажи ты, Сухостой.




      - Вот он подхватил чертову оспу, - Сухостой указал на
рыдающего мальчишку. - А эта горилла, словно полицейский, хочет вышвырнуть его
на улицу, чтобы \"скорая помощь\" забрала его в больницу. Я не
собирался вмешиваться, но парень не хотел уходить. Тогда они все вместе
(Сухостой сплюнул) хотели побить его, чтобы заставить уйти. Но Алмиро сказал,
что он один из капитанов, и что нужно дождаться тебя. Я решил, что он говорит
правильно, и взял его сторону. Он ведь не полицейский какой-нибудь, чтобы так с
ним обращаться.




      - Ты поступил правильно, Сухостой. - Педро Пуля хлопнул
мулата по плечу. Потом посмотрел на Алмиро. - У тебя действительно оспа?




      Мальчишка только кивнул в ответ и снова зарыдал. Хромой
закричал:




      - Я же говорю: нам ничего другого не остается. Мы не можем
вызвать сюда \"скорую помощь\" - все на свете узнают, где мы прячемся.
Надо оставить его на какой-нибудь улице, где много прохожих. Нам придется это
сделать, хочешь ты этого или нет.




      - Кто здесь главный, ты или я? Ты что, хочешь по шее
схлопотать? - пришлось повысить голос Педро Пуле.




      Хромой отошел, что-то бормоча себе под нос. Пес бросился
ему в ноги, но Хромой дал ему пинка. Однако тут же спохватился и стал гладить
его, издали наблюдая за происходящим.




      Педро Пуля подошел к Алмиро. Жоан Длинный хотел сделать то
же самое, но не смог сдвинуться с места: слишком глубоко сидел в нем страх
перед оспой, он был так же велик, как и его доброта. Только Профессор остался
рядом с Пулей. Он-то и сказал Алмиро:




      - Дай-ка я посмотрю...




      Алмиро протянул руки, покрытые волдырями. Профессор
сказал:




      - Это белая оспа. Настоящая сразу чернеет.




      Педро Пуля обдумывал ситуацию. В складе стояла полная
тишина. Жоану Длинному удалось взять себя в руки и подойти поближе. Он шел,
едва переставляя ноги. Казалось, для этого ему пришлось собрать всю свою волю,
преодолеть самого себя. В этот момент в склад вошел Фитиль, а за ним - падре
Жозе Педро. Падре поздоровался и спросил, кто заболел. Фитиль показал на
Алмиро. Священник подошел, взял его за руку, внимательно осмотрел. Потом сказал
Педро Пуле:




      - Его в больницу надо...




      - В оспенный батрак?




      - Да.




      - Нет, ни за что, - отрезал Педро Пуля.




      Хромой снова поднялся и подошел к ним:




      - Я уже давно говорю: нужно отправить его в больницу.




      - Я его не отдам в больницу, - повторил Педро Пуля.




      - Но почему? - удивился падре Жозе Педро.




      - Вы же знаете, падре, никто оттуда не возвращается.
Никто. А ведь он наш товарищ, один из нас. Я не могу этого сделать...




      - Но ведь существует закон...




      - Обрекающий на смерть?




      Падре во все глаза смотрел на Педро Пулю. Эти мальчишки то
и дело ставят его в тупик, они намного умнее, чем можно предположить, и в
глубине души падре знает, что они правы.




      - Нет, падре, я его не отдам в больницу, - твердо сказал
Педро Пуля.




      - Тогда что же ты собираешься делать, сын мой?




      - Лечить его здесь.




      - Но как?




      - Позову дону Анинью.




      - Но она же не врач...




      Педро Пуля смутился, но через минуту сказал:




      - Лучше пусть умрет здесь, чем в больнице.




      Тут снова вмешался Хромой:




      - Он же всех перезаразит...- он указал на мальчишек. - Все
слягут. Этого нельзя допускать.




      - Заткнись, сволочь, не то всыплю как следует, - оборвал
его Педро.




      Но тут вмешался падре:




      - Он прав, Пуля.




      - Он не пойдет в больницу, падре. Вы хороший человек и
прекрасно понимаете, что его туда нельзя отправлять. Там такое творится... Это
верная смерть.




      Падре хорошо знал, что все сказанное Пулей - правда, и
поэтому молчал. И тут Жоан Длинный спросил:




      - А разве у него нет дома?




      - У кого?




      - У Алмиро. Ведь есть.




      - Я не хочу туда возвращаться, - всхлипывал Алмиро, - я
оттуда сбежал.




      Педро Пуля подошел к нему и очень мягко сказал:




      - Не плачь, Алмиро. Сперва я схожу туда, поговорю с твоей
матерью. А потом мы тебя отведем. Это все-таки лучше, чем больница. А падре
добудет нам врача, он тебя вылечит. Ведь правда, падре?




      - Да, правда, - пообещал падре Жозе Педро.




      Существовал закон, обязывающий граждан извещать органы
здравоохранения обо всех случаях заболевания оспой. Падре Жозе Педро прекрасно
об этом знал, но в который уже раз он был на стороне капитанов песка, а не на
стороне закона.




      Педро Пуля нашел мать Алмиро. Она была прачкой, жила с
мелким землевладельцем за Соломенным Городком. Узнав о случившемся, мать
мальчика чуть с ума не сошла. Алмиро тут же забрали домой, позднее падре привел
туда врача. Но, оказалось, что этот врач добивался места в департаменте здравоохранения
и поэтому донес на падре Жозе Педро как на укрывателя. В результате Алмиро все
равно забрали в инфекционный барак, а падре оказался в весьма затруднительном
положении. Власти не привлекли священника к ответственности, но пожаловались на
него архиепископу, и падре Жозе Педро вызвали для беседы к канонику,
возглавлявшему канцелярию архиепископства. Падре был сильно напуган.




      Тяжелые портьеры, стулья с высокими спинками, портрет
святого Игнатия Лойолы на одной стене, распятие - на другой. Большой стол,
дорогие ковры. С бьющимся сердцем вошел падре Жозе Педро в эту залу. Он не знал
точно, зачем его сюда вызвали. Получив извещение, предписывающее ему явиться в
архиепископский дворец, он подумал было, что речь пойдет о приходе, которого он
тщетно дожидался в течение двух лет. Неужели собственный приход? Падре радостно
улыбнулся. Наконец-то он станет настоящим священником, будет нести
ответственность за вверенные ему души. Действительно станет служить Богу. Вдруг