«Со мной ты можешь идти, пока не погаснет последняя звезда во Вселенной. Только вряд ли захочешь».

— Очень сожалею, нет. И не пытайтесь связываться по радио. Слушать — пожалуйста, передавать — нет. Откуда нам знать, какая там ситуация? Может, плохая. Например, варвары могли воспользоваться нашей семейной перебранкой и оккупировать базу. Я все проверю. Если я не вернусь через… э-э… двое этих маленьких и дешевеньких суток… — Всегда кривляешься, шут! — Тогда лейтенант Валенсия примет команду и будет действовать по своему разумению. Я бы предпочел Хэвлока, Валенсия симпатизирует мятежникам. И все же приходится учитывать субординацию, раз уж я лгу даже тебе, моя дорогая, и если хочу получить шанс повредить твоему делу, моя вечная любовь.

Его распоряжение вылило ведро холодной воды на возбуждение Кэтрин. Отряд расположился лагерем на берегу ручья, под сенью укрывавших его деревьев. Костров не жгли. Флэндри натянул скафандр. Он ничего не сказал ни Исполненному Печали, ни своим единомышленникам среди команды. Они договорились о системе сигналов еще несколько ночевок назад.

— Будьте осторожны, Доминик, — сказала Кэтрин. Ее заботливость была ему острее ножа. — Не рискуйте собой. Ради нас всех.

— Не буду, — пообещал он. — Я люблю жить. — «О да, и я надеюсь, что еще буду наслаждаться жизнью, независимо от того, добавишь ты к ней радости или нет». — Держитесь!

Он активировал антигравы. Через минуту или две он потерял из виду Кэтрин, все еще машущую ему рукой.

Флэндри летел медленно, с открытым забралом шлема, наслаждаясь ветром и соленым привкусом в воздухе. Он направлялся на север, следуя очертаниям береговой линии. Океан безлунной Дидоны не имел настоящего прибоя. Он лежал безбрежным серым покрывалом под серой пеленой неба, но, как в каждом большом водном пространстве, в нем присутствовало и движение, и таинственность. Флэндри любовался сложным рисунком океанской ряби, видел пену, огромные полосы водорослей, стаи плывущих куда-то морских животных, дождь, прошедший на самом горизонте. Справа от него суша круто поднималась от широких пляжей, представляя собой мозаику лесов и полян, где паслись стада травоядных и кормились косяки птиц. «В общем, — думал он, — планеты процветают, если человек оставляет их в покое».

При всем при том пульс Доминика заметно ускорился, когда вдали показался Порт-Фредериксен. Это была его первоочередная цель. База занимала небольшой, четко очерченный мыс. Она была довольно старой и успела превратиться в симпатичный поселок. Складские помещения и лаборатории, построенные из готовых деталей, и жилые дома носили на себе следы пережитых штормов, обросли лозами винограда и стали неотъемлемой частью ландшафта. Были тут и строения, возведенные из местных материалов — дерева и камня, — в особом архитектурном стиле, разработанном специально для Дидоны и обеспечивающем постоянные легкие сквозняки в помещении. Кое-где виднелись сады и даже парк. Кэтрин говорила, что население обычно составляет здесь около тысячи человек, но в нынешние тяжелые времена, надо думать, людей гораздо меньше. На улицах Флэндри никого не увидел.

Его внимание было приковано к космодрому. Если бы на нем оказался всего лишь корабль для межпланетных полетов, то оптимальным решением стала бы сдача в плен. Но нет! Хью Мак-Кормак оставил на этом ценном для него форпосте настоящий военный корабль с гиперпространственным двигателем.

Корабль не слишком большой — класса «завоеватель» — канонерку, вооруженную бластерной пушкой, обладающую приличной скоростью и маневренностью и с экипажем из двадцати пяти человек. Канонерка стояла гордо, готовая к полету, и сердце Флэндри гулко застучало.

«Вот ты где, моя крошка!» Доминик приблизился. Вряд ли на посту находится больше двух-трех вахтенных, положенных по уставу, если судить по окружающему-покою и запустению. Почему бы и нет? Учитывая систему управления, приборы, компьютеры, даже один человек и тот мог бы довести этот корабль куда угодно. Порт-Фредериксен о приближении опасности узнал бы загодя, так что команда быстро успела бы явиться на борт. Пока же, разумеется, они чем могли помогали гражданским.

Над серийным номером было написано имя корабля — «Эрвин Роммель». Кто, во имя всех чертей, этот Роммель? Германиец, что ли? Нет, скорее всего, откуда-то с Терры, извлеченный из пыльных архивных папок, согласно программе подбора имен для десяти тысяч новых «завоевателей».

Из зданий стали появляться люди. Они тут же разглядели Флэндри. Он приземлился в парке.

— Хелло! — сказал он. — У меня тут что-то вроде кораблекрушения.

В течение ближайшего часа Флэндри много чего узнал о Порт-Фредерихсене. Себя он тоже постарался не обременять ложью. Он вступил в бой с неприятельским кораблем, потерпел крушение при посадке и прошел пешком весь континент. То, что он не был сторонником Мак-Кормака, молодой человек тактично опустил.

Если его план не сработает, энейцы, конечно, будут возмущены, когда узнают всю правду. Однако они вряд ли расстреляют его за попытку прибегнуть к военной хитрости.

В основном, оставшиеся сейчас здесь жители играли роль сторожей, если исключить команду «Роммеля», нескольких ученых и техников. Главной их заботой было поддерживать добрые отношения с соседями-дидонцами, а также поддерживать в порядке базу. Ну, а поскольку ученые — всегда ученые, они понемножку — занимались и своими исследованиями.

Практически они были оторваны от всего мира. Межпланетное радио молчало, так как корабли Джосипа несколько раз устраивали набеги на систему Вергилия. Каждый месяц или около того корабль с Энея привозил сюда продовольствие, почту и новости. Последний визит грузовика имел место несколько дней назад. Таким образом, Флэндри получил самый свежий отчет о событиях.

Энейцам казалось, что они находятся в катастрофическом положении. Промышленность, снабжение, коммуникации, все это при Мак-Кормаке стало разваливаться. Он потерял надежду удержать под своим контролем хоть сколько-нибудь значительный объем космоса. Вместо этого он занялся защитой отдельных миров, перешедших на его сторону. Однако его военные силы были невелики. Они сражались отважно, но предотвратить наглые атаки эскадр Снелунда не могли. Обычная сильная флотилия могла бы легко уничтожить их поодиночке. Чтобы такого не произошло, Мак-Кормак держал свои основные силы возле Сатаны. Если бы сторонники Джосипа собрали все свои корабли в один мощный кулак, адмирал узнал, бы об этом от разведчиков и, встретив армаду, приложил бы все свои таланты, чтобы истребить ее.

— Но они понимают это, — сказал директор Джоветт, поглаживая белую бороду дрожащей рукой. — Они не дают нашему Императору возможности вступить в открытый бой, который ему так нужен. Я думаю, Снелунд не будет просить подкреплений с Терры, даже когда она сможет ему их предложить. Он просто истощит нас. Я убежден, что он извлекает массу удовольствия из нашей долгой агонии.

— Вы думаете, нам придется сдаться? — спросил Флэндри.

Старик гордо вскинул голову:

— Никогда, доколе жив Император!

Народ на базе истосковался по гостям. У Доминика не было ни малейших трудностей с получением информации, ее было даже больше, чем надо. Все тут же согласились со сделанным им предложением: чем посылать флайеры за его товарищами, почему бы не воспользоваться «Роммелем»? Никакие инструментальные наблюдения или сигналы с Энея не давали оснований считать, что корабль должен находиться в состоянии полной боевой готовности. С этим были согласны и Джоветт, и капитан «Роммеля». Конечно, спасенным не хватит места, если брать всю команду, а потому большую часть ее придется оставить на базе. Впрочем, для тех немногих, кто полетит, это будет неплохая практика.

У Флэндри были подготовлены и альтернативные планы, однако этот очень упрощал задачу.

Он повел корабль на юг. Еще в пути вызвал свой лагерь по радио. Кто-нибудь должен был все это время дежурить у рации в шлемофоне.

— Все отлично, — сказал Флэндри. — Мы сядем на берегу чуть восточнее лагеря и будем вас ждать там. Дайте мне поговорить с лейтенантом Хэвлоком… Том? Готовься. Лучше пусть Хуан и Кристофер поторапливаются.

Это означало, что космонавты должны надеть оставшиеся скафандры.

Корабль сел. Его команда доверчиво вышла на песок пляжа. Когда они увидели, что потерпевшие кораблекрушение выходят из лесу, последовала буря приветственных восклицаний — люди кричали, стараясь преодолеть встречный ветер.

Вдруг два блестящих металлических объекта возникли над верхушками деревьев, Секундой позже они уже зависли над кораблем, держа команду под прицелом бластеров.

— Поднимите руки вверх, пожалуйста, — произнес Флэндри.

— Что такое! — завопил капитан. Кто-то из его команды потянулся к оружию, но луч сверху со свистом взрезал землю у самых его ног.

— Повторяю, руки вверх, — рявкнул Флэндри. — Вы умрете раньше, чем ваши пули вылетят из стволов.

Еще не оправившись от шока, команда корабля повиновалась.

— Вы взяты на абордаж, — продолжал обманщик. — Поэтому вам лучше сразу же отправиться домой баиньки. Это займет у вас несколько часов, ежели идти пешком.

— Иуда! — смачно плюнул капитан. Флэндри утерся и ответил:

— А вот это зависит от точки зрения. Ну, пошли! — Хуан с бластером некоторое время сопровождал уходящих.

И в тот же момент несколько выхваченных бластеров сделали пленниками тех, чья лояльность была под вопросом. Более удивленный, чем рассерженный, Молния, Которая Ударила в Дом, провел на борт остальные части дидонцев. Исполненный Печали втащил туда же Кэтрин. Когда Флэндри увидел ее, он тут же подыскал себе занятие в другом конце корабля.

Когда вся его команда оказалась на борту и были сделаны назначения на посты, Доминик включил гравиторы. Зависнув над Порт-Фредериксеном, он вывел из строя межпланетный узел связи, сбив выстрелом его антенну. Затем передал по радио предупреждение, дал людям время эвакуироваться и разрушил еще несколько важных устройств.

У энейцев есть пища, крыша над головой, медикаменты и даже наземные оборонительные сооружения. Но добраться куда-нибудь, чтоб передать на Эней информацию, они не смогут до прихода очередного космического грузовика, а это произойдет только через месяц.

— Ведите корабль на восток, гражданин Хэвлок, — сказал Флэндри. — Заберем наших ребят у Ревущего Камня и отпустим лишних жвачных. И… да… погрузим запас пиши для нашего нового дидонца. Я думаю, мне этот хииш еще понадобится.

— Где же, сэр?

— На Ллинатавре. Мы на цыпочках покинем эту систему, постаравшись, чтоб нас не засекли. А когда окажемся в открытом космосе, то на максимальном гипердрайве рванем к Ллинатавру.

— Сэр? — На лице Хэвлока обожание сменилось удивлением. — Прошу у капитана извинения, но я не понимаю. Я хочу сказать — что вы катастрофу превратили в триумф, что мы получили секретные коды противника, о чем он и не подозревает, так не лучше ли нам идти на Ифри? Особенно когда Кэтрин…

— У меня есть свои причины, — сказал Флэндри. — Не бойтесь, она к Снелунду не вернется.

Его лицо было столь мрачно, что никому и в голову не пришло задавать ему какие-нибудь вопросы.

Глава 14

И снова тесная металлическая коробка, снова приправленный химией воздух, непрерывный шум двигателей, но, кроме того, снова холодное чудо звезд и неуклонное усиление блеска одной из этих сверкающих точек. От Вергилия до Ллинатавра перелет в этой коробке занял меньше двух стандартных дней.

Флэндри сидел на капитанском мостике. Кубрик был слишком забит, чтобы вместить еще хоть одного человека, а потому оборудован аудиовизуальным интеркомом. Команда видела капитана, сидящего в белом мундире, не слишком подходящем ему по размеру, но зато соответствующем его рангу. Как и все остальные, он сильно исхудал, на лице выступали кости, глаза ярко сияли на фоне кожи — загоревшей почти дочерна. В отличие от остальной команды, он никаких восторгов по поводу победы не выражал.

— Слушайте меня внимательно, — сказал Флэндри. — В столь неординарных ситуациях, как наша, совершенно необходимо соблюдать некоторые формальности. — И он прочел распоряжения, которые, будучи введены в корабельный журнал, легализовали бы захват «Роммеля» и статус Флэндри как капитана этого корабля.

— Некоторые из вас были взяты под арест, — продолжал он. — Это была необходимая мера предосторожности. В гражданской войне никто не может доверять другому, не имея надежных доказательств, и совершенно очевидно, что я не мог планировать проведение внезапной атаки всей нашей группой. Поэтому арест с этой минуты прекращает свое действие, и те, кто был задержан, свободны. Я специально отмечу и внесу в журнал, что их временное задержание ни в малейшей степени не бросает тени на их лояльность и компетентность и что я представляю каждого члена нашего экипажа к повышению в должности и награждению орденом.

Он даже не улыбнулся, когда они все закричали от восторга. Все тем же твердым и монотонным голосом он продолжал:

— Согласно полномочиям, возложенным на меня, и в соответствии с уставами Космофлота, касающимися рекрутирования в экстремальных ситуациях, я привел к присяге инопланетянина по имени Исполненный Печали для службы в военных силах его величества на временной основе в ранге простого космолетчика. Ввиду особого характера этого существа, в реестре экипажа будут указаны три новых его члена.

Ответом явился всеобщий хохот. Они думали, что эта шуточка последняя, но ошиблись.

— Все бортовые системы обнаружения будут работать, — сказал Флэндри после короткого молчания. — Немедленно после встречи с первым же имперским кораблем офицер-связист подаст сигнал о сдаче и потребует эскорта. Я предполагаю, что все мы можем быть арестованы, когда они взойдут на борт, и пробудем в этом состоянии некоторое время, пока наши добрые намерения не будут установлены. Однако я абсолютно уверен, что к тому времени, когда мы выйдем на орбиту вокруг Ллинатавра, мы безусловно уже будем очищены от всяких подозрений.

И последний пункт. У нас на борту есть важная пленница. Я приказал мичману Хэвлоку, который должен был сообщить это всем остальным, что леди Мак-Кормак не будет передана в руки губернатора сектора Снелунда. Теперь я хочу дать обоснования для официального, хотя и секретного приказа, иначе наши действия могут стать причиной отдачи нас под трибунал.

В обязанности флотских офицеров не входит принятие политических решений. В силу обстоятельств, связанных с леди Мак-Кормак, включая сомнения в законности ее первоначального задержания, я принял решение, что передача ее его превосходительству была бы политическим решением, чреватым многими непредсказуемыми последствиями. Поэтому мой долг передать ее флотским властям, которые могут рассмотреть ее дело наиболее справедливо. В то же время мы не можем законно отвергать требования его превосходительства о выдаче леди Кэтрин.

Поэтому, как капитан этого корабля и как офицер Императорского разведывательного корпуса, которому доверена миссия по сбору информации и дано право решать, кому передавать эту информацию, а кому — нет, я классифицирую информацию о присутствии у нас на борту леди Мак-Кормак как государственную тайну. Она будет спрятана еще до того, как к нам прибудут официальные власти. Никто не должен упоминать о ее присутствии ни тогда, ни в будущем, пока не придет время публично объявить об этом соответствующим государственным учреждениям. Нарушение этого пункта будет приравнено к нарушению закона и правил соблюдения секретности и сделает вас объектами судебного преследования и наказания. Если вас спросят, можете говорить, что она исчезла как раз перед тем, как мы покинули Дидону. Понятно?

Ответом были оглушительные крики.

Флэндри откинулся на спинку кресла.

— Ладно, — сказал он устало. — Всем вернуться на свои посты. Приведите сюда леди Мак-Кормак.

Доминик выключил интерком. Люди разошлись, «Теперь они у меня в кармане, — подумал он. — Теперь они всей командой завербуются на корабль, идущий в ад, если я буду на нем шкипером. — Восторга он не ощущал. — А я никогда больше не захочу командовать кораблями».

Он открыл новую пачку сигарет, которую нашел среди неприкосновенных запасов. Каюта угнетала его своей нищетой и неприглядностью. Под гул моторов и шум шагов в коридоре молчание каюты становилось невыносимым.

Сердце Флэндри бурно забилось, когда вошла Кэтрин. Он встал.

Она закрыла дверь и молча взглянула на него. Ее глаза были на всем корабле единственными, которые смотрели на него с презрением. На бедре висел его кинжал.

Кэтрин все еще хранила молчание, когда Флэндри промямлил:

— Я… Я надеюсь, капитанская каюта… не слишком неудобна?

— Куда вы намерены спрятать меня? — спросила она. В ее голосе слышалась только привычная хрипотца, и больше ничего.

— Митсуи и Петрович вынут всю начинку из капсулы для отправки сообщений. Мы выложим ее внутренность чем-нибудь мягким и просверлим дыры для поступления воздуха, так, чтобы их нельзя было заметить снаружи. Туда мы доставим воду и еду, и… хм… что еще понадобится. Там будет уныло и утомительно. Лежать придется в темноте, но не больше двадцати-тридцати часов.

— И что же потом?

— Если все пойдет так, как я спланировал, нам предстоит занять парковочную орбиту вокруг Ллинатавра, — сказал Флэндри. — Группе кодирования не понадобится много времени, чтобы сделать расшифровку того, что хранится в наших компьютерах. Нас же в это время будут допрашивать, и те люди, которые не приписаны к базе Катавраянниса, получат отпуск. Процедура допросов сухая, формальная, и ничего необычного в ней нет. Космофлот заинтересован в том, что мы добыли, а не в каких-то там приключениях или выяснении того, как именно мы достали эту информацию. Все это может подождать до тех пор, пока не будет создана комиссия по изучению причин гибели «Азиенны». А сейчас самое важное — нанести удар мятежникам, пока они не успели изменить свои коды.

Я объявил себя капитаном «Роммеля», выполняющим особое поручение. Мой статус может быть оспорен, но я очень сомневаюсь, чтобы какой-нибудь бюрократ в суматохе подготовки нападения на мятежников принялся проверять все параграфы уставов. Они будут рады-радешеньки спихнуть на меня ответственность за этот корабль, тем более что мои полномочия бродить в одиночку, по сути, включают и требование помогать мне в этом бродяжничестве.

Как капитан, я обязан держать на борту минимум двух вахтенных. На парковочной орбите это, конечно, формальность, но я ее предусмотрел и зачислил в реестр команды Исполненного Печали как трех космолетчиков. Я имею основания считать, что сумею отбиться от любых возражений по поводу хииша в таком ерундовом деле. Суть заключается в том, что благодаря этому варианту освобождаются два опытных космонавта, которые могут быть с успехом использованы в других местах. А когда мы останемся одни, хииш вас выпустит.

Флэндри иссяк. Его лекция произвела на Кэтрин такое же впечатление, как если б он стучал голыми кулаками по стальной перегородке.

— Почему? — спросила она.

— Почему что? — Он раздавил окурок в пепельнице и потянулся за другой сигаретой.

— Я могу понять… может быть… почему вы сделали то, что сделали с Хью… Я не считала вас способным на такое, я ведь видела вас сильным и добрым, способным стать на защиту правого дела, хотя и думаю, что где-то, в самой глубине, ваша душа в чем-то мелковата. Но чего я не могу понять, во что не могу поверить, — вздохнула Кэтрин, — так это в то, как после всего, что у нас было, вы снова ввергнете меня в неволю. Если бы вы не отдали Исполненному Печали приказ схватить меня, любой из ваших людей только отвернулся бы, дав мне возможность убежать в лес.

У него больше не было сил смотреть на нее.

— Вы нужны… — пробормотал он.

— Зачем? Чтобы выжать из меня какую-то бесполезную малость, которая мне может быть известна? Чтобы использовать в качестве приманки для Хью, в надежде довести его до безумия? Чтобы дать достойный пример другим? Ведь каково бы ни было имперское правосудие или имперская милость, я умру сразу же, когда они убьют Хью. — Кэтрин не плакала, не стыдила Флэндри. Краем глаза он видел, как она медленно, как бы не веря, качает головой. — Да, этого я понять не могу.

— Я не могу сказать вам сейчас всего, — молил он. — Слишком много неизвестных в этом уравнении. Но…

Она прервала его:

— Я сыграю в вашу игру, раз это единственная возможность избавиться хотя бы от Снелунда. Но лучше бы глаза мои на вас не глядели. — Ее голос был тих. — И мне было бы приятней, если б вас не было рядом, когда меня будут класть в этот гроб.

Он кивнул. Кэтрин вышла. За ней тяжело протопали копыта Исполненного Печали.



Каковы бы ни были недостатки Снелунда, губернатора сектора альфы Креста, он держал великолепный стол. Более того, он был очаровательным хозяином, обладавшим редким даром не только слушать собеседника, но делать тонкие и остроумные замечания по поводу услышанного. Хотя большая часть Флэндри, несмотря на улыбки, чувствовала себя пантерой, припавшей за кустом, зато другая часть его наслаждалась первым за многие месяцы приличным обедом.

Он завершил свое повествование о приключениях на Дидоне к тому времени, когда настоящие живые слуги уже убрали последние золотые тарелки и, поставив на стол сигары и коньяк, удалились.

— Потрясающе! — аплодировав Снелунд, — Изумительно интересная раса. Вы сказали, что привезли одного из них? Я бы с удовольствием поглядел на него.

— Это можно легко организовать, ваше превосходительство, — отозвался Флэндри, — Может быть, даже легче, чем вы полагаете.

Брови Снелунда слегка поднялись, а пальцы на мгновение сжат тонкую ножку коньячного бокала. Флэндри расслабился, вдохнул аромат своего питья, взболтал круговым движением, чтобы насладиться цветом напитка, и пригубил, как бы создавая контрапункт нежному музыкальному фогту. Они сидели на верхнем этаже дворца. Зал был невелик, но удивительно пропорционален и великолепно отделан. Стеклянная стена широко распахнута навстречу летнему вечеру. Из сада свободно вливался воздух, насыщенный ароматами роз, жасмина и каких-то незнакомых цветов. Внизу сверкали огни города, светились созвездия фонарей и цветных фонтанов, а выше горели огни на башнях космопорта и в аэрокарах. Шум транспорта сюда почти не долетал, разве что как отдаленное мурлыканье. Трудно было поверить, что вокруг, а ввысь — так до самых звезд, все ревело от судорог готовящейся войны.

Снелунд не оказал на молодого человека ни малейшего давления. Может, Флэндри когда-то и забрал отсюда Кэтрин Мак-Кормак для специального допроса, казавшегося тогда важным для успеха миссии, поддавшись внезапному приступу необузданности. Может, он и потерял свой корабль и свою пленницу благодаря потрясающей небрежности. Но потом он вернулся с добычей, которая давала адмиралу Пиккенсу возможность уверенно нанести мятежу один-единственный, но смертельный удар без всякой помощи Терры и без последующих утомительных проверок действий губернаторского ополчения. Губернатору ничего не оставалось, как быть вежливым с человеком, который, так сказать, спас его сильно подгоревшую яичницу с беконом.

Тем не менее, когда Флэндри попросил о конфиденциальном разговоре, Снелунд, по-видимому, никак не ожидал такого поворота.

— Вот как, — выдохнул Снелунд.

Доминик внимательно оглядел его через стол. Вьющиеся огненные волосы, женственное лицо, великолепная мантия — пурпур с золотом, — звон и блеск драгоценностей. А за всем этим, подумал Флэндри, кишки с дерьмом и оскал черепа.

— Дело в том, сэр, — сказал он, — что мне предстоит принять решение по очень деликатному вопросу.

Снелунд кивнул, улыбаясь, но глаза у него превратились вдруг в плоские серые камешки.

— Я подозревал это, капитан. Некоторые детали вашего доклада и поведения, кое-какие приказы, отданные вами, не ускользнули от моего внимания. Вы должны быть мне признательны за намек, что мне нежелательно, чтобы вас допрашивали слишком подробно. Мне было бы любопытно… хм… любопытно узнать, что именно вы имели в виду?

— Я действительно признателен вашему превосходительству, — тут Флэндри закурил сигару, — но это дело имеет чрезвычайную важность и для вас, сэр. Разрешите мне напомнить вам о моей дилемме на Дидоне. Леди Мак-Кормак стала исключительно популярна среди моих людей.

— Без сомнения, — расхохотался Снелунд. — Я лично обучил ее кое-каким малоизвестным штучкам.

«У меня нет оружия под этой синей с белым формой, Аарон Снелунд. У меня нет ничего, кроме рук и ног. И черного пояса каратэ плюс еще кое-каких навыков и умений. Если бы не некоторые незавершенные дела, я бы с радостью пошел на казнь за удовольствие самому разорвать тебя на кусочки».

Но так как этой твари еще предстояло припомнить, как выглядит ее душа, ежели ее вскрыть и распластать, то Флэндри только кисло улыбнулся.

— Увы, сэр, все гораздо хуже. Она отвергла мое предложение, каковой факт я прошу вас считать делом наивысшей государственной тайны. Но… Так вот, она была у нас единственной женщиной — красивой, здоровой, умной. К концу похода мои парни были хоть чуточку, но все без исключения влюблены в нее. Она дала понять, что ее пребывание у вас было… весьма незавидным. Если по правде, сэр, то я боялся, что может вспыхнуть мятеж, если команда подумает, что я хочу вернуть ее вам. А поскольку я вез секретные коды, то такой риск я взять на себя не мог.

— И тогда вы организовали ее бегство? — Снелунд отпил глоток коньяка. — В общем, все об этом догадались, хотя тактично и промолчали, капитан. Очень мудрое решение, независимо от того, было оно внесено в корабельный журнал или нет. Мы сможем ее выследить позже.

— Но, сэр! Я ничего подобного не делал!

— Что? — Снелунд выпрямился как стрела.

Теперь Флэндри говорил куда быстрее, чем раньше:

— Давайте оставим эвфемизмы, сэр. Она выдвинула против вас ряд очень серьезных обвинений. Некоторые из них таковы, что могут найтись люди, которые нагло заявят, будто именно ваши действия вызвали мятеж. Я этого не хочу. Если вы знакомы с историей, то должны помнить, что ничто не срабатывает так, как явление Боадицеи*…[8] Нет, мученица, особенно прекрасная мученица, могла бы потрясти Империю… А моя обязанность — содействовать ее укреплению. Чтобы получить согласие моих людей, мне надо было убедить их, что леди Мак-Кормак не будет вам возвращена. Она будет отдана под юрисдикцию Космофлота, где уставы гарантируют жизнь пленникам, а их показания не могут быть положены под сукно.

Лицо Снелунда не выражало ничего.

— Продолжайте, — сказал он.

Флэндри кратко обрисовал средства, с помощью которых Кэтрин была доставлена сюда.

— Космофлот готовится к срочному старту на Сатану, примерно через три дня, — закончил он. — Теперь, когда разведчики установили, что неприятель все еще пользуется теми кодами, которые я привез, я надеюсь, что могу и не сопровождать эти силы. Но от меня ждут — мои парни, — что я получу приказ для себя, который позволит доставить «Роммель» на Ифри, на Терру или в другое место, где леди Мак-Кормак будет в безопасности. У них есть возможность выяснить, сделал ли я это. Вы же знаете, с какой скоростью циркулируют слухи в любых учреждениях. Если я этого не сделаю, то… то я не уверен, что секретность помешает кому-нибудь из моих ребят… А если детали этой истории станут известны, она доставит вам довольно много неприятностей в это весьма критическое время.

Снелунд осушил бокал бренди и налил новый. Булькающий звук наливаемой жидкости гулко прозвучал на фоне тихой музыки.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Я уже сказал почему. Как патриот я не стану способствовать тому, что может подлить масла в огонь восстания.

Снелунд молча разглядывал его.

— Так она, значит, вам так и не дала? — спросил он наконец.

Омерзение придало остроту ответу Флэндри.

— Мне это не понравилось со стороны шлюхи, полученной из третьих рук. — И тут же рассмеялся. — Но дело не в этом. Мой долг по отношению к вам, ваше превосходительство, а также долг в отношении Империи…

— Ах да, — подколол его Снелунд, — приятно иметь должника, карьера которого на подъеме, не так ли?

Флэндри выглядел смущенным.

— Д-д-да, — задумчиво продолжал Снелунд. — Я думаю, у нас одинаковый настрой. Ваши предложения?

— Н-ну, — ответил Флэндри, — с официальной точки зрения, «Роммель» сейчас, пуст, если не считать моего многочленного дидонца. А говорить этот хииш не умеет. Если мне сегодня же будет выдан приказ о вылете, без точного упоминания о месте назначения, скажем на разведку с последующим секретным докладом о ее результатах, причем с использованием минимального числа членов экипажа… по телефонному звонку вашего превосходительства кому-нибудь из штаба адмирала Пиккенса… то этого будет достаточно. Я бы отправился на борт и стартовал. Мои ребята успокоились бы насчет леди Мак-Кормак. Ну а если о ней ничего не будет слышно год-два… К тому времени новые назначения разбросают их, да и чувства их поохладятся… Забвение — очень ценный помощник, сэр.

— Похожий на вас, — усмехнулся Снелунд. — Я полагаю, что наши карьеры могут тесно переплестись, капитан. Если вам можно верить…

— Приходите и убедитесь, — предложил Флэндри.

— А?

— Вы же говорили, что интересуетесь моим дидонцем. Это можно сделать, никого не ставя в известность. Я сообщу вам параметры орбиты «Роммеля», и вы отправитесь один на личном флиттере, не сообщив никому, куда именно, — Флэндри выпустил кольцо дыма. — Вы примете на себя руководство казнью. И проследите, чтобы наказание соответствовало преступлению. Этому делу можно посвятить несколько приятных часов.

И стал ждать.

Ждал, пока на лбу у Снелунда не выступил пот и сдавленный голос не произнес:

— Да.

Флэндри даже не осмеливался надеяться, что поймает ту рыбу, которую так ловко приваживал. Ведь если б не получилось, ему пришлось бы выполнять главную миссию своей жизни другими методами. Удача так подействовала на него, что он внезапно обмяк, голова закружилась и пришла мысль: а хватит ли у него сил выйти отсюда? Но он все же вышел, когда они обговорили все детали и произвели нужные действия. Губернаторский автомобиль доставил его на базу Катавраянниса, где Флэндри переоделся в рабочую форму, получил приказ и взял флиттер для полета к «Роммелю».

А дальше — время, нужное для запуска флиттера, да еще с расчетом, чтобы он не встретился с другой, только очень нарядной машиной, летящей по тому же курсу. Доминик сидел в рубке, погруженный в свои мысли. Весь экран занимала планета и звезды, купавшиеся в своей спокойной и неодолимой красоте.

Раздались щелчки, означавшие, что шлюзы обоих кораблей соединились и магнитные защелки прочно закрепили их положение. Флэндри вышел, чтобы встретить гостя.

Снелунд появился из воздушного шлюза, тяжело дыша. В руке он нес чемоданчик хирурга.

— Где она? — спросил он суетливо.

— Сюда, сэр. — Капитан пропустил его вперед. Снелунд даже не заметил на поясе хозяина бластер, который тот захватил на случай появления телохранителей. Их не было. Чтоб не сплетничали.

Исполненный Печали стоял на посту перед дверью капитанской каюты. Интересовали ли инопланетяне губернатора или нет, но Снелунд еле взглянул на хииша и тут же отвернулся, тогда как Флэндри успел сказать на пиджине:

— Что бы ты ни услышал, стой на месте, пока я не отдам тебе другой приказ.

Рог ногаса склонился в знак понимания. Рукас дотронулся до топора, висевшего на его боку. Крылос напрягся, будто хищная птица.

Флэндри открыл дверь:

— Я привел к вам гостя, Кэтрин.

Она испустила вопль, который ему суждено было вспоминать в своих ночных кошмарах. В руке Кэтрин сверкнул мерсейский клинок.

Доминик вырвал из рук Снелунда чемоданчик и обхватил губернатора с такой силой, что тот и пошевелиться не мог. Захлопнув дверь ударом каблука, сказал:

— Любым способом, каким захочешь, Кэтрин. Буквально любым.

Вот тут-то Снелунд и заверещал.

Глава 15

Сидя в кресле пилота космической шлюпки, Флэндри нажал кнопку, открывающую двери ангара, и одновременно включил экран. Космос прыгнул на него, как хищный зверь.

Мрак Сатаны и сверкание звезд медленно ушли в сторону, когда «Роммель» делал оборот вокруг планеты, ложась на орбиту, соответствующую неизменной плоскости вращения Сатаны. Дважды он заметил серебристый блеск, пересекающий созвездия и Млечный Путь, — это приближался боевой корабль. Кроме этого, ничто не свидетельствовало о том, что он находится в самой середине боевых порядков мятежного флота.

Зато приборы подтверждали это по мере его продвижения вперед, равно как и переговоры между кораблями, подслушанные, когда он оказывался на нужном расстоянии от них. Даже когда Кэтрин напрямую разговаривала с Хью Мак-Кормаком, между ними стояло недоверие. Предупрежденный своим офицером-связистом о том, с кем ему предстоит говорить, адмирал имел время, чтобы надеть маску непроницаемости. Откуда ему знать, не хитрость ли это? Но если даже он действительно говорит с женой, а не с электронным устройством, то она все равно могла находиться под гипнозом или воздействием наркотиков и произносить слова, которые ей нашептывал оператор. Ее собственные, лишенные эмоциональной окраски фразы, в сочетании со странным отсутствующим выражением лица, ее подавленность — все это могло лишь укрепить его подозрения. Даже Флэндри был удивлен. Он был уверен, что Кэтрин зарыдает от счастья.

Может, все это происходило от слишком острого желания встретиться впервые наедине, а может, именно в этот момент она пыталась подавить сильнейший стресс и ей приходилось сдерживать себя, чтобы не рухнуть в истерике? Случая спросить ее об этом как-то не выдалось. Она подчинялась указаниям Флэндри, а он так и не раскрыл перед ней все свои карты, настаивая на том, что двое мужчин должны сначала поговорить друг с другом с глазу на глаз, а уж потом предпринимать какие-то действия, Мак-Кормак на это пошел. Его тон был резок, но не слишком тверд. А потом события стали происходить одно за другим, причем как-то невероятно быстро: взаимное уведомление о координатах, сверка расчетов, согласование маневров при подходе, уравнивание скоростей, — Флэндри так и не удалось ничего узнать об истинных чувствах Кэтрин.

Но пока он готовился стартовать на своей космической шлюпке, она вышла к нему из каюты, куда удалилась после беседы с мужем. Она взяла руки Доминика в свои, долго смотрела ему в глаза и наконец сказала:

— Доминик, я буду молиться за вас обоих.

Ее губы коснулись его губ. Они были холодны, как и кончики ее пальцев, и почему-то казались солеными. Прежде чем Флэндри успел опомниться, она повернулась и вышла.

За время перелета сюда между ними установилась странная близость. Этому способствовало многое. Кровавый дар, преподнесенный им Кэтрин; план, разработанный им, который она помогла довести до совершенства; обмен увлекательными воспоминаниями о прошлом и далеких странах; приключения на Дидоне… Флэндри не раз думал: а могут ли годы, прожитые в браке, что-то добавить к такой близости? В определенном-то смысле, конечно. Но эту тему они оба, не сговариваясь, исключили из разговоров.

И вот показался «Персей… С его появлением так или иначе все былое кончилось. Флагман был велик, как луна, его покрывал термостатический узор, на нем холмами торчали лодочные гондолы и пушечные башни, откуда высовывались пушки, датчики и антенны, чем-то напоминая лес сталактитов. Рядом крутился корабельный спутник. Цветные огоньки индикаторов заплясали на панели управления, а динамик четко произнес: „Мы ведем вас. Вперед!“

Флэндри включил гравиторы. Шлюпка покинула «Роммель» и передала управление «Персею». Это было коротенькое путешествие, но по обеим сторонам бездны царило предельное напряжение. Мак-Кормак не мог быть уверен, что это не уловка, имеющая цель пронести водородную бомбу внутрь флагмана и взорвать его. «А как же иначе, — думал Флэндри. — Особенно после того, как я не разрешил никому прибыть на мой корабль, чтобы доставить меня на „Персей“. Конечно, мой отказ мог быть вызван опасением, что я буду захвачен в плен абордажным отрядом (что частично и имело место). Но… все же он смельчак, этот Мак-Кормак! Я ненавижу его всеми фибрами души, но он смельчак».

Перед его глазами возник люк, в который и ввели их шлюпку. Он подождал с минуту, слушая, как в ангар с шипением поступает воздух. Сработали клапаны. Флэндри вышел из шлюпки и увидел с полдюжины ожидавших его людей. Они стояли угрюмо, не выкрикивая приветствий, не отдавая чести.

На их взгляды он ответил таким же суровым взглядом. Как и Флэндри, мятежники явно страдали от голода и усталости, но к тому же выглядели больными — лица у них были землисто-желтые и грязные.

— Можете расслабиться, — сказал он им. — Обыщите мою шлюпку, если угодно. Никаких адских машин, уверяю вас, нет. А впрочем, праздность — грех.

— Сюда… пожалуйста. — Лейтенант, возглавлявший наряд, пошел вперед быстрой пружинящей походкой. Часть его людей осталась сзади, чтобы проверить шлюпку. Те, что сопровождали Флэндри, были вооружены. Молодого человека это не беспокоило. Прежде чем он завалится на койку, ему предстоит встретиться с куда худшими опасностями.

Они шли металлическими коридорами, стальными пещерами, мимо сотен глаз, шли в молчании, которое вряд ли нарушалось чем-то, кроме биения сердца корабля и дыхания. Вот и конец пути — четыре морских пехотинца, охраняющих стальную дверь. Лейтенант что-то сказал и прошел внутрь. Отдав честь у входа, он произнес:

— Капитан Флэндри, сэр.

— Впустите его, — ответил глубокий, лишенный выражения голос. — Оставьте нас одних, но будьте неподалеку.

— Слушаюсь, сэр. — Лейтенант отступил в сторону. Флэндри вошел. Дверь закрылась с легким шипением, свидетельствовавшим о звукоизоляции.

В адмиральских покоях стояла тяжелая тишина. Главная комната была обставлена с пуританской простотой: стулья, стол, кушетка, неброский ковер, перегородки и потолок окрашены в светло-серый цвет. Никаких драпировок. Несколько картин и голограмм придавали каюте что-то личное — виды родной планеты, фотографии дикой природы. Ту же роль выполняли шахматная доска и книжная полка с печатными изданиями и катушками — классика и научные труды. Одна из двух дверей широко открыта — там кабинет, где адмирал работал после вахты. Спальня тоже, должно быть, монашеская. Камбуз и бар используются редко.

— Приветствую вас, — сказал Мак-Кормак. Флэндри он принял стоя — огромный, прямой, исхудавший, как и все его люди, но безукоризненно одетый, с орденом и звездами на плечах. Он сильно постарел, понял Флэндри: в темных волосах больше седины, чем показывали портреты, меньше мышц на костистом лице, больше морщин, глаза утонули глубже, нос и подбородок выдвигались вперед.

— Добрый день.

Флэндри ощутил прилив уважения и даже отчасти почувствовал собственную второсортность. Он постарался избавиться от них с помощью свойственной ему холодной насмешливости.

— Вы могли бы отдать честь, капитан, — совсем тихо сказал Мак-Кормак.

— Это было бы против устава, — ответил Флэндри. — Вы разжалованы и потеряли свое звание.

— Потерял? Что ж… — Мак-Кормак повел рукой. — Присядем? Не угодно ли выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — ответил Флэндри. — У нас нет времени на дипломатические реверансы. Флот Пиккенса нападет на вас меньше чем через семьдесят часов.

Мак-Кормак сел.

— Мне об этом известно, капитан. Наши разведчики — ловкие ребята, знаете ли. Сбор такого мощного флота не может остаться незамеченным. Мы подготовились к встрече. Мы даже ждем ее с нетерпением. — Он взглянул на молодого человека и продолжил: — Вы заметили, что я обращаюсь к зам, называя ваш чин? Я — Император всех терранских подданных. После окончания войны я намерен дать амнистию всем, кто выступил против меня с оружием. Возможно, даже вам.

Флэндри тоже сел напротив адмирала, заложив ногу за ногу.

— Не слишком ли вы самоуверенны, а?

— Мерой отчаяния, испытываемого вашей стороной, может служить то, что вас послали вперед, чтобы попробовать сторговаться со мной, используя в качестве заложницы ту, которую вы называете моей женой. — Рот Мак-Кормака сжался в прямую линию. Гнев тут же вспыхнул в нем с новой силой, хотя говорить он продолжал столь же негромко. — Мне отвратителен каждый, кто позволил вовлечь себя в столь позорное дело, Неужели вы воображаете, что я предам всех, кто доверился мне, ради того, чтобы спасти одного человека, как бы он ни был мне дорог? Отправляйтесь же к Снелунду и его бандитам и скажите, что всем им не будет ни мира, ни пощады, даже если они сбегут на край Вселенной. Но есть разные способы умереть, и если они снова будут мучить мою Кэтрин, человечество на миллионы лет запомнит то, как они умрут.

— Пожалуй, мне не удастся передать им ваше послание, — сказал Флэндри, — поскольку Снелунд умер. — Мак-Кормак полупривстал с кресла. — Мы с Кэтрин явились сюда, чтобы сообщить вам, что если вы примете бой, то и вы, и ваши соратники будут покойниками, совсем как он.

Мак-Кормак вскочил и схватил Флэндри за плечи, причинив ему немалую боль.

— Это еще что такое? — крикнул он.

Доминик разорвал его хватку простым приемом дзюдо.

— Не лапайте меня, Мак-Кормак!

Они оба вскочили на ноги — двое одинаково высоких мужчин, стоявших лицом к лицу. Кулаки Мак-Кормака были крепко сжаты, дыхание со свистом вырывалось из груди. У Флэндри кулаки разжаты, колени полусогнуты, тело готово уйти от удара в любую сторону или нанести удар в грудь противника, Молчаливая схватка воль продолжалась секунд тридцать.

Мак-Кормак взял себя в руки, круто повернулся, а затем снова встал лицом к Флэндри.

— Хорошо, — сказал он хриплым голосом, будто его душили. — Я впустил вас, чтобы выслушать. Продолжим.

— Так-то лучше, — Молодой человек сел в свое кресло и вынул сигарету. Внутри он весь дрожал, его бросало то в жар, то в холод. — Дело в том, что у Пиккенса есть ваши секретные коды.

Мак-Кормак окаменел.

— В этом случае, — добивал его Флэндри, — если вы будете драться, он разорвет вас в клочки. Если вы отступите, он разобьет вас по частям, если же вы рассыплетесь, он захватит и вас, и ваши базы, прежде чем вы сумеете привести себя в порядок. Времени изменить коды у вас нет, и на то, чтобы успеть это сделать, нет ни единого шанса. Ваше дело — труба, Мак-Кормак.

Он провел черту сигаретой в воздухе.

— Кэтрин подтвердит вам это, — добавил он. — Она видела все, что случалось. Когда вы встретитесь с ней наедине, вы сразу же поймете, что она говорит правду и не находится под наркотическим или иным воздействием. Для этого вам не понадобятся никакие психологические тесты, я надеюсь. Разумеется, если вы действительно такая любящая пара, как заверяете. Кроме того, когда вы поговорите со мной, вы можете послать группу, которая заберет мой главный компьютер. Там они найдут все записи вашего кода. Это убьет мой гиперпривод, но… что ж, придется подождать прибытия Пиккенса.

Мак-Кормак молчал, не отрывая глаз от палубы.

— Почему она не пришла вместе с вами?

— Она — моя страховка, — ответил Флэндри. — Она не понесет никакого ущерба, если ваши соратники не прибегнут к каким-либо диким выходкам, вроде стрельбы по моему кораблю. Но если я не уйду отсюда свободным, моя команда примет соответствующие меры.

«Что, дорогой мой Хью, я надеюсь, вы воспримете как намек: у меня опытные космолетчики, которые уведут отсюда корабль сразу же, как только вы проявите недружелюбие. Это естественное предположение, которое я, по мере своих слабых сил, постараюсь не ставить под сомнение. Тот факт, что моя команда состоит из Исполненного Печали, который даже игрушечный плот через плавательный бассейн не проведет, а кроме того, получал приказ не предпринимать ничего, что бы там ни случилось, вам все равно не удастся раскопать. А мне среди прочего предстоит сейчас сообщить вам кое-какие семейные новости».

Мак-Кормак поднял голову и внимательно вгляделся в лицо гостя.

— Ваша страховка? — Голос как будто шел откуда-то из живота.

Флэндри кивнул и закурил сигарету. Дым немного успокоил его.

— Угу. Длинная история. Кэтрин расскажет вам почти все. Но плавное, что хотя я служу Империи, здесь я нахожусь в неофициальном качестве и без ведома этой самой Империи.

— Почему?!

Флэндри говорил с той же холодной уверенностью, с какой он смотрел в глаза противника.

— По ряду причин, включая и ту, что я друг Кэтрин. Я тот, кто вырвал ее у Снелунда, Я взял ее с собой, когда отправился посмотреть, нет ли шанса уговорить вас, что ваш мятеж — идиотская выдумка. Вы покинули систему Вергилия, но один из ваших очаровательных варваров, входящих в состав вспомогательных сил, атаковал нас и сбил. Нам удалось добраться до Дидоны и пешком дойти до Порт-Фредериксена. Там я захватил ваш боевой корабль с кодами — тот самый, которым сейчас командую. Когда я привел его к Ллинатавру, я и мои парни решили держать прибытие Кэтрин в тайне. Видите ли, они тоже дьявольски высоко ценили ее. Я заманил губернатора Снелунда на борт и держал его над сливом, пока Кэтрин перерезала ему глотку. Я бы поступил с ним куда хуже, и вы — тоже, но у Кэтрин больше достоинств в одной ДНК, чем у нас с вами во всем организме. Она помогла мне избавиться от улик, так как я все еще хочу вернуться домой на Терру. Мы вышвырнули его на метеоритную траекторию Б атмосфера\" одной планетки. А потом отправились к Сатане. Мак-Кормак вздрогнул:

— Вы хотите сказать — что она переметнулась на вашу сторону… К тебе? А может, вы оба уже…

Сигарета вылетела из губ Флэндри, сведенных страшной улыбкой Горгоны. Он вскочил, перемахнул через всю каюту, одной рукой схватил Мак-Кормака за отвороты мундира, а другой сбил поднятые для защиты руки адмирала двумя ударами ладони, после чего проскрипел, тряся противника с невероятной силой:

— Придержи язык! Лицемерный сукин сын! Если б дело касалось только меня, ты, проклятый боров, уже кропил бы космос своей кровью, летя по небу той же планетки! Но есть Кэтрин. Есть люди, которые пошли за тобой. На колени, Мак-Кормак, и благодари того грязного божка, которого ты взял себе в партнеры, что мне приходится искать способ спасти твою жизнь, потому что иначе причиненный тобой ущерб станет в десять раз больше!

Он отшвырнул Мак-Кормака. Тот ударился о переборку с такой силой, что она загудела. Наполовину оглушенный, тот уставился на олицетворение ярости, и его собственный гнев стал спадать.

Спустя несколько мгновений Флэндри снова обернулся к нему.

— Мне очень жаль, — сказал он глухо. — Прошу понять правильно, я не извиняюсь. Просто сожалею, что не сдержался. Весьма непрофессиональное поведение, особенно сейчас, когда времени так мало.

Мак-Кормак пожал плечами:

— Я уже сказал, что выслушаю вас. Может, мы сядем и попробуем начать сначала?

Во Флэндри шевельнулось уважение к адмиралу. Они молча присели на самые краешки своих стульев. Доминик достал новую сигарету.

— Ничего недостойного между Кэтрин и мной не случилось, — сообщил он, не спуская глаз с сигареты. — Не стану отрицать, что хотел этого, но… не произошло. Ее верность отдана вам и всегда будет вашей. Думаю, что мне удалось убедить ее в ошибочности ваших действий, да и то не полностью. И, в любом случае, она отправится только туда, где будете вы, чтобы помогать во всем, что вам будет угодно затеять. Разве это не стоит того, чтобы попытаться заслужить подобное отношение делом?

Мак-Кормак сглотнул слюну. Потом сказал:

— Вы удивительный человек, капитан. Сколько вам лет?

— Я вдвое моложе вас. И тем не менее мне приходится учить вас, как надо жить.

— А почему я должен слушать вас, — спросил Мак-Кормак, но уже вполне спокойно, — если вы служите этому мерзкому правительству? Да еще когда вы заявляете, что разрушили мое дело?

— Оно и без того было обречено. Я же знаю, как отлично работает выжидательная стратегия ваших противников. На что мы — я и Кэтрин — надеялись, так это на то, что вас можно убедить не тянуть за собой больше жизней, больше средств и больше имперской силы, когда вы неизбежно пойдете ко дну.

— Наши перспективы не были так уж плохи. Я разрабатывал план…

— Самым худшим вариантом была бы ваша победа.

— Что вы такое говорите! Флэндри, я — человек, и мне свойственно ошибаться, но кто угодно на троне был бы лучше этого Джосипа, который назначил сюда Снелунда!

Со слабой улыбкой, ибо его собственная ярость уже испарилась, а ее место заняло что-то вроде жалости, Флэндри ответил:

— Вот тут Кэтрин с вами полностью согласна. Она до сих пор уверена, что вы — тот идеал, который можно только вообразить для этой работы. Мне не удалось ее переубедить, хотя я и очень старался. Понимаете, права она или нет, совершенно ничего не значит. Дело в том, что даже если бы вы оказались самым блистательным императором в истории Терры, тем не менее ваша победа была бы катастрофой.

— Почему же?

— Вы нарушили бы принцип легитимности. Империя переживет Джосипа. Огромный масштаб ее интересов, осторожность ее бюрократов, ее величина и инерция не позволят Джосипу нанести ей непоправимый ущерб. Но если бы вы захватили трон силой, почему бы другому недовольному адмиралу не проделать то же самое в следующем поколении? И еще одному, и еще, пока гражданские войны не разорвут Империю на части. Пока не придут мерсейцы, а за ними и варвары. Вы и сами уже наняли варваров, чтобы воевать с Террой, Мак-Кормак. И дело не в том, приняли вы меры предосторожности против них или нет, — истина в том, что вы их привели, в том, что рано или поздно мы получим мятежника, который начнет делать им территориальные уступки. И тогда настанет Долгая Ночь.

— Вот с этим я никогда не соглашусь, — в бешенстве вскричал адмирал. — Перестроив декадентскую поли…

Флэндри резко оборвал его:

— Я вовсе не собираюсь вас перевербовывать. Я просто объясняю вам, почему сделал то, что сделал. — («Я не стану объяснять тебе, почему ради Кэтрин нарушил свой долг, теперь это уже не важно».) Где-то внутри него прозвучал тихий смешок. — Вы не можете реформировать что-то, что реформированию не поддается, ибо безнадежно порочно в самой своей основе. Ваша революция сделала только одно — она погубила массу разумных существ, она уничтожила множество так остро необходимых космических судов и заварила такую кашу, что расхлебывать ее придется годами… и все это в пограничной области, имеющей критическое значение для Империи.

— А что же мне надо было делать, — яростно спорил Мак-Кормак, — встать с женой в сторонке? Да вы только подумайте, что уже сделал с сектором этот Снелунд! И еще подумайте, что бы он натворил, вернувшись на Терру! Да разве был какой-то другой выбор, кроме удара по самым корням грозящих нам бед?

— Корни… Истоки… Вы — радикалы — все одинаковы, — ответил Флэндри. — Вы полагаете, что сущность всех процессов сводится к одной-двум главным причинам и что ежели вы до них доберетесь, то мгновенно все станет как в раю. Но история так никогда не развивается. Почитайте ее и посмотрите, каков всегда бывает результат насилия, произведенного реформаторами.

— Ваши дурацкие теории! — в гневе почти заорал Мак-Кормак. — Я… мы встретились лицом к лицу с фактами!

Флэндри пожал плечами.

— Всегда возможны телодвижения разного рода, — ответил он. — Некоторые из них уже были произведены: жалобы на Терру, давление, чтобы убрать Снелунда или, во всяком случае, ограничить его полномочия… Если бы это не удалось, вы могли бы рассмотреть возможность его убийства. Я же не спорю, он представлял для Империи угрозу. Предположим, например, что после того, как ваши друзья вас освободили, вы собрали небольшой, но очень профессионально эффективный отряд и организовали бы нападение на дворец, поставив перед собой ограниченную цель — освобождение Кэтрин и убийство Снелунда. Разве этого мало?

— А что делать потом?

— Вы бы поставили себя вне закона, — кивнул Флэндри. — Точно так же, как это сделал я, хотя и надеюсь поглубже запрятать улики своей вины, которой, кстати сказать, не чувствую. Если оставить в стороне вопрос моего личного благополучия, это было бы дурным прецедентом, если б стало известно широким кругам. Ваше глубокое невежество, Мак-Кормак, приводит к тому, что вы не понимаете, сколь важной смазкой для функционирования общества является ханжество.

— Но нам пришлось бы прятаться!

— Нет. Вам пришлось бы немедленно сделать то, что придется сделать сейчас и вам, и многим вашим офицерам… бежать из Империи.

— Вы что — спятили? Куда это бежать?

Флэндри снова встал и поглядел на Мак-Кормака сверху вниз.

— Это вы сумасшедший, — сказал он. — Мне кажется, что все у нас гниет потому, что мы забыли об эмиграции. Лучше сидеть дома, думаем мы. И цепляемся за то, что у нас есть, за то, к чему привыкли, за свой комфорт, за свои привычки, за свои связи… И все это вместо того, чтобы затеряться в просторах этой неизмеримой Вселенной! Вы еще успеете исчезнуть, если стартуете через несколько часов. Имея преимущество во времени, вдобавок рассеявшись, ваши корабли успеют забрать членов семей и высадить тех, кто не захочет идти с вами. Им придется рискнуть и самим улаживать отношения с правительством, хотя, как я полагаю, ход событий заставит Империю отнестись к этим людям снисходительно. Назначьте рандеву у какой-нибудь очень далекой звезды. Вряд ли власти будут преследовать даже отдельные ваши корабли дальше границ сектора, если случайно заметят их.

— Летите далеко, Мак-Кормак, так далеко, насколько это возможно. Найдите новую планету. Создайте новое общество. И не возвращайтесь никогда.

Адмирал тоже медленно поднялся.

— Я не могу отказаться от ответственности, — сказал он.

— Вы сделали это, подняв мятеж, — ответил Флэндри. — Ваш долг спасти всех, кого можно, и остаться жить, зная, что вы тут натворили. Может быть, то, что вы дадите людям новый жизненный старт, утешит вас. — А я уверен, что так и будет. У тебя гигантский запас самовлюбленности. — И Кэтрин. Она хочет лететь. Она очень, очень хочет этого. — Он поймал взгляд Мак-Кормака. — И если у кого-нибудь существуют основания бежать из этой цивилизации, так это у нее.

Мак-Кормак крепко зажмурил глаза.

— Никогда не возвращайтесь, — повторил Флэндри. — И не вздумайте навербовать тучу варваров. Тогда вы станете врагом. Настоящим врагом. Я потребую у вас слова чести. Если вы не дадите его мне и Кэтрин, я не позволю ей соединиться с вами, чего бы мне это ни стоило. Трупом лягу. А если вы дадите слово и нарушите его, она вас никогда не простит.

Несмотря на ваше поведение, вы хороший лидер. Вы именно тот человек, который может возродить эмиграционный поток за такое короткое время. Вам ведь надо информировать, уговаривать, организовывать, действовать. Дайте мне слово, и Кэтрин будет доставлена к вам в моей шлюпке.

Мак-Кормак закрыл лицо руками:

— Слишком неожиданно. Я не могу…

— Ладно, тогда сначала решим несколько практических вопросов, если угодно. Главные детали я уже вам изложил.

— Но я… не могу…

— Кэтрин — ваша женщина, это так, — с горечью сказал Флэндри. — Так докажите же мне, что вы — ее мужчина.



Она ждала у шлюза. Эти часы грызли ее, как стая волков. Флэндри очень хотелось, чтобы их прощание не было омрачено ни этой мукой, ни нервным срывом.

— Доминик? — прошептала она.

— Он согласился, — ответил Флэндри. — Можешь отправляться к нему.

Кэтрин покачнулась. Он подхватил ее и прижал к себе.

— Ну-ну, — неловко успокаивал он, сам на грани рыданий. — Ну-ну, все кончилось, мы победили — ты и я.

Она обмякла. Он еле успел удержать ее от падения.

Держа на руках драгоценный для него груз, он быстро отнес ее в госпитальный отсек, уложил и сделал стимулирующий укол. Уже через несколько секунд на ее лице появилась краска, ресницы дрогнули, зеленые глаза отыскали его лицо.

— Доминик! — крикнула она. Слезы придали ее голосу какую-то резкость. — Это правда?

— Сама увидишь. Эти… только поосторожнее… Я дал тебе минимальную дозу… Нужно, чтобы обмен веществ восстановился.

Она бросилась к нему, все еще измученная и потрясенная. Их руки соединились. Последовал долгий поцелуй.

— Как бы я хотела… — произнесла она ломким голосом. — Я и в самом деле хотела бы…

— Не надо. — Он положил ее голову к себе на плечо. Она сделала шаг назад:

— Ладно. Желаю тебе всего самого лучшего в мире, начиная с девушки, которая будет предназначена только для тебя.

— Спасибо, — отозвался он. — И не беспокойся обо мне. Ты стоила трудов, которые пришлось положить… — «И тех неприятностей, которые еще предстоят». — Не тяни, Кэтрин. Иди к нему.

Она вышла. Флэндри нашел кнопку, которую надо было нажать, чтоб увидеть космическую шлюпку, ожидавшую ее, и встречающих ее техников Мак-Кормака.

Глава 16

Чужие солнца окружали «Персей». Темнота за кормой уже укрыла последние огоньки звезд Империи.

Мак-Кормак закрыл за собой дверь адмиральских покоев. Кэтрин встала. Отдых — сначала под действием снотворного, потом с транквилизаторами и лекарствами, — хорошее питание снова сделали ее прелестной. Она носила серый мерцающий халат, который кто-то одолжил ей, оставлявший открытыми шею и ноги, перевязанный поясом и чувственно обтягивающий тугие формы.

Адмирал встал как вкопанный.

— Я не ожидал увидеть тебя тут, — пробурчал он.