Пол Андерсон
Коридоры времени
ГЛАВА 1
В замке лязгнул ключ.
— Встречай гостей, — сказал охранник.
— Что? Кого? — Малькольм Локридж приподнялся на своей койке. Сколько уже часов пролежал он на ней, тщетно пытаясь сосредоточиться на учебнике, — нельзя терять форму, — но мысли разбегались, а глаза упорно возвращались к трещине в потолке. А мысли его были самые горькие. Ко всему прочему, очень раздражали звуки и смрад из соседних камер.
— Почем я знаю? Но девчонка, скажу… — Охранник прищелкнул языком, в его голосе звучало восхищение.
Недоумевая, Локридж направился к двери. Охранник отступил на пару шагов. Нетрудно было угадать, что он думает: «Осторожно! Этот парень — убийца!»
Не то чтобы Локридж походил на злодея: среднего роста, ежик волос песочного цвета, голубые глаза, грубоватые черты лица, курносый нос; выглядел он как раз на свои двадцать шесть лет. Разве что грудь и плечи у него были шире, а руки и ноги более мускулистые, чем у обычного, неспортивного мужчины; двигался он по-кошачьи и мягко.
— Не дрейфь, сынок, — презрительно бросил он.
— Ну ты, потише! — вспыхнул охранник.
«О Господи, — подумал Локридж, — и чего на нем срывать дурное настроение? Он-то мне ничего плохого не сделал… А на ком еще его срывать?»
Раздражение утихло, пока он шел по коридору. Любое нарушение мучительного однообразия последних двух недель было почти праздничным. Даже беседа с адвокатом стала событием, хотя за нее потом приходилось расплачиваться ночью, проведенной без сна из-за злости, вызванной вежливым, но упорным нежеланием того вести защиту как надо.
Но кто может быть сегодняшним «гостем»? Женщина? Его мать улетела обратно к себе, в Кентукки. Симпатичная девушка? К нему приходила одна знакомая, и довольно симпатичная, но она только и твердила: «Как же ты мог?!», и Локридж не думал, что она придет еще. Может, какая-нибудь женщина-репортер? Едва ли: все местные газеты полны его интервью.
Он вошел в комнату для свиданий.
За окном был город, шум движения, через дорогу парк, деревья со свежей листвой и до боли голубое небо с быстрыми белыми облаками; дыхание весны заставило его еще острее почувствовать, какую вонь он только что оставил в камере.
Несколько охранников наблюдало за заключенными и их посетителями, сидевшими, шепотом разговаривая, за длинными столами.
— Вон она, — показал конвоир.
Локридж повернулся. У свободного стула стояла девушка, при взгляде на которую его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Боже милостивый! Вот это да!
Она была с него ростом, платье — простое, но изысканное и дорогое — подчеркивало фигуру, которой могла бы позавидовать чемпионка по плаванию или богиня охоты Диана. Голова гордо поднята, черные волосы, сверкающие в луче солнца, падают на плечи. Лицо… Он не мог бы сказать, в какой части света сформировались его черты: дуги бровей над продолговатыми зелеными глазами, широкие скулы, прямой нос, властные рот и подбородок, смуглая кожа. На мгновение — хотя чисто физическое сходство было незначительным — Локриджу вспомнились образы древнего Крита, лик Лабрийской Богородицы; дальше он мог думать лишь о том чуде, что было перед ним.
С некоторой опаской он подошел к ней.
— Мистер Локридж. — Это был не вопрос, а утверждение. Ее акцент он тоже не мог определить — возможно, просто слишком тщательный выговор. Голос был низкий и звучный.
— Д-да, — пробормотал он. — А…
— Я — Сторм Дарроуэй. Присядем? — Она села с таким видом, будто взошла на трон, и открыла сумочку. — Сигарету?
— Благодарю, — произнес он автоматически. Она щелкнула зажигалкой «Тиффани», дала ему прикурить, но сама сигарету не взяла. Теперь, когда было чем занять руки, Локридж немного успокоился, сел на стул и встретился с ней глазами. В каком-то дальнем уголке его смятенного сознания возник вопрос: как у женщины с такой внешностью может быть англосаксонское имя? Может, ее родители были иммигрантами с труднопроизносимым именем и изменили его? Однако в ней вовсе не было той… робости, что ли, подобострастия, как бывает в таких случаях.
— Боюсь, я не имел… э-э… удовольствия встречать вас раньше, — промямлил он, взглянул на ее левую руку и добавил, — мисс Дарроуэй.
— Разумеется, нет. — Она замолчала, глядя на него с абсолютно бесстрастным лицом.
Нервничая, Локридж заерзал на стуле. «Прекратить!» — мысленно приказал он себе, сел прямо, выдержал ее взгляд и молча стал ждать, что будет дальше.
Она улыбнулась, не разжимая губ.
— Прекрасно, — тихо сказала она и добавила уже решительным тоном: — Я видела заметку о вас в чикагской газете; она меня заинтересовала. Поэтому я пришла, чтобы узнать больше. Вы, как мне кажется, жертва обстоятельств.
Локридж пожал плечами:
— Я не собираюсь плакаться, но это так. Вы репортер?
— Нет, я просто стремлюсь к торжеству справедливости. Вы удивлены? — добавила она насмешливо.
На мгновение он задумался.
— Пожалуй, да. Есть, конечно, люди вроде Эрла Стэнли Гарднера, но такая женщина, как вы…
— Может найти лучшее занятие, чем кампания в защиту справедливости. — Мисс Дарроуэй усмехнулась. — Это правда. Мне самой тоже нужна помощь. Возможно, именно вы и сможете помочь.
Мир закружился вокруг Локриджа.
— Разве вы не можете нанять кого-нибудь, мэм… простите, мисс?
— Есть качества, которые нельзя купить, они должны быть врожденными, а возможности для тщательного поиска у меня нет. — Глаза ее потеплели. — Расскажите мне о вашем положении.
— Вы же видели газеты.
— Собственными словами. Пожалуйста.
— Что ж… Черт возьми! Тут и рассказывать-то особо нечего. Недели две назад вечером я шел из библиотеки к себе домой. В паршивом таком районе. Напала на меня компания молодых ребят. Думаю, хотели просто избить меня — для забавы да ради мелочи, что у меня была… Я, естественно, стал защищаться… Ну и один из придурков грохнулся на тротуар и разбил голову, остальные, конечно, сразу смылись. Я вызвал полицию, и меня тут же обвинили в убийстве второй степени.
— А как насчет самообороны?
— Само собой. Я так и делаю: пытаюсь доказать всем, что действовал в пределах самообороны. Только толку мало. Свидетелей нет. Сволочей этих я опознать не могу: темно было. К тому же в последнее время много было столкновений между этим сбродом и колледжем. Я и сам раз попал в такую переделку — школьники хотели испортить нам пикник. А теперь говорят, что я сводил с этим парнем счеты, — я, с моей боевой подготовкой, свожу счеты с ребенком! — Он сжал кулаки в бессильной ярости. — Ребенок! Черт возьми! Больше меня ростом, борода растет! Ребенок!.. Да и было их больше десятка… Но у нас, знаете ли, очень честолюбивый прокурор.
Сторм Дарроуэй изучающе смотрела на него. Это чем-то напомнило ему, как его отец много лет назад на ферме в Кентукки разглядывал и ощупывал купленного бычка.
— Вы раскаиваетесь? — спросила она.
— Нет, — ответил Локридж. — И это тоже не в мою пользу. Актер из меня плохой. О, я, конечно же, не собирался никого убивать! Я просто защищался, как мог. Чистая случайность, что этот хулиган так неудачно упал. Да, я сожалею, что это произошло. Но моя совесть чиста. Я делал то, что было необходимо, защищался; а если бы не знал как, не умел? Был бы или в больнице, или на кладбище. И все бы говорили: «Ах, какой ужас! Надо построить еще один рекреационный центр».
Плечи Локриджа грустно опустились. Он раздавил сигарету и взглянул на свои руки.
— У меня хватило глупости, — продолжал он глухо, — сказать все это газетчикам. И не только это… Здесь сейчас не слишком жалуют южан. Мой адвокат говорил, что местные либералы хотят сделать из меня еще и расиста! Матерь Божья, да я и цветных-то почти не видел там, откуда приехал! И как может человек быть антропологом и сохранять расовые предрассудки? Уж не говоря о том, что эти мерзавцы были белыми. Но все это, по-моему, ничуть не меняет отношения ко мне…
Его злость обратилась на него самого.
— Простите, мисс, — сказал он тихо, — я не собирался плакаться.
Она было потянулась к нему, но остановилась. Взглянув на нее, Локридж увидел, что на ее красивом, необычном лице появилось выражение гордости, даже надменности. Однако голос ее звучал тихо, почти ласково:
— Ваше сердце свободно. Я на это надеялась.
Внезапно она вновь стала безлично деловой:
— Каковы перспективы судебного процесса?
— Не слишком хорошие. Мне назначили адвоката, а тот говорит, что мне нужно признать себя виновным в убийстве по неосторожности, тогда получу меньший срок. Я этого не понимаю. Это несправедливо.
— Полагаю, у вас не имеется средств для продолжительной борьбы?
«Ну и ну, — подумал Локридж. — Такая женщина, а говорит как профессор!»
— Нет, — согласился он. — Я ведь жил на аспирантскую стипендию. Мать, правда, обещает заложить свой дом, чтобы собрать нужную сумму; она вдова, богатых братьев у меня нет. Но мне этого очень не хочется. Конечно, я отдам долг, если выиграю процесс. А если нет?..
— Думаю, у вас есть шансы выиграть, — сказала она. — Насколько мне известно, Уильям Эллсворт из Чикаго — один из лучших адвокатов в стране по уголовным делам. Вы слышали о нем?
— Что? Эллсворт?! — ошеломленный, Локридж уставился на нее. — Да говорят, что он чуть ли ни разу не проиграл дела!
Сторм Дарроуэй задумчиво погладила подбородок.
— Хороший штат частных сыщиков сможет найти членов этой малолетней шайки, — проговорила она. — Их местонахождение в тот вечер может быть установлено в суде, а умелый перекрестный допрос выведет их на чистую воду. Можно также найти свидетелей, которые подтвердят вашу безупречную репутацию… Вы ведь ничего предосудительного прежде не совершали?
— Ну… — Локридж стиснул зубы, но смог выдавить улыбку. — Нет, ничего — в разумных пределах. Но послушайте, это же будет стоить целое состояние!
— Состояние у меня есть, — отмахнулась она от вопроса. Наклонившись вперед, Сторм Дарроуэй пристально смотрела на него сверкающими глазами. — Расскажите о себе. Мне потребуется информация. Где вы получили боевую подготовку, о которой упоминали?
— На флоте. База была в Окинаве, я заинтересовался каратэ, стал заниматься в школе…
Разговор принял совершенно неожиданный оборот. В голове у Локриджа был какой-то туман, и он даже не заметил, как выложил все подробности о своей жизни: детство, заполненное работой, лесами, охотой, рыбной ловлей; то вечное стремление к чему-то новому, неизведанному, которое привело его к поступлению на военную службу в семнадцать лет; ошеломляющее потрясение, испытанное им при встрече с другими странами, иными народами, с миром, огромность которого он не мог и представить; возникшее у него желание учиться…
— Я много читал во время службы, — продолжал Локридж. — Потом, вернувшись в Штаты, поступил на свои сбережения в колледж, решил заняться антропологией. Здесь в университете хорошее отделение, и я готовлюсь… готовился к защите магистерской диссертации. Все могло быть отлично… Мне вообще нравятся примитивные люди. В них нет ничего романтического, у них свои заботы, как и у нас, но в них есть что-то такое, что мы потеряли…
— Вы, значит, путешествовали?
— Так, полевые поездки в места вроде Юкатана. Мы собирались туда опять этим летом, но теперь, полагаю, это для меня закрыто. Даже если я выберусь отсюда, даже если вовремя выберусь, вряд ли мне будут рады. Что ж, найду другое место.
— Да, верно.
Сторм Дарроуэй осторожно оглядела комнату своими рысьими глазами. Охранники, скучавшие сегодня меньше обычного благодаря необычайной посетительнице, не стесняясь разглядывали ее, но не могли слышать ее слов — беседа шла вполголоса.
— Слушайте, Малькольм Локридж, — сказала она. — Посмотрите на меня.
«С удовольствием», — подумал он. Его по-прежнему трясло от возбуждения.
— Я собираюсь нанять Эллсворта для вашей защиты, — сообщила мисс Дарроуэй. — Он получит инструкции не считаться с расходами. Если вы все же будете осуждены, он подаст апелляцию. Но думаю, что этого не потребуется.
— Но почему? — только и смог прошептать Локридж.
Она откинула голову. Длинные черные волосы упали назад, и в ее левом ухе он увидел какое-то маленькое прозрачное устройство. Слуховой аппарат? От мысли, что и у нее есть свои проблемы, что и она не абсолютное совершенство, у него как-то потеплело на душе. Как будто рухнули стены, отделявшие его от окружающего мира, и все вокруг залил весенний солнечный свет.
— Скажем так, — ответила она на его вопрос, — не нужно льва сажать в клетку. — В ее словах не было кокетства, они звучали искренне.
Мускулы ее лица расслабились. Сторм Дарроуэй сидела совершенно непринужденно и продолжала ровным, спокойным голосом:
— Кроме того, мне нужна помощь. Дело опасное. Думаю, вы подходите куда лучше, чем какой-нибудь слогг с улицы. Плата будет отнюдь не нищенская.
— Мисс, — заикаясь, пробормотал Локридж, — мисс, мне не надо никакой платы за… за что бы то ни было.
— Во всяком случае, вам потребуются деньги на путевые расходы, — возразила она. — Сразу же после суда Эллсворт передаст вам конверт с чеком и указаниями. А пока вы не должны говорить обо мне ни слова. Если спросят, кто финансирует вашу защиту, отвечайте, что богатый дальний родственник. Все понятно?
Лишь позднее, пытаясь как-то осмыслить свою фантастическую встречу с мисс Дарроуэй, он задал себе вопрос, не преступница ли она, но тут же отогнал эту мысль. А сейчас он просто воспринял ее слова как приказание и молча кивнул.
Она встала. Локридж кое-как тоже поднялся.
— Меня здесь больше не будет, — сказала она и быстрым, сильным движением пожала ему руку. — Когда вы будете на свободе, встретимся в Дании. А теперь — до свиданья и не падайте духом.
Он смотрел ей вслед, пока она шла к выходу, потом перевел взгляд вниз, на руку, которую она только что пожала.
ГЛАВА II
14 сентября, говорилось в ее письме, в 9 часов утра.
Локридж проснулся рано, больше уснуть не смог и, в конце концов, решил пойти прогуляться. Так или иначе, ему хотелось попрощаться с Копенгагеном. В чем бы ни заключалась работа, которую поручит ему Сторм Дарроуэй, наверняка это будет не здесь — раз уж он получил указание купить туристское снаряжение для двоих, винтовку, пистолет, — а он успел полюбить этот город.
Улицы были полны велосипедов, ловко шныряющих в потоке автомашин, — утренний час пик. У велосипедистов вовсе не было затравленного вида спешащих на работу американцев; спокойные, степенные люди, молодые ребята в деловых костюмах или в студенческих фуражках, девушки со свежими лицами и развевающимися белокурыми волосами — все открыто радовались жизни. Веселый блеск Тиволи — словно шампанское в крови, но нет нужды ехать туда, чтобы почувствовать дух старой Вены. Достаточно пройти по Лангелинье, ощутить запах морских ветров и увидеть суда, направляющиеся в самые далекие уголки мира, поклониться Русалочке и Гефионскому Волу, дальше мимо величественного дворца Амалиенборг, налево по каналу через Нюхавн, где существующие с незапамятных времен морские таверны сонно припоминают вчерашнее веселье, потом по Конгенс Нюторв, остановившись на минутку выпить пива в уличном кафе, и, наконец, еще дальше мимо церквей и дворцов эпохи Возрождения, вонзающих в небо свои прекрасные стройные шпили.
«Я чертовски многим обязан этой женщине, — думал Локридж, — и не в последнюю очередь за то, что, по ее указанию, приехал сюда на три недели раньше намеченной встречи».
«Почему?» — удивлялся он. Согласно инструкциям, он должен был достать артиллерийские карты и ознакомиться с датской топографией, много часов пришлось провести в Древнескандинавском отделе Национального музея, прочитать кое-какие книги, подробно рассказывающие о его экспонатах… Локридж безропотно подчинился, недоумевая, но искренне считая, что ему повезло. Времени и возможностей для развлечений вполне хватало, от одиночества страдать не приходилось: все датчане очень дружелюбны, и это было особенно приятно, когда он познакомился с двумя девушками… Может быть, Сторм Дарроуэй того и хотела: чтобы он пришел в себя после трудного испытания, потратил побольше энергии — в том числе и на девушек — и потом не приставал к ней, куда бы они ни направлялись.
Мысли о Сторм Дарроуэй, о предстоящей работе заставили его встряхнуться. Сегодня! Локридж прибавил шагу. Показался отель, где он остановился согласно полученному указанию. Чтобы снять напряжение, он поднялся к себе не на лифте, а по лестнице, пешком.
Нервничая, он шагал по комнате и курил одну сигарету за другой. Впрочем, долго ждать ему не пришлось. Зазвонил телефон, и Локридж снял трубку.
— Мистер Локридж? — услышал он голос клерка. — Вас просят встретить мисс Дарроуэй на улице перед отелем через пятнадцать минут. — Английский язык клерка был безупречен. — Вместе с багажом.
— Понятно. — На мгновение он разозлился: какая наглость! Она приказывает, будто он ее слуга! «Впрочем, нет, — решил Локридж, успокаиваясь, — я не прав. Я так долго прожил в северных штатах, что забыл, как ведут себя настоящие леди».
Звать коридорного он не стал. Надел на плечи рюкзак, второй рюкзак, чемодан взял в руки и отправился вниз оформлять отъезд.
К тротуару подкатил блестящий новый «дофин». За рулем сидела Сторм Дарроуэй. Локридж не забыл, как она выглядит, — забыть это было невозможно, — но, когда в окне машины показалось ее лицо в обрамлении темных волос, у него перехватило дыхание, а девушки-датчанки вылетели из головы, будто их и не было никогда.
— Добрый день, — произнес он, запинаясь.
Мисс Дарроуэй улыбнулась.
— Рада видеть вас на свободе, Малькольм Локридж, — приветствовала она его своим хрипловатым голосом. — Ну что, поехали?
Он положил купленное снаряжение в багажник и сел в машину рядом с ней. На Сторм Дарроуэй на этот раз были брюки и кроссовки, но выглядела она не менее величественно, чем в прошлую их встречу. Она ввела машину в автомобильный поток с такой ловкостью, что он даже присвистнул:
— Вы, я вижу, не хотите терять времени, а?
— Слишком его мало, чтобы терять, — отозвалась она. — Нужно выехать из страны засветло.
Локридж с трудом отвел глаза от ее лица.
— Я… Я готов ко всему, что бы вы ни задумали.
— Да, — кивнула она. — Я в вас не ошиблась.
— Но если вы расскажете мне…
— Подождите немного. Как я понимаю, вас оправдали.
— Полностью. Не знаю, как я смогу вас когда-нибудь отблагодарить.
— Помогая мне, разумеется, — сказала она с ноткой раздражения в голосе. — Но давайте сперва обсудим ваше положение. Я хочу знать, какие у вас планы на будущее?
— Да как сказать… В сущности, никаких. Я ведь не знал, сколько времени займет эта работа, и не искал нового места. Пока не найду, могу пожить с матерью.
— Она ожидает, что вы скоро вернетесь?
— Нет. Я съездил в Кентукки повидать своих. В вашем письме было сказано не болтать, так что я только сказал им, что мою защиту обеспечил один богач, которому казалось, что со мной обошлись несправедливо, а теперь, мол, ему нужен консультант в Европе для исследовательской программы, а занять она может неизвестно сколько времени. Годится?
— Отлично. — Она одарила его ослепительным взглядом. — В вашей изобретательности я тоже не ошиблась.
— Но все же куда мы едем? Зачем?
— Много рассказать вам я не могу, но… Короче, мы должны вернуть и переправить по назначению — законному владельцу — украденное сокровище.
— Ничего себе. — Локридж полез за сигаретой.
— По-вашему, это что-то невероятное? Мелодрама? Сцена из плохого романа? — Сторм Дарроуэй усмехнулась. — Почему люди в этом веке считают, что их жалкое существование — норма для всей вселенной? Сами подумайте. Составляющие вас атомы — это просто сгустки энергии. Солнце, которое светит над вами, может поглотить эту планету, и есть другие солнца, которые могут поглотить ваше солнце. Ваши предки охотились на мамонтов, бороздили океан веслами, гибли на бесчисленных полях сражений. Ваша цивилизация подходит к грани угасания. В вашем собственном теле в настоящий момент идет беспощадная война с захватчиками, которые стремятся вас поглотить, борьба против энтропии и даже самого времени. И это вы считаете нормой!
Она махнула рукой в сторону улицы: множество людей, каждый занят своим собственным, привычным делом.
— Тысячу лет назад они были мудрее, — продолжала она, — знали, что и мир, и боги исчезнут, и ничего тут нельзя сделать, кроме как мужественно встретить этот день.
— Что ж, — Локридж помедлил. — Ладно. Может, я просто человек иного типа.
Сторм Дарроуэй рассмеялась.
Гудел мотор, машина мчалась вперед. Позади остался старый город, вокруг высились многоквартирные дома.
— Я буду краткой, — прервала она наконец молчание. — Помните, как несколько лет назад на Украине вспыхнуло восстание против Советского правительства? Мятеж был жестоко подавлен, но подпольная борьба велась еще долго. А штаб освободительного движения был здесь, в Копенгагене.
— Да, — Локридж нахмурился. — Я изучал зарубежную политику.
— Так вот, — продолжала она. — Был там у них так называемый военный фонд, который спрятали, когда стало ясно, что игра проиграна. А сейчас, не так давно, мы нашли человека, который знает, где этот тайник.
— Мы? — Он весь напрягся.
— Движение освобождения. Но уже не только Украины, а всех порабощенных народов. Нам нужны эти средства.
— Постойте! На кой черт?
— О, мы не рассчитываем освободить треть планеты за одну ночь. Но пропаганда, подрывная деятельность, налаживание путей переброски людей на Запад — все это требует денег. А от правительств, только болтающих о «разрядке», ждать нечего.
Локриджу понадобилось время, чтобы собраться с мыслями.
— Верно, — сказал он после паузы. — Я всегда утверждал — в разговорах с коллегами, да и не только с ними, — что сегодняшняя Америка страдает какой-то суицидоманией. То, как мы сидим и ждем любого доброго слова — неважно, от кого, пусть даже от тех, кто клялся нас уничтожить. То, как мы отдаем целые континенты идиотам, демагогам, каннибалам. То, как даже у себя мы извращаем совершенно недвусмысленные слова Конституции, чтобы только откупиться от шайки каких-нибудь… ну да неважно. Во всяком случае, мои аргументы не способствовали хорошему ко мне отношению.
Странное выражение торжества промелькнуло на ее лице, но голос был деловит и решителен:
— Золото находится в конце туннеля в Западной Ютландии. Его прорыли немцы во время оккупации Дании для нужд сверхсекретного исследовательского проекта. Антифашистское подполье совершило налет на эту базу незадолго до конца войны. Очевидно, все, кто знал о туннеле, были убиты, поскольку широкой публике о его существовании так и не стало известно. Украинцы узнали о нем от человека, находившегося при смерти, и использовали туннель в качестве тайника. После того как их мятеж был подавлен, и они рассеялись, сокровище осталось там. Те же немногие, кто знал о нем, были людьми бескорыстными, и никто не старался присвоить золото в личных целях, а каких-то других целей у них уже не было. Большинство посвященных в тайну умерло — кто от старости, кто от несчастного случая, кто от руки советского агента. Последние из оставшихся в живых решили в конце концов передать золото нашей организации, и мне было поручено забрать его. А вы теперь — мой помощник.
— Но… но почему я? Неужели у вас нет своих людей?
— А вы когда-нибудь слышали об использовании агента со стороны? За восточноевропейцем наверняка будут следить, могут произвести обыск. А американские туристы свободно ездят повсюду. Их багаж на границе редко открывают, особенно если они путешествуют дешево… В листовой форме золото можно вшить в одежду, подкладку спальных мешков и так далее. Мы поедем на мотоцикле в Женеву и там передадим его кому надо. — Она взглянула на него с вызовом. — Вы готовы?
Локридж закусил губу. Все это было слишком неожиданно, чтобы переварить сразу.
— А вы не думаете, что нас накроют с тем арсеналом, который я закупил?
— Оружие — просто предосторожность на то время, пока мы будем готовить золото к перевозке. Мы его оставим там. — Сторм Дарроуэй помолчала, потом продолжала мягко: — Думаю, что вы неглупый человек и понимаете, что выполнение нашей задачи чревато определенными нарушениями закона, которые могут оказаться — в случае столкновения — весьма серьезными. Мне нужен человек, готовый пойти на риск и встретиться с опасностью, умеющий переносить трудности, но в то же время не какой-нибудь уголовник, соблазнившийся только возможностью хорошо заработать. Вы мне показались подходящими. Если я ошиблась, лучше, прошу вас, скажите сразу.
— Ну что ж… — Локридж более или менее пришел в себя. — Если вы искали Джеймса Бонда, то безусловно ошиблись.
— Кого? — Она бросила на него непонимающий взгляд.
— Это не имеет значения, — произнес он, стараясь скрыть удивление. — Хорошо. Буду откровенен. Почем я знаю, что вы та, за кого себя выдаете? Может быть, тут замешан синдикат контрабандистов, или это какой-то обман, или… да что угодно — даже происки русских. Откуда я знаю?
Город кончался; движения на дороге почти не было.
— Больше я рассказать не могу. — Она внимательно посмотрела на него. — Доверие ко мне входит в ваше задание.
Он взглянул в ее глаза и с радостью согласился:
— О\'кей! Контрабандист к вашим услугам.
Она сжала его руку.
— Спасибо. — Этого было вполне достаточно.
В молчании они ехали через зеленеющий пригород, мимо маленьких деревушек с красными крышами домов. Ему ужасно хотелось заговорить с нею, но, как известно, королева сама начинает разговор.
— Вы бы рассказали мне хоть какие-то детали, — наконец собрался он с духом, когда они уже въезжали в Роскилле. — План действий и так далее.
— Потом, — ответила она. — День слишком хорош.
Он не мог прочитать выражения ее лица, но какая-то мягкость была в очертаниях ее губ. «Да, — подумал он, — при такой жизни, как у тебя, нужно не упускать все хорошее, пока есть возможность».
Они проехали мимо огромного собора с тремя шпилями.
— Ничего себе церковь, — сказал Локридж, жалея, что не может найти лучших слов.
— Здесь похоронена сотня королей, — ответила она. — Но под базарной площадью — еще более древние развалины собора Святого Лаврентия; а до того, как его построили, там был языческий храм с вырезанными на фронтонах драконами. Это ведь была королевская резиденция Викинга Денемарка.
От этих слов его почему-то бросило в дрожь. Однако ее мрачное настроение тут же прошло — словно ветер прогнал тучу. Она улыбнулась:
— Вы знаете, что современные датчане называют Персеиды слезами Святого Лаврентия? У этого народа очаровательные фантазии.
— Вы как будто сильно интересуетесь ими? — заметил Локридж. — Поэтому вы хотели, чтобы я изучал их прошлое?
Тон ее голоса стал жестким.
— Нам необходимо прикрытие — легенда — на случай, если за нами станут следить. Любознательность археолога — отличное объяснение того, почему мы там роемся, в этой древней земле. Но я уже сказала, что не хочу думать сейчас об этих проблемах.
— Прошу прощения.
И снова Сторм Дарроуэй поразила его внезапной переменой.
— Бедный Малькольм, — сказала она, поддразнивая. — Неужто тебе так трудно сидеть без дела? Слушай, мы же будем парой туристов; нам придется ночевать в палатках, есть и пить в гостиницах для бедных, пробираться по всяким закоулкам, через тихие деревушки — отсюда и до Швейцарии. Давай начнем играть нашу роль.
— Ну, — сказал он, желая доставить ей удовольствие, — бродяга из меня отличный.
— Ты много путешествовал — кроме полевых работ?
— Вроде того. «Голосовал» на дорогах, ездил на Окинаве во всякие глухие местечки, когда отпускали на побывку, провел отпуск в Японии…
У него хватало ума оценить ту ловкость, с которой она переводила разговор на его прошлое. Но рассказывать о себе было от этого не менее приятно. Не то чтобы он был склонен к хвастовству, но если прекрасная женщина проявляет такой интерес, почему же не доставить ей удовольствие?
«Дофин» мягко прокатился через остров, Ринстед, Соре Слагельсе и въехал в Корсер на Бельте. Здесь надо было садиться на паром. На нем Сторм — она пожаловала ему разрешение называть ее по имени; это было словно посвящение в рыцари — повела его в ресторан.
— Самое время позавтракать, — сказала она, — тем более что напитки в интернациональных водах не облагаются налогом.
— Ты хочешь сказать, что этот пролив — интернациональный?
— Да, где-то около девятисотого года Британия, Франция и Германия созвали конференцию и с трогательным единодушием решили, что проливы, пролегающие через середину Дании, являются частью открытого моря.
Они заказали алкоголь и пиво.
— Ты до черта знаешь об этой стране, — сказал Локридж. — Ты что, датчанка?
— Нет. У меня американский паспорт.
— Может, по происхождению? Ты на американку не похожа.
— А на кого же я похожа?
— Бог его знает. Вроде всего понемногу, а вышло лучше, чем любая из составляющих.
— Что? Южанин одобряет расовое смешение?
— Брось, Сторм! Я не верю в эту чушь насчет того, хочешь ли ты, чтобы твоя сестра вышла замуж за черного или желтого. У моей сестры достаточно мозгов, чтоб самой выбрать подходящего парня, — неважно, какой он расы.
— Однако раса существует. — Она подняла голову. — Нет, не в извращенном понимании двадцатого века. Нет. Но в генетических линиях. Есть хороший материал, есть и дрянь.
— Ммм… Теоретически. Только как их разделить, покуда они не проявят себя?
— Это возможно. Начало уже положено исследованиями в области генетического кода. Когда-нибудь смогут определять, на что человек годится, еще до его рождения.
— Мне это не нравится, — покачал головой Локридж. — Я за то, чтобы все рождались свободными.
— А что это значит? — Она рассмеялась. — Свободными делать что? Девяносто процентов этого биологического вида по природе своей — домашние животные. Свобода может иметь значение только для остальных десяти из ста. Но сегодня вы и их хотите превратить в домашних животных. — Она поглядела в окно, за которым на воде играли солнечные блики и кружились чайки. — Ты говорил о стремлении цивилизации к самоубийству. Только жеребец может вести за собой стадо кобылиц, но никак не мерин.
— Возможно. Но уже был эксперимент с наследственной аристократией, и посмотри, что получилось.
— Ты полагаешь, ваша soi-disant
[1] демократия может дать что-то лучше?
— Не толкуй меня превратно, — ответил Локридж. — Я бы не отказался быть выродившимся аристократом. Просто нет такой возможности.
Сторм сбросила маску надменности и рассмеялась.
— Спасибо. Мы ведь чуть не начали говорить серьезно, а? А вот и устрицы.
Она так умно направляла разговор, непринужденно болтая за столом, а потом и на покачивающейся палубе, что он едва заметил, с какой ловкостью она увела разговор от себя.
Они снова сели в машину в Нюборге, проехали по Фюну через Оденсе — родной город Ганса Христиана Андерсена.
— Это название означает «Озеро Одина», — сообщила Сторм, — и когда-то здесь приносили людей ему в жертву.
Наконец, переехав по мосту, они оказались в Ютландии. Локридж предложил сменить ее за рулем, но Сторм отказалась.
По мере того как они продвигались на север, рельеф местности менялся, она становилась менее населенной; под ослепительно высоким куполом неба виднелись гряды холмов, заросших лесом или цветущим вереском. Время от времени Локридж замечал Kaempehoje, дольмены, покрытые грубо вытесанными каменными плитами, контрастно подсвеченные заходящим солнцем. Он что-то сказал по их поводу.
— Они стоят с каменного века, — отозвалась Сторм. — Им четыре тысячи лет, а то и больше. Примерно такие же дольмены встречаются на Атлантическом побережье и по всему Средиземноморью. То была крепкая вера. — Ее руки вцепились в руль, она смотрела прямо перед собой, на тянущуюся ленту дорога. — Те, кто принес с собой эти погребальные обряды, поклонялись Триединой Богине — Той, Которой Норны — богини судьбы — были лишь бледным подобием, — Деве, Матери и Царице Ада. Очень жаль, что ее променяли на Громовержца.
Шины шуршали по бетонному покрытию, в открытых окнах свистел ветер. Длинные тени легли в складках предгорий. Из соснового леса выпорхнула стая ворон.
— Но она вернется, — сказала Сторм.
Локридж уже начал привыкать к минутам мрачного настроения у нее и промолчал. Когда они свернули на Хольстебро, он сверился с картой, и у него перехватило дыхание: ехать осталось совсем немного, — разве что она решит прокатиться на коньках по льду Северного моря.
— Ты не думаешь, что пора ввести меня в курс дела? — спросил Локридж.
— Я мало что могу добавить. — Непроницаемое выражение лица, невозмутимый голос. — Я уже провела разведку. У входа в туннель проблемы вряд ли возникнут. Дальше, может быть… — Ее внутреннее напряжение вырвалось наружу, она с такой силой сжала его руку, что он почувствовал боль от впившихся в нее ногтей. — Будь готов к неожиданностям. Я не вдаюсь в подробности, потому что ты стал бы только ломать голову, пытаясь во всем разобраться. В чрезвычайной ситуации — если она возникнет — ты должен не тратить время на размышления, а просто действовать. Ты понимаешь меня?
— Я… Думаю, что да. — Такая психология годилась для каратэ. Но тут… «Нет, черт возьми! Я обещал, — решил он. — Сумасшедший, дурак, донкихот — как меня ни назови, — я буду с нею, что бы ни случилось, безо всяких дополнительных объяснений!»
Его сердце громко стучало, руки похолодели.
Вскоре после Хольстебро Сторм свернула с шоссе. Грунтовая дорога змеей вилась среди полей; справа показалась плантация строевого леса. Сторм съехала на обочину и заглушила мотор. Тишина заполнила мир.
ГЛАВА III
Локридж пошевелился.
— Что мы…
— Тихо! — Резким взмахом руки Сторм заставила его замолчать. Из отделения для перчаток она достала маленький толстый диск. Одна из его плоскостей переливалась необычными цветами. Сторм наклонила диск в одну сторону, в другую. Приблизив к нему лицо, обрамленное соболиными локонами, она вглядывалась в мелькавшие на диске оттенки. Понемногу ее напряженные мышцы расслабились.
— Все в порядке, — прошептала она. — Можно идти.
— Что это за штука? — Локридж потянулся к диску, но Сторм отвела его руку.
— Это индикатор, — коротко пояснила она. — Вперед! Сейчас местность свободна.
Он напомнил о своем решении делать все, что она скажет. Сюда вроде бы входило и не задавать ненужных вопросов. Локридж вылез из машины и открыл багажник. Сторм открыла бывший при ней чемодан.
— Надеюсь, в рюкзаках у тебя полное лагерное снаряжение, — сказала она; он кивнул. — Тогда бери свой, — добавила Сторм, — я потащу мой. И заряди ружье и пистолет.
Локридж сделал, как было велено. Мурашки бегали у него по спине, но на этот раз ощущение не было неприятным. Приготовившись — сбоку «уэбли», в руке маузер, — он обернулся и увидел, как Сторм закрывает свой чемодан.
Она нацепила что-то вроде патронташа — он такого никогда не видел, — сделанного из тускло светящегося металла; патронные сумки казались наглухо запаянными. На правом боку, как будто притянутая магнитом, висела какая-то странная штуковина. Локридж смотрел на нее в недоумении.
— Слушай, что это за пистолет?
— Неважно. — Она подняла свой разноцветный диск. — Будь готов увидеть более удивительные вещи. Запри машину и пойдем.
По лесной плантации они пошли назад, параллельно дороге, но скрытые от нее ровными рядами сосен. Косые лучи вечернего солнца пробивались сквозь колючие ветки, оставляя на земле, покрытой мягким ковром из сосновой хвои, пятнышки света.
— Я понял, — сказал Локридж. — Нужно, чтобы, если кто появится, по машине не было видно, куда мы пошли.
— Молчи, — приказала Сторм.
Примерно через милю они вернулись к дороге и перешли ее. С этой стороны раскинулось поле золотистого жнивья; за ним поднималась гряда холмов, так что, если поблизости и была ферма, то ее не было видно. Посередине поля высился небольшой холм, увенчанный дольменом. Прежде чем Локридж успел ей помочь, Сторм ловко пробралась через проволочное заграждение и рысью припустила к нему. Ее рюкзак был ненамного легче, чем у Локриджа, но когда они добежали до холма, он все же запыхался, а она хоть бы что.
Она остановилась, открыла свой «патронташ» и достала какую-то трубку, что-то вроде карманного фонарика с граненым стеклом. Сориентировавшись по солнцу, Сторм пошла вокруг поросшего травой и куманикой холма. Специальный знак указывал, что этот реликт охраняется государством. Чувствуя себя беззащитным под огромным куполом неба, с бьющимся сердцем Локридж посмотрел на дольмен, словно ища поддержки у вечности. Вертикально стоящие камни, серые и замшелые, хранили величавое спокойствие, держа на себе тяжелую плиту с тех самых пор, как были воздвигнуты исчезнувшим ныне народом, чтобы служить усыпальницей для их мертвых. Но сама постройка, припомнил он, была когда-то погребена под грудами земли, от которых остался лишь этот курган…
Сторм внезапно застыла.
— Здесь. — Она полезла вверх по склону.
— Что? Но послушай, — отозвался Локридж, — мы же почти обошли его кругом. Почему было не пойти в противоположную сторону?
Впервые он заметил смущение на ее лице.
— Я всегда иду против движения солнца. — Сторм натянуто усмехнулась. — Привычка. А теперь отойди.
Они были на середине склона.
— В 1927 году здесь были произведены раскопки, — сказала она. — Дольмен откопали, все осмотрели, теперь ученым здесь больше нечего делать. Так что мы спокойно можем использовать его в качестве входа. — Она стала возиться с пультом управления на своей трубке. — У нас несколько непривычные для тебя методы создания потайных входов, — предупредила Сторм. — Не удивляйся особенно.
Стекло тускло засветилось, трубка начала жужжать и вибрировать в ее руке. Дрожь пробежала по кустам куманики, хотя не было ни ветерка. Неожиданно круглый пласт земли поднялся в воздух.
Десять футов в диаметре, двадцать футов толщиной — этакая затычка из дерна и земли, ничем не поддерживаемая, висела перед глазами Локриджа. Вскрикнув, он отскочил в сторону.
— Спокойно! — приказала Сторм. — Полезай внутрь. Живее!
В оцепенении он приблизился к отверстию. Пологий спуск вел вглубь и терялся вдали. Локридж нервно сглотнул. Только сознание того, что она на него смотрит, заставило его двинуться с места. Он вошел внутрь холма, она за ним. Обернувшись, Сторм нажала на что-то на своей трубке. Локридж услышал легкий чмокающий звук — земляной цилиндр с механической точностью вернулся на место. В тот же миг стало светло — хотя Локридж, совершенно ошеломленный, никакого источника света не видел.
Спуск оказался полом сводчатого туннеля, чуть шире входа. Туннель заворачивал, полого опускаясь. Стены его были по всей длине покрыты твердым гладким материалом, который и испускал свет — холодное белое излучение; из-за того, что при таком освещении не было теней, трудно было судить о расстояниях. Локридж ощущал движение свежего воздуха, хотя вентиляторов нигде не было.
Он взглянул на Сторм, но не мог произнести ни слова. Она спрятала трубку. Плавной походкой — резкости в ней как не бывало — она подошла к нему и положила ладонь на его руку.
— Бедняга Малькольм, — прошептала она. — Тебя ждут еще большие неожиданности.
— О, Господи, — отозвался он слабым голосом. — Надеюсь, что нет. — Однако ее близость, ее прикосновение даже в такую минуту поднимали настроение. Понемногу Локридж начал приходить в себя.
— Как, черт побери, это делается? — спросил он, и голос его гулким эхом отозвался в сводах туннеля.
— Ш-ш… Не так громко. — Сторм взглянула на свой играющий красками диск. — Сейчас здесь никого нет, но они могут появиться снизу, а звук здорово разносится в этих туннелях.
Она помолчала. Потом добавила:
— Если тебе станет от этого легче, я объясню принцип. Земляная пробка связана вместе энергетическим переплетением, исходящим из сети, встроенной в стены. Та же сеть блокирует любые эффекты, которые может уловить металлоискатель, или акустический прибор, или другие инструменты, при помощи которых можно было бы обнаружить этот вход. Она же обеспечивает освежение и циркуляцию воздуха, воздействуя на молекулярную структуру. Трубка, которой я пользовалась, чтобы открыть вход, — просто контрольное устройство, а сама энергия поступает опять-таки из сети.
— Но… — Локридж покачал головой, — это невозможно. Я немного разбираюсь в физике. То есть… я имею в виду, может быть, теоретически… Но на практике такой штуки не существует.
— Я же говорила тебе: это был секретный исследовательский проект. Они многого добились. — Сторм подняла голову — ее губы были так близко от его губ! — Ты не боишься, а, Малькольм?
— Нет. — Локридж расправил плечи. — Иди.
— Настоящий мужчина, — произнесла она одобрительно, едва заметно сделав акцент на втором слове, отчего кровь побежала быстрее в его жилах. Отпустив его руку, она пошла вперед по ведущему вниз туннелю.
— Это только вход, — сказала она. — Сам коридор на сотню с лишним футов ниже.
По вьющемуся спиралью туннелю они спускались все глубже. Локридж отметил, что уже не испытывает первоначальной растерянности. «Это все Сторм! — подумал он. — О Боже, ну и приключение!» Он чувствовал себя в полной боевой готовности.
Туннель закончился длинной комнатой, ничем не примечательной, кроме того, что у противоположной стены стоял не то большой шкаф, не то комод, сделанный из того же блестящего металла, что и пояс Сторм. Кроме того, в этой стене виднелся дверной проем примерно десять на двадцать футов. Чем он закрыт? Занавесом? Нет, подойдя ближе, Локридж убедился, что завеса, заполнившая вход мягким светом, переливающимся всеми цветовыми оттенками, которые он мог различить, и многими (так он думал), не воспринимаемыми человеческим глазом, — нематериальна; она — просто мерцание в пустоте, мираж, пелена живого света. От нее исходило еле слышное жужжание, воздух вблизи был насыщен электричеством.
Здесь Сторм остановилась. Он почувствовал, как под одеждой напряглось ее тело. Одновременно с нею он выхватил свой пистолет. Сторм посмотрела на него.
— Дальше коридор. — Голос ее звучал возбужденно. — Теперь слушай внимательно. Я лишь дала тебе понять, что нам, возможно, предстоит драться. Но враги повсюду. Не исключено, что им известно, где мы. Вражеские агенты могут оказаться даже по ту сторону ворот. Ты готов стрелять по моей команде?
Локридж смог только кивнуть в знак согласия.
— Отлично. Следуй за мной.
— Но послушай, я пойду, но…
— Говорю тебе: за мной! — Она шагнула сквозь мерцающий занавес.
Он последовал за ней, почувствовал мгновенный электрический удар, пошатнулся, но тут же взял себя в руки. По ту сторону занавеса он с интересом огляделся.
Сторм наклонилась, бросая по сторонам тревожные взгляды. Через какое-то время она посмотрела на свой прибор и опустила руку, державшую пистолет.
— Никого, — выдохнула она. — В данный момент мы в безопасности.
Локридж с облегчением глубоко вздохнул и попытался разобраться, куда они попали.
Коридор был огромный, футов, должно быть, сто диаметром, той же полуцилиндрической формы, что и туннель, по которому они спускались; стены его были покрыты тем же светящимся металлом. Прямой, как стрела, он тянулся вправо и влево, концы его терялись вдали. «Несколько миль, не меньше», — прикинул Локридж. Жужжание и характерный запах электричества были здесь сильнее; они наполняли все его существо — было такое ощущение, как будто он очутился внутри какой-то огромной машины.
Он взглянул назад, на дверной проем, через который они вошли, и замер в изумлении.
— Что за чертовщина!
Портал с этой стороны был той же высоты, но шириной никак не меньше двухсот футов. Покрывая часть пола коридора, от него шли параллельные — на расстоянии нескольких дюймов одна от другой — черные линии. У их концов были краткие надписи незнакомыми ему буквами. Но примерно через каждые десять футов появлялись номера: 4950, 4951, 4952… Прежним остался только мерцающий занавес.
— Нельзя терять времени, — потянула его за рукав Сторм. — Потом объясню. Давай садись. — Она показала на парящую в двух футах над полом платформу с изогнутым передом, напоминавшую большие металлические санки с низкими боковыми стенками и несколькими лавками без спинок. Расположенная спереди панель переливалась разноцветными огнями: красными, зелеными, желтыми, голубыми…
— Ну давай же!
Вслед за ней он забрался на платформу. Сторм села на переднее место, положила свой пистолет на колени и пробежалась рукой по сверкающему перед ней пульту. Сани развернулись и поплыли налево по коридору. Они двигались абсолютно бесшумно, со скоростью, как ему казалось, миль тридцать в час; никакого ветра почему-то не чувствовалось.
— Ну, а это еще что за хреновина? — выдавил из себя Локридж.
— Ты когда-нибудь слыхал о судах на воздушной подушке? — рассеянно отозвалась Сторм. Она всматривалась в зиявшую впереди пустоту, то и дело бросая взгляд на разноцветный диск, который она сжимала в ладони.
— Да, слышал, — мрачно ответил он. — И я прекрасно знаю, что это совсем не то. — Он показал на устройство в ее руке. — А это что?
Сторм вздохнула.
— Это индикатор жизнедеятельности. А едем мы на гравитационных санях. Теперь помолчи и следи лучше, что там сзади, за нами.