Берроуз Эдгар

Тарзан торжествующий

ПРОЛОГ

Время — основа бытия. оно вечно, неизменно, постоянно. сия материя состоит из четырех сторон света, двадцати восьми морей, воздуха, людского сознания и соткана искусной мастерицей Судьбой.

Нитки для этого ковра собирались отовсюду, каждая из них терпеливо ждала своей спутницы, ждала долго, понимая, что пропусти всего лишь одну — и рисунок никогда не будет закончен.

Но Судьба терпелива, упорна, настойчива.

Она способна ждать тысячи лет, только чтобы правильно соединить две ниточки в орнамент, не имеющий начала и конца.

Около тысячи девятисот шестидесяти пяти лет тому назад (ученые почему-то не согласны с точностью этой даты) Поль Тарзус был предан в Риме мученической смерти. Эта давнишняя история существенно повлияла на судьбы английской летчицы и американского профессора геологии, хотя к началу нашего повествования они и не подозревали о существовании друг друга, (а упоминание Поля Тарзуса всего лишь пролог). Это может быть интересным для нас, но никак не для Судьбы, ждавшей около двух тысяч лет, только чтобы соединить две разные нити.

Между Полем и двумя молодыми людьми существует тесная связь. И представлена она в виде молодого человека по имени Ангустус Эфесиан. Он страдал эпилепсией и был племянником семейства Уансифорус. Ангустус оказался среди тех, кто принял новую веру в те времена, когда Поль Тарзус впервые посетил ионический город Эфес.

Фанатик до мозга костей, припадочный больной Ангустус поклонялся апостолу как наместнику Христа на Земле и поэтому естественно, что весть о смерти Поля сильно повлияла на его разум.

Охваченный манией преследования, он нанял корабль до Александрии и спешно покинул Эфес. Здесь мы его и оставим: закутанного в плащ, напуганного, больного, сидящего на палубе крошечного суденышка. Добавим лишь то, что у острова Родос он приобрел светловолосую рабыню из далеких варварских племен.

Ладно, давайте же простимся с ним и оставим в покое времена царствования Цезаря, хотя и жаль, что я не могу рассказать о путешествии, напоминающем скорее бегство, Ангустуса и светловолосой рабыни в неизвестность: из Александрии, через Мемфис и Теб — куда-то в Африку…

ГЛАВА 1. ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ СУДЕБ

Знаете, что я вам скажу? Первый граф Уимси никакого отношения к нашей истории не имеет, поэтому нас, разумеется, не заинтересует тот любопытный факт, что он снискал симпатии народа в своем графстве благодаря небольшому подарочку: нескольким бочонкам дрянного виски, которые он преподнес находящейся у власти либеральной партии.

Я ведь историк, а не предсказатель, поэтому не могу знать о том, встретимся ли мы с графом или нет.

Но если нас не интересует сам граф, то этого никак не скажешь о его красавице-дочери — леди Барбаре Коллис.

Стоявшее высоко в небе африканское солнце спряталось за плотным занавесом облаков. Они укутали высокие пики загадочной, недоступной горной цепи Гензи, с неодобрением смотревшей на крошечные, неизвестные исследователям долины.

Над этой малоизученной местностью из самой глубины кучевых облаков слышался странный, жуткий гул, напоминавший жужжание гигантских шмелей.

Временами гул усиливался, становясь нестерпимым, затем снова стихал, становясь чуть слышным. И вновь он возникал, чтобы опять исчезнуть.

Так и носился этот громоподобный вой кругами над землей, невидимый и устрашающий.

Леди Барбара Коллис была встревожена: кончалось горючее. В самый неподходящий момент у нее отказал компас, и сейчас она летела вслепую, выискивая просвет в плотной стене облаков. Ей казалось, что время остановилось.

Она знала, что должна пролететь над высокой горной цепью и поэтому старалась держаться как можно выше, но сейчас стало понятно, что подняться над облаками ей не удастся. Было полным бредом стараться преодолеть непреодолимое, вместо того, чтобы повернуть назад и отложить беспосадочный перелет: Каир — Кейптаун.

Глупо!

Около часа назад леди Барбара позволила себе немного расслабиться. Она бездумно управляла машиной и сейчас пожинала плоды собственной неосторожности. Она глубоко сожалела о содеянном, но было уже поздно. Ей следовало более тщательно продумать все детали полета перед стартом, а не растрачивать время попусту, на бессмысленные перепалки.

Хотя нельзя было сказать, что страх возобладал над ее рассудком.

Леди Барбара была человеком острого ума, и она прекрасно видела всю отчаянность собственного положения. Продираться сквозь облака на неизвестном континенте — безрассудство. Когда очертания гранитного откоса проявились возле левого крыла, она собрала мужество в кулак, затаила дыхание, и стала круто набирать высоту, пока альтиметр не показал, что самолет летит намного выше любой, известной вершины Африки.

Взвиваясь свечой в белесое небо, она и не подозревала, что находится всего лишь в нескольких милях от страшной опасности. Женщина не могла видеть за завесой воды, липнущей к стеклам, скрывающуюся бездну. Положение стало практически безнадежным. Горючее кончалось. Но пытаться опуститься ниже облаков было нельзя, так как леди Барбара прекрасно знала, что находится среди горных пиков.

И тогда она приняла единственно возможное решение. Среди холодных вязких облаков, одна, над незнакомым континентом, леди Барбара Коллис прочитала молитву и выбросилась с парашютом. Перед тем как дернуть за кольцо, она педантично сосчитала до десяти.

В этот самый момент невидимая Судьба протянула руку, соединяя нити, чтобы выткать еще один фрагмент своего полотна — полотна жизни…

…Кабарига, вождь племени бенгало, жившего в нескольких изнурительных переходах к югу от горы Гензи, стоял на коленях перед Тарзаном.

В столице одного европейского государства Леон Стабух вошел в кабинет президента.

А даже не подозревавший о существовании черного вождя Кабариги, Леона Стабуха или Барбары Коллис профессор геологии Шериданской военной академии Лафайэт Смит сел на корабль, отплывающий из Нью-Йорка.

Мистер Смит, сдержанный, скромный молодой человек, выглядевший, как и подобает ученому его ранга, носящий очки в роговой оправе, которые надевал не потому, что плохо видел, а считая, что они придают его облику некоторую солидность. То, что в очки вставлены стекла без диоптрий, было известно только оптику и ему самому.

Окончив колледж в семнадцать лет, молодой человек поступил в аспирантуру и целых четыре года добивался ученых степеней, полагая, что за это время на его лице проявится печать зрелости.

Но, к его ужасному разочарованию, и в двадцать один год он ничем не отличался по виду от семнадцатилетнего юнца.

Лэйф Смит имел шанс осуществить свои честолюбивые замыслы, стать профессором геологии и доцентом одного из крупнейших американских университетов, потому что обладал сплавом прекрасного душевного и физического здоровья. Его память и острота ума были феноменальны, а телосложение — идеально. Он изо всех сил старался произвести надлежащее впечатление на ученый совет колледжа, но все было напрасным. Тогда Смит отрастил бакенбарды, но и здесь результат оказался ничтожным. Вот тут-то ему и пришла в голову мысль надеть очки. К тому же он пошел преподавать в школу, отказавшись от университетской карьеры.

Через год он начал преподавать в небольшом военном колледже на западе и сейчас стоял на пороге осуществления еще одной честолюбивой мечты: он уезжал в Африку изучать ущелья и долины Черного Континента. Насчет них в ученых кругах провозглашалось огромное количество гипотез, и профану в этих делах могло показаться, что успехи геологов в данной области равны успехам предсказателей погоды.

Лэйф Смит был не робкого десятка и, заручившись финансовой поддержкой богатенького отца, а также надеясь на свои физические данные, отправился в путь.

Ну и Бог с ним. Оставим юношу на время в каюте, борющегося с морской болезнью в окружении любимых книг. Судьба уже ведет его за руку к жутким опасностям, преодолеть которые будет нелегко, даже обладая таким запасом знаний по геологии и умея так хорошо плавать и играть в теннис…

… Когда в Нью-Йорке десять часов утра, в столице одного из европейских государств остается всего лишь час до захода солнца, поэтому в то время, как Лэйф Смит садился на корабль, Леон Стабух конфиденциально совещался с президентом.

— Вот и все, — сказал президент. — Все понятно?

— Абсолютно, — ответил Стабух. — Я расквитаюсь за Питера Зверева, и препятствие, мешающее осуществлению наших планов в Африке, будет устранено.

— Это самое главное, — подчеркнул президент. — Только не следует преуменьшать мощи вашего будущего врага. Это, судя по всему, человекообразная обезьяна. Может быть, она, по вашим словам, и ничтожество, но отлично организованная экспедиция русских была ею разгромлена. Исследователи так и не добрались до Египта и Абиссинии.

Потом, немного помолчав, президент добавил:

— Также думаю, что не лишним будет предупредить вас о том, что мы планируем еще одну экспедицию, но не начнем ее до тех пор, пока не получим вашего сообщения об устранении препятствия.

Стабух распрямил могучие плечи.

— По-моему, я вас еще ни разу не подвел, — сказал он гордо, и президент положил ему руку на локоть.

Той же ночью Стабух покинул столицу. Судьба села с ним вместе в купе…

… В тот самый момент, когда леди Барбара Коллис выбросилась с парашютом, Лафайэт Смит ступил на борт лайнера, а Стабух стоял перед президентом, Тарзан, нахмурившись, наблюдал за распростершимся у его ног чернокожим человеком.

— Встань! — приказал Тарзан. — Кто ты и почему искал со мной встречи?

— Я — Кабарига, великий бвана, — ответил черный, — вождь племени бенгало. Я пришел к великому бване, потому что народ мой страдает, а наши соседи, связавшиеся с галлами, сообщили мне, что вы друг всех, кого притесняют дурные люди.

— От какой же несправедливости пострадал твой народ? — спросил Тарзан. — Чьих рук черное дело?

— Долгое время мы жили в мире со всеми, — начал Кабарига. — Не воевали с соседями. Мы хотели только одного: мира и обильного урожая. Но вот однажды из Абиссинии пришла банда, которую выгнали из пределов их собственной страны. Они напали на наши деревни, похитили зерно, увели скот и продали наших людей в рабство. Кое-что они нам оставили, дома и пастбища не разрушили, но это только для того, чтобы иметь возможность и дальше грабить нас. Они не уходят, а обосновываются в какой-нибудь деревне, выстроенной в горах, а когда им требуется провизия или рабы, то нападают на наши поселения.

— Почему ты пришел именно ко мне? — спросил Тарзан. — Ведь я не вмешиваюсь в дела племен, находящихся за пределами моих владений, пока они не начинают нападать на деревни моего народа.

— Я пришел к тебе, потому что ты — белый, — ответил Кабарига. — И этими бандами тоже руководит светлокожий человек. Всем известно, что ты воюешь с дурными белыми.

— Тогда другое дело, — сказал Тарзан. — В таком случае я пойду вместе с тобой.

Так Судьба, пользуясь услугами черного вождя Кабариги, повела Тарзана на север. Его народ не имел ни малейшего представления о том, куда и зачем ушел их повелитель. Даже малыш Нкима — близкий и доверенный друг — не знал этого.

ГЛАВА 2. СТРАНА МИДИАН

Абрахам, сын Абрахама, стоял на склоне кратера давно потухшего вулкана. За его спиной и чуть выше лепились пещеры, выдолбленные в мягкой вулканической породе, которые служили жилищами для людей его народа. Вокруг небольшими группками стояли мужчины, женщины и дети его племени.

Они обратили лица к небу, и на каждом застыло выражение удивления и страха. Люди прислушивались, прислушивались напряженно, долго, потому что из гущи облаков, висевших над краем кратера, простиравшегося миль на пять, доносился странный, зловещий гул. Такого здесь никто никогда не слыхал.

Звук нарастал, заполняя все пространство. Казалось, он исходит из белесых небес, находящихся прямо над людьми, вселяя в души слабых неизбывный ужас. Потом гул постепенно стих, оставшись лишь в памяти людей, но когда они решили, что он больше не вернется, он возник снова, грохоча над головами охваченных ужасом жителей.

На противоположном краю кратера расположилась еще одна группа, испытывавшая те же страхи. Это были люди Элиа, сына Ноуха.

Одна из женщин, стоящих возле Абрахама, обратилась к нему:

— Отец, что это? Мне жутко.

— Тот, кто верит в Бога, не знает страха, — ответил Абрахам. — Это ересь говорит в тебе, женщина! Лицо той побледнело, она задрожала.

— Отец мой, вам же известно, что я не еретичка! — закричала бедняжка.

— Молчи, Марта, — приказал Абрахам. — Может быть, это Христос вновь пришел на землю, как было предсказано еще во времена Павла. Пришел, чтобы вершить над нами свой суд.

Его пронзительный, вибрирующий голос вознесся над толпой. Стоящий неподалеку ребенок внезапно рухнул на землю и стал корчиться в судорогах, на губах его выступила пена. Женщина вскрикнула и потеряла сознание.

— Боже, если это ты, снизойди к рабам своим, жаждущим твоего благословения и твоих приказаний, — молился Абрахам.

А потом вождь тупо добавил:

— А если это не ты, так хотя бы не ниспошли на нас зло.

— Может, это Гавриил, — брякнул высокий бородач.

— И этот гул — звук его трубы, — застонала женщина.

— Молчать! — рявкнул Абрахам.

Женщины вновь затряслись от страха. Какой-то молокосос широко разинул рот и начал хватать ртом воздух. Другой парень зашатался, рухнул оземь, и изо рта его пошла пена.

Тут один за другим на землю повалились люди, кто забился в конвульсиях, кто потерял сознание, и так продолжалось довольно долго. Люди не обращали внимания на несчастных, пока не падали сами. Если кто-то налетал на стоящего рядом, то тот просто отступал в сторону ничего не говоря. Женщины все до единой лежали без чувств, и только несколько мужчин и юношей еще держались на ногах.

Безразличие было вполне понятным: возбуждение и ужас достигли такой степени, что никто не мог думать ни о чем другом, кроме как о гуле, исходящем из облаков, а долгое стояние на одном месте не способствовало снятию напряжения. В общем только близкое знакомство с этими людьми поможет нам объяснить их странное поведение.

И вновь жуткий вой пролетел над головами людей. Всем показалось, что на мгновение он замер, а затем из облаков появилось нечто ужасное: какой-то белый купол, под которым раскачивалась крохотная черная фигурка. При виде этого кошмара еще несколько человек не удержались на ногах и брякнулись на землю, забившись в конвульсиях.

Абрахам, сын Абрахама, опустился на колени и воздел руки к небесам. Стоявшие последовали его примеру. С их губ сорвался поток непонятных звуков. Может быть, это была молитва, произнесенная на каком-то непонятном языке. Пока Абрахам молился, его люди застыли в молчании.

Белый купол опускался все ниже и ниже, и вот уже в крошечной фигурке можно было узнать очертания человека. Раздались вопли исступленного ужаса.

Абрахам одним из последних сообразил что это такое, а, может быть, последним поверил своим глазам. После этого он грохнулся на землю, тело его задергалось в страшных судорогах, глаза закатились, словно его душили, дыхание стало прерывистым, на губах выступила кровавая пена. Да, Абрахам, сын Абрахама, в тот момент представлял собою прелюбопытное зрелище, но всем окружавшим его людям не было до этого никакого дела.

Пятьсот ненормальных, бившихся в конвульсиях, были группой людей, к которым приближалась на парашюте леди Барбара Коллис.

Надо признать, что приземлилась она не слишком удачно, в сотне ярдов от павшей при ее виде на колени толпы людей. (По правде говоря, нам, историкам, можно доверять почти всегда. Обычно мы стараемся писать правду, исключая те случаи, когда речь идет о национальных героях или правителях той страны, с которой наша в данный момент воюет.)

Быстро освободившись от парашютных лямок, девушка вскочила на ноги и в растерянности огляделась вокруг.

Она увидела остроконечные скалы, образовавшие стены кратера. В тот момент она еще не догадывалась о происхождении долины, на которую приземлилась. Барбару Коллис удивило присутствие людей.

Белые! В самом сердце Африки она приземлилась в поселении белых людей! В этих распростершихся фигурах было нечто нереальное, они не казались враждебно настроенными, да и оружия у них как будто не было.

Она двинулась к ним. По мере того как девушка приближалась, многие принялись вжиматься в землю, а другие простирать руки, кто к небесам, а кто и к ней. Она подошла уже достаточно близко, чтобы разглядеть их внешность. Ее поразило то, что эти люди были совершенно безобразны. На леди Барбару огромное впечатление произвела внешность людей.

Мужчины были особенно неприятны. Их лохматые бороды и космы немытых волос, казалось, никогда не знали ни стрижки, ни расчески.

Две черты лица произвели на девушку особенно неприятное впечатление: почти у всех представителей племени оказались огромные уродливые носы и скошенные подбородки. Носы жутко обезображивали лица, а у многих, казалось, подбородки вообще отсутствовали. И тут ее взгляд словно раздвоился: на фоне эпилептиков, корчившихся на земле, возникла необычайно красивая золотоволосая девушка, поднявшаяся из группы распростертых на земле людей, и направилась к прибывшей. В огромных серых глазах девушки стоял немой вопрос.

Леди Барбара широко улыбнулась девушке. При виде такой улыбки мог бы растаять камень — именно так отозвался об улыбке леди Барбары один из ее горячих и особенно поэтически настроенных поклонников.

Золотоволосая девушка улыбнулась в ответ, но в то же самое мгновение улыбку словно стерли с ее лица, девушка боязливо оглянулась вокруг, словно совершила преступление, и опасалась, что это кто-нибудь обнаружит.

Но когда леди Барбара протянула к ней руки, она подошла ближе и вложила в них свои ладони.

— Где я нахожусь? — спросила англичанка. — Что это за страна? Кто эти люди? Девушка покачала головой.

— Ты кто? — спросила она. — Ангел? Тебя послал на землю Христос? Ты пришла к его избранникам?

На сей раз пришлось качать головой леди Барбаре, чтобы показать, что и она не понимает язык дикарки.

К ним медленно подошел старик с длинной белой бородой. Правда, сделал он это только после того, как увидел, что небесный гром не убил на месте девушку за ее дерзость.

— Отойди, Иезабель! — крикнул он. — Как ты разговариваешь с Божьей посланницей?

Склонив голову, девушка отступила на шаг. И хотя язык дикарей был англичанке непонятен, ей стало совершенно ясно, что именно произошло между стариком и девушкой.

Леди Барбара поняла, что на этих невежественных людей огромное впечатление произвела ее необычная внешность. Поняла она также и то, что отношение к ней будет зависеть от первых ее действий. Так как она была истой англичанкой, то решила подавить дикарей величественностью и властностью.

В первую очередь нельзя было позволять противному старику отгонять девушку, уж если ангел самолично выбрал ее из всех. Леди Барбаре был необходим товарищ, а эта девушка подходила.

С величественным видом и с замиранием сердца она подошла, взяла девушку за руку и отвела ее в сторону. Девушка бросила на нее удивленный взгляд.

— Останься со мной, — сказала Барбара, хотя знала, что ее слова не понятны девушке.

— Что она сказала, Иезабель? — потребовал старик. Девушка уже была готова ответить, что не знает, но что-то остановило ее. Возможно, вопрос показался ей странным, ведь старику было понятно, что чужестранка говорила на языке, не известном ему, а следовательно всем им. Она лихорадочно обдумывала все это. Почему он задал такой вопрос? Скорее всего, он верит в то, что она способна понимать все. Она вспомнила, как непроизвольно улыбнулась этому человеку, и он заметил улыбку.

Девушка по имени Иезабель знала цену улыбки в стране Мидиан, где любое выражение счастья — это грех, и, будучи девушкой умной среди этих тупоумных людей, она придумала ответ в надежде избежать наказания. Посмотрев старику прямо в глаза, она сказала:

— Дзобаб! Она ответила, что прилетела с небес с посланием к избранным и что передаст это послание только через меня и ни через кого другого.

Большая часть этого утверждения была подсказана Иезабель замечаниями старейших, а их комментарии относительно происходящего подсказали ей объяснение случившегося.

Действительно, Дзобаб, сам того не ведая, подал ей идею, и потому был готов поверить тому, что ему ответила девушка.

Леди Барбара стояла, положив руку на хрупкое плечо золотоволосой Иезабель.

Пол Андерсен

Она была потрясена тем, что окружало ее: ничтожные грязные люди, лежавшие беспорядочной кучей перед ней, безжизненные тела тех, кто пребывал в обмороке, эпилептики, корчившиеся в конвульсиях. С отвращением разглядывала она внешность Дзобаба, отметив водянистые глаза, огромный уродливый нос, длинную грязную бороду, которая почти закрыла слаборазвитый подбородок. С трудом сдержала она непроизвольную дрожь, которая была естественной нервной реакцией на все увиденное ею.

Кентавры Юпитера

Дзобаб стоял, уставившись на незнакомку. На его тупом, почти слабоумном лице, застыло выражение страха. Несколько стариков из толпы подошли ближе и в испуге остановились позади него. Дзобаб глянул через плечо.

— Где Абрахам, сын Абрахама? — спросил он.

— Он все еще беседует с Йеговой, — ответил один из них.

Глава 1

— Может быть, Йегова откроет ему цель этого посещения? — добавил другой с надеждой в голосе.

Сопроводительный луч появился на экране киберштурмана. «Снова дома», — с облегчением подумал Фрэзер и положил руки на пульт управления, корректируя курс космобота. Когда он вновь поднял глаза к обзорному экрану, Ганимед уже занимал большую его часть. Пейзаж леденил душу: зубастые цепи скал, кратеры, огороженные валами, словно крепостными стенами; бесчисленные змеевидные трещины; полчища теней, стелющихся по серо-голубым равнинам… Хотя уже наступила ночь, на востоке от хребта Джона Гленна было светло — это ледяная равнина Беркли отражала лучи заходящего Юпитера. На юго-востоке на тысячи миль простиралась расщелина Данте, доходя до самых Пурпурных гор. Невдалеке от нее мигал зеленый огонек — это был маяк Авроры, крупнейшего города на Ганимеде. Лишь левый верхний угол экрана был пока заполнен алмазной россыпью немигающих звезд, но Фрэзеру даже смотреть на них не хотелось. «Слава Богу, я вернулся из этого чертова космоса домой, — поздравил себя он. — До чего же я соскучился за эти десять дней по Еве и ребятишкам!»

— Она принесла послание, — сказал Дзобаб, — и передаст его нам только через девушку по имени Иезабель. Я бы хотел, чтобы Абрахам закончил разговаривать с Йеговой! — добавил он.

Радио внезапно ожило.

Но Абрахам, сын Абрахама, все еще корчился на земле с пеной у рта.

— Истинно так, — сказал другой. — Если это послание от Йеговы, то почему мы стоим здесь, глупо глазея, ведь мы наверняка, вызвали гнев Йеговы, если она посылает нам наказание.

— Диспетчерская станция Авроры вызывает космобот КС-17, — зазвучал знакомый мужской голос — Отвечайте. Повторяю: диспетчерская станция…

— Ты говоришь правду, Тимоти, — согласился Дзобаб.

Фрэзер рассмеялся:

Повернувшись к толпе, стоявшей позади него, он сказал:

— Эй, Билл, старина, к чему этот официальный юн? Это Марк на «Счастливчике Чарли». Не припоминаешь?

— Идите и быстро принесите дары, какие только сможете, которые могут понравиться Йегове.

— А-а, Марк, привет, — не очень уверенно ответил Билл Эндерби. — Не бери себе в голову, это я просто выражаюсь на военный манер. Если кто-то из начальства услышит, как мы с тобой трепемся, мне здорово влетит.

С покорным, тупым видом люди потянулись к пещерам и лачугам, из которых состояла деревня, на месте осталась лишь небольшая группа самых старых, глазевших на Барбару и золотоволосую девушку и на тех на земле, которые уже начинали отходить от припадка.

— Погоди, я что-то не понимаю. О каком «военном манере» ты говоришь?

Снова чувство отвращения охватило девушку после того, как она увидела черты лиц и осанку жителей деревни. Лица, почти всех без исключения были обезображены огромными ногами и подбородками, настолько маленькими и скошенными, что в большинстве случаев казалось, будто подбородка нет и в помине. Когда они шли, то наклонялись вперед, создавая впечатление, словно вот-вот упадут головой вперед.

— Разве ты не слышал? Мы известили все поселения в Системе.

Изредка среди них попадались индивидуумы, чья внешность давала возможность предположить более высокий уровень умственного развития, чем тот, которым обладало большинство жителей деревни, и, как правило, волосы этих людей были светлее, чем у остальных.

— Я не останавливался на базе Ио, а прямо полетел к рудникам и торчал там безвылазно, пока не наладил все оборудование. Даже радио не было времени послушать. А что случилось?

Таким разительным оказался этот необычный тип людей, что леди Барбара не могла не отметить этого даже при первом, беглом знакомстве с местными жителями, и она недоумевала о причинах столь значительного различия, так как никто не мог рассказать ей об Ангустусе и белокурой девушке из северного племени; не было никого, кто знал бы, что у Ангустуса был большой нос, слабо развитый подбородок, и что он страдал припадками, никого, кто мог рассказать бы о блестящем уме и прекрасном здоровье маленькой девушки-рабыни, умершей около двенадцати веков тому назад, чья кровь даже сейчас проявлялась время от времени в некоторых из вырождающейся со временем массы людей, произведя на свет такое создание, как Иезабель, и как бы делая попытку, впрочем, тщетную, приостановить полную деградацию.

— Крейсер, черт его дери.

Леди Барбара хотела понять, почему люди ушли в свои жилища. Что это означает?

— Что-о-о?

Она посмотрела на стариков, которые остались, но их глупые, слабоумные лица ничего ей не открыли. Тогда она повернулась к девушке. Как она хотела, чтобы они поняли друг друга. Она не сомневалась, что девушка относится к ней дружелюбно, но не была уверена в отношении к ней других. Все в них отталкивало ее, и ей было почти невозможно увериться в их дружеском отношении к ней.

— Крейсер «Вега» прилунился пятнадцать часов назад в космопорте Авроры. Естественно, без всякого предупреждения. Представляешь, какой здесь начался бедлам?

И как разительно отличалась от них девушка! Она тоже, без сомнения, была чужой среди них, и это давало английской девушке надежду, и, кроме того, не было никаких признаков, что золотоволосая девушка запугана, или что с ней плохо обращаются, и она сама, по крайней мере, была жива и невредима.

Сердце Фрэзера сжалось от неприятного предчувствия. Стараясь не поддаваться панике, он спокойно спросил:

Да, эта девушка была другой породы. Ее простое и скудное одеяние, сделанное, очевидно, из волокон растений, было чистым, как и те части тела, которые были открыты, в то время как одежда других, особенно стариков, была ужасающе грязной, как и их волосы, и их бороды, и те части тела, которые не были скрыты скудной одеждой, едва прикрывавшей их наготу.

В то время как старики перешептывались между собой, леди Барбара медленно повернулась, осматриваясь вокруг.

— И что все это означает?

Она увидела скалы, огибавшие маленькую, круглую долину, почти в центре которой было озеро. Она нигде не могла увидеть даже намека на расщелину в окружающих стенах, которые поднимались на сто футов над долиной, и все же чувствовала, что где-то должен быть вход из другого мира, иначе как же эти люди оказались здесь?

— Пока толком ничего не известно. Мы видели всего лишь нескольких членов экипажа. По их словам, крейсер патрулировал вблизи Венеры, когда в США произошел новый переворот, и к власти вновь пришли гарвардисты.

Увиденное ею давало возможность предположить, что долина лежит на дне кратера огромного потухшего вулкана, и если тут действительно имелась тропа во внешний мир, то она должна была проходить через вершину остроконечных стен, а они были почти неприступны.

Они послали «Вегу» в наш сектор Солнечной системы, где якобы скрывается свергнутый президент Сэм Халл. Не похоже, чтобы крейсер искал его слишком тщательно. Напротив, ребята с «Веги» намекали, что их командир не скрывает своих симпатий к Халлу. Во всяком случае, корабль не собирается пока подчиняться приказу и возвращаться на Землю. На Ганимед он прибыл с целью выяснить, насколько мы лояльны к новому режиму, а заодно узнать о наших нуждах.

Но как же объяснить присутствие здесь людей? Этот вопрос мучил ее и она знала, что обязательно должна решить его до тех пор, пока не определит, кто она для этих людей: гостья или пленница.

Вскоре вернулись жители деревни.

Новый переворот? Фрэзер невольно присвистнул и задумался. Последние месяцы связь с Землей была крайне затруднена, так что колонисты получали лишь жалкие обрывки сведений о том, что происходит в Соединенных Штатах. Вроде бы восстание против президента Гарварда закончилось победой, и новый лидер страны Сэм Халл стал создавать новую администрацию. Но гарвардисты не унимались, и в стране вспыхнула гражданская война, грозившая вот-вот перерасти в ядерную. В этот момент завеса солнечного ветра окончательно отрезала систему Юпитера от остальной части Солнечной системы. Неужто победа сторонников Сэма Халла оказалась столь ненадежной и тирания вновь воцарится в Западном полушарии?

Многие из них несли в руках разные предметы. Они медленно и робко подошли к ней поближе, побуждаемые стариками, и, наконец, возложили у ее ног подношения: миски с приготовленной пищей, сырые овощи и фрукты, рыбу и части волокнистой одежды, такой же, из которых были сделаны их грубые одеяния. То были предметы домашнего обихода простых людей.

— Наша лояльность, как всегда, на высоте, — кисло сказал Фрэзер. — Мы всегда «за» — лишь бы только нас не трогали. А что касается наших нужд… я уж лучше напишу письмецо Санта Клаусу о том, что не хватает моему департаменту. Больше будет толку, чем ожидать очередной транспорт с Земли, набитый Бог знает чем, за исключением того, что необходимо. Земля…

По мере того, как они приближались к ней, многие стали проявлять признаки нервозности, несколько человек упали на землю, став жертвами конвульсий, которые означали приступы болезни, коей большинство из них были подвержены.

Для леди Барбары это могло иметь двоякий смысл: либо эти простые люди, принеся дары, выказывали свое гостеприимство, либо просто предлагали свои товары в обмен на что-нибудь как чужеземке, проникшей из другого мира. Но вдруг она ясно осознала, что жители деревни, принеся свои дары, действительно поверили, что она посланница Бога, или даже сама богиня. Затем, возложив у ее ног свои подношения, они повернулись и поспешили уйти. Их простодушные лица выражали испуг, заставляя отбросить мысль об обмене товаров с целью торговли.

Перед его глазами на минуту вспыхнула незабываемая с детства картина: бескрайний простор Тихого океана, пенистые гребни волн, соленый порывистый ветер, белая платформа плавающей Станции… Но чарующий пейзаж быстро растаял, и он увидел впереди горб уходящего за горизонт Юпитера. Целую дюжину лет он прожил за этим гигантом, словно за щитом, отгораживающим его от прошлого, и успел пустить цепкие корни в каменистую почву Ганимеда. И ему было здесь совсем не плохо.

Итак, она решила, что если эти подношения сделаны не из гостеприимства, то с целью умиротворить своего потенциального врага.

— Ну и что ты скажешь обо всем этом, Билл?

Наконец, Абрахам, сын Абрахама, пришел в себя, медленно сел и осмотрелся. Он был очень слаб. После приступа он всегда испытывал слабость. Ему потребовались одна-две минуты, чтобы собраться с мыслями и вспомнить события, предшествовавшие припадку.

Он увидел последнего человека, приносящего дары к ногам леди Барбары. Он увидел незнакомку и вспомнил странное гудение, которое слышалось в облаках, и видение, выплывавшее из-под них.

— Пока ничего, кроме «черт побери». Стальной шар «Веги» занял половину космопорта, так что мы вынуждены сажать все лунные ракеты бок о бок в северном секторе. Там скоро и яблоку будет негде упасть. Так что, Марк, тебе надо будет тщательно следить за траекторией.

Абрахам, сын Абрахама, поднялся. Дзобаб, первый из старейших увидел это.

— Аллилуйя! — воскликнул он. — Абрахам, сын Абрахама, больше не разговаривает с Йеговой. Он вернулся к нам. Давайте помолимся!

— Не беспокойся, Билл, я справлюсь. Держу пари, что смогу посадить моего «Чарли» точно на никелевый цент — и ни на дюйм в сторону.

Все люди, за исключением леди Барбары и девушки по имени Иезабель, упали на колени.

— Ш-ш-шутник! У меня на поле монеты не валяются, так что уж послушайся моих советов, если не хочешь свернуть шею на пороге дома…

Абрахам, сын Абрахама, медленно, как будто в трансе, двинулся к чужестранке.

Билл начал подробно инструктировать его, словно новичка. Фрэзер слушал и одновременно чувствовал растущую досаду. Значит, гарвардисты вновь заняли Белый дом? И народу опять предстоит носить демократические башмаки с диктаторскими подошвами? А куда же смотрели законодатели и суд?

Его разум все еще находился в сонном состоянии как вследствие припадка.

Вокруг него звучала странная, жуткая разноголосица, так как древнейшие молились громко и вразброд, только изредка прерывая молитву криками: \"Аллилуйя!\" или \"Аминь!\".

Или все обстояло не так? До Земли четыре сотни миллионов миль, так что информация сюда доходит крайне скудная. Не говоря уже о цензуре на радио, цензуре газет, журналов и даже писем. Много ли правды колонисты знали о восстании? Лозунги, конечно, были самые благородные, но и диктаторский режим Гарварда начинался некогда как движение за сохранение суверенитета Соединенных Штатов. После долгих лет развала и разрухи народ, естественно, захотел иметь твердое руководство, что потребовало сначала одних чрезвычайных мер, потом других, третьих… Вскоре выяснилось, что от свобод остались одни лохмотья, но те, кто запоздало начал ворчать, получил массу неприятностей с полицией…

Высокий и худой, с длинной седой бородой, покрытой остатками слюны и пены, в убогой грязной одежде Абрахам, сын Абрахама, представлял собой самое отвратительное зрелище в глазах англичанки. Наконец он остановился перед ней. Сейчас его ум был ясен, и казалось, он только сейчас заметил присутствие Иезабель.

Фрэзер не без труда отогнал праздные мысли и вплотную занялся подготовкой к посадке. Предстояло идти к космопорту Авроры по нестандартной траектории, незнакомой киберштурману. Впрочем, в системе Юпитера на одну автоматику никогда нельзя было положиться, здесь могли работать только прирожденные пилоты. И Фрэзер был одним из них.

— Почему ты здесь? — потребовал он ответа. — Почему не молишься, как другие?

Леди Барбара пристально наблюдала за ними. От нее не укрылись ни суровый обвиняющий тон и грозный вид этого человека, ни тот умоляющий взгляд, который девушка обратила к ней. Инстинктивно она положила руки на плечи девушки.

Минут через десять «Счастливчик Чарли» уже стоял на посадочных опорах среди других космоботов — до них, казалось, можно было дотянуться рукой. Фрэзер откинулся на спинку кресла и позволил себе слегка расслабиться после пережитого напряжения. Это был высокий худощавый мужчина лет сорока, с загорелым, не по годам морщинистым лицом, серыми глазами и красивой сединой среди черных как смоль волос.

— Оставайся здесь! — сказала она, опасаясь, что человек приказал девушке уйти от нее.

Вскоре он встал и пошел на корму к шкафу со скафандром. Корабль сел далеко от здания космопорта и до ближайшего туннеля переходной рукав было не дотянуть. Фрэзер быстро и умело надел поверх комбинезона скафандр и направился к шлюзу. Ему не терпелось увидеть Еву и детей. И, конечно, связаться с Теором и узнать, как идут дела на Юпитере. Черт побери, с бешенством подумал он, больше недели я угробил на полет к Ио! И это в то время, когда племени Наярр стала угрожать серьезная беда! Но что поделать, на автоматических шахтах Ио произошла серьезная неприятность, и нужно было срочно заняться ремонтом.

Если Иезабель не поняла слов странной небесной гостьи, то она не могла не уловить значения жеста, которым ее удерживала незнакомка. Кроме того, у нее не было желания присоединяться к группе молившихся.

Фрэзер развернул посадочный трап и спустился на землю. И едва не столкнулся с чьей-то фигурой в скафандре, поджидавшей его в тени соседнего космобота.

Возможно, единственное, что она хотела, это продлить те мгновения своей значимости, когда случай вырвал ее из болота деградации и презрения, на которые ее обрекла необычная красота, унаследованная от далекого предка.

— Привет! — сказал он. — Не вижу твоего лица, приятель, но все равно чертовски рад тебе! За десять дней я едва не разучился говорить среди этих тупых роботов.

Рука чужеземки, лежавшая на ее плече, придала ей силы, и девушка решительно посмотрела на Абрахама, сына Абрахама, хотя и чуточку с боязнью, так как кто лучше ее знал, каким страшным человеком становился Абрахам, сын Абрахама, когда кто-то вставал на его пути.

Рука неизвестного нежно обняла его за шею и неожиданно прижала его шлем к своему шлему.

— Отвечай мне, ты! — Абрахам, сын Абрахама, не мог найти слов, чтобы поставить девушку на место.

— Не позволяй гневу слепить себя, ведь это желание Йеговы, предупредила девушка.

— Это вы, Марк? — услышал он приглушенный голос Лоррейн Власек.

— Что ты хочешь этим сказать? — потребовал он.

— Что за дела? — озадаченно спросил Фрэзер. — Почему вы не включите переговорное устройство? Оно у вас что, вышло из строя?

— Разве ты не видишь, что его посланница избрала меня своей доверенной?

— Нет, просто это секретный разговор. Слава Богу, что вы сегодня вернулись. С вами-то я и хотела поговорить.

— Это кощунство, женщина.

— О чем? Произошла какая-то беда?

— Нет, — ответила она твердо. — Это желание Йеговы, а если ты не веришь мне, спроси Дзобаба, апостола.

— Не знаю. Может быть, и нет. Но этот крейсер… зачем он прилетел на Ганимед?

Абрахам, сын Абрахама, повернулся туда, где молились старейшие.

— Дзобаб! — крикнул он голосом, перекрывшим шум молитвы.

— А-а… Билл Эндерби говорил мне что-то.

В ту же минуту Дзобаб закончил молитву громким: \"Аминь!\"

— Что вы думаете об этом, Марк? — обеспокоенно спросила девушка. — Вы давно покинули Землю, а я — всего два года назад. Уже тогда она походила на кипящий котел. Направо и налево велась подрывная агитация, то и дело убивали офицеров службы безопасности, во всех странах мира возникали антиамериканские бунты. Уже здесь я узнала о смещении президента Гарварда и его убийстве. И вот опять на Земле что-то произошло. Но что? Не очень-то я доверяю тому, что болтали парни с «Веги», которых я видела. Кто послал к нам военный корабль и с какой целью? Нас в системе Юпитера всего пять тысяч человек, включая женщин и детей, у нас нет оружия и больших кораблей. Какую же опасность мы можем представлять и для кого?

Старики поднялись, их примеру последовали те жители деревни, которые не были подвержены эпилепсии. Дзобаб, апостол, подошел к тем, на кого были устремлены глаза всех людей.

— Что произошло, пока я общался с Йеговой? — спросил Абрахам, сын Абрахама.

Фрэзер вздохнул.

— Появился посланник с небес, вернее, посланница, — ответил Дзобаб. Ее приняли с почестями, люди принесли дары, каждый что смог, и возложили у ее ног, и она, кажется, не проявила неудовольствия, впрочем и удовольствия тоже, — добавил он. — А больше мы не знаем что делать.

— Послушайте, Лори, — сказал он, — вы навязываете мне свои предубеждения… простите — ваши убеждения. Я могу сочувствовать вашим взглядам, не более того. В отличие от многих других, я никогда не осуждал вашу фанатичную преданность прежнему президенту Гарварду. Многим не нравилось, как резко вы отзывались о восстании, но я убеждал людей не давить на вас. Это не ваша вина, что школа вколотила в головы вашего поколения мысль, будто сам Господь сделал Соединенные Штаты хранителем человечества, спасителем Земли от ядерной войны. Черт побери, иностранцы вовсе не дьяволы! Им не нравится наше желание стать всемирным жандармом но разве они не правы? Что это за безопасность, если она основана на страхе? По-моему, Сэм Халл реально может обеспечить мир на Земле. Он считает, что только сообщество равноправных государств может решить эту проблему. Он говорит: американцы должны перестать быть рабами привычки считать себя хозяевами всех и вся.

Абрахам, сын Абрахама, снова повернулся к Иезабель, но когда заговорил, в его тоне появилась новая умиротворяющая нотка, а в глазах не было ни капли страха.

— Попроси посланницу отнестись к нам, бедным слугам Йеговы, со снисхождением и прощением, моли ее заговорить с нами грешниками и высказать свои желания. Мы ждем ее послания.

— О, Марк! Вы хороший инженер, но, простите, ничего не смыслите в политике. Я в ужасе! Эта история с крейсером мне кажется очень подозрительной. Вы же знаете, что в этот период солнечный ветер полностью прервал нашу связь с Землей, и это будет продолжаться еще недели две. Странно, что именно в этот период к нам без предупреждения прилетел военный корабль, не правда ли? А как объяснить посты охраны вокруг «Веги» и то, что почти весь ее экипаж остается на борту?

Трепещущая от страха, зная свою ничтожность, Иезабель повернулась к леди Барбаре.

— Нет, подожди! — закричал Абрахам, сын Абрахама. В его слабом уме возник неожиданный вопрос.

— Хм-м… — Фрэзер подумал о своей семье и о том, что может сделать с Авророй один залп орудий крейсера. Он облизнул внезапно пересохшие губы и не очень уверенно сказал: — Они должны понимать, что мы на их стороне. Им, судя по всему, не очень-то нравятся гарвардисты, но и мы же не случайно оказались здесь, на краю света! Наука наукой, но, кроме вас, Лори, сторонников прежнего режима здесь наперечет… Все мы наелись досыта на Земле секретной полиции, воодушевленной трескотней телевидения, разделением людей по сортам, в зависимости от их преданности президенту, «демократической» цензурой и коррумпированной бюрократией. Все колонисты хотели, чтобы нас отделяло от Земли как можно больше миль, и потому забрались аж в систему Юпитера! Прежнее правительство догадывалось об этом и было радо избавиться без хлопот от «ненадежных элементов». Каждый знает об этом.

— Как же ты сможешь разговаривать с ней? Ты же говоришь только на языке мидиан. А если ты сможешь говорить с ней, почему не могу я, пророк, проповедник идей Поля, сын Йеговы?

— Верно, — сухо согласилась Лоррейн. — Но почему же к нам был послан военный корабль?

Иезабель обладала умом, стоящим пятидесяти умов проповедника идей Поля вместе взятых, и она использовала это преимущество, хотя, говоря по правде, не без опасения за возможные последствия своего неосторожного предложения. Хотя девушка имела блестящий и находчивый ум, все же она была не более чем дитя невежественного и суеверного народа.

Фрэзер мысленно чертыхнулся.

— Это не просто. Но ты умеешь говорить, пророк, — сказала она. Поговори сам с посланницей Йеговы, и если она ответит тебе на языке мидиан, ты сможешь понять ее так же, как и я.

— Это не просто вдохновение, — сказал Абрахам, сын Абрахама.

— Не знаю, Лори, и знать не желаю. Есть еще вопросы?

— Это чудо, — воскликнул Дзобаб. — Йегова, должно быть, вложил слова в ее рот.

— Да. Я хочу дать вам совет, Марк, — готовьтесь-ка потихоньку покинуть город.

— Я поговорю с посланницей, — сказал пророк. — О, ангел Света! вскричал он, повернувшись к Барбаре. — Посмотри с состраданием на старого человека, на Абрахама, сына Абрахама, проповедника идей Поля, сына Йеговы, и снизойди известить его о воле Всевышнего, который послал тебя к нам.

— Что-о-о?

Леди Барбара покачала головой.

Фрэзер схватил девушку за руку и встревоженно спросил:

— Когда человек не в себе, он поступает подобно этому, — сказала она. Я читала об этом несколько раз в американской периодике, но плохо помню.

Она достала сигарету из кармана жакета и закурила.

— Вы чего-то ожидаете, Лори?

— Что она сказала, Иезабель? — потребовал пророк. — И во имя Поля, что за диво? Из ее ноздрей идет дым, как у чудища в Священном писании. Что это может значить?

— Не знаю… Может быть, я просто впадаю в панику. Вы мне симпатичны, Марк, и ваша милая семья тоже. Мне кажется, что у вас могут возникнуть серьезные проблемы, так что и решила на всякий случай предупредить вас.

— Это предупреждение, — сказала Иезабель. — Потому что ты сомневаешься в моих словах!

Фрэзер подумал: «А ведь Лори не похожа на других девушек. Среди колонистов полно холостяков, но она за два года так никого и не выбрала».

— Нет, — воскликнул Абрахам, сын Абрахама. — Я верю тебе. Скажи ей, что я не сомневаюсь в тебе, и потом передай мне ее слова.

— Спасибо, Лори, но я не вижу особых причин для волнений. Пойдем?

— Она сказала, — повторила Иезабель, — что Йегова не доволен тобой и твоим народом. Он сердит, потому что ты плохо относишься к Иезабель. Его гнев велик, потому что ты заставляешь ее работать свыше сил, не даешь хорошей пищи и наказываешь ее, когда она смеется или счастлива.

Девушка кивнула и включила переговорное устройство.

— Скажи ей, — сказал пророк, — что мы не знали, что ты работала сверх силы, и что мы загладим свою вину. Скажи ей, что мы любим тебя, и у тебя будет хорошая пища. Поговори с ней, Иезабель, и спроси, если у нее другие приказания ее бедным слугам.

Иезабель посмотрела в глаза молодой англичанки, и на ее лице появилось выражение ангельской невинности, в то время как с губ слетал поток бессмысленных слов, которые были непонятны как самой Иезабель, так и леди Барбаре и слушавшим ее жителям деревни земли Мидиан.

— Как прошел полет, Марк? — спокойным тоном спросила она.

— Мое милое дитя, — сказала леди Барбара, когда Иезабель закончила, то, что ты сказала, для меня сплошная абракадабра, но ты прекрасна, и твой голос музыкален. Жаль, что мы не можем понять друг друга.

Они пошли в сторону города, неспешно беседуя — словно и не было предыдущего тревожного разговора. Миновав зону космопорта, плотно заставленную космоботами, они увидели «Вегу».

— Что она сказала? — потребовал Абрахам, сын Абрахама.



— Она сказала, что устала и голодна. Она желает, чтобы все подношения были унесены в чистую пещеру, чтобы я сопровождала ее, и чтобы ее не тревожили, так как она устала и будет отдыхать. И она хочет, чтобы с ней никого не было, кроме Иезабель.

Крейсер поражал своими титаническими размерами. Такой гигант никогда не смог бы сесть на Землю, и было странно, что он не остался на орбите возле Ганимеда. Он представлял собой сфероид диаметром в пять сотен футов, густо усеянный орудийными стволами. Наверху, словно динозавры, темнели четыре башни — шлюзы для космоботов. Стальная обшивка корабля была испещрена оспинами от попаданий микрометеоритов и создавала ощущение фантастической мощи. На самом деле она была относительно тонкой и лопнула бы под собственным весом в любом достаточно сильном гравитационном поле. Крейсер полагался на огневую мощь своих орудий, и потому бронирование было излишним. Тем не менее Фрэзеру казалось, что перед ним возвышается стальная гора, и это ощущение было не из приятных.

Абрахам, сын Абрахама повернулся к Дзобабу.

— Пошли женщин очистить пещеру рядом с моей, — скомандовал он, — и пусть другие отнесут дары в пещеру, а также чистую траву для постели.



— Для двух постелей, — поправила Иезабель.

Не обращая внимания на протесты Лоррейн, он обошел корабль вокруг. Солнце низко висело над стеной кратера Навахо, окрыленное зодиакальным светом. Его диск был куда меньше, чем видимый с Земли, и все же излучение было слишком сильным, чтобы смотреть на него без светофильтра. Восточная часть равнины выглядела дикой и необжитой, и только серебристые ленты монорельса, ведущие к ледяным шахтам, напоминали о присутствии в этих местах человека. Над всем царил пик Джона Гленна, закрытый аркой звездного неба. Впрочем, созвездий было видно немного. Хотя Ганимед и получал всего четыре процента солнечного света по сравнению с Землей, человеческий глаз сумел адаптироваться и к этим условиям. Днем зрачок сужался настолько, что можно было разглядеть самые яркие звезды. Но Юпитер, висевший над горизонтом, был виден отлично.

— Да, для двух постелей, — поспешно согласился пророк.

Итак, леди Барбару и Иезабель поселили в хорошо вычищенной пещере, им было приготовлено еды в таком количестве, что ее хватило бы для многих людей.

Досыта наглядевшись на стальную глыбу «Веги», Фрэзер наконец-то внял просьбам Лоррейн и пошел в сторону города. Они пошли мимо одного из постов, окружавших кольцом крейсер. Вид астронавтов в бронированных скафандрах и с бластерами наперевес Фрэзеру не понравился. О дьявол, подумал он, эти ребята имеют сверхосторожного капитана. Ну кто, интересно, собирается здесь на них нападать?

Английская девушка стояла у входа в свое новое, необычное жилище, смотря на долину и пытаясь придумать способ осуществить свой план и сообщить своим о том затруднительном положении, в которое она попала, и ее местонахождении. Через двадцать четыре часа у друзей и семьи, она знала это, появятся недобрые опасения, и вскоре много английских самолетов будут летать от Кейптауна до Каира в поисках ее. В то время, как она обдумывала свое ужасное положение, девушка по имени Иезабель лежала в праздной позе на постели из свежей травы и ела фрукты. Счастливая, довольная улыбка освещала ее прекрасное лицо.

По дороге к Авроре они миновали «Олимпию» — крупнейший в системе Юпитера корабль. По сравнению с «Ве-гой» он казался карликом и все же создавал ощущение спокойствия и уверенности. Как бы там ни было, колонисты тоже не беззащитны. И вообще, все шло нормально и не было никаких веских оснований для тревог. Тревог?

Наступала ночь, и леди Барбара вернулась в пещеру с единственной практической идеей, пришедшей за все время ее размышлений и обдумываний она должна найти способ общаться с этими людьми, а это возможно только в том случае, если она выучит их язык.

Фрэзер невольно посмотрел на Юпитер.

Наступила темнота, дневная жара сменилась ночным холодом. Иезабель развела огонь у входа в пещеру, около которого две девушки сели на мягкие травяные подушки. Огонь играл на их лицах, и леди Барбара не мешкая начала осуществление длинной и утомительной задачи освоения нового языка.

— Лори, за время моего отсутствия Теор вызывал меня?

Первый шаг состоял в том, чтобы заставить Иезабель понять то, что она хотела сделать, и она была приятно удивлена быстротой, с которой девушка уловила мысль. Вскоре она указывала на различные предметы, называя их по-английски, а Иезабель называла их на языке земли Мидиан.

Леди Барбаре пришлось помногу повторять незнакомые слова, пока она не овладела произношением, и она заметила, что и Иезабель делает то же самое с английскими словами. Таким образом Иезабель осваивала английскую лексику, одновременно обучая гостью языку мидиан.

— Да, — ответила девушка. — Пат Махони говорил, что ваш наследный принц выходил на связь четверо суток назад. Парни из группы контакта пытались объяснить ему, почему вас нет на Ганимеде, но абориген, боюсь, ничего не понял.

Незаметно пролетел час. В деревне стояла тишина.

Фрэзер чертыхнулся.

Едва слышно с дальнего конца озера раздавалось лягушачье кваканье. Время от времени где-то в темноте блеяла коза.

— Значит, у племени Наярр действительно возникли большие неприятности! Надо немедленно связаться с Теором. Хотя что я могу реально сделать для него?..

Вдалеке, на противоположной стороне долины светились крошечные мерцающие огоньки — костры, на которых готовили пищу в другой деревне, как подумала леди Барбара.

Неожиданно перед ними из ближайшей пещеры появился человек с фонарем. Низким монотонным голосом он начал песнопение.

Вскоре они подошли к куполу Авроры со стороны его западного портала. За исключением зданий нескольких вспомогательных служб, находящихся снаружи и закрытых собственными куполами, все дома Авроры располагались в четырех небольших кварталах, высота которых не превышала восьми этажей. На центральной площади возвышался решетчатый скелет башни Главного передатчика. Основным строительным материалом в Авроре служил местный камень. Здесь не было необходимости зарываться под землю, как это было на Луне. Солнечный ветер был не очень силен, а попадания крупных метеоритов были возможны только теоретически — по крайней мере, за последние тридцать лет после начала колонизации Ганимеда такого не случалось. Но и в случае подобной катастрофы герметичные перегородки свели бы потери воздуха до минимума.

Другой человек, другой фонарик, другой голос присоединился к нему. А потом подошли другие, до тех пор, пока процессия не спустилась на ровную площадку внизу пещер.