Пол Андерсон

Воинственный белый король

1

Звезда, которую люди назвали Мимир, в четыре раза блеском превосходила Солнце, но на расстоянии в пять астрономических единиц она казалась крошечной точкой бело-голубого огня, слишком яркого для незащищенного глаза. Пылающий диск окружали светящийся газ, пыль, метеориты, туманности, и плотные скопления, которые не наблюдались нигде во Вселенной, и все это мерцало в лучах отраженного света. Во всяком другом месте мрак сгущался у далеких звезд, лишь Млечный Путь лежал на небесах звездной пеной.

Примерно в четырех миллионах километров перед сторожевым кораблем маячил Рэджин. Он был вдвое крупнее Луны, видимой с Земли. Освещенная сторона планеты-гиганта отражала ослепительный блеск светила мощной толщей своей атмосферы.

Теневая сторона, где свет зари смешивался с лучами, отраженными двадцатью спутниками гиганта, отливала пепельно-серым. Один из спутников — Вэйланд — закрывал почти все поле зрения.

Сторожевик покинул орбиту. Панорама обнаженных вершин, ледников, сухих равнин, кратеров — старых, полуразрушенных и новых, огромных — была едва смягчена куцым слоем атмосферы.

Подпоручик Флота Земной Империи Доминик Флэндри ловко управлялся с командным пультом. Корабль — типа «Коме» — был старый и скудно оснащенный.

Ошибка компьютера заставила подпоручика раньше, чем он намеревался, перейти на ручное управление. Впрочем, это его не удручало. До сих пор, во время свободного полета вокруг планеты, он присматривал за инструментами и контролировал напор антиграва — не самая интересная работа для двадцатилетнего энергичного пилота. Ручное управление представлялось ему танцем в паре с небольшим кораблем, танцем, ритм которого задавали космические силы. Он даже насвистывал вальс сквозь зубы.

Слабые вибрации моторов, ровное дыхание кондиционеров, насыщавших воздух синтетическими ароматами, давление искусственной гравитации подсказывали сознанию, что все системы маленькой посудины работают нормально. Он слышал биение крови в ушах.

Сидевшая в соседнем кресле Джана воскликнула:

— Вы не установили центр. И очень отклонились.

Он смерил ее оценивающим взглядом: ну и наряд! У бедняги ни грамма вкуса. И все же он залюбовался ее лицом. Если б он мог ей доверять!

— С нами произошло нечто очень необычное. Но я не тороплюсь сдаваться. Попробую втереться в доверие нежностью. — Он улыбнулся. — Хотя я предпочел бы флиртовать с вами.

— Вы когда-нибудь бываете серьезным?

— Ну, не злитесь!

Флэндри перевел глаза на приборную доску и экран.

— Вы застали меня врасплох. Это правда. То, что вы одеты в броню, не делает вас менее привлекательной. Но пора познакомиться с планетой. Сядем в этот кратер. Вы его видите? Почва, должно быть, твердая, но виброзондаж не помешает. Ха, метеорит! Это же какие штуки он вытворяет! Как бы не задел нас. Подождем — пусть пройдет мимо. Не может быть, чтобы мини-мир не подчинился священным законам пограничной территории. Итак, леди, я оставлю вас на время, а сам посмотрю, что там снаружи. Никогда еще я так не жалел, что эта посудина не имеет защитного поля.



Со свойственной ему проницательностью Флэндри угадал, что по телу девушки пробежала дрожь. Это было ее первое путешествие, первая разлука с миром городов и машин.

Необъятность космоса, одиночество без границ выковывали в ней ледяное мужество, более закаленное, чем это казалось возможным.

Кроме того, болтаясь на орбите, они прониклись смутной тревогой: группы роботов, занятых каким-то трудом или ожидающих приказа в спокойном течении веков, сплетение странных линий на площади около ста квадратных километров перед старыми зданиями, движение непонятных объектов, какие увидишь лишь в кошмаре. В другое время Флэндри сделал бы лишних полвитка, чтобы потребовать подкрепление, но не теперь. Кроме того, он не рискнул бы признаться девушке, что и ему знакомо чувство страха.

Он испытывал к ней трепетное сострадание. Хотя с тем же успехом мог ожидать нежности и любви от ледяной вершины.

Но Джана была прекрасна. Изящное нежное тело, точеные черты лица, большие голубые глаза, волосы цвета меда в его глазах затмевали все недостатки.

Он шел навстречу ее желаниям, даже готовил еду, поскольку ему это лучше удавалось. Она, казалось, примирилась с его юмором, притерпелась к существованию, ограниченному пространством корабля.

Вот уже три недели, как она расточала ему свои таланты. Его интеллект был, пожалуй, тоньше, зато она владела искусством вести занимательную беседу. Привкус вражды в их отношениях не помешал легкомысленному Флэндри влюбиться в нее. К тому же их связывал контракт. Как бы то ни было, Джана заполонила мысли астронавта: единственное, что достоверно во Вселенной. И он мечтал утешить ее.

Сторожевик входил в атмосферу. Оглушительный рев проникал сквозь скорлупу корабля, становившегося на дыбы.

— Вперед, Жанин! Тише, моя девочка, — сказал Флэндри.

— Почему вы так называете свой корабль? — осведомилась его спутница.

Она, видимо, старалась не думать о приближающихся к ним клыках скал.

— Вообще-то ее зовут Жианобини-Зиннер. Совсем не смешное название, — ответил он. — Как правило, корабли обозначают номерами. Я же не спрашиваю, как вас называли в детстве. А вдруг родителям пришла блажь окрестить вас Эрминтрюд Бигглетуайт?

Затем он добавил:

— Успокойтесь, пожалуйста. Операция не простая. Атмосфера тончайшая. Это означает, что скорость ветра на высоте большая.

Двигатели ревели. Внутренние силы противоускорения не компенсировали полностью резких поворотов.

Палуба дрожала. Руки Флэндри двигались все быстрее, ноги приросли к педалям. В другое время он клял бы последними словами компьютер, неспособный как следует оснастить сторожевик. Но он сталкивался с подобными трудностями чаще, чем мог вспомнить, и привык не слишком огорчаться из-за неудач. Он не заметил появления летательных аппаратов, пока не услышал криков Джаны.

От серой тучи отделились тусклые металлические объекты, сверкающие в лучах Мимир и золотистого полумесяца Рэджина. Широкие крылья, плоский корпус, гротескные клювы и когти.

Они пошли в атаку, хотя и не могли причинить кораблю серьезного ущерба. Обшивка дрожала и скрежетала под ударами, но она могла выдержать и более серьезный приступ. Однако нападающие расшатывали ее. Шныряя вокруг, они закрывали обзор, мешали радарам, зондирующим пучкам. За исключением тех небольших промежутков, когда металлические птицы отступали, Флэндри пилотировал вслепую. Ветер отвешивал пощечины его кораблю.

Флэндри нажал на пуск носовых ракетных установок. Загадочные механизмы взрывались, вокруг мелькали обломки, клубился дым. Одна за другой птицы падали вниз. Но уцелевших было предостаточно, и реагировали они быстро.

— Надо выбираться отсюда.

Послышался вой двигателя: Флэндри врубил полную мощность.

Толчок сжал его внутренности. Металл жаловался. Изображение стремительно кружилось на экранах. Что это? Пропало изображение, зонды скрылись. Черт, он спустился ниже, чем думал! Резкое ускорение привело к тому, что корабль задел вершину пика.

Не было времени бояться. Он слился со своим сторожевиком.

Двух толчков не хватило, чтобы вырваться, но вдруг этого будет довольно, чтобы избежать катастрофы? Он гнал мысли о стае враждебных механизмов, борясь с неуравновешенностью пьяного движения. Если бы он опускался прямо, корма правого борта держала бы атакующих на расстоянии.

Сейчас, сейчас… Появится изображение на экранах, и он увидит, что к чему. Только удержать старую посудину в вертикальном положении — иначе смерть.

Гул убывал, уступая место свисту ветра, бормотанию машины и барабанному стуку клювов. Настала минута относительного спокойствия; он вспомнил о Джане и посмотрел на нее.

Веки девушки были опущены, пальцы сплетены, губы без перерыва повторяли древние слова: «Матерь божья, помилуй нас!»

Подумать только: он воображал, что знает ее!..

2

Их встреча была предрешена, когда Флэндри заключил сделку с Леоном Аммоном как-то поздним вечером на планете Урюмклав, на задворках Империи.

Едва закатилось рыжее солнце, астронавт покинул базу Флота и спустился с холма. Никто не обратил на него внимания. В свое время командир базы, желая оградить подчиненных от тлетворного влияния Старого Города, запретил отлучки. Он создал центр отдыха на самой базе. Здесь можно было заняться спортом, искусством, ремеслами, скоротать время, флиртуя с девушками, прошедшими медицинское освидетельствование. Но хозяева злачных мест знали, как применить свои деньги и влияние. Командира сместили, отослав в глухомань, еще более зловещую и безнадежную. Его лукавый преемник предоставил астролетчикам самим печься о своем досуге и нравственности. Поговаривали, что это принесло ему приличный доход.

Флэндри шел танцующей походкой. Кометы на погонах вызывающе сверкали. Берет был залихватски сдвинут — несколько более, чем позволял сухой устав. Он с шиком носил щегольской китель, шитый золотом, и белоснежные брюки, которые красивыми складками ложились на умопомрачительные ботинки. На бело-золотое великолепие был накинут плащ с фосфоресцирующими арабесками, живописно развевающийся на ледяном ветру. Всю дорогу Флэндри напевал старую шотландскую балладу.

Маска беспечного жуира, довольного собой и жизнью, скрывала тревогу, предвкушение смертельно опасного приключения.

За высокими стенами базы тянулись парки и лужайки, окружавшие виллы богачей. Флэндри думал, что кривая развития человеческой породы замерла. Было время, когда эта обширная и процветающая колония Империи притягивала не только негоциантов, но и аристократов. Старый город был средоточием цивилизации и торговли… в провинциальном масштабе, конечно. От Земли отделяло два световых года, но кипение жизни и самобытность чего-нибудь да стоят. Так что доминион не упускал случая потягаться с метрополией.

Теперь же Урюмклав напоминал обломки крушения Империи, выброшенные на дикий берег волнами истории. Конечно, роскошные виллы не пустовали, но они перешли в руки заурядных личностей и утратили свой блеск. Ветшающее великолепие лишь подчеркивало убожество новых хозяев — управляющих обширными предприятиями или людей Флота, которые поддерживали остатки порядка в космопорте. За его пределами варварство вступило в свои права, и бедняки без тени сомнения с презрением отвергали цивилизацию.

За районом резиденций чернели закопченные мастерские и пакгаузы. Флэндри невольно сжал в кармане иглопистолет: на этих грязных кривых улочках случались кражи и убийства. Полицейские в очередной раз каялись, а командир базы советовал офицерам ходить группами.

Флэндри возмущался этим с тех пор, как приехал сюда.

— Мы могли бы, наверное, взять на себя регулярное патрулирование, если командир прикажет.

— Ему наплевать! Разве это шеф? — отозвался капитан корвета Эйзеншмитт, которому Флэндри излил свое негодование. — Да и чего можно ожидать в такой дыре?

Империи не до нас. Сюда ссылают сутенеров, дураков и подонков. Стоящие офицеры нужны в других местах. Когда теперешний шеф прибыл на Урюмклав, он понял, что долго здесь не задержится.

— Побойся Бога, старина, мы на границе! — возразил Флэндри. Он указал на черное небо за окном комнаты. Кровавое око Бетельгейзе взирало на них из звездной россыпи, где все постановления теряли силу. — Позади ключевая зона…

— Да. Это там наши главные соперники в зеленых шкурах с хвостами крокодилов продолжают расползаться во всех направлениях, кроме того, где мы поставили им заслон. Я знаю. Но смрад с окраин не достигает носа имперского правительства, услаждаемого фимиамом. Вы прибыли с Земли, из дома и должны понимать это лучше, чем я. Думаю, мы оставим Урюмклав еще при жизни нашего поколения.

— Нет, это невозможно. Наш фланг обнажится на протяжении шести парсеков. И кто будет покровительствовать торговле?

— Да, да, — кивнул Эйзеншмитт. — Но, с другой стороны, торговля невыгодна. Мы несем убытки из месяца в месяц. Вряд ли сокровищница Империи оскудеет, если мы уступим эту планету. Император больше озабочен постройкой нового, двенадцатого дворца и пополнением гарема.

Флэндри никак не мог согласиться с этой точкой зрения. Новоиспеченный офицер, питомец солидной специализированной школы, он с рвением приступил к работе, но пока лишь набивал шишки. Порой он мечтал сцепиться с каким-нибудь бандитом, однако случай не подворачивался.

Между тем он приближался к городу. Вокруг сгрудились ветхие постройки-ульи из кирпича, возведенные пионерами по туземной моде. Улицы и проходы извивались огненными змеями, расцвеченные огнями вывесок.

Флэндри встречались главным образом пешеходы, но и без машин шума хватало: по барабанным перепонкам лупил грохот поп-музыки и разноязыкий говор, временами взрываемый воплями ярости. Запахи тоже были не из приятных: от толпы разило смрадом грязных тел, дымом, ладаном, резким лекарственным духом.

Среди туземцев преобладали люди, но попадались и немало других существ.

Перед домом удовольствий, пользующимся сомнительной славой, хотя он ничем не отличался от других, зазывала выкрикивал по-английски:

— Заходите! Все заходите! Всего лишь шаг отделяет вас от удовольствий. Познайте новые ощущения! Изящные развлечения без перерыва! Изысканная пища, отменные напитки. Вот, что возбуждает, ошеломляет, дарит грезы. На любой вкус! Были бы деньги! Опытные слуги наслаждения семнадцати рас удовлетворят ваши желания. Любой обитатель Вселенной останется доволен. Заходите все!

Флэндри вошел и в проходе столкнулся с трехруким вышибалой. Его голубоватая кожа была холоднее ночного воздуха, хотя в холле царила жаркая духота.

Вышибала — огромный, бритый, в сверкающей униформе, — придвинулся к нему.

— С благополучным прибытием, месье! Чего желаете?

Его глаза походили на кусочки антрацита.

— Вы Лем? — осведомился Флэндри.

— Э-э… да. А вы?

— Меня ждут.

— А, да. Шестой этаж, налево, до номера шестьсот шестьдесят шесть. Разумеется, нажмете кнопку — дверь откроется.

— Шестьсот шестьдесят шесть, — пробормотал Флэндри. Для офицера он был довольно начитан. — Гражданин Аммон случайно не юморист?

— Никаких имен! — предостерег Лем, положив руку на оружие, которое висело на поясе. — В путь, малыш.

Флэндри повиновался и даже позволил себя обыскать и отобрать пистолет. Он был счастлив, когда перед ним открылась дверь шестьсот шестьдесят шестого номера. Шестой этаж был вотчиной садомазохистов, и путешествие через него не доставило Флэндри удовольствия.

Комната, в которой он оказался, напоминала земные апартаменты размерами и богатым убранством. Ковер на стене цвел пышными розами. Однако придирчивый взгляд Флэндри быстро отметил, что старые предметы обстановки пообтрепались и засалились, а новые — дурного вкуса. В комнате не было никого, кроме Леона Аммона, если не считать телохранителя, застывшего в углу как истукан.

Хотя Флэндри повернулся к нему спиной, мускусный запах волосатого существа поддерживал в нем ощущение, что один неверный шаг дорого ему обойдется.

— Здравствуйте! — сказал Аммон.

Он был безобразно жирен и потен и не мог похвастаться особой опрятностью, хотя его пунцовая куртка была из дорогих.

— Вы знаете, кто я, а? Садитесь. Сигару? Коньяк?

Флэндри принял оба предложения. И не пожалел об этом. Он не преминул сделать хозяину комплимент.

— Вы нет будете жаловаться на жизнь, если мы столкуемся, — улыбнулся Аммон. — Вы никому не говорили о моем приглашении?

— Конечно, нет, месье.

— Впрочем, что за беда, если бы вы и обмолвились? Кто усмотрит нечто незаконное в приглашении поболтать и выпить стаканчик, не правда ли? Но вы рискуете навлечь на себя неприятности с таким командиром.

В привычки Флэндри не входило обсуждать начальство: промывание мозгов не слишком приятная процедура. Поэтому он промолчал, внимательно рассматривая кончик сигары.

— Я надеюсь, что в ваши планы не входило подвергать меня опасности?

— Нет, вы мне симпатичны, Доминик, — покачал головой Аммон. — Правда, правда… Я обратил на вас внимание, как только вы стали появляться в Старом Городе. Вы холодны, резки, неразговорчивы. Я велел покопаться в вашем прошлом.

Подозрения Флэндри росли. Давит на психику? Но зачем? Хочет понаблюдать за реакцией?

— Узнали что-нибудь интересное? Сущие пустяки, не так ли? — сказал он. — Подпоручик, экс-пилот, служивший в разведке, прошел переподготовку на Земле.

Аммон не спешил с ответом, наблюдая за ним из-под опущенных век.

— Эти полеты внутри системы и за ее пределами вполне укладываются в программу подготовки шпиона.

— Никому не вредно побывать на плохо изученных планетах, набраться опыта, присмотреться к окружающему миру. Наши приятели с Марса давно основали бы тут форпост и начали проворачивать кое-какие махинации, если бы их не удерживали сторожевые патрули.

— Да, я уже это слышал. Однако, на мой взгляд, мы расточаем силы. И все же, если б не это, вы не приехали бы на Урюмклав, где я вас высмотрел и взял под наблюдение. Я разнюхал, что фигурировало в вашем официальном досье, мой мальчик. Вы основа всего дела Старкада.

Изумленный Флэндри спрашивал себя, насколько глубоко общество разъедено коррупцией, если хозяин борделя средней руки на заштатной, пограничной планете может добывать такую информацию.

— Раскроем карты: ваша миссия здесь подошла к концу, — продолжил Аммон. — Как насчет того, чтобы поправить дела перед отъездом? Прибыль будет немалой, я обещаю.

Он потер руки.

— Посмотрим, — ответил Флэндри.

Если сунули нос в его кошелек, глупо утверждать, что он преуспевает. Он на нулях.

— Я присягал на верность Империи.

— Так что же? Я не буду подвергать испытанию вашу лояльность. Я как-никак и сам верноподданный. Нет, слушайте. Я открою вам свои планы, если вы обещаете держать рот на замке.

— Я и не собирался болтать. Кому интересно то, что вы мне говорили?

Аммон разразился кудахтаньем, заменявшим ему смех.

— Все справедливо. Вы хитрец, Доминик, и сверх того красивый малый.

«Зондирует почву».

Толстяк вздохнул и возвратился к серьезным делам:

— Все, о чем я прошу, это изучить одну интересующую меня планету, когда настанет ваш черед лететь на разведку. По возвращении я выплачу вам — по секрету, разумеется, — миллион в любой форме: хоть мелкими купюрами, хоть чеком — как захотите.

Он порылся в ящике и вынул сверток.

— Вот задаток — сто тысяч.

— Я должен выполнять мою миссию, — возразил Флэндри.

— Конечно, конечно! Отлично вас понимаю. Я же законопослушный гражданин. Но если бы вы отклонились немного от обычной орбиты, это заняло бы не более двух недель.

— Если об этом догадаются, — я погиб, — сказал Флэндри.

Аммон потер подбородок.

— Вы можете положиться на мою скромность. Я же доверяю вам. Окажите и вы мне доверие. Подкуп офицера — тяжкое преступление, по крайней мере в таком деле, как это.

— Почему вы не поручили его собственным пилотам?

Аммон отбросил притворство:

— У меня их нет. А гражданский пилот заломит такую цену! Не приведи Господь, нарвешься на ловкача из Старого Города. И все закончится тем, что мне перережут горло. Нерадостная перспектива! Я птица невысокого полета. — Он наклонился вперед и доверительно прошептал: — Но мечтаю взлететь.

Жадность горела в его глазах и заставляла дрожать голос.

— Итак, я готов поставить на вас. Поверьте: операция стоит труда! Я продам потихоньку все мое добро, найму надежных людей. Сначала мы будем работать тайно и сбывать добычу из-под полы. Мы выстроим свое счастье. Потом я вынырну на поверхность, вычищу пятна со своей биографии, заплачу налоги и устроюсь на Земле. Я представлю себя благородным дипломатом или политиком. Но это частности. Главное — я вскарабкаюсь наверх, стану важным господином. Вы понимаете?

Аммон вытер пот со лба.

— И вы не останетесь внакладе, дорогой друг.

— Положим я подделаю бортовой журнал. Свалю свое опоздание на неприятностями с машинами. Мой сторожевик — старая рухлядь, и комиссии смотрят на все сквозь пальцы. Но чего ради?

— Я подхожу к главному, мой мальчик. — Аммон наконец овладел своими эмоциями. — Речь идет о потерянных сокровищах. Еще пять сотен лет назад Политехническая Лига имела здесь базу. Слыхали о таком?

Флэндри отрицательно покачал головой.

Он знал многих, кто завидовал размаху и величию былых принцев торговли, но в нынешнюю сумеречную эпоху не находилось желающих повторить их странствия и подвиги.

— Не ее ли разбомбили во время Бунтов?

— Точно. Однако несколько подземных устройств уцелели. Конечно, они в плачевном состоянии. Галереи вот-вот рухнут, полузатоплены. Но я подумал, что эти пещеры могли бы еще послужить. Я их исследовал и нашел микрофильмы, с координатами и галактической орбитой планетарной системы, в которой кое-что есть… «Марс-Минеральная» эксплуатировала эту территорию. И сделала на этом деньги. Припомните, как обострилось торговое соперничество к концу господства Лиги. Интерес к системе угас. Однако в свое время это было бойкое место.

— Богатое тяжелыми металлами, — продолжил Флэндри.

Аммон моргнул.

— Как вы угадали?

— Что же еще могло заманить горнорудную компанию на окраину цивилизации? — Флэндри загорелся, хотя и не подал виду. — Молодая звездная система, богатая металлами. На одной из планет база роботов. Это были роботы, не так ли? Центральный компьютер — бьюсь об заклад — руководил механизмами, которые вели разведку, добывали руду, очищали ее, помещали на склад, нагружали корабли и производили запасные части. Кроме того, компьютер ведал ремонтом и расширением парка роботов. Так? Я думаю, что в мире, изобилующем радиоактивными элементами, просто нет места людям.

— Совершенно справедливо. — Подбородки Аммона дрожали в такт частым кивкам головы. — Речь идет о спутнике планеты, объемом превосходящей Юпитер, масса которой тысячекратно превышает массу Земли. Она уплотнена гравитацией. Спутник назвали Вэйланд. Его масса составляет около трех сотых земной, а гравитация — половину «же», такая она плотная.

«Плотная! Уран, торий, без сомнения, еще немного нептуния, плутония, осмия и платины. И все это богатство только и ждет, чтобы его подобрали. Мой Бог!»

Флэндри с трудом удерживал на лице маску безразличия. Он сказал нарочито медленным голосом:

— Миллион не кажется мне разумной цифрой. Для вас откроются такие возможности…

— Полноте! Все, что от вас требуется, это представить отчет о Вэйланде. Я подвергаюсь риску, а не вы. Положим, что эта Голконда — мыльный пузырь. Я выброшу на ветер миллион, даже больше миллиона: мне придется нанять надежного агента, не из дешевых, оплатить его проезд до той точки, где вы его подберете, и еще тысячу мелочей.

— Минутку! — запротестовал Флэндри. Вы сказали «агент»?

Аммон усмехнулся:

— А вы надеялись, что я вас отправлю одного? Кто помешает правительству, чтобы вы «упали» на Вэйланд случайно? Нет уж, увольте! Предоставим бюрократам получать незаработанные деньги. Вы же не из их числа. Согласны? Мой агент будет вас сопровождать, снабжать навигационными данными. Скрасит ваше одиночество. Он будет с вами неотлучно до той минуты, пока вы не дадите мне отчет о ваших открытиях. И может пригодиться как свидетель, который даст показания (в случае нужды — под гипнозом), если вам вздумается изменить взгляды.

Флэндри выпустил кольцо дыма.

— Как вам угодно, — согласился он. — Придется потесниться. Но продолжим дебаты, если вы согласны. Думаю, я приму ваше предложение при одном условии.

— Что за условие?

— Ничего безрассудного, месье, — произнес Флэндри с отсутствующим видом. — Слов нет, придуманные вами меры предосторожности разумны, но дневать и ночевать с немытой гориллой — слуга покорный! Это любого сведет с ума. Мне думается, вы найдете женщину, компетентную и приятную. Согласны?

— Согласен.

Так и получилось, что теперь он падал на Вэйланд…

3

Посадка была жесткой.

Ослабленные перекрытия небольшого судна скрипели и стонали. Но Флэндри посадил-таки корабль и сразу же кинулся к огнеметам.

Наводящий на цель адский голубой пучок метался среди нападающих, которые повернули выше. Крылатый механизм рухнул за стенкой кратера, в который опустился Флэндри. Двух других, серьезно поврежденных, швыряло из стороны в сторону. Оставшиеся невредимыми сопровождали искалеченных. Несколько минут — и последний из них скрылся.

Очень высоко, вне досягаемости металлические птицы плыли в мрачном небе. Флэндри настроил экран на круговой обзор и подал команду увеличить изображение.

— Один из наших приятелей завис сзади — наблюдает.

Джана застонала.

— Соберитесь с мыслями! — рявкнул он. — Делайте что-нибудь. Мне некого больше просить о помощи. Мы влипли.

Он следил за движением стрелок на циферблатах. Немного воздуха просочилось наружу, но его заменил запас из хранилищ, и утечка прекратилась. Очевидно, оболочка треснула, однако автоматика функционировала, но им не подняться без ремонта.

Внутренние повреждения, должно быть, гораздо серьезнее. Похоже, снято гравитационное поле — он двигается с подозрительной легкостью. О дьявол, неприятный сюрприз на планете с низкой гравитацией.

Да, термоядерный генератор мертв. Освещение, отопление, восполнение утечки воздуха и распределение воды — все пошло на аккумуляторы.

— Наблюдайте за приборами! — приказал он Джане. — Пусть себе воют. Пока нет ничего подозрительного.

Он отправился мимо жилого отсека и комнаты, где хранились и предметы жизненной необходимости, порядком развороченные, в машинный зал. Часовой осмотр не оживил его надежд, но и не убил их. Возможно, ему удастся взлететь, но лишь угроза жизни может быть оправданием такому риску.

— Что нового? — проворчал он, входя в рубку.

Джана суетилась возле стула, на который сложила все портативное оружие, что было на борту: дезинтегратор, иглопистолет, его нож, трофей времен войны с Мерсеем, — весь арсенал, кроме парализующего пистолета, который она вложила в кобуру у пояса. В руке девушка сжимала жезл из слоновой кости, расцвеченный всеми красками радуги.

— Какого дьявола? — воскликнул Флэндри.

Он шагнул к ней. Джана выхватила пистолет из кобуры.

— Стой! — скомандовала она лишенным выражения голосом.

Он повиновался, отказавшись от мысли броситься на нее: нет места для маневра, она свалит его и свяжет, прежде чем он придет в сознание.

Оставив надежду немедленно разрешить ситуацию, он расслабился, чтобы спокойно рассмотреть ее.

Девушка старалась не выказывать овладевшей ею паники, но ее выдавала мертвенная бледность лица. Страх вытягивал губы в тонкую линию и уродовал.

— Что, испугались? — осведомился он насмешливо.

— Мои намерения очевидны. Я просто осторожна. Разве для этого нет причин, Ник? — Она заставила себя улыбнуться. — Я держусь своей роли. Вы имперский офицер, а я работаю на Леона Аммона. Может быть, мы продолжим сотрудничать, а может, — нет. Что изменилось?

— Ну и вопрос, — удивился он. — Если вы думаете, что это ловушка, что я вас подставил… Ну, моя нежная, не стоит нервничать, неприятности еще только начинаются. Я и сам не желал бы ничего другого, как возвратиться. В жизни так много приятного: выдержанные вина, вкусная еда, приятные разговоры, хорошая музыка, интересные книги, табак, любовь в женщин. Да мало ли чего еще предлагает цивилизация?

«И миллион Аммона», — прибавил он про себя.

— А возвращение возможно? — спросила она.

Он объяснил ей, в каком состоянии сторожевик.

Она покачала головой. Прядь янтарных волос упала на лоб.

— Я так и думала, что дела наши плохи, — сказала она. — Что же дальше?

Флэндри сменил позу и провел рукой по волосам.

— Нам здесь долго не протянуть. Температура за бортом и различные факторы таковы, что, даже если сократить до минимума расход наших систем — а это придется сделать, — энергии хватит на три месяца. Пищи чуть побольше. Но когда температура опустится ниже девяноста градусов, сэндвичи с ростбифом послужат нам слабым утешением.

— Когда вы перестанете насмешничать? Нам нужна помощь.

— Бесполезно просить ее по радио, — сказал Флэндри. — Атмосфера слишком тощая для посылки волн, особенно когда солнце, несмотря на весь его блеск, так далеко. Мы могли бы рассчитывать на отражение сигналов от Рэджина или другого спутника, но оборудование сторожевика слишком слабосильное.

— Но оно есть? — не сдавалась она.

— Пока мы были на орбите, я мог связаться с компьютером горнорудного центра. Это совершенная машина, хотя и старого поколения — с тех пор не много придумали нового. Она распоряжалась обслуживанием и ремонтом роботов. Если бы нам удалось войти с ней в контакт, добиться ответа, роботы исправили бы здесь все в считанные часы, и через несколько дней мы могли бы схватиться с врагом.

Но мы упустили свой шанс. И теперь нам остается отдать себя на волю судьбы и искать другие пути к спасению.

— Я подозревала, что вы к этому придете, — процедила она ледяным тоном. — Ничего не поделаешь. Слишком опасно.

— Тогда что?

Она еще не открыла рта, как он уже угадал ответ и поежился.

— Я не привыкла действовать вслепую. И когда меня приставили к вам, исследовала ситуацию, по крайней мере, поинтересовалась устройством и оборудованием кораблей этого типа. Они несут на борту несколько торпед-курьеров, способных возвратиться на Урюмклав в две недели и сообщить, где мы и что с нами.

Он запротестовал:

— Но послушайте, вряд ли эта атака была последней. Кто знает, когда подоспеет помощь? Лучше бы уйти, спрятаться на высотах.

— Возможно. Посмотрим. Но я не хочу упустить свой шанс выжить и вызову корабль Флота. — Она издала визгливый смешок. — Я знаю, что вы думаете. Вы нарушили устав? Власти начнут расследование, докопаются, что вы взяли деньги Аммона и выполняли его задание. Вас приговорят как минимум к пожизненному рабству.

— А как насчет вас? — огрызнулся он.

Она опустила веки. Ее губы сомкнулись и искривились. Она покачивалась с ноги на ногу.

— Я? Я жертва обстоятельств. Не осмеливалась возражать гадким людям, которые грубо со мной обращались, пока не подвернулся случай исполнить гражданский долг. Я думаю, что сумею донести свою точку зрения до вашего командования, и оно распорядится прекратить дело. Может быть, меня даже наградят. Мы превосходные друзья, адмирал Джулиан и я.

— Вы не продержитесь здесь и месяца без моей помощи, особенно если мы будем атакованы.

— Продержусь я или не продержусь — вопрос спорный. — Выражение ее лица смягчилось. — Ник, дорогой, почему мы бранимся? Мы успеем придумать план вашего спасения или правдоподобную историю. Вы спрячетесь где-нибудь, а я вернусь за вами позднее. Клянусь! Вы были великолепны. Я вас не брошу.

— Итак, вы настаиваете на отправке послания?

— Да.

— Вы знаете, как запустить курьера? А если я откажусь?

— Тогда я вас парализую, свяжу и буду пытать, пока не согласитесь. Вы и представить не можете, каковы мои познания в этой области. Помните ваши похвальбы тем, что пришлось пережить? Бедный мальчик, мечтающий о красивой жизни!.. Если бы вы знали, как я потешалась в душе! Бог мой… Можно ли чем-нибудь удивить рабыню из Трех Черных Катавреенни? По сравнению с тем, что я испытала, все выдумки подонков из Старого Города просто детские игры. Я не возвращусь в этот ад никогда, Бог свидетель, никогда!

Она перевела дух, грудь ее трепетала. Потом лицо девушки снова стало маской — холодное, непроницаемое. Она вытащила из кармана бумагу:

— Вот послание.

Флэндри уже обрел прежнее философское спокойствие. Может быть, он и взял бы верх, действуя быстро, но к чему бесполезный риск? Он медленно и глубоко вздохнул.

— Что еще? — бросила Джана.

— Ничего. Ваша взяла. Отправим депешу.

Курьеры размещались в главном шлюзе. Это были торпеды двадцатиметровой длины, достаточно легкие, чтобы один человек мог поднять их при земном притяжении. Внутри помещались миниатюрный гипердрайв, зонд, навигационные приборы, передатчик опознавательного сигнала, аккумуляторы и контейнер для послания, записанного на полосе металла или другого материала.

Хмурый Флэндри открыл контейнер и отошел в сторону, чтобы Джана, которая следовала за ним с пистолетом в руке, вложила послание. Он привел в действие пусковой механизм.

— Старт произойдет только через шестьдесят секунд.

— Почему?

— Чтобы мы успели возвратиться в рубку и проследить за ним. На случай сбоя.

— Разумно, — согласилась Джана. — Я буду держать вас на мушке, пока она не улетит, понимаете?

— Как скажете. Может, тогда мы снова подружимся.

— Не порите чепухи!

Когда Флэндри включил обзорный экран, их глазам предстала безрадостная картина. Корабль примостился у отвесной стенки кратера трехкилометровой высоты. Темная скальная порода едва проглядывала сквозь белый налет из замершей воды, ангидрида угольной кислоты и аммиака. Этот налет начал испаряться с наступлением светового дня, который на Вэйланде равен шестнадцати земным.

Темно-фиолетовое, почти черное небо усеивали звезды, бледные в час восхода Мимир, затмевавшей их своим блеском. Иссиня-серый, цвета стали диск Рэджина до половины затянули тучи. Вой ветра был слышен даже через стальную скорлупу.

За спиной Флэндри Джана заговорила с неожиданной грустью:

— Когда курьер улетит, Ник, будете ли вы милы со мной?

Он не ответил, парализованный напряжением, от которого сводило мышцы.

Торпеда выплыла из шлюза, в то время как компьютер проверял прочность подпорок и определял направление подъема. Наконец курьер взмыл в высоту. В верхних слоях атмосферы он должен был сориентироваться по Бетельгейзе и взять курс на Урюмклав.

Джана вскрикнула: искра, мерцавшая в вышине, устремилась к торпеде.

Флэндри усилил увеличение экрана. Клюв железной птицы легко пробил тонкую алюминиевую оболочку, когти вцепились в нее. Курьер еще рвался вверх, но его энергии было недостаточно, чтобы избавиться от агрессора. Он так и не достиг апогея. Когти разжались, и торпеда рухнула вниз. Стальной коршун вернулся на свой пост. Три других проворно присоединились к нему.

— Они, должно быть высчитали орбиту нашего посланца, — пробормотал Флэндри. — Бесполезно делать новые попытки. Энергия курьеров нам еще пригодится.

Джана закрыла лицо руками и зарыдала. Он гладил ее волосы, бормоча слова утешения. Прилив гнева осушил ее слезы:

— Вы довольны, не так ли?

— Едва ли я сожалею, — сознался он.

— Вы предпочитаете смерть…

— Рабству? Да, я его боюсь.

Она пристально вглядывалась в его лицо.

— Отлично. Тогда мы заодно.

4

Флэндри почти выбрался из кратера, когда его окружили… скорпионы.

Он хотел осмотреть останки механизма, сбитого им при посадке, пока Джана готовилась к вылазке. А вдруг это наведут его на какую-нибудь мысль?

Он не слишком опасался нападения крылатых патрульных. Наверняка найдется какой-нибудь грот или расщелина, где они его не достанут. К тому же на близком расстоянии он легко разделается с ними с помощью бластера, разве что явится такое многочисленное подкрепление, что не хватит энергии.

Он исследовал весь радиодиапазон и напал на полосу, по которой проходил сигнал. От пронзительного, дребезжащего звука у Флэндри зазвенело в ушах. В этом скрежете не было и намека на модуляции человеческого голоса. Он быстро подавил соблазн передать какое-нибудь сообщение на этих частотах: лучше не привлекать внимания без крайней необходимости. Принимая во внимание высоту орбиты летающих механизмов, Флэндри надеялся, что они его не засекли. Он покрутил ручку настройки, но радио было немо, если не считать треска космических шумов.

И в окружающем его мире также царило безмолвие, нарушаемое только жалобами ветра, скрипом снега и скрежетом камня под сапогами, дыханием и биением сердца.

Ничего кроме скал, снега, густого тумана да смертельных доз ультрафиолета, который сжег бы лицо Флэндри, если бы прозрачная пластинка в скафандре не отфильтровывала его. Обрывки туч проплывали под незнакомыми созвездиями и временами скрывали изменчивое лицо Рэджина.

Подъем оказался не слишком утомительным. Эрозия изъела камень, создала опору для рук и ног. К тому же в здешнем поле тяготения даже с грузом космических доспехов он был легче, чем совершенно голый на Земле. Флэндри приспособился к низкой гравитации с легкостью, которую не осознал бы, не испытывай трудности Джана.

Правда, большое неудобство причиняли плохая видимость и скверная работа дыхательного аппарата и термостата. С первых шагов он начал задыхаться и потеть.

«Сам виноват — надо было все привести в порядок, прежде чем отчалить, и задать трепку парням-ремонтникам. Впрочем, можно ли их винить? Они распустились, потому что начальство — дрянь, а Империи наплевать на этот сектор. Наши деды еще ценили то, что им принадлежало… более или менее. Отцы выбросили лозунг примирения и укрепления границ — приготовились отступать. А мое время подобно узкой полосе света в кромешной бездонной тьме. Неужели я увижу, как наступит Вечная ночь?»

Он стиснул челюсти и стал карабкаться с новой силой.

«Я пробьюсь — чего бы это ни стоило».

Вот тут-то и появились насекомые. Из-за заснеженной скалы и кучи снега вынырнуло двадцать или более тварей, и они начали сползаться по направлению к человеку. Тридцати сантиметров в длину, десятилапые, с хвостом, который кончался двойным жалом, и головой, увенчанной двенадцатью подвижными антеннами. Свет Мимира играл фиолетовыми бликами на их сложной броне.

Флэндри показалось, что он сошел с ума. Аммон уверял, что Вэйланд стерилен, всегда был таким и пребудет вовеки. Жизнь не могла зародиться в этой ледяной металлической пустыне с неосязаемой атмосферой, насыщенной жестким излучением. Как бы ни было бесконечно разнообразие жизни, Мимир — молодая звезда, ее планетной системе всего сотня миллионов лет. Космическая материя еще не закончила сжиматься, свидетельством чему гигантские размеры метеоритов. Время зарождения жизни еще не наступило.

Все это молнией промелькнуло в уме Флэндри. Но размышлять было некогда — смертоносные насекомые уже облепили его. Двое забрались на шлем. Он услышал скрежет, ощутил неожиданно сильные толчки и покрылся холодным потом. Он опустил глаза: гадкие твари были на поясе, цеплялись за ноги, кишели вокруг ботинок, скребли его когтями.

Они открыли недостатки брони и принялись за работу. Ни одна из знакомых человеку тварей — разве что слоноволк с Ллинатаврии — не одолела бы сплавы, которые защищали Флэндри. Но он собственными глазами увидел, как полетели стружки металла, как струйка пара вырвалась из дырочки возле левой лодыжки. Твари, которые ее просверлили, продолжали с упорством глодать металл. Он непристойно выругался и стряхнул одно из насекомых, отбросив его ударом ноги. Но дьявольские создание отлетело не очень далеко и не пострадало. Оно вернулось к добыче. Флэндри тем временем тщетно старался оторвать другое.

Он выхватил пистолет, отрегулировал толщину пучка и, приставив ствол к панцирю, нажал на спуск.

Тварь не задымилась, не взорвалась, как это произошло бы с любым нормальным организмом, но через три секунды упала на землю и замерла.

Другие не приостановили безрассудной, яростной атаки. Флэндри сжег еще несколько насекомых, удивляясь, почему существо подобного размера, столь мощное и защищенное панцирем, оказалось уязвимым для коротких и слабых лучей.

Еще две твари оставались на спине. Он их не видел. Наконец и они отпали. Нагретый воздух стремительно вытекал через дыры в скафандре. Флэндри показалось, что его барабанные перепонки вот-вот лопнут. Грохот разрывал череп.

С трудом он закрыл дыры автоматическими обтюраторами и подключил запасной резервуар, чтобы омыться в свежем воздухе, и только потом сел, вздохнул, содрогнулся и наконец увлажнил пересохший рот из тюбика с водой. Лишь после этого он нашел в себе силы рассмотреть мертвых насекомых. Он засунул двух тварей в мешок и продолжил восхождение.

На вершине скалы лежал механизм, разбитый на куски, что облегчило задачу Флэндри. Он собрал несколько обломков и вернулся к кораблю. На обратном пути тишина показалась ему еще более зловещей — даже шум шагов не отгонял гнетущего беспокойства.

Одиночество, и тревога, подкосили Джану. Она едва не кинулась ему на шею. Флэндри машинально поцеловал ее, потребовал еду и побольше кофе и потом не проронил ни слова.

5

Им предстояло пройти около двухсот километров. Именно такое расстояние, если верить картам, составленным Флэндри на орбите, отделяло корабль от самого высокого пика. Отсюда можно было понаблюдать за центром заброшенного горнорудного комплекса.

— Нам следует держаться на отдалении, — объяснил он Джане. — И будет не лишним подыскать убежище, если мы обнаружим, что это место кишит прожорливыми тварями.

— Каким путем мы двинемся?

— Мы могли бы облегчить себе задачу и отправиться через равнину. Но я не спешу умереть с честью — я слишком труслив для этого.

Она не улыбнулась, и Флэндри огорчился: уже не поняла ли Джана его шутливые слова буквально? Хотя в них было больше правды, чем иронии.

Он проложил извилистую трассу через холмы и цепь гор; здесь легко найти укрытие. Хотя переход обещал быть тяжелым — хрупкой, неопытной Джане будет нелегко двигаться с грузом провианта и материалов, — он надеялся покрывать тридцать-сорок километров за восемь-десять часов. Им помогут низкая гравитация, отсутствие рек и густых зарослей, постоянство климата и долгий световой день. Ничтожные преимущества, но есть еще стимуляторы.

Перед уходом он решил дать себе отдых — насладиться едой, музыкой, любовью, выспаться под защитой детекторов сторожевика. Его затея не удалась: Джану не оставляла мысль, что все это может быть в последний раз. Флэндри не упрекал ее. Он еще лелеял смутную надежду, что их связь вырастет во что-то серьезное.

Они облачились в скафандры и кое-как перевалили через стену кратера, чтобы углубиться в лабиринт безжизненных скал и опасных ледников, отполированных ветрами. Флэндри взял за правило делать десятиминутные передышки каждый час. Он использовал их для изучения карты, вознес с гирокомпасом и секстаном, чтобы не сбиться с пути.

И все же наступила минута, когда Джана совсем выбилась из сил. С расчетливой злостью он бросил ей:

— Конечно, вы ни на что не годитесь, кроме постели!

Она с яростью плюнула и поднялась, скрипя зубами. Тем не менее он решил разбить лагерь и справился с этим без ее помощи. Сначала он выбрал место — выемку под нависшим утесом.

— Будем надеяться, что крылатые приятели нас не увидят и не нагадят на голову, — пояснил он с вымученной улыбкой. — Взгляните на эту расщелину. Она ведет на вершину утеса. Если они нанесут визит, мы сможем обстрелять их сверху, бросать камни, короче говоря, дадим понять, что они нежеланные гости.

Рухнув на камни, она не снизошла до ответа.

Он надул теплоизоляционный герметичный тент, поставил каркас. Ветер мешал ему, заставляя биться полотнище и не давая натянуть его. Когда температура внутри походного жилища поднялась до сорока градусов, Флэндри не дал себе труда натянуть дополнительное покрытие, ограничившись накачкой воздушных камер первого. Чтобы сэкономить энергию аккумуляторов, он пользовался ручной помпой. К счастью, Флэндри мог не забивать себе голову мыслями о декомпрессии, поскольку атмосфера Вэйланда состояла главным образом из разреженных газов и азота. Внутри он разместил портативный регенератор воздуха и радиатор для удаления паров ангидрида угольной кислоты и наполнил палатку кислородом, доведя давление до двухсот миллибар. Это был тяжкий, но необходимый труд. Он утешал себя мыслью, что скоро увидит Джану в одной рубашке. Может, она повеселеет. Помпа не восстанавливала воздушную смесь на сто процентов. Без вреда для здоровья они могли использовать ее только определенное время. Пока регенератор и обогреватель воздуха совершали свою работу, Флэндри крошил водяной лед для приготовления пищи и питья.

Введя Джану в пластиковый тамбур, он показал, как сбалансировать давление в скафандре с тем, что установилось в палатке. Сняв броню, она растянулась на ковре и обвела стенки остекленевшими от усталости глазами. Он собрал перегонный куб, установил его на обогреватель и наполнил льдом.

— Зачем? — выдохнула она.