Жестокая Судьба машет рукой, показывая, что не обижается, и подзывает своих товарищей. Веспер вновь представлена некоторым главным фигурам Вердигриса. Она пытается скрыть удивление от того, как сильно постарели маршал Макс и маршал Макси. Время не пощадило близнецов-узурпетов: путь от рождения до зрелости, а теперь до старости они прошли за треть отведенного неоскверненному человеку времени. Ирокезы почти полностью пожелтели до соломенного цвета, а зеленая кожа испещрена белыми пятнами. Но все же у возраста есть свои преимущества – легендарный нрав обуздан, и, по крайней мере пока, мускулы остаются такими же крепкими, а сила – неоспоримой.

Следующим подходит доктор Грейнс, чья белая куртка украшена схематичным символом Крылатого Ока. Он встает перед ней на колени, и она неловко ему улыбается.

Он этого не видит, ибо почтительно склонил голову.

– Крылатое Око да охранит, оценит и осудит.

– Надеюсь, мы сами сможем себя защитить.

Доктор Грейнс кивает.

– Да. Уверен, вместе мы сделаем все как надо.

– И по сдельной цене, да? – добавляет новый голос. Он принадлежит крупному мужчине, который утопает в богатстве и самодовольстве, сидя на только что остановившейся телеге.

Доктор Грейнс пронзает новоприбывшего взглядом.

– Не все решается монетой, Эззи.

– Ах, но ведь «монета», друг мой, – понятие многогранное! Мы все собрались здесь ради торговли, чтобы что-то продать или что-то купить. Не смотри на Эззи свысока лишь потому, что он привязан к материальному.

– Так, – обрывает их Жестокая Судьба, – уверена, у Веспер есть дела поважнее, чем выслушивать ваши склоки.

– Эззи готов подписаться под каждым словом, великий лидер, – отвечает купец с льстивой улыбкой. – Нам следует проникнуться духом товарищества и взаимной выгоды, запечатать его в сердце, да? Именно поэтому я желаю говорить с нашей великой, юной и доброй Веспер, чтобы сделать ей важное, актуальное предложение.

Он обращает свою улыбку к Веспер и хлопает по месту рядом с собой.

– Не соблаговолишь ли запрыгнуть сюда? Или предпочитаешь более уединенное место, вдали от болтливых языков?

Веспер поднимает руки.

– Я хочу поговорить с тобой, Эззи, со всеми вами, – она удостоверяется, что доктор Грейнс ее слушает. – Но сперва я бы хотела пообщаться с Жестокой Судьбой наедине. Остальные могут располагаться здесь, как дома. Скоро и мы поговорим, обещаю.

Макс и Макси ждут едва заметного сигнала Жестокой Судьбы и принимают приказ, ведя остальных в Горн.

Проходя мимо Веспер, доктор Грейнс останавливается.

– Прошу простить мою дерзость, но я был бы очень признателен, если бы мы смогли побеседовать как можно скорее.

– Разумеется.

Тут же подкатывается телега Эззи.

– И не забудь прийти к Эззи. Чтобы выиграть, нужно сыграть!

Веспер ждет Жестокую Судьбу на краю лощины, наблюдая за тем, как остатки делегации Вердигриса вползают в Горн. На мгновение она забывает о проблемах, заметив козу, которую раньше не видела.

– О, привет, – произносит она.

Коза осторожно наблюдает с безопасного расстояния.

Веспер без задней мысли тянется к сумке и достает кусочек розового фрукта.

– Хочешь? – спрашивает она.

Коза делает шаг, затем неуверенно останавливается.

– Не бойся, я не сделаю тебе больно. Меня зовут Веспер, и я здесь живу, но если хочешь, оставайся.

Она наклоняется, снимает кожуру с фрукта, кладет ее на землю и отходит. С каждым шагом коза приближается, соблюдая безопасное расстояние.

На другой стороне лощины вытягивает шею козел, чтобы лучше видеть происходящее.

Еще пара шагов – и достаточно расхрабрившаяся коза подбирает шкурку, не отводя взгляда от Веспер.

– Вот так! Вкусно, правда?

Сама она откусывает от фрукта, и какое-то время обе молча жуют.

На другой стороне лощины козел с возбужденным криком спрыгивает вниз.

Вскоре после этого прибывает Жестокая Судьба.

– Ну и операцию ты тут развернула.

– Спасибо, – говорит Веспер.

– Посвятишь меня в детали?

Пока они идут по лощине, Веспер показывает на свежие рвы и водостоки, затем – на бункеры, построенные инженерами Слейка. Она говорит об уже немаленькой армии, о своих людях, о Тысяче Гвоздей, об отрядах из Слейка, Красного Пути и Западной Расщелины. Добавляет, что с берега едут кочевники Первого, что у них есть собственные небесные корабли, что с ними – ее рыцари. Закончив, она смотрит на Жестокую Судьбу, ожидая комментария и одобрения.

– Как я и сказала, ну и операция. У нас есть узурпеты. Большинство – третьего поколения. Они не такие здоровенные, как твои Тысяча Гвоздей, зато и не такие дикие. И у нас есть мощные пушки.

– Я знаю, – отвечает Веспер, – и за это я благодарна. Но что мне действительно нужно, так это твое экспертное мнение.

– Валяй.

– Если честно… Я знаю, что ты прежде всего лидер Вердигриса, но ты всегда была хорошим другом. Мне кажется, сейчас я в тебе нуждаюсь больше, чем обычно.

Жестокая Судьба улыбается.

– Полагаю, для тебя я могу быть и тем, и другим.

– Прекрасно. Потому что долгое время ты управляла городом, в котором жило весьма разношерстное население, и притом успешно. Как это делается?

– Не слишком сложно. У меня было несколько простых правил. Действительно всего несколько, и правда простых. Если я могу дать людям то, чего они хотят, то я всегда это делаю, но убеждаюсь: они знают, что я это даю и что ожидаю взамен. Я не играю в фаворитизм. Такие вещи, как наш нынешний разговор, всегда замечают, так что если ты еще не говорила наедине с остальными – самое время начать.

Веспер краснеет и кивает.

– Не обещай ничего, пока не прижмет, и всегда выполняй обещания, если только на кону не стоит твоя жизнь. И не давай никому сесть тебе на шею – особенно таким, как я.

Веспер удивленно моргает, а затем разражается хохотом.

– Знаешь, мы ведь едва ли не решили остаться. Грейнс и его люди так же, как и Семеро, чувствуют скверну в других, и Эззи предложил не показываться, пока не закончится битва.

– Но вы все равно приехали – почему?

– Потому что были тяжелые времена, и они меня закалили. Да, я объединяю Вердигрис, и это немало, но ты? Ты пытаешься создать что-то новое, лучшее. Похоже, эти времена дали тебе развернуться на полную катушку, и уж если нам уготовано хоть какое-то будущее, думаю, ты – наш лучший шанс.

– Спасибо. По большей части все это кажется невозможным.

– Ага. Не думай, что это изменится. И не ожидай, что люди тебе будут благодарны. И лучше бы тебе знать – какие бы семена ты ни посадила, при твоей жизни они так и останутся семенами. Мы это делаем для внуков наших внуков. Они получат урожай, не мы.

Веспер сразу опадает.

– Моя дочь была в Сияющем Граде. Я понятия не имею, жива ли она.

– Это тяжело, но тебе нельзя терять самообладание.

Единственной рукой Жестокая Судьба указывает на различные группы рабочих.

– Теперь они – твои дети. И ты должна их охранять и учить не говнить друг другу.

Женщины продолжают разговаривать, пока долг не призывает их обратно в Горн. Пока они спускаются, козел запрыгивает на край лощины. Носится кругами, смотрит налево, направо, но козы уже давно нет. Темные глаза наполняются беспокойством и в итоге укоризненно сужаются, когда взгляд переходит на удаляющихся Жестокую Судьбу и Веспер.



Доктор Грейнс размазывает дерму по ладони Веспер, поднимая на нее глаза, когда та морщится.

– Не волнуйся, обезболивающие вот-вот подействуют.

– Спасибо, – говорит Веспер. – Я чувствую себя несколько глупо.

– Ерунда. Ты спасла мне жизнь, это меньшее, что я могу для тебя сделать. Кроме того, мне всегда любопытно расширять свои познания в медицине, а я ведь еще ни разу не лечил козлиных укусов.

Она качает головой.

– Не знаю, что в последнее время на него нашло. Обычно он очень ласковый. Так вы сказали, что хотели со мной поговорить. Кажется, сейчас подходящий момент.

– Да. С тех пор, как ты появилась в Вердигрисе, все постоянно меняется. Многие жители вновь вернулись на путь Империи. Слышал, ты собираешься от нашего имени говорить с Семерыми, дабы спасти нас от их гнева.

– Да. Я буду сражаться, только если придется.

Грейнс сразу же находит нужную цитату:

– «Так и случилось, ибо Гамма всегда знала, когда нападать, а когда отступить».

Он пристально на нее смотрит.

– Когда ты пойдешь к ним, я хочу предложить свою помощь, чтобы доказать, что не все еще сошли с нашего пути.

– Очень великодушно с вашей стороны. Я подумаю.

– Как сочтешь нужным, разумеется. Я желаю лишь служить.

Когда он уходит, Веспер начинает мерить шагами комнату, качая головой, пока дерма наконец не закрепляется и боль не проходит. У стены ерзает меч – он смотрит на дверь.

Веспер открывает.

– Проходи, Самаэль.

Самаэль заходит.

– Прибыли кочевники Первого. С ними Орден Сломанных Клинков.

– Прекрасно.

– Я подумал, сейчас подходящее время, чтобы раздать им мечи, которые я выковал.

– Да, разумеется. Я сейчас подойду.

Поднимая меч, она думает о том, насколько мало́ место ее ордена во всей этой сложной схеме. Они составляют малую фракцию прибывающих в Горн сил, их нужды совершенно незначительны по сравнению с тем, что грядет. Вообще, несмотря на великий смысл ее предприятия, большинство дней она проводит, выполняя пустячные просьбы. Впрочем, для Веспер они не так уж и пустячны – просто это просьбы отдельных людей, а не веления империй.

И какой, думает она, смысл в империи, если ей наплевать на людей?

Самаэль остается в дверях.

– Думаешь, рыцари их примут?

– Мечи? Да. Но, возможно, не сразу. Ты должен понять: моим рыцарям нужно время, чтобы привыкнуть.

– Да.

Он остается растерянно стоять на пороге, и на мгновение Веспер его понимает. Она видит не страшного рыцаря или полукровку с разными глазами и перелатанной душой. Она видит человека, одинокого, волнующегося, пытающегося найти свое место в мире. Ему нужно, чтобы рыцари приняли мечи, понимает она, ибо ей нужно, чтобы они приняли его.

– Не волнуйся, друг мой, – говорит она, беря его под руку, – я с тобой.

Он не особо ощущает прикосновение, но когда осознает его, удивленно наклоняет голову, а его рука осторожно ложится на ее руку.

– Да.

Орден Сломанных Клинков выстроился ровным полукругом вокруг Самаэля, Веспер и новых мечей.

Самаэль долго рассказывает о том, как ими пользоваться. Хоть запала ему не занимать, но говорит он тихо, и рыцарям Веспер приходится наклоняться вперед.

– …И это все. Кто желает первым их опробовать?

Рыцари отклоняются назад. Украдкой переглядываются. Один в переднем ряду кривит носом.

Веспер громко цокает.

– Чего вы ждете?

– Прости нас, – произносит один из старших рыцарей. – Но разве эти мечи не осквернены?

– Нет, – произносит Самаэль. – Сущность инертна. Я удалил из нее инфернальную часть.

– Тогда почему они называются некромечами?

– Потому что они сделаны из сущности мертвых, а некронеры из Дивенбурга приложили к их изготовлению свою умелую руку.

Рыцари отклоняются еще немного.

– Ох, да ради всего святого! – не выдерживает Веспер. – Это великий подарок. Я сама на них смотрела и могу сказать, что причин для страха нет.

Устыдившись, старший рыцарь выходит вперед и берет один из мечей. Взвешивает в руке и, получив кивок от Самаэля, делает несколько пробных махов.

– А теперь попробуй спеть, – произносит полукровка, указывая на деревянную мишень.

Рыцарь поет, активируя сущность в клинке, и меч начинает гудеть. Когда он атакует, заточенное острие делает в дереве чистый разрез.

– У самого клинка нет песни, – объясняет Самаэль, – но он может усилить твою песнь.

Старый рыцарь обдумывает эти слова, а затем произносит:

– У меня есть вопрос.

– Да?

– Можно я еще раз попробую?



Тысячу тридцать один год назад



Иногда Массасси хочется, чтобы у нее не было способности читать сущности. Тогда бы было проще игнорировать чужие переживания. Она сидит в своей комнате и вращает в руках болт. Она уверена, что идея нового проекта таится где-то совсем близко, и если она еще немного тут посидит, то она обязательно придет ей на ум.

Мир-Пятнадцатая стоит рядом, ломая пальцы из-за нервов.

– Что тебе надо? – срывается Массасси. Это жестоко, поскольку Массасси знает, что надо девочке, почему ей это надо, почему это важно, так же как знает, что та делает все правильно. Массасси все равно жестока. Все чаще она находит удовольствие в мелких проявлениях злобы.

– Пора принимать лекарства.

– Правда? Разве меня не перекормили ими так, что на всю оставшуюся жизнь хватит? Может, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Мир-Пятнадцатая демонстративно смотрит на время.

– Да, точно пора. Я вас подсоединяю?

– А если я скажу, что не хочу?

– Тогда я не буду ничего делать.

Она замолкает, но Массасси видит, что это еще не полная победа.

– Но, разумеется, напомню, что отсрочка в принятии медикаментов может вызвать дискомфорт, увеличить риск тромбообразования, усугубить нагрузку на сердце, отрицательно повлиять на пищеварение, способствовать ухудшению сна…

– Ни слова больше, – перебивает Массасси, не на шутку пугая девочку, после чего добавляет: – Ни слова больше. Ладно, приму я эти ваши треклятые лекарства, и уж какие бы ни были там побочные эффекты.

Мир-Пятнадцатой хватает ума, чтобы ничего не говорить и сразу же приняться за работу. Клапан в боку Массасси подсоединяется к тонкой медтрубке. Дозы отмеряются самой машиной и поступают в ее тело напрямую. Мир-Пятнадцатая контролирует каждый этап процедуры – дополнительная мера безопасности, абсолютно ненужная. Эта забота не может не тронуть Массасси, и она ненавидит себя за то, что превратилась в такую злобную каргу.

Из-за нахлынувшего чувства раскаяния она сводит свои жалобы к минимуму, и лишь недовольно стонет, когда Мир-Пятнадцатая отсоединяет медтрубку.

Но благие намерения вскоре пропадают.

– Почему ты еще здесь? – ворчит она.

– Я подумала, вам было бы неплохо прогуляться, – отваживается предложить девочка.

– Зачем?

– Немного подышать.

– Я не хочу.

– Вы три дня не выходили.

– Нет.

– Но вы ведь ненавидите сидеть без дела.

– Нет.

На мгновение Мир-Пятнадцатая задумывается.

– Мы могли бы пойти проведать Альфу, Бету и Гамму. Они любят, когда вы приходите.

– Гамма – нет.

– Разумеется, да. Она спрашивала о вас буквально вчера.

Массасси смотрит на болт у себя в руках. Он выпал из какой-то машины и уже поистрепался. Барахло, с его помощью можно скорее что-то разрушить, чем починить. Хлам. Она пытается не обращать внимания на то, что Мир-Пятнадцатая все еще здесь и смотрит на нее. Массасси ненавидит этот взгляд! Она привыкла к страху и почтению, но сейчас это почтение сопряжено с переживанием, для нее невыносимым.

– Уходи, – Массасси хочет, чтобы эта реплика прозвучала резким, приказным тоном, но, к ее ужасу, выходит что-то, больше похожее на мольбу.

Мир-Пятнадцатая кланяется, не умея скрыть обиду от глаз Массасси, и уходит.

Оставшись одна, она окидывает комнату взглядом. Бак для ежедневных погружений, стол, на котором очень плохо спится, и больше почти ничего. Она ненавидит эту комнату. Она пустая, холодная и не предназначена для того, чтобы сидеть в ней без дела. Ей необходим стимул, что-то, что займет ее разум и отвлечет от чувства вины, которое за всю жизнь охватывало ее слишком часто.

На нее нападает кашель, требуя обратить на себя все внимание целиком. Сотрясаются хрупкие кости, пока грудь не разрывает от боли и не становится трудно дышать.

Болт выскальзывает из пальцев, звонко падает и укатывается из поля зрения.

Массасси следит за ним, ругаясь сквозь зубы и злобно сотрясая руками, пока на ее мониторах не загораются предупреждающие лампочки и на них не появляется Мир-Пятнадцатая.

Девочка быстро кланяется.

– Все в порядке?

– Я… решила, – выдыхает Массасси, – что… хочу… прогуляться.



Глава двенадцатая



Низко над океаном летит небесный корабль, крылья которого обрамляют два потока света. С его брюха под углом в сорок пять градусов свисают туго натянутые тросы, прикрепленные к маленькому водному шаттлу, который подбрасывает на волнах.

Странник стоит на носу и улыбается. Рядом – Джем и Рила, а Дельта все еще лежит на палубе, укрытая старым плащом Странника.

Время от времени Странник бросает взгляд на Джема, пока тот наконец не восклицает:

– Ладно! Признаю. Это была хорошая идея.

Странник слегка задирает подбородок, ловит взгляд Джема, а затем величественно и удовлетворенно кивает.

Поскольку в их распоряжении всего лишь один пилот, им приходится останавливаться на ночь и спускать небесный корабль на воду. Днем они логично решили, что Рила, Джем и Странник будут дежурить на шаттле, в то время как лейтенант и остальные солдаты остаются на корабле.

Ночью Джем нарушает этот порядок, садясь рядом с лейтенантом, которая ухаживает за солдатом, находящимся в сознании, и еще двумя без сознания.

– Как они?

– Живы, – буднично отвечает лейтенант. – Пока.

– Что насчет него? – он показывает на солдата в сознании, того, у которого на шлеме вмятина.

– Не так радужно. Он едва говорит и почти не ест.

К его удивлению, солдат, о котором они говорили, уже забылся тревожным сном.

– А ты как?

– Нормально. Устала от полета и… – она запинается. – К утру я снова буду готова встать за штурвал.

– Хорошо. Кстати, меня зовут Джем, а тебя?

– Зачем тебе?

Джем собирается улыбнуться, но затем застенчиво прикрывает рот рукой.

– Потому что однажды один очень мудрый человек сказал мне: злиться на того, кого знаешь, труднее.

Непохоже, что этот аргумент ее убедил, но она все равно отвечает:

– Лейтенант Мазар. Нет, просто Мазар. Они наверняка уже лишили меня звания и прокляли за мои художества.

– Они знают, что случилось?

– Они знают достаточно, – отвечает она. – Очевидно, что мы их подвели. Детали не имеют значения.

Джем храбро пытается спасти разговор:

– В любом случае рад с тобой познакомиться. Хочешь есть?

– У нас пайки.

– А-а.

Наступает неловкое молчание, а затем Мазар произносит:

– Мне нужно отдохнуть.

Потерпев поражение, Джем возвращается на шаттл.



Мазар выжидает, чтобы убедиться, что Джем ушел, и лишь после этого с облегчением выдыхает. Она была уверена, что у него появились подозрения. Иначе зачем бы он пришел сюда и стал задавать вопросы?

Она его не понимает, а с тех пор, как Дельта разрушила ее мир, не понимает вообще ничего. Ясно только одно – она не может жить, если Дельта недовольна, и не может умереть, пока не найдет способ это искупить.

Закрывая глаза, она всегда видит обращенный к ней взгляд Дельты – двери в другой мир, мир бури и сумрака. Отдых сегодня ей не светит – теперь сон кажется не успокоением, а скорее источником угрозы.

Ее солдаты сломались под давлением. Не в силах совместить свой долг с осуждением Дельты, не в силах примириться с собой, не в силах действовать, они, парализованные, отбыли туда, где вечные сумерки.

Никто не должен так страдать, думает она. Никто.

Она встает, проверяет, действительно ли ушел Джем и не прячется ли он где-нибудь рядом. Никого – ни снаружи под люком, ни на крыле. На стоящем напротив водном шаттле отражаются огни, которые высвечивают лица болтающих о чем-то людей. Мазар их счастье непонятно, чужеродно, его следует изучать на расстоянии.

Она снова запечатывает люк и возвращается в свое кресло. Какое-то время экран в кабине пилота ее развлекает. Повторяются предупреждения о том, что навигация и коммы слетели, мерцающие рядом с тихими оповещениями о нормальной работе основных систем корабля.

Звукоизоляция не пропускает внутрь шум волн, и она выключает микрофоны. В тишине легко услышать дыхание товарищей. Они дышат спокойно и размеренно, лишь иногда задыхаясь от какого-нибудь очередного кошмарного видения.

Мазар чуть не падает на колени в молитве, взыскуя прощения, но осекается. Она не ждет, что ее за это простят, и даже если бы ей предложили, то она бы не приняла это прощение.

Они уже успокаиваются – трое солдат, погружающихся в более глубокий, естественный сон. Похоже, их дыхания подстроились друг под друга и обрели единый ритм – не синхронный, но взаимодополняющий, как поочередно накатывающие на берег волны.

Мазар снимает шлем. Ее попытка поставить его на ближайшую полку заканчивается неудачей. Пальцы дрожат, и шлем падает, со злым резким звуком ударяясь о пол, дважды подпрыгивает, катится дальше, и затем со скрежетанием останавливается.

Она быстро закрывает лицо руками. Горько текут слезы, трясутся плечи, потом дыхание начинает выравниваться, вдох, еще вдох, и все.

Она собирается, вытирает слезы и выпрямляется прислушиваясь. Теперь до ее ушей доносится лишь дыхание двух человек, более спокойное, как будто они – пара дайверов, исследующих неизведанные глубины. Постепенно оно затихает, уносимое введенным ею ядом. В темноте кажется, что они вместе куда-то бредут и уходят, оставляя Мазар в одиночестве.



Утром небесный корабль вновь отправляется в путь. Коммы не заработали, полностью разорванная связь с сетью не восстановилась. Это привело к следующему: корабль не может ни передавать, ни получать геоданные, но зато никто не в состоянии вмешаться в его ход удаленно. То есть если Рыцарь-Командор вдруг отменит все приказы, они и дальше будут пребывать в блаженном невежестве.

На шаттле Рила плюхается рядом с Дельтой. Суетливо подворачивает край плаща под плечо бессмертной. Таков уж рост у Дельты, что плащ не может прикрыть ее целиком. Рила уже не беспокоится о том, что у той будут торчать наружу ноги. Но рука Дельты высовывается из-под плаща, обнажая локоть, запястье и ладонь. Какое-то время Рила на нее смотрит, пытаясь решить, что же делать.

Ни Джем, ни Странник этого не замечают – один беспокойно что-то рассказывает, другой так же беспокойно слушает.

Рила просовывает пальцы Дельте под запястье, сначала одну руку, потом другую. Это не так-то просто, ее щеки покраснели от напряжения, но вскоре ей все удается. Подставляя плечи, Рила пытается положить руку Дельты себе на колени. Пыхтя, она отрывает ее от пола, но не может поднять до коленей. Рука снова падает, утаскивая Рилу за собой, и волосы назойливо лезут девочке в лицо, закрывая обзор.

Так как ладошки заблокированы металлической рукой, Рила может лишь раздраженно дуть на свои волосы. В итоге те сбиваются вбок, открывая левую сторону лица.

Рила начинает раскачиваться на попе, набирая скорость. Второй, третий раз она несильно тянет Дельту за руку. После четвертой попытки она откидывается назад, добавляя к детской силе инерцию и вес тела.

Ее усилия приносят плоды. Когда она снова садится, рука Дельты лежит у нее на коленях.

Она прикладывает свою ладошку к руке Дельты, сравнивая их. Кончики ее пальцев едва ли доходят до первой фаланги пальцев бессмертной. Это наблюдение приводит к более тщательному исследованию. Рила замечает, что кожа у Дельты идеально гладкая, лишенная линий, которая разительно отличается он ее собственной. Из-за гладкости или из-за неожиданной теплоты, но рука Дельты кажется практически мягкой.

Рила наклоняется, целует центр ладони, затем поворачивает голову, ворочается, чтобы найти удобное положение для щеки.

В таком сгорбленном положении ей вообще не должно быть удобно. Но детская физиология берет свое, и вскоре ребенок засыпает.



Странник патрулирует палубу у переднего леера шаттла, проверяя, закреплены ли тросы. Когда взгляд падает на горизонт, где солнечный свет ломает иллюзию бесконечности, подсвечивая скалы и укромные бухты посреди них, у него поднимаются брови.

Над скалами небесный корабль меняет свой курс, утягивая шаттл за собой, к одной из многочисленных теней, которая при ближайшем рассмотрении оказывается пляжем.

Шаттл выбрасывает на камни, и Странник начинает откреплять тросы, уже когда корабль идет на посадку.

Подходит Джем.

– Кажется, у нас проблема.

Странник замирает и вопросительно смотрит на него.

– Рила.

Оборачиваясь, Странник видит спящую под боком у Дельты Рилу, тоже укрытую плащом. Он подходит ближе и хмурится из-за того, как удачно притулилась девочка.

– Вот так я их и нашел, – произносит он, и когда Странник качает головой, поспешно добавляет: – Я всего лишь на секунду отвернулся, а она ведь знала, что подходить к Дельте нельзя. Я много раз ей говорил. Я не виноват!

Странник пронзает его взглядом янтарных глаз, и Джем невольно пятится.

Странник наклоняется над спящей парочкой. Хоть глаза Дельты и открыты, они смотрят прямиком вверх, не фокусируясь ни на чем. Он очень медленно, очень осторожно тянется к ним, замирая от любого звука и шороха, пока не удается крепко захватить воротник плаща.

Позади них на пляж приземляется небесный корабль. Открывается люк, из него выпрыгивает Мазар и легко бежит к ним. Она одета для битвы – с закованного в броню плеча свешивается винтовка. Увидев, что́ делает Странник, она ускоряется.

– Не смей! – кричит она.

Странник удивленно вздрагивает, а Джем прикрывает голову.

Мазар преодолевает оставшееся расстояние и запрыгивает на шаттл.

– Не тревожь Ее, – умоляет она.

Странник показывает на Рилу и раздраженно поднимает руки.

– Сейчас ты ей не поможешь.

Странник качает головой и продолжает то, что начал. Дальнейшие попытки его переубедить оканчиваются провалом, и Мазар с Джемом отступают.

Он вытаскивает уголок плаща из-под Рилы и аккуратно отворачивает, пока она не оказывается неукрытой. Дитя моргает и смотрит на него.

Странник прикладывает палец к губам, и Рила повторяет этот жест. Кивая, Странник поддерживает ее, когда девочка отнимает руку от руки Дельты.

Сжимаются серебряные пальцы, поглощая ладошку Рилы, крепко ее удерживая.

Странник замирает, чувствуя сопротивление.

Мазар спрыгивает с шаттла, Джем пригибается, и оба исчезают из виду.

Теперь одну руку Рилы держит Дельта снизу, а вторую – Странник сверху. И если он практически не шевелится, то Рила дергается все сильнее и сильнее.

Дельта моргает.

Рила снова делает рывок, и Дельта поворачивает к ней голову.

На мгновение все замирают.

Затем Рила улыбается и кивает на небесный корабль. Странник тоже кивает, подманивая ее пальцем, протягивая руку.

Удивление Дельты шокирует их обоих и чуть ли не сносит сильным ветром. Она принимает руку Странника, хотя ей не нужна помощь ни мужчины, ни девочки, и плавным движением поднимается.

Между ними лужицей поношенной ткани падает плащ.

Дельта опускает на него взгляд, и Странник понимает, что его отпустили. Он приседает и поднимает плащ, предлагая его Дельте, а та, не говоря ни слова, его принимает.

Рила снова ее дергает, и Дельта позволяет увести себя к кораблю.

Странник собирается последовать за ними, но его останавливает горестное гудение с палубы – его источником является забытый меч Дельты, сиротливо смотрящий туда, где еще недавно были крылья бессмертной.

Он встает, идет к оружию, и глаз поднимает на него жалостливый взгляд.

Со вздохом он берет меч в руки и спешит за остальными.

Вскоре все оказываются на небесном корабле. Более ничего за собой не тянущий, он легко взмывает в воздух, оставляя водный шаттл на милость волн.



Мазар ведет корабль низко к земле, периодически приспосабливая высоту к неровностям рельефа. Скалы остаются позади, на их место приходят сырые болота и глубокие озера. Тут и там из земли вырастают верхушки башен и проржавелых антенн, свидетельствуя об остатках погребенной цивилизации.

Вскоре и они сменяются затопленными полями, на которых тут и там дикими проплешинами на голове лысеющего мужчины выделяются пучки высоких растений.

Странник наклоняется вперед и указывает на прозрачные панели под ногами.

Мазар замедляет корабль и смотрит вниз. Она видит тянущийся караван торговцев мясом, перевозящих свой товар. С ними рядом бредут многочисленные звери; даже с такого расстояния видно, что они все как один тощие и понурые. Караван пробивает себе путь, взрыхляя мягкую почву. Но что-то не так, одна повозка наклоняется набок, ее колеса засасываются в землю. Пригоняют животных, люди спешно пытаются вытащить колесо. Зрелище то еще.

Но не на это указывает Странник.

Из земли лезут какие-то существа. Притом что передвигаются они как черви, они слишком велики, чтобы быть червями, каждый размером с массивную собаку. Мазар насчитывает примерно десяток тварей.

– Торговцам это не сулит ничего хорошего. Тебе случалось сражаться с такими инферналями?

Странник не отвечает, лишь снова более упрямо указывает вниз.

– Хочешь, чтобы я туда спустилась? – спрашивает Мазар.

Странник кивает.

Привлеченный звуками Джем заходит в кабину.

– Что-то не так?

Он замечает разворачивающееся внизу действо.

– Зачем мы приближаемся к… этому?

Понимая, что за этим стоит Странник, он хватает его за вытянутую руку.

– Это ошибка. Мы должны доставить Рилу в безопасное место. Мы должны доставить себя в безопасное место! И, – понижает он голос, – что насчет Дельты? Кто знает, что она может сделать. Это слишком рискованно.

По мере снижения небесного корабля голос Джема приобретает умоляющие нотки: