Мэхелия Айзекс

Летняя ночь

1

В очаге треснуло полено, и Николь невольно вздрогнула. Может, это и не полено вовсе? Звук был такой, словно что-то упало, только непонятно где: здесь, в старинной необъятной кухне, или на улице. Николь поежилась, внезапно особенно остро ощутив, что она здесь одна. Не зря же в детстве она была глубоко убеждена, что в их особняке обитают привидения. Впрочем, не приходится удивляться, что в ее нынешнем состоянии она вздрагивает от каждого шороха.

Николь судорожно вздохнула, и на глаза у нее в который раз навернулись слезы. Папа умер. Невозможно поверить, но это так. Теперь хозяйка в доме мачеха, а Николь здесь незваная и нежеланная гостья.

А ведь всего полгода назад они с отцом встречались в Монреале. Тогда он выглядел вполне здоровым, был, как всегда, сердечен, ну, может, старался выглядеть более жизнерадостным, чем обычно. Видимо, решила Николь, это оттого, что отец был рад с ней повидаться, ведь с тех пор, как семь лет назад она вышла замуж и уехала в Нью-Йорк, им не так часто доводилось встречаться. Однако теперь, вспоминая последние часы, проведенные с отцом, Николь задавала себе вопрос: не пытался ли он за показной бодростью скрыть свою болезнь.

Амелия утверждала, что если у Уильяма и были проблемы с сердцем, то ей об этом ничего не известно. Впрочем, отец мог скрывать свой недуг и от нее.

Сердце Николь болезненно сжалось. Если бы она знала! Если бы хоть что-то подсказало ей, что с отцом не все в порядке! Но, увы, хоть ее бабка и обладала способностью предсказывать будущее, внучке ее дар в наследство не достался.

По словам мачехи, сердечный приступ у отца случился совершенно неожиданно. В тот день, несмотря на то что обещали снег, он, как обычно, выехал на утреннюю прогулку.

Вернулся он, по словам все той же Амелии, около трех часов и сразу прошел к себе в кабинет, где она и обнаружила его пару часов спустя. Уильям Тэлбот лежал, уронив голову на стол и сжимая в руках стакан с виски. Вот и все.

Николь снова судорожно вздохнула. Оставалось лишь надеяться, что отец не мучился. Усмехнувшись про себя, она подумала, что для отца-то, может, это и лучший выход, но для тех, кто остался в доме… Тетя Беатрис, например, была в шоке. Она так же, как и Николь, понимала, что их ждет.

Для Амелии падчерица всегда была бельмом на глазу, а уж после той истории с Райаном их совместное существование стало и вовсе невыносимым. Поэтому, когда Николь покинула родной дом, в каком-то смысле все вздохнули с облегчением.

Неясный шум повторился, оторвав Николь от печальных мыслей. С тяжелым вздохом она огляделась вокруг. Собственно, в кухню она спустилась согреть себе молока в надежде на то, что оно поможет ей наконец заснуть. Однако молоко что-то слишком долго не закипало.

Николь переступила с ноги на ногу – каменные плиты пола были просто ледяными. Странно, почему Амелия так и не заменила эти древние камни современной плиткой. Впрочем, в этом-то как раз не было ничего странного. Кухня была царством тети Беатрис, и даже Амелия не решалась совать туда свой вездесущий нос. Сестру первой жены Уильяма она любила не больше, чем падчерицу, и с удовольствием избавилась бы от нее, однако, хотя обычно Амелия вертела мужем как хотела, в том, что касалось свояченицы, он был непреклонен. Беатрис прожила в этом доме всю жизнь и хлопоты по хозяйству взвалила на себя еще с тех пор, как заболела ее сестра Нора, мать Николь. После смерти Норы Беатрис продолжала заботиться об Уильяме и племяннице, пока в доме не появилась новая хозяйка. Амелия сначала огорчалась, что ей не удалось выжить Беатрис, но потом сообразила, что гораздо удобнее, если домашнее хозяйство, в котором она мало что смыслила, будет за нее вести кто-то другой. И хотя отношения двух женщин были натянутыми, они молча терпели друг друга.

Молоко как на грех закипело в тот момент, когда кто-то сделал попытку открыть дверь черного хода. Ошибиться было невозможно – кто-то тряс дверную ручку. Николь застыла как вкопанная, забыв про молоко, бодро переливавшееся через край кастрюльки, и очнулась лишь когда конфорка зашипела и по всей кухне разлился тошнотворный запах горелого.

Николь со стоном сдернула кастрюльку с плиты. Впрочем, молоко ее сейчас меньше всего заботило. Кто может рваться в дом посреди ночи?

Прерывисто дыша, Николь поставила кастрюльку на стойку рядом с плитой и на цыпочках вышла в прихожую, находившуюся за кухней.

Снаружи явно кто-то был: судя по поведению, мужчина. Но, по крайней мере, это живой человек, а не привидение, сердито сказала себе Николь, злясь на собственную трусость. Оторвавшись от стены, она подошла к двери.

– Кто там? – громко спросила Николь, утешая себя тем, что дверь не так-то легко взломать.

– А как ты думаешь, черт возьми? – прорычал мужчина из-за двери. – Ты что, не слышала джип?

– Джип? – нахмурилась Николь. Она понятия не имела, что кто-то должен сегодня приехать. – Не откажите в любезности назвать свое имя.

– Что? – Мужчина явно не верил своим ушам. – Ладно, мать, открывай, и хватит придур… притворяться.

Мать!

Сердце Николь болезненно сжалось. Господи, только не это! Не сейчас, когда на ней ветхий халатик, который она обнаружила наверху в глубине шкафа.

– Райан? – срывающимся голосом произнесла Николь, понимая, что придется все же пустить его.

Мужчина за дверью наконец тоже сообразил, что разговаривает вовсе не с матерью.

– Ники! – воскликнул он. Затем, видимо спохватившись, прибавил уже более спокойным тоном: – Ради всего святого, Николь, это ты? Что ты там делаешь? Ждешь меня?

Николь наконец отодвинула массивные засовы и открыла дверь.

– Я бы не сказала, – отозвалась она, старательно отводя взгляд и пропуская сводного брата внутрь. – Разве у тебя нет ключа?

– Неужели уже изобрели ключ от засовов? – насмешливо отпарировал Райан. Войдя в прихожую, он небрежно стряхнул с плеч кожаную куртку и принюхался. – Что за мерзкий запах?

– У меня молоко убежало, – пояснила Николь, водворяя на место засовы и запирая дверь. Затем она поспешно проскользнула мимо Райана в кухню, понимая, что в этом халате, со спутанными волосами и припухшими от слез глазами, выглядит не слишком-то выигрышно, особенно для встречи с человеком, которого не видела с того дня, как вышла замуж за Стюарта. – Твоя мать знает, что ты должен приехать?

– Еще бы ей не знать! – Райан прошел вслед за Николь в кухню и жестом указал на плиту. – Может, сделаешь что-нибудь, пока народ не решил, что ты собралась спалить избушку?

– Под народом ты подразумеваешь свою мать? – с вызовом спросила Николь, ставя кастрюльку в раковину и хватаясь за тряпку. Она была готова сделать что угодно, только бы не смотреть на него.

– В том числе, – спокойно заметил Райан.

Николь тут же пожалела о своем детском выпаде. Сколько лет она твердила себе, что, когда они встретятся, будет вести себя так, словно прошлое для нее не существует. У нее нет ни малейшего желания вспоминать наивную девочку-подростка, которой она была когда-то.

Райан бросил рюкзак и дорожную сумку в кресло-качалку, стоявшее у очага.

– Мне очень жаль, что твой отец умер. Для тебя это жестокий удар.

– Да. – Николь по-прежнему не поднимала на него глаз, ожесточенно чистя конфорку.

– Для меня это тоже был шок, – мягко прибавил Райан. – Нам с твоим отцом не всегда удавалось находить общий язык, но мне хочется думать, что в последние годы мы научились относиться друг к другу с уважением.

Николь выпрямилась и посмотрела на него.

– В последние годы? – переспросила она, отметив про себя, что Райан стал как-то шире в плечах и мощнее. Впрочем, это лишь придавало ему более зрелый вид, никаких следов лишнего веса в его стройной фигуре не наблюдалось. – Я не знала, что ты часто бывал здесь.

– «Часто» – это не то слово, – вздохнул Райан. – Но изредка сюда заскакивал.

Николь постаралась подавить негодование. Ей не нужно обижаться на отца. Ведь после того, как ее брак распался, она сама не захотела возвращаться домой. Ей казалось, что она законченная неудачница и в личной жизни и во всем остальном. И уж Амелия ни за что не дала бы ей об этом забыть, с горечью подумала Николь.

– Папа мне ничего не говорил, – пробормотала она и, отвернувшись, снова принялась чистить плиту, спиной чувствуя, как Райан направился к холодильнику.

– С какой стати ему было тебе сообщать? – Он открыл холодильник и заглянул внутрь. – Сомневаюсь, чтобы он думал, что тебя это заинтересует. – Он снова вздохнул. – А еда какая-нибудь в этом доме найдется?

– Ты разве не ужинал? – спросила она, когда Райан, раздраженно фыркнув, захлопнул дверцу холодильника.

– Какой там ужин! – невесело усмехнулся Райан. – Я только что прилетел с Персидского залива. Мать уже вовсю названивала час за часом, наорала на Джорджа, обвинив его в том, что он не передает мне ее послания, довела беднягу до того, что он перестал снимать трубку. Я ведь должен был вернуться вчера, но самолет задержали в Бахрейне – что-то случилось с двигателем. Сразу после приезда я перезвонил матери, она закатила истерику, так что я успел только принять душ, а потом помчался сюда, несмотря на ворчание Джорджа. Добрая душа, он все причитал, что погода скверная, дорога кошмарная, а я совсем вымотался.

– Ты был на Персидском заливе? – с любопытством спросила Николь и тут же спохватилась: незачем Райану знать, что она интересуется его делами. И кстати, кто такой этот Джордж? Амелия во всяком случае его явно хорошо знает и терпеть не может, недаром, повесив в очередной раз трубку, она обозвала его хорьком. – Так ты совсем ничего не ел? – поспешно прибавила Николь, совсем смешавшись.

– Успел перехватить сандвич и тарелку супа. – Райан снова заглянул в холодильник. – А что, мясо в наше время совсем никто не употребляет?

– Наверняка морозильник забит, – поколебавшись, заметила Николь. – Тетя Би всегда делает закупки на неделю в супермаркете в Кемдене.

– Да уж. – Райан искоса взглянул на Николь. – Видно, придется довольствоваться парой бутербродов. – Он внимательно оглядел ее одеяние, и его губы тронула чуть насмешливая улыбка. – Это что, новая мода?

Николь вскинула голову.

– Ты разве не узнаешь этот халат? – холодно спросила она и была вознаграждена, увидев, как точеные скулы Райана заливает густая краска. Впрочем, удовлетворение было весьма сомнительным, тем более что ее собственные щеки тоже стали пунцовыми. Она снова не сумела сдержаться и дала ему повод для насмешек.

– Хорошо, – спокойно произнес Райан, захлопывая холодильник. – Давай начнем сначала, ладно? – Его зеленые глаза сузились и заблестели. – Я не хочу ссориться с тобой, Ники. Я знаю, что тебе сейчас трудно…

– Ты себе льстишь!

– Я имею в виду то, что ты потеряла отца, – сухо оборвал ее Райан. – Господи, неужели ты не в состоянии думать ни о ком, кроме себя? Я знаю, что я тебе неприятен, Николь, но сейчас как раз тот случай, когда ты могла бы поставить чувства других людей выше своих собственных.

– Уже поздно… – Николь вся дрожала.

– Да. Но, надеюсь, не слишком поздно! – нетерпеливо воскликнул Райан. – Послушай, давай все же найдем какой-то компромисс, ладно? Ради… ну хотя бы ради твоей тети.

Николь бросила тряпку в раковину и потуже затянула поясок халата.

– Хорошо, – согласилась она и услышала, как Райан устало вздохнул.

– Хорошо, – передразнил он ее, закатив глаза к потолку. – Теперь ты будешь стараться изо всех сил облегчить мне жизнь, да?

– Я же сказала…

– Я слышал, что ты сказала. – Он протянул ей руку. – Ладно. Будем друзьями?

Николь лихорадочно облизала пересохшие губы. Она ни за что до него не дотронется! Но ведь это же глупо, одернула она себя. Он будет думать, что она его боится, что она так и не оправилась от своего детского увлечения, едва не разбившего ей жизнь!

– Будем, – выдавила Николь, которую словно обожгло, когда его смуглые пальцы сжали ее руку. Перед глазами мелькнуло воспоминание: Райан, бесстыдно раскинувшийся во всей великолепной мужской наготе на кровати, и Николь с трудом удержалась, чтобы не застонать. Однако ей все же удалось не отпрянуть и не отдернуть руки.

– Господи, да ты вся дрожишь, – заметил Райан, и Николь не стала возражать. Какой смысл отрицать очевидное? – Извини, я не хотел тебя расстраивать.

– Ты меня не расстроил.

Однако в ее голосе прозвучали напряженные металлические нотки, и это не ускользнуло от Райана. На его лице появилось странное выражение. Он поднес руку к лицу Николь и легонько провел тыльной стороной ладони по ее пылающей щеке. Это было уже слишком. Сдавленно вскрикнув, Николь отшатнулась, сильно ударившись бедром об угол большого соснового стола, стоявшего посередине кухни.

– Ники!

Райан явно разозлился, но то, что произошло потом, застало врасплох их обоих. Ибо, вместо того чтобы отпустить Николь, он бросился к ней и, обхватив ладонью ее затылок, заставил посмотреть ему в лицо.

– Это из-за твоего неудачного брака? – резко спросил он.

Николь просто ушам не поверила: он думает, что она так дернулась, потому что у нее остались неприятные воспоминания о бывшем муже? Если бы это было так!

– Я… – Она не знала, что сказать. От одного прикосновения его твердых пальцев у нее голова пошла кругом. Какая ирония, ведь Стюарт – ее бывший муж – никогда не вызывал у нее таких сильных ощущений, а Райан винит его в ее бедах! – Отпусти меня, Райан, – слабо произнесла Николь. – Я… просто устала.

– Да, понимаю. – Теперь его большой палец ласкал ей ухо. – Бедная Ники. Знаешь, какой юной ты кажешься в этом халате?

У Николь подогнулись колени.

– Прошу тебя, – запинаясь прошептала она. – Ну, пожалуйста, Райан.

– Все хорошо. Я понимаю. – Райан неожиданно ласково притянул ее к себе и прижал к груди. – Ты можешь положиться на меня, детка. – Он прильнул щекой к ее шее, и у Николь перехватило дыхание. – Я с тобой. Знай это.

– Какого черта вы здесь делаете?

На мгновение Николь показалось, что эти слова вырвались у нее самой. Именно это она и должна была сказать. Однако рука Райана, ласково поглаживавшая ее плечо, повисла, подчиняясь вовсе не ее воле.

– Ради всего святого, Райан, ты что, окончательно рехнулся? – продолжал пронзительный голос Амелии Тэлбот, от которого звенело в ушах. – Стоит ей пять минут пробыть в доме, как она уже начинает нас ссорить. – Амелия свирепо принюхалась. – И что это за ужасная вонь? – Не дожидаясь ответа, она повернулась к сыну. – Думаю, это она тебя впустила? Почему ты не подъехал к парадному входу? Ты же знал, что я тебя жду!

– Я так и сделал, – отрезал Райан, бросив на Николь понимающий взгляд. – Там было темно, и я решил, что все спят.

– Наверное, я действительно ненадолго задремала, – брюзгливо поджала губы Амелия. – С тех пор как умер бедный Уильям, я почти не спала. – Она повернулась к падчерице с недобрым блеском в глазах. – Зато вот некоторые легко способны забыть, зачем сюда явились…

– Прекрати! – резко оборвал язвительную тираду матери Райан. – Николь тоже не могла заснуть. Она спустилась на кухню согреть себе молока, а я как раз в это время приехал. Она отвлеклась, чтобы впустить меня, вот молоко и убежало. Исключительно по моей вине. Отсюда и запах. Подгоревшее молоко, и только.

– Ну как скажешь. – Амелия не сводила с Николь презрительного взгляда. – Ты что, не могла надеть что-нибудь поприличнее?

Николь покачала головой. У нее не было ни малейшего намерения вступать в препирательства с мачехой.

– Извините меня, – спокойно произнесла она и, обойдя Райана, направилась к двери. Пусть только попробуют ее остановить! – Я возвращаюсь к себе.

Однако все оказалось проще, чем она предполагала. Ни Амелия, ни ее сын не тронулись с места, и Николь беспрепятственно проскользнула в холл. Затухающий огонь в камине тускло освещал дверь кабинета ее отца, и она на мгновение остановилась. Хорошо бы зайти туда на минутку, чтобы чуть-чуть успокоить дыхание. Но она тут же отказалась от этой мысли, поскольку Амелия может захотеть показать Райану место, где она обнаружила мужа. Поспешно взбежав по ступенькам, Николь с облегчением захлопнула за собой дверь своей комнаты. Прислонившись к двери, она с тоской подумала, что Райан всегда выводит ее из душевного равновесия. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, она всегда слишком остро на это отзывается.

Постояв немного, Николь направилась к большой квадратной кровати с пологом, на которой спала, когда жила здесь. Хотя все ее вещи отсюда убрали и Амелия все тут переделала, комната все равно оставалась родной. Это была ее комната, и Николь черпала в ней успокоение. Может быть, я здесь в последний раз, подумала она, и на ее глаза снова навернулись слезы. После того как отца похоронят, у нее не останется повода приезжать сюда.

Собственное отражение в зеркале заставило ее вздрогнуть – на мгновение Николь показалось, что на нее печально смотрит мать. Ведь это был ее дом, здесь она выросла, здесь жила после замужества, родила Николь. В этом доме она испустила последний вздох. И вот теперь ее дочь вынуждена покинуть дом, который будет принадлежать чужой женщине, враждебной и ненавистной.

Николь тяжело вздохнула, стряхивая наваждение. Она знала, что очень похожа на мать. Та же бледная кожа, светло-серые глаза, те же ярко-рыжие волосы, непокорной гривой рассыпавшиеся по плечам. Неудивительно, что Амелия с ее изысканной красотой всегда ее так презирала, считая Николь простушкой.

Николь сняла халат, легла на кровать и уставилась в потолок. Каждый раз, когда она приезжала сюда, ее начинали одолевать воспоминания. И, как ни печально, Райан был их неотъемлемой частью, ведь они вместе выросли в этом доме. Николь подавила непрошеную слезу. Она так и не простила Амелии того, что та заняла место ее матери, но ее сына она никогда не ненавидела. Ей было всего десять лет, а ему – тринадцать, когда Уильям и Амелия поженились, и юное существо всеми силами старалось подружиться с новым родственником. Николь просто боготворила Райана. Он казался ей сказочным героем. Она ходила за ним по пятам, ловила каждое его слово и готова была для него на все.

И не одна она. Райан пользовался большой популярностью среди сверстников, и в школе в Кемдене, где они оба учились, у него никогда не было недостатка в подружках. Почти шесть лет Николь строила иллюзии, убеждая себя, что все подружки Райана для него ничего не значат. Она была отчаянно влюблена в него и постоянно твердила себе, что он просто ждет, пока она подрастет.

Разумеется, Амелия сразу догадалась о ее чувствах. Жизненный опыт мачехи был гораздо богаче, чем у отца Николь, и на первых порах Амелию ужасно забавляло, что ее падчерица так слепо влюблена в ее сына. Предпринимать по этому поводу она ничего не стала, видимо решив, что Райан и сам разберется. Но ее ждало горькое пробуждение: однажды Амелия застала их в постели. И, хотя Райан встал на защиту Николь, с тех пор она выказывала падчерице открытое презрение.

Николь застонала и перевернулась на живот, пытаясь справиться с чувствами, рвавшими душу. Все это в прошлом, твердила она себе. Она оторвала от сердца Райана и вышла замуж за Стюарта. А повзрослела еще задолго до этого. Ну и что из того, что брак оказался неудачным? Такое случается сплошь и рядом. Просто Стюарт был слишком молод, чтобы связывать себя узами брака, и с чрезмерной готовностью перекладывал всю ответственность на Николь. Когда они расстались, все это поняли, даже его родные.

Все из-за того, что она сюда приехала, мрачно подумала Николь. С тех пор как десять лет назад она уехала из Плейн-лоджа, поступив в университет, она редко сюда приезжала. Как и Райан, Николь покинула дом сразу по окончании школы. Правда, Райан сперва отложил продолжение учебы и целый год путешествовал автостопом по Европе.

Рот Николь скривился в горькой усмешке. Она всегда считала, что ее сводный брат любимчик фортуны, и иной раз ей становилось до слез обидно, ибо ее собственная жизнь сложилась не так удачно, как у него. Хотя в свое время Райан оказался замешанным в некий политический скандал, это не отразилось на его карьере. Фотографии, которые он посылал в монреальские газеты, обеспечили ему работу журналиста, когда он закончил университет. Со временем он привлек к себе внимание умением схватывать образ. А вышедший недавно стилизованный черно-белый фотоальбом о дикой природе Аляски сразу занял одно из первых мест в рейтинге. Теперь Райан был свободным художником и брал заказы, которые устраивали его самого. Он приобрел в Монреале элегантный и уютный особняк со студией, занимавшей почти весь подвальный этаж. Кроме того, Райан читал лекции: Николь знала об этом, ибо сама как-то потихоньку сходила на одну из них, когда Райан приезжал в Нью-Йорк.

Да уж, у нее все было совсем по-другому, печально подумала Николь. После того что произошло между ней и Райаном, она еще долго не доверяла мужчинам. Кроме того, хотя она и получила университетский диплом, особыми способностями не отличалась. И работой в издательском доме она была в основном обязана отцу Стюарта, который рекомендовал ее своему брату, владельцу фирмы, а вовсе не собственным талантам. В этом Николь ни капельки не сомневалась.

Родители Стюарта всегда хорошо к ней относились. Они были американцами, как и их сын, и отправили Стюарта в Канаду переменить обстановку. После свадьбы Стюарт сказал, что в Николь его привлекла ее самостоятельность и самодостаточность. А она не стала рассказывать, как получилось, что ей пришлось научиться рассчитывать в жизни только на себя.

Вздохнув, Николь поглубже зарылась в одеяло. Постель совсем остыла, и она запоздало спохватилась, что надо было все же наполнить бутылку горячей водой. Вечно она спохватывается, когда уже поздно! И вообще, вся ее жизнь напоминает бесконечный круговорот. Где все вертится вокруг Райана Стоуна.

2

Райан проснулся с отчаянной головной болью.

Некоторое время он лежал, соображая, где находится и как тут оказался. Непонятно, почему в комнате такой холод. В Бахрейне такого не бывает. А если он не в Бахрейне, то почему не слышит привычного шума, доносящегося с площади Жака Картье? Несмотря на двойную звукоизоляцию, дома он всегда ощущает, как пульсирует сердце города, ибо живет в двух шагах от центра.

И тут он вспомнил. Как вспомнил и то, почему у него в голове стучит так, словно там поселилась целая колония маленьких гномов с молоточками. Он не в Монреале, а в Плейн-лодже. И голова у него гудит оттого, что, перед тем как рухнуть в постель на рассвете, он прикончил почти целую бутылку виски.

Райан застонал. Надо было раньше соображать! Но после встречи с Николь и после того, как он узнал, почему его так настойчиво добивалась мать, ему было просто необходимо снять стресс.

Завещание…

Приподнявшись на локте, Райан сделал попытку обвести взглядом комнату, не испытывая при этом тошноты. Однако кровать угрожающе закачалась, и, хотя ему удалось спустить ноги, пришлось ухватиться за матрац, чтобы удержать равновесие. Черт, он уже слишком стар, чтобы так мучиться! На будущее надо ограничиваться минеральной водой и не пить больше ничего.

Кляня на чем свет стоит судьбу, из-за которой его угораздило вернуться в Канаду в самый холод, Райан поднялся на ноги. Удержав равновесие благодаря большому комоду, он с трудом отлепился от него и, шаркая как старик, поплелся в ванную.

Долгие поиски ни к чему не привели – болеутоляющих в шкафчике с лекарствами не оказалось. Свет слепил глаза. Накануне он не позаботился задернуть шторы, и теперь солнце, отражаясь от снега, резало глаза словно ножом. На такой свет Райан обычно смотрел сквозь фильтр, но сейчас думать о выдержке, расстоянии и затворе объектива было выше его сил.

– Господи, – пробормотал он, дергая за шнур, но штора, едва опустившись, тут же снова взлетела вверх, и Райан тихо выругался. – Только этого мне не хватает, – простонал он, повторяя процедуру.

По крайней мере хоть есть горячая вода, и Райан, встав под душ, пустил мощную струю. На часы он еще не смотрел, но догадывался, что сейчас уже больше девяти часов утра. Хорошо бы сейчас выпить чашку крепкого кофе, приготовленного Джорджем. Но вместо этого, по-видимому, придется довольствоваться слабеньким растворимым – единственным сортом кофе, водившимся в хозяйстве тетушки Николь.

Пятнадцать минут спустя, одетый в черные брюки, толстый шерстяной свитер и рабочие ботинки, Райан вышел из комнаты. Волосы у него были еще влажными после душа, бриться он не стал, решив, что вряд ли кто на это обратит внимание. Если мать пребывает в том же состоянии, что и накануне, то внешний вид сына – последнее, что ее сейчас может заботить. Тем более что в расчете на его поддержку против Николь Амелия вряд ли решится сделать хоть что-то, чтобы его разозлить.

Несмотря на отопление, проведенное Уильямом, в коридорах и холле постоянно стояла стужа. Чего мать так рвется жить в этом доме, когда можно купить уютную современную квартирку в Шербруке или где-нибудь поблизости, Райану было решительно невдомек. Сомнительно, чтобы она испытывала к дому сентиментальную привязанность. Что-то за этим кроется.

Ступеньки протестующе скрипнули под его ногами. Хорошо хоть, что в холле зажжен камин. Пламя весело пело в закопченной трубе, в зеве камина стонали и потрескивали поленья. Когда-то этот холл, наверное, был центром всего дома, подумал Райан. Он остановился погреть руки у камина, и в это время из кухни появилась фигура, одетая в черное. Это была Беатрис Сэвидж, тетя Николь. Хотя ей было немногим более пятидесяти, Беатрис выглядела значительно старше, а теперь еще и ее гладко зачесанные прямые волосы совсем поседели.

Эта угловатая женщина едва выносила Райана, когда тот был подростком. Но поскольку его любила Николь, то и Беатрис относилась к Райану лучше, чем к его матери. Правда, потом, когда семья распалась, Беатрис винила Райана в том, что Николь пришлось уехать, и несколько смягчилась лишь в последние годы, видя, с каким нетерпением Уильям ждет его визитов.

– Встал наконец, – сухо заметила Беатрис. – Я предложила принести тебе завтрак, но Амелия заявила, что тебе надо отоспаться. Так что если рассчитываешь, что я сейчас буду для тебя что-то готовить, то напрасно.

– Я только кофе выпью, – коротко отозвался Райан, у которого при мысли о яичнице с беконом свело желудок. – Главное, как вы себя чувствуете? Все это, – он выразительно повел рукой, – наверное, было для вас сильным потрясением.

– Да. – Губы женщины сжались в тонкую полоску. – Кстати, заглядывая в бутылку, ты вряд ли найдешь утешение. Спиртным еще никто дела не поправил.

В другой раз Райан мог бы с ней поспорить, но сегодня утром он был почти готов согласиться с Беатрис.

– Я и сам глубоко раскаиваюсь, можете мне поверить, – с чувством произнес он. – И мне очень жаль, что никто не предупредил вас о болезни Уильяма.

– Да уж, – фыркнула тетка Николь, словно эти слова ее чем-то задели. – Вообще-то ты всегда был более отзывчивым, чем тебя считали. – И, помолчав, добавила: – Полагаю, ты знаешь, что Николь тоже здесь.

Райан кивнул и тут же пожалел об этом, ибо молоточки в висках застучали с новой силой. Он поднял руку к затылку и поморщился.

– У вас случайно нет аспирина? – спросил он. – Мне надо что-нибудь принять, пока голова не раскололась окончательно.

– Идем, – неожиданно дружелюбно сказала тетя Беатрис и, не заботясь о том, следует ли за ней Райан, направилась в кухню. – Поесть тебе надо как следует, вот что, – заявила она, отметая все его протесты. – Тарелка овсянки, и тебе сразу станет лучше и не потребуется травить себя таблетками.

При свете дня кухня выглядела совсем по-другому. Как и в холле, здесь жарко пылал камин, и запах горящих поленьев ласкал обоняние. Были здесь и другие запахи, менее приятные, например трав, в изобилии росших в кадках на подоконнике или свисавших связками с балок потолка. В кухне царил и аромат свежеиспеченного хлеба, а на плите шипело жарящееся мясо.

Тетя Би жестом велела Райану сесть за стол и принялась наливать молоко в кастрюлю. В ту самую кастрюлю, которую накануне спалила Николь, машинально отметил про себя Райан. Кстати, сейчас кастрюлька была вычищена и сверкала как новенькая.

При мысли о том, что придется пить жирное желтоватое молоко, полученное от местного фермера, Райан содрогнулся и в сотый раз подумал о чашке крепкого кофе. Однако кофейника на плите не наблюдалось, так что, видно, он все же обречен на жидкий растворимый.

– Ты говорил с Николь? – внезапно спросила тетя Беатрис.

– Можно подумать, вы не знаете? – слабо усмехнулся Райан, но, увидев, как с упреком сжались губы тетушки, тут же устыдился. В конце концов, она же старается ему помочь. – Да. Когда я приехал, она еще не спала, – ответил он.

– Понятно. – Тетя Би уже заварила чай и сейчас ставила чайник на стол. – То-то она ничего не сказала, когда уходила.

– Николь уже ушла? – Райан посмотрел на часы. – Когда?

– Недавно. Сказала, что ей надо подышать свежим воздухом, – ровным тоном отозвалась тетя Беатрис. Поставив перед Райаном чашку с блюдцем и молочник, она приказала: – Пей. Это тебе поможет лучше, чем таблетки.

Райан готов был возразить, тем более что знал, где стоит кофейник. Но в голове у него по-прежнему пульсировало, и любое лишнее движение причиняло боль. В чае ведь, кажется, тоже есть кофеин? Ладно, придется пока обойтись чаем.

За чаем последовала тарелка овсянки. Тетушка Николь щедро сдобрила кашу сахаром и пододвинула ее к Райану.

– Ешь, – сказала она, когда он поставил чашку. – Я всегда твержу, что завтрак самая важная еда за весь день.

Райан был уверен, что его стошнит после первой же ложки, однако ухитрился все же протолкнуть внутрь немного каши. В Бахрейне он ел вещи и похуже. Например, на Ближнем Востоке люди вообще едят рис чуть ли не с каждым блюдом.

– И куда она отправилась? – спросил он, расправившись с овсянкой и невольно признав, что ему и впрямь стало лучше.

– В город, – ответила тетя Би, убирая посуду. – Как я уже говорила, она была не очень словоохотлива. Вы что, вчера поссорились? – подозрительно глядя на Райана, спросила она.

– Ничего подобного! – возмутился тот.

– Я думала, твоя мать будет тебя ждать, – не обращая внимания на протест, невозмутимо продолжала пожилая дама. – Николь-то что здесь понадобилось?

– Она спустилась вниз выпить молока, – терпеливо пояснил Райан, невольно усмехнувшись про себя. Все возвращается на круги своя, вот он уже снова оправдывается перед тетей Би, как когда-то в детстве. – Мать уснула, во всяком случае она так говорит. Поэтому мне и пришлось стучаться у черного хода.

– И Николь тебя впустила?

– Да.

– Но Амелия в конце концов все же явилась сюда?

– Да. – Райан смерил тетю Би настороженным взглядом. – Но вам все это и так известно, верно? Как только мать появилась, Николь сразу же ушла спать.

– Стало быть, она не говорила с тобой о смерти отца?

– Нет. – Райан насторожился еще больше. – А что тут обсуждать? Я уже знаю, от чего он умер, Амелия сказала мне по телефону. У него был сердечный приступ. Вы не знаете, он обращался к врачу? Если так, то он должен был предупредить мать.

– Уильям к врачу не обращался, – твердо заявила тетя Беатрис. – Когда доктор Ирвин обследовал его после… потом, он был поражен не меньше других. Кто знает, от чего умер Уильям? Сам он теперь нам об этом не скажет. Возможно, мы никогда этого не узнаем.

У Беатрис Сэвидж явно свое мнение на этот счет, подумал Райан. Делиться с ним своими соображениями она решительно не собирается, но сам факт, что она задает вопросы, уже настораживает. Господи, ну хоть сейчас могла бы немного поддержать Амелию!

– Вы знаете, что в завещании? – спросил Райан, заставляя себя вернуться к действительности.

Тетушка Николь равнодушно пожала плечами.

– Ко мне это не имеет никакого отношения, – объявила она и отвернулась.

Райан понял, что на большее ему нечего рассчитывать.

– А вы были здесь, когда это случилось? – зашел он с другой стороны, решив, что хоть какие-то подробности он все же имеет право знать.

– Нет. Я уезжала в Шербрук навестить подругу. Уильям сказал, что поедет на охоту, а твоя мать решила пройтись по магазинам, во всяком случае так она сказала. Она также сообщила мне, что не будет обедать дома, чтобы я не трудилась готовить перед отъездом. – Она облизнула губы. – Но я все же оставила Уильяму бутерброды. Он к ним так и не притронулся.

– Понятно. – Головная боль у Райана почти прошла, и мозг понемногу начал функционировать. – Стало быть, когда Амелия его нашла, она была в доме одна. Бедняжка! Наверное, перепугалась до смерти.

– Да уж.

Райан нахмурился. В ее тоне прозвучали какие-то странные нотки, и он разозлился.

– Вы в этом сомневаетесь? – воскликнул он. – Ради всего святого, вы должны же испытывать к ней хоть каплю сострадания! В том, чтобы обнаружить мужа мертвым, мало приятного!

– Я разве это отрицаю?

– Нет, но… – Райан внезапно замолчал, затем продолжил более спокойным тоном: – Я знаю, вы недолюбливаете мою мать, но в этой ситуации нам всем надо найти компромисс.

– Как скажешь, – пожала плечами Беатрис. – Кстати, это твоя мать сказала тебе, что была одна, когда обнаружила… тело Уильяма?

Вопрос обеспокоил его. Зачем Беатрис об этом спросила?

– Разумеется, она была одна, – натянуто произнес он. – Вы же сами сказали, что были в Шербруке.

– Тогда, может, спросишь ее, почему она обнаружила тело только через два часа, – сказала тетя Би. – Если она была дома, то почему не слышала, как он вернулся с охоты?

– Может, и слышала, – раздраженно отозвался Райан. – Вы сами ее об этом спрашивали?

– Меня это не касается.

– Касается, и еще как! – Райан уже не мог сдержать раздражения.

– Твоя мать так не считает, – ровным тоном произнесла она. – А теперь извини, у меня много дел.

Райану хотелось расспросить ее поподробнее. Он был зол и желал знать, почему Беатрис намекает, что смерть отчима окутана какой-то тайной. Да ничего подобного! Мужчины в возрасте Уильяма на каждом шагу умирают от сердечных приступов.

Когда тетушка Николь удалилась из кухни, Райан подошел к окну и стал смотреть в сад невидящим взглядом. Завораживающее зрелище, подумал он, особенно черные ветви деревьев, контрастно выделяющиеся на фоне окружающей белизны. Можно было бы воспользоваться цветным негативом, чтобы передать полосу солнечного света, играющего всеми цветами радуги на подтаявших сосульках. Некоторые из лучших своих фотографий он так и сделал – спонтанно, по наитию. У Райана руки так и зачесались, страшно захотелось поймать этот пейзаж в объективе.

А потом его взгляд упал на цепочку следов, ведущих к воротам, и все мысли о новой композиции сразу вылетели у него из головы, сменившись раздражением. Где-то там Николь. Следы шли только в одном направлении – прочь от дома. Интересно, что она думает о событиях прошедшего вечера, подумал Райан. И поняла ли, что, не вмешайся его мать, он мог снова нанести ей ту же обиду, которая развела их в стороны много лет назад?

Черт побери, он что, совсем спятил? Тогда Николь была ему не нужна, а уж теперь – тем более. То, что произошло, явилось просто реакцией на сложившиеся обстоятельства, и он должен быть благодарен матери, которая вовремя помешала ему сделать колоссальную глупость.

Он и впрямь был этому очень рад. Вот только одно непонятно: зачем ему потребовалось до потери сознания нахлебаться виски, чтобы наконец заснуть?

3

Николь стояла под огромной, покрытой снежной шапкой елью, спрятав под мышки затянутые в перчатки руки, чтобы согреть их. Она уже собиралась войти в сад, как вдруг увидела в кухонном окне Райана. Она тут же инстинктивно отпрянула в сторону. Выражение лица Райана было мрачным – он явно был не в духе.

У Николь екнуло сердце. Ну зачем, зачем он вообще сюда явился! Впрочем, что значит – зачем? Его отчим умер, и мать, естественно, желает, чтобы рядом с ней в тяжелую минуту находился ее сын. Вот только хорошо бы, чтобы она, Николь, с ним вообще не общалась.

Был момент, когда она даже подумывала перебраться в гостиницу в Кемдене, ближайшем к их дому городке, однако быстро отказалась от этой мысли. Нельзя же вести себя так, словно она не дочь хозяина дома, а заезжая гостья, лишь потому что дом ей больше не принадлежит.

Интересно, насколько сблизился ее отец с Райаном за последние годы? Вполне возможно, что даже очень. Николь знала, что отец расстраивался из-за ее нежелания приезжать в Плейн-лодж. Естественно, что после ее отъезда они виделись гораздо реже, чем ему того хотелось.

Сама Николь считала, что для всех стало лучше, когда она перебралась в Штаты, во всяком случае для нее было точно лучше. В Нью-Йорке она сумела выбросить из головы прошлое, и, даже если раны, которые она считала затянувшимися, оказались всего лишь глубоко запрятанными под коркой самообмана, она уже научилась справляться с болью.

Николь вздохнула. Пора идти в дом. Снег уже снова начал падать, и у нее мерзли ноги. Отвыкла она жить зимой в деревне. В Нью-Йорке зима была гораздо более мягкой. К тому же тротуары всегда были вычищены, магазины хорошо обогревались, а в ее собственной квартире было тепло и уютно.

А здесь… Николь снова тяжело вздохнула. Нечего жаловаться на старый дом, ведь было время, когда он казался ей самым прекрасным местом на земле. Николь поежилась, стряхнула снег с сапог и приготовилась войти в сад. Откладывать неизбежное нет смысла. Надо идти и встретить то, что ее ждет, лицом к лицу. И сделать все, что от нее требуется. Да и что, в конце концов, может случиться за несколько дней? Ее отец умер, и она должна думать только о похоронах.

И тут дыхание словно замерло у нее на губах. Райан по-прежнему стоял у окна, но теперь черты его лица словно расплылись и стали таять. Николь смотрела во все глаза, парализованная мыслью о том, что грезит наяву, а в это время лицо Райана словно стало мягче, состарилось и оказалось лицом ее отца. Отец смотрел в сад почти с тем же выражением, что и Райан, – со смесью гнева и разочарования.

Николь охватила паника. Нет, это происходит не с ней. Она же не ненормальная. С психикой у нее всегда было все в порядке. Может, ее мать и была немного не такой, как все, а уж бабка-то точно не в себе. Но не она, Николь! Никогда!

И тем не менее это происходит наяву. Ее отец мертв, и все же это он стоит сейчас у окна, одетый в шерстяной кардиган кирпично-красного цвета, который она подарила ему на его последний день рождения. Его седые волосы – более седые, чем в их последнюю встречу прошлым летом, – как всегда, аккуратно подстрижены, а сжатую верхнюю губу обрамляют короткие усики военного образца. На впалых щеках Уильяма горят неестественно яркие пятна, а под глазами глубокие тени, словно он в последнее время плохо спал. Спал! Николь подавила готовый сорваться с губ истерический всхлип. Ее отец мертв! Он заснул вечным сном, и никто уже его не разбудит.

Она громко застонала. Господи, да что же с ней творится? Какая-то дикая галлюцинация, вызванная мыслями, которые одолевали ее, пока она шла домой из городка. Она думала об отце, вот воображение и вызвало его образ. Ведь Уильям Тэлбот и Райан Стоун совсем не похожи друг на друга.

Николь моргнула, и, словно в подтверждение ее мыслей, лицо отца исчезло, как по волшебству. В окне снова стоял Райан в толстом шерстяном свитере, облегавшем его ставшие более мощными плечи. Загорелое лицо хранило суровое и непримиримое выражение, но, слава Богу, это было нормальное человеческое лицо. Едва передвигаясь на ватных ногах, Николь открыла калитку и вошла в сад. Не думай о том, что произошло, приказала она себе. Это был лишь мираж, навеянный переживаниями.

Райан сразу увидел ее, и на его лице явственно отразилось облегчение. И сама Николь тоже была рада его видеть. После того что случилось, она была рада любому человеческому лицу, пусть даже это будет Райан, к которому должна была испытывать лишь презрение.

К тому времени, когда Николь подошла к дому, Райан уже держал дверь для нее открытой. Войдя, Николь одарила его благодарной улыбкой.

– Я уже начал беспокоиться, куда ты пропала, – заметил Райан.

Он хотел было помочь ей снять куртку, но она, стряхнув его руку, сняла ее сама.

– Почему? – спросила Николь, садясь на деревянную скамью и снимая сапоги. Ее руки дрожали, и она молила Бога, чтобы Райан этого не заметил. Еще не хватает, чтобы он решил, будто она его боится.

– Потому что снова начинается снегопад, – отозвался он.

Николь сняла сапоги и в одних носках прошла на кухню. Райан последовал за ней и остановился в дверях, следя, как Николь протянула сначала одну, потом другую ногу к огню, пылавшему в очаге.

– Я замерзла, – коротко объяснила она. – Вот так уже гораздо лучше.

– Ладно. – Райан, похоже, принял ее объяснение. Взглядом, который привел Николь в полное смятение, он обвел ее фигуру, в длинном, почти до колен, свободном джемпере и черных леггинсах. – Тебе удалось хоть немного поспать?

– Я прекрасно выспалась, – солгала она и, зная, что следует все же соблюдать вежливость, спросила: – А ты?

– Нет, – последовал короткий ответ.

Интересно, так ли это, подумала Николь.

Под глазами у него набухли небольшие мешки, но в остальном он выглядит почти так же, как накануне вечером. Строго говоря, Райана никогда нельзя было назвать красавцем, во всяком случае в традиционном смысле этого слова, – слишком уж резкие у него черты лица. Но для Николь он всегда был самым привлекательным мужчиной на свете.

– Наверное, тебе не давала покоя нечистая совесть, – неожиданно выпалила Николь и пожалела о своих словах. Меньше всего на свете ей хотелось воскрешать прошлое. И она тут же поспешно прибавила: – Я хочу сказать, тебя ведь не было здесь, когда твоя мать так в тебе нуждалась.

– Что ты об этом знаешь? – Глаза Райана сузились.

– О чем? – Повинуясь внезапному импульсу, Николь устремила взгляд в окно. Она внезапно испугалась, что увидит за окном отца, и по спине у нее пробежал холодок.

– О том вечере, когда умер твой отец, – резко произнес Райан, но, заметив, что она вздрогнула, сразу смягчился. – Ты действительно замерзла. Хочешь кофе?

Николь хотела было отказаться, но перспектива выпить чашку горячего кофе показалась ей весьма заманчивой.

– Спасибо, – кивнула она.

Райан поставил чайник и вынул из шкафчика над кухонной стойкой две кружки и кофейник. Поставив кружки рядом, он насыпал в каждую кофе. Затем обернулся, скрестил руки на груди и прислонился бедром к стойке.

– Что тебе рассказала тетя о… о том, как это случилось?

– Ничего особенного, – пробормотала Николь, снова чувствуя, как мурашки пробежали по телу. Она перебралась в кресло-качалку, стоявшее перед огнем, и подобрала ноги. – Наверное, то же, что сказала тебе твоя мать.

– Да? – Судя по всему, ее слова его не убедили. – Я подумал, может, тебе известны какие-то подробности, ведь ты здесь уже два дня.

– Я приехала всего за день до тебя, – возразила Николь. – И потом, какие еще подробности? У папы был сердечный приступ. Твоя мать обнаружила его. – Она сглотнула. – Вот и все. Райан дождался, пока чайник закипит, и, налив воду в кружки, продолжал:

– Стало быть, ты не знаешь, о чем говорила твоя тетя?

Николь заморгала.

– Я не понимаю, о чем говоришь ты, – отозвалась она, принимая из рук Райана кружку и качая головой в знак отказа, когда он предложил ей молоко. – Ох, как хорошо, – произнесла она, сделав глоток. Райан снова встал к стойке.

– Тетя Би сказала, что Амелия была в доме одна, когда это случилось? – словно невзначай спросил он.

Николь пристально взглянула на него, сразу сообразив, что за этим небрежным интересом что-то кроется.

– Да. – Николь замолчала, сжимая в ладонях кружку. – А что? Что она тебе сказала? Что с ней был кто-то еще?

Райан покачал головой.

– Ты же знаешь свою тетку. Она ничего не говорит прямо.

– Тогда…

– У меня просто создалось такое впечатление, – нахмурился Райан. – Она сказала, что твоя мать обнаружила Уильяма, когда он был мертв уже два часа.

– Что? – Глаза Николь широко распахнулись.

– Неужели она тебе не сказала? – поморщился Райан.

– Нет, – задумчиво произнесла Николь. – По крайней мере, я не помню. А почему ты считаешь это важным?

– Просто так. – Райан пожал плечами и отхлебнул кофе.

Однако Николь ему не поверила.

– Ты думаешь, твоя мать солгала?

– Ей это не впервой, – отозвался Райан и, увидев, как исказилось от боли лицо Николь, простонал. – Боже, да не знаю я. Может, и нет. – Отойдя от плиты, он подтащил к огню стул, стоявший у стола, и уселся напротив Николь. – Что-то не так?

– Что может быть не так? – отозвалась она. – Папа умер. А что ты еще думаешь?

Райан вздохнул.

– Хорошо, я все понял. Просто, когда ты пришла, у тебя был такой вид, словно ты увидела призрак. Вот я и решил, что тебе чего-то наговорили и ты расстроилась.

– Да кто мог мне чего-то наговорить? – Его интуиция явно смутила Николь.

– Не знаю. Кто-нибудь из городка, может быть, – отозвался Райан. – А когда ты видела отца в последний раз?

– Я приезжала в Монреаль в прошлом году. На конференцию. Папа приехал со мной повидаться.

– Он был здоров?

– Мне показалось, что да. – Николь неловко заерзала в кресле. – А это важно?

– Нет, наверное. – Райан помолчал. – Уверен, он был очень рад тебя видеть.

– Как и твоя мать, которая всегда рада видеть тебя, – отпарировала Николь, задетая легкой иронией, прозвучавшей в его голосе. – Ты теперь часто с ней встречаешься?

– Как получается. Или когда ей что-то от меня нужно, – сухо заметил Райан. – В последнее время, когда она выяснила, что из меня можно тянуть деньги, я стал пользоваться у нее большей популярностью.

Николь выпрямилась в кресле.

– Почему она не просила у папы, если ей нужны были деньги?

– Ну… – Райан явно пожалел о неосторожно вырвавшихся словах. – Ты же знаешь мать. Ей вечно не хватает денег.

– Если это намек…

– Да никакой это не намек, – неожиданно устало отозвался Райан. – Я лишь хотел сказать, что Амелия вечно швыряется деньгами. И ей их всегда мало. Я-то знаю.

– Ведь именно из-за них она и вышла замуж за папу, ты это хотел сказать? – сухо сказала Николь. – Что ж, теперь у нее этой проблемы не будет.

– Николь…

– Я имею в виду, что папа всегда очень аккуратно выплачивал страховку и все такое. И потом, есть этот дом. – Сердце Николь при мысли о том, что она теряет Плейн-лодж, болезненно сжалось. – Она ведь может продать его, если захочет.

– Я бы на это не поставил, – сухо заметил Райан, глотнув кофе.

Интересно, что он имеет в виду, подумала Николь.

– Ей ведь надо где-то жить, – осторожно заметила она, но, похоже, Райан решил, что сказал достаточно, и вернулся к прежней теме.

– Странно, почему в тот день Амелия не услышала, как вернулся Уильям?

Брови Николь сошлись на переносице.

– Думаешь, ее не было дома?

– Может быть, – раздраженно выдохнул Райан. – Но если так, то почему она сразу об этом не сказала? В конце концов, сообщила же она старушке, что собирается за покупками.

– Вот видишь. – Николь не особенно хотелось разбирать подробности смерти отца. – И не называй тетю Би старушкой. Она не намного старше твоей матери.

– Это верно, – согласился Райан. И, снова внезапно менял тему, спросил: – Ты уже говорила с поверенным отца?

– Нет. – Николь вдруг забеспокоилась. – А ты?

– Когда это, интересно? – Райан теперь смотрел на огонь. – Я ведь узнал только вчера вечером.

– Угу. – Николь ощутила запоздалое сожаление. – Похоже, папа не знал, что твоя мама дома, когда вернулся. Может, она смогла бы как-то помочь ему.

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Райан.

– Или если бы дома был кто-то еще, – задумчиво прибавила Николь. – А вчера что она тебе сказала?

– Да ничего особенного, – отозвался Райан.

Николь поняла, что Амелию, как всегда, прежде всего заботит собственная драгоценная персона. Видимо, он поэтому и спросил, разговаривала ли она с поверенным. Похоже, Амелия боится, как бы Николь не выкинула какой-нибудь фортель, когда будут утверждать завещание.

– Я даже не знала, что ей удалось вчера с тобой связаться, – сказала Николь. – Я только знаю, что она звонила несколько раз, а этот Джордж, который живет с тобой, постоянно твердил, что тебя нет дома.

– Джордж не живет со мной, а работает у меня, – уточнил Райан. Подобные замечания всегда вызывали у него раздражение. Джордж служит у него уже восемь лет, и Райан не видел ничего зазорного в том, чтобы держать мужскую прислугу. – Он славный малый, только иногда чересчур суетится. Следит за тем, чтобы я хоть что-то ел, поменьше пил, и возмущается, когда я слишком гоняю на машине: С матерью они не то чтобы уж очень ладят, но откровенно врать он бы ей не стал. Меня вчера действительно не было: я ведь уже сказал тебе, что только поздно вечером прилетел из Бахрейна.

– Ну, может быть. – Николь явно не собиралась уступать. – Как бы там ни было, этот твой Джордж здорово довел Амелию. – Помолчав, она неохотно спросила: – А что ты делал в Бахрейне? Снимал местного шейха, или как его там?

– По сути дела, я ездил по побережью Персидского залива, – мягко отозвался Райан. – Меня пригласили принять участие в работе экспедиции, исследующей прибрежную и морскую флору и фауну. Там попадаются такие экземпляры, о каких ты, наверное, слыхом не слыхивала, и натуралисты пригласили меня снимать наиболее редкие виды.

– Полагаю, теперь у тебя наберется достаточно материала на новую книгу, – рассеянно заметила Николь, и Райан криво усмехнулся.

– Похоже, ты мне завидуешь, – заметил он, вызвав бурю негодования в душе Николь. – Слушай, хочешь, я отдам рукопись «Грейнджеру и Смиту», когда книга будет готова?

– Поступай как знаешь, – небрежно заметила Николь, подавив побуждение сказать «нет», ибо прекрасно понимала, что дядя Стюарта не придет в восторг, узнав, что из-за нее издательство лишилось книги, со всей очевидностью тянувшей на бестселлер. И потом, несмотря на все случившееся, она никогда не завидовала Райану. Она, конечно, не афишировала их родственные связи, но причиной этому была вовсе не его работа.

– Я рад, что ты приехала, – внезапно мягко произнес Райан, и Николь сразу насторожилась. Уж лучше бы продолжал травить ее, с этим ей легче справиться. – Я как раз гадал, удастся ли тебе вырваться, ведь погода в последние дни стоит просто отвратительная. Кстати, а что сказала моя мать, когда сообщала тебе печальную весть?