— Я хочу летать.

— А кто тебе запрещает? Ты сможешь летать и будучи принцем, и будучи императором. Подобные прецеденты уже были.

— Своей некомпетентностью я доведу страну до ручки.

— Тебе не позволят министры и советники, это раз. Ты не такой уж некомпетентный — два. А в-третьих, чертовски трудно довести до ручки страну, которая купается в эндокрининовых деньгах. Тут нужно очень и очень постараться. Даже при всём желании у тебя ничего не получится.

Павлов разбивал один мой аргумент за другим. Наконец я выдвинул самый, на мой взгляд, веский:

— Я не разделяю политических взглядов отца. Я противник диктатуры.

— Он это прекрасно знает. Но также знает, что ты разумный человек. К тому же, будучи демократом, ты не станешь навязывать людям того, чего они не хотят. А если убедишься, что ютландский народ действительно жаждет демократии, то флаг тебе в руки — веди его к светлому будущему. Кстати, вот тебе пример из второй половины двадцатого века. Диктатор Испании, генерал Франко, сделал своим преемником принца Хуана Карлоса де Бурбона. А тот, когда стал королём, постепенно провёл в стране демократические реформы. Как-нибудь почитай об этом — очень любопытная история.

Я обречённо вздохнул, поняв, что мне не отвертеться, и мысленно пожелал отцу многих-многих лет жизни.

— Жаль адмирала Бенсона. Он-то, небось, рассчитывал стать следующим императором.

— Бенсон в накладе не останется, — заметил Павлов. — И в целом он доволен таким оборотом дел. Ни его нынешняя популярность в народе, ни то, что твой отец видел в нём своего преемника, ещё не давали ему твёрдых гарантий. Зато теперь он может уверенно смотреть в будущее. Его нынешняя должность моего первого заместителя — лишь краткосрочный этап, ступенька к дальнейшему карьерному росту. Через пару недель император сложит с себя обязанности начальника Генерального Штаба и назначит на этот пост адмирала Бенсона. А позже сделает его премьер-министром и министром обороны. Поначалу Бенсон будет исполнять свои обязанности главы правительства чисто номинально — он ещё молод и у него мало опыта. Но со временем твой отец воспитает из него матёрого государственного деятеля. Так что в наследство ты получишь не только императорскую власть, но и инструмент её осуществления — умелого и могоопытного премьер-министра, прошедшего школу адмирала Шнайдера. При всём несогласии с твоим отцом в идеологических вопросах, я всё же считаю его самым выдающимся политиком нашего времени. — Павлов взмахнул рукой, как бы подводя черту под обсуждением. — Вот такие дела, мой принц.

— А я? — отозвалась Лина. — То есть, мы с Элис. Мы станем принцессами?

— Да, милочка, — ответила Яна. — И я, к твоему сведению, тоже стану принцессой. И наши с кэпом дети будут принцами — правда, не наследными. Но нас это совсем не огорчает. — Она повернулась ко мне: — Между прочим, братишка, ты скоро станешь дядюшкой. Через девять месяцев.

— Вот здорово! — обрадовался я. — Поздравляю тебя, сестрёнка! А знаешь, в то же самое время ты станешь тётушкой.

— В самом деле? — Яна быстро посмотрела на Элис и Лину: — Которая из вас?

— Обе, — ответили они хором.

С восхищённым визгом сестра соскочила с моих колен, устроилась на подлокотнике кресла, где вдвоём сидели девочки, и между ними начался чисто женский разговор, сопровождаемый ахами да охами. Павлов сделал мне знак, и мы оба поспешно вышли из каюты. Ни Яна, ни Элис с Линой не обратили на нас внимания.

— Эти мне бабские базары! — произнёс мой зять с кислой миной. — Никак к ним не привыкну… Ну ладно, Александр. Сейчас я прошвырнусь по кораблю, попугаю молодняк. — Он ухмыльнулся. — С тех пор, как я стал адмиралом, мне чертовски понравилось это занятие. Старею, наверное… А ты ступай к нашему челноку. К тебе прибыл ещё один посетитель, но он не захотел выходить вместе с нами.

На этом мы расстались. Я направился к ближайшему лифту, а Павлов зашагал в противоположную сторону — к рубке управления. Уже входя в лифтовую кабину, я услышал отдалённый рёв дежурного боцмана:

— Адмирал на мостике!

8

Миновав шлюзовую камеру, я оказался на борту челнока и в пассажирском салоне обнаружил Кортни Прайс. Она была одна — и не в форме, а в прелестном зелёном платье под цвет своих глаз. В этом наряде она выглядела просто сногсшибательно.

— Здравствуй, Кортни, — сказал я неловко.

— Привет, Саша, — ответила она негромко.

— Ты так и не попрощалась в тот раз.

— Я не хотела сцен.

— Но сейчас…

— Я поняла, что не могу улететь, не попрощавшись. Я должна была увидеть тебя напоследок.

— Ты улетаешь? С Ютланда?

— Да. Насовсем.

— И куда?

— На Заркон. Вместе с Гораном. Он попросил меня стать его женой. Я согласилась.

От этого известия у меня закружилась голова, и я опустился в ближайшее кресло.

— Как… как это произошло?

— Он подошёл ко мне сразу после того, как «Орион» отчалил от станции. И сказал мне… сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Что давно искал такую, как я.

— Но ты старше его на шесть лет.

— А он взрослее меня на целых двадцать.

— Ты любишь его?

— Он очень нравится мне. Я думаю, что смогу его полюбить. Он похож на тебя. Не знаю чем, но похож. Больше, чем кто-либо другой.

— Ты скоро улетаешь?

— Не раньше, чем через неделю. Сейчас Горан на Ютланде, он собирается выторговать у твоего отца в счёт долга десяток крейсерских корветов для своих людей и партию эндокринина по сниженным ценам.

Я слабо улыбнулся:

— Он выторгует.

— Я знаю, — кивнула Кортни. — Горан ещё встретится с тобой. Но мы видимся в последний раз.

Я вздохнул.

— Мне будет очень не хватать тебя.

— А мне — тебя. Поэтому я улетаю с Ютланда. Здесь я никогда не налажу свою личную жизнь. На одной планете с тобой — нет. Я бы жила нашими редкими встречами. Элис и Лина очень милые девушки. Я уверена, они уже планируют, как будут приглашать меня в гости. А у меня не хватило бы сил отказываться. Но это не та жизнь, о которой я мечтала.

— Мне очень жаль, Кортни.

— Мне тоже жаль, Саша. Мы идеально подходим друг другу — и ты это знаешь. Просто мы встретились слишком поздно.

— Да, поздно…

— Я ничем не лучше и не хуже Элис. Мы с ней одинаковые. Но она оказалась первой.

— Да, первой…

— И теперь уже ничего не изменишь. Будь счастлив, кэп.

— Будь счастлива, Кортни…

Эпилог

Долг чести

Секретарь в приёмной встретил меня почтительным полупоклоном.

— Ваше высочество, — произнёс он. — Его величество ждёт вас.

Я кивнул ему и направился к широкой двустворчатой двери. Вообще-то я предпочёл бы обращение «капитан», но чего ещё ждать от штатского, который так и сияет от гордости за своё недавнее повышение — из секретарей диктатора да прямиком секретари монарха.

Зато стоявшие на посту у двери космические пехотинцы отдали мне честь, как старшему офицеру. Я поднёс руку к козырьку, отвечая на их приветствие, и проследовал в кабинет.

Отец был в своей обычной адмиральской форме, только с золотыми императорскими эполетами на плечах. Он сидел в кресле, а на столе перед ним возвышался голографический макет сложного сооружения с множеством башен и куполов, к которому больше всего подходило название «сказочный град».

— Привет, Алекс, — сказал отец, давая этим понять, что наша встреча неофициальная. — Как там мои внуки?

Этот вопрос он задавал мне и Павлову ежедневно, а то и по несколько раз ко дню, даром что Яна, Элис и Лина были лишь на пятом месяце беременности.

— Всё в порядке, — как всегда, ответил я. — Чувствуют себя превосходно. А что это у тебя? — Я указал на макет.

— Да вот, позволил себе немного расслабиться и помечтать. Всё сегодняшнее утро мы решали, куда девать эндокрининовые денежки. С инвестициями в экономику нет проблем, с импортом — тоже; вопрос об отмене всех видов налогов с физических лиц уже решённое дело. Но вот что касается различных социальных программ… тут всё очень сложно. Нужно соблюсти баланс, найти золотую середину — чтобы люди были довольны, но ни в коем случае не превратились в дармоедов.

— Чертовски трудная задача, — серьёзно согласился я.

— Даже труднее, чем ты думаешь. Ну, пенсии по старости и нетрудоспособности, полное медицинское страхование, включая услуги психоаналитиков и косметологов, бесплатное образование, стипендии лучшим ученикам и гранты на учёбу в самых престижных университетах Земли, стимулирование научных исследований, выплаты на воспитание детей, подъёмные для молодых семей и тому подобное — тут всё ясно, вопрос лишь в суммах. Зато есть масса более оригинальных проектов. Например, министр культуры предложил взять на государственное содержание всех артистов, музыкантов, писателей, художников и прочей творческой братии.

— Это неправильно, — сказал я. — Тогда любой бездельник сможет объявить себя творческой личностью. Получать пособие по безработице для многих унизительно, но другое дело — за государственный счёт графоманить в своё удовольствие или исполнять музыку, от которой у слушателей вянут уши.

— То-то и оно. Министр видит выход в создании специальных комиссий, но я категорически против — творческая цензура отвратительна. — Отец вопросительно взглянул на меня: — Ты удивлён, что я против цензуры?

— Нет. Я уже лучше знаю тебя, чем год назад. А что касается финансирования культуры и искусства, то тут нужен дифференцированный подход. Кое-что можно позаимствовать из практики других планет, а кое-что придумать новенькое. Вот, к примеру, литература. Предлагаю оказывать безусловную поддержку всем начинающим писателям и поэтам. Пусть каждый желающий получит свой шанс — грант на написание дебютной книги, бесплатное её издание, распространение и реклама. Но только один раз. А для состоявшихся авторов — надбавки за каждую проданную копию книги и дополнительные премиальные, если их творчеством заинтересовались на других планетах.

Отец хмыкнул:

— Между прочим, неплохая идея. Никому из нас она в голову не приходила, хотя это само собой напрашивается. Видно, мы и впрямь слишком много работаем — до отупения. Потому-то я решил взять перерыв и полюбоваться на эту красоту. — Он кивнул в сторону «сказочного града». — Наш будущий дворец и новая правительственная резиденция. Нравится?

— Круто! — сказал я.

— Думаю, и народу понравится. Кстати, обрати внимание, где он будет находиться.

Я присмотрелся. То, что на первый взгляд показалось мне просто синей подложкой под макетом, на деле оказалось водной поверхностью. А «сказочный град» парил над ней.

— Посреди Свит-Лейк? — догадался я.

— Именно. — Отец уменьшил изображение, чтобы передо мной предстала панорама всего озера, в центре которого висел на антигравах дворец. — По-моему, просто великолепно.

Он поднялся с кресла, подошёл к широкому окну и засмотрелся на настоящее озеро, где ещё не было никакого дворца.

— Мир, — прошептал отец еле слышно. — Наконец-то мир. Всё ещё не верится… Я, сынок, целых тринадцать лет жил в состоянии войны — с тех самых пор, как стало известно о нашей монополии на эндокринин. Но теперь, слава богу, всё кончено. Мы в безопасности. Не благодаря землянам, хотя союз с ними — дополнительный залог стабильности; но благодаря нам самим, благодаря маленькой планете Заркон и её юному принц Горану. У нас есть новейшее оружие, обладающее огромной разрушительной силой, но пригодное только в наших условиях; есть мощная Группировка Планетарной Обороны, способная при помощи «звапов» остановить любого противника; и есть большой Звёздный Флот — теперь уже совершенно бесполезный с военной точки зрения.

Я недоуменно взглянул на отца:

— Как это «бесполезный»?

— А ты сам подумай, Алекс. Представь себе такую ситуацию, что какой-нибудь агрессор, проигнорировав сложившиеся реалии, решит напасть на Ютланд. Как он оснастит свои корабли?

— Поставит дополнительные излучатели, — ответил я. — Пробив тем самым огромную дыру в государственном бюджете. А ещё всеми правдами и неправдами заполучит «звапы» и вооружится ими.

— Так вот тебе и ответ. Никакой битвы на подступах к системе уже не будет. Флот вторжения доберётся на сверхсвете до самой границы «теневой зоны», а потом уже наши звёздные корабли окажутся в равных условиях с вражескими, имея возможность маневрировать только в обычном пространстве и являясь такими же уязвимыми для «звапов», как и противник. Другое дело — Планетарная Оборона. Для кораблей без вакуумных излучателей «звапы» представляют ничуть не бóльшую угрозу, чем карманные фонарики.

— А, чёрт! — выругался я, а мысленно обозвал себя недотёпой.

— Вот-вот. Сейчас мы в темпе производим «звапы» и вооружаем ими как Звёздный Флот, так и Группировку Планетарной Обороны, но в случае гипотетического нападения боевые действия будет вести именно последняя — и разобьёт любого агрессора в пух и прах. А варианты вроде того, что где-то за пределами системы вражеские корабли сделают остановку, демонтируют свои излучатели и дальше двинутся на досвете, это вообще из разряда сказок братьев Гримм.

— Ну и ну! — в растерянности покачал я головой. — Как-то не задумывался над этим, всё отдыхал после войны… Значит, такой большой Звёздный Флот для нас бесполезная обуза?

— Да какая там обуза! — отмахнулся отец. — Эндокринин всё покроет. А насчёт бесполезности — тут ты тоже не прав. Как тебе идея превратить наш Звёздный Флот в Астроэкспедицию? Не меняя ни названия, ни подчинения, а просто по факту. Раз он не нужен для обороны Ютланда, а нападать на другие планеты мы не собираемся, то будем заниматься разведкой Дальнего Космоса. Ты же всегда хотел быть не военным, а исследователем.

Я так и сел.

— Ух ты! Это просто роскошно! Самая крупная Астроэкспедиция на свете, щедро финансируемая всеми потребителями эндокринина… Я просто в отпаде!

Отец улыбнулся:

— Я знал, что тебе это понравится. И кстати, Биргофф скоро уйдёт в отставку с почётным званием гросс-адмирала, а новым главнокомандующим Звёздным Флотом станет… Ну-ка, угадай кто?

Я уверенно ответил:

— Наверное, тот, кто не так давно говорил мне, что ему пора на покой, внуков воспитывать. А в действительности он остался на Вавилоне, чтобы помочь нам в вербовке эриданцев.

— Да. Фаулер — идеальная кандидатура. Разбирается и в делах военных, и в исследовательских. Лучшего нам не сыскать.

— Безусловно, — согласился я. — Вот только как ему будет работать под началом Павлова? Ведь кэп до сих пор зубами скрежещет при воспоминании о том, как ловко Фаулер одурачил его с проектом «Атлантида».

— Ничего, помирятся. Они, в конце концов, не дети малые. И между прочим, проект «Атлантида» вовсе не выдумка. Земная Астроэкспедиция на самом деле проводит сверхсекретные и щедро финансируемые исследования в Дальнем Космосе. Всё, что Фаулер сообщил Павлову, а тот пересказал вам, соответствует действительности. Кроме одной детали — проект, разумеется, не имеет никакого отношения к Ютланду. Интересы землян сосредоточены в созвездии Скорпиона.

— А конкретнее?

— Это всё, что нам пока известно. Но рано или поздно мы выясним детали. И не исключено, что когда-нибудь ты получишь задание, связанное с этим загадочным проектом «Атлантида». Как тебе такая перспектива?

— Неплохо, — сказал я. Затем несколько секунд помешкал в нерешительности и произнёс: — Знаешь, отец, есть одна мелочь, которая портит мне всё удовольствие от твоих планов. Это вроде крохотной соринки в глазу. Мелочь — но страшно неприятно.

Он с трудом подавил ухмылку.

— Боцман в рубке?

— Ага. Когда он гавкает: «Капитан на мостике!», мне так и хочется завыть.

— Тогда можешь спать спокойно. Сейчас моя власть над флотом непоколебима, главный ретроград, Биргофф, уходит на пенсию, а Павлов, Бенсон и Фаулер совсем не против заменить боцманов длинноногими стюардессами. Вопрос уже решённый. Теперь ты доволен?

— Вполне, — ответил я, невольно расплываясь в улыбке.

Отец вернулся в кресло, убрал голографический макет будущего императорского дворца и облокотился на стол.

— Ладно, сын, переходим к делу. Как я понимаю, ты не забираешь свой рапорт?

Речь шла о возвращении фрегата «Марианна» на Октавию. Корабль был отправлен в полёт ещё месяц назад, сразу по окончании войны, а теперь вдогонку за ним должен был последовать быстроходный корвет, чтобы забрать временных членов экипажа — ведь почти треть команды «Марианны» поступили на службу в Ютландские ВКС. Я подал рапорт, чтобы этим корветом был «Орион».

— Нет, сэр, — ответил я. — Моя просьба остаётся в силе. Всё равно мне понадобится в ближайшее время лететь на Вавилон, чтобы переоформить наши активы на имя Имперского Правительства Ютланда. А я хочу уладить все дела до рождения моих детей.

— Ну, это вовсе не срочно. Пока нам с лихвой хватает и текущих поступлений от продажи эндокринина.

Отец имел в виду торговые корабли, которые отправились вслед за земным экспедиционным флотом, сделав ставку на победу Ютланда в войне с Тянь-Го. Три недели назад, прибыв в нашу систему, они убедились, что не прогадали, и теперь торговали с нами привезёнными товарами, одновременно закупая у нас эндокринин по ценам значительно ниже вавилонских.

— А если понадобится, — добавил отец, — то господин Константинидис и другие банкиры самолично прибудут к нам, чтобы оформить необходимые документы.

— У меня есть ещё несколько дел на Октавии, — сказал я.

— Да. Я догадываюсь, какие. Но тебе не обязательно лично убеждать родителей Лины переехать с семьёй на Ютланд; их убедит кто угодно. Достаточно будет сообщить им, что скоро у них появится внучка. То же самое с твоими дедом и бабушкой. Меня они никогда не любили, но ради тебя и твоих детей приедут.

— Согласен. Но есть кое-что, чего никто не сможет сделать за меня. Я хочу собственноручно поставить на мамину могилу новый памятник с её настоящим именем. И положить букет цветов.

Отец наклонил голову и глухо произнёс:

— Твой рапорт принят, Алекс. Можешь лететь. Положи маме букет и от меня… И передай, что я очень виноват перед ней. — Он помолчал. — Но это ещё не всё, ведь так?

— Да. Я собираюсь предъявить иск правительству Октавии. По обвинению в маминой смерти.

Отец долго не отвечал, погружённый в задумчивость. Потом сказал:

— Я ожидал чего-то подобного. Но разве это воскресит её? Зачем ворошить прошлое? Во время тех событий погибло много невинных людей.

— Их смерть не осталась безнаказанной. Виновных судили, они получили свой срок. Ты с адмиралом Биргоффом и ещё несколькими вашими сподвижниками, живущими здесь, числитесь на Октавии военными преступниками. Если бы вы попали в руки тамошних властей, вас поставили бы перед судом. Но маминых убийц правительство не тронуло. Оно судило мятежников, а своих преступников покрывало. Я не стремлюсь к мести, я даже не собираюсь требовать наказания исполнителей. Я лишь хочу справедливости. Хочу выполнить свой долг перед маминой памятью. Хочу, чтобы эриданский народ, в лице двенадцати присяжных, признал своё правительство виновным в укрывательстве преступления и соучастии в убийстве. Только это примирит меня с Октавией.

— Для тебя это так важно?

— Для меня это очень важно, отец. Ютланд теперь моя страна, но Октавия остаётся родиной.

— Ну, а если присяжные, которых ты считаешь полномочными представителями народа, оправдают своё правительство? — спросил отец. — Что тогда?

Я вздохнул:

— Это будет означать, что Октавия отвергла меня, окончательно и бесповоротно. Я смирюсь с её приговором. Однако я надеюсь на торжество справедливости.

— Что ж, сынок, — медленно кивнул отец. — Поступай, как велит твоё сердце. Выполняй свой долг чести.

Когда я уже собирался уходить, он остановил меня у самой двери:

— Погоди, Алекс. Ты ничего не забыл мне сказать? Это всё, что ты планируешь сделать на Октавии?

Я замялся.

— Ну, в общем, осталась одна мелочь. Она не стоит упоминания.

— И всё-таки?

— Я собираюсь набить морду господину Тёрнеру, отцу Элис. В некотором роде это тоже долг чести.


Август 2002 — февраль 2003 гг.