Олег Авраменко
Тем не менее, молчание телефона стало последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. У меня был трудный, крайне неудачный день; потом я сдуру решил посмотреть на аварию, что явно не улучшило моего настроения; и, наконец, гробовая тишина в телефонной трубке, ехидно шепчущая мне, что я по-прежнему лишён доступа к Интернету[1]… Я поймал себя на том, что примеряюсь швырнуть кейс в окно, и понял, что дело плохо. Посему я торопливо подошёл к письменному столу, выдвинул средний ящик, где на крайний случай у меня хранилась упаковка валиума, и проглотил одну таблетку, предварительно разжевав её, чтобы быстрее усвоилась. Потом сходил в кухню и запил кока-колой неприятный привкус лекарства.
Вернувшись в комнату, я снял куртку и свитер, небрежно бросил их в угол и сразу завалился на диван. Про кота я и думать забыл, а он, надо отдать ему должное, всё то время, пока я лежал с закрытыми глазами и успокаивался, не напоминал о своем присутствии.
Валиум подействовал на удивление быстро. В скором времени мои нервы угомонились, и с непривычки меня начала одолевать сонливость. Но тут, приоткрыв глаза, я увидел кота, который сидел посреди комнаты на задних лапах, устремив на меня свой умный взгляд. Даже слишком умный для животного…
— Дружок, — произнёс я, зевая. — Устраивайся, где тебе удобно, чувствуй себя, как дома. Утром мы займёмся твоими проблемами, а сейчас… — Я с трудом поднялся, снова зевнул и посмотрел на часы. — Вот это да! Ещё нет девяти, а я уже засыпаю. И самое обидное, что завтра встану ни свет, ни заря, и выбьюсь из привычного графика… Понимаешь, котик, — принялся объяснять я, расстилая на диване постель, — мне лучше работается по ночам, тут мы с тобой похожи. А из-за этих автопижонов, чёрт бы их побрал… Гм. И действительно — берёт.
Кот понял, что я собираюсь ложиться. Его взгляд сделался умоляющим.
— Не переживай, — сказал я, по-своему истолковав этот взгляд. — Найдётся твой хозяин. Спи спокойно.
В ответ кот жалобно замяукал и демонстративно выбежал из комнаты. Я решил, что он привык спать в передней, и спокойно продолжил готовиться ко сну. Когда я уже собирался выключить свет, кот снова появился.
— Владислав, — произнёс он приятным мурчащим тенорком. — Ты, случайно, не забыл поужинать?
Я почесал затылок и кивнул:
— Твоя правда, котик, перекусить нам не помешает. Проклятая авария совсем задурила голову.
— Это лекарство задурило тебе голову, — сделал уточнение кот. — Разве можно так обращаться с гостями? Ни поесть не предложил, ни попить. А я, к твоему сведению, с самого утра маковой соломки в рот не брал.
— Не «соломки», а «росинки», — машинально поправил я. — И, скорее, «во рту не было». «В рот не брал» звучит как-то… двусмысленно, что ли.
Слегка пошатываясь от действия снотворного, я поплёлся в кухню. Где-то в глубине моего естества возникло какое-то дразнящее чувство неладного. Я смутно подозревал, что со мной происходит что-то ненормальное, чего быть никак не должно. Но причины моего беспокойства оставались неясными…
— Должен тебя огорчить, — сказал я. — «Вискаса» у меня нет.
— И слава Богу, терпеть не могу «Вискас»! — с отвращением произнёс кот.
— Я тоже. А как по поводу сосисок?
— Каких.
— Франкфуртских.
Он облизнулся:
— Давай две. Варить не надо.
Я достал из холодильника пакет с франкфуртскими сосисками, разорвал упаковку… и тут обалдело замер. Бессознательное ощущение чего-то неладного наконец (и, должен признать, с большим опозданием) оформилось в понимание, что именно не так. Кот разговаривал! По-человечески…
Не помню, как долго я простоял без единого движения, вытаращив от удивления глаза, пока кот не вывел меня из оцепенения.
— Ну, чего уставился? — нетерпеливо проговорил он. — Сосиски давай!
Я тяжело опустился на стул, вынул из разорванного пакета две сосиски и бросил их на пол перед котом.
— Не очень вежливо, — заметил он. — Кроме того, без посуды негигиенично.
— Извини, — растерянно промямлил я и потянулся за тарелкой.
Но было уже поздно — кот принялся есть прямо с пола.
А у меня в одночасье пропал весь аппетит. Я сидел, тоскливо глядя на кота, и безуспешно пытался собрать разбегавшиеся во все стороны мысли. Наконец я задал самый, пожалуй, глупый из возможных в этой ситуации вопросов:
— Так ты хочешь убедить меня, что умеешь разговаривать?
Кот ненадолго прервал ужин.
— Вовсе нет, — спокойно ответил он. — Я ни в чём не собираюсь тебя убеждать. Сам решай: действительно ли я разговариваю, или тебе только кажется. — С этими словами он снова вцепился в сосиску.
Пока кот ел, я лихорадочно искал разумное объяснение происходящему. В итоге, все мои размышления сводились к четырём версиям:
1) гипноз или чревовещание;
2) галлюцинации, вызванные валиумом;
3) мама, я сошёл с ума!
4) кот в самом деле разговаривает.
Первое предположение я тут же отбросил, поскольку кроме меня единственной живой душой в квартире был кот. А чтó он использовал для общения со мной — артикуляционный аппарат, чрево или гипноз — было не суть важно. Главное, что он разговаривал.
Что же до второго пункта, то валиум лишь условно относится к группе наркотических препаратов. Он не является галлюциногеном и даже в больших количествах не способен вызвать такое устойчивое и реалистичное видение, как говорящий кот. К тому же, я принял только одну таблетку — вполне безопасную терапевтическую дозу. Если это и галлюцинации, то валиум к ним непричастен. Такой вывод отсылал меня сразу к третьему пункту.
С сумасшествием было немного сложнее, но, в конце концов, и от этого предположения мне пришлось отказаться. Ведь если бы я в самом деле сошёл с ума, и говорящий кот оказался бы порождением моего больного воображения, то я бы ни на мгновение не усомнился в его реальности. А я сомневался — притом так глубоко и основательно, что даже заподозрил у себя психоз.
Таким образом, оставалось последнее: кот действительно разговаривал — в том смысле, что общался со мной независимо от моего психического состояния.
К тому времени, когда кот завершил трапезу, я уже окончательно утвердился в этой мысли.
«Послушай-ка, Владислав, — обратился я к самому себе. — Говорящий кот — это, конечно, невидаль. Но кто сказал, что это невозможно? Умному и самостоятельно мыслящему человеку не пристало отрицать очевидный факт только на том основании, что он не укладывается в рамки повседневного опыта».
«Верно, — согласился я. — Долой стереотипы и косное мышление! Аргументы типа: „этого не может быть, потому что этого быть не может“ не для меня».
— А знаешь, дружок, — обратился я к коту. — Я тут хорошо подумал и…
— И что?
— Я уверен, что с головой у меня всё в порядке. Следовательно, ты на самом деле разговариваешь.
— Смелое признание, — сказал кот. В его голосе мне послышались озорные нотки. — А ты, оказывается, гораздо умнее, чем можно было подумать, если судить по первому впечатлению. До тебя только Инна приняла меня таким, какой я есть.
— Инна, это кто? — спросил я.
— Моя хозяйка, — ответил кот. — А меня зовут Леопольд.
— Очень мило, — сказал я. — Рад с тобой познакомиться, Леопольд. Ты уже наелся?
— Да, спасибо.
— Больше ничего не хочешь?
— Ну, если есть молоко…
— Вот чего нет, того нет, — развёл я руками.
Кот небрежно махнул передней лапой.
— Ничего, обойдусь. Я и сосисками сыт. На сегодня хватит.
— В таком случае, — сказал я, вставая, — здесь нам делать нечего.
— Конечно, — согласился Леопольд.
Мы вернулись в комнату. Я тотчас разлёгся на диване и в блаженной полудрёме наблюдал за котом, который устраивался в кресле напротив. Наконец он свернулся калачиком и заговорил:
— Вы, люди, ужасные снобы. Считаете себя единственными разумными существами на свете и даже в мыслях не допускаете, что другие животные, коты, например, тоже разговаривают между собой. Что, при желании, они могут научиться говорить по-человечески.
— Почему же не допускаем? — робко возразил я. — Иногда допускаем. Вот, скажем, попугаи…
— Ну, ещё бы! — возмущённо перебил меня Леопольд. — Попугаи с их мышиными мозгами никого, видите ли, не удивляют! Потому что они только повторяют услышанное, не задумываясь над своими словами. А стоит коту заговорить, люди тут же начинают вести себя так, будто чёрта узрели… Не все, конечно, — признал он. — Но подавляющее большинство.
— Их можно понять, — заметил я и сладко зевнул. — Ведь далеко не на каждом шагу встречаются такие, без преувеличения, выдающиеся коты.
— Всё равно, — стоял на своём Леопольд. — Это не повод, чтобы направлять машину в ближайший столб.
Последние слова кота заставили меня подпрыгнуть в постели.
— Так это из-за тебя?! — потрясённо воскликнул я.
Леопольд тоже поднялся, выгнулся дугой и зашипел.
— Они сами виноваты, — объяснил он неожиданно мягким, чуть ли не ласковым тоном. — Зачем было похищать меня.
Я расслабился и снова прилег.
— Значит, они тебя украли?
— А как же иначе! Неужели ты мог подумать, что такие мерзкие рожи могли иметь на меня законные права? — Леопольд развалился боком в кресле, закрыл левый глаз, а правым не моргая уставился на меня. — Хорошо, что перед этим они бросили меня на заднее сидение.
— Тебе и правда повезло, — сказал я, внимательнее присмотревшись к коту. — Ни единой царапины.
— Мы, коты, очень живучие, — самодовольно произнёс Леопольд. — А я особенно живучий. Когда машина врезалась в столб, меня просто швырнуло на пол.
— А как это вообще случилось? — поинтересовался я.
— Поверь, я не думал, что так получится. Обычно я не заговариваю с незнакомцами, мой бывший хозяин не раз предупреждал, что это может плохо кончиться. Я бы и с тобой не заговорил, если бы ты догадался накормить меня.
Я с облегчением вздохнул:
— Всё-таки здорово, что не догадался!
Леопольд открыл левый глаз и удивлённо моргнул.
— Это почему?
— Тогда бы я не узнал, что ты разговариваешь. — При этой мысли я содрогнулся. — Страшно представить: я прошёл бы мимо такого необычайного, такого захватывающего, такого потрясающего явления… Короче, говорящий кот — это сила! Я считаю встречу с тобой самым замечательным событием в моей жизни. После моего рождения, разумеется.
— Приятно слышать, — сказал Леопольд. — Ты, я вижу, человек широких взглядов. Другое дело, те типы в машине. Я сразу понял, что люди они ограниченные и с ними каши не сваришь. Честное слово, я собирался держать рот на замке и удрать при первой же возможности, оставив их в дураках. Но когда они стали прикидывать, сколько денег зашибут от моей продажи, я просто не мог смолчать и заявил им решительный протест. Наверное, я перегнул палку и наговорил лишнего… — Кот на секунду умолк, потом немного смущённо объяснил: — Понимаешь, я часто гуляю на улице, а чего только не услышишь от некоторых людей.
— Прекрасно понимаю, — кивнул я. — И что же похитители?
— Они совсем рехнулись. Тот, что сидел справа, попытался открыть дверцу, видно, хотел выпрыгнуть на ходу из машины. Но там что-то заклинило, дверца не открывалась, и тогда этот кретин вцепился в руль. А водитель вместо тормоза нажал на газ. И врезался в столб… Мне жаль, что так получилось. Правда жаль. — Леопольд закончил свой короткий рассказ заупокойным мурлыканием.
— Такова жизнь, — со вздохом констатировал я. Меня угнетала мысль, что двое людей, пусть и не лучших представителей рода человеческого, так жестоко поплатились за кражу кота, пусть и необыкновенного. Увидев, что Леопольд тоже расстроен, я поспешил утешить его: — Ты ни в чём не виноват, котик. Это был типичный несчастный случай. Твои похитители пострадали исключительно по своей глупости.
— Omnium malorum stultitia est mater,[2] — веско добавил Леопольд.
Я мигом позабыл обо всех своих грустных мыслях и от восторга готов был пуститься в пляс по комнате. Встретить кота, который не только разговаривает по-человечески, но ещё при случае вворачивает фразы на языке Цицерона, — об этом я мечтал всю жизнь!…
— Так ты говоришь и по-латыни? — спросил я, восхищённо глядя на Леопольда.
— Говорить не умею, — честно признался кот. — Но знаю много пословиц и поговорок. Я слышал их от Мэтра и запомнил. У меня хорошая память.
— А кто такой Мэтр?
— Мой бывший хозяин.
Грусть, явственно прозвучавшая в голосе Леопольда, в сочетании с прилагательным «бывший», навела меня на очевидную догадку.
— Он умер?
— Да.
— А кем он был?
— Учёным. Профессором.
— Где-то преподавал?
— Нет. Он был очень старый и… как это называется, чёрт возьми?… В запасе?… В отставке?… В общем, на пенсии. Правда, у него был один ученик… — Тут Леопольд осёкся. — Послушай, Владислав, давай не будем об этом. Мне больно вспоминать Мэтра.
— Почему?
Кот заворочался в кресле, взгляд его стал тусклым.
— Понимаешь, он был очень привязан ко мне и любил меня, как сына. Я тоже любил его… и стал причиной его смерти. А всё из-за моего злосчастного языка…
Из дальнейшего рассказа Леопольда я узнал, что два месяца назад профессор (или Мэтр, как называл его кот) был убит, когда они вместе обедали в ресторане. Его убили после того, как Леопольд, охваченный игривым настроением, сделал несколько замечаний официантке по поводу меню и её короткой юбчонки. От испуга девушка грохнулась на пол, а какой-то нервный господин за соседним столиком заорал: «Сгинь, дьявол!» — выхватил здоровенный пистолет и начал стрелять. Целился он в кота, но попал в профессора.
В том, что Мэтр был убит, Леопольд не сомневался. Он собственными глазами видел, как пуля снесла профессору верхнюю часть черепа. Охваченный ужасом, кот стремглав выбежал из ресторана, а тот нервный господин продолжал стрелять ему вслед, пока не кончилась обойма.
Дальше воспоминания Леопольда обрывались, видно, у него случился провал в памяти. Опомнился он уже в совсем незнакомой местности где-то на окраине города. Целую ночь и половину следующего дня кот неприкаянно бродил по улицам — грязный, мокрый, продрогший до костей. Наконец, совершенно обессиленный, спрятался в подъезде одного из домов. Именно там жила Инна. Возвращаясь домой, она подобрала его, принесла к себе в квартиру, искупала, отогрела, накормила. Леопольду некуда было идти, и он остался жить у неё.
Как только речь зашла об Инне, голос кота стал мягким, а взгляд — ласковым и спокойным. Он перестал ёжиться, раз за разом запинаться и снова свернулся калачиком.
Я тоже расслабился, разомлел и, засыпая, с наслаждением прислушивался к похвалам Леопольда: какая Инна добрая, ласковая и отзывчивая девушка, какая умная и начитанная… Это была одна из лучших колыбельных в моей жизни.
— Она очень удивилась, когда узнала, что ты разговариваешь? — спросил я.
— Не очень. Первую неделю я не решался заговорить с ней — боялся, что она испугается и прогонит меня. Но в один прекрасный день Инна сказала: «Ты такой умница, котик, такой сообразительный! Жаль, что не умеешь говорить». Вот тогда я объяснил ей, что она ошибается. Инна так обрадовалась!
— Твоя Инна настоящее чудо!
— Ещё бы, — подтвердил Леопольд.
— Сколько ей лет? — по вполне понятным причинам поинтересовался я.
— Летом будет девятнадцать. Инна очень молоденькая девушка.
— Она блондинка или брюнетка?
— Натуральная блондинка. У неё замечательные белокурые волосы и красивые голубые глаза.
— Так ты и цвета различаешь?
— Конечно. А что?
— Видишь ли, — сказал я, из последних сил барахтаясь в объятиях сна, — принято считать, что все коты дальтоники. Так утверждают учёные.
— Ха, глупости! Эти учёные ничего не смыслят в котах.
— Что правда, то правда, — пробормотал я, неумолимо погружаясь в пучину забытья. — Ни черта они не смыслят ни в котах, ни в их хозяйках… Кстати, Инна красивая?
— Очень красивая, — безапелляционно ответил Леопольд. — Она самая красивая девушка в мире. Когда вы встретитесь, ты обязательно влюбишься в неё.
— А знаешь, котик, я уже начинаю влюбляться в твою Инну, — мечтательно сообщил я и в тот же момент заснул, позабыв выключить в комнате свет.
Ночью я видел кошмарный сон: будто проснулся и обнаружил, что Леопольд разучился говорить. Чего только я с ним ни делал — и за хвост дёргал, и на коленях умолял, — но он как в рот воды набрал, лишь жалобно мяукал и смотрел на меня пустым, непонимающим взглядом. Наконец до меня дошло, что на самом деле никакого разговора между нами не было, что всё происшедшее вчера вечером мне только приснилось. В отчаянии я проснулся…
Второе моё пробуждение было ещё хуже первого. В квартире я оказался один-одинёшенек, Леопольда нигде не было. Я долго искал его, пока не сообразил, что никакого кота, говорящего или бессловесного, вообще не существовало, он только приснился мне. Сделав это ужасное открытие, я с горя повесился… И тогда снова проснулся — уже по-настоящему.
Было полвосьмого утра. Я открыл глаза и тотчас увидел Леопольда, который сидел на диване возле моих ног.
— Доброе утро, Владислав, — вежливо поздоровался он.
— Привет, Леопольд, — сказал я и облегчённо вздохнул. После всех ночных кошмаров чувствовал себя безмерно счастливым. — Знаешь, жизнь — замечательная штука.
— Ясное дело, — ответил кот и потёрся о мою ногу.
Я сел и почесал его за ухом. Он довольно замурлыкал.
— Это было бы очень печально, — произнёс я, отвечая вслух на свои мысли.
— О чём ты?
Я рассказал ему о своём жутком сне.
— А ты, как я погляжу, очень впечатлительный, — заметил кот, когда я закончил. — Однако хватит болтать, я есть хочу.
Я откинул в сторону лёгкое махровое покрывало, слез с дивана и вступил в комнатные тапочки.
— Хорошо, сейчас позавтракаем. Только сперва я приму душ и побреюсь. Это недолго. Подождёшь?
— Подожду, мне не привыкать. Инна тоже по утрам принимает душ. Правда, ей не надо бриться.
— Везёт же некоторым! — с завистью произнёс я.
Через полчаса, позавтракав, мы вернулись в комнату. Расположившись в кресле, я пил кофе и курил сигарету, а кот сидел на диване, смотрел на меня и терпеливо ждал, когда я изволю заговорить о его проблемах.
Но я всё молчал и лишь время от времени тяжело вздыхал. Наконец Леопольд не выдержал:
— На тебе лица нет, Владислав. Что стряслось?
Я опять вздохнул и ответил:
— Честно говоря, котик, мне не очень-то хочется искать твою Инну.
— С какой это стати?
— Потому что она заберёт тебя.
— Разумеется, — подтвердил он. — Инна моя хозяйка. К тому же она любит меня.
— Но и мне ты понравился, — сказал я. — Я не хочу, чтобы ты исчезал из моей жизни.
Леопольд удивленно мяукнул.
— А почему я должен исчезать из твоей жизни? Подружись с Инной — сейчас весна, а друга у неё ещё нет. Этим ты убьёшь сразу двух собак… то есть, двух зайцев — и подругу себе найдёшь, и я останусь с тобой. Или у тебя уже есть подруга?
Я энергично взлохматил свои волосы.
— Никого у меня нет, но… Легко тебе говорить — подружись. А на самом деле… У нас, людей, всё гораздо сложнее.
— Знаю, знаю, — цинично проронил кот. — У вас, людей, масса всяких идиотских условностей. А Инна вообще странная в этом смысле. Парни вокруг неё так и вьются, но она совсем не замечает их. Ждёт своего принца на белом коне — это так Наташа сказала, её подруга. И ещё сказала, что в принцев верят только дурочки… Ох, Инна тогда рассердилась! Она гордо вздёрнула подбородок — стала такой величественной, как королева! — и ответила: «А вот я, представь себе, верю. И жду. И дальше буду ждать!»
Я встал с кресла и подошёл к зеркалу. Оттуда на меня смотрел худощавый парень двадцати четырёх лет, роста выше среднего, тёмный шатен с серыми глазами, далеко не атлетического телосложения, внешне ничем не примечательный, а если уж совсем начистоту, то некрасивый…
— Я не принц, — заключил со вздохом. — И ни капельки не похож на принца.
— Чтобы быть принцем Датским, — глубокомысленно изрёк Леопольд, — нужно родиться сыном датского короля.
— Принц, это в переносном смысле, — пояснил я. — Образно.
Кот фыркнул.
— Ну, спасибочки, просветил! — саркастически промолвил он.
Следующие несколько минут мы молчали. Каждый из нас думал о своём, как оказалось — об одном и том же. В конце концов Леопольд произнёс:
— Ты обязательно понравишься Инне. Насчёт этого можешь быть спокоен.
— А?! — Я как раз прикуривал вторую сигарету и чуть не уронил её на колени.
— Ты ей понравишься, — повторил кот.
— Почему ты так уверен?
— Потому что хорошо знаю вас обоих. Вы просто созданы друг для друга.
Я положил сигарету в пепельницу и недоверчиво посмотрел на кота, подозревая, что он насмехается надо мной. Но, насколько я мог судить, Леопольд был совершенно серьёзен.
— Ты хорошо меня знаешь? — переспросил я, делая ударение на каждом слове. — Откуда? Мы же только вчера познакомились.
— Этого вполне достаточно, — не сдавался Леопольд. — Мы, коты, очень тонко чувствуем людей. А я — особенно тонко… Думаешь, я просто так пошел именно за тобой, а не за кем-нибудь другим? — Он сделал короткую, но выразительную паузу, затем с театральным пафосом провозгласил: — Ошибаешься! Я сразу понял, что ты именно тот человек, который мне нужен. Уже тогда я знал, что на тебя можно положиться. А теперь я точно знаю, что вы с Инной два ботинка пара… или два сапога… В общем, неважно. Если ты не понравишься ей, я назову её дурой. Прямо в глаза назову — и буду прав. Лучшего друга ей не сыскать.
Я даже покраснел от удовольствия.
— Слишком много на себя берёшь… — ради проформы возразил я, хотя в душе полностью разделял мнение кота.
— Сколько хочу, столько и беру, — огрызнулся Леопольд. — Лицемер бездарный! Если хочешь, чтобы тебе верили, то сначала научись притворяться, а потом уже разыгрывай скромника. Я по глазам твоим вижу, что ты согласен со мной.
Я в замешательстве опустил свои предательские глаза.
— Ну, допустим…
— Не «допустим», а так оно и есть, — настаивал кот, страшно довольный своей проницательностью.
— Хорошо, так оно и есть, — уступил я.
— Это уже лучше, — с важным видом кивнул Леопольд. — Не стоит прибедняться, Владислав. Все люди высокого мнения о себе, часто неоправданно высокого, но в твоём случае это соответствует действительности. Ты в самом деле замечательный парень, Инна сразу влюбится в тебя. Вот увидишь.
Я вздохнул.
— Что ж, ладно. Будем надеяться, что ты прав и мы с твоей Инной понравимся друг другу. Если не как мужчина и женщина, то хоть как брат и сестра. Это будет тоже неплохо. Я всегда хотел иметь сестрёнку, но так получилось, что… Впрочем, оставим этот разговор, сейчас он неуместен. Хватит охать и вздыхать, пора браться за дело.
— Правильно, — одобрил моё решение Леопольд.
— Ну что же, — произнёс я нехотя. — С чего начнём? Ты знаешь, где живёт Инна?
— Если бы знал, то сказал бы: «Владислав, отвези меня туда-то и туда-то». Но я не знаю.
— А какие-нибудь названия помнишь?
— Нет, — после недолгих раздумий ответил кот. — Ничегошеньки. Читать я не умею, а из разговоров… нет, не помню… Надо же! — огорчённо воскликнул он. — Два месяца прожил у Инны и ни разу не поинтересовался, где же я живу.
— Ну, а особые приметы? Магазины, кинотеатры, ещё что-то.
Но всё было впустую — ничего конкретного кот сообщить не мог.
— Инна где-то работает или учится? — с последней надеждой спросил я.
— Учится в университете.
— В каком именно?
— Как это в каком? Разве он не один?
— Увы, нет. С некоторых пор в Киеве развелось много всяких университетов. Хотя… — Тут в голову мне пришла одна мысль. — Инна никогда не называла его «универом»?
— Она постоянно так говорит. «Иду в универ», «только что из универа», «сегодня в универе» и так далее.
— Уже легче, — обрадовался я. — Думаю, это настоящий университет.
— А остальные ненастоящие?
— Ну, по крайней мере, я так считаю. Уже по своему названию университет должен быть универсальным учебным заведением. В настоящем университете могут учиться физики и филологи, химики и психологи…
— Вот-вот! — перебил меня Леопольд. — Инна физик. Учится на физфаке.
— Да что ты говоришь?! — поражённо воскликнул я.
— А что? — спросил кот, озадаченный моей бурной реакцией.
— Дело в том, — объяснил я, — что я тоже учился на физфаке. Закончил университет в позапрошлом году.
— А Инна в позапрошлом году только поступила, — сказал Леопольд. — Вот так совпадение!
Естественно, я сразу собрался в университет. Сначала хотел оставить Леопольда в квартире, но он заупрямился и требовал взять его с собой. В результате я уступил ему, но с непременным условием, что он не будет разговаривать ни по дороге, ни в университете. Кот пообещал, что будет нем, как рыба.
К счастью, Леопольд знал фамилию Инны, поэтому в деканате факультета мне не составило труда выяснить, на каком курсе и в какой группе она учится. Как и следовало из слов кота, Инна была второкурсницей, и сейчас у её группы был семинар по электродинамике.
Однако на этом наше везение закончилось, Инны на занятиях не было. Я поговорил с девушками из её группы, и они заверили меня, что сегодня она вообще не придёт. Оказывается, Инна была такая умница, что сумела сдать наперёд несколько зачётов и экзаменов, и в пятницу (а как раз была пятница) у неё получался дополнительный выходной.
Вдобавок, как назло, единственная подруга Инны, которая знала её адрес и телефон, та самая Наташа, о которой упоминал Леопольд, на этой неделе отсутствовала в городе и должна была вернуться только завтра днём. Остальные девушки знали лишь, что Инна живёт где-то на левом берегу. Но там жило свыше миллиона человек. Я, кстати, тоже жил на левом берегу.
Делать было нечего. Поскольку завтра был выходной, я оставил девушкам свой адрес и убедительно попросил передать Наташе (благо та жила в общежитии), чтобы по возвращении она немедленно позвонила Инне и сообщила ей, что пропавший кот у меня. Девушки обещали, что всё сделают.
Из университета я вышел далеко не в лучшем расположении духа, но и не очень расстроенный. С одной стороны, я сожалел, что знакомство с Инной откладывается; с другой же — был доволен, что кот остаётся со мной ещё, по крайней мере, на день.
Поблизости никого не было, и я позволил себе заговорить с Леопольдом:
— Я так боялся, котик, что ты вздумаешь поболтать с ними.
— А я боялся, — с откровенным сарказмом произнёс Леопольд, — что они первые заговорят со мной.
Держа кота на руках, я не спеша шёл по небольшой площади перед корпусом факультета в направлении Выставки.
— Ба! Откуда им знать, что ты говорящий?
— Ха! Ты же сам им сказал!
В этот момент я споткнулся на ровном месте и чуть не упал.
— Господи! Ну, я и дурак!
— Ещё какой! — подтвердил кот. — Я уже и моргаю тебе, и пальцы кусаю, а ты несёшь: «Леопольд сказал, что Инна учится на физфаке. Я, кстати, тоже здесь учился…» Тьфу на тебя!
Я еле доплёлся до невысокого бетонного парапета, окаймлявшего с правой стороны площадь, посадил на него кота, сам тоже сел и нервно раскурил сигарету. Наконец-то я понял, почему девчонки так странно смотрели на меня и загадочно улыбались. Я был уверен, что обязательно встречу в университете Инну, и даже не удосужился придумать правдоподобную историю своего знакомства с Леопольдом на случай её отсутствия. А экспромт получился крайне неудачным…
— Это ты виноват! — вскипел я. (Старичок, который как раз проходил мимо, остановился и удивлённо посмотрел на меня.) — Я сам не соображал, что несу. Так боялся, что ты заговоришь…
— А сам заговорился, — подытожил кот.
Дед внимательно присмотрелся ко мне и к Леопольду, покачал головой, подошёл и сел рядом.
— Весеннее солнце, — произнёс он, глядя в затянутое тучами небо, — ещё опаснее летнего. Может так припечь…
— Интересно, что они подумали? — отозвался Леопольд, начисто игнорируя присутствие старичка.
— Похоже, решили, что я всё сочинил. И о том, что Инна твоя хозяйка, и о том, что ты потерялся.
— Но зачем?
— Чтобы выведать её адрес или номер телефона.
— Думаешь, они знают, где она живёт, но тебе не сказали?
— Вполне возможно. С моей-то историей… — И я тяжело вздохнул.
— Так что будем делать? — спросил кот. — Вернёмся?
— И что мы им скажем? — задал я встречный вопрос. — Что ты говорящий? Они же всё равно не поверят!
— Не поверят, это точно, — вмешался дед. — Я тоже не верю. Мне только кажется, что кот разговаривает.
— Когда кажется, креститься надо, — огрызнулся Леопольд. Старичок немедленно последовал его совету и перекрестился. А кот повернул голову, с тревогой посмотрел на меня и спросил: — А вдруг девчонки не скажут Инне, что мы приходили?
— Скажут, не сомневайся, — успокоил я его. — И мой адрес передадут. Если не сегодня, так завтра.
— А если не передадут? — стоял на своём Леопольд.
— Тогда в понедельник мы снова придём.
— В понедельник меня здесь не будет, — категорически заявил дед. — Я весь день просижу дома.
Леопольд залез мне на колени.
— Пошли, Владислав, — сказал он, подозрительно косясь на старичка. — Здесь нам делать нечего.
Я взял его на руки и поднялся.
— Ну что ж, пошли.
— Arrivederci, amico,[3] — ласково проворковал Леопольд, обращаясь к деду. Оказывается, он знал не только язык Цицерона, но и язык Петрарки.
— Пропади ты пропадом, зверь бешеный! — пробормотал старичок, вытирая грязным носовым платком вспотевшую лысину. — Управы на вас нет, душегубы проклятые…
Сделав несколько шагов, я не выдержал и оглянулся. Дед смотрел нам вслед; его взгляд был тусклым и опустошённым…