– Но сейчас ее тут нет, – услужливо сказал он.

* * *

Десятки голубей клевали что-то с земли. Часы на конюшне Юстон-холла пробили полдень, возвещая о том, что пора обедать. Кэт, шедшая вдоль фасада дома, чуть ускорила шаг – она опаздывала. Компания леди и джентльменов шла к воротам из кованого железа, ведущим во двор. Кэт отошла в сторону, давая им дорогу. К ее удивлению, одна из дам отделилась от группы и поспешила к ней.

Под широкими полями шляпы скрывалось знакомое лицо. Кэт сделала реверанс:

– Добрый день, мадемуазель де Керуаль.

– Госпожа Хэксби, не ожидала встретить вас здесь.

– Я сама еще несколько дней назад не знала, что приеду, – ответила Кэт.

От ходьбы щеки Луизы разрумянились. Сейчас она выглядела совсем юной и к тому же очень хорошенькой. Хотя их прошлую встречу, подстроенную мадам де Борд и завершившуюся в «Синем дельфине», трудно было назвать приятной, Луиза, похоже, была рада видеть Кэт.

– И какова же цель вашего визита?

– Проконсультировать милорда относительно строительства новых конюшен.

Луиза взяла Кэт за локоть и шепотом спросила:

– Скажите, есть ли какие-нибудь новости? О нем?

– О шевалье? К сожалению, его до сих пор не нашли, но…

– Мадемуазель! – окликнула Луизу одна из дам.

– Значит, надежда есть, – прошептала Луиза. – Может статься, он жив.

Кэт открыла было рот, чтобы возразить. Она хотела сказать, что, несмотря на отсутствие доказательств гибели шевалье де Вира, есть все основания полагать, что он мертв, но опоздала.

– Пожалуйста, поторопитесь! Мы опаздываем. Леди Арлингтон будет ужасно нами недовольна.

Луиза заскользила к ним по усыпанной гравием дорожке, у нее за спиной развевался плащ. Голуби испуганно вспархивали из-под ее ног, хлопая белоснежными крыльями.



К середине дня я невыносимо устал от Ньюмаркета. Мои конечности, не привыкшие к поездкам верхом, болезненно ныли, к тому же я совсем пал духом. Моя поездка не принесла почти никаких результатов.

И Грейс, и Раш будто исчезли с лица земли. Пару часов я толкался на запруженном народом ипподроме, потом обошел все таверны и пивные в поисках Даррелла. Я даже осторожно расспросил слуг из резиденции герцога и дома его любовницы, леди Шрусбери. Однако все тщетно. В обоих домах люди так и сновали туда-сюда. Вряд ли Грейс могла бы остаться там незамеченной.

Единственное, что мне удалось выяснить в тот день, я узнал случайно, и даже этот факт, по всей вероятности, не имел ни малейшего значения. Возле церкви я разговорился с хозяином таверны. Я упомянул, что Даррелл – человек Бекингема и вместо руки у него острый штырь.

– Штырь?! Нет, сэр, таких я здесь не видал. На штырь я бы уж точно обратил внимание.

– Такого человека вообще трудно не заметить.

– В том-то и беда, сэр, что народу в городе пруд пруди, искать в Ньюмаркете одного человека – все равно что иголку в стоге сена. А если этот ваш знакомец – человек герцога, его, может быть, и вовсе здесь нет. Что, если он живет под Ньюмаркетом в другом доме его милости?

– В каком?

– В том, что неподалеку от Элведена. Знаете, где это?

– Где Элведен, мне известно, – ответил я. – Но про загородную резиденцию Бекингема не слышал.

– Герцог арендовал охотничий домик в окрестностях деревни. Надо думать, Бекингем слишком поздно спохватился, и все дома рядом с городом уже заняли. В этом году народу съехалось больше, чем обычно.

– Герцог живет там один?

– Нет, сэр, ни один джентльмен не пожелает жить в таком доме, ежели у него есть выбор. Во время недавних войн его разграбили, и он до сих пор больше похож на развалины. Зато там можно держать лошадей, да и для слуг его милости такое жилье вполне сгодится.

Поблагодарив хозяина таверны, я осушил кружку и покинул заведение. По дороге в Ньюмаркет я проезжал через Элведен. По моим прикидкам, от Юстона эту деревню отделяли миль пять-шесть, не больше.

Прежде чем отправиться в обратный путь, я снова заглянул на постоялый двор «Белый лев». Ни Раш, ни его супруга до сих пор не вернулись. Я нацарапал короткую записку с приглашением на аудиенцию к лорду Арлингтону и оставил ее привратнику, строго наказав передать послание лично в руки господину Рашу, как только тот придет. Я подчеркнул, что ни жена Раша, ни ее компаньонка эту записку видеть не должны.

– Слыхали про его прислугу, сэр? – спросил привратник, когда я уже уходил. – Жуткая история!

Застыв на пороге, я обернулся:

– Что-то случилось с госпожой Сюзанной?

– Нет, я про слугу-мужчину. Его, кажется, Том зовут, а фамилию запамятовал.

– Ледвард. Так что с ним стряслось?

– Хозяин отпустил его на скачки. Уж не знаю, что да как, но там он с кем-то подрался. Примерно час назад его нашли в канаве без чувств.

– Ледвард сильно пострадал?

– Его ножом ударили. Я слыхал, у него рана на голове и из нее кровь идет. А еще у бедняги рука сломана. Говорят, от него перегаром сильно несет.

– Где Ледвард сейчас? – уточнил я.

– В пивной. Далеко его переносить не хотят, а господина Раша найти не могут. Он ведь хозяин этого малого, ему и решать, что делать.

Я задумался. В такие совпадения я не верил. Очевидно, нападение на Томаса Ледварда – дело рук Даррелла, ведь в Лондоне схожие повреждения получили Сэм Уизердин и Фибс. Бекингем запугивает людей, организовывая нападения на их слуг. Если бы Даррелл поднял руку непосредственно на меня или на Кэт, возникло бы слишком много вопросов.

– Госпожа Сюзанна все еще здесь? – спросил я.

Привратник кивнул. Я послал за ней. Через несколько минут она медленно спустилась по лестнице, сцепив руки перед собой и опустив взгляд: ни дать ни взять кроткая монахиня.

Я жестом указал на нишу возле двери, ведущей на улицу. Там мы могли побеседовать без посторонних ушей.

– А теперь, будьте любезны, расскажите мне всю правду! – потребовал я.

Сюзанна подняла глаза:

– О чем, сэр?

– О том, где ваша хозяйка.

– Я уже сказала, сэр: не знаю.

В тоне Сюзанны не было ни капли дерзости, но и малейшего проблеска каких-либо чувств я не уловил. Казалось, передо мной ученица, отвечающая скучный урок.

– Где вы были вчера утром?

Этот вопрос вывел Сюзанну из равновесия. Ее глаза сразу забегали, но она быстро взяла себя в руки.

– Здесь, сэр.

– Все утро?

– Почти все.

– Значит, вы отлучались, – сделал я вывод. – Куда?

– Госпожа Раш послала меня в аптеку за щенячьей водой[23].

– А как насчет мужчины, с которым вы разговаривали по дороге?

– Какого мужчины?

– Не пытайтесь мне лгать. Вас видели с ним.

Она снова опустила глаза. Меня поразила ее выдержка.

– Ну?.. – поторопил я.

– А-а-а… – с задумчивым видом протянула Сюзанна. – Вы, наверное, про того израненного старого солдата? Вот бедняга! Стоял, торговал балладами. Я пожалела его и купила одну.

– Покажите мне.

– Я бросила ее в огонь, сэр. Зачем такую глупость хранить? Балладу я купила, только чтобы солдату помочь, а просто так деньги взять ему бы гордость не позволила.

Врала Сюзанна весьма ловко. Доказательствами, опровергающими ее слова, я не располагал. Не мог же я заставить ее открыть мне правду силой! Сказав Сюзанне, что она может идти, я пешком зашагал обратно к резиденции лорда Арлингтона. На конюшне возле дома мне дали другую лошадь, тоже кобылу, однако я вскоре убедился, что нрав у нее отнюдь не такой спокойный, как у той, на которой я приехал утром. Для того чтобы выехать за пределы города, я вынужден был приложить много труда. Наконец добравшись до большой дороги, я вздохнул с облегчением: здесь мою кобылу вряд ли что-то будет отвлекать.

Мой медленный, мучительный путь, казалось, длился целую вечность. Я был вынужден неустанно следить за лошадью, чтобы та не вышла из повиновения. По левую руку от меня солнце опускалось ниже и ниже, а тени деревьев, пересекавшие поля, становились все длиннее.

Должно быть, до деревни Элведен отсюда рукой подать. Я огляделся, высматривая вдалеке большой дом или хотя бы ряд строений – что-нибудь, напоминающее временную резиденцию герцога. Однако я ничего такого не заметил, если не считать дымовую трубу, выглядывавшую из-за деревьев к западу от дороги.

В этот момент у меня за спиной раздался топот копыт. Лошадь мчалась по дороге галопом, стремительно приближаясь ко мне. Наездника скрывала от меня высокая, неподстриженная изгородь, загораживавшая изгиб дороги.

Копыта стучали все громче и громче. Тут через зазор в изгороди я мельком разглядел наездника – вернее, его шляпу, то показывавшуюся над верхушкой куста, то снова исчезавшую, в то время как кудри парика подпрыгивали у него за спиной, исполняя собственный ритмичный танец.

А тем временем моя лошадь обеспокоенно переступала с ноги на ногу, выворачивая шею и вертя головой из стороны в сторону. Я попытался направить кобылу к обочине, но, как бы я ни тянул за поводья, все без толку.

Всадник вылетел из-за поворота меньше чем в двадцати шагах от меня, отчего мою кобылу охватила сильнейшая паника. Она встала на дыбы.

На секунду время остановилось. Я будто застрял в промежутке между «до» и «после», между «здесь» и «там». А потом я рухнул в траву на обочине, ударившись о землю с такой силой, что мгновенно лишился чувств.

Некоторое время спустя я открыл глаза. Надо мной раскинулось пустое, равнодушное голубое небо. Лошадь как ни в чем не бывало мирно пощипывала траву неподалеку. Мое плечо болезненно пульсировало, а в голове будто взбивали тесто. Однако я был удивительно спокоен и равнодушно отметил, что я, по всей видимости, жив. Хотя, возможно, именно так выглядит преддверие рая. Конечно же, при допущении, что я попаду именно туда.

Тут пустое голубое небо загородила чья-то фигура, а затем я услышал голос, явно не принадлежавший ни Богу, ни дьяволу.

– Что же вы за недотепа? – произнес Уиллоуби Раш. – Или вы нарочно убиться пытаетесь?

Глава 40

К вечеру Кэт осмотрела конюшни и отпустила слуг, которые ей помогали. Сегодня она хорошо поработала, изучив и строения, и окружающий ландшафт. Кэт даже сделала в записной книжке пару набросков.

По пути в отведенную ей комнату она встретила старшего конюха и узнала от него, что господин Марвуд еще не вернулся. Кэт охватило неоправданно сильное разочарование. Хотя причина, скорее всего, в том, что ей просто не терпится поведать ему о сегодняшней встрече с мадемуазель де Керуаль, а заодно расспросить, что он узнал в Ньюмаркете. Однако Кэт надеялась, что в дороге с Марвудом ничего не стряслось. Наездник из него неважный.

Кэт шла через главный двор, когда в дверях кабинета управляющего показался господин Бэнкс. Заметив ее по другую сторону ограды, он замахал рукой так энергично, будто хотел остановить наемный экипаж. Господин Бэнкс бегом кинулся к ней, его одеяние развевалось, беффхен[24] подпрыгивал на груди. Кэт остановилась у ворот, поджидая священника.

– Мадам, – краснея от смущения, произнес Бэнкс, – вы не соблаговолите… могу ли я… разрешите поговорить с вами наедине. Мне нужно задать вам один важный вопрос.

«Только этого не хватало! – пронеслось в голове у Кэт. – Неужели этот олух вздумал объясняться мне в любви?»

Он понизил голос, хотя в пределах нескольких ярдов вокруг не было ни души:

– Просто я… если позволите, конечно… хотел бы попросить у вас совета. Дело весьма деликатное.

Кэт немного успокоилась. Господин Бэнкс так волновался, что беспрестанно выкручивал руки. Благодаря этому Кэт обратила внимание, что кисти у него красивые – изящной формы, с длинными пальцами.

– Пожалуйста, сэр. Хотя едва ли я смогу…

– Прошу вас, мадам, только не здесь, – перебил священник. – Давайте пойдем туда, где нам никто не помешает.

– Как пожелаете.

– Вы сама доброта. Как вы смотрите на то, чтобы побеседовать в саду?

Сады в Юстон-холле были весьма обширны, со множеством укромных уголков. Кэт вовсе не желала рисковать, уединяясь там с господином Бэнксом. Вместо этого она повела его во двор перед домом, где им были отведены комнаты: места там достаточно, чтобы разговаривать, не опасаясь быть подслушанными, но при этом они будут на виду, ведь по двору все время ходят люди. Кэт и Бэнкс нашли тихое местечко подальше от двери, рядом с кормушкой для лошадей. В воздухе уже чувствовался холод, и ни у кого не возникало желания надолго задерживаться на улице.

– Так в чем дело? – поплотнее запахнув плащ, спросила Кэт.

– Мадам, сегодня у меня был весьма необычный разговор. Леди Арлингтон вызвала меня к себе, чтобы спросить моего совета.

– Насчет воскресной проповеди?

Возможно, леди Арлингтон решила дать священнику несколько дружеских подсказок, чтобы тот не наговорил лишнего.

– Нет-нет, об этом она и словом не обмолвилась. Она была сама любезность и великодушие… Она снизошла до того, чтобы принять меня в собственном кабинете в присутствии одной лишь горничной. Похоже, она хочет, чтобы я принял участие в некоем задуманном ею увеселении… Кажется, что-то вроде костюмированного представления, хотя, признаюсь честно, я не совсем понял, в чем состоит замысел.

Кэт подавила смешок.

– И что же от вас требуется – лицедействовать, петь, танцевать?

– Кажется, я должен сыграть роль, однако я ровным счетом ничего не смыслю в драматическом искусстве. По правде говоря, трудно было понять, чего именно от меня хочет миледи.

– Но вы уверены, что речь шла о роли в спектакле или о чем-то подобном?

– Да-да. Я, можно сказать, буду играть самого себя.

Кэт зябко поежилась. Дул восточный ветер, и с каждой минутой она мерзла все сильнее.

– Вы говорите загадками, сэр, – язвительно заметила она. – Как вас понимать?

– Простите. Я имел в виду, что исполню роль служителя церкви, потому я и сказал, что буду играть себя. Видите ли, ее светлость желает включить в представление пасторальную сцену, изображающую сельскую свадьбу. Пастух женится на своей возлюбленной. Полагаю, действо будет сопровождаться деревенскими танцами и песнями.

– Когда состоится представление?

– Она не была точно уверена, но на днях. Может, завтра вечером или в пятницу. Мне велено быть наготове. Она сказала, что намечается вечер в узком дружеском кругу, а представление – всего лишь невинная забава. Леди Арлингтон объяснит мне, что делать.

– Вы должны будете сыграть священника, – медленно повторила Кэт. – На свадьбе. То есть от вас требуется провести обряд венчания?

– Полагаю, что да. Иные варианты мне в голову не приходят. Однако меня беспокоит, правильно ли я поступил, с такой готовностью дав свое согласие? Во время разговора мне польстило внимание, столь любезно оказанное мне ее светлостью. Да и кто бы на моем месте устоял? Только потом я задался вопросом: что скажет магистр моего колледжа, если до него дойдут слухи, что я согласился принять участие в столь легкомысленной забаве, пусть и вполне безобидной? А что будет, если узнает епископ, вообразить страшно! Я ведь дал святые обеты. Я не должен пятнать свой сан.

«Неужели это то, что я думаю? Нет, не может быть!» – пронеслось в голове у Кэт.

– Но, мадам, меньше всего на свете я хочу разочаровать леди Арлингтон. – Господин Бэнкс снова покраснел. – Скоро на землях его светлости освободится приход. Целых восемьдесят фунтов годового дохода и хороший дом в придачу. Леди Арлингтон практически пообещала, что он будет моим, как только скончается нынешний викарий. Я не в том положении, чтобы отказываться от столь щедрого и великодушного предложения. Я единственная опора моей бедной матушки, а ведь у меня еще есть три младших сестры. Я единственный кормилец в семье.

Кэт от души посочувствовала господину Бэнксу:

– Вряд ли епископу станет известно о вашем участии в этом представлении. И даже если до него дойдут слухи, то, узнав, перед каким высоким обществом вы будете выступать, он едва ли усмотрит в ваших действиях что-то, заслуживающее осуждения.

Бэнкс вздохнул:

– Ах, мадам, от ваших слов у меня гора с плеч свалилась! Я испытал непередаваемое облегчение!

– Но будьте осторожны, – предостерегла Кэт. – Представление может оказаться не совсем таким, как вы ожидаете.



Переведя дух, я с трудом сел на траву у обочины. Голова моя кружилась, все тело болело от удара о землю, однако, насколько я мог судить, обошлось без сломанных костей.

Раш по-прежнему сидел в седле. Возвышаясь надо мной, он окинул взглядом окрестности.

– Где тут Элведен? – без церемоний спросил он. – Здесь?

– Если это и не он, то деревня в любом случае где-то поблизости. Вы не могли бы подвести ко мне мою лошадь?

Это проклятое животное ушло еще дальше по обочине, решив попастись на другом участке травы. Раш глянул в ее сторону, затем посмотрел на меня:

– Я ищу место под названием Прайорс-Холт. Где это? Отвечайте, да поскорее!

– Не знаю. – Строго говоря, я ничуть не покривил душой. – А зачем вам туда?

– Затем, что этот мерзавец удерживает там мою жену против ее воли.

– Какой мерзавец?

– Герцог, разумеется. Ну… или этот его головорез со штырем вместо руки.

Привстав в стременах, Раш завертел головой из стороны в сторону.

Я повысил голос:

– Госпожа Сюзанна утверждает, что сегодня утром ваша супруга ушла, не сказав, куда направляется.

Раш взглянул на меня:

– Это мне известно.

– Почему вы думаете, что герцог имеет к этому какое-то отношение?

– Да чтоб вам пусто было! – вышел из себя Раш. – Обязательно донимать меня расспросами? Потому что, когда я вернулся, горничная как раз сказала Сюзанне, что у нее на глазах мою супругу подсаживали в карету. Утром. На углу за «Белым львом». На дверце был герб Бекингема. Я прямиком отправился к нему в резиденцию. Меня там знают. Управляющий сообщил, что его хозяин сегодня уехал в карете в Кембридж вместе с леди Шрусбери. В Ньюмаркете его милость держит только два экипажа, и на втором этот его злобный прихвостень с утра отправился в Прайорс-Холт. Это старый дом. Бекингем там держит почти всех своих лошадей. В Элведене. Надеюсь, теперь вам все ясно?

– Насколько возможно в подобной ситуации, – ответил я. – Но зачем?

– Будьте любезны, придержите язык!

– Привратник передал вам письмо от меня? – (Раш кивнул.) – Надо ехать в Юстон-холл. Расскажем обо всем лорду Арлингтону, и тогда…

– Нет времени. Одному Богу известно, что они сейчас с ней делают.

Раш посмотрел куда-то мимо меня. Из-за поворота вышел работник и медленно, нетвердой походкой побрел в нашу сторону.

– Ну наконец-то!

Нетерпеливо поцокав языком, Раш поскакал навстречу вновь прибывшему. Моя кобыла подняла глаза, когда лошадь Раша поравнялась с ней, и побрела следом. После короткого разговора с работником Раш бросил ему монету. Парень выронил ее, затем подобрал с земли и скрылся. Я же не без труда поднялся на ноги. На секунду у меня перед глазами все расплылось, но туман быстро рассеялся.

– Парень говорит, что дом герцога там! – прокричал Раш и указал хлыстом на ряд деревьев справа. – Вон там, за углом, дорожка, она ведет прямо к нему. Вон за тем дубом.

Именно в этом направлении я заметил что-то, похожее на дымовую трубу.

– Лучше поедем сначала в Юстон-холл, – снова предложил я. – Чтобы уладить это дело, нам понадобится помощь.

– За свою драгоценную шкуру трясетесь?

Слова Раша вывели меня из себя главным образом потому, что он попал в точку.

– Если ваша жена действительно там, это самый надежный способ ее спасти.

– Все вы, занюханные клерки, одинаковые. Леди в опасности, а от вас никакого толку: отваги – как у вши, а чести – как у моей потаскухи-кухарки. – Раш поглядел на меня с усмешкой. – И вы еще якобы питали к Грейс нежные чувства! Видит Бог, вы недостойны даже подметать пол, по которому она ступает.

– Сэр, в Юстоне мы…

– Убирайтесь к дьяволу, плевать я на вас хотел! – Лицо Раша приобрело свекольный оттенок. – А я еду в Прайорс-Холт.

Выхватив шпагу, Раш потянул за поводья, развернул лошадь в сторону дуба и через несколько секунд скрылся из виду. А моя кобыла тряхнула своей пустой головой и вероломно последовала за Рашем, даже не соизволив оглянуться в мою сторону.

Я выругался. Вокруг не было ни души. Пешком до Юстона я доберусь за час-два, не меньше, а на то, чтобы найти в деревне хоть сколько-нибудь достойную помощь, уйдет еще больше времени.

Я медленно зашагал к дубу. Ходьба помогла мне размять затекшие от сидения в седле руки и ноги. Стук копыт лошади Раша уже доносился издалека. Второй лошади было не слышно. Неужели моя кобыла опять решила попастись? В таком случае я, пожалуй, сумею вернуть эту упрямую скотину.

Я остановился в начале дорожки, с двух сторон которой тянулись высокие изгороди из боярышника и миндаля, но не увидел ни людей, ни лошадей. Ярдах в тридцати от меня изрытая колеями дорожка резко сворачивала вправо. Затем еще один короткий прямой участок и второй поворот, в этот раз налево. Судя по топоту копыт, скакавший во весь опор Раш умчался далеко вперед.

Я свернул за угол. Не меньше сотни ярдов дорожка шла прямо. Там я тоже никого не заметил. Темная стена деревьев стала значительно ближе. Солнце стояло низко, и моя тень на земле напоминала великана.

Внезапный звук заставил меня обернуться. Два человека стояли посреди дорожки у меня за спиной, отсекая путь к отступлению. Одетые в жилеты из толстой кожи, стянутые ремнем на поясе, они были вооружены тяжелыми дубинками, а у одного я заметил шпагу.

– Друга ищете, господин хороший? – осведомился тот, что постарше, и зашагал ко мне. – Полагаю, вы найдете его у господина Даррелла.

Я огляделся. Пролезть через густую изгородь нечего было и пытаться. Я угодил в западню. Двое мужчин подошли так близко, что я почуял исходивший от них кислый запах эля. На их жилетах я разглядел нашивки с гербом Бекингема – оленем. Если дойдет до драки, я не льстил себя надеждой, что у меня есть хоть какие-то шансы. Я был совершенно безоружен – лошадь ускакала вместе с моей дубинкой, пристегнутой к седлу.

– Идемте с нами, господин. Мы вас к нему отведем.

Другого выхода у меня не было. Я развернулся и медленно зашагал по дорожке к высившимся впереди деревьям. Вскоре люди Бекингема поравнялись со мной.

– Вы очень порадовали Айзека, сэр.

– Кого?

– Парня, с которым ваш друг разговаривал на дороге. Это наш свинопас. Он тут же вернулся в пивную и разыскал там нас. В награду за труды Айзек получит кувшин эля, а то и два.

Изгороди закончились, теперь дорожка шла через лес. Моя кобыла ждала меня там, являя собой воплощение лошадиной невинности. Мужчина помоложе взял ее под уздцы, и она спокойно побрела бок о бок с нами.

Вот деревья сомкнулись, и лес заключил нас в свои холодные, сырые объятия, вызывавшие неприятную ассоциацию с могилой. Мои пленители шли так близко, что задевали меня плечами. Я молча молился. При одной мысли о скорой встрече с Дарреллом меня начинало мутить от страха.

Еще около сотни шагов – и мы вышли из леса. Солнце понемногу клонилось к закату, и по огромному куполу неба ползли облака, подсвеченные пламенным сиянием заходящего светила, а перед нами предстал обрамленный воротами Прайорс-Холт.

В первый момент я увидел беспорядочное нагромождение зданий с низкими, частично обвалившимися стенами. От этой картины так и веяло упадком и разрушением. Рядом со старым домом был расположен загон, по которому ходили лошади. Но все эти наблюдения почти сразу же отступили на второй план, стоило мне заметить, что происходит меньше чем в двадцати ярдах от меня.

Мужчина справа по-приятельски взял меня за локоть:

– Пожалуйста, господин. Вот он, ваш друг.

Между домом и развалинами раскинулся грязный, поросший травой двор. Раш стоял, вжавшись спиной в стену дома. Образовав полукруг, его со всех сторон обступили шесть человек. Два пса, уродливые кудлатые зверюги в ошейниках, утыканных шипами, рычали и щелкали зубами у ног Раша. Он где-то потерял парик. Раш сжимал в руке шпагу, поводя ей из стороны в сторону. Лошади без всадников между тем робко приблизились к своим собратьям, бродившим по загону.

Мужчина, стоявший слева, подтолкнул меня локтем:

– Ну как, неплохая сцена для спектакля?

– Больше похоже на травлю медведя, – заметил его приятель.

– А вот и смотритель.

Дверь дома была распахнута. Во двор неспешным шагом вышел Даррелл. В левой руке он держал пистолет со взведенным курком. Должно быть, Раш почувствовал, что к нему подбираются. Он только начал поворачиваться, когда Даррелл приставил дуло пистолета к голове Раша, а штырь – к его шее, прямо под ухом.

На секунду-две все застыли, даже собаки. Раш выронил шпагу, и люди Бекингема сообща накинулись на него. Они повалили его лицом на землю, и двое человек уселись на него.

Даррелл лениво обвел двор взглядом. Более трех лет я не видел этого человека при дневном свете. Он выглядел старше, чем я помнил. Из различий больше всего бросались в глаза волосы с густой проседью и длинный белый шрам на щеке, которого раньше не было.

Заметив меня с моими стражами у ворот между домом и лесной дорожкой, он направился к нам. Пистолет Даррелл опустил, но курок по-прежнему был взведен. Когда Даррелл при ходьбе переносил свой вес с одной ноги на другую, его жирные бока колыхались, словно вода в бочке. Он остановился так близко от меня, что я разглядел на его лице щетину и лопнувшие сосуды. Даррелл окинул меня оценивающим взглядом и, очевидно заключив, что моя цена невелика, сплюнул мне под ноги, совсем как в прошлый раз, когда ночью подкараулил меня у Савоя.

– Червяк Марвуд, не думал я, что вы еще и тупица в придачу! – прорычал он своим булькающим голосом.

Глава 41

Ужинать Марвуд не пришел. Кэт повсюду его высматривала.

Даже господин Бэнкс заметил, что мыслями она далеко. Уверяя, что для него большая честь быть ей полезным, он осведомился, не нуждается ли она в помощи.

– Нет! – резко ответила Кэт, хотя пропустила его слова мимо ушей.

Она села на свое обычное место, а Бэнкс устроился рядом с ней. Он тоже был обеспокоен, ему не давал покоя завтрашний вечер.

– Дело не только в том, что, как служитель церкви, я должен соответствовать сану, – делился он с Кэт. – Провести вечер в обществе самого короля и сильных мира сего, да еще и в узком кругу, в камерной обстановке… Нет, я не заслуживаю такой чести! Боюсь, я выставлю себя на посмешище или самым непозволительным образом нарушу правила хорошего тона. Но матушка и сестры будут так мной гордиться, когда я им расскажу!

После ужина Бэнкс настоял на том, чтобы проводить Кэт до дома, где им отвели комнаты. Первой ее реакцией было раздражение, но, когда они подходили к двери, ей пришло в голову, что ситуацией можно воспользоваться в собственных интересах. Комната Марвуда, как и спальни других джентльменов, расположена на первом этаже, и зайти к нему самой значило бы нарушить приличия. Вместо этого Кэт попросила Бэнкса оказать ей любезность: постучать в дверь Марвуда и передать ему, что госпожа Хэксби хочет с ним поговорить. Заподозрив, что у него появился соперник, Бэнкс был весьма обескуражен ее просьбой. Кэт тут же сочинила историю о том, что Марвуд обещал ей найти в архиве лорда Арлингтона топографический план, который использовали при строительстве конюшен.

Пять минут спустя Бэнкс вернулся и сообщил, что комната Марвуда заперта и свет через замочную скважину не проникает. Слуга, работающий на мужском этаже, не видел Марвуда с раннего утра.

Пожелав молодому священнику спокойной ночи, Кэт поднялась в свою спальню. Свечу она зажигать не стала и, завернувшись в плащ, села у окна. Над огородами и парком, тянувшимся, на сколько хватало глаз, сгущались сумерки.

В Ньюмаркете Марвуда наверняка задержали дела. Или, может быть, его лошадь потеряла подкову. Да, наездник из него никудышный, однако это еще не причина опасаться, что в дороге произошел несчастный случай.

А больше Марвуду ничто не угрожает. Его никто и пальцем тронуть не посмеет. В Ньюмаркете всем известно, что Марвуд – секретарь лорда Арлингтона, на сбруе его лошади знаки с гербом Арлингтона, и по ним любой житель графства сразу поймет, кто перед ним. Даже Бекингем и Даррелл побоялись бы нападать на Марвуда среди бела дня. Разве Кэт не права?

Ну конечно права, а как же иначе? Но тогда почему ей так страшно?

* * *

– Почему вы не отправились за помощью?

– Потому что вы были глухи к доводам рассудка.

Раш фыркнул:

– Никто не заставлял вас бежать за мной, как пес за хозяином.

– Если бы вы соблаговолили привести мою лошадь, мы бы не оказались в столь затруднительном положении.

Мы испепеляли друг друга взглядом, но в темноте наши усилия по большей части пропадали зря, а иначе от нас обоих остались бы лишь кучки пепла. Да и в любом случае мы не в состоянии были причинить друг другу ни капли вреда. Каменная темница, в которой мы томились, была расположена в частично разрушенном здании, прилегавшем к задней стене дома. Каменный пол, каменные стены, каменный сводчатый потолок. Единственное, что здесь было не из камня, – дубовая, окованная железом дверь, за долгие годы приобретшая тот же серый оттенок, что и все остальное. Высоко над нашими головами под потолком виднелись два окна. Каменный орнамент на них служил надежной решеткой, а в промежутках синело постепенно темневшее вечернее небо, а на нем кое-где блестели серебристые огоньки звезд.

После падения с лошади у меня болело плечо. Заполненный до предела мочевой пузырь едва не лопался. Раш уже справил нужду прямо в бриджи, сердито зыркнув на меня, чтобы я не смел над ним потешаться. Но физические страдания не шли ни в какое сравнение с душевными терзаниями.

Я считал себя в некоторой степени защищенным от произвола со стороны Бекингема и Даррелла. Одно дело – плести интриги против лорда Арлингтона, и совсем другое – убивать его личного секретаря. К тому же обоим должно быть известно, что меня отличал сам король, хотя за какие заслуги – они не знали. Но никто не догадается искать меня здесь. И может быть, для Арлингтона я не такая важная персона, как мне казалось. Я давно усвоил, что на благодарность государей и их министров рассчитывать не стоит.

– Утром они напали на вашего слугу, – сообщил я Рашу. – Вас об этом известили?

– Что? На Тома?

– На скачках его сильно избили.

– Несомненно, по приказу герцога.

– Естественно.

В нашей темнице становилось все холоднее. Нас с Рашем привязали веревками к рым-болтам в стене. Затыкать нам рот не сочли нужным, ведь нас все равно никто не услышит. Меня и Раша разделяло всего пять ярдов, однако пользы от этого нам было мало – между нами будто пролегал Атлантический океан.

Через некоторое время я нарушил молчание:

– Мы напрасно тратим время.

– И чем же вы предлагаете заняться? Грызть веревки?

– Даже это лучше, чем препираться друг с другом.

– А ведь вы, черт возьми, правы! – воскликнул Раш; некоторое время он сидел, молча уставившись в пол, затем тихим, исполненным муки голосом произнес: – Все бы отдал, лишь бы узнать, здесь моя жена или нет. Что, если сейчас они по очереди насилуют ее? А я сижу здесь и не могу ее защитить.

– Его милость не допустит, чтобы леди причинили вред… наверное.

– Думаете? От герцога, знаете ли, всего можно ожидать.

– Еще как знаю.

– Думаете? Этому человеку нельзя доверять, он способен на все, что угодно. Вот почему… – Раш осекся.

– Почему вы срочно хотите поговорить с лордом Арлингтоном? Потому что ему доверять можно?

Ответа не последовало, но я понял, что угадал хотя бы отчасти.

– У вас есть что предложить лорду Арлингтону? Что именно? Чем больше вы мне расскажете, тем больше вероятности, что я сумею что-то сделать.

За дверью раздались шаги, затем они стихли, и послышался скрежет засовов. Вошли двое мужчин. Один нес фонарь, а в другой руке держал металлический прут, которым помахивал перед собой. Вторым был Роджер Даррелл. Я не мог разглядеть его лица, однако массивная фигура не позволяла его с кем-то перепутать.

– Где моя жена? – рявкнул Раш. – Если вы, подонки, хоть пальцем ее тронули, клянусь Богом, я…

Даррелл пнул его в колено. Раш вскрикнул, повалился на пол, да так и остался лежать, тихо постанывая.

– Червяк и господин Раш, – произнес Даррелл, постаравшись вложить в слово «господин» как можно больше иронии. – Даже не знаю, кто из вас больший остолоп. – Он склонился над Рашем. – А вы, друг мой, с женой держите ухо востро. Признаю́, собой она недурна, однако свирепа, как дикая кошка. Едва не выцарапала моему человеку глаз.

Раш все еще тяжело дышал, однако сумел выговорить:

– Чего ты от нас хочешь?

– Мне сказали, что у господина Раша есть то, что нужно его милости, и если господин Раш не отдаст герцогу требуемое, его смазливая юная супруга недолго останется красавицей. А впрочем, для господина Раша это не будет иметь ни малейшего значения, ведь к тому времени он не сможет сношаться ни с ней, ни с кем-либо еще. – Даррелл повернулся ко мне. – А что касается вас, то вы будете делать, что вам говорят, и держать рот на замке. Ну а если нет, то и вашу пассию постигнет та же судьба, что и жену Раша.

– О ком это вы? – спросил я, хотя уже предвидел ответ.

– О той, что занимается своим мерзким ремеслом в доме под знаком розы на Генриетта-стрит. О вашей шлюхе из Ковент-Гардена. Ей я уделю особое внимание, ведь мы с этой дамочкой старые знакомые. Вам все ясно? Ради ее благополучия очень надеюсь, что да.

– Разве мы не можем договориться? – спросил я, надеясь повернуть разговор в более здравое русло. – Однажды я спас вам жизнь, а значит, мы с вами не посторонние люди.

Даррелл подошел так близко, что я почувствовал его дыхание.

– И очень глупо сделали, – тихо произнес он и, подняв руку, дотронулся до моих век указательным и большим пальцами, а острие штыря коснулось моей шеи. – Надо было бросить меня умирать, и тогда сейчас вы бы здесь не сидели.

Через секунду-другую Даррелл проткнет мою трахею и выдавит глаза. Однако вместо этого он вздохнул и отвернулся. Когда Даррелл выходил из нашей камеры, луч фонаря на секунду выхватил из темноты его лицо. Вид у наемника был уставший и даже печальный. Должно быть, игра света, подумал я. А затем оба мужчины скрылись во мраке, и до нас донеслись их удаляющиеся шаги.

* * *

– Дай бог, король посетит нас снова, – с театральным вздохом произнесла леди Арлингтон. – Его величество участвует в завтрашних больших скачках, и я за него тревожусь. Уверена, вы тоже беспокоитесь. Эта забава так же опасна для жизни и здоровья, как и кавалерийская атака.

– Буду молиться, чтобы с его величеством ничего не случилось, – ответила Луиза.

Две дамы медленно прохаживались туда-сюда по большой гостиной, прежде чем спуститься к ужину. Джентльмены играли в карты у камина, некоторые в обществе супруг.

– Завтра соберемся в узком кругу, – продолжила леди Арлингтон. – Не больше дюжины человек. Король не любит лишних церемоний. По вечерам он предпочитает проводить время в обществе избранных друзей, предаваясь простым невинным увеселениям, почти как обычный джентльмен. Хотя, конечно, король всегда остается королем.

Некоторое время они прохаживались молча.

– Мадам… – начала Луиза.

– Что, моя дорогая?

– За гобеленом в моей гардеробной есть дверь. Куда она ведет?

– На потайную лестницу, – ответила леди Арлингтон. – Но вы не обращайте на нее внимания. Для некоторых из наших гостей это большое удобство: можно уходить и приходить когда вздумается, не тревожа слуг. Обе двери – и в ваших апартаментах, и внизу – заперты. Клянусь честью, вам не о чем волноваться!

– Вчера вечером я обнаружила у себя в гардеробной кое-что еще – домашнее платье.

Леди Арлингтон улыбнулась:

– Вам оно понравилось? Зеленый вам очень к лицу.

– Я должна поблагодарить вас за доброту, – произнесла Луиза.

– Благодарите не меня, а короля, дитя мое. Это платье прислал он. Вы должны лично выразить его величеству благодарность за подарок. И лучший способ это сделать – появиться в нем перед королем.

– Мадам, я не могу…

– Вы не нарушите никаких приличий, ведь все же свои, гостей не будет. Представьте, что вы проводите вечер среди братьев и сестер. – Леди Арлингтон дотронулась до локтя Луизы. – Вы же не думаете, что я посоветовала бы вам надеть домашнее платье, если бы это угрожало вашей репутации?

Луиза почувствовала, как кровь приливает к щекам.

– Ну что вы, мадам.

В знак одобрения леди Арлингтон снова дотронулась до локтя мадемуазель де Керуаль:

– Рассказать вам секрет? На этот вечер я планирую нечто восхитительное. Мы устроим представление, чтобы развлечь его величество и заодно повеселиться самим. Вам же известно, что больше всего на свете король любит театр? Своими силами мы поставим что-то вроде спектакля и на часок-другой перевоплотимся в пастухов и пастушек. Может быть, потанцуем или повеселим друг друга шутками – короче говоря, будем делать все, что заблагорассудится. – Она сжала локоть Луизы крепче. – Без невинных забав жизнь была бы слишком унылой, не правда ли?

Леди Арлингтон остановилась и с улыбкой поглядела на Луизу. Ее светлость не произносила ни слова, однако было очевидно, что на этот раз она ожидает ответа.

– Да, миледи, – согласилась Луиза.

– Только вообразите, какая из вас получится очаровательная пастушка! Вы покорите сердца всех пастухов и, может быть, даже священника.



– Тихо! – велел я.

– Что такое? – Раш выпрямился и, тяжело дыша, привалился к стене.

– Прислушайтесь.

На некотором отдалении от нас я уловил какой-то звук. Тихий металлический скрежет. Что это – несмазанная петля? Я напряг слух.

Заухала сова. Я вспомнил сипуху, прошлой ночью в погоне за добычей пролетевшую надо мной и Кэт. Она назвала эту сову ночной убийцей. Вдруг меня охватило непреодолимое желание снова увидеть Кэт, поговорить с ней, дотронуться до нее, пока еще не поздно. Время утекало, как песок сквозь пальцы, и не в моих силах было его остановить. Сова заухала снова.

Снаружи послышались тихие, осторожные шаги. Потом раздался скрип отодвигаемых засовов. Дверь медленно открылась. В нашу темницу проник слабый дрожащий свет, а вместе с ним неприятный запах от фонаря. Тусклый огонек осветил похожую на тень фигуру.

– Сэр…

Шепот прозвучал так тихо, что я едва его разобрал. Но Раш тут же рванулся вперед, будто конь, подгоняемый невидимым всадником. Однако веревки не дали ему уйти далеко.

– Грейс…

– Тихо! – Войдя в нашу тюрьму, она поставила фонарь на пол; во второй руке Грейс я заметил длинный нож.

– Режьте веревки, скорее! – Раш поднял связанные руки, которые, как и мои, были прикреплены к кольцу в стене.

Грейс принялась за работу. Я наблюдал за ней. Я был отнюдь не уверен, что, освободив супруга, она окажет такую же любезность мне.

Пока Грейс резала веревку вокруг запястий мужа, я глядел на ее освещенный профиль. С этого угла я вдруг заметил неожиданное ее сходство с отцом. На несколько секунд передо мной вдруг мелькнули резкие, алчные черты лица, которые четко обозначатся в старости, когда Грейс окончательно утратит девичье очарование.