ЭМИ: Это называют колдуотерским чудом. После того как Кэтрин Йеллин начала получать телефонные звонки от, как она утверждает, ее покойной сестры, люди захотели узнать подробности. Одного из таких людей зовут Бен Уилкс. Он страдает от лейкемии на поздней стадии.

(Кадры из больницы.)

БЕН: Ваша сестра описывает мир вокруг себя?

КЭТРИН: Она говорит, что он прекрасен.

(Фотографии Бена.)

ЭМИ: Врачи сказали Бену, что надежды мало. Но рассказ Кэтрин о телефонных звонках воодушевил его.

(Кадры из больницы.)

БЕН: А вы уверены, что она в раю? Я не хочу вас обидеть. Но мне так хочется, чтобы это все было правдой.

КЭТРИН: Это правда… После этой жизни есть и другая.

(Эми перед церковью.)

ЭМИ: Несмотря на сообщения о других людях, которым тоже звонят с небес, Кэтрин по-прежнему остается в центре внимания.

КЭТРИН: Раз уж Господь избрал меня для того, чтобы я передала Его послание, я не могу не делать этого. Я рада, что сегодня мы смогли подарить Бену надежду. Мне приятно это осознавать.

ЭМИ: Колдуотер, Эми Пенн, Nine Action News.



Фил остановил запись. Он посмотрел на Антона, юриста радиостанции.

– Не понимаю, в чем здесь наша ответственность, – сказал Фил.

– Наша – ни в чем, – ответил Антон. – Но вот к Кэтрин Йеллин могут быть вопросы. Она прямым текстом говорит пациенту, что ему нечего бояться. Эти кадры могут быть использованы в судебном процессе.

Эми перевела взгляд с одного мужчины на другого – с бородатого викинга Фила на лысого Антона в темно-сером костюме. Утром ее вызвали обратно в Алпину. Сказали, возникла кое-какая проблема. Репортаж Эми – смонтированный в спешке, поскольку 9-й канал все никак не мог насытиться колдуотерской историей, – показали вечером того же дня, когда они ездили в больницу. Как и всегда, запись быстро распространилась по интернету.

На следующий день Бен умер.

В Сети моментально разгорелись споры, люди искали виновных.

– Планируются протесты, – сказал Фил.

– Кто их организует? – спросила Эми.

– Те, кто не верит в рай… Или не хочет верить. Они считают, что этот дед, Бен, покончил с собой, наслушавшись лжи.

– Только он не убивал себя, – вставил Антон.

– Они винят в этом Кэтрин? – спросила Эми.

– Она сказала ему, что есть жизнь после смерти…

– Все религии мира заявляют о том же, – заметил Антон.

Фил задумался.

– Значит, им не к чему придраться?

– Кто знает? В суд можно прийти с чем угодно.

– Погодите, – сказала Эми. – Эти протесты…

– Что говорит семья? – спросил Антон.

– Пока молчат, – ответил Фил.

– Поосторожней там.

– А что с протестами-то? – повторила Эми.

– Не знаю, – сказал Фил, повернувшись к ней. – Вроде завтра. Смотря какие блоги читать.

– Ты просто ведешь репортаж, – сказал Антон. – Помни об этом.

– Верно, – кивнул Фил. – Ты прав. – Он снова повернулся к Эми. – Возвращайся туда.

– А что насчет протестов? – спросила она.

Он посмотрел на нее так, словно ответ был до неприличия очевиден.

– Освещай их, – ответил он.





«Будь готова к 10 утра, – написала Саманта в электронном письме. – У меня для тебя сюрприз».

Тесс впервые за несколько недель накрасилась. За последнее время она пережила достаточно сюрпризов. Но от сидения в четырех стенах медленно сходила с ума, так что любое изменение в распорядке дня было ей по душе.

Она прошла через кухню и уже по привычке взглянула на телефон, чтобы убедиться, что трубка висит на рычаге. До Дня благодарения оставалось две недели. Тесс не строила никаких планов. В любом случае она испытывала отвращение к праздникам. После развода ее мать стала устраивать Дни благодарения на открытом воздухе и приглашала на них половину района: всех, у кого не было родных, кто недавно потерял супруга или же был стар и одинок. Как в том фильме с Вуди Алленом, где он собрал у себя артистов-неудачников – заикающегося чревовещателя, женщину, играющую музыку на бокалах, – и подал гостям замороженную индейку с диетической колой. Рут всегда делала большое событие из традиции ломать косточку[8]. «Загадывайте желание! Ну же!» Тесс представляла, как каждый человек в комнате загадывает одно и то же: чтобы не пришлось приходить сюда в следующем году.

Но теперь она понимала, с какой добротой мать относилась к людям в непростой момент их жизни. И как эти праздники позволяли Рут справляться с собственным одиночеством. Раньше Тесс мечтала, что отец подъедет к ней на улице, посигналит и увезет ее отсюда.

– Боже, Тесс, – прошептала она, коря себя за наивность.

Луч солнца пробился сквозь мансардное окно кухни. Тесс подумала о людях на лужайке. Наверняка им холодно.

Она достала бумажные стаканчики и налила полный кофейник из кофеварки.

Когда она открыла входную дверь, по толпе пронесся гул. Многие встали. Несколько человек крикнули: «Доброе утро!» и «Храни вас Бог, Тесс!» И вдруг все начали что-то кричать. Их было около двухсот человек.

Тесс протянула стаканчики и пощурилась на утреннее солнце.

– Кто-нибудь хочет кофе? – крикнула она. И вдруг поняла, что кофейника хватит лишь на несколько человек. Она почувствовала себя дурой. «Кофе? Людям нужно чудо, а ты предлагаешь им кофе?»

– Могу сварить еще, – пробормотала она.

– Тесс, ваша мать говорила с вами сегодня?

Тесс сглотнула. Помотала головой.

– Она сказала вам, почему вы избранная?

– Вы были первой!

– Помолитесь с нами?

– Храни вас Бог, Тесс!

Внезапно галдеж прервали три коротких автомобильных гудка. На подъездную дорогу завернул желтый фургон из ее детского сада «Счастливые истоки». Толпа расступилась, из фургона вылезла Саманта и открыла дверь. Дюжина ребятишек в зимней одежде спрыгнули на землю и уставились на толпу.

Тесс закрыла рот рукой. Раз уж она не могла поехать на работу, подруга привезла работу к ней на дом.

Тесс никогда еще не была так рада видеть этих детей.





Дорин поставила на стол две бутылки кока-колы. Она села с одного конца, Джек – с другого, гости разместились между ними. Ей все еще было неловко находиться рядом с бывшим мужем. Развод. Документы. Ключи от дома, которые он оставил на столике в прихожей. В его присутствии в голове мгновенными кадрами всплывали воспоминания об их распавшемся браке.

Неужели прошло уже шесть лет? Она замужем за другим мужчиной. У нее другая жизнь. Но вот он, Джек, сидит за старым столом в их старом доме – доме, который она получила после развода, доме, в котором ее новый муж Мел отказывался даже пускать Джека на порог, пока Дорин не объяснила ему: «Друзья Робби хотят с нами поговорить». Мел проворчал, что ладно, неважно, он пойдет выпьет пива.

– Спасибо, миссис Селлерс, – сказал молодой человек по имени Генри.

– Спасибо, миссис Селлерс, – эхом отозвался другой юноша по имени Зик.

– Теперь я миссис Франклин, – сказала Дорин.

Они переглянулись.

– Все в порядке, – добавила она.

Перед ней сидели красивые молодые люди, подтянутые, широкоплечие, – друзья детства Робби из района, где они раньше жили. Обычно они звонили в дверь и Робби сбегал по ступенькам, сжимая в руках футбольный мяч, проносился мимо Дорин со словами: «Увидимся, мам», а она говорила: «Застегни куртку», – и эти слова улетали вслед за ним, как поток воздуха, перемещаемый вентилятором.

Все трое парней записались в армию, когда еще учились в старших классах. Они вместе проходили базовую подготовку и благодаря связям одного знакомого вместе отправились служить в Афганистан. Ни Генри, ни Зика не было с Робби в тот день, когда он погиб. Дорин была этому рада.

– Когда вы вернулись, ребят? – спросил Джек.

– В сентябре, – ответил Зик.

– Да, в сентябре, – кивнул Генри.

– Приятно быть дома?

– О да.

– Да, сэр.

Все кивнули. Зик отхлебнул кока-колы.

– В общем, мы тут обсуждали… – сказал Генри.

– Да, – подхватил Зик, – нам стало интересно… – Он глянул на Генри. – Может, ты хочешь?..

– Нет-нет, продолжай…

– Не.

– В общем…

Оба замолкли.

– Все хорошо, – сказал Джек. – Можете все нам рассказать.

– Да, – согласилась Дорин, поежившись от слова «нам». – Конечно, мальчики, можно говорить о чем угодно.

Наконец Зик сказал:

– Мы просто подумали… Что вам говорит Робби? Когда звонит?

Джек откинулся на спинку стула. По телу пробежала дрожь.

– Он звонит только матери. Дорин?

И она рассказала. В разговорах Робби в основном подбадривал мать, говорил, что у него все хорошо, что он в безопасности и находится в прекрасном месте.

– Обычно он говорит кое-что, что мне очень нравится, – добавила она. – Он говорит… «Смерть еще не конец».

Зик с Генри обменялись робкими ухмылками.

– Забавно, – сказал Генри.

– О чем ты? – спросил Джек.

Генри повертел в руках бутылку кока-колы.

– Ни о чем, просто… Есть такая рок-группа. Он очень по ним фанател. Называется House of Heroes.

– И у них есть альбом, – продолжил Зик. – «Смерть еще не конец». Он все просил, чтобы кто-нибудь отправил ему этот диск.



– Да, причем просил месяцами. «_“Смерть еще не конец. Пришлите мне _“Смерть еще не конец». Панк-рок или типа того.

– Да, но это христианская группа. Насколько я понял.

– Точно.

– House of Heroes.

– Его любимый альбом.

– «Смерть еще не конец».

Джек посмотрел на бывшую жену. Группа?

– Ну а помимо этого, – продолжил Генри, – он что-нибудь говорил о парнях из своего батальона?





Джейсон Терк, сотрудник салона связи, потер руки, торопливо закрывая дверь от метели. Он опять забыл перчатки. И опять его девушка оказалась права. «У твоего мозга сокращенный рабочий день, Джейсон».

Он открыл кладовку, на двери которой было написано: «Дайал-Тек. Только для сотрудников». Щеки были мокрыми, из носа текло. Джейсон достал с полки коробку бумажных салфеток и услышал стук в дверь.

– Да ладно, – пробормотал он. – Еще восьми нет.

Пройдя к заднему входу и открыв дверь, он увидел на пороге Салли, в замшевой куртке и лыжной шапке.

– К нам прибыл Железный Человек, – ухмыльнулся Джейсон.

– Как поживаешь?

– Заходи.

– Спасибо.

– У меня нет для тебя денег, бро.

– Знаю.

– Хочешь колу?

– Нет, спасибо.

Они прошли в кабинет.

– Ну, так зачем пришел?

Салли выдохнул. И достал из сумки желтый блокнот.

– Мне нужна твоя помощь.





Час спустя Салли вернулся в машину, размышляя о том, что выяснил.

Чутье подсказало ему показать Джейсону имена, телефоны и адреса семерых колдуотерцев, утверждающих, что они общаются с небесами. Салли знал, что Кэтрин Йеллин купила телефон в этом магазине – похоже, об этом знала уже вся страна, – но ему хотелось понять, как обстоят дела с остальными шестью людьми.

Джейсон вбил их данные в компьютер. И тут они с Салли заметили любопытную вещь. Четверо из семи значились в списках покупателей, и в этом не было ничего удивительного, учитывая число салонов связи в Колдуотере и окрестностях, – но у шестерых людей из семи, у всех, кроме девочки Келли Подесто, был один телефонный оператор.

И подключена одна и та же услуга.

– Что это? – спросил Салли у Джейсона.

– Это такое интернет-хранилище, типа облака. Ну, знаешь, можно хранить все свои электронные письма и фото в одном аккаунте.

Салли посмотрел в блокнот. Провел пальцем по нескольким записанным категориям. Одной из них была «ДС» – дата смерти.

– Можешь узнать, как давно у них подключена эта услуга?

– Могу, наверное. Дай мне пару минут. – Джейсон начал что-то печатать, потом остановился и откинулся на спинку стула. – Я могу вляпаться по полной, если покажу тебе эти данные.

– Догадываюсь, – сказал Салли.

Джейсон побарабанил пальцами по коленкам.

– Ай, к черту. Поехали. – Он ухмыльнулся. – Все равно я ненавижу эту работу. Моя девушка считает, мне нужно податься в профессиональные фотографы.

– Может, она права.

– С ней не соскучишься. А у тебя девушка есть?

– Нет.

– Женат?

– Был.

– Она тебя бросила или ты ее?

– Она умерла.

– Воу… Мне жаль, бро.

Салли вздохнул.

– Мне тоже.





Александр Белл познакомился с любовью всей его жизни, Мейбл, когда она пришла к нему глухой ученицей. Она была на десять лет младше него, но Белл влюбился по уши, и многие годы поддержка жены помогала ему двигаться вперед. Если бы ее слезы не затащили Александра в тот поезд до Филадельфии, его величайшее изобретение могло бы никогда не увидеть свет. И все же телефон оставался открытием, радость от которого Мейбл, потерявшая слух после скарлатины, так и не смогла разделить с мужем.

Порой любовь сводит нас вместе, даже когда жизнь пытается нас разделить.

После крушения, сидя в скорой, Салли потребовал дать ему телефон (его собственный вместе с остальными вещами сгорел в обломках) и раз десять попытался дозвониться до Жизели. Жена не отвечала. Он позвонил ее родителям. Они тоже не брали трубку. Салли снова попытался связаться с диспетчерской по радиосвязи. Ничего. Что-то точно было неладно. Куда все подевались?

Его сердце громко колотилось, а поясница теперь изнывала от боли. В больнице – небольшом региональном учреждении в Линтоне – его осмотрели, проверили показатели жизненно важных функций, взяли кровь, обработали ссадины и сделали рентген позвоночника. Салли дали обезболивающее, от которого у него немного поплыло сознание. Кто-то сказал ему, что самолет, с которым он столкнулся, небольшой двухмоторный «Цессна», благополучно приземлился. Салли не спросил, почему два самолета оказались на одной траектории посадки. Все это время он продолжал задавать вопросы о жене.

– Дайте мне ее номер, – сказала медсестра. – Мы поручим кому-нибудь звонить ей, пока не ответит.

– И в диспетчерскую тоже, – прохрипел Салли.

Балансируя на грани сна и бодрствования, он видел, как медсестра говорит с кем-то, дает указания, как кто-то вошел в палату, и как они вместе вышли в коридор, и как она вернулась и говорила с кем-то еще, а потом все растворились.

Глаза закрылись. Мысли стихли. Это были последние безмятежные минуты, в которые он еще не знал того, чего просто не мог знать.

Что Жизель увидела клубы дыма, прибавила газу и помчалась на своем «Шевроле Блейзер» в сторону аэродрома.

Что авиадиспетчер Эллиот Грей сбежал с диспетчерской вышки и прыгнул в свою синюю «Тойоту Камри».

Что Жизель молилась: «Господи, пусть с ним все будет хорошо», – так крепко сжимая руль, что тряслись руки.

Что «Камри» Эллиота Грея неслась по узкой однополосной дороге со скоростью больше ста километров в час.

Что «Шевроле» Жизели занесло на повороте, и в следующую секунду она на полной скорости влетела в «Камри».

Что Эллиота Грея на шесть метров подбросило в воздух.

Что пристегнутая Жизель три раза перевернулась вместе с автомобилем. Что он угодил в кювет.

Что на ней был лавандовый свитер. Что по радио играла песня Beatles «Hey Jude».

Что, чтобы освободить Жизель, пришлось резать искореженный металл. Что ее доставили до больницы в Колумбусе на вертолете.

Что к моменту прибытия она потеряла сознание.

Что она так больше и не пришла в себя.

Что Эллиот Грей был мертв.

Двенадцатая неделя



– НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ СТОРОНУ…

Кэтрин зажала уши.

– Господи, почему они не замолкают?

– Может, пойдем вниз? – предложила Эми. – Там спокойнее.

– Нет! – возмутилась Кэтрин. – Это мой дом. Я не собираюсь прятаться в подвале.

Протестующие снаружи не унимались.

– НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ…

Они собрались на улице перед домом за несколько минут до полудня. Их было по меньшей мере пятьдесят человек, многие стояли с плакатами вроде «РАЙ ПОДОЖДЕТ!» или похлеще: «ВЕРА УБИВАЕТ!», «СМЕРТЬ ОТ ОБМАНА!»

Видео с Беном Уилксом разлетелось даже быстрее, чем первое – «Звонок с того света», как только распространилась новость о его смерти. За этим последовали сообщения о других шести пациентах из разных стран, находившихся на неизлечимой стадии болезни, которые, предположительно увидев видеозаписи из Колдуотера, скончались раньше срока – словно осознанно прекратив держаться за жизнь.

И хотя эти люди все равно бы рано или поздно умерли, загадка смерти в том, что мы не знаем, почему она приходит именно в этот определенный момент. И, поскольку у людей до сих пор нет ответа на этот вопрос, совпадения быстро перерастают в теории заговора. А учитывая ненасытность СМИ относительно всего происходящего в Колдуотере, предположения, что рай может убивать людей, не могли не привлечь всеобщее внимание.

– Пусть эти религиозные фанатики держатся подальше от больных людей, – заявил журналистам разъяренный мужчина.

– Они ничем не лучше террористов, которые говорят: «Тебе воздастся, если ты подорвешь себя», – добавила одна девушка.

– Я знал Бена Уилкса много лет назад, – утверждал пожилой работник фабрики. – Он боец. И не отступил бы, если бы эти люди не загипнотизировали его, или что они там делают…

Вскоре сформировалось движение под названием «Звонят с небес – брось трубку» и начались акции протеста – вроде той, что проходила сейчас у дома Кэтрин.

– НЕ ПО ТУ СТОРОНУ, А ПО ЭТУ! НЕ ПО ТУ СТОРОНУ…

Эми вскипятила воду и заварила чай с перечной мятой. Она поставила чашку, но Кэтрин была так погружена в свои мысли, что даже не заметила этого.

– Вот, выпей, – предложила Эми.

– Оу. – Кэтрин растерянно моргнула. – Спасибо.

Эми разрывалась. Она знала, что Филу нужен репортаж о протестующих, но как поговорить с ними и при этом не потерять доверие Кэтрин – единственное, что позволяло ей быть на шаг впереди других репортеров?

– Ты хорошая подруга, – сказала Кэтрин.

– Рада помочь, – пробормотала Эми.

– Все началось, когда вмешались другие люди. Вот Тесс Рафферти, например. Я вас умоляю… Она перестала ходить в церковь много лет назад. И сама призналась в этом!

Кэтрин размахивала руками, словно в попытках убедить невидимого зрителя. Она сжала в руке розовый телефон. Перевернула его. Несколько секунд сверлила глазами. А потом ее интонация резко изменилась.

– Эми?

– Что?

– Ты мне веришь?

– Верю.

На самом деле Эми верила, что Кэтрин искренне верит в то, что говорит. А это почти то же самое, да?

– Я звонила детям, – сказала Кэтрин. Они в Детройте. Знаешь, что они мне сказали?

– Что?

– Что я слишком много времени уделяю религии. – Она усмехнулась. – Я надеялась, что они приедут. Побудут со мной. Но Джон сказал, что у него завал на работе. А Чарли – что…

Она сглотнула.

– Что?

– …что я позорю его. То же сказали и дочери Дианы. Вот почему они не приходят меня навестить.

Кэтрин заплакала. Эми отвела взгляд. Как можно не сочувствовать этой женщине, как бы сильно она ни заблуждалась?

Протестующие скандировали все громче. Эми выглянула в эркерное окно и увидела припаркованную у обочины патрульную машину. Начальник полиции Джек Селлерс что-то говорил, подняв руки. Телевизионщики держали над его головой микрофоны. Это передадут по всем каналам. Фил будет в бешенстве.

– Я никого не убивала, – прошептала Кэтрин.

– Конечно, нет, – сказала Эми.

Кэтрин закрыла лицо руками.

– Зачем они говорят такие вещи? Моя сестра в раю. Господь наблюдает за всеми нами. Зачем мне кого-то убивать?

Эми посмотрела на лежащую на кухонном столе камеру.

– А знаешь что? – задумчиво произнесла она. – Давай-ка скажем им об этом.





Каждый день после обеда пастор Уоррен садился на коричневый кожаный диван в своем кабинете и читал Писание. Сегодня он обратился к Книге пророка Исаии. В главе 60 Уоррен наткнулся на следующий стих:



«Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе; сыновья твои издалека идут и дочерей твоих на руках несут. Тогда увидишь, и возрадуешься, и затрепещет и расширится сердце твое»[9].



Ему нравились эти строчки. При других обстоятельствах он, возможно, выделил бы этот отрывок и приберег бы его для воскресной проповеди. Но сейчас Уоррен засомневался: не будут ли слова из стиха восприняты как аргумент в пользу телефонных звонков от покойников? «Возведи очи твои и посмотри вокруг: все они собираются, идут к тебе». Пастора ужасно раздражало, что теперь нужно было контролировать свою речь. Он чувствовал себя листом бумаги, который постоянно рвут пополам и который становится все меньше и меньше. «Служи Господу. Служи людям. Господу. Людям».

Коллеги говорили, что он должен быть счастлив. Все церкви в Колдуотере были переполнены, на воскресных службах оставались только стоячие места. Наиболее посещаемой была католическая церковь Сент-Винсент – после визита епископа к Тесс Рафферти прихожан стало в четыре раза больше.

Дзы-ы-ынь!

– Кто там?

– Пастор, это я.

– Входите, миссис Пулт.

Она была без планшета. По выражению ее лица Уоррен понял, что что-то не так.

– Пастор, я должна вам кое-что сказать. Мне трудно это говорить.

– Можете говорить со мной обо всем, о чем угодно.

– Мне нужно уйти.

– В смысле пораньше?

– Уйти с работы. Это слишком… – Она начала плакать. – Я проработала здесь семь лет.

– И вы прекрасно справляетесь со своей…

– Я хотела помочь церкви…

Ее дыхание участилось.

– Присядьте, пожалуйста. Все хорошо, миссис Пулт.

Женщина продолжала стоять, но говорила так быстро, что слова лились сплошным потоком.

– Эти звонки со всего мира… Я так больше не могу. Мне задают вопросы, я отвечаю, что ничего не знаю, но они не умолкают, кто-то плачет, кто-то кричит, и я… Я не знаю, что делать. Они рассказывают о своих близких и просят поговорить с ними еще раз. А некоторые так ругаются! Говорят, что мы вводим верующих в заблуждение. За все годы работы здесь я никогда не думала… Ох. Каждый вечер я возвращаюсь домой и просто валюсь с ног, пастор. На прошлой неделе мне измерили давление, оно очень высокое, и Норман волнуется. Мне очень жаль. Мне так жаль… Я не хочу вас подводить. Но просто не могу…

Она так сильно рыдала, что не могла больше говорить. Уоррен сочувственно улыбнулся.

– Я понимаю, миссис Пулт.

Пастор подошел к женщине и положил руку ей на плечо. За дверью кабинета телефоны звонили не переставая.

– Господь простит меня? – прошептала она.

«Намного раньше, чем Он простит меня», – подумал Уоррен.





Джек Селлерс включил мигалку, и она издала короткий звуковой сигнал. Почитатели на лужайке у Тесс зашевелились. Джек вышел из машины.

– Доброе утро, – сухо сказал он.

– Доброе утро, – ответили некоторые.

– Чем вы тут занимаетесь?

Он поглядывал на дверь. На самом деле Джек хотел того же, чего и они, – чтобы вышла Тесс.

– Молимся, – ответила женщина худощавого телосложения.

– О чем же?

– Хотим получить весточку с небес. Помолитесь с нами?

Джек попытался выкинуть Робби из головы.

– Нельзя просто так собираться на чужой лужайке.

– Вы верите в Бога, офицер?

– Неважно, во что я верю.

– Ничто не может быть важнее этого.

Джек пнул землю. Сначала протестующие у дома Кэтрин Йеллин. Теперь это. Вот с чем он точно не ожидал столкнуться в крошечном Колдуотере – с необходимостью разгонять толпы.

– Вам придется уйти, – сказал он.

Молодой человек в зеленой куртке сделал шаг вперед.

– Пожалуйста. Мы ведь никому не мешаем.

– Просто хотим помолиться, – добавила какая-то девушка, опускаясь на колени.

– Погодите, я читал о вас, – сказал молодой человек. – Вы тот полицейский. Ваша жена… говорила с вашим сыном. Она избранная. Как вы можете гнать нас отсюда?

Джек отвел взгляд.

– Бывшая жена. И вас это не касается.