Пока они просто стучат.

Стучали почти нежно. Как будто маленькая пожилая леди постукивала костяшками пальцев по двери своей подруги-соседки. Хадсон подошел к дальнему окну, чтобы взглянуть, кто там стоит. Однако, когда он проходил мимо двери, ее с грохотом выбили, и он чуть не упал. Развернувшись ко входу, он увидел, как внутрь врывается чудовищная широкоплечая фигура в темно-синем плаще с капюшоном.

Хадсон инстинктивно взмахнул тесаком, и — лязг! — лезвие отскочило от металлической волчьей маски под капюшоном. Две руки в черных перчатках схватили его за рубашку и чуть не сорвали ее с него, когда подбросили его в воздух, как мешок с пшеницей. Хадсон налетел на стол и масляную лампу, разбившуюся вдребезги. Кости едва не сломались, тесак отлетел в сторону.

Мэтью парализовало от ужаса, когда человек-волк налетел на него гигантским вихрем. Он поднял рапиру, чтобы нанести удар, но рука в перчатке с ужасающей легкостью отбросила его руку в сторону, а в следующее мгновение другая рука опустилась на его правое плечо, и боль пронзила каждый нерв его тела. Он упал на колени и сквозь красную пелену увидел половицы. Еще одна рука — неужели у этого существа их три? — схватила его за загривок, подняла и отшвырнула в сторону. Черный ботинок с хрустом опустился на рапиру.

Лежа на полу и чувствуя себя раздавленным червяком, Мэтью заметил, что в комнату входят другие фигуры, а Камилла и Валериани отступают перед ними.

Хадсон сел среди обломков, голова у него шла кругом. Он почувствовал запах и вкус крови. Поднеся руку к носу, он увидел красное пятно, и прямо перед его лицом появился гротескного вида кот с высокими ушами, увенчанными темными кисточками. Глаза животного горели жаждой убийства, челюсти раскрылись, обнажая клыки, готовые впиться в окровавленную плоть.

— Никс! — окликнул женский голос. — Non ancora![41]

С этими словами незнакомка оттащила рысь от раненого и потерявшего сознание мужчины, дернув за кожаный поводок, прикрепленный к ошейнику с шипами.

Острая боль в плече сменилась пульсирующей, и в голове у Мэтью немного прояснилось. Он увидел, как движущиеся фигуры принимают человеческие очертания, за исключением странного кота на натянутом поводке, которого держала черноволосая женщина в красной куртке и серой юбке.

Впрочем, нет. Ее волосы были не совсем черными. С правой стороны головы они были рыжими. На ее пальцах сверкнули серебряные кольца, когда она оттащила упирающегося кота подальше от Хадсона.

Эти кольца… Мэтью где-то видел их прежде?

Кто-то протопал мимо него в сапогах. Мэтью начал подниматься на ноги, но его снова толкнули, и он остался лежать.

— Так… это и есть тот самый знаменитый человек? — Марс Скараманга говорил по-итальянски, приближаясь к Бразио и Камилле. — А ты — страшная охотница на ведьм?

Камилла ничего не ответила. Другая женщина подошла к ней вплотную и осмотрела с расстояния в несколько дюймов.

— Думаю, не такая уж и страшная. Лоренцо, вы с Пагани проверьте другие комнаты в этой очаровательной маленькой дыре.

Лысый кучер и русобородый верзила повиновались, в то время как стройный и жилистый телохранитель Ивано и верный палач Лупо в волчьей маске стояли над крупным мужчиной, которого отбросило в сторону. В кухне, куда вошли Лоренцо и Пагани, стоял какой-то старый чудак, прислонившись спиной к стене. За стеклами очков у него был свирепый, вызывающий взгляд, а в правой руке он сжимал небольшой нож.

— Давай, дедушка, — сказал Лоренцо с кривой ухмылкой. — Топай-ка отсюда к остальным.

Профессор не понимал языка, но прекрасно понимал интонации. Он стоял, не двигаясь с места. Лоренцо шагнул вперед.

— Не усложняй ситуацию. Ты уйдешь.

Он сделал еще два шага. Прежде чем он успел сделать третий, Профессор стиснул зубы, взмахнул ножом, взятым со стола, и Лоренцо отшатнулся назад. Из разрезанной на груди рубашке потекла кровь.

— Ха! — Пагани хрипло рассмеялся, показав серебряный зуб. — Старый дедушка хочет поиграть по-крупному!

— Ублюдок! Моя любимая рубашка!

Несмотря на легкое ранение, Лоренцо тоже рассмеялся. У него было много шрамов похуже, оставшихся от драк, где он показывал свою храбрость.

— Дедушка, — сказал он, вытаскивая свой нож с семидюймовым лезвием, — если ты не будешь вести себя хорошо, мы отрежем тебе нос и скормим его тебе же.

Профессор не знал, почему эти двое смеются, ведь он был вовсе не настроен шутить. Проявив силу, рожденную отчаянием, он перевернул кухонный стол и обрушил его на двух мужчин, использовав его одновременно в качестве щита и тарана.

Пагани принял на себя основной удар — один край стола сильно ударил его по губам и чуть не выбил еще один зуб, а Лоренцо увернулся, подошел к старику сзади, обхватил его за шею и — о святые! это было похоже на борьбу с извивающимся угрем! — приставил нож к мягкой и морщинистой коже у основания черепа.

— Не убивай его! — приказал Марс, стоя в коротком коридоре между гостиной и кухней. — Приведи его сюда! — Он увидел кровь на рубашке Лоренцо. — Господи, ты что, поскользнулся?

Пагани выкрутил старику руку с ножом, но тот не желал выпускать оружие. Он ударил кулаком по ребрам упрямого деда… пришлось ударить дважды. Старик дважды болезненно вздохнул, но и это не дало особого эффекта. Пагани наклонился вперед и впился в несчастную руку зубами. Нож выпал, хотя старик продолжал дергаться, исторгая поток ругательств на иностранном языке, похожем на английский. Очки свисали с одного уха.

Лоренцо быстро и неглубоко полоснул по правой руке проклятущего старика ножом, чтобы отомстить ему за ранение и дать понять, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Позволив себе еще одну мелкую месть, он сорвал с него очки и раздавил их каблуком.

Стекающая по щеке кровь заставила Профессора усмехнуться.

— Они нужны мне, только чтобы не наступить на такое дерьмо, как ты.

— Эй, английский старикашка, — обратился Марс к нему на его языке. — Твои ругательства режут мне слух. Пойдем-ка поболтаем. — Он обратился к своим людям: —Приведите его.

Вдвоем они выволокли профессора Фэлла из кухни, что оказалось непростой задачей, поскольку старик упал на колени и стал неповоротливым, как якорная цепь. Не без труда его бросили на пол рядом с Мэтью.

Человек-волк стоял над Хадсоном, а Ивано достал пистолет из кобуры на бедре.

— Берегись дедушки! — предупредил их Лоренцо, хихикая: — Он думает, что он убийца!

Мэтью увидел кровь на лице Фэлла. Из-за шума драки на кухне он подумал, что долгие недели, проведенные на побережье и в бухтах Альгеро, наверняка придали Профессору сил. Но, к сожалению, одних сил было недостаточно, чтобы спасти положение.

Мэтью представил, как Берри стоит в углу и говорит: «Я же говорила тебе не делать этого». И все же он сделал то, что обещал. Теперь нужно было решить проблему и подумать, как все исправить… если им, конечно, удастся прожить достаточно долго. Для начала нужно было справиться со страхом, который царапал его затылок, словно эта проклятая большая кошка — рысь, не так ли? — сидела у него на спине. Мэтью читал и слышал об этих тварях, но никогда их не видел. Говорят, они чертовски свирепы. Кому захочется держать такую на поводке?

Успокойся, — приказал он себе. — Паника не принесет пользы ни тебе, ни кому бы то ни было.

На деле он даже думал, что страх вполне может привлечь к нему рысь, как бы сильно женщина с черно-рыжими волосами ни удерживала ее на поводке.

Он поднял голову и посмотрел на человека-волка, на котором под плащом с капюшоном был двубортный темно-синий сюртук с золотыми пуговицами и аккуратно завязанным белым галстуком, светло-коричневые бриджи, белые чулки на толстых ногах и черные сапоги. Настоящий щеголеватый монстр! Он стоял, уперев руки в боки, явно ожидая дальнейших распоряжений от хозяина, чья гладкая шевелюра была черной с правой стороны и красной с левой.

Мэтью вздрогнул, осознав, что перед ним волк, который ходит на двух ногах. Но это было невозможно! Какая связь могла быть между Трователло и этим зверем в металлической маске?

Он наблюдал, как человек-волк наклонился и поднял тесак. Такое острое и тяжелое лезвие могло стать подходящим инструментом, чтобы отрубить человеку руки. Впрочем, возможно, он использовал топор.

Имя, которое Трователло трижды написал на бумаге… в третий раз перо сломалось под давлением… чего? Не кошмара, а ужасных воспоминаний?

Имя…

— Лупо, — сказал Мэтью, и металлическая волчья морда тут же повернулась к нему.

— Я выиграл. — Голос Чемберлена прозвучал непривычно тихо, однако тут же набрал силу: — Я выиграл! — Он с яростью победителя посмотрел на Бродина. — Я ВЫИГРАЛ! — крикнул он еще громче, поднялся со стула и с размаху ударил кулаком по столу. — Я победитель! — захохотал он. — Клянусь Богом, я размазал тебя, старая рабыня! Осмелилась бросить мне вызов? Получай! — Его раскрасневшееся лицо, блестящее от пота, обратилось к Кэтрин. От его крика задрожали стены амбара: — Получайте и вы, мадам! Довольны? Я же говорил вам, не так ли?! Да! А теперь ваши деньги упорхнут из вашего…



Его крик оборвался. Он вдруг задохнулся, схватился за свою необъятную грудь обеими руками, и Кэтрин заметила, что его лицо посерело. Он сделал неуверенный шаг по направлению не к своей жене, а к своему адвокату. Когда Бродин вскочил, чтобы помочь клиенту, Бартон Чемберлен захрипел, в глубине его горла родился пугающий рокот, и огромное тело повалилось, словно срубленное дерево, прямо на земляной пол амбара. Глаза его были широко распахнуты, лицо могильно-серого цвета напряженно застыло, рот искривился в мучительной гримасе.

Бродин и Ларримор одновременно склонились над ним. Кэтрин вышла вперед. Она видела, как тело Чемберлена сотрясалось в конвульсиях, из-за которых его голова опасно дергалась из стороны в сторону. Он вздрогнул в последний раз, словно его душил невидимый питон, и… замер. Остальные тоже вскочили со своих мест. Мириам Лэмб встала рядом с Кэтрин и Мерриком.

— Переверните его! — воскликнул Бродин, обращаясь к Ларримору. Вместе они не без труда перевернули эту огромную тушу. Глаза Чемберлена были все еще открыты, но они будто остекленели. Уродливая гримаса застыла на губах. Бродин попытался встряхнуть тело, но попытка не увенчалась успехом.

— Мистер Чемберлен! — позвал он. — Мистер Чемберлен, очнитесь! — Он отчаянно посмотрел на собравшихся. — Доктора! Позовите доктора!

Ларримор приложил руку к необъятной груди Чемберлена, другую прижал к его горлу в поисках признаков жизни.

— Доктора! Кто-нибудь, пожалуйста! — кричал Бродин. Один из представителей города опомнился и выбежал из амбара за своей лошадью.

Ларримор убрал руки от Чемберлена и сел прямо на земляной пол. Он глубоко вздохнул и покачал головой:

Глава девятнадцатая

— Не надо доктора…

— Что? Что?! — Лицо Бродина тоже изменило оттенок на пепельно-серый.



— Мистер Чемберлен мертв, — спокойно произнес Ларримор.

— Погасите огонь, глупцы! — сказал Марс Скараманга, когда черная карета с отрядом телохранителей подъехала к лагерю людей Дивиттори — Ламаккьи, Россоне и Галло.

— Нет! Этого не может быть! Мистер Чемберлен, пожалуйста, очнитесь! — Бродин вновь попытался встряхнуть тело и не оставлял попыток до тех пор, пока его не покинули все силы, а руки не повисли плетьми от усталости.

— Он умер, — повторил Ларримор. — Это точно.

Это было в первую ночь. Лагерь наемников располагался чуть севернее Санта-Валлоне.

Раздался крик, от которого Кэтрин чуть не выпрыгнула из своих ботинок.

Как только Марс заговорил, Лупо сорвал плащ с плеч Ламаккьи и накрыл им костер, у которого наемники грели свой кофе после долгой дневной поездки.

Лили стояла и закрывала лицо руками. Ее тело содрогалось. Она снова издала пронзительный крик, и тот стал еще громче, когда она отняла руки от лица. На губах застыла сумасшедшая улыбка, а вопли превратились в смех, который запросто мог напугать до смерти даже костяную банду, заставив бы их в ужасе бежать в лунной ночи. На глазах у шокированной публики Лили начала кружиться, смеясь и подбрасывая вверх свою шляпку, от которой разлетались в разные стороны бумажные листья.

— Господи Иисусе! — воскликнул Бродин. — Она сошла с ума!

При виде знаменитого палача Семейства Скорпиона трое мужчин отпрянули, как будто узрели настоящего волка, мчащегося к ним через лес. Один его вид запросто мог заставить сильных мужчин упасть на колени и молить о пощаде, даже если они не подозревали, в чем именно провинились. Мелкие приспешники Семейства Скорпиона шептались, что таинственного Лупо никто никогда не видел без металлической маски, потому что он родился с изуродованным лицом. Другие говаривали, что Лупо носит маску, потому что так он скрывает свое лицо от Бога и святых. Третьи утверждали, что Лупо стал носить ее как защиту после самого первого убийства, потому что тогда кровь брызнула ему в глаза. Четвертые шептали, что таинственный Лупо и впрямь был наполовину волком, родившимся в результате причудливого смешения животного и человека, и он попросту понимал, что один его вид сведет любого с ума раньше, чем требуется. А видел ли кто-нибудь его руки без перчаток? Наверняка он носит их, чтобы скрыть грубую шерсть. В конце концов, не просто же так он ест только сырое, пропитанное кровью мясо!

— Кто-нибудь, отведите ее в дом! — скомандовал Ларримор.

Кто-то из городских взял Лили под руку и вывел из амбара, пока она продолжала безумно смеяться.

Наемники были ошеломлены, когда это существо выступило из темноты и по приказу Марса Скараманги пожертвовало огню плащ Ламаккьи с бархатной подкладкой. Лишь после этого они осознали, что великий магистр собственной персоной стоит прямо здесь. Нельзя было возражать приказу — за это можно было умереть на месте.

— Боже мой, что за ночь! — Бродин поднялся на ноги и скорбно поглядел на тело. — Просто он… он так внезапно скончался…

Здесь же находилась и великая госпожа — на этой крестьянской лесной территории, так далеко от проблесков цивилизации. Ее устрашающая рысь на поводке была рядом с ней и жутко скалилась. Процессию завершали телохранители: Лоренцо, Пагани и Ивано — личные стражи Скарамангов.

Не так уж и внезапно, — подумала Кэтрин. Ненасытный аппетит погубил будущего Говяжьего Барона. Испытывала ли она сочувствие к этому человеку? Возможно, как и к любому, свидетелем чьей смерти ей довелось бы стать. Возможно, он даже был прав в том, что говядина могла стать будущим колоний, но упрямство Чемберлена, его бессердечное пренебрежение к тем, кого он считал ниже себя, и мерзкий способ достижения желаемого…

Нет, он скончался не так уж внезапно.

Наемники не знали, что обо всем этом думать.

В момент его триумфа что-то взорвалось в нем, и это было… почти ожидаемо.

Великий магистр тем временем объявил, что команда Дивиттори освобождена от своих обязанностей. Им приказали собрать лагерь и покинуть это место на рассвете. Никто не посмел роптать по поводу своего отстранения и фактического понижения в должности.

— Не могу поверить, — ошеломленно пробормотала Мириам, стоя рядом с Кэтрин. — Я имею в виду… я, конечно, хотела выиграть, но я не желала ему смерти.

— Никто не желал. Могу вам сказать, что со временем Чемберлен все равно себя бы убил. Его убил бы собственный образ жизни, — ответила Кэтрин. Она подумала, что огромное количество кровяных колбасок и говяжьего жира, которые он поглощал, сделали свое дело.

С первыми лучами солнца они были уже в пути и направлялись к своим домам. Нельзя было сказать, что они этому не обрадовались.

— Я должен… я должен подумать, — пробормотал Бродин. Он устремил растерянный взгляд на Ларримора. — Вы ведь понимаете, что мистер Чемберлен выиграл это состязание, да?

Венера приказала Пагани проехать немного вперед, найти укрытие, воспользоваться подзорной трубой и доложить, когда добыча покинет свой лагерь. Отчет оказался необычным: Пагани увидел не только повозку, возвращающуюся на дорогу, но и две фигуры верхом на лошадях. Последние следовали за повозкой на расстоянии. Двое мужчин: один с длинными седыми волосами в плаще песочного цвета, другой…

— Я понимаю, что он не подписал соглашение. Следовательно, оно недействительно.

— Как бы не так! Он выиграл! И условием соглашения являлось то, что мадам Герральд заплатит сквоттерам за то, чтобы они немедленно ушли! Если вы не согласны, мы подадим в суд!

— … странно, великий магистр и великая госпожа. Кажется, это какой-то калека. Он держится в седле странно, и первый ведет его лошадь под уздцы.

— В самом деле? — Брови Ларримора язвительно поднялись. — А скажите-ка мне, Томас, кто именно будет вашим клиентом в суде?

— Калека? — Марс нахмурился. — И что ты об этом скажешь?

Бродин фыркнул и беспомощно взглянул на мертвеца, словно искал у него поддержки. Однако никакой помощи от Чемберлена ждать не приходилось.

— Вы могли бы обсудить эту ситуацию с вдовой, — предложил Ларримор. — Если мистер Чемберлен оставил завещание, в котором она указана как владелица его собственности после его кончины, это будет иметь смысл. Он оставил завещание?

— Я не уверен, сэр. Сначала я подумал, что это могут быть грабители, но, как только я рассмотрел второго, я подумал, что это нищие, которые следуют за группой из Санта-Валлоне.

От Бродина ответа не последовало, и это говорило само за себя.

— Это не могли быть грабители, — хмыкнула Венера. — Вы много знаете калечных воров? Да, должно быть, это нищие. И то, что они движутся по одной дороге, может быть простым совпадением. Наверное, они сбежали из Санта-Валлоне, спасаясь от клеймения, и теперь едут на север.

— Дамы, — обратился Ларримор к Кэтрин и Мириам, — состязание окончено. Я думаю, что вам двоим пора уходить. — Он оглядел остальных. — Спасибо, что пришли. И Меррик, благодарю за вашу безупречную работу.

— Да, госпожа, — почтительно кивнул Пагани. — Я тоже так думаю. И все же… это странно.

— Что теперь будет, сэр? — спросил один из фермеров. — Нам придется собрать вещи и покинуть наши земли?

— Все так, Томас? — спросил Ларримор.

— Почему? — спросил Марс.

— Я не… я думаю… ну… Я полагаю, со временем поместье будет выставлено на продажу. Что касается стада… с ним будет то же самое. — Он снова посмотрел на мертвеца, который таращился в пустоту своими остекленевшими глазами. — А я же говорил вам оставить завещание… Господи Боже.

— У них слишком хорошие лошади, — пожал плечами Пагани.

— Пойдемте, — сказала Кэтрин, взяв Мириам под руку. В последний раз она оглянулась и увидела, как Бродин накрывает лицо Бартона Чемберлена покрывалом.

— Кто бы это ни был, — небрежно махнула рукой Венера, — они нас не интересуют.

Они вышли из амбара и направились к повозке Мириам. Начался легкий летний дождь, и женщина, большую часть своей жизни пробывшая рабыней, остановилась, чтобы поднять лицо к небу.



— Дождь на пользу моим яблокам, — сказала она и нахмурилась, глядя на влажную землю. — Я просто… Все это было ужасно, вы так не думаете?

— Все закончилось, Мириам.

***

— Да, но ужасно, что все закончилось так. Как будто кто-то задул свечу. Мистер Чемберлен… Надо сказать, он построил хороший мост, разве нет?



— Он простоит еще много лет. Не сомневаюсь, что он станет частью нового тракта для телег, так что Чемберленс-Кроссинг, возможно, и не так уж нуждался в огромном стаде коров. Достаточно просто моста. Время покажет, права я или нет.

— Как думаете, мистер Хатчесон будет снова покупать у меня?

Венера как раз собиралась спросить собравшихся в комнате людей, где эти гнусные попрошайки, которых видели следующими за повозкой. Зачем они прибыли сюда, к дому, принадлежащему некоему Бразио Наскосто. Однако имя Лупо, произнесенное молодым человеком — англичанином Корбеттом, как она предположила, — заставило ее осечься на полуслове. Венера трижды натянула поводок Никс, чтобы притянуть кошку ближе. Никс была мускулистой и тяжелой, но руки Венеры со временем стали достаточно сильными, чтобы справиться с ее весом.

— Думаю, свежие яблоки, яблочный сидр, эпплджек и остальные ваши товары стоят гораздо больше, чем обещания мертвеца. Кстати, я хочу взять с собой немного вашего яблочного сидра и эпплджека и предложить его в нью-йоркские таверны. Я считаю, он придется всем по вкусу, и у вас появятся новые клиенты.

Она заговорила с Корбеттом по-английски:

Мириам кивнула, но Кэтрин видела, что она все еще обеспокоена.

— Моя удача, — пробормотала она. — Вы же не думаете, что это она убила мистера Чемберлена?

— Откуда тебе известно это имя?

— Нет. То, что случилось с мистером Чемберленом, все равно произошло бы рано или поздно. Могу вам сказать, он вел не вполне здоровый образ… питания. Это его и сгубило.

И в самом деле, откуда? — спросил он себя. Его мысли бешено скакали с одной на другую.

— Ему стоило время от времени есть яблоки, — сказала Мириам.

— Я знаю латынь, — наскоро соврал он и сразу понял, что неубедительно.

— Да, — согласилась Кэтрин и приобняла подругу, пока они шли к телеге.



— Как и я. Я так полагаю, ты хотел сказать, что на латыни это значит «волк», не так ли?

***



— Я просто ошибся, — сказал Мэтью, но по острому взгляду женщины понял, что она ему не поверила.

По возвращении в Нью-Йорк Кэтрин иногда мечтала о том, чтобы вновь оказаться на ферме с Мириам. Рубить дрова, кормить кур, собирать яблоки в саду и выполнять всю работу по дому, которая только могла отвлечь ее от знакомой жизни. Во сне она вспоминала тишину леса, пение птиц, тепло летнего солнца, сладость воздуха и само ощущение жизни.

— Странная ошибка. Ты либо знаешь, как на латыни будет «волк», либо нет. Здесь что-то не так, но я не понимаю, что именно.

Эти сны, она знала, будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь.

Марс недовольно фыркнул.

А еще она задавалась вопросом, не заходила ли как-нибудь Лили Чемберлен в лавку Авроры Флиндерс, чтобы не просто купить шляпку, но и приобрести какое-нибудь зелье, способное, скажем, изгнать паразитов с животноводческой фермы, пока ее муж просаживал в клубе «Славные Парни» очередную сотню фунтов? Такое зелье можно было, например, развести в стакане воды. Это было бы умелое хладнокровное убийство на глазах более чем дюжины ничего не подозревающих свидетелей.

Что ж, Кэтрин не хотела посещать эту лавку и узнавать правду.

— Венера! Мы здесь не для того, чтобы учить языки!

Ей было все равно.

Осень приближалось. Близилось время печеных яблок и кружки согревающего крепкого эпплджека.

— Конечно, нет, дорогой брат. — Она снова переключила внимание на Мэтью. — А где остальные двое? Седовласый и калека? Пагани видел здесь их лошадей.

Калека. Мэтью понял: Пагани действительно видел подпорку для седла Трователло, но мог и не увидеть издалека, что у него нет именно рук. Лупо. Палач. Так Трователло о нем написал. Могло ли это быть правдой? Это существо отрезало Трователло руки, вырвало ему язык и казнило… кого? Семью этого человека? Он сказал, ягнят. Стало быть, речь о детях?

Бледный курильщик

В ответ на молчание Мэтью, Венера холодно сказала Лоренцо по-итальянски:

— Отрежь ему одно ухо.

Глава 1



— Их отослали прочь, — вмешалась Камилла, решив говорить по-английски, чтобы Мэтью и Хадсон тоже ее понимали.

Ноябрь 1703 года.

— Правда? — Венера Холодно улыбнулась охотнице. — Странно, что мы не встретили их лошадей на дороге… учитывая, что путь отсюда всего один.



Когда свечные часы, стоящие на полке горящего белокаменного камина, отмерили шесть, Кэтрин Герральд повернулась к Минкс Каттер и тихо произнесла:

— Я отправил их в таверну, — сказал Хадсон. Он снова вытер окровавленный нос и повернулся так, чтобы сидеть, опираясь о стену. Осколок разбитой масляной лампы впился ему в ягодицу, но он не спешил ничего с этим делать. Он надеялся, что Арканджело и Трователло видели, как мимо проехала карета, и удалились в безопасное место. Эта карета была достаточно заметной, чтобы обратить на нее внимание. — Они присоединились к нам по дороге. Священник и…

— А вот и наш джентльмен.

— … его спутник, — быстро вставил Мэтью, прежде чем Хадсон успел сказать что-то еще. — Мы догадывались, что стоит ждать неприятностей, поэтому не захотели втягивать их в это.

В этот самый момент в таверну Салли Алмонд со стороны Нассау-Стрит вошел бледный мужчина с курительной трубкой в руке. Вслед за ним, как верные компаньоны, вплыли едва зримые завитки ноябрьского тумана, который в это время года окутывал все улицы, аллеи, переулки, тупики и здания Нью-Йорка. Прибытие этого человека словно порывом ветра поколебало мелодию «Странствующего принца Трои[48]», которую Салли наигрывала на своей гитерне[49], медленно прогуливаясь меж столами трапезничающих. И только двум женщинам, работающим в агентстве «Герральд», было известно, отчего пальцы Салли вдруг похолодели и отказались слушаться.

Однако Салли быстро возобновила мелодию, бросив многозначительный взгляд на Кэтрин и Минкс и едва заметно кивнув в сторону стола, за которым они сидели, попивая красное вино. После этого хозяйка таверны поспешила ретироваться во второй зал, и своенравный «принц Трои» послушно отправился вслед за ней.

— Неприятностей! — повторила Венера, улыбнувшись брату. — Он ведь еще и не знает, что такое неприятности, не так ли? Пагани! Scenda alla taverna e riporti indietro gli altri due![42] — Мужчина тут же вышел из дома и, судя по всему, отправился в таверну за Арканджело и Трователло.

Минкс тихо хмыкнула, сделав глоток вина. Ее голос оставался непринужденным, словно только что вошедший мужчина совершенно ее не заботил. Однако ее взгляд говорил об обратном: острый, как лезвия клинков, которые она всегда носила с собой, этот взгляд резко метнулся к бледному джентльмену, скользнув поверх ободка ее бокала.

Мэтью решил сменить тему.

Кэтрин заметила, что несколько завсегдатаев также обратили внимание на этого человека. Казалось, все они вздрогнули и поморщились, прежде чем вернуться к своим тарелкам.

Следующий комментарий Минкс, произнесенный столь же тихо и непринужденно, подвел итог:

— Красивые кольца, — сказал он с вяло наигранной похвалой. — А что вы сделали с остальными фрагментами его тела?

— Джентльмен? Больше похож на ходячего мертвеца.

— Моя Никс должна что-то есть.

— И вправду, — согласилась Кэтрин.

— Пожалуй, это была худшая еда, которая когда-либо попадала в желудок вашей кошки.

Они проследили взглядом за тем, как он убрал курительную трубку и повесил свое утепленное длинное черное пальто и черную треуголку на один из настенных крюков. Перчатки и костюм бледного мужчины тоже были черными. Черным было все — за исключением жилета цвета серой воды — той, что плескалась в осенней гавани Нью-Йорка. От взглядов Кэтрин и Минкс не укрылось и то, что правая рука странного джентльмена явно повреждена — пока он вешал пальто на крюк, пальцы не сгибались и не разгибались. Они как будто застыли в одном положении. Волосы у него были седыми и коротко стрижеными. Кое-где среди этой экспансивной седины виднелись намеки на то, что в юности его шевелюра была пышной и каштановой. Впрочем, судить о его возрасте было довольно трудно. Камин и лампы достаточно освещали комнату, и в этом свете лицо мужчины казалось изможденным, а глубокие борозды морщин бескомпромиссно пересекали его лоб и впалые щеки, словно кожа пошла трещинами и готовилась вот-вот извергнуть лавину плоти и костей наружу.

Не такой конец он пророчил Кардиналу Блэку. Он ожидал увидеть его качающимся на виселице, но такого… такого он не предполагал.

Он осмотрел комнату своими маленькими глубоко посаженными темными глазами, в которых красными угольками заплясало отражение пламени ламп и камина. На несколько мгновений его взгляд замер на столе, за которым сидели Кэтрин и Минкс. Не выказав никаких эмоций, он прошествовал к освещенному свечами столику в углу помещения прямо напротив них и устроился. Они заметили, что он предусмотрительно повернул стул так, чтобы видеть входную дверь. Для удобства бледный курильщик снял перчатку — но лишь с левой руки. Своей странной правой рукой он извлек из кармана пиджака на время убранную трубку, а вслед за ней завернутый в бумагу табак. Он тщательно утрамбовывал его, готовясь закурить, не сводя пристального взгляда с двери. В это время к его столику подошла Эммалина Халетт. Кэтрин и Минкс отметили, что девушка сильно нервничала, спрашивая, что джентльмен желает отведать на ужин. Он что-то ответил, но ни Кэтрин, ни Минкс не сумели расслышать, что именно. Эммалина поспешила на кухню, а бледный курильщик тем временем поджег свою трубку от настольной свечи, после чего вновь откинулся на спинку стула, уставившись на дверь. Его губы плотно сжимали трубку, и сизый дым клубился вокруг его бледного потрескавшегося лица.

— Давай дадим ему еще несколько минут, — предложила Кэтрин, провернув бокал меж ладонями. — Кстати, если б ты уставилась на него еще яростнее, он мог бы поджечь эту трубку от твоего взгляда.

— Ты! Корбетт, не так ли? Мы здесь не для того, чтобы обсуждать латынь или еду кошки моей сестры. — Марс подошел к Бразио, и Венера отошла в сторону. Марс постучал по щеке мужчины указательным пальцем и заговорил по-итальянски: — А теперь ты скажешь нам, где зеркало.

И в самом деле, под пурпурной шляпкой, из-под которой выбивались кудряшки светлых волос, выражение лица Минкс Каттер было не менее устрашающим и суровым, чем у Хадсона Грейтхауза, готовящегося броситься в драку. Кэтрин невольно отмечала, что Минкс и Хадсон — который на данный момент отправился в Англию вместе с Берри Григсби, чтобы найти странствующего принца по имени Мэтью Корбетт, — были сделаны из одного теста. Те же боевые флаги, развивающиеся над неприступными крепостями их душ; одинаковые монстры, охраняющие рвы; всегда запертые от врагов ворота. И Минкс Каттер была едва ли не единственным человеком — кроме, разве что, самой Кэтрин — кто счел бы это за комплимент.

— Какое зеркало?

Минкс отвлеклась от бледного курильщика и нарочито беззаботно перевела взгляд на поленья, горящие в камине. При этом она продолжала изучать странного джентльмена, скрытого сгустками дыма, боковым зрением. Потому-то Кэтрин и дала этой девушке возможность работать в агентстве: если Минкс во что-то вцеплялась, она держалась за это мертвой хваткой и не отпускала, пока оставался хоть один зуб, способный впиваться в цель. Впрочем, трудно представить себе обстоятельства, при которых у Минкс Каттер остался бы всего один зуб — у нее наготове всегда имелся набор острых металлических клыков, благодаря которым она могла не беспокоиться за свою безопасность. Минкс была настолько опытной в обращении с любым холодным оружием, что запросто могла бы вырезать свои инициалы на ангельской арфе, равно как и на заднице самого дьявола.

Кэтрин вовсе не удивляло, что Профессор Фэлл счел Минкс полезной для своей криминальной империи. Единственный вопрос Кэтрин о Минкс носил философский характер: останется ли она на стезе решательницы проблем и законопослушной гражданки или однажды вновь поднимет свой боевой флаг против всего, что агентство «Герральд» считает святым?

— О, у меня сейчас голова разболится! — Марс похлопал Валериани по щеке, на этот раз всей ладонью. — Дорогой Бразио, у нас нет времени на глупости. Будь хорошим мальчиком, ладно? Давай начнем вот с чего: есть зеркало, которое создали твой отец и колдун Сенна Саластре. Так?

Что ж… время покажет.

— Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. Все до единого.

Кэтрин сделала последний глоток вина, отставила бокал в сторону и сказала:

— Пора.

— Это не займет много времени, — заверил Марс сестру и слегка ударил Бразио по щеке. Взгляд великого магистра сделался жестким. — Ты же не представляешь, как утомительно путешествовать, правда? Мы слишком долго были в пути на территории, которую я предпочел бы никогда не видеть. Вокруг нас шла война. Это была отнюдь не увеселительная поездка. Жить в одной палатке с сестрой — это не то, что я называю отдыхом, а эта чертова кошка рычит днем и ночью. Так что ты должен понимать, что я не в настроении. Поэтому я спрошу вот что: что для тебя значит слово «Левиафан»?

Они поднялись из-за стола и направились к бледному курильщику. Он не замечал их, пока они не приблизились к нему почти вплотную — настолько его внимание было сосредоточено на входной двери. Лицо мужчины обратилось к ним так, словно его, подобно флюгеру, развернул резкий порыв ветра. В его глазах вновь заплясали красные искорки пламени, и он убрал трубку изо рта левой рукой.

Когда Валериани не ответил, Марс наклонился ближе к нему и прокричал:

— Прошу прощения, — заговорила Кэтрин, одарив его чарующей улыбкой. А ее улыбка и впрямь до сих пор вызывала очарование — в пятьдесят три года, может быть, даже сильнее, чем в тридцать три. — Можем ли мы присесть к вам на минутку?

— Нет. — Голос мужчины прозвучал так, словно где-то рядом перекатилась бочка с гравием.

— Левиафан! Это что-то важное! Так или нет?

— Спасибо, — звонко отозвалась Минкс, уже опускаясь на стул напротив него.

Мэтью услышал слово «leviatano». Если он не ошибся в переводе, это означало «левиафан». При чем здесь это?

Кэтрин села справа от мужчины.

— Всего минута. Больше нам не нужно, — успокаивающе сказала она.

Он вспомнил, что Сильва Арканджело рассказывал о кораблекрушении, из-за которого он лишился глаза. Корабль сел на мель к югу от старого римского маяка Левиафана, на котором во время шторма погас огонь. А затем Мэтью вспомнил слова Бразио Валериани, которые перевела Камилла: «Там, где никто не сможет его найти. И… даже если случится невозможное, никто не узнает, какое это именно зеркало. Не отыщет его среди множества зеркал».

— А в чем дело? Кто вы такие? — Теперь в его голосе послышалась паническая нотка.

— Задавать вопросы тут будем мы, — отчеканила Минкс.

Судя по тому, что Мэтью уловил и понял, в старых римских маяках за сигнальным огнем располагается полукруг зеркал, чтобы отраженный свет распространялся на достаточное расстояние. Так строили маяки еще с древних времен. Одно зеркало среди многих других, расположенное за огнем. Неужели Валериани оставил свое зеркало там? Никто бы и впрямь не догадался. Почему Бразио говорил «если случится невозможное»? Не потому ли, что маяк заброшен?

— Ах! — неопределенно вздохнула Кэтрин, сохранив на лице обворожительную улыбку. Она с трудом поборола желание положить руку Минкс на плечо, дабы успокоить ее. Это было равносильно тому, чтобы положить руку в капкан для животных. — У нас есть небольшое дело, которое мы хотели бы обсудить с вами, сэр.

И все же это тычок пальцем в небо.

— Но у меня с вами никаких дел нет, мадам. А теперь, если вы любезно удалите отсюда свои…

Он оборвался на полуслове, потому что Минкс извлекла из своего темно-фиолетового жакета хищный изогнутый клинок и демонстративно стала изучать его восхищенным взглядом, словно любуясь лучшим на свете любовником.

Если Хадсон и Профессор Фэлл что-то и заподозрили, они никак не дали этого понять. Камилла выходила из комнаты, когда Арканджело рассказывал свою историю, так что о кораблекрушении она ничего не знала.

— Всего минуту, — повторила Кэтрин с заметным нажимом, продолжая дружественно улыбаться и источать обаяние.

Мэтью опустил голову, пытаясь понять, о чем идет речь, из своих познаний в латыни.



***

— Ты все усложняешь. — Марс принялся поправлять воротник рубашки Бразио. — Это не обязательное условие, но мы можем превратить твою жизнь в такой ад, который и не приснится никакому духу из зеркала! Лупо! Отведи его на кухню и верни там стол на место. Подготовь его. Мы хотим, чтобы нашему другу было удобно. О, и не забудь мясницкий нож.



В то утро в офис агентства «Герральд» в доме номер семь по Стоун-Стрит пришла седовласая, но энергичная и очень трудолюбивая Салли Алмонд и, заняв кресло прямо напротив стола Кэтрин, сообщила:

— И ты, — обратилась Венера к Камилле, — у тебя есть книга. Где она?

— У меня проблема с одним мужчиной.

— Какая книга?

— В этом вас поймут все женщины мира, — ответила ей Кэтрин с тенью улыбки, бросив быстрый взгляд на Минкс, которая заинтересованно подняла глаза и оторвалась от отчета по недавнему делу об убийстве Мун Мэйден[50]. Сидя за соседним столом, Минкс крепко сжала занесенное над бумагой перо, намереваясь закончить начатую строчку, однако все ее внимание моментально сосредоточилось на проблеме, с которой пришла владелица лучшего в Нью-Йорке кулинарного заведения, носившего ее имя.

— Продолжайте, — попросила Кэтрин, вновь обратив взгляд своих холодных серых глаз на утреннюю посетительницу.

— Да что же это такое! — Венера покачала головой в притворном сочувствии. — Так хотите почувствовать боль? Мы найдем книгу, не волнуйтесь. Все на кухню! Ивано, взведи курок, прижми пистолет к спине здоровяка и веди его! — Ее черные, как смоль, глаза обратились к Мэтью, и она проворковала: — А с тобой, красавчик, у нас будут какие-то проблемы?

— Хотела бы я, — вздохнула Салли, — найти в этой ситуации хоть крупицу юмора. Но, когда проблема начинает мешать делам, я не в состоянии этого сделать. Дело в том, что у меня есть один постоянный клиент, который, скажем так, довольно необычен. И его присутствие — настоящее грозовое облако, из которого рано или поздно начнут извергаться гром и молнии, я в этом уверена. Это заставляет других посетителей… нервничать. Несколько человек уже прямо сказали мне об этом. И некоторые из них — а все они были завсегдатаями — больше ко мне не приходят! Даже мои служащие пугаются, стоит ему войти в зал. А он все продолжает приходить. Каждый день в шесть часов. И остается до девяти. Он следует этому ритуалу в течение последних десяти ночей, за исключением субботы, конечно же.

— Никаких, — только и выдавил он, поднимаясь на ноги. Его правое плечо онемело.

— Вы знаете этого человека? — спросила Кэтрин.

— Первый раз я увидела его ровно десять ночей назад. — Салли бросила быстрый взгляд на Минкс, которая со скрипом придвинула свой стул поближе, а затем снова посмотрела на мадам Герральд. — Он заказывает рыбу или курицу с горохом или картофелем. Затем кофе и бисквит. При этом курит свою трубку почти непрерывно. Заказывает еще кофе. Платит, как только ему предъявляют счет, и даже немного оставляет девочкам. Проблема не в этом. Я просто замечаю, что он всегда сидит лицом к двери и будто бы кого-то ждет.

Похоже, перед тем как стать кошачьим кормом, Кардинал Блэк все рассказал этим людям. Логика подсказывала, что его схватили, как только он вышел из гостиницы и отвезли в место для допросов. Возможно, его даже похитила эта самая женщина. А кто рассказал этим двоим о поисках Валериани? Это мог быть только торговец Менегетти.

— Но при этом он всегда один? — поинтересовалась Минкс. Ее любопытство разгорелось с невообразимой силой в ответ на эту ситуацию и полностью отвлекло ее от дела Мун Мэйден, которое отошло в прошлое и уже не представляло никакого интереса.

Тем временем женщина снова заговорила по-английски.

— Всегда один. И если б только вы увидели его, то поняли бы, почему. Он ведет себя… как могильщик. Так его описала Эммалина в первую ночь. Софи говорит, что он чем-то похож на палача. В любом случае, лично для меня он выглядит, как сама Смерть за работой.

— Дедушка, вставай. Только не надо старых трюков, иначе придется выбить из твоего рта остатки зубов.

В комнате вдруг раздался стук. И он был настолько громким, что Салли невольно подпрыгнула на своем кресле.

— Святые угодники! — воскликнула она, широко распахнув глаза. — Что это было?

Профессор Фэлл встал и холодно улыбнулся ей.

— Один из местных призраков, — спокойно ответила Кэтрин. — Впрочем, они оба не любят слово на букву «С». Но не берите это в голову. Лучше продолжайте. Ваш рассказ меня очень заинтересовал.

— Все мои зубы настоящие, мадам. Вы даже не заметите, как я обведу вас вокруг пальца.

— Нас, — поправила Минкс, и Кэтрин кивнула в знак согласия. Ей пришло в голову, что Минкс окажется весьма полезной, если придется вступить в перепалку.

Салли понадобилось некоторое время, чтобы продолжить. Она нахмурилась в ответ на выходку духа, оскорбленного ее словом и выказавшего свое возмущение во внешний мир. Наконец, она откашлялась и продолжила:

— О, браво! Проходи, пожалуйста.

— Ну… этот человек, он… бледный курильщик. Так я его называю, потому что он все время курит и выглядит так, будто в жизни не видел солнца. В любом случае, я искренне опасаюсь за свое дело, если он продолжит приходить. Но, как я уже сказала, он исправно платит, и у меня просто нет веской причины попросить его больше не посещать мою таверну. Однако то, как он влияет на моих девочек и на других посетителей, является самой настоящей проблемой.

На кухне Лупо одной рукой в перчатке усадил Бразио на стул за столом, который поставил обратно после выходки профессора, а рядом с пленником положил нож для разделки мяса. Палач застыл, ожидая дальнейших указаний.

— Позвольте резюмировать, — сказала Кэтрин. — Этот человек — хороший клиент. Никогда не отказывается платить за еду и напитки, и я даже рискну предположить, что он пребывает в молчаливом созерцании, не вступая ни с кем в конфликты. Он не создает неприятностей и выказывает благодарность вашему делу, всегда поощряя подавальщиц монетой. Поэтому его единственным грехом, по-видимому, является тот факт, что он наделен весьма необычной внешностью. Под эту характеристику подходит множество людей в этом городе, и вы никому из них не отказываете в посещении вашего заведения.

— Мы немного подождем, пока синьор поразмыслит о своем будущем без пальцев, — сказал Марс, обращаясь к присутствующим по-английски. — А Пагани пусть пока приведет остальных двоих.

— Да, все так, — последовал ответ. — Просто этот человек… он… другой. Он несет в себе что-то. Что-то… я даже не знаю, как это назвать! — Она призадумалась, и вскоре все же решила, что знает: — Что-то ужасное! — заключила она.

— И это нечто — то самое, что чувствуют другие ваши клиенты и что наносит вред вашему делу, — уточнила Минкс.

— Я не знаю ни о каком зеркале! — закричал Бразио, поняв, для чего понадобился нож, но его никто не слушал. Лупо продолжал держать его за плечо, не давая уйти.

— Верно. Я даже могу уточнить: все дело в его правой руке.

— И к какой из местных воровских шаек ты принадлежишь? — спросил Фэлл Марса, вытирая кровь со щеки рукавом рубашки.

— О? — Брови Кэтрин удивленно приподнялись. — А что с ней не так?

— Он никогда не снимает с нее черную перчатку. Всегда прячет ее. Я наблюдала за ним, пока он курил свою трубку, ел или пил, и могу точно сказать, что с этой рукой что-то не так. Что-то заставляет его держать ее скрытой.

— Не оскорбляй меня, дедушка. У тебя и так достаточно проблем.

— И он не может ею пользоваться?

— А, так, значит, ты из большой организации. Из какой именно?

— По крайней мере, не полностью, — поправила Салли. — У него на ней не гнутся три пальца.

Кэтрин провела минуту в раздумьях, невольно сгибая и разгибая собственные пальцы.

Марс повернулся к Мэтью с почти болезненным выражением лица.

— Итак, — сказала она наконец, — получается, что этот бледный курильщик, как вы его называете, приносит вам неудобства своим образом могильщика и тем, что у него искалечена правая рука? Простите, но я боюсь, это не повод отказывать ему в посещении вашей таверны вне зависимости от того, что думают другие клиенты.

— Ты можешь заставить этого надоедливого червяка заткнуться?

— Я понимаю вашу позицию, я сама в начале ее придерживалась. Тем не менее, от него исходит ужасное ощущение. И сразу возникает предчувствие, что грядет что-то недоброе. Я никак не могу от этого избавиться. И мои девочки не могут. И другие завсегдатаи. Извините, я знаю, что вся эта речь звучит неубедительно, но он попросту бросает тень на мое заведение…

— Хороший вопрос, — задумался Мэтью. — Позвольте встречный. Мое имя вы знаете. А как зовут вас?

— Дело не в этом, — покачала головой Кэтрин. — А в том, что я не представляю, что вы хотите, чтобы мы сделали.

— Заплатите ему, — ответила Салли без колебаний. — Я предложу ему десять фунтов, чтобы он проводил свое время в другом месте. — Когда Кэтрин и Минкс не ответили, Салли подалась вперед. — Мне неловко самой подходить к нему с этим предложением, поэтому для выполнения подобной работы я и нанимаю вас. Я прошу вас дать ему мои десять фунтов, чтобы он больше не приходил в мою таверну.

— Зачем тебе это? Чтобы благословить меня перед сном?

— А если он возьмет деньги и вернется, что тогда?

— Я Венера, — сказала женщина. На вкус Мэтью, это прозвучало чересчур драматично. Похоже, она хотела, чтобы Мэтью по одному имени понял, что все это значит. К тому же, она явно была уверена, что имя чрезвычайно ей подходило. — А моего брата зовут Марс Скараманга.

— Я попрошу, чтобы он подписал юридический документ. Придется, правда, составить его для начала. Но я уже связалась с моим адвокатом Дэвидом Ларримором.

— Понятно, — вздохнула Кэтрин. — И вы бы хотели, чтобы мы засвидетельствовали, как он возьмет деньги и подпишет документ? Когда?

— Рад познакомиться, — буркнул Хадсон. — Мы позаботимся о том, чтобы ваши имена были правильно написаны на могильных камнях.

— Подойдите к нему этой же ночью, если возможно. Сквайр Ларримор уверил меня, что документ будет готов и доставлен мне к вечеру.

— Только послушай этих людей! — улыбнулся Марс, покачав головой. — Их положение безнадежно, а они ведут себя так, будто мы просто прогуливаемся по Большому Каналу. Так забавно!

— Так много денег и так много хлопот, чтобы просто выставить кого-то за дверь, — фыркнула Минкс.

— Я сожалею о том, что приходится это делать. Но вы сами все поймете, как только увидите его.

Развлечение Марса Скараманги закончилось, когда Пагани вернулся в комнату и начал отчет.

— Хорошо, — сказала Кэтрин, склонив голову. — Мы сделаем то, что вам нужно. Однако меня не меньше интересует то, кого же он с таким усердием и терпением ожидает. Кто должен войти в вашу дверь?



— Священник — седовласый мужчина с повязкой на глазу — и человек без рук…

***

— Что?! — перебил Марс. — Человек без рук?



Так две женщины из агентства «Герральд» оказались за столом джентльмена, который их не приглашал, в то время как в камине потрескивал огонь, а аккорды песни Салли Алмонд звонко доносились из соседнего зала. Другие посетители продолжали есть и пить, пока за окном клубился ноябрьский туман.

— Да, магистр. Они оба ушли, мы разузнали в таверне.

Затянувшееся молчание прервала Кэтрин:

— Но мы не видели лошадей!