– Да. – Доминик поднял руку, рассматривая татуировку на своей ладони. – Клетки моего нового тела очень быстро восстанавливаются. Это обеспечивает мне не только постоянное омоложение, что уже приятно, но и нечто близкое к бессмертию. Исключение составляют только глаза.

– Но это же странно! – не выдержала Полина. – Если ты любую рану можешь залечить, почему глаза стали исключением?

– Потому что первая трансмутация была проведена с ошибкой. Вместо исцеления я получил разрушение моего тела, болезнь, которая разъедала меня изнутри. Чтобы спасти мне жизнь, ведьмы, проводившие вторую трансмутацию, загнали болезнь в мои глаза, а глаза выжгли. С тех пор я не могу их восстановить.

– Но ты можешь взять чужие глаза.

– По сути, я забираю клетки, из которых сделаны эти глаза. Я провожу их через свою кожу и восстанавливаю в глазницах. С этого момента мой организм начинает бороться с ними, как с вирусом, и в итоге я их теряю. Так и живу.

– В монастыре у тебя не было глаз…

– Глаза нужны мне во время серьезной охоты, – пояснил Доминик. – В обычной жизни я приспособился обходиться без них.

Он был частью мира, о котором она читала или слышала от других, в который погрузилась только теперь. Это интриговало Полину почти так же, как он сам – такой красивый в золотом свете фонарей. Она не спросила, сколько ему лет, потому что не хотела знать. Какая разница? Главное, что здесь и сейчас он так же молод, как она.

– Как ты стал клинком ведьмы? – осторожно поинтересовалась она. – Так ведь это называется?

– Некоторыми – так, некоторые называют нас орудиями ведьм, что тоже верно.

– А до этого ты был человеком?

– Клинок ведьмы можно выковать только из человека, – отозвался он. – Потому что нелюди – потомки людей, на которых уже использовали магию. Так что да, родился я человеком.

– Почему ты изменился?

– Среди главных причин я назвал бы молодость, глупость и любовь, – горько усмехнулся Доминик.

Полина прикусила нижнюю губу, заставляя себя молчать. Она боялась сболтнуть лишнего, даже дышать боялась, лишь бы не спугнуть это неожиданное доверие между ними. Ей так хотелось услышать, что с ним произошло, но она прекрасно знала, что не заставит его говорить, если он не захочет.

– Ее звали Маргарита, – продолжил он. Доминик не смотрел на свою спутницу, взгляд его был направлен куда-то далеко, за темноту улицы. – Прямо как у Булгакова – хотя тогда я не думал об этом. Мы учились в одной школе, стали встречаться. Она была редкая красавица, да и я, в общем-то, ничего. Это была не столько любовь, сколько понимание, что мы подходим друг другу. Мне было семнадцать, когда я узнал, что она ведьма.

– Она сама сказала тебе?

– А ты думаешь, у нее тогда мозгов было больше, чем у меня? Ее сила только-только начинала раскрываться, ей хотелось хвастаться, и она рассказала мне. Я был заинтригован: я до этого даже не знал, что магия существует. Мне казалось, что я попал в другой мир, от такого не отказываются. Если раньше я подозревал, что брошу ее, как только мы закончим школу, то теперь я ни на кого и не смотрел, только на Марго. Она была не просто ведьмой, а наследницей сразу двух древних кланов, ей от рождения достались небывалые способности. Поэтому даже ее родня вынуждена была с ней считаться. Им не нравилось то, что она всюду таскает за собой меня – человека, но она настояла, и они смирились.

– Ты любил ее? – еле слышно произнесла Полина.

– Я был очарован ею, это другое. Тогда мне казалось, что я ее люблю. Позже, когда я действительно полюбил кого-то, я увидел разницу. Но тогда я был счастлив рядом с Марго, я мечтал жениться на ней. Она ведь была королевой, она сделала мою жизнь яркой, подняла над остальными. Марго видела, что я ей предан, это льстило ей. Думаю, когда она завела разговор о том, что ей нужно оружие, она уже знала, что я соглашусь.

– Ты что, так легко согласился отказаться от человечности?

– Начнем с того, что в Марго умер неплохой маркетолог, – поморщился Доминик. – То, что она мне расписывала, было чуть ли не сказкой. Она сыграла на моем тщеславии: говорила, что я стану великим, могущественным, неуязвимым, а за это мне только и придется, что оберегать ее. Из простого наблюдателя я превращался во влиятельного игрока магического мира. Ее послушать, так я ничего не терял во время трансмутации, только приобретал.

– Она не сказала тебе о рисках! – догадалась Полина.

– Не только о рисках, она весь процесс расписала весьма туманно. А я тогда был примерно как ты: мне было двадцать лет и я верил, что магия – это некая неопределенная сила, которая делает все что ты хочешь. Я думал, что я буду человеком, только очень сильным. Я верил ей. А она не сказала, сколько норм она нарушает.

Узнав о том, кто он, Полина уже пыталась найти информацию о ритуале превращения человека в оружие, но это оказалось не так просто даже для куратора. Можно было догадаться, что такая магия доступна далеко не всем.

– И что она нарушила?

– Да все, что могла, – невесело рассмеялся Доминик. – Для ритуала нужно получить согласие своего шабаша, а она никому ничего не сказала. Руководить всем разрешено только ведьме, занимающейся магией не меньше половины своей жизни, а Марго, как и мне, было двадцать лет. Нельзя делать это в одиночестве – а мы с ней остались вдвоем. Она была чудовищно сильна от природы, сильнее всех своих родственниц, ей с детства об этом твердили. Она думала, что этого будет достаточно. Однако сотворение орудия ведьм – не та магия, которую можно взять нахрапом. У нее ничего не получилось, потому что и не могло получиться. Ни у кого бы не получилось на ее месте. А я, как баран, доверился ей и пошел на заклание.

– Что с тобой случилось?

Доминик вздрогнул, словно очнулся от глубокого сна. Он посмотрел на нее чужими черными глазами и сдержанно улыбнулся.

– Давай вызовем такси. Уже очень поздно, а завтра нам всем предстоит важный разговор.

Полина только кивнула. Ей не хотелось в такси и не хотелось домой, ей нужно было узнать, чем закончилась его история. Но она чувствовала: момент упущен, и ей оставалось только ждать следующего.

* * *

Александр Милославский жил работой, об этом знали все. После того, как умерла его жена, а дочь переехала в собственную квартиру, он продал семейный дом и купил студию неподалеку от офиса. Там он, впрочем, бывал редко, разве что ночевать заскакивал, да и то не всегда. Из двадцати четырех часов в сутки он проводил в своем кабинете не меньше двадцати.

В таком фанатизме не было никакой нужды. Его компания процветала уже много лет, он, основатель и генеральный директор, вполне мог бы уйти на покой, оставив дело прекрасно вышколенным заместителям. Но Александр боялся этого покоя как огня. Он старался занять каждую секунду своего времени, чтобы не думать ни о чем, кроме работы.

Андра догадывалась о причинах, и ей было даже жаль его, но не слишком. У каждого своя судьба.

Он принял их всех в своем кабинете и даже не удивился, когда вместо одного медиума пришли четыре человека. Возможно, сначала он и был возмущен, но ему хватило одного взгляда в глаза Доминика, чтобы успокоиться. Эти черные глаза привели бы в ужас кого угодно, только не Александра. Он, казалось, был рад, что его наконец-то выслушает чудовище.

Теперь они все собрались в просторной комнате, центральное место в которой принадлежало Т-образному письменному столу. Александр сидел в своем рабочем кресле, напротив него устроились Сергей и Полина. Доминик расположился на гостевом диване, а Андра с ногами забралась на подоконник. Она не собиралась участвовать в этом разговоре, ей интересней было слушать и наблюдать.

– Скажите, то, что я похоронил вчера, хотя бы было моей дочерью? – глухо произнес Александр.

– Отчасти, – кивнул Доминик. – Но умерла она гораздо раньше.

– Когда?

– Вы нам скажите. Думаю, вы знаете.

Он и правда знал. Возможно, он не разбирался в магии и был далек от потустороннего мира. Но он был ее отцом – и это давало ему особые преимущества.

– Я надеялся, что это пройдет, – прошептал он. – Что она выздоровеет, оправится…старый дурак! Некому было выздоравливать, да?

– Вы упомянули, что с Аленой что-то произошло семь лет назад, – напомнил Сергей. – Вы можете рассказать нам, что именно?

– Не только с ней, это была трагедия, несчастный случай, который унес очень много жизней.

Семь лет назад его жена и дочь, тогда еще двенадцатилетняя Алена, отправились в Чехию на отдых. Он хотел с ними поехать, но не смог, дела не позволили. В их семье к такому привыкли, Александр не сомневался, что с ними ничего не случится. Не Сомали, сердце Европы, что может пойти не так?

Оказалось – многое. Их группа была на экскурсии в небольшом частном замке, когда там произошел взрыв. Позже Александру рассказали, что это был промышленный теракт: месть конкурентов хозяина замка. Милославский не знал ни хозяина замка, ни его конкурентов. Он думал лишь о том, что в этой проклятой груде камней оказались два самых дорогих для него человека.

В момент взрыва в замке находились двадцать восемь человек – туристическая группа и сотрудники. Выжили только четверо, и жены Александра среди них не было. Позже оказалось, что в момент теракта она находилась в комнате с охотничьими трофеями. Ее придавило к полу обломками стены и пробило насквозь острыми оленьими рогами. Алена все это время находилась рядом с матерью и видела, как та истекает кровью.

– Она была в сознании и все запомнила, – Александр нервно барабанил пальцами по столешнице, стараясь не смотреть на своих гостей. – Она звала на помощь, кричала, умоляла, но ничего не помогло. Вы представляете, какой ужас в этот момент пережил двенадцатилетний ребенок?

Двенадцатилетнего ребенка уже не было. Что бы ни случилось с Аленой, это произошло в том замке, и в Москву она вернулась совершенно другим существом. Она мучала отца рассказами о смерти его жены, потому что ее это забавляло, сама она уже ничего не чувствовала.

Но говорить об этом Андра не стала. Она продолжала слушать.

– Почему об этом нет никакой информации? – удивилась Полина. – Когда я собирала сведения об Алене, там не было этой истории!

– Да, и я немало заплатил за это. Я хотел, чтобы моя дочь была свободна от этого кошмара, чтобы ей в будущем не приходилось отвечать на десятки бессердечных вопросов, выслушивать нелепые обвинения и безумные теории. Я сделал все так, чтобы смерть ее матери все, кто не был связан с нашей семьей, считали последствиями болезни, а о том, что случилось с моей дочерью, вообще не знали. Самой Алене тоже пришлось несладко – она сильно пострадала, у нее были ушибы, сотрясение мозга, сломаны рука и нога, пробито легкое, повреждены шейные позвонки. Врачи беспокоились, как бы она вообще парализована не осталась, ей пришлось несколько месяцев ходить в этом проклятом ошейнике, пока кости срастались!

В ошейнике, закрывавшем еще свежую линию разреза у нее на шее. Похоже, все было продумано четко, подготовлено даже на уровне медиков.

– Еще и проклятые чехи все усугубили, – поморщился Александр. – Будь они неладны!

– Чем же? – заинтересовалась Полина.

– Они четыре часа не могли пробиться под завалы! Если бы они работали быстрее, может, выживших было бы больше. И моя жена могла оказаться среди них! Я вылетел сразу же, как только узнал об этом, но я ведь не мог добраться туда быстрее спасателей. Когда я прибыл в Чехию, Алена уже была в больнице, а Катя, моя жена, в морге. Вот и вся безобидная поездка.

– Алена сильно изменилась после этого, не так ли? – спросил Доминик.

– А разве она могла не измениться? Она потеряла мать, видела то, что не должен видеть ни один ребенок. Она пережила боль и ужас, она долго восстанавливалась. Конечно, она не могла быть прежней. Я консультировался с психологами, за Аленой постоянно наблюдали специалисты, они говорили мне, что она ведет себя в пределах нормы. Я в это верил… сначала.

– Но только сначала, – указал Сергей. – Когда вы перестали верить?

– Сложно назвать какой-то определенный момент. У меня просто появилось чувство, что с моей дочерью что-то не так, и со временем оно нарастало. Когда она стала молчаливой и замкнутой, я принял это. Мне было тяжело потерять мою огненную птичку, вечно хохочущую Аленушку, но я уважал ее право на горе. Я ждал, когда она успокоится, когда вернется детское веселье. А вместо этого я увидел в ней странную, взрослую жестокость. Она не была девочкой, которая враз повзрослела после трагедии. Ее слова, жесты, взгляды – все это больше подходило человеку, который живет так давно, что уже от всего устал. Она стала жестока с людьми и животными. Она начала добиваться своего любыми способами, и если нужно было идти по головам, у нее это даже сомнений не вызывало. Я пытался обратиться к психологам, но когда они спрашивали у меня, что именно с ней не так, я не мог ничего ответить. «Что-то» – это не ответ. А когда я начинал называть конкретные симптомы, они звучали жалко и неубедительно, я и сам это понимал. Из нас двоих я казался параноиком, а не Алена. Однако я знал, что даже ее увлечение модельным бизнесом не было нормой.

– Почему? – удивилась Полина. – Ваша дочь была очень красива!

– И очень стеснительна. До того случая Алена боялась выступать на публике, она терпеть не могла, когда на нее обращали внимание. Но потом она как с цепи сорвалась: она искала это внимание, упивалась им. Я не мог понять, зачем, ведь ей было плевать на мнение людей. Да я много чего больше не мог понять и не пытался. Я дал ей свободу, она могла делать что хочет, я ни за что не осуждал ее.

– Как она относилась к вам?

– Так же, как к остальным – я был для нее пустым местом. Когда за нами кто-то наблюдал, она ворковала со мной, делала фотографии, которые потом выкладывала в интернет. Но в ее статусах, посвященных мне в соцсетях, было больше добра, чем я слышал от нее за эти семь лет, когда мы оставались наедине.

Потому что эти записи видели другие. Существо, притворявшееся Аленой, мастерски играло свою роль. Оно жило только ожиданием, однако ничем не выдавало себя.

Семь лет – это долгий срок, но и он объясним. Иван сказал, что существу, занявшему тело Алены, нужно было время, чтобы полностью слиться с организмом «хозяйки» и накопить силу для такого удара. Да и потом, неизвестно, сколько готовились его сообщники. Их терпение окупилось сполна: атака, проведенная Аленой, пока была самой массовой и эффективной.

Андра постепенно начинала понимать, как работали их противники. В основе всего был культ Безымянных, одного или нескольких. Этот культ наверняка существовал веками, но ничем не отличался от любой другой секты, пока у него не появился сильный лидер. Тот, кто был способен вернуть древние чары, провести ритуалы и не испугаться крови. Роль личности в истории – вот она, идеальный пример. Он связался с покровителями культа, вымолил у них поддержку, получил обещание безграничной власти, если он сумеет им помочь, и стал готовиться.

С помощью взрыва в замке он привел в этот мир существ, способных стать проводниками воли и силы Безымянных. Получается, сам он не умел проводить трансмутацию, ему пришлось пойти таким путем. Потом он дал им время на подготовку, терпеливо выжидал семь лет, пока не настал его час.

Чтобы остановить этот кошмар, нужно найти лидера культа, иначе все повторится.

– Нам нужны имена всех, кто выжил в том взрыве, – Андра заговорила впервые с тех пор, как они пришли в кабинет Александра. – Вы сказали, их было четверо? Уверена, вы знаете, кто они и где они сейчас.

– Знаю, – кивнул Александр. – Пытаясь понять, что происходит с моей дочерью, я начал отслеживать их, только это мне не помогло. Я отдам вам эти данные, мне-то они уже без надобности!

– Хорошо. Еще нам понадобятся имена всех людей, с которыми Алена регулярно общалась последние семь лет.

Представители культа наверняка следили за ней, от нее слишком многое зависело. Они могли скрываться под любой маской – ее учительница, ее подруга, ее психолог, кто угодно. Проверить нужно было всех, но это Андра собиралась поручить Полине и Сергею. Сама же она хотела отправиться в разрушенный замок и проверить, не осталось ли там следов. Семь лет – не такой уж большой срок, энергия после сложного ритуала может держаться и дольше.

Да и потом, ей давно хотелось остаться с Домиником наедине, и повод наконец подвернулся. Если у культа все получится и мир погрузится в хаос, обидно будет думать обо всех возможностях, которые они упустили – жизнью нужно наслаждаться сейчас, пока она не закончилась.

Глава 7

Кому-то, значит, достается поездка в замок, а кому-то – день, проведенный за компьютером. Полина понимала, что не должна жаловаться, и она никогда бы не решилась спорить с Андрой, но ей все равно было обидно.

Сергей раздражал ее. Полине казалось, что он видит ее насквозь, читает ее мысли, лезет туда, куда лезть не имеет права. Он сказал, что не умеет этого и не управляет своим даром, но она была не уверена, что ему можно верить.

– Все готово? – поинтересовался он, заглядывая в ее комнату. – Почти два уже.

– Подождешь! – огрызнулась Полина.

– Повежливее нельзя?

– А чего ты суешься сюда? Ни черта не делаешь – вот и продолжай в том же духе, а меня не отвлекай.

– Угомонись, – посоветовал Сергей. – Я понимаю, что ты сейчас ревнуешь, но постарайся сделать так, чтобы это было не настолько очевидно.

От возмущения Полина подпрыгнула на стуле, стукнула кулачком по столешнице.

– Ты ведь говорил, что не читаешь мысли!

– Мне и не нужно читать мысли, чтобы это понять. Ты заглядываешься на Доминика с первого дня. Я это вижу, Андра это видит, и он, как обзавелся глазами, тоже видеть начал. Опять же, я не требую, чтобы ты прекратила. Но страдай от неразделенной страсти в свое личное время, а?

Полина почувствовала, как краснеет, щеки пылали уже привычным жаром. Можно подумать, она рада была вести себя так! Но когда Доминик был рядом, она ничего не могла с собой поделать.

Она надеялась, что с его отъездом будет легче, однако стало только хуже. Она постоянно думала о том, что сейчас происходит между ним и Андрой. Это занимало ее куда больше, чем сухой текст документов.

– Ему ведь нравится Андра, да? – тихо спросила Полина.

– Нравится – не то слово. Я б деньги поставил на то, что между ними что-то было.

– Но сейчас-то нет!

– Андра не зря позвала его с собой. Думаешь, ей так защита нужна? Для этого у нее есть Бо.

– Которого никто никогда не видел, – закатила глаза Полина.

– И тем не менее, пускай разбираются сами. Одно ясно: на тебя он не смотрит и не будет смотреть. Поэтому сосредоточься на задании, потом, если выживем, у тебя еще будет время заесть свою неудавшуюся личную жизнь мороженым и завести десяток кошек.

Он был прав – не про мороженое и кошек, конечно, а про задание. Это не игра, от них многое зависит. До следующего нападения оставалось три дня, они знали, что нужно готовиться к пожару. Оставалось лишь понять, кто этот пожар устроит.

– Ты нашла тех, о ком говорила Андра? – поинтересовался Сергей, протирая экран наручных часов.

– И да, и нет. Я пыталась найти хоть кого-то, с кем Алена Милославская общалась эти семь лет, но таких не было. Менялись все – врачи, психологи, учителя. В последние годы она чаще всего пересекалась с директором агентства, представлявшего ее в модном мире.

– То есть, с той дамой, которую недавно убили?

– Да. Так что эта нить никуда не ведет.

Все это не исключало, что секта поддерживала контакт с Аленой, но они делали это настолько грамотно, что никакие полицейские источники не могли вывести Полину на их след. Похоже, они готовились ко всему.

– А вот людей, которые выжили при обвале замка, я нашла, – сказала следовательница. – За эти семь лет с ними не произошло ничего особенного, все живы и здоровы, живут в Москве. Но нет никаких доказательств того, что они общаются друг с другом.

Полина внимательно прочитала информацию о каждом из них, она перепроверяла детали, надеялась найти подвох. Бесполезно. Обычные люди, которым однажды крупно повезло – но ведь и Алена до недавних пор казалась такой же.

– Ну и кто они? – полюбопытствовал Сергей.

Она щелкнула парой клавиш, открывая на ноутбуке таблицу, куда заносила самые важные данные.

– В алфавитном порядке, – предупредила она. – Евгений Бондарев, сорок один год, детский стоматолог. В то время был в Чехии по работе – участвовал в конференции. В свой выходной решил побаловать себя экскурсией, купил место в группе.

– То есть, его семьи там не было?

– Все верно, жена и дети в этот момент находились дома, шел учебный год.

– А дети родились до того случая? – уточнил Сергей.

– Да, сейчас им четырнадцать и десять лет. На работе Бондарев на хорошем счету, его семья считается крепкой, никаких нареканий от соседей.

– Образцовый гражданин?

– С образцовой семьей, – кивнула Полина. – Но если мы вспомним Алену, то поймем, что это не так уж много значит. Под номером два у нас Глеб Горнов, двадцать девять лет, журналист и блогер. Не так известен, как Алена, но стремится к этому. Не женат, детей нет, из близких родственников – родители, но он живет отдельно от них, снимает комнату. По словам коллег и знакомых, Горнов – вздорный малый, друзей у него нет, ему нельзя доверять, потому что он способен устроить скандал на пустом месте, если это пойдет на пользу его карьере.

– Ты сейчас описала половину журналистов, которых я знаю, – фыркнул Сергей.

– Я с журналистами так часто не общаюсь, но соглашусь с тем, что в его поведении нет ничего необычного. Непорядочность еще не признак чудовища!

– А кто у нас за дверью номер три?

– Ольга Митрина, сорок девять лет, не замужем, детей нет. Директор небольшого туристического агентства, по словам сотрудников – жесткая тетка, зато успешная в бизнесе. Работать на нее неприятно и выгодно. Она посещала ту экскурсию, когда прикидывала, включать ли этот маршрут в предложения своего агентства. Вот и проверила!

– Она просто не замужем или в разводе?

– В разводе. А какая разница?

– Может, никакой, может, есть какая-то. Когда она развелась?

– Шесть лет назад, – ответила Полина.

– То есть, вскоре после возвращения из Чехии!

– И что? Это лишь доказывает, что супруг не был готов поддерживать ее в горе!

– Не обязательно, – покачал головой Сергей. – Как видишь, Александр Милославский заметил, что с его дочерью что-то не так. Он просто не мог это объяснить, но он заметил! Вполне возможно, другие родственники тоже дадут нам какую-нибудь подсказку. У Глеба никого нет, а вот у других двух семья есть или была, будем искать всех.

– Да, но сначала дождемся Андру и Доминика.

Ей казалось, что это очевидно, даже обсуждать тут нечего. Однако медиум неожиданно заявил:

– Никого мы ждать не будем, до следующего нападения совсем мало времени, нельзя терять ни дня! У тебя есть их адреса?

– Есть… Но разве это не опасно?

– Опасно. Мы с Андрой обсуждали это до того, как она уехала. Нам с тобой действительно опасно подходить к этим людям без защиты. Возможно, перевоплощение прошла только Алена, а остальных оставили в живых для отвлечения внимания. А возможно, они такие же, как она, и все становится гораздо сложнее. Как минимум одно чудовище в распоряжении секты еще есть – тот, чью энергию я почувствовал в торговом центре. Думаю, я смогу узнать его, если встречу.

– Все это замечательно, но ты как-то слишком быстро перепрыгнул через пункт о том, что нам нужна защита!

– Ничего я не перепрыгивал, – отозвался Сергей и снова посмотрел на часы.

Полина не выдержала:

– Да, да, уже два! Что с того? Ты куда-то опаздываешь?

– Я – нет, а вот он задерживается уже на пять минут.

– Кто?

– Тот, кого Андра попросила охранять нас, пока ее и Доминика нет в стране, – пояснил медиум. – У нас с ним одна цель, так что он согласился. Видишь? Теперь нам не обязательно отсиживаться тут, теряя время, мы сможем продолжить расследование уже сегодня!

Словно в подтверждение его слов, раздался звонок в дверь. Сергей поспешил в прихожую, и Полина, все еще не понимающая, что происходит, пошла за ним. Они с Андрой успели построить планы, а ее даже не предупредили? Просто замечательно!

Она думала, что Андра пригласила кого-то из своих друзей, как позвала когда-то Доминика. Она не ожидала увидеть знакомое лицо – и просчиталась. Когда Сергей открыл дверь, на пороге стоял Мириад Серафим собственной персоной.

* * *

Глеб Горнов пригласил их к себе домой. Не просто так, конечно – они сказали, что занимаются расследованием происшествия в торговом центре, и он наверняка надеялся выудить из них эксклюзив для своего блога, который пока был далек от популярности. Селфи Алены Милославской в кокетливых бикини набирали намного больше просмотров, чем его длинные, грамотные, но все равно бездарные тексты.

Он снимал небольшую квартиру на окраине города. В ней Мириад Серафим надеялся найти хоть какую-то связь с потусторонним миром: заговоренный предмет, талисман, гримуар, да хотя бы страницу с заклинанием. Что угодно, лишь бы выйти на этот культ.

Он был удивлен, когда Андра рассказала ему правду. Он не ожидал такого – к чему это доверие, если они соперники, да и ей не выгодно раскрывать ему карты? Однако она так не считала. Андра попросила его о помощи, напомнив, что цель у них одна – защита людей. Мириад не стал отказываться, ведь для него люди и правда были на первом месте, хотя словам Андры он так до конца и не поверил.

Теперь он стоял в углу захламленной кухни, наблюдая, как Полина пытается выудить из Глеба хоть что-то полезное. Она и Сергей вместе сели за стол, вместе начали разговор, но медиум быстро потерял интерес к собеседнику. Значит, не его он почувствовал в торговом центре.

– Почему вы спрашиваете о событиях семилетней давности? – допытывался Глеб. – Вы что, считаете, что за нынешними терактами стоят те же люди, что подорвали замок?

– Я такого не говорила.

– Но какая еще может быть связь?

– В этом мы разберемся сами, – заверила его Полина. – Возможно, связи никакой нет. У полиции сейчас десятки версий, мы отрабатываем каждую.

Тут она, конечно, приврала: у полиции ни черта не было. Впервые на памяти Мириада они были вынуждены полностью положиться на охотников. Люди, да и охотники тоже, никогда не сталкивались с такой наглостью со стороны потустороннего мира: Безымянные, если это действительно они, создавали себе ворота из трупов. Сложно было представить, что они начнут творить, если им все-таки удастся освободиться.

– Да мне нечего вам сказать, – покачал головой Глеб. – Я был тогда студентом, заканчивал как раз. Мне эта экскурсия даром была не нужна. Сама поездка была подарком моей тогдашней девушки. И меня интересовали не все эти замки и музеи, а возможность трахнуть ее на смотровой площадке. А чтобы добиться этого, приходилось таскаться по замкам и музеям.

– Ваша девушка погибла в тот день?

– Ну да, – пожал плечами хозяин квартиры. – Там почти все погибли. Мне вот только повезло, и то несколько месяцев в больничке куковал!

– Я запрашивала ваше дело в больнице. Там сказано, что у вас была сломана шея.

– Охренеть моя полиция меня бережет! – возмутился Глеб. – Вы вообще имеете право лезть в такие вещи? А если я в суд подам?

– Угомонитесь, – строго велела Полина. – Идет расследование теракта, это создает особые обстоятельства. Поэтому просто расскажите мне все, что помните, о том происшествии в замке.

Мириад уже знал, что он скажет. Пошли на экскурсию, было скучно, потом – взрыв и темнота. Очнулся в больнице, узнал, что девушка умерла, погрустил. Был перевезен в Россию, получил компенсацию, выздоровел, вернулся к жизни. Это могло быть правдой, а могло быть и ложью, они бы все равно не различили – если бы, конечно, талант медиума не включился.

Даже если Глеб – такое же существо, как Алена, он ничем не выдаст себя, он слишком силен. Это не двадцатидевятилетний неудачник, ему двести лет. Нужно было найти что-то такое, что разоблачило бы его.

Поэтому Мириад, не говоря ни слова, покинул кухню. Если бы его спросили, куда он направляется, он мог бы соврать что-нибудь про туалет или желание покурить, но его никто ни о чем не спросил. Он не боялся оставлять своих спутников наедине с Глебом, потому что был уверен: существо не нападет. До следующей резни осталось несколько дней, оно копит силы. Убийства на колесе обозрения принесли совсем мало жертв, их хозяевам нужно больше.

Осмотреть квартиру было несложно: Мириад уже проверил кухню, оставались только коридор и единственная комната. Но в тесном коридоре нечего было смотреть, да и комната с распахнутой дверью опасений не внушала. На полках бардак, шкаф открыт, смятые вещи валяются на кровати и висят на спинке стула. В углу – старый системный блок, покрытый пылью, на письменном столе – относительно новый, но уже грязный ноутбук. Столешницу почти не видно из-за бумаг, слоями налегающих друг на друга. Тут были и журналы, и рекламные каталоги, и какие-то листовки, и распечатки текстов с правками, и документы. Обычный дом обычного холостяка. Если здесь и были тайные предметы, объединяющие его с сектой, Глеб их надежно спрятал. Мириад осмотрел, что мог, на всякий случай запомнил все и вернулся к своим спутникам.

Им тоже не удалось ничего добиться. Обе стороны были разочарованы: Полина – тем, что Глеб не сообщил ей ничего нового, Глеб – тем, что не получил свой эксклюзив.

Когда они оказались на улице, девушка поморщилась, демонстративно помахала рукой у лица, словно отгоняя вонь.

– Ну и свинарник у него! – заявила она. – И в квартире, и в голове. Умоляю, скажите мне, что хотя бы вы что-то обнаружили!

– Ничего, – вздохнул Сергей. – Я не исключаю, что сила у него есть, может, очень большая. Но сейчас он ее не использовал, поэтому я ничего не почувствовал.

– А зачем ему использовать ее против вас? – хмыкнул Мириад.

– Алена выдала себя!

– Алену загнали в угол совершенно другими путями. Он пока вне подозрений. Он вообще может быть человеком, которого оставили в живых как раз для такого случая!

– Возможно. Ладно, поехали, у нас скоро встреча с Евгением!

Мириад Серафим родился человеком – и остался человеком. Он с детства обучался охоте на нелюдей, знал о них все, что можно знать. Но он отказался от трансмутации и принципиально не пользовался магическими артефактами. Он верил, что невозможно победить дьявола, пользуясь его же орудиями. Поэтому он привык работать только со своими способностями.

Эти способности были не так уж плохи, и они работали постоянно, в отличие от дара того же Сергея. Поэтому Мириад присматривался к людям так же внимательно, как медиум, стараясь почувствовать то, что скрыто у них в душе, заметить каждый нервный взгляд, распознать ложь за показательной улыбкой. Он мог уверенно сказать, что Глеб Горнов ему не понравился.

А вот Евгений Бондарев – наоборот. Врач, с которым они пересеклись в клинике, выглядел значительно моложе своего возраста, следил за собой, был сдержан и спокоен. Он не пытался понравиться им, он просто вел себя так, как привык. К тому же, Мириад видел, как дети, покидавшие его кабинет, уходили от него с улыбками. Они доверяли ему, а детей обмануть сложнее, чем взрослых.

Евгений без сомнений отвечал на их вопросы, однако сам ни о чем не спрашивал.

– Это было черное время, – признал он. – Я едва не умер, в первые дни врачи не делали никаких прогнозов. Но для меня это стало переломным моментом, научило ценить то, что у меня есть. По-своему, я благодарен судьбе за такой урок, хотя предпочел бы, чтобы она сделала его помягче!

Он говорил правильные вещи и уверенно смотрел в глаза собеседникам. А еще он носил свитер с высоким горлом, полностью закрывавший его шею.

Разговор с Евгением получился коротким – к нему пришел очередной пациент. Поэтому уже через полчаса они стояли на улице.

– Ну как он вам? – поинтересовалась Полина.

– Да обычный мужик, – поспешил ответить Сергей. – С детьми, вон, работает. Похоже, его оставили просто так!

Его выдала эта поспешность – а еще нервная улыбка и бегающий взгляд. Андра предупреждала, что врет он неумело, тут еще и волнение добавилось. Мириад не стал ничего говорить, отвел взгляд в сторону, но он уже понял все, что хотел.

Сергей узнал его. Похоже, именно Евгений Бондарев приходил в торговый центр вместе с Аленой. Возможно, он и убил тех людей, а она лишь помогала ему. Только непонятно, зачем Сергей пытается это скрыть. Не доверяет? Вполне вероятно, он новичок в этой игре и понимает не так много, как Андра.

Не важно, он все равно ничего не будет делать, пока не вернутся Андра и Доминик. Поэтому у Мириада уже было преимущество.

– Тогда нужно проверить женщину эту, Ольгу, – сказала Полина.

Она могла заметить волнение своего спутника – а могла и не заметить. Для человека, раньше не участвовавшего в такой охоте, она справлялась неплохо, но не лучше, чем справлялась бы любая следовательница на ее месте. Нет, они тут лишние, последнее слово все равно остается за охотниками.

– Слушай, тебе не жарко так ходить? – полюбопытствовала Полина, когда они вернулись в машину. – Да и внимания ты привлекаешь многовато!

– Смиритесь, – коротко ответил Мириад.

Он и сам знал, что длинный матово-серебристый плащ не соответствует погоде, его сразу замечают и легко запоминают. Но это не так уж важно. Их противник опасен, в другом углу ринга – Безымянные, пусть и действующие пока через своих марионеток. Поэтому одежду и оружие Мириад подбирал с особым вниманием. Он человек, собственной силы у него немного, от выбора оружия зависит его жизнь.

Серебристый плащ был изнутри покрыт текстами из Библии, защищающими его душу. А свободные складки ткани отлично прятали перевязи с оружием, призванным позаботиться о сохранении его тела.

Но не сегодня, не сейчас. Если на них не напал Евгений, у которого больше всех причин для волнения, то и остальные не нападут. По крайней мере, пока: Мириад угадал верно, они готовятся к еще одной жатве.

Московские пробки задержали их, и к офису Ольги Митриной они добрались только через два часа. Рабочий день уже заканчивался, многие сотрудники разошлись, но директриса дожидалась их в своем кабинете.

– Вы опоздали, – заявила она, едва они переступили порог. – Не слишком вежливо, учитывая, что я вообще не обязана с вами встречаться!

Ольга Митрина была невысокой и миниатюрной – но не как изящная куколка, а как маленькая собачка, пытающаяся не затеряться на фоне крупных дворняг. Бесформенный темный костюм лишь подчеркивал ее болезненную худобу и бледную кожу, а шею закрывал неудачно подобранный бледно-розовый платок. Темные густые волосы, подстриженные под строгое каре, казались пластиковым шлемом, который она при желании могла бы снять. Лицо было мелким, сморщенным, словно в детстве вместо материнского молока ей давали лимонный сок. Судя по глубоким морщинам, губы она поджимала чаще, чем следовало бы. Ольга носила крупные очки, за которыми тускло мерцали маленькие злые глаза.

– Извините, так получилось, – сдержанно улыбнулась Полина.

– Вы понимаете, как мало у меня свободного времени?

– Могу представить. Поэтому давайте не будем тратить его на ненужные споры и обвинения, поговорим о деле.

Ольга поджала губы еще сильнее, так, что они превратились в две тонкие, едва различимые ниточки, однако возражать не стала.

– Я не понимаю, кому нужны эти сказки вчерашнего дня, – только и сказала она.

– Оставьте это полиции. Просто расскажите нам, что случилось.

– Взрыв случился! До сих пор не понимаю, зачем я поперлась туда сама. Могла бы кого-нибудь из стажерок послать! Хотя какой от них толк? Тогда у меня не было возможности нанимать хороших сотрудниц, приходилось брать студенток, которые подешевле. Они почти все поголовно шлюшки! Они бы не маршруты оценивали, а ноги раздвигали, надеясь выскочить замуж и остаться в Чехии навсегда. А мне нужны были новые маршруты и предложения! Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам, не зря ведь говорят. Я и сделала на свою голову!

– Вы помните момент взрыва?

– Я помню, был очень громкий хлопок, – нахмурилась Ольга. – Да, кажется, как-то так. Я как раз рассматривала картины, потому что больше там делать было нечего – экскурсовод была бездарна. Тогда до меня и донесся грохот, как будто упало что-то очень большое. Я, конечно, удивилась, посмотрела в ту сторону, и меня обдало волной жара. Он был настолько сильным, что мне показалось, будто я горю. Я пришла в себя в больнице, когда какой-то проклятый чех втолковывал мне что-то на своем тарабарском языке. Сервис – нулевой, и это в европейской стране! Хорошо еще, что страховка покрыла расходы на это мракобесие.

Пока она рассказывала, Мириад осматривал ее кабинет. Идеальный порядок, но этого и следовало ожидать. Гораздо больше его удивило то, что здесь были личные вещи, не вписывавшиеся в строгую обстановку офиса. Стеклянная подставка со свечами на подоконнике, стопка спичечных коробков рядом с ней. Между сертификатами в стеклянных рамках – семейная фотография, Ольга с каким-то мужчиной, одного с ней роста, полным и улыбчивым. На столике, встроенном в подлокотник дивана, – нераспечатанная пачка сигарет и металлическая зажигалка.

– Мне не удалось найти вашу медицинскую карту, – признала Полина.

– И слава богу! Милочка, вам не кажется, что вы заходите слишком далеко?

– Я веду расследование.

– Да? А если я позвоню вашему начальству и узнаю, есть ли у вас полномочия для такого расследования?

Удачный ход, который сработал бы в любой другой ситуации, но не теперь. Начальство Полины пребывало в таком шоке от непрекращающихся смертей, что само было готово арестовывать всех подряд.

– Звоните кому угодно, – позволила Полина. – Но сначала скажите, была ли у вас травма шеи?

– Каких только травм у меня не было! Знаете, сколько в человеческом теле костей? Двести шесть. Я в тот день сломала минимум двести!

– И все же?

Зря она так. Ольга не тот человек, который стал бы показывать ей свои шрамы, даже если бы она не была ни в чем виновата. Она не из тех, кто умеет быть слабым, а былые травмы – это слабость, вынужденное поражение.

Если же она чудовище, как Алена, все станет намного хуже. Полина только что выдала один из главных козырей – то, что они знают о трансмутации. Их соперники будут вести себя осторожней.

– Я не собираюсь об этом говорить, – отмахнулась Ольга. – Уж не знаю, какими методами полиция нынче ведет расследования… Очевидно, плохими, раз новости о массовых смертях появляются все чаще!

– Вы не ответили на мой вопрос.

– И не буду! Хотите ответ – приходите с ордером, или что вам там требуется, чтобы заставить меня говорить. Я иду навстречу, а на меня еще и давят, подумать только! Полагаю, вам пора уходить.

– Согласен, – кивнул Мириад.

Он видел, что Полина сейчас совершит еще большую глупость – попытается настаивать и в запале выболтает новые секреты. Пора было это прекращать.

Они вышли из туристического агентства, когда Москва уже погрузилась в сумерки. Еще один день прошел, до нападения оставалось все меньше.

– Кого из них вы подозреваете? – спросил Мириад.

Он знал, что они не скажут ему правду, ему просто было любопытно, как они выкрутятся.

– Надо думать, – вздохнула Полина. – Они все кажутся людьми. Но я уверена, что кто-то из них и будет новым убийцей!

– Кто-то из них уже убийца, – усмехнулся Мириад. – Думайте, и я тоже буду. На этот раз у нас есть все шансы предотвратить нападение. Как знать, может, если мы сорвем им праздник, все закончится. Ритуалы такого рода не прощают ошибок.

Он уже знал, кого они подозревают. Евгения Бондарева, конечно, потому что Сергей узнал его энергию. Но может ли все быть так очевидно? Могли ли последователи Безымянных пожертвовать Аленой так легко, если у них было всего два чудовища, а осталось одно?

Вряд ли. Поэтому Мириад по умолчанию предполагал, что трансмутацию прошли все, кто выжил в замке. А значит, те трое, с которыми они встретились, уже не люди, все под подозрением.

И из этих троих, вовсе не Евгений казался Мириаду самым вероятным властелином будущего пожара.

* * *

Нельзя вычеркнуть из жизни человека, который и есть твоя жизнь. Вы слились, проросли друг в друга, он – продолжение тебя, и ваша кожа уже едина, клетка к клетке. Красная нить прошла через вас двоих и не даст вам отдалиться, даже если ты совершишь самый отчаянный рывок в своей жизни. Ты вырвешь его из себя вместе с кожей, но останется рана и вечный холод на том месте, где раньше был он. Ты будешь истекать кровью, и он тоже, пока ты не позволишь себе снова найти его. Боль прекратится только тогда, когда вы перестанете сопротивляться судьбе. Кто-то из вас поймет это чуть раньше, кто-то – чуть позже, но итог все равно один.

Об этом думала Андра, пока они ехали по ночной дороге к руинам замка. Она не знала, откуда берутся такие мысли. Может, от скуки, а может, потому что ей хотелось оправдать себя за то, что она уже сделала и что собиралась сделать.

Все это время Доминик не разговаривал с ней. Он тоже думал о чем-то, и она догадывалась, о чем. Непроницаемо черные глаза, украденные у низшего вампира, смотрели только вперед, на разрезаемую фарами темноту ночи.

После трагедии, произошедшей семь лет назад, замок так и не восстановили. Да и нечего там было восстанавливать: по сути, постройку пришлось бы возводить с нуля, а это серьезные вложения, которые вряд ли окупились бы после того, что здесь произошло. Поэтому владелец замка получил свои деньги от страховой компании и махнул рукой на каменные руины, постепенно зараставшие мхом.

Они уже выяснили, что у разрушенного замка такая репутация, что даже бомжи там надолго не задерживаются. Любого, кто туда попадал, охватывало необъяснимое чувство тревоги, ему хотелось бежать как можно скорее – к небу, солнцу, нормальным людям. Они списывали это на нечистую силу и призраков. Андра подозревала, что так проявляет себя остаточный энергетический след сложнейшего ритуала. Если он сохранился до сих пор, значит, семь лет назад там произошло нечто грандиозное.

Они доехали до замка по узкой дороге, окруженной заброшенным садом. Мощеный булыжник неплохо перенес испытание временем, а вот асфальтовая парковка была наполовину разрушена травой и корнями деревьев. Рядом с ней стояла ржавая кабинка охраны и ветхая лавчонка, в которой когда-то продавали сувениры. Андра подняла из грязи выцветший керамический магнитик и невесело усмехнулась.

– Хочешь, на память? – спросила она. – Не каждый день попадаешь в дом с привидениями.

– Чаще, чем хотелось бы.

Перед ними возвышались руины замка – павший титан, бесформенная угловатая груда, в которой уже невозможно было узнать сказочный дворец, изображенный на магнитике. При этом здание не превратилось в нагромождение камней, часть помещений уцелела, еще часть освободили спасатели, когда доставали оттуда трупы и выживших. Однако входить туда было опасно, о чем и свидетельствовал знак, установленный у входа – надписи на чешском, русском и английском.

На внешних стенах замка появились граффити, изображения мертвецов и призраков. А вот внутри, похоже, было чисто: атмосфера этого места отпугивала даже ту шпану с баллончиками краски, у которой в принципе не было ничего святого. Андра понимала, почему: ледяные иголочки страха уже покалывали ее кожу.

Этот страх был похож на дождь – он просто налетал на нее снаружи, пытался повлиять на нее, почти осязаемый. Здоровая энергия этого места была нарушена. Возможно, для восстановления ей нужно еще больше времени – а возможно, помощь.

Они прошли в замок, обогнув грязные ленты полицейского ограждения. Андре казалось, что она попала в склеп.

– Ты могла бы не брать меня с собой, – заметил Доминик. – Я тебе не нужен.

– Такие фразы тебе не идут.

– Перестань, ты знаешь, о чем я.

– Знаю. Может, из нас двоих, я просто взрослее и быстрее признаю, что мы допускаем ошибку?

Он не ответил ей, отвернулся. Они прошли по грязному полу, заваленному обломками камней и досок. Андре казалось, что она чувствует запах крови, но это, конечно, было иллюзией. А может, и нет: крови здесь пролилось много, а семь лет – не самый большой срок.

Для человека это место было бы идеальной ареной для ночного кошмара, страшной без причины, порождающей лишь одно желание: бежать отсюда как можно дальше. Однако Андра чувствовала, что энергия этого места неоднородна. Поля темной силы клубились в воздухе, лучами разлетались в разные стороны. Но эти же лучи вели ее к центру, к источнику того зла, что поселилось здесь.

Она не знала, чувствует ли это Доминик. Он ничего не говорил ей, просто шел следом, и вскоре они оказались в одном из дальних залов. Прямо над ними в пробитый потолок заглядывало усыпанное звездами небо. А значит, сам потолок когда-то полностью обрушился на тех, кто здесь находился.

– Они хотя бы так видят небо, – вздохнула Андра. – Незавидная судьба. Похоже, мы были правы относительно того, что здесь произошло.

– Получается, мы зря приехали? Мне не нравится, что мы оставили Полину и Сергея без присмотра.

– Ты так говоришь, как будто мы детей одних бросили! – рассмеялась она. – Причем наших детей. Остынь, папочка, за ними присматривает Мириад Серафим. Он был рад этой сделке: он следит за ними, пока мы не вернемся, а взамен получает всю информацию, что есть у нас.

– Раньше ты не уступала свою добычу так быстро.

– Ты не слушаешь? Я уступила информацию, не добычу. На этот раз наш враг так силен, что Мириад все равно с ним не справится. Если он что и поймет, так только то, что лезть в это дело не нужно.

По крайней мере, на это Андра надеялась. Она слишком хорошо знала, что религиозные фанатики, такие, как Мириад, бывают пугающе упрямы.

Доминик огляделся по сторонам. В прошлом роскошный зал поддался разрухе и времени, теперь он больше напоминал пещеру.

– Ты уверена, что это здесь? – спросил он. – Что они здесь?

Вместо ответа Андра постучала носком ботинка по каменной плите, расположенной ровно под проломом в потолке, и отошла в сторону. Доминик подошел ближе, приподнял плиту и обнаружил, что она не закреплена. Это не делало тайник очевидным: у людей все равно не хватило бы сил поднять ее, да им и в голову бы это не пришло. Скорее всего, семь лет назад здесь еще лежали доски разрушенного паркета, повсюду багровели лужи крови, и хотелось как можно быстрее убраться. Но для Андры и Доминика это значило очень много – то, что кто-то уже убрал цемент, соединявший плиты.

Под плитой скрывалась черная сырая земля, влажная от недавнего дождя. Андра понимала, что ее не должно здесь быть, или, по крайней мере, ее здесь не было изначально. Но сейчас земля лишь подтверждала, что они вышли на верный след.

Андра достала из кармана перчатки и, натянув их, запустила руку в чернозем.

– С каких пор ты таким озадачиваешься? – удивился Доминик.

– Почему нет? Смерти я не боюсь, но если можно отнестись к ней с уважением, я сделаю это.

– Речь идет об уважении к смерти или беспокойстве за свой маникюр?

– Тебе не идет язвительность, – покачала головой Андра. – Она не в твоей природе.

Отвечать он не стал – потому что в этот момент она достала из черной земли первый череп. Время уже освободило его от оставшихся тканей, и все же часть сохранилась, указывая, что кости не были очищены до погребения. Впрочем, эта часть была лишь на внутренней стороне, на лицевых костях не осталось ни следа кожи, на затылке – волос. Потому что всего этого, скорее всего, не было, когда голову спрятали здесь.

Один за другим она извлекла из тайника четыре черепа – трое взрослых, один детский. Маленькая Алена Милославская все же умерла рядом со своей мамой. Оставалось лишь надеяться, что это произошло быстро, она не знала, что сделали с ее телом дальше.

Значит, все четверо. Никого не оставили в живых для отвлечения внимания, они действовали строго по необходимости. Андра даже могла представить, как это случилось.

После того, как прогремел взрыв, в полуразвалившиеся залы ворвались люди в масках. Они искали тех, кто еще жив, и таких наверняка было больше четырех. Но они выбирали самых здоровых – а может, выбирали не они, а те существа, которых они принесли с собой. Живые отрубленные головы, останки былых времен.

Потом носители были убиты. Они лишились собственных голов, с которых сняли лица и скальпы. Их тела были использованы, чтобы возродилось нечто новое и бесконечно опасное, а их черепа с остатками тканей были спрятаны под полом.

Новые существа были не ожившими мертвецами, чужие голова и тело полностью слились – это доказывал тот факт, что Алена не осталась двенадцатилетней девочкой, она выросла за эти семь лет, как и положено. Неизвестно, получили ли они память носителей или удачно изображали амнезию после такой серьезной травмы. В любом случае, для них здесь все началось, а для четырех людей – закончилось.

– Почему они не забрали головы? – спросил Доминик. – Я имею в виду представителей секты. Да, во время взрыва было не до того, нужно было продолжать этот спектакль. Но за семь лет возможностей хватало!

– А зачем им напрягаться? Летать в Чехию, устраивать тут захоронение – ну правда, зачем? Они знали, что выгодно спрятали головы, не было смысла рисковать.

– Если они так хорошо разбираются в потустороннем мире, должны были знать, что такими похоронами они могут лишить эти души покоя!

– Ник, ты совсем мягким стал в этом своем монастыре. С чего ты взял, что те, кто сегодня убивает людей сотнями, будут думать об уважении к своим жертвам?

Да и потом, она сомневалась, что сторонники Безымянных, устроившие все это, так уж хорошо знают магию и потусторонний мир. Операция в замке была рискованной, но они пошли на это – получается, они не могли провести трансмутацию своими силами. Они где-то отыскали этих уродцев, созданных двести лет назад магами посильнее, наверняка прислуживавшими Безымянным, потом выбрали место, где есть энергия для их возрождения. Да, кто-то направлял их, но это могли быть сами Безымянные. Вещать из их мира проще, чем повлиять на то, что здесь происходит.

Так что эти четыре существа – их главное оружие, редкость и ценность. Раз они отдали Алену, получается, что ритуал идет как надо, они уверены, что скоро получат поддержку Безымянных, им больше не придется зависеть только от чудовищ. Они уже прошли половину пути, они справятся.

Доминик направился обратно к машине и вскоре вернулся с большим пластиковым контейнером, который они привезли с собой.

– Не лучшая замена гробу, – заметил он.

– По размеру тут подошел бы разве что детский гроб. А если бы мы с тобой попытались купить детский гроб и быстренько увезти его куда-то, это наверняка вызвало бы у местных больше вопросов, чем пластиковый контейнер.

Андра присыпала дно контейнера черноземом и аккуратно переложила туда черепа. Теперь нужно лишь закопать их на ближайшем кладбище, и они упокоятся с миром. Она не видела смысла везти голову Алены к ее московской могиле, подойдет любая земля с правильным энергетическим фоном.