Бринн Уивер
Палач и Дрозд
Пусть этот роман станет для вас увлекательным путешествием в мир, где границы между добром и злом размыты, а любовь и опасность идут рука об руку.
«Палач и Дрозд» полон неожиданных поворотов и заставит вас не на шутку понервничать. Как бы страшно вам ни было – мы рядом. А значит, любовь обязательно победит тьму!
С любовью к читателям и книгам, команда
Brynne Weaver
BUTCHER & BLACKBIRD
(Book#1 in The Ruinous Love Trilogy)
Copyright © 2023 by Brynne Weaver
Cover design by Qamber Designs
Фото автора на клапане Copyright © Brynne Weaver
Перевод с английского Елены Парахневич
© Парахневич Е., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Предупреждения
Прошу обратить внимание: «Палач и Дрозд» – это мрачная романтическая комедия. В ней есть над чем посмеяться, но некоторые эпизоды могут показаться излишне смелыми! Пожалуйста, читайте осознанно. Если представленный ниже список вызывает у вас вопросы, не стесняйтесь писать мне на почту brynneweaverbooks.com или в социальных сетях (наиболее активна я в инстаграме
[1] и тик-токе).
• Вырванные глазные яблоки
• Доморощенная хирургия
• Украшения из кожи
• Бензопилы, топоры, ножи и скальпели – иными словами, режущие предметы на любой вкус
• Нечаянный каннибализм
• Не совсем нечаянный каннибализм
• Сомнительное использование мумифицированного трупа
• Слуга с лоботомией
• Неуместное использование кухонных принадлежностей
• За сливочное мороженое извините (но знайте, что мне ни капельки не стыдно)
• Подробное описание секса, включая мастурбацию, грубость, ругательства, анал, игрушки для взрослых, удушение, плевки, подчинение и доминирование, пирсинг гениталий (а также многое другое)
• Упоминания о ненадлежащем исполнении родительских обязанностей и жестоком обращении с детьми
• Смерть родителей (за пределами сюжета)
• Упоминания о сексуальном насилии над детьми (без подробностей)
• Это книга о серийных убийцах, поэтому в ней много смертей и крови.
Если вы изучили представленный выше список и обрадовались: «Ух ты, нечаянный каннибализм?! Круто!», значит, эта книга для вас!
Плейлист
ГЛАВА 1: Один раз – и на всю жизнь
Stressed Out, Twenty One Pilots
Better on Drugs, Jim Bryson
ГЛАВА 2: Кто умеет веселиться…
Red, Delaney Jane
Dodged a Bullet, Greg Laswell
Waves, Blondfire
ГЛАВА 3: Голосовые связки
Easy to Love, Bryce Savage
Obsession, Joywave
ГЛАВА 4: Ателье Кейна
Territory, Wintersleep
Castaway, Barns Courtney
ГЛАВА 5: Определенность
Jerome, Zella Day
Trying Not to Fall, Jonathan Brook
ГЛАВА 6: Негодница
Killer, Valerie Broussard
Demise, NOT A TOY
ГЛАВА 7: Эпоха кубизма
Demons, Sleigh Bells
I Don’t Even Care About You, MISSIO
ГЛАВА 8: Под стеклом
Birthday Girl, FLETCHER
BLK CLD, XLYØ
Where Snowbirds Have Flown, A Silent Film
ГЛАВА 9: Путы
Addicted (feat. Greg Laswell), Morgan Page
The Enemy, Andrew Belle
Into the Fire, Thirteen Senses
ГЛАВА 10: Дижонская заправка
West Coast, MISSIO
Heart of an Animal, The Dears
ГЛАВА 11: Богиня хаоса
Knives Out, Radiohead
Walk on By, Noosa
Drowned, Emily Jane White
ГЛАВА 12: Кусочки мозаики
Forget, Marina and the Diamonds
Shine, Night Terrors of 1927
Come Out of the Shade, The Perishers
ГЛАВА 13: Ничего человеческого
Blastoffff, Joywave
Kids, Sleigh Bells
Shimmy (feat. Blackillac), MISSIO
ГЛАВА 14: Пугая до смерти
Indestructible, Robyn
Deadly Valentine, Charlotte Gainsbourg
Love Me Blind, Thick as Thieves
ГЛАВА 15: Следы
Best Friends, The Perishers
Novocaine, Night Terrors of 1927
Sentimental Sins, Matt Mays
ГЛАВА 16: Помятое сокровище
Fade into You, The Last Royals
Between the Devil and the Deep Blue Sea, XYLØ
For You, Greg Laswell
ГЛАВА 17: Прекрасная погибель
Heaven, Julia Michaels
Never Be Like You, (feat. Kai), Flume
ГЛАВА 18: На грани взрыва
AT LEAST I’M GOOD AT IT, NERIAH
Body, Wet
Crave, Dylan Dunlap
ГЛАВА 19: Постоянная бронь
Farewell, Greg Laswell
Spoonful of Sugar, Matt Mays
ГЛАВА 20: Башня
Dark Beside the Dawn, Adam Baldwin
Wandering Wolf, Wave & Rome
Where to Go, Speakrs
Пролог
Палач и Дрозд
Ежегодный августовский турнир
Срок – 7 дней
В случае ничьей победа присуждается путем розыгрыша в «камень, ножницы, бумага»
До трех побед из пяти
В качестве награды – Лесной Призрак
Один раз – и на всю жизнь
Слоан
Быть серийным убийцей, который охотится на других маньяков, – отличное хобби.
Одна беда – тебя могут запереть в клетке. На целых три дня.
В компании трупа.
Летом. В Луизиане. Без кондиционера.
Я зло посматриваю на облепленное мухами тело возле запертой двери. На вздувшемся серо-зеленом животе Альберта Бриско до треска пуговиц натянута рубашка; внутри что-то ворочается – под тонкой кожей копошатся личинки, жадно грызя разлагающуюся плоть. Жужжат насекомые; несет тухлятиной, дерьмом и мочой. Противно до омерзения! Я не особо брезгливая, но у всякого терпения есть предел. Обычно мне приходится иметь дело со свежими трупами: я режу их на части, делаю свое дело и ухожу; нет необходимости сидеть рядом и глядеть, как они медленно разлагаются.
Словно по заказу раздается тихий треск, похожий на шелест мокрой бумаги.
– Не-ет…
Почти слышу, как Альберт повизгивает: «Да-а!»
– Нет-нет-нет-нет-нет…
«Да! Вот тебе за то, что убила меня, тупая сука!»
Кожа покойника лопается, и из-под нее вываливается белая груда похожих на рис личинок. Они неспешно ползут в мою сторону, подыскивая теплое местечко для следующей части своего жизненного цикла.
– Твою ж мать!..
Я сажусь задницей на грязный каменный пол клетки и сворачиваюсь калачиком; что есть сил вжимаю в колени лоб и принимаюсь орать песню в надежде заглушить шорохи, которые становятся невыносимо громкими. С растрескавшихся губ летят отдельные фразы:
– Никто мне душу не согреет… не примет и не пожалеет… Лети, мой дрозд, прощай, в густую ночь, в далекий край…
Пою долго, сколько могу, но силы в конце концов заканчиваются.
Когда песня растворяется в пыли и жужжании насекомых, я отчетливо говорю сама себе:
– Хочу сойти с порочного пути!
– Прискорбно… Мне твои пороки нравятся.
Услышав хриплый голос, окрашенный слабыми нотками ирландского акцента, я вздрагиваю, задеваю затылком железную перекладину клетки и, глухо ругнувшись, отползаю подальше от мужчины, который неторопливо заходит в тонкую полоску света из узкого, засиженного мухами окна.
– Похоже, ты крепко вляпалась, – говорит незнакомец. На губах у него мелькает кривая ухмылка. Остальное лицо прячется в тени. Он проходит дальше и наклоняется над трупом, чтобы присмотреться к нему поближе. – Как тебя зовут?
Я три дня не пила кофе. Про еду и вспоминать нечего: желудок тихонько переваривает соседние органы. В приступе голода внутренние голоса наперебой кричат, что в мою сторону ползет вареный рис, и он вполне съедобен.
Судя по всему, скоро я окончательно рехнусь.
– Вряд ли он тебе ответит, – говорю я.
Мужчина хохочет.
– И не надо. Я знаю, кто он такой. Альберт Бриско, Зверь из Байу. – Надолго задержавшись на покойнике взглядом, он смотрит на меня. – Кто ТЫ такая?
Я не отвечаю, стараясь сидеть неподвижно, пока мужчина неторопливо обходит клетку, чтобы получше меня рассмотреть. Подойдя к прутьям совсем близко, он садится на корточки. Я прячу лицо, и без того прикрытое волосами, в коленях: пусть видит только глаза.
Разумеется, в довершение всех моих бед в тюрьму ко мне заявился настоящий красавчик!
У него короткие каштановые волосы, уложенные в аккуратную прическу. Резкие, но не грубые черты лица. Лукавая улыбка с идеальными зубами. На верхней губе тонкий шрам. Сами губы выглядят очень соблазнительными – даже в своем прискорбном положении я способна оценить их притягательность. Нижняя чуть заметно толще. Наверное, кусать ее приятно. Я стараюсь прогнать непрошеные мысли.
Не с моим нынешним видом думать о поцелуях.
Волосы сбились в колтуны. Одежда испачкана. Изо рта воняет, как из помойки.
– Ты не в его вкусе. Альберту такие не нравились, – выносит вердикт мужчина.
– Откуда ты знаешь?
– Для него ты слишком старая.
Он прав. Я, разумеется, не старуха, мне всего двадцать три, но этому типу не хуже меня известно, что Альберт предпочитал гораздо более юных особ.
– С чего ты взял?
Мужчина снова глядит на труп, и по лицу, скрытому тенью, мелькает неприязненная гримаса.
– Работа у меня такая. – Он смотрит на меня и странно улыбается. – Судя по охотничьему ножу, торчащему у него из горла, ты знала больше, чем полагается. Дамасская сталь ручной работы… Где нашла?
Я вздыхаю, кошусь в сторону трупа с любимым клинком и крепче сжимаюсь в комок.
– Купила в интернете.
Мужчина хохочет, а я подбираю с пола камушек.
– Я Роуэн, – говорит вдруг незнакомец, просовывая ладонь сквозь прутья.
Покосившись на странного типа, я подбрасываю камушек, не делая ни единой попытки ответить на рукопожатие. Незваный гость, впрочем, не торопится отходить.
– Также известен как Бостонский Палач, – добавляет он.
Я качаю головой.
– Живодер?
Я пожимаю плечами.
– Призрак с Восточного побережья?
Я вздыхаю.
Все эти прозвища прекрасно мне известны, но я предпочитаю не показывать своей осведомленности, хотя сердце в груди замирает, а в венах стынет кровь. Хорошо, что внезапный гость не видит, как вспыхивают у меня щеки. Я много слышала про человека, которому дали эти имена. Судя по всему, он такой же, как и я: охотник, вычищающий мир от дряни, что ползет из самых глубин ада.
Удрученно поджав губы, Роуэн убирает руку.
– Жаль. Я думал, ты про меня слышала… – Шлепнув по коленям ладонями, он встает. – Что ж, видимо, мне пора. Рад знакомству, безымянная пленница, хоть оно и не задалось. Удачи тебе!
Одарив меня напоследок улыбкой, он поворачивается в сторону выхода. Когда странный гость заносит над порогом ногу, я вскакиваю и хватаюсь за холодные прутья решетки.
– Погоди! Постой! Не уходи! Слоан. Меня зовут Слоан. Я Прядильщик!
На мгновение воцаряется тишина. Пространство заполняют жужжание мух и шелест личинок, жрущих протухшую плоть.
Роуэн поворачивает голову и долго смотрит на меня, потом неожиданно оказывается рядом, перед решеткой. Я отскакиваю, но он успевает схватить меня за руку и энергично ее встряхнуть.
– Господи! Я так и знал! Я знал, что они ошибаются. Прядильщик однозначно должен быть женщиной! Кстати, отличное прозвище. А эти твои паутины из лески и вырезанные глаза… С ума сойти! Я твой большой поклонник!
– Э-э-э… – Я силюсь отобрать руку, но Роуэн не отпускает. – Спасибо… Ага…
– Ты сама придумала прозвище?
– Угу.
Я высвобождаю руку и на всякий случай отхожу от полоумного ирландца подальше. Он ухмыляется, и я второй раз подряд заливаюсь краской – благо мой румянец не виден под толстым слоем грязи.
– Глупое, правда?
– Что ты, вовсе нет! Вот Живодер – это глупо. А Прядильщик – очень круто!
Я пожимаю плечами.
– Как в дурацком фильме про супергероев.
– Намного лучше того, что придумывают газетчики. Уж поверь. – Роуэн, склонив голову набок, принимается меня разглядывать, потом кивает в сторону Альберта. – Не зря говорят: в тихом омуте черви водятся. Ну, ты поняла…
Виснет долгая пауза, нарушаемая жужжанием прозрачных крыльев.
– Нет. Не поняла.
Роуэн машет рукой.
– Есть такое выражение, только про чертей. В общем, я пошутил и, как по мне, вполне удачно, учитывая здешний антураж. – Он гордо выпячивает грудь и тычет пальцем в сторону изъеденного мухами трупа. – Кстати, один вопрос: как ты оказалась запертой, если он мертв и твой нож торчит у него из горла? Ты ударила его сквозь решетку?
Я опускаю взгляд на некогда белую рубашку, где под брызгами крови прячется грязный отпечаток ботинка.
– Скажем так: неудачно сложились обстоятельства.
– Хм-м… – Роуэн многозначительно кивает. – И со мной бывало.
– Тебя тоже запирали в клетке рядом с трупом, и по полу ползал вареный рис?
Роуэн опускает голову и с сомнением, нахмурив лоб, глядит на личинок.
– Нет. Такого не припомню.
– Вот и я так думаю, – бурчу я, устало выдохнув. Вытираю с ладоней пыль о грязные джинсовые шорты и на всякий случай отхожу подальше. Меня начинает бесить этот тип, который лишь оттягивает мою медленную смерть от голода. Он явно чокнутый и, судя по всему, не планирует меня выпускать.
Поэтому надо брать дело в свои руки.
– Слушай…
– О, а рис, оказывается, ползает довольно быстро, – говорит Роуэн, больше самому себе, поскольку его взгляд по-прежнему прикован к веренице крошечных белых червяков, которые бойко направляются в мою сторону. Он поднимает голову и опять насмешливо улыбается. – Давай пообедаем?
Я смотрю на него как можно равнодушнее и жестом указываю на свою окровавленную рубашку с отпечатком ботинка.
– Тебя совсем не смущает здешняя обстановка?..
– А, точно! – Он хмуро кивает и подходит к телу Бриско.
Долго шарит по его карманам. Бросает взгляд на раздувшуюся шею и, издав негромкий ликующий возглас, вытаскивает мой клинок, а затем дергает за серебряную цепочку. Та шумно лопается. Одарив меня очередной улыбкой, Роуэн выпрямляется в полный рост и демонстрирует лежащий на ладони ключ.
– Иди помойся. Я найду тебе одежду. А потом спалим эту лачугу дотла!
Отперев дверь клетки, он протягивает мне руку.
– Ну же! Устроим барбекю? Что скажешь?
Кто умеет веселиться…
Роуэн
Прядильщик, значит…
Я сижу за одним столом с Прядильщиком. Охренеть!
Точнее, с Прядильщицей. Охренительно красивой!
У девушки напротив черные волосы и огромные зеленые глаза, а еще веснушки на щеках и покрасневшем носу. Откашлявшись, она делает большой глоток пива, хмуро глядит на свой стакан и отодвигает его в сторону.
– Ты простудилась, – делаю я очевидный вывод.
Слоан настороженно смотрит на меня и обводит внимательным взглядом закусочную. Она заметно нервничает.
Не зря, учитывая обстоятельства.
– Три дня в клетке не прошли даром. Слава богу, хоть вода была… – Она достает салфетку из коробки на столе и шумно сморкается. Перехватив мой взгляд, снова отворачивается. – Спасибо, что выпустил.
Пожав плечами, я поднимаю бокал с пивом, глядя, как она внимательно следит за официанткой, которая несет заказ для других посетителей. Когда мы вошли в закусочную, Слоан сразу показала на столик в самой середине зала. Теперь я понимаю, чем он ей приглянулся. Отсюда видно и центральные двери, и служебный выход, и коридор, ведущий в кухню.
Она всегда такая дерганая или испортила нервы за несколько дней, проведенных в клетке Бриско?
Или, может, это я вызываю у нее страх?
Если так, то умная девочка.
Я неотрывно рассматриваю свою спутницу, нагло пользуясь тем, что она смотрит в сторону. Слоан перекидывает влажные волосы через плечо, и взгляд невольно сползает к ее груди – уже не в первый раз с тех пор, как она вышла из ванной Бриско в футболке с логотипом «Пинк Флойд» и без лифчика.
С торчащими сосками!
Эта мысль бьется в мозгах церковным колоколом.
Фигура у девушки гибкая и подтянутая, даже убогие тряпки, вытащенные из шкафа Альберта Бриско, сели на нее отлично. Слишком длинные штанины мешковатых джинсов она закатала до щиколоток, в шлевки на широкой талии продела импровизированный пояс из двух красных платков, а футболку завязала узлом, оголив живот с проколотым пупком, который виден мне всякий раз, когда она с измученным вздохом откидывается на спинку стула.
А под футболкой торчат соски!
Надо собраться с мыслями. Передо мной Прядильщик, черт побери. Если она заметит, что я пялюсь ей на грудь, то вырежет мне глаза и нанижет их на леску прежде, чем я успею моргнуть.
Слоан ведет плечами, отчего в мозгах еще громче начинает стучать мантра про торчащие соски. Она щупает сустав и чуть заметно кривится от боли. Поймав на себе мой взгляд, хмуро отвечает на невысказанный вопрос, продолжая массировать плечо:
– Он пнул меня ногой. Когда я падала, то ударилась о решетку.
Я невольно сжимаю под столом кулаки, чувствуя неожиданный прилив злости.
– Ублюдок!
– Ну, перед этим я воткнула нож ему в шею, так что беднягу можно понять. – Слоан опускает руку и фыркает, сморщив нос. Вид у нее чертовски милый. – Он успел запереть дверь клетки и даже посмеялся напоследок.
Подходит официантка с двумя порциями ребрышек и картошкой фри. Слоан жадно смотрит на еду. Когда перед ней ставят тарелку, она улыбается, и на щеке проступает маленькая ямочка.
Мы благодарим официантку. Та не спешит отходить, и Слоан вынуждена сказать, что нам больше ничего не требуется. Когда девушка уходит, Слоан хмыкает, и ямочка становится глубже.
– Только не говори, что такое происходит слишком часто и ты давно привык. Иначе я обижусь.
– Ты о чем?..
Слоан указывает взглядом на официантку. Я поворачиваюсь и вижу, что девушка стоит вполоборота и приветливо мне улыбается.
– Ого, и впрямь не замечаешь. Обалдеть! – Слоан качает головой и берется за исходящее паром ребрышко. – Что ж, не пугайся, красавчик. Я не ела целых три дня, желудок сам себя переварил уже не раз, так что мне не до приличий.
Я ничего не говорю, завороженный видом белых зубов, вгрызшихся в дымящееся мясо. В уголке губ выступает капля соуса, Слоан слизывает ее – и я готов сдохнуть на месте.
– Итак…
Приходится кашлянуть, чтобы голос не хрипел. Слоан вопросительно сводит брови, откусывая еще кусочек мяса.
– Значит, Дрозд? – спрашиваю я.
– М-м?
Засунув кончик ребрышка в рот, она обсасывает мясо с косточки, держа ее испачканными в соусе пальцами. Щеки втягиваются – и член немедленно упирается в ширинку.
Только представить, на что способны эти прелестные губы…
Жадно глотнув пиво, я опускаю взгляд в тарелку.
– Я про прозвище. – Надо есть, чтобы отвлечься от некоторых частей тела, настойчиво требующих внимания. – Тебе очень подходит образ черной птички. Незаметная, чуть что – упорхнула, и песня опять-таки… Ты выучила ее в детстве, да? Я слышал, как ты пела в клетке.
Слоан, на мгновение прекратив жевать, задумчиво проводит большим пальцем по нижней губе. Она впервые смотрит мне в глаза, буквально ввинчиваясь взглядом в голову.
– Дрозд – это лично для меня, – говорит она. – А для всех остальных – Прядильщик.
Глаза у нее темнеют, и всего за мгновение она превращается из сексуальной хищной красавицы с текущим носом в злобную и начисто лишенную чувств убийцу с железной волей.