Отставник 5. Абордаж

Глава 1



Первое боевое столкновение со шнахассами прошло без потерь. Нам всем личным составом удалось покинуть ангар, но продвинуться дальше пока не удалось. Приходится зачищать несколько обособленных тупиковых помещений, чем и занимаются клон-солдаты, а я с офицерами обосновался в одном из широких коридоров, контролируя и страхуя работу подразделения.
— Командир-хоск, — обратился ко мне по радиосвязи один из командиров клон-солдат, — после боя физическое состояние солдат ухудшилось. Я и сам чувствую головную боль, но солдаты химической разведки разводят руками.
— Принял. Сейчас разберусь. Отдай приказ о герметизации шлемов, — отбился, выискивая глазами специалиста-химика.
— Кого потерял, командир? — видя изменение в поведении, поинтересовался ашш Сошша Хааш.
— Химик нужен. Доложился командир третьего взвода клонов, его подчинённые жалуются на головные боли и рассеянность.
— Я тоже это чувствую, но думал от перенапряжения. Голова болит, усталость.
— Ясно, — бросил искать взглядом нужного специалиста, а вышел в общий канал. — Внимание! Всем произвести герметизацию шлемов! Специалист-химик, ко мне.
— Прибыл, командир-хоск, — предстал передо мной клон.
— Проверь состав воздуха, ты не ошибся? Он безвреден?
— Командир-хоск, согласно регламенту, мониторинг воздуха производится каждые пятнадцать минут. Изменений не зафиксировано, — быстро отчитался специалист-химик.
— И процент содержания кислорода в норме? — вспомнил про вскрытие шнахасса и объяснения медиков об их особенности.
— Процент содержания кислорода в воздушной смеси пятнадцать процентов и является неизменным.
— Понятно, можешь быть свободен.
— Пятнадцать процентов? — вступил в разговор Птица-раз, — прям как на высокогорье, на высоте километра четыре, если не больше.
— Именно так. Ты, как понимаю, не ощущаешь ничего необычного?
— Нет, нормально себя чувствую. Может, — тут Птица-раз ненадолго замер, прислушиваясь к себе, — усталость, да дышать чаще стал, но после таких физических нагрузок — это неудивительно.
— Вот и я нормально. А то, что дышать стал чаще, это как раз признак кислородного голодания. Так что приказ касается всех, опускай щиток шлема, — проследил, как Птица-раз выполнил приказ, а потом и сам произвёл герметизацию скафандра, а то при кислородном голодании и начудить можно. Внимание же рассеивается, мысли становятся тягучими, а так и до необдуманных приказов недалеко.
— Четырнадцать-пятнадцать процентов, — с задумчивым видом пробормотал ашш Сошша Хааш.
— В убежище мне удалось ознакомиться с материалами вскрытия тела шнахассов, — разговор вёл в командном канале, так как все, в том числе и окружавшие меня офицеры опустили щитки шлема скафандра. — И заключение специалистов оказалось однозначным — для нормальных жизненных процессов им достаточно меньшее количество кислорода в воздухе. Эволюция так распорядилась.
— Поэтому в их арсенале отсутствует огнестрельное оружие? Даже космические корабли не оснащены ни торпедами, ни ракетами и всё из-за отсутствия процесса горения на их родной планете? — задал вопрос ашш Сошша Хааш, чем сильно меня удивил. Прийти к таким выводам, да ещё без подсказки…
— Да. На их родной планете открытого огня как такового может и не быть. Вот и пошли другим путём.
— Странно, как только развились до разумных, — вставил своё слово один из офицеров.
— Поясни, — сразу не понял, к чему клонит анторс. Для меня, не сведущего в эволюции, замечание офицера показалось странным. Тем более, что они-то уже встречались со шнахассами и должны были знать особенности развития их расы.
— Шнахассы закрытая раса. В наших базах данных о ней очень мало информации. И то, что им без открытого огня, то есть приготовления пищи на огне удалось эволюционировать до разумного… странно. Ведь одно из главных двигателей эволюции — это всеядность. Наш и ваш предок был всеяден, приготавливал пищу на огне, подвергая её термической обработке убивал вредоносные бактерии, да и приготовленная пища дольше хранится, и прочее-прочее, тем самым не только стал независим от внешних погодных условий, но ещё приобрёл возможность к дальним переходам…
— Это всё понятно, но как теперь это знание мы можем использовать? — прервал пространную речь.
— Пока трудно сказать, но я с истинно живыми подумаю над этим вопросом.
— Командир-хоск, командир третьего взвода, докладываю, — раздалось в личном канале, — все помещения проверены. Противника нет.
— Принял. Занимайте позицию для продвижения вперёд. — отдал приказ. — Значит так, — продолжил в командном. — Нам нужен язык. Чтобы хоть как-то сориентировал по кораблю, а то мы с вами не знаем, ни на какой палубе находимся, ни где капитанская рубка, да мы с вами вообще ничего не знаем. Так что первоочередная задача всем подразделениям — захват языка. Лучше всего, кого из обслуживающего персонала, ну или офицера. Следовать будем в том же порядке: два взвода клон-солдат в авангарде, ядро — истинно живые и земляне, арьергард — четвёртый взвод клон-солдат.
— С языком могут возникнуть проблемы. Из нас никто не знает их язык.
— Разберёмся. Всё, — чуть не сказал «товарищи офицеры», — по местам, выдвигаемся!..
Колонна растянулась на несколько сотен метров. Чаще нам, заняв круговую оборону, приходилось дожидаться, пока вскроют гермодвери или опущенные переборки. Все эти часы, что мы продвигались, практически не встречая сопротивления, меня мучил вопрос. Почему нас не атакуют? Почему не предпринимают мер для блокирования. Те немногочисленные стычки, что происходили с противником и боем назвать нельзя. Трижды по пути нам встречались шнахассы, но было такое ощущение, что они не по нашу душу оказывались здесь, да и отряды, словно патрули состояли из двух-трёх особей. Но захватить кого в плен нам так и не удалось. Видя, что силы неравные, они, выстрелив пару раз в нашу сторону, подрывали себя и такое поведение выглядело нелогичным.
— Командир-хоск, второй взвод в просторном, но тупиковом помещении со множеством дверей. Предположительно здесь лифты или какие иные устройства перемещения внутри корабля-носителя по ярусам или секторам.
— Принял. Занять оборону и ждать.
— Здесь все не уместятся. Помещение, пусть и просторное, но вместит чтобы не затруднять ведение боя не больше тридцати солдат, — поспешил уточнить командир клон-солдат.
— Я тебя понял, сейчас прибуду, — ответил, и продублировав в общем канале команду «Стой! Занять оборону!», выдвинулся в авангард. За мной увязался Птица-раз, не отходивший от меня ни на шаг.
— Что тут? — вошёл в плохо освещённое помещение. Благо, что фонари скафандров достаточно давали света.
— Вдоль одной стены восемь дверей. Возле каждой панель управления. Мигают какие-то огоньки, но до вашего прихода ничего не трогали.
— Хорошо, — осмотрел одну из дверей. На первый взгляд выглядело всё логично. Двери распашные, широкие. Материал другой и выглядел менее массивно, чем гермодверей или тем более материал переборок, что приходилось вскрывать. Вот только одно смущало — лифты, для удобства их так для себя и назвал, размещены в тупиковом помещении, что нелогично. Получалось, что дальше по прямой нет ничего, но такого не могло быть, и чтобы подтвердить свою догадку, обратился к Птице-раз.
— Станислав Юрьевич, что скажешь? — обратился к нему по имени в личном канале, жестом указывая на тупиковую стену.
— Такого не может быть. Корабль пробил брешь и влетел в ангар далеко от кормы, а тем более носа. И прошли мы от силы пару сотен метров, а габариты корабля вы сами знаете. Он не уступает кораблю-матке анторсов, а в нём на самолёте можно летать, если все переборки убрать, конечно.
— И я об этом подумал.
— Может попробуем пробить стену?
— А если ошиблись и там космос?
— Не исключено, — задумчиво произнёс Птица-раз, но тут же добавил, — но маловероятно.
— Обоснуй, — не успел произнести, как огоньки на панели управления сначала одного лифта, потом другого, а затем и следующего замигали в произвольном порядке, но при первом вдумчивом взгляде заметил закономерность.
— Если…
— Внимание! Лифты пришли в движение, — прервал собеседника, — занять оборону!
«Места мало, не развернуться. Одной мощной гранаты выброшенной из открытой двери лифта будет достаточно, чтобы если не уничтожить, то на короткое время вывести практически всех из строя», — быстро сообразил и отменил приказ.
— Покинуть помещение. Здесь остаются по паре на каждый лифт. Остальные — покинуть помещение!
Птица-раз было дёрнулся выполнять приказ, но видя, что я остался, переместившись к тупиковой стене с линии возможного открытия огня, вернулся обратно, заняв позицию рядом.
Говорить по этому поводу ничего не стал. Нас в помещении слишком много, проход относительно узкий и вдобавок находились у противоположной стороны по направлению эвакуации, так что могли и не успеть покинуть помещение, но клон-солдаты выполнили мой приказ с чёткостью.
Тянулись долгие секунды, панель управления перестала мигать, но двери лифта не открывались.
— Командир-хоск, помощь нужна? — раздалось в командном канале.
— Пока нет. Обнаружили устройства перемещения — предположительно лифтовые шахты. Зафиксировано движение, а потом прекращение работы, но они до сих пор закрыты, — ответил, продолжая внимательно следить за створками лифта. Панель управления на мгновение перестала мигать, а потом вновь замерцала, но уже в обратном порядке. — Пришлите кого со специальным оборудованием, необходимо заблокировать створки, а лучше вывести их из строя.
Не прошло и нескольких минут, как прибыли клоны со специальным оборудованием, я отдал им приказ сначала заварить створки, а потом вывести из строя панель управления. Необходимый комплект оборудования имелся в наличии только один. Так что пришлось заваривать створки одну за другой. Когда остались две последние не заваренные шахты лифта, на панели управления вновь вспыхнули огоньки. Я заметил, что одну дверь заблокировать успеем, но вот последнюю…
— Если створки откроются, огонь на поражение! Приготовиться! — жестом указал, какую шахту держать на прицеле. Клоны-техники заработали быстрее, но не успевали перейти на последнюю дверь, как огоньки перестали мигать. Послышалось шипение и створки быстро открылись. Без отдельной команды клон-солдаты открыли огонь.
В замкнутом помещении применение импульсного оружия, что находилось на вооружении анторсов не оставляет шансов, особенно с такой дистанции. Четыре секунды смертоносного шквала и… задрожали створки другого лифта.
— Огонь через преграду на поражение! — быстро отдал приказ, жестом указывая перенести огонь на другой лифт.
— Что случилось? Помощь нужна? — раздался в динамике взволнованный голос ашш Сошша Хааш.
— Нет. Что у вас? Есть движение?
— Движение не зафиксировано. Тихо.
— Принято, — отбился в канале, перемещаясь для контроля и осмотра. Впрочем, контролировать было некого. Месиво из тел. Импульсный заряд на такой малой дистанции даже на минимальной мощности прошивал насквозь скафандр средней защиты, а противник был не в скафандрах, а в полевом снаряжении, и это им не оставило и шанса выжить.
Зашёл внутрь кабины. Как и предполагал, этот механизм оказался лифтом. Относительно просторное помещение, где без труда разместятся до пятнадцати солдат в боевых скафандрах. Взглядом пробежался по телам. Насчитал восемнадцать голов. Считал именно по головам, так как понять, чья часть тела относится к кому было затруднительно. Вид разорванных тел меня не смутил. Вида́л и не такое, но как только за мной попытался войти Птица-раз, так не прошло и нескольких секунд, как он выбежал, ударившись плечом об угол, а я только успел про себя подумать: «Хоть бы не забыл щиток шлема поднять».
— Командир-хоск, — обратились в канале.
— Слушаю.
— Замигали панели управления целых механизмов. Всех сразу.
— Принято. К бою. Действуем также. В случае, если остановится на нашем этаже — огонь на поражение через преграду, — ответил, перешагивая тела, чтобы вернуться обратно, но едва мне оставалось сделать последний шаг, как створки практически мгновенно закрылись. Я не успел ни то что сделать этот шаг или, ускорившись, рывком выпрыгнуть, я просто не успел даже осознать, что оказался в ловушке.
— Твою мать! — выругался в канале. — Птица-раз, ты меня слышишь? Ах, да, тебе не до этого. Меня кто слышит, приём.
Тишина.
Проверил нумерацию каналов. Всё правильно, рация на общем канале. Повторил попытку.
— Внимание! Это командир-хоск, Бес. Кто меня слышит, ответьте!
Тишина. Даже треска статических помех не услышал.
Проклинать и корить себя за неосторожность не стал. То, что сделано — не воротишь. Не скажу, что поступил опрометчиво, шагнув в ограниченное пространство, а тем более неизвестный механизм без страховки, но страховка была. У входа меня прикрывали двое клон-солдат. Они не успели войти за мной, так как выбежавший Птица-раз не позволил им это сделать.
Ладно.
Запустил тестирование скафандра, одновременно перезарядил винтовку, сменив не до конца израсходованный элемент питания на новый. Мало ли, может именно последних нескольких зарядов и не хватит для успешного ведения боя. Меня больше напрягало, что радиосвязь отсутствовала. Материал створок не выглядел непроницаемым для радиочастот, хотя, я не специалист, может внутри, как промежуточное наполнение экранирующий материал, что и не пропускает радиоволны. Пискнул сигнал, я обрадовался в надежде, что ожила рация, но взглянув на внутренний экран шлема разочаровался. Сработало оповещение о завершении сканирования функций скафандра.
— Так, посмотрим, — пробежался по строчкам функционала. Бегло читать я толком не научился, но основные обозначения и цветовую гамму принятой системы оповещения анторсов изучил хорошо. Сам настоял на том, что во второй волне пойдут только те земляне, кто в достаточной мере изучит не только оружие анторсов, но и будет владеть минимальным уровнем знаний обращения со скафандром. Так что и мне пришлось подтянуть свои познания для необходимых в этой сфере.
— Вроде, нормально, — пробормотал себе под нос, — запаса кислорода на двое суток, если считать с запасными регпатронами, воды — на трое, если учитывать и регенерационный резервуар. Питательной смеси на трое, но можно растянуть, если использовать с периодическими инъекциями боевых стимуляторов, что встроены в скафандр, то суток шесть протяну. Проблема с воздухом, но на крайний случай буду дышать местным. Надо не забыть, оставить на крайний случай запас воздуха часов на восемь, чтобы в случае химической атаки имелась возможность переждать… Так, стоп, — только сейчас до меня дошло, что не ощущаю движения кабины. А если это лифт, даже будучи в скафандре, я со стопроцентной вероятностью бы ощутил движение с ускорением вверх или вниз, но этого не было. Вот тут я напрягся, крепче сжав оружие. Бросил взгляд на стены. Панель управления оказалась по середине кабины, но бо́льшего размера со множеством светящихся обозначений и без повреждений. Присмотрелся: огоньки мигали, но закономерность с первого взгляда не определил. На мой искушённый взгляд, какие-то неправильные геометрические фигуры, и то с натяжкой. Символы на пиктограммы не похожи и понять, что они обозначают интуитивным путём, не получилось. Ни язык, ни принятые шнахассами цифробуквенные обозначения мне незнакомы, как ни пытался призвать на помощь память Глена. Логика мыслительных процессов шнахассов, скорее всего, сильно отличается от анторской, человеческой или горгогоханцев. Вот только странно, что на корабле-матке не нашлось хоть одного анторса, кто владеет языком шнахассов, хотя бы на примитивном уровне или, на крайний случай, учебника или разговорника.
Огоньки на панели управления перестали мигать. Я шагнул в сторону, уходя с вектора ведения прямолинейного огня и вжался в стену. Приготовился к бою и створки открылись.



Глава 2



— Твою же мать! — не сдержался, выругался, одновременно открывая огонь и заваливаясь набок, падая на тела.
Как только створки распахнулись, я нос к носу столкнулся с группой шнахассов, что, выстроившись в колонну по два, приготовились войти в кабину лифта. Моя позиция оставляла мало шансов выйти победителем, имелось единственное преимущество — внезапность, этим я и воспользовался. Слегка водя стволом, жал на спусковой крючок установленной на автоматический огонь винтовки пока не израсходовал полный заряд батареи, а это не менее двух сотен выстрелов.
Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках. Глаза заливало по́том, не помогало и кондиционирование скафандра. Индикатор заряда оружия горел фиолетовым, сигнализируя об израсходовании боезапаса, а я так и лежал, не в силах подняться.
Скорострельность анторской штурмовой винтовки две тысячи двести выстрелов в минуту. Менее чем за семь секунд я, с расстояния менее двух метров, выпустил полный боекомплект по застигнутым врасплох шнахассам. Кровь, ошмётки тел, осколки материала дверей и стен летели во все стороны, а когда этот ад в отдельно взятом пространстве немного утих, я перезарядил оружие, поднялся и осторожно ступая вышел из кабины. От представшей картины едва не стало плохо. Это не то, что в кабине лифта, где тела лежали вповалку. Здесь, на значительно бо́льшей площади, разорванных, прошитых насквозь тел с оторванными конечностями оказалось столько, что сбился считать на втором десятке.
Скоротечный, на адреналине бой — завёл.
— Как бы отходняк не поймать, — произнёс, думая вколоть себе стимулятор, но делать этого не стал. Надо как можно быстрее уходить отсюда, вот только куда? Осмотрелся. Путь только один — прямо по коридору и я быстрым шагом двинулся прочь. Проверять, остался ли кто в живых, видел кто меня или нет не было времени. Тупик он и есть тупик. Если зажмут в ограниченном пространстве, то мне придёт конец. И не надо забывать, что остальные шахты лифта могли в самый неподходящий момент открыться и оттуда ударить в тыл, так что я спешил. Не зная планировки корабля-носителя, расположения комнат, этажей, секторов, понадеялся на удачу, что в принципе мне только и оставалось делать.
Шёл быстрым шагом, не обращая внимания на ближайшие по ходу движения двери помещений справа и слева. Для себя решил, что нужно как можно дальше удалиться от места боестолкновения, добраться до какого-нибудь ангара или ещё куда, но в относительно тихое место, где перевести дух и в очередной раз попытаться связаться с группой. Поисковый маяк на скафандре включать не стал, боясь, что враг меня запеленгует, хотя, так пошумев, уничтожив не менее взвода солдат за меня итак возьмутся всерьёз. Но давать лишний шанс противнику — не в моих правилах.
Резко остановился. Микрофоны скафандра уловили приближающийся шум, а я в коридоре и ни справа, ни слева нет ни одной двери. Поднятая гермопереборка осталась в метрах двадцати позади, но как её опустить я не знал и даже не пытался понять. Для меня и кракозяблов на панели управления в лифтовой кабине хватило, чтобы понять — не разберусь. Впереди, метрах в десяти разглядел неприметную нишу. Бегом кинулся туда. Шум, издаваемый металлическими ботинками скафандра, усиленный микрофонами внешнего контроля бил по ушам. Сердце колотилось в бешенном темпе. Адреналиновый отходняк пока не наступил, и я держался. В небольшой нише оказалась дверь. Плечом с разгона ударил по ней, но та не поддалась. Уже вскинул винтовку, чтобы повредить пульт управления, как дверь с шипением открылась. Не раздумывая шагнул внутрь и почти сразу упёрся в противоположную стену. Боковым зрением заметил, что вправо и влево вдоль стен тянутся стеллажи. Развернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, шагнул чуть в сторону и приготовился открыть огонь. Позиция не самая лучшая, впрочем, выбирать не приходится. Лучше встретить врага лицом к лицу и первым открыть огонь, чем прятаться. Преимущество внезапности до сих пор на моей стороне, а вдобавок скафандр, способный вынести не одно прямое попадание волнового оружия шнахассов давало мне шанс. Ни одного из противников, что были бы облачены в аналогичную по степени защиты экипировку мне не встретилось, хотя, может это только начало.
Дверь с шипением медленно закрылась. Я продолжал стоять, готовый по первому движению открыть огонь.
Десять секунд… Двадцать… Тридцать секунд… Минута.
Через стену микрофоны звук не улавливали и в ушах стояла звенящая тишина.
— За это время могли бы сюда и заглянуть, — проговорил вслух, выдыхая.
Подошёл к панели управления дверью и с силой ударил рукой. Что-то заискрило, пошёл лёгкий дымок, но, как и надеялся дверь не открылась. Видимо, когда я с разгона в неё врезался плечом, в программе управления что-то замкнуло и она открылась. Но рисковать, постоянно ожидая открытия, я не стал. Заблокировал её, выведя из строя панель управления. Понадеялся, что этого будет достаточно, чтобы для меня не стало неожиданностью её открытие. Тем, кто будет её вскрывать понадобится время, и я успею среагировать. А сейчас мне нужно время перевести дух и собраться с мыслями, а когда понадобится, вскрою её оружием. У меня же не только винтовка, но и подаренный ашш Сошша Хааш виброклинок. Когда придёт время, им я и намеревался воспользоваться.
Огляделся. Узкое, метра четыре в ширину, но длинное помещение. Вдоль стен стеллажи, на которых какие-то короба́, ящики и прочее. Попробовал потянуть за один, не получилось — намертво прикреплён к стеллажу.
— Ладно, сейчас перекусим и попробуем связаться с нашими.
Не скажу, что ожидал появления радиосвязи, но молчание на всех частотах раздражало. Прошёлся из конца в конец по коридору помещения, оказавшегося складом. Уселся на большой короб, что стоял отдельно не на стеллаже и прикрыл глаза…
— Капитан, помнишь операцию в Го́стани?
— Как не помнить, помню. Я тогда лейтенантом был. В тот год радикалы захватили многотысячный город и провозгласили его свободным от власти Императора. Тогда тяжело пришлось, — вздохнул капитан Глен, — своими силами не справились бы. Со всей Империи собрали всех хосков, но всё равно штурмовать не решились. Много бы крови было и в основном мирных жителей — подданных Императора. Я в тот раз впервые увидел более трёх сотен хосков одновременно.
— Может это и правильно, что не пошли на штурм, — заметил собеседник. Два офицера Горгогоханской Империи сидели на лавочке в тени высокого раскидистого дерева и тихо беседовали. Очередное задание выполнено. Сейчас у них положенный отдых, а через двое суток, а если поступит приказ, то и раньше новое задание…
Резко открыл глаза. Бросил взгляд на часы. С того момента, как уселся на короб прошло пятнадцать минут.
— Задремал и не заметил. — встрепенулся, осматриваясь. Дверь закрыта, вокруг полумрак, только приглушённый фонарь скафандра освещает длинный коридор, — и снилось мне… капитан Глен хоск по рождению, что стал мной или я им, — бубнил себе под нос, чтобы хоть как-то развеять звенящую тишину, — … что он там говорил во сне?
Последнее время мне перестали сниться сны с моим далёким «Я», а вот сейчас, в такой неподходящий момент.
— И задремал-то всего на несколько минут, хотя, выспался, отдохнул и набрался сил. Но что же мне снилось⁈ — вставая, продолжал бубнить, — строй солдат, я стою среди них… — прохаживаясь из стороны в сторону вспоминал то, что снилось. Обрывки образов медленно, но всплывали в памяти. Редко я помнил сон практически полностью, чаще в памяти оставались образы, обрывки событий и эмоции, что испытывал капитан Глен хоск по рождению, а в этот раз в памяти постепенно, из обрывков всплыл весь сон. От неожиданности, что вспомнил его резко остановился.
— М-да, а ведь верно, в первый раз у лифта тела были именно такими, что видел на Земле и во время вскрытия. Невысокий рост, несколько непропорционально большая голова, неправильные черты лица, короткие руки и ноги, слегка полноватое туловище. Чем-то напоминают гномов. А сейчас, когда пробирался через кучу тел, ведь не сразу обратил внимание, солдаты были пусть и в экипировке того же образца, но выше среднего человеческого роста, с правильными пропорциями тела. Лиц конечно не разобрал, не до этого было, но вполне похожи на человека или того же анторса. И что тогда получается? — говорил сам с собой, раздумывая. — Возможно в последний раз встретился не со шнахассами, а другой расой, но, возможно, и с уроженцами их общей родной планеты, но представителями иной расы. Ведь и на Земле расы заметно отличаются. Анторсы, например, прошли долгий путь эволюции и расовые отличия у них незаметны, они сгладились со временем, но шнахассы — молодая раса, может быть моложе человеческой…
Плана затеряться среди аборигенов у меня изначально не было, но сон, что приснился… не знаю, в тему он или нет, но я его практически весь вспомнил.
Вспомнил, что в тот раз хоски малыми группами пробрались в город, смешавшись с дикой толпой радикалов, рассеялись по ключевым точкам, а в условленный час нанесли сокрушительный удар по основным объектам, как инфраструктуры, так и когорты высших руководителей, породив хаос в действиях последних, чем и воспользовались подтянутые регулярные войска, с минимальными потерями освободившие населённый пункт. Операция тщательно готовилась. Долго и кропотливо подбиралась одежда, легенда, пути проникновения в город, и успех был достигнут малой кровью.
Я прохаживался из одного конца склада в другой. Длинное вытянутое помещение позволяло это делать без особых проблем. В очередной раз, когда проходил мимо двери, микрофоны внешнего контроля уловили шум. Я остановился и замер, прислушиваясь. Кто-то пытался открыть дверь, но на моё счастье она не поддавалась. Шум затих.
— Хреново, нашли меня раньше, чем свалил отсюда, — проговорил, оглядываясь. Надо подготовиться, выбрать позицию, чтобы, когда вскроют дверь вновь использовать эффект внезапности и прорваться через оцепление. Баррикаду строить тут не имеет смысла. Замкнутое, относительно небольшое пространство, куда я сам фактически и загнал. Диспозиция отвратительная. Лучший вариант, конечно, не идти на прорыв, мало ли сколько по ту сторону двери будет противников, да и куда бежать? Зажмут с двух сторон и всё, и скафандр не поможет.
Прошёлся меж стеллажами. Остановился возле короба, на котором недавно сидел. Осторожно пнул его ногой. Он поддался, едва заметно изменив положение.
— Значит этот не прикреплён, странно.
Извлёк клинок и аккуратно срезал запирающие устройства, что находились на нём. Что искал? Просто стало интересно, может в нём окажется что-то полезное. Откинул крышку.
— Тряпьё какое-то, — поворошил, извлёк комбинезон со множеством карманов. — По ходу дела рабочая одежда. Вроде новая и мой размерчик.
За дверью вновь послышался шум. Потянул за короб. Хотел его поставить возле входа, чтобы он частично перекрыл путь для быстрого проникновения внутрь. Для баррикады этот металлический ящик из материала наподобие жести не годился, хотя габариты позволяли его использовать по этому назначению, но материал хлипкий, что не задержит заряд из оружия шнахассов маловероятно, а про заряд моей винтовки и говорить нечего. Прошьёт и не заметит.
Короб оказался тяжёлый и неудобный, без ручек. Пришлось тащить его, зацепив магнитными захватами. Когда отодвинул от стены, заметил разницу в материале стен. То место, что прикрывал короб, материал стены оказался с мелкими отверстиями. Дотронулся рукой, но не рассчитал силу и чуть не продавил внутрь хлипкий материал.
— Похоже ниша какая-то, — осторожно, при помощи подручных средств отодвинул в сторону панель. С трудом согнувшись, так как проём оказался на уровне чуть выше колена, заглянул внутрь. В скафандре проделывать эти манипуляции затруднительно, но открытие меня заинтересовало. Когда мы с группой продвигались по коридору, никаких технологических ниш, которые можно использовать для закладки мин мы не обнаружили, а тут на складе обнаружилось нечто похожее на технологическое помещение.
За дверью шум усилился. Я заглянул внутрь ниши. Едва голова туда пролезла, и то практически лёжа на полу. Скафандр всё-таки слишком прибавляет габаритов, вот и не пролез дальше.
— Сойдёт, — хмыкнул, удивляясь своей наглости.
Разоблачился из скафандра, наверно установив рекорд по скорости. Части его уложил в короб, но всё внутрь не влезло — габариты не позволили, пришлось установить шлем на одну из полок, как можно выше, чтобы не сразу бросалась в глаза лишняя вещь.
Как можно ближе, но так, чтобы мог пролезть, придвинул к стене короб и, встав на корточки, спиной вперёд полез в технологическую нишу. По-другому там никак не уместиться, только согнувшись в три погибели и то места будет мало, но оружие бросать не рискнул. Двигался аккуратно. Когда залез внутрь, попробовал подтянуть короб, но у меня не получилось. Слишком тяжёлый и неудобно.
— Ладно, надеюсь не заметят, — сплюнул в сердцах, закрывая за собой сетчатую панель и как оказалось вовремя. Едва успел приладить её обратно, дверь в складское помещение отворилась, включилось яркое освещение и внутрь, страхуя друг друга ворвались две пары шнахассов. Противник действовал грамотно. Одна пара ушла сразу направо от входа, вторая налево, приняв положение для стрельбы с колена. Ствол одного из стоявшего на колене шнахасса как раз был направлен на меня, сидящего за хлипкой защитой. А из брони на мне, кроме полевой формы ничего. Иначе бы не поместился в этой крохотной технологической нише. И тут у меня сердце ушло в пятки. Пожалуй, впервые за последние несколько месяцев я испугался. Испугался своей самонадеянной глупости, что бросил скафандр и не вступая в бой, как трус спрятался. Всего одного выстрела достаточно, чтобы моя жизнь оборвалась и главное так глупо. Я замер, не шевелясь, смотря, как внутрь входят ещё шнахассы, рассредоточиваются по коридору склада. Водят стволами, осматривают чуть ли не каждый сантиметр уставленных короба́ми стеллажи. Но что заметил, не двигают их и производят все манипуляции молча, без слов.
Я стоял на карачках — не самая приятная поза, и через частые отверстия в фальшпанели с замиранием сердца следил за передвижениями солдат, готовый в любую секунду поднять с пола оружие и открыть огонь. Противник удачно разместился, практически на одной линии и шанс, что открой я сейчас огонь положу всех, имелся достаточно высокий.
Послышалась мелодичная речь. Впервые услышал язык шнахассов. Он мне показался благозвучным. Тот шнахасс, что был ближе ко мне и не дошёл до конца коридора буквально несколько метров, остановился, обернулся и быстрым шагом направился к выходу.
Снова речь, изобилующая множеством гласных. Солдаты покинули помещение, а внутрь вошли двое в тёмных комбинезонах, аналогичных, что обнаружил в коробе. Они остановились возле двери, изучая панель управления, что-то делали, их разговор между собой до меня не долетал.
«Ну, давайте, повозились немного и уходите!», — в нише очень жарко и недостаточно воздуха. Пот с меня тёк ручьями, а если учесть, что содержание кислорода в окружающей среде и так недостаточно, боялся потерять сознание. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание и медленно выдохнул. Так повторил десяток раз, стараясь утихомирить учащённое сердцебиение. Когда почувствовал, что вот-вот свалюсь на пол, свет в помещении потух. Я, перебарывая затёкшие мышцы, повернул голову и взглянул через отверстия в нише. Под потолком едва светит дежурное освещение, но и этого тусклого света оказалось достаточно чтобы понять — помещение пусто.
Собирая последние силы, отставил фальшпанель, вылез наружу и, тяжело дыша, уселся на короб.
— М-да, повезло, — произнёс, потянувшись за шлемом…



Глава 3



— Сколько времени осталось для полной дозаправки? — капитан корабля «Оха́на» Ума́о Вита́рис проводил совещание по видеосвязи. Собрать в одном помещении командиров подразделений и начальников секторов он может и желал, но размеры корабля не позволяли этого сделать в разумные сроки. Впрочем, то, чем командовал бывший адмирал и кораблём назвать нельзя. «Охана» не совсем корабль — это межпланетная станция, габаритами сопоставимая с естественными спутниками малой по массе планеты. Ну, а уж сброд, который стоял под его командованием и не описать. Изгои с разных планет, пираты, дезертиры, дворяне, предавшие своего сюзерена, наёмники. Впрочем, и он сам не ангел. Бывший адмирал Коха́нского флота, неоднократно принимавший участие в боях, награждённый орденами, медалями и прочее, прочее, прочее. Встал на скользкую дорожку, возжелал власти, но проиграл.
Император в единственном, ставшем генеральным сражении разгромил флот адмирала и тому пришлось бежать. Бежать далеко в другой сектор галактики, где по случаю и обнаружилась эта межпланетная станция. Стандартный календарный год ему понадобился, чтобы полностью захватить «Охану». И потом ему трижды повезло. Оставшиеся верными ему военные вовремя предупредили о начале охоты на взбунтовавшегося адмирала и что его местоположение установлено, а Император Кохандии лично возглавил поход по усмирению бунтаря. Это известие подтолкнуло Умао Витарис снять со стационарной орбиты межпланетную станцию и отправиться в путь, благо, она и предназначалась для межзвёздных перелётов. Второй раз ему повезло, когда на пути встретилась малоизученная раса шнахассов. Воевать с ними не пришлось. Они добровольно приняли власть более сильного и предоставили в распоряжение мятежного адмирала сорок восемь полнокровных армий со снаряжением, вооружением, но главное — с семьями, что позволило довести поставленных под ружьё солдат до внушительного числа и почти полностью укомплектовать обслуживающий персонал межпланетной станции.
Что двигало молодой расой Умао Витарис не интересовался, он был рад, что появилась возможность замахнуться на захват целой планеты, которую его корабли-разведчики искали в удалённых секторах галактики. Конечно, адмирал не питал иллюзий. Рано или поздно Император его найдёт и тогда последует расплата. Но, то атаковать пусть и сверхбольшую космическую станцию, а то планету со своим специфическим рельефом, климатическими, атмосферными и погодными особенностями. И тут ему в третий раз повезло. Относительно далеко, практически на пределе автономности «Охану», обнаружилась кислородосодержащая планета. Не теряя времени, не дождавшись подтверждения посланного в этот сектор другого корабля-разведчика, бывший адмирал отдал приказ, и станция, с ускорением выдвинулась в отдалённый сектор галактики, куда флоту преследовавшего его по пятам Императора, с остановками, добираться не меньше нескольких лет. Редко, когда адмирал оставался в одиночестве, он молился всем богам Вселенной, чтобы вразумил Императора и тот не отправил свой флот в дальний поход.
Прибытие в звёздную систему жёлтого карлика омрачилось неожиданной встречей. Корабли старой расы анторсов, что пережила ни один «Конец Света», оказалась раньше и уже осваивала планету. Вот только адмиралу деваться было некуда. Топливо на исходе, запасов воды и продовольствия едва хватит на несколько недель, и в приступе отчаяния он отдал приказ атаковать. А когда не вступая в бой анторсы на корабле сопоставимого класса отступили к пределам звёздной системы, кто-то бы сказал, что ему повезло, но он преподнёс быструю победу как успех. Успех его военного гения. И началась экспансия. К удивлению, посланные на планету армии шнахассов обнаружили на планете отсталую цивилизацию, которую не прошло б и нескольких оборотов вокруг светила, анторсы полностью бы уничтожили. Но основная цель адмирала были анторсы, которые благодаря научно-техническому превосходству могли адекватно сопротивляться. Разбив орбитальную группировку противника, завладев превосходством на околоземной орбите и… вот она вожделенная планета, на которой можно основать если не расу, то цивилизацию, а аборигены… подвинутся, если захотят жить.
Проблемы начались на втором этапе, с началом строительства башен для терраформирования климата планеты. Чтобы не упустить выпавший шанс, неожиданно рьяное сопротивление на одном из континентов заставило мобилизовать все силы. Пришлось бросить в бой не только «людские» резервы, но и почти все корабли, что находились на внешнем корпусе станции, ведь «Охану» как раз в этот момент встала на дозаправку, а топлива этой махине требуется очень много. Но и тут проблемы не закончились. Корабль анторсов, что тихой сапой удалялся из звёздной системы вдруг встал на курс к третьей планете, а больше резервов под рукой не имелось, чтобы хоть как-то перехватить медленно приближающийся корабль анторсов. И бывший адмирал был раздражён, он в чём-то просчитался, но признавать это не собирался.
— Корабль вышел на расчётную мощность заправки и через трое усреднённых суток будет готов покинуть околозвёздное пространство, — по видеосвязи доложился старший технической службы.
— Плохо, — раздражённо произнёс бывший адмирал. — Ускорьте заправку, можно не до полного, но, чтобы имелся запас хода для манёвра и применения оружия главного калибра.
— Потребуется заполнить не менее четверти объёма от максимального.
— Сколько это по времени?
— Не менее суток, — быстро произвёл подсчёт старший техник.
— Долго, очень долго.
— Если не уходить дальше шестой планеты, то можно сократить время заправки на одну треть.
— Мы не будем удаляться. Мы нашли то, что искали и теперь надо это защитить, — спокойно произнёс бывший адмирал и своими словами не лукавил. Они нашли то, что искали — богатая полезными ископаемыми, с небольшими ограничениями по окружающей среде пригодная для жизни планета, кое-какая цивилизация и, вдобавок, на первом этапе не придётся отстраивать с нуля жилые и производственные сооружения, чем не рай.
— Адмирал! — в разговор, перебив картинку, вмешался дежурный вахтенный.
— Я не адмирал, сколько тебе раз говорить, — едва сдерживая себя, ответил Умао Витарис. То, что его солдаты, с кем он прошёл огонь и воду, продолжали обращаться к нему по званию, ему льстило, но вносило непонимание со стороны новоявленных союзников. Осознание, что офицер в чине адмирала — беглец, за которого назначена награда и за которым идёт по пятам сильный флот, диссонировало с социальными нормами и устоями шнахассов, которых на станции оказалось абсолютное большинство. Вот и приходилось Умао Витарис иногда одёргивать своих подчинённых.
— Прошу прощения, Умао Витарис, — запнувшись, продолжил говоривший. Воинские звания Умао Витарис отменил, но ничего нового не ввёл. Из-за этого страдала не только дисциплина, но и затруднялось общение. «Ничего, — думал он, — сейчас захватим планету, избавлюсь от сброда и вот тогда…». А пока обезличено приходилось обращаться по занимаемой должности или по выполняемой работе, что вносило некоторую путаницу. Так что на межпланетной станции было принято обращение по именам, нашивки с которыми на нескольких языках прикреплялись к правой груди на одежде, редко на плече. Но и это не являлось выходом. На межпланетной станции под командованием Умао Витарис оказались шесть рас, благо, что требования по окружающей среде отличались ненамного и не пришлось переоборудовать площади, организовывать шлюзовые камеры и прочее, прочее, сложно выполнимое с технической точки зрения. Коханцы — выходцы Коханской Империи, объединившей в себе, казалось бы, несоединимое. Этот конгломерат из трёх планет, где правил Император Кохандий Восьмой, состоял из четырёх рас, но с ними было относительно просто, все они — солдаты космофлота, которыми совсем недавно командовал адмирал Умао Витарис, владели единым языком, имели общие точки соприкосновения в виде обычаев, морально-этических норм и шли за своим командиром, так как знали, что обратной дороги у них нет. Шнахассы — самая многочисленная раса, вставшая под знамёна опального офицера по своим, только известным им причинам, и это Умао Витариса настораживало, но не считаться с их мнением он не мог. Именно шнахассы составляли основную боевую единицу, которой отводилось захват планеты. Лога́ндцы, гона́ки, доска́ки и тома́нцы — были малочисленны, в основном из числа технического персонала станции и пиратов, что перешли на сторону адмирала. Но у каждой расы был свой язык, свои моральные нормы, которые иногда приводили к непоправимому. Три бунта он уже подавил и подавил жесто́ко, чувствовалась разница в мировоззрении разных рас и тогда он приказал разделить станцию на уровни и сектора, с правом входа представителям только одной расы или по предъявлению пропуска. И, мало надеясь на их эффективность, организовал контрольно-пропускные пункты, но предпринятые мероприятия возымели действие и последние несколько месяцев обитатели межпланетной станции жили относительно мирно.
— Что у тебя?
— Корабль анторсов начал ускоряться…
— Я об этом знаю.
— От него отделился рой среднеразмерных судов, — быстро выпалил вахтенный.
— Переключи изображение на меня. Ах, да, — вспомнил бывший адмирал. Это же не его авианосец, где имелась возможность переключить картинку со сканирующих устройств в капитанскую каюту, — сейчас буду.
Торопливым шагом Умао Витарис вошёл в капитанскую рубку.
— Капитан на мостике! — отозвался первый, кто его увидел. Капитанская рубка — единственное помещение на межпланетной станции, где продолжал действовать, пусть и в усечённом виде Устав космофлота Империи. И это была не блажь, а необходимость. От действий всех, кто здесь находился, а на дежурство заступало не менее трёх сотен лиц и это из числа только высшего и среднего персонала, и в основном бывшие офицеры, зависела безопасность станции. А в условиях ведения боевых действий данная мера оказалась нелишней.
— Что у тебя Има́но Само́ти? — бывший адмирал подошёл к старшему дежурному вахтенному. Офицером, предавшего Императора, поправшего присягу, не назовёшь. Обращались по имени.
— Двенадцать минут назад от корабля анторсов, что идёт на сближение к третьей планете отделился рой из предположительно двух сотен кораблей различного класса, но возможно используются ложные цели и определить точное число кораблей и их классификацию не удаётся. Расстояние слишком большое.
— Зафиксировано отделение второй волны. Вектор движения тот же, — не успел бывший адмирал осмыслить услышанное, как прозвучал доклад наблюдателя.
— Свяжитесь с командиром околопланетной группировки… — осёкся на полуслове бывший адмирал. Его перебил доклад наблюдателя: «От корабля противника отделилась третья волна. Предположительно курс третья планета!».
— … пусть организует встречу и объявите тревогу по станции. Сколько у нас кораблей в готовности номер два? — невозмутимо продолжил Умао Витарис, зная, что в готовности номер один на станции кораблей нет. И поэтому поинтересовался о тех кораблях, которые в течение десяти стандартных часов могут отшвартоваться от внешнего корпуса и прийти на помощь орбитальной группировке. То, что анторсы что-то предприняли атаку на планету, стало понятно только, когда пошла третья волна.
— Два корабля класса фрегат в готовности номер два и один корабль класса эсминец в готовности номер три, не считая дежурных экипажей ближнего радиуса действия.
— А крейсер «Наимо́то»? — удивился бывший адмирал, не услышав среди перечисленных одного из самых боеспособных кораблей, что находился в его скудном резерве. Ведь именно его он планировал отправить в качестве линейного корабля на помощь к орбитальной группировке.
— Крейсер на внеплановом ремонте. Вышла из строя система терморегуляции и капитан корабля настоял на проведении полной диагностики систем жизнеобеспечения. Работы выполняются экстренными темпами.
После доклада бывший адмирал поморщился, его не поставили в известность о данном факте, но не стал нагнетать обстановку, а сухо уточнил: «Когда войдёт в строй?».
— По смене передали, что работы планируют завершить через сутки, — ответил другой дежурный.
— От корабля отделилась четвёртая волна! — прозвучал голос наблюдателя.
— Связь с Иса́у Пане́стиком, срочно! — коротко скомандовал Умао Витарис, лично вызывая командира орбитальной группировки, боевого офицера, капитана первого ранга. То, что происходило, ему очень не нравилось. Если исходить из опыта сражений, то волна за волной началась атака на планету. Первая и вторая пробивает брешь в орбитальной группировке, связывает её боем, а потом третья и четвёртая, и последующие высаживают десант. А на планете, кроме армий шнахассов больше никого нет. С одной стороны, это хорошо, что своих, опытных солдат под удар на планете он подставлять не будет, но его солдаты как раз и формируют орбитальную группировку, что сосредоточилась около планеты и первыми примут бой.
— Пане́стик на связи, — доложил дежурный.
Бывший адмирал быстрым шагом занял место старшего вахтенного и надел на себя переговорное устройство, можно было и по громкой связи пообщаться, техническая возможность имелась, но в капитанской рубке находятся не только те, кому он доверят безраздельно.
— Атаку на планету засёк?.. Да, прям как по учебнику идут. Сейчас свяжут боем и завертится. Что планируешь делать?.. Логично. Перестраивай корабли в боевой порядок и подтягивай резервы. Я тебе вышлю подкрепление, но сильно на него не рассчитывай, всё задействовано… Принято, до связи, — отбился бывший адмирал. Он продолжал смотреть на экраны телеметрии, так как сканеры визуального обзора на таком расстоянии были бесполезны, да и близкое нахождение межпланетной станции к местной звезде затрудняло использование оптических приборов. Их пришлось свернуть, закрыв за бронированными створками.
Прошла минута, десять минут, полчаса, час. Умао Витарис не покидал капитанский мостик, изредка продолжая бросать взгляд на экраны телеметрии, выслушивая короткие доклады и отдавая приказы. Он находился в своей родной стихии. Сорок лет отдать службе в космическом флоте много чего значит. И опыт есть, и знания, и проверенные солдаты, что первыми примут бой, потреплют безрассудно брошенную в бой группировку противника. Из поступавших докладов стало понятно, что среди кораблей анторсов практически нет судов сверхтяжёлого класса. Это с одной стороны хорошо, но манёвренность малых и средних судов выше, из чего выходит, необходимо не допустить приближающиеся корабли в ближний бой.
— Открыт заградительный огонь, — доложил наблюдатель и Умао Витарис вернулся к экранам наблюдения.
«Началось», — подумал он, всматриваясь в экран.
— Часть кораблей противника изменила курс, предположительно пошла для захода с противоположной стороны планеты.
Бывший адмирал перевёл взгляд на другой экран. Данный манёвр он не заметил, да и не его это обязанность.
«Вполне логично, — задумчиво произнёс Умао Витарис, следя за движением на экране, — наши основные силы сосредоточены по вектору движения для атаки в лоб. А они сейчас обойдут планету и высадят десант, но там их встретят, не так много кораблей прорвётся. Как раз Исау Панестик заметил этот манёвр. Несколько наших кораблей вышла из строя и готовятся к манёвру разворота. Вмешиваться не буду».
— Обнаружена новая группа целей! — через несколько минут доложил наблюдатель.
— Точнее!
— Группа целей в количестве до сотни появилась из-за планеты, — прозвучало уточнение.
— Корабль сверхтяжёлого класса противника изменил курс и замедляется. Вектор торможения соответствует курсу на спутник планеты, — практически одновременно прозвучали два доклада.
Умао Витарис бросил взгляд на экраны, нашёл тот, что отображал слежение за массивным объектом — основным кораблём анторсов, о котором бывший адмирал чуть было не забыл. Он предполагал, что тот выпустит рой атакующих волн и уйдёт с ускорением, совершив гравитационный манёвр вокруг третьей или второй планеты системы и удалится, но не тут-то было. Корабль анторсов стал тормозить, выбирая оптимальную орбиту, чтобы не попасть пусть и малоэффективный, но обстрел из главного орудия межпланетной станции, но и одновременно своим огнём прикрыть атакующие волны.
— Объявить боевую тревогу среди лётного состава! — обводя взглядом подчинённых, отдал приказ бывший адмирал.



Глава 4



— Неизвестная группа целей совершила гравитационный манёвр, ускорилась и легла на курс, — продолжал докладывать наблюдатель.
— Откуда они взялись? — не выдержал адмирал. Мало того, что просчитался, не разгадал вполне очевидный план противника, так ещё и непонятная группа целей нарисовалась.
— Исходя из наблюдений, это группа кораблей, что уходила за планету.
— Рассчитали курс?
— Курс спрогнозирован. Если не будет серьёзных отклонений от вектора, то группа кораблей разного класса направляется к звезде.
— Они не к звезде идут, а к с ускорением приближаются к станции, — заметил другой наблюдатель.
Умао Витарис бросил взгляд на произнёсшего то, что мгновением раньше понял бывший адмирал. В очередной раз противник его переиграл. Продемонстрировал атаку на планету, а сам выбрал другую цель, что неподвижно заняла геосинхронную орбиту возле звезды.
— Объявить боевую тревогу на станции! — после непродолжительной заминки, выдохнул бывший адмирал. Он специально выдержал паузу. Раздражение, гнев обуревали его. Но эмоции мешают думать. Вот он и предпринял попытку успокоиться, привести мысли в порядок. — Силам ПКО 1 ближнего и среднего радиуса действия приготовиться к отражению быстролетящих целей, — продолжал он, — подразделению противоабордажной обороны занять предписанные места и приготовиться к отражению прорыва внешнего корпуса, — бывший адмирал отдавал приказы чётко и быстро, одновременно следя, что его команды дублируются непосредственным исполнителям.
Мигнуло освещение и зазвучала сирена боевой тревоги.
— Адмирал, — подошёл дежурный вахтенный, — приказ выполнен, тревога объявлена.
Одёргивать подчинённого Умао Витарис не стал, во время боевых действий негласно допускалось использование бывшими солдатами званий. Многолетнюю службу в вооружённых силах империи не искоренить, и вдобавок использование званий и должностей значительно упрощало, и сокращало время прохождения приказа по цепочке до исполнителя.
— Принял, — ответил бывший адмирал и хотел вернуться за место к экранам наблюдения, но вахтенный — бывший полковник Само́ас Интана́с, его друг и соратник, что поддержал его в трудный период не отходил. — Что у тебя?
— Думаешь пойдут на абордаж? — бывший офицер позволял себе обращение на «ты», тем более, когда их никто не слышал, все дежурные были заняты своими обязанностями.
— Не исключаю такой возможности, мы ограничены в манёвре. Идёт заправка. Резервов практически нет. Кстати, корабли, что отправил на помощь Исау Панестику отстыковались?
— Да, и взяли курс к планете, — тут бывший полковник скосил взгляд на экран слежения, — и скорее всего разойдутся параллельными курсами с группировкой, что движется к нам. Отдать приказ перестроиться и встретить группировку огнём?
— Нет, цели слишком малы́. Наши корабли если и сменят курс, то затратят много времени на манёвр, и корабли противника успеют приблизиться к станции, а от дружественного огня никто не застрахован. Рисковать не будем. Пусть продолжают исполнять полученный приказ и помогут орбитальной группировке.
— Возможно это отвлекающий удар.
— Вряд ли, — задумавшись, покачал головой бывший адмирал, — я бы с тобой согласился, но основной корабль-носитель анторсов не ушёл из сектора, а занимает позицию возле естественного спутника. Вдобавок, для отвлекающего удара задействованы слишком большие силы. Я скорее склонюсь к тому, что приближающая группировка и есть отвлекающий манёвр. Их слишком мало, даже если учесть, что на каждом корабле по три сотни бойцов, то шести тысяч солдат для взятия на абордаж станции такого типа слишком мало.
— Но нам это удалось.
— Нам удалось, — кивнул бывший адмирал, — но нас впустили внутрь, дали возможность осмотреться и… ты сам знаешь, что, когда мы сюда прибыли, о готовности к отражению атаки как внешней, так и изнутри здесь и не помышляли. Штатная численность едва заполнялась на двадцать процентов, а сейчас у нас полный комплект. А по некоторым позициям переизбыток.
— Это мне известно, — бывший полковник покосился на экран, где красными точками отмечалось приближение кораблей противника. Они шли непривычным ордером: растянуто, не строем в линию, а в шахматном порядке, но такое построение имело объяснение. Различные типы кораблей шли в атаку. Из-за этого и разница в скорости, не всегда оптимальный выбранный курс, да и система ПКО на дальних дистанциях начала вести заградительный огонь.
— Так что приготовимся к отражению атаки на станцию.
— Думаешь дойдёт до абордажной?
— Не исключаю такой возможности, лучше перестраховаться. На внешнем корпусе большие бреши в обороне. Корабли задействованы возле планеты, а резервов особо нет. Но будет хорошая тренировка.
— Ждёшь императорский флот?
— Жду, — после недолгой паузы, ответил бывший адмирал. Если бы он не знал, что анторсы в этой звёздной системе находились достаточно долго, о чём свидетельствовало активное освоение третьей планеты, то мог подумать, что это происки Императора Кохандия Восьмого, вознамерившегося если не захватить, то до прихода основных сил задержать их в этой звёздной системе.
Разговор прервал доклад наблюдателя: «Через пять минут первые корабли противника войдут в мёртвую зону поражения системами ПКО среднего радиуса действия».
— Ладно, полковник, сейчас начнётся. По местам, — произнёс бывший адмирал, занимая место координатора. Оно отличалось от мест наблюдателей, которые концентрировались каждый на своём секторе контроля и наблюдения. Место координатора с его множеством мониторов позволяло в режиме реального времени получать общую картинку со всех систем сканирования и наблюдения. Это с одной стороны вносило шанс просмотреть что-то важное, но наблюдатели не отстранялись от своей работы, а продолжали контролировать свой сектор, вовремя докладывая координатору об изменении обстановки.
Умао Витарис устроился в кресле, обвёл взглядом десятки экранов и положил руки на пульт управления. Командование боевым кораблём — это не координирование действий личного состава межпланетной станции. Разница в принципах управления существенна. Когда пару лет назад он впервые уселся в это кресло, то сначала растерялся, но опыт командования не пропьёшь, да и бывший адмирал не гнушался, тренировался, привыкал и обучался работе с новой, непривычной техникой вместе с подчинёнными, и относительно быстро он освоился. Опытным путём, убрав лишние данные с экранов, перенастроил выдаваемые показатели и добился оптимального отображения действительно необходимой в бою информации, и сейчас он вывел сохранённую схему отображения именно под него. В том, что имеется возможность сохранить удобную для оператора схему он порадовался. Ведь на боевом корабле такой возможности не существовало. Всё унифицировано и выверено с точки зрения инструкций и положений по руководству.
Бывший адмирал надел переговорное устройство, вновь обвёл взглядом подчинённых и, переключив тумблеры на панели управления, выбрал громкую связь, отметив для трансляции только отдельные сектора и ярусы.
Бывший адмирал специально не стал обращаться к обитателям всей станции. Их слишком много и бо́льшая часть из них не имеют прямого отношения к военному делу, а сеять панику среди гражданских, когда вот-вот начнётся отражение атаки в ближнем бою, он не хотел. Вот и выбрал для трансляции только те сектора и ярусы, на которых возможен прорыв и где, как он видел, сосредоточились солдаты противоабордажной дивизии. Именно для них он и намеревался произнести речь, взбодрив и обещая скорое окончание скитаний. Будучи командующим флотом, он не практиковал обращение к солдатам перед боем, но для тех, кто сейчас выстроился возле шлюзовых переборок и готовится к отражению прорыва периметра этот бой может стать первым.
— Внимание! Говорит Умао Витарис — командующий «Охану». По станции объявлена боевая тревога и она, как поняли, не учебная, — спокойно говорил бывший адмирал, — наши с вами братья сейчас освобождают планету, но враг коварен и сейчас к станции приближается флот противника. Он малочисленный, но не надо расслабляться. Первые корабли уже прорвались через систему ПКО и скоро окажутся рядом с корпусом станции. Что делать все вы знаете. Ваши командиры опытны и хорошо обучены, так что слушайтесь старших и приготовьтесь к бою!
— Первые корабли закрепились на внешнем корпусе, — едва закончил свою речь Умао Витарис, как ожили наблюдатели. Они докладывали один за другим, командующий едва успевал реагировать, но пока не вмешивался. Разрушений внешнего корпуса не зафиксировано, хотя попытки имелись и если бы не вовремя выпущенная полковая эскадрилья истребителей ближнего радиуса действия, то потуги противника могли оказаться удачными.
Продолжая внимательно слушать доклады наблюдателей, Умао Витарис внимательно следил за общей картиной боя.
— Пришёл доклад от Иса́у Пане́стика, — возвестил один из наблюдателей, и бывший адмирал вывел короткий доклад на один из экранов. Он первоначально удивился, почему верный, опытный солдат не доложил лично, но пробежав глазами по сухим строчкам доклада нахмурился.
«Всё-таки я оказался прав. Основной удар противник наносит по планете», — в сердцах похвалил себя бывший адмирал. Он вновь перечитал доклад. Из скупых строчек выходило, что противнику удалось прорвать оборону околоземной орбиты и… но дальше следовала несуразица.
Не отвлекая наблюдателей, Умао Витарис лично набрал на пульте координатора вызов командующего орбитальной группировкой.
— На связи, кто там ещё⁈ — не ожидал бывший адмирал, что таким тоном его встретит Исау Панестик, но быстро сообразил, что тот не знает, кто его вызывает.
— Совсем тяжко? Это адмирал вызывает.
— Тяжко, не то слово. Эти гады крупными силами прорвались через строй моих кораблей, не ввязываясь в ближний бой ушли в атмосферу, но самое неприятное — с планеты по нам открыли огонь противоорбитальным оружием. Полсотни кораблей «космос-атмосфера», что приказал преследовать на низких орбитах — сбиты. С планеты ведётся плотный огонь, но что неприятно, применяется не только оружие анторсов, но и скорее всего местное — ядерное.
— Так наши корабли без повреждений в состоянии пролететь через эпицентр ядерного взрыва. Ни электронике, ни экипажу, ничто не будет угрожать, — удивился бывший адмирал. Применение ядерного оружия ещё сотни лет назад военная наука признала неэффективным, даже в случае его применения как удара последнего шанса, ведь тогда всё живое на планете будет полностью уничтожено.
— Защита против одного взрыва на высоких орбитах, работает, но, — выдохнул Исау Панестик, — если их пять-шесть, взрывы накладываются, сила равнонаправленной ударной волны умножается и корабль просто валится вниз. Мало кто из пилотов успевает вывести его из крутого пике. Адмирал, я сам, спустившись ниже на своём флагмане, видел этот ад.
Умао Витарис переключил на первый экран трансляцию планеты. Картинка была отвратительная, слишком далеко и близкое расположение к светилу затрудняли оптике и электронике работать в оптимальном режиме. Из-за этого он особо и не следил за тем, что происходит возле третьей планеты. Но сейчас… даже блёклой картинки, «дорисованной» электроникой хватило, чтобы понять — орбитальная группировка не справилась со своей задачей. На обширной территории вспыхивали красные всполохи, образовывая чётко обозначенные границы.
— Командующий Исау Панестик, отзови корабли с низких орбит. Если анторсы, корчась в агонии хотят умереть, пусть умирают.
— На планете экспедиционный корпус — семь армий полной штатной численности с приданными силами, — попытался возразить бывший капитан первого ранга. Терять столько солдат было выше его сил.
— Мы их не забудем. Не забывай, что основной корабль анторсов занял орбиту возле искусственного спутника, хотя, я сомневаюсь, что он искусственный. Возможно там расположена база противника.
— Не исключаю такой возможности, адмирал. Прикажите атаковать?
— Пока нет. Пошли несколько кораблей-разведчиков, пусть прощупают обстановку, кстати, я вроде отдавал приказ проверить спутник. Есть результаты?
— Корабли, что проводили там разведку — уничтожены. Ни один с начала операции не выходит на связь, а предварительный доклад малоинформативный. Только то, что прибыли на место, высадились и приступили к осмотру. Я не стал докладывать об этом…
— Внешний корпус станции пробит в секторе «Н», уровень «Четыре», подуровень «Три», — прозвучал доклад наблюдателя, и бывший адмирал скосил взгляд на другой экран, но не сдержал эмоций. На его лице на мгновение мелькнула гримаса удивления.
— У вас там тоже жарко?
— Выстоим. Всё, капитан, исполняй приказ, — коротко бросил бывший адмирал и отключился, переводя картинку со второстепенного экрана на основной.
— Что случилось, доклад! — ни к кому конкретно не обращаясь, обратился Умао Витарис, если не наблюдатель, что доложил о прорыве, то старший вахтенный обязан ответить на вопрос старшего по должности.
— Внешний корпус пробит в секторе «К», уровень «Четыре», подуровень «Восемь», — вновь прозвучал доклад наблюдателя.
— Адмирал, докладываю, — рядом стоял Само́ас Интана́с, — одно… — тут бывший полковник осёкся, пока он шёл для личного доклада обстановка изменилась, — двум кораблям противника удалось пробить внешний корпус станции. Все пробития произошли на уровне номер четыре — это технический уровень, где находятся вспомогательные помещения. Пока точно неизвестно, происходит высадка десанта или нет.
— Зафиксировано несанкционированное движение внутри станции на уровне четыре!
Бывший полковник недоброжелательно покосился в сторону доложившего наблюдателя. За последние несколько минут обстановка возле станции резко изменилась. Противник, казалось уже выдохся и ещё чуть-чуть его дожму и, не дав отступить уничтожат, но первое разрушение внешнего корпуса, второе, а теперь и проникновение внутрь — высадка штурмовиков. А бывший полковник не был готов к такому стремительно меняющемуся ходу событий и немного растерялся. Он всё-таки бывший командир отдельной десантной дивизии, а не дежурный офицер, функции которого выпало ему выполнять в этот злосчастный день.
— Какие подразделения ближе всего с этим уровнем? — не заметив косого взгляда, задал риторический вопрос бывший адмирал, одновременно выводя на дополнительный экран схему четвёртого уровня станции и, недолго всматриваясь, взялся за переговорное устройство. Из схемы ему стало понятно, что на четвёртом уровне, кроме автоматических роботов различной спецификации ничего нет. Да и этот уровень казалось был защищён так, что до него не добраться, но случилось то, что случилось и приходится принимать экстренные меры.
— Командир Бри́ста Валента́у, лейтенант, вызывает адмирал, — в микрофон, едва скрывая раздражение, проговорил Умао Витарис.
— Весь внимания, офицер!
— У нас прорыв на четвёртый уровень в подуровень три проникла штурмовая группа противника. Численность её выясняется. Ты ближе всех от места прорыва. Сколько у тебя солдат в подчинении?
— Вместе со мной двадцать боевых единиц с лёгким вооружением, — быстро ответил бывший офицер. Его малочисленное подразделение не входило в состав контрабордажников, а занималось патрулированием и охраной сектора «М-1», где сконцентрированы склады и прямое обращение пусть и бывшего, но адмирала его озадачило, но и взбодрило одновременно. «Вот и представился случай отличиться», — думал он.
— Слушай приказ! Всем личным составом выдвигайся в сектор «Н» на четвёртый уровень, подуровень три. Задача — связать боем и задержать противника, я пошлю к тебе подкрепление, — не дослушав о принятии приказа, Умао Витарис переключился на другой канал. — Капитан Са́мо Внатра́ж, слушай приказ!..
Бывший адмирал лично отдавал приказы, мало заботясь о ходе их исполнения. Для военного если приказ отдан, то он будет исполнен в точности и в срок, а для контроля исполнения у него есть десятки наблюдателей, в чьи обязанности как раз и входит контроль хода выполнения приказа и доклад об изменении обстановки.
— Зафиксирован огневой контакт! — доложил наблюдатель, но бывший адмирал уже заметил, что маркеры обозначения посланных в сектор солдат-шнахассов слились с размытыми точками обозначения противника.



Глава 5



Четырнадцать изматывающих часов бывший адмирал координировал действия при отражении атаки на межпланетную космическую станцию и когда последний корабль противника, что находился в опасной близости исчез с экранов слежения, он с усталым видом откинулся на спинку кресла. Результат обороны его не радовал. В девяти местах корпус махины станции был пробит и внутрь проникло неизвестное число десанта противника, но станция большая, и потеря одного или даже нескольких секторов, или уровней не приведёт к катастрофическим последствиям.
Бывший адмирал окинул взглядом присутствующих на капитанском мостике в зале управления. Усталые, измождённые лица всем видом показывали, что бой дался не так легко, как он предполагал изначально.
— Наблюдатели, через полчаса доклад о потерях. Технической группе, проанализировать характер и степень повреждений, доложить по готовности. Через два часа высшим командирам собраться в моей каюте, — вставая с кресла, он отдавал распоряжения. — И ещё, Само́ас Интана́с, распорядитесь о внеплановой ротации дежурных. Пусть по возможности отдохнут.
— Слушаюсь, — коротко отрапортовал дежурный вахтенный, но Умао Витарис его уже не слышал. Он, на едва сгибающихся ногах, побрёл к себе в каюту, мысленно проклиная себя, что не удосужился переоборудовать рабочие места наблюдателей и в частности место координатора. Информативный и командный функционал он предусмотрительно модернизировал, но длительное нахождение в практически неподвижно сидячем положении в неприспособленных для этого креслах и ложементах гражданского образца, вымотало не только его.
В своей каюте бывший адмирал с наслаждением уселся на диван и, вытянув ноги, с блаженством прикрыл глаза, анализируя эпизоды и сопоставляя факты его захвата межпланетной станции и попытки атаки противника…
— Адмирал, получено разрешение на стыковку, — доложился адъютант.
— Принял. Стыковку разрешаю, — месяцы бешеной гонки, когда остатки его мятежного флота убегали, скрываясь, запутывая следы от преследовавшего его по пятам Императора Кохандия Восьмого казалось подошли к концу. В очередном слепом прыжке, радары дальнего обнаружения его флагмана сверхтяжёлого линкора «Мутао» уловили признаки нахождения поблизости массивного объекта искусственного происхождения. Топливо, продовольствие, воздух на корабле подходили к концу, и адмирал отдал приказ идти на сближение. Установленный радиоконтакт вселил надежду — им предоставят укрытие.
«Нам дали пристыковаться и впустили внутрь станции, — первое отличие, что в уме для себя отметил бывший адмирал. — Второе: дали время осмотреться, разместить бо́льшую часть десанта на станции. Этого я бы в любом случае не допустил. Противник известен — анторсы. И мы их встретили огнём на средней дистанции, — продолжал анализировать ход боя Умао Витарис. — Затем меня с высшими офицерами пригласил комендант. Вот там мы его и обезвредили, захватили командный уровень, а потом началась зачистка».
Умао Витарис открыл глаза. Из короткого анализа произошедшего боя провести параллели с его успешным захватом межпланетной станции практически невозможно. Слишком разные начальные условия. Тем более, экипаж межпланетной станции «Охану» был готов к развитию таких событий, и бывший адмирал заранее принял необходимые меры. Напрягало только одно — присутствие сопоставимого по классу корабля анторсов на орбите возле спутника третьей планеты, да и возросшая активность сопротивления на самой третьей планете вызывали опасения.
— Капитан, готов сводный доклад наблюдателей о потерях, — прозвучал вызов по внутренней связи дежурного вахтенного.
— Благодарю, полковник. Присылай, я сейчас его посмотрю.
Пробежавшись глазами по строчкам отчёта, бывший адмирал нахмурился. Выходило, что безвозвратные потери лётного состава ближней обороны станции составили восемь единиц техники плюс пилоты, что укладывалось в рамки допустимых потерь, но то, что только подтверждённые безвозвратные потери подразделения противоабордажной обороны составили без малого одну тысячу единиц — это его возмутило. Подтверждённые потери противника в отчёте не фигурировали, имелось пояснение: «Уточняются». Данный факт также не понравился бывшему адмиралу.
— У нас слишком высокие потери, в любом случае несопоставимые с потерями противника, — пробормотал Умао Витарис. Если бы у него не существовал переизбыток солдат-шнахассов, то он сейчас бы клял всех офицеров старшего звена за неумелое руководство и крайнюю неподготовленность вверенного им личного состава. Но это будь он на своём линкоре, но здесь, на станции, в сложившейся ситуации потери выглядели не так катастрофически, даже наоборот, избавились от лишних ртов и пошатнули без того излишне раздутую группировку шнахассов, с силой которой ему приходилось считаться.
— Прибыли командиры и старшие секторов, разрешите их пригласить? — отвлёк от дальнейшего изучения сводки голос помощника.
— Да, приглашай и проводи их в мой кабинет для совещаний. Я скоро буду…
— Присаживайтесь, — войдя в помещение, приспособленное для проведения совещаний, произнёс бывший адмирал, — начнём с главного. У нас на станции действует несколько десантных групп противника. Все они заблокированы в секторах, что отмечены красным на экране. Численность их неизвестна. Но прежде чем поступят предложения, хочу услышать ответ на вопрос от руководителя технической группы. Находясь в указанных секторах, они смогут навредить станции?
— Затрудняюсь ответить, капитан, — после продолжительной паузы, произнёс руководитель технического блока межпланетной станции Самэ́ Логнэ́с. Этот представитель расы нво́ксов один из старейших обитателей «Охану». Его предки начинали строить станцию, родители закончили, и он продолжил их дело, став инженером-техником. Как раз в обязанности блока, которым он руководил входило следить за техническим состоянием межпланетной станции. — Неизвестно, какими техническими средствами они обладают, — продолжал Самэ Логнэс, — с могут ли вскрыть переборки, которыми их заблокировали. Также неизвестно, каков их технологический уровень. Если отталкиваться от текущего уровня нашей цивилизации, то при первом взгляде серьёзных повреждений они станции нанести не смогут. Заблокированные сектора в основном технические, где располагаются базы, склады и ремонтные заводы. Они, как понимаю, смогли пробить брешь во внешнем корпусе в местах, где отсутствовали корабли на внешнем корпусе, но дальше продвинуться не смогли. Так что, извини, капитан, мало информации.
— Ясно, — без выражения эмоций, произнёс бывший адмирал. — Итоги боя подведём позже, а сейчас хочу выслушать предложения…
* * *
Я так и сидел запертый в складском помещении. Несколько раз пытался связаться с товарищами, но связь блокировалась.
— Надо выбираться отсюда. Можно, выйдя, пошуметь на этаже, — размышлял вслух, — но этим я ничего не добьюсь. Только погибну за зря. Но выходить раньше или чуть позже придётся. Хорошо хоть организм освоился к недостатку кислорода и без употребления боевых стимуляторов. Есть небольшое головокружение, но не критичное. Мыслить не мешает, моторика движений не страдает, — я эти несколько часов, что находился на складе сидел без скафандра и шлема, прислушиваясь к своему организму. И серьёзных последствий от недостатка кислорода пока не испытывал, возможно, потом, через полдня или сутки они появятся, но это будет потом, а на этот случай у меня есть боевые стимуляторы.
Находиться в помещении одетым только в термобельё было неуютно и я, недолго думая, надел на себя комбинезон, что нашёл в ящике на складе. Он оказался чуть маловат, но движения сильно не сковывал, а в случае необходимости облачиться в скафандр я мог и не снимая его — попробовал от безделья.
Первая попытка открыть створки двери у меня провалилась, внутренний блок пульта управления я вывел из строя и вдобавок, как оказалось при осмотре, впоследствии демонтирован ремонтниками, что внушало опасения.
Я продолжал сидеть на коробе, обдумывая, как отсюда выбраться, но реально выполнимых идей у меня не появлялось. Стены клинок не брал, а в небольшом, замкнутом помещении использовать своё оружие, чтобы пробить брешь в стене я пока не решался. Время шло. По моим внутренним часам истекло больше четырёх часов с того момента, как сюда заходили. Я планировал дождаться если не наступления ночного времени суток на станции, то пока шумиха на этаже немного поутихнет и тогда всё-таки облачиться в скафандр и пробить брешь в стене, и выбраться из этой ловушки.
От вынужденного безделья меня стали посещать тревожные мысли: что с моей группой, какое принял решение ашш Сошша Хааш, оставшись старшим? Приказал идти искать меня или нашёл пригодное для оборудования базы помещение, или всё-таки приступил к выполнению нашего плана — поиску и захвату командного пункта. Вряд ли он находится на тех уровнях, где нам удалось пробить брешь и проникнуть внутрь. На месте инженеров, проектирующих корабли-станции такого типа, я бы расположил важные узлы, в том числе реактор и командный пункт в центре шарообразной станции. Кораблём эту махину назвать можно с большой натяжкой. Даже корабль-матка анторсов больше походил именно на корабль, имея длинную вытянутую сигарообразную форму, а не форму шара.
Я про себя хмыкнул, вспомнив четвёртый эпизод «Звёздных войн» и сравнив размеры и форму корабля шнахассов, пришёл к выводу, что это скорее всего станция. Но вот почему она оказалась в нашей звёздной системе?.. Много вопросов без ответов всплывали один за другим, и я едва не пропустил момент, когда дверь склада стала медленно открываться. Я подорвался с места, схватился за оружие, но благоразумно убрал винтовку на один из стеллажей. От выстрела меня самого может поранить, а что получу контузию — так это точно. Так что я остался с единственным подходящим для бесшумного ведения боя оружием — клинком, что спрятал за спину.
Дверь продолжала открываться. Автоматически включился свет, а я сделал шаг назад, упёршись в стену. Спрятаться я не успевал.
Внутрь вошёл гуманоид чуть ниже меня ростом, но в плечах шире раза в полтора. Он едва протиснулся через не до конца открывшиеся двери. Я хотел броситься на него и прорваться, но возле дверей он резко остановился, уставившись на меня.
— Бро́ско унта́рис али́то⁈ — произнёс он, смотря прямо в глаза. То, что он испугался, обнаружив в закрытом помещении постороннего, я понял сразу. Но что он говорил, я не понял и сделал неопределённый жест рукой, мол «Фиг его знает».
— Броско васка́ли? — не унимался тот, не делая попытки приблизиться и это меня напрягало. Сколько с ним пришло? Есть ли среди сопровождавших солдаты или он всё-таки один.
— Оска́ли вена́ти поста́рис а́нто по́та ха́нса.
— Га́нза по́да, — ответил наугад, умышленно коверкая слова. В свою бытность я не отличался способностям к языкам. Анторский выучил машинным путём, а язык, на котором говорил неизвестный не походил ни на один из слышанных раньше, это, впрочем, неудивительно. И что передо мной стоит не представитель расы «Человек», понятно с первого взгляда, даже при беглом взгляде. Да, гуманоид — две руки, две ноги, туловище и одна голова, но лицо, пепельно-белый цвет кожи, глубоко посаженные, но большие глаза и несоразмерно большой для такого лица нос, явно указывал — это некто, с кем я ещё не встречался. Шнахассов я видел во время вскрытия, но он не похож на него.
— Бонта́ри али́то воо́с⁈ — в его голосе послышалось удивление и надо сказать, выражение лица тоже поменялось. С настороженного испуга сменилось на удивлённое.
В ответ я обвёл рукой помещение и указал на зияющую дыру от снятого блока управления дверью. Неизвестный проводил взглядом мой жест и, уставившись на то место, где должен был находиться блок управления, ненадолго завис. Хотел приблизиться к нему и атаковать, но неизвестный слишком быстро пришёл в себя, а когда он захрюкал, тря рукой свой гигантский нос, пришлось и мне впасть в ступор.
«Он что, так смеётся?», — промелькнула догадка. Неизвестный продолжал хрюкать и я, поддавшись его заразительному и одновременно необычному проявлению эмоций, тоже засмеялся.
— О́нто ва́сти прохна́ по́тати ума́о васта́нд! — произнёс неизвестный и жестом показал, что ему нужен ящик, стоявший на полке в противоположной стороне. В ответ я пожал плечами. Носатый бочком протиснулся внутрь. Нажал что-то на своём запястье, с лёгкостью оторвал от стеллажа металлический ящик и, кивнув мне, вышел.
«О как, оказывается ящики прикреплены к стеллажам электромагнитными замками. Вот почему я не смог их сдвинуть с места», — выходя со склада, окинул взглядом помещение. Вроде мои вещи спрятаны. Скафандр так и оставался лежать в отдельно стоявшем большом коробе, шлем задвинут глубоко внутрь на стеллаже и запрятан за ящик, но вот моя винтовка. Она лежала так, что при экстренной необходимости я мог до неё дотянуться и применить. И это обстоятельство вызывало тревогу. Всё, что было можно: продуктовый неприкосновенный запас, стимуляторы и некоторую мелочь я заблаговременно разложил по многочисленным карманам комбинезона, предвидя момент, что в любом случае придётся чуть раньше или позже избавляться от скафандра, но что это произойдёт так быстро я не мог представить. Некоторые необходимые вещи из неприкосновенного запаса так и остались лежать вместе со скафандром, в том числе и рация. Вот что я крайне не хотел терять. Она мой единственный шанс связаться с товарищами и скоординировать наши действия, но она вмонтирована в шлем, а его брать с собой нет никакой возможности. Слишком уж подозрительно будет выглядеть, хотя…
— А́нса вака́ди, — пробормотал я неразборчиво и развернулся обратно. Неизвестный застыл в дверях с непонимающим видом, а я вернулся обратно, нарочито с недовольным выражением лица пробежался глазами по стеллажам, засунул за ящик винтовку и достал свой шлем.
— А́нса, — победно произнёс я, тряся шлемом.
— У́нто броск?
— Анса, — продолжал бубнить себе под нос, возвращаясь к выходу.
«Только бы ничего не заподозрил», — мысленно молился, беря шлем подмышку. Опознавательных знаков на нём не было. Только цифро-буквенное обозначение, чтобы не перепутать к какому скафандру он принадлежит. Хотя, когда проходил инструктаж, то меня клятвенно заверили, что шлемы для скафандров взаимозаменяемы.
— Эно́ста вента́к станта́м, — недовольно пробормотал неизвестный, но освободил проход, чтобы я мог выйти.
В коридоре стояла непривычного вида тележка, состоявшая из грузового отсека, куда он без усилий поставил металлический ящик и пары мест для сидения.
— Досса, — жестом он указал на свободное место, куда можно было поставить шлем, но я отрицательно покачал головой. — Гонастро́ви пода́ли, — пожал плечами неизвестный и уселся спереди, жестом показав, что могу сесть рядом.
Когда я, прижимая к себе шлем уселся, тележка тронулась и плавно поехала. Этот коренастый инопланетянин оказался разговорчивым. Он постоянно что-то говорил, я изредка кивал, даже пытался вставлять неразборчивые фразы, а сам внимательно смотрел по сторонам, запоминая ориентиры, чтобы по возможности вернуться обратно за оружием.
Пару раз нам навстречу попадались вооружённые шнахассы. Их я практически сразу узнал по внешнему виду, но к счастью водитель тележки не останавливался, хотя я был готов выхватить клинок и ввязаться в бой, но пронесло. Мы ехали довольно долго, петляли по коридорам, пока не остановились возле гермодверей. Не сходя с тележки нежданный помощник, что-то нажал на приборе на своём запястье. Прошла минута, но дверь не открылась. Он вновь нажал на кнопки и недоверчиво покосился на меня. Гермодверь вновь не открылась.
Я видел по его выражению лица, что что-то идёт не так.
«Скорее всего сканеры не пропускают незарегистрированного пассажира, — промелькнула мысль. — У меня же нет устройства на запястье, что является ключом или идентификатором, вот и не пропускает система безопасности незарегистрированный биологический объект».
Неизвестный пристально посмотрел на меня и стал что-то быстро набирать у себя на закреплённом на запястье приборе.
Удар!..



Глава 6



Клинок вошёл глубоко в грудь в области сердца. Не зная физиологических особенностей индивида, перестраховался и ударил второй раз, пробив гортань. Послышался неприятный на слух, но до боли знакомый звук ломающегося позвоночника. Крови не было. Инопланетный — анторский вибро-клинок не замечает почти никаких преград, но моментально запекает кровь, чем даёт преимущество — не надо беспокоиться о пятнах крови.
Инопланетянин завалился на спинку кресла, а я прислушался. Вроде тихо, посторонних шумов мой чутких слух не улавливал. Систем видеонаблюдения я не заметил, что не говорило об их отсутствии, не исключено, что они установлены скрытно, но иного варианта, как ликвидировать этого говорливого «грузчика» у меня не имелось. Он своим видом явно показывал, что встревожен тем, что гермодвери не открываются в моём присутствии и пытался сообщить кому-то об этом. Хорошо хоть не догадался спрыгнуть с тележки и отбежать, а оставался рядом, чем и подписал себе смертный приговор.
Недолго думая, отстегнул прибор с его руки и хотел было скрыться, оставив всё как есть, но по коридору послышался звук топающих ног. Кто-то приближался, и он не один. Неслаженный топот, сливающийся в нарастающий гул напоминал неслаженный строевой шаг. Мысленно про себя выругался. Я находился в небольшом ответвлении возле закрытых гермодверей. Коридор длинный, прямой и моя попытка убежать или скрыться вызовет подозрение и не факт, что смогу оторваться. Но другого варианта не видел. Надо бежать. Если меня застанут рядом с трупом, то мне несдобровать и неизвестно, успел ли он передать сообщение или я прервал его вовремя.
На автомате пристегнул прибор к себе на руку и хотел спрыгнуть с тележки, как гермодверь с тихим жужжанием поехала в сторону.
Сердцебиение участилось. Я ожидал увидеть с противоположной стороны строй солдат с направленным на меня оружием, но дверь открылась полностью и путь оказался свободен.
За время, когда ехали с носатым инопланетянином, я посматривал, как он управляет тележкой. И понял, что ничего сложного. Тем более, рычаг управления находился посередине, и он управлял ей одной рукой, каких-либо переключателей, тумблеров или педалей больше не было. Я сжал рукоятку рычага, направил её чуть вперёд, и тележка покатилась. Взгляд уловил, что на приборе высвечивается указатель «прямо». Послушался, направляя тележку по намеченному маршруту, а сам торопливо поправил одежду на трупе, усадить его ровно не получалось, голова с повреждённым позвоночником не желала держаться ровно. Пришлось уложить её себе на плечо, прикрыв входное отверстие оружия отворотом его же комбинезона. Одновременно соображал, что делать дальше. Плана как такового не имелось. Но что радовало, меня этот инопланетянин принял за кого-то из своих и его не сильно удивило незнание языка.
«Надо бы как-то связаться со своими, — мысленно составлял план, — так же необходимо узнать, кто ещё проник внутрь, не думаю, что только нам удалось это сделать, вот только как?».
Взглянул на прибор. Принцип его работы мне показался знаком. Привычный коммуникатор, может только с иными техническими характеристиками и бо́льшим функционалом, но такой же прямоугольник, что удобно размещался в креплении на руке. И, кстати, вовремя это сделал. Указатель на приборе изменился, и я повернул направо.
— Нет, так долго продолжаться не может. Слишком долго еду, а никто на пути не встречается. Какой-то не то технический сектор, не то ремонтный. И слишком узкий коридор с частыми разветвлениями, если кто встретится по пути, то с трудом разойдёмся на тележках такого типа, — едва слышно бормотал себе под нос, смотря в коммуникатор. Принцип управления им оказался прост и привычен. Провёл двумя пальцами, расширяя картинку, масштаб увеличился, сдвинул два пальца вместе — уменьшился.
— Так, после следующего поворота длинный прямой коридор. Надо этим воспользоваться.
Как только выехал на прямую, положил руку трупа на рычаг управления, кое-как подручными средствами примотал её, чтобы не соскальзывала, подставил ногу тела, чтобы зафиксировать положение «вперёд» и, мысленно перекрестившись, спрыгнул с тележки.
В бога я не верю, но убедился, что есть цивилизации, которые достигли таких высот в развитии технологий, что для нас, в данном случае землян, их достижения научно-технического прогресса выглядят если не чудесами, то необъяснимым фактом. Если взять и поместить со всеми его знаниями и умениями жителя семнадцатого, или пусть восемнадцатого века в двадцать первый, то для него окружающее будет культурным шоком. Автомобили, радио, телевидение, полимеры, компьютерные технологии и многое другое, неизвестно, как окажут влияние на психическое состояние испытуемого. Без постепенного, из поколения в поколение, внедрения новых знаний и умений те, кто ими владеют — будут казаться богами.
Из размышлений вывел посторонний шум. Я в это время торопливым шагом, изредка смотря в карту-схему, отображённую на коммуникаторе, двигался по одному из ответвлений коридора. Впереди, согласно данным того же коммуникатора имелось большое помещение. Я надеялся, что это ангар, где можно если не спрятаться, то привести мысли в порядок. В этот раз при встрече с аборигеном станции мне повезло, но повезёт ли в следующий — маловероятно. Я намеревался хорошенько изучить карту-схему коммуникатора, ведь от него необходимо как можно скорее избавиться. С уверенность равной ста процентам предположил, что этот девайс отследить элементарно и не только местоположение носителя, но и, скорее всего, всю информацию, которая в нём находится и передавалась за весь период времени. Вот и торопился найти укромное место, чтобы относительно спокойно изучить карту-схему, попробовать сориентироваться, если повезёт, то обнаружить товарищей, а потом и уничтожить следящий прибор.
Я ускорил шаг, так как шум раздавался сзади из одного из ответвлений коридора. До, как я надеялся спасительного ангара было недалеко, но переходить на бег не стал. Такой торопливостью скорее привлечёшь к себе внимание, чем усыпишь бдительность.
— Энто́нса! — послышалось сзади.
Я шагнул к стене и стал оборачиваться, но не успел. Сильный толчок в бедро. Пронзающая боль от сломанной кости, понимаю, что заваливаюсь, не в силах удержаться на ногах. В мыслях молнией мелькнуло: «Хорошо, что вколол боевой стимулятор, а то бы от болевого шока если не скончался сразу, то потерял бы сознание — это точно». Но не успевает мысль додуматься до конца, как наступает темнота. Не удержавшись на ногах, я падаю и головой с силой бьюсь о что-то твёрдое.
* * *
— Новикова, что так долго⁈ Приказ всех касался!
— Документы уничтожала.
— Да кому нужны твои документы⁈ Здесь через полчаса-час вообще ничего не останется, и если не уберёмся отсюда, то и нас хоронить не придётся.
— Я поняла, — заходя в вагон «Метро-4000», ответила молодая, на вид до двадцати пяти лет девушка. Когда чуть меньше полугода назад всё началось, она с группой коллег ожидала замены так не вовремя вышедшего из строя самолёта, следовавшего по маршруту «Владивосток-Москва», что с одним неработающим двигателем совершил экстренную посадку в аэропорту города Казань. Часы ожидания слились в беспокойную рутину: выяснение куда пропал багаж, поиск билетов на железнодорожный транспорт, а когда оказалось, что на двое суток вперёд билетов не достать, что не поможет и проездной документ министерства иностранных дел, практически сутки прошли в переговорах и согласованиях об аренде обычного гражданского автомобиля. В этот момент ей казалось, что Мир рухнул. Но она не знала, что ей вместе с коллегами в некотором роде повезло.
Обеспокоенный появлением на радарах множественных высотных целей, начальник аэропорта без приказа свыше распорядился открыть бомбоубежище и укрыться в нём всему персоналу и пассажирам. И данное решение предопределило не только судьбу второго секретаря второго класса министерства иностранных дел Новиковой, но и всех остальных.
— Хорошо, что поняла. Я тебе занял место в первом купе, так что проходи. Сейчас отправляемся.
— Спасибо Владимир Дмитриевич, — торопливо поблагодарила девушка и с небольшой сумкой вошла в вагон, а потом и в купе. Уселась на скамью и откинулась назад, скинув обувь. Ноги гудели. За последние сутки ей так и не удалось ни на минуту присесть. Объявленная боевая тревога затронула и её. Экстренно собирались группы для выхода на поверхность. А она, будучи высокопрофессиональным специалистом-лингвистом готовила переводы инструкций и приказов на десятки земных языков, в том числе и анторский.
Новикова ухмыльнулась, а ведь она могла быть в составе одной из групп. Но обнаруженная в школьные годы способность к языкам предрешила её судьбу. Специальное учреждение, куда она попала в раннем детстве дало ей много, а когда пошли слухи о закрытии интерната, её уже шестнадцатилетнюю девушку удочерила семейная пара, что работала в учреждении. Сразу она не поняла, почему её, из старшей, а никого из младшей группы удочерили, но потом, когда все формальности были улажены, у неё с новыми родителями произошёл разговор, о котором она помнила до сих пор…
— Соня, у тебя способности к языкам, но это ты и сама знаешь, — говорила пожилая женщина, работавшая в учреждении медсестрой, — а когда нас закроют, то ты сама наверно понимаешь, возможности получить хорошее образование и поступить в достойный ВУЗ у тебя не будет, вот мы с Александром Сергеевичем и приняли решение удочерить тебя.
— Самостоятельно приняли решение? — гормоны бурлили. Шестнадцать лет как-никак, но Сонечка умная девушка и многое понимала, да и обучали в интернате по совсем отличной от общепринятой программы обучения. Так что сразу поняла, когда пытаются обманывать или не досказывают главного.
— Нет, не сами, — после непродолжительной паузы, ответил новоявленный отец, — я рад, что ты не только сменила фамилию, взяв нашу, но и отчество. Так будет проще в дальнейшем. Все документы о твоём удочерении вчера сгорели. Теперь у тебя новый паспорт, свидетельство о рождении и новая жизнь.
Шли годы. Новикова Софья Александровна с золотой медалью окончила спецшколу с углубленным изучением иностранных языков, куда без труда её устроили новоявленные родители. Поступила в МГИМО на факультет «Перевод, лингвострановедение и межкультурная коммуникация», но ей этого оказалось мало. Она взялась самостоятельно изучать дополнительные языки и к концу обучения в совершенстве владела двенадцатью языками романо-германской группы, тремя языками и диалектами японо-рюкюской языковой семьи и пятью языками семитской группы. Обучение ей давалось легко. Стоило всего-то несколько дней поговорить с носителем языка, а потом самостоятельно поработать над произношением, заучить слова и фразы, и буквально через месяц она могла спокойно, на бытовом уровне, сносно изъясняться с носителем языка, и тот, не зная, что перед ним не уроженец его родной страны, с трудом верил этому.
Софья часто задумывалась, почему языки ей даются с недоступной для других лёгкостью и пришла к выводу, что всё благодаря хорошей памяти и слуху. Она слышала интонации, чувствовала оттенки произношения и запоминала их, самостоятельно нарабатывая мышечную память речевого аппарата, а словарный запас и построение фраз она заучивала несколько раз пролистав учебник со словарём.
Трудный экзамен ей пришлось сдать, когда в убежище, что располагалось в окрестностях Казани, среди укрываемых появились анторсы. Раса, с которой буквально несколько месяцев назад началась война, теперь объединились, став союзниками. Но дело в том, что к женщинам, если те не занимают высокий пост или не принадлежат к прославленной семье, у гордых анторсов пренебрежительно-прохладное отношение. В этом она убедилась при первой встрече, когда при ней просто отказались говорить, а она надеялась, уверовав в свои способности, что если не с первого раза, то со второго уловит особенности произношения языка инопланетян. Пришлось менять план и изучать язык по звукозаписям, но запись на то и запись с неизбежными искажениями и практически полном отсутствии полутонов в речи, а отсутствие учебника с правилами построения речи совсем было поставило её в тупик. Но ей повезло, она не знала, как радоваться, когда ей передали составленный кем-то разговорник — потрёпанную малоформатную книжечку, распечатанную на стандартном формате А4 сложенную и сшитую пополам. На трое суток она погрузилась в изучение слов и сама, пусть и не идеально, но разобралась с особенностью языка анторсов. И когда в один из дней она присутствовала во время переговоров, сразу поразив беглым знанием языка, на неё анторсы уже смотрели совсем иным взглядом. Она ловила на себе не только взгляды удивления, но и заинтересованности, свойственные противоположному полу.
— Как ты? Всё нормально? — из воспоминаний и размышлений вывел знакомый голос Дмитрия Сергеевича — последнего из оставшихся в живых из той самой группы диппредставителей, с которой она следовала домой из долгосрочной командировки в Японию.
— Всё хорошо. Устала очень.
— Все устали. Я сам двое суток считай не спал.
— Куда мы едем, известно?
— Куда-то под Тюмень, но точно никто не говорит даже мне.
— Это сколько ехать?
— Сказали, если всё хорошо, то четверо суток. Так что выспаться успеем.
— А наши ребята, как?
— Точно не знаю. Но несколько групп вернулось без потерь, но с ранеными. Их в голову состава определили. Вроде три первых вагона санитарных.
— Так много раненых?
— Много, — покачал головой Дмитрий Сергеевич. В силу опыта и врождённых организационных способностей он — дипломат со стажем занимался взаимодействием с анторсами. Утрясал мелкие неурядицы, изредка непонимание, в общем, крутился в родной среде, когда необходимо находить компромисс, казалось бы, в безвыходной ситуации. — Но как понял, задачу выполнили.
— Так к нам действительно идёт помощь?
— Идёт. И это уже не просто домыслы, а факт. Я разговаривал с теми, кто вернулся с поверхности, так они говорили, что на малых орбитах шёл бой. Высаживается десант. Кстати, некоторые из числа десанта — земляне. Почти всех удалось укрыть в убежище.
— Да? — не скрывая эмоций, удивилась София.
— Сам удивился, но не верить коменданту у меня оснований нет.
— Их много?
— Точно не могу сказать.
— А почему нас тогда эвакуируют, мы же здесь обустроились, привыкли. Места, как знаю, свободного достаточно.
— Я задавал этот вопрос коменданту. И ответ мне показался логичным. Все выходы на поверхность засвечены, а вычислить где находится основное убежище для шнахассов не составит труда, да и залегание, как он мне сказал этого убежища недостаточно глубокое. Вот и поступил приказ перебазироваться всем личным составом в другое место.
— Понятно, — протянула София.
— Смотрю, ты уже зеваешь. Давай, ляг отдохни. Или может чай сначала попьём? У меня печенье овсяное есть.
Тут дверь купе открылась и внутрь вошли двое.
— Добрый вечер, нас к вам определили. Разрешите войти?
— Добрый, проходите.
— Я — Серый, а это мой напарник — Шуруп, — засовывая в багажное отделение объёмный рюкзак, представлялся молодой человек до тридцати лет в полевой форме со знаками различия «Капитан». Его провожатый чем-то был внешне похож на него, только едва заметно полноват и знаки различия соответствовали званию «Старший лейтенант». — Всё верно, мы — братья. Я на год старше, а он, соответственно, на год младше. Да, не смотрите на меня так и разу не было, как нас рядом видели, чтобы не задавали такой вопрос. Так что ответил сразу.
— Вы с поверхности вернулись? — задала вопрос Соня.
— Не совсем. Мы обеспечивали выход и прикрытие, но в операции напрямую не учувствовали. Я — РЭБовец, а мой брат удалённый разведчик — птичек запускал.
В дверь постучали.
— Открыто, — ответил Дмитрий Сергеевич.
— Софья Александровна, можно вас. Нужна ваша помощь, — обеспокоенно произнёс проводник.
— Что случилось?
— Звонил комендант поезда, вас просят пройти в первый вагон…



Глава 7



Идя по вагонам состава, Соня ловила на себе заинтересованные и иногда удивлённые взгляды. Высокая, стройная девушка в гражданском строгом костюме выглядела белой вороной среди сплошь и рядом солдат и офицеров. Даже изредка попадавшиеся на пути женщины провожали её завистливым взглядом. Много раз ей предлагали сменить гражданскую одежду, но она отказывалась, зная, что именно контраст с окружением делает её заметнее, выделяет из общей массы, а уж подтвердить свою исключительность она могла. Не зря долгие годы работала над собой, брала уроки актёрского мастерства, но самое главное — учила языки. И именно это — знание языков, умение легко сходиться с новыми собеседниками оценили в МИДе, куда только что окончившую высшее учебное заведение девушку сразу пригласили работать и не куда-нибудь, а на самый ответственный участок. Несколько лет она провела в Китае, затем в Японии, а потом… Потом оказалась убежище, где её знания и навыки пригодились.
— Софья Александровна?
— Да, здравствуйте, — как только она вошла в первый из санитарных вагонов, её встретил офицер.
— Вы владеете китайским языком?
— Да, но там много диалектов, какой конкретно необходим?
— Эм-м, я точно не знаю, пойдёмте я провожу и по пути ввиду в курс дела.
Вагоны, где перевозили раненых переоборудовали и это не скрылось от опытного взгляда девушки. Убрали некоторые перегородки, помещения-купе укрупнили. Не было сидячих мест, только лежачие.
— У нас тяжелораненый, но он к себе никого не подпускает, говорит что-то постоянно, не можем подготовить к операции. Только поняли, что он зовёт или консула, или командующего, или кого ещё, и что у него важная информация.
— Он с поверхности?
— Да.
— Откуда он здесь. Как его сюда доставили? — задумчиво произнесла девушка, зная, что в убежище китайцев не было.
— Без сознания, — проигнорировав первый вопрос, ответил офицер в чине майора, — очнулся только в вагоне, практически на операционном столе, но наркоз ввести не успели. Нам сюда, — открыв одну из дверей купе, произнёс не представившийся офицер, но Соню это не напрягало. Её пусть и нечасто, но бывали случаи, что экстренно привлекали для присутствия на переговорах. А если знакомиться с каждым посыльным, то… — вам необходимо переодеться. В таком виде в операционную входить нельзя.
— Я поняла. Мне кто-нибудь поможет?
— Света, помоги, будь добра.
— Хорошо-хорошо, сейчас помогу. Пойдём со мной, сейчас тебя оденем, а то пациент совсем нервный какой-то и операционная простаивает, у нас ещё одна есть, но…
— Света!
— Ой, извините товарищ майор, просто так, к слову пришлось.
Тщательно мыть руки, облачаться в операционный халат, надевать скрывающую пол-лица маску, и вдобавок очки без диоптрий, для Сони было вперво́й, но всегда что-то бывает в первый раз и время, затраченное на одевание она потратила, освежая в памяти произношение, тихо бубня себе под нос китайские скороговорки, что помогали при совершенствовании произношения.
— Что говорите, не расслышала? Не сильно завязала? — поправляя маску. обеспокоилась Света.
— Нет, ничего, всё хорошо.
— Если хорошо, то заходи, — открывая другую дверь, произнесла Света, — и руками лучше ничего не трогай.
Хорошо освещённое помещение, где на операционном столе лежал забинтованный человек азиатской наружности. Вокруг пятеро, все в масках, что-то говорили между собой, но, когда Соня вошла внутрь, разговоры стихли. Только азиат продолжал что-то невнятно бубнить.
— Сколько можно ждать⁈ Вы переводчик?
— Да.
— У нас тяжёлый случай…
— Виктор Сергеевич, позвольте мне, а вы пока готовьтесь к операции, — из-за спин вышел невысокий человек, видно, что не врач. На нём хирургический халат висел словно мешок и держался он не в пример остальным. Спокоен, уравновешен и Соня заметила, что он вооружён — левой рукой он держал завёрнутый в пакет пистолет неизвестной конструкции. — С китайским языком знакомы?
— Работала пару лет, но…
— Без «но». Как к вам обращаться?
— Софья Александровна.
— А позывной?
— У меня нет позывного.
— Ладно, опустим. Этот гражданин вернулся… оттуда. Как мы поняли у него какие-то важные сведения. Но давайте не будем тянуть, поговорите с ним. Попробуйте узнать, что за информация у него, но близко не приближайтесь — только в операционной у него нашли оружие, и он не в себе, может напасть.
— Хорошо, я буду осторожней, — подойдя так, чтобы видеть лицо азиата, Соня заговорила…
* * *
— Что так долго⁈ — нервничал хирург, смотря как утекают драгоценные минуты.
На операционном столе лежит пациент, а приступить к операции или перейти в другую операционную бригада не может и хорошо, что вместе с ними, как и предписано инструкцией при оперировании неустановленной личности, в операционной присутствовал офицер спецслужбы. Именно он, когда раненого клали на операционный стол заметил, что тот вооружён. А когда раненый не вовремя очнулся, и попытался напасть на склонившегося над ним хирургом, и вовсе оказался нелишним. Именно его умелые и быстрые действия позволили избежать непоправимого.
— Не волнуйтесь, Алексей Дмитриевич, я сообщил кому надо и скоро прибудет переводчик, — спокойным голосом произнёс офицер. Его звание и должность оставались загадкой для окружающих, но за последние сутки в убежище появилось столько новых офицеров с непонятными полномочиями, что сам комендант убежища — генерал-майор Борисов удивлялся такому наплыву важных персон.
— Это кто-то из ваших?
— Нет. Но у вас в убежище есть человек, который владеет языками.
— Что-то сомневаюсь.
— Не сомневайтесь. Сведения точные.
— Ну, хорошо. Но можете поторопить, а то мы и покинуть операционную не можем — стерильность нарушать нельзя. Только входить, таковы правила в санитарном поезде.
— Я вас понимаю, но считаю торопить излишне. Люди делают всё возможное.
— Дай-то Бог. Этот, — военмедик кивнул на операционный стол, — оттуда вернулся?
— Оттуда, но и не совсем, — расплывчато ответил офицер.
— Ладно, я ведь тоже офицер — полковник медицинской службы и понимаю…
— Я очень рад, товарищ полковник, но давайте дождёмся переводчика и будьте аккуратнее. Наркоз готов?
— Готов, но видите, что к нему подступиться не можем. Если не нас покалечит, то себя — точно.
Дверь операционной открылась.
— Сколько можно ждать⁈ Вы переводчик? — не выдержал военврач…
Соня подошла ближе к операционному столу, но остановилась примерно в двух метрах, присмотрелась. Раненый лежал на боку, что-то бормотал и, казалось, бредил. Но что её насторожило, в одной руке, что находилась возле его горла, он сжимал скальпель.
«Ничего не могу разобрать. Слишком тихо. И может он японец, а не китаец? У китайцев нет обычая ритуальной смерти», — думала Соня с чего начать. Её не торопили, но и через непроницаемые маски она чувствовала выражения лиц окружающих. От неё ждали действия, и она заговорила. Быстро, как принято в китайском языке, выбрав самый распространённый диалект путунхуа. Его ещё называют мандарин, что является официальным языком материкового Китая. Но реакция раненого оказалась неожиданной. Он резко раскрыл полузакрытые глаза, дёрнулся, громко, но невнятно что-то выкрикнул и…
И Соню резким толчком отодвинули в сторону — это офицер среагировал на неадекватное поведение лежащего на операционном столе. Он одним резким, но быстрым движением схватил сжимавшую скальпель руку и ловким движением, нажав на известные и Соне болевые точки, вывернул руку с оружием. Скальпель со звоном упал на кафельный пол.
— Наркоз! Скорее!
Соня благоразумно отошла от операционного стола, освобождая место медикам. Укол медсестры в предплечье, тут же на лице раненого появилась маска, трубка которой уходила к какому-то аппарату. Соня сразу поняла — пустили общий наркоз. Слышались отрывистые приказы хирурга о подготовке к операции, но Соня продолжала стоять, не зная, что ей делать. То, что она провалила задание — это без сомнений. И это в её жизни, осознанной жизни, случилось впервые, и она себя чувствовала опустошённой, ненужной, выброшенной на окраины если не Вселенной, то Мира это точно. Неприятное чувство, ощущать себя ненужной. Видеть, как другие работают, выполняют на высоком уровне профессионализма важную работу — спасают жизнь, а она… Она не смогла и пары слов сказать, не говоря о том, что не смогла поговорить, убедить оппонента и это провал. Случись такой факт будучи она в командировке, то её тут же сделали невыездной, отправили или преподавателем, пусть и в престижный, но ВУЗ, или доверили переводить нудные тексты международных соглашений, но дипломатическая работа для неё была бы закрыта.
— Софья Александровна.
— Да, что?
— Мы теперь здесь не нужны, давайте не будем мешать.
— А…
— Нам выйти можно. Вы же ничего здесь не трогали?
— Нет, — Соня отвечала коротко, на примитивном уровне. Она всё никак не могла собраться с мыслями и переварить то, что случилось и что ждёт её дальше.
— Вот и хорошо, выходите первая. Как переоденетесь, не уходите. Мне надо с вами поговорить.
В ответ Соня кивнула. Света, что помогала ей снимать хирургический халат, постоянно что-то говорила, но Соня погрузилась в свои мысли и только когда переоделась, услышала вопрос:
— Так и не ответила, как всё прошло?
— Нормально. Приступили к операции, — с трудом выдавила из себя Соня.
Ей предстоял серьёзный разговор, и она готовилась к нему. Выбирала вариант поведения: стать капризной, с амбициями сучкой или вести себя по-деловому холодно и расчётливо, или выбрать выжидательный вариант, а потом уже строить своё поведение. С такими мыслями она вышла из купе-операционной и остановилась, смотря в окна вагона. Состав двигался на приличной скорости, но движение не ощущалось. Не так, как в вагоне, где ей определили место. Темнота с редкими яркими вспышками одиноких фонарей мелькали за окном. Каждая такая вспышка — отсечка километра. Эту информацию она почерпнула, делая краткий перевод на анторский язык. Восьмая… девятая… четырнадцатая вспышка. Считая километры, она привела нервы в порядок и успокоилась.
— Извините, что заставил долго ждать, но так получилось, — раздался сзади голос офицера. Благодаря отличному слуху и памяти Соня отлично запоминала голоса людей и не оборачиваясь поняла, что с ней говорит тот самый офицер, что находился в операционной. Сейчас он выглядел более подобающе. Военно-полевая форма со знаками различия «майор» на нём сидела как влитая, не то что мешкообразный хирургический халат. Впрочем, Соня догадалась, что и сама выглядела неловко в непривычной одежде — в глазах офицера мелькнуло удивление. И это Соню обрадовало. Значит не такой холодный и неприступный этот офицер.
— Ничего страшного, — поворачиваясь к собеседнику, спокойно ответила девушка.
— Пойдёмте, нам надо поговорить.
Идти далеко не пришлось. Они вошли в первое купе.
— Присаживайтесь. Как понимаю, вы и есть Софья Викторовна Нефёдова, воспитанница спецучреждения, при удочерении сменившая отчество и принявшая фамилию приёмных родителей.
После таких слов у Софьи участилось сердцебиение, она почувствовала, как лицо заливается краской, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки.
«Чёрт! — про себя выругалась Соня, — блашинг синдром 2 казалось удалось победить, но вот опять!». Рефлекторно она напряглась, но через доли секунды расслабилась, стала дышать ровно, размеренно.
— Правильно, успокойтесь. Я осведомлён о вашей подготовке и поверьте, ей не уступаю, — усаживаясь напротив, спокойно произнёс офицер, — и знаете, я именно за вами прибыл в эту ветку метро.
Соня молчала, ожидая продолжения монолога. Отвечать она не спешила. Слишком мало информации. Может это очередная проверка. А что подготовка майора не хуже её, она убедилась в операционной, как он быстро и без лишних движений обезвредил впавшего в безумие азиата. Не каждый способен на такое, а особенно не в тепличных — тренировочных условиях, а в максимально неудобных, когда приходится не только действовать быстро и решительно, но и аккуратно, не подвергнув опасности окружающих.
— Скажу сразу, я не знаю кодовой фразы и соответственно отзыва на пароль. Все документы по… — тут офицер ненадолго запнулся, — скажем так, прошедшей спецподготовку группе детей — уничтожены, а в связи с последними событиями и лица, курировавшие проект, считаются или погибшими, или пропавшими без вести. Но кое-какие данные всё-таки отыскать удалось, и я уполномочен довести до вас личный приказ Президента, а соответственно и министра обороны — товарища Шевцова…
— Откуда у вас информация о детях, если, как вы сказали, все архивы уничтожены? — перебила Соня говорившего. Вопрос она задала таким образом, что при анализе диалога, ответ ей даст больше информации, чем заданный вопрос.
— Я отвечу, но сначала представлюсь, вряд ли мой позывной, а тем более полное имя что-то скажет, но так нам будет проще общаться. Мой позывной Кречет, зовут Михаил Васильевич. Я — подполковник ФСБ.
— Софья Александровна Новикова, — в ответ произнесла Соня.
«Теперь у тебя другая жизнь, другое имя, другое прошлое и… будущее», — именно так, изо дня в день, вспомнила она, говорили, вдалбливая, заставляя запомнить её приёмные родители. Но вот инструкций на случай, если будет отсутствовать куратор, или тот, кто знает подкреплённую жестом кодовую фразу, у неё не было. И она стала выжидать. Поверить, что все документы, относящиеся к проекту уничтожены, она могла, но то, что погибли или сгинули все, кто являлся более-менее осведомлён о нём, ей верилось с большим трудом.
— Хм, не думал, что будет так трудно. Но может это и к лучшему. Хорошо вас обучили, правда никто не знает для чего.
Майор Кречет откинулся на спинку и непродолжительное время, изучающе смотрел на собеседницу. Соня взгляд не отвела — привыкла, что на неё мужчины смотрят оценивающе, мысленно раздевая, но во взоре офицера читалось что-то другое.
— У меня имелся план, как заставить поверить моим словам, но видимо он не сработает. Психологи советовали рассказать о приёмных родителях, но по тебе вижу, что ты понимаешь, что они погибли. И не сильно…
— Матушка умерла за год до… — перебила Соня, — тогда я находилась в командировке и долго сожалела, что не смогла попрощаться, — ход мыслей майора, но скорее всего офицер не соврал и действительно подполковник одной из специальных структур, оказался ей понятен, ну, и психологи не подвели. Реакция на сведения о гибели постороннего человека и близком, очень разнится, вот Соня и проявила эмоции. — А отец… он тяжело болел — у него обнаружили рак лёгких, четвёртая стадия. Смерть ему стала избавлением от мук.
— Вы холоднокровный человек, Софья ноль семьдесят один.
На последнюю произнесённую фразу с номером, присвоенном ей в интернате Соня не отреагировала, продолжая спокойно сидеть, но в мыслях промелькнуло, что всё-таки некоторая информация тем, кого представляет подполковник известна.
— Ладно, время идёт, не буду ходить вокруг да около. Вас, тех, кто обучался в интернате сейчас ищут по всем веткам «Метро-4000». Вы оказались самыми подготовленными к той войне, которая началась с инопланетянами. И мне необходимо выполнить приказ и сопроводить вас в «Ямантау-2», — следя за реакцией девушки, с нажимом произнёс последнее предложение подполковник. Он ожидал от неё чего угодно. Психологи, составлявшие портрет предполагаемых объектов поиска, не ошиблись, дав заключение, что без опознавания, ключевой фразы или иного материального пароля вряд ли они поверят словам. И он ожидал агрессии со стороны девушки. Его смерть ничего не решит, но может у них такой приказ — ликвидировать того, кто приблизился слишком близко к их тайне, но не подтвердил полномочия, и, когда сидевшая напротив него девушка подалась вперёд, подполковник приготовился подать условный сигнал и тогда в купе пустят усыпляющий газ и его смерть будет ненапрасной, а что Соня именно та, которую ищут он перестал сомневаться после произнесения имени и номера. Она едва заметно дёрнула уголками губ и этого оказалось достаточно, чтобы он понял, что не ошибся.
— Кого ещё отыскали? Они живы? — смотря прямо в глаза, спокойно спросила Соня. Она понимала, что этим вопросом точно убедила офицера в том, что это именно она — Соня ноль семьдесят один, воспитанница спецучреждения, но ситуация и вправду вышла из-под контроля. Куратора нет в живых, а в том хаосе, что бушевал буквально полгода назад неудивительно, что все документы, все лица, которые владели информацией уничтожены или погибли и тогда она решилась задала вопрос в лоб, от которого зависело, что она предпримет дальше. Согласно инструкции, ликвидирует провалившего процедуру опознания и тем самым подпишет себе смертный приговор или всё-таки те, кто их ищет, обладают информацией, которая просто так в чужие руки попасть не может.
— Сержант Бес, — быстро ответил подполковник, но тут же добавил, — Геннадий Провоторов. Гена семь ноль…



Глава 8



Короткая остановка, переход по подземным галереям, недолгое ожидание и Соня едет в другом электропоезде, и по ощущениям совсем в другую сторону.
— Как расположились? — постучав, в купе вошёл подполковник.
— Хорошо. Этот поезд специально за мной пришёл?
— Не совсем. Это резервный состав, что дежурит на запасном пути. Как заметили, он состоит всего-то из двух вагонов и используется в экстренных случаях. Нам повезло, что его не задействовали для эвакуации.
— Нам долго ехать?
— Восемь суток, если не поступят новые вводные.
После признания Сони, что она действительно одна из тех, кого действительно ищут, подполковник стал разговорчивее и всегда отвечал на её вопросы. Этот факт удивил Соню. Выходило, что на них — воспитанников спецучреждения сделали ставку, вот только почему, она пока не спрашивала, не было подходящей обстановки, но сейчас…
— Всё так серьёзно?
— Вполне. Когда связывался с дежурным, мне сообщили об орбитальном ударе. Ветки «Метро-4000» неглубокого залегания разрушены и нам пришлось скорректировать маршрут следования.
— Вы упомянули сержанта Беса, кто он? — о сержанте, что составил разговорник и первым выучил язык анторсов она слышала, но размышляя, кто из известных ей воспитанников спецучреждения мог получить позывной «Бес» она зашла в тупик, теряясь в догадках.
— Гена Провоторов и сержант Бес — это одно лицо, — усевшись напротив, продолжил говорить подполковник, — именно с него началась активная фаза противодействия анторсам, именно он, как-то повлияв на главного представителя расы, убедил того заключить мир и именно он возглавил выход на поверхность для уничтожения ретранслятора. Но это всё выжимки из его личного дела. За несколько месяцев он один сделал столько, сколько и дивизия не смогла. И я говорю не только об уроне противнику, что он нанёс. Вы знаете, что русско-анторский разговорник его рук дело?
— Да, я как раз обучалась языку именно по разговорнику. В конце там имелась пометка, что составлен сержантом Бесом. Но…
— Договаривайте. Я перед вами открыт, рассказываю практически всё, что знаю и надеюсь на ответный жест.
— Гена Провоторов не отличался склонностью к языкам. Я скорее поверю, что он хороший солдат. Он получил, пожалуй, лучшую подготовку из всех воспитанников и всё время, как помню, проводил в зале боевой подготовки. Но чтобы языки…
— Этому есть объяснение. Его после диверсии на одном из инопланетных заводов без сознания взяли в плен и там, как он сам говорил, машинным способом обучили, а потом долгое общение с носителем языка и вот результат. Вдобавок, анторсы принимают его за хоска. Кстати, не встречали такого понятия?
— Было что-то, — задумчиво произнесла Соня, — это вроде из новейшей истории расы анторсов. Они пытались захватить какую-то планету, но встретили хосков, если судить по тем скудным обрывкам информации, что у меня имелись, то хоски — лучшие воины, с кем встречались анторсы и они от них потерпели поражение. Вроде бы первое в их долгой истории.
— Понятно, — без эмоций ответил подполковник. Его ознакомили с открытыми аналитическими выкладками исследования феномена Геннадия Провоторова — сержанта Беса, где последний фигурировал как лучший солдат расы. Но подполковник уцепился за другое. Множественное число, употреблённое Соней при разговоре. — То есть, хоск — это раса, с которой встретились анторсы на своём долгом пути?
— Не совсем. Это лучшие представители расы, может быть созданные искусственно, а может воспитанные под определённые цели. По крайней мере, именно так значилось в одном из исторических трудов, который мне попался для изучения.
— М-да, — подполковник задумался. По роду службы ему были известны ещё трое, помимо Новиковой и Провоторова. Это Григорий Самойлов — великолепно разбирался в программировании, даже создал новый язык. Наташа Котова — имела задатки аналитика, из небольших, разрозненных крупиц информации была способна спрогнозировать дальнейший ход событий, а Николай Шипилов — прирождённый лидер. Своей харизмой увлекал за собой людей. Но все они погибли и смерть их подтверждена документально.
«А ведь воспитанники интерната, можно сказать, подпадают под озвученную категорию. Их отобрали и воспитывали под выполнение определённых задач, которые…», — мелькнула мысль у подполковника, но додумать её он не успел, Соня так не вовремя задала вопрос.
— А где сейчас Гена Провоторов? И нашли ещё кого?
— Где он конкретно — не знаю, но то, что не на Земле это точно. Во время последней операции его вместе с главным анторсом…
— Истинно живой принц крови генерал-командор председатель Малого Совета расы ашш Сошша Хааш, — пришла на помощь Соня, произнеся полный титул.
— Да, именно он. Так им вместе удалось прорвать орбитальную блокаду и добраться до «Штоонссса́р» — это основной корабль анторсов.
— Я знаю. Занималась переводами, и эта информация неоднократно фигурировала в документах.
— Так вот они и организовали прорыв блокады и высадку десанта на нашу планету для помощи нам в борьбе со шнахассами, но как ты заметила, — незаметно, в ходе разговора, они перешли на «ты», — среди десанта были и наши — земляне. Они освободили пленных. Но как поняли не всех.
— Я так и не спросила, удалось поговорить с тем азиатом?
— Нет. Он скончался. Много времени было упущено. Но есть другие, кто находился там, на «Штоонссса́р». Они рассказали очень много интересного.
— Например?
— Это лишняя информация.
— Вы не ответили на предыдущий вопрос, нашли ещё кого? — нарочито официально, но с нажимом спросила Соня. Ответ: «Это лишняя информация», ей не понравился.
— Нашли всего пятерых. Троих смерть подтверждена, — и видя неприкрытое удивление собеседника, подполковник продолжил, — понимаю, это крупица, но мы работаем над этим. Всего выпускниками спецучреждения стали девяносто восемь человек. Но практически все данные потеряны, лица, кто курировал или погибли, или пропали без вести.
— Не оправдывайтесь. Я понимаю. Кстати, как нашли Гену? — ей очень хотелось узнать побольше о том, о ком грезила в девичьи годы. Она не боялась признаться себе, что именно Гена был её первой любовью. Той, о которой никому не говорят, а смотрят издалека и радуются, что видят объект своего обожания.
— Он сам отыскался, — ухмыльнулся подполковник, — я не буду углубляться в его подвиги, но скажу одно — его высоко ценят не только наше руководство, но и анторсы. Ладно, Соня. Вижу, что устала. Давай, отдыхай. Я скажу, чтобы тебя не беспокоили понапрасну.
— Кстати, Михаил Васильевич, а мы точно в «Ямантау-2» едем?
— А ты сомневаешься?
— Просто горы Ямантау находятся в другой стороне и до них ехать значительно ближе, как понимаю.
— Как ты думаешь, «Арзамас-16» находится вблизи Арзамаса?
— Ну, да, — быстро ответила Соня, чем вызвала замешательство подполковника.
— М-да, плохой пример привёл, — натянуто улыбнувшись, произнёс офицер, — забыл, что у тебя очень хорошая подготовка, в том числе и по линии секретки.
— Так мы туда едем?
— Туда, Соня, именно туда…
Сон не шёл. Соня долго ворочалась. То повернётся на один бок, то на другой, то взобьёт подушку, но все эти манипуляции не помогали. Сердце её колотилось от предвидения чего-то важного, чего-то такого, что скоро должно произойти. Раньше она не замечала за собой предрасположенностей к прогнозированию. Не её это, но вот одна из девочек, с которой она жила в одной комнате в спецучреждении нередко выдавала такие прогнозы.