– Ладно, – улыбнулась я. – Сначала заеду за жидким «спасибо», потом поспешу к Андрею Дмитриевичу.

Покупка коньяка не заняла много времени. До поселка, где живет Зорин, я добралась без приключений.

Дверь в дом открыл сам хозяин.

– Добрый день! – улыбнулась я. – Мы с вами беседовали по телефону.

– Ожидал увидеть двухметровую даму с хорошо развитыми бицепсами и папиросой в зубах, – рассмеялся Зорин. – А вы блондинка, похожи на цыпленка.

Я протянула ему пакет.

– Плохо разбираюсь в алкоголе, но этот коньяк посоветовал человек, который имеет опыт дружбы со спиртным. Он не пьяница, просто продает винно-водочные изделия.

– Прибыльное дело! – одобрил мужчина.

Разговаривая ни о чем, мы вошли в дом, прошагали через небольшой холл и столовую и оказались в кабинете.

– Чай, кофе? – предложил хозяин.

– Давайте не тратить зря время, – улыбнулась я.

– Прекрасно, у меня тот же настрой! – обрадовался мой собеседник. – Итак, что вас привело сюда?

– «Кружок экстремального вязания», – произнесла я. – Слышали ли вы когда-нибудь это название?

Андрей Дмитриевич потер руки.

– Если пришли с таким вопросом, следовательно, ждете ответ «да»? И, наверное, владеете кое-какой информацией по данной теме, поэтому решили, что могу помочь?

– Анастасия помнит, что ее мама, Галина Петровна, никогда не обижала малышку, она нежно к ней относилась, но один раз женщина рассвирепела, – честно начала объяснять я. – Это случилось, когда малышка сидела в машине, ждала, что мать устроится за рулем. Вы с супругой вышли из дома, не заметили, что ребенок уже в автомобиле, заговорили о «Кружке экстремального вязания». Маленькая Настя высунулась в окно, закричала: «Тоже туда хочу! Чем вы в кружке занимаетесь? Что вяжете? Мам, возьми меня с собой! Хочу в кружок вязания!» Почему-то, услыхав эти слова, Галина впала в неистовство, начала кричать на малышку, побила ее, рассердилась как никогда. Вам с трудом удалось утихомирить супругу. А потом вы, не очень большой любитель водить машину, сами сели за руль и увезли ребенка посреди лета в Москву.

– Хм-м‐м… не помню о таком случае, – ответил Зорин. – Маленькие дети все видят иначе, чем взрослые люди. Новогодняя ель малышу кажется огромной, мешочек конфет – здоровенной торбой со сладким, Снегурочка – красавицей невероятной. Проходят годы, и ты начинаешь видеть, что дерево облезлое, невысокое, сладкого дали одну горстку, про внучку Деда Мороза лучше промолчу, она на самом деле бабушка, размалевана, словно клоун, и косы у нее из пакли. А детские обиды – это прямо страшное горе, горькое-прегорькое, о них всю жизнь помнишь.

– Грустно как-то, – вздохнула я. – Мне до сих пор елка кажется прекрасной, а Снегурочка – милой.

– Какие ваши годы, – усмехнулся хозяин. – Доживите до моих лет – тогда и поговорим.

– Хотите сказать, что Настя солгала?

Андрей Дмитриевич склонил голову к плечу.

– Просто вспомнила детскую обиду на то, что ей сделали замечание. Я ребенка сильно баловал.

– А вы можете сказать что-нибудь об этой ситуации?

– Конечно нет, – усмехнулся Зорин.

У меня тихо звякнул телефон. Я посмотрела на экран.

– Можно задать вам очень личный вопрос?

– Если это необходимо, то да, – не стал возражать владелец особняка.

– Почему вы не стали убирать отметину на лице? – бесцеремонно осведомилась я. – Сейчас медицина чудеса творит.

Глава двадцать восьмая

– В год, когда подлый комар вцепился в меня, никакого лечения не существовало, – улыбнулся мой собеседник. – Насекомое впрыскивает яд, он разъедает кожу и ткани, язва долго не закрывается. Да, ее лечили, но успеха не достигали. Проходят годы, прежде чем формируется рубец. Сегодня, наверное, можно как-то изменить травмированную часть лица, но я не предпринимал попыток узнать об этом. Зачем? Будь мне тридцать, сорок, даже пятьдесят лет, вероятно, мог бы поспешить к разным специалистам. Но я уже не юн, соблазнять красавиц не намерен, живу тихо, рисую, рулю малым бизнесом, ни в чем не нуждаюсь, сам себя обеспечиваю. Хозяйство ведет домработница. Внешний вид меня не смущает, я привык к себе такому… У меня сейчас есть возможность выбрать один из трех вариантов реакции на ваши вопросы. Первый: вскакиваю, возмущаюсь, выгоняю вас со словами «убирайтесь из моего дома». Второй: спокойно говорю, что был рад познакомиться, до свидания. И третий: могу задать вопрос… – Зорин посмотрел на меня. – Что вас сюда привело на самом деле? Вряд ли вы хотели побеседовать о поведении моей маленькой дочки и моем лице.

– Вы неправы, – возразила я. – Один умный врач увидел ваше фото и сказал: «Кожный лейшманиоз распространен в основном в тропиках и субтропиках. Переносчики его – насекомые, грызуны, порой человек. Но то, что вижу сейчас, это последствия ожога. Думаю, в лицо плеснули чем-то едким. Не могу представить живое существо, которое промолчит, получив такую травму. Скорее всего, жертва издала нечеловеческий крик, он испугал вредителя, тот убежал, не проверив, удалось ли покушение на убийство. Вероятно, раненого быстро доставили в клинику и этим спасли ему жизнь. При такой травме легко скончаться от болевого шока, ослепнуть. Мужчине просто повезло, что он жив и сохранил зрение».

– И зачем вам вытаскивать из могилы забвения старую историю? – прищурился Зорин. – Все давным-давно завершено, похоронено. Смысл доставать кости мертвеца и сушить их на солнце?

– В Москве недавно появился кружок экстремального вязания, – тихо сообщила я.

Зорин очень медленно моргнул. Я продолжила:

– Название не оригинальное. Вы, наверное, в курсе, что в свое время была банда «Кружок экстремального вязания». Ее участники выполняли разные задания – убийства, похищение как взрослых людей, так и детей, кражи. Преступления совершались по всей России. Кто стоял во главе, так сказать, коллектива? Этого человека уже нет в живых. Какое количество участников было в этой ОПГ? Нет ответа. Куда подевалось остальное руководство группировки, когда стало понятно, что за бандитами следят? И здесь все покрыто мраком. На все эти темы можем лишь гадать, упомянутые люди бесследно испарились. Последнее, что совершили негодяи, – попытались вас убить. Вы не только художник, но еще и известный в узких кругах библиофил, ваше собрание редких книг оценивается в большую сумму, да не рублей, а евро. Разрешите кое-что рассказать?

Мужчина молча кивнул. Я снова посмотрела в телефон.

– Буду смотреть в записи, чтобы не ошибиться.

Итак, что случилось? Зорин в тот день приехал в Москву, провел совещание в своем издательстве, пошел к машине. Чтобы дойти до автомобиля, Андрею Дмитриевичу следовало пересечь дорогу – около его офиса свободного места для парковки не нашлось. Зорин дождался зеленого света, пошагал по зебре, и тут, откуда ни возьмись, появился мотоцикл с двумя ездоками – водителем и пассажиром. Последний плеснул в лицо художнику какой-то жидкостью, и пара умчалась. Андрей Дмитриевич упал и от боли потерял сознание.

В это время на соседней полосе ждал разрешения на проезд автомобиль, за рулем которого сидел Василий Семенович Носов – тихий, скромный «ботаник», преподаватель московского вуза, очень аккуратный дядечка, он даже не получал штрафы за превышение скорости. Носов перепугался, вызвал ДПС и «Скорую», бросился к потерпевшему, не зная, чем еще ему помочь. Подложил под голову ему подушку, которая нашлась у него в машине на заднем сиденье, попытался влить воду в лежащего без сознания человека. Вот не надо было ничего подкладывать, поить потерпевшего, переворачивать его. Максимум, что можно было сделать, – просто накрыть его одеялом. Минут пятнадцать неверных действий – и Андрей Дмитриевич оказался бы на том свете, но рядом притормозила машина, за рулем которой сидел Павел Никитин, врач-реаниматолог, имевший при себе все необходимое для вытягивания человека из лап смерти.

Зорину просто феерически повезло. Когда прикатила «Скорая», пострадавший дышал и даже пытался что-то сказать. Санитарная повозка доставила несчастного в клинику. И здесь новая удача – там работал уникальный специалист по ожогам. Он правильно оценил травму, понял, какой жидкостью плеснули в лицо, и сделал все для спасения жизни мужчины.

Через некоторое время после операции Андрей Дмитриевич смог говорить. Он попросил доктора позвонить своему другу и соседу, Кириллу Михайловичу Нестеренко. Тот был тогда одним из больших начальников на Петровке. Кирилл примчался сразу, и Андрей сумел сообщить другу информацию.

На протяжении нескольких месяцев некий Алексей Иванович Кузнецов, адвокат, представитель очень богатого человека, собирателя редких книг, уговаривал художника продать ему один раритет. Юрист непонятно как выяснил, что у Зорина есть манускрипт Леонардо да Винчи – несколько листов, исписанных с двух сторон рукой гения. Зорин крайне удивился осведомленности адвоката, Андрей никому не говорил о том, каким сокровищем обладает. Как он получил бесценные рисунки и чертежи? Это очень интересная история, но она никому не известна.

Я тихо кашлянула. Хозяин встал, взял со стола бутылку воды и стакан, наполнил его и поставил передо мной со словами:

– Пейте, не отравлено.

Я сделала несколько глотков, и хозяин вдруг сказал:

– Хорошо! Слушайте.

Глава двадцать девятая

В советские годы около магазина «Проза», в сквере, собирались мужчины и женщины. При них были сумки, набитые томами, которые они предлагали коллекционерам. Андрей часто посещал этот базар. К нему подходили молодые люди, предлагали рукописи Пушкина, Лермонтова, всех Толстых, вместе взятых. Много денег не просили – «продавцам» срочно требовалась бутылка водки или «волшебный порошок». У подобных личностей Зорин никогда ничего не брал, он сразу видел, что автограф великого поэта фальшивый, а еще Андрей не собирался поощрять алкоголиков и наркоманов. А вот у стариков мужчина порой покупал то или иное издание. Как правило, особой ценности тома не представляли, мужчина просто жалел брошенных родными пожилых людей, которым приходилось выживать на крохотную пенсию. У него даже были любимые «продавцы».

С одним из них, Степаном Михайловичем Боковым, Зорин подружился, приглашал его к себе в гости, угощал ужинами, показывал свое собрание книг.

Как-то раз Степан Михайлович позвонил Андрею, попросил его срочно приехать и, когда мужчина прибыл, показал на собранные сумки.

– Забирай, там ценные книги, ты их сбережешь. У меня наследников нет. Сегодня ночью умру – и погибнут тома, выкинут старые страницы на помойку.

Андрей попытался поспорить, но Степан сурово прикрикнул:

– Замолчи! Молодой слишком! Сделай, о чем прошу! Посиди со мной до конца – страшно в одиночестве уходить на тот свет. И оказаться в общей могиле совсем не хочется… Удивительно, но я повторяю действия Александра. Он, предчувствуя свой уход, обратился ко мне. А я теперь к тебе с той же просьбой… И все оформил как Баратынский.

– Это кто? – не понял Андрей.

– Можно сказать, отец мой, – тихо ответил Боков. – Я едва двадцать один год отметил, когда Великая Отечественная война закончилась. Прошел ее, как говорится, от Москвы до Берлина. До восемнадцати полгода не хватало, когда прибежал двадцать третьего июня в военкомат, попросился на фронт… Выслушай меня, не перебивай. Никому эту историю не рассказывал.

Андрей Дмитриевич кивнул и замолчал. Он понял, что пожилому мужчине надо облегчить душу. Старик продолжил говорить:

– На письменном столе лежит дарственная, оформлена честь по чести у нотариуса. Моя квартира – теперь твоя. Родных у меня нет. Очень хочется, чтобы Бог в самом деле существовал, мы бы с Александром встретились и оба посмеялись над схожестью нашего ухода из бренного мира. Я думаю, Господь есть, и у него хорошее чувство юмора, поэтому Он так для меня все устроил… А теперь сядь и выслушай.

Зорин решил не спорить с очень пожилым человеком, которого полюбил в процессе общения, как отца. Рассказ Бокова до глубины души поразил его.

Степан Михайлович, простой солдат, во время Великой Отечественной войны участвовал во взятии небольшого городка под Берлином. Из окон одного дома бил пулемет. Боков сумел пробраться по черной лестнице, вошел незамеченным в квартиру и убрал пулеметчика. Кроме фашиста, в апартаментах нашелся человек в гражданской одежде. Его связали и бросили в кладовку. Очень молодой тогда Степан начал развязывать пленника и донельзя удивился, когда тот вдруг на чистом русском языке произнес:

– Милостивый государь, бесконечно благодарен вам за свое освобождение! Не побрезгуете угоститься чаем? Есть в запасе настоящий, не из сушеной морковки!

День клонился к вечеру, городок взяли, предстояло где-то устроиться на ночлег. Степан позвал своих сослуживцев. Советские воины сели за стол с немцем, и он рассказал им о себе.

Юный белый офицер Александр Баратынский убежал в 1918 году от большевиков. Ему удалось добраться до Германии. Эмигрант хорошо владел немецким языком, со временем стал на чужбине преподавателем в Берлинском университете, вел курс русской литературы. Он был страстным библиофилом.

Товарищи Степана, устав после тяжелого дня, быстро заснули, а Боков все слушал педагога. Солдат никогда не увлекался чтением, книги ему казались скучными. Вот кино – это здорово! Но Баратынский так увлеченно рассказывал о книгах, о своей библиотеке, о писателях… А потом он дал парню томик Джека Лондона.

– Почитайте! Вам понравится!

Чтобы не обижать хозяина, Степа прочитал первую страницу и не сумел оторваться от повести, пока не увидел слово «конец». На прощание они с эмигрантом обменялись адресами, но переписка все не начиналась.

В октябре 1949 года образовалась ГДР, и вдруг Степан получил послание от Александра. Тот сообщал, что город, где он живет, относится теперь к Германской Демократической Республике, в которой уже существует общество советско-немецкой дружбы. Степану надо найти его штаб в Москве и вступить в организацию. Парень последовал совету, и они с Баратынским начали переписываться. В те годы общение с членами общества дружбы в разных соцстранах очень поощрялось.

Александр сыграл большую роль в жизни Бокова. Благодаря его влиянию Степан как бывший фронтовик без конкурса поступил на филфак МГУ. Сначала он ощущал себя Маугли в мире людей. Но упорные занятия сделали юношу к третьему курсу отличником.

Когда в кресло генерального секретаря ЦК КПСС сел Леонид Брежнев, Баратынский, на тот момент уже известный филолог, стал часто прилетать в Москву. В один из своих визитов он сказал Степану:

– Это наша последняя встреча.

– Нет, нет! – возразил Боков. – Почему тебе такая мысль в голову прилетела?

– Возраст подсказал, – рассмеялся Баратынский. – Один из моих бывших студентов теперь работает в столице СССР, он сотрудник нашего посольства. Дипломатическую почту не досматривают, и это позволило доставить в Москву мой подарок тебе. Держи.

– Что это? – удивился Степан.

– Никому не известная рукопись Леонардо да Винчи. Цена листов с текстами и рисунками баснословная, и она будет только расти. Спрячь этот уникум. В старости, когда не сумеешь работать, продашь его и безбедно проживешь до самой кончины. Я хорошо обеспечен, а у тебя особо денег нет. Дарить уникум музею желания нет, хочу обеспечить тебя… Еще диппочтой приехали деньги. Мои квартира, коллекция картин, библиотека – все продано. Я оплатил из этой суммы год проживания в доме для больных одиноких стариков, но, думаю, надолго там не задержусь. В России нельзя иметь на руках валюту, но ты никому о марках не говори, даже жене, если она у тебя появится. Просто спрячь чемоданчик, и в случае беды всегда найдется тот, кто купит у тебя немецкие деньги. Единственная просьба. У меня нет родных. Я не уверен в существовании Бога и Царствия Небесного, но вдруг? Поэтому прошу тебя молиться за меня. Я православный, не католик. Степан начал отказываться, но Баратынский убедил его принять рукопись и деньги.

И теперь уже Боков решил вручить сокровище Андрею Дмитриевичу. Степан, как когда-то Баратынский, попросил молиться за него и отписал Андрею свою кооперативную квартиру.

Утром Боков умер, и Зорин похоронил его неподалеку от села Пушково. Я удивилась:

– А почему не в Москве?

Андрей Дмитриевич усмехнулся.

– В Москве? Это где? На Введенском, Ваганьковском, Кунцевском? Они давно закрыты, там возможно лишь родственное захоронение. Новодевичье? Не смешите, туда простому покойнику не попасть. Рогожское? Там лишь старообрядцы. Да, можно и на вышеперечисленных кладбищах упокоить своего человека, но денег придется отсыпать горы. Сейчас москвичей хоронят на полдороге к Питеру, и чаще всего это унылые, неуютные погосты. Сельские кладбища намного лучше. У меня в Пушково жил приятель, он продавал дом, я его купил. Потом, спустя год, построил этот дом. Имею возможность постоянно навещать Степана Михайловича. Приду к нему, сяду на скамейку, расскажу о своих делах. Вы понимаете?

Я молча кивнула. Хозяин дома продолжил свою историю.

Вскоре после похорон Зорин захотел перевезти к себе библиотеку покойного, сохранить ее, сделать каталог. Места у Андрея хватало, времени тоже. Квартира Бокова была его собственностью, никто не мог помешать мужчине. Он задумался, как навести порядок в книгохранилище, и в конце концов художник решил эту задачу. Собрания сочинений классиков у него были свои, поэтому те, что хранил старик, наследник подарит районной библиотеке. Андрей закажет штамп «Дар читателям от библиофила Степана Михайловича Бокова», украсит оттиском все титульные листы томов, попросит хранить их на полках, где повесят фото друга Зорина. Но это потом. А сейчас надо открыть тубус.

Андрей Дмитриевич отвинтил верхнюю часть. Внутри обнаружился атласный мешок с печатью. Зорин взял лупу и прочитал надпись на штампе: «Собрание Александра Баратынского». Внутри лежали свернутые листы очень старой бумаги. Похоже, это и в самом деле был никому не известный манускрипт Леонардо да Винчи… Или все же отлично изготовленная подделка? Как узнать?

Глава тридцатая

Андрей попросил одну свою приятельницу, эксперта Зинаиду Мережковскую, изучить содержимое тубуса. Через неделю женщина подтвердила подлинность того, что Степан Михайлович много лет назад получил от белого офицера. Ни малейших сомнений у Мережковской не возникло. Содержимое тубуса, по ее словам, оценивается в целое состояние. И это только стартовая цена на аукционе! Какой будет окончательная сумма, никто и предположить не может.

Почти на неделю Зорин лишился сна. Он не понимал, как поступить. Если сообщит открыто, чем обладает, у него просто отнимут бесценное сокровище, отдадут его какому-нибудь музею. Вывезти тубус за рубеж? Каким образом?

Андрей решил пока просто хранить чертежи Леонардо и держать язык за зубами. Воров он не опасался. Ни одна душа понятия не имела о сокровище, которое досталось Зорину по наследству. Гостей он не созывал, домработницу не нанимал, семьей не обзавелся. И, будучи скромным человеком, не выделялся из толпы. Мужчина никак не привлекал к себе внимания, ездил на метро, жил на зарплату, ни в чем плохом замечен не был, не пил, не курил, за юбками не бегал.

Шло время, Зорин наконец-то женился по любви на Инне, у них родилась дочка Настя. Первый год после появления на свет наследницы Андрей ощущал себя счастливым. У него было все – замечательная работа, супруга, огромная библиотека. В стране началась перестройка, Андрей основал издательство. Маленький бизнес начал приносить хороший доход, открытки понравились людям, появились те, кто захотел издавать литературные труды за свой счет. Зорин построил дом в деревне, потом приобрел апартаменты в Москве. Это было время финансового взлета Андрея Дмитриевича. Ему предложили заведовать кафедрой в частном институте, где учили художников‐иллюстраторов.

А потом вдруг светлая полоса, по которой не спеша шагал мужчина, резко привела к черной яме, в которую Зорин свалился, угодил на дно. Ему в тот момент подумалось, что рухнуть ниже просто некуда. Что произошло?

Внезапно покончила с собой Инна. Андрей Дмитриевич в тот день приехал домой вместе со своей аспиранткой Галиной. У той, как всегда, была масса вопросов к научному руководителю.

Стояло лето, заседание кафедры, которой руководил Зорин, в тот день было последним в учебном году. Осенью Гале Никитиной предстояло защищать кандидатскую диссертацию. Сидеть с аспиранткой на кафедре еще несколько часов после окончания занятий Зорину совсем не хотелось. Но и бросить девушку, не объяснив ей, как следует поправить текст, каким образом написать автореферат, педагог не мог. И он нашел соломоново решение, предложил усердной ученице:

– Поедем ко мне домой, посидим в кабинете. У нас есть гостевая комната, переночуешь, а утром уедешь. Инна будет занята нашей малышкой, поэтому на богатый ужин не рассчитывай. Девочка крохотная, ни на секунду одну не оставить.

– Если дома есть яйца, сделаю свой фирменный омлет, – предложила Галя. – Мама рано умерла, я папе с десяти лет еду готовила. Он в прошлом году скончался.

Зорин понятия не имел, что лежит в холодильнике. Он позвонил жене, хотел предупредить, что приедет с Галей, но супруга не отвечала.

– Наверное, малышка капризничает, – предположила аспирантка. – Инна Николаевна занята. Давайте купим десяток яиц, молока, немного колбасы или сосисок. Если все это у вас есть в холодильнике, то нестрашно, не пропадут продукты.

Когда они вошли в дом, хозяйка их не встретила. Андрей занервничал, отправился искать жену, нашел ее в спальне на кровати. Инна лежала на покрывале, одетая в красивое платье, с прической и макияжем. На тумбочке лежала записка: «Андрюша, люблю тебя и Настеньку, поэтому не хочу умирать у вас на глазах. У меня, как и у мамы, диагностировали синдром Гийена – Барре. Доченька – у соседки Ларисы. Прощайте». Зорин бросился вызывать «Скорую», потом помчался в соседний дом за крошкой. Галина занялась девочкой.

Пока врачи ехали, Андрей рассказал аспирантке, что мать его жены скончалась, когда Инне исполнилось шестнадцать лет. До этого она не один год болела, потом ее полностью парализовало. У Инны не было счастливого детства и юности. Ее отец бросил жену и дочь. Хорошо, что свекровь оказалась другой, она ухаживала за невесткой, поднимала внучку. Благодаря Стелле Михайловне Инна окончила школу, поступила в институт. Но жила семья в двухкомнатной «распашонке», запахи распространялись по всему жилью. Девочка боялась заглянуть в спальню, где лежала мама, а та выглядела ужасно и была неадекватна, никого не узнавала.

Когда женщина умерла, Инна обрадовалась. Да, она любила маму, но находиться с ней рядом просто не могла. И на всю жизнь потом у жены Зорина сохранился страх: что, если этот паралич передался ей по наследству? Стоит ли удивляться тому, что Инна не захотела обрекать любимого мужа и дочку на ад, в котором сама жила много лет?

Похороны, поминки, девять дней – через все это Зорин прошел словно в тумане. Очнулся он через две недели и удивился, увидев на кухне Галю, которая кормила кашей Настю.

– Ты когда пришла? – пробормотал мужчина.

– Я и не уходила, – отозвалась аспирантка. – Вы как зомби, а с кем малышку оставить?

Зорина словно больно стукнули по затылку. Он вынырнул из тумана, увидел чистую веселую дочку и порядок на кухне и выдохнул:

– Спасибо. Меня словно оглушило, ничего не помню.

– Неудивительно, – ответила Галя, – вы пережили тяжелый удар… Если не возражаете, поживу с вами, подожду, пока найдете няню для Настюши. Такая хорошая девочка!

– Ма! – рассмеялась Настя. – Ма… ма…

– Спасибо, что захотела остаться, – прошептал Зорин. – Не знаю, как бы я без тебя выжил.

И через несколько месяцев Андрей женился на Галине. Пара стала вместе воспитывать маленькую Настю.

Секретов от супруги у мужа не было, она узнала про дружбу Зорина с Боковым. Не тайна была для женщины и рукопись Леонардо да Винчи. Спустя несколько лет Галина стала подбивать мужа продать чертежи. Зорин категорически отказался, объяснил:

– Не хочу обменивать подарок Степана Михайловича на деньги.

Но жена каждый день шла в атаку, приводила, как ей казалось, железобетонные аргументы, почему стоит выставить уникум на торги. В середине девяностых годов это стало возможно. Но муж спокойно отвечал:

– Разве плохо живем?

Прошло время, Галина перестала тиранить супруга. Андрей обрадовался, решил, что супруга успокоилась.

Глава тридцать первая

Спустя примерно года два после того, как Галя оставила попытки заставить супруга избавиться от подарка Бокова, она сказала мужу, что у нее есть приятельница, а та дружит с интересным человеком. Он владелец фирмы, изготавливающей вязаные изделия, они пользуются большим спросом. Кроме того, бизнесмен читает бесплатные лекции как для всех любителей искусства, так и для членов собственного объединения «Кружок экстремального вязания».

Почему такое странное название? Ответ прост. «Кружок экстремального вязания» – это огромная армия надомников, которые изготавливают разные вещи. Как фирма получила такое название? А хозяин захотел.

Бизнесмен умел зарабатывать деньги, у него были семья, ребенок, пожилые родители, все хотят вкусно поесть, хорошо одеться. Мужчина обеспечивал родных, но он и сам нуждался в радостях. Поэтому он создал Объединение любителей искусства при «Кружке экстремального вязания». Вход на лекции был открыт для всех, вход бесплатный. Все расходы хозяин вязального производства оплачивал сам. А в чем его выгода? Как уже говорилось, каждому нужна радость. А руководитель широкой сети надомников гордится не своим успешным бизнесом, а чтением лекций. Никогда не догадаетесь, кто он по образованию – искусствовед!

Галина вступила в сообщество, сходила на одно мероприятие. По окончании выступления бизнесмен отвечал на вопросы. Но их не задавали вслух, следовало передать записку. И у жены Андрея Дмитриевича вмиг оформился план.

Через неделю она опять села в зале, по рядам пошли девушки с подносами, на которые следовало положить бумажку со своим вопросом. Жена Андрея Дмитриевича оставила свое послание: «У меня есть никому не известная рукопись Леонардо да Винчи. Подлинность подтвердила Зинаида Мережковская. Если интересно – звоните». Далее указывался номер ее телефона. Но бумажек было много, и меценат извинился, что не успеет ответить всем.

Галина месяц ждала звонка, но его не последовало. Однако женщина решила не сдаваться. Через тридцать дней она пришла на новую лекцию и опять положила записку на поднос.

После отправки третьего послания ее желание наконец-то исполнилось. Гале позвонила женщина, представилась Натальей, сказала:

– Я личный секретарь Михаила Борисовича. Он предлагает вам встречу в его офисе. Когда сумеете приехать?.. Встречу у входа в здание. Пожалуйста, привезите то, о чем сообщили в записке. Наш эксперт посмотрит реликвию.

Галина, так и не поставив мужа в известность о том, что она задумала, без спроса взяла тубус и помчалась по указанному адресу.

Здание, около которого ее ждала женщина лет сорока в строгом костюме, внушало доверие. Оно находилось в центре Москвы, в вестибюле за стойкой ресепшен улыбались красивые девушки.

Лифт поднял Галину и Наталью на нужный этаж. У входа в кабинет стоял стол. Наталья улыбнулась:

– Это моя вотчина.

В рабочей комнате бизнесмена сидел мужчина в дорогом костюме. Он взял у Галины тубус, ушел. Наталья пару минут поговорила с посетительницей, потом предложила:

– Давайте выпьем чайку! Есть замечательные конфеты!

Солидное здание в центре, богато убранный кабинет, милая, дорого одетая секретарша – все это без слов говорило, что Галина попала в офис успешного, отнюдь не бедного человека. Жена Андрея Дмитриевича кивнула:

– Спасибо! С удовольствием!

Наталья открыла шкаф, вынула две чашки, банку с заваркой, вазочки с печеньем и конфетами, живо вскипятила электрочайник. Обе женщины выпили чайку, потом помощница хозяина сказала:

– Ненадолго оставлю вас одну, не скучайте. Пойду посмотрю, как дела у эксперта, и позову кассира. Деньги дадим наличкой.

И ушла.

Галину охватила невероятная радость. Она схватила трубку, позвонила мужу и сообщила:

– Сейчас получу такую сумму, о которой ты даже не мечтаешь!

– Ты где? – удивился Зорин. – Что тебе в голову на этот раз взбрело?

– Не скажу! – рассмеялась супруга, донельзя обрадованная, что ей удалось удивить Андрея. – Сижу в кабинете, пью вкусный чай! Уйду отсюда богатой!

Глава тридцать вторая

Когда прошло полчаса, Галина вдруг занервничала. Она вышла в приемную, там никого не оказалось. Женщина выбежала в коридор, поняла, что других офисов на этаже нет, спустилась на первый этаж, бросилась к стойке ресепшен и спросила у блондинки:

– Как мне найти Наталью, личного секретаря владельца этого здания? Пытаюсь соединиться с ней по телефону, но не получается…

Красавица в строгом костюме объяснила:

– Здесь снимают помещение мелкие фирмы, у которых нет средств на приобретение собственного здания. На каком этаже находится офис, который вы посетили?

– На последнем, – прошептала Галина.

– Там самое дорогое помещение, его арендовали на один день. Больше ничего вам сообщить не могу.

Галина поняла, что стала жертвой мошенников, вернулась на дачу. Чтобы попасть на лекцию, Галя отвела Настю в гости к подружке. Ни жива ни мертва женщина помчалась к соседке, чтобы забрать девочку, и услышала:

– Твой муж вернулся домой примерно час назад. Увидел, что Настя с Верой у нас на участке бегают, и отвел дочку к себе.

Галина побрела домой. Андрей Дмитриевич встретил ее вопросом:

– Ты где пропадала?

Женщина, заплакав, призналась мужу во всем. Андрей Дмитриевич оторопел. Ему и в голову не могло прийти, что супруга возьмет нечто ей не принадлежащее и отправится продавать чужую собственность. Да, у мужа и жены все общее, но согласитесь, поступок Гали отвратителен. Супруг ведь не один раз говорил, что не желает лишаться раритета.

Андрею впервые захотелось ударить женщину, он с огромным трудом удержался от этого мерзкого поступка. И он принял решение, что жить с Галиной больше не станет, завтра же подаст на развод. Нельзя иметь дело с женщиной, которая не учитывает мнение мужа, бесцеремонно хватает его вещи, да еще пытается продать то, что он хотел сохранить на всю жизнь. Это уже даже не пренебрежение к партнеру, а нечто, чему Зорин не мог дать название. Предательство? Жадность? Тупое упрямство? Но, как это ни назови, сидеть в одной лодке с такой бабой нельзя, ненадежная она спутница жизни.

Пара вышла из коттеджа. Мужчина шагал молча, а Галина, наоборот, говорила без умолку. В какой-то момент она истерически крикнула мужу:

– Ты язык проглотил? Чего молчишь?

– А что тут сказать? – тихо отозвался супруг.

Спокойный ответ мужчины взбесил Галину, она взвизгнула:

– Ты постоянно меня воспитываешь, делаешь мне замечания! Да, попалась на удочку мошенникам! Такое с каждым случиться может!.. Отправлюсь в «Кружок экстремального вязания», туда, где они лекции проводят! Найду мерзавца!

– Успокойся, – процедил сквозь зубы Андрей.

Терпение мужчины иссякло, поэтому он ехидно произнес:

– «Кружок экстремального вязания», как мило! Мужик, который организовал бизнес с надомниками, еще и великий историк, профессор! Может, он еще и космонавт?.. Ты ему лично отдала тубус?

– Нет же, – процедила Галина. – Я уже объяснила! Наталья, его помощница, привела меня в кабинет, а тубус забрал парень.

– Ну очень интересно! – кивнул муж.

– Прекрати издеваться! – прошипела жена. – Роскошный офис, милая секретарша Наталья… Я ее раньше видела на лекциях, она записки с подносов собирала. И в голову не могло прийти, что меня обманут!

– Больше ты ее никогда не встретишь, – усмехнулся Андрей. – Бабенка прочитала твое послание и поняла, что такую дуру ничего не стоит обмануть. Они и устроили спектакль под названием «Обведем дуру вокруг пальца, и ничего нам не сделают».

– Нет! – заорала Галина. – Прямо сейчас поеду в «Кружок экстремального вязания»! Найду их настоящий офис! Да я там…

Договорить женщина не успела. Из окна машины высунулась Настя и закричала:

– Хочу в такой кружок! Вязать хочу! Что такое икс… эк… стр… мм…

Галина кинулась к автомобилю, распахнула дверь, вытащила девочку и принялась мутузить что есть сил. Андрей Дмитриевич бросился на помощь ребенку, оттащил жену в сторону.

– Ступай в дом, выпей успокоительное и ляг в кровать. Отвезу Настю в Москву, отдам няне, вернусь, и все обсудим вдвоем без истерик и детских ушей.

Галина неожиданно молча кивнула, сделала пару шагов, покачнулась, села на землю и простонала:

– Нет, не уезжай! Мне плохо, в голове горячо, словно кипяток под череп налили! Перед глазами мухи мельтешат, тошнит! Боюсь одна оставаться!

Андрей Дмитриевич не поверил жене. Баба совершила невероятно глупый и вместе с тем подлый поступок, потом еще затеяла скандал с переходом в истерику. А сейчас Галина сообразила, что перегнула палку, не следовало так себя отвратительно вести, и решила притвориться больной. Может, на какого другого представителя сильного пола жалобы и стоны жены действуют, но Андрей не из таких мужчин.

Скорее всего, Галина не собиралась доводить супруга до принятия резкого решения. Как чаще всего поступает женщина, если понимает, что муж из-за ее истерики впал в тихую ярость? Ключевое слово тут – «тихую».

Например, представитель сильного пола – не садист, не истерик, не драчун, а нормальный мужчина. Ну не выдержал он, ну довела его тетка, ну надоели ее вопли, ну заорал он: «Хорош визжать! Заткнись!» – а потом еще на русском устном пару пассажей прибавил, пожелал своей второй половине отправиться в далекое пешее путешествие с сексуальным уклоном (вы же поняли, куда супруг крикунью послал?). Женщина замолчит, потом тихо заплачет – очень ей обидно. И супругу сразу неудобно – ну чего он, мужик, на глупую, но любимую бабу наорал? Ну не дал ей Господь ума, зато подарил вредность. Муж смутится, забубнит: «Ну что случилось-то? Ну погорячился! Сама виновата, довела меня! Вечно споришь, на своем настаиваешь, и получается фигня. Хорош реветь! Давай пиццу закажем или роллы. Ты что больше хочешь?» И конец скандалу. С кем такое не случалось? Жизнь прожить и ни разу не поругаться мало у кого получается. Покричали друг на друга, женщина отвела душу, мужчина ее пожалел, съели они пиццу с роллами, в спальню пошли – и все! Дальше что? Опять хорошо живут.

Но порой рыдающая слабая половина не вызывает жалости у сильной. Не хочет мужчина жене, которая слезами умывается, ничего вкусного заказать, и в спальню его не тянет. Говорит нарочито спокойным голосом: «Выпей таблетку, посиди в тишине, потом поговорим». И беседа, которая потом затевается, ни малейшей радости жене не доставляет.

Как по мне, пусть лучше мой супруг вопит так, что крыша трясется, а потом под дождем моих слез в доставку звонит. Парень, который, глядя на зареванную вторую половину, остается невозмутимым, скорее всего, ее разлюбил, а заново кого-то полюбить почти невозможно.

На транспортировку Насти в городскую квартиру, на передачу ее няне, а потом на обратную дорогу до деревни понадобилось почти три часа. Зорин, находясь в пути, твердо убедился, что жить с этой женщиной он больше не желает.

По дороге домой Андрей Дмитриевич стал продумывать план развода. У супруги есть свое жилье, которое досталось ей после смерти матери, – пусть баба туда и сваливает. Настя останется с отцом. Если Галина Петровна начнет возражать, потребует и ребенка, и алименты, то Зорин наймет юриста, и тот уладит ситуацию. Галя – не родная мама Насти, девочку она удочерила. Да еще верная домработница Андрея, которая не один год служит у него, не моргнув глазом соврет, что хозяйка любит выпить.

Доехав до дачи, мужчина вошел в дом и начал искать жену. Муж понимал, что предстоит крайне тяжелая беседа. Супругу он нашел в спальне. На тумбочке у кровати лежала неполная упаковка таблеток от головной боли, Галина была мертва.

Вскрытие показало обширный инсульт.

Глава тридцать третья

После того как все прослушали запись моей беседы с Зориным, Чернов объявил:

– Теперь хочу рассказать, что я выяснил! Банды «Кружок экстремального вязания» давно нет. Но когда она активно действовала, вела себя хитро. Если кто-то отказывался выполнить поручение Главаря, то человека просто отпускали.

– Плохо верится в такое, – вздохнула я.

– Сейчас договорю, и все поймешь, – пообещал Чернов. – Когда беседа с человеком сворачивала на неуспешную дорогу, секретарь приносил чай или кофе. Все чашки в сервизе одинаковые, сахарница одна на всех, молочник тоже. Вазы с печеньем и конфетами тоже общие. Никому ничего на отдельной тарелке не подавали. Совещание всегда назначали на вторую половину дня, сидели долго. Тот, кто наотрез отказывался служить бандитам, потом укатывал домой. Через час-другой у него начинала сильно болеть голова, накатывала сонливость. Человек укладывался в постель, засыпал. Утром его находили мертвым. Тела отправлялись в разные морги, патологоанатомы видели типичную картину мозгового удара и писали заключение. Утверждать, что во время чаепития непокорному участнику подали напиток с вареньем, которое вызвало апоплексический удар, нельзя.

– Почему? – перебила я Юру.

– Думал, ты уже знаешь, что нет анализа на все яды, – усмехнулся Чернов.

– Это мне известно, – кивнула я.

– Есть некий набор отравляющих веществ, которыми пользуются доморощенные киллеры, он хорошо известен токсикологам: бытовая химия, средства для уничтожения крыс и мышей, лекарства. Среди последних на первом месте стоят кардиологические, на втором – снотворные. И установить отраву можно лишь тогда, когда понимаешь, что искать. А профессиональные, умные киллеры великолепно владеют всей палитрой средств и понимают, что, например, в Средней Азии не редкость укус змеи или удар жала скорпиона. А вот если зимой в Москве в обычной квартире найдена жертва, например, опасного паука, который в столице никому не известен и не живет в холоде, то – к гадалке не ходи – тут постарался человек. И еще – люди уходили после совещания спокойно, им не угрожали, говорили с ними мирно. Умирали жертвы дома, на теле никаких следов насилия. Инсульт? Бывает!.. Галину тоже угостили чаем после того, как она отдала тубус. Помните ведь, что произошло, когда милая помощница владельца «Кружка экстремального вязания» ушла, чтобы проверить, как идут работы? Галя позвонила мужу и прошипела в трубку: «Сейчас получу такую сумму, о которой ты даже не мечтаешь! Сижу в кабинете, пью вкусный чай! Уйду отсюда богатой!»

– Подвожу итог! – вклинился Костин. – Десять лет назад Зорин лишился футляра с подарком Степана Михайловича. Именно тогда Марк Коравалли придумал оригинальный буфет в доме Никанора Михайловича Глазова. А недавно в дом к психиатру вошел некто в спецкостюме грабителя (новинка для воров‐профессионалов). Неизвестный нам человек унес тубус. Теперь вспомним о судьбе тех, кто делал буфет. Виктор Рамин утонул, тело не нашли, на берегу остались удочки, водолазы обнаружили одежду утопленника. Николай Харитонов пропал, выйдя из автобуса. Илья Нечаев отравился техническим спиртом. Возникают некоторые вопросы. Зачем вещи Виктора связали, положили в мешок для мусора и бросили на берегу? Нечаев – не горький пьяница, не пойми что он бы пить не стал. Кто возвел на сельском кладбище надгробие с именами Ильи Нечаева, его мамы Анны, Виктора Рамина и Николая Харитонова? Римма, жена Харитонова, нашептала Вере, что и ее муж, и отец девушки не умерли, они что-то натворили и прячутся. Сейчас найти какие-то следы невозможно. В живых остались только Вера и ее мать.

– Любовь Петровна – врунья, каких поискать! – вспылила я. – А Вера боится всех. И она мало что знает.

– Марк Коравалли жив, – произнес Костин.

– Можно ли называть такое существование жизнью? – вздохнула я. – Его жена Надежда самоотверженно ухаживает за супругом, но тот похож на живой труп.

– Да уж, – согласился Костин. – Жаль его – молодой мужик, и такая судьба…

– Нашел документы деревенского кладбища, на котором находится могила Ильи Нечаева и членов его бригады. Но записей об упокоении там вышеупомянутых мужчин нет, – сказал Юра. – Погост старый, большая часть могил в плачевном состоянии. Большинство родственников покойных тоже умерли, захоронения зарастают сорняками. Администрация состоит из трех человек. Директор сейчас новый, но он уже одной ногой в могиле, здоровье у него не ахти. Денег ему платят мало, но ведь пожилому человеку каждый грош важен. Почему не взяли на это место другого человека? А кто согласится за копейки сидеть в конторе? Только житель близлежащей деревни. До Москвы далеко, даже очень, нуждающемуся человеку не захочется вставать к первой электричке и возвращаться домой к ужину. А село потихоньку вымирает. Директор и два могильщика, которые там работают, мягко говоря, тоже немолоды.

Чернов усмехнулся.

– Решил вчера произвести разведку боем. Дозвонился до руководства погоста, записал беседу. Слушайте.

В ноутбуке послышались гудки, потом раздался хриплый голос:

– Контора слушает!

– Я попал на кладбище? – осведомился голос Юры.

– Пока, похоже, нет, но непременно там окажетесь, – не меняя тон, заявил мужчина.

– Как вас зовут?

– Петр Николаевич. Я тут главный.

– Мне посоветовали к вам обратиться.

– Обращайтесь.

– На вашем погосте…

– У меня нет погоста.

– …похоронен мой прадед, Григорий Фролов, – продолжал Юра, решив не реагировать на замечание мужика. – И еще все остальные деды и прадеды.

– Фроловы старый дом продали еще при коммунистах и уехали.

– Верно. Вопрос: могу ли я на семейном памятнике указать имена своих отца и матери? Они уехали давно в Молдавию, когда она еще была частью СССР. Теперь это отдельная страна, сложно за их могилами ухаживать.

– Хотите просто выбить имена на камне?

– И урну с прахом еще зарыть.

– А как я ее в книгу впишу? Разрешение надо на захоронение праха.

– Зачем?

– Так положено. Без бумажки никак.

– Тридцать тысяч.

– Чего? Не понял…

– Рублей.

– Вы мне деньги предлагаете? Типа взятку?

– Так никто ж не узнает! Народ у вас там не шляется толпами. А те, кто своих навещает, на чужие могилки не смотрят.

– Это верно.

– Вам деньги не нужны?

– Эх… Ладно! Вези! Но в книгу я их не внесу. А на памятнике пиши что хочешь. Если вдруг кто удивится, скажу: «Знать не знаю, ведать не ведаю, почему так вышло. Тайком, без моего участия сделали».

– Согласен. Деньги привезу вместе с урной.

– Лады. Но плата вперед!

– Конечно.

Разговор завершился.

– Кто-то воздвиг небольшой памятник и указал на нем мастеров, – пробормотала я. – Мужчина, с которым Юра сейчас говорил, за тридцать тысяч согласился урну захоронить. Вероятно, его предшественник такую же сумму брал. Для пожилого это много. А для работающего гражданина с постоянным доходом – не огромная сумма.

– Теперь о Хряке, – продолжил Юра. – Шевельнул кое-кого из приятелей, и выяснилась инфа. Лампа, глянь, это тот, с кем ты общалась на вечеринке, которую у вас дома закатили мать Макса и Анна Кораблева?

На экране появился снимок.

– Похож, – сказала я. – Но этот мужчина моложе.

– Перед вами Леонид Соловьев, один из подручных покойного авторитета Руслана Богатина, которого застрелили, когда он к машине шел. Кличку Хряк парень получил за свою внешность – он здорово на кабана похож. И, похоже, помощник босса не дурак. При обыске у Богатина так и не нашли его записную книжку, а все приближенные к нему люди в один голос говорили: «Руслан тщательно вел записи, прятал их в каком-то тайнике». По непроверенным данным, Хряк прибрал то, что прятал хозяин, и исчез, лет десять о нем не было никаких известий. В Москве он возник несколько лет назад, стал продюсером. Работает с блогерами, живет в «однушке» на краю столицы, посещает все тусовки – наверное, ищет там себе клиентов. Сомневаюсь, что этот субъект знает что-то о тубусе с чертежами. Хотя возможно все.

– Давайте пофантазируем, – предложила я. – Рукопись Леонардо да Винчи у Галины украли. Вор по какой-то причине не сумел продать добычу или не захотел с ней расставаться. Но он при этом боялся хранить у себя дорогую вещь. Почему боялся? Это неинтересно. Просто примем как данность, что он испугался. Он ее хранил, а потом попросил Марка Коравалли спрятать тубус. Дизайнер придумал оригинальный тайник – сейф за задней стенкой буфета в доме Глазова. Почему именно там? Потому что в этом доме завершались отделочные работы. Думаю, Никанор Михайлович незнаком с тем человеком, который обратился к Коравалли. Десять лет бумаги мирно спали, а сейчас про них вспомнили и решили забрать.

– Подожди, звонок по телефону, который указан у нас на сайте! – воскликнул Юра. – Алло!

– Добрый день, – тихо сказал женский голос. – Простите, если не туда попала… Мне нужна женщина по имени Лампа…

– Пожалуйста, назовите свои имя и фамилию и тему разговора, – попросил Юра.

– Бородина Юлия, – донеслось из трубки. – Лампа видела меня в центре «Свет надежды». Я уборщица, которую выгнали из палаты Марка Коравалли.

– Слушаю вас! – громко сказала я.

– Когда вы с Вольской ходили по отделению, где наблюдаются больные в тяжелом состоянии, хозяйка на меня наорала, помните?

– Да, вы с ведром и шваброй вышли из палаты. Надежде это не понравилось, и вышла не очень красивая сцена.

– Меня выгнали, зарплату за месяц не дали… Так вот, за сумму, равную моему окладу, могу рассказать, что в медцентре творится. Там прямо дивные дела! Коравалли-то не Коравалли!

Глава тридцать четвертая

– Чем могу вам помочь на сей раз? – осведомилась Надежда Вольская.

– К нам за помощью обратилась сотрудница, которую вы уволили за то, что она без приказа отправилась мыть пол в палате вашего мужа, – начала я.

В глазах владелицы центра вспыхнула злость, но Вольская не потеряла улыбки.

– Да. У нас для всех врачей, медсестер, санитаров и поломоек существуют правила, и одно из них гласит: без приказа старшей по смене никто не имеет права что-либо предпринимать. А эту тетку не направляли к моему мужу, она туда сама решила пойти. Зачем? Ответ прост: сделать фото и продать его желтой прессе! Папарацци постоянно хотят получить эксклюзив.

– Не хочу вас обидеть, но Марк Коравалли не медийное лицо, – тихо возразила я. – Его снимок ни «Болтун», ни «Желтуха» не купит. Да и другим изданиям интересны только известные люди.

– Верно, – согласилась Вольская. – Отвратительная особа просто ошиблась палатой. В помещение «а» неделю назад поместили очень известную актрису. Журналисты сумели выяснить, где она, и подкупили бабу со шваброй. Любимица публики лежит в квартире «а», а Марк помещен в «А» – та же буква, но заглавная. Зачем нам и строчные, и прописные буковки? Существуют два отделения для особо сложных больных. Помещения со строчными буквами – для тех, к кому временно по разным причинам закрыт доступ близким. Люди эти поступили к нам в таком состоянии, что показать их никому нельзя, даже профессиональный медик может испугаться, увидев их. Необходима неделя-две, чтобы пациент приобрел более-менее нормальный вид… Актриса… ну… она очень плоха. Желтая пресса готова заплатить за ее снимок огромную сумму. Вот поломойка и согласилась. Но она у нас совсем недавно, понятия не имела, что есть закрытый коридор со строчными буквами. Доступ в эту часть центра строго ограничен. На двери, которая туда ведет, висит табличка «Не входить, радиация». Никакого облучения там нет, табличка нужна, чтобы просто отпугнуть тех, кому туда нельзя. Баба же отправилась в «А», а тут мы с вами. Как вам такое?

– Ситуация гадкая, – кивнула я. – Но на самом деле у женщины хорошее образование, она бухгалтер, неплохо зарабатывает.

У ее мужа Михаила был собственный небольшой магазин. Нельзя сказать, что семья прямо купалась в деньгах, но у пары были небольшие накопления, свои квартира и дача.

Некоторое время назад Михаила Бородина сбил пьяный водитель, он не справился с управлением и вылетел на тротуар. «Скорая помощь» доставила в больницу обоих, но они через короткое время скончались. Бородиной выдали запаянный гроб, объяснили, что покойный не в самом хорошем состоянии, на тело лучше не смотреть. Вдове сказали, что автомобиль ее супруга загорелся, пламя прохожие сбить не сумели. Юлия решила не спорить с сотрудниками морга.

Через несколько месяцев после трагедии к вдове прибежала соседка Софья. Она помощница крупного бизнесмена, у которого сын впал в кому из-за передозировки наркотиков. Хозяин велел женщине поехать в центр «Свет надежды», разузнать, так ли он хорош, как гласит реклама, могут ли туда попасть папарацци. Соня поспешила выполнить задание. Ее провели по палатам нужного отделения, заверили, что без разрешения Надежды в помещение даже муха не влетит. Но в одну палату не захотели впускать, и помощница насторожилась, заявила:

– Или осматриваю все, или больной отправится в другое место!

Перед ней извинились, объяснили:

– В палате находится муж хозяйки, поэтому туда вход закрыт.

– Ладно, – кивнула женщина, – тогда прощайте!

– Ладно, погодите! – залебезила женщина, которая сопровождала помощницу миллиардера. – Сейчас открою дверь. Только вы меня не выдавайте!

Софья вошла в палату, глянула на кровать… и узнала Михаила, мужа соседки, которого хорошо знала! Да, он походил на труп, но дышал, у него не было никаких ожогов. Сделать фото правая рука олигарха не смогла, но она не ошиблась – в центре находится супруг Юли! Вот важная деталь: у Бородина на кисти руки есть татуировка, которую он набил спьяну в юношеские годы. Картинка не самого приличного вида. Юлия просила супруга убрать ее, но Михаил отмахивался:

– Моя конечность и моя татушка! Кому не нравится – пусть не смотрит!

У пациента на руке есть пластырь, и он размещен как раз на месте татуировки.

Юлия очень любила мужа, сообщение о том, что он, вероятно, жив, стало самой лучшей новостью за всю ее жизнь. Бородина решила проникнуть в медцентр, глянуть на пациента. И все устроилось наилучшим образом – в «Свет надежды» требовалась уборщица, и Юлию взяли. Правда, задали вопрос:

– Почему вы, бухгалтер, решили полы мыть?

Бородина предвидела такой вопрос, ответила:

– Начальник ко мне стал приставать – вот и пришлось уйти. Оклад у вас предлагают больше, чем я получала в финотделе. Время на дорогу короче в два раза. Ну и еще с детства мечтала стать медсестрой, да мама заставила в бухгалтеры идти. Если у меня будет стаж работы в медучреждении, то без экзаменов возьмут в колледж, и через три года моя мечта исполнится.

Ответ кадровику понравился, и Юлию взяли на испытательный срок. Она сумела попасть в нужную палату и поняла, что в кровати действительно ее Миша!

Я замолчала. Надежда молча посмотрела на меня, потом спросила:

– Вы замужем?

Я кивнула.

– Любите супруга?

– Конечно, зачем жить с мужчиной, не испытывая к нему горячее чувство?

Вольская открыла ящик письменного стола, порылась в нем, вынула коробку, достала из нее таблетку, сделала пару глотков воды и воскликнула:

– Вот дура!..

Глава тридцать пятая

– Сначала ты ловила на нашем участке тигра[10], – рассмеялся Макс, – и что оказалось?

– Хищник был! – начала отбиваться я.