Татьяна Корсакова

Марионетки

Глава 1

Стэф стоял, прислонившись спиной к кирпичной стене, и глубоко дышал. Воздух, до этого напитанный болотными испарениями, стремительно терял влагу, делался сухим и колким, как в пустыне. Дышать им было больно, горло саднило от каждого вдоха, а перед глазами плыли сизые ошметки тумана.

Что это было? Нервы? Разгулявшееся воображение? И было ли вообще?

Стэф оттолкнулся от стены, снова осмотрел проулок. Дальний конец его утопал в густой темноте, способной укрыть хоть человека, хоть нелюдя. Кого-то она точно укрыла, занавесила от Стэфа черным пологом. Осмотр прилегающей территории тоже ничего не дал. Жертве, хозяину «Тоски», следовало бы озаботиться нормальным освещением своего заведения. Или это тоже часть антуража?

Скрипнула дверь, оборачиваться Стэф не стал – знал, кого увидит.

– Что случилось? – послышался за его спиной голос Вероники.

– Ты мне скажи, Ника. – Все-таки он обернулся, посмотрел ей в глаза. – Что ты чувствуешь?

– Кроме адовой жары? – Она потянула вниз ворот своей рубахи.

– Да.

Стэфу так хотелось, чтобы Вероника сказала, что не чувствует ровным счетом ничего, что ему показалось и вообще пора в отпуск, но она сказала совсем другое.

– Марь. – Выражение её лица оставалось расслабленным, но он давно научился читать между строк.

– Марь?

– Или её порождения.

– В центре Москвы?

Вероника не выглядела ни особо смущенной, ни особо напуганной. Она выглядела задумчивой, словно бы решала в уме сложную математическую задачку. А может и решала.

– Ты кого-то видел? – Ответила она вопросом на вопрос.

– Только тень. Я никого не догнал. – Все-таки ему не удалось скрыть досаду.

– Но ты пытался. – Вероника не спрашивала, она утверждала.

– Как видишь, безрезультатно. – Стэф бросил полный ярости взгляд на черный ночной полог.

– Ты бы не смог, – успокоила она его, а потом добавила: – Никто бы не смог, если это её… твари.

– Такое возможно? Скажи, какова вероятность, что кто-то из них мог забраться так далеко от болота?

– Честно? – Вероника нахмурилась. – Мне кажется, такая вероятность стремится к нулю.

– Где родился, там и пригодился? – Стэф невесело усмехнулся.

– Но что-то все-таки произошло. – Вероника принюхалась. Интересно, что она ощущала в этом пышущем жаром и бензиновыми парами воздухе? – Стеша тоже это почуяла.

Она так и сказала «почуяла», словно они со Стешей были не женщинами, а ищейками. Или ведьмами. Ведьмы, наверное, будут пострашнее ищеек.

– Кстати, как тебе наш сюрприз? Понравился?

Веронике удавалось с удивительной легкостью менять темы разговора.

– Не то слово! – Стэф кивнул и позволил себе мимолетную улыбку. – Не знал, что её заинтересует такая музыка.

– Знал бы ты, что её интересует, Стёпа. – Вероники усмехнулась и похлопала его по плечу. Благодаря высоченным каблукам сделала это она почти без усилий.

– Что? – спросил Стэф, но ответа так и не получил.

Дверь снова открылась. Не распахнулась на всю ширь, а деликатно приоткрылась, выпуская наружу сначала длинную черную тень, а потом Стешу. Стэф неоднократно видел её в современной одежде – спасибо фото и видеоотчётам Аграфены, – но никак не мог привыкнуть к тому, что она вот такая… Впрочем, даже в джинсах и майке Стеша оставалась какой-то… нездешней. Гальяно называл это флером винтажного шика, а сам он никак не мог подобрать правильное определение.

Зверёныш тоже изменился. Болотный пёс все ещё был довольно крупным, даже очень крупным, но все же не таким большим, каким запомнился. Стэф подумал, что Зверёныш – это тоже порождение Мари. И пусть сейчас он всецело принадлежал Стеше, но нельзя ни на секунду забывать, из каких темных мест он родом. Выходит, если не сама Марь, то её порождения могут дотянуться до Стеши даже здесь. И тут же мелькнула шальная мысль, что до Хивуса бы не дотянулись. Что Стешу можно забрать, если потребуется, силой усадить на самолет и увезти на Крайний Север, туда, где ни одна болотная нечисть не выживет, превратится в сосульку ещё на подступах. Он бы так и сделал. С любой другой женщиной так бы и поступил, нашел бы аргументы и правильные слова. Не потребовалась бы сила. Вот только Стеша не любая женщина, она особенная. Она настолько особенная, что ему даже смотреть в её сторону больно.

Смотреть больно, но поговорить все равно придется. Стэф глубоко вдохнул, словно готовился нырнуть в прорубь, и сделал шаг к Стеше. Дорогу ему тут же заступил Зверёныш. Заступил, зарычал. В скудном лунном свете шерсть на его загривке блеснула вороненой сталью.

– Зверёныш, нельзя. Это свой, – сказала Стеша тихо, но решительно.

А сердце Стэфа со всего размаха тюкнулось о ребра и затаилось. Она считает его «своим». Надо же, какое доверие…

– Здравствуйте, Стэф. – Вежливая отстраненность в Стешином голосе сработала похлеще разряда дефибриллятора, сердце Стэфа снова начало биться, на сей раз, кажется, яростно.

– Здравствуйте, Стефания. – Он церемонно поклонился, словно она была родом не из двадцатого века, а, как минимум, из девятнадцатого. – Рад вас видеть.

Его собственный голос был так же сдержан и так же вежлив, как и её. Не прошли даром сотни деловых встреч и переговоров. За его спиной тут же многозначительно фыркнула Вероника, но оборачиваться он не стал. Всё его внимание было направлено на Стешу.

– Что вы увидели? – спросил он без обиняков и реверансов. – Кого вы увидели, Стефания?

– Я? – Даже в мутной темноте проулка глаза её сохраняли зеленцу. Болотный цвет вдобавок к болотному гену.

– Вы. – Он кивнул и даже позволил себе легкую полуулыбку. Такой полуулыбкой он приветствовал молодых сотрудниц, впервые попавших в орбиту его внимания. Такая улыбка означала лишь одно. Держи дистанцию, детка! Держи дистанцию, не путай банальную вежливость с интересом.

– Я не знаю. – Во взгляде Стеши одновременно читались нерешительность, дерзость и страх. Удивительная смесь! Стэфу очень не хотелось, чтобы именно он стал причиной такого смятения чувств, но он должен был всё выяснить до того, как придется принимать решение. – Думаю, мне показалось. Да, точно показалось!

А вот теперь она тоже приняла решение. И решение это выталкивало Стэфа за невидимый круг «своих». Да что там! Оно выталкивало его даже за круг «доверенных лиц». Ей от него ничего не нужно. Она прекрасно справляется сама. Он не тот Степан…

Сердце снова с разбега шарахнулось о рёбра. Наверное, ушиблось, потому что в груди вдруг защемило. Что это было? Секундная слабость или первые предвестники старости? Мысль оказалась одновременно обидной, дурацкой и спасительной. К Стэфу вернулась вся его изрядно подрастраченная за этот вечер самоуверенность.

– Показалось? – Он кивнул. – И поэтому вы превратили вино в лёд? Из-за неопределенности?

Она ничего не ответила. Она вперила взгляд ему в грудь. Наверное, сквозь рубаху видела, как беспомощно трепыхается его сердце. За спиной снова фыркнула Вероника, на сей раз громче и выразительнее. А потом ещё и вздохнула так же громко и так же выразительно.

– По неосторожности, – сказала Стеша, обращаясь к пуговице на его рубашке.

Стэф отступил в сторону. Отчасти, чтобы не нарушать ничьё личное пространство, а отчасти затем, чтобы она, наконец, посмотрела ему в глаза.

Не посмотрела. Тоже сделала шаг назад, превращая разделяющее их пространство в непреодолимую пропасть.

– У вас красивый голос, – сказал Стэф самым светским, самым нейтральным тоном. – И необычный репертуар.

– Я люблю петь. – Её нетронутых помадой губ коснулась лёгкая улыбка. – Я люблю петь и люблю рок. – Улыбка стала чуть шире. – Это так… необычно.

– Понимаю, – сказал Стеф голосом доброго дядюшки.

– Хорошо, что вы нашли время… – Стеша задумалась, подбирая правильные слова. – Нашли время посетить… – Она снова задумалась. – Посетить столицу!

Ему хотелось сказать, что он нашел время для друзей и непременно нашел бы время лично для неё, но интуиция и опыт подсказывали, что этот разговор ничего не значит. Нет, кое-что он все-таки значит! Стеша пытается отвлечь их всех от главного, от того, кто же этим вечером нанес визит в «Тоску».

От дальнейшего бессмысленного и мучительного диалога их отвлекли друзья, гурьбой вывалившие в проулок. Судя по всему, ни Арес, ни Аграфена, ни даже Гальяно не заподозрили ничего необычного.

– Видал, Туча, какова чертовка! – Гальяно приобнял Стешу за плечи.

Стэф успел заметить, как она чуть вздрогнула, а потом широко улыбнулась. Гальяно был в кругу «своих», Гальяно было позволено обниматься и называть чертовкой.

– Чертовка. – Стэф согласно кивнул.

– И талантливая! – продолжил Гальяно.

– И талантливая, – подтвердил он.

– Моя школа! – Гальяно выпятил грудь.

– Давал уроки вокала?

– Нашел того, кто дает уроки вокала. Чумовая бабка! Стеша, подтверди!

– На пару десятков лет моложе меня, но да, бабка чумовая! – Стеша усмехнулась.

А девочке, оказывается, не чужда самоирония. Это хорошо, это пригодится.

– Чего это ты рванул на улицу? – В отличие от Гальяно, Аграфена была внимательнее и настороженнее. Наверное, сказывался болотный ген.

– Деловой разговор. – Стэф махнул зажатым в руке телефоном. – Не хотел мешать.

Возможно, ему просто показалось, но на лице Стеши мелькнула тень обиды. Ну что ж, детка, у взрослых дядей есть взрослые дела.

– А ты? – Аграфена посмотрела на Веронику уже другим, совсем не таким подозрительным взглядом.

– А я подышать, – сказала та и широко улыбнулась. – Жарища!

Аграфена покрутила головой, а потом задумчиво сказала:

– А тут поблизости нет никакого пруда? Пахнет как на бо… – Не договорив, она осеклась, зыркнула теперь уже на Стешу. В ответ та пожала плечами. Мол, не видела я тут никаких водоемов, не пахнет тут ничем, показалось тебе, Феня.

– Тогда может назад? – спросил Арес, притягивая к себе Аграфену и украдкой целуя в щеку. – Стеша, тебя, кстати, на бис зовут.

– Мне пора. – Стэф снова помахал телефоном, словно тот давал ему какую-то особенную индульгенцию. – Выяснились обстоятельства… Появились дела, не терпящие отлагательств.

– До такой степени нетерпящие? – Гальяно нахмурился. От его недавнего благодушия не осталось и следа.

– Бизнес, братан. – Стэф виновато пожал плечами. – Я и так вырывался чудом.

Он врал нагло и безбожно. Не было у него никаких особых дел. Но и желания оставаться, делать вид, что ничего не случилось, тоже не было. Ему нужно время, чтобы подумать, собраться с мыслями и выработать стратегию. Ему нужно понять, что за тварь выбралась из болота. Что за тварь и зачем.

Прощались тепло. Так тепло, что Стэфу даже стало неловко за свое вранье. Он обнял мужиков, расцеловал девчонок, вежливо попрощался со Стешей. На «вы» и сдержанно, чтобы всем сразу всё стало понятно. Чтобы отбросили наконец дурные попытки устроить их со Стешей судьбы. Не было у них общей судьбы. Сказать по правде, у них вообще ничего общего не было. Кроме, разве что, любви к Степану Тучникову, тому, который для него был дедом, а для неё «тем Степой».

Глава 2

Вечер не задался. Вероника так рассчитывала, что на сей раз все сложится наилучшим образом, но вечер не задался. Хуже того, этот вечер подкинул задачку, куда более серьезную, чем душевные терзания Степана. Эта задачка была с несколькими неизвестными и сулила им всем немалые проблемы.

Там, в темных недрах «Тоски», Вероника так увлеклась банальными планами сводничества, что упустила самое главное. Неладное она почуяла лишь тогда, когда на сцене завыл Зверёныш. Завыл так дико и так тревожно, что волосы на затылке зашевелились. Здесь, в каменных джунглях, все они видели Зверёныша самым обычным, хоть и очень большим псом, но Вероника вдруг увидела его истинную суть. В желтом свете софитов на сцене сидел огромный болотный пёс. Нет, уже не сидел, а готовился к прыжку.

Заметила Вероника и ещё кое-что: руку Стеши, вцепившуюся в загривок Зверёныша, не позволяющую сорваться с места и напасть на невидимого врага. Или видимого? Надо будет потом со Стешей переговорить. Не о Степе. Упаси, Боже! Просто о своем, о девичьем, ведьмовском.

Поучиться им обеим друг у дружки было чему. И реальному, и нереальному, и виртуальному. Бывало и Аграфена подключалась. Но она была больше по моде, одежкам, музыке и всяким там мейнстримам. Не то чтобы Вероника была против моды и мейнстримов, но считала себя дамой состоявшейся, статусной и не нуждающейся в дополнительном подтверждении собственной женственности и сексуальности. Всё есть, всем владеем! А за трендами следим просто так, исключительно для собственного развития!

Аграфена тоже что-то заподозрила. Что ни говори, а кое-какие способности у девочки имелись. Вероника не была уверена, что их нужно развивать, но и не препятствовала. В конце концов, магия в искусстве никогда не бывает лишней.

Мужики оказались более толстокожими. Или делали вид? Арес для Вероники оставался открытой книгой. Этот точно ничего не понял, а вот Гальяно… Чуйка у Гальяно имелась. И магическая, и житейская. Житейской, пожалуй, чуть больше.

Вероника задумалась. Ей не хотелось втягивать друзей в предстоящее. Сама она уже втянулась, тут и к бабке не ходи, но вот нужна ли вся эта болотная суета остальным, она пока не решила. Зато она уже решила другое.

– Стёпа, я тебя подброшу до места! – сказала она тоном, не терпящим возражений, и так же, как до этого он телефоном, помахала перед его носом ключами от Гелика. – Я как раз за рулем. Видишь, как удобно!

– Я могу на такси, – попытался отвертеться Степан.

– Можешь, но не будешь! – Она уже тащила его за рукав в темные глубины проулка, туда, где на стоянке мирно дремал её верный Гелик. – Помаши всем ручкой, мы уходим.

Далеко не все могли позволить себе такой фамильярный тон в общении с самими Степаном Тучниковым. Вот Вероника могла и втайне даже немного этим гордилась. Всегда приятно иметь в друзьях и мужьях сложносочиненных и нетривиальных мужиков. Ей с этим везло!

– Ну, куда едем? – спросила она, когда Степан в грозном молчании рухнул на пассажирское сидение. – И не надо мне тут про неотложные дела! Нет ничего более неотложнее того, что намечается.

– Ты знаешь, что намечается? – Он посмотрел на неё в упор. – Ника, ей что-то угрожает?

Она хотела соврать, что никому ничего не угрожает, но правда была такова, что всё, связанное с болотом и Марью, было словно подернуто маскировочной сеткой, искажалось и мерцало с разной степенью интенсивности. Вероника заметила этот феномен ещё на Змеиной заводи. Даже местные жители не казались ей открытой книгой. Не все, а те, чьи родовые корни уходили глубоко в болотную воду, питались ей, заражались ей. Стеша так и вовсе «не читалась». Так же, как и дядя Тоша.

От мыслей о старике Вероника становилась одновременно грустной и злой. Ей его не хватало. Не хватало его жесткой, а порой и жестокой науки, саркастических перепалок и жизни на грани фола. Её бесило его решение. Ушел в закат с книжкой подмышкой! Старый хрен! Ушел читать сказки полудохлой реликтовой рыбе, а её бросил «на хозяйстве» совсем одну! Нет, она не жаловалась и не роптала. Да и пообвыклась за истекший год. Но ей его не хватало и с этим щемящим чувством утраты ей теперь приходилось жить и мириться.

– Я не знаю, Стёпа, – сказала Вероника, после долгого молчания. – Но мне кажется, нам лучше быть готовыми.

– К чему? – спросил он, не поворачивая головы, не глядя в её сторону.

У него был красивый профиль, из тех, которые называют мужественными или даже брутальными. Четкая линия челюсти, плотно сжатые губы, чуть ввалившиеся от недосыпа глаза, уже проклюнувшаяся на щеках щетина и неожиданно длинные, девчачьи какие-то ресницы. Даже если бы он не был миллиардером, он бы все равно не был обделен женским вниманием. Они с Гальяно были словно слеплены из одного теста. Нет, не так! Не слеплены из теста, а отлиты из металла. Гальяно из игривого, чуть легкомысленного серебра, а Степан из стали. Или сталь не отливают?

– Так к чему мы будем готовиться, Ника? – повторил Степан свой вопрос и всё-таки посмотрел на неё. В его взгляде была тревога.

– Ко всему! – сказала она. – Мы должны быть готовы ко всему, Стёпа! – И тут же, не давая ему возможности продолжить расспросы, спросила сама: – Куда мы едем?

– Домой.

– Уже закончил ремонт?

Чуть меньше года назад Степан купил квартиру. Это был пустой и гулкий пентхаус со стеклянной крышей, чтобы сквозь неё смотреть на звезды, выискивать среди их хаотичного скопления Большую Медведицу и Полярную звезду. По большому счету, квартира ему была не нужна. Настоящим своим домом он считал дом в заполярном Хивусе, а в поездках вполне комфортно чувствовал себя в отелях. Но вот ни с того ни с сего в его жизни случился пентхаус со стеклянной крышей и ремонт, который все длился и длился.

– Нет. – Степан мотнул головой. Волосы свои он так и не остриг, но почтенную публику старался не эпатировать, связывал их в хвост.

– Тогда, может, лучше к нам? – спросила Вероника. – Выпьешь с Веселовым, пообщаешься с крестницей.

– Обязательно. – Степан наконец улыбнулся. – Обязательно, Ника. Только не сегодня.

Настаивать она не стала. Жизнь научила её ценить чужие желания. К тому же, с Веселовым Стёпа виделся меньше месяца назад: мотались вдвоем на подледную рыбалку за Полярный круг, ловили рыбу, варили уху, пили вискарь – одним словом, отрывались!

– Не настаиваю, – сказала Вероника. – Но, если что, ты знаешь, где тебе всегда рады.

– Знаю. Спасибо. – Он снова улыбнулся, а потом спросил с тенью смущения в голосе: – Где она остановилась?

– Стеша? – Вероника усмехнулась.

Степан молча кивнул.

– Гальяно снял ей дом.

Степан приподнял бровь.

– Разумеется, любой из нас с радостью предложил бы ей свой кров.

– Даже не сомневаюсь.

– Но она не одна, с ней Зверёныш. А Зверёныш, как ты понимаешь, не совсем обычный пёс.

– Я бы сказал, совсем не обычный. Кстати, Ника, тебе не кажется, что он изменился?

– Изменился?

– Стал не такого… угрожающего вида.

– А, ты об этом! – Вероника махнула рукой. – А тут такое дело, Стёпа! Наглядный пример занимательной криптозоологии. На болоте Зверёныш такой, каким ты его запомнил, но, чем дальше он от болота, тем серьезнее происходящая с ним трансформация. Можешь считать, что вдали от родины он мимикрирует под обычную собаку, адаптируется.

– И как проходила эта адаптация?

– Поначалу очень тяжело.

Вероника помнила все этапы того, что происходило со Зверёнышем, потому что была не просто наблюдателем, но и участником процесса.

Вывезти Зверёныша за пределы болота они со Стешей пытались несколько раз, и всякий раз получалось плохо. Отпускать Стешу одну болотный пёс отказывался, но и сам социализировался с огромным трудом, кажется, даже через боль. Ему, как и его хозяйке, приходилось преодолевать не только километры, но и самого себя. В первое время им обоим было тяжко вдали от болота. Решение неожиданно подсказали марёвки, которые время от времени захаживали в дом у Змеиной заводи. Однажды они явились с консервной банкой, наполненной болотной водой.

– Его надо поливать водичкой, – сказала девочка, протягивая Стеше консервную банку. – Только простая болотная вода не подойдет, нужна чёрная.

Какое-то время ушло на то, чтобы понять, что чёрная вода – это только та, которую можно набрать в болотных «оконцах», а потом всем сразу стало легче! За пределами болота болотная вода действовала на Зверёныша целительно, позволяла на время возвращать себе и прежнюю форму, и прежнюю силу. Поначалу Стеше приходилось действовать эмпирическим путем, подбирая правильную дозу. Начиналось с того, что она обливала Зверёныша с макушки до кончика хвоста, но очень скоро все свелось к необходимому минимуму, гомеопатическим дозам. Теперь Стеша всегда носила с собой старую армейскую флягу, наполненную болотной водой. Кстати, ту самую флягу, которую Стёпа некогда купил у Ареса. Несколько капель на загривок на закате – и всю ночь Зверёныш мог быть самим собой! А на рассвете происходила обратная трансформация из пса болотного в пса обычного. Вот такая заместительная терапия, позволяющая Зверенышу жить вдали от болота без боли и страданий.

Степан слушал рассказ Вероники с великим вниманием и, кажется, с легкой завистью. Наверное, ему тоже хотелось бы стать участником этой удивительной адаптации. А и стал бы! Стал бы, если бы не оказался таким дураком и не свалил в Хивус! Так что нечего сейчас сопеть и хмуриться.

– И теперь ему каждый день нужна доза болотной воды? – спросил он.

– Я бы сказала, желательна. Наш малыш кое-как приноровился жить в шкуре болонки, но вдали от посторонних глаз он все тот же болотный пёс. Теперь ты понимаешь, почему Стеше нужен дом?

– Понимаю. Стеше нужен не просто дом, а дом в очень уединенном месте.

– А ты смышленый. – Вероника усмехнулась.

– Дашь мне их адрес?

– Непременно!

Ей нравился его интерес к тому, что происходит в жизни Стеши и Зверёныша. И пусть он сколько угодно считает, что интерес этот вызван исключительно соображениями безопасности, уж она-то знает правду!

– Насколько там безопасно? – спросил Степан, словно прочтя её мысли.

– С ней там Зверёныш. – Вероника направила Гелик к выплывающей из темноты, сияющей множеством огней громадине нового Стёпиного дома. – Он порвет в клочья любого, кто просто попытается косо на неё посмотреть.

Веронике очень хотелось, чтобы её слова вселили в Степана уверенность, но ещё больше ей хотелось, чтобы он решил лично проинспектировать Стешино жилище на предмет безопасности.

– Как она туда добирается? – спросил он после недолгого молчания.

– На электричке. – Вероника легкомысленно пожала плечами.

– На электричке?! – На лице Степана отразилась целая гамма эмоций, начиная изумлением и заканчивая негодованием.

– Да шучу я! Наша девица полгода назад получила права. Так что гоняют они со Зверёнышем на машинке.

– На какой машинке? – спросил он и покосился на Веронику с недоверием, как будто она могла его обмануть.

– Поначалу Стеша хотела купить что-нибудь маленькое, но сам понимаешь, в укромные места не всегда ведет хорошая дорога, поэтому после долгих консультаций со мной, Аграфеной, Аресом и Гальяно было принято решение купить внедорожник.

– Я даже боюсь спрашивать, Ника, – Степан усмехнулся. Улыбка получилась кривоватая. А все потому, что его из консультаций исключили. Или он сам себя исключил?

– Она выбрала Крузак. Сказала, что он кажется ей очень надежным.

На самом деле не нужно было быть ясновидящей, чтобы понять, почему Стеша выбрала «Лэндкрузер» и почему он кажется ей надежным. Но Стёпа все ещё не понимал.

– Хороший автомобиль, – сказал он задумчиво, а потом добавил: – Для первого раза.

На лице его все-таки промелькнула улыбка. Может, он не настолько безнадежен, может, все-таки начал о чем-то догадываться?

– И как она справляется? – спросил он тоном одновременно серьезным и озабоченным.

– С Крузаком?

– С жизнью. Как она справляется с этой жизнью, Ника?

– Нормально она справляется. Если бы ты не отсиживался за Полярным кругом, мог бы её лично об этом спросить.

– Я спрашиваю тебя.

Голос его сделался напряженным, а сам он выглядел так, словно только что выбрался из проруби. Умеют же некоторые изображать ледяную неприступность.

– Скажем так, она быстро адаптируется. От интернета и технических новинок она в восторге. Телефоны и соцсети недолюбливает. Ну, о её музыкальных предпочтениях ты и сам теперь знаешь. Правда, Гальяно и Жертве пришлось её долго уговаривать на этот… экспириенс.

– Жертва уговаривал?! – В голосе Степана послышалось недоверие.

– Представь себе! У нашей девочки талант, а у Жертвы чуйка на таланты.

– И она теперь хочет стать певицей?

– Она хочет стать врачом. Впрочем, как и раньше. Кстати, она собирается поступать в медицинский. Наверное, с твоими возможностями и связями можно было бы попытаться восстановиться сразу на четвертом курсе…

– Но она решила не прибегать к моим возможностям.

– Она решила не читерить. К тому же, сам понимаешь, за ту сотню лет, что она отсиживалась на болоте, медицина шагнула очень далеко.

Вероника направила Гелик к шлагбауму, преграждающему въезд на парковку перед домом. Шлагбаум тут же поднялся, пропуская их внутрь.

– Как тебе это удается? – спросил Степан, шаря по карманам брюк в поисках ключей и пропуска от своего нового владения. – Как они пропустили нас без документов?

– Просто я красивая и обаятельная, – сказала Вероника и лихо запарковала Гелик на свободном месте. – Мне тяжело отказать.

Степан уже выбрался из прохлады салона в духоту городской ночи, когда она поманила его пальцем и заговорщицким тоном сказала:

– Кстати, далеко не уезжай!

Он вопросительно приподнял брови.

– Послезавтра едем на выставку!

– На какую выставку?

– На Аграфенину.

– Так уже ж была!

– Так не грех и повторить! Тем более, кое-кто было настолько занят, что почти все пропустил!

Он не стал спрашивать, будет ли на выставке Стеша, лишь молча кивнул. Вероника порылась в сумочке и протянула ему конверт из плотной глянцевой бумаги.

– Пригласительный билет. Послезавтра в семь вечера я за тобой заеду.

– Не нужно за мой заезжать. – Степан кивнул на темный силуэт стоящего в отдалении авто. – Я приеду сам. Спасибо, Ника! – Он поцеловал её в щеку, отошел от Гелика, потом обернулся и ещё раз помахал рукой на прощание.

Вероника пожалела, что рядом нет Стеши, ибо в белом свете фонарей на полупустой стоянке выглядел Степан весьма недурственно и даже романтично. А идея с выставкой гениальна! Ничто так не сближает людей, как искусство!

Глава 3

В свое новое жилище Стэф вошел со смешанными чувствами. Ему хотелось выпить и все хорошенько обдумать. Именно в такой нелогичной последовательности. Он покривил душой, когда сказал Веронике, что в квартире все ещё идет ремонт. Собственно, сам ремонт уже был завершен, но жилым пентхаус можно было назвать с большой натяжкой. Полностью оборудованными и готовыми для жизни в нём были только кухня и один из санузлов. В просторной гостиной из мебели имелся лишь огромный, укрытый холстиной диван. Зато холодильник был забит продуктами под завязку, а в баре нашлась бутылка виски. Глядя на это гастрономическое изобилие, Стэф подумал, что так и не успел насладиться теми нехитрыми разносолами, что подавали в «Тоске» под видом высокой кухни.

Приняв душ, Стэф прошел на кухню, на скорую руку соорудил себе бутерброд, плеснул в бокал виски. Он не планировал надолго оставаться в городе. Сказать по правде, уже утром он собирался вернуться в Хивус, но планы изменились. Сейчас его присутствие нужнее здесь. Кому нужнее, Стэф не стал выяснять. Утро вечера мудренее. Утром он решит, как действовать дальше. А пока стоит начать с организационных вопросов. С бокалом в одной руке и бутербродом в другой Стэф плюхнулся на диван, уставился на звезды, заглядывающие в его жилище сквозь стеклянный потолок. Эти звезды были тусклые и мелкие, словно из другой жизни. Их мерцание было не таким ярким, как на Крайнем Севере, но Стэфу нравилось звездное небо. Оно его успокаивало. Успокоило и на этот раз. Он уснул сразу же, как только выработал стратегию на предстоящие дни.



Утро ворвалось в его жизнь внезапно – бесцеремонно вломилось сквозь стеклянный потолок, залило все ярким светом, пробивающимся даже сквозь плотно сомкнутые веки. Стэф немного полежал с закрытыми глазами, а потом решительно встал и осмотрелся. Новое жилище не было оборудовано тренажерным залом, а размять мышцы хотелось. Давно, ещё с наполненной фастфудом и комплексами юности, Стэф крепко-накрепко усвоил, что без физухи ему никак, что его тело, некогда толстое и неуклюжее, а теперь подтянутое и тренированное, нужно постоянно поддерживать в форме. И он поддерживал. Когда получалось и как получалось. Он отжался прямо тут, в пустой гостиной, под стеклянным потолком, с которого на него лился яркий водопад солнечного света. Жизнь сразу стала веселее и понятнее, а ледяной душ и плотный завтрак закрепили эту уверенность.

Стэф варил себе кофе, когда лежащий на столе телефон тихо тренькнул. Это Вероника напоминала про выставку. Про адрес Стеши она тоже не забыла, следующим сообщением сбросила координаты. Стэф тут же забил их в поисковик.

Да, временное пристанище Стеши и в самом деле оказалось весьма уединенным. Конечно, не таким уединенным, как дом у Змеиной заводи, но все же. Если судить по тем фото, что Стэфу удалось отыскать в сети, домик располагался на отшибе, на значительном отдалении от дачного поселка и небольшой деревеньки. Наверняка предполагалось, что он станет летней резиденцией для тех, кто мечтает насладиться уединением в тиши природы, вдали от городской суеты. Террасой домик выходил на лесное озеро. На фотографиях Стэф разглядел даже небольшой деревянный причал и пришвартованную к нему лодку. Вероятно, любители тишины и уединения были обязаны любить и рыбалку. Сам же домик был в стиле «а-ля рюс» – приземистый, небольшой, но основательный. Приземистостью и основательностью он напоминал дом у Змеиной заводи. Стэф был уверен, что Стеше нравилось её новое жилище. Ему оно тоже нравилось, правда, было одно «но». Уединенность, которую Стеша считала плюсом, сам он считал минусом. И было бесполезно напоминать себе, что Стеша в этой глуши не одна, а под охраной Зверёныша. И было бесполезно напоминать себе, что она не обыкновенная двадцатилетняя девчонка, а столетняя ведьма. Мозг отказывался принимать такие доводы. По крайней мере, до тех пор, пока он лично не убедится, что с домом у озера все в порядке, что дороги там торные, а цивилизация не так далеко, как кажется. И вообще, ведь не просто так Вероника сбросила ему Стешин адрес! Наверняка желала, чтобы он лично убедился в правильности выбора.

Идея переложить ответственность за предстоящее с себя на Веронику показалась Стэфу весьма разумной. Никогда раньше он ни на кого ответственность за собственные поступки не перекладывал, но тут вдруг дал слабину. А собственно, что здесь такого?! Он не станет никому мешать. И, боже упаси, не станет напрашиваться в гости! Он просто осмотрится. На месте осмотрится.

Усевшись за руль, Стэф вбил адрес Стеши в навигатор и снова удивился тому, как удачно расположен её дом. Весь путь должен был занять около полутора часов, а это по нынешним временам и в нынешних реалиях настоящая роскошь. Лучшего места для жизни такой девушке, как Стеша, и желать не приходится.

Поселок, на который Стэф ориентировался, когда вбивал адрес в навигатор, носил название Сосновый, а само озеро называлось Лесным. Вот так просто и незатейливо: Сосновый поселок возле Лесного озера!

Как и предполагал Стэф, простые деревенские дома занимали в Сосновом едва ли четверть всей территории, остальные участки были перестроены под дачи той или иной степени обжитости. Разумеется, единого плана застройки тут отродясь не имелось, поэтому Сосновый представлял собой ярчайший пример архитектурной эклектики. Пока Стэф медленно катил по центральной улице, на глаза ему попадались и деревянные развалюхи, вросшие в землю по самые ставни, и рядок одинаковых каркасников, и парочка степенных коттеджей из красного кирпича, и невообразимое нечто с тремя башенками, двумя флюгерами и одной плохо слепленной и, наверное, оттого печальной горгульей. С хозяином горгульи Стэфу даже захотелось познакомиться. Любопытно, что в голове у человека, выбравшего такое экстравагантное жилище.

А ещё любопытно, куда подевалась вся здешняя живность. Стэф не заметил на улочках Заозёрного ни собак, ни кошек, ни даже вездесущих бестолковых кур, так и норовящих сунуться под колеса машины. На улочках посёлка Сосновый царила подозрительная тишина. Впрочем, все подозрения развеялись, когда из калитки одного из каркасников высыпала банда визжащих то ли от удовольствия, то ли от избытка чувств ребятишек. Судя по надувным кругам и удочкам, банда собиралась на рыбалку. Стэф плохо представлял, как сочетаются с рыбалкой шумные забавы на воде, но появление ребятни встретил с удовлетворением. Есть жизнь на Марсе! А Сосновый, оказывается, вполне нормальный поселок. Просто коты, собаки и куры здесь настолько дисциплинированы, что сидят по домам, а не шастают по улицам.

Вслед за бандой детворы из калитки вышел старик бодрой наружности. На голове его была выцветшая армейская панама-афганка, в одной руке он держал спиннинг, а во второй внушительного вида сумку, из которой торчал край багета и горлышко двухлитровой пластиковой бутыли, заполненной чем-то ярко-розовым, предположительно, морсом или компотом. Завидев Стэфа, старик приподнял афганку и церемонно поклонился. Стэф высунулся из окна внедорожника, вежливо поздоровался в ответ. Он давно привык, что в небольших населенных пунктах вот такие приветствия – это норма, а не исключение из правил.

– На отдых, молодой человек? – спросил старик, обмахиваясь панамой.

– Пока только осматриваюсь. А вы на рыбалку? – Стэф многозначительно посмотрел на спиннинг.

– Да какая там рыбалка?! – старик махнул рукой в сторону припустивших по улице ребятишек, а потом закричал: – Марк! Маркуша! Забеги домой, предупреди дядьку, что идешь со мной на озеро!

Стайка ребятишек замерла, все взоры устремились на вертлявого пацаненка лет восьми-девяти. Шевелюра пацаненка была огненно-рыжей, а кожа шоколадной от загара. Как первое сочеталось со вторым, Стэф не знал, но факт оставался фактом. Пацаненок Маркуша был одновременно и рыжим, и загорелым! Вот такой феномен!

– Ай, не пойду! Далеко же! – Пацаненок предпринял неуклюжую попытку затеряться в толпе. Толпа, состоящая из шестерых его приятелей, тут же предательски расступилась.

– Марк, я кому сказал?! – беззлобно прикрикнул старик. – Или предупреждай дядьку, или я тебя с нами не возьму! Страшный неслух, – сказал он, понизив голос до шепота. – Так-то парень неплохой, но шкодливый. В прошлые выходные связал плот из досок и пластиковых бутылок и поплыл на середину озера. Ладно бы один поплыл, так он ещё и юнгу с собой взял. Юнга – это, если что, мой внук. Вон тот, белобрысый. – Подбородком старик указал на одного из парнишек.

– А юнга плавать умеет? – сочувственно поинтересовался Стэф.

– В том-то и беда, что нет. Хорошо, что мужики на озере рыбачили, отбуксировали этих балбесов к берегу. – Старик перекрестился коротким, каким-то вороватым движением. – И дочке моей пообещали об инциденте не рассказывать. А я вот теперь за ними по пятам. – Он усмехнулся. – На озеро одних не отпускаю, так сказать, во избежание очередной кругосветки. Вот они и злятся. Особенно Марк. Дядька у него строгий, не в пример мне. Если я ему про кругосветку доложу, посадит на гауптвахту. – Он подмигнул Стэфу, а потом прикрикнул: – Маркуша, долго мне ждать?

– Я вам не Маркуша, а Марк! – огрызнулся пацаненок, а потом сорвался с места и рванул к дому с горгульей. Вот и нашелся хозяин.

– Так и живем, – вздохнул старик и поправил видавшую виды афганку.

Выправка у него была не военная, но каким-то шестым чувством Стэф понял, что афганка не простая, что её хранят и берегут как память с очень давних и очень жарких времен. Возможно, если бы Стэф взял панаму в руки, то узнал бы о её хозяине больше, но и без того понятно, что старик прошел Афган.

– Удачи! – Он улыбнулся старику.

– Без удачи тут никак! – улыбнулся тот в ответ и посторонился, давая Стэфу возможность проехать.

– А что тут у вас с живностью? – спросил Стэф.

– Заметили? – старик чуть нахмурился.

– В том-то и дело, что не заметил. Совсем нет собак?

– Почему же нет? Есть, только в последнее время носа за ворота ни одна собака не кажет. Какой-то удивительный феномен у нас тут приключился! Домашние животные чем-то встревожены. По ночам собаки воют, как по покойнику, а днём отсиживаются во дворах. Вот Чарли, это наш спаниель, раньше за мной всюду хвостом, а теперь из дома не выманить. Сам не выходит и меня не пускает, хватает за штанину и тянет от калитки.

– Давно? – спросил Стэф, уже начиная понимать, в чем причина столь странного поведения местных собак.

– Недели две как. Наши поговаривают, это из-за волка…

– Ну, деда! Ну, пойдем уже! – заныл несостоявшийся юнга.

– Какого волка? – спросил Стэф.

– Ай, россказни это всё! – Старик махнул рукой. – Про волков бы первым делом узнали местные фермеры. У них же хозяйство: козы, коровы на выпасе. Никто не жаловался…

– Деда, пойдем! Вон уже и Марк бежит! – Белобрысый пацаненок радостно замахал рукой, приветствуя возвращение Маркуши.

– Теперь уже точно пора. – Старик усмехнулся, а потом спросил: – А вы в гости к кому или так?

– Я так, – сказал Стэф, почти не колеблясь. – Слышал, возле озера можно снять дом.

– Возле озера вряд ли. – Старик пожал плечами. – Сейчас ведь самый сезон, кто ж вам на этом берегу дом сдаст?

– А на том? – спросил Стэф.

– А на том домов нет. То есть, один есть, но там, кажется, кто-то уже живет. Если вам рыбалка не особо важна, то советую попытать счастья в Липовке. Это в пяти километрах от Соснового. Ни рек, ни озёр там нет, но места тоже красивые.

– Спасибо, я подумаю. – Стэф проводил взглядом несущегося по дороге и оставляющего за собой пылевой след Маркушу и тронул автомобиль с места.

Иногда полезно осмотреться и поболтать с аборигенами. Теперь он хотя бы мог предположить, почему собаки в Сосновом ведут себя так странно. А как ещё вести себя обычным псам в опасной близости от пса болотного? Хорошо ещё, что Зверёныш не занимается вредительством, не охотится на здешних обитателей. Видать, сказывается Стешино воспитание. Вряд ли она одобрила бы неджентльменское поведение своего домашнего питомца. Интересно, что он вообще сейчас ест? Неужто собачий корм?

Аккуратно объехав старика и ребятню, Стэф добавил газа, направляя автомобиль в сторону озера. К озеру вела широкая грунтовка, сразу было видно, что пользуются ею часто и регулярно. Спустя метров пятьсот, грунтовка вильнула в сторону. Теперь она огибала озеро по периметру. Чаша озера находилась ниже уровня дороги. Чтобы добраться до водной глади, нужно было спуститься по довольно крутому склону. Наверное, поэтому местные жители, дачники и рыбаки из приезжих бросали свой транспорт на обочине грунтовки. Транспорт был весьма разнообразный. Стэф заприметил и вполне респектабельный внедорожник со столичными номерами, и старенькие, видавшие виды «Жигули», и прислоненный к стволу березы мотоцикл «Ява» и даже покрытый толстым слоем грязи и пыли трактор. От воды доносились восторженные детские крики и смех, тянуло костерком и шашлыками. По всему видать, Лесное озеро было местом бойким и популярным. По крайней мере, в непосредственной близости к посёлку.

Вскоре дорога опустела, а голоса стихли. Наверное, эту часть озера облюбовали рыбаки, понимающие, что рыбалка не терпит ни криков, ни суеты.

Еще через километр берег совсем обезлюдел, а сама грунтовка сделалась уже. Лохматый кустарник и разросшийся подлесок подступали к ней вплотную, мешая обзору. Теперь было очевидно, что Стеше, чтобы добраться до её домика «а-ля рюс» и в самом деле необходим внедорожник. Возможно, не летом, но осенью и зимой – обязательно! А ещё было бы неплохо установить вдоль дороги фонари, потому что даже божьим днем здесь мрачно и сумрачно, как в густом ельнике.

Возможно именно из-за сумрака Стэф не сразу заметил лежащее в колее существо. А когда заметил, не сразу понял, что это вообще такое. Поначалу он подумал, что кто-то сбил лису, но, присмотревшись, понял, что в дорожной пыли лежит не лиса, а кот – длинный, тощий, жалкий и… дохлый.

Выходить из машины не хотелось, но Стэф не представлял, как можно проехать по коту, пусть даже и дохлому. Ни проехать по нему нельзя, ни объехать. Стэф вздохнул, пошарил в «бардачке» в поисках пары перчаток, спрыгнул на обочину и вытащил из багажника саперную лопату. Не то чтобы он собирался с почестями хоронить несчастного кота, но и бросать его вот так на растерзание воронью не хотелось.

Кот лежал, вытянувшись в струну, над рваной раной на его боку вились мухи. Эти крылатые твари всегда являлись раньше остальных падальщиков. Стэф склонился над телом, прикидывая, как бы ловчее переложить его на лопату. Кот оказался хоть и тощим, но весьма крупным и на лопату не поместился бы ни при каком раскладе. Стэф вздохнул, и превозмогая легкую брезгливость, ухватил бедолагу за шкирку. В этот самый момент кот открыл глаза и зашипел. Стэф чертыхнулся и разжал пальцы – кот шмякнулся обратно в колею. Сил на сопротивление или побег у него не было, но глазюками он зыркал недобро.

– Что, братан, передумал помирать? – спросил Стэф, приседая перед котом на корточки.

Кот ничего не ответил, лишь раздраженно дернул кончиком облезлого хвоста. Над его раной снова кружили мухи.

– И что мне теперь с тобой делать? – Стэф попытался погладить кота по голове, но напоролся на яростный взгляд и на всякий случай отдернул руку. – Мне с тобой вообще нужно что-нибудь делать, или ты дальше сам… помрешь?

Кот оскалился, словно усмехнулся этакой саркастической усмешкой. Стэф вздохнул, а потом сказал:

– Если проявишь благоразумие и не станешь кусаться, я попробую тебя спасти. Договорились?

Кот снова оскалился, на сей раз, кажется, одобрительно. Наверное, и в самом деле передумал помирать.

В багажнике нашлась аптечка и большая салфетка из микрофибры, а в салоне бутылка воды и бутерброд с ветчиной, который Стэф на всякий случай прихватил с собой в дорогу.

– Ну, братан, выбирай! Сначала первая медицинская помощь, а потом еда или наоборот?

Кот издал странный хрюкающий звук и потянулся к пластиковой кружке, в которую Стэф плеснул воды. Воду он пил жадно, поперхиваясь и фыркая.

– Эй, братан, полегче, а то захлебнешься. – Стэф отважился погладить кошака по спине. Спина была худая, под свалявшейся шерстью прощупывались ребра, а на тощей шее Стэф разглядел сочащийся гноем след то ли от ошейника, то ли, что куда вероятнее, от веревки. Бедолагу держали на привязи, мучили, морили голодом, наверняка, били. А потом он совершил побег. Словно в подтверждение этой догадки, кот зашипел и попытался куснуть Стэфа за руку.

– Тише, братан, тише, – сказал Стэф успокаивающе. – Вижу, жизнь тебя потрепала, но на этом все. Обещаю.

На самом деле, потрепала кота не жизнь, а тварь, которую нельзя было назвать человеком, но главное в сказанном было не это, главное было данное Стэфом обещание. Сейчас, присмотревшись к ране и коту, он понял, что мучительная смерть зверю не грозит. Рана была неприятной, но не смертельной.

– Как насчет еды? – спросил Стэф, вытаскивая из бутерброда шмат ветчины.

Кот принюхался. По растерянному выражению его морды было понятно, что ничего подобного он в своей жизни не встречал и не нюхал. Наверное, унюханное ему понравилось, потому что он попытался не просто дотянуться до ветчины, но даже встать на лапы.

– Лежи, береги силы. – Стэф придвинул небольшой кусок ветчины прямо к кошачьей морде. – Позволь за тобой поухаживать, братан!

Ветчину кот съел в считанные мгновения, и в эти же считанные мгновения Стэф решил, что будет звать кота Братаном. Вот такое у него теперь будет имя. Вот такое имя запишут в карточке самого лучшего столичного приюта, в который Братан отправится на лечение и реабилитацию.

– Ну как? – спросил Стэф, вслед за ветчиной протягивая Братану кусок сыра. – Жизнь заиграла новыми красками?

Сыр Братан заглотил безо всяких прелюдий, в спешке едва не откусив Стэфу пальцы. Заглотил, посмотрел настороженно и вопросительно.

– Теперь рана. – Стэф вытащил из аптечки пузырек перекиси водорода. – Предупреждаю, будет больно, но ты ж мужик!

Обработку раны Братан пережил тяжело, с жалобными воплями и почти человеческими стонами. А Стэф неожиданно открыл в себе задатки ветеринара, умудряясь одновременно и поливать перекисью рану, и уворачиваться от кошачьих когтей. Когда все закончилось, обессилили оба.

– А теперь самый главный вопрос. – Стэф сидел на обочине рядом с лежащим на боку котом. – Ты со мной или сам по себе?

В этот момент ему хотелось, чтобы кот выбрал свободу и избавил его от обязательств, но кот оказался не дурак. Когда Стэф заворачивал его в салфетку из микрофибры, он не пытался ни кусаться, ни царапаться, лишь тихонько взвыл, когда салфетка коснулась раненного бока. И на пассажирском сидении машины он смотрелся вполне органично, несмотря на жалкий вид, свалявшуюся шерсть и блох. Про блох Стэф старался не думать, про блох пусть подумают в том самом лучшем столичном приюте.

– У меня ещё дела, – сказал он и завел мотор. – Постарайся не помереть, Братан.

Кот посмотрел на Стэфа с укором, а потом зевнул во всю пасть и заурчал. Стэф усмехнулся и тронул автомобиль с места. Теперь главной его заботой стало плавное перемещение в пространстве, чтобы без лишней тряски и лишних кошачьих страданий. Впрочем, тряска Братана нисколько не смущала, потому что урчание плавно перешло в сопение. Кот уснул. Было это проявлением доверия или проявлением крайней степени изможденности, Стэф не знал, но в глубине души ставил на доверие.

Кот не проснулся даже тогда, когда Стэф остановил внедорожник под старым вязом и заглушил мотор. Дальше он собирался идти пешком. По его прикидкам до домика в стиле «а-ля рюс» оставалось совсем ничего, а он не хотел привлекать внимание, поскольку планировал всего лишь осмотреться и оценить обстановку. Брать с собой кота он тоже не собирался. Поэтому, чтобы Братан не задохнулся, оставил боковое окошко приоткрытым, а сам направился к озеру.

В отличие от облюбованного селянами и туристами ближнего берега, этот выглядел топким и неуютным. Неуютностью и топкостью он напоминал болото. Стэфу подумалось, что подобное место вряд ли могло заинтересовать простого обывателя, но подходило Стеше и очень подходило её зверю.

Соваться к воде Стэф не стал. Всмотревшись, он обнаружил тропу, петляющую параллельно грунтовке между прибрежными деревьями и зарослями ивняка. По ней и пошел. Шел недолго, минут пять. Вскоре ландшафт изменился, почти непроходимые кущи ивняка расступились, являя пасторальную картинку загородного бытия.

В реальности домик был ещё симпатичнее, чем на фотографиях. Симпатичнее и основательнее. Солнечные лучи, пробивающееся сквозь густую крону векового дуба, золотили бревенчатые стены и темные доски террасы. На какое-то мгновение Стэфу показалось, что он оказался не в самом центре цивилизации, а в самом центре непроходимой топи, рядом с болотным домиком. И вот-вот из темной водной пучины вынырнет то ли рыба, то ли змея, то ли мегалодон.

И из пучины вынырнула… Не рыба, не змея и не мегалодон. Из озерных глубин на поверхность лесного озера всплыла русалка. Это в первые мгновения Стэфу показалось, что русалка. Навпечатлялся и оторвался от реальности… Русалка оказалась обыкновенной девушкой. Или необыкновенной. Или не девушкой, а ведьмой… Одним словом, из озёрной пучины всплыла на поверхность и устремилась к дощатому причалу Стеша. Плыла она уверенными, по-спортивному размеренными гребками, словно большую часть своей почти столетней жизни провела в бассейне. А с русалкой Стэф спутал её из-за волос. Свои длинные волосы она не стала убирать в пучок, и они колыхались на поверхности воды изящно и завлекательно, мантией укрывая загорелые Стешины плечи.

Стэф сунулся было к воде, а потом обратно в ивовые кущи, потому что внезапно осознал, что из одежды на Стеше нет ничего. Ну вот совсем ничего! Дикость места позволяла и расслабляла. По крайней мере, Стешу. А вот сам Стэф напрягся, потому что внезапно встал перед почти неразрешимой дилеммой. Воспитание и нормы морали требовали от него джентльменского поведения. Отвернуться, отойти, не смущать юное создание даже намеком на постороннее присутствие в столь деликатный момент. Одним словом, устраниться и сделать вид, что ничего не было и нечего он не видел.

Но вот проблема – увидеть хотелось! Хоть одним глазком, хоть сквозь целомудренную завесу из ивняка и не менее целомудренную мантию из волос, но увидеть! Посмотреть, какая же Стеша в среде естественного обитания. Просто посмотреть, какая же.

Стэф выбрал компромисс: он отступил, но не отвернулся. Чувствовал он себя при этом одновременно чертовым вуайеристом и шестнадцатилетним подростком. По-дурацки он себя чувствовал, но все равно смотрел.

Смотрел, как Стеша подплыла к причалу, как уперлась ладонями в мокрые доски, а потом рывком вытолкнула свое гибкое тело из воды, потянулась за лежащим в сторонке полотенцем.

И ничего крамольного он не увидел! Можно сказать, вообще ничего не увидел из-за стремительности движений и длинных Стешиных волос. А вот поди ж ты, в жар бросило и дыхание остановилось, как у чертова вуайериста и шестнадцатилетнего подростка! Ой, дурак…

И сразу пришло осознание изначальной глупости всей этой затеи. Не с подглядыванием за купающейся нимфой, а с самим визитом на неприветливые берега озера Лесного.

Его здесь не ждут. Судя по всему, никого здесь не ждут, раз уж купаются голышом, не опасаясь смутить неокрепшие мужские души. Следовало сразу осознать, а теперь нужно уходить. Пока не поздно. Пока жар и прочие неуместные томления не наделали беды, а сам он не наделал глупостей.

Стеша замерла в тот самый момент, когда Стэф сделал осторожный шаг назад, прочь от соблазнов, поближе к воле. Она замерла, а потом обернулась. Услышала? Почуяла? Просто решила полюбоваться окрестностями?

Стэф не стал это выяснять, он пятился спиной, старательно глядя себе под ноги и не глядя на Стешу. Полыхали теперь не только щеки, но и уши. Дожил! Седина в бороду, бес в ребро! Не было у него никакой седины и уже год, как не было бороды, но чувствовал он себя вот примерно так. И лишь немедленное бегство могло спасти его репутацию. Вероника, возможно, что-то такое про него проведает, но остальные не догадаются. Стеша не догадается, не поймет, какой он на самом деле идиот…

Бегство не удалось. Бегство остановило тихое, но проникновенное рычание за его спиной. Стэф замер точно так же, как до этого замерла на причале Стеша, а потом так же стремительно обернулся.

На лесной тропинке, прямо позади него стоял Зверёныш. Ну как стоял – припал к земле, готовый к прыжку. Сейчас он был больше похож на обычного пса, чем на пса болотного, но иллюзий Стэф не питал. Зверёнышу ничего не стоит завалить его на спину и вцепиться в глотку острыми, как пики, клыками. А дальше счет пойдет на секунды…

В сложившейся патовой ситуации Стэфа радовал лишь один момент: за Стешу можно не беспокоиться. И её целомудрие, и её жизнь под надежной защитой.

– Спокойно, Зверёныш, свои…

Он говорил тихо, почти шепотом. И не потому, что боялся спровоцировать болотного пса на бросок, а из опасения, что Стеша услышит его голос и все про него поймет.

Зверёныш то ли зарычал, то ли заурчал по-кошачьи. С его клыков на траву срывались белые хлопья, а в черных глазах разгорались оранжевые сполохи. Ох, не к добру…