Фабио Исман

Искусство нарасхват

Самые громкие кражи шедевров

Памяти Антонио Джулиано и Паоло Джорджио Ферри, незабываемых учителей и друзей
Fabio Isman

QUANDO L’ARTE VA A RUBA: Furti e saccheggi, nel mondo e nei secoli

Copyright © 2021 by Giunti Editore S.p.A., Firenze-Milano www.giunti.it

© Васюнина У. И., перевод на русский язык, 2024

© Богданова А.А., обложка, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Предисловие

Роберто Риккарди[1]

Красота, имеющая «высшее право на власть»[2], по словам Оскара Уайльда, и способная «больно ранить», по мнению Томаса Манна, волнует человечество в неохватном разнообразии своих проявлений. Многие охотятся за шедеврами: от великих деятелей прошлого до криминальных авторитетов настоящего, от разборчивых коллекционеров до террористов, которые утверждают, что ненавидят друг друга, но в действительности заключают взаимовыгодные союзы. Правил нет, кроме одного: не существует такой подлости, какую бы не совершил человек ради получения желаемого. Когда произведение искусства похищают, начинается череда проблем: за ним нужно гнаться на край света, что далеко не так просто, как кажется. Приходится иметь дело с вереницей контрабандистов, чувствующих себя в любой точке мира как дома, с регламентами отдельных государств, бюрократическими и дипломатическими тонкостями. Эта проблема существует с незапамятных времен – с кражи Палладиума, позволившей грекам завоевать Трою и породившей другие преступления, подобные этому[3].

С тех пор незаконная торговля продолжается, суммы, получаемые с продаж произведений искусства, близки к десятизначным числам, а маршруты контрабандистов пролегают по всем континентам. Нет страны, которая не была бы исходным, транзитным или же конечным пунктом назначения товара. Чтобы отследить это, нужно обладать профессионализмом и немалой настойчивостью, а также любить то, что необходимо охранять. Защита произведений искусства, конечно, связана с обладанием – культурное наследие есть общее наследие, – но она имеет отношение и к существованию человеческого рода, так как в произведениях, полученных нами от предков, кроется наша идентичность, то, кто мы в глубине души.

Фабио Исман – внимательный рассказчик, разбирающийся в этой теме как никто другой. Обладая интуицией выдающегося ученого и присущим многим исследователям любопытством, он посвятил годы ее изучению. Мы встречаемся с ним во время расследований, за которыми он наблюдает на всех этапах. Мы приветствуем его на выставках, посвященных счастливо возвращенным произведениям искусства. Мы сразу же обращаем на него внимание на культурных мероприятиях, и до тех пор, пока он не пришел, кажется, что чего-то или кого-то недостает… Трудно не заметить его высокий силуэт, когда он наконец появляется. Надеюсь, вы простите меня за это восторженное вступление, без которого, впрочем, я не мог обойтись. Между Фабио Исманом и арт-детективами сформировалась особая связь: мы воспринимаем его как одного из нас. Звучит странно, понимаю, но это чистая правда. Это мнение разделяют и на площади Святого Игнатия[4], и на Виа Анисия в Риме, где расположена штаб-квартира Отряда карабинеров по охране культурного наследия.

Отбросим любезности и перейдем к делу – сказать нужно о многом. В этой книге, посвященной кражам произведений искусства, автор описывает досадные преступления, темные политические дела и счастливые возвращения артефактов «домой», – все это с добавлением точных статистических данных, равнодушных к людской суете. Мы будем говорить о событиях, ставших уже известными, смаковать еще ни разу не рассказанные истории, наслаждаться увлекательными тайнами и детективными сюжетами – настолько захватывающими, что кажутся выдуманными. Речь пойдет и о скульптурах, украденных во время войны; о полотнах Тинторетто[5] и Мантеньи[6], которые срывают со стен с автоматами наперевес; о разграблениях захоронений под покровом ночи, повлекших за собой двойной урон: потерю артефактами их ценности и похищение информации у археологов. Особенно страдают от этого археологи: они лишаются важной информации, которую можно было получить от древнего объекта, способного говорить, только если он находится там, где впервые обрел голос. Утратить контекст – значит потерять происхождение предмета. «Разделить – значит уничтожить», – так говорил французский архитектор Катрмер-де-Кенси[7], живший во времена Наполеона.

Книга повествует о многих событиях и произведениях искусства, но кое-что в ней неизменно: знание и искренняя преданность автора делу. Благодаря ему мы обнаруживаем, что Ван Гог написал «Садовника» в приюте Сен-Поль де Мозоль. Женщина на знаменитом портрете Леонардо может и не быть супругой флорентийского торговца шелком Франческо дель Джокондо[8]. «Рождество со святым Франциском и святым Лаврентием», украденное из Палермо, стоило Караваджо 600 скудо[9]. «Зарплата университетского профессора за два года», – уточняет Исман. Автор не пренебрегает описанием нормативных аспектов расследований, не пропускает, возможно, непонятные для читателя места, не скрывает критических замечаний. Когда мы закрываем книгу, чувствуем, что узнали много нового, но случается нечто невероятное: мы испытываем желание продолжить искать информацию, и каждое открытие рождает все новые вопросы.

К счастью, мы точно уверены в одном: как убийца зачастую возвращается на место преступления, так и автор продолжит писать о том, что ему дорого. Он не может исцелиться от зудящего стремления к познанию, что можно объяснить одним предложением: «Когда я вышел из Санта-Кроче, у меня сильно билось сердце, со мной происходило то, что в Берлине называют нервным приступом: жизненные силы во мне иссякли, я едва двигался, боясь упасть»[10]. Это слова Стендаля, и именно этот, ставший поистине легендарным флорентийский синдром[11], заставит Исмана написать и другие страницы. Красота не прощает, будь она «лазурью небес» или «порожденьем ада», как в вопросе, которым задавался Бодлер, – увы, он так и не нашел ответа[12]. Новости имеют обыкновение становиться историей. Всегда будут существовать факты, требующие освещения, и явления, поддающиеся анализу. Тем не менее они будут доступны лишь тем, кто, как и автор, будет обладать особым зрением, чтобы видеть, и страстью, чтобы не сойти с пути.

Кражи и все, что с ними связано

Произведения искусства всегда были нарасхват в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова: в любые времена были те, кто забирал их в качестве военного трофея или в надежде заработать на них состояние. А иногда и вовсе из простой и непреодолимой жажды обладания. Этот порок стар, как мир, и, несомненно, широко распространен. Кто знает, на протяжении скольких лет это уже происходит? Возможно, кражи совершались всегда, с незапамятных времен. Возьмем, к примеру, Италию, где в 2019 году едва ли прошел хоть один день без грабежа, и речь идет не только об обычном воровстве: за 12 месяцев было сообщено о 345 кражах произведений искусства, тогда как семью годами ранее их число достигало 900. Картины, статуи, рукописи, древние книги, монеты, золоченые рамы, иконы, почитаемые реликвии, даже целые интерьеры и предметы мебели – список можно продолжать до бесконечности. Чаще всего кражи совершались из частных особняков, реже – из домов коллекционеров, которые знают, как защитить себя от подобного, еще реже – из музеев. Также довольно часто произведения искусства воруют из церквей, поскольку их слабо охраняют.

Если посмотрим на артефакты и археологию (на проводимых в Италии раскопках также зачастую совершаются кражи, но обычно воруют прямо из государственных недр; так, с 1909 года никому не разрешается копать даже на своем участке земли без официального разрешения), то обнаружим, что только на основании данных за последний год количество незаконно присвоенных предметов с каждым часом увеличивается на пять. В среднем один артефакт исчезает каждые десять минут, днем и ночью – впрочем, возможно, чаще по ночам. Все в той же Италии в первый год COVID-19 carabinieri dell’arte – арт-карабинеры, особый и весьма уважаемый отдел, о котором мы отдельно поговорим в шестой главе, – в одиночку конфисковали почти 46 тысяч артефактов, обычно добытых в результате несанкционированных раскопок. Воровство – вечная головная боль культуры, заболевание, от которого нет ни лекарства, ни вакцины, поэтому иногда неясно, на что вообще можно надеяться.

Последнее известное нам расследование было проведено Торговой палатой Великобритании[13] несколько лет назад. Согласно ему оборот черного рынка искусства оценивается больше, чем в 6 млрд долларов и примерно в столько же миллиардов евро. По словам официального представителя ЮНЕСКО Эдуарда Планша, в 2017 году эта цифра увеличилась вдвое. По расчетам TEFAF[14] – одной из крупнейших ярмарок произведений искусства в Европе, которая проходит в городе Маастрихт в Нидерландах, – эти цифры составляют 10 % легального оборота. Согласно данным Принстонского университета (итальянские высшие учебные заведения такие исследования не проводят), из недр Апеннинского полуострова, большую часть территории которого занимает Италия, только между 1974 и 2006 годами было незаконно извлечено и украдено более 1,5 млн артефактов. Стоимость того, что арт-карабинерам удается отыскать за год, превышает €100 млн, а стоимость конфискованных подделок (здесь кражи ни при чем) составляет почти €180 млн.

Данные за 2020 год из-за множества ограничений, связанных с пандемией, представляют собой исключение и поэтому не учитываются. Тем не менее было арестовано 11 преступников (из них шестерых поймали с поличным) и задержано 1034 человека; было похищено 483 978 «антикварных, архивных предметов и книг», из них 17 503 были архелогическими находками, а 1547 оказались подделками. По различным оценкам, стоимость изъятых произведений искусства составила 33 млн евро, а подделок – солидные 415 млн: была восстановлена справедливость в отношении подлинности половины работ Модильяни, выставленных в Генуе[15]. За полвека Отряд карабинеров по охране культурного наследия вернул более 3 млн предметов их владельцам.

В базе данных Отряда карабинеров по охране культурного наследия содержится 1 285 704 произведения (более 800 000 с фотографиями), из которых 140 000 было вывезено за границу. Так, пока еще не были найдены 13 картин, украденных из Музея Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне 18 марта 1990 года. Пожалуй, это одна из самых серьезных краж среди множества нераскрытых преступлений. В число похищенных полотен входят «Христос во время шторма на море Галилейском» – единственный морской пейзаж Рембрандта Харменса ван Рейна (1606–1669) и «Концерт» Яна Вермеера (1632–1675) – автора, написавшего не так уж и много картин: его кисти принадлежат 40 произведений. Негодяям было достаточно переодеться в полицейскую форму и постучать в заднюю дверь музея, сделав вид, будто они пришли для срочной проверки помещений.

Уже в течение некоторого времени «агенты 007» в области искусства держат в поле зрения картину Франса Хальса (1582–1666) «Два смеющихся мальчика с кружкой пива», достойную Нобелевской премии или «Оскара» за свое невезение: она была украдена трижды. Ее стоимость оценивается в $17 млн, полотно находилось в музее Хофьи ван Арден в Лердаме – голландском городе с населением в 20 тыс. человек, который прежде был известен только своим сыром. Картину похищали в 1988 году, в 2011 году и 26 августа 2020 года. Возможно, в последнем случае преступникам даже помогли ограничения, связанные с COVID-19. Сигнализация сработала в 3:30 ночи, но к моменту прибытия полиции похитители уже скрылись с места преступления, сбежав через взломанную заднюю дверь. В первый раз картина была найдена через три года с момента пропажи, во второй – через полгода. В обоих случаях предпринимались тщетные попытки выбить из страховой компании сумму взноса на страхование картины. Будем надеяться, что и в этот раз полотно будет найдено.

Абсолютным лидером в этом соревновании стал «Портрет Якоба де Гейна III» (1632), также написанный Рембрандтом: с 1967 по 1983 год картина была украдена четыре раза из Далиджской картинной галереи в Лондоне, где она выставлялась на протяжении почти двух столетий. Возможно, похитителям не составило особого труда украсть полотно из-за его небольшого размера: примерно 30×25 см, чуть больше пяди с каждой стороны – значит, оно поместилось бы в крупный карман. В 1967 году портрет унесли вместе с 13 другими картинами, но похитителей поймали уже через неделю. Работу Рембрандта нашли в кустах, остальные же – под кладбищенской скамейкой. Во время второй кражи похититель, спрятав портрет между рубашкой и курткой, попытался скрыться на велосипеде, но его поймали. К багажнику была пристегнута картина, стоимость которой оценивается в £5 млн. Продать ее похититель не смог – настолько она известна. О третьей краже информации мало: картину нашли в такси; арестовали четырех преступников. В 1983 году группа похитителей вновь проникла в галерею, разбив стеклянную крышу. Полиция прибыла на место через три минуты, но было уже слишком поздно. Три года судьба картины оставалась под вопросом, пока ее не обнаружили в камере хранения на вокзале города Мюнстер в Германии. На английском языке этот случай назвали Takeaway Rembrandt – «Рембрандт на вынос».



Рембрандт Харменс ван Рейн. «Христос во время шторма на море Галилейском» (1633). Была украдена из бостонского Музея Изабеллы Стюарт Гарднер 18 марта 1990 года



Сегодня в Италии carabinieri dell’arte возвращают «домой» более половины похищенных предметов. Не всегда, к сожалению, украденные произведения искусства остаются прежними: так, например, археологическим предметам недостает контекста. Нам неизвестно, где и в каком положении они находились, что их окружало. Голоса прошлого умолкают: эти проводники древней культуры больше не связывают нас с ней.

Возможно, предметы роскоши стали банальными безделушками: они могли c одинаковым успехом происходить из Черветери, с Тайваня или из Латинской Америки. Неизвестно, кому они были нужны и в каких условиях их хранили. Так, мы навсегда утратили возможность провести фундаментальные исследования прошлого этих предметов, которые помогли бы раскрыть их подлинную сущность.

Итальянский историк искусства Чезаре Бранди объясняет: «Каждое произведение искусства изысканно относительно чего-либо» – оно имеет смысл только в том случае, если рассматривается в конкретном контексте и если сравнивается с другими произведениями, становясь частью определенной группы. Мы можем распознать прекрасное, потому что знаем, как выглядит безобразное; мы можем пытаться причислить произведение к одному или другому ряду, потому что понимаем, как выглядят другие его представители. Но те произведения, которые были грубо изъяты из своей среды, будь то недра земли, гробницы или даже просто коллекции музеев и другие места, где они хранились и выставлялись, остаются изолированными: они больше не могут быть родственными чему-либо – разве что самим себе.

Остаются монады[16]: остатки уничтоженных похитителями миров, которых больше не существует; фрагменты, взятые из целого, подвергшиеся абсолютной культурной кастрации; плод преступлений против истории, знаний и местности, против тех, кто ими владел, и всего общества, против каждого из нас. Несмотря на это, сегодня по законам Италии подобные эпизоды причисляются в лучшем случае к категории мелких правонарушений, даже если кражи произведений искусства и проведение несанкционированных раскопок – четвертый по доходности вид черного рынка в мире после рынка оружия, наркотиков и подделок (по данным Венского международного центра).



Ян Вермеер. «Концерт» (1666–1667). Картина была украдена из бостонского Музея Изабеллы Стюарт Гарднер 18 марта 1990 года



Франц Халс. «Два смеющихся мальчика с кружкой пива» (1626). Была украдена три раза из расположенного в Лердаме музея Хофьи ван Арден в 1988, 2011 и 2020 годах



Рембрандт Харменс ван Рейн. «Портрет Якоба де Гейна III» (1632). Была украдена четыре раза из лондонской Далиджской картинной галереи в течение 1967–1983 годов



Если пройти путь от первого до последнего покупателя, можно заметить, что на нелегальном обороте произведений искусства зарабатывают даже больше, чем на обороте наркотиков: стоимость произведений искусства вырастает сильнее. Согласно XVI Докладу Ассоциации «Антигона» (2020), 32 % заключенных в Италии – почти одна треть (при этом средний показатель в Европе – 18 %) – находятся в тюрьме из-за нарушений законов, касающихся наркотиков. Но ни один человек, абсолютно никто, не сидит за решеткой за украденную картину или проведение несанкционированных раскопок. Французский писатель-моралист Жан де Лабрюйер в 1688 году отметил: «Красивые вещи становятся менее красивыми, когда находятся не на своем месте».

Искусство действительно нужно всем. Практика ведения дел о краже произведений искусства подсказывает потенциальному похитителю, что он мало чем рискует. К примеру, человек подвергает свою свободу большей опасности, если его ловят на краже пары джинсов в магазине или на проникновении в чужой дом, а не на попытке вынести что-то из гробницы или музея. Китайский философ Чжуан-цзы примерно в 300 году до н. э. писал: «Укравшего поясную пряжку тащат на плаху, укравший же царство восседает на троне»[17]. Расхититель гробниц совершает преступление, сопоставимое с убийством, – такое сравнение не кажется некорректным, ведь жертвами становятся прошлое и история, – только последующее наказание будет не таким уж и серьезным. Вот если бы он украл курицу…

На краже произведений искусства действительно можно неплохо заработать. «Образ “Рождество Христово” – излюбленная добыча тех, кто крадет из церквей и ризниц, поскольку одно произведение искусства можно превратить в пять: так, одно изображение будет с Мадонной, другое – с Младенцем, третье – с Иосифом, еще парочка – с ослом и волом», – шутливо отметил итальянский историк искусства Джулио Карло Арган в конце жизни. Иногда, чтобы сделать картину менее узнаваемой – так ее легче продать на черном рынке, – ей придумывают иную историю создания или изменяют некоторые характерные черты, что только сильнее уродует произведение. Так к одному преступлению присоединяется другое. Артефакты, обнаруженные целыми, хладнокровно разбивают на множество частей, чтобы облегчить транспортировку и/или продать каждую по отдельности, – клиент уже сам сможет все собрать. Ясное дело, что каждый следующий фрагмент стоит дороже предыдущего. Подобные случаи вполне реальны, что подтверждают свидетельства, которые мы обязательно рассмотрим позже.

Мир «похитителей красоты» весьма противоречив и сложен. Кроме того, в нем замешаны ужасающие виды организованной преступности. Не исключено, что во время краж случались и убийства. Есть те, кто воруют с целью получить выкуп. Половина похищенных произведений искусства со временем возвращается «домой», но некоторые преступления остаются нераскрытыми. Так, исчезло бесчисленное количество шедевров: завладев ими однажды, беглецы могут скрываться десятилетиями. В Италии даже появился специальный – первый в мире – отдел полиции, в число сотрудников которого входят лучшие специалисты, неустанно выслеживающие похитителей произведений искусства (их работа заслуживает отдельной главы). Они ищут самые разнообразные предметы: керамику, картины, статуи, инкунабулы[18], папирусы, книги, рукописи с иллюстрациями, манускрипты, антикварную мебель.



Возвращение президенту Италии Серджо Маттарелле часов, которые ранее находились на вершине башни Квиринальского дворца



Пока достаточно упомянуть одно из последних успешных расследований этого отдела. Некоторое время назад кто-то завладел часами, подаренными Пием IX[19] в 1854 году, которые на протяжении 107 лет показывали время на башне Квиринальского дворца – самой высокой части здания, построенной в 1585 году Оттавио Маскерино. Циферблат был свидетелем того, как на территорию этого исторического сооружения ступал первый король Италии, а после него и другие правящие монархи и президенты Республики вплоть до Джованни Гронки[20]. До чего уникально прошлое этого дворца, мы еще успеем убедиться в шестой главе. Как только часы были найдены, сотрудники отдела полиции преподнесли их как удивительный рождественский подарок Серджо Маттарелле[21]. 24 декабря 2020 года полицейские оставили часы в прихожей под тканью, окрашенной в цвета герба карабинеров. Очевидцы клянутся, что глава государства потерял дар речи.

01

Ямайский сенатор и мраморные копии

Перуджино. «Мадонна Милосердия», фрагмент (ок. 1510). Была украдена из Городского музея Бетонны в 1987 году



Похитители произведений искусства зачастую поражают своими поступками, и иногда даже трудно поверить, что эти люди действительно существовали. Случившееся бывает настолько удивительным, что кажется, будто воры – персонажи выдуманной истории. Пожалуй, стоит начать книгу с описания невообразимых перипетий, связанных с «Мадонной Милосердия»[22] кисти Пьетро Ваннуччи, более известного как Перуджино (1448–1523). Он написал эту картину в старости, возможно, за три года до смерти, для церкви, расположенной в Беттоне, в окрестностях Перуджи (население 4000 человек). Вскоре произведение стало частью коллекции музея этой коммуны. Похитители привели план в исполнение в 1987 году. Накануне ограбления музей посетили двое мужчин и одна женщина. Они выглядели, как туристы, но пришли не для того, чтобы осмотреть экспонаты, – им нужно было убедиться, что здание не находится под сигнализацией. Преступники также выяснили, что ключ от двери вечером убирается в ящик (без замка!) в местном отделении муниципальной полиции.

За три недели до этого эти трое уже успели ограбить церковь, расположенную между коммунами Монтефьясконе и Кьюси, забрав несколько иллюминированных рукописей[23], которые позже также были возвращены на место. Уже в ночь на 27 октября они охотились за гораздо более крупной добычей. Забрав ключ из отделения муниципальной полиции, грабители подъехали к музею на белом пикапе. Вскоре преступники покинули его, прихватив 27 картин, две из которых принадлежали кисти Перуджино, – получилась своеобразная «оптовая кража». Наиболее ценное произведение – «Мадонна Милосердия со святыми Стефаном и Иеронимом», на которой изображенные покровители, мужчина и женщина, стоят на коленях по бокам от святых Стефана и Иеронима. Наутро уборщица заметила пропажу. Расследование длилось четыре месяца. Улики и зацепки вели во Францию, Германию, Испанию и Англию.

Карабинеры знали, кто украл картины, но не могли выйти на тех, у кого они теперь находились. Произведения и вовсе оказались вдали от родных земель: два маршала обнаружили их на Антильских островах – на Ямайке.

Здесь, на открытом Христофором Колумбом в 1494 году острове, лежащем в 150 км от Кубы, жил один торговец и сенатор, известный в народе своими инициативами сомнительной чистоты. Звали его Джон Франклин[24] – точно так же, как и известного мореплавателя, погибшего в 1847 году в ходе экспедиции по освоению Арктики[25]. Тем не менее ничего общего между ними не было: наш Джон Франклин находился недалеко от Кингстона – столицы «острова регги». Судя по всему, он хранил картины в качестве залога для оплаты партии наркотиков. Первое судебное разбирательство не дало никаких результатов: видимо, у Франклина было много возможностей защитить себя с законодательной точки зрения. Однако два года спустя местная власть сменилась, отчего его шансы выйти сухим из воды заметно уменьшились. Вскоре на вилле Франклина обнаружили те самые 27 картин, и его приговорили к двум годам принудительных работ за хранение краденого. Кто знает, что ждало бы его в Италии: на территории Республики за воровство обычно дают восемь лет заключения, следовательно, за хранение он провел бы два-три года за решеткой. Через четыре года после нашумевшего, но, к сожалению, относительно банального дела, картины вернулись домой вместе с некоторыми скульптурами и артефактами.

Приношу извинения поклонникам творчества Перуджино, но его полотна и близко не стоят с картинами Ван Гога по уровню стоимости. В Италии хранится не так уж много работ нидерландского художника: одна – в Милане, другая – в музеях Ватикана[26], еще две – в Национальной галерее современного искусства в Риме. История картины «Садовник» отлично иллюстрирует преимущественное право покупки. «Садовник» был официально продан за небольшие деньги, и его уже собирались вывозить за границу, но государству все же удалось перекупить полотно. Словом, в итальянских коллекциях произведений искусства почти нет работ одного из самых известных художников в мире. Это особенно заметно в сравнении, например, с экспозицией открывшегося в 1938 году музея Крёллер-Мюллер в Оттерло, где выставлены 90 картин и 180 рисунков живописца, а в Амстердаме в Музее Ван Гога (он получил такое название в 1973 году и в 1999 году расширил экспозицию) и вовсе представлены полотна, которые Винсент отправлял младшему брату Тео, тщетно надеясь, что тот сможет продать их в Париже. Больше 250 картин и 500 набросков с бесконечными письмами художника – таково собрание этой коллекции.



Винсент ван Гог. «Садовник» (1889). Была украдена из Национальной галереи современного искусства в Риме в 1998 году и возвращена полтора месяца спустя



Винсент ван Гог. «Арлезианка» (1890). Была украдена из Национальной галереи современного искусства в Риме в 1998 году и возвращена полтора месяца спустя



Поль Сезан. «Хижина Журдена» (1906). Была украдена из Национальной галереи современного искусства в Риме в 1998 году и возвращена через 48 дней



Но нет смысла составлять рейтинги: многие музеи, не считая голландских, могут похвастаться гораздо большим числом экспонируемых работ Ван Гога, чем итальянские. В нашей bel paese – прекрасной стране[27] – выставлено не так уж и много полотен Ван Гога (1853–1890), и, казалось бы, в связи с этим смотрители должны уделять особое внимание их сохранности. Тем не менее две хранившиеся в Риме картины – «Садовник», написанная в 1889 году в приюте Сен-Поль де Мозоль, и одна из «Арлезианок», созданная в 1888 году в Арле, на которой запечатлена хозяйка «Кафе де ла Гар» мадам Жину, – одной весенней ночью просто-напросто украли. Также было похищено, возможно, последнее незаконченное произведение Поля Сезанна (1839–1906) «Хижина Журдена».

Картина Сезанна меньше метра в ширину, и это единственное произведение художника, принадлежавшее государственной коллекции Италии. Всего за год нахождения в галерее она успела побывать в различных музеях: в Париже, Женеве, Люцерне, Базеле и Милане. Сезанну не удалось ее завершить, о чем за десять дней до отъезда он сообщил в письме: «Берега реки заледенели». Через 48 часов, 15 октября 1906 года, в районе гор Сент-Виктуар, которые он так часто запечатлевал на полотнах, разразилась буря. Сезанн писал картину (не «Хижину» ли, к сожалению, мы никогда не узнаем наверняка), из-за чего был вынужден провести несколько часов на холоде. Сильно продрогнув, он заболел. Один фермер помог ему добраться до дома в Экс-ан-Провансе, а на следующее утро организм художника не выдержал: 22 октября Поль Сезанн умер в мастерской от воспаления легких.

Вдохновившись картиной Поля Гогена «Кафе в Арле» (сейчас находится в собрании ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве), Ван Гог принялся за написание «Арлезианки», которая изначально появилась в виде у́гольного наброска. Нидерландский художник писал коллеге из Франции: «Бесконечно рад, что Вам нравится портрет арлезианки, сделанный точно по Вашему рисунку. Я старательно и уважительно пытался соблюсти верность ему, взяв на себя, однако, смелость с помощью красок интерпретировать сюжет на свой лад, но, конечно, в том же трезвом духе и стиле, в каком выполнен названный выше рисунок. Портрет представляет собой, так сказать, обобщенный тип арлезианской женщины; такие обобщения – явление довольно редкое. Прошу Вас рассматривать мою картину как нашу совместную работу и плод нашего многомесячного сотрудничества в Арле»[28].



Поль Гоген. «Кафе в Арле» (1888). Москва, ГМИИ им. А. С. Пушкина



На картине, достигающей полуметра в ширину, изображена Мари Жюлиан – жена Жозефа-Мишеля Жину, владельца привокзального кафе, которое Винсент посещал чуть ли не каждый день. На портрете ей около 40 лет. Ван Гог написал пять версий картины, но одна оказалась утеряна – возможно, это был подарок супругам Жину. Два других полотна сейчас находятся в Метрополитен-музее в Нью-Йорке и в Музее Орсе в Париже, и еще одно было продано на аукционе Christie’s в 2008 году за 40 млн долларов. Картина, как писал художник из лечебницы Сен-Поль де Мозоль, помогала ему справляться с первыми приступами депрессии – психическим расстройством, которым страдала и сама Мари, отсюда и видимая на полотнах симпатия. Неслучайно это слово восходит к греческому συμπάθεια – «сочувствие», «совместное страдание».

Картина также повествует о странных дружеских отношениях. Первая необычная дружба возникла между Ван Гогом и Гогеном. Они работали вместе всего два месяца, как вдруг Винсент напал на коллегу, размахивая бритвой, которой после отрезал себе ухо. Другие – довольно странные – приятельские отношения завязались между Ван Гогом и владельцами «Кафе де ла Гар». Через пять месяцев после окончания работы над «Арлезианкой» владельцы кафе вместе с 28 жителями Арля написали коллективное обращение, в котором просили власть имущих отправить художника в тюрьму, поскольку «он не владеет собой, пьет чрезмерно, отчего приходит в такое возбужденное состояние, что перестает осознавать, что делает и говорит».

Винсент рассказал об этой петиции Тео. Художник писал, что для него это был удар: «…каким ударом обуха по голове оказалось для меня то, что здесь так много подлецов, способных всей стаей наброситься на одного, да еще больного человека…» Кажется, он не знал, что двое друзей из «Кафе в Арле» также были замешаны в этом. Художник обменивался с ними письмами до самой смерти, наступившей 18 месяцев спустя. Италия приобрела «Арлезианку» у знаменитой лондонской галереи Мальборо в 1962 году для Национальной галереи современного искусства, директором которой была легендарная Пальма Букарелли[29]. Возможно, важную роль в принятии решения о покупке также сыграл Джулио Карло Арган.

Тень многочисленных краж уже давно нависала над «Садовником». Флорентийский коллекционер Густаво Сфорни обнаружил картину в Париже у знаменитого торговца искусством Поля Розенберга в 1910 году, когда художник еще не прославился в Италии. Сфорни умер в 1939 году, и коллекция перешла к его дяде Джованни Верузио. В нее входили многие произведения импрессионистов, более 40 полотен Джованни Фаттори, Джино Северини, Телемако Синьорини и др. Адвокат Верузио спас жемчужину коллекции от фашистов, спрятав ее в сене, а его жена Сандра – от наводнения на реке Арно. Когда картину привезли в Рим, красотой полотна восхитилась местная элита. Но Сандре не давали покоя воры: «Они безуспешно приходили пять раз, довольствуясь мехами и столовым серебром; летом я отнесла картину в банк».

В частности, для того чтобы решить эту проблему, в 1977 году картину за 600 млн лир приобрел римский галерист Сильвестро Пьеранджели. Как стало известно в 1983 году, он был посредником знаменитого швейцарского коллекционера Эрнста Бейелера (Марко Карминати писал: «Мальчик из книжного магазина стал продавцом Пикассо»). Итальянские власти были чересчур нерасторопны: в 1988 году Бейелер объявил о продаже картины за 14 млрд лир в коллекцию Пегги Гуггенхайм[30]. Процесс общеевропейского масштаба занял семь лет. Наконец, в 1995 году картина стала собственностью Италии – всего за €1,3 млн в придачу к судебным издержкам. Результат того стоил: полотно оказалось рядом с портретом мадам Жину.



Редкий холмос, обнаруженный у «Моцарта-солдата»



Интересно, знали ли об этом трое похитителей, укравших картины в ночь на 19 мая 1998 года? Галерея закрылась в 22:00, и спустя полчаса злоумышленники вышли из укрытия и обезвредили ночных сторожей. Дальнейшие события достаточно банальны: один из них с оружием наперевес держал охранников под прицелом, пока другие забирали три желанные картины, не обращая никакого внимания на висевшие рядом полотна Дега и Климта. Получается, они точно знали, что хотели унести с собой. Это не какое-то там воровство, а настоящее ограбление. Поступил телефонный звонок: голос в трубке сказал о трех Ван Гогах, хотя одно из полотен не принадлежало кисти этого художника. Еще один звонок: на этот раз с просьбой освободить Феличе Маньеро – главу преступной организации Nuova Mala del Brenta, с которым мы ближе познакомимся в восьмой главе. Даже появилась неуловимая террористическая организация Falange Armata, о которой почти ничего не известно: ни то, кто это, ни то, что они делают. Также кражу приписывают некоему Фронту освобождения Падании[31].

В итоге вырисовывается банальный сюжет: всего восемь человек из Рима и Турина; одна из них – наводчица, работавшая в галерее, главарь – Энео Хименес[32], обладатель известной фамилии (правда, он никак не был связан с литературой). Спустя всего 48 дней – каких-то полтора месяца – картины, найденные в хорошем состоянии, вернулись на место.

О необычайном возвращении полотен домой никогда не рассказывалось подробно. Карабинерам удалось установить личность воров, но они по-прежнему не знали, где находятся картины. В первую очередь нужно было обезопасить сами полотна. Из США прибыл агент, чуждый миру искусства, – специалист по работе с наркотиками. Из люкса в роскошном отеле, расположенном в центре Рима, он дал понять, что заинтересован в покупке, после чего прибыл на обед уже в другой отель, находящийся на полпути к аэропорту Фьюмичино, где в каждой комнате было предостаточно «жучков» с прослушкой – даже в ванных. За столиком сидела пара влюбленных (на самом деле это были карабинеры). Первый запрос – 15 млрд лир – явно был заниженным. «Утром деньги – вечером стулья»[33]: преступники хотели себя обезопасить. За этим же столом прошла еще одна встреча. Портфель с 1 млрд лир – только что из Банка Италии. Арт-детективы забронировали три смежные комнаты: в той, что была посередине, лежали деньги (взятые взаймы), в других находились вооруженные полицейские (мало ли что). В середине обеда все разрешилось. Похитители проверили деньги – настоящие. На следующий день они вместе с картинами отправились из Турина в Рим. В этот момент всех их и взяли, а предполагаемый покупатель исчез навсегда – естественно, не оставив никаких следов. Грабители были приговорены к лишению свободы сроком от двух до семи лет. Возвращение произведений через полтора месяца после ограбления – настоящий блицкриг. Замечательная работа!

Этот пример далеко не единственный. В 2005 году появился Моцарт – не Вольфганг Амадей, вундеркинд в истории музыки, – а Руперт Айхмайер из австрийского города Линц. Он родился в 1923 году и вскоре отправился служить в вермахт в Италии, но в 82 года сменил род деятельности и стал организовывать автобусные туры для австрийцев по местам своих «боевых подвигов», попутно рассказывая, кто такие этруски[34], которыми он чрезвычайно восхищался. «Моцартом-солдатом» (все-таки он был австрийцем, как и известный композитор) его называли те, у кого были причины сомневаться в правдивости его слов. По приезде в Италию Руперт сразу нашел тех, кто будет вручать ему сумки, полные артефактов с раскопок. Предметы из Этрурии[35], зачастую аттического происхождения, – один из самых лакомых кусочков на черном рынке, приносящий огромную прибыль. Наш Моцарт создал в Линце музей, в котором экспонировалось 600 предметов, и даже составил каталог с указанием их стоимости. Еще 2400 объектов находились на складах «супермаркета краденого искусства». В Лацио кто-то закапывал артефакты в саду, ожидая, когда наконец приедет готовый их приобрести Моцарт.

Расследование началось со скудных улик, среди которых, впрочем, фигурировало имя, достаточно известное в своей области, – оно давно было на карандаше у карабинеров. Однажды Моцарт совершил ошибку: сидя за рулем в одиночестве – или ему лишь казалось, что поблизости никого нет, – он проговаривал свою историю от начала до конца. Возможно, он записывал, возможно, повторял по памяти. Его слушателями стали карабинеры, разобравшие одно имя: «Когда спустится Роберто?» Видимо, имя Руперт расхитителям гробниц казалось слишком уж экзотичным.



Найденное фото «Артемиды идущей»



Полиция знала, куда направляется Руперт, – в отель на озере Больсена, – но не могла рассчитать, когда он туда прибудет. Один бедняга-полицейский, ожидая подозреваемого, две ночи провел в машине. Наконец, вот он, Руперт. А точно ли это он? Как убедиться? Автомобиль был зарегистрирован под номером AICH 1 – это первые буквы его фамилии. Второе приключение с «Моцартом-солдатом» (первое случилось еще во времена Второй мировой войны) произошло, когда он остановился на КПП. В автобусе веселой туристической группы в сумке щеголеватого австрийца, под лимонами и бутылками оливкового масла, лежало множество экспонатов – они-то и были обнаружены. Пять арестов, тридцать четыре обвинения. Почти все артефакты происходили из города Крустумерии – прародителя Рима, разграбленного еще до начала официальных раскопок. Группа, приехавшая узнать (хоть и несколько поспешно) о прошлом этрусков, так и осталась в неведении.

Конечно, Руперт Айхмайер совсем не был похож на того, кто некогда отправлялся в гранд-тур, обязательным пунктом программы которого был Рим. Чтобы его пустили в эксклюзивное Общество дилетантов в Лондоне[36], нужно было доказать, что он посещал это место ранее. Путешествия «мальчиков Моцарта» (на самом деле не таких уж и «мальчиков») очень отличались от странствий членов этого элитного клуба. Так, например, Чарльз Диккенс 4 января 1845 года прибыл в Порта-дель-Пополо на оглушительно звенящей карете: она была запряжена четырьмя лошадьми, украшенными 96 колокольчиками. В Сантиссима-Тринита-дей-Монти он воскликнул: «Ничто в мире не сравнится с этим зрелищем!» Маргарита Гардинер[37] (графиня Блессингтон) колесила по Европе в экипаже на двойных рессорах – непременно с библиотекой, туалетным столиком и кухней. Мариана Старке – англичанка, говорившая на греческом и восточном языках, – прожила в Италии восемь лет, ухаживая за родственником, страдающим болезнью легких, и оставила после себя вадемекум[38], где на многих страницах описываются предметы и лекарства, которые стоило бы взять с собой в путешествие.

По словам археолога Даниэлы Риццо, среди самых необычных находок «Моцарта-солдата» был обнаружен редкий холмос – «древняя этрусская жаровня, выполненная в восточном стиле; ритуальный предмет для нагрева жидкостей, налитых в верхний резервуар».

На панораме украденного искусства вырисовывается другой, не менее уникальный персонаж, отсылающий нас к одному из самых сложных событий, и имя ему Ливио Скатолини. Это странная история – настоящая загадка. Все началось с фотографии, обнаруженной в машине бывшего офицера Финансовой гвардии, перешедшего на сторону преступников. На прямом и свободном участке автострады А1 (ее еще называют Autostrada del Sole – «солнечной») его машина внезапно вылетела с проезжей части, в результате чего Скатолини погиб. Это случилось в 1996 году.

На фотографии была статуя шагающей богини из паросского мрамора, считающегося одним из самых ценных, высотой она была более метра. Сотрудники полиции узнали, где было сделано фото, и установили, что «Артемида идущая» была обнаружена между городами Кассино и Казерта в 1993 году вместе с двумя другими скульптурами во время строительства дома. Они также выяснили планы перевезти «Артемиду» в далекую Японию, чтобы попытаться продать ее за 1 млрд лир. Главный пост среди carabinieri dell’arte в то время занимал генерал Роберто Конфорти (мы поговорим о нем подробнее в шестой главе). Это была последняя блестящая операция, выполненная под его руководством.

Артемида, которая сейчас находится в Палаццо Массимо, где размещена часть коллекции Национального музея Рима, относится к имперскому периоду. Возможно, это копия с греческого оригинала, созданного в середине I века до н. э. и, в свою очередь, возможно, восходящего к модели V века до н. э. Существуют многочисленные копии «Артемиды», размещенные в разных музеях и даже присутствующие на некоторых картинах. Расследование длилось годами. Когда те, кто ее «охранял», поняли, что до них могут добраться карабинеры, они решили устроить невероятное представление. Статую вдруг обнаружили на свалке в Авеллино в 1999 году, и археологи подтвердили ее подлинность. Несмотря на это, карабинеры не прекратили расследование, в ходе которого и обнаружили, что кто-то по-прежнему пытается продать ту самую «Артемиду».

Итак, картина следующая: один из мошенников – Скатолини – доставил десять фотографий «Артемиды» мраморщику, работавшему возле кладбища Кампо Верано в Риме, и заказал два экземпляра «Артемиды» за 25 млн лир. Они должны были быть готовы через шесть месяцев. Скатолини сказал: «Я, тем временем, сделаю чертеж на пантографе[39]». Все шло настолько хорошо, что, увидев первые образцы статуй, он заказал еще две – на этот раз за 45 млн лир. А что эксперты? Как же они подтвердили подлинность артефакта, если это была копия? Кто-то искусственно состарил «Артемиду» в Таранто с помощью кислот и силикатов. Только двое великих ученых не дали себя обмануть: Антонио Джулиано и Федерико Дзери. Конфорти вспоминал слова последнего: «Он доходчиво объяснил мне, что не поставил бы эту подделку даже рядом с садовыми гномами в его доме в Ментане».



Четыре Артемиды



В конце концов обман раскрылся. На изображении, представленном на странице 33, показаны четыре статуи «Артемиды идущей». Подлинник – справа, затем идет копия, которую нашли на помойке, еще две мраморщик не успел доделать. Подделки на несколько сантиметров выше оригинала: тот, кто предоставил Скатолини фотографии, забыл указать габариты. Одна «Артемида» отсутствует: она уже была продана швейцарскому антиквару, а после – торговцу в США. Я обнаружил ее на фотографии роскошной техасской виллы, размещенной в американском издании журнала, посвященного самым завидным домам планеты: кто бы ни купил «Артемиду», у него наверняка есть пристрастие к красивым артефактам. Пусть наслаждается своей подделкой, нас это вполне устраивает: будем считать это небольшой моральной компенсацией за действия торговцев на черном рынке и их покупателей.

Среди самых странных событий есть одно, смысл которого так и не удалось расшифровать. В свое время это происшествие стало настоящей сенсацией. В 1980-х годах торговец, занимавшийся оптовой продажей фруктов и овощей в городе Фонди, расположенном в провинции Латина, крупнейшем и самом современном агропродовольственном центре Италии, начал собирать коллекцию произведений искусства – довольно разнородную, но все же очень ценную. В нее вошли, например, «Вид на Большой канал»[40] Каналетто, «Венера и Купидон» Тициана, «Зимний пейзаж» Якоба ван Рёйсдала, «Голова женщины» Тулуз-Лотрека, «Царь Давид»[41] Жоржа Руо. Согласно стороне обвинения, Франко Пеппе купил их по предложению известного критика Габриэля Бенинкасы, который (возможно, несколько загадочно) определял искусство как «самую соблазнительную форму человеческого бессилия». В 1993 году двое людей в масках ворвались на роскошную виллу с бассейном, расположенную в Фонди. Обездвижив невольных свидетелей, они забрали три картины (две другие не смогли унести, поскольку они не поместились в машину).

С этого и началось расследование. Кажется, торговец хотел продать работы сразу, но критик посоветовал подождать – он предвосхищал значительный рост их стоимости в будущем. Другие детали карабинеры выяснили во время прослушивания телефонных разговоров. Преступник, пойманный через некоторое время с наркотиками, признался в совершении ограбления, но сказал, что действовал по поручению Бенинкасы. Полотна Руо и Тулуз-Лотрека не нашли, другие картины, согласно отчетам, были признаны подделками. В 1994 году под аккомпанемент небывалого общественного скандала известный критик попал в тюрьму.

Бенинкаса на самом деле был не простым человеком, интересующимся искусством: он преподавал в университете, писал статьи для именитых изданий. Габриэль умер в 2020 году в возрасте 73 лет. Говорят, он был другом влиятельных христианских демократов, например Антонио Гавы и Винченцо Скотти, который, будучи министром культурного наследия, сделал его членом Национального совета. Оказавшись на верхушке римского общества, контактируя со светскими персонажами и членами «Общения и освобождения»[42], Бенинкаса до попадания в тюрьму успел «возродить» знаменитый журнал Cahiers d’art, основанный в 1926 году. Когда-то его редакция впервые опубликовала работы Пикассо – 16 000 изображений в 33 томах. За три года, начиная с 1994 года, Бенинкаса распространил 22 номера журнала, прибегнув к довольно любопытной схеме: в Париже Альберто Каваллари – бывший главный редактор итальянской ежедневной газеты Corriere della Sera – получил права на издание, а идея создать столь изысканный журнал принадлежала князю Карло Караччоло – издателю и давнему компаньону журналиста Эудженио Скальфари. Заправлял Cahiers d’art Бенинкаса до того самого злоключения в Фонди, которое и положило конец его издательской авантюре. А восемь лет спустя, в 2002 году, критик, которого защищал Франко Коппи – один из лучших адвокатов в Италии, – был оправдан и получил компенсацию за свое двухлетнее тюремное заключение. Кто на самом деле организовал ограбление, мы уже никогда не узнаем.



Капитолийская триада, обнаруженная в археологическом парке Инвиолаты. Сейчас находится в археологическом музее Родольфо Ланчани в Гуидонии-Монтечельо



Пьетро Казасанта на фоне фотографии с Капитолийской триадой



Но история на этом не заканчивается. Управление по борьбе с мафией в 2011 году конфисковало у того самого оптового торговца и коллекционера товары на €10 млн; закрыло три его компании, работавшие на плодоовощном рынке; опечатало виллу с бассейном и коллекцию произведений искусства. Расследование дела «семьи» Триподо, которая, переняв методы работы ндрангеты[43] из Калабрии, привнесла хаос в размеренный ход жизни региона Лацио, закончилось 23 приговорами и в общей сложности столетним тюремным заключением. Благодаря поданной апелляции адвокат Франко Пеппе, которого защищали коллеги, отделался шестью годами тюрьмы, а в 2013 году с него сняли обвинения в уклонении от уплаты налогов. О картинах лучше уже и не заводить разговор.

Закончим эти первые странности Капитолийской триадой – единственной скульптурой, изображающей Минерву, Юпитера и Юнону рядом друг с другом. Три главных божества римского пантеона, высотой 90 см и длиной 120 см, сейчас находятся в археологическом музее Родольфо Ланчани в Гуидонии-Монтечельо. Изображенные сидящими на скамье, они напоминают добрых пенсионеров, хотя в действительности это одни из самых важных божеств, у каждого из которых есть уникальные атрибуты и священные животные. Каррарский мрамор сохранил следы полихромии. Летом 1992 года в природно-археологическом парке Инвиолаты, недалеко от древнего города Тибур, скульптуру обнаружила группа под руководством Пьетро Казасанты, которого в Wall Street Journal назвали королем расхитителей гробниц.

Казасанта говорил почти исключительно на диалекте. Он провозгласил себя лучшим археологом в мире, несмотря на то что почти всегда применял в работе бульдозер («Мы осторожны и никогда ничего не ломаем»). Однажды в 2003 году Министерству культурного наследия была представлена его сенсационная находка – лицо из слоновой кости, которое Антонио Джулиано назвал самым большим фрагментом хрисоэлефантинной скульптуры[44] в мире (высота головы 22 см – получается, вся скульптура достигала нескольких метров в высоту; императорская археологическая комиссия, возвращена в посольство Италии в Лондоне). Карабинеры не позволили Казасанте войти внутрь министерства, на что археолог произнес: «Но ты скажи, что это я его выкопал. Президент Республики должен сделать меня сенатором или рыцарем». Очевидно, эти титулы для него равнозначны.

Расхищением гробниц он занимался более полувека, совершая время от времени особый ритуал: стоило ему обнаружить нечто важное, как он приносил в подарок жене шубу – во время обыска дома Казасанты было найдено 52 меховых изделия. «Археолог» не очень хорошо говорил по-итальянски, но не раз рассказывал про своего малограмотного дедушку: он «выучил “Энеиду” наизусть и с малых лет возил меня в пригороды Рима: поэтому я и знаю их, как никто другой». Казасанта копал в Инвиолате на протяжении многих лет. «По ночам?» – «Ты что, совсем из ума выжил? Работали на стройке, как обычные рабочие, и никаких сверхурочных, иначе пришли бы трудовые инспекторы». Потом Казасанта добавлял: «Инвиолата была поистине нетронутой: это было болото, пока дед не освоил его». – «Тот, что на спине тебя катал?» – «О нет, этот Дед», – говорил «археолог», показывая фотографию дуче (Бенито Муссолини. – Прим. ред.) на стене. Казасанта создал компанию, занимавшуюся продажей найденных артефактов, с помпезным названием «Капитолийский Юпитер». А вот уплатить налоги в €1,5 млн он забыл.

Уже на следующий день после обнаружения Капитолийская Триада была продана известному швейцарскому коллекционеру контрабандистом Марио Бруно. Казасанта получил с этой сделки 5 млрд лир – невероятная сумма для его коллег, чернорабочих и водителей бульдозера. Учитывая размер сделки, они явно потребовали больше обычного. Один из строителей даже вернулся на место раскопок и обнаружил еще один фрагмент статуи – на этот раз край предплечья. Когда он обсуждал это с коллегой, разговор услышали карабинеры и остановили их. Так стали известны подробности обнаружения Триады. Вскоре маршал Филиппо Томасси подготовил фоторобот статуи, будто божества были преступниками, находящимися в розыске, и Конфорти попросил журналистов опубликовать его в газетах. Хорошая мысль: находка не будет продана на рынке – никто не решится рисковать, покупая ее или оставляя у себя.



Лицо из слоновой кости, раскопанное Пьетро Казасантой



Расследование продолжилось. Марио Бруно знал об этом и заявил, что никак с этой историей не связан. Два карабинера под прикрытием пришли в его магазин в Лугано. Преступник очень неловко пытался спрятаться, но у него ничего не вышло. Бруно сказал, что американский музей ведет переговоры о продаже находки за 55 млрд лир; маршалы показали, что у них есть фрагмент статуи, на что он ответил: «Одолжите мне. Если он совпадает, я гарантирую, что швейцарец вернет свой кусок». Карабинеры подумали, что это хитрая ловушка: а вдруг он подделает изломы фрагмента, чтобы тот больше не соответствовал скульптуре? Две недели спустя Бруно умирает, и все становится куда более запутанным. В Италии Казасанта тщетно предлагает двум сообщникам деньги – те сбегают.

Через несколько месяцев все трое оказались в тюрьме. На пресс-конференции Конфорти сказал, что все знает, хоть это и было неправдой: он утверждал, что фрагмент принадлежит статуе и что запрос на арест того, кто удерживает скульптуру в Швейцарии, уже отправлен – это тоже не было правдой, но панику посеяло. Казасанта пожаловался на плохое самочувствие, после чего попал в клинику. Очень удобно, ведь клиника вся напичкана «жучками»! Оттуда Казасанта звонит своим людям: «Позовите кого-нибудь», «Не смейте возвращать статую», «Из-за нее я попаду в тюрьму» (и он действительно пробудет там полгода), «Вы только мешаете моей работе». Разговоры раскрыли многое. Некоторое время спустя в офис carabinieri dell’arte поступил анонимный телефонный звонок, из которого стало известно местонахождение складов контрабандистов в Швейцарии. Две вылазки оказались напрасными, а вот визит на третий склад удался: там и обнаружили Капитолийскую Триаду. Возможно, эта скульптура – один из самых уникальных предметов своей эпохи, который чудом спасся во время кораблекрушения 180 года, был тайно раскопан два года назад, – и теперь мог вернуться домой. Единственная ее копия была продана за рубеж и, наверное, в тот момент уже пересекала океан, направляясь в какой-нибудь музей в США.

Последняя операция арт-карабинеров была настолько же поразительна, причем проведена она совсем недавно – по крайней мере, на момент написания этой книги (март 2021 года). Перед палаццо Монтечиторио находится обелиск фараона Псамметиха II из XXVI династии, умершего в 589 году до н. э. Прежде монолит находился в древнем египетском городе Гелиополе: в Рим его привез император Август в 10 году до н. э. Обелиск провел в пути два года, прежде чем был наконец установлен как гномон[45] в районе Кампо-Марцио: тень бронзовой сферы на его верхушке отмечала течение времени.



«Фоторобот» триады, распространенный полицией



Идея принадлежала Манлио Математико. Это самые большие часы древнего мира, поставленные в честь завоевания Галлии и Испании. Объект частично сохранился до сих пор: он находится в одном из местных подвалов, в восьми метрах ниже мостовой, и был обнаружен в 1475 году во дворце Фано-Альмаджиа.

Принцип работы солнечных часов объяснял еще Плиний Старший. Между VIII и IX веками монолит стал разрушаться, постепенно уходя под землю, по неизвестным причинам: то ли из-за землетрясения 849 года, то ли из-за сожжения Рима Робертом Гвискаром в 1084 году. После тщетных попыток нескольких пап спасти целостность обелиска он был восстановлен только при Пие VI (в миру граф Джананджело Браски) в 1792 году.

Обелиск был собран заново из кем-то брошенного мрамора. Прошло еще два столетия. Площадь перед Палатой депутатов осматривал Витторио Згарби, пытавшийся получить представление о принципе работы древних солнечных часов. Никто не знал, что на том обелиске отсутствует картуш с именем фараона, написанным, разумеется, иероглифами. Он уже давно исчез, и известий о его местонахождении как не было, так и нет – до недавнего времени, разумеется. Слухи об исчезнувшем картуше дошли до двух маршалов-карабинеров – он должен же где-то быть. Им удалось частично реконструировать череду событий: в какой-то момент картуш мог побывать у Витторио Эммануэле Орландо, который был председателем Совета министров Италии; им также мог владеть римский коллекционер Камилло Орландо Кастеллано, у которого, согласно драгоценной фотобиблиотеке Дзери, были превосходные картины. Среди них – «Святое семейство со св. Екатериной» Чезаре да Сесто и «Битва», возможно, кисти Жака Куртуа, известного как Бургиньоне.

В конце концов фрагмент приобрел римский торговец произведениями искусства. Он не продал картуш, а решил передать в дар государству через карабинеров, защищающих культурное наследие. Он просил разрешения поговорить с ними, и к нему пришли маршалы и их командир, восстановившие череду событий, произошедших с иероглифами. Карло Мария Фаллани к тому моменту уже перестал работать в магазине на Виа дель Бабуино[46]. Карабинеры подтвердили, что красный гранит «обладает теми же качествами, что и обелиск, и, вероятно, относится к его основанию». По крайней мере частично аналогичный фрагмент (известно, что четыре грани пьедестала совмещались попарно) находится в Национальном археологическом музее Неаполя, а в конце XVIII века он принадлежал кардиналу Стефано Борджиа. Что после этого произошло? «Антиквар, помня о достоинствах мецената, решил восстановить фрагмент и тут же совершенно неожиданно передал его нам». Большой сюрприз для всех.



Египетский обелиск, стоящий напротив палаццо Монтечиторио



Картуш фараона Псамметиха II

02

Завоевания и древность

Карл Верне. «Триумф Эмилия Паулюса», фрагмент (1789). Нью-Йорк, Метрополитен-музей



Искусство и культура всегда оказываются в числе первых жертв международных конфликтов и гражданских войн. Ослабленный контроль над территорией выгоден похитителям. Мы не знаем, как звали первого человека, укравшего произведения искусства, но нам известны некоторые деятели прошлого, разбиравшиеся в этом вопросе, например царь Ассирии Ашшурбанапал. Из подробностей, выгравированных на клинописных табличках и барельефах, мы узнаем о его добыче, доставленной в Ниневию после завоевания Сузы – столицы государства Элам. В 640 году Геродот Галикарнасский – «отец истории», по выражению Цицерона, – рассказывал о разграблении вавилонского храма и краже золотой статуи Баала[47] правителем Персии Ксерксом I Великим в 484 году до н. э. – еще один случай «массового воровства». Более того, уже в первой половине VIII века до н. э. Исаия пророчил неминуемое падение и гибель Вавилона: «И Вавилон, краса царств, гордость халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра, – не заселится никогда…»[48]

Античность изобилует примерами грандиозных грабежей. Луций Эмилий Павел Македонский (228–160 годы до н. э.) после третьей войны в Эпире разграбил 70 городов. Парад с демонстрацией добычи в Риме длился три дня: сначала лишь показывали статуи, картины и полотна «размеров колоссальных, перевозимые на 250 повозках», – писал Плутарх. За торжеством наблюдала огромная толпа, «все в белых одеждах». Тем не менее консул не стремился обогатиться за счет этого: он распорядился передать сокровища в государственную казну, а в наследство своему сыну попросил оставить только знаменитую библиотеку царя Персея. Это настолько интересный случай, что живописец Карл Верне изобразил шествие на полотне в 1789 году (неслучайно во время Французской революции): четырехметровая картина теперь хранится в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. В середине XVI века фреска с этим же сюжетом появилась на фризе Зала триумфов Дворца консерваторов в Риме.



Микель Альберти и Якобо Рокетти. «Триумф Луция Эмилия Павла Македонского над Персеем» (1569). Рим, Капитолийские музеи



Древнеримский историк Тит Ливий писал, что полководец Марк Клавдий Марцелл в 212 году до н. э. лишил Сиракузы множества произведений искусства огромной ценности. При этом его описывали как «человека добросовестного и честного»: он действовал, исходя из желания прославить «величие римского народа». С римским политическим деятелем Гаем Лицинием Верресом все обстоит совсем иначе: он служил пропретором[49] Сицилии с 73 по 71 год до н. э. и крал все, что плохо лежало, а также подкупал или запугивал тех, кто уличал его в этом. Он накопил целое состояние, собирая статуи, серебряные изделия, картины и изысканную мебель, насильно отнимая их у настоящих владельцев ради себя или приближенных. С этого и начался первый известный нам судебный процесс, на котором разбиралось подобное преступление.



Чезаре Маккари. «Цицерон осуждает Катилину в Римском сенате» (ок. 1880). Рим, Сенат Италии, Палаццо Мадама



Обвинителем выступал Цицерон, который также собирал произведения искусства, но только путем законного приобретения в Греции. Оратор перечислил скульптуры Праксителя, Поликлета и Мирона, которыми незаконно завладел пропретор, но приговор (уже тогда!) был слишком мягким: пропретору следовало компенсировать лишь частичную стоимость скульптур, которые при этом у него же и оставались. Луций Эмилий Павел и Веррес, возможно, не первые, кто захотел обладать чужими произведениями искусства, но у них определенно были последователи и бесконечные подражатели.

Экспансия древних римлян на территории Средиземноморья и Востока с III по I век до н. э. привела к завоеванию городов Великой Греции, разграблению Коринфа и Афин, низведению Македонии до статуса провинции и многому другому. Эти геополитические изменения шли рука об руку с масштабным переносом произведений искусства в Вечный город. Бронзовые и мраморные скульптуры Фидия, Праксителя, Поликлета, Мирона и Скопаса – лишь несколько примеров того, что оказалось во владении римлян. Многое из того, что нам известно о греческом искусстве, связано именно с копиями, созданными на Тибре: оригиналы из бронзы были переплавлены, а вот мраморные реплики сохранились. Известная фраза Горация Graecia capta ferum victorem cepit et artes intulit agresti Latio («Плененная Греция пленила своего дикого поработителя и привила искусство невежественному Лацию») и вправду имеет смысл.

Приведем один пример: на основаниях скульптур Диоскуров, стоящих перед Квиринальским дворцом (статуи Кастора и Полидевка происходят из терм Константина; между ними расположен фонтан, обнаруженный в 1587 году) написано «творение Фидия» и «по Праксителю». Для римлян демонстрация культурного наследия была показателем обладания властью: не существовало такого храма или дома богатых людей, в которых не выставлялись бы греческие или восточные произведения. Для победителей войн и боевых сражений кражи были естественны. Историк Адам Циолковски объясняет: «Земля была единственной добычей, которой распоряжалось государство; остальное же доставалось тем, кто успевал схватить желаемые предметы, – генералам и солдатам». По завершении войны победитель мог «свободно распоряжаться» награбленным, «раздавать ценные призы», полностью или частично отдать добычу в казну или распределить ее между другими солдатами.



Доменико Фонтана и др. Фонтан диоскуров. Рим, Квиринальская площадь



Триумфальная арка Тита (I век н. э.). Рим, Археологический парк Колизея



Согласно Паоло Маттиэ, руководившему раскопками города-государства Эбла, вследствие мародерства «за несколько десятков лет обнаружилось ни с чем не сравнимое скопление художественных сокровищ – возможно, самое крупное, причем не только на территории Средиземноморья, но и во всем мире». В результате осады Иерусалима в 70 году в честь императора Тита была построена триумфальная арка, восхваляющая учиненное римлянами разграбление земель. С мраморной глыбы, стоящей перед Колизеем, стерта надпись, но по сохранившимся очертаниям букв ученый из Гейдельберга смог ее реконструировать. Колизей был построен за счет средств, вырученных от реализации военной добычи.

Однако не всем нравилась политика грабежа. Квинт Фабий Максим завоевал Таранто в 209 году до н. э., пытаясь нанести при этом как можно меньше ущерба: «Оставим жителям Таранто их разгневанных богов». Что, впрочем, не помешало ему перевезти в Рим пятиметровую статую Геракла, созданную Лисиппом, и разместить ее на территории Капитолия. Кажется, Геракл не слишком отличается от обнаруженного в 1864 году Геркулеса Мастаи Ригетти, который сейчас находится в музеях Ватикана. Эта находка стала невероятной сенсацией, о чем пишет историк и писатель Фердинанд Грегоровиус. Статую похоронили как святыню, потому что в нее попала молния.



Геркулес Мастаи Ригетти (II век). Ватикан, Музеи Ватикана. Обнаружен в 1864 году



Открытие Геркулеса Мастаи Ригетти в 1864 году



Геракл из Таранто, наоборот, возвышался на Акрополе над городской площадью крупнейшего центра Великой Греции, а рядом стояла конная статуя завоевателя города. «Один из самых нашумевших случаев», – замечает Паоло Маттиэ. Геракл закончил свои дни в Константинополе: он украшал ипподром, а в 1204 году был переплавлен крестоносцами. Чтобы перечислить все, что когда-либо прибыло в Рим, потребуется слишком много страниц, да и вообще это было бы довольно скучно. Достаточно вспомнить, что этот город остается, например, самым богатым в мире по количеству египетских обелисков: десять, и их, конечно, было непросто тогда перевозить. Наши предки – самые настоящие расхитители.

Не будем смотреть слишком далеко в прошлое, например, на то, что конкистадоры вывозили из Латинской Америки или что происходило на протяжении столетий в Китае. Также постараемся обойти цивилизацию майя и Африку. По данным ЮНЕСКО, более 1,5 млн китайских культурных ценностей рассредоточены примерно по 200 музеям 47 стран – и это без учета предметов, оказавшихся в частных коллекциях. Еще некоторое время назад тысяча керамических изделий майя стоимостью почти $10 млн незаконно извлекались из мест проведения археологических раскопок.

Опять же, согласно сведениям ЮНЕСКО, всего за два года – с 1993-го по 1995-й – Турция открыла до 17 500 дел, касающихся незаконного оборота произведений искусства. В Мали проводилось исследование, которое показало, что почти половина из 845 мест археологических работ была разграблена. В 90-е на территории бывшей Чехословакии из каждой третьей церкви что-то да крали. В московских газетах сообщается о том, что с момента экономического открытия страны в 1990 году из музеев исчезло более 50 млн предметов, в том числе 3,5 млн картин и 37 тыс. икон, оцениваемых более чем в $1 млрд. Каждый год с 1973-го «многомиллионные артефакты» покидают Египет, как сообщает один ученый. Давайте остановимся: столько плохих новостей в одном абзаце – даже писать об этом невероятно тяжело. Кроме того, для более-менее подробного описания заграничных злоключений не хватило бы и целой энциклопедии.

Вместо этого вернемся к Италии. Рим давно страдает от многовековой чумы грабежей. Художник Поль Жозеф Жамен (1853–1903), влюбленный в классические сюжеты, изобразил на величественном полотне «Бренн и его часть трофеев» вторжение галльского племени сенонов в 390 году до н. э. Картина как никогда дидактична. Герой входит в комнату, где находится его добыча: отрубленные головы врагов лежат на земле, пять молодых и прекрасных обнаженных женщин уже подготовлены к жертвоприношению, на пьедестале в центре – золотой Меркурий.



Поль Жозеф Жамен. «Бренн и его часть трофеев» (1893). Частная коллекция



Карл Павлович Брюллов. «Последний день Помпеи» (1827). Санкт-Петербург, Государственный Русский музей



Впоследствии, в 455 году, в Рим прибыли вандалы Гензериха[50]. Разорение города длилось две недели – отсюда и возник термин вандализм, – что вдохновило многих художников. Впечатляет, если не сказать больше, творчество Карла Павловича Брюллова (1799–1852), живописца из Санкт-Петербурга, который провел много лет в Италии и умер в Манциане, недалеко от Рима: он похоронен на некатолическом кладбище Монте Тестаччо. Одна из его самых известных картин – «Последний день Помпеи» шести метров в ширину. Полотно получило большую золотую медаль на Парижском салоне (Брюллов стал первым русским художником, удостоенным такой чести) и сейчас хранится в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге. На картине «Нашествие Гензериха на Рим» (выставлена в Государственной Третьяковской галерее в Москве) Брюллов изобразил похищение меноры – золотого семисвечника, имеющего сакральное значение для евреев – из Храма Мира. Этот уникальный объект Тит вывез из Иерусалимского храма, как показано на триумфальной арке, под которой на протяжении веков евреи не желали проходить. Добыча следовала за захватчиками в Карфаген, и в 534 году, когда его завоевал византийский полководец Велизарий, попала в Константинополь. Потом… никто не знает, что с ней случилось.



Карл Павлович Брюллов. «Нашествие Гензериха на Рим» (1836). Москва, Третьяковская галерея



Но надежда всегда умирает последней, верно? Итак, легенда гласит, что во время перевозки менору сбросили в воды реки Тибр.

В 1818 году для поисков меноры было создано даже специальное общество. Оно спустило на воду четыре из восьми предусмотренных для этой цели судов (самые большие из них – «Медуза» и «Цирцея») и извлекло со дна несколько мраморных изделий. В профессиональной среде общество могло похвастаться как самыми красивыми названиями в Европе, так и почти полным отсутствием спонсоров. (Рим мало того что воришка, так еще и немного щеголь.) В итоге основатель общества разорился и отправился в изгнание, а суда были затоплены. Так и завершилось столь амбициозное предприятие в водах бога Тиберина[51], одобренное Пием VII (в миру Грегорио Луиджи Барнаба Кьярамонти).



Шествие с менорой. Триумфальная арка Тита (I век). Рим, Форум



В Еврейском музее в Риме есть надгробие, найденное в саду синагоги в 2002 году. Это могильный камень трех братьев, убитых при правлении римского императора Гонория. В тексте, написанном на иврите и латыни, говорится о том, что они видели менору в реке, но итальянский искусствовед Даниэла Ди Кастро, занимавшая должность директора музея, когда камень был обнаружен, установила, что надгробие – подделка, созданная между XIX и XX веками. Это подтверждают характер его повреждений и анализ трещин на камне. К тому же Гонорий умер еще до прихода вандалов.

Ограбления совершали на протяжении долгого времени, и Италия не всегда была единственной жертвой. В 1204 году начался Четвертый крестовый поход, указ о котором издал Иннокентий III (в миру Лотарио, граф Сеньи). Венецианцы были готовы обеспечить крестоносцев транспортом и припасами за очень большую сумму: 85 000 имперских марок серебра. Они снарядили флот, вмещающий четыре с половиной тысячи лошадей, девять тысяч оруженосцев и 20 000 пехотинцев. Затем Светлейшая Республика Венеция (La Serenissima) подготовила к походу 50 сопровождающих галер в обмен на половину добычи. По словам историка Жоффруа де Виллардуэна (1160–1213), «никто из тех, кто там был, никогда прежде не видел судов красивее и превосходнее». За штурвалом – дож Энрико Дандоло.

Они немедленно захватили Зару и, так и не дойдя до Иерусалима, остановились в Константинополе – городе, вскоре ставшим осажденным и опустошенным. «Это одно из самых разрушительных событий в истории, наполненное неясными и загадочными деталями; катастрофа, сравнимая на мировом уровне разве что с уничтожением культурного наследия во время осаждения Багдада монголами в 1258 году», – объясняет Маттиэ. Количество награбленного поразительно: было вывезено столько произведений искусства, «что финансовые потребности одного из крупнейших государств Европы по тем временам были бы удовлетворены на десять лет вперед», – вновь поясняет Маттиэ. До чего же одухотворенные разбойники! (или почти одухотворенные).

Присвоенные Венецией сокровища стали экспонатами первого в мире музея. Хотя старейшим считается Капитолийский музей, начало которому положил Сикст IV (в миру Франческо делла Ровере), подаривший скульптуры «народу Рима» в 1471 году (в 1820 году «музеев во всей Европе было около тридцати», – объясняет историк искусства Сальваторе Сеттис), на самом деле именно полученные в ходе Четвертого крестового похода предметы, экспонируемые в Соборе Святого Марка, более древние. До 1807 года часовня этой кафедральной базилики была частной собственностью дожа: патриарх жил в Кастелло, и, вероятно, первый епископский престол – надгробие из Антиохии – тоже был однажды привезен из разграбленного города.

По словам Кристины де Бенедиктис, в Соборе Святого Марка «с конца XIII века хранятся атрибуты религиозной и политической власти, а также предметы мирского назначения, привезенные крестоносцами. Из святилища он превратился – причем задолго до создания римской и флорентийской коллекций – в государственный, открытый для посещения музей».



Надгробие трех братьев, убитых при правлении императора Гонория. Рим, Еврейский музей



Квадрига святого Марка (IV век до н. э.), Венеция, собор Святого Марка



Давид Обер. «Осада Константинополя», которая произошла в 1204 году (XV век)



К добыче крестоносцев, доставленной в Венецию из далекой Византии (Константинополь становится столицей Римской империи по решению Константина I Великого, заполонившего его награбленными шедеврами), относится скульптурная композиция «Четыре тетрарха», расположенная рядом с парадным входом во Дворец дожей, и квадрига из позолоченной бронзы, украшающая Собор Святого Марка, причем с 1982 года оригинал хранится в музее Святого Марка – теперь же можно увидеть только копию. Может быть, квадрига была сделана греками, может, римлянами; кто-то и вовсе считает, что ее создал Лисипп в IV веке до н. э. Тем не менее скульптуру в 1797 году увез Наполеон, впрочем, как и многие другие произведения искусства, например Льва Святого Марка – бронзовую скульптуру, которая с XII века венчала одну из восточных колонн, также военных трофеев, на площади Пьяцетта Сан Марко недалеко от базилики. Бронзовый лев был символом города, даже несмотря на то, что изначально это была Химера, которой приделали крылья. Случается, что и мародеров грабят, и мы поговорим об этом подробнее в седьмой главе.



Гравюра Жана Дюплесси-Берто с картины Карла Верне «Снятие квадриги в 1794 году» (Enlevement des chevaux de la basilique Saint-Marc de Venise, XVIII–XIX вв.), Сан-Франциско, Музей современного искусства



Культурное наследие – первая жертва конфликтов любого вида: вспомним хотя бы Наполеона или Гитлера. Так, например, в мае 1945 года во время пожара в зенитной башне Фридрихсхайн в Берлине были уничтожены 417 находившихся там работ, в том числе 158 итальянских, 54 фламандских и 67 немецких. Среди них было несколько картин Карпаччо, а также три полотна Караваджо. В Сирии, «колыбели цивилизации», в ходе не прекращавшихся в течение десяти лет вооруженных конфликтов, была уничтожена десятая часть уникального культурного наследия, более-менее сохранившиеся артефакты пострадали от непоправимого ущерба, и 40 000 экспонатов исчезли из музеев. Археолог Халид Асаад был убит в Пальмире за то, что защищал культурное наследие своей родины. Бамианские статуи Будды, достигающие 53 и 38 метров в высоту, были уничтожены в 2001 году талибами[52] в Афганистане. Их не украли, но они все равно исчезли. Сколько всего еще можно было бы рассказать…

03

Фетиши: «Мона Лиза» и Караваджо

Караваджо. «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием», фрагмент (1600). Была украдена из оратория Сан-Лоренцо в Палермо в 1969 году



Среди краж произведений искусства особенно выделяются два случая, поднявших невероятный шум: хранящаяся в Лувре «Мона Лиза» Леонардо да Винчи (1452–1519) и «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» Микеланджело Меризи да Караваджо (1571–1610), ранее находившаяся в оратории в Палермо. Однако если на возвращение «Моны Лизы» понадобилось два года, то картина «проклятого художника» (как его называют некоторые), достигающая два с половиной метра в высоту и два метра в ширину, так и не была найдена.

Кражи повлияли на популярность работ, сделав их всемирно известными. Женщина с загадочной улыбкой – Лиза Герардини, жена торговца тканями Франческо ди Бартоломео ди Дзаноби дель Джокондо. Долгое время этот портрет знали только переписчики и некоторые художники (например, Рафаэль, что становится ясно, если взглянуть на один из его эскизов), но никак не широкая публика, как объясняет Лука Наннипьери. Кража сделала картину популярной: как только она была возвращена на место в Лувр, многие побежали ею восхищаться, и вскоре о ней позаботились современные художники, пририсовывающие девушке усы или что-нибудь еще, увеличивая таким образом ее популярность. Тем временем картина из Палермо не входила в число самых известных произведений Караваджо, и немногие ходили полюбоваться на нее, обрамленную лепниной Джакомо Серпотты в оратории Сан-Лоренцо, «одном из трех величайших», по мнению Леонардо Шаша.



Леонардо да Винчи. «Мона Лиза» (1503–1506). Париж, Лувр



Возвращение «Моны Лизы» в Лувр (1914)



После ареста виновный в краже 30-летний маляр из провинции Варезе, Винченцо Перуджа, тщедушный и болезненный работник Лувра, объяснял, что просто хотел вернуть картину на родину, в Италию, где она так бы и оставалась, если бы сам Леонардо не увез ее с собой во Францию.

Там король Франциск I и приобрел ее непосредственно у художника или же у его наследника Джан Джакомо Капротти да Орено, известного как Салаи[53], заплатив наличными (аналогичная ситуация: бывший британский премьер-министр Борис Джонсон недавно подтвердил, что продажа VII графу Элгину Томасу Брюсу мраморов из Парфенона, хранящихся сейчас в Британском музее, за £70 тыс. в результате сделки, состоявшейся между 1801 и 1811 годами, была абсолютно законна). В Париже началась масштабная охота за утерянной картиной – вор тем временем два года хранил ее под кроватью. Непонятная история: он либо собирался продать картину галерее Уффици, либо объявился заказчик кражи – аргентинец Эдуардо де Вальфьерно, живший в Париже. Искавшие «Мону Лизу» опасались, что кража была произведена по заказу одного американца с последующей заменой оригинала на копию. В числе подозреваемых были поэт Гийом Аполлинер и художник Пабло Пикассо, причем их даже допрашивали. Во время кражи директор Лувра был в отпуске. Накануне он сказал: «Звоните мне, только если музей загорится или украдут “Мону Лизу”».

Совершить кражу в то время было не так уж и сложно. Одним воскресным днем итальянец с двумя приятелями, Винченцо и Микеле Ланчеллотти, проскользнули в подсобку музея. В понедельник, когда он закрыт для посещения, они, переодевшись в форму работников Лувра, сняли картину со стены. Перуджа спрятал холст под рубашкой (размер полотна всего лишь 77×54 см), вышел через черный ход и уехал на автобусе – еще и маршрутом ошибся. Сегодня бы уже так не вышло: став фоном для фотографий и кумиром масс, «Мона Лиза» – тщательно охраняемое произведение, защищенное пуленепробиваемым стеклом с системой вентиляции, которое создал величайший Алессандро Гоппион, обеспечивающий музеи первоклассными витринами. Главный офис его компании находится в Милане, филиалы же есть в Гонконге, Токио и Бостоне. Витрины в Казначействе Его Величества в Лондоне – также его производства. Есть даже те, кто с уклоном в некий фетишизм (чем это поможет приращению знаний?) искали останки дамы Леонардо и автора Палермского алтарного образа и утверждали, что опознали их, хоть и очень приблизительно, – проще говоря, бросались из истории искусства прямиком в слухи и пересуды.

Между тем личность изображенной на знаменитой картине Леонардо натурщицы (единственное подтверждение, что это синьора дель Джокондо, – заявление живописца Джорджо Вазари, а он ошибался и раньше) вновь ставится под сомнение. Известный историк Роберто Дзаппери, следуя различным наводкам, обнаружил, что Мона Лиза – это Пацифика Брандани из Урбино, любовница одного из сыновей Лоренцо Великолепного, Джулиано ди Лоренцо де Медичи. В 1511 году она подарила ему сына, который, повзрослев, стал кардиналом, но сама Пацифика не стала тому свидетельницей, скончавшись во время родов. Посмертный портрет, который так и не был передан Джулиано из-за смерти последнего, Леонардо написал в Ватикане: возможно, рядом с Рафаэлем из Урбино, который, вероятно, знал Пацифику. Затем художник привез картину во Францию. Роберто Дзаппери, анализируя детали, разбирает эту гипотезу.

Расписывать это здесь, в книге, посвященной громким ограблениям, было бы слишком утомительно и неуместно. Хотя, возможно, это тоже могло бы послужить примером кражи – только не произведения искусства, а личности.

Вернемся к «Моне Лизе». Перуджа обнаружили, когда он под вымышленным именем пытался продать картину. Сначала – торговцу антиквариатом, затем – за полмиллиона одному флорентийцу, лишь бы картина осталась в Италии. Об этом узнал директор галереи Уффици Джованни Поджи и оповестил полицию, после чего встретился с похитителем. Тот был арестован, в Лувре же устроили настоящий праздник.

В 1913 году картину в первый и последний раз выставили в Галерее Боргезе в Риме. Приговор в Италии мягкий: Перуджа пробыл в тюрьме несколько месяцев. После этого он отправился служить во время Первой мировой войны во Францию и умер от сердечного приступа в 44 года, овеянный славой, которую он бы вряд ли когда-то получил без кражи «Моны Лизы». С тех пор картина стала самым известным произведением в мире, и вместо имени вора вспоминается в лучшем случае окружавший его ореол патриота-романтика.

С другой стороны, никому бы не пришло в голову назвать так тех, кто в ночь с 17 на 18 октября 1969 года, воспользовавшись по-прежнему сложной ситуацией из-за землетрясения, произошедшего годом ранее, похитил «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» Караваджо. Это одна из самых загадочных краж в истории. Легкая – не было никаких защитных мер; прибыльная – стоимость полотна потенциально была очень высока, даже безнадежно высока (по мнению немецкого философа Эрнста Юнгера, «шедевр мучается, меркнет в пространстве, где назначена ему цена, но теряется его ценность»[54]).

Действовала, по-видимому, группа из семи человек, которые, вероятно, и не подозревали о значимости картины: при похищении ее завернули в ковер, найденный в оратории Сан-Лоренцо, где она и хранилась.

С того момента мы располагаем только неопределенными и противоречивыми сообщениями, которые никто никогда не проверял. Когда в 1950 году в результате заговора мафии, карабинеров и родственников в Кастельветрано был убит бандит Сальваторе Джулиано, известное расследование журналиста Томмазо Безоцци, опубликованное в издании Europeo, называлось: «Несомненно только то, что он мертв». Перефразируем для нашей ситуации: «Несомненно только то, что картину украли». В этом преступлении пытались обвинить разных главарей мафии, но зачастую за этим не стояло ничего, кроме простых догадок.

Как же найти картину? Одни считают, что она находится в Швейцарии. Другие – что ее разъела влага и она стала кормом для свиней. Третьи – что она была похоронена с партией наркотиков по приказу босса мафии Герландо Альберти, но в указанной точке ничего не нашли. Один человек приходил с повинной и сказал, что повредил холст, свернув его, поэтому картину пришлось уничтожить, но carabinieri dell’arte доказали, что речь шла о другой картине, украденной из соседней церкви. Еще один человек заявил, что может вернуть «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» государству в обмен на досрочное освобождение, но власть имущие отказали ему. Кроме того, сообщалось, что картина выставлялась в качестве трофея на собраниях коза ностры, но мафиози это отрицают. Среди бесконечных домыслов есть даже такой: «босс боссов» Сальваторе Риина использовал полотно Караваджо как прикроватный коврик. В какой-то момент активно обсуждалось, что оно находится в доме влиятельного члена сицилийской мафии Гаэтано Бадаламенти и что в Швейцарии ведутся переговоры о его покупке; после смерти «большой шишки» в США в 2004 году «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» было разделено на шесть или восемь частей (помните, что сказал Арган?). Но кто знает, правда ли это…



Караваджо. «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» (1600). Была украдена из оратория Сан-Лоренцо в Палермо в 1969 году



Некоторые из «раскаявшихся», на кого особенно падала тень подозрения, – например, Джованни Бруска, Франческо Марино Маннойя, Гаспаре Спатуцца и Гаэтано Градо, – делились подробностями, зачастую оказывавшимися достоверными, благодаря чему расследование понемногу продвигалось вперед. Есть даже священник, который владел кое-какой информацией, – Рокко Бенедетто, в то время приходской священник оратория Сан-Лоренцо. Он умер в 2003 году, но двумя годами ранее записал видео, которое долгое время хранилось в тайне. Через несколько месяцев после кражи он объяснил, что, приехав к себе домой, обнаружил письмо. Для вступления в переговоры требовалось опубликовать зашифрованное объявление в газете. Поставленный в известность сотрудник отделения Министерства культуры Италии так и сделал. Далее последовало второе послание, на этот раз с куском картины – так по крайней мере утверждалось. История вскоре стала известна полиции. Бедного священника даже подозревали и взяли у него отпечатки пальцев, но и эта зацепка, если она когда-либо вообще была, оказалась совершенно необоснованной.

Ажиотаж по поводу кражи разжег интерес к изучению творчества Караваджо. Среди тех, кто занялся этим совсем недавно, – Микеле Куппоне. По его мнению, живописец никогда бы не поехал в Палермо: он бежал с Мальты, остановился в Сиракузах и Мессине, где оставил по крайней мере три произведения, но после 10 июня 1609 года направился прямиком в Неаполь, где 7 ноября на него было совершено покушение возле таверны.

Более того, до сих пор не определена дата создания «Рождества со святыми Франциском и Лаврентием» – Караваджо, вероятно, мог закончить картину в 1600 году, когда доделывал свой потрясающий госзаказ для капеллы Контарелли церкви Святого Людовика Французского в Риме. К тому же его холст был изготовлен в Риме, а не на Сицилии – они отличаются по качеству.

Уже историк искусства Маурицио Кальвези отмечал «слабую связь» картины из Палермо с «манерой позднего Караваджо»: первой не хватало ни «драматического потенциала, ни стилистической экспрессии». Клаудио Стринати относит написание картины к периоду перед убийством Рануччо Томассони в 1606 году, ставшем причиной бегства художника из столицы Папского государства. Натурщица, позировавшая для образа Мадонны на полотне из Палермо, кажется, была моделью и для картин «Юдифь и Олоферн» (Рим, Палаццо Барберини), «Святая Екатерина Александрийская» (Мадрид, ранее принадлежала Палаццо Барберини) и «Марфа и Мария Магдалина» (США, Детройтский институт искусств), то есть для всех полотен конца XVI века.

Однако «неопровержимые доказательства» говорят иначе. Когда краже в Палермо исполнилось два года, был обнаружен договор с заказчиком, заключенный 5 апреля 1600 года в доме политического и церковного деятеля Алессандро Альбани: получив залог в 60 скудо, Караваджо нанимался для того, чтобы выполнить заказ для Фабио Нути. Художник должен был написать картину «с фигурами», высота которых именно такая, как у героев полотна из Палермо. Равной «Рождеству со святыми Франциском и Лаврентием» должна была быть и общая ширина работы. В ноябре Караваджо получил 600 скуди: это зарплата университетского преподавателя за два года работы. За живописца поручился архитектор Онорио Лонги, который уже выступал свидетелем оплаты цикла картин о Святом Матфее в капелле Контарелли.



Ораторий Сан-Лоренцо в Палермо, где представлена копия картины «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием»



В Палаццо Мадама (ныне это резиденция Сената, но в те времена это был дворец, принадлежавший семье Медичи) жил первый покровитель художника кардинал Франческо дель Монте. Мастерская художника находилась там же. «Рождество со святыми Франциском и Лаврентием» он взял у Алессандро Альбани, у которого, как и у Нути, были обнаружены связи с Палермо. Затем, с 28 июля по 9 августа 1600 года, в оратории Сан-Лоренцо велись работы на выступе у главного алтаря: возможно, планировалось разместить картину там. Кроме договора, никаких других зацепок не появилось. Однако на «Рождестве со святыми Франциском и Лаврентием» видны францисканская ряса и два крыла, перенятые Караваджо у живописца Орацио Джентилески. Это настоящий шедевр, по мнению Роберто Лонги: «Несчастный Младенец, брошен на земле как пустая ракушечная скорлупка». По словам Миа Чинотти, на полотне «мастерски показано, как старый названный отец Иисуса оборачивается, чтобы взглянуть на свидетелей чуда, как добрый хранитель чудесного ребенка, как было ему завещано историей». Сегодня среди лепнины находится превосходная копия картины.

Всегда безмерно радостно, если какая-то из множества «тайн искусства», причем необязательно кража, раскрывается. В случае картины Караваджо нам известны дата сделки и имя заказчика, и в будущем, смеем надеяться, прольется свет и на эту удивительную кражу.

В настоящее время о судьбе картины из Палермо мы ничего не знаем. Рози Бинди, с 2018 года возглавляющая парламентскую комиссию по расследованию феномена мафий и других преступных организаций, сказала: «Мы надеемся найти картину и вернуть ее домой». Генерал Риккарди, командующий carabinieri dell’arte, отметил: «Мы должны продолжать поиски, прибегая к помощи средств, которых в 1960-е годы еще не существовало. Ищите картину, как будто знаете, что она все еще где-то есть». Это одно из самых нашумевших дел, касающихся краж произведений искусства в Италии. Тем не менее в этой стране произошло и множество других, и мы обсудим их в следующей главе.

04

В Италии: от Пьеро до Мантеньи

Пьеро делла Франческа. «Мадонна Сенигаллиа» (1470–1485), фрагмент. Была украдена из Национальной галереи Марке в Урбино в 1975 году. Возвращена в 1976 году



Мы находимся в Урбино, в великолепном Палаццо Дукале, спроектированном Лучано Лаурана и Франческо ди Джорджо Мартини по заказу Федерико да Монтефельтро. Из национальной галереи Марке, основанной в 1912 году, 63 года спустя в одну ночь исчезают три выдающихся шедевра: «Бичевание Христа», «Мадонна Сенигаллиа» Пьеро делла Франческа (1416–1492) и «Немая» Рафаэля Санти (1483–1520), которую принцесса Джованна Савойская, дочь Виктора Эммануила III, забрала у Муссолини в 1927 году, поскольку на родине художника не были представлены его работы. Эти произведения – краеугольные камни в истории искусства.

Зима 1975 года, ночь с 5 на 6 февраля. Воры не встретили сопротивления: снаружи – строительные леса, внутри никакой сигнализации, хотя ее тщетно умоляли поставить в течение шести лет, и всего лишь два охранника. Ночью электричество отключалось. Охрана проводила осмотр каждые два часа, освещая залы фонариками. Строительные леса ведут в размещенный на крыше сад, а оттуда можно попасть в зал с картинами. Рамы брошены во дворе. А ведь полотно «Бичевание Христа», значение которого все еще остается загадкой и которое тем не менее включили в список из 30 картин, «которые нужно во что бы то ни стало спасти в случае ядерной войны», до перехода в собственность пинакотеки в 1915 году хранилась в соборной ризнице.

Итальянский журналист Джованни Спадолини тут же вылетел на место преступления: не прошло и двух месяцев с момента, как он основал Министерство культурного и природного наследия. Он заявил: «Возможно, это самая крупная кража за последние 50 лет». Если бы мы составляли рейтинг популярности, наверное, он выглядел бы так: Пьеро делла Франческа на первом месте, на втором – Караваджо, на третьем – возможно, поражавший своей скоростью Луисон Бобе[55].



Пьеро делла Франческа. «Бичевание Христа» (1460). Была украдена из Национальной галереи Марке в Урбино в 1975 году. Возвращена в 1976 году



Рафаэль Санти. «Немая» (1507). Была украдена из Национальной галереи Марке в Урбино в 1975 году. Возвращена в 1976 году



В те времена (неужели мы забыли об этом?) в области защиты культурного наследия Италия могла мало чем похвастаться: музеи открывались всего на несколько часов по утрам, причем, чтобы в них войти, достаточно было лишь толкнуть дверь или приподнять окно. Краж было предостаточно. «Случившееся – трагический результат небрежности, с какой мы относимся к культурному наследию Италии», – писал Бранди. Я пошел в Национальную галерею Марке одним зимним утром несколько лет спустя и был там единственным посетителем. Охранники в маленькой комнате грелись у небольшой печки – возможно, одной на все здание. Они бросили жребий, кому предстоит сопровождать меня по ледяным залам. Музей оживал по-настоящему только летом или в сезоны школьных экскурсий. Журналисты писали: «Эта кража коснулась всех нас», – заголовки материалов были печальными, возмущенными.

Некоторые и вовсе заявляли: «Даже бомбежки нанесли не такой серьезный урон культуре». Итальянский ученый Карло Бо пользуется этим, чтобы встать на защиту собственного университета, находящегося в отчаянном положении в этом забытом уголке Италии. Эти три картины есть во всех учебниках по истории искусств: они слишком известны, чтобы их можно было просто так продать. Вскоре пришлось задуматься о возможном требовании выкупа. Жители страны разделились во мнениях: «Придется платить, и скоро», – заявил историк искусства Арган. «Со стороны государства было бы недостойно уступать вымогателям», – возражал Родольфо Сивьеро, который в послевоенное время спас множество несметных сокровищ. Для преступников эти картины были идеальными, причем речь не об их роли в истории искусства, а об их размерах: полуметровые полотна снять со стены и унести – проще простого. Посыпались телефонные звонки, все более странные и ненадежные.

Новость о выкупе дошла до Сивьеро. Италия согласилась заплатить похитителям 250 млн лир (изначально речь шла о 3 млрд). Carabinieri dell’arte установили личности виновных: они передвигались на автомобиле, который часто следовал по маршруту Италия – Швейцария, туда-обратно. Диалог осуществлялся через антиквара Маурицио Балена. Первая встреча, назначенная в Тавуллии, коммуне в регионе Марке, где родился ас-мотоциклист Валентино Росси, обернулась ничем. Вторая должна была состояться в городе Локарно на юге Швейцарии в отеле Muralto. Картины находились в номере 116.

Не зная, что делать с полотнами, воры едва ли не решились их уничтожить. Пятерых арестовали. Организатором был Элио Паццаглиа – 33-летний плотник из Пезаро, признавшийся в содеянном. Остальные же – Оттавио Далл’Оссо, Федерико Турчи, Адриано Верри и Данте Гауденци (один был в Германии, другой – в Швейцарии). Задержание произошло 29 сентября 1976 года, и вскоре последовало триумфальное возвращение полотен домой.

Тем не менее расследования не всегда дают такой быстрый результат: в кафедральном соборе Урбино в 1982 году кто-то изуродовал «Мученичество Святого Себастьяна» Федерико Бароччи, оторвав от картины кусочек. Потребовалось 35 лет, чтобы восстановить ее. «Каждый раз, когда я бываю в тех краях, захожу проведать его», – признался Риккарди, проделавший колоссальную работу по поиску недостающей части полотна.

К сожалению, история искусства Италии – настоящий разгул грабежей. Около 20 лет назад в Пьемонте были найдены целые склады церковных находок: 250 канделябров и подсвечников, 70 реликвариев, 55 распятий, 60 рам, 30 крестов, 300 подношений и еще 400 предметов религиозного назначения (например, венцы, престолы, табернакли[56]). Иногда и некоторые священники оказывались подозреваемыми в делах о продаже церковных предметов. Вспомним пару подобных случаев. Так, из церкви Святого Илария, расположенной в окрестностях Пьяченцы, исчезли распятие, шесть подсвечников и две рамы, а две картины XVIII века, написанные Джованни Баттиста Рагацци, вернули в санктуарий Мадонна делла Грация в коммуне Модика (провинция Рагуза) спустя 60 лет после кражи.



Антониаццо Романо. «Мадонна с младенцем». Была украдена из церкви святых Марии и Власия в Сант-Анджело-Романо в 1976 году



Церковные кражи, к сожалению, всегда были в порядке вещей. В 1976 году из церкви святых Марии и Власия в коммуне Сант-Анджело-Романо, находящейся недалеко от столицы, ночью пропала «Мадонна с младенцем» Антонио ди Бенедетто

дельи Акили, известного как Антониаццо Романо (1435–1508), а также выполненная художником боковая панель триптиха. Виновные – банда, специализировавшаяся на этих делах. Почти два года спустя в машине в Гроттаферрате (Рим) была найдена спрятанная часть триптиха. Вскоре объявилась и «Мадонна»: она находилась у римского коллекционера, которого осудили как сообщника, не заявившего об обнаружении украденного произведения искусства.

Еще одно полотно – на этот раз «Мадонна с младенцем и юным Иоанном Крестителем» Лукаса Кранаха Старшего (1472–1553) – в 1973 году исчезло из монастыря Чертоза ди Галуццо во Флоренции (1341), где также находилась изумительная фреска Понтормо «Страсти Христовы. Воскресение Христово». Позднее отсюда пропадут еще две сотни произведений искусства. Картину Кранаха украли под покровом ночи вместе с восемью другими полотнами, включая «Явление Христа Марии Магдалине» Бароччи. Чуть более полугода спустя семь из них найдут в Беллинцоне в Швейцарии. 23 годами позже, расследуя дело, связанное с одной северной бандой, арт-детективы перехватили фотографии произведений, которые тайно циркулировали среди недобросовестных торговцев антиквариатом: кто-то пытался продать Кранаха. Детективы нашли и скупщиков краденого, и саму картину: она была в мастерской художника, расположенной в очень ветхом здании в центре Турина. В августе 2000 года картину вернули в Италию, и она попала в галерею Уффици: люди не сразу поняли, что это то самое полотно, украденное из флорентийского монастыря.

Чтобы не уходить далеко от церквей, расскажем необычную историю – древнюю и актуальную одновременно – об алтаре в святилище Ормеа, расположенном в провинции Кунео.

«Мадонна делле Чильедже», картина высотой три метра, написанная в конце XVIII – начале XIX века и воплощающая сюжет Рождества Богородицы, была сорвана прямо с алтаря в 1994 году. Полотно имеет не только культурную, но и экономическую ценность: его стоимость оценивается в несколько тысяч евро. Позже стало известно, что в течение нескольких лет эта картина пролежала в подвале в Генуе. Она вновь вышла в свет лишь в 2001 году: доверенное реставратору из Пьемонта, полотно было выставлено на продажу в административном центре Лигурии. Карабинеры нашли ее семь лет спустя и отметили с сожалением: «Она уже не та».

Чтобы продать картину, нужно сделать ее менее узнаваемой, но при этом не лишить ее слишком уж многих деталей (следим за ходом мыслей преступников), поэтому полотно немного обрезали сверху и снизу. Однако технологии агента 007 от мира искусства все равно помогли ее опознать: фрагмент загрузили в компьютер, после чего разные изображения были совмещены. Таким образом, следствие восстановило все – даже то, что картину собирались продать за границу. За отмывание денег понес наказание 81-летний, но еще, пожалуй, слишком бодрый старик. Полотно вернулось в Пьемонт, но святилище открыто только летом, поэтому «Мадонну делле Чильедже» временно поручили епархии.

В 2021 году, 32 года спустя, был также обнаружен реликварий аббатства Сан-Гальгано (величественное здание без крыши, созданное в форме креста) неподалеку от Сиены. Эта великолепная вещь, датируемая XIV веком, хранилась в Архиепископском музее в Сиене. В ночь с 10 на 11 июля 1989 года реликварий был украден вместе с другими священными предметами – очень ценными артефактами, созданными между XII и XVIII веками: серебряным крестом, реликварием в виде небольшого храма, двумя пекторалями[57] и шестью серебряными потирами[58], а кое-что по-прежнему не найдено. Все перечисленное оказалось в доме коллекционера из Катании. Однако на самом важном объекте – сиенском позолоченном медном реликварии из эмали, созданном в начале XIV века, – видны следы трудных условий, в которых он пребывал в течение определенного времени: воры, возможно, намеревались продать вместилище после того, как разделили его на несколько частей. Специалисты Музеев Ватикана тут же взялись за реставрацию. Директор Барбара Джатта заявила, что это «почти беспрецедентная по своей значимости находка».

Кражи в упомянутых выше пьемонтских церквях по количеству похищенных произведений сравнимы разве что с кражами в региональном музее Мессины. Этот музей, ранее располагавшийся на территории бывшей прядильной фабрики, с 2017 года находится в специально оборудованном помещении. С момента первого исчезновения в далеком 1939 году за десятилетие было украдено не менее 260 объектов, из них всего около 50 вернулись на свои места. Первым это подметил Дзери: в 1951 году он обнаружил, что держит в руках вместо триптиха XVI века подделку – скорее всего, постарался смотритель музея. Недавно там сменился директор, и углубленное изучение коллекции выявило ее недостатки. Первоначальные кражи (драгоценности, монеты и ткани) приписываются Доменико Лонго – смотрителю, подделывавшему записи в реестрах.

Критик нашел оригинальное панно триптиха совершенно случайно у коллекционера в Милане в 1957 году и вскоре восстановил историю картины. Получается, что автором копии, размещенной вместо подлинного произведения, был другой хранитель – Доменико Омеро, уволенный в 1945 году «за безнравственность», но продолжавший довольно часто посещать музей. На тот момент он жил в Риме и работал переписчиком. Омеро признался, что заменил три картины, но его обвиняли куда в большем количестве краж. О многих других произведениях искусства больше никогда и ничего не было слышно. Что-то возвращали, причем зачастую анонимно: расследования обсуждали по телевизору, и те, кто держал у себя артефакты, по-видимому, испугались. Копии Омеро (предполагаемые картины Петруса Кристуса[59] и Антонелло де Салиба[60]) до сих пор находятся на хранении в музее; он давно умер, толком не заплатив за свои преступления.



Аноним. «Рождение Богородицы» (конец XVIII – начало XIX века). Была украдена из церкви Мадонны с вишнями в Ормеа в 1994 году. Возвращена в 2001 году



Количество артефактов, похищенных в 1990 году из Геркуланума[61], чуть меньше: всего (если так можно выразиться) около 200. Как это часто бывает, кража произошла ночью, в начале февраля, причем простым воровством это уже нельзя было назвать – куда больше происходящее походило на вооруженное ограбление. Сигнализации не было и там. Двое мужчин с оружием застали врасплох четырех охранников, затем еще двоих, вернувшихся с патруля. Воры забрали ключи от хранилища.

Их целью был бронированный отсек, расположенный посреди склада. Взялись за кирки. Затем преступники спокойно (некоторые даже говорят, что они держали в руках каталог недавней выставки) в течение двух часов выбирали «лучшее из лучшего»: золотые серьги, кольца, браслеты, ожерелья; бронзовую статуэтку Вакха, высотой 70 см, с медными и серебряными вставками: ее фотография была размещена на рекламных листовках, оповещающих о начале раскопок, и слава явно навредила олимпийцу. До декабря находки выставлялись в Риме и Помпеях. Пять скульптур и множество драгоценностей, мельком показанные по телевизору: неужели так и возникла идея украсть все это? Была ли это кража, заказанная каким-то коллекционером? Некоторые драгоценности преступники просто оставили на полках. Вскоре они скрылись, угнав машину одного из охранников.

Однако не следует забывать по крайней мере три других эпизода, произошедших в Модене, Пьяченце и Вероне, касающихся важных и знаменитых картин.

В городе, где стоит построенный Ланфранко и Вилигельмо кафедральный собор, включенный в список объектов наследия ЮНЕСКО[62], из церкви Сан-Винченцо в 2014 году исчезла алтарная картина, достигающая трех метров в высоту и почти двух в ширину. Джованни Франческо Барбьери, известный как Гверчино (1591–1666), написал ее в 1639 году для герцога Модены и Реджо Альфонсо III д’Эсте, находясь на пике славы. В книге счетов сказано, что при заключении сделки присутствовал брат художника. За «Мадонну со святыми Иоанном Богословом и Григорием Чудотворцем» заплатили «300 дукатов» вперед, а затем «250 скуди»: «Высокая оплата, подобающая королевскому заказу», – отметил Луиджи Фикаччи, глава Высшего института консервации и реставрации. Когда полотно вернули, оно нуждалось не просто в специалисте, а в профессионале высочайшей квалификации. За три года полотно столько претерпело, что осталось в ужасном состоянии.

После ограбления появились зацепки, указывающие на связь с проживающими в Модене марокканцами, но вскоре следы картины теряются – по крайней мере до тех пор, пока трое преступников не предложили приобрести полотно бизнесмену из Касабланки, который и сдал их. Это было в 2017 году, и преступники запросили почти €1 млн. Картина, свернутая на момент кражи, находилась в густонаселенном районе города. 34-летний Мустафа Таир сознался в преступлении, выторговал себе два года, и дело было заморожено. Эх, но как же все-таки мало нужно, чтобы испортить добрую треть картины, шедевра благородного происхождения! Ее перевозили с места на место без должных мер предосторожности. Так, во время поездки в Марокко картина была завернута в ковер, что очень ей навредило.



Густав Климт. «Портрет женщины» (1916–1917). Был украден из Галереи современного искусства Риччи-Одди в Пьяченце в 1997 году. Возвращен в 2019 году



Андреа Мантенья. «Святое семейство со святой» (1495–1505). Было украдено из Городского музея Кастельвеккьо в Вероне в 2015 году. Возвращено шесть месяцев спустя



Не будем далеко уезжать из Модены и отправимся в Пьяченцу. На этот раз дело будет куда более темным и загадочным. Мы находимся в Галерее современного искусства Риччи-Одди, открытой в 1931 году при поддержке принца Умберто и принцессы Марии. Жемчужина коллекции – «Портрет женщины» Густава Климта (1862–1918), приобретенный у художника в 1925 году. Картина дважды не давала покоя известному сыщику сэра Артура Конан Дойла – Шерлоку Холмсу. В первый раз его роль примерила на себя молодая ученая, 19-летняя Клаудия Мага из Брони, провинция Павия (оттуда великолепное вино Barbacarlo, любимое Сандро Пертини). Клаудия обнаружила под портретом из Пьяченцы, написанным в последние два года жизни художника, полотно «Девушка в шляпе» (1910): оно также выставлялось, но считалось утерянным. Когда Холмс появился во второй раз, на нем уже были довольно интересные брюки с красной полосой: сarabinieri dell’arte стремились раскрыть кражу маленького шедевра Венского сецессиона[63]. В Италии есть лишь две работы Климта: «Юдифь II», находящаяся в Ка’Пезаро в Венеции, и «Три возраста женщины», которую можно найти в Национальной галерее современного искусства в Риме.

В галерее полным ходом шла подготовка к выставке, и о краже, совершенной в феврале 1997 года, стало известно только два дня спустя. Никаких следов не было обнаружено. Поговаривали, что в этом деле замешаны сатанинские секты и «черные мессы». Пятью годами ранее из Галереи Эсте в Модене исчезли полотна Эль Греко, Веласкеса и Гварди. Затем оказалось, что картины спрятали на кладбище – вскоре их нашли в гробу. Это было делом рук мафиозной группировки Nuova Mala del Brenta, о которой мы поговорим подробнее в восьмой главе.