В тот момент, когда я снова заговорил, глядя в камеру, «Корандо» вылетел из переулка. А затем, как по мановению волшебной палочки, появился указатель скоростной автомагистрали Кёнин. Не знаю, что у него за судьба-злодейка, но Командир-исследователь наверняка смог бы преуспеть, продолжая работать таксистом.
— Пошли, — бросил он, — я замерз, — и устремился к дому быстрым, решительным шагом.
Думая об этом, я перешел к истории.
Мы с Эллой молча последовали за ним.
Во время той прогулки с нами что-то случилось. Ни одного слова не было произнесено вслух, но когда мы добрались до дому, все уже было не так, как в ту минуту, когда мы из него вышли. В нашем молчании не осталось прежней легкости и непринужденности.
6
Проходя мимо гостевого крыла, я с облегчением увидел свет в комнате доктора Петена.
«Корандо» плавно летел по скоростной магистрали. Инчхон уже маячил на горизонте. К счастью, похоже, нам удалось оторваться от полиции. Мне казалось, мы как минимум сможем благополучно добраться до пирса Ёнан. И даже до четырех часов.
Пока я вел свой рассказ, реакции зрителей разделились пополам. Кто-то верил мне, кто-то нет. В чате даже разгорелся спор.
Элла, чуть сгорбившись, проскользнула мимо его окон.
— Мне нельзя сейчас встречаться с ним, — промолвила она, когда мы поднимались по ступеням.
«Как можно в такое верить? Это же не какая-то веб-новелла, что за реинкарнация?»
Она взглянула на меня и хотела что-то добавить, но передумала. На обратном пути Элла не стала брать меня за руку, а когда я коснулся ее плеча, отстранилась.
«Но он ведь знает то, что не известно никому, кроме Чхве Сынджэ!»
— Мне полагается все время быть веселой и жизнерадостной, — объяснила она наконец, изобразив на своем лице слабое подобие улыбки, — иначе я испорчу отчет, который он посылает папе и Памеле. Я вас завтра познакомлю.
«Реинкарнация – это уже слишком.»
«Но разве за границей не было таких случаев?»
И она провела нас с Эриком в темный холл, заперев за нами массивную дубовую дверь.
«Вау! Какая отборная чушь. И вы в это верите?»
— У меня мурашки по коже бегут от этого места, — заявила она вдруг, оглядывая утопавшую в сумерках комнату.
— У меня тоже, — с готовностью ответил я, сожалея, что Эрик находится с нами, и мечтая остаться наедине с Эллой.
Верили они мне или нет, я не останавливался. Нельзя колебаться, когда говоришь правду. Однако я должен был рассказать все дотошно и серьезно, поэтому понадобилось больше времени, чем я ожидал. И все же я уже приближался к кульминации. Я, как альпинист за несколько метров до вершины, сделал напоследок глубокий вдох и продолжил:
В присутствии моего друга, учитывая странное настроение, охватившее его на обратном пути, я чувствовал себя неуютно.
– Поэтому я снова направился в дом детектива Чо Ури и вот чему стал там свидетелем. Два детектива в засаде были убиты. Как только я это увидел, тут же бросился наверх. И после этого встретил в доме детектива Чо Ури мерзавца – реинкарнировавшего Жнеца, который теперь стал инспектором Ю Санчхоном. В тот момент мне было известно лишь то, что он Жнец, а о его нынешней личности я не имел никакого представления. Только позже я узнал, что это Ю Санчхон, офицер полиции и сообщник в деле об убийстве У Джихи, младшей сестры У Пхильхо. А еще…
— А мне кажется, прекрасный дом, — донесся до нас из полумрака голос Эрика, неестественно громкий.
Только что он был рядом со мной, а теперь стоял на другом конце комнаты у камина, едва различимый в меркнущем свете догорающих углей. Элла вздрогнула.
– Погодите-ка. Так, значит, именно Ю Санчхон пытался замять дело У Джихи? – вдруг спросил Командир-исследователь, который все это время молча вел машину и слушал.
— Ох и напугал же ты меня! Ты что, научился летать? — выпалил я испуганно и удивился собственной резкости.
– Конечно, Ю Санчхон тоже был в этом замешан, но глубже всех вовлечен в это дело Ли Сонмин. Ли Сонмин из семьи, обладающей деньгами и властью. Наверняка именно он отравил У Пхильхо, а затем замял эти два инцидента.
— А вы что, привидений боитесь? — насмешливо парировал Эрик.
– Вау! Это и впрямь увлекательно. Дорогие зрители, я же говорил вам! За этим делом просто обязан быть какой-то заговор. Но есть ли решающее доказательство? Обычно в таком сценарии должен быть дымящийся пистолет!
Командир-исследователь не смог скрыть волнения в голосе. Я знал, что настало время разыграть свою последнюю карту.
По лицу Эллы было видно, что она пытается решить, как расценивать тон Эрика: то ли в качестве обидной насмешки, то ли дружелюбной иронии.
– Оно есть. Но вы сможете его услышать только в том случае, если я открою на мобильном свою электронную почту.
— Ты прав, глупо получилось, — произнесла она. — Спокойной ночи вам обоим. Желаю спать без сновидений.
– Мобильный? Вот еще один. У таких людей, как я, обычно по два мобильника.
Она поцеловала меня в щеку и выскользнула из комнаты.
С этими словами Командир-исследователь достал из кармана брюк телефон той же модели, только другого цвета. Я быстро взял его. Затем открыл приложение электронной почты и зашел в свой аккаунт. Найти электронное письмо, отправленное У Пхильхо, оказалось не так уж и сложно.
Я было последовал за нею, но в дверях она остановилась, оглянулась и покачала головой. И я замешкался в нерешительности посреди зала. А она пропала.
– Сейчас вы услышите свидетельство официанта из клуба в Итхэвоне. Кроме того, должен сказать, что этот официант также был убит бандой Ли Сонмина.
Неожиданно разозлившись, я повернулся к Эрику:
Я скачал аудиофайл и нажал кнопку воспроизведения. Слова, услышанные мною во сне, повторились в точности. В это время атмосфера в чате изменилась.
— Пошли, пора ложиться.
— Ты уверен, что именно со мной хочешь ночевать в одной спальне? — поинтересовался он ровным и прохладным тоном.
— Заткнись.
«Все идеально сходится!»
Я молча двинулся в нашу уютную комнату. Сейчас ее освещал огонь, разведенный за недавно отполированной каминной решеткой. Опять одуряюще благоухала лаванда, сообщая о том, что заботливая мадам Кланси снова тут побывала. Мы с Эриком почти не разговаривали; разделись в теплом полумраке спальни и легли в свои постели, на хрустящие и прохладные простыни.
— Спокойного сна, — пожелал я.
«Похоже, так все и было!»
— Тебе тоже.
«Не уверен насчет реинкарнации, но теперь совершенно ясно, кто преступник в деле У Джихи!»
Так окончился наш первый день в Ле-Варреже.
Когда аудио закончилось, Командир-исследователь спросил еще раз:
19
– Итак, вы хотите сказать, что У Пхильхо отправил это профайлеру Чхве Сынджэ по электронной почте?
А следующий оказался ярче, светлее предыдущего — холодный ясный зимний день, наполненный ослепительным солнечным блеском. Землю сковал мороз. Мы с Эриком проснулись рано и явились к завтраку первыми. Словоохотливая француженка (мы предположили, что это и есть мадам Кланси) предложила нам круассаны и кофе, приправив завтрак мрачными прогнозами насчет погоды. Женщина говорила так быстро, а акцент показался мне столь необычным, что, когда она ушла, я попросил Эрика перевести.
– Да. Получив от Ю Санчхона удар электрошокером, я во сне…
— Она поведала, что в ближайшее время сильно похолодает, — сказал он. — А еще сообщила, что Элла отправилась на прогулку. И скоро вернется.
Би-и-ип!
Не успел он договорить, как в комнату вошла разрумянившаяся от мороза Элла:
Звук гудка оглушил меня, словно гром, заставив замолчать. Из правой полосы выскочил черный «Старекс», словно собираясь врезаться в нас.
— Доброе утро, мальчики. — Голос ее звучал весело, но она избегала смотреть мне в глаза.
– О-о-о!
— Доброе утро.
От испуга Командир-исследователь выкрутил руль, и «Корандо» заскользил по мокрой от дождя дороге. Центральный разделитель надвигался на нас, словно цунами. Нет. Наоборот, это «Корандо», казалось, мчался навстречу волнам, как позабывший страх серфер. Командир-исследователь, отчаянно крутя руль, нажал на тормоза. Скрип. Под пронзительный звук мое тело швырнуло вперед. Мобильный телефон и камера упали с приборной панели. Бампер «Корандо» со стороны водителя задел разделитель. Раздался громкий скрежет.
В ее присутствии я немного помрачнел, дуясь на то, что вчера она запретила мне последовать за нею. Элла не обратила на это внимания и сообщила:
– Впереди! – вскрикнул я.
— Наш добрый доктор Петен обычно спускается около девяти и выпивает чашку кофе с круассаном. Полагаю, это он.
При этих словах в столовую вошел мужчина средних лет, полноватый, лысоватый, с клочками седых волос, длинных по бокам и зачесанных на макушку в попытке скрыть проплешину.
Пока «Корандо» пытался удержать равновесие, «Старекс» вклинился впереди.
– Держитесь крепче!
— Доброе утро, мадемуазель Харкорт, — приветствовал он любезно и учтиво, но с некоторой насмешкой — так обычно подтрунивают над ребенком. — Надеюсь, вы хорошо спали. — Английский у него был безукоризненный.
Выкрикнув это, Командир-исследователь одним движением перевел «Корандо» с первой полосы на третью. Он не только не замедлил ход, а даже изо всех сил нажал на педаль газа. Я крепко зажмурился, затем открыл глаза. В этот миг я даже не чувствовал боли в боку. Сердце бесконечное множество раз поднималось вверх и падало, будто устроив себе банджи-джампинг. Выехавший на третью полосу «Корандо» мчался сквозь дождь. «Старекс» следовал за ним.
— Очень хорошо, спасибо, — ответила Элла, лучезарно (но ненатурально, как показалось мне) улыбаясь. Налила кофе и представила нас друг другу.
Доктор кивнул, приветствуя нас:
– Это еще кто? – спросил Командир-исследователь.
— Рекомендую до возвращения в Лондон как следует выспаться. — Свою речь он сопровождал неторопливыми взмахами рук. — Сон, отдых, тепло. И прежде всего умеренность — вот во что я верю, господа, таковы мои принципы. — Закончив врачебные рекомендации, он уселся за стол и тут же за один присест расправился с четырьмя круассанами.
– Я только что говорил. Есть люди, пытающиеся убить У Пхильхо, а стоит за ними Ли Сонмин. Это они и есть.
Лишь ближе к полудню мне удалось остаться с Эллой наедине — она исчезла вскоре после завтрака, и мне пришлось из вежливости наблюдать, как доктор Петен с Эриком играют в шахматы. Они расположились с доской в гостиной, просторной квадратной комнате с высокими окнами, из которых был виден сад.
Как только я это сказал, он тут же показал подбородком назад.
Я сидел на диване, время от времени улыбался доктору и своему другу, демонстрируя тем самым неослабевающий интерес к их партии, и думал об Элле, а когда заметил, что она показалась из-за тисов, извинившись перед мужчинами, покинул комнату. Догнал ее уже у фонтана, она торопливо шла в сторону дома, кутаясь в мужское пальто и придерживая у горла голубой школьный шарф. Вероятно, этот наряд прежде принадлежал ее отцу.
Заметив меня, она остановилась. Мы молчали.
– Снимайте.
— Привет, — первой нарушила она затянувшуюся паузу.
– Что?
– Нельзя упустить такую сцену, так что скорее снимите их хотя бы на этот мобильный!
– А! Да-да.
У меня не было права отказать. Раз уж я бесплатно сидел в машине, которой управлял человек, обладающий навыками не хуже, чем у автогонщика, это требование нужно было выполнить. К тому же за нами все еще гнались. А значит, я был в огромном долгу перед Командиром-исследователем и этим старым «Корандо». Я нажал на приложение камеры на мобильном, который держал в руках, и переключился в режим видео.
— Привет.
Элла попыталась было пройти дальше, но я схватил ее за руку:
– Могу ли я просто снять видео без прямой трансляции?
— Почему ты обращаешься со мной, словно с чужим? — Бессонные часы, проведенные в тоске минувшей ночью, придали резкости моему тону. — Что случилось?
На мой вопрос Командир-исследователь ответил:
Она хмуро взглянула на меня и ответила вопросом:
– Сейчас нет времени на настройку, поэтому от стрима придется отказаться. Главное – снимите видео. Даже если просто вмонтировать его в трансляцию, которую мы только что провели, набрать три миллиона просмотров будет легче легкого.
— А ты не знаешь? — и отвернулась.
– Понял.
Я покачал головой. Она подняла глаза и принялась изучающе разглядывать мое лицо. Смятение, которое она там обнаружила, кажется, ее удовлетворило, и Элла полезла в карман за сигаретой. Я смотрел, как она подносит ее ко рту, прикуривает, медленно, глубоко затягивается и, запрокинув голову, выдыхает дым вверх. Я следил за ним взглядом, пока он не растаял в яркой холодной синеве.
После слов Командира-исследователя я повернул телефон. Черный «Старекс» вплотную следовал за нами. Если так пойдет и дальше, заснять видео неплохого объема, конечно, получится, но вот оторваться от погони будет сложно.
— Поговори со мной, — попросил я.
Вдруг она резко отвернулась. Видно было, что она колеблется, и сердце мое сильно забилось.
Командир-исследователь, похоже, тоже поняв ситуацию, увеличил скорость и крикнул:
— Хорошо. — Элла, по-видимому, в конце концов на что-то решилась. — Но давай отойдем. Сюда.
– Я попробую оторваться!
– А это возможно?
Она торопливо двинулась через рощицу по посыпанной гравием дорожке. Я отправился вслед за нею, с облегчением отметив, что фруктовый сад при свете дня выглядит живописно и нет в нем ничего пугающего, а великаны снова превратились в яблони.
– Они знают, куда мы направляемся?
Иней на траве сверкал на солнце и хрустел под ногами, пока мы пересекали поляну. Я понимал, что Элла ведет меня к каменоломне, и, поспешая за нею мимо деревьев, отделявших это диковинное место от фруктового сада, все же вновь, как накануне ночью, ощутил легкий озноб. Каменоломня при свете дня тоже перестала внушать страх — просто растянувшаяся у наших ног лужа с грязной водой, и больше ничего.
– Нет. Думаю, не знают.
На берегу стояла скамейка, которой я вчера не приметил. Элла села и жестом пригласила меня устроиться рядом. Закурила очередную сигарету, но рта так и не раскрыла.
Я чувствовал, как между нами будто вырастает невидимая стена, однако не понимал, в чем я провинился, потому заговорил первым.
Мне казалось, что Жнец не рассказал бы об этом нашим преследователям. Ведь он продолжал играть роль Ю Санчхона. Если станет известно о существовании убежища, именно Жнец окажется в невыгодном положении. Только он один знал, куда я направлялся. Уж он-то точно обо всем догадался. Он не мог не понять, что, услышав слово «подвал», я подумал о том, что у убежища должна быть и подземная часть. Другая мастерская Жнеца находилась совсем рядом, прямо под ногами.
— Почему? — спросил я на сей раз значительно мягче.
– Значит, придется нам отправиться в приключение, – сказал Командир-исследователь.
— Что — почему? — Элла быстро взглянула на меня.
– Но как?
Я покраснел, но сдержался:
Мне в голову не приходило ни одного подходящего варианта.
— Почему ты отослала меня прошлой ночью? Я так хотел остаться с тобой. — Я взял ее за руку — она позволила, но неохотно. — Мы столько времени провели в разлуке. Я не писал тебе из Праги, потому что ты сама меня попросила. А теперь я…
– Если проехать еще немного дальше, мы выедем на транспортную развязку Западного Инчхона. Там все и решится! – прошептал Командир-исследователь мне на ухо.
Она вырвала руку и подняла ее, останавливая меня.
Он и правда вел себя как бывший таксист. Даже без навигатора он прекрасно знал дорожную сеть. Как он и сказал, буквально через пару километров появилась дорога, ведущая в сторону Западного Инчхона. Я продолжал снимать «Старекс» на мобильный и при этом не забывал смотреть вперед. Командир-исследователь повернул руль, и «Корандо» выехал на крайнюю полосу. Дождевая вода, скопившаяся на дороге, резко расплескалась в стороны.
— Ты действительно не понимаешь почему? — дрожащим голосом спросила Элла, словно не слыша ничего, кроме моего вопроса.
– Что вы планируете делать?
«Корандо», продолжая движение, выехал на развязку Западного Инчхона. Разумеется, «Старекс» тут же последовал за ним.
Я разглядел на ее лице смешанное выражение нежности и еще чего-то — мне показалось, насмешки. Покачал головой, отвел глаза, а когда опять взглянул на нее, с ужасом обнаружил, что она вот-вот заплачет. Элла поняла, что я это заметил, и плотно сжала губы. Когда она заговорила, голос ее звучал ровно и жестко.
В этот момент Командир-исследователь крикнул:
— Удивляюсь, как можно быть таким наивным.
— Что?
– Держите телефон крепче!
— Думаю, ты прекрасно все расслышал. — Выражение нежности исчезло с ее лица.
С этими словами он резко крутанул руль влево. «Корандо» развернулся почти под прямым углом. А затем, сбив оранжевый сигнальный конус, выехал на дорогу, ведущую прямо в Инчхон. Да еще и задом наперед. Хоть мне каким-то образом удалось не уронить телефон, я не смог не согнуться. У «Старекса» не получилось остановиться, и он поехал дальше в сторону Западного Инчхона. Нажав на тормоз, Командир-исследователь неторопливо развернул «Корандо», ни капли не изменившись в лице. Если бы в этот миг хоть одна машина проезжала рядом, могла бы случиться авария.
— И в чем же я наивен? — спросил я кротко.
Она строго взглянула на меня:
– Ха-а, – выдохнул я с облегчением. Я так нервничал, что у меня даже затекли плечи и шея.
— Ты правда хочешь, чтоб я сказала?
— Конечно.
– Ну как? Все хорошо засняли? – спросил Командир-исследователь.
— И действительно не знаешь, в чем дело?
– Да, снял все совершенно отчетливо.
— Действительно.
– Отлично! Уверен, это будет огромный успех! Просмотры просмотрами, а число подписчиков тоже должно было вырасти после нашего стрима. А как только я смонтирую и загружу то, что вы сняли сейчас, смогу произвести настоящий фурор!
— Ну хорошо. — Она глубоко вздохнула. — Эрик в тебя безумно влюблен, — произнесла она медленно, намеренно отчеканивая каждый слог.
– В любом случае рад, что смог помочь, – сказал я, откинувшись на пассажирском сиденье.
Эта фраза и сейчас звучит у меня в ушах, я вижу, как Элла смотрит мне в глаза, цепляя мой взгляд своим, чувствую, как во мне поднимается волна удивления, а потом ощущаю изумление почти осязаемое, какое она, в свою очередь, испытала, когда я рассмеялся. Я-то думал, между нами произошло что-нибудь по-настоящему серьезное, и смеялся отчасти от облегчения, отчасти потешаясь над ее ошибкой.
— Какая чушь! — искренне ответил я.
Когда я подумал, что теперь смогу благополучно добраться до убежища Жнеца, мое напряжение спало. Я ненадолго закрыл глаза. На меня накатилась усталость. Боль в боку пульсировала, словно напоминая о себе.
И как только произнес это, вдруг вспомнил странности, сопровождавшие нашу с Эриком жизнь в Праге: откровенные разговоры, которые я отказывался поддерживать, его взгляды, замеченные, но не понятые мной, тайные улыбки.
– Тяжело и утомительно, да?
– Да, есть немного, – честно ответил я на вопрос Командира-исследователя.
— Чушь, — повторил я, на сей раз уже не столь уверенно.
– Бывают моменты, когда приходится двигаться, как бы тяжело ни было. Если это ради правды.
— Нет, не чушь, — возразила Элла ровным тоном, по-прежнему глядя мне в глаза. — Ему невыносимо видеть нас вместе, он ненавидит меня, потому что любит тебя. Как он смотрит на тебя, когда, как ему кажется, я не вижу!
— Чепуха!
В его словах и голосе я почувствовал искренность. Так мог говорить лишь тот, кто пережил трудную ситуацию.
— Ты знаешь, что это правда, Джеймс.
Я сказал:
Я сидел неподвижно, отгоняя от себя постепенно крепнущее осознание того, что она, вероятно, права.
– Правда… С вами тоже случалось что-то подобное?
Командир-исследователь рассмеялся и ответил:
— Откуда ты знаешь? — выдавил я.
– Зрители, которые смотрят мои трансляции с самого начала, знают, что у меня есть дочь, которая уже третий год находится в вегетативном состоянии. Когда я вез ее на дополнительные занятия на своем такси, произошла авария. Случилось самопроизвольное ускорение. Я ехал медленно, но внезапно машина пулей понеслась вперед. Ни тормоза, ни руль не слушались. В конце концов такси выскочило на тротуар и врезалось в магазин. Я отделался несколькими переломами, но дочь получила серьезную травму головы…
Элла выкинула недокуренную сигарету в воду.
– Значит, после той аварии вы перестали работать в такси?
— Женщины чувствуют подобные вещи, — произнесла она тихо. — Подозрение зародилось у меня еще в Праге, но тогда я отогнала его от себя. Подумала, что мое присутствие может тяготить его по другим причинам. Но вчера ночью я удостоверилась, что это именно так, как раз здесь, у этой скамейки… Ты тоже об этом знаешь, Джейми. — Голос ее снова дрогнул, а на глазах показались слезы. — Ты знаешь, что он в тебя влюблен. Может, ты сам себе в этом не признаешься, но ты знаешь.
Я сидел, не в силах произнести ни слова, с совершенно дурацким видом.
– Именно. Голова шла кругом от попыток доказать, что это было самопроизвольное ускорение. Но даже дойдя до суда, я в конце концов проиграл. Там сделали вывод, что я вел машину неправильно, чем и вызвал аварию. Мне нужно было оплачивать лечение дочери, но денег не было, так что я начал вести «Ютуб» с мыслями о том, что жертв вроде меня больше появляться не должно. Поначалу я копал только в сторону аварий с самопроизвольным ускорением, но в итоге начал посещать различные места происшествий. Потому что это приносит деньги.
— Но я-то в него не влюблен! Так какое же отношение к нам могут иметь чувства Эрика? — спросил я хрипло.
– Не знал, что у вас такие проблемы.
Элла выпрямилась:
— Откуда такая уверенность, что ты в него не влюблен? — Она заглянула мне в глаза, в ее взгляде был холод, голос теперь звучал неестественно спокойно.
— Что?!
– Ну, у каждого свои проблемы. Разве есть хоть один человек на свете вообще без них? И все же, У Пхильхо, или, скорее, инспектор Чхве Сынджэ, ваша история и правда…
— Откуда ты знаешь, что ты в него не влюблен?
— Просто знаю.
Я снова взглянул на Командира-исследователя.
Она продолжала пристально всматриваться в мои глаза:
– Вы мне верите?
— Джейми, ты скрываешь от самого себя догадку о его чувствах, а это доказывает, до какой степени ты их боишься. — Элла глубоко вздохнула. — Не хочешь признаваться себе в том, что Эрик любит тебя, и уж тем более в том, что, возможно, отвечаешь ему взаимностью, ведь тебе с детства внушали, что мужчина не может любить мужчину.
Он тоже посмотрел на меня. Затем улыбнулся и уже собирался заговорить. Но в тот же миг сзади послышался нарастающий шум. Я повернул голову и увидел машину с искореженным бампером.
— Я…
– Что?
Она жестом остановила меня:
— Ты испуган — в этом все дело, — и продолжила ровным, насмешливым тоном, взвешивая каждое слово: — Прежде чем мы сможем продолжать наши отношения, я хочу быть уверенной, что тебе и в самом деле нужна именно я.
В тот же миг, когда Командир-исследователь закричал, машина Жнеца врезалась в «Корандо».
— Мне нужна ты! — Я схватил Эллу за руку.
Она выдернула ее:
Бам!
— Ты не можешь знать этого наверняка, не можешь принять взвешенного решения до тех пор, пока…
Я перебил ее:
Сначала раздался громкий звук, а через несколько секунд автомобиль сотряс удар. Каким бы крепким ни был «Корандо», выдержать внезапное нападение было ему не под силу. Подпрыгнув, как кегля для боулинга, он понесся прямо к звуконепроницаемому барьеру на обочине дороги. Командир-исследователь надавил на тормоз, но этим сделал только хуже. «Корандо» взмыл в воздух. Происходящее казалось медленным, бесконечно медленным. Но на самом деле заняло лишь короткий миг. Не было времени ни подготовиться, ни закрыть глаза. «Корандо» ударился о барьер и упал, перевернувшись. Я на некоторое время потерял сознание.
— Я не… не такой, Элла!
7
— Откуда ты знаешь, если просто отметал такую вероятность? Я не хочу быть запасным вариантом, Джеймс.
Не веря своим ушам, я беспомощно уставился на нее:
На этот раз сон был цветным.
— Ты пытаешься подвигнуть меня на то, чтобы я, так сказать, рассмотрел альтернативы?
— В некотором роде.
Я оказался в парке развлечений. День был светлым и ярким. Было тепло и ветрено. Ровно так, как нужно. Небо было настолько голубым, что его хотелось поместить в рамку.
Я попытался отыскать ее взгляд, но она отвернулась и смотрела на каменоломню.
— Ты сумасшедшая, — сказал я. — Совсем сумасшедшая.
Джихе держала в руках красный воздушный шарик, который я получил в качестве приза в игре в дартс. Все проходящие мимо люди широко улыбались. Как и мы с женой и Джихе. Казалось, слово «счастье» обрело материальную форму и появилось на наших лицах. Играла зажигательная музыка, вокруг танцевали аниматоры в масках, а прилетевшие откуда-то большие и маленькие мыльные пузыри кружились рядом. Джихе протянула к ним руки и в тот же миг выпустила из рук воздушный шарик. Он устремился в небо. Казалось, его тут же унесет ветром далеко-далеко.
Плечи ее дернулись, и я понял, что коснулся больного места.
— Никогда больше не называй меня так, Джейми!
Я быстро побежал за ним и подпрыгнул изо всех сил. К счастью, мне удалось ухватить его за свисающую ниточку. Я приземлился, крепко держа ее. А затем оглянулся с воздушным шариком в руках.
— Но…
— Никаких «но». Никогда!
Ни жены, ни дочери нигде не было видно. Я растерялся. В этот миг Джихе подбежала ко мне и крепко обняла.
Я кивнул: ее гнев сделал меня покорным. Молча глядел на нее, хотел отыскать объяснение жестоким словам.
– Папа, ты лучший! – сказала она с улыбкой. Я взял на руки дочь, которая казалась такой маленькой и хрупкой. От нее пахло чем-то сладким. Жена подошла и похлопала меня по плечу.
Элла встала со скамейки и произнесла медленно и отчетливо:
– Какой же мой муж молодец!
— Я не могу любить человека, который боится своих чувств.
Я улыбнулся, как будто ничего особенного не произошло. Это был приятный выходной день, и я помнил все, что было вокруг, каждое выражение на лицах жены и Джихе.
Силясь побороть охватившее меня оцепенение, я спросил, что она имеет в виду.
— Ровно то, что сказала.
Очнуться меня заставила острая боль. Казалось, что-то внутри моего бока взорвалось. В ушах шумело, а голова ужасно раскалывалась.
В зловещей тишине, нависшей над нами, я отчетливо слышал, как кровь с силой колотится в виски.
— Ты хочешь меня испытать? — с трудом выдавил я, чувствуя страшное опустошение.
Элла помолчала и тихо ответила:
Я открыл глаза. Прекрасный пейзаж парка развлечений исчез, и меня встретил перевернутый мир. Через разбитое лобовое стекло внутрь затекла дождевая вода с земли. Я осмотрелся. Командир-исследователь стонал, опустив голову.
— Наверно, да. Докажи, что хочешь именно меня, что я не запасной вариант и ты уверен в себе и своих желаниях.
— Но как? Как, если ты не веришь моим словам?
– Эй, очнитесь.
Снова наступила тишина.
— Вероятно, простого поцелуя будет вполне достаточно, — произнесла Элла мягко, не глядя на меня. — Полагаю, ты сразу поймешь, что чувствуешь. Тебе придется заставить себя… И тогда ты узнаешь, действительно ли тебе нужна я. — И она пошла прочь.
Я схватил его за плечо и встряхнул. Он не открыл глаза. Протянув руку, я отстегнул ремень безопасности. Мое тело упало на потолок «Корандо», и меня пронзила новая боль. Удивительно, что каждый раз она становилась все сильнее. Немного переведя дыхание, оставаясь в положении вниз головой, я толкнул пассажирскую дверь. К счастью, она открылась легко. Точнее было бы сказать, что она не открылась, а наполовину оторвалась. Ползком я выбрался наружу. Попав под холодный дождь, я немного пришел в себя. И в такой же степени испытал боль. Мне удалось подползти к стене и сесть, прислонившись к ней. «Корандо», весь во вмятинах, лежал перевернутым на дороге. Он был похож на застывшего перед смертью жука. Я подумал о том, что надо бы вытащить Командира-исследователя, но мое тело не двигалось. С каждым вдохом невидимое копье пронзало мой бок. Это было ужасно больно.
Меня будто морозом сковало. Я слушал, как потрескивает гравий под Эллиными башмаками, и не отрывал взгляда от ее удаляющейся фигуры, пока она не скрылась за деревьями.
С той поры прошли десятки лет. Тот мальчик на скамейке мне словно чужой. Я окликаю его — он не слышит. Он застыл, не в силах пошевелиться, хотя, как мне представляется, огромные волны накатывают на него, разбиваются на тысячи осколков. Однако ему нет дела до моих предостережений. Я прошу его не отвлекаться на буквальное значение сказанных Эллой слов, искать в них скрытый смысл. Он меня не слышит, не может услышать. Ему плохо, он чувствует себя потерянным, пытается сообразить, как ему быть, что делать, и от напряжения у него кружится голова. Он скользит вниз, его затягивает водоворот; сам того не понимая, он тянется всем телом, силясь выбраться, и цепляется за обломок необдуманного, безрассудного решения. Хватается за него, видя в нем спасение, ошибочно полагая, что оно поможет ему удержаться на плаву. Он еще не знает, что такое предательство и к чему оно приводит.
– Дерьмо.
С расстояния в шестьдесят лет я зову его: теперь-то я понимаю, что стояло за словами Эллы, а у него не было возможности это понять. Я снова вижу ее в пражском кафе, слышу ее слова о том, что я не имею ни малейшего представления, насколько здоровую психику надо иметь, чтобы остаться в здравом уме после сеанса у авторитетного психиатра, что доктора со своими бесконечными вопросами способны кого угодно заставить усомниться в себе и окружающих. Но тот мальчик сидит неподвижно, с бесстрастным лицом, и я тщетно объясняю ему такую понятную мне теперь истину: когда мы совершаем грех, нам приходится допустить возможность, что и те, кого мы любим, тоже способны согрешить. Когда Элла украла у своей кузины мужчину, которого не любила, она нанесла самой себе удар не менее губительный, чем Саре.
Когда я это пробормотал, послышался знакомый голос:
Я пытаюсь докричаться до него: его возлюбленная предала саму себя, с тех пор ей пришлось жить в вечном страхе, что люди, которых она любит, тоже могут совершить предательство. Именно этот страх заставил Эллу оттолкнуть меня, из-за него ей понадобилось любой ценой получить доказательства моей преданности.
– Как же ты цепляешься за жизнь, а?
Теперь я знаю, что, изменив себе, Элла потеряла веру в человечество, и сердце мое наполняется болью при мысли об этой хрупкой девушке, которая всего-навсего хотела твердо знать, что я люблю ее, только ее.
Я проклинаю жестокую судьбу, которая не благословила меня тогда пониманием того, что есть вещи, непозволительные даже ради любви.
Я поднял голову и посмотрел вверх. Там стоял Жнец. Похоже, он тоже был не в самом хорошем состоянии. И все же по сравнению с беглецом У Пхильхо он выглядел лучше. Хотя бы потому, что он мог стоять на своих ногах. То же можно было сказать и о машине Жнеца. Хоть ее капот и был полностью раздавлен, напоминая свинячий нос, это все равно было лучше, чем умирающий жук.
Мне не хватало мудрости и опыта, я был лишком молод и слаб и поддался логике ее неуверенности. Сидя на той уединенной скамейке, я уверовал в то, что Элла бросила мне вызов и, чтобы доказать ей свою доблесть и верность, я должен пройти назначенное ею испытание. А еще я знал, что не смогу выносить насмешку в ее холодных зеленых глазах. Юный глупец, я не понимал тогда, что выражение на Эллином лице, принятое мною за насмешку, на самом деле было страхом и моя возлюбленная, как и я, была ребенком, игравшим во взрослую игру; она удовольствовалась бы куда более простыми и невинными доказательствами вместо того, которое я ей предоставил.
– Ты всегда был таким простодушным невеждой? – спросил я.
– Не мог же я позволить тебе и дальше творить бесполезную ерунду. Почему-то мне кажется, что Ю Санчхон поступил бы именно так.
Мир кружился перед моими глазами, идеалы дружбы и верности рушились под тяжестью брошенного ею вызова, я не ведал, что испытание, назначенное мне Эллой, — это на самом деле реакция гордого разума на страх потерять меня — каким бы безосновательным ни являлся этот страх. Мне было невдомек, что она отчаянно нуждалась в доказательстве моей преданности, а вовсе не в демонстрации моей отваги другим людям.
– Похоже, эффект от трансляции есть.
А истина такова: тот, кто много дает, многого ожидает взамен, а кто много берет, ожидает, что и у него многое отнимут. Элла украла у Сары человека, которым та больше всего дорожила, и теперь сама не могла ни в ком быть полностью уверена. Как у Сары отняли Чарльза, так и меня могли отнять у Эллы — этого она боялась, а страх погубил многих достойных людей.
Жнец присел на корточки передо мной, растянувшимся как тряпка. Кровь текла из его головы, смешиваясь с дождевой водой, и падала на землю.
Элла могла вновь обрести уверенность во мне единственным способом — похитить меня у остального мира и вернуть на ее условиях. Она была молода, Эрик — милый, доверчивый Эрик — оказался под рукой, и поэтому она выбрала его в качестве средства достижения своей цели. А я, измученный любовью к ней, подстегиваемый холодом ее глаз — холодом, в котором я не разглядел ни страха, ни слабости, — стал обдумывать поставленную передо мной задачу. Я решил принять вызов, брошенный Эллой, и доказать ей свою преданность — так, как она хотела.
Эрик сидел один в гостиной и читал. Я накрыл его ладонь своей и сказал, что нам лучше уехать. В тот момент я и начал его предавать. Помню, как он удивился, его карие глаза расширились, он приоткрыл рот, собираясь возразить. Но так ничего и не сказал, изумление в его взгляде сменилось пониманием, и он вскочил с кресла и отправился паковать багаж, подстегиваемый внезапной радостью и надеждой на то, о чем он и мечтать не смел.
– Ситуация пошла немного не по плану. Да и я теперь в затруднительном положении. Отовсюду посыпались звонки.
Перед отъездом я повидался с Эллой и поцеловал ее на прощание с яростью, доселе мне неведомой. Моя ярость испугала ее, и я был этому рад. Даже хорошо, что Элла сомневается в исходе назначенного мне испытания. Зато уж, когда я пройду его, ее доверие ко мне возрастет многократно!
– Я же говорил, что не умру один?
Сейчас, размышляя о прошлом в выстывшей комнате, я с трудом сдерживаю слезы.
– И все-таки я думаю, что моя ситуация получше твоей.
20
На эти слова мне нечего было возразить. Дерьмо. Все, что я мог делать, – это бормотать про себя это слово. Жнец вытер лицо. Сверкнула молния. Она осветила лицо мерзавца. Тогда я смог убедиться еще раз. Ю Санчхон был похож на дьявола еще до того, как Жнец завладел его телом. В каждом уголке его ясного лица таилась злоба. Я спросил, обращаясь к Жнецу, который переродился в идеально подходящем ему теле:
Первое, что вспоминается мне о времени, проведенном с Эриком, — это поездка на поезде, которую мы совершили, покинув дом Эллы. Мы ехали в Вожирар, в поместье его семьи, — не знаю, почему мне взбрело в голову отправиться именно туда. Путешествие запомнилось потому, что представляло разительный контраст с нашей недавней поездкой из Праги во Францию.
– И какой у тебя план?
Говоря о контрасте, я имею в виду перемену, происшедшую с тем взволнованным мальчиком, который еще вчера ехал на встречу со своей возлюбленной, полный надежды и радости при мысли об ожидавшем его счастье. Во время второго путешествия я был совсем иным: теперь я понимал улыбки Эрика и улыбался ему в ответ и абсолютно ясно видел, что Элла права, а еще, как ни отвратительно мне об этом думать, что я пройду ее испытание.
Жнец ответил, собрав кожу на лице в складки, что, видимо, означало улыбку:
Я стараюсь точнее припомнить, что чувствовал тогда, сознавал ли возможные последствия своего поведения, ожидал ли угрызений совести. Но все мысли подобного рода отступали на задний план перед воспоминанием о глазах Эллы — холодных, насмешливых глазах, смотревших на меня в то утро у каменоломни. Я хотел стать достойным ее одобрения, мечтал, как глаза эти снова ласково засияют для меня.
Сейчас мне стыдно за то, с какой легкостью из-за Эллы я поступился дружбой, связывавшей меня с Эриком. А в ту пору не было — я в этом почти уверен. И я вспоминаю почему. Я шел на всяческие уловки, чтобы отогнать от себя соображения, способные ослабить мою решимость, на хитрости, при помощи которых мой одержимый разум защищался от усложнявших дело сомнений, отстаивая свои намерения.
– Я убью тебя прямо сейчас. Чтобы ты больше не мог раскрыть свой рот.
Я научился отделять того Эрика, которого знал, от того, на ком мне предстояло ставить опыты. И мне это столь успешно удавалось, что две стороны его личности — чувственная и платоническая — разрослись в моем воображении и в итоге превратились как будто в двух разных людей, разумеется связанных между собой, но определенно самостоятельных.
– Как непохоже на тебя.
Эрик-любовник был мне неведом, и я не стремился с ним познакомиться, его я аккуратно и искусно превратил в своем представлении в трофей, единственное назначение которого — достаться победителю. Вопросы верности и даже пола исчезали перед лицом грубой решимости завоевателя.
– Считай, что вместе с реинкарнацией я еще и эволюционировал.
С Эриком-другом, разумеется, нельзя было обращаться подобным образом. Этого Эрика я знал, к нему я обратился бы за советом в любой ситуации, исключая сложившуюся, с этим Эриком мы вместе смеялись, пили, сражались и работали на протяжении трех головокружительных месяцев, проведенных в Праге. О нем нельзя было думать как о потенциальном трофее, напротив, мне пришлось полностью отделить его от «приза», который я намеревался выиграть, чтобы наша дружба и история наших отношений не мешали мне удовлетворить свою жажду победы. Холодно и расчетливо разъединив Эрика-любовника и Эрика-друга, я, подобно иуде-предателю, наблюдал первые плоды своего труда уже в тот миг, когда наш поезд прибыл к маленькому вокзалу Вожирара. Оказалось, что я способен улыбаться, не испытывая никаких чувств, и придавать пустому взгляду нужное выражение.