Преснепольский положил телефон на стол и с размаху ударил кулаком по столу. От удара телефон отскочил на пол, но Владислав и не подумал поднять его.

– Рита ушла из больницы. Ее не хотели отпускать, но она взяла и ушла… Вот же идиотка! И ведь она всегда была такой, черт возьми! Всегда бесила меня! – воскликнул мужчина.

«Кажется, больше мне здесь делать нечего, – подумала я. – Владислав сейчас на взводе, это видно и невооруженным взглядом. Сейчас продолжать разговор с ним не имеет смысла, он будет бесполезным. К тому же я себе уже наметила план действий. Отправлюсь сейчас в детскую поликлинику, где раньше работала Маргарита, поговорю с главным врачом. Ну и с Елизаветой Солодовниковой. Вдруг это дело – похищение Ариши – на совести этой амбициозной дамы?»

Я посмотрела на Владислава Преснепольского. Мужчина по-прежнему сидел за столом, уставившись в одну точку.

– Владислав Семенович, послушайте меня. Ваша Ариша, ваша дочка, – начала я как можно более мягким тоном, – найдется. Обязательно найдется. И то, что вы рассказали про слова Геннадия Смолянинникова, я непременно проверю.

Владислав несколько раз молча кивнул.

– Я думаю, вам, Владислав Семенович, сейчас есть смысл отправиться к Маргарите Григорьевне. Как бы вы ни расценивали ее поступок, но, на мой взгляд, лучше все-таки держаться вместе. Хотя вам, конечно, виднее, – сказала я.

– Спасибо за совет, Татьяна Александровна. Я подумаю над вашими словами. И спасибо за сочувствие тоже, – сказал Владислав. – Надеюсь, вы больше меня не подозреваете в похищении собственной дочери? – Владислав посмотрел на меня.

– Подозрение с вас снято, Владислав Семенович, – сказала я и встала со стула.

– Ну, слава Богу, – выдохнул Преснепольский.

Я хотела спросить мужчину, неужели на самом деле его беспокоит то, что я подумала о его причастности к похищению дочери, но потом решила, что это будет лишним. Завяжется дискуссия, Владислав начнет мне доказывать, а время будет идти и работать против.

– До свидания, Владислав Семенович, – сказала я у самой двери.

Преснепольский молча кивнул.

Я вышла из клиники пластической хирургии, подошла на парковке к своей машине и села в нее. Затем я вынула из сумки свой сотовый и набрала Екатерину Красильникову, подругу Маргариты.

– Екатерина, здравствуйте, – начала я, но женщина меня перебила:

– Ой, Татьяна Александровна! – воскликнула Екатерина. – Хорошо, что вы позвонили. Я уже сама хотела вас набрать. Ну, что? Нашли уже Аришу? Где она была?

Екатерина буквально забросала меня вопросами.

– Екатерина, послушайте, Аришу еще не нашли. А звоню я вам совсем по другому поводу. Дело в том, что Маргарита ушла из больницы. Самовольно. Можно сказать, что она сбежала оттуда, – сообщила я.

– Вот как… – потрясенно проговорила Красильникова. – Что, вот так взяла и ушла? Но ей же, наверное, еще необходимо какое-то время понаблюдаться, ведь так?

– Скорее всего, так, – согласилась я с ней. – Но дело уже сделано, Маргарита у себя дома. Екатерина, ей важно сейчас не оставаться одной. Ну, вы понимаете, надеюсь?

– Да, конечно, понимаю, – сказала Красильникова.

– Вы можете побыть с Маргаритой? Хотя бы какое-то время? – спросила я и добавила: – Это очень важно.

– Да, конечно, Татьяна Александровна. Я сейчас же отправлюсь к Рите, – заверила меня Екатерина.

– Да, и еще вот что. Спросите у Маргариты, с ней в тот день был сотовый телефон и кошелек?

– Спрошу, Татьяна Александровна, – пообещала Екатерина.

Я отключилась, завела мотор и поехала в детскую поликлинику.

«Значит, Елизавета Солодовникова, возможно, решила отомстить Маргарите, – размышляла я по пути. – И это несмотря на то что со времени конфликта прошло довольно много времени. А женская месть – это дело нешуточное. Вот мужчины могут набить другу морды, а потом спокойно идти и вместе пить пиво и смотреть футбол. А вот женщины… Уж если в наших головах засела мысль о мести, то ее нельзя вытравить ничем. Вот взять, например, известную актрису Любовь Орлову. Как же она элегантно отомстила любовнице своего мужа, знаменитого режиссера Григория Александрова! Орлова буквально «растворила» соперницу, пригласив ее в гости, а предварительно приказав обить мягкую мебель в гостиной точно такой же тканью, из которой пассия режиссера сшила себе костюм. Вот это была месть: изощренная, с чувством и типично женская».

Глава вторая

Детская поликлиника располагалась на первом этаже десятиэтажного дома. На фасаде здания с вывеской названия учреждения приветливо улыбался мультяшный персонаж. Сам фасад был оформлен в светлых тонах. Большие окна обеспечивали естественное освещение. Вокруг поликлиники была территория с лавочками.

Я припарковалась перед поликлиникой и поднялась по ступенькам ко входу. В регистратуре мне объяснили, как пройти в кабинет Антона Владимировича Сидорова – главврача поликлиники.

Я прошла по коридору, стены которого были увешаны веселыми картинками и кашпо с вьющимися растениями. Я подошла к двери, на которой висела табличка «Главный врач Сидоров А. В.» и постучала. Ответа не последовало. Поскольку дверь была немного приоткрыта, я уловила несколько фраз, доносящихся из кабинета. Кажется, главврач в данный момент обсуждал рабочие моменты со своим собеседником:

– Так как же все-таки обстоят дела с расписанием на следующую неделю? Что? Понятно. Давай попросим выйти Ольгу Николаевну Вершинину, она недавно была в отпуске. Я думаю, что она не откажется. Что? Если откажется? Да знаю я, что у нас недокомплект… Да? Что, что? А, по поводу новых медсестер. Я предлагаю назначить более опытных медсестер в пары с новенькими. Ну да, чтобы они побыстрее адаптировались. Еще что-то? Ну, ладно, хорошо.

Кажется, главврач освободился, и я постучала еще раз.

– Войдите, – раздался мужской голос.

Я открыла дверь. Посередине просторного кабинета стоял стол, за которым сидел мужчина лет пятидесяти. Черноволосый, начинающий седеть, он был в белом медицинском халате. Перед главврачом находился монитор, а по обе стороны от него – стопки то ли бланков, то ли еще каких-то бумажных документов.

– Антон Владимирович? – уточнила я.

– Да, это я, – ответил мужчина.

Я прошла к столу и села на один из стульев, стоявших вокруг.

– Антон Владимирович, меня зовут Татьяна Александровна, я…

Я хотела продолжить и сказать, что являюсь частным детективом, но Антон Владимирович перебил меня вопросом:

– Очень приятно, Татьяна Александровна. Ваш ребенок наблюдается в нашей поликлинике?

– Что? – опешила я. – Нет, я пришла к вам не по поводу ребенка. У меня, кстати, его нет. Я – частный детектив.

– Частный детектив?

Теперь пришла очередь главврача удивляться.

– Да, – ответила я.

– Признаюсь, с детективами я еще не сталкивался. А документ, подтверждающий право заниматься этой деятельностью, у вас имеется, Татьяна Александровна? – спросил Сидоров.

– Конечно, – ответила я и вынула из сумки лицензию.

Мужчина прочитал и вернул лицензию обратно.

– Так по какому вопросу вы ко мне пришли? – спросил Антон Владимирович.

– По поводу педиатра, которая работает в вашей поликлинике. Это Елизавета Солодовникова, – сказала я.

– Так Солодовникова у нас больше не работает, она уволилась, – сказал мужчина.

– Вот как? И как давно она у вас не работает? – спросила я.

– Да уже примерно около трех лет. Ну, или чуть меньше. Если вам нужна точная дата, то нужно узнать у кадровиков, – сказал главврач и спросил: – Она что-то натворила, если вы ею интересуетесь.

– Если бы Солодовникова что-то натворила, то ею в первую очередь занималась бы полиция. Мне же необходимо просто задать ей несколько вопросов, – ответила я.

– Даже и не знаю, чем я смогу вам помочь, Татьяна Александровна. Видите ли, Солодовникова написала заявление, а я его тут же подписал. И она покинула поликлинику, – сказал Антон Владимирович.

– И вы даже не стали ее уговаривать остаться? – спросила я, вспомнив, как он только что решал вопрос по телефону по поводу недокомплекта врачей.

– Не стал, – подтвердил Сидоров. – Потому что Солодовникова не тот сотрудник, которого нужно удерживать на работе любыми путями. Сварливая, упрямая, вздорная, скандальная и… В общем, остальные эпитеты в том же духе.

– В таком случае вы, Антон Владимирович, с чистой совестью могли бы уволить ее сами, – заметила я.

– К сожалению, нет, не смог бы, – со вздохом произнес мужчина. – В конце концов, за такое не увольняют, нет такой статьи в КЗОТе. Никто на нее жалоб не писал, так что…

Сидоров помолчал, а потом спросил:

– А, собственно, почему вы, частный детектив, интересуетесь Солодовниковой? – спросил главврач.

Я решила открыть карты, рассказать как есть о том, что произошло с Маргаритой Белодворчиковой, хотя обычно я этого не делаю. Но в данном случае придется нарушить это правило. В конце концов, главврач – должностное лицо, и я поняла, что он задает мне этот вопрос отнюдь не по причине праздного любопытства.

– Антон Владимирович, в вашей поликлинике работала Маргарита Григорьевна Белодворчикова. Вчера на нее напали, нанесли травму головы, а ее трехлетнюю дочку увели в неизвестном направлении. Мне стало известно, что между этими двумя женщинами ранее, до их ухода из вашей поликлиники, постоянно происходили конфликты. И у меня вопрос: из-за чего они конфликтовали? Почему Белодворчикова была вынуждена уволиться?

– Хм… я вот слушал сейчас ваш рассказ, и знаете, о чем я подумал?

Мужчина посмотрел на меня.

– О чем же?

– Нет. Солодовникова не способна на такие поступки, понимаете?

– Не совсем понимаю. На какие такие поступки? – уточнила я.

– Ну, чтобы напасть, нанести травму, а затем увести маленького ребенка, – пояснил главврач. – Как ни говорите, но это статья Уголовного кодекса. Как я уже сказал, Солодовникова – очень неприятная особа по своим человеческим качествам. Но чтобы совершить такое… И потом, вы только что сказали, что на Белодворчикову напали вчера. Так ведь и Солодовникова ушла из нашей поликлиники почти сразу же после того, как уволилась Маргарита Григорьевна. Получается, больше трех лет уже прошло. И что из всего этого следует? Я считаю, что если предположить, что это Солодовникова причастна к нападению на свою бывшую коллегу, то это означает, что они все это время находились в конфронтации. Или это не так?

Антон Владимирович пристально посмотрел на меня.

– Хорошо, – наконец сказал он, – давайте я расскажу вам все, что знаю. В общем, так. Маргарита пришла в нашу поликлинику после окончания медицинского университета. Сначала медперсонал относился к ней с настороженностью: все-таки только что выпустилась, опыта практически никакого. Но Белодворчикова сразу зарекомендовала себя как старательный и внимательный педиатр. Она постоянно обращалась к более опытным врачам, уже имеющим порядочный стаж работы. И с больными Маргарита тоже смогла найти общий язык, маленькие пациенты-малыши к ней тянулись. В общем, уже совсем скоро Белодворчикова стала частью нашего коллектива. А потом мы взяли в штат Елизавету Солодовникову. Вот тогда-то все и началось. До меня стали доходить слухи, что Солодовникова по-хамски ведет себя с сотрудниками поликлиники: грубит, обрывает. Причем всех без исключения: и младший персонал, и уборщиц, и врачей. Она могла на ровном месте оскорбить своих возрастных коллег, повысить голос, да просто наорать. И ко мне стали приходить сотрудники и рассказывать о совершенно невыносимом характере Солодовниковой. А когда я сделал Маргариту заведующей педиатрическим отделением, Солодовникова сконцентрировала свои нападки на ней. Для Солодовниковой это был страшный удар, ведь она добивалась именно этой должности. Но, взвесив все за и против, я пришел к выводу, что с таким мерзким характером Солодовникова не может возглавлять отделение. Она вела себя очень высокомерно, а в обращении часто допускала фамильярность. И всячески подчеркивала свою исключительность. Ну, и как я уже сказал, начала всячески донимать Белодворчикову. Правда, узнал я об этом не сразу. И очень жалею до сих пор, что дело зашло так далеко, что Маргарите пришлось увольняться. А если бы я вовремя заметил, что происходит между ними, и приструнил бы Солодовникову, то, думаю, Белодворчикова осталась бы с нами. Но…

Антон Владимирович помолчал.

– Понимаете, Татьяна Александровна, эта дама изощренно клеветала на Маргариту, придумывая всякие небылицы. То она припишет Маргарите опоздание на пару минут, то сочинит, что Белодворчикова якобы перепутала карты пациентов, а то и вовсе их потеряла.

– Но ведь можно же было вывести эту Солодовникову на чистую воду, разве нет? – возразила я.

– Это было не так-то просто сделать, Солодовникова ведь далеко не глупая. Она тут же начинала оправдываться и утверждать, что, оказывается, больничные карты уже нашлись, их просто по ошибке переложили в другую ячейку в регистратуре. Ну, и на все остальное у Солодовниковой тут же находились ответы. Короче, я уже нисколько не сомневался в том, что Солодовникова открыто травит Маргариту, – сказал главврач.

– И вы что-то предприняли? – спросила я.

– Поскольку, как я уже сказал, все выпады Солодовниковой против Маргариты доказать было невозможно, эта дама очень изощренно изворачивалась, то я сказал Елизавете, что объявлю ей выговор за создание нездоровой обстановки в коллективе. Сказал, чтобы она прекратила заниматься сплетнями и наветами.

– И как? Это подействовало? – поинтересовалась я.

– Ну… как сказать. На некоторое время Солодовникова притихла. Но потом опять взялась за свое. И привязалась к Маргарите прямо в конференц-зале. Тогда я решил поговорить с Белодворчиковой, – сказал Антон Владимирович.

– С Маргаритой? А не логичнее ли было поговорить с Солодовниковой? – я с изумлением посмотрела на мужчину.

– В сложившейся ситуации – нет! – отрезал главврач. – Во-первых, я был уверен, что мои слова отскочат от Солодовниковой, как от стенки горох. А во-вторых, Солодовникова и так каждый день приходила ко мне в кабинет со своими россказнями, – объяснил он.

Я внимательно слушала.

– Так вот, – продолжил Сидоров. – Я пригласил в свой кабинет Маргариту и сказал, что есть возможность перейти на работу в недавно открывшийся филиал нашей поликлиники. Но Белодворчикова написала заявление об увольнении по собственному желанию. Она сказала, что совершенно измотана и не в состоянии продолжать работу. К тому же все равно уходит в декрет, а в недавно открывшемся филиале кому-то надо работать.

– И вы? – я вопросительно посмотрела на мужчину.

– И я ей его подписал. А что мне оставалось делать? Я не мог удержать Маргариту насильно. Я сказал ей, что если она передумает, то я приму ее на работу в любое время. И в основную поликлинику. И в филиал, – сказал главврач.

– Понятно, – кивнула я. – Однако вы, Антон Владимирович, могли бы предложить перевод в филиал Солодовниковой. Все-таки Маргарита пришла на работу в поликлинику раньше, чем эта интриганка.

– Да, я тоже считаю, что было бы справедливо, если бы Солодовникова покинула основную поликлинику и перешла в филиал. И я предложил такой вариант Елизавете, – сказал главврач.

– И что же? Что она вам ответила? – спросила я.

– Она отказалась. Потому, что от филиала до дома ей было далеко добираться. В общем, когда Солодовникова наконец-то избавила нас от своего присутствия, когда она уволилась, я позвонил Маргарите и попросил ее вернуться в поликлинику. Но она отказалась. Объяснила, что у нее маленький ребенок, она учится на курсах и собирается работать косметологом.

«Значит, Елизавета Солодовникова намеренно изводила Маргариту, – подумала я. – Может быть, Елизавета была такой по характеру? Может быть, она просто не могла обходиться без того, чтобы кого-то травить, цепляться и интриговать? И, возможно, не будь Маргариты, Солодовникова нашла бы себе другую жертву, как знать».

– Скажите, а можно узнать адрес проживания этой ядовитой дамы? – спросила я. – Я имею в виду Елизавету Солодовникову.

– У меня нет таких сведений, Татьяна Александровна. Но вы можете узнать координаты Солодовниковой в отделе кадров. Скажите, что к ним вас направил я. Если что – переадресуйте их ко мне, – сказал главврач.

– Спасибо, Антон Владимирович, – сказала я, вставая.

– Татьяна Александровна, – окликнул меня Сидоров, когда я была уже у двери.

– Да?

– Скажите, а как сейчас чувствует себя Маргарита? – спросил мужчина.

– Скорая после нападения отвезла ее в больницу. Там ее обследовали, к счастью, все обошлось, ничего серьезного. Но ей все-таки посоветовали остаться на несколько дней. Но Маргарита не послушалась и ушла из больницы, – сообщила я последние сведения.

– А… что с дочкой? Ее уже нашли? – задал следующий вопрос главврач.

– К сожалению, пока еще нет, не нашли, – сказала я.

– Татьяна Александровна, вас не затруднит сообщить мне о том… ну, в общем…

Мужчина замялся.

– Я вас поняла, Антон Владимирович. Конечно же, я вам позвоню, – пообещала я.

Я вышла из кабинета и увидела стоявшую рядом с дверью молодую женщину в медицинской униформе.

– Антон Владимирович освободился? – спросила она.

– Да, – кивнула я. – По крайней мере, мы с ним закончили разговор.

– Простите…

Женщина смутилась.

– Вы только не подумайте, что я подслушивала. Просто… дверь кабинета Антона Владимировича была неплотно закрыта. И я невольно услышала ваш разговор. А мне нужно было уточнить у Антона Владимировича один рабочий момент. Когда я услышала, что в кабинете он находится не один, я решила подождать. Так вот, вы ведь спрашивали у него, где сейчас Елизавета Солодовникова, верно?

– Да, верно, – подтвердила я.

– На днях я ее встретила на улице. Она сказала, что поменяла профессию, что больше она не педиатр, а менеджер известной медийной личности. Хвасталась, говорила, что вышла на новый, более высокий уровень, – сказала женщина.

– А больше Солодовникова ничего не говорила? Ну, что из себя представляет эта медийная личность? Фамилию, имя не называла?

Я буквально забросала женщину вопросами.

– Ну, она особо со мной не откровенничала. Я имею в виду подробности. Она и раньше-то разговаривала через губу, как будто одолжение делала. Сказала только, что существует сайт режиссера, продюсера и телеведущего Геннадия Смолянинникова, – сказала женщина. – Ну, я пойду к Антону Владимировичу, – улыбнулась она. – Всего вам доброго.

– И вам тоже, – машинально ответила я.

«Вот это да! – подумала я. – Насколько же тесен мир. И как же причудливо он переплетен».

Я вышла из детской поликлиники и села в машину. Так, значит, Геннадий Смолянинников и Елизавета Солодовникова. Ну, про Елизавету мне рассказал Антон Владимирович. А вот по поводу Смолянинникова…

Я задумалась. Стоп! Так у меня же есть знакомый журналист Валентин Измайловский. Он как раз специализируется на темах, посвященных культуре и искусству. Валя постоянно освещает ставшие регулярными фестивали имени Леонида Собинова, которые каждый год проводит наш театр оперы и балета. В газете «Тарасовские вести» его статьям отведена целая полоса.

Я вынула из сумки сотовый и набрала Валентина.

– Алло, Валя? – сказала я, услышав в трубке «Измайловский слушает».

– Он самый.

– Валь, это я, Татьяна Иванова. Помнишь? – спросила я.

– Ты еще спрашиваешь?! Тань, я рад тебя слышать? Как ты?

– Работаю, расследую. Все как всегда, Валь. А ты? – в свою очередь поинтересовалась я.

– Так и я тоже по такому же плану. Только не расследую, а просто работаю, – ответил Измайловский.

– Слушай, Валь. Ты как сейчас, занят? – спросила я.

– Сейчас я обедаю, Тань, наслаждаюсь едой, – ответил Валентин.

– Валь, ты не будешь против, если я к тебе присоединюсь? – спросила я.

– Буду только рад, Тань. Жду тебя в кафе «Встреча», это на проспекте, – сказал Измайловский.

– Тогда до встречи в кафе «Встреча», – скаламбурила я.

Уже через пятнадцать минут я входила в кафе. Валентин сидел у столика около окна. Я подошла к журналисту, села напротив и сразу приступила к делу.

– Валь, тут у меня такое дело. Нужна твоя информация о Геннадии Смолянинникове. Ты наверняка его знаешь, ведь он режиссер, продюсер, телеведущий и еще кто-то там. Короче, Смолянинников – человек из мира искусства, – сказала я.

– Гена Смолянинников? – переспросил Валентин. – Хм… Гена, он… как бы это сказать. В общем, Смолянинников – из тех, кто отирается на различных съемочных площадках, тусуется с такими же, как и он, не добившимися успеха, но мнящими себя выдающимися личностями.

– Значит, Смолянинников был актером и уже потом стал режиссером и продюсером? – уточнила я.

– Да. Генка уже давно покинул театральную сцену и съемочную площадку. Потом он вдруг возомнил себя режиссером, равным Федерико Феллини. Вроде бы Смолянинников даже что-то там такое и снял, но… В общем, Тань, про таких, как Генка, говорят, что их как собак нерезаных.

– Интересное сравнение, – заметила я. – Значит, Смолянинников и как актер, и как режиссер ничего собой не представляет. Я правильно тебя поняла?

– Абсолютно, Тань, – кивнул Измайловский. – Для Генки главным всегда было показать себя, повертеться на каком-нибудь престижном кинофестивале. Не дай бог, если о нем подзабудут, это же смерти подобно. Генка, в бытность еще актером, никогда не уходил со сцены или с площадки сам. Даже тогда, когда сцены с его участием уже пройдены или отсняты. Смолянинников мог часами слоняться без дела, тереться около других актеров, ассистентов и других участников съемочной группы. Сам навязывал свои автографы участникам массовых сцен, то есть непрофессионалам из местных жителей. В общем, малоталантливый и неприятный тип, – подвел итог Валентин.

– Неприятный малоталантливый тип? Даже так? – удивилась я.

– Ну, суди сама, – пожал плечами Валентин. – Геннадий не стеснялся использовать манипуляции и интриги для того, чтобы в свое время продвигаться по карьерной лестнице. Но карьеру, кстати, он так и не сделал. Да, он часто использовал других людей, как ступеньки к своей цели, не задумываясь о последствиях для них. Со своими коллегами он мог быть обаятельным в общении. Но это обаяние быстро сменялось агрессией, если кто-то ставил под сомнение его талант и авторитет. Геннадий часто использовал слухи и сплетни для того, чтобы подорвать репутацию конкурентов. А уж если он с кем-то и завязывал дружбу, то она была поверхностной и основанной на взаимовыгодных интересах. Но Смолянинников не стеснялся также и предавать своих друзей и союзников, если это ему помогало достигать своих целей.

– Насколько мне известно, после завершения своей артистической карьеры Геннадий Смолянинников вроде бы стал режиссером и продюсером.

Я вспомнила слова Владислава Преснепольского, которые он сказал о человеке, сыгравшем роковую роль в судьбе его дяди.

– Это так, Валь? – уточнила я.

Валентин хмыкнул.

– Ну, режиссер и продюсер из Генки получился примерно такой же, как и актер. То есть никакой. Ты пойми, Тань, если человек талантлив, то он талантлив во всем. Во всем, что касается его профессии. А поскольку актер, режиссер и продюсер – это все грани одной профессии, то и результат один и тот же. Как был Геннадий на второстепенных ролях, так и остался. И как режиссер, и как продюсер. Правда, в его случае было одно «но». Хотя его проекты часто подвергали критике и признавали неоригинальными, он все-таки умел их продавать как уникальные и инновационные. Вот такой вот парадокс, – Валентин развел руками. – Умел Генка привлекать внимание инвесторов и зрителей. Ну, и еще, конечно, у него имелись связи с нужными людьми.

– Значит, Геннадий Смолянинников представляет собой довольно неоднозначный образ. Этакий хитроумный манипулятор с наличием амбиций и отсутствием моральных принципов, – сказала я.

– Вот тут ты попала в точку, Тань. Очень емкая характеристика, – похвалил меня Валентин. – Кстати, был один случай с участием Смолянинникова, – помолчав, сказал он. – Генка всегда завидовал одному актеру, с которым вместе играл в одном театре, Алексею Шапошникову. Мастерство и харизма Алексея привлекали зрителей, и все знали, что с ним спектакль станет настоящим событием. Естественно, что Генка завидовал Шапошникову черной завистью. Генка ведь не раз слышал, как зрители восхищались игрой Алексея. И это обстоятельство вызывало у Смолянинникова чувство неполноценности и лютую злобу. И вот в один из вечеров, когда репетиция уже подходила к концу, Геннадий решил, что пора действовать. Он, как выяснилось позже, решил отобрать у Алексея его роль, и придумал план. На следующий день, перед выходом на сцену, Смолянинников подошел к Алексею и с улыбкой предложил таким непринужденным тоном: «Слушай, Леш, вчера был один из твоих лучших прогонов на репетиции. Давай это дело отметим. У меня есть отличное вино. Заодно и расслабимся перед выходом на сцену». Алексей, естественно, ничего не подозревая о намерениях Геннадия, согласился. Они сели в гримерной, и Смолянинников налил вино в бокалы. Их разговор был легким и непринужденным, и вскоре Алексей почувствовал, как алкоголь расслабляет его. Генка же, наблюдая за тем, как его план срабатывает, подливал в бокал все больше и больше. К моменту, когда пришло время выходить на сцену, Шапошников находился уже в том состоянии, которое, мягко говоря, идеальным не назовешь. Речь стала неуверенной, а движения – неуклюжими. Генка, видя, что его план уже близок к осуществлению, направился к сцене. Но он рано торжествовал, хотя вначале Алексей был, что называется, близок к провалу. Ну, сама посуди. Когда поднялся занавес, зрители ожидали увидеть блестящее выступление своего кумира. А вместо этого на сцене появился неуверенный и растерянный Алексей. Он пытался вспомнить текст, но слова буквально путались у него на языке.

– А Геннадий Смолянинников? – спросила я.

– Генка-то? А что Генка? Он стоял в тени кулис и с удовлетворением наблюдал, как его соперник теряется. Но, несмотря на все усилия, все потуги Геннадия, его план не сработал так, как он ожидал. Алексей, собравшись с силами, вдруг вспомнил о своих навыках и начал импровизировать. Его талант начал пробиваться сквозь пелену алкоголя, а зрители стали поддерживать его аплодисментами. Смолянинников видел, как его план летит ко всем чертям. Наверное, от отчаяния он выбежал на сцену, пытаясь отвлечь внимание от Алексея, но только усугубил ситуацию. Зрители начали смеяться над его неуместным вмешательством в действие.

– И чем все завершилось? – спросила я.

– Хэппи-эндом, конечно же. Шапошников, мобилизовавшись, завершил спектакль на высокой ноте. Геннадий же, осознав, что его попытка подставить коллегу провалилась, покинул театр.

– Да, значит, поговорка о том, что мастерство не пропьешь, еще раз доказала свое право на существование.

Валентин закончил трапезу и побежал по своим журналистским делам. А я решила пообедать, раз уж я находилась в кафе. Тем более что время обеда уже давно прошло. Но у меня ненормированный рабочий день, да и понятие режима для меня в принципе не существует.

Я сделала заказ, и через десять минут приветливая официантка принесла мне куриную лапшу и отбивную с жареным картофелем, а на десерт – заварное пирожное и апельсиновый сок. После еды я задумалась о дальнейших действиях. Может быть, следует порыться в базе данных полиции на предмет аналогичных преступлений с похищением детей? А потом… Что-нибудь да придумаю. Скорее всего, без этих двоих – Елизаветы Солодовниковой и Геннадия Смолянинникова – в деле похищения Ариши не обошлось. Только как бы на них выйти?

О! Так ведь у Геннадия Смолянинникова имеется сайт. Сейчас посмотрим… Я забила в поисковике фамилию. Оказывается, бывший актер, режиссер и продюсер, а также телеведущий Геннадий Смолянинников предлагает свои услуги в качестве ведущего свадьбы или корпоратива. Причем и свадьбы, и корпоративы Смолянинников готов проводить как в Тарасове, так и на выезде. Только в этом случае тариф будет включать и поездку, и проживание, и питание. И все это за счет, естественно, заказчика. Да и на мероприятиях эти песни и танцы, которые по желанию клиента будет исполнять Геннадий, тоже имеют свою цену. В общем, если сложить оплату ведущего, песни, пляски и конкурсы, то получается очень даже приличная сумма. Да, вот еще Смолянинников предлагает поздравления, как устные, так и по видео. Ну, конечно, по цене этот вид услуг отличается.

Итак, Геннадий Смолянинников оказался весьма предприимчивым типом, использующим свои навыки и умения по полной программе.

Я подозвала официантку, расплатилась, вышла из кафе, села в машину и поехала в Управление полиции.

– Володь, – начала я прямо с порога, – у меня есть одна идея, но она еще не оформилась. Поэтому мне необходимо сначала посмотреть сводки по поводу пропавших детей.

– Так иди в архив и смотри, дорогу-то ведь уже знаешь, – сказал Кирьянов.

Да, дорогу в архив я, естественно, знала. Ведь не раз и не два мне приходилось рыться в базе данных во время своих расследований. Войдя в знакомое помещение, я начала изучать имеющиеся там документы, касающиеся потерявшихся и пропавших маленьких детей.

Значит, что мы тут имеем.

«В Городском парке пропал пятилетний мальчик. По словам его матери, он играл на детской площадке и исчез из ее поля зрения буквально на несколько минут. Полиция начала поиски, привлекая волонтеров и кинологов. В результате через два часа мальчика нашли на трибуне. Он рассказал, что ему было интересно смотреть на футбольный мяч, и он совсем забыл о времени».

Вот еще случай. Тоже мальчик, только четырех лет. Он вышел поиграть во двор и долго не возвращался домой. Родители забили тревогу, и полиция начала поиски. В результате мальчик отыскался у соседей, он играл с их детьми.

Что еще? «Во время школьной экскурсии пропала шестилетняя девочка. Учителя и сопровождающие детей взрослые заметили ее отсутствие примерно через семь минут после начала экскурсии. Была вызвана полиция, к поискам приступили немедленно. Были обследованы близлежащие здания. Девочку нашли через час в туалете кафе, которое находилось неподалеку. Оказалось, что ребенок, не поставив в известность взрослых, самостоятельно отправился на поиски туалета и заблудился».

А вот еще одно упоминание о пропавшем ребенке. «Во время поездки на автобусе пропал семилетний мальчик. Он не вышел на своей остановке. Полиция была уведомлена, и поиски начались. Мальчика нашли на следующей остановке, где он вышел, не заметив, что отец остался в автобусе».

А вот тут что-то интересное…

«У супругов М., которые жили в небольшом городке, была маленькая дочь с врожденным заболеванием. Лечение, в частности, срочная операция, требовало огромных средств, но, несмотря на все усилия и обращения к благотворителям, родители не смогли собрать нужную сумму. Тогда они начали искать способы, как быстро заработать нужную сумму. Супруги собирали информацию о пропавших детях. Затем они создали фальшивую организацию, которая якобы занимается поиском потерявшихся детей. Пара использовала информацию о пропавших детях, которая уже была в общественном доступе, в частности, из новостей и социальных сетей. Когда к ним начали обращаться отчаявшиеся родители потерявшихся детей, супруги предлагали им «помощь» в поисках, создавая видимость, что у них имеются связи и ресурсы, но при этом требовали значительные суммы денег за «услуги». Супруги – как позднее было выяснено в результате расследования – использовали различные уловки для достижения своей цели. Так, в парке они находили детей, которые за небольшое вознаграждение на некоторое время «пропадали», а затем возвращались к родителям. Или же супруги организовывали «игру в прятки», где дети временно скрывались, а затем возвращались к родителям, создавая иллюзию, что они были потеряны. Но ситуация вышла из-под контроля, когда один мальчик, вернувшись к родителям, рассказал, как все происходило на самом деле. Родители мальчика обратились в полицию. Супруги были арестованы и осуждены за мошенничество».

Интересный сюжет. Однако он никак не перекликался с нашей ситуацией. Да и вообще, в данных историях никто не бил по голове мать ребенка и, воспользовавшись ее временной потерей сознания, не уводил ребенка в неизвестном направлении.

Я вышла из архива и пошла в кабинет к Владимиру.

– Ну что, Тань? Нашла то, что тебе было нужно? – спросил Кирьянов.

– Увы, того, что мне нужно, я не отыскала. Правда, я побывала в клинике пластической хирургии, которой руководит Владислав Преснепольский. Оказывается, ранее клиника принадлежала его дяде, Преснепольскому Виктору Васильевичу. Он является ее основателем, причем основал он свою клинику на базе косметического салона, представляешь?

– Ну а что? Точки соприкосновения ведь имеются, – заметил Владимир. – И там, и там речь идет об эстетике, так что…

– Да. Так вот, в клинике этой случилась трагедия. Во время пластической операции погибла супруга актера Геннадия Смолянинникова. По причине того, что не сообщила хирургам о своей аллергии на лекарственный препарат. Геннадий Смолянинников предпочел не подавать в суд на клинику, он пришел в кабинет Виктора Преснепольского, чтобы ему объяснили причину смерти его жены. Владислав Преснепольский находился в кабинете своего дяди. И вот когда Смолянинников уже уходил, то он неожиданно пожелал Владиславу почувствовать такую же боль. Может быть, он использовал другие слова, но смысла это не меняло.

– Но, может быть, он так сказал, находясь в стрессовом состоянии после потери супруги? – предположил Владимир.

– Может быть, – согласилась я, – однако не исключено, что Геннадий Смолянинников мог исполнить свою угрозу.

– А когда, ты говоришь, произошел этот случай с летальным исходом? – спросил Кирьянов.

– Владислав Преснепольский сказал, что около трех с половиной лет тому назад.

– И ты, Тань, считаешь, что этот Смолянинников отомстил за смерть супруги? – спросил Владимир.

– Трудно сказать, но ведь Смолянинников посчитал виновной в смерти супруги клинику. Значит, он был убежден, что это хирурги угробили его жену. Несмотря на то что ему объяснили, что женщина не предупредила о своей склонности к аллергической реакции. Правда, непонятно, почему он ждал столько времени, чтобы отомстить. Но это уже другой вопрос. Я о другом, Володь. Мне пришла в голову идея пообщаться с этим самым Смолянинниковым и постараться выяснить, действительно ли похищение дочки Преснепольского – его рук дело. Однако, видишь ли, в чем еще дело. Я была в детской поликлинике, где раньше работала наша потерпевшая, беседовала с главврачом. В разговоре выяснилось, что во время работы у Маргариты был серьезный конфликт с педиатром Елизаветой Солодовниковой. Из-за нее Маргарита уволилась из поликлиники. Но вскоре оттуда ушла и Солодовникова. И вот теперь Елизавета является системным администратором сайта Геннадия Смолянинникова. Представляешь, какой поворот? – сказала я.

– То есть ты считаешь, что они скооперировались против Владислава Преснепольского и его супруги? – уточнил Владимир.

– Да, я так считаю, Володь. Конечно. Это может быть просто стечением обстоятельств, но… что-то верится в это с трудом, – ответила я.

– И что ты, Тань, решила? – поинтересовался Кирьянов.

– Я считаю, что необходимо срочно связаться с этой парочкой. Только так можно узнать, отомстил ли Геннадий Смолянинников за смерть супруги, а Елизавета Солодовникова за то, что Маргарита Белодворчикова заняла место заведующей отделением, которое Елизавета считала своим, – сказала я.

– Тань, а ты уверена, что эти двое пойдут на контакт? – спросил Владимир.

– Попробую, Володь. Другого выхода ведь все равно нет. Я свяжусь со Смолянинниковым через его сайт. Кстати, я на него уже заходила, – начала я рассказывать про свой план.

– Так, ну а дальше что? – спросил Владимир.

– А дальше напишу на почту, что хочу обсудить, на каких условиях Смолянинников сможет прорекламировать мой… мой косметический салон, вот!

– Ну а ты уверена, что он согласится? Или хотя бы заинтересуется твоим предложением? – спросил Кирьянов.

– Так я сразу же предложу оплату согласно его расценкам, – сказала я.

– Так, давай, действуй, не откладывай в долгий ящик, – подстегнул Владимир.

Я взяла телефон и начала писать. Через несколько минут пришел ответ.

– Вот видишь, Володь, Солодовникова пишет, что предлагает встретиться в лаунж-баре «Седьмое небо» сегодня для предварительных переговоров и уже через полтора часа.

– Ну, «Седьмое небо» находится недалеко отсюда, так что ты, Тань, успеешь, – сказал Владимир.

– Ладно, Володь, пока, – сказала я, вставая.

– Тань, удачи тебе. И звони, – сказал Кирьянов.

Я кивнула и покинула кабинет. Выйдя из Управления полиции, я подошла к своей машине, завела мотор и поехала.

Пока я добиралась до «Седьмого неба», на одной из улиц попала в большую пробку и решила позвонить подруге Маргариты – Екатерине Красильниковой.

– Алло, Екатерина? – спросила я.

– Да, это я, – ответила Екатерина.

– Это я, Татьяна Александровна. Ну, как там Маргарита? – спросила я.

– Вы знаете, Татьяна Александровна, честно говоря, не очень. В основном Рита молчит. Но я спросила ее насчет сотового телефона и кошелька, как вы просили.

– И что Маргарита сказала? – поинтересовалась я.

– Она говорит, что да, сотовый и кошелек у нее находились в сумке. В кошельке Рита держала банковские карты и немного денег. В телефоне у Риты были номера знакомых и тех клиентов, которым она делала косметические процедуры на дому. Но больше ничего такого уж очень важного ни там, ни там не было. Просто Рита не хотела связываться со всякими приложениями, чтобы не нарваться на телефонных мошенников. Поэтому оплаты счетов она через телефон не проводила, – объяснила Красильникова. – И сегодня я останусь у Риты, она меня попросила, – сообщила Екатерина.

– Понятно, ну, ладно, пока, Екатерина, – сказала я и отключилась.

«Значит, преступник взял из сумки Маргариты Белодворчиковой сотовый и кошелек, а сумку оставил. То есть это явно не ограбление, – подумала я. – Потому что в случае ограбления сумку бы непременно забрали. А ее оставили. Значит, на Маргариту напали потому, что необходимо было увести Аришу. Однако в сотовом могли содержаться какие-то сведения, которые указывали бы на преступника. Допустим, справки или еще какие-либо документы. Собственно, такое содержимое могло быть и в кошельке. А если Маргарита знала того, кто увел ее дочку? Наверняка она это знала. Но кто он? Геннадий Смолянинников? Елизавета Солодовникова? Скорее всего, все-таки Солодовникова. Но что, если номер Елизаветы до сих пор записан у Маргариты? Она могла его не стереть. Просто забыла».

Пробка рассосалась, и я благополучно доехала до лаунж-бара «Седьмое небо».

Это заведение находится в центре Тарасова, на оживленной улице, окруженной высотными зданиями и яркими неоновыми вывесками, неподалеку от проспекта Столыпина. У входа стояли стильные уличные фонари, а рядом – небольшая терраса с несколькими столиками. За ними уже сидели посетители и наслаждались коктейлями и общением.

В воздухе витал аромат свежесваренного кофе и экзотических коктейлей. Я услышала доносившуюся изнутри «Седьмого неба» приятную, ненавязчивую музыку.

В это время ко входу в бар подтянулась толпа молодежи. Они шли, весело смеясь и переговариваясь. Охрана начала проверять документы.

Я прошла внутрь. Здесь заведение было оформлено в современном стиле с элементами ар-деко. Просторный зал, стены которого были украшены абстрактными картинами, разделялся на несколько зон с уютными диванами и низкими столиками. Мягкий свет создавал непринужденную, расслабляющую и несколько интимную атмосферу. Посетителей было сравнительно мало. Они располагались группами и поодиночке. Вот одна группа что-то негромко обсуждала за своим столиком. А одинокие посетители, казалось, были погружены в свои мысли.

В центре зала я еще заметила небольшую сцену, на которой, надо полагать, выступают музыканты. За барной стойкой работали сразу два бармена. Я подошла к одному из них.

– Сделайте мне, пожалуйста, коктейль, – попросила я.

Бармен, молодой парень со стильной прической и серьгой в правом ухе, улыбнулся и спросил:

– Какой вкус предпочитаете?

– Ну… – я сделала неопределенное движение пальцами в воздухе, – что-нибудь такое… тропическо-экзотическое.

– Понял, – еще шире улыбнулся бармен, – сейчас все будет.

Он повернулся к стеллажам, которые находились у него за спиной, и начал вытаскивать все необходимое для приготовления напитка. Затем парень наливал жидкости в шейкер, встряхивал, что-то добавлял и снова встряхивал. Наконец коктейль был готов. Бармен украсил его соломинкой с зонтиком на конце и долькой лайма.

– Прошу вас, – он пододвинул бокал ко мне.

Я сделала глоток. Ну да, определенно тропическая экзотика. Напиток был приятным на вкус, мятным и освежающим.

– Ну как, нравится? – поинтересовался парень.

– Да, вполне, – кивнула я.

Я начала медленно тянуть коктейль и одновременно оглядывала зал. Елизаветы Солодовникой в зале еще не было. Я хорошо запомнила ее фотографию на ее личном сайте, так что проблем с идентификацией не будет.

Дегустируя напиток, я продолжала наблюдать за посетителями. Они собирались в основном небольшими группами. Среди них я увидела знакомых актеров из тарасовского ТЮЗа, а также из драматического театра имени Слонова. Один из них, уже в возрасте, подошел к группе молодых, еще только начинающих артистов – а может быть, это были студенты – и, хлопнув по плечу парня, ободряющим тоном сказал:

– Не переживай, у тебя все получится.

Недалеко от барной стойки за столиком расположились двое мужчин среднего возраста. Наверное, тоже представители артистической братии, но мне они были не знакомы. Один из мужчин предложил другому попробовать коньяк, заметив, что этот коньяк – лучший в городе. На их столике стояла бутылка и два бокала.

Я решила пока остаться за барной стойкой, потому что здесь было удобно следить за входящими в «Седьмое небо», а также за посетителями, которые уже находились в зале. До меня доносились отдельные реплики, фразы и слова. Насколько я поняла, одна из групп обсуждала – и довольно бурно – недавно вышедший в прокат нашумевший фильм.

В зал вошел импозантный преподаватель сценического мастерства театрального факультета при Тарасовской государственной консерватории имени Собинова. Около него тут же образовалась небольшая толпа и посыпались вопросы.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что многие из гостей «Седьмого неба» посещали это заведение далеко не в первый раз, настолько свободно и раскованно они себя вели. Пожалуй, их можно было даже назвать завсегдатаями лаунж-бара. Атмосфера становилась все более расслабленной и непринужденной.

«Так, ну и сколько же я буду сидеть и ждать эту Елизавету Солодовникову? – подумала я. – Вроде бы все уже наобщались друг с другом, вот и музыка заиграла громче, на танцполе уже, кажется, кто-то собирается размяться, то есть потанцевать. А Солодовниковой все нет».

Но в этот момент в зал вошла женщина лет сорока в строгом брючном костюме темно-синего цвета, и это была она, Елизавета. Невысокого роста, излишне полная, с короткой стрижкой платиновых волос, она оглядела зал. Потом перевела взор на бар, увидела меня и направилась к барной стойке. Я уже допила свой коктейль и рассеянно вертела в руке бокал.

– Может быть, повторить? – спросил бармен. – Вы сказали, что понравилось.

– Да, пожалуй, повторите, – согласилась я.

– Игорь, мне как всегда, ты знаешь, – сказала Елизавета Солодовникова, обращаясь к бармену.

– Да, конечно, – кивнул он и принялся за дело.

Елизавета села на свободный стул рядом.

– Так вы та самая Татьяна? – спросила Солодовникова с едва заметной улыбкой.

– Да, – ответила я.

– Правда, у классика эта фраза звучит по-другому. «Ужель та самая Татьяна», – процитировала Пушкина Елизавета.

– Любите поэзию? – спросила я.

– Обожаю, – последовал ответ.

«Вот сейчас мне необходимо будет построить разговор с этой любительницей поэзии и интриганкой в одном флаконе так, чтобы узнать, чем она занималась вчера, – подумала я. – Что делала в то самое время, когда Маргариту Белодворчикову ударили головой о дверь и похитили Аришу. Да, а еще, конечно, узнать, где в это время находился Геннадий Смолянинников. Кстати, что-то я его не вижу. Похоже, что Елизавета пришла одна. Ладно, посмотрим, что будет дальше».

Елизавета между тем не торопилась переходить к разговору. Она меланхолично тянула через трубочку напиток, который поставил перед ней бармен, и смотрела прямо перед собой. Чем же вызвано такое поведение? Может быть, она передумала? Но тогда логичнее было бы совсем не приходить. Или же Солодовникова решила проверить меня? Сидит так, как будто коктейль для нее сейчас – это самое главное. Определенно ведь Солодовникова появляется здесь не в первый раз. Можно сказать, что она завсегдатай этого заведения. Вот и к бармену обратилась почти как к родному.

Я решила подождать, не проявлять инициативу самой, а посмотреть, как поведет себя Елизавета дальше. Ведь, в конце концов, Елизавета пришла на встречу, которую сама же и назначила. Стало быть, она заинтересовалась моим предложением.

Прошло еще несколько минут. Елизавета уже почти допила свой напиток. Я все же решила перейти к делу.

– Елизавета, а что, Геннадий задерживается? – поинтересовалась я.

– А кто его знает. Он, может быть, и совсем не придет, – ответила Солодовникова.

– Вот как? – с удивлением спросила я.

Странно, а я-то думала, что…

– Вообще-то, Гена обещал прийти, но наверняка не был уверен, что сможет. У него слишком много дел и планов, – объяснила Солодовникова.

– Значит, «планов громадье»? – усмехнулась я.

– О, а вы, Татьяна, стало быть, тоже увлекаетесь поэзией, – с улыбкой констатировала Солодовникова и добавила: – Только поэзией уже следующего периода.

Елизавета отставила в сторону бокал и продекламировала:

– «Я планов наших люблю громадье, Размаха шаги саженьи. Я радуюсь маршу, которым идем в работу и в сраженья».

Я захлопала в ладоши. Солодовникова шутливо поклонилась и объявила:

– Владимир Владимирович Маяковский, поэма «Хорошо». Ладно, Татьяна, развлеклись и хватит. Так вот, даже если Гена и не придет сюда, вас это не должно беспокоить.

– Да? А почему? – спросила я.

– Потому что все его дела проходят через меня, – объяснила Солодовникова.

– А вы, Елизавета, простите, являетесь секретарем Геннадия Смолянинникова? – спросила я.

– Да, я его секретарь. И не только. Агент, администратор его сайта, официальный представитель на переговорах, ну и… личный психолог и так далее. Если вы понимаете, о чем я, – понизив голос, сообщила Солодовникова.

«Это она так намекает на их близкие отношения, что ли»? – подумала я, а вслух сказала:

– Да, я знаю, что у Геннадия плотный график, я ведь прочитала на сайте о его деятельности. Даже интересно стало, где только он берет время на все, чем занимается.

– Да, – кивнула Солодовникова. – Геннадий, правда, сейчас отошел от своей актерской работы, но в силу своей эрудиции и незаурядного ума он часто выступает в разных передачах, участвует в дискуссиях на различные темы. А это, согласитесь, тоже в какой-то степени съемки.

– Согласна, – сказала я.

Я решила, что уже пора переводить нашу беседу на конкретную тему, на то, ради чего мы с Елизаветой пришли в «Седьмое небо».

– Елизавета, давайте ближе к предмету нашей с вами встречи, – я посмотрела женщине прямо в глаза. – Поскольку вы сами предложили встретиться и пришли сюда, значит, вас заинтересовало мое предложение? Я правильно вас поняла?

– Хм… А знаете что, Татьяна? Давайте вы сейчас раскроете свои карты, – неожиданно сказала Солодовникова и пристально посмотрела на меня.

– То есть?

Я тоже одарила ее выразительным взглядом.

– Ну, то есть вы сейчас расскажете мне, что же вы действительно хотите от Геннадия? Вот только не нужно сейчас мне снова повторять легенду о косметическом салоне!

Солодовникова предостерегающе подняла руку.

– Насколько я поняла, вы таким образом решили предпринять попытку связаться с ним, не так ли?

Солодовникова улыбнулась, но ее улыбка была больше похожа на оскал.