– И о чем же вы хотите со мной поговорить?

– Вы знаете о том, что вашу внучку похитили? – вопросом на вопрос ответила я.

– Ну, знаю, и что?

– Мне необходимо с вами встретиться, Евгения Михайловна, и задать вам несколько вопросов. Дело в том, что я занимаюсь поисками Ариши. Можно мне к вам сейчас приехать? – спросила я.

– Что, она вам и адрес мой сообщила? – с еще большим раздражением спросила дама.

– Да, – коротко ответила я.

– Ладно, приезжайте. Но учтите, что у вас не более получаса, – отрезала Преснепольская и снова прервала разговор.

Ладно, получаса мне хватит. Вскоре я уже входила в квартиру супругов Преснепольских. Евгения Михайловна – высокая ширококостная женщина в атласном домашнем халате – встретила меня в тамбуре.

– Проходите, – не очень приветливо пригласила Евгения Михайловна.

– А куда проходить? – уточнила я, ведь хозяйка с отстраненным видом стояла сбоку, предлагая мне пройти вперед.

– Можно на кухню. Прямо и направо, – отрывисто произнесла женщина.

Кухня Преснепольских была просторной и светлой. Он была оснащена современной бытовой техникой со встроенным холодильником и посудомоечной машиной.

Обстановка здесь отличалась добротностью с претензией на роскошь. Кухонный шкаф, как я заметила, был выполнен в классическом стиле с резными вставками в нижних ящиках. А на верхних полках за стеклянными дверцами были выставлены красивый чайный сервиз и кофейный набор из серебра. На полке, расположенной ниже, находилась коллекция фарфоровых статуэток. Насколько я поняла, эти вещи имели антикварную ценность. Ну, и еще подчеркивали статус профессорско-преподавательской семьи.

На одной из стен кухни висели старинные часы в корпусе из красного дерева. Возможно, это была другая порода, просто цвет красно-коричневый. Стену напротив украшала гравюра из металла.

Обеденный стол у окна, выполненный из массива дерева, покрывала льняная скатерть с вышивкой ручной работы. На столе стояла хрустальная ваза с распустившимися пионами.

Поскольку Евгения Михайловна не сочла нужным предложить мне сесть, я сама выдвинула довольно тяжелый деревянный стул с резной спинкой и расположилась на нем.

– Евгения Михайловна, я пришла задать вам несколько вопросов. Как я уже сказала в телефонном разговоре, вашу внучку Аришу похитили. Я занимаюсь ее поисками, – сказала я, старательно сдерживая раздражение. Это же надо – у нее внучку похитили, а дама ведет себя как королева в изгнании!

– Знаю, – равнодушным тоном ответила женщина.

– А в каком сейчас состоянии находится ее мама, ваша невестка, знаете? – задала я следующий вопрос.

Евгения Михайловна с недовольным выражением лица сжала в руке чашку с чаем.

– Вы спросили, знаю ли я о том, в каком состоянии находится сейчас Маргарита? Сейчас я бы больше всего хотела бы узнать о том, что ее больше нет! Да, да, считайте меня, кем хотите: монстром, ведьмой, я не знаю, кем еще! Эта девица, – женщина презрительно фыркнула, – она просто недостойна моего сына! Как можно было выбрать такую, как она? Я всегда мечтала о невестке, которая бы соответствовала нашей семье, нашим традициям, нашим ценностям. А что я увидела? Девчонку, которая не знает, как вести себя в обществе, не умеет готовить и даже не понимает, что значит быть настоящей женщиной.

Евгения Михайловна встала и начала нервно ходить по кухне.

– Мезальянс! Вот что это такое! Мой сын – успешный, умный, с блестящим будущим. А она? Она просто случайность в его жизни. Я не понимаю, как он мог так ослепнуть? Она не знает, как вести себя за столом, как общаться с людьми. Каждый раз, когда она открывает рот, мне хочется закрыть уши!

– Простите, Евгения Михайловна, вы сказали, что Маргарита не умеет себя вести за столом. Но разве она ела из тарелки руками? Или же она чавкала?

Я попыталась протолкнуться между обвинениями свекрови и получить хотя бы какую-нибудь конкретику, а не общие фразы.

– Да при чем тут это? – досадливо поморщилась женщина. – Она не понимает, что значит быть частью нашей семьи, что значит уважать традиции и ценности, которые мы передавали из поколения в поколение.

Опять набор штампов!

– И как она смеет думать, что может стать частью нашей жизни? – гневно воскликнула женщина. – Она не подходит нам ни по уровню, ни по манерам. Я видела, как она общается с Владиком, – это просто ужас! Она ведет себя так, как будто он ей что-то должен. А он, глупец, готов на все ради нее! Я не могу смотреть на это без слез! Владик заслуживает большего, чем эта… это… недоразумение!

Евгения перестала нарезать круги и снова села за стол.

– Я не знаю, как ему это объяснить. Как донести до него, что она – не та, с кем он должен строить свое будущее. Я не хочу, чтобы Владик страдал, чтобы он оказался в ловушке, из которой он не сможет выбраться. Я буду бороться за своего сына, за его счастье. Я сделаю все, чтобы Влад понял, что он достоин лучшего. Я не позволю этой девице разрушить его жизнь. Он должен понять, что настоящая любовь – это не только чувства, но и уважение, и понимание. И если она не может этого дать, то я не оставлю ее в нашей семье! – решительно проговорила женщина.

Интересно, она что же, не знает, что они развелись? Ладно, не это сейчас главное.

– Как вы считаете, Евгения Михайловна, кто мог похитить вашу внучку? – спросила я.

Женщина уставилась на меня своими выпуклыми глазами:

– Откуда мне знать? Я занимаюсь наукой, а не поисками преступников, как вы.

– Ну, кому-то же нужно и преступников ловить. Представьте себе, что все вокруг только и будут заниматься наукой. Да преступники просто не дадут ею заниматься, всем ученым будет не до науки.

– Иронизируете, да?

Женщина смерила меня недобрым взглядом.

– Да нет, – пожала я плечами. – Если вы помните, я всего лишь задала вопрос: кто, по-вашему, мог похитить Аришу.

– А я, кажется, уже вам на него ответила: не знаю. Ну, хорошо, если подумать… да сейчас столько маньяков всяких развелось! Ее могли изнасиловать, могли вырезать органы, могли…

«Вот это ничего себе фантазия у нее разыгралась!» – подумала я.

– Кстати, недавно в одном сериале была такая сцена: мальчика похитили, вырезали у него почку, а самого вернули, – спокойным тоном продолжала Евгения Михайловна.

Я поняла, что больше мне здесь делать нечего. Я вышла из подъезда, где проживали Преснепольские, села в машину и поехала к родителям Маргариты. По пути, находясь в пробке, я позвонила Белодворчиковым. Трубку взяла Зинаида Дмитриевна. Я назвала себя и объяснила, что собираюсь поговорить с ней об Арише.

Я вошла в просторную прихожую, и Зинаида Дмитриевна – невысокого роста, худенькая женщина в домашнем брючном костюме – проводила меня на кухню, которая была соединена с гостиной. Я окинула ее взглядом. Одну стену занимал шкаф для посуды светло-серого цвета, который визуально увеличивал пространство. В верхних секциях за стеклянными дверцами была выставлена посуда. На достаточно просторной рабочей поверхности встроенного разделочного стола между мойкой и плитой, выполненной из искусственного камня, находились кухонные принадлежности: расписные деревянные доски, яркие контейнеры для хранения сыпучих продуктов. В углу я заметила кухонный комбайн. Стало быть, Зинаида Дмитриевна увлекается кулинарией.

В центре кухни стоял небольшой круглый обеденный стол, рядом стулья с мягкой обивкой. На подоконнике в керамических горшках росли кактусы разных видов.

– Располагайтесь, Татьяна Александровна, – пригласила Зинаида Дмитриевна.

– Зинаида Дмитриевна, расскажите, как вы узнали о том, что Ариша пропала, – попросила я.

Женщина вытерла уголки глаз платком и, тяжело вздохнув, начала рассказ.

– Мы с Гришей – это мой супруг и отец Риточки – сидели на кухне. Я только что достала из духовки пирог с вишней и собиралась заварить чай, как раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и услышала взволнованный женский голос: «Зинаида Дмитриевна, это я, Катя, подруга Риты». Я тут же почувствовала, что случилось что-то… нехорошее. Спрашиваю ее: «Катенька, с тобой все в порядке?» Она отвечает: «Со мной – да, а вот…» Катя остановилась, а мне совсем плохо стало. Я даже закричала в трубку: «Да не томи, говори скорей!» Тут она и выпалила: «Ариша пропала! А Рита в больнице, потому что ее ударили по голове!» У меня сразу задрожали руки и заколотилось сердце. В это время на кухню пришел Гриша. Я ему говорю, что у нас беда, и передала ему, что мне только что рассказала Катя. Гриша побледнел, но взял себя в руки и сразу начал действовать. Сначала он позвонил в полицию, но как выяснилось, в полицию уже сообщили соседи. Тогда Гриша сказал мне: «Я сейчас поеду на квартиру к Рите и буду опрашивать соседей, может быть, кто-то что-то видел или слышал. Да нет, точно соседи могли что-то заметить. А ты оставайся дома и жди новостей».

– И вы остались дома? – спросила я.

– Нет, что вы? – воскликнула Зинаида Дмитриевна. – Я не могла усидеть даже на одном месте, все время ходила по кухне. Я прямо заявила Грише, что иду с ним. И мы с ним поехали к Рите. Мы звонили в квартиры соседей, объясняли, что произошло, расспрашивали… Но все было бесполезно. Никто ничего не видел и не слышал, как будто бы весь дом вымер в это время… Обратно к себе домой мы с Гришей ехали как во сне. Я, по крайней мере. Нет, Гриша, конечно же, тоже переживал… Вы понимаете, Татьяна Александровна, Аришенька, наш цветочек, для нас с Гришей была больше, чем внучка. Я ведь очень хотела родить еще одну дочку. Думала, что вот у Риточки появится сестренка. Будут две сестрички, будут поддерживать в жизни друг друга. Но когда родилась Рита, то доктора сказали мне, что, к сожалению, больше иметь детей я не смогу. И вот тогда, когда на свет появилась Аришенька, я сказала себе, что это – моя вторая доченька, которая досталась мне через Риточку. Я понимаю, что это выглядит глупо, наивно, но…

Зинаида Дмитриевна опустила налившиеся слезами глаза и судорожно вздохнула.

– Зинаида Дмитриевна, скажите, а какие у вас отношения с родителями Владислава? Они ведь уже знают о похищении Арины, не так ли? – спросила я.

– Ой, – женщина махнула рукой, – там все очень сложно. Ведь Рита с Владом разошлись. Но и тогда, когда они были женаты, то отношения у Риты со свекрами были очень плохие.

– Но почему? – спросила я.

– Сватья Евгения Михайловна – очень высокомерная и неприятная особа. Она сразу сказала, что не считает Риту ровней своему сыну.

– Даже так? – с удивлением спросила я, хотя совсем недавно имела «счастье» беседовать с этой особой.

– Да, представьте себе, Татьяна Александровна.

– А родители Владислава, что же, королевских кровей, что ли? – хмыкнула я.

– Нет, но гонору слишком много. Я имею в виду Евгению Михайловну. Она преподает биологию в нашем университете, ее муж, отец Владислава – тоже биолог, профессор. Изучает какие-то редкие бактерии. Они и на Риту смотрели, как на бактерию: снисходительно-презрительно. Да чего там говорить! Евгения Михайловна сразу заявила Рите, что считает женитьбу своего сына на ней попыткой Влада досадить ей, представляете? «Ваш брак – это мезальянс», – вот прямо так она и сказала как-то при встрече с Ритой. И потом она не раз повторяла, что, мягко говоря, не в восторге от выбора Владислава. А уж когда родилась Аришенька, то она такие себе высказывания позволяла! Что породу нужно улучшать, а не ухудшать, что Аришеньке нужно еще заслужить право носить их фамилию, хотя она ее и получила по праву рождения.

– Ну, это уж как-то… слишком, – только и смогла ответить я.

– Но и это еще не все. Евгения Михайловна после рождения Аришеньки сразу заявила, чтобы к ней ее не привозили и на подарки не рассчитывали. Ну, так никто и не рвался к ней. Рита виделась со свекровью очень редко, на каких-то семейных торжествах, – сказала Зинаида Дмитриевна.

– А свекор? – спросила я.

– А что свекор? – женщина пожала плечами. – Я же говорю, он был всецело погружен в изучение своих бактерий. Мне кажется, что он даже своей-то семьей не особо интересовался.

– Зинаида Дмитриевна, у вас есть какие-нибудь предположения, кто мог похитить вашу внучку? – спросила я.

Женщина медленно покачала головой:

– Я даже не могу предположить. Кому это понадобилось сделать… А уж с какой целью… Я стараюсь просто гнать от себя эту мысль…

В это время из соседней комнаты вышла высокая худощавая женщина в деловом костюме василькового цвета, похожая на Зинаиду Дмитриевну.

– Это моя старшая сестра Аделаида Дмитриевна Карпенко, – представила женщину Зинаида Дмитриевна.

– Ада, это частный детектив Татьяна Александровна Иванова, – сказала Зинаида Дмитриевна, – она занимается поисками нашей Аришеньки.

Аделаида как-то странно посмотрела на меня и молча кивнула в ответ.

– Аделаида Дмитриевна, мне необходимо будет задать вам несколько вопросов, – начала я, но женщина меня перебила:

– А с чего это вы будете задавать мне вопросы?

– Вы же слышали, что я являюсь частным детективом и провожу расследование по поводу похищения Арины, – сказала я.

– Ну, допустим, слышала, ну и что? Вы что же, хотите сказать, что подозреваете меня в ее похищении? И почему вы сразу решили, что это похищение?

– А что же это, по-вашему?

– Ну, скажем так, девочка решила просто… прогуляться.

– Прогуляться?! Вы это серьезно, Аделаида Дмитриевна? Ребенок в три с половиной года решил прогуляться и гуляет уже бог знает сколько времени в одиночку. Версия прямо-таки сногсшибательная, ничего не скажешь! – воскликнула я. – А насчет того, подозреваю ли я вас в похищении Арины, то – да, подозреваю, – продолжила я.

– Вы думаете, что вы говорите? – с возмущением произнесла Аделаида.

– Обязательно, Аделаида Дмитриевна. Я всегда сначала думаю, а потом говорю. Так вот, по поводу подозрений. Вначале расследования я подозреваю всех, кто так или иначе контактирует с потерпевшим. В данном случае ею является Арина. Потом, по мере сбора данных, круг фигурантов сужается, – объяснила я.

– Вы ведь общались с Ариной, не так ли? – спросила я. – Она вам приходится… внучатой племянницей, кажется.

– Ну, если Маргарита – моя племянница, то да, Арина – внучатая племянница. А по поводу общения с Ариной… ну вряд ли это можно назвать общением. Пару раз в год по большим праздникам в семье сестры. Вот и все общение.

Аделаида пожала плечами и ушла в соседнюю комнату.

– Ладно, Зинаида Дмитриевна, – сказала я, вставая со стула. – Всего вам доброго, я пойду.

– Подождите, Татьяна Александровна, – остановила меня Зинаида Дмитриевна. – Вы скажите… есть… надежда, что Аришенька найдется?

Женщина умоляющим взглядом посмотрела на меня.

– Конечно, Зинаида Дмитриевна, – уверенно проговорила я.

– Я тоже надеюсь. И знаете что? Я вот прямо чувствую, что Аришенька жива. Прямо сердцем чувствую.

Женщина приложила руку к груди.

– Все будет хорошо, Зинаида Дмитриевна, – сказала я.

Я вышла из квартиры Белодворчиковых и чуть не столкнулась с пожилой женщиной в цветастом платье, которая выходила из соседней квартиры.

– Горе-то какое у Зинаиды случилось, внучка пропала, – сказала пенсионерка и добавила: – Не иначе, как расплата.

– Расплата? Но за что?

– Так бумеранг вернулся, – загадочно проговорила соседка Белодворчиковых.

– Послушайте, я частный детектив Татьяна, я как раз занимаюсь поисками Ариши. Расскажите, пожалуйста, что вы имели в виду, когда говорили о расплате и бумеранге, – попросила я. – Возможно, эти сведения помогут мне найти девочку.

– Ну, давайте выйдем на улицу, – предложила женщина.

Мы спустились во двор и сели на лавочку.

– Как к вам можно обращаться? – спросила я.

– Варвара Никифоровна, – сказала пенсионерка. – А что касается Зинаиды, Григория и Аделаиды, то дело было так. Они ведь жили все вместе, – начала рассказывать Варвара Никифоровна, – родители Зинаиды и Аделаиды и они, две сестры. Это уже потом родители умерли, Аделаида переехала в другую квартиру. Ну, а Зинаида с Григорием остались здесь. Потом у них родилась Рита. Но…

Женщина остановилась.

– Что-то случилось, Варвара Никифоровна? – спросила я. – Почему вы остановились?

– Да я даже и не знаю, стоит ли это рассказывать, – нерешительно проговорила женщина. – Вдруг это не имеет никакого отношения к похищению Ариши?

– Варвара Никифоровна, все может иметь непосредственное значение, всякая мелочь, любое незначительное, на первый взгляд, событие. Поэтому, прошу вас, расскажите все, что вам известно. Абсолютно все, – попросила я.

– Ну, хорошо, – кивнула женщина. – Накануне свадьбы Григория и Аделаиды произошло такое! Сначала никто в это даже и поверить не хотел, но потом… В общем, Зиночка, такая всегда скромная и тихая, вдруг решила, что ей нужно все и сразу. А ведь Гриша и Ада были такой красивой парой. Все радовались и обсуждали, как они подходят друг другу. Ада была так счастлива, она даже сама шила себе свадебное платье. А Зина… она была всегда рядом, как будто ждала своего шанса. Я не могла поверить, что она может так поступить. И вот накануне свадьбы, когда все были заняты подготовкой, Зинаида решила, что именно ей суждено быть с Григорием. Она пришла к нему, и как ни в чем не бывало, начала говорить о том, как она любит его. Что он – единственный для нее. Григорий был в замешательстве, он не знал, что делать. Кажется, он потерял голову. Потому что в тот момент, когда он должен был думать об Аде, об их предстоящей свадьбе, он оказался в объятиях Зинаиды! И Аделаида увидела их вместе! Я не знаю, как она это пережила. Ведь Адочка была в шоке, когда увидела их вместе. Бедная девочка, она не могла понять, как Зина решилась на такой поступок. А Зинаида просто не задумывалась о последствиях. Она хотела получить Григория, и она его получила. А мне было больно за Адочку, ведь то, что она чувствовала и пережила, не дай бог никому!

Вот это история…

– Спасибо вам огромное, Варвара Никифоровна, – искренне проговорила я. – Вы мне очень помогли.

Та грустно покивала, и мы распрощались.

Я сидела в своей машине и осмысливала историю, которую только что услышала от соседки Белодворчиковых. И если все это произошло на самом деле, то получается, что Аделаида вполне могла похитить Аришу, чтобы отомстить за боль, которую ей причинили жених и родная сестра.

Я набрала номер Зинаиды Дмитриевны.

– Зинаида Дмитриевна, будьте добры, скажите мне номер телефона и адрес вашей сестры Аделаиды Дмитриевны. Я хотела бы и ей задать несколько вопросов, – объяснила я.

Зинаида Белодворчикова сообщила мне координаты своей сестры. А вот и она. Я увидела, как Аделаида выходит из подъезда и подходит к белому «Ниссану». Женщина села в машину и поехала. Я решила последовать за ней.

Аделаида жила в поселке Юбилейный, так мне продиктовала адрес сестры Зинаида Дмитриевна. Я припарковала машину в укромном месте просторного двора и стала наблюдать. Аделаида оставила свой «Ниссан» перед вторым подъездом, вышла из машины, открыла входную дверь и скрылась в подъезде. Минут через пятнадцать женщина снова вышла во двор, села в машину и выехала со двора.

Я подождала минут семь и направилась ко второму подъезду. Если Аделаида куда-то поехала, то как минимум у меня будет хотя бы минут десять, чтобы обследовать ее квартиру. Вдруг я обнаружу там если и не Аришу, то, возможно, что-то, что указывало бы на ее нахождение в квартире тетки ранее.

Ведь если Аделаида причастна к похищению Ариши, то вполне вероятно, что какое-то время девочка находилась у нее в квартире. А это значит, что сейчас там могут остаться какие-то вещественные доказательства, например, детские вещи.

Я дождалась, когда из подъезда вышла молодая мамочка с коляской, и прошмыгнула в открытую дверь. Вызвав лифт, я поднялась на нужный мне этаж. Подойдя к квартире Аделаиды Дмитриевны Карпенко, я решила на всякий случай позвонить в дверь. Мало ли что. Ведь женщина могла поселить у себя, скажем, подругу. И она сейчас находится в квартире.

Но мой звонок остался без ответа. Во всяком случае, никаких приближающихся шагов и тем более лязга открываемых замков я не услышала. По ту сторону входной двери все было тихо. Это означало, что сейчас в квартире Аделаиды Карпенко на самом деле никого нет. Очень хорошо. Но я все равно решила подождать еще пару минут для того, чтобы не было никаких неожиданностей. Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Теперь можно действовать. Я внимательно посмотрела на дверь квартиры, которая находилась по соседству. Там тоже было тихо. Итак, можно приступать. Я открыла сумку и достала свой незаменимый инструмент – отмычки, которые подходили абсолютно к любому замку.

Беззвучно открыв входную дверь, я вошла внутрь. В прихожей, как и следовало ожидать, было темно. Я нащупала выключатель, щелкнула, и приглушенный свет заполнил небольшое помещение. В прихожей стоял шкаф для верхней одежды и маленькая консольная тумба с зеркалом. На стене я заметила несколько фотографий с пейзажем.

Я перешла в гостиную, соединенную с кухней. В центре комнаты стоял диван с множеством подушек. Перед диваном расположился кофейный столик, на нем лежала книга и несколько тонких журналов. В углу стояло кресло-качалка, а рядом – торшер. Около одной из стен находился книжный шкаф, заполненный книгами. Я посмотрела на названия, расположенные на их корешках. Здесь были книги в основном по психиатрии и психологии. Несколько полок отведены для художественной литературы. Пол покрыт ковром с длинным и пушистым ворсом. На одной из стен висела картина с абстрактным содержанием, а напротив – большой плазменный экран.

Из гостиной я переместилась в комнату, меньшую по размерам. Это была спальня. Посередине находилась большая кровать, на прикроватных тумбочках стояли большие лампы. В углу находился компьютерный стол со стоящим на нем монитором и клавиатурой. Сбоку я заметила большой ежедневник. Я взяла его в руки и начала внимательно просматривать записи. Одна из них привлекла мое внимание в основном из-за того, что на листке была сделана запись: «Шелухина Вероника». Эти имя и фамилия были трижды подчеркнуты красным фломастером. Что бы это значило?

Осталось осмотреть кухню и совмещенный санузел. Кухня у Аделаиды Дмитриевны была современной и функциональной, с качественной техникой. На столешнице стояло блюдо с фруктами, а на стенах были прикреплены полки для посуды. В середине находился круглый обеденный стол и четыре стула.

Напоследок я осмотрела ванную комнату. Здесь тоже все было устроено со вкусом и для комфорта хозяйки. Ванна, душевая кабинка, стильный умывальник со множеством полочек над ним, заполненных флаконами с шампунем, кремами и другой уходовой косметикой.

Конечно же, я тщательно осмотрела содержимое шкафов и тумбочек, в которых находилась одежда. Но ничего такого, что указывало бы на присутствие в квартире маленького ребенка, я не обнаружила.

Я решила, что больше здесь мне делать нечего. Надо потихоньку выходить. Оказавшись во дворе, я подошла к своей машине, как у меня запиликал сотовый.

– Алло, – сказала я в трубку.

– Татьяна Александровна, это я, Преснепольский, – отозвался Владислав.

– Да, я слушаю вас. Что-то случилось? Как Маргарита Григорьевна? – задала я сразу несколько вопросов.

– Рита все так же. Мы с ней договорились, что она ляжет в частную клинику друга нашей семьи. Там ее прокапают, и вообще… будет наблюдение, – сказал Владислав.

– Ну, что же, это хорошо, что она будет под наблюдением, – заметила я.

– Татьяна Александровна, у вас есть время? Мне необходимо сказать вам еще одну вещь…

– Да, конечно, я вас слушаю, говорите.

– Дело в том, что я… в общем, я изменил Рите…

– Вы уже об этом говорили. Тогда, в вашей клинике, правда, вы только упомянули про измену, и все. Сказали, что Маргарита Григорьевна вас не простила, – напомнила я.

– Да? Говорил? Простите, я уже не помню, что говорил… и что делал… Просто… от той связи у меня, возможно, есть еще один ребенок.

Мужчина говорил через паузы, и чувствовалось, что ему с трудом дается это признание. Однако непонятно, зачем он мне рассказывает о своих похождениях? Ладно, послушаю, вдруг выяснится что-то важное.

– А вы, Владислав Семенович, уверены в существовании этого ребенка? – спросила я.

– Нет, не уверен. Я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, – сказал Владислав. – Я всегда считал себя порядочным человеком, любящим мужем. Но, знаете, жизнь иногда подкидывает такие ситуации, такие испытания, что ты не знаешь, как на них реагировать. С той девушкой, с которой я изменил Рите, мы познакомились в моей клинике. Она пришла, чтобы исправить форму носа. В тот момент, когда я встретил ее, я был на грани. Проблемы с женой, постоянные ссоры, недопонимания. Ритка тогда как раз уволилась, сидела дома, чувствовала себя не очень хорошо… А тут еще клиника, дядя… ну я вам рассказывал. Мне нужна была отдушина. Я просто устал, откровенно не вывозил всю эту ситуацию, – каялся мне мужчина. Я внимательно слушала. – Я искал утешения, и она, как будто бы почувствовав это, появилась в моей жизни. Мы обменялись телефонами и стали встречаться. Это продолжалось в течение месяца или чуть более того. И каждый раз я понимал, что это неправильно. Но в тот момент я думал, что это единственный способ сбежать от реальности. Я знал, что это не просто флирт. Я знал, что это может привести к серьезным последствиям. Но я не мог остановиться. Она была молодая, яркая и энергичная. И мне показалось, что она может дать то, чего мне так не хватало. Я обманывал себя, думая, что это просто мимолетное увлечение.

Владислав снова замолчал.

– Но потом вы все-таки расстались с той девушкой? – спросила я.

– Да. Она стала вести себя как-то слишком… напористо, что ли. Сначала я этого даже и не заметил. Но потом она начала настаивать на том, чтобы я немедленно отвечал на все ее телефонные вызовы, даже если я был занят на работе или дома с семьей. Она также устраивала истерики, если я говорил, что в ближайшее время мы не сможем встретиться. Но, с другой стороны, она не требовала от меня дорогостоящих подарков, заграничных курортов и крупных денежных сумм. Напротив, она часто говорила о своих чувствах, обсуждала наши отношения и всячески пыталась углубить эмоциональное начало. Главным для нее было наличие у меня безграничного времени для нее. В общем, я уже больше не мог терпеть ее постоянные обвинения в свой адрес и предложил ей расстаться. Когда я принял решение разорвать с ней отношения, я думал, что все будет просто. Я сказал ей, что это конец, что я возвращаюсь к своей семье, к жене, у меня дочка вот-вот должна была появиться. Но она не приняла моего решения. Она начала преследовать меня, требовать, чтобы я развелся. Я был в шоке. Как она могла требовать, чтобы я все оставил ради нее? Тем более Рита нашла эти свои курсы косметологов, успокоилась, прекратила психовать по мелочам. Читала всякие полезные книги, статьи какие-то. Я был так рад этому, что даже на время забыл о той девушке. Тем более, что и она вдруг перестала давать о себе знать.

Преснепольский сделал паузу.

– Но потом она вдруг позвонила и сказала, что беременна, – продолжил Владислав. – У нас Аришка уже появилась. И тут… Эти слова пронзили меня насквозь. Я не знал, что делать. Я понимал, что это может разрушить все, что у меня есть. Я собрался с силами и признался Рите. Но только об измене. Про возможного ребенка я не сказал. Я думал, я надеялся, что она сможет понять. И простить. Но она не смогла…

– И что предприняла ваша девушка? – спросила я. А сама подумала, что мужик этот отличается умом и сообразительностью самого худшего пошиба. А еще доктор, называется! Его жена только-только родила, гормональный дисбаланс вовсю, младенец орет, ритм жизни изменился целиком и полностью. А муженек – защита и опора – заявляет, что сходил налево. Вот зачем было вообще рассказывать, раз уж не собирался разводиться?

– Она вдруг оставила меня в покое, – ответил Владислав. – То есть перестала звонить, приходить в клинику, в общем, исчезла из моей жизни.

– А у вас не было сомнений в том, что этот ребенок – ваш? Простите за бестактный вопрос, за то, что вторгаюсь в вашу интимную жизнь, но мне необходимо знать все. Каждая мелочь, любой нюанс может иметь важное значение, – произнесла я фразу, которую уже не раз повторяла.

– Не извиняйтесь, Татьяна Александровна. Да, сначала я засомневался. Но потом вспомнил, что до встречи со мной она была девственницей. Да и вообще… ну, не была она той, которая гуляет со всеми подряд.

– Так что в итоге? Ребенок родился или нет? – спросила я.

– Вот этого я не знаю. После того как она сообщила, что ждет ребенка, а потом больше не объявлялась, я потерял с ней связь, – сказал Владислав.

– Но вы ведь могли ей позвонить? – спросила я.

– Я удалил ее телефон из контактов, а сама она мне больше не позвонила, – сказал Преснепольский.

Владислав Преснепольский помолчал.

А я вспомнила несколько цитат по теме: «Не прощайте измену. Она проникает в мысли того, кому изменили, и теперь уже никогда не будет безоблачного семейного счастья»[1]. Так что Маргариту понять можно. Но, с другой стороны, «Измена – плеть. Которой вас ударяют только однажды, в тот момент, когда вы это узнали. Все последующее время вы сечете себя ею сами»[2]. Вот что происходит с Маргаритой Белодворчиковой. Это, кстати, совершенно не лишнее знание для Владислава. Но я – не семейный психолог, я детектив, который ищет маленькую Аришу, которая, как знать, возможно, и стала заложницей кратковременной страсти Владислава Преснепольского.

– Владислав Семенович, как вы считаете, ваша любовница может вам мстить? – спросила я.

– То есть вы хотите сказать, что это она могла похитить Аришу? – с изумлением в голосе спросил Преснепольский. – Вы на самом деле так думаете, Татьяна Александровна?

– Видите ли, Владислав Семенович, мне важно знать, что думаете вы, – несколько раздраженно ответила я.

– Ну… я не знаю… – замялся Преснепольский. – Просто… я подумал, что у меня мог быть… сын, или дочка… еще одна.

– Значит, контактов бывшей любовницы у вас нет, – повторила я задумчиво. И спросила: – А зовут-то ее как?

В трубке была тишина. Долго, с минуту, наверное. Я поторопила:

– Владислав Семенович, вы же не хотите сказать, что забыли имя женщины, с которой встречались… месяц или около того? В которую, наверное, даже были влюблены?

– Таня, вы не поверите, но и правда… с тех пор столько всего случилось! А звали ее… Лика… или Ника… Вот фамилию я и не знал.

– Где жила ваша Лика или Ника? – с трудом сдержав ехидную усмешку, спросила я.

– И этого тоже не знаю, – грустно проговорил он. – Мы встречались… ну, в кафе, в барах, а потом снимали номер в гостинице… Благо денег у меня достаточно. Интересно все-таки, есть у меня еще один сын или дочка?

Ну надо же! О чем вообще думают эти мужики! У Преснепольского всего несколько дней, как похитили Аришу, а он вдруг вспомнил о ребенке, который мог быть его и который то ли родился, то ли нет. Я завершила разговор с Владиславом и собралась ехать. Но тут снова ожил мой сотовый.

– Алло, – сказала я.

– Тань, это я, Владимир. Что у тебя нового? – поинтересовался Кирьянов.

– Вот только что поговорила с Владиславом Преснепольским. Он мне рассказал о своей пассии, которая забеременела от него. А вот оставила она ребенка или избавилась от него, он, оказывается, не в курсе, – сказала я.

– А Маргарита, его бывшая супруга, знает об этом? – спросил Владимир.

– Думаю, что, скорее всего, нет, не знает, – ответила я и добавила: – То есть о том, что изменял ей, она знает, потому что он сам ей в этом признался. А вот о возможном ребенке – нет. Потому что, во-первых, тогда Маргарита просто не пустила бы его на порог. А во-вторых, ведь Преснепольский и сам наверняка об этом не знает. Правда, его любовница сообщила о своей беременности, как я тебе уже сказала.

– А может быть, Белодворчикова откуда-то сама узнала о беременности пассии? И вот – пожалуйста! Спрятала дочку, чтобы отомстить блудливому мужу! – высказал предположение Владимир.

– Ага! Так отомстила, что сама чуть с балкона не выбросилась! Да и где бы она могла спрятать Аришу? Я съездила и к родителям Маргариты, и к ее свекрам. Мать Белодворчиковой от горя места себе не находит, и это не притворство. Не игра. А свекровь, хотя и не пытается скрыть свое равнодушие к судьбе внучки, но тоже не ее рук дело. Просто она ненавидит Маргариту, потому что считает ее недостойной своего сына. Нет, Володь, месть можно отбросить. По крайней мере, пока. Хотя…

– Ну, что там у тебя еще, Тань? – нетерпеливо спросил Владимир.

– Я только что побывала в квартире старшей сестры матери Маргариты Белодворчиковой и…

Кирьянов меня тут же перебил:

– Это то, о чем я подумал? Тань, побывала там ты, конечно же, нелегально?

– Ну, а как же еще? А попала я в ее квартиру потому, что узнала, что мать Маргариты увела жениха у своей сестры прямо перед ее свадьбой. Понимаешь? Тетка вполне могла отомстить. Я думала, что найду в ее квартире хоть какие-то следы пребывания маленького ребенка, но нет… А вообще, я думаю, что мы так до сих пор топчемся на одном месте. Месть не подходит. Просто некого в этом подозревать. Что еще можно предположить? Разве что появление маньяка, который поставил перед собой цель довести родителей Ариши до крайности. Может быть, он даже и не собирается убивать ребенка и требовать выкуп. А вот понаблюдать за страданиями родителей – для него это как бальзам. Поэтому он и оставил в почтовом ящике записку, а в подъезде – повязку на голову. Таким образом получается, что зацепки, которые у нас были, так ни к чему и не привели.

– Ладно, Тань. Ты что сейчас собираешься делать? – поинтересовался Владимир.

– Поеду домой, Володь, – ответила я.

– Ну, ладно. Спокойной ночи, Тань.

– И тебе приятных снов.

На следующее утро меня разбудил телефонный звонок.

– Алло, – сказала я хрипловатым спросонья голосом.

– Татьяна Александровна, это я, Кирилл. Извините, что я вас разбудил, но тут такое дело…

– Не извиняйтесь, я уже не спала, – приврала я. – Что-то случилось? – спросила я.

– Да, – голос стажера был серьезный и встревоженный. – Буквально минуту назад позвонил Владислав Преснепольский и сказал, что нашел записку от предполагаемого преступника.

– Где он ее обнаружил? – спросила я.

– На лобовом стекле своей машины, записку приклеили к стеклу двусторонним скотчем.

– А что в записке? – спросила я.

– Текст такой: «У нас все хорошо». Снова вырезанные из газеты буквы, – сказал Кирилл.

– А машину свою Преснепольский где оставил? – задала я следующий вопрос.

– В центре, там находится его клиника. Получилось так, что забежал в свою клинику, чтобы раздать указания, и пробыл там совсем ничего. А когда вернулся, то увидел… Мы сейчас с Владимиром Сергеевичем туда выезжаем, – сказала Кирилл.

– Спасибо, что сообщили, Кирилл, – поблагодарила я стажера. – Я тоже сейчас выезжаю.

Я отключилась и начала в темпе собираться. Завтраком я решила пожертвовать, перекушу потом где-нибудь. Кофе тоже подождет. Варить арабику и пить ее в спешке – я не могла допустить такого кощунства.

Я быстро доехала до того места, где была припаркована машина Владислава Преснепольского. Как всегда, рядом уже собралась порядочная толпа зевак. Вот же счастливые люди! Похоже, что им не требуется спешить на работу или хотя бы по своим личным делам. Стоят себе и снимают, чтобы потом выложить в социальные сети. Делать им замечания и просить перестать производить съемку совершенно бесполезно.

Я подошла к машине Владислава, около которой стояли сам Преснепольский, Кирьянов, Кирилл и молодой эксперт-криминалист Аркадий Воинов. Его я хорошо знала, потому что в своих расследованиях мне не раз приходилось пользоваться его заключением.

– Здравствуйте, – сказала я, обращаясь ко всем.

– Доброе утро, Тань, – ответил Владимир.

Мужчины кивнули.

– Ну как тут? – спросила я.

– Вот, Тань, смотри сама, – Аркадий протянул мне файловую папку, в которой, как я поняла, и находилась очередная записка преступника.

Я взяла папку в руки. Да, точно на таком же листе формата А4 вырезанными из газеты и приклеенными к листу буквами был набран текст: «У нас все хорошо».

Владислав Преснепольский стоял чуть в стороне и, как мне показалось, находился в прострации. Ну еще бы! Как можно такое выдержать!

– Владимир Сергеевич, – вдруг подал голос Кирилл, – а что если посмотреть записи с камер видеонаблюдения? Это же самый центр, и камеры тут повсюду. На какой-нибудь из них можно будет получить изображение того, кто приклеил записку на стекло машины.

– Хорошая идея, Кирилл, – похвалил стажера Владимир. – Давай, иди и действуй.

– Черт знает что такое! – в сердцах воскликнул Кирилл. – Какой-то ненормальный! Это я по поводу записки. Перечитал детективов Конан Дойла или Агаты Кристи.

– Это неважно, что он там перечитал. Важно, жива ли Ариша, – сказала я.

Прежде чем произнести последнюю фразу, я убедилась, что Владислава Преснеполького нет поблизости. Он куда-то отошел.

– А ты сама-то, Тань, как считаешь? – спросил Кирьянов.

– Ну, если рассуждать логически, то, скорее всего, Ариша жива. Ведь этот подонок написал, что у них все хорошо. Значит, что? Значит, похититель находится где-то вместе с кем-то, то есть с ним кто-то еще, – высказала я свои рассуждения.

– И ты полагаешь, что это – похищенная девочка? – уточнил Владимир.

– Во всяком случае, я очень на это надеюсь, Володь, – ответила я.

– Владимир Сергеевич, – обратился к Кирьянову Аркадий, – я, наверное, уже поеду. В лаборатории проведу все анализы и доложу.

– Поезжай, Аркадий, – кивнул Владимир.

В это время вернулся стажер Кирилл:

– Владимир Сергеевич, они отказали в предоставлении записей с видеокамер наблюдения, – с растерянным видом сообщил парень.

– Как это отказали? – спросила я. – Вы ведь объяснили ситуацию, Кирилл?

– Конечно, Татьяна Александровна! Но они требуют официальный запрос, по всей форме.

– О господи! На этот официоз ведь уйдет уйма времени! – воскликнула я.

– Кирилл, ты им предъявлял свое удостоверение? – спросил Владимир.

– Обязательно, Владимир Сергеевич, первым делом! И объяснил сложившуюся ситуацию, – заверил стажер.

В это время вернулся Владислав Преснепольский.

– А что если попробовать зайти на сайт, – он назвал сайт, – и просмотреть записи с него? Я знаю, что на него выводятся записи с камер, которые расположены в центре. Сам как-то смотрел ради интереса.

– Так, а вы, Владислав Семенович, помните адрес этого сайта? – спросила я.

– Помню, – кивнул Преснепольский.

– Ну, тогда, я думаю, стоит попробовать, да?

Я вопросительно посмотрела на Кирьянова. Владимир кивнул:

– Действуйте, Владислав Семенович.

– Я сейчас, – сказал Преснепольский и отошел в сторону.

Он вынул сотовый и принялся нажимать на клавиши. К нему подошел Кирилл.

– Володь, пока Преснепольский ищет сайт, я предлагаю обсудить вот что. Как ты думаешь, почему преступник так себя ведет? Смотри, начал он с того, что подбросил Маргарите записку в почтовый ящик, а повязку для волос оставил в подъезде. Теперь вот вторая записка, но уже на лобовом стекле машины Владислава Преснепольского. Понимаешь? Сначала похититель решил извести мать, и ему это удалось. Заметь, что похищение произошло именно в том доме, где проживает Белодворчикова. А ведь его можно было осуществить и в другом месте. Для чего? Чтобы его могли заметить. Во всяком случае, я так думаю. А уже потом, после того как преступник основательно достал мать ребенка, он взялся за отца. Причем записку подбросили не на место его работы, то есть не в клинику, а именно прикрепили на стекло машины. Получается, что преступник отлично знает и про Маргариту, и про Владислава. Видишь, он осведомлен, на какой машине он ездит.

– Но это ведь совсем не трудно, Тань. Я имею в виду, узнать про машину Преснепольского. Достаточно просто установить за ним слежку, – сказал Владимир.

– Получается, что для похитителя важно постоянно держать родителей девочки в напряжении и не давать им расслабиться ни на минуту. И у него это получается на пять с плюсом. Маргарита уже не владеет собой, хотя слабой женщиной ее едва ли можно назвать. Однако она собиралась выброситься с балкона, Володь. И от этого факта никуда не деться. А по поводу записок знаешь, что я думаю? – спросила я.

– Ну?

– Это все ничего не значащие фразы: «У тебя прелестный ребенок», «У нас все хорошо». Правда, мне непонятно одно: почему похититель ничего не написал о выкупе? Или деньги его не интересуют? И вообще, он бы мог просто каким-то образом обозначить причину, по которой он совершил похищение. Или не мог? Или это просто не входит в его планы?

– Скорее всего, да, Тань. У него – свои планы, – ответил Владимир.

– Володь, а что по поводу экспертизы записки, которую преступник подбросил в почтовый ящик? – спросила я.

– Ничего стоящего, Тань. Отпечатки получить не удалось. А в целом – обычный стандартный лист стандартного формата. Что же касается вырезанных из газеты букв, которые похититель потом наклеил на этот лист, то ведь не будем же мы проверять газеты, из которых они могли быть вырезаны? Это совершенно абсурдная идея, прежде всего с технической стороны. И в итоге она тоже ничего не даст. Если бы преступник писал от руки, то можно было бы провести почерковедческий анализ. Тогда специалисты выявили бы особенности почерка. Была бы хоть какая-то зацепка. Или же, если бы текст был набран на компьютере, то тоже, возможно, имели бы место какие-то особенности, по которым можно было бы провести идентификацию принтера, например. Но что об этом говорить, – со вздохом произнес Кирьянов.

В это время к нам подошли Владислав Преснепольский и Кирилл.

– Ну, что там? – спросил Владимир.

– Мы нашли ближайшую камеру, Владимир Сергеевич. Она вон там, – Кирилл указал на небольшой особняк. – Вот, посмотрите, Татьяна Александровна.

Кирилл показал мне экран телефона. На нем было изображение того места, где Владислав Преснепольский припарковал свою машину.

– Видите? Запись от сегодняшнего числа. Правда, перемотать назад мы не сможем, потому что запись настроена на покадровое обновление. То есть картинка меняется каждую минуту, а то, что было ранее, сразу оказывается в архиве. Нам удастся просмотреть кадры за прошедшие сутки, – объяснил Кирилл.

– А вы уверены в том, что мы найдем ту картинку, на которой зафиксирован момент, когда была подброшена записка? – спросила я.

– Найдем, – уверенно проговорил Кирилл. – Только необходимо знать точное время, когда вы прибыли сюда, Владислав Семенович. Чтобы начать просмотр именно с того часа.

Стажер вопросительно посмотрел на Владислава Преснепольского.

– Это было в половине десятого утра, плюс-минус минут десять, – сказал мужчина.

– Сейчас я отыщу это время, – сказал Кирилл.

Стажер принялся просматривать изображение на экране телефона.

– Вот, нашел, – сказал он.

К нам подошел Кирьянов, и мы вчетвером начали внимательно просматривать видеозапись. Прохожие плотным потоком двигались по своим делам. Кто-то входил в парикмахерскую, кто-то в здание банка. Автостоянка тоже находилась в движении: машины то отъезжали, то прибывали. Изображение в принципе было неплохим, правда временами на экране появлялась рябь. Но вскоре все нормализовывалось. Мы досмотрели до того момента, когда на экране появился Владислав Преснепольский.

Мужчина припарковался, предварительно подождав, пока освободится место. Потом Преснепольский вышел из машины, прихватив «дипломат», запер дверцу и отошел на несколько шагов в сторону.

– Это я поставил машину на сигнализацию, – объявил Владислав, когда на следующем кадре он вытянул руку по направлению к своей машине. – Если бы я в тот момент не стал торопиться и не ушел со стоянки…

Владислав произнес это с интонацией сожаления.

Да, действительно, Преснепольский поторопился. Хотя, как знать. Ведь если бы преступник увидел, что Владислав все еще не вошел в свою клинику, вряд ли бы он стал при нем клеить свою записку. Насколько я поняла, похитителю важно было оставаться незамеченным и, соответственно, непойманным. Ладно, посмотрим, что произошло дальше. Когда именно около машины оказался преступник?

Прошло минут пять или семь. И за это время к машине Преснепольского никто не подходил. Правда, рядом с машиной Владислава была припаркована еще одна машина. В какой-то момент около нее остановилась компания из трех молодых людей. Они оживленно переговаривались, и было понятно, что они знакомы между собой. Один из парней открыл дверцу своей машины и сел на водительское место. Два других молодых человека пожали ему руку, отошли от машины и отправились дальше, видимо, по своим делам.

Мы продолжили просмотр. Через пару минут видеокадр запечатлел худенького паренька в ветровке коричневого цвета. Неспешно он зашел на территорию автостоянки и вразвалочку зашагал среди машин. Вдруг, поравнявшись с машиной Владислава Преснепольского, паренек упал. То ли он оступился, то ли еще что-то. В это время мимо проходил невысокий щуплый старичок, который выгуливал болонку. Старичок подал пареньку руку и помог встать. Кажется, пожилой человек начал что-то говорить парню, тот покивал, а потом, слегка прихрамывая, отправился дальше. Вот он вышел с территории автостоянки и, пройдя несколько метров, скрылся за углом.

– Вот! – вскричал Владислав. – Теперь вы видите?

– Ну, да, мы видели, как парень обо что-то споткнулся и упал, – сказала я.

– Да я не об этом! Обо что там можно споткнуться? Ладно, это все неважно. Листок бумаги! Записка! Обратите внимание, он оставил записку! Как раз на стекле. А до его появления записки на моей машине не было!

Взволнованный Преснепольский начал ходить взад-вперед.

– Кирилл, – обратилась я к стажеру, – отмотайте кадры назад. Вы можете это сделать? Необходимо еще раз внимательно их посмотреть, чтобы ничего не пропустить.

– Сейчас сделаем, Татьяна Александровна, – кивнул Кирилл.

Он вернулся на то место, когда паренек только-только появился в кадре. Мы все еще раз просмотрели этот кусок видеозаписи. Да, действительно, все было правильно. Вот паренек упал, потом подошел старичок с собачкой, парень встал, и тут мы увидели белый листок на стекле.

– Кирилл, а на той улице, куда затем отправился парнишка, камеры имеются? Видеозапись посмотреть можно? – спросила я.

– Да, видеокамеры там есть. Но, к сожалению, они отвернуты от тротуара. Там наблюдение ведется за дорогой, я уже проверял, – сказал стажер.

– Но ведь определенно имеются и видеокамеры, установленные на зданиях, которые стоят на этой улице, – предположила я с уверенностью.

– Есть, но вряд ли владельцы согласятся предоставить кадры с них. Опять потребуют оформленный по всем правилам запрос, – объяснил Кирилл.

– Ладно, придется тогда довольствоваться тем, что мы уже имеем. И этого могло не быть, – сказала я.

Я посмотрела на Преснепольского. Он отошел в сторону и что-то набирал в своем телефоне, а потом подошел к нам.

– Вот, позвонил в клинику, куда положил Риту. Сказали, что ей уже лучше, – рассказал Владислав о состоянии Маргариты. – Хорошо, что я успел положить ее в клинику до того, как это случилось. Даже не хочу думать, что было бы, останься она дома, – добавил мужчина.

– Ну, листок-то подбросили не дома, – возразила я. – Маргарита Григорьевна не могла бы узнать о нем.

– Это так, – кивнул Владислав, – но кто может поручиться, что этот преступник не подкинул еще чего-нибудь дома? Пока я нахожусь на работе. Нет, сегодня я работать точно не смогу.