Келси Миллер

Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории

Kelsey Miller

I’LL BE THERE FOR YOU



© Щербина А., перевод, 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Моим друзьям


Введение. «Сладкое время»

Несколько месяцев назад я пришла в спортзал, запрыгнула на свой любимый тренажер и с помощью маленькой, уже потертой кнопки пульта стала переключать каналы до сорок шестого. Время с пяти до семи вечера – самое волшебное в спортзале: хотя помещение переполнено, стоит подозрительная тишина, если не считать жужжания колес велотренажера и ритмичного стука кроссовок по беговой дорожке. Спортзалы в Нью-Йорке могут произвести впечатление места для зрелищ, где повсюду никогда не потеющие спортивные вундеркинды наблюдают друг за другом во время жима тысячи фунтов или выполнения различных пируэтов перед зеркалом. И на самом деле это полностью соответствует реальности! Но не в полшестого вечера, когда здесь спокойная атмосфера и нет осуждающих взглядов. В это время каждый телевизор настроен на какой-то кабельный канал, поскольку жители Нью-Йорка расслабляются за кардиотренировками, чередуя подходы. В тот день за высокотехнологичными тренажерами я увидела множество знакомых лиц: одни смотрели «Анатомию страсти», другие – «Закон и порядок», некоторые даже не постеснялись и включили «Гриффинов»! На самом деле здесь в 17:30 никто осуждать не будет. Лично я всегда включала сорок шестой канал, где каждый день TBS показывал сериал «Друзья».

Я стала так делать несколько лет назад, когда начала регулярно ходить в спортзал. Мне было почти тридцать, и тогда я либо занималась физическими упражнениями слишком интенсивно, либо не занималась вообще. Как и большинство молодых женщин (по крайней мере, тех, которых я знала), я думала, что тренировки нужны только для того, чтобы хорошо выглядеть или сжечь калории после дешевой пиццы, которую вы с друзьями съели на улице после пяти бокалов отвратительного вина. Теперь я вступила в новую фазу взросления, и мы с парнем заказываем домой хорошую пиццу и едим ее не перед сном, иначе нам обоим понадобится «Зантак». И теперь я тренируюсь из-за проблем со здоровьем, как взрослая. Поначалу было скучновато и однообразно, но все же мне это действительно нравилось. Были и вещи, которые мне не нравились во взрослении (например, необходимость всегда держать «Зантак» в доме), но спортзал не входил в их число, потому что там каждый вечер я могла включить «Друзей» и ненадолго перенестись в прошлое.

Телеканал TBS стал ностальгическим спасательным кругом в конце моего взрослого рабочего дня. Я крутила педали на тренажере модели «Arc Trainer», просматривая эпизод, где Моника случайно начала встречаться с подростком, или тот, где Чендлер застрял у банкомата с Джилл Гудакр. Я тогда даже не знала, кто такая Джилл Гудакр! Я только знала, что она была моделью Victoria’s Secret в 1990-х, и повторный просмотр этой серии был похож на возвращение в эпоху, когда было модно делать отсылки в поп-культуре на Джилл и Victoria’s Secret.

Я никогда не причисляла себя к преданным фанатам «Друзей», хотя и смотрела сериал. Мне было десять лет, когда он дебютировал на экранах в 1994 году, и я училась в колледже, когда он закончился. В те годы это было одно из самых успешных шоу на телевидении и в культуре, а его огромное влияние было выжжено в моей ДНК, словно последствия радиации. У меня была стрижка Рэйчел в средней школе, я смотрела финальную серию с группой плачущих подруг, и, если бы на меня надавили, я смогла бы вспомнить все слова песни «Драный кот». Но это было знание «Друзей» базового уровня, и, честно говоря, было грех не знать этого в то время. Шоу всегда было на виду. Можно было найти его на телеканалах посреди ночи или случайно услышать песню в продуктовом, и она крутилась в голове несколько дней. «Друзья» стали часто упоминаться в разговорах по самым необычным поводам («Помнишь фильм Адама Голдберга «Под кайфом и в смятении»? А ведь это он играл того жуткого соседа Чендлера по комнате! Ага, это тот самый парень с золотой рыбкой!»). У меня никогда не было собственных DVD-дисков, но все же диски всегда были под рукой – их либо оставляли старые соседи по комнате, либо приносили новые. Когда в январе 2015 года, после многих месяцев шумихи, все сезоны сериала появились на Netflix, я настроилась пересмотреть все серии залпом. Именно этим, как выяснилось на следующее утро, собирались заняться и все мои коллеги. Самые преданные фанаты даже не дождались утра – они начали просмотр сразу после выхода серий на сервисе в полночь и продолжали до самого рассвета. Мне же нравилось время от времени пересматривать эпизоды, и я считала себя просто поклонницей «Друзей», как и многие из нас.

Сначала серии в спортзале были лишь небольшим забавным дополнением к моим кардионагрузкам. Не меньшее удовольствие доставлял просмотр по старинке на настоящем телевизоре. Кому-то это может показаться неудобным, ведь приходится смотреть рекламу и нельзя выбрать конкретный эпизод, однако, на мой взгляд, в этом был свой шарм. Однажды снова показывали «Эпизод с тортом», и у меня впервые за долгое время возникла мысль: «Боже, я столько раз его видела!», но это раздражение все равно было несравнимо с положительными воспоминаниями.

Довольно скоро я поняла, что мои тренировки четко совпадают с показами сериала. Я даже наизусть знала расписание TBS и специально измерила расстояние между работой и тренажерным залом, чтобы рассчитать точное время, когда я должна была выйти из офиса, чтобы успеть к началу серии. Несколько лет спустя я стала фрилансером и работала дома полный рабочий день, что сильно облегчило мне жизнь. Все, что мне нужно было сделать, – проснуться пораньше, чтобы закончить работу к пяти, и я успевала в спортзал как раз к «Эпизоду с сэндвичем Росса». Сейчас я могу признать тот факт, что полшестого вечера стали моим новым прайм-таймом, а «Друзья» снова стали тем сериалом, который ни за что нельзя было пропустить на ТВ.

* * *

Давайте проясним: я занималась не только этим. У меня была жизнь. Я жила в Нью-Йорке и работала писателем. У меня была собственная хорошая квартира (не такая хорошая, как у Моники, – такой, как у нее, не было ни у кого). Я жила вместе с парнем, который позже стал моим женихом. Да, как и у всех, жизнь была не без трудностей, но мне всегда было за что быть благодарной. И я ни за что бы не вернулась в то время, когда мне было двадцать и мы с друзьями ели паршивую пиццу на улице. Так почему же, как только мне стукнуло тридцать, я вдруг вцепилась в сериал двадцатилетней давности о дружбе молодых людей?

У меня не было ответа на этот вопрос, пока однажды я не прибежала в спортзал и не включила телевизор на нужном канале, а «Друзей» там не было… Случилось самое ужасное – сорок шестой канал больше не был закреплен за TBS и стал принадлежать какой-то спортивной сети. Я лихорадочно переключала каналы, мысленно составляя электронное письмо руководству спортзала о большой ошибке, которую они совершили, сменив кабельных провайдеров. Я оглянулась на других, ожидая увидеть такие же возмущенные лица, но ничего подобного не было. Возможно, я ошибалась, когда утверждала, что люди в полшестого вечера отличаются от тех, кто приходит в другое время, и что у нас есть особая связь. Может, я просто была со странностями? На протяжении десяти минут я стояла на выключенном тренажере и нервно нажимала на кнопки пульта, глядя в пространство широко раскрытыми глазами. Да, я точно была со странностями.

Именно в этот момент я вспомнила все случаи, когда я включала «Друзей»: во время болезни или бессонницы в гостиничных номерах, в дни, когда мне в чем-то отказывали, будь то работа или романтические отношения. Сериал был как бальзам на душу в самый паршивый день. Я смотрела «Друзей» в периоды глубокой печали и тревоги: когда оплакивала смерть близких или ждала результатов биопсии. В такие дни «Друзья» помогали преодолеть трудности и горе, успокаивали и согревали. Уже знакомые шутки и искренняя душевность героев служили для меня опорой. И не только для меня. После моего маленького срыва в спортзале я разговаривала с другими поклонниками, которые говорили то же самое. Обычно наши беседы начинались с моего стыдливого признания: «Привет, я эмоционально зависима от ситкома. А у тебя как дела?»

Мои сверстники рассказывали истории о том, когда они обращались к «Друзьям». Некоторые вспоминали, как смотрели сериал после событий 11 сентября. Многие люди упоминали выборы 2016 года или массовую стрельбу 2017 года в Лас-Вегасе. Именно «Друзья» были тем сериалом, который смотрели люди по ТВ, когда становилось просто невозможно поглощать новостные программы. Для тех, у кого время выхода сериала совпало с началом взросления, он стал напоминанием о прежних, более легких и беззаботных временах. Многие обращались к нему во время личных переживаний или сильного стресса, связанных с расставаниями, безработицей или бессонными ночами в первые месяцы после рождения малыша. Я задавала вопросы: «Почему именно «Друзья» стали таким сериалом? Потому что там были затронуты все эти темы, но в оптимистичном ключе? Вам нужно было вновь пережить эти эмоции?». А мне отвечали: «Э-э-э, нет. Это просто забавное шоу».

Говоря о «Друзьях», люди используют термин «утешительная вкусняшка». Им нравится легкость сериала и его отрешенность от реальности. Они смотрят шоу, потому что не соотносят его с действительностью. Оно ведь такое нелепое! Шестерка взрослых с идеальными прическами посреди бела дня болтаются в кофейне! И кто платит за эти гигантские латте? Для них «Друзья» – это чистый эскапизм.

А для кого-то – это нечто совершенно иное. Когда я начала писать эту книгу, то говорила о сериале с людьми не только со всех Штатов, но и из других стран. И каждый мог что-то сказать о сериале – даже если он никогда не был большим поклонником или посмотрел только одну серию, и то не до конца. У моей подруги Крисси с рождения двойное гражданство (Соединенных Штатов и Швейцарии), и она из тех, кто принадлежит ко второму типу людей (практически не смотревших сериал). По ее словам, несмотря на культурные различия, «Друзья» были повсюду. «Для европейцев, которые никогда не были в США, «Друзья» олицетворяли Америку», – сказала мне как-то Крисси. Сначала я подумала, что она имела в виду такие вещи, как мешковатые спортивные штаны, невозможность позволить себе медицинскую страховку и всякие другие элементы американской жизни, которых нет в Европе. Однако она меня поправила: «Это дружелюбие. Американцы начинают тебе улыбаться с самого первого момента знакомства. Они говорят с тобой так, будто вы знаете друг друга давно. А в Швейцарии американские туристы кажутся подозрительно милыми пришельцами. И именно «Друзья» с их энергичным юмором и дружелюбными персонажами помогли прийти к такому отношению. Создается впечатление, что либо все американцы настолько дружелюбные, либо только жители Нью-Йорка».

Я говорила с редактором отдела моды Иланой Фишман, которая выросла в Южной Флориде и теперь живет на Манхэттене. Она большая поклонница «Друзей», и ее представление о жизни в Нью-Йорке тоже сложилось благодаря сериалу. Когда она училась в школе, они с сестрой каждый день смотрели сериал на DVD, и хотя они понимали, что «Друзья» – это выдумка, что-то в них было такое, что казалось близким к реальности. Она призналась, что в какой-то момент подумала: «Ладно, может быть, шоу и не совсем отражало реальность, но что, если это может быть похожим на правду?» Илана мечтала поступить в колледж в Нью-Йорке и сделать карьеру в журналистике. «Друзья» дарили ей радость и надежду. Для нее это был не побег от реальной жизни, а взгляд в будущее. Она понимала, что ее жизнь не будет похожа на жизнь героев сериала, но она может напоминать ее. «Я мечтала, что перееду в Нью-Йорк, найду лучшую подругу, у которой будет квартира в Гринвич-Виллидж, и мы будем жить там! Соседями по коридору у нас будут ребята, которые станут нашими хорошими друзьями. Такое вполне может быть. Вряд ли такое будет сразу, но со временем это возможно». Потом Илана добавила: «В школе у меня было мало друзей. Поэтому просмотр сериала компенсировал мне это. Да, это грустно, но я собиралась добраться до Нью-Йорка и найти там своих друзей».



Честно? Я не думаю, что это грустно. Я думаю, что ее рассказ попал прямо в яблочко: именно по этой причине «Друзья» остаются одним из самых популярных шоу на телевидении и по сей день. Согласно статистике 16 миллионов американцев смотрят повторы эпизодов еженедельно! И это примерно столько же или даже чуть больше, чем количество зрителей у некоторых эпизодов, когда сериал еще снимался. Более того, в статистику вошли только люди, которые смотрят сериал по телевизору. Netflix приобрел права на стриминговое вещание сериала с 2015 года, и с момента своего громкого дебюта компания увеличила количество подписчиков по всему миру до 118 миллионов. Именно поэтому из всех фандомов группа поклонников «Друзей» остается одной из самых крупнейших, и все время увеличивается. В 2016 году рейтинги сериала выросли на 10 % в Великобритании, где повторы транслируются на «Comedy Central» – канале, основную целевую аудиторию которого составляют зрители от 16 до 34 лет. Это подростки, включающие сериал после школы, при этом, когда «Друзья» вышли в эфир, они еще даже не родились. Это молодые люди, которые возвращаются в свои небольшие квартирки поздно ночью, после того как наедятся уличной пиццы, и засыпают за эпизодом сериала, лежа в постели с ноутбуком. И такие, уже взрослые, как я, которые смотрят повторы серий, занимаясь на тренажерах.

«Друзья» смогли преодолеть возрастные, национальные, культурные барьеры, справиться со своими недостатками и погрешностями. А все потому, что под этим скрывалось нечто обыденное и близкое всем – дружба. Это шоу о переходном возрасте и становлении взрослым, когда вы и ваши сверстники не привязаны к семье, не привязаны к партнерам, сильно взволнованы и не уверены в будущем. Единственное, в чем вы уверены, – это друг в друге.

Культуролог Марта Бейлз называет этот период «сладким временем» – мимолетным возрастом огромной свободы и вторгающейся в нее ответственности, когда друзья становятся вашей семьей. «В большинстве стран у молодежи нет ни ресурсов, ни одобрения взрослых, чтобы испытать «сладкое время», – пишет она в своей книге «Through a Screen Darkly»[1]. Тем не менее «Друзья» популярны у зрителей всех возрастов. Марта связывает их популярность с желанием получить шанс пережить «сладкое время» еще раз: «Даже для тех из нас, у кого было это «сладкое время», – оно никогда не было таким сладким, как у героев «Друзей». Наши проблемы никогда не решались так легко, наши волосы никогда не были так хорошо уложены, и опять же, ни у кого не было такой прекрасной квартиры. Честно говоря, даже наша дружба не была такой идеальной. А некоторые из нас были одиноки в те годы или чувствовали себя таковыми. Для кого-то «сладкое время» наступило позже, но все мы должны признать, что в «Друзьях» находишь отголоски этой неповторимой любви к жизни, которую ты можешь прочувствовать только с близкими друзьями. Это подобно сети, которая ловит тебя, когда семья разочаровывает или начинаются проблемы. Это спасательный круг, на который всегда можно положиться, когда в личной жизни все идет наперекосяк. Друзья – это люди, которые идут плечом к плечу, переживая как взлеты, так и падения. Но наступает этот момент – ваша хватка ослабевает, ваши пути расходятся, и однажды, оглянувшись вокруг, вы обнаруживаете, что идете дальше по своему жизненному пути уже один, – из «сладкого времени» в следующий жизненный этап.



Вот что я осознала в тот день в спортзале. Мне было тридцать три года, я была помолвлена – не совсем уверена в будущем, но и не совсем потеряна. Эта фаза моей жизни уже давно закончилась. За последние несколько лет близкие друзья переехали в поисках карьерных перспектив или обзавелись семьей. У них появились дети, ипотека и постоянная работа. А у меня был абонемент в спортзал. Нет, конечно, я не вижу в этом ничего плохого. Следующий жизненный этап был тоже прекрасен по-своему, но ступить на него – означало оставить позади другой и ограничить общение. Нет, друзья не пропадут – они всегда будут со мной. Но все будет по-другому. Наша дружба не могла быть больше такой, какой была, когда нам было по двадцать лет, точно так же как невозможно вернуться в детский летний лагерь или в среднюю школу (и хотели ли мы этого?). Жизнь усложняется, характер дружбы меняется, а перемены – это не всегда к лучшему. Неудивительно, что я вернулась к чему-то давно привычному. «Друзья» – это способ вернуться к тому времени в моей жизни, которое медленно, но верно таяло в памяти.

Да, это был всего лишь старый ситком. Да, во многих отношениях это не имело ничего общего с моим личным опытом. Но это имело значение только в одном смысле – это было шоу о дружбе. И, как старые друзья, оно всегда было со мной.

Часть первая

Глава 1. Эпизод, который мог не увидеть свет

22 сентября 1994 года NBC выпустил в эфир пилотный получасовой эпизод комедии под названием «Друзья». Все началось так же ясно, как и подразумевалось из названия, – с пяти двадцатилетних, бездельничающих и болтающих о всяких пустяках молодых людей, сидящих в кофейне. В течение первых трех минут у них даже не было имен. Затем Рэйчел Грин ворвалась в «Центральную кофейню» в насквозь промокшем свадебном платье. Она представилась компании, а компания – всем нам. Так началась их история.

Начало было довольно неудачным. Как и многие пилотные серии, этот эпизод был далеко не так хорош, как те, которые были позже. Сюжет «Эпизода, где Моника берет новую соседку», в целом можно описать так: Рэйчел появляется в городе, сбежав со своей свадьбы, чтобы найти свою давнюю школьную подругу Монику. Зачем? Не важно, не стоит думать об этом. Моника разрешает ей переехать в свою огромную квартиру, прямо в центре Манхэттена, с пустующей второй спальней. Да, об этом тоже не думайте. По задумке пилотная серия просит вас не обращать внимания на множество нелепостей и недочетов – впрочем, как и большинство ситкомов того времени. На деле же эпизод вышел не таким неуклюжим, как может показаться. Действия героев неоднозначны, а закадровый смех намного громче, чем того заслуживают шутки. Однако, глядя на сериал сейчас, можно увидеть зачатки яркой и многообещающей комедии. Но также можно увидеть, и довольно четко, что шоу могло и сдуться.

«Им всем чуть больше двадцати, они тусуются вместе; они безумные, а их действия порой несуразные. Хотели бы вы оторваться вместе с этими ребятами? Как и во всех шоу о группе людей, это зависит от того, как развиваются герои. В любом случае, в первую очередь этот сериал о демографии», – так было написано в первой рецензии The New York Times на сериал.

Ой! Это явно не самый дружелюбный прием осенней новинки. Но доля правды в этом есть. В какой-то степени сериал был посвящен демографии. «Друзья» освещали жизнь шести героев из Манхэттена поколения X – не совсем та группа, с членами которой большинство американцев могли себя ассоциировать. Это была лишь одна из многих причин, по которым шоу могло легко провалиться. Сейчас уже невозможно представить себе сферу телевидения, где «Друзья» не преуспели. Слишком далеко простиралось влияние этого сериала. Столько всего должно было произойти, чтобы этот единственный и прекрасный эпизод оказался в эфире. Столько всего должно было пойти правильно, и так много других вещей должно было не случиться. Нужно было верное стечение обстоятельств, удачи и быстрых решений – и много закулисных игр руководств телеканалов – не только NBC, где выходил сериал, но и Fox и CBS. И после этого проекту потребуется еще больше времени, чтобы проявить себя и зацепить зрителей чем-то большим, чем популярный тогда сериал «Сайнфелд».

В конце концов, тот отзыв The New York Times был верен, но только если посмотреть на него с другой точки зрения. Это шоу было не о невзгодах – а совсем наоборот. Тематика сериала не содержала четкой задумки, она была настолько широкой и свободной, что расширяла границы концептуального шоу. Как выразились сами создатели: «Этот сериал охватывает весь период жизни, когда друзья являются семьей».

* * *

В 1985 году, в один из дождливых дней, Марта Кауффман стояла на автобусной остановке в Нижнем Манхэттене. Она промокла и чувствовала себя несчастной, и при этом ей нужно было принять важное решение. Она вспоминала: «Тогда я думала, что мне нужен знак свыше, потому что я понятия не имела, что делать дальше». Марта ждала автобус в течение двадцати минут, но он так и не приехал. Это абсолютно нормальное явление. Однако то, что произошло потом, было не вполне обычно для дождливого нью-йоркского дня: перед ней остановилось пустое такси. Она не раздумывая села в него, дала водителю указания и откинулась на спинку сиденья. Увидела водительское удостоверение. Внезапно Марта поняла, что это и был тот самый знак, который она отчаянно хотела получить. Он был прямо перед носом, и теперь она точно знала, что делать.



Марта Кауффман и Дэвид Крейн познакомились в 1975 году в Университете Брендайса. В 2010 году они дали интервью Фонду телевизионной академии, чтобы запечатлеть свою историю для будущих поколений исследователей сферы культуры. К тому времени сериал «Друзья» был уже завершен, а Марта и Дэвид закончили свои профессиональные отношения. Но их дружба вне работы только крепчала. Это был дуэт, который с первых дней был известен в Голливуде своей невообразимой химией: они заканчивали предложения друг друга, и от них веяло невероятной энергией. Когда в интервью их попросили рассказать историю об их первой встрече, они ответили: «Он был уличным попрошайкой», – начала Кауффман, «а Марта была шлюхой», – закончил Крейн.

Они говорили про свои роли на сцене. В то время они оба были студентами-актерами и принимали участие в постановке пьесы Теннесси Уильямса «Камино Реаль»[2]. Было бы неплохо взглянуть сквозь призму сложившейся судьбы на знакомство Марты и Дэвида и на то, как они пришли к выводу, что они родственные души. Однако в жизни все было не так волшебно. Их история похожа на действительность любого театрального колледжа: они встретились, сыграли в пьесе и больше никогда не пересекались.

И так прошло два года. Кауффман уехала учиться за границу, а по возвращении решила попробовать закулисную работу. Она записалась на курс по режиссуре, который, как оказалось, также проходил Дэвид, потерявший веру в свой актерский талант. Марта этого еще не знала, поэтому, когда ей поручили руководить постановкой «Священного писания» (авт. Стивен Шварц), она решила позвать Дэвида на роль одного из героев. Он отказался, но предложил совместную режиссуру.

Два молодых и амбициозных режиссера на одном проекте отнюдь не гарантия успеха, ведь, как известно, у семи нянек дитя без глаза. Творческие споры, различное видение тех или иных моментов могут испортить производство и превратить коллег в смертельных врагов. Но, по воспоминаниям Кауффман и Крейна, их первое сотрудничество было совершенно не таким – оно было легким и заряженным на успех. Будучи раньше малознакомыми людьми, они быстро пришли к взаимопониманию и уже заканчивали предложения друг друга, работая в тандеме как партнеры, умудренные опытом. «Это были такие отношения, когда вы очень быстро срабатываетесь и понимаете, насколько это весело», – говорил Кауффман.

Они получили массу удовольствия от совместной работы над «Священным писанием» и решили дальше ставить пьесы вместе. Никакого формального соглашения подписано не было, но и Кауффман, и Крейн поняли, что им обоим больше нравится создавать театральные постановки, чем выступать, – и они наслаждались этим еще больше, работая вместе.

Дэвид вспоминал: «Я даже не помню, кому из нас первому пришла в голову мысль написать что-нибудь. Решение писать в соавторстве было принято примерно так: «Да, давай что-нибудь напишем! Конечно, это будет мюзикл!» И Кауффман пожала плечами и кивнула: «У нас есть сарай для съемок».

Правда, никто из них не написал ни пьесы, ни мюзикла. Поэтому они сделали то, что положено делать во время учебы, – экспериментировали. Они забронировали съемочную площадку и попросили своих однокурсников Сета Фридмана и Билли Дрескина[3] помочь.

Их первая самостоятельная постановка носила название «В ожидании чувства» (Waiting for the feeling) и была комедией о том, как трудно быть студентом колледжа. Этот опыт подтвердил то, что они впервые поняли, работая над «Священным писанием»: они поладили между собой и были хорошими (пусть и молодыми) сценаристами. Они не только понимали, но и дополняли друг друга. Крейн был аналитиком, его внимание было сосредоточено на построении диалогов. Кауффман лучше справлялась с эмоциональной стороной героев и получала удовольствие от творческой работы, преобразуя написанный рассказ в сценарий для театральной постановки, а затем и экранизации. Так, во время постановки «Друзей» Дэвид предпочитал оставаться в комнате сценаристов, правя шутки и дополняя сюжет, в то время как Марта уделяла свое внимание творческой стороне производства на съемочной площадке, проверяя костюмы, наблюдая за состоянием камеры и обсуждая сцены с актерами.

Кауффман и Крейн стали такой сильной командой потому, что им удалось объединить свои идеи и создать общий проект, а затем разделиться, чтобы улучшить другие сферы производства на площадке. У каждого из них был талант, динамика и осознание значимости своей работы и невероятное доверие друг к другу. Вот основа их дружбы и долгосрочного творческого партнерства (они работают вместе уже более двадцати семи лет!), которое навсегда изменило траекторию как сетевого, так и кабельного телевидения. Это была естественная и комфортная взаимозависимость. Вместе они просто работали.

Когда люди задаются вопросом, какая же необъяснимая магия сделала «Друзей» таким хитом, большая часть заслуги (если даже не вся) отдается актерскому составу. Но на деле именно Кауффман и Крейн были основным ингредиентом успеха. Это была не только сила духа их профессиональных отношений, но и близость и доверие в их личных взаимоотношениях. Они были настоящими друзьями.



После окончания колледжа Кауффман и Крейн переехали в Нью-Йорк, мечтая преуспеть в постановке мюзиклов. Вместе со своим однокурсником Сетом Фридманом они написали свое следующее шоу – Personals. Это было музыкальное ревю о людях, отвечающих за газетные объявления. Музыку и текст написали Алан Менкен и Стивен Шварц, которые принимали участие в создании почти всех мультфильмов студии Disney в 1990-е и стали уже на тот момент звездами мюзиклов. Personals показывали на студенческих фестивалях, был организован тур для «Объединенных организаций обслуживания вооруженных сил США», а в 1985 году мюзикл обосновался на Бродвее с двадцатичетырехлетним Джейсоном Александером в главной роли. Постановка была очень успешной, и все же рецензии на нее были неоднозначными. «Интересно и изобретательно», – заявили в The New York Post, «Слишком безрадостно», – парировали в The New York Times.

Однако Марта и Дэвид заложили фундамент своей театральной карьеры. К тридцати годам они написали и поставили несколько успешных пьес и мюзиклов вне Бродвея, в некоторых из них также принимал участие и муж Марты – композитор Майкл Склофф. И если они еще пока не создали хит, то уже уверенно шли к нему.

Затем на показ Personals пришла телевизионный агент Нэнси Джозефсон. Она тоже была на пороге грандиозного успеха, поскольку решила связаться с Кауффман и Крейном и сделать их своими клиентами. В тот вечер, посмотрев постановку, она предложила им писать сценарии для телевидения. А почему бы и нет? И Марта с Дэвидом решили попробовать.

Джозефсон поручила Кауффман и Крейну придумать десять концепций для телевизионных шоу, чтобы было из чего выбрать. Позже Дэвид признался, что некоторые идеи были или слишком сумасшедшими, или ужасными, но сценаристы были неустрашимы и предлагали все подряд. Возможно потому, что были далеки от Голливуда и не чувствовали той конкуренции, с которой столкнулись позже. Тогда телевидение для них было лишь шансом попробовать что-то новое, так как они не были готовы оставить театр. Они обосновались в Нью-Йорке, но время от времени летали в Лос-Анджелес на встречи. А потом, как гром среди ясного неба, кто-то купил один из их сценариев.

Крейн признавался: «Глупо говорить, что твоя первая работа – не лучшая, но… Она называлась «Просто парень». И была действительно просто о парне… На самом деле это было убого». Но это был поворотный момент в их карьере. Они сидели в арендованной машине и не могли поверить в происходящее. Шоу так никогда и не увидело свет, но теперь они могли сказать, что им есть что предложить. Тогда они написали еще несколько сценариев, которые тоже не были запущены в дальнейшее производство. С одной стороны, они потратили годы на неоплачиваемую работу над нереализованными сценариями, летая туда-сюда по всей стране. С другой стороны, теперь они официально писали сценарии для телевидения. Продав только один паршивый сценарий, они все равно выигрывали по сравнению с тысячами других авторов, которые лишь пытались написать что-то подобное.

Это было третье, и финальное, ключевое событие становления их профессионального партнерства. Они хотели получить опыт работы на телевидении, и именно это заставило их собрать вещи и оставить на время свою жизнь в Нью-Йорке. Первым этапом была встреча с Нэнси Джозефсон и утвердительный ответ на ее предложение. Позже Нэнси спросили о ее роли в их карьере, на что она ответила: «Я увидела постановку и подумала, что они должны работать на телевидении. Полагаю, я не ошиблась».

Второй момент был, когда Нэнси сказала Дэвиду и Марте, что пришло время официально оформить их сотрудничество. К тому времени Кауффман и Крейн уже определились, что будут точно работать в паре, иногда объединяясь с Сетом Фридманом. Затем Джозефсон предложила им работу над первым проектом. Это был один из тех случаев, когда дальше бумаги дело так и не пошло, но именно этот безымянный сценарий стал поворотным моментом. Когда документы были оформлены, Нэнси попросила Дэвида и Марту решить, будут ли они работать над проектом с Сетом Фридманом как трио или продолжать как дуэт. У них были сутки на принятие решения.

В тот вечер Кауффман сидела в такси и ехала домой под проливным дождем. Тогда ей нужен был знак. Она села и увидела водительские права. Таксиста звали Дэвид Ю. Она решила, что это именно тот знак, который ей был так необходим. С тех пор для нее существовали только Дэвид и Марта. Они были партнерами и вскоре вдвоем отправились в Лос-Анджелес.

Когда Дэвида попросили дать совет начинающим сценаристам, он сказал: «Встреча, которая кажется вам бессмысленной, может быть той, что изменит вашу жизнь. Вы никогда не знаете, когда и как к вам придет успех, если ему суждено случиться». Он и Кауффман попали в мир телевидения благодаря их исключительным творческим способностям. Они годами генерировали идеи, обдумывали подачу и возможную продажу сценария и каждый раз начинали заново, надеясь, что следующий их проект станет хитом. Другими словами, они пошли к успеху по традиционному пути. Но в конце концов поняли, что удача от них отворачивается и к успеху нужно идти по другой тропинке. Их встреча с Нэнси не была той дорожкой, которая позволила им совершить большой прорыв. Дело было в том, что у Universal Studios была куча старых черно-белых телешоу, и студия искала способ заработать на них деньги.

Как гласит история, в конце 1980-х годов у режиссера и продюсера Джона Лэндиса было бунгало для съемок на студии Universal в Калифорнии. В течение нескольких лет у Джона не было громких премьер, поэтому руководитель студии Сид Шейнберг поручил ему придумать шоу, используя огромный сборник телевизионных кадров пятидесятых годов. Студия наняла множество писателей, чтобы придумать идею для этого архивного материала. Они даже размышляли об игровых шоу или сериале в стиле «Таинственного театра 3000 года», но ничего из этого не сработало. К моменту, когда студия связалась с Кауффман и Крейном, они были в Лос-Анджелесе, собираясь лететь домой в Нью-Йорк после завершения еще одной безрезультатной встречи. По телефону Нэнси Джозефсон спросила, могут ли они поработать еще над одним шоу, прежде чем отправиться в аэропорт. Крейн вспоминал: «Мы вернулись, они показали нам шесть минут черно-белых роликов и спросили, что бы мы с этим сделали. А мы понятия не имели, что с ними делать». Марте и Дэвиду не хотелось иметь еще один провальный проект у себя за спиной, поэтому встреча стала лишь небольшой остановкой по пути в аэропорт. Когда же они сели в самолет и взлетели, им пришла в голову идея. Дэвид говорил: «Это была даже не концепция целиком, а просто образ парня, который вырос, смотря эти старые телешоу, и время от времени они бы всплывали у него в голове, как маленькие пузыри с мыслями». Они прилетели, позвонили в студию, и их попросили вернуться.

Идея Кауффман и Крейна позже будет носить название «Как в кино» и станет культовым комедийным сериалом на HBO о разведенном отце, который, как и многие из его поколения, вырос перед телевизором. В каждом эпизоде будут показаны его фантазии и мысли через отрывки из его любимых детских телешоу. Сериал показывался с 1990 по 1996 год и представлял собой причудливое сочетание ностальгии и легкого юмора. И самое главное, шоу, как выражались критики, было «взрослым».

«Как в кино» был одним из первых сериалов HBO, который дебютировал, когда кабельное телевидение с премиум-подписками столкнулось с чередой проблем. Привлекательность этих каналов заключалась в возможности смотреть художественные фильмы дома и без рекламы. С момента запуска в 1975 году аудитория HBO росла, но затем, как выразились в Los Angeles Times, «пузырь лопнул». Видеомагнитофоны, платные каналы и новые базовые кабельные каналы, такие как TNT и AMC, теперь стимулировали зрителей отказаться от дорогостоящих подписок. В 1990 году клиентская база HBO выросла всего на 1,8 %, при этом ежемесячно около 4,5 % существующих клиентов отменяли подписки. Именно поэтому HBO просто не могли финансировать хорошие и более дорогостоящие шоу. Если они хотели выжить на рынке, они должны были дать людям то, что те не могли получить на обычных эфирных телеканалах, – секс и сквернословие. Когда исполнительный продюсер Джон Лэндис возвращал Марте и Дэвиду черновой вариант первого сценария, им было сказано: «Сериал должен быть смешнее и грязнее».

Кроме того, Кауффман и Крейн могли командовать на площадке. И хотя у них не было опыта, они обладали такими полномочиями. Они были очень взволнованы, что, в общем-то, не удивительно. Незадолго до начала производства Дэвид рассказывал, что они спрашивали у парочки друзей-сценаристов, как правильно работать на площадке. Это было в духе: «Так, значит, ты нанимаешь сценаристов… а потом сидишь и говоришь о том, какими могут быть эпизоды? А потом кто-нибудь уйдет и напишет это? Или вы пишете все вместе?» Вопросов было так много, что в основном в ответах от друзей-сценаристов между строк читалось: «Я вас ненавижу».

Так что они импровизировали. У них был штат из трех сценаристов и склад в Северном Голливуде, где они работали над шоу, которое, по их мнению, было смешным. В конце концов «Как в кино» стал первым хитом Марты и Дэвида и всего HBO в целом. Сейчас об этом сериале мало кто вспомнит, и если посмотреть его, он будет похож на пережиток своего времени. С одной стороны, это совершенно обычная история разведенного отца с кризисом среднего возраста, а с другой – нестандартное для того времени шоу, где все ругаются как сапожники и ходят голышом. Но в любом случае это был тихий триумф.

«Как в кино» часто сталкивался с критикой, а наиболее частой жалобой было то, что ругань и откровенность некоторых сцен казались слишком нарочитыми, и это, конечно же, правда. Но это был большой успех для кабельного телевидения с премиум-подписками, и для HBO в частности. За «Как в кино» сразу последовали шоу, которые еще больше ломали стандартный телевизионный формат, позволяя себе как утонченную, так и сумасбродную комедию, тонкую драму и истории, которые раньше просто не продавались, так как никто не знал, купит ли их зритель. Это доказывало, что телевидение не должно стараться угодить самой большой аудитории, чтобы быть успешным. Шоу может быть умным, своеобразным и продаваемым одновременно.

«Как в кино» не часто упоминается рядом с другими сериалами похожего жанра – «Шоу Ларри Сандерса», «Тюрьма Оз», «Клан Сопрано» или «Секс в большом городе», которые точно определяют HBO как лидера в нестандартных, но в то же время качественных программах. У «Как в кино» не было огромной популярности, но нет сомнений, что именно он стал стартовой площадкой для всех сериалов, перечисленных выше. За ним последовало множество новых шоу, и он исчез. Но без него не было бы «Секса в большом городе» и почти наверняка не было бы «Друзей».

Имея в своем портфолио хит того времени «Как в кино», Кауффман и Крейн получили большой опыт работы над телевизионным сериалом и даже были номинированы на премию «Эмми»[4]. Самое главное – теперь они были с Кевином С. Брайтом. «Когда мы начинали, технически мы не были партнерами. Я был их боссом», – позже объяснял Брайт в интервью. Наряду с Джоном Лэндисом Брайт был исполнительным продюсером сериала. Но очень скоро они поняли, что Кевин был им просто необходим, так как прекрасно разбирался в тех областях, где Марта и Дэвид были не очень хороши или на которые даже не обращали внимания. Брайт знал, как собрать отличную команду, управлять всеми винтиками процесса и сопровождать шоу на этапе постпроизводства. «(«Как в кино») было шоу, которое жило и умирало в монтажной комнате», – пояснял Крейн. И это была вотчина Брайта. Плюс ко всему они просто сошлись. «Мы быстро нашли общий язык, – пожимая плечами, говорил Брайт. – В конце концов, мы трое были бывшими ньюйоркцами».

Через два года после выхода «Как в кино» они втроем создали Bright/Kauffman/Crane Productions – компанию, которая вскоре будет производить не только «Друзей», но и «Салон Вероники», «Джесси» и «Джоуи». Вскоре должны были начаться переговоры с Universal Studios о продолжении сотрудничества. И пока «Как в кино» наслаждался своим неожиданным успехом, студия, похоже, не стремилась сделать Кевину, Марте и Дэвиду новое предложение или хотя бы просто встретиться с ними. Брайт тогда прокомментировал это так: «Это была одна из тех вещей, которые происходят на телевидении, где компания, в которой вы работаете, чувствует, что вы им обязаны, вместо того чтобы быть в долгу перед вами за то, что вы обеспечили им успех». Однако другие студии были очень даже заинтересованы, и после встречи с Лесли Мунвесом (тогдашним президентом Lorimar Television, которые вскоре объявили о слиянии с Warner Bros.) наша троица заключила новый договор и покинула «Как в кино».

Когда дело коснулось будущих проектов, у команды было два важных требования: во-первых, никто из них не хотел работать над шоу, где только один главный герой. «Как в кино» требовал, чтобы ведущий актер Брайан Бенбен появлялся почти в каждой сцене каждой серии, что было очень изматывающе как для самого актера, так и для членов производственной команды. Второе требование было сложнее. Кевин, Марта и Дэвид сказали, что они не будут делать сериал, где в центре сюжета – семья в гостиной. К 1992 году телевидение было переполнено такими сериалами. Только навскидку можно вспомнить сериалы «Изящный цветок» («Блоссом»), «Розанну», «Полный дом», «Большой ремонт», «Дела семейные» и «Принца из Беверли-Хиллз». Телевизионные сети чеканили деньги с помощью этих комедий и больше ничего.

Так появилось новое шоу Кевина, Марты и Дэвида и их первый крупный провал – «Семейный альбом»[5]. Это был один из двух проектов, который они разрабатывали в течение первого года сотрудничества с Warner Bros. Второй сериал носил название «Пары» и был комедией о трех супружеских парах, живущих в одной квартире в Нью-Йорке. Второе шоу смотрелось очевидно более выигрышно. История для него буквально родилась сама собой. Крейн говорил: «Мы написали его за неделю! Мы так любили его. Это умный сериал, пусть и с однокамерной съемкой, но в нем есть все, что мы хотим». «Семейный альбом» хоть и был многокамерным и ориентированным для семейного просмотра, его создание было похоже на «выдергивание зуба». К сожалению, никто не хотел такое шоу, как «Пары», независимо от того, насколько оно было хорошим. Как выразился один из руководителей канала, они хотели видеть «белого воротничка Розанну».

Будучи загнанными в угол, Кевин, Марта и Дэвид старались изо всех сил: «Мы все сделали правильно. Мы опирались на опыт собственной жизни. Речь шла о семье из Филадельфии. У нас были герои, написанные с наших родителей. Но, видимо, никого не зацепило». Так «Парам» не удалось выйти на экраны, в то время как «Семейный альбом» был выпущен на CBS[6]. На шесть недель.

«Семейный альбом» не был их проектом мечты, но его закрытие все равно стало для них ударом. Кевин Брайт вспоминал: «В тот момент мы уже не чувствовали себя гениями кабельного телевидения. Мы были больше похожи на кабельное разочарование». «Как в кино» стал хитом, но один хит – это скудный послужной список.

В том же году шоу «Власть имущие», которое Кауффман и Крейн создали (но не запустили) для Нормана Лира, тоже было закрыто. Хотя они написали только пилотный эпизод, они числились создателями, и, таким образом, теперь у них была еще одна неудача с их именами в титрах.

Сидя в своем офисе в Warner Bros., трое бывших ньюйоркцев начали вспоминать жизнь до приезда в Голливуд, когда они только окончили колледж и чувствовали себя немного потерянными, но не одинокими. Кауффман и Крейн думали о своих старых друзьях, о том, как они объединились в импровизированную семью в те годы, когда у них еще не было собственных семей и карьеры, а взрослая жизнь все еще была аморфной. «Тогда будущее казалось нам чем-то неопределенным. Наверное, именно так мы чувствовали себя в тот момент. Я думаю, всем знакомо это чувство», – рассказывала Кауффман.

Несколько недель спустя дело было сделано. Кауффман и Крейн готовы были представить семистраничный питч для шоу под названием «Кафе Бессонница»[7].

«Это шоу о шести людях, которым чуть за двадцать, и они тусуются в этой кофейне. Речь в сериале пойдет о сексе, любви, отношениях, карьере… О времени, когда в жизни может произойти что угодно, и это как захватывает, так и пугает», – писали они.

На следующих страницах описывались возможные сюжетные линии и наброски героев – все они были списаны с людей из их круга общения в Нью-Йорке. Но в итоге получилась единственная и невероятно простая концепция, которая продала шоу: «Это сериал о дружбе, потому что, когда вы молоды и одиноки в городе, ваши друзья – ваша семья». Это было просто и мило, а в 1994 году это было именно то, что искал NBC.

«Мы хотели охватить молодую аудиторию, которая только начинает самостоятельную жизнь», – вспоминал Уоррен Литтлфилд, бывший президент NBC Entertainment в своей книге 2013 года «Top of the Rock: Inside The Rise and Fall of Must See TV»[8]. Как-то утром он изучал рейтинги, просматривая данные по основным рынкам – Нью-Йорку, Далласу, Лос-Анджелесу, Сент-Луису: «Я поймал себя на том, что думаю о людях в этих городах, особенно о молодых, которые только начинают пробиваться… Было очень дорого жить в тех местах и эмоционально тяжело. Было бы намного проще, если бы вы сделали это с другом. С тех пор я охотился за этой концепцией, но ни один из претендентов не оправдал наших надежд». А потом появились Кауффман и Крейн.

С первого сезона, вышедшего на экраны в 1994 году, их детище остается легендарным и по сей день. «Концепция сериала напоминала разговор двух старых друзей, рассказывающих вам историю, шутя и смеясь. Это было подобно театру», – добавила Кэри Берк, которая в то время была исполнительным директором NBC.

Это свидетельство того, насколько хорошо пара выступила на питчинге, потому что им удалось легко продать свою идею. Как признавался Дэвид позже, помимо этой основной линии и шести набросков персонажей на презентации у них не было больше ничего. Они просто сказали что-то вроде: «Зритель будто присутствует в жизни этих героев. Наши шесть персонажей специфичны, но мы перемещаемся из квартиры в квартиру и наблюдаем, как они занимаются самыми разными делами».

NBC тогда не только купил представленную концепцию, но и заказал пилотный эпизод. Так что это была не просто еще одна купленная идея, которая останется нереализованной. Название шоу было изменено с «Кафе Бессонница» на «Друзья как мы»[9], и Кауффман и Крейн сели писать. Через три дня сценарий был готов. Как и с «Парами», его написание было легким. Но «Пары» тоже сначала зарекомендовали себя хорошо, а потом их ждала неудача. Поэтому для «Друзей» сценарий первой серии был написан с ощущением, что она, скорее всего, будет и последней. «В тот момент, когда вы разрабатываете пилотный эпизод, вы не задумываетесь, что проведете следующие десять лет своей жизни, занимаясь этим шоу», – сказал как-то Дэвид. Тогда никто из них не задавался вопросом: «Если Моника – шеф-повар, то почему она каждый вечер ест дома?»

Почему никто не запирает двери в жилом доме в центре Манхэттена, за исключением тех случаев, когда они должны быть закрыты по сюжету? Как, черт возьми, недавно жившая на улице, отрицающая теорию эволюции и одержимая очисткой ауры Фиби попала в круг общения остальных героев? Как отметил Крейн, «на данном этапе это не имеет большого значения, потому что, по всей вероятности, ваше шоу не продержится на экранах так долго, чтобы ответить на эти вопросы». Дэвид говорил: «Мы понятия не имели, что это будет за шоу. Для нас это был просто еще один пилот. Мы только что получили отказ в производстве предыдущего шоу и думали, что никогда больше не будем работать, поэтому мы карабкались… И для нас это был просто еще один пилотный эпизод. По крайней мере, так было, пока нами управлял Джеймс Берроуз».

Если вы смотрели какие-либо телевизионные программы, выходившие на экраны с 1975 года, то Джеймс Берроуз – это имя, которое вы, вероятно, видели тысячи раз, но никогда не замечали его самого. Он был режиссером и продюсером, который работал на многих тогдашних шоу: «Такси», «Чирс», «Крылья», «Уилл и Грейс», «Фрейзер», «Дарма и Грег», «Третья планета от Солнца» и «Новостное радио». Литтлфилд описывает его в своей книге как «самого успешного режиссера всех времен в жанре телевизионной комедии». Прочитав сценарий Кауффман и Крейна, Литтлфилд позвонил ему. «У меня буквально не было времени, но я прочитал сценарий и понял, что должен руководить пилотным эпизодом, но не более того», – позже сказал Берроуз The New York Times.

С участием в проекте Берроуза все стало серьезнее. Он изучил свободную, но еще не развитую до нужного уровня концепцию шоу и позже, когда руководил съемками пилотного эпизода, предложил внести несколько важных изменений, которые выгодно выделяли сериал. Но даже с нокаутирующим сценарием и лучшим режиссером телевизионной комедии на борту некоторые руководители NBC все еще сомневались в этом проекте.

Во-первых, все были слишком молоды. Как насчет того, чтобы добавить пожилого персонажа? Кого-то, кто мог бы заглядывать время от времени, чтобы дать мудрый совет молодежи. Может быть, это мог быть владелец кофейни или какой-нибудь полицейский. «Слышали о детской книжке «Кролик Пэт»? У нас был бы Полицейский Пэт», – шутила Кауффман. Они даже в итоге прописали в сценарии такого персонажа. Однако Марта и Дэвид понимали, что он был им совсем не нужен, поэтому позвонили руководству, пообещав включить в сериал родителей главных героев или приглашать разных звезд, которые уже были в возрасте. И им дали зеленый свет.

Следующий вопрос был к кофейне. Кевин Брайт говорил: «Нужно понимать, какое тогда было время – «Старбакс» еще не захватил кофейную власть». Тогда не была развита культура кофеен с этими огромными кружками и акустической гитарной музыкой. Надо сказать, «Друзья» задали определенный тренд популяризации таких заведений[10]. Руководство телеканала изначально планировало заменить кофейню на закусочную, как в одном популярном ситкоме NBC. «Они пришли к нам и сказали: «Почему у вас нет закусочной, как в «Сайнфелде»? Все знают, что такое закусочная». Это был бы не последний раз, когда «Друзей» сравнивали бы с «Сайнфелдом», но Кауффман, Брайт и Крейн полагали, что зрители примут их кофейню и вопросов возникать не будет. Руководство смягчилось, но с оговоркой, что они поменяют цвет дивана[11]. Да, это определенно стоило сделать.

Была внесена последняя поправка, изменившая название с «Друзей как мы» на «Шестеро одиночек»[12], и, наконец, они были готовы запустить пилотную серию. А потом был проведен печально известный «шлюшный опрос».

Пилотный эпизод показал момент, в котором Моника идет на свидание с Красавчиком Полом – человеком, в которого она была влюблена в течение многих лет. Во время ужина он признается ей, что не может заниматься любовью с тех пор, как от него ушла жена. Свидание заканчивается тем, что в итоге они оказываются в постели, а на следующий день Моника узнает, что вся история была ложью, которую Пол использует, чтобы попытаться затащить женщин в постель. После показа серии руководителям президент западного побережья NBC Дон Ольмейер высказался. «Сначала ему не понравилась сюжетная линия, потому что одна из наших главных героинь спит с парнем на первом свидании. Он сказал, что единственное, что можно сказать о ней, – это то, что она шлюха».

После этих слов Кауффман разозлилась, но сдержала себя и вышла из комнаты, оставив Крейна разбираться с ситуацией. Поговорив с ним, Ольмейер пришел в себя, но только потому, что по сюжету Моника чувствовала себя оскорбленной и униженной после случившегося. Ее так называемый проступок был допустим только потому, что она была за него наказана. Как сказал Ольмейер, «она получила по заслугам».

Тем не менее по настоянию Ольмейера они провели опрос в одной из тестовых аудиторий после очередного показа. В вежливой форме был задан вопрос: что они думают о грязном и скандальном сексе Моники с мужчиной вне брака на первом свидании?

Я, конечно, перефразировала, но суть была та же. Если верить Кауффман, вопрос выглядел примерно так: «Моника переспала с парнем на первом свидании. Вы думаете, что она: а) шлюха, б) шлюха, в) слишком доступная», было ясно, что Ольмейер хотел, чтобы эта сюжетная линия была сокращена, и полагал, что аудитория поддержит его (другие руководители, по-видимому, не согласились, но и не стали ему возражать)[13]. В конце концов, проведенное исследование провалилось. Зрители отреагировали на скандальную сюжетную линию вопросом: «И что?» Им было все равно, а Моника была звездой.

4 мая 1994 года «Эпизод, где Моника берет новую соседку»[14] был снят в пятом павильоне студии Warner Bros. После отснятый восьмичасовой материал (по два часа с каждой из четырех камер) срочно отправили в монтажную студию, где Брайт начал монтировать двадцатидвухминутный эпизод. Кевин работал с редактором сорок восемь часов подряд, чтобы поправки больше не вносились и эпизод вышел отличным. Брайт отправил финальную версию пилотной серии, сел в машину, чтобы поехать домой и наконец немного поспать. Но тут зазвонил телефон.

У Дона Ольмейера была еще одна просьба: «Ускорьте!» Ему показалось, что начало сериала было слишком медленным. Вступительная последовательность разговоров в «Центральной кофейне» и шедшие за ней титры были трудно воспринимаемыми и не цепляли. Ольмейер позвонил Кауффман и Крейну, и те в отчаянии объяснили, что все отснято и возможности внести еще одну правку нет. Но Ольмейер поставил ультиматум: «Если вы не ускорите начало, шоу не попадет в эфир». В панике они позвонили Брайту, который развернул машину и возвратился в редакцию.

Вот как в «Друзьях» появились первые вступительные титры поверх кадров. Не те – со знаменитой запоминающейся песней. Музыкальная заставка была добавлена позже. «Друзья» показывались со вступительными титрами. Руководители телеканалов полагали, что длинные вступления и тематические песни только заставляют зрителей переключиться на что-то другое, поэтому Кауффман, Брайту и Крейну указали, что и у них такого быть не должно. Но теперь сериалу нужно было нечто подобное.

Брайт попросил час на внесение правок, позвонил монтажеру и попросил ее вырезать 45-секундный отрывок из припева песни «Shiny Happy People» группы R.E.M. Нужно было выбрать момент пилотного эпизода, чтобы растянуть кадр для небольшой музыкальной вставки. Час спустя они отправили эпизод. Они не вырезали ни одного момента из самого шоу, но для Ольмейера сорока пяти секунд музыкальной вставки было достаточно.

После стольких этапов тестирования пилота со зрителями отношение NBC к шоу было очень неоднозначным. Тестирования не всегда показывали стоящие результаты в силу субъективизма аудитории, которая всегда отмечала положительные стороны. Поэтому канал решил рискнуть. Авторам позвонили и сказали, что покажут шоу в полдевятого вечера в четверг, прямо между «Без ума от тебя» и «Сайнфелдом». Это было идеальное время. Но было последнее замечание: руководство хотело снова изменить название и просто назвать сериал «Друзья». Брайт ответил: «Если вы поставите нас в четверг вечером, вы можете называть нас как угодно, хоть «Кеворкяны», мне все равно».



Все, что произошло потом, без сомнения, настоящая история успеха. Потребовалось случайное сочетание таланта, неожиданных поворотов и работы до седьмого пота, чтобы запустить шоу в эфир. Все это благодаря мудрости и неустанной работе Марты Кауффман, Дэвида Крейна и Кевина Брайта – при поддержке многочисленных сотрудников и одной невероятно мощной телевизионной сети. Но если для «Друзей» и существовала волшебная формула, которая превратила шоу из многообещающего, но спорного пилотного эпизода в гениальный хит, то последним ключевым ингредиентом стал актерский состав. Само по себе шоу, конечно, отличное. Но, как сказал Дэвид Швиммер в первый съемочный день, когда познакомился со своими пятью новыми коллегами: «Кастинг – удивительная вещь!»

Глава 2. Эпизод с шестью детьми и фонтаном

В один из летних вечеров 1994 года шесть молодых актеров сели на частный самолет в Лос-Анджелесе и полетели в Лас-Вегас на ужин. Это была идея режиссера Джеймса Берроуза. Пилотный эпизод «Друзей» был снят и смонтирован, но еще не вышел в эфир. NBC был в таком восторге от сценария, что они уже заказали полный сезон. Несмотря на плохие тестовые показы, Берроуз был уверен, что у них есть шедевр на руках. Кроме того, у них было шесть двадцатилетних, полных энтузиазма и тусующихся в павильоне Warner Bros. молодых людей, не уверенных, будет ли шоу успешным. Берроуз позвонил Лесли Мунвесу: «Дайте мне самолет. Я бы хотел свозить детей в Вегас»[15].

Во время полета Берроуз впервые показал актерам эпизод. Когда они приземлились, он пригласил всех на ужин в «Spago», флагманский ресторан Вольфганга Пака и легендарное заведение 1990-х, где обедали все звезды того времени. «Это было так необычно», – предавалась воспоминаниям Дженнифер Энистон почти двадцать лет спустя. Вся группа была ошеломлена, им не терпелось отправиться в ресторан. В середине ужина Берроуз поднял руки и сказал то, ради чего он их туда привел: «Это последний раз, когда вас никто не узнает в общественных местах».

Берроуз согласился руководить еще несколькими эпизодами. Но он уже видел реакцию аудитории. Зрители полюбили этих героев. Они смеялись над ними. Это были шесть молодых людей, харизматичных, симпатичных и забавных. Берроуз обвел взглядом шесть пустых лиц и снова подчеркнул: «С этого момента ваша прежняя жизнь закончилась».

Они не купились на это. «Все говорили: «Ух ты, боже мой». Ну, посмотрим», – вспоминала Лиза Кудроу. Мэтт Леблан тоже не верил своим ушам, но потом вспомнил, с кем разговаривает, сидя за одним столом.

При всем уважении к Берроузу, это было довольно нелепое предсказание и, прямо скажем, очень оптимистичное. Большинство новых шоу не выжили и не выживают до сих пор, и даже хиты не выстреливали так сильно, как это позже сделали «Друзья». Вдобавок ко всему актеры находились в достаточно шатком положении, некоторые из них уже принимали участие в других проектах. Если кто-то решит уйти, потеряется та сверхъестественная химия, которая царила на съемочной площадке и так цепляла зрителей.

Скорее всего, эта поездка в Вегас будет их первым и последним глотком «жизни знаменитостей». Актеры восприняли «предупреждение» с уважением, но и с долей скептицизма. Итак, Берроуз – человек, которого они нарекли «папочкой», – сдался и спросил, не хотят ли они сыграть в азартные игры.

В следующем году его пророчество сбудется, эти молодые актеры станут зарабатывать шестизначные гонорары за небольшую рекламу диетической колы, а их гонорары за съемки в каждом следующем эпизоде будут только расти.

Но той ночью в Вегасе они выписали Берроузу чеки на пару сотен долларов, и он дал им наличных, чтобы они пошли в казино. «Мы так весело отрывались, что мне было все равно, что происходит», – вспоминает Энистон. У них была работа, были карманные деньги, и они понятия не имели, что будет дальше. Дженнифер даже никогда не держала в руках карты до того момента и, как она призналась позже, едва понимала, как в них играть.

После той ночи в Вегасе покер станет главной игрой на съемках «Друзей». Берроуз даже позволит актерам занять его гримерку (самую большую на съемочной площадке), чтобы они могли играть во время репетиций или съемочных перерывов. Это в итоге ляжет в основу «Эпизода с покером» в первом сезоне[16].

Той ночью в Лас-Вегасе именно Джеймс Берроуз подружил актеров между собой, после чего их дружба на экране переросла в крепкие отношения вне съемочной площадки. С первого прогона сценария все понимали, что у них больше общего, чем может показаться. Джеймс знал, когда шоу начнется, актеры должны любить и поддерживать друг друга. Никому еще не удавалось вместить так много главных героев в комедийный сериал. Берроуз понимал: после успеха шоу они всегда должны находиться в центре внимания как команда.



Первым на кастинг был приглашен Дэвид Швиммер. Фактически он был единственным, для кого был написан персонаж. И он отказался от роли.

Швиммер родился в районе Флашинг, Нью-Йорк, в 1966 году, но переехал с родителями и старшей сестрой Элли в Лос-Анджелес в возрасте двух лет. С самого начала он чувствовал себя аутсайдером в этом промышленном городе. Он будет себя так ощущать, даже когда станет одним из самых успешных и узнаваемых людей.

В средней школе Беверли-Хиллз (легендарная школа, которая появляется во многочисленных фильмах и телесериалах, включая «Беверли-Хиллз 90210») Швиммер был одновременно и ботаником, и изгоем в брекетах, и хулиганом. Он присоединился к театральному клубу, где среди единомышленников нашел много друзей (в том числе актера Джонатана Силвермена, который станет звездой в «Уик-энде у Берни»). Однажды Дэвид с родителями пошел на спектакль Иэна Маккеллена «Игра Шекспира» и, выйдя из театра, осознал, что хочет сам стать актером. Он вспоминал: «Я наблюдал за этим парнем, который без всякого реквизита, грима, смены костюмов просто сидел в кресле, время от времени вставая с него, и перевоплощался в двенадцать разных главных героев из величайших шекспировских пьес. И я не мог в это поверить, это было похоже на волшебный фокус. Я думаю, что именно он очень вдохновил меня».

Но за пределами театрального кружка Дэвид был несчастен и хотел спрятаться ото всех. В то время как карьера его родителей процветала в Голливуде (они были адвокатами, и его мать прекрасно справилась с делом по первому разводу Розанны Барр), они никогда не позволяли своим детям забывать, что за пределами солнечного Лос-Анджелеса существует гораздо больший мир. Артур Швиммер и Арлин Колман-Швиммер были веселыми и нестрогими родителями. Дэвид позже вспоминал, что в его детстве было много смеха и послеобеденных карточных игр, но никто не забывал об академических достижениях. Его мать, в частности, воспитала в Дэвиде социальную ответственность, особенно когда речь шла о вопросах гендерного равенства[17] – этот этический принцип станет особенно актуальным во время производства «Друзей».

Но тогда душа у Швиммера лежала к театру, а не к телевидению. Он любил свою дружную семью, но не город, где они жили: «Когда я находился в Лос-Анджелесе, я чувствовал себя не в своей тарелке. У людей там другая система ценностей, а потому я просто хотел выбраться оттуда».

Когда Дэвид учился в выпускном классе, продюсеры известной бродвейской постановки «Воспоминания на Брайтон-Бич» Юджина О’Нила приехали в Лос-Анджелес на кастинг для новой труппы этого шоу. Преподаватель актерского мастерства рекомендовал Дэвида и Джастина Силвермана на роль Юджина Джерома, которого прежде играл Мэттью Бродерик. Но вскоре вмешались родители Швиммера. Они сами были поклонниками театра и поддерживали амбиции своего сына, но не ценой высшего образования. Так Дэвиду запретили идти на Бродвей.

Роль в итоге досталась Силверману, а Швиммер поступил в Северо-Западный университет. Несмотря на разочарование, опыт учебы в колледже стал одним из важнейших моментов в актерской жизни Дэвида. Так же, как Марта Кауффман и Дэвид Крейн, Швиммер нашел своих близких друзей во время учебы в колледже, и с ними же основал Lookingglass Theatre Company незадолго до выпускного в 1988 году. Даже сейчас, более тридцати лет спустя, эта некоммерческая организация продолжает свою деятельность. Они создают постановки, часто со Швиммером во главе в качестве режиссера или продюсера. С тех первых дней страсть Швиммера к американской социальной справедливости перешла на сцену, где он ставил современные пьесы о расовом и экономическом неравенстве наряду с классическими произведениями, такими как «Одиссея» или «Наш городок». Чикагский театр, каким мы его знаем сегодня, был еще очень молодым (только Steppenwolf, влиятельная в наши дни театральная компания, была основана около десяти лет назад), но быстро рос. Будучи выпускником одной из самых уважаемых актерских программ страны, Швиммер оказался на пороге расцвета американского театра. И наконец, он нашел свое общество, отдаленное от Голливуда во всех смыслах этого слова.

Затем состоялось выпускное представление – традиционное завершение каждой театральной программы колледжа. Как обычно, горстка агентов и менеджеров прилетела из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, чтобы понаблюдать за выпускниками и новыми талантами. Швиммер сделал подборку из «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Тома Стоппарда, после чего к нему подошла одна из менеджеров Лос-Анджелеса и произнесла: «Я хочу сделать тебя звездой». В лучших традициях серьезных и, возможно, немного самовлюбленных театральных выпускников, Швиммер отказался от идеи стать кинозвездой. Менеджер настаивала, уверяя Швиммера, что, если он вернется в Лос-Анджелес, он станет звездой в мгновение ока и заработает кучу денег.

«Имейте в виду, я был очень наивен тогда и поверил ей, когда она сказала, что я смогу заработать хорошие деньги за кратчайшие сроки», – говорил Швиммер. Трудно представить себе парня двадцати двух лет, пусть и того, кто провел выпускной год, добиваясь статуса 501 (c) (3)[18] для своей некоммерческой театральной компании, не ослепленного обещанием мгновенной и огромной славы. В конце концов, Швиммер говорит, что сделал это ради денег. У него был план.

Как объяснил Швиммер своей компании, он поедет в Лос-Анджелес с этим менеджером, быстро заработает миллион долларов и вернется в Чикаго, чтобы они могли использовать эти деньги для строительства собственного театра. Это займет около шести-восьми месяцев. «Вот каким наивным я был», – вспоминал Швиммер десятилетия спустя. Тогда он и его одногруппники были большой рыбой в маленьком, но престижном пруду. Такими же были Кауффман и Крейн всего несколько лет назад. Швиммер взял творческий отпуск, который, по его задумке, должен был быть коротким и невероятно прибыльным.

Ни тем ни другим он, конечно, не оказался. В итоге временным стал только менеджер. В первые восемь месяцев Швиммер получил роль в кино и агента Лесли Зиберта (который сейчас является старшим управляющим в агентстве Gersh и до сих пор представляет Швиммера). Но больше ничего не было. Обескураженный и униженный, Швиммер вернулся в Чикаго и в свою компанию Lookingglass.

В течение семи лет Швиммер жил между Чикаго и Лос-Анджелесом, где время от времени играл эпизодические роли в таких шоу, как «Полиция Нью-Йорка» и «Изящный цветок» («Блоссом»). В основном же большую часть времени он обслуживал столики: «Я работал почти в каждом гриле Лос-Анджелеса». Его первым настоящим прорывом была небольшая роль в четырех сериях шоу «Чудесные годы». Когда показывали первый эпизод с его участием, Дэвид работал в утреннюю смену в гриль-баре на бульваре Ла-Сьенега, где рядом с баром был телевизор. «Эй, Швиммер, тебя показывают по телевизору!» – сказал ему коллега, работающий в баре, и Швиммер провел следующие полчаса, с головокружением поглядывая на шоу, ловко перемещаясь туда-сюда между обедающими. «Итак, я обслуживаю столики и впервые ловлю себя на том, что смотрю телевизор. А потом снова возвращаюсь и уточняю у клиента, какой соус он хочет к своему блюду», – предаваясь ностальгии, вспоминал Дэвид.

В 1993 году Швиммер снова встретился со своим школьным другом Джонатаном Силверманом, когда оба были вызваны на прослушивание на одну и ту же роль в новом сериале. Тот сериал был не чем иным, как злополучными «Парами» от Кауффман и Крейна. И снова Силверман получил роль. Но Кауффман и Крейну понравилось прослушивание Швиммера. И когда «Пары» потерпели неудачу, они начали набрасывать персонажей для «Кафе Бессонница», вспомнили выступление Дэвида и написали Росса. Кауффман рассказывала: «У Дэвида был такой замечательный невинный взгляд. Мы просто не могли выкинуть его из головы».

Тем временем Швиммер получил роль в «Монти», новом ситкоме Fox с Генри Уинклером в главной роли, о консервативном радиоведущем Раше Лимбо и его либеральной семье. Без сомнения, это была самая большая работа, которую Дэвид когда-либо получал. У него был заключен пятилетний контракт на этот сериал, и с тех пор у него появились первые серьезные деньги на банковском счете. Однако Дэвиду это не очень нравилось. Он говорил, что Генри Уинклер был прекрасным парнем, но работа над сериалом не вдохновляла. Он мечтал участвовать в создании сериала и хотел делиться своими идеями со сценаристами, но его никто не слушал. Возможно, они прислушались бы к Уинклеру, но не к Дэвиду, который казался мальчишкой.

Наивный, он ожидал, что телевидение будет похоже на театральную труппу, где все творят как команда. Вместо этого он был просто актером, работающим бок о бок – но не вместе – с остальным коллективом. Они отсняли тринадцать эпизодов, но, к большому облегчению Швиммера, «Монти» был закрыт после первых шести. На этом эксперимент в Лос-Анджелесе закончился. Швиммер сразу же вернулся в Чикаго, сказав своему агенту, чтобы тот ничего ему больше не присылал, особенно связанного с работой на телевидении. «Монти» стал его последней каплей. Lookingglass работала над постановкой романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» с Дэвидом в роли Понтия Пилата. Он ушел максимально далеко от телевидения, но тут ему позвонила Зиберт. Да, она знала, что он не хочет больше сниматься в ситкомах, но был новый сценарий, который он просто должен был прочитать.

И он отказался.

Но это же были сценаристы «Пар», и они написали эту роль специально для него!

Невероятно лестно, но все равно Дэвид отказался. Спасибо.

Но там же коллектив!

И Швиммер задумался. Его единственным приоритетом была работа с настоящим коллективом. Зная это и тот факт, что роль была написана специально для него, он решил, что будет абсурдно и неуважительно хотя бы не попробовать. Он согласился прочитать сценарий, но пока не более того. Кауффман и Крейн дружили с Робби Бенсоном, актером и режиссером[19], которым Швиммер восхищался. Сценаристы попросили Бенсона позвонить Дэвиду, чтобы убедить его встретиться с ними. Нужна была просто встреча! Шоу еще не было выпущено, это был только пилотный эпизод, ты будешь работать над ним с самого начала! И все же Дэвида еще терзали сомнения. Наконец Кауффман и Крейн пошли ва-банк и попросили позвонить Джима Берроуза. Швиммер сел в самолет.



Мэттью Перри был на мели. Пока Швиммера обхаживали по телефону, заигрывая с ним ролью, которая была специально для него придумана, Мэттью отчаянно звонил своим агентам, умоляя их найти ему работу. Не имело значения, какое это будет шоу, главное, чтобы была роль. Его менеджер ответил, что у Мэттью больше нет денег для оплаты его услуг. У Перри действительно кончались средства. Ему нужна работа и прямо сейчас.

К своим двадцати трем годам Перри уже почти десять лет работал актером. Хотя он родился в Уильямстауне, штат Массачусетс, рос он в Оттаве, жил с мамой, Сюзанной Лэнгфорд, журналистом и пресс-секретарем премьер-министра Канады Пьера Трюдо. Перри учился в той же начальной школе, что и сын премьер-министра и будущий лидер Канады Джастин Трюдо. В 2017 году Перри даже признался в вечернем ток-шоу, что в пятом классе он и его друг Крис Мюррей избили Трюдо, потому что они завидовали его спортивным способностям[20]. Мать Мэттью позже вышла замуж за журналиста Кита Моррисона (наиболее известного американцам в качестве корреспондента из «NBC: Дата»). Что касается его отца, Перри сказал, что в основном видел его только по телевизору.

В то время как Перри проводил большую часть своей юности в сообществе, не связанном с шоу-бизнесом, его отец был одним из самых узнаваемых лиц на телевидении. Джон Беннетт Перри был культовым мужчиной из рекламы Old Spice 1970-х и 1980-х годов. Он также играл небольшие роли во множестве фильмов и сериалов того времени, но в наши дни он известен именно по тем рекламным роликам. В пятнадцать лет Перри переехал жить к отцу, и ему не слишком понравилось быть сыном секс-символа. Он даже вспоминал: «Я никогда не мог привести домой девушку, потому что все они спрашивали: «Он твой отец?», а я отвечал: «Могу оставить вас наедине и сходить к психологу».

Перри переехал в США, чтобы продолжить свою теннисную карьеру. В Канаде он стал игроком национального уровня среди мальчиков до четырнадцати лет. Однако, приехав в Лос-Анджелес, он обнаружил, что быть одним из лучших теннисистов Оттавы так же впечатляюще, как быть одним из лучших хоккеистов Южной Калифорнии. Он был прирожденным спортсменом, но здесь просто не мог конкурировать, поэтому переключил свое внимание на второе любимое внеклассное занятие – актерское мастерство. Это было естественно для подростка из Лос-Анджелеса, особенно с такими связями. И, как он сам признавал, ему всегда хотелось быть в центре внимания. «Я был парнем, который хотел стать знаменитым и прославиться», – сказал он в интервью для The New York Times в 2002 году.

С помощью агента своего отца Перри повсюду пробовался на разные небольшие роли и снялся в таких шоу, как «Чарльз в ответе» и «Серебряные ложки». В 1987 году он получил главную роль во «Втором шансе», комедии от Fox о человеке, который по сюжету умирает в 2011 году после аварии на летающей машине[21]. На небесах он встречает святого Петра, который считает, что умерший недостаточно плохой для ада, но не подходит и для рая, поэтому отправляет героя обратно на землю, но в эпоху 1980-х годов, чтобы помочь себе-подростку принимать правильные решения. Как вам такой сюжет? Шоу было ненадолго убрано из эфира из-за плохих рейтингов (каким бы удивительным это ни казалось), переосмыслено и возвращено под названием «Мальчишки есть мальчишки». Новая версия тоже не стала хитом, и сегодня шоу в основном известно только благодаря тому, что это была одна из первых главных ролей Мэттью Перри[22].

После этого Перри продолжил играть эпизодические роли, появляясь в десятках самых популярных сериалов 1980-х и 1990-х годов, включая даже один эпизод «Как в кино», где он и познакомился с Кауффман, Брайтом и Крейном. Тогда он не был знаменит, но был заметен, занят и неплохо зарабатывал. По крайней мере, он так думал, пока однажды не зазвонил телефон и он не обнаружил, что разорен.

По крайней мере, он был на мели во время первого сезона «Друзей». Вскоре после звонка своим агентам Перри получил предложение сняться в еще одном пилотном эпизоде нового ситкома от Fox с очень странным сюжетом, действие которого происходит в 2194 году. «LAX 2194» был о грузчиках Международного аэропорта Лос-Анджелеса. Мэттью был главным грузчиком, а его работа заключалась в сортировке багажа инопланетян[23]. Райан Стайлз и Келли Ху сыграли таможенников, а роли инопланетян, по непонятным мне причинам, играли невысокие актеры.

Несмотря ни на что, Перри согласился на роль. Конечно, это могло повлиять на его репутацию в дальнейшем, ведь если одна серия превратится в сезоны, то он будет привязан к роли грузчика XXII века. Но это казалось крайне маловероятным всем, кроме, похоже, руководителей телеканала, которые дали сериалу зеленый свет. «LAX 2194» не позволил Перри пробоваться на другие роли, но только в течение одного сезона. Он еще не знал, что его имя значилось в списке актеров, приглашенных на прослушивание для нового шоу, которое уже имело явно больший потенциал, чем сериал про грузчиков.

Перри знал о новом шоу, как и многие другие. «Это был сценарий, о котором все говорили», – вспоминал он. Он также знал, что идеально подходит для него. Все его друзья прочитали сценарий и звонили Перри со словами: «Здесь есть один парень, и он очень похож на тебя!» Роль Чендлера Бинга не была написана для Перри, как роль Росса для Швиммера, но если бы и была, то она бы осталась точно такой же. Чендлер был смесью легкомыслия и едкого сарказма, которые, словно маска, скрывали его неуверенность, но эта маска довольно часто соскальзывала, чтобы показать настоящего и милого парня, скрывающегося под ней и отчаянно нуждающегося в терапии. «Да, звучит знакомо», – подумал Перри.

Кауффман, Крейн и Брайт тоже были уверены в Мэттью Перри. Жаль, что он уже участвовал в шоу о пришельцах в аэропорту. Они понимали, что Перри идеально им подходит, но очень боялись брать актеров, которые уже где-то заняты. Практика привлекать занятых в других проектах актеров достаточно распространена, но крайне неудобна: актер, который уже работает над одной пилотной серией или целым сериалом, получает роль в другом новом эпизоде в расчете на то, что первое шоу будет закрыто и актер освободится для съемок. С другой стороны, если первое шоу не закроют, то сценарий второго шоу придется переписывать и переснимать. Это неизбежное зло в отрасли, где проекты гораздо чаще терпят неудачу, чем становятся успешными, но все же никто не хочет брать в свое новое шоу актера, который уже где-то занят.

В любом случае, подумали Кауффман и Крейн, Чендлер будет одной из самых легких ролей, и не стали зацикливаться на Перри. У персонажа будет много шуток и диалогов. Но после трех недель бесчисленных прослушиваний они так и не нашли нового актера. Даже сам Перри отбирал кандидатов, многие из которых были его друзьями. Он также попытался научить их некоторым необычным манерам и речевому поведению, которые были важными для роли[24].

Однако Перри осознавал, что «LAX 2194» явно не смотрелся выигрышно, особенно когда на телевидении выходили такие хиты, как «Скорая помощь», «Нас пятеро», «Надежда Чикаго», «Прикосновение ангела» и готовящиеся к запуску будущие культовые сериалы – «Моя так называемая жизнь» и «Кинокритик». Мэттью постоянно звонил своим агентам, умоляя их договориться о прослушивании в «Друзьях». Да, он будет занят в другом шоу, но, конечно, ненадолго.

Между тем авторы «Друзей» уже третью неделю проводили прослушивания на роль Чендлера. Из всех пришедших больше всего подходил тогда Крэйг Бирко. Он был хорошим другом Перри и даже снимался во «Власть имущих» (да-да, в том шоу, которое Кауффман и Крейн создали для Нормана Лира), его знали как хорошего актера и приятного парня. Он не подходил на эту роль идеально, некоторые на канале даже считали, что это вообще не для него, но после почти месяца проб, когда прослушали всех доступных актеров, надо было двигаться дальше. И они предложили роль Чендлера Крэйгу и отправили ему сценарий. Он отказался.

С тех пор Бирко построил успешную карьеру, хотя и будет всегда известен как человек, отказавшийся от «Друзей». Бирко признает, что получил то предложение только потому, что хорошо изобразил Мэттью Перри. У него был шанс сыграть главную роль в другом сериале, что показалось ему лучшей возможностью, чем быть одним из шести в коллективе. После того как еще один потенциальный Чендлер ушел, Перри наконец-то смог добраться до прослушивания. Мэттью позвонили агенты и сказали, что ему назначено прослушивание, и когда он повесил трубку, его переполняли эмоции: «Я сразу понял, что это изменит всю мою жизнь. Такого никогда не случалось ни до, ни после этого. Я знал, что так будет, и это будет прекрасно. Я просто знал».

Перри выступал перед Кауффман в среду, затем в четверг перед Warner Bros. и еще раз для NBC в пятницу. Но, как вспоминала Кауффман, они с первой строчки поняли, что он идеально им подходит: «Он вошел, и все. Был он занят где-то еще или нет, но он стоил того, чтобы рискнуть». В понедельник утром Мэттью Перри пришел на работу. И это был Чендлер Бинг.



Фиби Буффе должна была стать кошмаром кастинга. Она была самым необычным из всех героев. Чрезмерная богемность персонажа в сочетании с тяжелой травмой за плечами настолько отличали ее от остальной группы, что само присутствие Фиби вызывало постоянный вопрос: почему она здесь? Потребовались бы месяцы, чтобы найти актрису, которая могла бы управлять всеми странностями Фиби, поддерживать ее уровень сумасшествия, не теряя при этом ощущения реальности, и суметь убедить аудиторию, что у нее есть глубокая связь с этими людьми, хотя у них нет ничего общего. Потом вошла Лиза Кудроу и просто сделала это. Готово.

Во время расцвета «Друзей» в СМИ часто критиковали актерское мастерство Кудроу, несмотря на то, что на самом деле она умная и образованная женщина. В последующие годы, когда Кудроу начнет еще одну успешную карьеру в качестве сценариста и продюсера, все станет иначе. Оказывается, Фиби на самом деле умная! В обе эпохи Кудроу преуспела в значительной степени благодаря одному очень мудрому решению: она не обращала внимания на СМИ. Она просто пришла и сделала свою работу.

Как Кудроу сама признается, она всегда очень серьезно ко всему относилась – настолько, что ее родители были обеспокоены тем, что у нее никогда не будет социальной жизни и романтических отношений. Она выросла в Лос-Анджелесе, но, как и Дэвид Швиммер, воспитывалась в семье, которая не интересовалась Голливудом и была далека от мира знаменитостей. Она описывает свою мать Недру, турагента, как «самую элегантную леди», которую она когда-либо встречала. Недра была сдержанна и отказывалась сплетничать – качества, к которым всегда стремилась сама Кудроу. А ее отец, напротив, был любителем поговорить. У него был перформативный характер, который он передал своим детям, из которых Лиза была самой младшей. Доктор Ли Н. Кудроу был известным врачом и исследователем, специализирующимся в области лечения головной боли. С самого раннего возраста Кудроу намеревалась последовать его примеру и тоже заняться медициной – не только потому, что она очень восхищалась работой своего отца, но и потому, что сама профессия казалась ей респектабельной.

В еще более раннем возрасте Кудроу хотела стать актрисой. В детском саду она заучивала наизусть и рассказывала «Алису в Стране чудес» своей семье, а в юности играла в школьных спектаклях и выступала в летних театрах. Но в старших классах все изменилось: «Вот тогда я начала задумываться о своем будущем». Она любила выступать, но сама мысль о том, чтобы называть себя актрисой, не укладывалась в голове. У нее было (и не совсем ошибочное) представление, что на актеров смотрят свысока. Кроме того, у нее имелись и другие интересы. Кудроу была отличным студентом и прекрасно разбиралась в биологии. Она решила, что станет врачом. Как она говорила позже: «Тогда я думала, что это хорошая профессия, потому что любой ребенок будет гордиться такой мамой».

Немногие люди идут в среднюю школу, беря в расчет уважение своих будущих детей, но именно таким подростком была Кудроу. Она придерживалась этого плана до окончания колледжа. Окончив Вассар-колледж с дипломом бакалавра биологии, она вместе с отцом занималась изучением доминирования полушарий и типов головной боли[25], надеясь, что ее имя в опубликованной статье будет полезно при поступлении в аспирантуру.

Но однажды летом все изменилось. Она просто ехала в машине, слушала по радио рекламу какого-то нового ситкома, где был отрывок диалога с бородатой шуткой, за которой следовал закадровый смех. Ей в голову пришла мысль: «О боже, неужели это смешно? Так, Лиза, не думай об этом». Что? Откуда это взялось? Это было жутковато, но она не могла остановиться. Внезапно у Кудроу в голове возник властный маленький учитель по актерскому мастерству. Каждый раз, когда она смотрела телешоу или слышала рекламу по радио, она говорила себе: «Хм, ладно, делай и дальше то, что делаешь».

Кудроу избегала этих мыслей. Помнишь своих детей? Ты же не собираешься быть актрисой! «Я просто пыталась забыть об этом», – вспоминала она. Но внутренний голос предлагал ей попробовать. И однажды она послушала, потому что тогда голос принадлежал Джону Ловитцу. Ловитц был лучшим другом ее старшего брата, и она видела, как долго и упорно он пытался ворваться в шоу-бизнес. Тем летом Ловитц был приглашен на передачу «Субботним вечером в прямом эфире». И она поняла: «А из этого может что-то выйти. Даже для простого человека». Может быть, даже для человека с детьми.

Ловитц посоветовал Кудроу обратить внимание на The Groundlings – школу импровизационной комедии в Лос-Анджелесе. Просто взять один урок и посмотреть, что из этого выйдет, – никакого вреда в этом же нет, верно? Так Кудроу и подумала. Ей было двадцать два года. У нее еще не было детей, которых нужно было воспитывать, или ипотеки, которую нужно было выплачивать, или какой-либо из тех нависших взрослых обязанностей, к которым она готовилась с девятого класса. Это было время рисковать. Если не сейчас, то когда?

Нервничая, она подошла к родителям с новостями. Они сказали: «Фантастика! Когда ты начинаешь?» Она удивилась и заподозрила, что они беспокоятся о ней. Конечно, они гордились тем, как усердно она работала и как была сосредоточена на карьере, но жизнь гораздо больше, чем только ипотека и доминирование полушария. Например, существуют свидания. Ей нужно было что-то, что помогло бы расслабиться. Это было как-то так: «Уроки по импровизации? Слава богу! Конечно иди! Мы можем тебя отвезти прямо сейчас!»

Со временем Кудроу перешла от занятий в школе к частным урокам. Ей потребовалось некоторое время, чтобы выйти из своей зоны комфорта для составления списка персонажей, которых она могла бы сыграть. Первым, кого она исполнила, был хорошо ей знакомый профессор биологии. Затем она создала для себя множество очень умных и серьезных типов героев, юмор которых заключался в их непонимании, насколько они скучны. Кудроу отлично справлялась со всеми этими ролями и была прилежной ученицей, пока ее преподаватель Трейси Ньюман[26] не попросила изобразить нечто совершенно иное: «Мы никогда не видели у тебя тупого персонажа! Изобрази полного болвана. Давай!»

Лиза быстро придумала что-то, беря за основу девушек, которых она знала в средней школе, и вскоре обнаружила, что может играть как глупеньких, так и умных героев. Так она получила роль в своей первой пьесе, которая называлась «Дамская комната» и была написана Робин Шифф. Для Лизы была придумана роль Мишель Вайнбергер. У нее было около пяти минут сценического времени, но затем персонаж Кудроу снова появился в качестве главной героини в «Роми и Мишель на встрече выпускников», которую напишет позже та же Шифф. Это одна из самых любимых ролей Лизы в кино.

Кудроу продолжала работать днем, выполняя административную работу в офисе своего отца, и ходила на прослушивания. Во многом это было благодаря школе The Groundlings, где она училась импровизации, хотя Лиза никогда и не позиционировала себя как лучшая в группе. Тем не менее, когда она получила свои первые небольшие роли в телевизионных проектах, Кудроу начала формировать новую цель карьеры: она хотела сниматься в ситкоме.

Почти сразу же ее мечта сбылась. В 1993 году Кудроу получила главную роль в одном из самых ожидаемых сериалов года, который сочетал в себе все элементы: это был спин-офф невероятно популярного ситкома, в нем фигурировала известная телезвезда, а Джим Берроуз был режиссером. Лиза Кудроу получила роль Роз в «Фрейзере». Но через четыре дня после начала производства ее уволили.

«Они изначально хотели пригласить Пери Гилпин», – позже объяснила Кудроу. Роль Роз на самом деле и была написана для нее, но Кудроу тогда еще не знала об этом. Благодаря занятиям импровизацией Кудроу выступила на прослушивании очень хорошо. Тогда она смогла «придумать» одну сцену, даже если в глубине души понимала, что не подходит для этой роли, но не выдержала бы такой работы в долгосрочной перспективе. К сожалению, она усвоила этот урок на пробах во «Фрейзер». Она провалила первую читку сценария. Джимми на репетициях говорил ей: «Это не работает, не беспокойся об этом и даже не пытайся». Но она была уверена, что Берроуз ненавидит ее, а все остальные терпеть не могут. Химии просто не было, и когда началось дальнейшее производство, Кудроу почувствовала на себе косые взгляды. Как бы прекрасно она ни выступила на пробах, та магия испарилась. Кудроу была отстранена (ей казалось, что это было к лучшему) и заменена Гилпин.

Возможно, это был знак, подумала она. У нее был большой шанс, и она им не воспользовалась. Весь этот город и вся планета полны людьми, которые хотят чего-то, но никогда не будут готовы сделать шаг навстречу этому. А может быть, этого вообще не стоило делать? Ее подруга и режиссер Робин Шифф пыталась подбодрить Лизу, поддерживая разговорами в духе «когда одна дверь закрывается, открывается другая». Она говорила ей, что будут появляться новые сценарии и создаваться новые шоу и этих «других дверей» еще будет очень много, но Кудроу отмахивалась от банальных слов утешения. Затем позвонил актер Ричард Кайнд, который сказал абсолютно противоположное: «Я в курсе происходящего и не могу в это поверить… Как ты встаешь по утрам, одеваешься, выходишь за дверь и показываешься на публике? Я бы не смог этого сделать».

Это было так мелодраматично, что просто выбило Кудроу из колеи. Она всего лишь потеряла роль в телешоу, а не какой-то жизненно важный орган. Она переживет это, и все будет хорошо. Каждый день она заходила в кондитерскую Мишеля Ришара, где позволяла себе угоститься шоколадкой и кофе, а затем просто гуляла по окрестностям. Ее каштановые волосы начинали блестеть на солнце. Все это заставило ее почувствовать себя лучше. Она пошла к парикмахеру, попросив подобрать ей новый оттенок. Так в течение полугода, пока она переживала случившееся, Кудроу превратилась в блондинку. «Это буквально осветило меня», – говорила она. Внешние изменения позволили ей психологически справиться с отказом. И теперь, когда одна из дверей была плотно закрыта за ее спиной, она уже высматривала следующую.

В эмоциональном плане у Кудроу все было хорошо, но вот в финансовом – не очень. Она планировала начать искать другую работу, когда однажды утром позвонил ее агент. Дэнни Джейкобсон, соавтор и исполнительный продюсер «Все без ума от тебя», хотел предложить ей роль официантки. Ему срочно была нужна актриса, а так как у безымянной героини было всего несколько строк, Лизе даже не пришлось бы проходить прослушивание. И она бы получила еще один проект в свое портфолио как приглашенная звезда. Хотя было неуважительно позвать ее на роль, где у героини не было имени, и даже не отправить ей сценария для ознакомления, агент сказал, что если она хочет, то может получить эту роль, но через час она должна быть на съемках. Кудроу запрыгнула в машину.

Ей хорошо далась роль безымянной официантки, и к концу недели Джейкобсон спросил Лизу, будет ли у нее время еще для нескольких эпизодов. Вскоре у нее появилось имя (Урсула) и даже собственные фанаты. Иногда люди на улице узнавали Кудроу как невежественную официантку из «Все без ума от тебя», а журнал TV Guide дал ей «cheers» в рубрике Cheers & Jeers[27]. Уже одно это показалось Кудроу переломным моментом. Она вернулась! Это случилось! Если ничего больше не случится, она всегда будет знать, что она была популярным эпизодическим персонажем (не постоянным, но все равно) в лучшей телевизионной комедии того времени. Если это было лучшее, что могло с ней произойти, – отлично. И вероятно, ей надо постараться сделать все возможное, чтобы не испортить и это.

Снова наступил сезон запуска новых шоу, и, как и все остальные, Кудроу была наслышана о сценарии, где в центре сюжета – группа друзей, которые часто тусовались в кафе. Джеффри Кларик был сценаристом «Все без ума от тебя» и бойфрендом Дэвида Крейна. В то время Кудроу этого не знала, но позже она предположила, что именно Кларик предложил пригласить ее на прослушивание на роль Фиби. Кауффман вспоминала, что, когда Кудроу начала говорить, ее голос и манеры были точно такими, какими они их и хотели видеть, придумывая героиню.

Затем она должна была читать сценарий для Джима Берроуза. И тут Лиза поняла, что на этом все и закончится. Она была уверена, что Джим ненавидел ее. Когда она провалилась на «Фрейзере», именно Берроуз был первым, кто осознал, что она категорически не подходит на эту роль. Что ж, ладно, это будет конец прослушивания для «Друзей», но кому какое дело? У нее все еще есть «Все без ума от тебя». Зная, что ей нечего терять, Кудроу пошла на прослушивание для Берроуза, который кивнул и отпустил ее, сказав только: «Замечаний нет». У него и правда не было никаких замечаний, потому что, как и все остальные, он сразу понял, что Кудроу – это идеальная Фиби. Единственная проблема заключалась в том, что еще она была и Урсулой.

Небольшие роли в разных шоу – это абсолютно нормально для актрисы сериалов, но «Все без ума от тебя» и «Друзья» были на одном канале и шли в эфире друг за другом – в восемь и полдевятого вечера. И действия обоих шоу разворачивались на Манхэттене. Было бы странно, если бы официантка из Riff’s каждый вечер мчалась бы в центр города, чтобы жить двойной жизнью в качестве массажистки West Village. Таким образом, у Фиби появилась сестра-близнец[28]. Кауффман и Крейн пришли с этой идеей к Дэнни Джейкобсону, который, ко всеобщему удивлению, сказал: «Отлично, не вижу в этом никаких проблем». Возможно, Кларик как посредник мог повлиять на Джейкобсона. «Все без ума от тебя» был настоящим хитом, в то время как «Друзья» были просто многообещающим новым шоу, которому посчастливилось оказаться в одной эфирной сетке в четверг вечером, уютно устроившись между двумя очень успешными сериалами.



Кортни Кокс только что снялась в роли Мерил, подруги Джерри, в сериале «Сайнфелд»[29]. Это был уже пятый сезон шоу, которое находилось на пике своей популярности. В тот год сериал переместился в рейтинге Нильсена[30] с 25-го места на 3-е и собрал у экранов почти 10 миллионов новых зрителей.

Кокс и раньше играла в популярных сериалах, но «Сайнфелд» был совершенно другим. Это шоу не следовало никаким правилам телевизионной комедии, поставляя странные и непонятные сюжетные линии, приправленные черным юмором и язвительными персонажами, но это смотрелось чертовски хорошо. Тем не менее зачастую хорошее качество не всегда соотносится с хорошими цифрами и долговечностью. Но у «Сайнфелда», который позиционировался как сериал «ни о чем», были все три компонента успеха. Но как? Все пытались вывести магическую формулу. И после нескольких дней на съемочной площадке Кокс обнаружила один очень важный ингредиент. Она обязательно возьмет его с собой на следующее свое шоу, и там тоже все изменится…

Кокс была приглашена на пробы в начале кастинга «Друзей». Она не была еще так знаменита, как сейчас, но уже была признанной телевизионной актрисой и гораздо более узнаваемой, чем любой из ее будущих коллег. Она работала с подросткового возраста и начинала в модельном бизнесе на Манхэттене сразу после школьного выпускного. Кокс выросла в Маунтин-Брук, штат Алабама, но несколько родственников ее отчима Хантера Коупленда жили в Нью-Йорке. Его племянниками были барабанщик The Police Стюарт Коупленд и музыкальный промоутер Ян Коупленд, с которым у Кокс впоследствии были недолгие отношения. Кортни приехала в Нью-Йорк после первого курса в колледже Маунт-Вернон, где она изучала архитектуру. Она устроилась на летнюю работу секретаршей в офис Яна, продолжала работать моделью[31] и ходила на пробы для съемок в рекламе. Этого было немного, но для девятнадцатилетней девушки более чем достаточно, чтобы понять: она на своем месте и хочет заниматься этим и дальше. «Я просто подумала, что всегда смогу пойти в колледж, если тут не сложится», – вспоминала Кортни Кокс, добавляя, что иногда она все же жалела, что не продолжила учебу позже. Тогда никто из актеров «Друзей» по-настоящему не любил съемки так, как Кортни – она горела ими и видела в них практическую пользу. Во многих отношениях она была менее экстремальной версией Моники: более сконцентрированной, не совершающей глупостей и чопорной.

Но также она была молода и, как и Кудроу, быстро поняла, что когда, как не сейчас, стоит попробовать себя в этой сфере. Кроме того, у нее была работа, она заключила контракт с агентством Ford Models, и ее карьера набирала обороты. На тот момент это было чисто практическое решение, но Кокс сказала самой себе: «А почему бы и нет?»

Кокс начала посещать курсы актерского мастерства и уроки риторики, чтобы избавиться от своего алабамского акцента. Она получила небольшую роль дебютантки по имени Банни в сериале «Как вращается мир» и рекламу New York Telephone. Затем однажды ее отправили на прослушивание, которое, как она думала, было для рекламы, но Кортни оказалась в комнате с Брайаном Де Пальмой.

Прослушивание было для музыкального клипа – такого, который сделал бы Кортни Кокс узнаваемой в лицо (но пока не по имени). Она снялась в клипе Брюса Спрингстина на песню «Dancing in the Dark», где сыграла поклонницу, которую вытаскивают из зрительного зала на сцену, чтобы танцевать с самим Брюсом. Это была ее третья работа.

Трудно оценить культурную значимость музыкальных клипов и MTV в середине 1980-х годов, но достаточно сказать, что это был тот максимум, которого могла достичь Кокс. Видео было повсюду, и она тоже. Как будто Брюс Спрингстин вытащил ее из безвестности и сделал звездой. С тех пор ее постоянно приглашали в качестве гостя на различные шоу и прослушивания в еще большем количестве рекламы. В 1985 году Кортни снялась в рекламе Tampax и стала первым человеком, когда-либо произносившим слово «месячные» на телевидении. Это привлекло дополнительное внимание прессы и письма участниц из групп по защите женских прав, которые хвалили ее за то, что она осмелилась назвать менструальный цикл таким простым термином. Кокс даже не думала, что это было настолько важно для всех (и, честно говоря, не была в восторге от того, что ее знают как девушку, произнесшую слово «месячные»), но эй – это была ее работа.

Несмотря на успешные первые проекты, большую часть следующего десятилетия Кокс снималась в эпизодических и небольших ролях в кино и сериалах. Она сыграла подростка с даром телекинеза в научно-фантастической драме «Отбросы науки», которую закрыли во время первого сезона, но зато это позволило Кортни немного подзаработать. Затем она получила роль подруги Алекса П. Китона в последних двух сезонах сериала «Семейные узы», а затем еще и главную роль в злополучной комедии CBS под названием «Проблемы с Ларри»[32]. Позже, в том же 1994 году, спустя целых десять лет после съемок в клипе Брюса Спрингстина, у Кокс был еще один большой перерыв. Точнее, их было три.

Премьера фильма «Эйс Вентура: розыск домашних животных» состоялась в феврале и сопровождалась безрадостными отзывами и большими кассовыми сборами. Кокс сыграла главную женскую роль – возлюбленную главного героя, которого сыграл Джим Керри, а потому ее стали узнавать повсюду. В следующем месяце эпизод «Сайнфелда» с ее участием вышел в эфир. А затем ее агенты позвонили с более важными новостями. Продюсеры того нового сериала, о котором все вокруг говорили, хотели, чтобы она пробовалась на роль. Для нее была заготовлена роль милой, забавной и немного избалованной девушки с Лонг-Айленда, которая бросает своего жениха у алтаря и приезжает в Нью-Йорк.

Да, Кауффман позже говорила, что изначально они хотели позвать Кортни на роль Рэйчел и совсем не рассматривали ее как Монику. Кауффман и Крейн написали эту роль, представляя себе голос Джанин Гарофало. Их Моника была жесткой снаружи, но с большим сердцем и острым язычком. У Кокс было такое теплое, заботливое и почти материнское отношение к ней. Она просто не была Моникой.

Но Кокс настаивала, что была. Она понимала эту организованную, уверенную в себе женщину, которая держала себя и всех остальных в узде. Она еще не знала, что в Монике билась жилка конкуренции и склонность к одержимости. Собственно, как и сценаристы на тот момент времени. У Моники, как и у других персонажей, характер будет сформирован еще и самой актрисой. Кортни особенно хорошо давались роли ответственных и решительных девушек с золотым сердцем. Со временем все это добавит еще больше красок персонажу, сделав ее заводной и немного невротичной. Но когда Кокс впервые ознакомилась с сюжетом, все, что она знала, это то, что она похожа с Моникой, а такое не часто происходит с персонажами ситкомов. Моника была не архетипом, а сочетанием черт и причуд, которые могли быть и в самой Кокс. Она знала эту женщину, и та ей нравилась.

«Она сказала: «Нет, я Моника», – и она была права, ведь актеру нужно доверять», – вспоминал Кевин Брайт. Кокс пришла, чтобы покорить всех умением сглаживать все острые края Моники теплым, приветливым юмором и раскрыть сложность ее характера, а не прятать его за сарказмом. Она привнесла в роль очень много энергии, которой раньше не было. Это впоследствии даже станет определяющей характеристикой Моники. У нее все получилось, и она знала это.

«Я думала о том, что эта роль уже была моей», – вспоминала Кокс[33]. Да, ей все еще нужно пройти прослушивание, но для нее это было плевое дело. Затем в Warner Bros. она зашла в дамскую комнату и услышала чей-то разговор в соседней кабинке. Кокс замерла.

Оказалось, что была еще одна актриса, подходящая на роль Моники. Нэнси Маккеон, которая играла Джо в сериале «Факты из жизни», была приглашена на пробы, и все были согласны, что она идеально подходит на роль. Кроме того, у нее были фанаты, ведь она снималась в одном из самых продолжительных ситкомов 1980-х гг. Кокс была неплохой актрисой и довольно известной в узких кругах, но было бы неплохо иметь настоящую телезвезду в актерском составе. Мнения разделились поровну, поэтому Литтлфилд предоставил это решение Кауффман и Крейну. Те вдвоем решили пройтись и все обсудить. «Друзья» должны были стать настоящим коллективом. Они все должны быть равны – здесь не было главных героев или звезд. И Кокс, и Маккеон были замечательными Мониками, но кто будет лучше для команды? Они решили сделать ставку на Кортни Кокс.

Мы уже никогда не узнаем, какими были бы «Друзья», если бы роль была отдана Маккеон. Но Кокс принесла на съемочную площадку нечто большее, чем ее выступление на прослушивании, – тот важный урок, который она усвоила на «Сайнфелде». Через три дня после того, как она покорила всех на пробах, она собрала своих товарищей по актерскому составу и сказала, что, если они хотят, чтобы «Друзья» были хотя бы на десятую часть такими же успешными, как «Сайнфелд», они должны стать единым целым. И хотя название изменилось, они по-прежнему были шестью одиночками.

Лиза Кудроу вспоминала, как Кортни говорила: «Знаете, когда я была приглашенной звездой в «Сайнфелде», я заметила, что одна из причин, по которой это шоу настолько успешно, заключается во взаимопонимании и помощи друг другу». Она объяснила, как на съемках актеры давали друг другу искренние советы и делились заметками. Кокс настаивала, что нужно придерживаться таких отношений: «Если ты думаешь, что я должна сделать что-то забавное, я сделаю это. Мы все должны помогать друг другу». Позже она всем напомнила, что это шоу не называлось «Росс» или «Моника». Здесь нет никакой номинальной звезды – никого, кто получит все лавры, если сериал станет успешным, или будет выслушивать критику, если он потерпит неудачу. Они должны были справляться вместе.

Кудроу пояснила, что обычно у актеров есть правила. Например, они не должны ни при каких обстоятельствах делиться заметками и комментировать игру друг друга. Это своего рода табу. И Кортни это прекрасно знала, но она понимала, что если все согласятся, то это сделает их бесконечно лучше как актеров. А так как она была самой известной среди них, именно она должна была предложить это. Учитывая ее статус, Кокс могла бы поступить наоборот, вести себя как звезда и позволить другим занять второстепенные роли вокруг нее. Вместо этого Кокс использовала свой статус, чтобы укрепить их как коллектив. Она задала такой тон и сделала их настоящей командой.



Мэтт Леблан очень нервничал. Глядя на список героев, он понимал, что есть по крайней мере один, кого можно выгнать из группы, и это был он. Фиби была чудачкой, а Джоуи – просто бабник. Описание его героя было такое: «красивый, самодовольный, мачо, парень двадцати лет», а в список его интересов входили «женщины, спорт, женщины, Нью-Йорк, женщины» и он сам. Изначально может показаться забавным, что этот эгоистичный альфа-самец соседствует с двумя чувствительными бета-самцами и тремя женщинами, но сколько раз Джоуи мог похотливо поглядывать на девушек и отпускать грубые шутки прежде, чем все повернулись к этому кобелю?

И дело было не только в Джоуи. Леблан был моложе остальных актеров, на что также обратили внимание во время его первого прослушивания. «У него было намного меньше опыта по сравнению с другими», – говорила Кауффман. Она была права. У него было скудное портфолио, а его самый большой проект был рекламой кетчупа Heinz. Даже в группе малоизвестных актеров ему бы присвоили категорию «Новичок». И ему не сыграло на руку то, что он пришел на прослушивание с похмельем и разбитым носом.

Леблан начал сниматься в качестве второстепенного героя. Он вырос в Нонантуме (который также называют «Озеро»[34]), итальяно-американской деревне в Ньютоне, штат Массачусетс. Он говорил, что там каждый был занят в торговле. У него было плотницкое дело, которое он начал изучать в средней школе, а затем в Бостонском технологическом институте Вентворта. Он ушел после первого семестра (решив, что в этом деле высшее образование было бессмысленным, вроде «учебы в колледже Лего») и начал работать в бригаде, строящей дома в соседнем пригороде – Натике. У него были навыки плотника и хорошая работа. Но ему было восемнадцать, и, по его словам, у него было «шило в попе» (ants in my pants).

Друг предложил ему поехать в Нью-Йорк и попробовать себя в качестве модели. Работая за станком, он был в отличной форме, а это могло бы помочь заработать немного денег. Он встретился с фотографом, выложив пятьсот долларов за серию портретных снимков. Фотограф с удовольствием взял его деньги и решил не сообщать Мэтту, что с ростом 177 см он никогда не станет моделью. Посмотрев на себя в зеркало, Леблан понял это сам, но вернуть деньги уже было невозможно. Он шел домой, чувствуя себя идиотом. Потом он увидел девушку.

Рассказывая эту историю спустя десятилетия, Леблан должен был признать, что это был момент, который изменил его жизнь, момент в стиле Джоуи. Девушка прошла мимо него, и он обернулся, чтобы посмотреть на нее, не оглянулась ли она. Она тоже обернулась, чтобы посмотреть на него, и они оба рассмеялись. Она направлялась на прослушивание и пригласила его присоединиться. Позже она познакомила его со своим менеджером, который решил, что Леблан отлично разбирается в рекламе, и подписал контракт с ним как с клиентом. Позже Мэтт признался: «На самом деле я просто надеялся переспать с ней до того, как вернусь домой. Но я очень рад, что эта встреча произошла».

В первые три года Леблан снялся в рекламных роликах для Coca-Cola, Levi’s, Kentucky Fried Chicken, 7 Up, Fruitful Bran и Heinz и имел оглушительный успех. Съемки в рекламе давали ему опыт и достаточно денег, чтобы заплатить за обучение. Он записался на занятия с Фло Гринбергом, основателем актерской школы. После успеха рекламы Heinz Леблан начал получать звонки из Лос-Анджелеса с приглашениями на прослушивания для ситкомов. Леблан сомневался – не потому, что не хотел работать, а потому, что чувствовал, что еще недостаточно хорош. Он все еще знал больше о плотницком деле, чем об актерском мастерстве.

«Все хотели заполучить его», – позже сказала Гринберг. А он ей говорил: «Фло, я еще совсем не готов. Я знаю, что нам нужно еще немного поработать». Но откладывать было нельзя. Если он будет ждать слишком долго, шум его успеха в рекламе утихнет, а в телевизоре появится еще одно новое красивое лицо. Он спросил Гринберг, не разрешит ли она ему еще поработать с ней позже. Может быть, он заработает немного денег на ситкомах, а потом сможет прилететь в Нью-Йорк на целый месяц, чтобы заниматься с ней. Конечно же, она была рада поработать с ним в любое время, но, прощаясь, она понимала, что этого не произойдет.

Конечно, шум все равно поутих. Леблан не стал сразу звездой, хотя и получил роль в сериале «ТВ 101» на CBS с Сэмом Робардсом в главной роли. Шоу было закрыто на первом сезоне. В 1991 году он получил повторяющуюся роль Винни Вердуччи в «Женаты… с детьми» – бойфренда Келли Банди. Он снова вернется к этой роли в спин-оффе «К началу кучи» (Top of the Heap), а затем еще раз в спин-оффе этого спин-оффа «Винни и Бобби» – оба были закрыты после семи эпизодов. Затем последовали несколько музыкальных клипов, пара эпизодов в «Дневниках Красной Туфельки» от Showtime и еще несколько ролей персонажей итальянского происхождения. Он никогда не жаловался на обилие ролей мачо в кожаной куртке. Да, еще задолго до «Крестного отца» существовал стереотипный образ итало-американской общины, эти герои были женоненавистниками и преступниками. Но, опять же, маловероятно, что все это приходило в голову Леблану, когда ему было двадцать с небольшим, и он едва мог оплатить счета. Бедняки не могут выбирать, а к началу 1994 года Леблан именно таким и был. Деньги, заработанные на рекламе, закончились, и Мэтт понял, что ему нужно немедленно найти новые роли (или выйти на работу). Поэтому, когда его агент позвонила и сказала, что его пригласили на пробы для роли очередного итальянца-шовиниста в кожаной куртке в новом шоу, Леблан с радостью согласился. У него на счете было одиннадцать долларов.

Тогда у Леблана родилась глупая идея в стиле Джоуи, которая обычно заканчивается смехом и ударами по колену. На самом деле это было предложение его приятеля, но Леблан согласился с ним, возможно, из-за восхищения потенциально новым проектом. В ночь перед прослушиванием Леблан тусовался с другим актером, прогоняя свои реплики. У его друга возникла мысль: это ведь шоу о молодых, близких друзьях, верно? Так, может, для лучшей практики им стоит прекратить репетировать и пойти «подготовиться», напившись где-нибудь? Ведь так делают настоящие друзья, да? А почему бы и нет!

На следующее утро Леблан проснулся на диване своего друга, споткнулся в ванной и упал лицом вниз, ударившись о край унитаза. Несколько часов спустя он стоял в аудитории перед Кауффман, произнося монолог о женщинах и мороженом[35]. Кауффман смотрела на его лицо с огромной кровавой раной, тянущейся по всей длине носа, и думала: «Да что случилось с твоим лицом?»

Эта смешная история о пути Мэтта Леблана к славе однозначно войдет в историю создания «Друзей». Но тогда это, казалось, подчеркивало только молодость и неопытность Мэтта. И все же Кауффман и Крейну понравилось его прослушивание. Леблан решил сыграть Джоуи недалеким, хотя они и не задумывали его таким. Это дало Джоуи образ милого невинного парня и смягчило его мужественность. Леблан обладал талантом казаться дураком, а это, в свою очередь, нелегко сделать в комедии. В исполнении Мэтта Джоуи не был слишком грубым или чересчур инфантильным. Леблан просто играл его немного легкомысленным. Это было очень здорово для персонажа, но если бы этот парень был таким придурком в реальной жизни – а с этой травмой, полученной в туалете после пьянки, он гением не казался, – это было бы фиаско.

Хэнк Азария тоже пришел тогда на прослушивание (однако он позже станет известен как Дэвид, возлюбленный ученый Фиби), и он казался более безопасным выбором. Сценаристы склонялись к нему, но когда вошла Барбара Миллер, в то время глава кастинга в Warner Bros., она сказала о Леблане: «Это актер, который будет становиться лучше с каждым эпизодом. Эта роль идеальна для него».



Однажды поздно вечером Уоррен Литтлфилд заехал на заправку Chevron на бульваре Сансет. Заправив машину, он поднял глаза и увидел знакомое лицо. Это была Дженнифер Энистон, молодая актриса, которую он хорошо знал по ее ролям в нескольких неудачных пилотах для NBC. Самая большая роль, которую она сыграла на тот момент, была в их адаптации под сериал известного фильма «Выходной день Ферриса Бьюллера», в котором она сыграла сестру главного героя – Джинни[36].

С отснятыми тринадцатью эпизодами это был самый продолжительный ее ситком. Но он был слабым и не очень многообещающим с самого начала, недостатки шоу стали еще более заметными в сравнении с его блестящим первоисточником. «Феррис Бьюллер» закрыли во время первого сезона, и теперь Энистон была без постоянной занятости. К моменту, когда она столкнулась с Литтлфилдом на заправке, она уже была готова опустить руки. Хуже того, она подозревала, что индустрия тоже начинает уставать от нее. «Я была королевой провальных ситкомов», – размышляла она двадцать лет спустя. Рано или поздно у нее уже не будет шансов, так что, может быть, ей стоит сыграть на опережение и уйти самой. Энистон терять было нечего, и поэтому она подошла к президенту NBC, стоящему у бензоколонки, и прямо спросила его: «Для меня когда-нибудь найдется что-то стоящее?»

Это был вопрос, которым Энистон до этого момента не часто задавалась. Она всегда была актрисой и принадлежала к числу тех, кто рождается с актерским талантом.

К ее удаче и/или несчастью, она родилась в семье актеров. У ее матери Нэнси Доу было всего несколько телевизионных ролей, а ее отец Джон Энистон к моменту ее рождения уже был популярным актером мыльной оперы и в конечном итоге стал известным благодаря роли Виктора Кириакиса в сериале «Дни нашей жизни»[37]. Кроме того, ее крестным был Телли Савалас, телевизионная легенда и хороший друг ее отца. Энистон родилась в Шерман-Оукс, Калифорния, но ее родители развелись, когда ей было девять лет, и она выросла со своей матерью в Нью-Йорке.

Энистон отправили в школу Рудольфа Штайнера, где применялась методика вальдорфского образования, согласно которой для детей телевизор был строго запрещен. Иногда ей удавалось выпросить у преподавателей несколько часов на просмотр телевизора, когда она сильно тосковала по дому, но это только усиливало ее волнение. Иногда она даже мельком видела своего отца в разных сериалах. Неудивительно, что актерские амбиции Энистон по мере их развития были направлены именно на телевидение. Она вспоминала: «Я очень хотела попасть в эту коробку».

Как жительница Нью-Йорка, она любила и театр тоже. Мама водила ее на Бродвей смотреть не только «Энни»[38], но и шоу для более старшего возраста, которые высоко ценились, как, например, пьеса Марка Мэдоффа «Дети меньшего бога». В старших классах она знала, что желание стать актрисой – это не просто очередной этап ее жизни. Энистон была принята в Высшую школу искусств Нью-Йорка (также известную как Школа славы), и с этого момента она сказала: «Я не думала, что смогу заниматься чем-то еще, честно говоря». Ее отец был менее воодушевлен, зная, что преданность этой профессии, скорее всего, приведет к разбитому сердцу или, в лучшем случае, к большому разочарованию. Да, в конце концов он добился определенного успеха и нашел постоянную работу, но его случай был скорее исключением. И даже если ей повезет так же, как ему, это не значит, что она не будет страдать. К тому времени ее родители пережили тяжелый развод, и, несмотря на то, что у нее был звездный отец, Энистон росла постоянно несчастной. Она видела девушек из Верхнего Ист-Сайда с их идеальной одеждой и прическами, завидовала им и представляла себе их жизнь. Это были те девушки, о которых она вспомнила почти десять лет спустя, когда читала описание персонажа для нового сериала: «красивая, стильная, избалованная девушка, у которой всегда было все».

Но это было только спустя годы. Сначала она работала секретаршей в рекламном агентстве, потом мороженщицей в Sedutto’s, а потом два дня велокурьером на Манхэттене, пока не поняла, насколько это ужасная затея. В ее жизни были и роли в бродвейских постановках, и другая, не совсем актерская работа. Однажды, когда ей было восемнадцать, она начитывала текст рекламы Nutrisystem на шоу Говарда Стерна, понятия не имея, кто это такой. Как она призналась позже: «Осознание того, кем он был, пришло ко мне довольно поздно, скажем так».

Теперь ее отец жил в Лос-Анджелесе, и каждое лето она летала к нему в гости. Сначала она настаивала, что никогда не переедет туда. Как и многие актеры из Нью-Йорка (на самом деле абсолютно все ньюйоркцы), она со снобизмом относилась к Голливуду. Нью-Йорк был местом, где жили настоящие актеры, оттачивая свое мастерство в театрах без декораций, или выступая на Бродвее, или в парке, читая Шекспира. Но хотя она любила свои дурацкие театральные выступления, их было мало, чтобы оплатить счета. И в отличие от Мэтта Леблана, который едва успел побывать в Нью-Йорке за день до своего первого рекламного ролика, она и мечтать об этом не могла. «Я не могла получить роль в рекламе, чтобы спасти свою жизнь», – сказала она. Даже работая официанткой, она едва сводила концы с концами. Чем старше она становилась, тем больше ее тянуло к западному побережью, где было много рабочих мест, а улицы были переполнены различными сценариями.

Во время своего следующего визита к отцу Энистон решила задержаться. Снова. Наконец, она сдалась. Она одолжила сотню долларов у подруги, чтобы сделать несколько портретных снимков, и начала ходить на прослушивания. Тогда же она получила работу в телемагазине по продаже недвижимости. Эта работа ей совершенно не подходила, и она рассказывала: «Сейчас я бы просто извинилась и повесила трубку на такое предложение. Слава богу, что это было всего на две недели». Затем у нее появилась первая роль на телевидении.

Это было в «Моллой», где снималась Майем Биалик (после съемок в сериале «На пляже», но до «Изящного цветка» («Блоссом»). Шоу было закрыто после семи эпизодов, и так началось четырехлетнее правление Энистон в качестве королевы провальных ситкомов. И какое-то время ее вполне все устраивало. Не сказка, конечно, но ей платили за ее роли. Это напоминало замкнутый круг: она снимется в нескольких эпизодах, шоу будет закрыто, но она сможет оплатить аренду на несколько месяцев вперед и будет искать следующую роль. В конце концов Энистон поняла, что она ходит по кругу, не добиваясь прогресса. У нее было несколько небольших прорывов на этом пути: второстепенная роль в «Квантовом скачке», скетч-комедийное шоу под названием «Эдж» (которое длилось девятнадцать эпизодов) и сомнительная честь сыграть главную роль в фильме «Лепрекон». Этот фильм со временем станет культовой классикой и основой для бесконечной серии сиквелов, но, как и театр без декораций, культовая классика тоже не обещает большого заработка – как правило, они не прокладывают путь к славе. Во всяком случае, ей так казалось.

«Для меня когда-нибудь найдется что-то стоящее?» – спросила Энистон Литтлфилда в тот вечер на заправке. «Боже, я тоже очень хотел этого», – вспоминал он. Но он просто не знал. Только потом Литтлфилд получил сценарий от Кауффман и Крейна.

Рэйчел всегда будет ассоциироваться с самой трудной ролью, для которой они проводили прослушивания. Брайт, Кауффман, Крейн и все остальные знали это. «Эта героиня настолько неприятна. Она избалована, плаксива и вечно расстроена. Кому такое понравится?» – сказал Крейн. Они прослушали всех, и Кауффман пришла к заключению: «К нам пришли тысячи женщин. И никто не подошел».

Тем временем Энистон готовилась к съемкам в еще одном сериале, причем это была не просто эпизодическая роль, а одна из главных. «Выкарабкивающийся» для CBS был снят зимой 1993–1994 годов и отложен до лета, чтобы в случае успеха получить продление до осени. Шоу вращалось вокруг Конни Дрего (Стефани Ходж), женщины, возвращающейся домой, чтобы управлять мотелем своей семьи, после двух лет, проведенных в тюрьме за стрельбу в своего мужа-изменника (она его не убила, а ранила в задницу). Энистон должна была сыграла ее старшую дочь Мэдлин, которая вышла замуж за полицейского, арестовавшего ее мать. Теперь вся семья должна была найти способ преодолеть это и объединиться для управления мотелем. Шоу не было в той же лиге, что и «Друзья», но и не было очевидным провалом, как «LAX 2194».

Кауффман и Крейн все еще были убеждены, что не стоит брать уже занятых где-то актеров, но Энистон стала исключением. Не потому что она была звездой, а наоборот – потому что она действительно была королевой провальных ситкомов. Она приходила на такое множество прослушиваний NBC, что на канале хорошо ее знали, и, несмотря на ее послужной список в сериалах, они верили в нее как в актрису. Энистон уже получила одобрение Литтлфилда, и это означало, что, если Кауффман и Крейну понравится ее игра, ей не придется выступать перед руководителями NBC. Для сценаристов это на одно препятствие меньше при утверждении на роль, ведь на данный момент они все еще официально не оформили большую часть актеров. Каждый актер должен был получить одобрение от них, от Warner Bros. и от руководителей канала, поэтому, пока контракты не были подписаны, все еще могло измениться. Они попросили Энистон зайти и попробоваться на роль Моники.

Энистон взглянула на сценарий и подумала: «Нет, не Моника. Я – Рэйчел». Дело было не в том, что ей была близка Рэйчел, а в том, что она сразу узнала ее. «Она была такой, какой я совершенно не была, – богатая, избалованная принцесса из семьи, у которой было все», – сказала Энистон. Рэйчел влетела в кафе и оказалась в центре внимания, ни на секунду не беспокоясь о неудаче или долгах по кредитке. Она ожидала, что ее примут, и так оно и было. Она заказала кофе с сахарозаменителем, и он появился в ее руке. Энистон подумала о тех девушках из Верхнего Ист-Сайда, которые ходят по Манхэттену так, словно он им принадлежит, или могут сделать все одним взмахом своей банковской карточки. Она знала Рэйчел как свои пять пальцев, потому что выросла, наблюдая за ней, фантазируя о том, каково было бы оказаться на ее месте.

Кортни Кокс обладала определенным влиянием, чтобы попросить о пробах на другую роль, но для Энистон такое поведение было смелым. Тем не менее у продюсеров не было Рэйчел, и они не видели никого, кто был хоть немного похож на нее[39]. Таким образом, они дали Энистон шанс. «Мы смотрели на Дженнифер, и это выступление было просто… вау. После всех этих месяцев бесчисленных прослушиваний на роль Рэйчел мы нашли подходящего человека», – вспоминал Брайт.

Энистон прекрасно смогла воплотить Рэйчел, объединяя ее легкую наивность и эгоцентризм, но при этом не делая из героини негодяйку. Ладно, может, она и была негодяйкой, но не дрянной девчонкой. Она была безумно эгоистична, но не порочна. В ее Рэйчел было что-то такое, что заставляло тебя прощать ее, пусть и закатывая глаза. Ты хотел увидеть, как реальность сбивает ее с ног, потому что она чертовски нуждалась в этом, но ты также хотел увидеть, как она встанет и повзрослеет.

«Она была идеальной с головы до ног», – говорил Крейн. Это было рискованно, но зрители должны были принять ее. Энистон получила звонок с ответом в тот же день. При поддержке Литтлфилда Брайт, Кауффман и Крейн отдали Энистон роль Рэйчел, а затем затаили дыхание, наблюдая за «Выкарабкивающимся». «Мы хотели посмотреть пару эпизодов шоу. Было не совсем понятно, что его ждет, как это было с сериалом про грузчиков в аэропорту будущего. Но мы чувствовали, что это был довольно слабый сериал», – сказал как-то Брайт.

Между тем «Друзья» выглядели сильнее с каждым днем. Как только актеры были наконец найдены и контракты подписаны, начался первый прогон сценария. Именно в этот момент все осознали, насколько удачный кастинг у них получился: эти актеры были идеальны не только для своих ролей, но и друг для друга. Когда они начали читать, между ними возникла ощутимая энергия. «Мы были как шесть кусочков головоломки и просто чувствовали, что все получается отлично», – вспоминал Дэвид Швиммер. Они поставили шоу на ноги, проведя репетицию в «Центральной кофейне», и когда Кауффман увидела всех их вместе, она почувствовала, как по спине побежали мурашки: «Я помню, что атмосфера была наэлектризованной. Я знала, что мы делаем что-то особенное».

Тем не менее «особенный» не всегда означает «успешный». Лиза Кудроу была тоже ошеломлена своими товарищами по актерскому составу и магией, которую она чувствовала между ними. «О боже, как же это весело и интересно! Все были уверены, что шоу станет успешным», – рассказывала она. Отличный сценарий и отличная команда были всего лишь двумя из того множества вещей, которые должны были обязательно быть правильными. Дэвид Крейн, как и все остальные, поражался происходящему на площадке: «Мы никогда не переставали удивляться, как нам удалось это сотворить».

Даже после того, как пилот был снят и хорошо принят зрителями, в течение нескольких месяцев у создателей все еще оставались сомнения насчет дальнейшей его судьбы. Однако шоу получило полный сезон, поэтому они приступили к съемкам «Эпизода с сонограммой в конце» и «Эпизода с большим пальцем». В то же время в июле 1994 года «Выкарабкивающийся» вышел в эфир. Как и ожидалось, он не стал молниеносным хитом, но и не был явным провалом. Берроуз подошел к Энистон на съемочной площадке и сказал: «Знаешь, они собираются продлить это шоу, просто чтобы вставить палки в колеса «Друзьям»». У него было предчувствие, что «Друзей» ожидает большой успех (и, как выяснилось позже, у CBS тоже). Но Энистон отнеслась к этому недоверчиво и ответила: «Нет, они никогда так не поступят».

Именно так они и поступили. Энистон была вместе с остальной командой «Друзей», когда CBS объявил, что «Выкарабкивающийся» получил продление еще на три эпизода. Даже Литтлфилд был потрясен. Такое случалось очень редко, но эти действия продемонстрировали намерения телеканала. В CBS не возлагали надежды на успех этого сериала, они просто хотели вставить палки в колеса новой нашумевшей комедии NBC, оставив Энистон занятой у себя настолько долго, чтобы конкурентам пришлось переделать сериал.

И это сработало. Брайт, Кауффман и Крейн начали искать новую Рэйчел[40]. Однако параллельно они продолжили снимать эпизоды с Энистон, надеясь, что CBS отступит. Но команда, работающая над «Выкарабкивающимся», собралась и начала снимать эти три эпизода. Энистон провела три недели, разъезжая между Warner Bros. и Sony Studios, умоляя продюсера «Выкарабкивающегося» просто отпустить ее на съемки «Друзей». Он отмахнулся, сказав: «Я видел то шоу, но только наш сериал сделает тебя звездой».

Она выжидала и выполняла обе работы. Когда пришло время делать снимки актерского состава «Друзей», Энистон попросили выйти из некоторых кадров. Это было сделано для того, чтобы не переснимать их, если (или лучше сказать «когда»?) ей найдут замену. И они все еще искали. «Я помню, как мне позвонила подруга и сказала, что идет на прослушивание на роль Рэйчел, и просила моего совета. Это разбивало мне сердце», – вспоминала Энистон. Это был кошмар. Именно об этом предупреждал ее отец.

Между тем сценаристам не удалось подобрать кого-то другого на роль Рэйчел. И, что важнее, они сами не очень-то хотели этого. Они не только понимали, что есть лишь одна Рэйчел, но и отсняли уже четыре эпизода с Дженнифер. Иногда, если приходится, переснимают пилотный эпизод, но было просто немыслимо переснимать четыре серии. Дэвид Крейн даже пошел на встречу с Бартоном Дином, создателем «Выкарабкивающегося», умоляя его отпустить Энистон. Ни в какую. Но Уоррен Литтлфилд имел огромную веру в свое шоу и в эту актрису (а также в слабость сюжета «Выкарабкивающегося»). Он решил сделать еще одну очень дорогую ставку на «Друзей», поддержать продюсеров, оставить Энистон в актерском составе и ждать.

Поразмыслив, можно понять, насколько это был рискованный шаг. CBS тоже была готова играть, и если бы они подняли ставку, это могло бы стать концом «Друзей». По крайней мере, это был бы конец пребывания Энистон в качестве Рэйчел. Даже если бы шоу пережило ее внезапный отъезд, это были бы совершенно другие «Друзья», с другими сюжетными линиями и иными романтическими парами. На самом деле, скорее всего, не было бы Росса и Рэйчел, и, к счастью или нет, не было бы никаких фанатов, делающих прическу как у нее. Но Литтлфилд, NBC, Warner Bros., Берроуз, Брайт, Кауффман и Крейн знали, что актерский состав был отличный. Так что они были готовы поставить все, что угодно. И они победили. 7 сентября 1994 года на CBS вышел последний эпизод «Выкарабкивающегося», и шоу было окончательно закрыто. А спустя две недели на CBS состоялась премьера «Друзей».



В холодную летнюю ночь, незадолго до премьеры первого эпизода, шестеро актеров дрожали, стоя по щиколотку в воде, которая была, технически, нагрета, но все еще чертовски холодна. Было 4 часа утра, и все пошло не так, как планировалось.

Первую часть вступительной заставки должны были снять на крыше здания с видом на Лос-Анджелес, похожим на Нью-Йорк. По сюжету компания будет на небольшой вечеринке на крыше, как у типичных молодых ньюйоркцев. Но из-за погодных условий в тот день стоимость съемки на крыше очень возросла, поэтому Кевин Брайт и Марта Кауффман осмотрели ранчо Warner Bros. в Бербанке, чтобы узнать, есть ли подходящие места, которые они могли бы использовать. Они нашли небольшой парк. По одну сторону располагался пригородный фасад дома из комедии «Моя жена меня приворожила», а с другой – фонтан, построенный в 1930-х годах, за которым возвышались дома. Брайт повернулся к Кауффман и пожал плечами: «Это может быть парком. И мы можем себе это позволить». Кауффман кивнула. Они могли потушить свет в окнах здания, сделать декорации нарочито нереальными, как в картинах Рене Магритта. Они могли бы принести диван из кофейни и поставить его прямо на лужайку. «А потом нужно что-то придумать с фонтаном, но я пока не знаю что», – сказал Брайт.

Брайт, Кауффман, актеры и съемочная группа отправились на ранчо для ночной съемки. Они танцевали и принимали глупые позы на съемочной площадке, некоторые из этих поз были поставлены хореографами, а другие – импровизацией. Между дублями к ним подошла Кауффман со словами: «Эй, ребята, у нас есть идея…»

Несколько часов спустя они замерзли, потому что были промокшими, но, прижавшись друг к другу, пытались сохранить счастливые лица. «У всех нас была сморщенная кожа на пальцах», – вспоминал Мэтт Леблан. Когда Кауффман попросила их залезть в фонтан, актеры были «отважны», как выразилась Кауффман. А что еще им оставалось делать? Но к утру они отсняли бесчисленное количество дублей. И очень замерзли.

«Я не думаю, что мы были в настроении или у нас были силы, чтобы выглядеть так, как будто нам было очень весело», – вспоминала Лиза Кудроу. Актеры стояли в фонтане, безмолвно ожидая указаний, в мокрой вечерней одежде, когда Мэттью Перри нарушил молчание: «Да, такое трудно будет забыть». Они все рассмеялись и в последующее десятилетие стали полагаться на Перри в такие моменты. Это была его фишка – нарушать тишину короткой точной фразочкой посреди трудной съемки или долгой ночи на площадке, когда все устали и раздражены. «Определенно, у него отличное чувство юмора», – сказал Леблан.

Той ночью в фонтане их просто никто не мог остановить. Они были измучены и на грани истерики, но все же были вместе. Перри продолжал шутить о том, как невероятно неудобно им всем. Кто-то быстро включил камеру, запечатлев шестерых смеющихся, словно маньяков, актеров. Брайт и команда монтажеров вырезали это для вступительной заставки, в итоге большинство хореографических танцевальных движений и взгляды на камеру получились так, как и планировалось. Фрагмент в конце, когда они плещутся, смеющиеся и мокрые насквозь, показывает их настоящих – дурачащихся и не дающих друг другу заснуть.

Десять лет спустя, отвечая на вопросы о заключительном сезоне «Друзей», Перри попросили прокомментировать происходящее в фонтане. На этот раз он не стал шутить. Он помнил смех, это была особенная ночь (хотя и немного прохладная). Но для него это воспоминание означало начало пути, которое изменит всю их жизнь. Камеры запечатлели момент перед тем, как все изменилось. «У вас шесть человек в фонтане в четыре утра, которые собираются отправиться в путешествие. Они понятия не имеют, что их ждет, кроме осознания, что это будет веселый путь, который может привести их к успеху», – сказал Перри.

Часть вторая

Глава 3. Эпизод с Марселем и Джорджем Клуни

Дэвид Уайлд сидел с актерами в номере чикагского отеля. Они прилетели, чтобы появиться на шоу Опры Уинфри, и Уайлд, который был тогда старшим редактором в журнале Rolling Stone, присоединился к ним. Он знал, что это будет легендарное шоу, еще до того, как это поняли сами актеры, – даже до того, как зрители осознали, что это их новый любимый сериал. Или он просто угадал.

Уайлд и его жена смотрели «Друзей» с самого начала, и им очень нравилось. Но шум вокруг сериала, казалось, предвещал нечто большее, чем просто успешный ситком. Было слишком рано использовать такие слова, как «феномен», но именно об этом термине Уайлд и думал. Он сказал об этом своим боссам еще в начале первого сезона. «Я предложил Rolling Stone сделать с ними «историю на обложку». Я был уверен, что об этом шоу еще заговорят», – сказал мне Уайлд. Сначала они не купились. Телевизионный сезон 1994–1995 годов был необычайно насыщен шоу, которые были как хорошими, так и популярными, и было слишком рано выбирать фаворита. Кроме того, на телевидении тогда много всего происходило, помимо сериалов. Присяжные только что приняли присягу на суде над О. Джеем Симпсоном. Принцесса Диана и принц Чарльз заканчивали свой длительный бракоразводный процесс. Тоня Хардинг была Тоней Хардинг. Зрители были очарованы скандалами, а «Друзья» казались им такими невинными, что они просто не обращали на сериал должного внимания.

И все же Уайлд знал, что-то неотразимое было в этих шести новых лицах и их приторном шоу. Сезон прогрессировал, и, несмотря на колебания рейтингов, казалось, что все больше и больше зрителей были согласны с этим. Весной 1995 года, во время последней недели съемок, Уайлд получил звонок от начальства: «Знаешь, что? Иди к ним и добудь материал».

Первый сезон «Друзей» вышел отличным для простого ситкома. Но это не самый лучший сезон за весь период. Шоу скоро найдет свою основу с более сериальными сюжетными линиями, а актеры со временем будут только улучшать свои навыки – не только индивидуальные, но и (что более важно) как коллектив в целом. Тем не менее первые эпизоды проделали большую работу, познакомив нас с героями и заставив снова захотеть пообщаться с ними.

Сюжет будет закручиваться красиво, хотя сначала он был довольно простым. Юноши и девушки увязли в проблемах взрослой жизни, ключ к решению большинства которых можно найти в течение двадцати двух минут. Рэйчел не умеет стирать, поэтому Росс учит ее, как это делать. Ужасный кухонный стол у Джоуи и Чендлера ломается, поэтому они покупают новый… настольный футбол! У девочек наступает момент экзистенциального кризиса, когда они понимают, что молодость прошла, а жизнь хаотична, и у них даже нет половины плана, не говоря уже о целой жизненной стратегии. Итак, они напиваются, а проблема решается. Жизнь Росса более сложная. Он развелся со своей первой любовью Кэрол (которая только что забеременела и раскрыла свою тайну) и влюбился в Рэйчел. Это единственная сюжетная линия, которая развивается на протяжении всего сезона, а ее завершение с рождением его сына – идеальный момент, чтобы добавить щепотку взрослости во второй сезон. В начале шоу было слишком много открытий банок с содовой, дурацких романтических перипетий и обезьянок.

Тогда персонажи еще не были унылыми, что, естественно, было им только на пользу: Фиби со странностями, но ее причуды являются изюминкой, а не способом сделать неожиданный поворот в сюжете (как и она сама). Дебют песни «Драный кот» будет только через год, как и появление эклектичной семьи Фиби. Действия Моники лишь отдаленно напоминают поведение типа А[41], но она еще не одержима чистотой и не моет туалет по семнадцать раз в день. В первом сезоне она просто является авторитетом в группе – в любой компании друзей всегда есть человек, у которого найдется совет в трудной ситуации[42]. Мы можем легко ассоциировать себя или других с Моникой из первого сезона, а потому, когда ее неврозы начинают набирать обороты (давая шоу еще больший комический эффект), мы к этому уже готовы.

Есть доля правды в том, что личность людей в таком возрасте еще не сформировалась полностью. «Время в вашей жизни, когда ваши друзья – это ваша семья» можно также назвать «время в вашей жизни, когда вы понятия не имеете, что, черт возьми, вы делаете и зачем». Вся суть сериала сводится к одной молодой женщине, понимающей именно это. «Представь, что тебе всю жизнь твердят: «Ты калоша! Ты калоша! Ты калоша!» – говорит Рэйчел отцу по телефону через несколько часов после того, как сбежала со свадьбы от мужчины, которого она не любит, и от жизни, которую она не хочет. «А потом ты просыпаешься и говоришь себе: «Все, хватит, больше я вам не калоша. Отныне я – шляпа! Да не нужна мне новая шляпа, я говорю, что отныне я – шляпа, папа! Это же метафора!» – после этих слов Рэйчел дает нам много поводов, чтобы не любить ее, и один повод дать ей второй шанс, ведь она хочет измениться. Она не знает, калоша она или шляпа, но она собирается выяснить это.

А вот Джоуи, наоборот, даже слишком узнаваем, он – слизняк. Через семь минут после начала первой серии он уже пристает к Рэйчел – и это не выглядит забавно, потому что сам герой еще не кажется таковым. Он – настоящий бабник, постоянно ходит в кожаной куртке и зализывает назад волосы, благодаря чему становится похож на Фонзи[43]. И затем он заставляет вас задуматься: «А может, и Фонзи тоже был придурком?» Хорошая сторона Джоуи, которая должна сдерживать его темперамент, еще не проявилась, а его наивность не делает его в ваших глазах невинным парнем, который не будет распускать руки.

Поначалу это даже заставило некоторых актрис нервничать, когда они находились рядом с Лебланом. «Я боялась таких парней», – сказала Энистон журналу People в 1994 году. В конце концов, после стольких подобных ролей в прошлом Леблан сам понимал, что это может стать проблемой[44]. Но в жизни он был совершенно другим, поэтому он перестал волноваться о том, что подумают о нем его коллеги по сериалу. Вскоре они стали относиться к нему как к брату. Но если шоу получит продолжение, он знал, что Джоуи рано или поздно исчерпает кредит доверия. Зрители устанут от таких приколов, вроде того, когда девушки играли в Твистер, а Джоуи с ухмылкой поигрывал бровями, глядя на Росса (на что тот отвечал, неодобрительно качая головой: «Ты серьезно?»).

Этот вопрос волновал Леблана с самого начала, но он не собирался акцентировать на нем свое внимание. Однако по мере развития сериала он знал, что сценаристы увидят проблему в Джоуи – это только вопрос времени. Леблан подошел к Кауффман и Крейну с предложением: «Может быть, Джоуи думает об этих трех девочках как о младших сестрах и хочет переспать со всеми остальными девочками, кроме этих трех?» (Он не стал добавлять: «Потому что я боюсь, что у вас закончатся идеи для развития моего героя, и Джоуи в конце концов придется съехать». Он преподнес эту идею как творческое предложение, а не как «отчаянную попытку спасти свою шкуру», как позже выразился сам.) К счастью, Кауффман и Крейн сразу же приняли это к сведению. Джоуи начал развиваться в образе лучшего друга и стал более динамичным героем[45]. Да, он все еще был бабником, но с тех пор, когда дело касалось его соседок, он превращался в их брата.

Из-за этих изменений в характере героя Кауффман и Крейн решили убрать сюжетную линию романтических отношений Джоуи и Моники, которую они планировали включить в сериал. При разработке шоу создатели рассматривали такую возможность, потому что «они просто казались самыми сексуальными персонажами», как объяснила Кауффман. Но эта идея уже давно испарилась с появлением химии между Россом и Рэйчел.

«Друзья» не задумывались как ситком с сюжетом типа «будут они вместе или нет». Это было закреплено за сериалом «Чирс», где пара Сэма и Дианы то сходилась, то снова разбегалась. Как сказал мне главный редактор раздела культуры Esquire Тайлер Коутс: «Если бы не Сэм и Диана, не было бы Росса и Рэйчел». Действительно, «Друзья» извлекли важные уроки из истории своего предшественника, перед тем как вступить на эту территорию. Сэм и Диана были неотразимой парой, но позиционировались как совершенно разные люди. Противоположности притягивались, но как только они сходились, сексуальное напряжение превращалось в просто напряжение[46]. Создатели «Друзей» решили использовать совершенно другой подход. Между Россом и Рэйчел не было ни конфликта, ни тайны. В самом первом эпизоде он спрашивает, можно ли ему когда-нибудь пригласить ее на свидание, и она говорит «да». И теперь главный вопрос: когда наступит это «когда-нибудь»?

Кауффман и Крейн позволили этому вопросу висеть в воздухе на протяжении всего первого сезона и не спешили отвечать на него. «Друзья» зарекомендовали себя как шоу, в котором нет одной звезды и каждому герою уделяется равное количество экранного времени. По возможности романтические линии не должны были доминировать, потому что смысл первого сезона состоял в том, чтобы заставить нас, зрителей, влюбиться в них всех.

К весне 1995 года отношение к шоу было хорошим. После пилотного эпизода рейтинги падали в течение месяца, и создатели затаили дыхание. Но после «Эпизода, где выключается свет» (седьмая серия первого сезона) рейтинги вновь стали расти и с тех пор держались относительно устойчиво. Тот вечер стал не только поворотным моментом для статистических показателей шоу, но и моментом, когда «Друзей» начали рекомендовать к обязательному просмотру. «Blackout Thursday» (темный четверг) был экспериментом-кроссовером, организованным NBC, чтобы раскрутить свою линейку комедий, выходящих в четверг вечером, действие которых происходило в Нью-Йорке: «Все без ума от тебя», «Друзья», «Сайнфелд» и «Безумец из народа». Все началось в 20:00 в сериале «Все без ума от тебя», где Джейми Бучман (ее играла Хэлен Хант) случайно вызвала отключение электроэнергии во всем Нью-Йорке, пытаясь подключить кабельное на крыше своего здания[47]. После эксперимента со сквозной темой отключения электричества все сериалы, принимающие в нем участие, получили множество новых зрителей, а аудитория «Друзей» увеличилась до 5 миллионов.

Аудитория шоу еще больше выросла после последующих кроссоверов и камео в «Эпизоде с двумя частями: часть 1» и «Эпизоде с двумя частями: часть 2», которые транслировались в феврале. Они приглашали актеров из разных хитов NBC и выпускали в эфир в 20:30 и 21:30, а «Сайнфелд» был между ними.

Первая часть начинается на съемочной площадке сериала «Все без ума от тебя» с Чендлером и Джоуи, обедающими в Riff’s – ресторане, где Урсула работает официанткой. Именно так начинается их непродолжительный роман с Джоуи. Позже в этом эпизоде Джейми Бучман и Фрэн Деванов (Лейла Кензл) гуляют по Нью-Йорку и заглядывают в «Центральную кофейню»[48], где сталкиваются с Фиби, естественно предполагая, что это Урсула.

От второй части зрители были в полном восторге! Этот эпизод начинается с Рэйчел и Моники, которые находятся в отделении скорой помощи – Рэйчел упала головой вниз с балкона, пытаясь снять рождественскую гирлянду. Она потянула лодыжку, и не ясно, как именно ей это удалось. Господи, но кого это вообще волнует, ведь ее лечащие врачи – Джордж Клуни и Ноа Уайли из «Скорой помощи»!!!

Премьера «Скорой помощи» состоялась на той же неделе, что и выход «Друзей», но, в отличие от ситкома, этот сериал моментально стал хитом. Первый сезон сразу стал вторым самым популярным шоу в Америке после «Сайнфелда». Второй сезон вывел сериал на первое место. «Скорая помощь» получала лестные отзывы критиков с первого же дня, в то время как «Друзья» сравнивались с «получасовой рекламой джинсов фирмы Dockers, продукции IKEA или светлого пива». Самые лучшие отзывы о «Друзьях» были в духе «там нет ничего, что может не понравиться». У «Скорой помощи» и «Друзей» были соседние съемочные площадки в Warner Bros., и актеры подружились на почве того, что все они снимались в двух новых успешных шоу. Более того, актеры «Друзей» стали объектами многих шуток Джорджа Клуни. Он мог, к примеру, испортить таблички на дверях их гримерок, пока те были на съемках. Не самая изощренная шутка, конечно, но они были как дети.

Клуни и Уайл сыграли врачей в «Друзьях», но не своих персонажей из «Скорой помощи». Предположительно это было сделано потому, что действие их шоу происходило в Чикаго. Понятно, что создатели в то время не особо вдавались в такие тонкости, но все же было бы странно рассчитывать, что зрители запросто представят, что Росс и Картер прилетели в Нью-Йорк, чтобы взять лишнюю смену и сходить на двойное свидание. Было, конечно, странновато наблюдать, как эти ребята вырвались из своей Вселенной высокой драмы и ворвались в ситком с закадровым смехом. Но это сработало. Зрители были в восторге, потому что, несмотря ни на что, эпизод действительно получился очень смешным. У Рэйчел нет страховки, поэтому она «заимствует» страховку Моники, выдавая себя за нее (с неохотного разрешения Моники, конечно). Когда врачи приглашают их на свидание, женщины вынуждены придерживаться той же легенды, а все заканчивается тем, что они кричат друг на друга от первого лица («Я такая избалованная!», «Я использую свою грудь, чтобы привлечь внимание людей!», «Мы обе так делаем!»). Этот ситком – глупый до абсурда, но так как ребята из «Скорой помощи» там, то это превращается в эпизод о страховом мошенничестве. И, так или иначе, людям это нравится.

В тот вечер «Друзья» ворвались в первую десятку рейтинга (оказались на девятом месте, но все же), и с тех пор сериал стал постепенно продвигаться на верхние строчки. Вскоре после этого Дэвид Уайлд получил звонок от своих боссов в Rolling Stone, которые послали его творить историю.

«Я оказался на площадке в последние дни съемок первого сезона», – сказал мне Уайлд. Он до сих пор не понимал, что же такого особенного в этом шоу, что так понравилось ему и всем остальным, но то, что эта съемочная площадка отличалась от других, сразу стало очевидным. «Это была не та химия, которую вы могли бы почувствовать на съемках «Мелроуз Плейс» или «Беверли-Хиллз 90210», – сказал он. Уайлд освещал и эти шоу с их горячими молодыми актерами. Состав «Друзей» тоже был таким, но еще они были достаточно взрослыми, чтобы нервничать. «Я думаю, что у них у всех был опыт, поэтому они знали, как сделать из шоу настоящую бомбу», – сказал Уайлд.

Правда, они понятия не имели, как вести себя, когда шоу становится хитом. Во время съемок финала первого сезона Уайлд заметил, что актеры и создатели не купались в лучах славы успешного сезона. Они слишком переживали о том, как не облажаться. Уайлд процитировал Кауффман в своей статье: «В конце каждого эпизода мы всегда смотрим друг на друга и говорим: «Вау, мы сняли еще одну серию, и вроде она не отстой». Тем не менее все знали, что есть большая разница между успехом и «вроде не облажались».

Окончательный вердикт до сих пор не был вынесен. Чем популярнее становились «Друзья», тем ярче на них светил прожектор. Сериал высмеивали в скетч-шоу за то, что он был слишком милым. Актриса ситкома «Американская девушка» и комик Маргарет Чо говорила: «Это шоу не похоже на реальную жизнь. Шесть привлекательных, умных людей, которые пьют много кофе и не занимаются друг с другом сексом. Да, конечно, так я и поверила»[49]. Неизбежные сравнения с «Сайнфелдом» были как по существу, так и наоборот. Это была нью-йоркская низкоконцептная комедия о группе друзей, но в «Сайнфелде» действовало правило: «нет объятий – нет обучения». В «Друзьях» же напротив: все, что делали герои, – постоянно обнимались.

То же самое было и за пределами съемочной площадки, как понял Уайлд. Вместо того чтобы наброситься друг на друга, как это могли бы сделать актеры других шоу под таким давлением, каст «Друзей», наоборот, еще больше сдружился. Это было соглашение, к которому они пришли во время ранних репетиций – еще одна «попытка спасти свою шкуру», как позже объяснил Леблан: «Это было похоже на семейные узы».

Вот что поразило Уайлда во время съемок: «Их отношения гораздо больше были похожи на отношения в музыкальной группе, чем на отношения внутри актерского состава сериала. Я никогда не видел подобный актерский состав, на самом деле, очень редко видел даже группы, которые бы держались друг за друга так, как это делали они». Уайлд был музыкальным журналистом в течение многих лет, прежде чем освещать телевидение, и заметил, что «Друзья», похоже, действительно любят друг друга, но что более важно, они, казалось, понимали, насколько нужны друг другу. Они должны были действовать сообща, иначе все могло быстро испортиться. Они вместе обедали, вместе смотрели шоу в четверг вечером и вместе снимались для рекламы. Это также было просьбой канала, потому что по отдельности они еще не были настоящими звездами. «Например, в первый раз я брал интервью у Дженнифер Энистон в кафе на Беверли. Мы просто сидели перед кофейней, и никто не беспокоил ее. В тот момент она не была мировой звездой. Она была просто звездой ситкома NBC», – рассказывал Уайлд.

Потом он полетел с актерами в Чикаго. Именно тогда Уайлд понял, что они не просто группа. «Они были рок-звездами», – вспоминал он. В марте 1995 года актеры появились на шоу Опры Уинфри для первого масштабного телевизионного интервью. «Сегодня будет очень весело. Вы слышали об успешном сериале под названием «Друзья»? Ну, если вы только что родились, то это не только самый новый ситком, но и третье по популярности шоу в Америке!» – начала Опра, обращаясь к аудитории в своей студии, а ей ответили громкими аплодисментами.

Когда несколько секунд спустя она вывела актеров, на их лицах было написано, что это для них совершенно в новинку. Они сидели бок о бок, положив руки на колени, и очень нервничали в присутствии Опры. «Когда вы слышите, что ваш ситком – лучший в этом сезоне, какие у вас ощущения?» – спросила Опра. Какое-то время они молча смотрели на нее, а потом Перри подскочил и выпалил: «Плохие». Очевидно, что это была шутка, и толпа щедро рассмеялась, потому что это же было в стиле Чендлера – что еще он мог сказать? Опра передала микрофон зрителям, которые стали задавать типичные для интервью вопросы. А в реальной жизни вы друзья? Да. А весело работать с обезьянкой? Нет[50]. Можете ли вы спеть эту песню, которую Фиби играла во время «Эпизода, в котором выключается свет», для нас? О, конечно.

Была одна тема, к которой актеры готовились, но никто из зрителей не поднял ее. И Опра сделала это сама: «Я бы хотела, чтобы у вас была темнокожая подруга. Может, я к вам заскочу?» Толпа разразилась смехом и аплодисментами, а камера переключилась на Швиммера, который широко улыбался и энергично кивал. Она продолжила с усмешкой: «Вообще-то, я подумываю о покупке квартиры по соседству. В любом случае, когда мы вернемся после перерыва, выясним, сможет ли персонаж Дэвида, Росс, когда-нибудь уложить Рэйчел в постель. Перейдем к рекламе».

Мало кто из критиков упомянул тот факт, что действие «Друзей» разворачивается в Нью-Йорке, полностью состоящем из людей европеоидной расы. Даже тех, кто указывал на несоответствия в шоу, в основном беспокоили наименее значимые проблемы: все, что они делают, – это сидят и пьют кофе. Разве у них нет работы? Почему квартира Моники такая большая? Но даже в тот ранний период актеры знали об этой проблеме и понимали, что, если она не будет поднята в сериале, однажды им все равно придется ответить на эти вопросы.

Но этот день еще не наступил. В считаные секунды Опре удалось указать на «ослепительную белизну» новой любимой комедии Америки, довести дело до конца и, смеясь, завершить шоу. Несмотря на то что актеры были молодыми и неопытными, нет никаких сомнений в том, что Опра оказала им большую услугу, подняв эту тему. Она позволила им оставаться любимыми восходящими звездами, одновременно давая понять и им, и миллионам зрителей сериала, что это действительно проблема, которая не останется незамеченной.

Но даже в тот момент было ясно, что Опре действительно нравилось шоу и она увидела сплоченность этой группы. «Они напоминают тебе о тебе самом. Они напоминают мне меня саму», – сказала она. Ближе к концу было показано записанное на пленку интервью с группой студентов колледжа в Чаттануге, штат Теннесси, которые сидели в кафе и говорили о том, как сильно любят «Друзей», потому что «это реальная жизнь, это похоже на действительность». У них в группе была своя Фиби! Они любили Росса. Они одевались как Рэйчел. Если бы они застряли в вестибюле банкомата с Чендлером, «это было бы идеально».

Вернувшись в студию после рекламы, актеры заерзали на своих местах, и Опра спросила, каково это – осознавать, что значит их шоу для людей и какое влияние оно оказывает на зрителей по всей стране. Лиза Кудроу со щенячьими глазами трогательно и честно сказала: «Я до сих пор не знала этого». Двадцать лет спустя она вспоминала, как Опра спросила у них после съемок, правда ли они не знали об этом. Тогда актеры переглянулись между собой, как бы спрашивая друг друга об этом, и затем ответили, что они действительно не имели представления об этом. Но, опять же, это был 1995 год. Тогда еще, по большому счету, не было интернета, актеры месяцами не покидали съемочной площадки, а когда выходили прогуляться по Лос-Анжелесу, их не преследовали папарацци, потому что они не представляли для них большого интереса. И все же если Опра говорит, что ты знаменит, значит, так оно и есть. И ты окончательно в этом убедишься, как только покинешь ее студию.