– …И я расследую убийство Сида.

Это заявление сбило ее настрой отвечать пулеметными очередями. Она разгладила ладонями свое маленькое платье из искусственной кожи, словно приглаживая свою следующую реплику.

– Отлично. Чего вам надо?

– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы поедете сейчас в «Красный лев»?

Элси засмеялась. Выглядело это неприятно – вампирские алые губы и удивленный лающий смешок:

– С этими придурками? – Она посмотрела через плечо МакАдамса на редеющую толпу и в тот же момент, как будто принимая решение на ходу, запрыгнула в машину и хлопнула дверью. Спустя мгновение она уже сдавала назад, и МакАдамсу пришлось отскочить и постучать ей по окну.

– Чего? – спросила она, едва опустив стекло.

– Адрес, мисс Рэндлс…

– Мисс СМАЙТ, – выдохнула она, все еще затягиваясь сигаретой. – Живу в Ньюкасле.

– Да, но где именно в Ньюкасле, – запротестовал МакАдамс.

Элси спокойно переключилась на первую передачу.

– Ну так вы же тут детектив.

МакАдамс разумно отошел с ее пути, и едва ли прошло несколько секунд, как БМВ скрылся из виду, мелькнув огнями задних фар.

Глава 11

Несмотря на физическое отсутствие объекта сплетен, имя Элси в «Красном льве» было у всех на устах. Ее появление на кладбище было весьма впечатляющим – мало кто из актрис мог бы похвастаться более эффектным выходом на сцену. Высокие шпильки, миниюбка и широкополая шляпа стали уже практически легендой. Интерес к Лотте и Оливии был утерян, и они поспешили найти убежище в бутылке вина, которую и приканчивали довольно быстрыми темпами. МакАдамс опасался, что еще немного – и он упустит возможность поговорить.

– Детектив-инспектор МакАдамс и детектив-сержант Грин, – представил он себя и напарницу, подойдя к сестрам.

– Опять копы, – вздохнула Лотте.

МакАдамс прикинул, что Лотте чуть за тридцать, судя по прическе пикси, пышной челке и взгляду, полному тревоги и разочарования.

– Всего лишь несколько вопросов, – заверила ее Грин.

– На похоронах?

– Мы в пабе, мисс Рэндлс.

Прямота сержанта Грин всегда производила впечатление. Но не успела Лотте возразить, как Оливия подвинула пустую бутылку из-под вина чуть ли не в руки МакАдамсу.

– Поговорить желаете? Тогда тащите выпить. На этот раз джин.

Макияж Оливии не мог скрыть ее тусклую увядающую кожу лица – следствие ее пристрастия к алкоголю. Мак-Адамс отметил это для себя и кивнул в сторону бара.

– Что ж, соглашусь. Грин, возьмешь в баре? – спросил он, усаживаясь напротив сестер.

– Понимаю, сегодня вы обе расстроились.

– Да ладно, – потрясла бокалом Оливия. – А все эта подлая мелкая тварь.

Учитывая репутацию Сида, пышные эпитеты могли бы относиться и к покойному… но МакАдамс решил иначе, учитывая представление на кладбище.

– Держу пари, вы не ожидали увидеть Элси.

– У нее нет права быть здесь.

МакАдамс взял паузу на размышление, пока Грин ставила на стол два джин-тоника.

– Почему же? – спросил он.

– Она злобная сучка, вот почему.

Фразу эту сестры произнесли почти в унисон. Мак-Адамс прокашлялся.

– По моему опыту, обычно первые жены ненавидят последующих, а не наоборот.

– Последняя жена – я, – подчеркнула Лотте.

На лице Оливии детектив МакАдамс мог наблюдать самые разнообразные эмоции; она-то была женой номер два, и хотя к Элси любви она, вероятно, не испытавала, на Лотте она посмотрела с плохо скрываемым раздражением.

– А вы знаете, что Сид женился на мне в их с Элси годовщину свадьбы? – спросила Оливия. – Прямо признание в любви, ага. Но она так и не исчезла из его жизни.

– Что это может значить? – спросила Грин.

Лотте усмехнулась, уткнувшись в свой стакан:

– То и значит, что он изменял Оливии.

– Значит, изменял. Со своей первой женой? – переспросил МакАдамс, приготовившись писать. Тут уже Лотте засмеялась в открытую.

– Со мной изменял. И с Элси тоже. И бог знает с кем еще. Да хоть со всем Ньюкаслом.

– Да он и тебе изменял, шлюха, – пробормотала Оливия.

Лотте пожала плечами. Интересно, подумал МакАдамс, как это Сиду удалось наплодить столько страстей. Он вспомнил, как Джо отзывалась о Сиде – голодном тощем лисе, слегка диковатом. Может быть, это в нем и привлекало женщин?

– Итак, он вам обеим изменял с Элси, – повторила Грин ласково. – Вы уверены в этом?

– Вы ж ее сами видели, разве нет? – спросила Оливия у Грин, одним глотком прикончив свой напиток. – Еще принесите. И поменьше долбаного тоника на этот раз.

– Что про Элси? – повторил МакАдамс.

– Да шлюха она самая настоящая. Девочка по вызову. Как ни назови. Спит со всеми. Вам надо бы ее арестовать.

– Технически проституция не является незаконной, – ответил МакАдамс.

Оливия фыркнула, брызнув слюной, – она уже изрядно напилась.

– Отлично. Ну так спросите ее, с чего она платит аренду за дом, да и машину она взяла за какие деньги? Шалашовка.

Обстановка накалялась. МакАдамс постучал пальцами по блокноту.

– Когда вы – вопрос вам обеим – в последний раз видели Сида Рэндлса? – спросил он. Ответом ему послужили два ничего не понимающих взгляда. – Живым, – добавил МакАдамс.

– Три года назад, после его развода с Лотте, – сказала Оливия, отвечая за обеих. – Пришел и ходил вокруг да около, как всегда, деньги понадобились.

– Ничего подобного. – Лотте ткнула пальцем в лицо Оливии. – Всегда ты так говоришь. А это не так. Ему… место ему было нужно. Просто место для… – Она почесала нос. – А, да не знаю я.

– Место, где бы он мог пожить? – спросила Грин, возвратившись со второй порцией джина.

– Говорю же вам, деньги он хотел, – твердила Оливия. На этот раз Лотте протестующе толкнула ее в плечо.

– Если он взял твои деньги, еще не значит, что он и мои хотел прихватить. Он сказал, что время от времени ему нужно тихое местечко. Не навсегда. И не для пожить. Просто чтобы было.

МакАдамс надавил на карандаш так, что чуть не сломал грифель.

– Тихое место где, за городом? – спросил он. – Так, чтоб никого вокруг?

Лотте смахнула волосы с лица, размазав по пути помаду.

– Ага. Тихое. – Она снова заплакала. – Он сказал, что иногда мы там сможем встречаться.

– И вы там встречались? – продолжал МакАдамс.

Лотте утерла слезы.

– Нет, – ответила она. – Сначала я было соблазнилась, но потом передумала.

– Потому что знала, что он к тебе не вернется, – злобно выпалила Оливия. – Потрахаться ему хотелось, и все.

– И что? Ты-то хотела, чтоб он тебя трахал! – прошипела Лотте и посмотрела прямо в глаза МакАдамсу. – Он ее не хотел, вот что. Деньги от нее нужны были. Она ему десять тысяч фунтов отдала! И это все своим трудом, да еще и машину пришлось продать и…

– Заткнись ты уже, сука тупая, – простонала Оливия.

– …и теперь у нее ни сбережений нет, ни на пенсию не скопила.

– Как и ты.

– А злится она на меня и Элси потому, что Сид хоть спал с нами иногда.

И Грин, и МакАдамс видели, к чему шло дело, но вовремя среагировать не успели. Оливия выплеснула остатки своего джина Лотте в лицо, а та, в свою очередь, схватила сестру за ярко-рыжие волосы.

– Хватит, хватит, остановитесь!

Грин (она так и не присела) удалось оттащить Лотте, но Оливия не отпускала ее, и под грузом обеих Грин повалилась на пол. МакАдамс выбрался из-за стола и одной рукой ухватил Оливию за талию, но теперь уже Лотте вцепилась в косички сержанта Грин.

– Это нападение на офицера полиции, – проорал МакАдамс. Это возымело эффект. Лотте как-то сразу обмякла. Вдобавок между сестрами откуда ни возьмись вклинилась Тула, и одно это успокоило их обеих. Зал затих, но они дали достаточно материала для сплетен, и МакАдамс поспешил увести Лотте и Оливию из паба.

– Идите к себе в номера, – скомандовал он. – И сидите там. И попрошу вас не уезжать из города.

– Мы ж вам сказали – мы на мели, – выпалила Лотте, вытирая тушь с щеки. МакАдамс потер переносицу.

– По оплате на сегодня и завтра все решим. Оставайтесь здесь, на месте.

Это обещание удивительным образом сказалось на обеих сестрах. Точно закажут выпивку в номер. Надо будет переговорить с Тулой насчет этого.

Грин он обнаружил у бара – та кипела от злости.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Я В БЕШЕНСТВЕ.

Она сжимала и расжимала кулаки с выпирающими на них венами. Могла ведь и ответить им, и слава богу, она подумала о последствиях и не вмазала им.

– Знаю. Прости. Но ты справилась на отлично.

Грин меж тем заказала виски и уже отпила из стакана, что недвусмысленно указало на окончание ее рабочей смены. МакАдамс похлопал ее по плечу.

– Ты думаешь про коттедж то же, что и я? – спросил он. – Тихое место, вдали от всех?

– Именно.

– И ты думаешь, Лотте солгала насчет того, что не виделась там с Сидом?

– Да, – кивнула Грин. – Привезти их завтра в участок?

МакАдамс уже был готов согласиться и предложить допросить их по очереди, но тут у него зажужжал телефон. Это была Гридли. Он терпеливо слушал, жестом попросив Грин молчать, а потом махнул рукой Флиту, который уже успел занять свой наблюдательный пост в углу зала.

– Вообще-то, нет, – сказал он, опуская телефон в карман пиджака. – Гридли нарыла адрес Смайт в Ньюкасле.

– Быстро она.

– Все дело в правильном имени, – сказал МакАдамс, приветствуя подошедшего к ним Флита.

– Руперт и Эмери ушли, – сообщил он. – Конечно, их предупредили не покидать город.

– Да, как и сестер, – ответил МакАдамс.

Грин, чья ярость еще не утихла, нахмурилась.

– А вдруг они все же сбегут? – раздраженно спросила она.

– Бесплатный номер и выпивка. Не сбегут. Флит может приглядывать за ними. Неофициально, – добавил он, когда Грин собралась уже было возразить.

– Не беспокойтесь. Будете присутствовать на официальном допросе. Я хочу поговорить с Элси, пока свежи эмоции от похорон.

Флит оставил без внимания свои новые задания. Вместо этого он кивнул на угловую кабинку.

– Полагаю, вы обратили внимание на присутствие мисс Джонс? – спросил он. – Она все время была на кладбище с хозяевами гостиницы.

– Да. Думаю, она им просто помогает.

– Что необычно.

– Ну, не знаю, – ответил МакАдамс. – Похороны были организованы второпях, так что предполагаю, что Тула попросила Джо им помочь.

Флит повернулся к нему в своей военной манере.

– Джо Джонс ведет себя необычно, – объяснил он. – Резкая. То молчит, то весьма красноречива. Избегает зрительного контакта. Я бы сказал, она ведет себя почти грубо.

Грин поставила стакан на стол.

– Я бы сказала, ведет себя как американка.

МакАдамс приструнил ее взглядом: не надо мыслить стереотипами. Сам он был почти того же мнения о Джо.

– Она нагрубила вам, Флит? – спросил МакАдамс.

– В некотором роде. Это, пожалуй, наводит на размышления. Я спрашивал ее о Сиде Рэндлсе, а она встала и ушла посреди разговора.

Флит поднялся и стал надевать плащ.

– Кстати, вы снова ограничили доступ в коттедж? Я бы хотел еще раз осмотреть это место.

МакАдамс потер шею у затылка. Отчасти он чувствовал себя в долгу у Флита – тем более что тот не стал раздувать проблему с ключами от коттеджа.

– Не совсем так, – ответил МакАдамс.

– Но этого требует протокол, не так ли? – чопорно сказал Флит.

– Мы уже выяснили там все, что можно, – вздохнул МакАдамс. – К тому же нам надо опросить подозреваемых – Лотте, Оливию, Руперта, Эмери, плюс первую бывшую Сида. Вам не кажется, что для начала этого и так достаточно?

Флит пригладил лацканы.

– Более чем, – сказал он. – Надо сузить круг подозреваемых.

Тула освободила Джо от ее обязанностей помощницы, вручив кружку пива и тарелку с бутербродами. Все прошло легче и проще, чем она ожидала; за работой некогда было чувствовать себя неловко, а поскольку она обслуживала людей, с ней никто не пытался завязать разговор. Но сейчас, без работы, Джо почувствовала, как изменился зал. За несколько столиков от нее сидел Рики; он посмеялся над представлением, которое устроили Лотте и Оливия, но теперь он был занят тем, что бросал враждебные взгляды на Джо. Все как в старших классах; подростки так выделяют жертву, чтобы та почувствовала себя уязвимой. Рики она попросту проигнорировала.

Было от чего еще почувствовать себя одиноко: Тула и Бен обедали за барной стойкой, болтая с друзьями из местных. Она могла бы к ним присоединиться, но для этого пришлось бы признать, что она навязывается, а сил у нее на это уже не осталось. Так что она сидела где сидела, ела хлеб с сыром и пролистывала картинки в гугл.

– В телефоне да в такой час? Прям как моя внучка.

Джо подняла взгляд и увидела хмурую женщину в шерстяном костюме в клетку. Она смотрела на Джо сквозь очки с толстыми желтыми линзами.

Женщина пренебрежительно продолжала:

– Моя племянница в игры играет. Ей простительно – она ребенок.

– Я не играю, – сказала Джо, забывая о том, что не должна отвечать. – Это обратный поиск составного изображения.

– А выглядит как гугл, – фыркнула женщина.

– Это он и есть. Программа для распознавания изображений. Она находит отличительные черты и сравнивает их с миллиардами других картинок. Когда совпадает достаточное количество точек на изображении, это и будет совпадение.

Джо замолчала. На лице ее собеседницы лишь углубились морщины. Она была похожа на марионетку.

– Я лекцию не заказывала.

– Эмм. Разве нет?

– Следи за манерами, девочка! Ты как со старшими разговариваешь! – Она постучала кончиком своей трости об пол. – Помогая на похоронах Сида, ты немного загладила вину. Так что не разрушай это своей тупостью.

Тупостью?

– Больше девяноста градусов, но меньше ста восьмидесяти, – выпалила Джо. Она была на нервах, поняла все неправильно, но почему-то одновременно чувствовала злость, неправоту, вину и смущение. Глаза женщины чуть не вылезли из орбит, и она сказала, раздувая щеки:

– Вот оно как. Да ты совсем не воспитанная.

С этими словами она развернулась и пошагала прочь, почти задев локтем МакАдамса.

– Джо, познакомьтесь с Робертой Уилкинсон, – сказал он, поправляя пиджак.

Джо простонала и закрыла лицо ладонями:

– Так это та дама из музея? Ну здорово. Мне же нужно ей понравиться.

– Мисс Уилкинсон навряд ли кто-то нравится, – сказал МакАдамс. Джо посмотрела на него через пальцы. Оказалось, он смотрит на ее обувь. – Красивые сапоги.

– О, в этих сапогах я чувствую себя в безопасности в неловких ситуациях.

МакАдамс сел напротив.

– У моей бывшей были такие сапоги.

– А мой бывший их ненавидит.

Джо опустила руки и снова стала копаться в телефоне.

– Многовато здесь было бывших сегодня. Моей бывшей не было. А то бы та еще заварушка была.

– Понятно. Кстати, последней прибыла первая бывшая Сида.

– Как такое можно было пропустить? Высокие каблуки и кожаная юбка, прямо подружка Джеймса Бонда.

Джо взглянула на него.

– Вы хотите спросить, почему я пришла на похороны?

МакАдамс опешил.

– Зачем мне это спрашивать?

– Когда следователь появляется на похоронах, это по работе. Но я? Вон там та американка, пытается тут навязаться в помощницы. Инспектор Аллейн[24] подозревал бы меня. Как и Эркюль Пуаро. Да и детектив Барнаби[25] тоже.

– Понимаю. А что насчет Шерлока Холмса?

– Сложно сказать. Он до всего додумывался обходными путями, как следует покопавшись в своих чертогах разума.

Джо кашлянула и улыбнулась:

– Извините. Всегда волнуюсь в обществе. Меня только что обвинили в отстутствии манер, а кроме того, на похоронах вы на меня уставились.

Лоб МакАдамса прорезала морщина.

– Не хотел вас смущать, честное слово.

– Я вовсе не смутилась.

– Вы покраснели тогда.

– О, – вымолвила она, снова намереваясь покраснеть. Да уж, неловкости и странности меньше не стало. – Я уж подумала, что вам некого подозревать больше, и вы арестуете меня.

МакАдамс искренне рассмеялся. Вышло хрипло и грубовато.

– Не сейчас, мисс Джонс.

– Хорошо.

Джо оглянулась. Рики все еще глазел на нее и, вероятно, надеялся, что МакАдамс выведет ее из бара в наручниках.

– Но у вас же есть подозреваемый?

Она-то думала, он скажет «я не могу говорить о секретных полицейских делах с гражданскими». Вместо этого он помахал Бену и заказал кружку темного пива.

– Если бы у меня был всего один подозреваемый, я бы тут станцевал от радости, – сказал он, забирая свою пинту с подноса. – Но сейчас я не на службе, так что просто поболтаем, только не о работе. Я расскажу вам о знаменитом хмуром взгляде Роберты Уилкинсон, а вы можете поведать мне, почему она считает вас невоспитанной.

Джо вздохнула. Как много она уже наговорила? «В самом деле, многие люди считают меня грубой, но я просто аутист и иногда вообще не понимаю, что пропустила какой-то важный общественный договор, а люди еще постоянно меняют правила». Так что она просто показала МакАдамсу телефон.

– Вот. Я загрузила программное обеспечение, каким пользуется полиция для создания фоторобота. Создала изображение пропавшей картины по памяти, плюс использовала фотографию портрета леди Ардемор.

Он взял телефон и поднес к глазам на расстояние «мне нужны очки для чтения». Созданный Джо портрет был несовершенен, проблема была с глазами. Они и на самом портрете были какими-то неправильными. Так что Джо просто подставила глаза Гвен Ардемор.

– Вы это сделали? Как вам удалось раздобыть полицейский софт?

– Если вы готовы заплатить, можно достать почти что угодно. – Джо прикусила губу. – Также это потребовало пройти обучающие уроки и прочитать руководство на сорок страниц.

Он передал ей телефон.

– И что теперь?

– Сейчас я загружаю изображение в поисковики и ищу совпадения. Приходится отсеивать много мусора.

МакАдамс отпил пива.

– Я имею в виду, что будет, если и когда вы найдете это совпадение? – спросил он, но Джо уже его не слушала.

Промелькнувшее изображение заставило ее мозг забить тревогу. Она положила телефон на стол и вернулась к поисковой строке. Старая фотография, лицо…

– О боже, это она, – пробормотала Джо.

Да, не картина, а фотография: освещение, одежда и поза были другими, но те же черты лица, те же темные глаза, неулыбчивое выражение… Девушке на фотографии было чуть за двадцать. Она увеличила изображение – фотография стала зернистой, но ссылка привела ее на страницу на eBay. «Маленькая оригинальная фотография, около 1901 года», – гласила надпись. ПРОДАНО.

Джо кликнула на продавца, и тут же выскочило окошко с контактами и местом расположения: Суонси, Уэльс. МакАдамс все смотрел на нее, словно ждал продолжения и объяснения. Однако Джо была занята тем, что в уме прикидывала, сколько времени у нее займет дорога до Суонси. Примерно столько же, сколько ехать на машине через всю Пенсильванию.

– Извините, – сказала Джо, – мне нужно идти.

Глава 12

Понедельник

Утренний запах кофе «Коста» всегда напоминал Мак-Адамсу о скрытом наблюдении. Когда он еще был в должности констебля и сам подчинялся детективу-инспектору, который очень любил засады и слежку, он выпил несчетное количество термосов этой бурды. К четырем утра кофе всегда остывал, и казалось, этот аромат горелых зерен прилипал к его горлу.

– Побольше молока, – попросил он Грин, которая в этот момент выбирала круассаны с беконом.

– Ты и так уже много налил.

– Налил, да.

МакАдамс выдвинул стул. До Ньюкасла они добрались меньше чем за час, и было только десять утра. Немного рановато заявиться в дом и стучать в двери. Грин подсела к нему и продолжила разговор, начатый в машине.

– Оливия и Лотте совсем без гроша, так? – сказала она, вдумчиво пережевывая свой круассан. – И винить за это отчасти надо Сида. По меньшей мере в случае Оливии. Я немного покопалась.

– Это правда насчет того, что он взял ее десять кусков? – спросил МакАдамс. Грин размяла шею, склоняя голову то к одному плечу, то к другому.

– Смотря что понимать под словом «взял». До тридцати лет Оливия, очевидно, зад рвала – так хотела уехать в Лондон. Она закончила только среднюю школу, но работала на двух-трех работах и умела экономить, я думаю. За Сида она вышла в тридцать и судя по местной молве, очень быстро пошла по наклонной дорожке.

– Она еще работает?

– Да. Барменом, – сказала Грин. – В любом случае взял ли он у нее наличку или они вместе просадили эти деньги, их уже нет. Десять тысяч – это реально много, особенно если их было тяжело заработать. И это мотив.

– Возможно, – согласился МакАдамс. За окном разыгрался ветер, и от машины к машине летал пластиковый пакет. – Полагаю, деньги – это мотив, и здесь также замешан Руперт Селькирк.

– Точно, но у сестер и другой зуб на Сида имеется. Он им обеим изменял. С первой женой, Элси.

– Мы этого не знаем, – осторожно высказался Мак-Адамс.

– Мы знаем, что они так считают. Но соглашусь, это тоже может быть мотивом. Два мотива. Две сестры. Мы знаем, что они друг друга подзуживают. – Тут она указала на слегка потрепанную косичку и пару царапин на голове. – Возможно, они убедили друг друга совершить преступление, на которое ни одна из них не решилась бы в одиночку. Затем они приезжают в Абингтон и разыгрывают из себя скорбящих вдовушек, чтобы отвести подозрения.

В теории это звучало неплохо. МакАдамс сам уже раздумывал над подобным развитием событий; могла ли Лотте быть тогда в коттедже? Соблазнила ли она его? Но была всего лишь одна загвоздка.

– Все это не объясняет загадочный доход Сида, – сказал он. – Ведь Лотте и Оливия не поднимают за месяц пять кусков, в этом я точно уверен. Я не отбрасываю эту идею, нет. Но мне все же трудно поверить в то, что они его застрелили.

– Убедительно, – согласилась Грин. МакАдамс наконец развернул свой круассан, но он уже не манил его своим аппетитным видом, возможно, из-за этого прогорклого запаха кофе, который пропитал все вокруг.

– Но зачем тогда использовать оружие? Причем именно этот старинный пистолет? И зачем стрелять в Сида в коттедже, где его наверняка обнаружат? – продолжил он рассуждать.

– Ты хочешь сказать, что есть более простые способы избавиться от бывшего?

МакАдамс слегка скривился. Все это в основном было правдой. Сид использовал обеих женщин, когда был на них женат, и, возможно, продолжал это делать. А они его соблазняли обещаниями денег, или секса, или и того и другого. Но ведь даже отравить его было бы проще, чем застрелить. Черт, да они могли бы его просто переехать на машине.

– Здесь на самом деле два вопроса, – принялся объяснять МакАдамс. – Во-первых, у кого именно был пистолет. И во‐вторых – почему пистолет? Для чего он нужен? Что такого даст тебе пистолет, чего не дадут яд или снотворное?

Грин погрузилась в размышления.

– Власть. Но я вижу, к чему ты клонишь. Это риск, и зачем он нужен? – Грин скомкала обертку от сэндвича и скатала из нее шарик. – Возможно, дело в уровне угрозы? И Сид мог не отнестись серьезно, если бы ему угрожали чем-то другим.

– Так, хорошо. И что, пистолет послужил орудием для переговоров? – МакАдамс потер подбородок. – Это наводит на мысль, что это не было предумышленным убийством. Но зачем тогда так стараться, чтобы оно выглядело как умышленное?

Грин покачала головой.

– Что-то я упускаю мысль, – сказала она.

МакАдамс побарабанил пальцами по столу.

– Если бы планировали убийство, вы бы все организовали так, чтобы это выглядело как несчастный случай, – сказал он. – Меж тем мы имеем три пули в спине у Сида, в коттедже, в который вот-вот въедут, и убийца даже не потрудился убрать второй стакан. Только лишь стер отпечатки. Несчастным случаем тут и близко не пахнет.

– Постойте, – Грин словно пыталась удержать руками ускользающую мысль. – Вы говорите о том, что убийца попытался представить все еще более похожим на убийство?

– В каком-то роде, да. Подумайте: там никого не должно было быть, даже самого Сида. У убийцы было полно времени после выстрелов вымыть и убрать стаканы или даже разбросать вещи и оставить дверь открытой, чтобы это походило на проникновение со взломом. А еще у Сида было внутреннее кровотечение, и можно было бы избавиться от тела где-нибудь еще, и никто никогда не узнал бы. Там болото прямо у дороги. Черт, да на коврике его и тащить было бы удобно.

МакАдамс подождал, пока Грин переваривала все это; не похоже было, чтобы его доводы убедили ее.

– Хорошо, но все же это очень хладнокровно, да и тащить Сида в болото было бы тяжелой задачей. Вполне может статься, что убийство не планировалось, убийца запаниковал и оставил все как есть.

– И все же он стер отпечатки со стакана и дверной ручки, запирая за собой дверь? – спросил МакАдамс.

Грин покосилась на него.

– Или это она стерла. Хорошо, будь по-вашему. Версия с переговорами, когда что-то пошло не так. Но к чему же мы пришли, если убийца все представил так, как если бы это было преднамеренное убийство? Какой во всем этом смысл?

МакАдамс готовился именно к этому вопросу, и Грин стала первой, на ком он проверял свою теорию. Он отхлебнул кофе, щедро разбавленного молоком.

– Может, убийца пытался подставить кого-то другого?

– Типа Джо Джонс? Но вы сами сказали – никто же не знал, что она приедет.

– Хорошо, справедливо. А что, если убийство – это некое сообщение? Я утверждаю, что Сиду не удалось как следует припрятать деньги самому.

– В техническом смысле он их и не припрятал как следует, – вставила Грин. МакАдамс погрозил ей пальцем.

– Так и есть, но помните: деньги поступали на счет, и потом их снимали. Где-то их путь прервался, но мы все еще не можем отследить, где именно. Тут явно работали умные люди. Убийца мог подумать то же самое.

– Подручный Сида, который помогает ему поднять пять кусков в месяц, занимаясь – но чем? – или что-то продавая, – сказала Грин, качая головой. – Не знаю. У нас есть куда менее сложные мотивы. А что, если деньги никак не связаны с убийством и это просто обычная месть?

Казалось, она уцепилась за сестер и не собиралась с ними так легко расстаться. МакАдамс поднялся и потянулся за плащом.

– Что ж, это было бы весьма некстати, – сказал он. – А сейчас давайте попробуем исключить нескольких подозреваемых.

Пришло время разузнать о передвижениях Элси. Ньюкасл переживал постиндустриальный упадок. Вдоль реки возвышались заводские трубы, хотя немногие фабрики все еще использовались по назначению. У Элизабет Смайт был зарегистрированный адрес в Элсвике, который нашла Гридли. Грин настроила маршрут через свой смартфон, и они двинулись по узкой улочке, застроенной приземистыми зданиями из красного кирпича. Судя по всему, в основном жилыми домами.

– Смайт – это ее девичья фамилия, – сказала Грин, когда МакАдамс припарковал машину. – Но знаете что? У нее есть брат, по фамилии Тёрнер. Джек Тёрнер.

Это же имя было связано с другим расследованием убийства – за пределами Йорка, – и то убийство было связано с угоном автомобилей и поджогом несколько лет назад.

МакАдамс заморгал.

– Тот самый Джек Тёрнер?

– Ага, отбывает срок в королевской тюрьме Фулл Саттона. Очевидно, они росли в приюте, и только Элси попала в приемную семью. Джек пошел в армию. Сложно раскопать, общаются ли они до сих пор, но Эндрюс это выясняет на всякий случай.

Грин открыла дверь и посмотрела на дом.

– Да, это он. Номер двадцать семь.

Краска с входной двери облезла, обнажая древесину, побитую дождями. Звонка не было. МакАдамс постучал в дверь что было сил и подождал.

– Еще вход имеется? – спросил он, когда тишина слишком уж затянулась.

– Отсюда не видно. Могу обойти дом.

МакАдамс кивнул и смотрел ей вслед, пока ее темно-синяя ветровка не исчезла за стеной. Он посмотрел в окно, прижав руки к стеклу, защищаясь от яркого света. Не похоже было, чтобы там кто-то жил. Он решил позвонить в участок и попал на Эндрюса.

– Томми, найди мне хозяина квартиры. Что-то у нас тут не очень весело, – сказал МакАдамс, кивнув Грин, которая вернулась и беззвучно сказала «второго входа нет».

– У меня хорошие новости, – сказал Эндрюс. – Гридли поговорила с владелицей утром – та сказала, что будет рада встретиться с вами. Нам ей позвонить?

МакАдамс согласился:

– Да, было бы разумно, – а потом направился к следующему входу.

– Хозяйка уже едет сюда, – объяснил он и постучал к соседям. Ведь соседи, как правило, все знают.

– Эй, чего хотели? – Голос за дверью принадлежал женщине. Пожилой.

– Это детектив-инспектор МакАдамс и сержант Грин из полиции Абингтона.

– И что? Нет у меня ничего для вас.

Дверь не открыли, но МакАдамс и не ждал, что будет легко.

– Вам не о чем беспокоиться, мэм. Мы хотим задать вопросы о вашей соседке, Элси Смайт.

К его немалому удивлению, он услышал, как собеседница отодвигает задвижку. Еще несколько секунд, и в щели, образованной дверью и дверной цепочкой, показалось женское лицо.

– А, это та егоза.

МакАдамс посмотрел на Грин.

– Проблем от нее много, – перевела она.

Грин, понятное дело, к джорди[26] не принадлежала, но, пока училась в Ньюкасле, научилась понимать диалект и говорить, как местная. Благодаря ее помощи они выяснили, что проблемы Элси не были какими-то особенными. Соседке не нравилось, как она выглядит, хотя она и была «куколкой» (привлекательной), а еще она много курила и выпендривалась. МакАдамс почесал шею: возможно, они с Сидом и впрямь были идеальной парой. Это могло бы объяснить, почему Сид все время к ней возвращался, если это действительно было так. Элси была его половинкой.

– А вы видели когда-нибудь с ней мужчину, мэм? Рыжий, ростом с меня.

Она покачала головой. И в тот же момент захлопнула дверь так, что МакАдамс невольно отступил назад и чуть не врезался в Грин, которая ухватила его за плечо.

– Здесь хозяйка, босс, – прошептала Грин, указывая на нарядно одетую женщину на тротуаре. – Съемщикам лучше не болтать с полицией на глазах у хозяина.

Так Грин давала понять, что из реакции соседки не стоит делать далеко идущих выводов. Однако делать выводы было относительно полезным свойством для следователя. Впрочем, он повернулся к женщине в костюме с довольно дружелюбным выражением лица. Она протянула руку, готовая к рукопожатию, которым мог бы гордиться любой горожанин.

– Дейдре Слоун. Мне позвонил ваш констебль, – быстро сказала она.

– Детектив-инспектор МакАдамс. Не могли бы вы впустить нас в квартиру?

Просьба была формальностью, поскольку она уже достала ключи.

– Надеюсь, ничего серьезного, – сказала она, поворачивая ключ в замке, – у меня два дома здесь, и я не хочу огласки.

МакАдамс заглянул в уютную гостиную. Никакого беспорядка. Но и личных вещей тоже не было. Только потертый диван, два стула с металлическими спинками и свисающий со стены провод от бывшего здесь некогда телевизора. На кухне – то же самое: несколько тарелок и кофеварка, но холодильник был пуст, а лед в морозилке наполовину испарился.

– Здесь тоже ничего нет, – сказала Грин, вернувшись из почти пустой спальни. – Ни одежды, ни обуви.

МакАдамс повернулся к Дейдре, которая сжимала и разжимала руки.

– Вы вроде говорили, в доме живут.