– Ты сам каждый день ходишь недовольный, а еще совести хватает что-то мне высказывать?

– Куда уж там…

Я решил подколоть его:

– Сегодня я устал; не будем заезжать в химчистку, поедем сразу домой.

Лицо Ян Кэ скривилось в гримасе, а я не упустил возможности поддеть его:

– Посмотри-ка на себя в зеркало – да твоя физия кислее квашеной капусты.

Ян Кэ в самом деле взглянул в зеркало заднего вида и, видимо, понял, что я прав, – ведь обычно его лицо не выражает никаких эмоций. Откашлявшись, он хотел что-то сказать в свое оправдание, но тут ему пришло сообщение на телефон, на которое он начал отвечать с таким видом, будто произошло что-то серьезное.

Когда мы приближались к химчистке, Ян Кэ спросил меня, не хочу ли я поехать с ним в Лючжоу[61]. Там живет некая тетушка Лун, у нее что-то случилось дома и требуется помощь. Когда я припарковал машину, небо уже стемнело. Химчистка была закрыта – ее владелец куда-то отошел.

– Что за тетушка Лун, какая ей нужна помощь? Если нужно занять деньги, то я не смогу – и даже не знаю, у кого можно взять в долг.

Ян Кэ закатил глаза:

– Не в деньгах дело. Раньше она работала медсестрой в нашем отделении, но потом вышла на пенсию и уехала в Лючжоу. Все зовут ее тетушка Лун[62] не потому, что это ее фамилия, а из-за того, что она выходила на пенсию вся седая, и у нее не разгибалась спина. Она проявила себя в первом отделении как очень ответственный человек, все силы вкладывала в работу. – Было видно, что у Ян Кэ очень хорошее впечатление об этой женщине.

Оказалось, что тетушка Лун последнее время находилась не в лучшем расположении духа и испытывала тревогу. Причина заключалась в том, что ее внук, которому уже больше двадцати, сказал, что видит призраков, а по вечерам все время слышит детский смех и плач. От беспокойства он не мог ни спать, ни есть и очень сильно исхудал. И хотя тетушка Лун уже пожилая женщина, но, например, в отличие от моей матери, она далека от суеверий. Работая в больнице Циншань, тетушка Лун много чего навидалась; были и пациенты, убежденные, что способны видеть духов или призраков. Именно поэтому она обратилась к Ян Кэ с вопросом, может ли он на выходные приехать в Лючжоу и обсудить с ней эту проблему.

Касаясь вопроса, почему они не приедут сами в больницу, тетушка Лун сказала, что у ее внука бунтарский дух, он довольно гордый парень и сам никогда не поехал бы в психиатрическую клинику. Она переживает, что из-за этого могут возникнуть неприятности.

Так как тетушка Лун не была уверена, есть ли у внука психическое заболевание, она старалась лишний раз его не волновать. Вообще ее сын и его бывшая жена очень пренебрежительно относились к работе тетушки Лун. Каждый раз, когда кто-то в разговоре упоминал психические заболевания или психиатрические клиники, они всеми способами старались уйти от этой темы. Поэтому тетушка Лун переживала, что внук может поменять к ней свое отношение.

Прикинув все в уме, она, воспользовавшись возможностью, пока идет фестиваль народной песни, пригласила Ян Кэ приехать. Формально мы ехали в гости, а на самом деле – на работу. Но так как нам не нужно было принудительно класть человека в больницу, о каких-то проблемах беспокоиться не приходилось. К тому же тетушка Лун тоже являлась специалистом в своем деле, она все тщательно спланировала, и нам не стоило о чем-либо беспокоиться.

По словам тетушки Лун, внук заговорил о «встрече с духами» после того, как возле ее дома на стройке выкопали лаковый гроб с позолотой.

Лючжоу еще называют Лунчэн, место, известное на всю страну производством гробов. Недавно выкопанный гроб, как говорят, был сделан мастером эпохи династии Сун[63], а тело, покоившееся в этом гробу, принадлежало мальчику примерно семи-восьми лет. До образования Китайской народной республики, особенно в периоды смуты, во многих регионах Китая детей хоронили без надгробия. Ребенок, гроб которого нашли в Лючжоу, не был исключением, но его похоронили со всеми почестями. Именно поэтому пошла молва, что покойный мальчик при жизни был «золотым ребенком» из зажиточной семьи, к несчастью, жестоко убиенным, и семья похоронила его в этом месте. Согласно суевериям, люди, умершие не своей смертью, становятся злыми духами. Учитывая ужасные обстоятельства смерти этого мальчика, как же он мог на том свете покоиться с миром?

Вскоре после того как выкопали гроб, скоропостижно умер один рабочий. Люди начали поговаривать, что это злой дух совершил убийство. Тогда же в одной семье загадочным образом пропали детские вещи, и снова пошла молва, что это дух ребенка ищет себе одежду.

Еще более необычным было то, что внук тетушки Лун постоянно слышал дома детский плач и смех, поэтому он действительно стал считать, что встретил призрака, который является не кем иным, как мальчиком из того самого гроба.

Современная молодежь в большинстве своем не верит в подобные вещи. Сейчас у всех молодых людей как минимум есть обязательное школьное образование, и вероятность того, что на фоне слепой веры в предрассудки у них может развиться какое-то психическое расстройство, крайне мала. В случае если человек пережил определенные травмирующие события, повлекшие за собой слуховые галлюцинации, у него могут появиться мысли о существовании сверхъестественного. Это может привести к неадекватному восприятию реальности и помутнению сознания.

Дослушав Ян Кэ, я подумал, что проблема может оказаться весьма серьезной. Как можно разобраться в такой проблеме всего за четыре дня? Более того, судя по описанию тетушки Лун, ее сын, невестка и даже внук имеют предвзятое мнение о психотерапии. Когда между врачом и пациентом нет доверия и не складывается коммуникация, это может создать препятствия для диагностики и лечения и в конечном счете привести к пренебрежительному отношению со стороны больного…

Я в кои-то веки увидел холодного Ян Кэ таким воодушевленным, и мне стало неудобно отказывать. Коллега, видя, что обескуражил меня, сразу сообщил:

– Если не хочешь, я поеду сам.

А затем добавил: тетушка Лун прекрасно понимает, что за эти четыре дня будет довольно сложно полностью решить их проблему.

Далее, будто агитируя меня составить ему компанию, Ян Кэ сообщил, что тетушка Лун живет в живописной горной местности в пригороде Лючжоу, там чистейший воздух и даже можно встретить диких животных. Поехать туда на два-три дня все равно, что съездить в отпуск.

– Ты ведь всегда сомневался в моем профессионализме, считаешь, что я вставляю палки в колеса; зачем же просишь меня поехать с тобой?

– А вдруг там действительно буйствует привидение? Я смогу использовать тебя как живую приманку. – Выражение лица Ян Кэ снова стало бесчувственным.

– Размечтался… Если что-то случится, я первый дам деру, – пробормотал я.

– Тогда сегодня собираем вещи и завтра с утра на поезде едем в Лючжоу. – Мои слова Ян Кэ воспринял как согласие. С присущей врачам скрупулезностью он уже продумал всю нашу поездку. – Раз уж это будет в праздники, мы не поедем на машине. Не хочу, чтобы мы приехали измотанными, как во время нашей поездки в Маншань.

– Меня это вполне устраивает. – Я пожал плечами.

Пока мы обсуждали предстоящую поездку, подоспел хозяин прачечной, и я вышел из машины, чтобы забрать костюмы. Кинув их на заднее сиденье, сел в машину, и мы продолжили свой путь домой.

В этот вечер, плотно поужинав, я лег в кровать и крепко уснул. Это был последний раз, когда я спал таким сладким сном. Последующие события в Лючжоу превзошли все мои ожидания. Мне было невдомек, что мы встретим человека по имени Ху Динлэ, которому был известен мой секрет, и он чуть не раскрыл Ян Кэ, что я и есть Тай Пинчуань. Я не знал, как именно отреагирует коллега, если узнает, что я пишу книги. На самом деле мне совершенно не хотелось, чтобы он знал об этом…

В общем, поездка в Лючжоу стала полной неожиданностью, как и все последующие события, застигнувшие меня врасплох.

2. Тысяча личностей

На следующий день мы с утра поехали на наньнинский вокзал и через час уже были в Лючжоу. Тетушка Лун была очень растрогана желанием Ян Кэ помочь – она даже прислала водителя, приехавшего на БМВ встретить нас на вокзале.

Я не думал, что обычная медсестра может заработать хоть какую-то приличную сумму денег, но тетушка Лун жила очень роскошно – ее пригородный дом действительно вызвал восторг. По словам Ян Кэ, и ее семья, и семья мужа очень обеспеченные люди. Тетушка Лун – человек независимый, она не стала следовать требованиям родителей и сама выбрала работу в больнице. Многие люди смеются над тем, что тетушка Лун всю жизнь проработала медсестрой, но она считает, что это достойное дело, и не обращает внимания на злые языки.

Жаль, что несколько лет назад у мужа тетушки Лун случился инсульт, и он умер на операционном столе в первой городской больнице. После этой трагедии тетушка Лун вышла на пенсию и уехала жить к сыну и внуку.

Их дом был расположен рядом с лючжоуским Парком Дракона. Каждый год с наступлением холодов над озером, находящимся в этом парке, поднимается пар, дымка окутывает все в округе и создается ощущение, будто ты находишься в каком-то сказочном месте. Единственный недостаток заключается в том, что здешний влажный климат негативно влияет на конструкцию домов. Стоит только открыть окно, как на различных поверхностях появляются капельки влаги; даже одеяло может промокнуть насквозь, а на деревянной мебели время от времени появляются грибы.

Когда мы подъехали к дому тетушки Лун, первое, что бросилось мне в глаза, – это плотно закрытые окна трехэтажного дома, окруженного белесой дымкой. Окна в соседних домах тоже были заперты. Я оглядел местность, и мне на мгновение показалось, что я нахожусь на кладбище. Дома были будто сделаны из папье-маше; здесь совсем не чувствовалось присутствие людей.

Из тумана вдруг показалась старенькая тетушка; она шла, опираясь на черный зонтик. Это была тетушка Лун. Как мне показалось, она очень трепетно относилась к Ян Кэ. Мы еще не успели подъехать к дому, а тетушка уже стояла и ждала нас под моросящим дождем.

Хотя этот район является коттеджным поселком, дорога здесь довольно ухабистая. Пока мы ехали, из-за постоянной тряски у меня закружилась голова и накатила тошнота. Из-за плохого самочувствия я особо не смотрел по сторонам, поэтому, лишь открыв дверь машины, вступил в грязную лужу. Ян Кэ тоже дал промашку. Хорошо, что на нас была кожаная обувь, а не кроссовки, которые тут же промокли бы насквозь…

Если не считать бездорожья, в целом здесь была неплохая дорожная инфраструктура – уличные фонари, указательные знаки… В таких коттеджных поселках обычно очень тихо, лишь вдалеке слышится щебетание птиц. Сначала мне показалось, что здесь царит довольно мрачная атмосфера, но на самом деле это было очень уединенное и спокойное место.

Пока я оглядывал окрестности, Ян Кэ уже подошел к тетушке Лун и со всей вежливостью поприветствовал ее, добавив, что ей не было необходимости ждать нас на улице. Тетушка Лун не была знакома со мной – когда я пришел работать в Циншань, она уже вышла на пенсию и уехала в Лючжоу. Ян Кэ, скорее всего, упоминал меня, так как тетушка совсем не удивилась приезду незнакомца; скорее, наоборот, она была очень приветлива и любезна.

– Сяо Ян, как давно мы не виделись… Спасибо тебе, что приехал. – Тетушка Лун подошла к Ян Кэ и взяла его за руку, затем обратилась ко мне: – Ян Кэ вас очень высоко ценит!

– Неужели? – От удивления я поднял брови. – Вы, наверное, ошиблись.

– Да, тетушка Лун ошиблась, – уперто сказал Ян Кэ.

Тетушка Лун немного оторопела. Видимо, решив, что мы поссорились, она сразу сменила тему:

– Мой сын и внук в доме, к нам еще пришел гость… Только смотрите, ни в коем случае не проболтайтесь про больницу!

– Не переживайте, – уверенно ответил я тетушке Лун.

Я обратил внимание на множество черных граффити на белоснежной стене дома. На первый взгляд казалось, что так криво мог рисовать только ребенок. На всех изображениях были нарисованы разные дети, и мальчики, и девочки; кто-то щеголял косичкой, а кто-то носил короткую прическу; некоторые были изображены с тремя ногами или двумя головами. Судя по расположению граффити, их наверняка нарисовал ребенок, и его рост не превышал ста двадцати сантиметров. Конечно, не исключено, что это мог, сидя, нарисовать и взрослый.

Тетушка Лун, заметив мой взгляд, произнесла:

– После того как выкопали тот гроб, тут на всех домах стали появляться граффити, не только на нашем доме. Наверняка кто-то спьяну начал малевать… В последнее время я частенько вижу одного пьяницу, он обычно засыпает на обочине дороги.

– У вас установлены камеры видеонаблюдения? – В таком доме наверняка должны быть камеры.

Тетушка Лун ответила, что так только в сериалах показывают, а у них видеонаблюдения еще нет. К тому же здесь мало жителей, большинство предпочитает селиться в городе.

Заметив недоверчивое выражение моего лица, тетушка Лун еще раз настоятельно попросила:

– Сын и внук сейчас дома; скажите, что вы просто друзья, приехавшие навестить меня. У внука еще в гостях его сокурсник, но вы не обращайте на него внимания.

– Конечно, мы всё поняли, – мягким тоном ответил Ян Кэ; его было прямо-таки не узнать.

– Вот и славно… – Вздохнув с облегчением, тетушка Лун пригласила нас войти в дом.

Внук тетушки Лун гонял в видеоигру со своим другом в гостиной. Когда мы вошли, они, увлеченные действом, даже не посмотрели на нас, продолжив играть как ни в чем не бывало. Тетушка Лун рассказала, что друг ее внука приехал из Пекина; он ездил в Хунань навестить свою семью и решил потом на поезде приехать в Лючжоу. Он вроде как занимается журналистикой, а познакомились они в Пекине во время учебы в университете.

– Внука зовут Сюй Вэй, а сына – Сюй Лаода. Сюй Вэй пока не работает и все время скучает дома, даже никуда не выходит, – озабоченно сказала тетушка Лун, стоя у входа в прихожую. – Мне очень хочется, чтобы он почаще выбирался из дома и поскорее нашел себе работу.

– Сейчас в стране сложная экономическая ситуация, работу сложно найти… – Я посмотрел на двух молодых людей, играющих в гостиной, и вдруг мои глаза округлились от удивления. – Ху Динлэ?

Такого вот уж точно нарочно не придумаешь. Оказывается, я знаю сокурсника Сюй Вэя. Никогда не подумал бы, что встречу его в Лючжоу… Ху Динлэ действительно работал в сфере журналистики, а также – некогда – в издательстве. Тогда он писал различные новостные сводки о необычных происшествиях, поэтому, помимо своих основных рабочих обязанностей в офисе, ездил по разным регионам страны, проводил расследования и брал интервью у людей, лично ставших свидетелями странных историй.

Мы познакомились с Ху Динлэ в пекинском издательстве. Помню, когда мы первый раз встретились на вечеринке, он с коллегами играл в маджонг и очень эмоционально воскликнул «ничья!», поэтому я его и запомнил. Каждый раз, когда кто-то, играя в маджонг, объявляет ничью, я сразу вспоминаю Ху Динлэ.

Он знал, что это я написал роман «Детектив-психиатр» и что работаю психиатром. Но, конечно, ему не было известно, что я держу эту информацию в секрете. А после того как Ян Кэ решил, что автор – женщина, я решил умалчивать о своем авторстве: пусть это недоразумение так и будет продолжаться…

Ху Динлэ поднял голову, только когда дверь захлопнулась, и увидел меня на входе. Он был удивлен этой встречей не меньше меня, совершенно забыв про игру. Сюй Вэй крикнул на него:

– Ну же, бей! Бей!

– Тай… – Ху Динлэ поставил джойстик и поднялся с дивана.

Но не успел он позвать меня по авторскому имени, как я мгновенно перебил его:

– Ху Динлэ, как ты здесь оказался?

– Я ездил домой в Хунань и узнал, что Сюй Вэю нездоровится, поэтому решил навестить его. Так или иначе, дорога занимает всего лишь четыре часа на поезде, – объяснил Ху Динлэ, подходя ко мне, и, посмотрев на Ян Кэ, спросил: – А вы…

– Это мой лакей, – ляпнул я первое, что пришло в голову.

– Только попробуй сказать еще какую-нибудь ерунду, – сказал Ян Кэ и по привычке приставил палец к воротнику, собираясь ослабить узел галстука. Но сегодня на нем была футболка.

– Это мой коллега Ян Кэ, мы вместе работаем в Циншань, – честно ответил я, не смея больше злить коллегу. – Тетушка Лун, можно сказать, тоже наша коллега, она раньше работала в этой больнице. Так что теперь я работаю в Наньнине, а из Шэньяна уехал.

– Вот оно как, ты уже не живешь в Шэньяне… – Ху Динлэ глубоко вздохнул.

У него, похоже, болели ноги – подходя ко мне, он немного прихрамывал. Я поинтересовался, неужели у него опять разыгралась подагра. Да, несмотря на молодой возраст, из-за своей любви к морепродуктам и пиву он довольно рано заболел этой болезнью. Когда мы с ним в тот вечер познакомились, он из-за приступа подагры как раз не пил и отказывался от жареной рыбы по-чунцински, которую все заказывали.

Все оказалось, как я и ожидал. Ху Динлэ, охнув, сказал, что вчера, еще будучи в Хунани, как раз ел жареную рыбу и раков. Тогда-то ноги и заболели. Скорее всего, боль стихнет лишь через несколько дней.

– Больница Циншань? – Сюй Вэй изначально был очень увлечен игрой и с нетерпением ждал, когда Ху Динлэ опять к нему присоединится, как вдруг отреагировал на упоминание о больнице Циншань. Бросив джойстик, он в своих белоснежных кроссовках быстрыми шагами поднялся на второй этаж.

– На самом деле он не болен, – потирая ногу, вступился за друга Ху Динлэ. – Я, конечно, не специалист, но мы с Вэем болтали полдня; он такой же, как и прежде, только слишком увлекся играми и не хочет идти работать.

– Думаешь, если у человека нет желания работать, это нормально? Как по мне, он таким образом сбегает от реальности, – сказал я. Мне стало обидно за тетушку Лун.

Сюй Вэй вот уже несколько лет как окончил университет и не хотел выходить на работу, вместо этого целыми днями играя в компьютерные игры. Такое поведение среди молодых людей встречается сплошь да рядом. В новостях тоже часто можно встретить сводки, описывающие подобное поведение среди молодежи. Как психиатр могу сказать, что это ненормально. По Фрейду, защитный механизм психики человека заключается в бессознательном подавлении воспоминаний или явлений, с которыми он не хочет сталкиваться. В терапии, проводимой с такими пациентами, цель психиатра – выявить подавленные мысли и чувства и помочь пациенту трезво на них посмотреть. Что касается Сюй Вэя, возможно, он когда-то столкнулся на работе с жесткой критикой или у него не сложились отношения с коллегами, поэтому он пытается защитить себя, избегая действительности. И проблема состоит вовсе не в просто игровой зависимости или жизни за счет родителей.

В психологии это называется тревожное, или избегающее, расстройство личности. Из-за того, что люди с таким расстройством боятся опозориться перед другими при выполнении какой-либо работы, они предпочитают держаться сами по себе и избегают общения с людьми.

Некоторые больные с тревожным расстройством личности могут мечтать об идеальных чувственных взаимоотношениях, о любви и признании со стороны других людей. Однако они не станут проявлять инициативу, так как считают себя недостойными таких отношений. Они захотят общаться с другими лишь убедившись, что их не отвергнут. Люди с тревожным расстройством личности заостряют внимание исключительно на личных недостатках, зачастую принижая себя и отказываясь замечать свои достоинства.

Перед приездом Ян Кэ интересовался у тетушки Лун, чем раньше занимался Сюй Вэй. Она ответила, что внук окончил факультет китайской филологии и работал одно время в редакции газеты. Но затем заявил, что ему невыносима офисная политика, и уволился.

Сюй Лаода, единственный сын тетушки Лун, – мелкий предприниматель, он держит детский парк развлечений, половину своего времени проводит на работе и обычно очень занят. Возможно, из-за того, что он мало проводил времени с женой, чувства постепенно угасли, и пять лет назад они развелись. Его бывшая довольно быстро выскочила второй раз замуж и уехала в провинцию Юньнань. За эти пять лет она ни разу не приезжала в Гуанси, чтобы проведать Сюй Вэя.

У семьи Сюй есть еще дом в Лючжоу в районе Юйфэн, где они изначально жили. После развода отца Сюй Вэй начал упрашивать семью переехать в частный сектор, под предлогом того, что ему не нравится городская суета.

Старшие члены семьи Сюй души не чаяли в Сюй Вэе с самого детства, так как он единственный ребенок в семье. Его детство прошло в счастливой обстановке, он никогда не знал обид. Даже когда отказался работать и как-либо взаимодействовать с внешним миром, тетушка Лун и Сюй Лаода пошли на компромисс и позволили ему жить той жизнью, которая ему нравилась.

Мы с Ян Кэ не могли выражать свое мнение касательно методов воспитания в этой семье. Но из-за подобного отношения со стороны родных Сюй Вэй может напрочь утратить способность справляться с какими-либо трудностями, что реально может спровоцировать развитие тревожного расстройства. Возможно, звуки плача и смеха, которые слышит Сюй Вэй, – это проекция его внутренних демонов, с которыми он не хочет сталкиваться лицом к лицу.

Ху Динлэ уверенно сказал:

– У Сюй Вэя нет никаких проблем – он просто не хочет работать, офисная политика ему не по душе.

– Ты приехал совсем недавно и уже уверенно выносишь свой вердикт? – Наши мнения с ним расходились.

У Ху Динлэ совсем разболелись ноги, и он, постояв с нами немного, развернулся и плюхнулся на диван в гостиной.

– Не нужно искать подвох и думать, что он чем-то болен. Мы с Сюй Вэем только что играли в игру, и у него было вполне хорошее настроение; разве это плохо?

В словах Ху Динлэ был здравый смысл. Действительно, нам с Ян Кэ не следует с ходу говорить, что человек ненормален, такое никому не понравилось бы. Однако, если у Сюй Вэя появились устойчивые галлюцинации и причина их не в органическом поражении головного мозга, тогда дело явно в прогрессирующем психическом расстройстве.

– Вам, наверное, нужно разложить багаж, комнаты на втором этаже, – сообщила нам тетушка Лун.

– Хорошо! – Мне срочно понадобилось в туалет, и я бегом направился наверх.

Мы с Ян Кэ взяли с собой немного багажа, у каждого было по дорожной сумке. Тетушка Лун хотела проводить нас в комнаты, но тут Ху Динлэ спросил, не видели ли мы граффити снаружи дома. Я кивнул:

– Видели, конечно!

Затем я выразил свое возмущение касательно невежественности некоторых людей. Отмывать такие рисунки с белой стены – очень хлопотное дело.

Ху Динлэ многое повидал, поскольку работал в СМИ и делал сводки о загадочных и странных новостях. Услышав мое ворчание о человеке, нарисовавшем граффити, он сказал:

– Быть может, это дух с тысячей личностей…

Дух, да еще и с тысячей личностей? Я, Ян Кэ и тетушка Лун были заинтригованы его версией.

В этот момент со второго этажа дома вдруг донесся приглушенный звук всхлипываний, как будто плакал ребенок.

3. Диссоциативное расстройство идентичности

Не успели мы подняться и посмотреть, что произошло наверху, как вниз бегом спустился полный мужчина средних лет. По телосложению он очень напоминал нашего заведующего отделением. Завидев его, я чуть было не обознался. Его красные кроссовки были такими же грязными, как и наша обувь с Ян Кэ, – видно, он тоже испачкался на улице. В этом и состояло отличие мужчины от нашего заведующего – тот крайне чистоплотен и не позволил бы себе ходить в таком виде.

Несложно догадаться, что этим полным мужчиной был Сюй Лаода, сын тетушки Лун и отец Сюй Вэя.

– Не поднимайтесь, Вэй плачет. – Сюй Лаода остановил нас жестом руки. На нем были белая футболка и красный жакет, одет он был по-молодежному.

– Что с ним? – распереживалась тетушка Лун.

– Пощади его самолюбие; у него, наверное, нервный срыв, – махнул рукой Сюй Лаода.

– Тетушка Лун, дайте ему выплакаться, иногда это очень даже полезно и помогает разрядить эмоции, – обратился я к ней.

К счастью, все присутствующие были рассудительными людьми. Увидев, что мы совершенно не удивились происходящему, тетушка Лун сочла мои слова резонными. Она пригласила нас вернуться в гостиную и присесть поболтать. Я не стал думать о причине, почему взрослый парень вдруг расплакался, а вместо этого поинтересовался у Ху Динлэ, который этим временем разминал ноги, что он имел в виду под тысячей личностей.

Возможно, Ху Динлэ сказал это просто так, но когда я начал расспрашивать его более подробно, он и сам не мог вспомнить, что именно имел в виду. Возможно, это было сказано под влиянием подагры. Глубоко вздохнув, он ответил:

– Да что там тысяча, две тысячи личностей может быть…

Его слова еще больше привели меня в замешательство.

– Неужели ты не видел эту статью? – в свою очередь спросил Ху Динлэ.

Оказывается, не так давно он виделся с одним человеком по имени Чжу Минчуань, который написал статью о реальном прецеденте, произошедшем за границей. Заголовок статьи гласил: «У женщины, долгое время подвергавшейся насилию со стороны отца, произошло расщепление личности на 2500 идентичностей, и суд разрешил “им” быть свидетелями».

Этот случай произошел в Австралии, в Сиднее. Женщину звали Дженни, и с самого детства ее отец жестоко с ней обращался. Чтобы облегчить свои страдания, в то время когда над ней совершались насильственные действия, Дженни меняла свою личность на другую. Ее мозг воспринимал ситуацию таким образом, что жестоким действиям подвергалась не она, а другой человек.

Конечно, в одном человеке не может вмещаться столько личностей; многие из них исчезали, так толком и не сформировавшись, а реально существующих насчитывалось совсем немного. Согласно диагнозу психиатра Джорджа Блэр Уэста, у Дженни развилось диссоциативное расстройство идентичности. Во время появления другой личности в Дженни, в биотоках ее мозга, также происходили изменения. Но в случае Дженни это скорее является не психическим заболеванием, а своеобразным способом, помогающим избежать кошмара, с которым ей пришлось столкнуться. Если б не этот механизм психологической защиты, она давно покончила бы жизнь самоубийством.

– Какое это имеет отношение к Сюй Вэю? – Я совсем запутался.

Ян Кэ, сидевший нога на ногу рядом со мной на стуле, подхватил тему разговора:

– Если я верно понял, то ты наверняка посчитал количество детей, нарисованных на стене. Их там явно больше тысячи, и каждый выглядит по-своему. Ты думаешь, что они представляют собой тысячу личностей?

Ху Динлэ похлопал в ладоши и одобрительно воскликнул:

– Правильно, братишка, а ты очень проницателен!

– Это ведь очевидно, – невозмутимо ответил Ян Кэ, даже не посмотрев на Ху Динлэ. Его взгляд был все время направлен на ботинки. Через мгновение он взял салфетку и вытер грязь, в которую ступил, когда выходил из машины.

– Но зачем их рисовать? В чем смысл? – не понимала тетушка Лун.

У меня не было ответа на ее вопрос, но я сказал:

– Может, это просто граффити, а мы придаем этому слишком много значения…

– Такое граффити непросто нарисовать, наверняка в нем заложен какой-то смысл, – рассуждал Ху Динлэ.

– Может быть, и так, – согласился я, немного сомневаясь в своих выводах.

Ян Кэ еще чистил свою обувь и даже посмотрел на мою. Не знаю, о чем он думал, но выглядел рассеянным. Я подал ему знак взглядом, намекая, чтобы он хотя бы постарался держать себя перед тетушкой Лун. Женщина все-таки переживала за психическое здоровье своего внука…

Но Ян Кэ просто не хотел участвовать в нашем разговоре. Дочистив обувь, он встал и сказал, что пока пойдет в комнату отдохнуть с дороги.

Тетушка Лун не возражала. Она была по-прежнему радушна и сказала, что совсем невнимательна к нам, даже не отвела нас отдохнуть… Затем проводила нас с Ян Кэ на второй этаж и остановилась перед дверью в одну из комнат. Та открылась, и мы увидели лишь одну кровать. Я пытался подобрать слова для намека:

– Тетушка Лун, у вас такой большой дом, наверняка есть и другие комнаты?

Но тетушка Лун не поняла скрытого смысла моих слов и начала нахваливать эту комнату – мол, там есть ванная комната, и если вечером приспичит в туалет, можно не выходить…

Мы с тетушкой Лун только познакомились, и мне было неловко выдвигать ей какие-либо требования, тем более что внизу сидел еще один гость; а Ян Кэ и вовсе молчал. Но на самом деле комната была довольно просторной и, помимо кровати, там был диван. Я подумал, что на худой конец кто-то может поспать и на диване.

Только тетушка Лун вышла и спустилась вниз, чтобы заварить чай, Ян Кэ закрыл дверь и тут же подал голос:

– Ты спишь на полу.

– Позволь хоть на диване устроиться! – Я бросил сумку на кровать.

Ян Кэ особо не спорил:

– Ладно, ты спишь на диване.

Я хотел огрызнуться, но за стенкой вновь послышались звуки плача. Вот уж не думал, что Сюй Вэй так и не сможет успокоиться… У меня пропал энтузиазм препираться с Ян Кэ. Нужно ли попробовать успокоить парня? Нельзя же все время так плакать…

Заметив, что я собираюсь выйти, Ян Кэ остановил меня:

– Не обращай на него внимания.

– Да у тебя глыба льда вместо сердца! Раз уж человек так горько плачет, то наверняка ждет, что его кто-то успокоит.

– Не он тут болен, – отрезал Ян Кэ и переложил мою сумку с кровати на диван.

– Больной здесь ты, я понял.

– Ты… – Ян Кэ закатил глаза, а затем указал на свои ботинки.

Мы оба, выходя из машины, наступили в лужу, хотя выходили с разных сторон. На черной обуви осталась грязь желтоватого цвета. Из-за жеста Ян Кэ я подумал, будто он хочет, чтобы я дочистил его ботинки, так как на них еще оставалась грязь, поэтому с негодованием воскликнул:

– Ян Кэ, это уж слишком! Если думаешь, что из-за денег ты… Не думай, что ты… – сказал я половину того, что хотел, и опустил глаза на свою обувь. И тут осознал, что имел в виду Ян Кэ, – и оставил идею идти к Сюй Вэю и успокаивать его.

Далеко не все тайны поддаются разгадке. Вне зависимости от того, сколько бы мы с Ян Кэ ни вели бесед и рассуждений, иногда нужно позволить событиям просто идти своим чередом. Только когда ситуация начнет проясняться, мы сможем приступить к решению проблемы. Я осознал это только впоследствии. Не зря Ян Кэ хотел сперва отдохнуть – ведь вечером у нас совершенно не будет времени для сна…

Тетушка Лун посчитала, что была с нами неучтива, поэтому, заварив чай, тут же позвала нас спуститься, и так мы проболтали с ней до вечера. Она также позвала повара и дворецкого, чтобы нам приготовили ужин и накрыли стол. Нам совершенно не нужно было о чем-либо беспокоиться. Ужинали мы до десяти часов вечера. Когда посуду со стола убрали, Сюй Лаода сказал, что он устал и пойдет спать.

Когда старший Сюй собрался подняться и уйти наверх в спальню, Сюй Вэй, который весь вечер был немногословен, вдруг спросил Ху Динлэ, помнит ли тот одну историю, которую они некогда публиковали. Сюй Вэй добавил, что она имеет отношение к событиям, которые недавно произошли здесь, и он хотел бы ее рассказать.

Сюй Вэй редко проявлял инициативу в разговоре. Усевшись на диване, я, Ян Кэ, тетушка Лун и Сюй Лаода терпеливо ждали рассказа.

Когда обеспокоенный чем-то человек изъявляет желание что-то поведать, это очень оптимистичный знак: значит, он хочет взаимодействовать с другими людьми. На самом деле любой человек стремится сам себе помочь, ему требуются только поддержка и внимание со стороны других.

Я дал всем понять, чтобы никто не перебивал Сюй Вэя. Тетушка Лун от воодушевления не смела даже лишний раз дышать; она в нервном напряжении села рядом с сыном в ожидании рассказа внука.

Сюй Вэй, не болтая лишнего, сразу перешел к делу. Во времена правления династии Сун в провинции Гуанси, в городе Циньчжоу был некогда правитель округа по имени Линь Цяньчжи. Из-за странной болезни его ноги и руки совсем ослабли, но до него донеслись слухи, что употребление в пищу детей укрепляет мышцы и кости. По его приказу было убито несчетное количество детей десяти с лишним лет на землях, подконтрольных ему. В дальнейшем преступления Линь Цяньчжи раскрыли. Но люди были разгневаны тем, что императорский двор не приговорил преступника к смерти, а лишь сместил его с должности и отправил в ссылку. Через какое-то время императором была объявлена амнистия, Линь Цяньчжи получил свободу и жил вплоть до падения династии, мирно умерев естественной смертью[64].

– Но это был не единственный случай. В Лючжоу тоже жил человек, поедающий детей. Но ел он только сердца мальчиков. В гробу, который нашли в нашем коттеджном поселке, лежит труп одной из жертв этого человека…

Тут лицо Сюй Вэя исказилось свирепой гримасой, как у человека, которого вот-вот одолеет приступ буйства. Видя, что все мы смотрим на него, ожидая продолжения рассказа, он, стиснув зубы, начал бормотать:

– Этих детей было больше тысячи, и все они стали злым духом, пришедшим за нами. Они отняли мою одежду, отнимут и вашу, а еще ваши… Они скоро будут здесь… Они пришли в мой дом, разрисовали стену, всех их нарисовали… и призвали сюда…

Видя, что чем дальше говорит Сюй Вэй, тем больше выходит за рамки, тетушка Лун в ужасе посмотрела на Ян Кэ, надеясь, что он утихомирит ее внука. Но Ян Кэ никак не реагировал, он просто наблюдал за Сюй Лаода.

Слушая бесконечный поток странных слов Сюй Вэя, Сюй Лаода пришел в смятение. Он не выдержал и наконец разразился бранью:

– Заткнись! Я потратил столько денег на учебу не для того, чтобы ты читал всякие вздорные истории! Скотина… Доучился до такой степени, что с катушек уже слетел?

– Это ты слетел! Ты больной! – не отставал Сюй Вэй.

Выругавшись, он вскочил со своего места и, не оглядываясь, рванул на второй этаж.

– Ох… Сюй Вэй! – Ху Динлэ хотел последовать за другом, но тут обернулся и начал успокаивать нас: – Не переживайте, с ним все в порядке. Я поговорю с ним.

– Спасибо, спасибо! – поблагодарила тетушка Лун.

Сюй Лаода фыркнул и, едва переводя дыхание, поднялся наверх, оставив меня, Ян Кэ и тетушку Лун внизу. Мы втроем обменялись растерянными взглядами. Тетушке Лун наверняка было неловко; она объяснила, что Сюй Лаода очень переживает за сына и что он никогда его не обижал. Даже хранит на память детские вещи сына и бутылочку, из которой Сюй Вэй пил молоко, будучи младенцем… Даже изношенные ботиночки Сюй Вэя, которые он носил в детстве, лежат у них дома.

Во всех семьях сыновья ругаются с отцами. Я не был удивлен их ссоре, считая, что тут нечего оправдываться, но все же успокоил тетушку Лун, сказав ей не волноваться. Наверняка проблема Сюй Вэя незначительна, а то, что он слышит какие-то звуки, это, скорее всего, из-за чрезмерного увлечения рассказами. Если он прекратит это занятие, то и галлюцинации пройдут.

– Уже поздно, идите спать. – Настроение тетушки Лун по-прежнему было скверным; выступившие на глазах слезы падали вниз крупными каплями. Она была не в духе слушать меня.

– Пойдем, время и вправду позднее. – Ян Кэ, следуя словам тетушки Лун, позвал меня подняться наверх.

В доме все стихло, были слышны только порывы ветра за окном и шелест листьев. Вдруг я будто бы смутно услышал детский смех – он доносился словно сквозь сон. Неожиданно за окном показалась мелькнувшая тень ребенка. Ян Кэ, видимо, тоже что-то заметил.

– Неужели это действительно призраки? – Я вздрогнул.

– Это тень от листьев. – Ян Кэ было невозможно чем-то удивить, и он просто пошел дальше.

Мне не хотелось оставаться одному, и я последовал за ним. Зайдя в комнату, закрыл за собой дверь, но вдруг опять услышал то смех, то плач ребенка. И хотя звуки были очень тихими, но они мне точно не послышались.

В голове начали рисоваться различные картины. Неужели здесь правда могут быть призраки детей, пришедшие за местью? Возможно ли, чтобы они бродили по округе? Вдруг они пришли по наши души?

Я никогда не думал, что мои самые пугающие фантазии станут реальностью. В ту ночь действительно кое-кто умер…

4. Воры

Поначалу я не представлял, с чем столкнулся в тот вечер. Приняв душ, я лег на диван расслабиться. Внутри меня разогрелся спор: ведь призраков не существует, но чей смех я тогда слышал? Не может же это быть галлюцинацией Сюй Вэя? Ведь я тоже это слышал… тогда галлюцинации у меня? Или все же это плакал Сюй Вэй?

– Я всего лишь пошутил, а ты воспринял это всерьез? – сказал с довольным видом Ян Кэ, выйдя из ванной.

Он лег на кровать, выключил свет, и наша комната погрузилась в темноту. Даже спустя полчаса я все еще не мог уснуть и постоянно ворочался. Я подумал, что Ян Кэ наверняка тоже еще не заснул, и шепотом спросил:

– Ты спишь?

– Я постоянно слышу, как ты ворочаешься; как я могу уснуть? – В темноте слова Ян Кэ звучали будто бы острее, чем обычно.

– Я не нарочно, – тут же стал оправдываться я.

– Тс-с-с!.. Послушай.

За дверью комнаты раздался тихий звук шагов. Неужели это призрак? Я пытался убедить себя, что это невозможно. В доме есть и другие люди – наверное, это Ху Динлэ или тетушка Лун… Но уже было за полночь, наверняка все спали.

– Вставай. – Ян Кэ спрыгнул с кровати и, не включая свет, начал одеваться.

– Подожди… – Спотыкаясь, я последовал за ним.

Мы открыли дверь комнаты. В коридоре царила темнота. В тусклом свете ночника я как будто увидел силуэт спускающегося вниз по лестнице человека и, выйдя из комнаты, тихо, на цыпочках, последовал за Ян Кэ.

Вдруг я увидел, как силуэт человека словно раздвоился. Показалось, что ли?.. Но там действительно стояли два человека. Меня одолели сомнения: не может же быть, как рассказывал Сюй Вэй, что более тысячи разгневанных призраков детей, словно детали конструктора «Лего», стали одним злым духом? Но два силуэта были вовсе не похожи на детей – ростом как два взрослых человека.

Реальная сцена никак не совпадала с моими догадками, на тот момент я не мог понять, что именно происходит. Мне оставалось только молча следовать за Ян Кэ. Выйдя на улицу, мы погрузились в густой туман, который послужил для нас естественной завесой. Два человека, идущие впереди, не заметили нас, но и нам стало сложно идти вслед за ними.

Я подумал, что они направляются к той стене с граффити, чтобы продолжить рисовать, но оказалось, что эти двое по дороге раскидывают какие-то вещи по соседним участкам.

– Они что, разбрасывают одежду? – Я заглянул во двор соседнего дома и разглядел в темноте детские вещи.

Ян Кэ, по-прежнему не издавая ни звука, продвигался вперед. В этот момент я увидел мужчину, сидящего у цоколя дома. Почему он здесь оказался? Нарочно, что ли, сидит, чтобы людей пугать? Это он разбрасывал сейчас одежду? Заметив его, Ян Кэ тут же подошел к мужчине и, пощупав его запястье, произнес:

– Он мертв.

– Что? Мертв?

А я-то думал, что мы преследовали именно этого человека… Однако, подойдя ближе, почувствовал запах алкоголя. Мужчина был очень полным, с толстым животом; он никак не мог быть одним из людей, только что вышедших из дома тетушки Лун, так как те двое были среднего телосложения.

– Это… Его убили те два призрака? – промямлил я какую-то чушь.

– Сюй Вэй совсем сбил тебя с толку… Этот человек сильно напился, от этого мог и умереть, – ответил Ян Кэ, сохраняя спокойствие.

Так как мы уже давно работаем в медицине, то и трупы нам доводилось видеть не раз. Однако увидеть мертвое тело ночью на дороге, покрытой туманом, было довольно пугающе. Отойдя в сторону, я вытащил телефон и хотел вызвать полицию. Умерший мог оказаться нашим соседом…

Ян Кэ опустил мою руку с телефоном:

– Подожди. Прислушайся.

– Все тихо, к чему прислушиваться? – Я навострил уши, но так и не смог что-либо услышать.

Буквально через секунду я увидел движение в тумане. Вдалеке мигали лампы уличных фонарей. Откуда-то донесся лай собаки. Две фигуры, которые уже довольно далеко оторвались от нас, теперь двигались обратно: скорее всего, за ними погналась собака, поэтому они рванули от нее.

Страх очень заразителен. Когда те двое приближались к нам, создавалось ощущение, что даже дымка задрожала от страха; вихри заклубились, будто сам туман пытался спастись бегством. Я испугался собаки и трусливо пустился в бега. Хорошо, что дом тетушки Лун был совсем рядом и я добежал за несколько минут. Оглянувшись, увидел подбегающего Ян Кэ. Та собака казалась дьяволом во плоти, она мчалась словно дикий волк. Боюсь, если б мы не убежали, то наверняка она загрызла бы нас насмерть. Только мы с Ян Кэ начали закрывать железную калитку, как следом появился черный силуэт человека, неуклюже приближавшийся к нам. А за ним неслась огромная немецкая овчарка.

– Быстрее откройте! Дайте зайти!

В приглушенном свете уличного фонаря я узнал человека, подбежавшего к нам, – это был Ху Динлэ. В руке он держал холщовую сумку цвета хаки, внутри которой я заметил детские вещи.

– Что ты тут творишь? – опешил я.

– Все потом, открой дверь! – Ху Динлэ с силой постучал в железную калитку.

Немного погодя прибежал другой человек – это был Сюй Вэй. В отличие от своего друга он не хромал, но бежал еще медленнее его. Я опустил голову и посмотрел на белые кроссовки Сюй Вэя, которые целиком испачкались в грязи, как будто он только что вытащил их с мусорной свалки.

Увидев приближающуюся здоровенную овчарку, мы с Ян Кэ больше не мешкали и тут же впустили их внутрь. Собака не желала сдаваться – примчавшись к порогу, она вцепилась в железную дверцу, пытаясь добраться до нас. Хорошо, что калитка оказалась крепкой. Собака провозилась еще какое-то время возле дома, несколько раз подала голос и наконец, развернувшись, скрылась в густом тумане.

– Что вы, черт возьми, тут творите? – воскликнул я, когда снаружи стало спокойно. – Сейчас глубокая ночь. Едва ли вы занимались воровством, да ведь и Дедом Морозом, разносящим подарки, прикидываться вроде как не время – до Нового года еще далековато…

– Я… – Сюй Вэй не мог найти слов.

– Или вы возвращали ворованные вещи? – Я уже буквально гадал на кофейной гуще, пытаясь понять, чем они занимались.

Сюй Вэй посмотрел на меня, затем глянул на Ху Динлэ и промямлил:

– Это…

– Говори уже. Если будешь дальше скрывать, сделаешь только хуже, – выдал Ху Динлэ, тяжело вздохнув – видно, его подагра обострилась.

– Ладно… – Сюй Вэй, набираясь решимости, открыл рот, но тут же закрыл его, будто не зная, с чего начать. А затем вдруг отвернулся от нас и направился в сторону дома, сделав вид, что не обращает на нас внимания.

Мы с Ян Кэ были озадачены – реальное положение дел отличалось от наших догадок. К тому же нас только что преследовала свирепая собака, мы были немного сбиты с толку… Может, мы что-то упустили или не заметили?

– Он хочет рассказать вам правду, идите за ним! – Ху Динлэ указал пальцем на уходящего друга, давая нам понять, что парня нужно догнать.

Ху Динлэ сам только что не на шутку перепугался. Выброс адреналина помог ему бежать быстрее, но когда его уровень в крови снизился, Ху Динлэ снова одолела подагра. Последовав за нами, он двигался очень медленно.

Тем временем Сюй Вэй уже зашел в дом и начал подниматься на второй этаж, а оттуда направился на третий. Так как мы были здесь только первый день, то не знали, что здесь есть еще и третий этаж. Там тоже была гостиная, и даже больше, чем на первом этаже. На самом деле эту комнату было сложно назвать гостиной – скорее, детская со множеством игровых приставок, маленьким надувным замком, пластмассовой горкой, куклами и прочим. Такое зрелище пришлось бы по душе любому ребенку.

– Все игрушки купил мне папа, когда я еще был маленьким, – объяснил Сюй Вэй, увидев мой изумленный взгляд, и достал связку ключей. – Нам сюда.

В коридоре на третьем этаже горел только один ночник, поэтому мы плохо видели, что находится вокруг. В подобной мрачной обстановке казалось, будто игрушки в гостиной вот-вот оживут и через секунду схватят тебя за руку. Я представил себе эту картину, и волосы у меня встали дыбом.

Тем временем Сюй Вэй начал подгонять меня:

– Ну же, быстрее!

Как раз рядом оказался Ху Динлэ; он указал на одну из комнат и открыл ее.

– Сами посмотрите. – Сюй Вэй включил в комнате свет и жестом пригласил нас зайти.

Ян Кэ шел впереди, и по его лицу я понял, что увиденное повергло его в изумление. Он вдруг остановился на пороге, заслонив мне обзор и не дав возможности пройти. Я терялся в догадках: что же там, в конце концов, происходит? Приподнявшись на цыпочки, заглянул из-за плеча Ян Кэ в комнату…

– Боже! – Взглянув лишь одним глазком, я буквально застыл от удивления. Мне даже во сне не могла бы привидеться настолько невообразимая сцена…

5. Пустующие комнаты

Эта комната была очень необычна. Там стояло огромное зеркало в полный рост, валялись различные игрушки, большинство из которых были мягкими, бутылочки для кормления, детская одежда. Посредине комнаты был разостлан серый ковер, а на нем, абсолютно нагишом и с бутылочкой в руках, лежал полный мужчина средних лет – Сюй Лаода.

Когда его окликнул сын, он проснулся, в полной растерянности поднялся с пола и крепко прижал к себе детскую одежду, прикрывая нагое тело.

– Выйдите! – взволнованно закричал Сюй Лаода. – Вы совсем охамели! Кто просил вас заходить?

– Это папа болен, – повернувшись к нам, с болью проговорил Сюй Вэй. – Это он…

Мы с Ян Кэ не ожидали увидеть подобное зрелище, но отреагировали вполне спокойно, в полном молчании наблюдая за происходящим. На самом деле мы, точнее сказать, Ян Кэ давно догадался, что именно с Сюй Лаода что-то не так. Когда мы в первый раз столкнулись с ним на лестнице, то заметили, что его красные кроссовки были испачканными, в отличие от белоснежно-белых кроссовок Сюй Вэя.

Последние несколько дней в городке стояла дождливая погода, и как только мы вышли из машины, тут же ступили в грязь. Если б граффити рисовал Сюй Вэй, его кроссовки никак не могли бы оставаться такими чистыми.

Но это были лишь наши догадки, реальных доказательств у нас не имелось, так как мы пока не поняли мотив подобных действий. Наши выводы делались лишь на основе наблюдений, а интуиция подсказывала нам: велика вероятность, что именно у Сюй Лаода проблемы с психикой.

Во время выездов к пациентам, когда родственники вызывают врача для осмотра их «больного» члена семьи, мы часто сталкиваемся с тем, что в реальности психиатрическая помощь нужна именно этим родственникам. Подобное поведение можно считать делегированным синдромом Мюнхгаузена. При таком синдроме человек нарочно преувеличивает или придумывает болезнь другому человеку, чаще всего родственнику, чтобы удовлетворить какие-то свои психологические потребности.

Ситуация, в которой мы оказались, была крайне неловкой. Сюй Лаода, взрослый мужчина, был обнаружен голышом, спящим в детской комнате. Он начал бранить сына, говоря, что это его кабинет и он много раз повторял: никому нельзя сюда заходить.

Сюй Вэй, который явно долгое время находился в депрессивном состоянии, сейчас пребывал в сильнейшем эмоциональном стрессе. Он начал огрызаться, ругая отца за то, что тот вконец потерявший стыд извращенец, крадущий детские вещи и рисующий повсюду на стенах, и что мама развелась с ним именно из-за его невменяемого поведения.

– Да чтоб ты сдох! – завопил Сюй Лаода, потеряв всякое терпение.

– Сдохнуть так сдохнуть! – ответил Сюй Вэй и направился к окну, собираясь прыгнуть вниз.

Конечно, никто не стал бы молча наблюдать за таким поворотом событий. Лишь только Сюй Вэй запрыгнул на подоконник, как Ян Кэ тут же подбежал и вцепился в него. Ху Динлэ начал урезонивать друга, прося его успокоиться. После долгих уговоров Сюй Вэй все же спустился с подоконника, и Ху Динлэ увел его в гостиную. Кто-то из них предложил отвлечься и сыграть на приставке, чтобы немного отвлечься.

Конечно, такой шум посреди ночи не мог не разбудить уже давно сладко спящую тетушку Лун. Она вышла из спальни и, увидев включенный везде свет, спросила:

– Что случилось? Почему такая иллюминация глубокой ночью?

Никто из нас не знал, как объяснить все это пожилой женщине. Так как Ян Кэ был дольше знаком с тетушкой Лун, я кивнул ему, намекая, чтобы он увел ее в другую комнату и поговорил с ней. Не стоило делать это при Сюй Вэе – он мог снова разволноваться.

Воспользовавшись моментом, пока Сюй Лаода на третьем этаже изводил себя гневом и не решался спуститься вниз, я сел в гостиной на диване и вежливым тоном спросил Сюй Вэя, что все же произошло в его семье и почему отец ворует детскую одежду.

Тем временем у меня возникла мысль о том, что, возможно, это клептомания, и у Сюй Лаода постоянно возникает бесконтрольное желание воровать чужие вещи. У людей с таким заболеванием возникает ощущение, что, не украв какую-то вещицу, невозможно быть счастливым. Но это как будто не полностью соответствовало поведению Сюй Лаода.

Сюй Вэй особо не стеснялся рассказывать все такому постороннему человеку, как я. Поэтому, лишь услышав мой вопрос, он, с поникшей головой и уклоняясь от прямого взгляда, бросил одну фразу:

– Вот так у нас обстоят дела.

Мы с Ян Кэ хранили молчание; Ху Динлэ сидел рядом с понимающим видом, не издавая ни звука. Все мы ждали, когда Сюй Вэй решится продолжить. Наконец, тяжело вздохнув, он выложил все начистоту. Звуки детского плача и смеха, которые мы слышали с Ян Кэ, были ненастоящими – их издавал Сюй Вэй, чтобы отвлечь всех от реального положения дел. И он рассказывал всем жуткие истории не просто для развлечения – на это были свои причины.

Видимо, Ху Динлэ знал правду; все время он сидел невозмутимо, чего я явно не ожидал.

Сюй Вэй действительно уволился со своей работы, потому что терпеть не мог порядок, установленный в офисе. Он хотел создать какую-нибудь медиаплатформу, где смог бы публиковать интересные и необычные новости или истории. Чтобы начать свое дело, Сюй Вэй решил забрать себе комнату под личный кабинет, который хотел красиво обустроить.

В доме семьи Сюй есть много пустующих комнат, особенно на третьем этаже. Кроме кабинета Сюй Лаода, в котором он часто сидел один, другие комнаты были свободны. Тетушка Лун и Сюй Вэй вообще редко туда поднимались.

Однажды Сюй Вэй поднялся на третий этаж, чтобы осмотреть комнаты и выбрать одну себе под кабинет. Но, к удивлению, заметил, что все комнаты заперты. На самом деле на втором этаже тоже есть свободные комнаты, но ни одна из них не заперта на замок. Сюй Вэю это показалось странным – ведь в доме живут не чужие друг другу люди, когда же комнаты на третьем этаже успели закрыть на замок?

Чем больше Сюй Вэй думал, тем больше утопал в подозрениях. Как-то раз он отыскал запасные ключи и открыл все двери комнат, в том числе так называемый кабинет Сюй Лаода. Никто не мог бы подумать, что все комнаты вдруг окажутся заполнены детскими игрушками и уже поношенной детской одеждой. Первоначально Сюй Вэй посчитал, что все это его детские вещи, которые отец оставил на память, так как рука не поднялась их выкинуть, и именно по этой причине оборудовал гостиную на третьем этаже как детскую комнату. Сюй Вэй пришел в замешательство, ведь он не мог носить в детстве так много одежды. В это же время он услышал от соседей, что одежда, которую они после стирки вывешивали сушиться во дворе, вдруг стала пропадать. Причем пропадала именно детская одежда.

Сюй Вэй тогда уже постоянно проживал в Лючжоу и, хотя из дома он выходил редко, периодически видел соседских детей. И тут стал припоминать, что видел очень похожую одежду, в которую совсем недавно были одеты эти ребятишки, у себя на третьем этаже…

Внезапно на Сюй Вэя нашло осознание, что тут есть связь. Он не отважился слишком глубоко анализировать своего отца, но в его памяти начали всплывать различные сцены, произошедшие во время развода родителей. Он помнил, как во время скандалов мать ругалась на отца: «Ты извращенец и вор! Больной идиот!»

Сюй Вэй всегда думал, что мама говорит все это со злости, и никак не мог предполагать, что в ее словах действительно есть правда. Оказывается, родители развелись не из-за того, что у них остыли чувства друг к другу; мама вовсе не хотела бросать эту семью и родного сына… И все это время Сюй Вэй несправедливо обвинял именно ее.

Но что он мог сделать – потребовать объяснений от отца? Или провести «очную ставку»? Держа все внутри себя, Сюй Вэй стал размышлять: может, у отца клептомания? Но ведь у их семьи есть деньги – хочешь купить детскую одежду, покупай; зачем воровать у соседей поношенные вещи?

Особо не вникая в детали обстоятельств, Сюй Вэй решил малость намекнуть отцу на эту ситуацию. Он несколько раз говорил ему, что слышал в доме странные звуки, похожие на детский плач и хохот. Но Сюй Лаода совершенно не понимал, на что ему намекает сын, а тетушка Лун тем более находилась в недоумении и понятия не имела, что происходит. Она решила, что у Сюй Вэя появились слуховые галлюцинации, а может, и психическое расстройство. Параллельно с этими событиями рядом с частным сектором кто-то нашел безымянную могилу и выкопал гроб. Все эти события смешались между собой, слухи становились все более запутанными…

Сюй Вэй пробовал поделиться своими наблюдениями с тетушкой Лун. Но как только он заводил эту тему, бабушка тут же принималась защищать сына. Она оправдывала наличие детских вещей тем, что, поскольку Сюй Лаода является директором детского парка, неудивительно, что дома лежит столько детских вещей, ведь его сфера деятельности связана с детской развлекательной индустрией. Она не могла поверить, что сын может заниматься мелкими кражами. Тетушка Лун считала, что проблемы с головой вовсе не у сына, а у внука и что у него развилось бредовое расстройство. Именно поэтому она и пригласила приехать нас с Ян Кэ.

Узнав, что к ним в дом прибыли два специалиста из психиатрической клиники, Сюй Вэй понял намерения бабушки. Именно поэтому он от злости, обиды и возмущения расплакался. Ху Динлэ тогда еще не знал всех подробностей, но, когда он поднялся к Сюй Вэю на второй этаж, друг раскрыл ему правду. Тогда за ужином он нарочно начал рассказывать историю о жестоком правителе, убивавшем детей, чтобы припугнуть отца и попытаться остановить его неадекватные действия. Сюй Лаода, в свою очередь, обругал сына за то, что он несет полную ересь, совершенно не поняв реальный посыл сына.

И тогда Сюй Вэй вместе с Ху Динлэ придумали план. Они задумали вернуть все украденные вещи, надеясь, что, может, тогда Сюй Лаода придет в себя и соседи перестанут болтать и строить догадки о том, кто мог своровать детские вещи. Но молодые люди не продумали один момент – они понятия не имели, какая вещь кому принадлежит. Украдкой забрав в ночи одежду с третьего этажа, они вышли на улицу и просто начали закидывать ее в соседские дворы. Так или иначе, парни преследовали одну цель – они хотели напугать Сюй Лаода и тем самым остановить его одержимость детскими вещами.

Не зря говорят, что человек предполагает, а бог располагает. По дороге, совершенно не ожидая этого, они столкнулись с немецкой овчаркой и увидели труп…

– Все совершенно не так! – услышали мы голос Сюй Лаода, который спускался по лестнице. – Нет у меня клептомании!

– Все факты налицо, а ты еще что-то смеешь отрицать? – Сюй Вэй снова пришел в волнение.

Чтобы разрядить атмосферу, я поднялся:

– На самом деле все это ничего. У нас в больнице есть гораздо…

– Пойдемте, – махнул рукой Сюй Лаода, указывая на лестницу, – сейчас вы всё поймете.

– Что мы поймем? – недоверчиво спросил я в ответ.