Например, на мысли о том, что, раз эта деревянная шкатулка проделала такой путь, Адоне Стерли наверняка мертв.

6

— Его нашла Бьянка, сестра… Стерли был уже пару дней как мертв.

Слова Гассера не удивили Серену: все уже объяснила шкатулка. Но она недоумевала, почему Адоне нарушил их негласный договор о молчании. Зачем отягощать ее еще и печальной новостью о его смерти?

Как ни странно, в рассказе начальника вионской полиции Серену больше зацепило то, что она впервые услышала имя Бьянки Стерли. Она сознавала, что цепляться за эту деталь мелочно, но пироман ни разу не говорил, как зовут сестру, которая каждый день приносила ему еду.

Гассер подтвердил ее худшие опасения, и Серена задавалась вопросом, почему, когда нам говорят то, чего мы не хотим слышать, наши мысли всегда сосредоточиваются на самых незначительных пустяках. «Возможно, так мы избегаем боли», — сказала она себе. Интересно, как зовут племянницу Адоне. Сколько ей сейчас лет? И рассказали ли ей наконец, что у нее был дядя?

— Во всяком случае, похороны ему устроили хорошие, — добавил мужчина в трубке.

Голос Гассера остался прежним, и Серене стало любопытно, изменился ли он внешне. Прошло чуть больше шести лет.

— Как это случилось? — спросила она, хотя и сомневалась, что хочет это знать.

— В заключении судмедэксперта написано «естественные причины», — ответил командир, как бы давая понять, что они не захотели вникать в подробности. Почти знак уважения к радикальному решению человека, который никогда не уклонялся от своей ответственности и, так или иначе, поплатился за совершенные преступления в полной мере.

Серена подумала, что, если Адоне отправил ей шкатулку с закладками, объяснений могло быть два. Либо переплетчик предчувствовал, что произойдет, либо совершил это сам.

Косвенно ее догадку подтвердил Гассер:

— Пес лежал рядом с ним, тоже мертвый.

Ей представился черный дьявол — смирное, как выяснилось, животное, чьей клички она так и не узнала.

— В руках Адоне держал книгу, — продолжал командир. — Сначала я подумал, что это Библия, но в ней говорилось о растениях, — озадаченно добавил он.

Серена поняла, что знает эту книгу. Ей вспомнился учебник ботаники и то, как друг показал ей тайное письмо, проявлявшееся на странице под воздействием тепла. Уловка с чернилами из кобальтовой соли, которую использовали двое влюбленных, чтобы скрыть свою любовную переписку. Серена сомневалась, что хочет слышать продолжение, и закрыла глаза.

— Как бы там ни было, в последнее время Адоне повредился в уме, — попытался утешить ее Гассер. — Пару раз я заходил его проведать, и он постоянно разговаривал сам с собой, а меня не замечал.

— Спасибо, — сказала Серена, надеясь его остановить.

Полицейский понял, что сказал достаточно.

— А как поживаете вы? — спросил он.

Она поняла, что Гассер задал этот вопрос от всего сердца, и решила ответить правду.

— Я жду ребенка. Мальчика. — Это откровение идеально резюмировало ее душевное состояние. Для таких, как Серена, рождение еще одного ребенка означало не только движение вперед, но и возвращение назад. В этом выборе уживались новая смелость и новые страхи.

— Очень рад это слышать, — произнес Гассер. Он тоже был искренен. — Надеюсь, когда-нибудь мы увидимся снова.

«А я нет», — подумала Серена.

Потом они попрощались.

Повесив трубку, она подумала о том, что все эти годы вспоминала об Адоне только мимоходом, избегая слишком уж зацикливаться на моментах, проведенных с ним вместе в хижине. Как будто он тоже был частью того ужаса, который она старалась оставить позади. Она знала, что это несправедливо, — ее старый друг не имел никакого отношения к тому, что случилось с Авророй. Напротив, он помог разоблачить обман, на который Серена попалась. Но воспоминаний о том, как они занимались любовью, оказалось недостаточно, чтобы перечеркнуть все остальное.

Серена вспомнила тот эпизод, который стал и их последней встречей. Она торопливо одевалась, стараясь не шуметь, чтобы уйти, пока он не проснулся, но Адоне молча смотрел на нее с постели. Его безмолвный взгляд стоил тысячи слов.

Что бы произошло, если бы хоть один из них что-то сказал?

Серена никогда не задавалась этим вопросом, но сейчас он возник очень навязчиво. Адоне понял, что ей нужно уехать и забыть все, что произошло в Вионе, даже если забвение коснется и его.

Из уважения к воле Серены он больше не искал ее.

Единственным его проступком стала отправка деревянной шкатулки. Способ не кануть в забвение полностью. Или просто вернуть себе маленькую роль в ее жизни. А может, это было посмертное признание, попытка дать ей знать о том, чего он так и не смог сказать. О том, что он ее любил.

Благодаря этому последнему соображению Серена и поняла, что время непроизнесенных слов прошло.

В соседней комнате сидел профессор Ламберти — ждал правды, в которой ему слишком долго отказывали. Серена попросила его потерпеть еще немного и позволить ей сделать один телефонный звонок, но откладывать дальше было нельзя. И она воспользуется признанием в любви от Адоне Стерли, чтобы все ему рассказать. Да, это к лучшему.



— Я готова, — сказала Серена, входя на кухню.

Профессор, скрестив руки, задумчиво сидел за обеденным столом.

— Я тоже, — улыбнулся он.

Серена села рядом. Эти места они выбрали, когда впервые зашли в дом. Никто их им не отводил, и они даже заранее не советовались друг с другом. Но с тех пор места уже не менялись. Серена подумала, что именно это и делает из людей семью: каждый знает свое место за столом, в кровати или на диване, и остальные тоже знают. С первого раза ничего больше не меняется. А когда один из членов семьи отчего-то пропадает ненадолго или навсегда, место все равно остается за ним.

Сын, которого она носила под сердцем, тоже выберет свое место в этом доме. Но было еще слишком рано.

Поэтому, прежде чем заговорить, Серена посмотрела на пустой стул напротив них. Она мысленно выдвинула его из-за стола, чтобы усадить свою дочь Аврору. Она знала, что по окончании рассказа ее девочка встанет и молча уйдет. Такова жизнь, Серена ничего не могла с этим поделать. Но сейчас Аврора вернулась и была здесь.

— То, что ты услышишь, вероятно, тебя потрясет, — начала Серена. — Ты точно этого не ожидаешь и даже не можешь вообразить. Отчасти я боюсь, что ты не поймешь, почему я не хотела рассказывать раньше. Может быть, после этого ты посмотришь на меня по-другому, почувствуешь себя странно. Но что-то мне подсказывает, что в итоге мы оба поймем, что во всем есть какой-то смысл, даже если мы не можем полностью его постигнуть… Это как эффект бабочки: если бы того, что я сейчас тебе расскажу, не произошло, мы не сидели бы сейчас здесь и внутри меня не было бы этого ребенка.

Ламберти взял ее за руку. Серена ухватилась за его ладонь, чтобы, когда договорит, это помогло ей вернуться из прошлого.

У нее было много вариантов зачина. Но она решила начать с ночи стужи и огня.

7

— Когда ты узнаешь правду, бежать от этой истории будет слишком поздно, — приступила Серена, после чего ее рассказ продолжался до позднего вечера. Ламберти слушал молча, не выпуская ее руки. Порой выражение лица профессора менялось, и было видно, что он пытается справиться со смятением.

Серена начала с того, как Аврору объявили пропавшей без вести после пожара в пансионе, и это помогло четко обрисовать «до» и «после». Сложнее всего было рассказать не о нежеланной дочери, зачатой в отпуске на Бали со случайным партнером, а о прежней Серене — бездушной и агрессивной, испорченной, эгоистичной и эгоцентричной. Она была убеждена, что эта женщина пугает Ламберти и что он задается вопросом, действительно ли она ушла навсегда или однажды он снова с ней столкнется.

Она рассказала ему о «Плюшевом мишке» и перечислила все свои зависимости. Она рассказала, что это состояние сделало ее слабой и внушаемой, из-за чего она попалась на обман и вымогательство со стороны бессовестной банды. Стыдно было признаваться, что она рисковала, как полная дура, и ее могли убить.

Когда пришло время упомянуть Адоне Стерли, Серена внезапно устыдилась. Она поступила с ним жестоко, но поняла это только сейчас. Этот человек ее спас, а она избавилась от всех воспоминаний о нем.

Ламберти был поражен образом переплетчика. От выбора уединенной жизни и доброты к книгам до зажигательных бомб с ароматом печенья. Профессору тоже не удалось составить четкое мнение о пиромане. В Стерли невозможно было увидеть ни положительного героя, ни явно отрицательного.

Наконец Серена заговорила о докторе Новак и о группе глюков, члены которой смогли понять ее от и до именно потому, что и сами пережили подобные трагедии. Каким-то образом она донесла до Ламберти, что опыт, объединяющий ее с этими пятью неудачниками, кардинально отличает ее от него. И как бы они ни любили друг друга, их будет разделять расстояние, которое нельзя преодолеть.

— Есть места, куда ты не сможешь войти, — предупредила она. — Закрытые двери, которые ты никогда не сможешь открыть.

По завершении рассказа они некоторое время молчали. Потом он попросил ее хотя бы раз поговорить с ним об Авроре. Он хотел узнать, какой она была и какой была ее жизнь до ночи пожара. И пообещал Серене, что после этого никогда больше не будет расспрашивать об Авроре, уважит ее желание сохранить память о дочери только для себя.

Серена начала с фразы, которую давно не произносила:

— Я дождевой червь. И Аврора выглядела точь-в-точь как я, за исключением копны светлых кудрей.

Помня о том, что дух дочери сейчас рядом, Серена сумела описать ее без грусти и даже улыбнуться.

— Я никогда не оплакивала ее смерть, — призналась она. — Но один день в году ты будешь видеть меня другой. Ты не поймешь, что случилось, и захочешь меня расспросить. Не делай этого. Просто знай, что этот день был днем ее рождения.

После этого очищения, этого освобождения Серена как будто с чем-то примирилась. Это еще нельзя было назвать исцелением, но теперь она, по крайней мере, может показать шрам.

Профессор пошел спать, она же осталась ждать рассвета. Ребенок, которого она носила, тоже беспокоился, поэтому Серена воспользовалась возможностью, чтобы устроиться под пледом на диване перед незажженным камином. Деревянную шкатулку с закладками, которую прислал ей Адоне, она положила на колени.

Открыв шкатулку в тишине дома, где прожила всего несколько месяцев, Серена как будто пригласила старого друга в свою новую жизнь.

С годами уникальная коллекция переплетчика пополнилась новыми экземплярами, обнаруженными в книгах, потерянных рассеянными и неизвестными читателями. По этим вещицам можно было сделать выводы о некоторых сторонах их жизни и даже раскрыть некоторые тайны. Пожелтевший чек из венецианского магазина головных уборов. Визитка адвоката по бракоразводным процессам. Морской конек, засушенный на солнце. Проигрышный лотерейный билет с нарисованным на нем непристойным рисунком. Картонный образок с изображением святого архангела Михаила. Карта «Повешенный» из колоды Таро.

По каждой из этих реликвий можно было представить себе историю чьей-то жизни.

Кто знает, сколько раз Адоне, глядя на эти предметы, пытался восстановить кусочек бытия тех, кто потерял или забыл книги. Людей, с которыми он никогда бы не познакомился, но которые все же нашли способ связаться с ним. И закладки были посланиями из других миров. Серена подумала, что, в сущности, мы все друг другу чужие, пока не встретимся.

Здорово будет рассказать все это малышу, который вот-вот появится на свет. И в эту секунду она решила, что коллекция Адоне станет первым подарком для новорожденного. Однажды, через несколько лет, они вместе пофантазируют о жизни неизвестных людей.

Но как раз когда в голову ей пришла эта мысль, Серена вытащила из шкатулки фотографию.

Глянцевая бумага выцвела и была повреждена временем. На снимке, сделанном в маленькой церкви, была изображена девочка лет трех от роду, в белом платьице и черных лакированных туфельках, молитвенно сложившая руки перед алтарем, над которым висело деревянное распятие.

Очень светлая блондинка. Хотя волосы у нее были прямые, это была Аврора.

8

— Это она и в то же время не она… Не знаю, как тебе объяснить.

Найдя фотографию, Серена разбудила Ламберти. Ей хотелось выразиться яснее, но от волнения она не могла собраться с мыслями. Профессор попытался ее успокоить.

— Хорошо, объясни мне еще раз, пожалуйста, — сказал он, сев в постели.

Держа фото в дрожащих руках, Серена смотрела на девочку в белом платьице, молящуюся в церкви.

— Прежде всего, я не делала этот снимок. Значит, это сделал кто-то другой.

— Но Аврора погибла в шесть лет, а этой девочке максимум три, — отметил профессор, помня, что некогда Серена верила, будто ее дочь выжила при пожаре.

— Я знаю, что это старая фотография, — не без досады отозвалась она. — Я тоже это вижу.

— Ладно, давай пока забудем о том, кто ее снял, — предложил профессор. — Но тогда, возможно, лучше не обращать внимания и на сходство между девочками, а сосредоточиться на различиях. — Не желая ей противоречить, он в то же время давал ей дельный критерий для анализа, позволяющий развеять любые сомнения. — Что отличает эту девочку от твоей дочери?

— Волосы, — мигом ответила Серена. — Волосы разные: хотя они обе блондинки, у Авроры была копна непокорных кудрей.

— Видишь? У нас уже есть два важных отличия, — заметил профессор. — Ты не делала эту фотографию, и волосы у этой девочки прямые. Что еще?

Серена снова вгляделась в снимок.

— Не знаю… Пожалуй, теперь, когда я получше присмотрелась, нос кажется слегка другим. Лицо более округлое, немного иное положение глаз относительно скул. Но это детали, мелочи. Это как когда смотришь на двух близнецов: сначала они кажутся одинаковыми, но потом понимаешь, что это не так. А стоит на секунду отвести взгляд, как они снова становятся одним и тем же человеком.

Ламберти уловил смысл, но не мог высказаться однозначно.

— Я не могу тебе помочь, потому что не знаю, как выглядела Аврора, — сказал он.

Серена поняла, что есть только один способ избавиться от неопределенности. Пришло время скачать снимок Авроры из облачного хранилища, где она погребла все фотографии. Она пошла за смартфоном.

Когда она вернулась, профессор уже встал и одевался.

Серена села в кресло у кровати и, открыв сайт в браузере мобильника, ввела данные учетной записи и пароль доступа к памяти, в которой хранила все воспоминания. Это заняло больше времени, чем она ожидала, потому что какая-то часть ее все еще не желала возвращаться в это виртуальное хранилище. Сердце колотилось, мышцы были напряжены.

Почти семь лет Серена видела лицо дочери только в своем воображении.

Она открыла первую фотографию, и это было как пощечина. Улыбающаяся Аврора, глаза сияют, голова слегка наклонена вправо. Характерное для нее выражение лица; эту позу дочь принимала часто, сама того не замечая. Серена вспомнила, что подобных фотографий есть десятки.

Она протянула телефон Ламберти.

Профессор подошел и внимательно рассмотрел лицо девочки на экране.

— Дай мне минутку. Мне нужно свыкнуться с мыслью, что это та самая дочь, о которой ты рассказывала.

Это было понятно, и Серена дала ему столько времени, сколько необходимо.

— Действительно, сходство довольно сильное, — подтвердил профессор.

— Подожди, есть еще одно доказательство, — заверила она и снова принялась искать что-то в облачном хранилище. — Вот Аврора в три года. — Она показала снимок, на котором ее дочь была запечатлена в том же возрасте, что и ее близняшка на фотографии, присланной Адоне.

На сей раз Ламберти задохнулся от удивления:

— Я бы сказал, что это определенно одна и та же девочка.

— Аврора как будто прожила две параллельные жизни, — в замешательстве проговорила Серена. — Как в теории мультивселенной, — добавила она, размахивая фотографией из шкатулки. — В одной жизни она была со мной в Милане, а в другой носила белое платьице и молилась в этой церкви, — пробормотала она. — В одной у нее были кудрявые волосы, а в другой прямые, — добавила она.

— Хочешь сказать, что это фотография из другого измерения? — спросил Ламберти, всерьез опасаясь, что она сошла с ума.

Серена подняла на него взгляд:

— Хочу сказать, что фотографию прислали именно из Виона, где погибла Аврора, и это невероятно.

9

Происхождение фотографии было единственной зацепкой. Опять Вион; ухватившись за этот факт, Серена убедила себя, что сходство между Авророй и девочкой на снимке не может быть случайным.

Она сознавала, что у нее в голове складывается новая навязчивая идея. И ничего не могла с этим поделать.

— Десятки пациентов с уверенностью рассказывали мне, что встретили на улице своих давно умерших детей, — сказала ей по телефону доктор Новак. — Это что-то вроде миража: видишь ребенка издалека, и он кажется твоим. Подходишь поближе и понимаешь, что это не он.

— Но на этот раз у меня есть фотография, — возразила Серена, отметая мысль, что разум ее обманывает.

— На самом деле твой случай мало чем отличается от других подобных, — заметила психолог. — Ты знаешь, что девочка на фотографии не может быть твоей дочерью, потому что, как ты сама говоришь, есть существенные отличия, но упорно хочешь верить, будто это знак.

Серена молчала, не зная, что ответить.

— И потом, если уж на то пошло, однажды ты уже поддалась иллюзии, что Аврора еще жива. И закончилось это плохо.

Новак была права. Серене следовало бы уничтожить фотографию и забыть о ней. То же подсказывала и ее беременность. От волнения в последние несколько часов она чувствовала странные спазмы в животе.

— Это безумие, я снова на это купилась, — сказала она в мимолетный миг внезапного просветления.

В трубке повисло короткое молчание.

— Когда ты едешь? — спросила психолог, уверенная, что Серена уже приняла решение.

Та опустила взгляд на рюкзак у своих ног:

— Прямо сейчас.

Она уже надела куртку и была готова выезжать. Звонок доктору Новак, сделанный уже с порога, был лишь последним колебанием — Серена надеялась, что психолог заставит ее передумать. Но той не удалось.

— Я написала профессору записку, — призналась Серена. Лично сказать Ламберти о своем отъезде ей не хватило смелости. — Три дня, мне хватит трех дней. Я ведь немногого прошу, верно?

Но дело было в другом, и от Новак это не ускользнуло:

— Почему ты не хочешь, чтобы он поехал с тобой?

— Потому что боюсь утащить его в пропасть, из которой отчаянно пыталась выбраться. И потому что он нужен мне здесь. Иначе у меня, возможно, не будет причины возвращаться.

Дорога без возврата

1

Третий раз Серена отправилась в Вион на старой малолитражке Ламберти.

Она вела машину, вытянув руки вперед: сиденье пришлось отодвинуть, чтобы поместился живот. Тем не менее часы за рулем пролетали довольно быстро, и ей хватило пары остановок, чтобы размять ноги, восстановить водный баланс и пописать.

Серена добралась до долины в первой половине дня.

Пейзаж был в точности таким, каким она его помнила, — сказочным, девственным. Но раньше Серена видела его только зимой, а в прошлый раз уехала, когда близилась весна. Хотя сейчас был еще сентябрь, лето быстро сменялось осенью. С деревьев начали облетать листья, а природа постепенно окрашивалась в желтые и рыжие тона.

Серена проехала мимо станции самообслуживания, где шесть лет назад в последний раз заправила внедорожник в полной уверенности, что больше сюда не вернется. Она помнила, как обратила к душе Авроры, где бы та ни была, безмолвную молитву освободить ее от обязательства быть ее матерью.

Ты так же сильна, как и я. Но сейчас ты должна меня отпустить.

Сейчас ей казалось, что дочь снова призывает ее назад. Только теперь Серена была не одна. Малыш, которого она носила под сердцем, каждое мгновение напоминал ей, что она не может позволить себе рисковать.

Взглянув на часы, она подсчитала, что через несколько минут Ламберти вернется домой. Кто знает, как он отреагирует, когда прочтет записку. Серена с минуты на минуту ожидала звонка. Ей хотелось бы успокоить его, заверив, что у нее есть план. Однако она сунула в карман рюкзака фотографию трехлетней девочки, как две капли воды похожей на Аврору, но еще понятия не имела, что с ней делать.

Она въехала в деревню. Вион тоже не слишком изменился. Колеся по улицам, до странности знакомым, Серена ощутила приступ клаустрофобии.

Почти на автопилоте она добралась туда, где некогда стояло шале пансиона. Защитное ограждение с альпийскими пейзажами-обманками исчезло. На месте сгоревшего здания теперь была площадь с фонтаном в центре и цветочными клумбами.

Ей приятно было видеть, как дети со смехом играют в догонялки.

Продолжив путь, Серена миновала местный полицейский участок. Она взглянула на вход, гадая, сидит ли командир Гассер в своем кабинете. Сейчас ей не стоило попадаться ему на глаза и сообщать, что она вернулась.

До сумерек оставалось недолго, и после краткой остановки в продуктовом магазинчике она направилась в апарт-отель неподалеку от деревни.

При бронировании она запросила те же мини-апартаменты, которые занимала шесть лет назад.



Медленно, опираясь на перила, Серена поднялась на второй этаж. Она и забыла, что здесь нет лифта. Уже у самой двери ее смартфон издал звук: входящее сообщение.

Ей написал Ламберти.

Серена прочла сообщение с замиранием сердца.

Он был не согласен с ее решением совершить эту поездку в одиночку. И упрекал ее, потому что в ее положении следовало быть осторожнее. Однако он, похоже, не сердился — скорее беспокоился. Это застало Серену врасплох: она не привыкла, чтобы за нее кто-то тревожился. Ее родители после развода очень быстро начали новую жизнь, и Серена всегда думала, что была для них своего рода случайностью. Отец и мать перекидывали ответственность за ее благополучие друг на друга, и, как следствие, ни один из них особо ею не занимался. Что же касается Авроры, то ее дочь не успела ни повзрослеть, ни даже понять, что они одиноки в мире, а потому зависят друг от друга.

Прочитав сообщение Ламберти, Серена положила смартфон обратно в рюкзак, который затем бросила у порога вместе с пакетом покупок; затем открыла дверь, вошла и осмотрелась.

Стены гостиной по-прежнему были обшиты деревянными панелями, но коричневый ковролин, на котором она лежала в полубессознательном состоянии, пока вокруг бродил злоумышленник, заменили светлым паркетом. Обивку двухместного дивана также сменили с клетчатой на красную. Телевизора больше не было.

Серена забыла о раздвижной двери на балкон и о самом балконе с видом на парковку. Металлический столик и пластиковое креслице исчезли.

Кухонный уголок справа обновили. Электрическую плиту поменяли на индукционную. Мини-холодильник тоже был новым — этот не храпел. В спальне и ванной кардинально сменили стиль. Теперь повсюду доминировали охристые тона.

Серена немного пожалела о прежнем убожестве: она больше не узнавала свою берлогу. Апартаменты стали безликими. Даже запах табака, приправленный сосновым освежителем воздуха, и тот улетучился. Зато осталась керамическая пепельница с рекламой известного аперитива.

Как и раньше, уборка во время пребывания гостей не предусматривалась, а постель меняли всего раз в неделю. Но Серена все равно собиралась использовать только один комплект белья и полотенец.

«Три дня», — повторила она самой себе. Три дня, а потом она вернется домой, и точка.

Время поджимало, поэтому Серена решила по-быстрому поужинать тем, что купила в продуктовом магазине, а затем сразу же отправиться в первое место, которое хотела посетить.

Она воспользуется темнотой. Вот бы еще не бояться.

2

В темноте дорога до жилища Адоне заняла больше времени, чем рассчитывала Серена.

Дом остался таким же, каким она его помнила, — уединенная хижина посреди большого луга, окруженная горами. Небо было ясным и звездным, в лунном свете обстановка выглядела одновременно уютной и зловещей.

Серена вышла из малолитражки. Она надела куртку, потому что вечером было холодно. Застегнув молнию и прихватив рюкзак, она направилась к дому.

Хижина казалась необитаемой. Но такое же впечатление у нее сложилось и тогда, когда там был ее старый друг. «Из трубы не шел дым», — вспомнила Серена. Впервые она попала туда, войдя без разрешения, потеряла сознание, ударившись головой, очнулась на койке Адоне, в мастерской на задах, среди зловонных паров того, что позже оказалось растительным клеем, и увидела перед собой целую коллекцию жутких орудий пыток, которые на самом деле были безобидными переплетными инструментами.

При этой мысли Серена покачала головой. Ей все еще было стыдно за свою глупость.

Дверь оказалась закрыта. Серена обходила хижину, осматривая окна, пока не нашла одно, которое казалось только прикрытым. Навалившись на створки, она поняла, что их заклинило, и ей потребовалось какое-то время, чтобы справиться с заржавевшими петлями.

Наконец окно распахнулось. Из-за внушительных размеров живота Серене пришлось сильно постараться, но она все-таки перелезла через подоконник.

Включив принесенный с собой фонарик, она осветила комнаты, погребенные под пылью и тоской. Находиться здесь было неприятно, но Серена гнала от себя это чувство.

Она направилась в старую мастерскую.



Серена постаралась не задерживаться взглядом на койке, где занималась любовью с Адоне и где нашли его безжизненное тело. Вместо этого она посмотрела на его верстак. Все инструменты на столешнице лежали упорядоченно, словно в ожидании. Там же были и черные резиновые перчатки, но приемник, по которому ее друг слушал только классическую музыку, печально молчал.

Стараясь не поддаваться ностальгии, Серена отвернулась и направила луч фонарика туда, где был книжный лабиринт.

Ее охватило разочарование. Их увезли.

Она была убеждена, что книга, где лежала фотография, которая затем оказалась в деревянной шкатулке, все еще здесь. На самом деле это была лишь смутная догадка, но ей больше не за что было ухватиться.

Она надеялась, что, найдя книгу, выяснит что-то еще о снимке с загадочной девочкой. Может, имя. Посвящение. Или хотя бы штемпель магазина, где эту книгу купили. Какой-то знак, который помог бы ей немного отодвинуть границы тьмы.

Следовало бы догадаться, что после смерти Адоне хижину опустошат.

Осталась только груда томов, не подлежавших восстановлению. Они покрывались плесенью, сваленные как попало в углу мастерской. Сейчас, глядя на книги, брошенные, потому что они были слишком испорчены и ничего не стоили, и потому, что их больше некому было восстановить, Серена почувствовала огромную печаль.

Она уже собиралась отказаться от своих намерений, но потом передумала. Среди этих отбросов оказалась монография о мультивселенной, которую подарил ей Адоне и которая дала ей новую точку зрения на ее судьбу и судьбу Авроры.

Кто знает, возможно, залежавшиеся остатки преподнесут ей и другие сюрпризы.

Не питая особых надежд, Серена все же прошла в угол, где были свалены безнадежные книги, положила рюкзак на пол, опустилась на четвереньки и начала рыться в груде. Она брала тома и один за другим проверяла их при свете фонарика, надеясь, что ее внимание привлечет какая-нибудь деталь. Но ничего интересного не обнаруживалось, а это, к сожалению, была ее единственная зацепка.

Минут через двадцать Серена решила сделать перерыв и достала из рюкзака бутылочку. Когда-то она была бы наполнена «Плюшевым мишкой», теперь же — простой водой. Серена села так, чтобы вытянуть ноги и поудобнее устроить живот, и сделала большой глоток.

Интересно, куда делись все остальные книги из мастерской.

«Их забрала сестра Адоне», — ответила себе Серена, вспомнив, как увидела возле хижины женщину, загружавшую коробки в фургон с выцветшей надписью «Книги» на борту.

Надо поговорить с этой сестрой. Возможно, она сможет помочь.

Утолив жажду, Серена вернулась к книгам — не хотелось бросать дело на полпути.

Перерывая тома, она добралась почти до основания груды. Когда она уже уверилась, что не найдет ничего интересного, в руках у нее оказалась книга, с виду не имевшая изъянов, из-за которых ее следовало бы выбросить.

Просто старая книга.

«Волшебная деревня Ноив», — прочла Серена на обложке. Название на фоне нарисованного леса. Тут и там виднелись колпаки гномов, прячущихся за деревьями, камнями или кустами. От Серены не ускользнуло, что «Ноив» — это «Вион» наоборот. На первой странице обнаружилось написанное карандашом имя.

Стерли Адоне.

Почерк был детским, и это подтвердило, что текст перед ней не такой, как остальные. Он был из прошлого ее друга. Но почему такая личная вещь оказалась среди отбросов? И тут Серену поразила еще одна деталь. На той же странице была надпись, на первый взгляд похожая на химическую формулу.

CoCl₂ + 2H₂O + 6H₂O

На сей раз почерк был взрослее и автор использовал красную ручку. Возможно, надпись ничего не значила, но в таком контексте она смотрелась неуместно.

Похоже на ребус.

Серена не могла быть уверена, что надпись сделал ее друг. Но сейчас что-то подсказывало ей, что сборник сказок оставили здесь намеренно.

Полная решимости разгадать эту загадку, она полистала книгу.

Сказки повествовали о приключениях гномов из таинственной деревни, скрытой среди альпийских лесов.

Серена заметила, что уголок одной из страниц загнут. Она перелистнула туда и нашла историю о двух братьях, Хасли и Малассере. Быстро пробежав глазами иллюстрированные тексты, она в общих чертах поняла, что первый гном добрый и щедрый, а второй злой. Хасли готовил сладости и угощал всех. Малассера изгнали из деревни за жестокие проказы. Вдобавок он проникал в дома людей, переворачивал там все вверх дном и часто устраивал пожары.

Серена замерла, задумавшись о маленьком Адоне и о тяге к огню, которая зародилась у него в детстве.

Дочитав сказку, Серена вернулась к первой странице с химической формулой. Ей вспомнилась шкатулка с закладками, которую друг прислал ей, прежде чем покончить с собой. Ей показалось, что эта посылка и сборник сказок как-то связаны.

Что-то вроде следа из хлебных крошек.

Как бы там ни было, в последнее время Адоне повредился в уме. Так сказал по телефону командир Гассер. Пару раз я заходил его проведать, и он постоянно разговаривал сам с собой, а меня не замечал.

Серена почувствовала себя виноватой. Отчасти она стала причиной отчаяния, которое заставило Адоне лишить себя жизни. Он подпустил ее к себе, а она его обманула. Она подарила ему немного человеческого тепла, не думая о том, к каким последствиям приведет разлука. Хотя оба они знали, что рано или поздно она покинет Вион, Адоне никогда не винил ее в этом. Но когда снова остался в одиночестве, что-то внутри него безнадежно сломалось.

— Прости меня, — произнесла Серена, как будто он еще мог ее услышать.

Если бы не фотография этой девочки, так похожей на Аврору, она бы уже бросила след, который, похоже, проложил для нее переплетчик.

Она уже собиралась закрыть сборник сказок и положить его туда, где нашла. Но на мгновение задержала взгляд на химической формуле.

Внутри у нее что-то щелкнуло.

Серена достала из рюкзака смартфон, желая узнать, что это за соединение. Она не забыла, что в хижине не ловит сотовая связь, но прошло много лет, и теперь на ее более современной модели телефона отображалась одна полоска. Открыв интернет-браузер, Серена ввела буквы, знаки и цифры в строку поисковика и замерла в ожидании.

Результат ее ошеломил. Хлорид кобальта, он же кобальтовая соль.

Адоне умер, держа в руках учебник ботаники, где скрывалась тайная любовная переписка, написанная голубыми чернилами, которые проявились только при нагревании.

Серена снова взглянула на первую страницу сказки о Хасли и Малассере, поднесла книгу ко рту и подышала. Ничего не произошло, но она не сдалась и подышала снова. Еще раз, а потом еще и еще.

Наконец на бумаге проступило что-то голубое. Буквы — возможно, призрачное слово, которое в холоде комнаты тут же исчезло. Но Серена упорствовала в надежде, что своим горячим дыханием выманит надпись снова.

Так и случилось.

На странице скрывались несколько предложений. Несколько минут она дышала на бумагу и пыталась прочесть: слова исчезали мгновенно и читать нужно было очень быстро. В конце концов Серене удалось составить таинственное послание:

Найди первую сову.

Посмотри на снег вокруг огня.

Купи цветы.

3

Серена забрала сборник сказок с собой и бо́льшую часть ночи провела без сна, размышляя о подсказках, которые оставил для нее Адоне. Если, конечно, это подсказки, а не бред человека, отрезанного от мира и в итоге покончившего с собой. Серена даже не могла с уверенностью утверждать, что эти указания предназначались ей.

Найди первую сову. Посмотри на снег вокруг огня. Купи цветы.

Почему Адоне решил скрыть эти три предложения с помощью кобальтовой соли вместо того, чтобы написать их обычными чернилами? От кого он пытался их утаить? Возможно, у него не было причин. Возможно, это просто плод его мании преследования. Серена не знала, в каком состоянии был ее друг, когда это писал.

В любом случае наименее туманным было указание насчет цветов.

Проснувшись, Серена решила, что последовать этому совету ей ничего не стоит. А если он окажется бредовым, она всегда сможет отнести цветы на могилу Адоне.

Она оделась, позавтракала молоком и печеньем, села в малолитражку и поехала в деревню.

Поискав в интернете цветочные магазины в Вионе, она обнаружила, что он всего один и расположен в историческом центре. Маленькую лавку, переполненную цветами, она заметила сразу. Витрины нет, вход прямо с улицы, часть тротуара заставлена вазами.

Войдя в магазин, Серена очутилась среди зарослей. Передвигаться с рюкзаком за спиной в такой тесноте было непросто. Продавца нигде не было видно.

— Доброе утро, — все же произнесла Серена.

— Доброе утро! — донеслось из глубины маленькой оранжереи. — Сейчас подойду, — пообещал женский голос.

Серена посмотрела туда, откуда услышала голос, и присмотрелась. Среди зарослей угадывалась чья-то тень. Хозяйка составляла букет в подсобке. Различался только ее силуэт.

Серена озиралась, пользуясь ожиданием, чтобы поискать идеи для сада нового дома в Милане.

— Может, пока скажете, что вам нужно? — снова крикнула цветочница. — У вас есть какие-то конкретные запросы? Если выбираете подарок, то сегодня утром мне доставили бувардии, каллы и розы. А еще у меня есть красивые циннии.

Серена перестала озираться. «Этот голос», — сказала она себе. Теперь он казался до странности знакомым. Она снова вгляделась между растениями, пытаясь рассмотреть женщину получше. Каштановые волосы, светлые глаза и румяные щеки. Возраст — около сорока, полная грудь. Вряд ли Серена когда-нибудь ее видела.

— Если хотите, могу сделать вам букет из гортензий и камелий, — продолжала продавщица. — Они совсем свежие.

И тут Серена отчетливо услышала в голове знакомую фразу.

С Авророй все в порядке.

Ее словно отбросило назад во времени — в ту проклятую ночь. В ее памяти зазвонил мобильник.

«С Авророй все в порядке», — сказала по телефону воспитательница.

«Но?..» — спросила Серена, все еще предчувствуя что-то плохое.

«Но сегодня ночью в пансионе произошел пожар».

Эти фразы до сих пор ясно отдавались в памяти. Серена и не думала, что все еще помнит голос, который их произнес. Однако он навечно запечатлелся у нее в душе.

Вскоре цветочница вышла к ней. Берта, само собой, не узнала ее и улыбнулась.

— Итак, нашли что-нибудь, что вам понравилось? — спросила она, еще ничего не подозревая.

— Я мама Авроры, — сказала Серена, уверенная, что этого будет достаточно.

Лицо женщины тут же изменилось.

— Я вас ждала, — серьезно произнесла она.

Купи цветы.

Совет Адоне Стерли обрел смысл.

4

Они устроились в подсобке — в зоне отдыха с двумя плетеными креслами и столиком. Берта предложила Серене свежий лимонад. Та согласилась. Женщина налила ей лимонада в стакан из кувшина. Все происходило тихо и крайне спокойно. «Наверное, Берта хочет потянуть время», — подумала Серена, полагая, что цветочнице нелегко оказаться с ней лицом к лицу.

Она заметила, что воспитательница то и дело поглядывает на ее живот, как будто ища способ увязать эту беременность с мыслью о девочке, сгоревшей заживо. Несомненно, цветочница задавалась вопросом: если Серена вот-вот привнесет в мир новую жизнь, зачем она вернулась в прошлое?

— Я ушла из семьи, в которой работала, — начала Берта, имея в виду свое прежнее место гувернантки. — Только по этой причине мы и не встретились шесть лет назад — я еще была в Женеве.

— Я много раз звонила вам на мобильный, — заметила Серена. — Вы ни разу не ответили ни на звонок, ни даже на сообщение.

— Я сохранила ваш номер, — призналась женщина. — Я не отвечала из трусости — думала, что вы хотите обругать меня, сорвать на мне злость. Разумеется, я и предположить не могла, что вы были здесь, в Вионе, и искали ответы. Я поняла это, только когда Луиза и Флора попытались втянуть меня в свою аферу.

Серена решила принять эти объяснения на веру.

— Почему вы только что сказали, что ждали меня?

— Потому что я уверена, что в жизни все возвращается. Мы с вами разговаривали только по телефону и никогда не виделись, — вспомнила женщина, которая перепутала Аврору с Орели. — Но несколько лет назад ко мне в магазин пришел мужчина и начал задавать вопросы.

— Адоне Стерли?

— Да, — подтвердила Берта. — Он вырос передо мной, как из-под земли. Я знала, кто он, — в Вионе все его знали. Но мы также знали, что он постоянно сидит взаперти в своей хижине. Его много лет никто не видел.

Серена задавалась вопросом, что заставило ее старого друга покинуть убежище и отправиться в деревню. Вероятно, на то была важная причина.

— О чем вас расспрашивал Адоне?

— Он попросил рассказать о последней ночи в пансионе. Но я только повторила то, что уже рассказывала полиции, адвокатам, судьям и всем, кто допрашивал меня после пожара.

В ее тоне зазвучали нотки нетерпения. Серена догадалась, что после трагедии Берте тоже было нелегко двигаться дальше.

— Стерли устроила ваша версия? Просил ли он что-нибудь добавить, уточнить?

— Когда я договорила, он ушел, не сказав ни слова.

Серена поставила стакан с лимонадом, достала из рюкзака книгу сказок о гномах и положила на плетеный столик. Берта взяла ее в руки.

— Узнаёте? — спросила Серена у воспитательницы.

— Такая книга есть у каждого ребенка, выросшего в этих горах, — ответила та. — Эсиль, Баламель, Инох и другие гномы — товарищи нашего детства.

— Хасли и Малассер, — произнесла Серена, больше ничего не добавив.

— Их история ужасала и зачаровывала меня больше всего, — сказала Берта, подчеркивая это противоречие.

В сказке действительно были жуткие моменты и местами она больше походила на страшилку. Детей такие истории пугают и привлекают.

— У книги нет автора, — отметила Серена. — Я думала, это сборник народных преданий.

— Имена, — сказала Берта. — Ортофин, Маллик, Синлук… Не замечаете, как странно они звучат? Изначально персонажи были не гномами, а горными демонами.

Эта новость поразила Серену. Воспитательница продолжала:

— В прошлом предания выполняли воспитательную функцию: с их помощью детей учили держаться подальше от опасностей. Со временем истории смягчили, чтобы не слишком пугать.

— Я думала, что Хасли добрый… — сказала Серена.

— Есть версия этой сказки, в которой выясняется, что на самом деле Хасли и Малассер — один и тот же гном. Сначала он заманивает детей сладостями, а потом хватает и похищает.

От последних слов Серена замерла.

— «Найди первую сову. Посмотри на снег вокруг огня». Эти две фразы вам что-нибудь говорят?

Женщина покачала головой.

Серена сочла, что пора перейти к конкретике. Достав из рюкзака фотографию, найденную в шкатулке с закладками, она протянула ее Берте:

— Вы когда-нибудь видели эту девочку?

Женщина посмотрела на фотографию, и ее настроение мгновенно изменилось.

— Это Аврора, — сразу же ответила она. — Зачем вы мне ее показываете? Думаете, я не помню, как выглядела ваша дочь? — с негодованием добавила она. — Я узнаю ее, хотя здесь она и младше. — Однако затем она присмотрелась к снимку трехлетней девочки повнимательнее. — Нет, это не Аврора, — сказала она, успокаиваясь. — С ней что-то не так… Не знаю… Может быть, прямые волосы… Но не только…