Кэти вскинула руки. Она действительно раскаивалась.

– Ладно, я все равно ухожу. Просто зашла, чтобы оставить покупки. Я вернусь через пару часов, и мы поужинаем.

– Ты не обязана, милая, – сказал Нил.

– Обязана, – ответила она и ушла.

Она не собиралась куда-то идти, думала посидеть в ванне, а потом изучить некоторые файлы и кулинарные книги, чтобы не спеша обдумать меню. Она даже размышляла, не приготовить ли паэлью, чтобы отрепетировать блюдо перед фуршетом на испанскую тему, но у нее не было настроения. Нил мог подумать, что она просто убивает время, ожидая, пока он не освободится. Лучше сделать вид, будто она занята, и уйти. Но куда?



Она не могла пойти к Тому. Они с Марселлой собирались этим вечером в театр, там у Марселлы была возможность еще раз попасть под объективы. Кэти поехала в Гленстар и из фургона позвонила по мобильному Джеральдине. Включился автоответчик. Глупо было проехать столько, не позвонив заранее, подумала Кэти и тут, случайно посмотрев на окна квартиры своей тети, увидела, что занавески опускают. В комнате были двое. Джеральдина кого-то принимала. Какого-то мужчину. Кэти уже собиралась выехать с парковки, но тут заметила, что ей кто-то машет рукой. Это была Шона Бёрк из «Хейвордса».

– Увидела твой фургон… Да и кто бы его не заметил? – засмеялась Шона. – Хочешь зайти выпить кофе?

Кэти осматривалась, пока Шона хлопотала у кофемашины. Похоже на квартиру ее тети, но не такая большая и совершенно по-другому обставлена. Множество ярких ковриков и вышитых подушек. Никаких семейных фотографий на стенах, две полки с книгами по менеджменту и бизнесу, небольшой музыкальный центр и нет телевизора. Кэти гадала, какие люди бывают здесь и как Шоне удалось арендовать или купить в ипотеку такое жилье. Квартиры здесь не дешевые. Конечно, у Шоны была очень хорошая работа в «Хейвордсе». И все же… Возможно, она из богатой семьи. Шона Бёрк никогда об этом не говорила. Она умела весьма ловко уводить разговор в сторону от самой себя.

– Ты где-то далеко. – Шона вернулась к Кэти.

– Думала о Мод и Саймоне, – соврала Кэти.

– Это кто такие?

– Кузены Нила. Вышло так, что нам пришлось взять их к себе, моей матери и мне. – Кэти мрачновато рассмеялась и вкратце изложила историю.

К ее удивлению, Шона не нашла в этом ничего забавного или впечатляющего. И не стала пожимать плечами при виде неизбежности такого поворота событий или хвалить их, как другие люди. Она просто слушала без какого-либо выражения на лице.

– В общем вот так, – закончила Кэти. – Нил и его отец получили что-то вроде предписания, ох, я точно не знаю, но это насчет выделения денег из трастовых фондов, и часть из них получают мои мама и папа. Наверное, что-то можем получить и мы, если будет нужно.

– А как насчет их социального работника?

– Она вполне довольна тем, как они устроены, знает, что за ними хорошо смотрят. Их матери лучше не становится, а отец не подает никаких признаков того, что намерен вернуться домой. Так что крепость удерживаем мы.

– Это ужасно несправедливо по отношению к детям, – сказала Шона.

– Жизнь вообще несправедлива, Шона. Конечно, я бы предпочла, чтобы у них были милые мама и папа, которые читали бы им сказки на ночь и заботились бы о них, но их нет, так что нам приходится исправлять ситуацию.

– А потом они вернутся к своим безнадежным родителям, и что будет? – спросила Шона.

– Хотелось бы мне знать, но, будь я Томом Фезером, то надеялась бы на чудо, потому что он-то верит в чудеса, – тоскливо произнесла Кэти.

Домой Кэти ехала в подавленном настроении, от которого никак не могла избавиться. Она не понимала, откуда оно взялось. Она не злилась на Нила за его довольно резкие высказывания. Ведь он абсолютно прав, она действительно говорила, что будет работать. Грубая критика свекрови больше не способна по-настоящему вывести Кэти из себя, дело не в этом. К малодушной покорности собственной матери Кэти давным-давно привыкла, здесь нет ничего нового. И они всегда знали, что Мод и Саймона должны отдать под опеку, это не стало каким-то большим потрясением. У «Алого пера» дела в эти дни шли хорошо, у них было много заказов на будущее. Счетные книги в конце этого месяца будут выглядеть вполне благополучно, так что Джеймс Бирн чувствовал себя достаточно спокойно. Чем бы ни было вызвано это настроение, оно не желало уходить.

Остановившись на светофоре на обратном пути в Уотервью, Кэти была напугана внезапным стуком в окно фургона. Двое весьма неопрятного вида, мужчина и женщина, настойчиво колотили в окно. Первым порывом Кэти было проверить, заперта ли дверь. Пара выглядела грубой и агрессивной. Нил Митчелл, скорее всего, припарковался бы у тротуара и спросил бы, что случилось. Том Фезер дал бы им денег на еду и уверил бы, что хорошая жизнь лежит за углом. Кэти устыдилась того, что ей хотелось, лишь чтобы поскорее зажегся зеленый и она могла убраться отсюда, подальше от этих пустых лиц. Она слышала, как они кричали: «У тебя хорошая жизнь, у тебя все есть, пожалуйста, пожалуйста!» Красный свет, похоже, навеки застыл на месте. Кэти сказала себе, что в наши дни социальные службы работают хорошо, таким людям просто незачем попрошайничать на улицах. Есть специальные центры, ночлежки, спасательные команды… Должно быть, это пьяницы, алкоголики или наркоманы. Она должна смотреть прямо вперед, словно и не видит их, а если она откроет окно, это может быть опасно.

– Пожалуйста… – услышала она крик женщины, – у тебя все есть: чудесный фургон с картинкой, и дом, куда ты пойдешь… Просто дай нам что-нибудь…

Именно слова о фургоне с картинкой смягчили сердце Кэти. Она отъехала к краю проезжей части, достала из сумки десятифунтовую купюру, приоткрыла окно и отдала паре деньги. Они недоверчиво уставились на нее. Это было в пять раз больше того, на что они надеялись. Женщина при ближайшем рассмотрении оказалась моложе, возможно, даже моложе Кэти, но ее волосы были всклокочены, а лицо покрыто грязью.

– Ты заслуживаешь всяческой удачи, миссус, – наконец сказала она.

– Нет, – мрачно ответила Кэти. – Никто не заслуживает удачи, она просто выпадает кому-то. И это, вообще-то, очень несправедливо.

Наконец загорелся зеленый, и Кэти поехала дальше. Это было случайностью, просто мелочью, если подумать. Почему та девушка стояла там под дождем, выпрашивая деньги у водителей перед светофором? И почему она, Кэти, ведет фургон с картинкой к дорогому таунхаусу в Уотервью? Почему Саймона и Мод должны отправить жить к каким-то чужим людям? Во всем этом не было никакого смысла.

Войдя в дом, Кэти нашла сложенную записку. Ее сердце упало. Не могли же его снова вызывать! Это ведь было дело о компенсации рабочему, не случай какого-нибудь политического заключенного… Она развернула записку и прочла:


Извини, Кэти, вернусь после одиннадцати, не жди.


Она и не стала.



Том говорил, что весь фокус приема агентов по недвижимости заключался в том, чтобы создать испанскую атмосферу. Кэти сказала, что так они и сделают, но должны для начала выставить в качестве закуски тапас. А потом уже потрясающую паэлью со всеми необходимыми приправами. Том был занят поисками испанских шляп, кастаньет, гитариста и танцора фламенко, а потому вообще не имел времени обсуждать меню. Кэти рассудила, что они должны подать две паэльи: одну с морепродуктами, а вторую без них. Она знала, как агентам понравилась бы Марселла Мэлон, появись она среди них, но даже и не думала о том, чтобы предложить такое Тому. Вместо этого Джун велели взять напрокат испанский наряд и научиться в нужный момент говорить «arriba» – «давайте выпьем». Кэти хотела прикрепить на тарелки с тапас маленькие этикетки, которые показывали бы, что это типично испанские закуски. Том умолял ее поверить, что заказчикам нужно лишь ощущение того, что вы действительно находитесь в Испании, а это означает коктейль «Сангрия», вино «Риоха» и стук кастаньет. Такой прием выставит их в выгодном свете перед потенциальными клиентами и прессой. Но Кэти хотела, чтобы все было правильно, поскольку на приеме наверняка будут люди, которые знают реалии и смогут определить их подлинность.

– Если мы пойдем туда, разве это не поможет нам узнать что-то новое, как тебе кажется? – спросил ее Саймон накануне вечером.

– Нет, – коротко ответила Кэти и тут же увидела две разочарованные рожицы. – Спасибо, что предложили, но, вообще-то, там будет скучно и уныло для вас. Я вам врала когда-нибудь?

Оба немножко подумали над этим вопросом.

– Нет, – ответили они почти одновременно. – А нам что-нибудь останется?

– На этот раз на Сент-Ярлат-Кресент ничего, Мод. Потому что завтра вечером ваша тетя Ханна придет в Уотервью, чтобы поужинать с Нилом и со мной.

– Ты собираешься ее отравить? – спросил Саймон.

– Конечно нет, я собираюсь угостить ее и вашего дядю Джока отличными испанскими блюдами и постараюсь, чтобы мои волосы хорошо выглядели.

– А зачем ей смотреть на твои волосы? – поинтересовалась Мод.

– Поверь, Мод, я и сама не знаю, но она смотрит. И часто, когда люди хотят чего-нибудь, что довольно легко выполнить, куда проще постараться им угодить. Это избавляет от проблем в будущем.

– А где ты об этом узнала… в школе? – полюбопытствовала Мод.

– Нет, много лет назад мне объяснила моя тетя Джеральдина. Оказалось, это очень полезный совет.

Агентам по недвижимости ланч пришелся по вкусу. И ни один из них даже не упоминал о еде; говорили только о приятной атмосфере.

– Опять ты прав, Том! – искренне восхитилась Кэти.

Он действительно все улавливал, он все знал о том, как продать настроение, а не испанские деликатесы. Многие из этих людей даже и пробовать не станут настоящую испанскую еду, когда купят виллы в Испании.

– Им нужна была просто хорошая еда для поддержания разговоров. Если бы она была невкусной, мы бы и комплиментов не услышали, – успокоил ее Том, когда они упаковывали остатки.

Часть они собирались отправить в «Фатиму», где отец Тома, уже вернувшийся из больницы, весьма неплохо себя чувствовал. Недавно туда была доставлена огромная корзина фруктов – подарок Джо, который до сих пор находился на Дальнем Востоке. Том ничего не говорил об этом, но Кэти знала, что он весьма доволен. Теперь она упаковывала две отдельные коробки: маленькую для близнецов, которые, конечно же, надеялись на что-то, а во второй была основная часть ужина с Митчеллами в Уотервью. Кэти думала при этом: «Пожалуйста, пусть Нил не задержится снова… Пожалуйста, пусть Джок не окажется знаком с кем-нибудь из тех агентов, кто может упомянуть, что они были на испанском ланче… И пожалуйста, пусть Ханна Митчелл не разозлится из-за того, что я не воспользовалась ее подарочным купоном…»



Митчеллы явились вовремя, и, конечно же, Нила дома не было. Кэти выставила на стол маленькие тарелочки с маслинами.

– Я так и думал, что будет такое. – Джок Митчелл громко, добродушно рассмеялся. – В гольф-клубе я встретился с парой ребят, выпил с ними. Они рассказали, что ты устроила им роскошный испанский ланч, и я сказал Ханне, когда мы ехали сюда, что могу поспорить, мы сегодня почувствуем дух старой Испании.

Кэти постаралась совладать со своим лицом.

– Надеюсь, вы не сделали реальных ставок, потому что вы ошиблись, мистер Митчелл, – победоносно заявила она. – Это просто немного чудесных маслин. Я подумала, что нужно приберечь для вас немножко.

Он, похоже, разочаровался. Ханна была занята: вешала свое пальто и, как всегда, неодобрительно оглядывала дом. Она даже толком не рассмотрела Кэти, пока не вошла в комнату.

– О боже, Кэти, у тебя до сих пор не было времени заняться своими волосами? – спросила она скорее печально, чем сердито.

Кэти захотелось надеть плащ и сбежать куда угодно, за многие мили от этих людей.

– Увы, нет, миссис Митчелл, но я как следует подумала об этом, – ответила она.

Тут как раз явился Нил.

– Привет! Вкусно пахнет! – начал он.

Кэти прижала палец к губам и заговорила высоким неестественным голосом:

– Нил, как здорово, что ты вернулся! Мне нужно еще пять минут, чтобы поработать в кухне и отправить кое-что на такси кое-куда. Твои родители здесь, можешь ты их занять совсем ненадолго?

– Конечно, – с готовностью согласился он.

Но прежде, чем он прошел в гостиную, она шепнул ему на ухо:

– У нас ведь будет не испанский ужин, так? Повтори: «Нет».

– Конечно нет. – Нил недоуменно пожал плечами.

Кэти позвонила в местную компанию такси и написала записку Бренде, в «Квентин»:


Вы моя последняя спасительная соломинка. Можешь мне прислать с этим шофером четыре порции чего угодно, чтобы я могла подать своей чертовой свекрови? Только одно: ничего испанского! Я заплачу сколько угодно и когда угодно или отработаю у тебя на кухне.
С любовью, совершенно ошалевшая
Кэти


Потом она вернулась к гостям и болтала с ними обо всякой ерунде добрых сорок пять минут, пока не вернулся таксист с великолепными стейками и пирогом с почками, миской салата, картофельным пюре и чесночным хлебом. Кэти сумела выставить все это на стол так, что никто ничего не заметил, а потом радостно пригласила всех пообедать.



– Это отлично! Я так и знала, что никакой разогретой испанской еды не будет. – Кэти безмятежно улыбнулась, а Ханна продолжила: – Джок иногда сильно ошибается.

– Извини, – произнес Джок. – Мне следовало понимать, что я имею дело с профессионалом.

И Кэти знала, что ей не следует так уж этому радоваться, но скрыть свое удовольствие не смогла. Позже, когда они уже прибирались, она призналась во всем Нилу.

– Положение было критическим, но все удалось, – сказала она в восторге от своей маленькой победы.

– Конечно, – согласился Нил.

Кэти понимала, что он отвечает просто машинально.

– Но серьезно, Нил, разве все не прошло блестяще?

– В этом не было необходимости, милая.

– Нет, была, – с полной уверенностью произнесла Кэти.

– Но что ты пытаешься доказать?

– Что она не побеждает.

– Но ты это уже доказала, Кэти, давным-давно.

– Нет, не доказала.

– Я ведь женился на тебе, разве не так? На каком еще поле битвы она может выступить?



На следующее утро Том был само внимание, когда Кэти рассказывала ему историю с доставкой на такси заказа из «Квентина». Они сидели за столом, попивая кофе и пробуя испеченный Томом хлеб с финиками и грецкими орехами.

– Но скажи, как же они ничего не заметили? – Том сидел на высоком табурете, как огромное дитя в алом фартуке.

– А я поставила у двери большую ширму. – Кэти сияла.

– А контейнеры, фольга, разве они не увидели?

– Нет, из «Квентина» все блюда прислали прямо на тарелках, мне нужно было только сразу поставить их на стол.

– А что ты сделала с испанской едой?

– Попросила того же шофера отвезти все прямиком на Сент-Ярлат-Кресент. Мне плевать было, во что это обойдется, дело того стоило, Том, очень даже стоило!

На кухонной стене звякнул таймер. Кэти потянулась к печи, чтобы вынуть новую порцию хлеба, и тут же вскрикнула от боли. Том вскочил и забрал у нее поднос.

– Сколько раз я тебе говорил, чтобы надевала те длинные рукавицы! – прошипел он.

– Ну да, знаю, просто я хотела сделать поскорее…

– Ты всегда так говоришь, но разве от этого становится быстрее? Дай-ка взглянуть.

Он сунул руки Кэти под кран с холодной водой, чтобы как следует охладить красные пятна.

– Да ничего страшного, Том, перестань кудахтать, как курица!

– Кто-то должен кудахтать, или от тебя будет не больше пользы, чем от Венеры Милосской.

– Что?!

– Это та, безрукая. Я пошутил.

– Я знаю, олух, просто только вчера Ханна и Джок о ней говорили.

– Какие культурные разговоры ты ведешь со своей родней! – Том насухо вытер ей руки и уже мягко втирал в них мазь от ожогов.

– Хотелось бы мне… Просто Нил с отцом поспорили. Джок купил какую-то скульптуру для своего офиса, а Нил сказал, что это показуха и напрасная трата денег. Джок возразил, что если бы Нилу завтра подарили Венеру Милосскую, то он бы просто приделал к ней пару рук и продал, чтобы пополнить фонд для ремесленников и иностранцев. Вот такая культурная беседа.

Том засмеялся, неплотно бинтуя руки Кэти, оставляя пространство для воздуха над ожогами, а потом все убрал в аптечку.

– А о чем говорили вы с Ханной.

– О моих волосах, – просто ответила Кэти.

И к собственному огорчению, она ощутила на глазах слезы. Кэти не хотела быть одержимой собственным телом, как Марселла, но хотела хорошо выглядеть.

– Ох, Кэти! – вздохнул Том.

– Скажи, Том, это глупо или как? Я не знаю.

– Так это серьезно? – изумился Том.

– Конечно! Если моя ужасная свекровь дарит мне королевскую сумму, чтобы я изменилась, то, должно быть, я даже собак на улице пугаю.

– Но если Нил говорит, что это мило?..

– Он что угодно скажет ради покоя в доме.

– Нет, не так, все прекрасно.

– На что это похоже? Ну, закрой глаза и скажи мне!

Том закрыл глаза.

– Дай подумать, они светлые, похожи на мед, и очень густые, и связаны на затылке, и над ушами немного вьются, и пахнут шампунем, и все просто замечательно.



Питер Мёрфи позвонил в офис Джеральдины:

– Хочу попросить кое о чем неудобном.

– Это моя специальность – неудобные вещи, – ответила она.

Ей легко было держаться учтиво и прохладно. Она уже знала, о какой неловкой вещи он собирается говорить. Жена Питера Мёрфи, давно жившая отдельно, умерла этим утром. Джеральдине успели сообщить об этом. Так что он собирался просить ее или присутствовать на похоронах, или наоборот. Ей было безразлично, чего бы ни пожелал Питер. Их личная история давно осталась в прошлом; в его жизни было много дам после нее. Теперь они действительно были просто хорошими друзьями. Джеральдина слушала и издавала неопределенные звуки сочувствия в подходящие моменты, как и положено бывшей любовнице. Оказалось, что «Квентин» не сможет поставить закуски на похороны, они передали заказ «Алому перу». Не будет ли это неприятно Джеральдине?

– Абсолютно нет, я просто рада, что они могут тебе помочь, и уверена, сделают это очень хорошо, – сказала она все таким же заботливым, сочувствующим тоном.

– Это будет в субботу утром… э-э-э… в общем… в ее доме… Дети… Ее друзья могут ожидать…

Джеральдина никогда прежде не слышала, чтобы Питер Мёрфи терял дар речи. Многие годы он позволял себе жить, как ему хотелось. И только смерть его грустной, богатой, скромной жены, которую он умудрялся благополучно не замечать, растревожила его.

– Да, Питер, но как будет лучше?.. – Она подождала, но он явно не хотел принимать решение, и ей пришлось уточнить: – Может, мне лучше не приходить туда, я ведь толком не знала ее лично.

Она услышала вздох облегчения, как эхо ее собственного вздоха. Джеральдине совсем не хотелось, чтобы ее увидели в роли фальшивого сочувствующего. Но ей бы хотелось знать, кто там окажется. Тогда она смогла бы действовать за сценой, видеть все, но при этом оставаться незамеченной.



– Саймон, у меня к тебе вопрос, – сказала Лиззи.

Саймон загорелся:

– Это насчет ставки «янки» сегодня? Что, у Матти получилось? – Он разволновался.

– Янки? – повторила Лиззи.

– Ну, это немножко запутано, это такой способ повышать ставку, – охотно пояснил Саймон.

– Я отлично знаю, что это такое, спасибо, Саймон. Просто мы договорились, что такие вещи, как «янки», никогда, никогда не будут делаться на домашние деньги. – Лицо Лиззи стало грозным.

– Я уверен, это не на домашние деньги, – быстро сказал Саймон.

– Да, я тоже уверена. Это должно быть на его личный доход, на его накопления и акции, – неопределенно произнесла Лиззи.

– Ох, хорошо, тогда все в порядке, – с облегчением откликнулся Саймон.

Лиззи с отчаянием посмотрела на него:

– Вопрос не об этом. Дело в том, что вы с Мод должны сегодня сказать «да» или «нет» насчет свадьбы Мэриан. Если ты скажешь «да», то будешь учиться танцевать. Если скажешь «нет», тоже хорошо. Это должно быть ваше решение, вас двоих.

– Тогда я говорю «нет», – ответил Саймон.

– Хорошо. – Лиззи решила оставить все как есть.

– Что значит «хорошо»? – Саймон умел настаивать.

– Просто ты сделал выбор, ты сказал «нет». Мод будет разочарована. Она сказала «да». Ей хочется нарядиться на свадьбу.

– А я не хочу.

– Отлично! Кэти только порадуется.

Это было частью их с Кэти плана.

– Почему? – Саймону не хотелось быть игрушкой в руках Кэти.

– Она сказала, что от тебя ничего хорошего ждать не приходится. Мы с Матти не согласились, это ведь будет важный день, но все равно – таков твой выбор.

– Наверное, я мог бы… ну… то есть если Мод очень этого хочет.

– «Да» или «нет» прямо сегодня.

– Ой, ладно, тогда «да».

– И ты будешь учиться танцевать и носить килт? – Лиззи не желала оставлять неясных мест.

– Ну… наверное. В конце концов, там же не будет никого из школы, – сказал он самому себе, и тут ему на ум пришел решающий довод. – А тигры? Там действительно будут тигры?

Случайные слова Кэти Саймон помнил точно так же, как и слова Лиззи, будто у Матти есть накопления и акции.

– Не думаю. Пожалуй, могут возникнуть проблемы с доставкой тигров в Дублин.

– Но почему, Лиззи? Почему?

Наконец Лиззи ответила:

– Умоляю тебя, Саймон, не требуй от меня ответов на столько вопросов! У меня нет ответов. Почему Матти выбрасывает на ветер все, что получает? Почему Джеральдина живет как миллионер? Почему Кэти не благодарит миссис Митчелл за все то, что эта женщина ей дает? Почему Мэриан хочет, чтобы на ее венчании месса шла на ирландском языке? Почему женщины, у которых я убираю, оставляют жуткие протухшие вещи в своих холодильниках? Говорю тебе, я искренне и абсолютно не знаю.

– Лиззи, а ты знаешь, когда будет свадьба? – вежливо спросил Саймон.

– Да, этим летом, – хмуро ответила Лиззи.

– Наверное, мы сумеем научиться танцам за четыре месяца, – решил Саймон, обнаруживший вдруг, что жизнь постоянно подсовывает тебе что-то новое.



– Послушай, могу я помочь тебе в субботу на похоронах? Я хочу поработать в кухне, не на глазах у всех, ну, намазывать маслом хлеб, мыть тарелки.

– Почему?

– Потому что ты деловая женщина. Где ты найдешь предложение лучше, лишняя пара рук, свободная на четыре часа?

– Нет, ты это делаешь по какой-то ужасной причине.

– Просто из чистого любопытства. У меня когда-то был мимолетный роман с горюющим вдовцом, ты и сама знаешь. Мне хотелось бы самой увидеть, сколько людей там будет и кто именно.

– Мне это не слишком нравится, – сказала Кэти.

– Но я могла бы обратиться к твоему партнеру, мистеру Фезеру.

– И как мы впустим тебя туда?

– Я приду, когда все будут в церкви.

– Кухня может оказаться недостаточно большой, чтобы спрятать тебя.

– Она большая, – сказала Джеральдина.

В конце концов, она ведь бывала там, когда это был дом для всей семьи, но когда ныне покойная леди отсутствовала.



Это были их первые похороны, и они должны были сделать все отлично. Бренда Бреннан из «Квентина», подбросившая Кэти этот заказ, сказала, что работы там много. Но нужно быть бесконечно милыми и тактичными, учитывать горе семьи и следить, чтобы все были накормлены и обеспечены выпивкой. Конечно, проблема была в том, что никто не мог им сказать, какое количество гостей придет. Не знал и сам мистер Мёрфи, казавшийся весьма смущенным из-за этого.

Том решил, что им следует приготовить два запеченных окорока и один подать в столовой, а второй держать в запасе. Таким образом они вывернутся, если гостей окажется меньше, чем ожидалось. Они также сделают салаты у себя в кухне, Том испечет разные виды хлеба, который можно будет быстро подогреть в духовке, приготовленные Кэти чатни и пикули подадут в больших белых мисках с логотипом «Алого пера». Еще должны быть открытые пироги со спаржей и большие блюда ирландского сыра, поданного с яблоками и виноградом. Десерт мог бы придать всему слишком веселый вид. «Неуместно», – говорили они друг другу. И еще было бы странно и неуместно искать одобрение и новые заказы просто потому, что умерла некая богатая, нелюбимая женщина и ее виноватые, мучимые угрызениями совести родственники пытались проводить ее как следует.

– Очень большой дом, – заметила Кэти, когда они поднимались по ступеням крыльца с первыми коробками.

Джеральдина фыркнула, словно могла рассказать много историй об этом доме, но предпочитает помолчать. Джун сказала, что она может сегодня познакомиться здесь с каким-нибудь богатым парнем. Уолтер, снова ставший барменом, сказал, что глупо одинокой женщине жить в таком огромном доме. Том сказал, что замечательно, что так много места, поскольку сам он настолько большой, что в некоторых домах занимает всю кухню. Кэти ничего не сказала, просто поспешила к фургону за следующей стопкой подносов. У нее многое вызывало недоумение. Зачем Джеральдина напросилась сюда? В этом месте для нее должны были сохраниться только плохие воспоминания. Почему Джун говорит о возможном знакомстве? Ради всего святого, ведь она уже встретила человека много лет назад и имеет от него двоих детей. Почему Уолтер так ожесточен? У него же все есть. Ладно, пусть сейчас его родители отсутствуют. Но он и раньше, когда они были рядом, не слишком с ними общался. Как он может негодовать из-за того, что у кого-то что-то есть? Включая умершую женщину, с которой он никогда не был знаком. И наконец, как вообще кто-то на этой планете способен быть таким неизменно оптимистичным, как Том Фезер? Их сегодня ждало слишком много неопределенного. Они не знали, придут тридцать человек или двести. А он все равно умудрялся видеть что-то хорошее, вроде большой кухни. Кэти улыбнулась себе под нос, снова взбегая по ступеням.

– Только не веселись сегодня слишком, Кэти Скарлет, – предупредил ее Том. – Ты в таких случаях всегда обжигаешься или режешь себе пальцы.

– Ладно, – ответила она. – С этого момента буду мрачной.



Семья покойной миссис Мёрфи вернулась в дом первой. Кэти взяла их пальто и повесила на передвижную вешалку, которую уже установила в глубине большого холла. Потом Уолтер предложил им выпить, и они перешли в просторную и явно редко используемую гостиную.

– Мы должны как-то помочь с закусками? – неохотно спросила одна из дочерей.

– Нет-нет, все под контролем, мы уже устроили шведский стол в задней комнате.

Родственники огляделись. За все те годы, что их мать прожила здесь, она никогда не устраивала приемов. А сегодня большая комната выглядела так уютно… Эти поставщики добавили какие-то мелочи и определенно сумели показать гостиную в наилучшем виде. Как грустно, что дом их матери, их собственный родной дом впервые проявил себя во всем великолепии только в день ее похорон.

– Это должно быть так горько для всех вас, – сказала Кэти. – Так много воспоминаний… – (Они удивленно переглянулись.) – Уверена, ей бы очень понравилось, что вы открыли для всех ее чудесный дом… Для нее это был бы способ приветствовать своих друзей… – продолжила Кэти.

Она увидела, что семья расслабилась, и снова благословила Бренду Бреннан из «Квентина» за ее подсказку: сочувствия не бывает слишком много.

Том продолжал смотреть в окно, комментируя:

– Они не спешат, но думаю, их хватит для того, чтобы все выглядело прилично… Нет, погоди, там еще машины паркуются, похоже, все будет вполне достойно… Ох, боже мой, там есть и такие, кто уже посматривает на часы, они вряд ли здесь задержатся. Джун, действуй, займи место у шведского стола. А Уолтер там или уже сбежал, чтобы минут пятнадцать почитать в уборной?

– Он пока в холле. Я за ним присматриваю, – сказала Кэти.

– Джеральдина, мы должны высказать сочувствие мистеру Мёрфи или нет?

Джеральдина прервала работу – она намазывала паштет на маленькое круглое печенье и украшала каждое кусочком помидора, петрушкой и крем-фрешем.

– Думаю, слов «какой печальный для вас день» будет вполне достаточно, – живо ответила она и снова заглянула в маленькое окно для подачи блюд в гостиную. – Интересно, здесь практически никого нет из отеля Питера. Не думаю, что они знают правила для таких случаев.

Поминки не затянулись. Вскоре люди начали прощаться с дочерями покойной хозяйки. Питер Мёрфи тоже ушел, поцеловав дочерей в щеки. В кухню ему заглядывать было незачем. Он так и не узнал, что здесь была Джеральдина. Счет отправили ему в отель, и чек на оплату был немедленно подписан. Кэти гадала, довольна или нет Джеральдина маленькой вылазкой на похороны женщины, которую она когда-то должна была ненавидеть. Роман Джеральдины с Питером тянулся несколько лет. Но понять сейчас что-то было невозможно: Джеральдина держалась скрытно и лишь заметила, что у дочерей есть здесь кое-какие друзья, но вряд ли в той гостиной появилась хотя бы одна старая подружка миссис Мёрфи…

– Может, у нее и не было много друзей, – предположила Кэти, подсчитывая тарелки.

Они накормили сорок два человека.

– У всех есть друзья, в особенности если они живут в таком большом доме, как этот, – возразила Джун, укладывая столовые приборы в корзинки.

– Необязательно, – заявил Том, аккуратно упаковывая нетронутый окорок. – Думаю, люди могут просто прятаться в таких больших домах. Впрочем, не знаю и никогда не узнаю, – усмехнулся он.

– Дело вовсе не в большом доме, – возразила Джеральдина. – Она просто оказалась в безвыходном положении. Нет мужчины, значит нет сопровождающего, а люди боятся женщин, которые теряют своих мужей, думают, это заразно. И еще нет работы, не о чем поговорить, так что она должна была выглядеть скучной, как стоячая вода.

– Это звучит очень бессердечно, Джеральдина. – Том покачал головой в насмешливом неодобрении.

– А жизнь вообще бессердечна, Том, лучше ты мне поверь.

И на ее лице на несколько мгновений словно появилась маска черствости.



– Мы заморозим этот окорок или отправим его миссис Хейс?

Том и Кэти высадили Уолтера в начале Графтон-стрит, где он намеревался потратить заработанные им крохи – так он называл сумму, полученную за три часа работы. И теперь они везли Джун с собой в свой офис. Ее «крохи» составляли заработок за пять часов, так как она помогала в уборке.

– Миссис Кто?

– Та леди, которая перемазалась шоколадом. Она, как уж вышло, дала нам весьма неплохую работу на ее серебряную свадьбу только потому, что я спас ее.

– Ах да, конечно, ты ведь такой обаятельный! Нет, давай его заморозим, пожалуй. Там же хотят чего-нибудь сентиментального, кучу сладостей. А хороший постный окорок может оказаться для них слишком здоровой едой. – Кэти вопросительно посмотрела на Тома, и он кивнул.

Они, как это часто бывало, понимали друг друга. Том должен был написать ярлычок с датой и положить окорок на должное место в морозильнике. Приехав к себе, они включили автоответчик: там было три сообщения с просьбой прислать буклеты, одна девушка спрашивала, нет ли у них работы, потому что она намеревается сделать карьеру в кейтеринге.

– Намеревается! – засмеялась Кэти. – Почему дети так говорят?

– Поскольку думают, что так они будут выглядеть взрослыми, – предположил Том.

Затем в сообщениях обнаружился заказ на ланч для восьми дам, нужно просто все привезти и оставить у Риорданов.

– Ни адреса, ни номера телефона! Отлично! Нет, в самом деле, люди уж слишком глупы! – кипятился Том.

– Брось, Том, мы их знаем. Мы там уже были.

– Были? – Том недоуменно уставился на Кэти.

Они обслужили не так уж много домов. Не так много, чтобы он мог позволить себе забыть имена клиентов.

– Ты знаешь, мы там устраивали прием по случаю крещения, и ты потом упоминал о хозяине как о мистере Чертовом Семьянине.

– А-а-а, это он, и в самом деле… Я нарочно стер его из своей памяти, – признался Том.

– Слава богу, мы не стерли их в компьютере! Что мы им приготовим?

– Лекцию на тему, что в людях нет ничего хорошего, – предложил Том.

– Нет, глупый. Из еды. И в любом случае это неправда. В людях очень много хорошего. Мой отец купил близнецам щенка, чтобы держать его на Сент-Ярлат-Кресент, хотя именно ему придется обучать его и убирать за ним. Мой муж купил нам два замечательных билета в оперу на сегодняшний вечер, хотя сам не очень ее любит. Джеймс Бирн намерен потратить субботнее утро, чтобы разобраться в счетных книгах, поскольку сегодня мы не могли с ним встретиться. Мой деловой партнер тоже человек, но он собирается остаться здесь один ради меня, так что в данный момент я ничего не имею против людей, – засмеялась Кэти.

– Почему это я собираюсь остаться здесь один, напомни? – спросил Том.

– Потому что любовь твоей жизни на весь вечер уйдет в спортзал, а любовь моей жизни придумывает для себя причины не ходить в оперу на «Лючию ди Ламмермур», так что мне лучше поспешить домой, чтобы помешать ему.



На столе лежала записка:


Я знаю, что тебе кажется, будто я увиливаю от культуры, но когда ты узнаешь, что случилось, то согласишься…


Абсолютно законная контора оказалась под угрозой, юристы сообщили, что присутствие в их команде адвоката, имеющего право выступать в судах, может вызвать у властей сомнения. Должна была состояться пресс-конференция… Нилу было очень жаль… очень жаль. Он постарается все исправить. Билеты на столе. Может, она найдет кого-нибудь? Кэти пришла в ярость. Как ей найти кого-нибудь, кто мог бы нарядиться и пойти с ней в оперу, когда уже пять часов? В каком мире он живет? Кэти едва не заплакала от раздражения и разочарования, но справилась с собой. Это ведь не было вопросом жизненной важности. Не те реальные сражения, которые она выдерживала прежде… не похоже на времена, когда Ханна насмехалась над ней и заявляла, что Кэти выйдет за Нила только через трупы ее самой, ее мужа и любого, кто их знает. Это не было, как в те дни, когда Ханна громко смеялась за ее спиной, говорила с ней высокомерным тоном, повторяла, что Кэти – дочь бедной прислуги. Это не походило на поиск работы за границей… Речь шла всего лишь об одном вечере.

Однако кого еще она может пригласить так поздно? Джун? В оперу? Забудь об этом. Джеральдину? Джеральдина при ее активной общественной жизни наверняка шла на свидание с кем-нибудь в субботний вечер. Кэти достала телефон. Она все-таки позвонит Джеральдине.



– Джеральдина?

– А кто еще мог за меня ответить?

– Ты не хотела бы заменить сегодня Нила в походе в оперу? У меня лишний билет.

– Рада буду. А она грустная?

– В общем безнадежная. Наркоманка выходит замуж за парня, которого не любит, и убивает его. Парень, которого она на самом деле любит, кончает с собой. Такие вот дела, вполне обычно для оперы.

– Я бы сказала, вполне обычно для жизни, – решительно ответила Джеральдина.

– А потом я приглашаю тебя в «Квентин» на поздний ужин.

– Договорились.



Они посмеялись с Брендой Бреннан по поводу их приключения со стейком и пирогом с почками. Они увидели Шону Бёрк, ужинавшую с двумя старшими руководителями «Хейвордса».

– Хотелось бы мне, чтобы эта девушка почаще улыбалась, – сказала Джеральдина.

– Да, у нее есть поводы для улыбок. Квартира в Гленстаре вряд ли дешево обходится; хорошая работа, хорошая внешность… Том говорил, что видел ее в больнице, она кого-то там навещала, когда у его отца случился сердечный приступ. Я спрашивала ее об этом, но она просто отмолчалась.

– Она хорошо работает, но холодно, – сказала Джеральдина. – А вот ты сегодня фантастически поработала. Я тобой очень гордилась.

– Нет, не пытайся увернуться. Ты ведь была довольна тем, что не увидела там большой толпы?

– Нет, мне, вообще-то, все равно, я просто проявляю беспристрастный интерес.

– Но ты когда-то его любила, ты не можешь быть полностью беспристрастна. Ты должна… что-то чувствовать.

– Я никогда не любила Питера Мёрфи, – просто ответила Джеральдина.

– Но разве ты не… – Кэти замолчала.

– Конечно, это было… больше пяти лет, но это не значит, что я любила его.

– Но в то время это должно было быть похожим на любовь, – предположила Кэти.

– Нет, не для меня.

– Тогда что… почему… – Кэти снова замолчала. – Прости, Джеральдина, это не мое дело.

– Нет, я не против… Я просто хорошо проводила время с приятным компаньоном, который также познакомил меня со множеством людей и помог мне наладить мой бизнес. А почему? Полагаю, я могу лишь сказать: а почему нет? И еще он купил мне квартиру в Гленстаре.

Кэти уставилась на нее:

– Он купил ее для тебя?

– Но ты ведь уже большая девочка, Кэти, у тебя свой бизнес, так что нечего таращить на меня невинные глазки.

Кэти заговорила с жаром:

– Я не строю из себя невинность! Я просто удивлена, что ты приняла такой подарок, ну… вроде роскошной квартиры, от мужчины. Вот и все.

– Если люди хотят дарить мне подарки, я что, должна отказываться?

– Конечно нет, но квартира в Гленстаре…

– Тот, кто строил Гленстар, в то же время занимался расширением отеля Питера, так что все обошлось ему не так дорого, как любому другому. Ну да, это был щедрый дар, и мы, как ты знаешь, всегда оставались хорошими друзьями.

– Но не думает ли он, что может снова повернуть…

– Нет, Кэти, конечно не думает.

– Но разве это не странно с его стороны? Я хочу сказать, большинство мужчин на его месте…

– Я знаю, на что способно большинство мужчин, – немножко подумав, сказала Джеральдина. – Но мне дарят подарки. Машину я тоже получила в дар, и тот CD-плеер, которым ты так восхищалась.