И она не выдержала.

Камни раскрошились в пыль. Пробив потолок, энергия устремилась на следующий этаж, сквозь крышу и во тьму летней ночи. Одновременно по залу раскатилась волна чистой магии, настолько широкая и мощная, что пятью минутами раньше я не поверил бы, что такие волны могут существовать на самом деле.

Если подумать, именно в этот момент все и началось.

В воздухе металась магия. Она с воем проносилась по улицам и переулкам Чикаго, грохотала в тоннелях и гремела на дорожных переездах. Город накрыло цунами первородной силы.

И там, где проходила эта волна, мир смертных погружался во тьму.

Взрывались электростанции. Электронные приборы со скрежетом испускали фонтанчики искр. Перед тем как выйти из строя, экраны телевизоров демонстрировали дьявольские картинки, а динамики визжали демоническими голосами. Машины отказывались ехать дальше, компьютерные системы давали сбой, обесточенные электрички сбавляли ход и останавливались на рельсах. Позже я узнал, что в тот момент случилось почти полторы тысячи автомобильных аварий, многие со смертельным исходом.

Чикаго погрузился в кромешную тьму.

Чуть позже я осознал, что стою на коленях, еле дышу и тяжело постанываю. Остальные издавали примерно такие же звуки. Освещение в зале не изменилось, поскольку магические кристаллы обходились без электропитания.

Я не заметил ни короля Корба, ни Последней из титанов. Обоих и след простыл.

Зато я увидел, как Ваддерунг тяжело опустился в кресло. Судя по лицу, он был ошеломлен до глубины души.

Глава 30

Не меньше пятнадцати секунд все потрясенно молчали. Затем джентльмен Джонни Марконе нетвердо поднялся на ноги, обвел глазами полуразрушенный зал и задумчиво произнес:

– Похоже, теперь нам известно мнение фоморов насчет мирного урегулирования проблемы.

Следующим встал Эбинизер. Он также оглядел помещение и спросил:

– Раненые есть?

– Скорее, убитые. – Марконе подошел к трону Зимы и протянул ладонь Молли.

Та ответила ему раскаленным взглядом, но вежливо кивнула и взяла предложенную руку.

– Зимняя Леди, прошу вас оценить состояние Мэб, – сказал Марконе сосредоточенным, негромким тоном, чтобы не добавлять беспокойства гостям.

Пару секунд Молли недоуменно смотрела на него, а затем подошла к пробоине в каменной стене, изучила ее и спросила:

– Что с другой стороны?

– Кладовая, – ответил Марконе.

– Меня интересует то, что за кладовой, – добавила Молли и скрылась в отверстии.

Этри с сестрой встали одновременно. В зале поднялся встревоженный галдеж. Все начали приходить в себя и, судя по виду, не особенно радовались происходящему.

Дед осмотрелся – так, словно кого-то искал, – после чего склонился к Рамиресу и шепнул что-то ему на ухо. Тот кивнул и тихо заговорил с остальными Стражами.

Картье Лашез тоже встал и в сопровождении своих вурдалаков направился к выходу.

– Лашез, – окликнул его Марконе так, чтобы слышали все в зале.

Упырь оглянулся.

– Куда вы, сэр? – спросил Марконе.

Лашез указал пальцем на дыру в стене. Голос у него был низкий и густой, как луизианский суп гумбо, в который влили полстакана виски.

– Вы же слышали, что сказала титанша. И видели, что она сделала.

– Да, – признал Марконе скучающим тоном. – И еще, если верно помню, я видел вашу подпись под текстом договора.

– И что?

– И в нем есть пункт о взаимопомощи перед лицом агрессора, – ласково напомнил Марконе.

– Договор – это детище Мэб, – брызнул слюной Лашез. – Вы видели, что с ней стало.

– Прекрасно видел, – подтвердил Марконе.

– Если Этне вот так запросто одолела саму Мэб, нам вообще не на что надеяться! – заявил Лашез, оглядывая остальных. – Все мы подписали договор из страха перед Королевой Воздуха и Тьмы. Кто из вас готов выступить против Корба и Этне, если даже Мэб прихлопнули, будто муху? Пусть этот смертный расстанется с мимолетной жизнью, если таково его желание. Мы же занимались своими делами задолго до Неписаного договора. Он заключен совсем недавно, и я не вижу причин не вернуться к прежнему укладу.

С этими словами Лашез направился к двери, и шестеро упырей последовали за своим громадным предводителем.

– Скажите, сэр, вы трус? – спросил Марконе с беспощадным спокойствием в голосе.

С поразительной для его габаритов легкостью и скоростью вурдалак развернулся, и по залу разнесся его рык.

– Это вопрос, сэр, – сказал Марконе. – Не утверждение.

– Следи за языком, смертный, – пророкотал Лашез. – Я с радостью пустил бы твои внутренности на оболочку для колбасы.

– Я задал этот вопрос, – объяснил Марконе, – поскольку ваши последующие действия покажут, кем вы являетесь.

Лашез задрожал, и его искаженное от ярости лицо начало превращаться в звериную морду. Плечи вурдалака округлились, спина сгорбилась, и эти метаморфозы сопровождались неприятными щелчками в суставах.

– Вы у меня в гостях, сэр, – сухо напомнил Марконе.

Глаза Лашеза начинали походить на змеиные, в них было страшно смотреть. Он собирался шагнуть в сторону Марконе, но прозвучавшие слова приковали его к месту не хуже, чем металлические кандалы. Вурдалак оглядел зал и поймал на себе пристальные взгляды глав представленных на съезде наций. Эти взгляды не обещали ему ничего хорошего.

– Барон Марконе прав, – сказал Этри. – Подобно всем нам, вы подписали договор и теперь обязаны встать на защиту Мэб.

– Вы едва совладали с обычным убийцей из Белой Коллегии. – Нижняя челюсть Лашеза слегка удлинилась, отчего его голос стал кулдыкающим, а слова – менее разборчивыми. – Неужто хотите бросить вызов Последней из титанов?

– Не в одиночку, – спокойно ответил Этри, повернулся к Марконе и решительно кивнул. – Свартальвы серьезно относятся к своему долгу. Мы защитим этот город.

Марконе кивнул ему в ответ.

– На что вы надеетесь, глупцы? – спросил Лашез. – У врага были развязаны руки, и он прекрасно подготовился. Чтобы собрать войска, нам остались считаные часы – если предположить, что фоморы еще не развернули полномасштабную атаку. Думаете, Корб намерен сражаться по правилам?

– По всей очевидности, нет, – ответил Марконе, – и это наводит меня на мысль, что он не так уж неуязвим. В ином случае он просто напал бы на город, не устраивая все это… драматическое представление. Он пытается, фигурально выражаясь, уничтожить договор без единого выстрела – разделить нас и расправиться с каждым поодиночке.

– А титанша? – осведомился Лашез. – Вы заметили, что на ней надето?

– Титаническая бронза, – кивнул Этри. – Сплав, который не способны изготовить даже мои подданные. Его секрета не знал никто, кроме Сторуких[81]. – Он взглянул на Марконе и пояснил: – Физическим воздействием Этне не остановить. Чтобы причинить ей хоть какой-то вред, потребуются самые могучие силы. В ином случае она только сильнее разозлится.

– Эту проблему нам еще предстоит решить. – Марконе взглянул на Кристоса. – Быть может, наши мудрые друзья из Белого Совета что-нибудь подскажут?

Кристос, в свою очередь, посмотрел на Эбинизера. Оба обменялись взглядами с Мартой Либерти и Слушающим Ветер. Сдвинув головы, старейшины затеяли небольшое совещание, после чего Слушающий Ветер поднял глаза на Марконе:

– Возможно. В любом случае мы выступим на вашей стороне и призовем на защиту города дополнительный отряд Стражей.

– Возможно, у них что-нибудь получится, – с издевкой усмехнулся Лашез и обвел глазами остальных. – Неужели вам есть дело до этого смертного и его города? По-моему, пусть лучше фоморы растратят силы на людей!

– Болван! – рявкнул Ферровакс, и у него из ноздрей вылетел густой клуб дыма, от которого пахнуло вулканом. – Ты знаешь смертных не хуже моего. Стоит разбудить их, напугать, и они придут в ярость, после чего начнут волками набрасываться на любую сверхъестественную угрозу – и позволь напомнить, Лашез, что ты не из тех, кто живет на дне океана, наслаждаясь безопасностью лишь потому, что люди почти не исследовали водные глубины.

– Змей прав. – Ваддерунг кивнул дракону, и Ферровакс ответил тем же. – Надо остановить Этне здесь и сейчас. Если позволим ей разрушить город такого размера, умиротворить смертных уже не получится. Да, они слепы и глупы, но их очень много, и невежество придает им храбрости. Каждому из нас придется свернуть все дела, а Корб и Этне будут сидеть в подводном дворце и покатываться со смеху, глядя, как мы пытаемся выжить.

– В толк не возьму, как мы изменим ситуацию к лучшему, если поляжем в этой дурацкой битве, – едко заметил Лашез. – Если Этне с такой легкостью одолела саму Мэб, что ей противопоставить? Какое оружие?

– Мужество, сэр, – объяснил чикагский барон-разбойник, глядя на упыря так, словно перед ним стоял деревенский простофиля. – Мужество, умение и силу воли. – Он повернулся к Ваддерунгу. – На сегодняшнюю ночь мне хотелось бы нанять всех свободных эйнхериев.

– Через несколько часов могу привести пять сотен, – сказал Ваддерунг, и Марконе кивнул:

– Этри?

– Мои подданные – ремесленники, а не воины. – Король свартальвов сложил пальцы домиком. – Мы готовы сражаться, но принесем больше пользы, обеспечивая оборону и доступ к необходимому снаряжению. Наш арсенал открыт для вас, барон.

Марконе снова кивнул и обратился к Ферроваксу:

– Сэр?

– Мой вклад в дело должен быть скромным, – ответил тот. – В ином случае есть вероятность, что я уничтожу куда больше людей, чем сумею спасти. – Он задумался. – Заручившись согласием Этри, я могу закрыть доступ в подземный мир, чтобы лишить неприятеля возможности перемещаться сквозь толщу почвы. Одноглазый?

Поняв, к чему клонит дракон, Ваддерунг одобрительно кивнул:

– Я перекрою для них все Пути в городе. С учетом природы наших врагов у них останется только один подступ.

– Вода? – уточнил Марконе.

– Так точно, – ответил Ваддерунг. – Под водой они сильнее. И смогут пробить защиту на дне озера.

– В таком случае выставим силы на берегу, – сказал Марконе. – Я подключу к делу свою организацию.

Раздался вежливое покашливание. Вернее, его можно было бы назвать вежливым, если бы кашлянул человек, но, поскольку этот звук исходил из груди сасквоча, правильнее сказать, что он напоминал выстрел небольшой пушки. Речные Плечи поправил галстук-бабочку, шагнул вперед и вернул на широкую переносицу очки в тонкой оправе, прежде сползшие на кончик носа.

– Мой народ, – пророкотал он, – не является участником договора. Пока еще нет. Но если я правильно понял, происходящее может навредить нашему племени. Поэтому я встану на вашу сторону.

– Ха! – Слушающий Ветер обнажил стертые зубы в довольной улыбке. – Рад снова поработать с тобой, Речные Плечи.

Сасквоч подмигнул ему. Я был впечатлен. Речные Плечи не из тех, кто торопится с решением, и я не мог сразу припомнить, чтобы он выступал против кого-то более опасного, чем отбившийся от рук представитель Лесного народа.

– Что насчет Белой Коллегии? – спросил Эбинизер. – Где мисс Рейт?

Все стали смущенно переговариваться и поглядывать в сторону лагеря Белой Коллегии, где остался один только Райли.

– У миз Рейт появились дела государственной важности, – ровным голосом сообщил он. – Прежде чем вступать в бой, мне понадобится ее разрешение, но я уже отправил гонца с приказом привести местные силы в состояние боевой готовности. Это сотня ружей плюс все члены семьи, находящиеся сейчас в замке.

– Далее, вопросы связи и логистики, – сказал Марконе. – Если чары Этне хоть чем-то похожи на то, что я уже видел, и так же эффективно уничтожают технические средства, будет непросто связаться с остальными и расставить бойцов по местам.

Теперь кашлянули в дальнем конце зала – там, где молча сидела Летняя Леди с охраной, возглавляемой Летним Рыцарем. Каскад ее шелковистых локонов, теперь белых, ниспадал на платье, которое было зеленым, как листва, пока я не выпил свое зелье. Честно говоря, она… страшно походила на Молли. Или это Молли стала похожа на нее.

Сарисса встала. Похоже, она очень стеснялась.

– Я могу помочь со связью. Маленький народец прекрасно справится с такой задачей. Для простоты доступа я бы посоветовала устроить командный центр на крыше этого замка.

Шелестя платьем, Молли выскользнула из дыры в стене.

– Я уже какое-то время занимаюсь транспортировкой войск Зимы. Могу привести их сюда, если буду знать, где именно они понадобятся.

– Замечательно, – сказал Марконе. – Думаю, начнем со связи.

– И централизованной оценки военных активов, – раздался надтреснутый голос.

В отверстии в стене показалась Мэб.

Она была… сломлена. В буквальном смысле. Примерно половину ее тела смяло и сдавило так, словно Королева Воздуха и Тьмы угодила под фабричный пресс. Двигаясь неестественно быстрыми рывками, она наконец выбралась из дыры в стене, и перед нами снова стояла королева в бело-фиолетовом одеянии, хотя ее платье припорошила каменная пыль, а на коже появились десятки углублений, словно это была не кожа, а какой-то искусственный материал, довольно прочный, но побитый градом. У меня на глазах сломанное плечо с отвратительным хрустом встало на место, вмятины разгладились и бледная кожа вновь обрела привычное совершенство.

Мэб неторопливо оглядела зал. Лашез потупился. Похоже, ему хотелось провалиться сквозь землю.

– Королева Мэб, – сказал Марконе, – неплохо бы узнать, какие силы Зимний двор намерен задействовать для обороны города.

Какое-то время Мэб молча смотрела на Марконе, а затем ответила:

– Как сообщил мой заместитель, часом раньше присутствие всех сил Зимы срочно потребовалось в ином месте. Врата подвергаются массированной атаке.

У меня скрутило живот. Внешние врата – это… пограничный бастион реальности на самых окраинах Небывальщины, за которым находится Запределье всего сущего, неконтролируемый хаос, наполненный Иными – тварями, с начала времен жаждущими прорваться за этот барьер и пожрать реальность мира смертных и других миров. Если Внешние врата подверглись атаке в тот самый момент, когда Этне взялась за дело, это никак не могло являться совпадением.

Получается, что Последняя из титанов заключила союз с Иными.

Значит, могучие существа пришли к выводу, что связанные договором нации должны быть уничтожены, и без обиняков доносят эту мысль до окружающих.

Не все в зале сообразили, что происходит, но некоторые были достаточно информированы, чтобы осознать истинный смысл последней фразы Мэб. Их я увидел сразу: Одноглазый, Ферровакс, Старейшины, Речные Плечи, Этри и еще несколько гостей сделались бледными как мел – да и я, наверное, тоже. Они понимали, что будет, если мы проиграем этот бой.

Теперь Мэб смотрела через весь зал, на Летнего Рыцаря Хвата, невысокого жилистого блондина с буйной шевелюрой, узловатыми руками автомеханика и жесткими глазами, которые были бы зелеными, не воспринимай я мир в черно-белых тонах.

– Сэр Рыцарь! Полагаю, королеву Титанию следует немедленно ввести в курс дела.

– Почему бы вам не сделать это самостоятельно, ваше величество? – мягко и очень вежливо спросил Хват.

– Она не желает… общаться со мной, – произнесла Мэб. – Пусть поступит, как сочтет нужным, но она должна обо всем узнать. Это ее право.

Хват нахмурился, но Сарисса подняла указательный палец:

– Согласна. Ступай.

Летний Рыцарь кивнул, поклонился и немедленно удалился. Это меня тоже впечатлило. Его нежелание подвергать опасности прежнюю Летнюю Леди граничило с паранойей, но Сарисса, по всей видимости, задала их отношениям совсем иной тон.

– Королева Мэб. – Голос Эбинизера звучал спокойно, но уважительно. Мэб скверно реагировала на агрессию, и еще хуже – на любое проявление слабости. – Если позволите спросить… Где Зимний Рыцарь?

– Последний раз его застали за… общением с миз Рейт, – бесцеремонно заявила Мэб, взглянула в мою сторону, и ее глаза внезапно стали ярко-зелеными и невероятно холодными. – Можете быть уверены, что по завершении своих дел он непременно примет участие в защите города.

– Со всем уважением, мэм, – Эбинизер решительно выпятил подбородок, – нам необходимо согласовать план действий. Чем раньше, тем лучше.

– Я пришлю его, – равнодушно взглянула на старика Мэб.

Какое-то время Эбинизер смотрел ей в глаза, а затем неохотно кивнул.

Прелестно. Теперь не обойтись без объяснений.

– Итак, дамы и господа, – сказал Марконе, – если все направят ко мне представителей, наделенных правом принимать решения, мы создадим командный центр, откуда будем координировать оборону города…

Все в зале оживились, стали переговариваться, и я решил не игнорировать намек Мэб. Мне и впрямь требовалось закончить начатое. Да, согласен, вечер прошел совсем не так, как планировалось, – однако независимо от исхода битвы, если Этри выживет, он не оставит брата в покое. Прямо сейчас он приложил бы все усилия, чтобы выследить и убить Томаса, если бы не выходка Этне и тот факт, что никто пока не узнал о побеге. В общем, спасение брата стало еще более срочным делом.

Существовало только одно место, где я мог ему помочь, и времени у меня почти не осталось, а распоряжения Мэб были кристально ясны даже мне: заканчивай и возвращайся.

Я пробрался к двери сквозь море взволнованных монохромных лиц и выскочил в ночь.

Глава 31

В общем и целом быть Зимним Рыцарем довольно-таки паршиво, но эта должность не лишена чертовски полезных бонусов.

Во-первых, я сильный. Не настолько, как Человек-паук, но сил у меня максимальное количество для мужчины моего телосложения, а я не самый миниатюрный парень. Одним из условий сделки была почти полная смерть, и к тому времени, как я вернулся в мир живых, мое тело исхудало до невозможности. Восстановление по большей части заключалось в немыслимо интенсивных физических нагрузках, и покуда неизбывный гнет Зимней мантии можно было ослабить ценой относительно безопасных силовых упражнений, я не брезговал пользоваться этой возможностью.

Нет, супергероем я не стал. Ничего подобного. Но, поверьте, вам не захочется получить от меня в нос.

Во-вторых, у меня имеются проблемы с восприятием боли и дискомфорта. В основном это значит, что я часто режусь во время бритья, а когда встаю после долгого чтения, не чувствую затекших ног и падаю на пол. Чтобы заметить боль, мне приходится внимательно следить за сигналами организма, что, пожалуй, неплохо для самоосмысления, но в остальном радости мало.

С другой стороны, если боль серьезно мешает какому-либо занятию – например, пробежке, – ее отсутствие мне только на руку.

Средний молодой человек, находясь в хорошей физической форме, на короткой дистанции способен развить скорость от шестнадцати до восемнадцати миль в час. Мировой рекорд человека-спринтера – что-то около двадцати восьми. Так быстро я бегать не умею, но двадцать две, а то и двадцать четыре мили в час, пожалуй, выдам – а это значительно выше среднего, – к тому же могу бежать с такой скоростью столько, сколько нужно. Более или менее.

Поэтому на улице я сразу рванул во весь опор, понимая, что довольно скоро окажусь на побережье, и опасаясь лишь того, что если сломаю лодыжку, то не замечу этого и буду бежать до тех пор, пока от ноги ничего не останется.

Но улицы Чикаго изменились.

Машины попросту заглохли и стояли ровными рядами. Люди высыпали на тротуар и теперь стояли, сбившись в стайки и нервно переговариваясь. Все держали в руках телефоны, ни один из которых не работал. Не светились ни окна, ни фонари, ни светодиодные вывески, ни светофоры. Единственными источниками искусственного света служили расставленные тут и там сигнальные фальшфейеры. Не будь в небе нарастающей луны, я не смог бы передвигаться с такой скоростью. Просто не разглядел бы дороги.

Было устрашающе тихо. Вообще-то, Чикаго – оживленный город, и в любое время дня и ночи его переполняют звуки, характерные для современного мира: вопли радио, глубокие басы навороченной аудиосистемы в чьем-то автомобиле, гудки сирен, шум строительной техники, общественные объявления, проверка системы экстренного оповещения и так далее.

Ничего этого не было слышно.

Только встревоженные голоса и шлепки моих подошв о бетон.

Ни криков, ни дыма.

Пока что.

Но все только начинается. Боже мой, все только начинается. Если Этне и фоморы ударят по обесточенному городу, начнется такой хаос, что погибнут десятки тысяч человек – независимо от того, выстрелит кто-нибудь или взмахнет мечом. Внезапное отключение электричества, наверное, стоило жизни многим пациентам больниц, водителям машин и пассажирам самолетов. Хотя откуда мне знать? Я не видел ни шоссе, ни разбившихся самолетов – да и не увидел бы, не начнись на месте крушения пожар.

Нации договора готовились к полномасштабной войне. Черт подери! К делу подключился сам Ферровакс!

Так и бежал я в сторону пристани, а по пути осознал нечто ужасающее.

Я понятия не имел, что будет дальше.

Это выходило за рамки моего опыта и знаний об окружающем мире. У сверхъестественных существ имеются разногласия, и в наших конфликтах иной раз не обойтись без сопутствующего ущерба – но мы по большей части решаем свои вопросы в стороне от остальных: в старых развалинах, джунглях, пустынях или подземных пещерах.

Но, черт побери, не в городах.

Не на улицах треклятого Чикаго.

Этне – о господи! – вломила Королеве Воздуха и Тьмы так, что пробила ее телом стену. Даже не одну, а несколько. Повторяю, речь идет о самой Мэб – а титанша отмахнулась от нее, как от таракана.

Столь могущественное существо вряд ли впечатлят какие-то семь-восемь миллиардов смертных. Вполне может быть, что она намерена разыграть эту партию в старомодном ключе, а в понимании протобогини «старомодный», наверное, означает нечто из весовой категории Содома и Гоморры.

Еще до рассвета город начнет драться за свою жизнь, и мой дед, его друзья и союзники из Белого Совета окажутся в эпицентре схватки. О господи. Пока все это не началось, я обязан доставить Томаса в безопасное место. И мне надо кое-кого предупредить. Да, в сверхъестественных кругах подобные слухи распространяются со скоростью лесного пожара, и к ним отнесутся серьезно, поскольку я дам понять, что всем надо смотреть в оба, но к остальному Чикаго это не относится. Когда фоморы пойдут в атаку, девяносто девять с лишним процентов населения не поймут, что происходит.

Я имею в виду, вообще ничего не поймут.

Знакомство со сверхъестественным миром – процесс не из приятных, даже когда он проходит без эксцессов. А если сверхъестественный мир оживает и пытается оторвать тебе голову, хорошего еще меньше.

Примерно восемь миллионов людей придут в ужас. Вспыхнет паника. И насилие.

И посреди всего этого окажется моя дочь.

При этой мысли у меня открылось второе дыхание.

Спросите, почему я не отправился прямиком к Мэгги? По двум причинам. Первая из них – она гостила в доме Майкла Карпентера и находилась под его защитой и покровительством. Это значило, что за ней присматривал, кроме по большей части отошедшего от дел героя, еще и отряд ангелов-хранителей – в самом буквальном смысле. Плевать, насколько ты крут – даже по моим меркам. С ангелом ты связываться не захочешь. Эти создания – неодолимые силы самой вселенной. Они, черт побери, описаны еще в Ветхом Завете.

Повздорить с ангелом – вовсе не то же самое, что ввязаться в уличную драку. Скорее это будет похоже на драку с улицей, когда ты попросту обречен выглядеть круглым дураком, и, как ни старайся, ситуация почти наверняка развернется не в твою пользу. Поэтому вряд ли в городе есть место безопаснее, чем резиденция Карпентеров.

А вторая причина – мой брат. Работая над его спасением, я пытался сохранять спокойствие, но на самом деле страшно за него тревожился. Он был в скверной форме. Я мог… не то чтобы спасти его, но сохранить ему жизнь. На острове. В этом, собственно говоря, и заключался весь смысл. На острове у меня имеется гораздо больше власти над происходящим. Там я способен защитить Томаса от поисковой магии, смертоносных заклинаний и подосланных убийц. Там я могу наложить вето на присутствие свартальвов и обеспечить соблюдение этого запрета. Там у моего брата будет шанс выжить.

Если повезет, я спасу Томаса и вернусь в город раньше Этне и Корба. Нехорошо так говорить, но скорое нападение на город обеспечит нам превосходную дымовую завесу. Надо лишь доставить брата на остров, пока нас не поймали.

Но это еще предстояло сделать.

Громко топоча по бетонному тротуару, я на полной скорости свернул за последний угол, пересек дорогу и пулей промчался сквозь ворота пристани Бёнем-харбор, ориентируясь во тьме по белой краске на лестнице и доскам мостков.

На причале никого не было. Никто не стремился уплыть из города.

Пока что.

По деревянному настилу над водой я топал еще громче, чем по бетону, не затрудняя себя соблюдением тишины. Главное – не сбавлять скорость.

Стремительно приближаясь к катеру, я заметил в трюме и каюте тускло-зеленый свет. «Жучок-плавунец» – видавший виды небольшой океанский траулер, брат-близнец шхуны «Орка» из фильма «Челюсти». Тяжело дыша, я замедлил ход и затопотал еще громче. На палубе появилась стройная фигура с зеленым химическим светильником в руке. Фрейдис. Секундой позже из каюты, прихрамывая, вышла Мёрфи со вторым светильником и бельгийским пистолетом-пулеметом «ФН-П90» на ремне поперек груди.

– Иисус, Мария и Иосиф, Гарри, – выдохнула она. – Почему нет света? Электромагнитный импульс?

– Или злые чары, – сказал я. – Или и то и другое. Где Лара?

– Перенесла Томаса вниз, – с явной тревогой ответила Мёрфи. – Ему совсем худо.

Я кивнул и поставил ногу на трап:

– В таком случае пора…

За спиной раздался низкий пульсирующий гул. Такой звук я слышал впервые в жизни.

Снова вспомнив отца-иллюзиониста, я снял с мизинца полученный от Молли перстень с черным опалом и зажал его в ладони.

А затем обернулся.

Футах в двадцати над причалом завис камень размером с «бьюик». На нем стоял Черный Посох – Эбинизер Маккой собственной персоной. Ноги мой дед расставил для большей устойчивости, руку отвел в сторону для равновесия, пальцы сложил в загадочный знак кинетической стенографии чар, удерживающих этот булыжник в воздухе.

В другой руке он сжимал посох, изрезанный рунами наподобие моего, и эти руны светились зловещим оранжево-красным огнем. Лицо старика застыло в гримасе холодной ярости. На поверхности камня играли искры статического электричества.

– Глупец, – сказал Эбинизер. – Чертов глупец.

Я поставил ногу обратно на пристань. Затем опустился на колено и завязал шнурок.

– Тебя используют, мальчик, – продолжил Эбинизер.

Руку с кольцом я спрятал за пяткой и еле слышно прошептал одно-единственное слово.

Головокружительным мгновением позже я стоял лицом к лицу с дедом. Я сжал волю в кулак, и из защитного браслета на левом запястье легкой моросью посыпались золотисто-зеленые искры, а руны посоха зажглись огнем того же цвета.

– Что вы намерены сделать, сэр? – спросил я.

– Спасти кое-кого из этой передряги, – сухо ответил Эбинизер. – Клешни капкана уже смыкаются, и я хочу открыть тебе глаза. – Он взглянул мне за спину, на «Жучка», и по камню миниатюрной молнией щелкнул электрический разряд. – Вампир на катере?

– Вы его там не видели, – ответил я, – а потому не можете знать, на катере он или нет.

– Не играй со мной в игры, мальчик! – рявкнул дед. – Я тебе не юрист. И не фэйри, с которыми ты так сдружился.

– Он работает на меня, – донесся с катера спокойный голос.

Я оглянулся. На палубе «Жучка-плавунца», подбоченившись, стояла все в том же вечернем наряде Лара Рейт. Я не видел оружия у нее в руках, да и под таким платьем его не спрячешь, но выглядела Лара так, словно была готова открыть огонь, а поскольку береженого Бог бережет, я предпочел бы считать, что этот грозный вид подкреплен готовностью к решительным действиям.

– У подданных Мэб возникли кое-какие проблемы с визами, и я ей помогла, – сказала Лара. – Так что Мэб задолжала мне услугу. И эта услуга – Гарри Дрезден.

Какое-то время старик смотрел на меня, и его взгляд становился тверже, жарче и враждебнее. Я видел, как в его взгляде копится ярость, а затем Эбинизер медленно повернулся к Ларе.

– Я связан договором, вампирша, – произнес он, – и только по этой причине твои руки и ноги остаются на месте, а обезображенное тело не лежит на дне озера. Твоего брата обвиняют в убийстве, и он ответит за свой поступок.

Голос, которым это было сказано… Его я уже слышал.

Мне и самому доводилось говорить таким же тоном.

Мне вспомнилось дикое чувство удовлетворения, когда я смотрел на вурдалаков, закопанных в землю по самую шею, – ведь у меня на глазах они причинили зло. Детям. Верша это справедливое возмездие, я практически становился правой рукой самого Всемогущего, и меня наполняла чистейшая, праведная и, вне всяких сомнений, оправданная ненависть.

Господи. Я понимал, какие эмоции испытывает мой дед. Знал, как ярко пылает этот очистительный огонь. Но в случае с упырями я не почувствовал, как огонь обжигает меня.

Позже мне пришлось свыкнуться со шрамами.

Вампиры Белой Коллегии ранили Эбинизера в самое сердце, и он намеревался сделать так, чтобы этого не повторилось. А заодно заставить их расплатиться за содеянное.

«Это его слабость. Оберни ее в свою пользу», – сказала бы Мэб, будь она рядом.

Дельный совет.

Эбинизер прожигал Лару злобным взглядом, и я с замиранием сердца понял, что есть лишь один способ довести эту партию до конца. Дед был ослеплен. Ненависть застила ему глаза, и он забыл обо всем, кроме вражды с вампирами.

– Отплывайте, – твердо и спокойно сказал я, продолжая смотреть на старика. – Действуйте по плану. Я догоню.

– Ты уверен, Дрезден? – спросила вампирша.

– Черт тебя подери, Лара! – раздраженно бросил я и взглянул за спину.

Как раз в этот момент к Ларе подошла Мёрфи. Я перехватил ее взгляд и решительно кивнул.

– Фрейдис, – скомандовала Лара, и валькирия направилась к швартовым.

– Только попробуй, – предупредил Эбинизер, – и я тут же потоплю катер.

– Нет, – возразил я с прежней твердостью и спокойствием. – Не потопите.

Старик сдвинул брови, и воздух сделался ломким и зазубренным, словно битое стекло.

– Предлагаешь постоять в стороне? – спросил Эбинизер с отчаянием в голосе. – В таком случае тебя вышвырнут из Совета и объявят вне закона. Свартальвам плевать, кто кого нанял. Они узнают, что ты помешал им свершить правосудие. И убьют тебя, поскольку это единственный исход, приемлемый для их мировоззрения. Что непонятного, мальчик? Ты будешь скомпрометирован и уязвим. Мэб и это существо… Они изолируют тебя от остальных. Пользуются тобой в собственных целях.

Мое сердце разбилось вдребезги.

– Пожалуй, – тихо сказал я, – хватит мне принимать решения с оглядкой на ваши ошибки.

Дед недоуменно воззрился на меня.

– На самом деле вы плохо меня знаете, – продолжил я, не повышая голоса. – До недавнего времени мы не общались. А еще вы совсем не знаете Томаса.

Оба каната глухо шлепнули о палубу катера.

– Зато я помню притчу о лягушке и скорпионе, – ответил Эбинизер. – Как давно ты якшаешься с вампирами? Лет десять с мелочью? И решил, что знаешь их повадки? Я же столетиями имею дело с их породой. Они ужалят тебя, лягушонок. Даже себе во вред. Просто не смогут удержаться. Потому что они такие, какие есть.

Лара смотрела на старика разъяренным…

…потусторонним…

…взглядом.

Мёрфи скрылась в рулевой рубке и завела движок «Жучка-плавунца» – древний, дизельный, даже без свечей зажигания. Такому нипочем злые чары и электромагнитные импульсы. Даже под присмотром одноглазой парализованной белки этот движок будет фурычить, пока его молекулы не распадутся на атомы.

Эбинизер посмотрел на катер, и его взгляд ужесточился.

Я сделал глубокий вдох и приготовился высвободить энергию.

Боже мой.

Неужто старик и впрямь надумал драться?

Он и слышать ничего не хочет. Звезды и камни… Я не смогу втолковать ему, что вампир Белой Коллегии может быть человеком, хоть и отчасти. Если скажу, что Томас – его внук, Эбинизер воспримет эти новости… далеко не лучшим образом.

У старика взрывной нрав.

И это не метафора.

А дальше… Признаться, я не знал, что будет дальше.

Оживая, двигатель «Жучка-плавунца» не взревел, а скорее поперхнулся и громко закашлял. По сравнению с почти беззвучным шепотом воды, соприкасавшейся с причалом и бортами других посудин, этот звук был оглушительным – особенно в нависшей над городом неестественной тишине.

Эбинизер Маккой взял посох вертикально и легонько стукнул им по плечу. Приветствие дуэлянта.

Мое сердце лихорадочно забилось.

Я скопировал жест деда собственным посохом.

А затем начался бой.

Глава 32

Вот вам бесплатный совет: никогда не деритесь со стариками.

Они, как говорится, везде плавали и все знают – причем настолько хорошо, что написали об этом книгу, сняли по ней фильм, сыграли в нем главную роль и разработали дизайн мерча. Стало быть, опыта им не занимать. И они будут сражаться без оглядки на правила. Ведь для них главное – одержать победу.

А еще никогда не деритесь с родственниками.

Они знают вас как облупленных.

Эбинизер промолвил какое-то слово, рубанул ладонью воздух, направляя вниз волну невидимой силы, и в тот же миг трехсотфунтовый камень, отколовшись от глыбы у старика под ногами, со скоростью несколько сотен футов в секунду устремился к моему катеру.

Я даже не думал его останавливать. Противодействовать такой чудовищной силе и скорости – все равно что блокировать удар булавы средневековым щитом. Да, в этом нет ничего невозможного, но вы пожалеете, что решились на подобный поступок.

Нет. Самое разумное, что можно сделать, – это нанести по этой булаве резкий боковой удар, как только она начнет набирать скорость. Небольшое усилие в нужном месте и в нужное время зачастую куда эффективнее растраты мощных объемов энергии.

К тому же, если махаться с дедом в открытую, отвечая ударом на удар, он меня растопчет. Не из-за того, что он сильнее, – хотя это так, – а потому, что эффективнее расходует энергию: его заклинания вдвое сильнее моих, а сил на них он тратит вдвое меньше. Схватка старого чародея с молодым напоминает подобную конфронтацию между обычными людьми, но с точностью до наоборот: здесь старый побивает молодого. Это я был слабым, медлительным, ограниченным в движениях, а значит, победить мог только хитростью.

Поэтому, когда старик запустил булыжником в «Жучка-плавунца», я вскинул посох, слегка изменил формулу простейшего силового удара так, чтобы он был направлен не вперед, а вбок, и, когда каменный снаряд только начал набирать скорость, крепко вдарил по нему с фланга.

Булыжина дернулась, отклонилась от курса и врезалась в одну из яхт, пришвартованных чуть дальше. Пробив корпус, она частично разрушила палубу, прошла сквозь трюм и шлепнулась в воду с такой силой, что фонтан взметнулся футов на сто.

Глыба, на которой стоял старик, описала дугу и немного снизилась. Эбинизер поднял на меня прищуренные глаза и с горечью произнес:

– Как вижу, до тебя дошло, что не всегда надо бить в полную силу.

– Угу, – подтвердил я, пристально глядя на него. Скол на глыбе выглядел чуть темнее, чем ее поверхность. Передо мной был камень, недавно извлеченный из земли и все еще пропитанный водой. – Только никому не рассказывайте. Иначе плакала моя репутация безрассудного парня.

– Но за ум ты так и не взялся. – Эбинизер проводил взглядом «Жучка-плавунца», потихоньку удалявшегося от берега, крутнул запястьем, поднялся чуть выше меня и поплыл над гладью озера по направлению к катеру.

Как только он отвел от меня глаза, я выхватил из потайного кармана, подшитого к изнанке пиджака, свой взрывной жезл, прицелился во влажный скол на каменной глыбе и крикнул:

– Fuego!

Жезл исторгнул золотисто-зеленый луч, и я принялся методично поливать этим огнем глыбу у деда под ногами. Камень издал нечто вроде пронзительного свиста и шипения. Старик едва успел воспарить над его поверхностью. Не прошло и секунды, как вода вскипела и глыба разлетелась на десятки кусков. Некоторые плюхнулись в озеро, а другие попортили обшивку чужих катеров.

Я ожидал, что на этом все закончится – старик упадет в озеро, погрузится глубоко в воду, и та на какое-то время смоет львиную долю его сил, – но вместо этого Эбинизер выкрикнул пару слов и направил энергетический удар к водной глади. Мощная отдача швырнула его вбок, в сторону причала. Падая, старик повторил свой маневр – второй удар был уже не таким сильным, но достаточным, чтобы смягчить падение, не расколов при этом доски на пристани. Мой дед приземлился на одну ногу – так тяжело, что я услышал, как треснуло деревянное покрытие, – после чего упал на колено, держа посох в двуручном хвате; макушка его блестела от испарины, глаза сияли от ярости.

Адские погремушки, я ему в подметки не гожусь!

Вот он каков, Эбинизер Маккой, Черный Посох, самый грозный чародей на планете Земля.

Посох старика без промедления ударил по пристани так, что та вздыбилась и пошла волной, будто под настилом в мою сторону неслась исполинская акула, приподнимая доски гигантским спинным плавником.

Я тоже стукнул посохом и взлетел над мчавшейся ко мне волной энергии, а опускаясь, сосредоточил волю, призвал ветер и выкрикнул:

– Ventas arctis!

По моему приказу воздух пришел в движение, и водную гладь взрябил норовистый студеный ураган. Миниатюрный циклон из крошечных льдинок и капель воды окутал Эбинизера, скрыл его за непроглядной пеленой, а из-за перепада температуры в темной ночи сгустился туман, мешавший старику что-либо разглядеть. В этот момент, пользуясь временной слепотой деда, я прибегнул к приему, который нечасто увидишь на чародейской дуэли.

Я бросился прямиком на противника.

Прорвавшись сквозь завесу из мокрого снега и льда так, словно ее и не было, я увидел деда в пяти футах от себя, как следует размахнулся и нанес стремительный удар посохом, целя Эбинизеру в живот.

Но старик обучался искусству рукопашного боя не где-то, а в Британии, причем в те времена, когда посохи были весьма распространенным оружием, а наставники – настоящими мастерами своего дела. Эбинизер парировал мой выпад, а затем перешел в атаку и нанес мощный размашистый удар, рассчитывая выбить оружие у меня из рук, но в последний момент я успел отступить.

Дед набросился на меня так свирепо, что очертания его посоха слились в сплошное пятно, и будь мы на твердой земле, я, неумеха, уже валялся бы без сознания, но мы дрались среди множества слякотных и обледеневших участков, и старик то и дело поскальзывался, а я каким-то образом всегда находил идеальную опору для ног. В итоге Эбинизер ступал вперед чуть медленнее обычного, а я пятился чуть быстрее. Наконец дистанция между нами сыграла мне на руку. Мало того что я сумел остановить продвижение деда, так еще и вынудил его защищаться, проведя серию стремительных ударов, которым научила меня Мёрфи.

Старик перехватил посох обеими руками на ширине плеч, поднял его к лицу и ринулся на меня, словно бык. Других вариантов у него не было. Пожалуй, он мог бы отбивать мои удары до скончания времен, но мой посох был подлиннее, и, пока я твердо стоял на ногах, у меня сохранялась возможность атаковать без риска получить ответ. Отвлекись он на заклинание, я тут же почувствовал бы всплеск энергии и размозжил бы ему голову. Поэтому Эбинизер мог только перейти в наступление, что он и сделал.

Дед слегка поскользнулся, и у меня появилась мимолетная возможность стукнуть его по макушке, но воспользоваться ею я не успел.

Или не захотел.

Приняв удар на поднятый посох, Эбинизер ответил головокружительным вихрем выпадов. Его удары сыпались на меня с обеих сторон и под всевозможными углами.

Я защищался. Еле-еле. Стоило хоть раз оступиться, и я дорого заплатил бы за эту ошибку. Как бы то ни было, пару раз он едва не пристукнул меня, и лишь предательское обледенение, из-за которого дед был вынужден поглядывать под ноги, позволило мне отбить эти удары.

Ну… Или он не особенно хотел покалечить внука.

Тем не менее он продолжал теснить меня прочь из зоны миниатюрной вьюги, и как только под ногами у него окажется сухое дерево, мне несдобровать. Я мельком взглянул на «Жучка-плавунца». Он неспешно выходил из гавани. Теперь у катера было сто ярдов форы.

Ну, что поделаешь… Пора.

Подошва Эбинизера соскользнула с последнего льда, и он тут же попытался лягнуть меня по своду стопы. Увернуться я увернулся, но при этом потерял равновесие, и посох старика врезался мне в плечо с той силой, что крошит бетонные стены.

Молли постаралась на славу. Пиджак из паучьего шелка сверкнул огнем, в воздухе запахло едкой гарью, и вместо сокрушительного удара я почувствовал тычок помягче, будто нанесенный невероятно талантливым игроком детской бейсбольной лиги.

Но все равно было больно. Я вскрикнул и отступил.

– Тебе не обязательно доводить это дело до крайности, Хосс, – жестко сказал дед.

Наверное, он почувствовал, что обувь Молли не заколдовала, и его следующий удар пришелся мне в правую ступню. Он был не особенно сильный, но все равно сломал кости пальцев, и по телу прокатилась вспышка колючего жара, тут же сгинувшая в пульсирующей прохладе Зимней мантии. Я пошатнулся и упал на колено.

Старик пнул меня в центр груди, отчего из легких с тошнотворным всхлипом вылетел весь воздух, а затем навалился на меня, прижав лопатками и затылком к дощатому причалу, сунул комель посоха мне в кадык и прорычал:

– Сдавайся!

– Нет, – квакнул я.

– Проклятье! – Старик в изумлении раскрыл глаза. – Мальчик, ты вот-вот меня рассердишь!

– Тогда вперед, – оскалился я. – Давайте, убейте меня. Иначе вам не победить.

– Ты… самонадеянный… глупец, – процедил дед сквозь стиснутые зубы. – Эгоист, психопат и выпендрежник!

– Это не я прилетел сюда на крошечной горе! – парировал я.

Он надавил на посох, и мой кадык на четверть дюйма утонул в горле.

Я захрипел.