К. К. Макдоннелл
Странные времена: идеальный джентльмен
C. K. McDonnell
This Charming Man
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
THIS CHARMING MAN
© McFori Ink Ltd 2022
This edition is published by arrangement with Johnson & Alcock Ltd. and The Van Lear Agency
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023
* * *
Посвящается памяти Иена Когнито. Покойся с яростью
Пролог
Голод.
Этот проклятый голод.
Филип никогда еще не чувствовал ничего подобного. Рожденный в стране первого мира и привычный к комфортной жизни, он раньше ни разу не испытывал настоящего, всепоглощающего голода. Изредка пропущенные трапезы и желудочные спазмы при поиске единственного открытого в три утра кафе с едой навынос не шли ни в какое сравнение с нынешним состоянием.
Этот голод был совершенно особенным.
Филип старался держаться в тени, пока шел по улице, так как не хотел, чтобы кто-то заметил его. А еще от ярких городских огней болели глаза.
Стояла не по сезону теплая погода. Пожалуй, только в Манчестере жара в летний период могла считаться необычной, но что есть, то есть. Всего шесть аномально теплых деньков – и уже поползли слухи о скором запрете в стране на полив сада и мытье машин, чтобы предотвратить нехватку воды. Невиданное достижение для утопающего в дождях острова.
Голод появился вчера. Поначалу Филип игнорировал его, сказав матери, что немного приболел. К счастью, было воскресенье и отпрашиваться с работы не пришлось. Оставалось лишь написать сообщения приятелям и отменить с ними встречу, выдержав поток обвинений в легкомысленности. Но сегодня странные ощущения только усилились. Сразу после пробуждения Филип понял: что-то не так. Совсем не так. Губы не смыкались. Он подошел к зеркалу и вскрикнул от неожиданности при виде своего отражения, прикусив при этом язык.
Быстрый поиск в интернете не дал ничего, кроме пары сайтов с приколами. Не обнаружилось объяснений, каким образом всего за ночь могли вырасти зубы. Да еще такие чертовски острые.
Филип позвонил своему дантисту, чтобы договориться о срочном приеме. Конечно, это обойдется в целое состояние, но перепуганному мужчине было наплевать. Затем он заказал такси до стоматологической клиники и спустился в фойе многоквартирного здания, где и стал дожидаться прибытия машины с телефоном в руке, следя за медленным, ужасно медленным приближением точки на экране. Льющийся в окна свет резал глаза. Но настоящую боль причинила попытка шагнуть наружу, на солнце.
Крики Филипа привлекли внимание пары проходящих мимо девушек, которые, несомненно, держали путь куда-то в парк или на пляж, чтобы насладиться теплой погодой. Они немедленно прекратили весело щебетать и подбежали к скорчившемуся в дверях, извивающемуся на полу мужчине. Одна из подружек отвела его руки от лица и вскрикнула. Тогда он с трудом встал и поднялся обратно к себе в квартиру, а там опустил жалюзи и попытался успокоиться.
Должно быть, это чей-то дурацкий розыгрыш. Вот только кто мог такое провернуть – и как? Неужели подсыпали какую-то дрянь в напиток? Скорее всего, Кит. Только этот урод способен на подобное. Он говорил, что завязал с этой фигней, но Филип ему не поверил. Он отправил бывшему приятелю злое сообщение с обвинениями, но получил в ответ недоуменные уточнения, в чем дело. Кажется, искренние. Потом сбросил несколько его звонков. Если Кит ничего не знал, пусть лучше и дальше так остается. Иначе этот идиот растреплет по всей округе.
В отчаянии Филип обратился в бесплатную медицинскую службу экстренной помощи. Женщина на другом конце линии расхохоталась и велела прекратить тратить ее время на глупые розыгрыши.
Он долго таращился на свое отражение в зеркале. Изменение коснулось не только зубов. Кожа стала бледнее, не считая покраснения на правой стороне лица, попавшей под лучи солнца, – там теперь полыхал ожог. Из-за волдырей было больно даже дотрагиваться. А еще, несмотря на самый разгар летней жары, Филип ощутимо мерз. И только подняв к пострадавшей щеке руку, он заметил, насколько длинными отросли ногти. Это зрелище испугало по-настоящему, заставив забраться на кровать, всхлипывая и раскачиваясь взад-вперед.
Когда слезы иссякли, в голове прояснилось. Чем бы ни было вызвано нынешнее состояние, оно, без сомнения, носило медицинский характер. Необходимо обратиться в больницу. Филип не хотел связываться со скорой помощью, чтобы не отвечать на новые неудобные вопросы. Наверняка там опять сочтут звонок очередным розыгрышем. Нет, лучше дождаться темноты и самому добраться до больницы. Ближайшая располагалась всего в пятнадцати минутах ходьбы.
Приняв решение, Филип немного успокоился. По крайней мере, теперь наметилась последовательность действий.
Остаток дня он провел, прислушиваясь к усиливавшемуся голоду, хотя и не мог есть. Не только из-за отросших зубов. Любая попытка положить в рот что-то из продуктов приводила к рвотным позывам.
Интернет сообщал, что закат будет в 9:26 вечера. Филип дождался половины десятого и натянул свою привычную черную толстовку. Не зря в группе ему дали прозвище Мистер Блэк
[1].
Уже собираясь выходить из квартиры, он напоследок попытался заглянуть в зеркало перед дверью, но обнаружил, что отражения не видно.
Сегодня Филип старательно избегал использования слова на букву «В» даже мысленно. Это казалось слишком глупым. Слишком невероятным. Слишком…
Но теперь… Он не отражался в зеркале. Разве такое вообще возможно? Всё случившееся напоминало кошмар, от которого никак не удавалось пробудиться.
Филип обессиленно сел и попробовал рассуждать логически. В свое время ему доводилось посмотреть несколько фильмов ужасов. Как, наверное, и любому человеку. Хотя они никогда и не вызывали особого интереса. Но основное известно всем. Для превращения требовалось, чтобы тебя укусили, верно же? Однако ничего подобного не случалось. Несколько дней назад он подцепил испанскую цыпочку. Она оказалась немного странной, но вонзать в него зубы и не думала. Что же до той рыженькой, с которой они познакомились в прошлые выходные… Могли симптомы передаваться половым путем? Даже если так, то решение проблемы оставалось прежним – посещение больницы.
В отсутствие других идей Филип покинул квартиру и направился к Манчестерской королевской клинике. Голод тоже подталкивал в ту сторону.
Медицинское учреждение располагалось недалеко, вот только необычный пациент промаршировал мимо, не останавливаясь. Он пытался убедить себя, что всего лишь набирается смелости. Небольшая прогулка обязательно поможет успокоить нервы. Без сомнения, будет сложно объяснить врачам странные симптомы, поэтому ясное сознание вовсе не помешает. Еще немного – и можно возвращаться. В конце концов, работа медицинских сотрудников заключается в том, чтобы выслушивать больных и ставить диагнозы. Даже в таких невероятных случаях.
Спустя некоторое время Филип обнаружил, что оказался на Оксфорд-роуд. Он стоял в глубокой тени напротив одного из студенческих баров и наблюдал за входящими и выходящими посетителями, пока не заметил вывалившуюся на улицу девушку. Она спотыкалась, утирала текшую по щекам тушь и выглядела так, словно собиралась вот-вот извергнуть на тротуар весь выпитый алкоголь. Уже шагнув из ниши, чтобы пересечь дорогу, Филип спохватился и заставил себя остановиться.
Какого черта он творил?
Ответ был ясен: охотился.
И не в позитивном смысле, имея в виду планы хорошо провести вечер.
Скопившаяся во рту слюна едва не закапала с губ.
И вот тогда Филип побежал.
Он и сам не знал, куда именно. Лишь бы подальше отсюда.
И бежал.
И бежал.
Люди. Огни вечернего города. Оглушительный шум машин и грохочущие голоса пешеходов. Всё сливалось в единый невнятный гул по мере того, как Филип мчался прочь сломя голову.
Он остановился только тогда, когда свалился от изнеможения, и полежал какое-то время на земле. Сбоку высилась громоздкая техника. Видимо, рядом была строительная площадка. Таких повсюду имелось в избытке, что не позволяло определить точный адрес. Даже в газете «Вечерние новости» недавно освещали ситуацию с неожиданно возросшей активностью разнообразных организаций-застройщиков.
– Эй, сэр. Вам нельзя здесь находиться, – раздался из-за спины чей-то голос с восточноевропейским акцентом. Однако Филип слишком устал, чтобы шевелиться. – Я говорю… – В его перевернутом поле зрения возникла фигура охранника в сигнальном жилете и с фонариком. – Вы в порядке? – куда более мягким тоном спросил сторож, когда яркий свет пролился на обессиленно лежащего мужчину.
Тот отшатнулся и инстинктивно зашипел, после чего одним прыжком вскочил на ноги, сам едва осознавая, что делает.
Охранник попятился. Далекие уличные фонари позволили рассмотреть на его лице выражение крайнего ужаса.
– Что ты за тварь?
Филип не ответил. Теперь он понял. Понял, что окончательно утратил контроль.
Когда перепуганный сторож попытался нашарить закрепленную на поясе рацию, голод взял верх.
И вот сейчас тот, кто еще совсем недавно был обычным программистом, шагал по улице и время от времени останавливался, ощущая рвотные позывы, но, как бы того ни хотелось, не мог заставить себя опорожнить желудок.
Голод отступил, сменился чувством насыщения. И всепоглощающего омерзения. Воспоминания о случившемся неотвязно преследовали Филипа. В кого он превратился? Как такое могло произойти? И почему именно с ним? Неужели это наказание за прегрешения?
Стояла глубокая ночь. Вернее, уже раннее утро.
Филип довольно слабо представлял себе, где именно сейчас находился. В обычных обстоятельствах он никогда бы и не подумал разгуливать в этом районе. Они с Джефферсом лишь однажды как-то заехали сюда, чтобы купить травку. Опыт оказался не из приятных. До сегодняшнего дня Филип скорее бы умер, чем вернулся в здешние трущобы. Что за ирония!
Пара подростков вынырнула прямо перед ним из подворотни и принялась оценивающе разглядывать. Он опустил глаза и ускорил шаг, но вскоре услышал окрик:
– Эй, приятель, чё как?
А потом парочка направилась следом.
Филип продолжал идти, не обращая на них внимания.
– Эй, чё, по-хорошему не понимаешь? – послышался за спиной голос второго подростка.
– Во-во. С ним тут по-дружески, типа.
Филип постарался шагать быстрее, но неизвестные доброжелатели нагоняли.
– Настоящий мудила.
– Может, проучить его?
Впереди Филип увидел то, что подспудно искал, хотя не желал признаваться в этом даже самому себе. Очертания едва держащейся на ногах фигуры. Девушка. Это было понятно даже издалека. Она шла босиком, неся туфли на высоких каблуках в правой руке, пока не остановилась на перекрестке перед светофором.
Филип побежал.
Он слышал, что преследователи сорвались за ним в погоню, выкрикивая оскорбления, но проигнорировал их. Теперь его никто не сумеет настигнуть. Ноги едва касались земли, воздух свистел в ушах.
Никогда раньше Филип не развивал такую скорость.
Впереди девушка нажала на кнопку светофора и повисла на нем, дожидаясь разрешающего сигнала. Дорога являлась одной из главных магистралей города и даже в столь поздний час оставалась оживленной. В обе стороны проносились машины, покидая Манчестер или въезжая в него.
Дальше по трассе большой грузовик забряцал, влетев в особенно глубокую выбоину. Филип понял, что теперь может слышать гораздо лучше.
И видеть тоже. И обонять.
Все чувства обострились.
Он мог определить издалека марку духов девушки и учуять, что она пила ром с колой. В теплом летнем воздухе разносился запах сигарет и ее пота.
Мимо прогрохотал грузовик.
Девушка так и цеплялась за опору светофора, чтобы сохранить равновесие. Ни о чем не подозревая. Глядя лишь на маленького красного человечка. Ожидая, пока он сменится зеленым, чтобы продолжить свой неуверенный путь в сторону дома. Переключение сигналов всегда занимало целую вечность.
А ведь бедняжке так отчаянно хотелось в туалет.
Ускоряя и ускоряя бег, Филип просто чувствовал это. Хотя откуда он мог знать?
Нужно точно рассчитать время.
Он с легкостью вычислил все до последней секунды, так идеально, как никогда раньше не мог. Главное было не задумываться. А просто делать. Перестать сопротивляться.
Первое, что почувствовала девушка, – порыв воздуха, когда что-то пронеслось мимо нее и прыгнуло.
Первое, что услышал водитель фуры, – резкий грохот, когда что-то ударилось о кабину. Затем последовал сильный толчок. Экстренное торможение привело к тому, что прицеп с грузом завилял и перегородил проезжую часть. Машине сзади, которая уже разогналась, собираясь проскочить на мигающем светофоре, пришлось свернуть на разделительную полосу, чтобы избежать столкновения.
Водитель крепко вцепился в рулевое колесо: сердце колотилось от выброса адреналина. Наконец фура остановилась. Кого же он сбил? Или что?
Только через несколько секунд он заметил брызги крови на лобовом стекле.
Что-то горело.
Где-то в стороне послышался женский крик.
Глава 1
Ханна остановилась и принялась за растяжку ног.
Они не особенно нуждались в растяжке – по крайней мере, не больше, чем все другие части тела. Но выбор был невелик: либо так, либо просто опереться на ограду, чтобы спешащие мимо люди видели, как потная, задыхающаяся неудачница пытается не упасть и удержать завтрак в желудке. Хотя изначально это задумывалось как первый день новой версии Ханны. Сейчас же приходилось признать, что идея пробежаться до работы казалась намного лучше две ночи назад, после второй бутылки вина. Какой идиот слушает советы пьяного, даже если этот пьяный – он сам? И как, ну вот как могло прийти в голову решение заняться спортом в самый разгар летней жары?
На самом деле вся эта инициатива по самообновлению возникла из-за событий последней пары недель, когда Ханна взяла отпуск, чтобы посвятить его разводу «старой версии себя» и избавиться наконец от напрасной траты кислорода и костюмов от «Армани», которой являлся по недоразумению злого рока ее супруг. Для этого пришлось ехать в Лондон, где располагался офис адвоката Карла. Учитывая, что он выступал виновной стороной, казалось, можно было бы ожидать от него некоторых уступок. Вовсе нет. Как всегда, с точки зрения уже почти бывшего мужа, пострадавшей стороной являлся именно он, без сомнений выстроив в уме детальную логическую цепочку, ведущую к объяснению, почему это так. Ханна самым тщательным образом проследила, чтобы не дать Карлу возможности озвучить свою версию событий.
Все прошло не так плохо, как она опасалась. Ну, вернее, плохо, но в то же время и нет. Ей ничего не требовалось от этого законченного подонка, но он изыскал способ сделать встречу максимально неловкой, объявив, что жена в период совместной жизни подписала множество закладных и ипотек. Сама Ханна ничего подобного не припоминала. Оказалось, что ее стремление к независимости вызвало массу неудобств для Карла. Он хотел, чтобы упрямая супруга признала свое поражение и вернулась в лоно семьи.
Все выглядело так, будто дело затянется надолго, пока Ханна не присмотрелась повнимательнее к документам, относящимся к упомянутым неразрешимым финансовым обязательствам, и не заметила кое-что интересное. А именно, что ее подпись на бумагах не являлась ее подписью. Очевидно, Карл подделывал ее годами. Конечно, он яростно это отрицал и в разных выражениях повторял, что дражайшая женушка просто все позабыла, так как страдала от провалов в памяти после алкогольного опьянения или приема воображаемых лекарств от выдуманных проблем. Дела пошли гораздо быстрее после того, как вопрос с подписью разрешился.
В общем же вся процедура оказалась достаточно грустной. Несмотря на все еще раздражающе привлекательную внешность Карла, Ханна только убедилась, что поступает верно. Как бы ни было стыдно в этом сознаваться, она вышла замуж за эгоистичного и инфантильного глупца, а теперь наконец исправляет ошибку. И так далее.
Именно это «далее» и являлось самым важным. Следовало продолжать жить дальше.
Ханна могла многое сказать по поводу трех месяцев работы в газете «Странные времена», но они как минимум позволяли взглянуть на все в новом свете.
В первую неделю обнаружилось, что сверхъестественные создания на самом деле существуют. Как и магия. А группа бессмертных людей, известных как Основатели, тайно управляет почти всем миром, продлевая срок жизни за счет лишения сил малого народца, в чьей крови текло волшебство. После таких откровений и осознания своего полнейшего невежества насчет окружающих тебя чудес за фасадом обыденности, а также насчет ведущейся веками битвы блуждающие глаза – да и другие части тела – мужа-распутника кажутся не такой уж глобальной проблемой.
Сейчас Ханна жаждала поскорее вернуться к коллегам, но ее подводило собственное тело. Раньше она следила за своей формой, а сейчас лишь наблюдала. Вот и сейчас продолжала изображать, что делает растяжку, наклоняясь вперед. Еще одна причина, по которой идея с пробежкой была глупой, заключалась в том факте, что пришлось двигаться против плотного потока людей в костюмах, спешащих на работу в больших офисах в центре города. Несмотря на то что от квартиры возле станции «Пикадилли» до редакции теоретически путь казался довольно близким, Ханна не учла, какое количество встречных пешеходов ей нужно будет оббегать. И, что гораздо хуже, не подумала о том же количестве свидетелей ее более чем неудовлетворительной спортивной формы. Что и неудивительно при привычке заедать стресс и запивать теми веществами, какие обычно и приводят к всплеску негативных эмоций.
Ханна решила сделать выпад, о чем немедленно пожалела. Ее стон привлек внимание молодого парня лет двадцати, который проходил мимо. Он что, правда ухмыльнулся? Вот невоспитанный грубиян! Она продолжила разминку выпадом в другую сторону, не желая признавать, что и первый был неудачной затеей.
Если все взвесить, то спешившие по своим делам люди являлись полнейшими незнакомцами. Так почему Ханну волновало, что они могли подумать? Это было глупо. Следовало взять себя в руки и просто завершить пробежку до здания газеты, где помощницу редактора ждал чудесный душ в чудесной новой ванной, которую строители уже наверняка завершили.
Заняв свою должность, Ханна столкнулась с множеством сложностей. Даже если забыть о первой неделе работы, когда пришлось пережить бесчисленные опасные ситуации и уложить в голове шокирующие откровения, затем последовали не менее значительные сражения, в основном по поводу правильной организации трудового процесса. Винсент Бэнкрофт – редактор в рабочее время и придурок в любое – обладал сложным характером. Именно так обычно говорят в приютах для животных о котах, которые норовят разодрать хозяевам лицо, пока те спят.
В газете велась непрекращающаяся война за то, чтобы Бэнкрофт перестал относиться к подчиненным как к досадным помехам, не дающим ему руководить изданием «Странных времен» по собственному вкусу. Когда Ханна только приступила к работе, то решила, что начальник просто пребывал в дурном настроении из-за полученного ранения в ногу (по своей же вине), но с тех пор убедилась: в первую неделю он вел себя настолько корректно, насколько вообще мог.
Затем новой помощнице редактора пришлось придумывать, каким образом на крошечный бюджет газеты отремонтировать помещение. А все потому, что там поселилась Стелла. Она по сути считалась стажером и теперь жила непосредственно на работе вместе с Бэнкрофтом и Мэнни. Последний был руководителем печатного цеха (помимо прочих, труднообъяснимых ролей). В итоге в бывшем здании церкви теперь обитали четыре сотрудника газеты, если причислить к ним духа, который делил тело Мэнни с ним самим.
Грейс, помощницу руководителя по общим вопросам, по сути опекавшую коллег, не слишком устраивало подобное совместное проживание, но Бэнкрофт настоял на своем. В первую неделю работы Ханны помимо моря других невероятных открытий выяснилось, что Стелла обладает магическими способностями, которые не умеет контролировать. Их вспышка привела к разрушению дома Грейс, а также вызвала повышенный интерес у опасных людей. Это беспокоило всех сотрудников газеты, желавших обезопасить стажера. Редакция «Странных времен» располагалась в здании старой церкви Заблудших душ и находилась под защитой духа, хотя все прибегали к эвфемизмам, предпочитая называть его «другом Мэнни». Решение поселить здесь Стеллу не было идеальным, но других вариантов не нашлось.
Однако это подразумевало, что редакционная ванная, которая состояла из треснутого унитаза, треснутой раковины и душевой кабины, откуда неосторожные посетители выходили грязнее, чем входили, не соответствовала потребностям обитателей здания. В отсутствие Ханны строители должны были уже завершить ремонт. Она не хотела бросать их без присмотра, но нанятые специалисты могли работать только в этот период, поэтому выбора не оставалось.
Кажется, все прошло гладко. По крайней мере, помощница редактора не получила за время отсутствия ни одного сообщения, намекавшего на обратное. Она провела вчерашний день, читая последние два выпуска газеты, так как до отпуска целыми сутками трудилась, чтобы максимально подготовить и отредактировать будущие статьи. Новые материалы, несмотря на клятвы, что все сотрудники внесут свой вклад в исправление ошибок, и обещания Окса включить проверку орфографии на компьютере обратно, всё же оказались более неровными по качеству.
Имелись и удручающие ошибки в плане расположения изображений: некоторые фотографии красовались не на своих местах. Хотя Ханна почти не сомневалась, что снимок «крайне правого политического обозревателя» Кэти Хопкинс, сопровождавший статью с названием «Загадочное чудовище, замеченное в канализации Лондона», попал туда не столько по ошибке, сколько благодаря специфичному чувству юмора некоего стажера. Однако в целом оба выпуска оказались достаточно неплохими, и помощница редактора прочитала их с противоречивыми эмоциями. Она, конечно, хотела, чтобы статьи были хорошими, но не слишком хорошими. Каждому нравится чувствовать себя незаменимым и нужным.
Ханна посмотрела на часы. Пора выдвигаться. Бэнкрофт строго следил, чтобы подчиненные являлись вовремя – естественно, его самого это не касалось. Она медленно побежала в сторону газеты, стараясь незаметно одернуть спортивную одежду в стратегических местах, чтобы ткань не липла к телу от пота.
Вскоре в дальнем конце парка появились очертания церкви. Этот вид заставил сердце Ханны невольно подпрыгнуть. Конечно, кто-то мог бы счесть подобные симптомы солнечным ударом при стоящем-то пекле, но она так не думала. Несмотря ни на что, ей нравилось работать в газете, нравились коллеги. Конечно, кроме редактора. Никто не любил Бэнкрофта – вполне вероятно, включая его самого. Но все остальные сотрудники «Странных времен» были замечательными. Да и заниматься новостями оказалось очень интересно. Даже захватывающе, особенно если учитывать, что теперь Ханна знала о происходящем в мире гораздо больше, чем могла себе вообразить.
Она покинула парк, пересекла дорогу, и восторг от возвращения на работу тут же испарился, когда пришлось упасть на землю, чтобы избежать столкновения с новым унитазом, который вылетел из окон верхнего этажа и рухнул рядом.
Глава 2
Ханна, спотыкаясь, поднялась по лестнице, едва не провалилась через шаткую ступеньку – четвертую сверху – и почти выпала в приемную. Там уже собрался небольшой комитет по встрече, пусть и без радостных плакатов с надписями вроде «Добро пожаловать!» и «С возвращением!». Реджинальд, Окс и Стелла стояли возле входа с такими лицами, точно знали о пожаре в здании, но хотели на сто процентов убедиться в плохой новости, прежде чем эвакуироваться.
Реджинальд, продемонстрировав почти кошачьи рефлексы, сумел подхватить Ханну и поприветствовал, выразительно поиграв бровями:
– Невероятно любезно с твоей стороны заскочить к нам.
Затем заметил ее состояние и мокрую от пота одежду, быстро поставил обратно на ноги, вытащил из внутреннего кармана пиджака бутылочку ароматизированного антисептика и протер им руки.
– Что случилось? – пропыхтела Ханна, переводя дыхание.
– Ты вернулась – наконец-то! – воскликнул Окс.
– Я была в отпуске.
Вся компания оглянулась на грохот, донесшийся из офисного помещения, больше известного под названием «загон».
– Ты ходячее недоразумение, а не человек, Винсент Бэнкрофт! Слышишь меня? Ходячее недоразумение!
Среди сотрудников газеты все придерживались такого же мнения, вот только голос принадлежал Грейс, которая раньше в достаточной мере владела собой и не осуждала начальника вслух.
– Господь мне свидетель, ты ужасный человек!
– Если бы твой Господь стал свидетелем одиновой работы, которую делали эти четырки, то даже он не простил бы такое два.
Второй голос принадлежал Винсенту Бэнкрофту, хотя от Ханны и ускользнул смысл предложения.
– Не смей говорить со мной о Всевышнем, ты, безбожный нехристь!
Затем послышался новый грохот.
– Неужели никто не собирается их разнять? – обводя глазами коллег, поинтересовалась помощница редактора.
– Мы пытались, – прокомментировала Стелла, не поднимая головы от телефона, так что завеса недавно перекрашенных в фиолетовый оттенок волос загораживала лицо. – Но сколько уж можно, постоянно ведь цапаются. – После звука, словно сломалось что-то деревянное, стажер добавила: – Хотя, кажись, в дело пошли аргументы повесомее.
– Почему никто мне не позвонил? – спросила Ханна.
– Ну так это, – замялся Окс, – Грейс нам типа сказала, что первый, кто тебя отвлечет от разводилова, будет отвечать лично перед ней.
– От развода, – привычно поправила помощница редактора. – И что, вы все внезапно испугались угроз Грейс?
Когда изнутри загона в стену врезалось что-то тяжелое, отчего она предостерегающе затряслась, вся троица дружно попятилась.
– Увы, отнюдь не внезапно, – вздохнул Реджи.
– Да уж, наша команда журналистов особенно отличается своим беспримерным бесстрашием, – покачала головой Ханна.
– К насилию прибегают лишь скудоумные, – громко возмутился Бэнкрофт.
Все, кто стоял в приемной, невольно поморщились. Грейс не выносила ни малейшего намека по поводу ее интеллектуальных способностей.
– Правда, что ли, мистер Бэнкрофт?
– Опусти, – почти увещевательным тоном проговорил главный редактор. – Технически это считается смертельно опасным оружием.
– Да уж надеюсь.
– Итак, – нахмурилась Ханна, подходя к двери, – Стелла, краткую сводку событий, пожалуйста. И побыстрее.
– Грейс и так злилась на Бэнкрофта за то, что он обошел договор с ней не выражаться и не богохульствовать на работе, так вчера этот ненормальный еще и уволил строителей.
– Уволил строителей? – переспросила Ханна, резко оборачиваясь к стажеру.
– Так сказала Грейс, прежде чем закатить скандал.
– Великолепно, – пробормотала помощница редактора, после чего глубоко вздохнула, пересекла помещение и распахнула двери в загон.
Остальные поспешили разбежаться в поисках укрытия.
Она уже мысленно прикидывала, как лучше начать разговор, собираясь небрежным тоном произнести что-то светское и легкое, вроде «Как же я рада вернуться» или «Скучали по мне?», однако устроенный внутри разгром и представшая глазам картина полностью выбили девушку из колеи.
– Грейс, немедленно опусти кувалду!
Глава 3
Ханна сделала глубокий вдох и попыталась снова:
– Итак, давайте обсудим всё как взрослые люди. – Она услышала презрительное фырканье стажерки и прикрикнула: – Стелла! Ты только усугубляешь ситуацию. – Затем тут же раскаялась за агрессивный тон и уже мягче добавила: – Кстати, отпадный цвет волос!
В ответ на комплимент донеслось бормотание, которое с натяжкой можно было принять за приглушенные благодарности.
Помощница редактора стояла в центре загона и смотрела то направо, то налево. Грейс с Бэнкрофтом занимали противоположные углы ринга, меряя друг друга неприязненными взглядами. За две минуты Ханна сумела избавить пухлую заместительницу руководителя по общим вопросам от кувалды, а также в качестве превентивной меры конфисковала мушкетон начальника.
– Хорошо, – предприняла еще одну попытку Ханна, – давайте начнем с самого главного.
– Напрасная трата моего бесценного времени, – пожаловался Бэнкрофт. – У меня много дел, и я не обязан разбираться с этим лошадиным два-ом.
– Отлично. – Помощница редактора хлопнула в ладоши, привлекая внимание начальника. – Тогда начну с вопроса: почему ты используешь вместо грамотной речи какой-то цифровой гибрид?
Бэнкрофт просиял и выкрикнул:
– Стелла, объясни!
Стажерка молча протопала в офис главного редактора и вскоре появилась оттуда, таща за собой большой деревянный стенд с окошечками, пронумерованными от одного до двенадцати. Он напоминал демонстрационное табло, какое использовали в телевикторинах. Цифры от одного до десяти уже были откинуты, открывая взгляду самые распространенные бранные слова в английском языке. Позиции одиннадцать и двенадцать пока еще были загорожены.
Ханна несколько секунд разглядывала стенд, пока на нее не снизошло озарение. Она закатила глаза.
– Дайте догадаюсь…
Однако ее перебила Грейс, указывая пальцем на Бэнкрофта:
– Это ходячее недоразумение нарушает условия нашего договора.
– Вот только это совсем не так, – с довольным видом заявил главный редактор. – Если хочешь, я могу слово в слово воспроизвести все пункты вышеупомянутого договора.
Судя по всеобщему громкому стону, Ханна поняла, что Бэнкрофт уже не в первый раз предлагает это. Она продолжила, стараясь не дать отвлечь себя от сути:
– Ясно. Значит, ты обошел договор, составив чарт бранных слов и присвоив им порядковый номер, а впоследствии просто называешь соответствующую цифру.
– Точняк, – со своего относительно безопасного места в дальнем конце загона вклинился в обсуждение Окс. – Он каждое утро в течение последних двух недель устраивал церемонию открытия нового слова.
– Подтверждаю, – объявил Реджи. – А затем изменял их, добавляя необходимые приставки и окончания, дабы использовать в качестве существительного, прилагательного, глагола и так далее.
– Интересно, что ты додумался до этого только после моего отъезда, – покачала головой Ханна, неодобрительно глядя на начальника.
– Хотел поднять моральный дух, чтобы чем-то компенсировать нехватку персонала, – пожал плечами тот.
– В самом деле? – вздохнула Ханна, осматриваясь по сторонам, чтобы оценить последствия действий Грейс. Очевидно, она бросала кирпичи из сложенной строителями кучи в углу, несомненно стремясь также поднять моральный дух коллег путем устранения главного редактора. – Кажется, твои усилия потерпели сокрушительное фиаско.
– А еще, – добавил Реджи, – хотя сейчас, может, и не лучшее время упоминать столь несущественную деталь, но разве номера восемь, девять и десять не означают одно и то же? То есть достоинство и гордость каждого джентльмена?
– Вот и нет! – возразил Бэнкрофт. – Использование каждого слова уникально. Например, можно сказать, что восемь не слаще редьки, тогда как остальные две цифры для этого выражения не подойдут. Зато когда посылают на три буквы, то точно держат в уме только слово десять. А девять можно…
– Прекратите обсуждать эту гадость! – прервала его Грейс.
– Прости, – поспешно пробормотал Реджи.
– Понятно, – вздохнула Ханна. – Давайте пока вернемся к вопросу, почему строительные работы не были завершены.
Ответить захотели все, заговорив одновременно, с каждым словом повышая и повышая голос, чтобы перекричать друг друга. Какофония продолжалась секунд тридцать, после чего помощница редактора решила, что нужно положить этому конец, и громко свистнула.
– Попробуем начать заново. На этот раз по очереди. – Она посмотрела на Грейс. – Пожалуйста, ты первая, если не возражаешь.
– Строительная бригада явилась в прошлый понедельник и усердно ремонтировала ванную, пока кое-кто не заявил, что шум мешает работать, и не велел им прекратить.
Ханна повернулась к Бэнкрофту.
– Мы в это время проводили еженедельное редакционное совещание. На котором ты, кстати, отсутствовала.
– Я была в отпуске.
– Отговорки, отговорки, – махнул рукой Бэнкрофт. – Я попросил рабочих не шуметь, пока идет обсуждение.
– Ясно, – кивнула Ханна. – И как именно ты сформулировал это пожелание?
– У меня свой уникальный стиль общения с подчиненными, – пожал плечами главный редактор. – Непосвященные во все нюансы могут поначалу счесть его слегка резковатым.
– Он так и сыпал цифрами от одного до пяти в разных вариациях, – наябедничал Окс.
– А строители поняли, что им хотели сообщить? – уточнила Ханна.
– Сперва нет, – вступила в разговор Стелла, – но потом босс велел мне притащить тот дурацкий стенд и начал тыкать в слова. Короче, обстановка быстро накалилась. Один из тех чуваков, походу, читать не умел, но судя по тому, что он пытался навесить фонарь под глазом мистеру Бэнкрофту, суть явно уловил.
– Задача журналистов заключается не только в том, чтобы информировать население, но и в том, чтобы просвещать их, – фыркнул главный редактор.
– Так что в итоге? Строители ушли? – осведомилась Ханна.
– Да, – подтвердила Грейс. – Я потратила уйму времени, чтобы уговорить их вернуться и закончить ремонт в выходные, в нерабочие часы, когда шум никому бы не помешал. – Она многозначительно посмотрела на Бэнкрофта.
Тот согласно кивнул и добавил:
– А затем я, как руководитель газеты, решил уволить этих бездельников. Вот, теперь все в курсе ситуации. Пора возвращаться к работе.
Снова все начали говорить одновременно. Ханна воздела руки вверх, только тогда заметила, как разит из-под подмышек, и сразу же приняла прежнюю позицию, внезапно почувствовав себя неловко. К счастью, коллеги остались в блаженном неведении относительно источаемого запаха пота, так как были заняты либо тем, что являлись Винсентом Бэнкрофтом, либо тем, что кричали на него. Вершину горы проблем, с которыми Ханне предстояло разобраться, увенчало неприятное осознание, что ей не удастся принять столь отчаянно необходимый душ.
Сквозь шум и гвалт донесся какой-то резкий звук. Она слышала его раньше всего один раз, но такие вещи западают в память благодаря своему свойству вызывать необычайно стойкое раздражение, а также благодаря довольно драматичным обстоятельствам, связанным с этим пронзительным хихиканьем.
Доктор Картер стояла в приемной, смотрела на сотрудников газеты и издавала тот самый невыразимо противный смех. Ханна встречала эту малоприятную женщину дважды. Первый случай свелся к очень краткому знакомству с ней в камере заключения полицейского участка Манчестера. Тогда она представилась как адвокат «Странных времен» и позаботилась, чтобы задержанную помощницу редактора отпустили на свободу. Второй раз доктор Картер ворвалась на склад в сопровождении штурмовиков и раскрыла свою истинную личину: представителя Основателей – секретной организации бессмертных, сбывшейся мечты любого помешанного на конспирации. Одна из причин, по которой визгливое хихиканье засело в сознании Ханны, заключалась в том, что она слышала его, лежа связанной по рукам и ногам на полу после того, как встретилась лицом к лицу с безумным психопатом.
Даже на каблуках доктор Картер едва достигала пяти футов. Она широко улыбалась, поправляя свои светлые волосы, уложенные в такую жестко зафиксированную прическу, какую не смогли бы растрепать даже горелка с ломиком. Элегантный деловой костюм выглядел невероятно дорогим. Как и кожаный портфель в руках.
Остальные сотрудники газеты тоже постепенно замолкали по мере того, как замечали присутствие незваной гостьи. Ханна только сейчас поняла, что лишь она сама, Бэнкрофт и Стелла знали об истинной личности доктора Картер.
Ее улыбка стала еще шире и теперь занимала на лице столько места, что казалась невозможной для человеческой мимики.
– Я выбрала неподходящее время для визита?
– Вовсе нет, – ответил Бэнкрофт. – Как раз наоборот. Стелла, пожалуйста, открой слово номер одиннадцать.
Глава 4
В кабинете главного редактора с двумя креслами сейчас находилось три человека. Поэтому Ханна принялась озираться по сторонам в поисках места, где можно было бы встать, не мешая, чтобы уступить свободное сиденье «гостье». Задача оказалась гораздо сложнее, чем представлялось, потому что всё в кабинете выглядело так, словно собиралось вот-вот упасть. Включая его обитателя.
Ханна не была здесь две недели и теперь пыталась определить, на самом ли деле выработала за предшествующие отпуску месяцы иммунитет к удару по всем органам чувств при входе в берлогу начальника, либо же тут действительно стало пахнуть и выглядеть еще хуже. В потрясающе красивое витражное овальное окно над столом лились ослепительные солнечные лучи, но когда они достигали противоположной стороны помещения, то каким-то необъяснимым образом умудрялись казаться усталыми, пыльными и недовольными своей судьбой. Как неоднократно подчеркивала Грейс, в кабинете не завелись крысы только потому, что даже грызуны брезговали этой дырой.
Предприняв несколько осторожных попыток найти место, где можно пристроиться, Ханна наконец примостилась возле бокового окна и встала так, что сидевшие за столом друг напротив друга Бэнкрофт и доктор Картер оказались по обе стороны от нее. Наблюдение за их разговором напоминало просмотр игры в словесный теннис.
Низкорослая блондинка уверенно продефилировала в кабинет и немедленно заняла свободное кресло. Она опустилась на сиденье не глядя, но даже не произвела чавкающий звук, раздавив остатки забытой там еды или чего-то похуже. Как же раздражали такие надменные люди, которые всегда создавали впечатление, что контролируют всё происходящее вокруг.
Бэнкрофт плюхнулся в свое кресло и быстро заглянул в кружку на столе, после чего проглотил остатки ее содержимого и поморщился. С равной долей вероятности там мог быть как холодный чай, так и теплый виски.
– Доктор Картер, – перешел к делу Бэнкрофт, – чем обязаны удовольствию? И вообще, разве таким, как ты, сначала не нужно получить приглашение войти?
– Винни, лапочка, я же адвокат газеты, а не коммивояжер, который скитается от двери к двери, – лениво отозвалась одна из Основателей, удобно откидываясь на спинку кресла и обводя взглядом кабинет.
– Кстати говоря, я официально отказываюсь от твоих юридических услуг.
– О-о, – протянула доктор Картер и состроила гримасу, как у грустного клоуна. – Неужели я ляпнула что-то обидное?
– Нет. Я просто думаю, что твоя работа на империю зла противоречит принципам нашей газеты.
– У вас есть принципы? Ну хоть что-то, раз отсутствует даже исправный туалет.
– И откуда тебе это стало известно? – поинтересовался Бэнкрофт, наклоняясь вперед.
– Милый, если хочешь сохранить что-то в секрете, то предлагаю не кричать об этом на всю округу, обсуждая с сотрудниками.
– Дельный совет, – кивнул главный редактор, затем откинулся обратно на спинку кресла, сбросил шлепанцы и водрузил ноги на стол, сбив при этом стопку книг на пол.
Представшие глазам носки с огромным количеством дыр и пятен напоминали пару марионеток, которые переживали тяжелые времена – вероятно, из-за чрезмерного злоупотребления наркотиками и встречи с молотилкой.
– Я надеялась переговорить с глазу на глаз, – сказала доктор Картер.
– Боюсь, что не могу удовлетворить данную просьбу. В наши опасные времена правила компании диктуют необходимость проводить встречи с воплощениями зла только в присутствии хотя бы еще одного коллеги. Увы, зашкаливающая политкорректность и всё такое.
Когда доктор Картер пронзительно захихикала, Бэнкрофт даже не попытался скрыть гримасу раздражения. Ханна невольно задумалась, не использует ли посетительница свой ужасный смех в качестве оружия, чтобы выбить оппонентов из колеи.
– Неужели Винсент Бэнкрофт боится старой приятельницы?
– Кстати, – протянул главный редактор, демонстративно поковыряв мизинцем в ухе после хихиканья собеседницы, – из чистого любопытства, а насколько именно стара эта приятельница, учитывая твою принадлежность к бессмертным?
– Винни, Винни, – упрекнула доктор Картер. – Невежливо спрашивать возраст у леди.
– У меня язык бы не повернулся назвать тебя так.
Блондинка вздохнула и посмотрела на Ханну.
– Как вы считаете, мисс Уиллис, почему женщины находят Винсента таким бесконечно притягательным, невзирая на его отвратительные манеры и, говоря начистоту, ужасную личную гигиену?
Ханна посмотрела на начальника, который в этот момент тыкал в ноготь большого пальца на ноге, торчащий из дыры в левом носке, затем перевела взгляд обратно на гостью и пожала плечами:
– Величайшая загадка вселенной.
– Так и есть, – согласилась доктор Картер, после чего повернулась обратно к Бэнкрофту. – И все же, если я обещаю вести себя хорошо, может, отошлешь свою секретаршу, чтобы мы поговорили наедине?
– Во-первых, она моя помощница, – поправил главный редактор, который не терпел оскорблений своих сотрудников ни от кого. Кроме себя самого, конечно. – А во-вторых, из присутствующих в этом кабинете людей вовсе не она является нежелательной персоной.
– Не сомневаюсь. – Блондинка не выглядела ни в малейшей степени обескураженной. – Я лишь подразумевала, что мисс Уиллис наверняка и сама хотела бы удалиться и переодеться.
– Зачем это? – удивился Бэнкрофт.
– Я сегодня решила устроить пробежку до работы, – объяснила Ханна.
– Поддерживать спортивную форму очень важно, – похвалила доктор Картер, даже не пытаясь скрыть снисходительные нотки в голосе.
– Ну, не все способны оставаться молодыми, принимая ванну с кровью девственниц или как там вы, монстры, поступаете, – прокомментировал Бэнкрофт, вытаскивая из нижнего ящика стола бутылку виски и наливая его в кружку, после чего глотнул прямо из горлышка. – Я бы предложил тебе выпить… Хотя нет, не предложил бы. Итак, к делу. Чем мы можем быть полезны?
– Честное слово, Винсент, не обязательно прилагать столько усилий, чтобы меня оскорбить, – укоризненно проговорила доктор Картер.
– Верно, не обязательно. Но мне и не приходится, при виде тебя все само вырывается. Ладно, у меня сегодня и без того выдалось тяжелое утро, так что сообщи суть своей просьбы, чтобы я мог побыстрее отказать и мы бы оба вернулись к своим делам.
– Что ж, хорошо, – кивнула нежеланная гостья. – Хочу рассказать вам одну историю.
– Мы проводим Луна-день раз в месяц специально для таких случаев – приходи в следующий вторник.
– Думаю, эту историю ты захочешь услышать сейчас. Вчера ночью мужчина выпрыгнул перед грузовиком на Принцесс-роуд и мгновенно скончался. Больше никто не пострадал, хотя уверена, что бедный водитель до сих пор пребывает в состоянии шока.
– И?
– И, – продолжила доктор Картер, – этот покойный оказался… необычным. Согласно первичным данным, у него обнаружили чрезмерно длинные резцы, слишком бледную кожу и сильно отросшие ногти. Учитывая полностью черную одежду…
– Подожди, – подозрительно прищурился Бэнкрофт, – ты хочешь сказать, что он был…
– Нет, не хочу.
– А очень похоже на то.
– Их не существует. Я прошу внимательнее присмотреться к этому случаю.
– Я на тебя не работаю.
– Тогда сделай мне одолжение в обмен на услугу.
Бэнкрофт смерил пристальным взглядом собеседницу, потом посмотрел на Ханну и вздохнул:
– Кажется, добрый доктор абсолютно ошибочно оценивает наше отношение к ее злодейским замашкам.
– Думаю, мы все слишком хорошо понимаем, что в жизни ничто не делится лишь на черное и белое. И поверь мне, Винсент, – проговорила Картер, разглядывая свои высоченные каблуки с внезапным интересом, будто только что их заметила и очень удивилась, – в глубоких водах нашего реального мира тебе лучше было бы плавать, имея в кармане нечто полезное про запас.
– Вроде надувного круга? – съязвил Бэнкрофт.
– Точно.
– И конечно, в этих водах полно акул.
– Верно подмечено.
– А еще, очевидно, там обитают вампиры.
Доктор Картер ничего не ответила, однако перестала улыбаться и на несколько мгновений скрестила взгляды с Бэнкрофтом.
– Я не умею плавать, – наконец произнес тот. – Поэтому хочу получить услугу прямо сейчас.
– Без проблем, – кивнула бывший адвокат. – Я знаю великолепного мастера по ремонту.
– Не сомневаюсь, но он нам не потребуется.
– Запах пота, источаемый мисс Уиллис, намекает на обратное.
Ханна поморщилась от столь расчетливо нанесенного удара. Эта женщина умела находить уязвимые места и бить прямо по ним.
– Я согласен внимательнее присмотреться к обстоятельствам данного дела, – продолжил Бэнкрофт, – при условии, которое будет касаться другой моей подчиненной – Стеллы. Может, помнишь ее?
– Подросток, проявивший неизвестные и незадокументированные способности в последнюю нашу встречу? – удивленно вскинула брови доктор Картер. – Конечно, я не забыла.
– Отлично, – кивнул Бэнкрофт. – Я прошу именно об этом. В смысле, чтобы ты забыла о ней. И не только ты, но и вся ваша организация. Никто и никогда больше не должен выказывать интерес ни к Стелле, ни к ее способностям.
– По условиям Соглашения…
– Так да или нет? – с напором перебил Бэнкрофт.
Доктор Картер глубоко вздохнула и проговорила:
– Ладно. Мы оставим девчонку в покое, если только она сама не будет нам досаждать.
– Полагаю, я должен поверить тебе на слово? – саркастически поинтересовался Бэнкрофт.