Они снова вошли в пространство Собрания «Нового мира», на этот раз использовав в качестве воплощений свой истинный образ. «Большой квант» возвел для них посредине большую трибуну. Юные руководители пришли пораньше, чтобы подготовиться и привыкнуть к обстановке. Когда двести миллионов детей страны начали регистрироваться в сообществе и входить в пространство Собрания, небо затянулось густой тучей мультипликационных персонажей. Воплощения падали с неба тропическим ливнем. Когда бескрайнее людское море наконец успокоилось, двести миллионов пар глаз сосредоточились на трибуне.
– У меня такое ощущение, будто я сейчас расплавлюсь, – прошептала Сяомэн.
Напротив, Хуахуа пребывал в восторженном возбуждении.
– А у меня все наоборот. Впервые я почувствовал, что такое возглавлять страну! Ну а ты что скажешь, профессор?
– Не трогай меня, – бесстрастно промолвил Очкарик. – Я думаю.
Когда собрание открылось, голос взял Первый виртуальный гражданин. Согласно появившимся в небе цифрам, он представлял 97,458 процента населения страны.
– Мы абсолютно разочаровались в этом новом мире. Взрослые ушли, оставив нас, детей, одних, чтобы этот мир был для нас в радость. Однако никакой радости в нем нет. Мир стал даже гораздо хуже того, каким был при взрослых.
– Раньше нас одевали и кормили взрослые, – сказала Сяомэн, – поэтому, разумеется, у нас было время играть и радоваться жизни. Но теперь все это закончилось. Мы должны работать, иначе мы умрем с голода. Нельзя забывать о глутамате натрия и соли.
Второй виртуальный гражданин (63,442 %):
– Сяомэн, что ты пугаешь нас железнодорожным составом глутамата натрия и десятью составами соли? Во времена взрослых нас было 1,3 миллиарда человек. Теперь мы столько не съедаем.
Третий виртуальный гражданин (43,117 %):
– Почему Сяомэн говорит совсем как взрослая? Скукотища!
Первый виртуальный гражданин (92,571 %):
– Как бы там ни было, теперь нам этот мир не нравится.
– Так какой же мир вы хотите? – спросил Хуахуа.
Впоследствии историки, изучавшие ответы виртуальных граждан на этот вопрос, просмотрели неотредактированный архив, хранившийся в памяти квантового компьютера; хотя уцелела лишь небольшая его часть, объем ее все равно превышал 40 гигабайт, или примерно двадцать миллиардов иероглифов. Если бы напечатать все эти иероглифы на стандартных листах писчей бумаги, получилась бы стопка толщиной восемьсот метров. Ниже приводятся самые характерные ответы:
Я хочу такую страну, где дети могут ходить в школу, только если хотят этого, но если они не хотят, то могут и не ходить. Они могут играть, если хотят, а если не хотят, могут не играть. Если они хотят есть, то едят, а если не хотят, никто их не заставляет. Они могут идти куда хотят, а если не хотят никуда идти, могут никуда не ходить…
Раньше я терпеть не мог, когда взрослые о нас заботились. Теперь их больше нет, и страна принадлежит детям. Нам должно было бы быть весело…
В этой стране можно играть в футбол посреди улицы…
Страну, которая дает мне столько шоколада, сколько я пожелаю. И дает Цветку (вероятно, кошка говорящего. – Прим. редакции) столько рыбных консервов, сколько он пожелает…
Страну, в которой каждый день отмечается Праздник весны. Каждый день каждому человеку дают десять ракет, двадцать петард и тридцать хлопушек, а также сто юаней новенькими бумажками…
В моей стране, когда ешь вареники, можно съедать только одну начинку…
Раньше играть могли лишь одни дети, а взрослые не могли, потому что они должны были ходить на работу. Мы тоже вырастем, но мы не хотим ходить на работу, мы хотим и дальше играть…
Папа говорил, что я плохо учусь в школе, поэтому, когда вырасту, буду дворником. Если я не буду усердно трудиться, моя страна не сделает меня дворником…
В этой стране нам всем разрешат жить в городе?
Я бы оставил в школе всего три предмета: музыку, рисование и физкультуру…
Никаких учителей на экзаменах. Дети сами могут ставить себе оценки…
Страна должна выдать каждому классу всех школ по пятьдесят игровых приставок, по одной на ученика. На уроке все будут играть, и того, кто не сможет набрать сто двадцать тысяч очков в «Битве за галактику», выгонят вон! Тра-та-та, тра-ля-ля, это будет здорово…
Построить у меня в доме большой парк аттракционов, такой как «Миюнь» в Пекине, но только в десять раз больше…
Страна должна раздавать нам куклы по четкому распорядку, каждый раз новую…
Снять классный мультик, десять тысяч серий, и постоянно его крутить…
Я очень люблю щенят. Почему страна не выделит каждому щенку по красивой конуре?
* * *
«Большой квант» просуммировал эти двести миллионов ответов в одну фразу, произнесенную Первым виртуальным гражданином, представлявшим 96,314 % присутствующих на собрании:
– Мы хотим мир веселья и развлечений!
– Взрослые составили для нашей страны пятилетний план, и мы должны его выполнять, – сказала Сяомэн.
Первый виртуальный гражданин:
– Мы считаем, что пятилетний план взрослых скучный. Мы составили свой собственный пятилетний план.
– Можно на него взглянуть? – спросил Хуахуа.
Первый виртуальный гражданин:
– В этом весь смысл нашего Собрания. Мы создали виртуальную страну, чтобы показать наш пятилетний план. Пусть «Большой квант» устроит для вас экскурсию. Вам обязательно понравится!
– Замечательно! – сказал Хуахуа, обращаясь к небу. – «Большой квант», покажи нам, что к чему!
Страна развлечений
Не успел он произнести эти слова, как голубое небо и толпа вокруг исчезли – и трое юных руководителей оказались в бесконечной черной пустоте. Когда их глаза освоились, они увидели появившиеся вдалеке звезды, затем показалась голубая сфера. Она висела в черном океане бесконечного космоса подобно светящемуся хрустальному шару, а над ее поверхностью клубились белоснежные облака. Сфера казалась очень хрупкой, готовой разбиться от малейшего прикосновения и выплеснуть свою голубую кровь в холодную космическую пустоту. По мере того как голубой шар приближался, дети понимали, какой же он огромный, и наконец громадная голубая планета заполнила весь небосвод, и дети отчетливо увидели границы между океанами и континентами. Планета повернулась к ним Азией, и на бурой поверхности суши появилась извилистая красная линия, замкнутая петля, обозначающая сухопутные и морские границы древней страны на Востоке. Ее территория приблизилась, и дети различили вздыбившиеся волны горных хребтов и голубые прожилки рек.
– Мы сейчас находимся на орбите на высоте больше двадцати тысяч километров, – сказал «Большой квант».
Земля медленно вращалась под детьми, и те куда-то летели.
– Смотрите! – вдруг воскликнула Сяомэн. – Впереди какая-то нить!
Нить спускалась из космоса к поверхности Земли, верхняя ее половина была отчетливо видна на фоне непроницаемого мрака, придававшего ей сходство с длинной нитью паутины, привязавшей Землю к какой-то точке пространства. Нижняя половина нити сливалась с красками земли, но, присмотревшись, дети определили, что она заканчивается где-то в окрестностях Пекина. Дети летели к паутине, и, оказавшись ближе, они разглядели, что она блестит, словно шелковая нить. В ней отражался яркий солнечный свет, а на конце у нее словно мерцала лампочка. По мере того как дети подлетали к нити, та становилась толще, и они смогли различить подробности ее структуры. Теперь стало ясно, что на самом деле представляла собой эта длинная паутина: она не спускалась из космоса, а поднималась от поверхности Земли. Дети не могли поверить своим глазам.
– Ого! – воскликнул Хуахуа. – Это же здание!
И действительно, это был облаченный в сплошные зеркала небоскреб, устремившийся в космос.
В головах у детей прозвучал голос Первого виртуального гражданина:
– Все дети страны называют его домом. Это здание двадцать пять тысяч километров в высоту и имеет три миллиона этажей. На каждом этаже помещается в среднем по сто детей.
– Вы хотите сказать, все дети страны живут в одном здании? – изумленно спросил Хуахуа.
Однако когда дети опустились на крышу здания, они поняли, что в этом нет ничего невозможного. Впечатление тонкой нити паутины было обусловлено большим удалением, а также соотношением высоты к ширине, однако крыша оказалась настолько просторной, что на ней запросто разместились бы два футбольных стадиона. Гигантский пульсирующий фонарь в центре, высотой с двадцатиэтажное здание, вращался и светил настолько ярко, что смотреть на него было невозможно; возможно, он служил для предупреждения пролетающих мимо космических кораблей.
Дети прошли к другому концу крыши, где находился вход на последний этаж – этаж номер три миллиона – этого сверхнебоскреба. Последний этаж, как сразу же отметили дети, представлял собой одну большую лужайку, заросшую травой, с фонтаном точно посредине, в котором отражалось теплое искусственное освещение. По лужайке было раскидано несколько десятков живописных домиков, из тех, которые встречаются в сказках, служившие жильем для ста детей. Заглянув в один из них, Хуахуа, Очкарик и Сяомэн увидели типичную комнату ребенка, со всевозможными игрушками, разбросанными на кровати и на столе. В другой, также принадлежащей ребенку, обстановка была совершенно другой, и юные руководители обнаружили, что каждая комната является неповторимой и несет на себе отпечаток того, кто в ней живет.
Следующий от крыши этаж также представлял собой зеленую лужайку, но вместо фонтана там протекал прозрачный ручей, и дома детей стояли по его берегам. Юные руководители заглянули в несколько домов, и везде обстановка была разная.
Картина разительно изменилась на следующем этаже: суровый заснеженный ландшафт, освещенный голубоватым сиянием вечных сумерек, и непрерывно падающие на землю снежные хлопья, ложащиеся толстым белым покрывалом на крыши домов детей. Перед крыльцом каждого дома стоял снеговик. Очевидно, живущие на этом этаже дети любили зиму.
Следующий этаж представлял собой лес с домиками, стоящими на полянах. Низкое утреннее солнце отбрасывало полосы яркого света между деревьями. Время от времени из леса доносились крики птиц.
Юные руководители осмотрели больше двадцати этажей, и каждый был своим собственным неповторимым миром. На одном этаже без конца лил дождь; другой представлял собой пустыню золотисто-желтого песка; был даже миниатюрный океан, а дети жили на плавающих по нему лодках.
– Как тебе удалось сделать все это? – спросил Очкарик.
– Все это было создано с помощью одной компьютерной игры-стратегии. Виртуальная страна использует программы-расширения, предоставленные библиотекой компонентов для строительства виртуального мира, и может создавать собственные виртуальные образы.
Дети внимательно огляделись вокруг, всматриваясь в каждую травинку, в каждый камешек, с виду абсолютно правдоподобные.
– В это здание вложен огромный труд! – воскликнул Хуахуа.
– Конечно, – ответил Первый виртуальный гражданин. – К его строительству приложили руку больше восьмидесяти миллионов детей, и больше ста миллионов проектировали свои дома.
Следуя за «Большим квантом», Хуахуа, Очкарик и Сяомэн вошли в прозрачную шахту лифта, проходящую сбоку здания. Из нее были видны мерцающие звезды и Земля внизу.
– Вы ведь не собираетесь возводить такое же здание в реальном мире, да? – спросила Сяомэн.
– Разумеется, собираемся, – с вызовом ответил Первый виртуальный гражданин. – Зачем еще мы составляли эти планы? Всё, что вы видите сейчас, мы хотим построить по-настоящему!
– По-моему, это полная задница, – заметил Хуахуа, – когда тебе, для того чтобы подняться на крышу, нужно прокатиться двадцать пять тысяч километров на лифте.
– С этим никаких проблем. Все лифты в этом здании – это маленькие ракеты, летающие быстрее, чем ракеты-носители, выводившие на орбиту спутники в эпоху взрослых. Взгляните сами!
Как раз в этот момент мимо с поразительной скоростью пронеслась кабина лифта, извергая из сопел огненные струи. Когда она уже подлетела к самой крыше, огненные струи снизу погасли, сменившись другими, сверху, которые замедлили ее движение до полной остановки.
– Эти лифты развивают скорость до шестидесяти тысяч километров в час, – объяснил Первый виртуальный гражданин, – поэтому путь от поверхности Земли до самого верхнего этажа занимает чуть больше двадцати минут.
– Если судить по тому, как кабина сейчас тормозила у нас на глазах, – усмехнулся Очкарик, – боюсь, от пассажиров осталось только мокрое место.
Первый виртуальный гражданин ничего не ответил; судя по всему, подобные мелочи нисколько его не волновали. Тут вверху кабины, в которой находились юные руководители, вырвалось пламя, и она с ужасающей скоростью понеслась к земле. Первые несколько мгновений дети ощущали скорость, но затем, когда стена здания размазалась в сплошное гладкое дорожное полотно, кабина, казалось, застыла практически неподвижно, и только указатель этажей вел обратный отсчет тысячами. Ускорение вниз не чувствовалось; дети твердо стояли на полу кабины, как будто программа виртуальной реальности упустила этот фактор из вида. Однако одно она все-таки сделала правильно: несмотря на то, что дети находились в космосе, они не испытывали невесомости, поскольку невесомость предметов, движущихся по орбите, обусловлена их движением, а не высотой, так как даже на таком удалении гравитационное притяжение Земли оставалось сильным.
– Отбросим на минуту осуществимость возведения подобного здания, – сказал Хуахуа. – Какой в нем смысл? Почему все дети страны должны жить в одном здании?
– Чтобы оставить все остальное место для игр! – объяснил Первый виртуальный гражданин.
Через много лет историки нашли глубинный смысл концепции сверхнебоскреба, увидев начало его в общем одиночестве, которое наполнило сердца всех детей, когда остановились «Часы смены эпох».
– Наша страна огромная, – сказала Сяомэн. – Неужели в ней недостаточно места для игр?
– Как вы сами вскоре выясните, недостаточно!
– И все-таки это здание прикольное, – с чувством заметил Хуахуа.
– Внизу будет еще прикольнее!
Реактивный лифт стремительно летел вниз. Наконец дуга края Земли стала не такой выраженной, появилась возможность различить детали ландшафта.
Сяомэн перевела взгляд с верха здания вниз – оба конца находились так далеко, что не были видны.
– Высота этого здания вдвое превосходит диаметр Земли! – воскликнула она.
– Оно подобно длинной пряди волос на голове планеты, – кивнул Очкарик.
– И только представьте себе, как оно выходит из тени на солнечную сторону, как солнце озаряет его по всей колоссальной высоте! – воскликнул Хуахуа. – Какое восхитительное зрелище!
Реактивные двигатели кабины лифта переключились с верхних на нижние, и кабина начала замедляться. Вскоре стали различимы отдельные этажи здания, а еще через несколько секунд кабина остановилась. Программа виртуальной реальности снова начисто проигнорировала тот факт, что такое огромное обратное ускорение должно было раздавить пассажиров лифта в лепешку. Юные руководители увидели, что по-прежнему находятся в космосе, но Первый виртуальный гражданин сказал:
– Мы сейчас находимся на двухсотсорокатысячном этаже, на высоте две тысячи километров. Дальше на лифте мы не поедем, но воспользуемся другим способом передвижения. Посмотрите вниз, что вы видите?
Дети выглянули из кабины вниз и увидели длинную линию, протянувшуюся от самой поверхности Земли, конец которой не был виден потому, что она была очень тонкой. На своем пути вниз линия выписывала две большие петли и несколько крутых поворотов и изгибов, словно какой-то ребенок-шалун разрисовал фотографию Земли. Линия подходила к самому небоскребу и упиралась в него как раз под лифтом. Вблизи юные руководители разглядели, что на самом деле это узкие рельсы.
– Вы уже догадались, что это такое? – спросил Первый виртуальный гражданин.
– Похоже, какой-то великан взял один конец железной дороги от Пекина до Шанхая и поднял его сюда.
– Какое образное сравнение! – рассмеялся Первый виртуальный гражданин. – Тебе нужно книжки писать. Но на самом деле рельсы гораздо длиннее. Их длина больше четырех тысяч километров. Это «американские горки», которые мы собираемся построить.
«Американские горки»? Потрясенные юные руководители посмотрели на длинные рельсы и две огромных петли, заманчиво сверкающих в свете солнца.
– Ты хочешь сказать, рельсы доходят до самой земли?
– Точно. И сейчас мы спустимся по ним вниз.
При этих словах на рельсы из здания выкатился вагончик с местами на пятерых человек, такой, какие бывают на аттракционах в парках развлечений. Вагончик остановился прямо под кабиной лифта. В полу кабины открылся люк (в данном месте программа виртуальной реальности предпочла не обратить внимания на вакуум открытого космоса).
Как только Хуахуа, Очкарик и Сяомэн перебрались в вагончик, тот плавно покатил по рельсам, сначала медленно, но, покинув тень здания и оказавшись на солнце, он достиг первого крутого спуска и резко устремился вниз. Поскольку шлемы виртуальной реальности предлагали только зрительные образы, юные руководители не смогли почувствовать невесомость первых мгновений полета. Отсутствие гравитации сменилось сильнейшими перегрузками, когда вагончик вошел в первую петлю, вокруг бешено закружились Земля и звезды. Когда вагончик снова выехал на ровный участок, Сяомэн, сидевшая сзади, оглянулась. Петля осталась уже далеко позади, сверхнебоскреб казался лишь тонкой ниткой паутины, казалось, свисающей прямо из мерцающей галактики. Вторая петля оказалась еще больше первой, однако на ее преодоление потребовалось столько же времени; очевидно, вагончик продолжал ускоряться. Затем последовал долгий спуск, не однообразный, разумеется, поскольку рельсы то и дело взмывали на гребни и проваливались в пропасти, порой очень круто. В конце участка вагончик закрутился штопором, и детям показалось, что они попали в центр Вселенной, вокруг которого бесконечным хороводом кружатся Земля и звезды. В какой-то момент спираль наклонилась практически вертикально, превратив Землю в огромную граммофонную пластинку, быстро вращающуюся впереди. После спирали рельсы остались вертикальными, и снова создалась ситуация, когда в летящем отвесно вниз вагончике должна была бы наступить невесомость. Затем рельсы закрутились в клубок диаметром километров сто; казалось, вагончик никогда из него не выберется – столько раз он вроде бы приближался к выходу, только чтобы его снова неудержимо затянуло внутрь, в самую середину. Теперь дети находились уже не в центре Вселенной: их мир превратился в коробку в руках у беспокойного ребенка, беспорядочно крутящего ее во все стороны. Наконец вагончик вырвался из лабиринта и вышел на прямой спуск, снова набирая скорость. Этот участок продолжался довольно долго; рельсы впереди слились в сплошной гладкий пояс, и определить скорость стало невозможно. Цвет неба над головой из черного стал багровым, затем темно-синим; изгиб горизонта стал менее выраженным. Сидящий спереди Хуахуа увидел, как в носовой части остроконечного вагончика вспыхнул огонь, быстро распространившийся по всему вагончику, – очевидно, сопротивление атмосферы программа виртуальной реальности учла. Когда пламя исчезло, дети обнаружили, что находятся над морем облаков. Ясное голубое небо над ними было озарено ярким солнцем, буквально проникающим во все складки одежды, что резко контрастировало с белыми и черными красками открытого космоса. Рельсы впереди выписали еще несколько петель, горок и спусков, и возможность ориентироваться, так как земля была уже видна, сделала езду более головокружительно-захватывающей, чем это было в космосе. В те мгновения, когда вагончик скользил гладко, дети видели огромные фермы, возвышающиеся на земле, высотой по крайней мере десять тысяч метров, пронзающие облака. Одни образовывали с землей прямоугольные треугольники, другие были похожи на огромные двери, словно это были гигантские циркули и угольники, поставленные вертикально. Хуахуа спросил, что это такое, и Первый виртуальный гражданин ответил:
– Качели и горки. Чтобы малышам было где играть.
Хуахуа не мог взять в толк, какой ребенок скатится с десятикилометровой горки и тем более раскачает такие громадные качели.
Последний участок «американских горок» представлял собой плавный спуск, ведущий, как сначала показалось детям, к лужайке, покрытой пестрыми цветами, но, когда они наконец приземлились, стало очевидно, что на самом деле это бесчисленное множество разноцветных резиновых мячей, целое поле, а точнее, безбрежный океан мячей. Вагончик долго скользил над этим океаном и наконец остановился, разбросав мячи, разлетевшиеся калейдоскопом ярких капель. Дети не могли себе представить, кому может прийти в голову нырять в такой причудливый водоем и как он потом будет выбираться; по своему собственному опыту «купания» в ванне с мячами они знали, что это непросто. Из вагончика выдвинулись два больших колеса, по одному с каждой стороны, принявшиеся взбивать мячи, издавая странные булькающие звуки. Виртуальный гражданин объяснил, что океан из мячей занимает почти тысячу квадратных километров.
– На это уйдет вся резина в стране! – воскликнул Хуахуа. – Из чего мы будем делать автомобильные покрышки?
Однако виртуальный гражданин ничего не ответил; очевидно, такие мелочи его не интересовали.
Когда вагончик выбрался из океана мячей, дети смогли рассмотреть гигантскую горку вблизи. Это была водная горка. Вода подобно стекающей с неба реке струилась по широкому желобу, верха которого не было видно. Мысленно представив себе спуск по этой горке высотой десять тысяч метров, Хуахуа ощутил всем телом восторженную дрожь и спросил, можно ли ему прокатиться.
– Хуахуа, тебе бы только развлекаться! – строго одернула его Сяомэн. – Нас ждут серьезные дела.
– Совершенно верно, – добавил виртуальный гражданин. – Отсюда до лифта еще сорок километров, и нам нельзя терять время. К тому же какой смысл в виртуальном спуске, созданном компьютером? Подождите немного, пока мы построим настоящую горку, – вот это будет здорово!
Покинув водную горку, дети увидели огромную широкую платформу, способную вместить несколько сот человек, подвешенную на толстых стальных тросах. Сперва они подумали, что это спортивная площадка, и лишь когда виртуальный гражданин сообщил им, что на самом деле это сиденье гигантских качелей, они заметили по обеим сторонам в тысяче метров огромные столбы, уходящие в небо. Тут они выяснили, как приводятся в движение эти качели: снизу на платформе были установлены реактивные двигатели.
Затем юные руководители посетили автодром. Машины на нем были размером с грузовик эпохи взрослых, с колесами диаметром больше двух метров. Надувные бамперы по всему периметру превращали их в настоящих чудовищ. Тысячи таких машин сталкивались и гонялись друг за другом на обширной площадке, поднимая столько пыли, что она заслоняла небо. Определенно, эта игра требовала недюжинной храбрости и самопожертвования.
– Это первая зона развития в рамках нового пятилетнего плана, – объяснил виртуальный гражданин, – отданная возведению огромных аттракционов. Вы еще не видели гигантское колесо обозрения и летающую тарелку; до них больше ста километров, однако в хорошую погоду их отсюда видно. А теперь пойдем во вторую зону, зону игр.
Не успел он произнести эти слова, как окружающая обстановка изменилась, и дети оказались в большом городе, застроенном высокими зданиями причудливой формы, одни из которых напоминали громадные замки, другие были опутаны сплетением труб или пронизаны дырками, словно кусок швейцарского сыра.
– Это всё декорации для видеоигр? – спросил Хуахуа.
– Нет. Каждое здание представляет собой игровую консоль.
– Они же просто огромные! В таком случае… где же экраны?
– В основе этих консолей совершенно новый принцип. Для того чтобы играть, нужно войти внутрь, где вся обстановка или голографическая, или состоит из реальных устройств. Любая игра начинается с первого этажа консоли, игрок поднимается вверх, и конец игры на последнем этаже. Игра ведется не с помощью «мыши» или джойстика, как раньше; игрок становится частью игрового мира, ему приходится постоянно бегать и сражаться с врагами. Вот, например, консоль-замок: это императорский дворец, и чтобы стать императором, нужно победить полчища врагов. Вот эта, с дырами – это логово чудовищ, нужно убивать всяких ядовитых драконов и прочих монстров, чтобы спасти принцессу. Разумеется, все эти игры для малышей. Поскольку они маленькие, они могут играть только в простые игры.
– Что? Это простые игры? В таком случае, какого же размера большие игры?
– У больших машин нет какой-то определенной формы. По большей части они занимают целую зону.
Окружающая обстановка снова изменилась, и дети оказались на просторной равнине, где вдалеке наступали стройными рядами старинные воины в сверкающих на солнце шлемах, своими поднятыми вверх копьями напоминая густые поля пшеницы.
– Видите? Это игра, посвященная древним войнам. У каждого игрока войско из десяти тысяч роботов, и они сражаются друг с другом. Есть также игра-вестерн, в которой игрок едет верхом по дикой прерии, вооруженный револьвером, и сталкивается с разными приключениями.
– Какую территорию занимает вторая зона?
– Миллиона квадратных километров, плюс-минус, будет достаточно, чтобы построить все консоли. Теперь я покажу вам третью зону – зоопарк.
Окружающая обстановка превратилась в границу леса и степи. Полчища животных носились по степи, забегали в лес и возвращались обратно.
– Эти мегазоопарки – настоящее царство зверей. Никаких клеток и вольеров нет, и все животные свободно перемещаются в естественной среде обитания. Приходя в такой зоопарк, ребенок попадает в горы, в дикие леса, где можно встретить самых разных животных. Предварительно нужно надеть силовую защитную одежду, и тогда тебя не тронет ни один дикий зверь. Можно будет прокатиться по саванне верхом на слоне или сфотографироваться в обнимку с бенгальским тигром. Самый большой зоопарк занимает почти триста тысяч квадратных километров – больше, чем территория Великобритании. В нем нет никаких дорог; единственным средством передвижения являются вертолеты, и когда попадаешь туда, создается ощущение, будто ты в первобытном мире на заре человеческой цивилизации. Также мы построим три города для животных с улицами и домами, совсем как в обыкновенном городе, но только жить в них будут очаровательные щенки, котята и прочие детеныши, с которыми можно подружиться. Там можно будет с ними поиграть, можно будет забрать их с собой… Эта зона занимает площадь почти в миллион квадратных километров.
– Зачем нужна такая большая?
– Что это за вопрос? Животным нужна свобода миграции. Птицы должны свободно летать. Как они смогут это делать, если места будет недостаточно? Далее я покажу вам четвертую зону, зону приключений.
Окружающая обстановка начала быстро меняться, от подножия заснеженных гор до бескрайней саванны, от глубокого ущелья до берегов бурной реки…
Когда дети наконец оказались у огромного водопада, Хуахуа заметил:
– Похоже, никаких строений здесь нет.
– Совершенно верно. Все старые города будут взорваны и снесены, и зона вернется в первозданное состояние.
– Зачем?
– Ради приключений!
– А разве нельзя испытывать приключения в играх второй зоны?
– Это же совсем не то! В игре параметры программы установлены заранее. Все предсказуемо. Здесь же все совершенно по-другому. Никогда нельзя сказать наперед, что ты найдешь. Вот в чем вся прелесть. К тому же территория гораздо больше, чем любая игра во второй зоне.
– Какие размеры имеет четвертая зона?
– Она занимает весь северо-запад страны!
– Это уже чересчур.
– Черта с два! Она должна быть большой. Какое же это будет приключение, если до края всего два шага?
– Ну, если вы будете действовать с таким размахом, вам не хватит всей территории нашей страны.
– Вот почему пятая зона содержит только один небольшой проект.
– Есть еще и пятая зона?
– Точно. Город сладостей.
Город, в котором оказались дети-руководители, по сравнению с гигантским размахом предыдущих зон казался утонченной миниатюрой. Все строения были невысокие, и самая их поразительная черта заключалась в том, что они были выкрашены в яркие цвета без полутонов. Казалось, будто они сложены из огромных деревянных кубиков.
– Это Город сладостей. Все дома построены из конфет. Коричневый стадион перед вами полностью состоит из шоколада. А вот то полупрозрачное здание – это леденец.
– Его можно есть?
– Конечно!
Подойдя к стадиону, Хуахуа ударил по коричневой колонне перед дверью; откололся кусок. Сяомэн подошла к маленькому изысканному домику и легонько постучала в окно; стекло разбилось, и девочка подняла осколок, заранее представляя себе, каким вкусным окажется этот леденец.
Нарушив долгое молчание, Очкарик презрительно фыркнул.
– Это нарушает не только законы экономики, но также и законы физики. Неужели леденец настолько прочный, что из него можно строить?
– Вот почему в Городе сладостей нет высоких зданий, – ответил виртуальный гражданин. – И для прочности у них стальной каркас.
– А на солнце они не растают?
– Хороший вопрос.
Окружающая обстановка снова изменилась, но не сильно. Теперь дети оказались на окраине Города сладостей, у одного из невысоких холмов, окружающих его. Ослепительно яркие краски и плавные линии придавали холмам такой вид, будто они нарисованы акварелью.
– Жаль, что вы не можете чувствовать аромат, но пахнут они восхитительно, – сказал виртуальный гражданин. – Это Холмы мороженого.
Присмотревшись внимательнее, юные руководители разглядели стекающие по склонам холмов ручейки сливок, местами бурлящие сливочными водопадами. Ручейки объединялись в реку, текущую по долине, – подернутый молочно-белой рябью непрерывный беззвучный поток.
– Климатические условия пришлось проигнорировать, поэтому мороженое не тает. Вообще-то Город сладостей следовало бы возвести где-нибудь в более холодном месте.
Впоследствии историки, изучающие Эпоху сверхновой, посвятили значительное время исследованию концепции Города сладостей, в первую очередь стремясь ответить, почему, хотя в Обыкновенную эпоху дети не придавали сладостям особого значения, конфеты и шоколад так пленили их в новом мире, порожденном их воображением? Быть может, сладости стали для детей представлением того, что никак не могли понять взрослые, – символом красоты.
Анализируя архивы «Большого кванта», историки установили, что архитекторами нового пятилетнего плана и виртуальной страны были дети преимущественно в возрасте от пяти до одиннадцати лет, на которых существенное давление оказывали малыши еще младше, и благодаря своей численности они, согласно статистическим принципам Собрания «Нового мира», имели подавляющее преимущество. Разочарование в реальном мире обусловило то, что значительная часть более взрослых детей присоединилась к ним, и в условиях стремительно распространившегося безумия лишь незначительное количество детей сохранили здравый рассудок.
Дебаты
Окружающая обстановка изменилась в последний раз, вернув трех юных руководителей на трибуну Собрания «Нового мира», окруженную бесконечной людской массой. Хуахуа, Очкарик и Сяомэн увидели перед собой не только море глаз, но и море ртов – двести миллионов ртов, непрерывно шевелящихся и произносящих слова, услышать и запомнить которые мог только «Большой квант».
Первый виртуальный гражданин (91,417 %) спросил:
– Ну, что вы думаете насчет нового пятилетнего плана? Вы сможете руководить нами так, чтобы он был выполнен?
– Ты здесь только один? – спросил Хуахуа. – Второго виртуального гражданина нет?
– Второй виртуал появлялся пару раз, но он меня просто задолбал, – сказал Первый виртуальный гражданин. – И я послал его куда подальше. Эй, Второй виртуал, выйди, выскажись, если не дрейфишь!
И вся страна погрузилась в дебаты, величайшие в истории человечества. Количество прямых участников превысило двести миллионов. По всей огромной стране дети сжимали телефон или сидели перед компьютером, крича или набирая текст, и каждый из них стремился изложить свою двухсотмиллионную часть представления о мире мечты. Меньшая из двух противостоящих групп детей в среднем была старше, однако, к сожалению, в своем итоговом заявлении «Большой квант» не принимал возраст во внимание (или не мог этого сделать). Таким образом, поскольку в дебатах, определяющих судьбу страны, приняло участие огромное число младших детей, наименее здравомыслящее и наиболее своенравное большинство явилось крайне опасной общественной силой.
Послышался робкий голос Второго виртуального гражданина (8,792 %):
– Хуахуа, Очкарик и Сяомэн, не слушайте их! Это лишь глумящиеся бестолковые малыши, у которых все мысли только о развлечениях. Я настоятельно рекомендую, чтобы в правилах итогового подсчета результатов Собрания каждый голос имел относительный вес, определяемый возрастом.
По морю людей прокатилась волна возмущения. Персонажи мультфильмов возбужденно кричали и дергались, словно над поверхностью моря гулял сильный ветер.
Первый виртуальный гражданин:
– Это мы малыши? А тебе самому сколько лет? Максимум, тринадцать! Всего несколько дней назад тебе надрал бы уши твой папаша, а теперь ты уже притворяешься взрослым? Позор, позор, позор, позор, позор! Послушай, взрослых больше нет. Остались только мы, дети. Никто больше не сможет учить нас, что делать!
Второй виртуальный гражданин:
– Проблема в том, что ваш пятилетний план невыполним.
Первый виртуальный гражданин:
– Как ты можешь это утверждать, если ты им не занимался? Сто лет назад ты поверил бы в то, что все двести миллионов детей страны соберутся в одном месте? Ты трус!
Второй виртуальный гражданин:
– Если бы такое было возможно, почему взрослые не сделали этого?
Первый виртуальный гражданин:
– Взрослые? Ха! Да они не умели веселиться! Разумеется, они даже не собирались строить мир развлечений. Мир, построенный взрослыми, был просто ужасный. Все в нем было скучно. Взрослые совсем не играли; они только угрюмо ходили на работу. Полный отстой! И они учили нас жизни: то нельзя, это нельзя, здесь не играй, там не играй, так что для нас это была сплошная школа-школа-школа, сплошные уроки-уроки-уроки, веди себя хорошо и будь послушным. Фу, фу, фу, фу! Но теперь мы остались одни, и мы хотим построить веселый мир!
– А как ваш веселый мир будет производить продовольствие? – поинтересовалась Сяомэн. – Без еды все мы умрем с голоду.
Первый виртуальный гражданин:
– Взрослые оставили нам уйму всего! Этого хватит надолго.
Второй виртуальный гражданин:
– Неправда! Рано или поздно запасы продовольствия закончатся.
Первый виртуальный гражданин:
– Нет, не закончатся, нет, не закончатся! У взрослых ведь не заканчивались, да?
Второй виртуальный гражданин:
– Только потому, что они постоянно производили новое продовольствие.
Первый виртуальный гражданин:
– Производство, производство. Вздор! Заткнись, заткнись, заткнись!
Второй виртуальный гражданин:
– Но что будет, когда мы съедим всё?
Первый виртуальный гражданин:
– Вот тогда и разберемся. Но сначала мы хотим построить мир развлечений. А уже потом можно будет браться и за еду. Во времена взрослых народу было так много, но все ухитрялись как-то есть, особо не работая.
– Друзья, взрослые много работали, чтобы продовольствия было достаточно.
Первый виртуальный гражданин:
– Мы этого не видели. Кто-нибудь это видел? Ты, Сяомэн, это видела? Ха!
Второй виртуальный гражданин:
– Глупцы, из того, что вы этого не видели, еще не следует, что взрослые не работали!
Первый виртуальный гражданин:
– Сам ты глупец! Хочешь стать взрослым! Мы тебе не верим!
– Давайте сделаем шаг назад, – вмешался Хуахуа. – Даже если все мы возьмемся за осуществление вашего плана, сможем ли мы выполнить столь грандиозную работу?
Первый виртуальный гражданин:
– Конечно, сможем!
– Возможно, придется работать по двадцать четыре часа в сутки, – продолжал Хуахуа.
Первый виртуальный гражданин:
– Мы будем работать по двадцать четыре часа в сутки!
– Если бы из вас хотя бы половина имела высшее образование, возможно, что-нибудь и получилось бы, – сказал Хуахуа.
Первый виртуальный гражданин:
– Мы будем усердно учиться! Мы прочтем десять тысяч книг! Мы получим высшее образование!
– Вздор! – сказал Хуахуа. – Вы и так устаете.
Первый виртуальный гражданин:
– Это потому, что работа очень скучная. Не приносит никакой радости. Когда весело, совсем не устаешь. Мы сможем работать по двадцать четыре часа в сутки. Все мы получим высшее образование. И тогда мы построим мир развлечений. Построим, построим, обязательно построим!
Стадное чувство – очень мощная штука, что можно видеть на примере толпы футбольных болельщиков численностью несколько десятков тысяч человек; когда же вместе собрались двести миллионов человек (к тому же детей), эффект оказался настолько сильным, что социологи и психологи прошлого даже предположить не могли ничего подобного. Отдельные сознания перестали существовать, поглощенные неудержимым потоком группы. Годы спустя многие участники Собрания «Нового мира» вспоминали, как полностью потеряли контроль над собой; логика и рассудок перестали иметь значение для миллионов детей. Они больше не хотели ничего слушать, не хотели ничего делать, они только хотели, хотели и хотели, хотели свой мир мечты, страну развлечений.
Первый виртуальный гражданин:
– Руководители страны ответят нам? Вы принимаете наш пятилетний план или нет?
Трое юных руководителей переглянулись.
– Друзья, вы потеряли рассудок, – сказала Сяомэн. – Расходитесь по домам и хорошенько подумайте.
Первый виртуальный гражданин:
– Это мы потеряли рассудок? Ерунда! У нас, двухсот миллионов, рассудка меньше, чем у вас троих? Ерунда, ерунда, ерунда, ерунда, ерунда!
Тут начали отщепляться новые виртуальные граждане.
Третий виртуальный гражданин (41,328 %):
– Похоже, страна не принимает наш пятилетний план. Мы выполним его сами!
Четвертый виртуальный гражданин (67,933 %):
– Сами? Легко сказать. Вы думаете, это то же самое, что создать виртуальный мир? Для этого в реальном мире нужны руководители и правительство. Иначе мы ничего не добьемся…
Третий виртуальный гражданин:
– Шиш!..
Постепенно шторм утих, и океан превратился в безжизненную пустыню.
– Друзья, уже поздно, – сказала Сяомэн. – Давайте ложиться спать. Завтра нас ждет работа.
Первый виртуальный гражданин:
– Блин, работа, работа, работа, учеба, учеба, учеба! Полный отстой! И очень нудно. Отстой, отстой, отстой, отстой, отстой! Надоело, надоело, надоело, надоело, надоело…
И без того слабый голос постепенно затих, и дети начали подниматься из океана и завершать сеанс бесконечным обратным дождем мультяшных воплощений, словно лужа испарялась в лучах жаркого солнца. Вскоре не осталось никого, и на земле появилась строчка текста: «СОБРАНИЕ «НОВОГО МИРА» № 214 ЗАКОНЧИЛОСЬ».
* * *
Сняв шлемы виртуальной реальности, юные руководители какое-то время сидели молча.
Завершился второй период Эпохи сверхновой, продолжавшийся три месяца, дольше, чем «Подвешенное состояние», также получивший название по оброненному мимоходом замечанию Очкарика. «Инерция» – вот как впоследствии окрестили его историки.
После трех месяцев движения по инерции за счет импульса, полученного от взрослого мира, мир детей наконец показал свое истинное лицо.
Часть 7. Город сладостей
«Пора грез»
После Собрания «Нового мира» жизнь вроде бы вернулась в прежнее русло, несмотря на кое-какие тревожные признаки, самым странным из которых было то, что дети больше не занимались учебой по утрам и вечерам, а после работы либо сразу же ложились спать, либо выходили в Интернет. Руководство страны не обращало особого внимания на этот феномен, не увидев в нем пугающего знамения и посчитав его нормальной реакцией на усталость после работы. Однако эпидемия распространялась стремительно, и вскоре дети трудоспособного возраста стали пропускать не только занятия, но и работу, а младшие дети полностью забросили учебу. Тут руководители наконец осознали наличие каких-то глубинных причин, но было уже слишком поздно. Развитие ситуации усугубилось еще до того, как были приняты эффективные меры, вследствие чего мир детей пережил второй социальный вакуум.
В отличие от первого этот вакуум имел форму не катастрофы, а веселого праздника. Началось все в воскресенье утром, когда обыкновенно в городе стояла полная тишина, поскольку дети старались отоспаться после изнурительной шестидневной рабочей недели. Однако в тот день все обстояло иначе. Собравшиеся в башне ГИЦ юные руководители обнаружили, что город пробудился от сна, в котором пребывал с момента ухода взрослых. Дети были повсюду, словно все они разом решили выйти на улицу. Это напоминало суету и оживление взрослого мира, оставшегося в прошлом. Дети прогуливались небольшими группами, взявшись за руки, смеясь, распевая песни, наполняя город радостью. В течение всего утра дети гуляли по городу, останавливаясь то тут, то там, словно впервые попали в этот город и вообще в этот мир, и все фибры их душ вибрировали одним и тем же чувством: «Этот мир принадлежит нам!»
Период «Города сладостей» принято разделять на две фазы: «Пору грез» и «Летаргию». В то воскресенье началась первая фаза.
* * *
Днем дети разошлись по своим школам, размышляя о том, как беззаботно им жилось при взрослых, и вспоминая о детстве. Они с радостью встретились со своими одноклассниками и товарищами по Обыкновенной эпохе, обнимаясь и поздравляя друг друга с тем, что пережили катастрофу. Все тревоги о том, что принесет завтрашний день, развеялись; дети и так слишком много тревожились и устали от этого. Впрочем, думать о завтрашнем дне вообще не свойственно детской натуре.
К вечеру бурное веселье достигло апогея. В городе зажглись все огни, воздух сотрясался от грома фейерверков, затмивших Туманность Розы.
Юные руководители молча взирали с последнего этажа ГИЦ на море огней и сверкающую пиротехнику.
– Вот истинное начало мира детей, – глядя на толпы ликующих детей на улицах, заметил Очкарик.
– И что будет дальше? – тихо вздохнула Сяомэн.
Похоже, Очкарик оставался совершенно спокоен.
– Расслабься. История – это река, текущая так, как пожелает, и никто не может ее остановить.
– Так что же нам делать? – спросил Хуахуа.
– Мы лишь крохотная частичка истории, несколько капель в этой реке. Будем плыть по течению.
– Я только что пришел к такому же выводу, – вздохнул Хуахуа. – Мне стыдно вспоминать о том, как я гордился мыслью, что мы встанем у руля государства.
* * *
На следующий день дети, работающие в жизненно важных отраслях экономики – в энергетике, на транспорте, в телекоммуникациях, – вышли на работу, однако подавляющее большинство остальных детей остались дома. Второй раз страну детей охватил паралич.
В отличие от «Подвешенного состояния», тревожных донесений в этот период поступало мало. Дети-руководители собрались на экстренное совещание в зале ГИЦ, но никто понятия не имел, что говорить и что делать. После долгого молчания Хуахуа достал из ящика стола темные очки и сказал:
– Я схожу посмотрю, что к чему.
С этими словами он ушел.
Выйдя из башни, Хуахуа нашел велосипед и выехал на проспект. На улицах народу было столько же, сколько и накануне, и дети казались еще более радостными. Хуахуа поставил велосипед у торгового центра. Двери были открыты, дети заходили и выходили, и Хуахуа присоединился к ним. Внутри было много детей, они ходили вдоль полок и выбирали то, что им нравилось.
Радиоуправляемая машинка с визгом прокатилась по полу и скрылась под полкой. Оглянувшись, Хуахуа увидел перед другой полкой большую толпу детей: игрушки были разбросаны по полу, машинки, танки, роботы двигались из стороны в сторону, сбивая расставленных кукол под радостные крики мальчишек. Они пришли за любимыми игрушками, но, обнаружив столько чудесных вещей, что унести их было невозможно, решили поиграть в них прямо здесь. Дети были маленькие, младше Хуахуа, и тот, проходя мимо, увидел, как они возятся со сложными игрушками, и вспомнил мир, описанный в новом пятилетнем плане. Сам он уже вышел из того возраста, когда игрушки доставляют такую радость, но все же ему был понятен восторг других детей.
Мальчики и девочки разделились на две отдельных группы, каждая занималась чем-то своим. Сами мальчики также разделились на две группы, собрав внушительные армии электрических игрушек: сотни танков и других боевых машин, около сотни истребителей, огромные толпы роботов и горы причудливого безымянного оружия лежали перед ними на полу огромной грохочущей, сияющей огнями массой. Вокруг собрались человек двадцать мальчиков. Вооруженные до зубов, пистолеты на поясе, за спиной завывающие и мигающие лампочками автоматические винтовки, в руках пульты дистанционного управления. Противник начал наступление: по гладкому полу с воплями устремились вперед полчища крошечных железных чудовищ, и игрушечная армия достойно встретила врага. Две линии сошлись в четырех-пяти метрах перед Хуахуа. Противники с грохотом сталкивались друг с другом, к великой радости детей. Это напоминало потревоженное осиное гнездо: примерно половина машин опрокинулись или стояли на месте, в то время как остальные метались во все стороны. Вражеские роботы наступали; три линии маленьких железных человечков высотой от десяти до двадцати сантиметров надвигались ровным строем, развалившимся только тогда, когда роботы дошли до груды опрокинутых машин. Тут к противной стороне подоспело подкрепление – двадцать радиоуправляемых машинок врезались в ряды роботов на полной скорости, опрокидывая металлических солдатиков. Повинуясь умелому управлению детей, машинки выписывали резкие повороты, преследуя роботов, которым удалось удержаться на ногах. Поле битвы покрылось опрокинутыми машинками и оторванными конечностями роботов. Первое столкновение закончилось, возбуждение детей нарастало, однако оставшихся на полках игрушек было недостаточно для того, чтобы продолжать сражение. Как раз в этот момент подбежавший мальчик сообщил, что нашел склад, и все бросились следом за ним. Вскоре запыхавшиеся дети притащили десятки ящиков с боевыми машинами и роботами. Полки были отодвинуты в стороны, чтобы освободить место. Через несколько минут началось новое, более масштабное сражение. Обе стороны непрерывно вводили в бой все новые подкрепления.
Тем временем девочки окружили себя плюшевыми зверями и куклами, которых они поселили в игрушечные дома, построенные из кубиков. Дома возводились так быстро, что девочкам пришлось просить мальчиков отодвинуть полки, чтобы можно было построить на полу целый город, населенный светловолосыми голубоглазыми куклами. Закончив работу, девочки с удовлетворением смотрели на сотворенный ими мир, а тем временем мальчики направили на это сказочное царство неудержимую армаду радиоуправляемых танков, безжалостно сровнявших его с землей.
Хуахуа перешел в продовольственный отдел, где пиршествовала группа юных гурманов. Дети старательно выбирали самые отборные деликатесы, но откусывали лишь по маленькому кусочку, чтобы оставить в желудке место для других лакомств. Прилавок и пол были усеяны плитками элитного шоколада, от которых отломили лишь по одной дольке, бутылками с газировкой, откупоренными, но выброшенными после одного отпитого глотка, и грудами банок консервов, из которых съели по одной ложке. Хуахуа обратил внимание на девочек, окруживших горку разноцветных карамелек, – вели они себя весьма странно: разворачивали карамельку, быстро лизали ее пару раз и тотчас же отбрасывали в сторону, чтобы взять новую. Многие дети уже объелись, но упорно не желали останавливаться, словно были прикованы к какой-то мучительной работе.
Шагнув в дверь, Хуахуа столкнулся с девочкой четырех-пяти лет с целой охапкой кукол в руках. Куклы разлетелись по полу. Сняв с плеча новенькую сумку, девочка швырнула ее на пол, уселась и завыла, дрыгая ногами. Хуахуа заметил, что сумка была набита всевозможными куклами, большими и маленькими; он не мог себе представить, зачем девочке столько кукол. Выйдя на улицу, Хуахуа увидел, что детей стало гораздо больше; все они пребывали в приподнятом настроении, большинство прихватили с собой из магазина то, что привлекло их внимание. Мальчики держали электронные игрушки и банки мясных консервов; девочки выносили сладости, красивые наряды и кукол.
Обратная дорога на велосипеде получилась долгой, поскольку улицы были запружены играющими детьми, словно весь город превратился в игровую площадку. Одни гоняли мяч, другие играли в карты. Кто-то сел в машину и петлял по улицам, словно пьяный. Три мальчика забрались на крышу роскошного лимузина, который мчался по проспекту, вынуждая прохожих разбегаться в стороны. Проехав совсем немного, машина врезалась в стоящий на обочине грузовик, и мальчишки кубарем полетели на землю. Мальчик, сидевший за рулем, выбрался из машины и расхохотался, глядя на своих приятелей, поднимающихся на ноги.
* * *
Вернувшись в ГИЦ, Хуахуа рассказал Очкарику и Сяомэн о том, что увидел на улицах, и узнал от них, что в других районах страны обстановка схожая.
– Насколько мы понимаем, дети просто берут то, что им приглянулось, считая это чем-то таким же естественным, как пить воду и дышать воздухом, – сказала Сяомэн. – Остановка работы означает, что собственность осталась без контроля, но, как это ни странно, никто не предъявляет на нее свои права, поэтому нет никаких конфликтов из-за того, что дети берут чужое.
– На самом деле объяснить это нетрудно, – сказал Очкарик. – Любые потери можно возместить в другом месте. Это означает конец личной собственности.
– То есть, – пробормотал потрясенный Хуахуа, – все экономические законы, все отношения собственности, доставшиеся нам от взрослых, рухнули в одночасье?
– Ситуация чрезвычайная, – согласился Очкарик. – Мы живем в период беспрецедентного изобилия, с одной стороны обусловленного резким уменьшением численности населения, а с другой – тем, что в последний год после вспышки сверхновой взрослые многократно нарастили объемы производства всех видов продукции, чтобы как можно больше оставить после себя детям. Как следствие, в сегодняшнем обществе уровень материального благосостояния на душу в одночасье вырос в пять, а то и в десять раз! В свете такого неслыханного богатства экономические структуры и понятия личной собственности претерпят потрясающие изменения. Мы вдруг оказались в состоянии первобытного коммунизма.
– То есть мы досрочно попали в будущее? – сказала Сяомэн.
– Это лишь временная иллюзия, – покачал головой Очкарик, – не имеющая соответствующего производственного базиса. Сколько бы ни оставили после себя взрослые, рано или поздно это закончится, и тогда экономические законы и понятие личной собственности вернутся в норму или даже откатятся назад. Возможно, за этот процесс придется заплатить кровью.
– Нужно было задействовать армию, чтобы принять незамедлительные действия по защите государственной собственности! – хлопнул рукой по столу Хуахуа.
– Мы обсуждали этот вопрос с Генеральным штабом, – покачала головой Сяомэн, – и пришли к единодушному мнению как можно быстрее вывести армию из всех крупных городов.