– Да? А про что подкалывал? – выпалила я, нащупав любопытную тему, но, осознав, что отклонилась от придуманной мной самой же линии поведения, с видимой грустью добавила: – Значит, Влад тоже не очень-то идеальный.

– Нормально всё, Люб, – похлопал меня по плечу Шашкин. – Владец – путёвый чел, детей и женщин не обидит.

– Да? – продолжала я гнуть из себя классическую блондинку, взмахивая ресницами, однако же неустанно приближая разговор к нужному руслу. – Так ведь ты же сказал, что он Артёма обижал. Сам сказал!

– Ой, да расслабься ты, детка! – снова принял покровительственный тон Сергей. – Говорю же, нормальный Владец. Ну подумаешь, подшпилил по делу пару раз приятеля. Нечего было тому выделываться, у нас так не любят.

– У нас? – спросила я, накручивая локон на палец.

– У мужчин, детка, у мужчин, – хохотнул Шашкин. – Это вы, девочки, можете часами хвастаться, у вас это разговорчиками называется. А у нас не приветствуется. У нас – только дела в почёте.

– Похвально, – восхитилась я вполне искренне и стала ждать, пока словоохотливый Серёжа выдаст недоговорённый текст.

Тот ещё подумал и, как я и предполагала, выпалил:

– А ещё Владец Артемона иногда тихонько кормухой обзывал, я слышал. А тот в ответ психовал. Но это называется забота.

– Что это? Ничего не поняла, – совершенно честно и перестав наконец актёрствовать, сказала я.

– А то, – выпятив грудь совершенно так же, как это делает обычно Севка, сказал Шашкин. – Мы-то с Владом оба «натурашечки». В смысле, никакую химозу не едим, делаем тело чисто на спорте и натуральном усиленном питании. Цени!

– Ценю. И? – всё ещё не понимала я.

– А вот Артемон, похоже, баловался «кормом»[6], хоть и не сознавался. Я тут услышал их перепалку за стенкой. Владец уговаривал Артемона бросить, вредно ведь это. Да и среди нормальных спортсменов, считай, что стыдно. В общем, как с младшим братом он с ним. Вот так. А ты говоришь, неидеальный.

– Да, – протянула я. – Действительно любопытно. И что, прямо-таки никто не знал?

– Владец, как я понял, об этом сам как-то случайно узнал. Увидел или вроде того. Но тоже вообще никому не говорил. Да и сейчас, после всего, никому не рассказал. Даже мне.

Глава 13

Я бежала по тропе от спортивной площадки, где оставила словоохотливого Серёжу Шашкина проводить детскую дневную тренировку, к административному зданию. Рассчитывая тотчас же сообщить моей родительнице о результатах разговора с первым из списка возможных свидетелей, я очень спешила. Кроме того, нужно было срочно проверить одну пришедшую мне в голову, безусловно гениальную мысль.

Для всего этого нужен был выход в интернет. И как только люди могли раньше существовать без круглосуточного доступа к тоннам необходимой информации?

Задумавшись, я почти споткнулась о невзрачного, и потому, очевидно, незаметного Леонида, тихо стоявшего возле большого куста шиповника на манер замшелой скульптуры. Судя по всему, он меня дожидался здесь прицельно.

– Люба! – радостно воскликнул мужик и, шумно набрав в лёгкие воздуха, тоном пионера на линейке произнёс: – Я утром непростительно проворонил прекрасный момент. Разрешите мне пригласить вас на приятную вечернюю прогулку?

С учётом того, что Лёнечка невероятно картавил, фраза, столь изобилующая звуком «р», звучала из его уст просто ужасно.

У меня немедленно свело скулы. Пытаясь избавиться от неприятного ощущения, я с трудом растянула рот в кривую улыбку и промямлила в ответ:

– Э… Леонид, вообще-то, у меня на сегодняшний вечер уже есть другие планы.

– Тогда разрешите пригласить на завтра! – не растерялся собеседник. – Природа и воздух прекрасно располагают к вечерним променадам.

Он что, издевается? Каждое «эр» в исполнении Леонида, словно молотком, стучало мне прямо в темя, отчего я машинально принялась жмурить глаза и кивать в такт этим ударам. Выглядело это примерно, как если бы хозяин отчитывал провинившегося кота.

– Отлично! – обрадовался понявший по-своему мои движения Леонид. – Тогда договорились, завтра после ужина! – И с грацией индейского охотника скрылся за раскидистым кустом.

Я немного постояла на тропинке, недоумевая, откуда в тщедушном и явно закомплексованном Лёнечке взялось столько смелости. Утром его поведение меня просто слегка удивило. Но сейчас, на мой взгляд, Леонид просто превзошёл и себя, и все самые смелые ожидания на свой счёт. Неужели это было влияние целеустремлённой Клары Эдуардовны? В любом случае гулять по тропинкам турбазы с этим представителем мужской половины человечества мне совершенно не хотелось.

Решив последовать примеру известной книжной героини[7] и подумать о способе избавления от Леонида завтра, я продолжила свой путь.

Наталья, очевидно, уже полностью загрузила выбранный нами фильм и ответила на все письма, потому что в зоне «соснового вайфая» её уже видно не было. Я быстренько набросала запланированное сообщение маме и, сгорая от нетерпения, полезла на интересующие меня интернет-странички.

– Люба, конечно, отнюдь не химик, – пробормотала я себе под нос, – но после разговора с Серёжей некоторые логичные подозрения у неё всё-таки возникли.

Как я и предполагала, прямого ответа на вопрос, вписанный в поисковую строку, мне с ходу получить не удалось. Оно и немудрено, вопрос был достаточно экзотическим для простого обывателя.

– Что ж, придётся немного покопаться, – вздохнула я и снова погрузилась в форумы с околомедицинской тематикой.

К счастью, мне никто не мешал, и спустя некоторое время я уже имела определённое представление о популярных в наши дни средствах для быстрого набора мышечной массы. Об их отрицательном влиянии на организм человека информации в интернете было предостаточно. Об этом не писал разве что ленивый. О взаимодействии же их с кордерином, к сожалению, мне найти ничего определённого не удалось.

– Тема довольно специфическая, согласна, – с лёгкой досадой была вынуждена признать я.

Между тем мой основной вопрос заключался именно в этом.

Я в задумчивости смотрела на экран своего телефона, пока тот не погас, затем ещё какое-то время покрутила аппарат в руках. Нет, стандартных школьного и университетского курсов химии, будь они даже трижды сданы на круглые пятёрки, мне здесь, конечно, не хватит. Твёрдый ответ на мой вопрос могли бы помочь дать лишь более глубокие познания в области медицины и, как мне представлялось, ещё и физиологии. Я же, не найдя подходящей чёткой информации на просторах Всемирной сети, могла руководствоваться сейчас лишь собственной полуинтуитивной аналитикой в сопоставлении приобретённых там, пусть и отрывочных, сведений.

Что ж, простая логика подсказывала мне следующее. Поскольку химические анаболики, как пишет подавляющее количество врачей, дают огромную нагрузку на печень, стимулируя выработку большего количества ферментов, их действие на организм в этом смысле сродни действию того же алкоголя. Другими словами, ядом можно смело считать и то и другое. Кордерин же активно мешает организму бороться с любыми ядовитыми веществами. Многие авторы на изученных мной форумах отмечали, что анаболики к тому же часто дают эффект сильного привыкания по типу наркотической зависимости. А раз так, то, скорее всего, реакция на кордерин, употреблённый параллельно с анаболиками, может быть гораздо мощнее и резче, чем в случае с тем же алкоголем.

Наконец для меня начало проясняться, почему Артём, ни при каких обстоятельствах и самочувствии не пропускавший своих тренировок, а значит, привыкший превозмогать на них практически всё, неоднократно терял сознание в воде, очевидно, при резком падении кровяного давления. Каждый раз при потере сознания он вдыхал воду, затем, очнувшись, с невероятным упорством продолжал движение к берегу. Но в итоге молодой парень всё равно погиб. Погиб он вдвойне досадно, уже почти на суше, от сложного биохимического процесса, вызванного попаданием в кровяной поток большого количества воды.

Чем больше я думала об этом, тем страшнее мне становилось. Что должен был чувствовать несчастный Артём, раз за разом приходя в себя и осознавая приближающуюся к нему гибель? Как он находил в себе силы стойко грести к берегу, ведь он явно испытывал жуткую, рвущую грудь боль от попавшей в его лёгкие озёрной воды?

Несмотря на июльскую жару, разогнавшую всю кусачую мошкару по самым тёмным закоулкам леса, от этих горьких и пугающих мыслей я испытала сильнейший озноб. Обняв сама себя за плечи, чтобы унять накатившую дрожь, я закрыла глаза. Картинка с двумя тонущими белыми лилиями, сразу же предоставленная моим так любящим подкидывать ассоциативные воспоминания мозгом, окончательно выбила меня из колеи логических размышлений.



Наташа, облачённая в голубое пляжное платье-халат, украшенное затейливой вышивкой, валялась в гамаке, погрузившись в чтение глянцевого журнала. Вся её поза со спущенной из гамака обнажённой ногой, соседствующей с длинной полой распахнутого халата, повествовала о расслабленности и неге. Большим пальцем этой ноги она мерно поддевала мягкую лесную подстилку из сосновых иголок, отчего в грунте уже образовалась маленькая ямка.

При виде меня приятельница просияла и, отложив журнал в сторону, воскликнула:

– Я тебя совсем потеряла. Где ты была?

– Сначала Шашкина утешала, потом Лёнечку, – постаралась отшутиться я.

– Агентство добрых дел открыла? – расхохоталась Наташа. – С детективным у тебя не выгорело?

– Что-то типа того, – уклончиво ответила я, заново ощущая волну почти детской обиды.

Очевидно, верно истолковав характер эмоции, отразившейся на моём лице, Наташа изобразила примирительный жест:

– Ты не дуйся на меня, пожалуйста. Просто, понимаешь, все эти криминальные истории не для меня. Мне кажется, все эти россказни про глупых полицейских и умных частных сыщиков – это для книжек. В реальной жизни работает что?

– Что? – вздохнула я.

– Наука! – назидательно произнесла соседка. – И глупо ей что-то противопоставлять. Вот сейчас тебе наука что сказала? Утонул парень. Грибов наелся, плохо себя почувствовал, но плавать всё равно пошёл. Результат, как говорится, налицо. Чего тебе ещё надо? Суета эта зачем?

– Правды хочется, Ната, – спокойно ответила я. – И я её выясню. И обещаю тебе, когда выясню, сделаю, как в книжке. Посажу тебя за стол, ещё кого-нибудь тоже… посажу и подробно, с доказательствами, объясню, что произошло с Артёмом и кто на самом деле в этом виновен.

– Круто, – без особого энтузиазма сказала Наташа.

Я подошла к ней поближе и, чтобы взбодрить приятельницу, слегка потрясла гамак.

– Ой, – закричала Наташа. – Я же упаду!

– Пообещай теперь ты мне, – очень серьёзно сказала ей я, – если сделаю так, как только что обрисовала, то ты мне скажешь, что была не права, когда подшучивала надо мной.

Наташа хотела было снова прыснуть со смеху, но, посмотрев на меня, осеклась, вылезла из гамака и, запахнув плотнее халат, пробурчала:

– Если ты наведёшь такой киношный антураж и назовёшь мне имя маньяка, который топит молодых симпатичных парней на турбазах, то конечно. Готова понести любую кару за оскорбление чувств молодого детектива.

– Значит, договорились, – кивнула я.

– Может, мы на пляж наконец пойдём? – вздохнула приятельница. – Солнце уже не палит, можно не бояться обгореть. Смотри, я тест прикольный в журнале нашла: «Какое ТВ-шоу ты могла бы вести?» Вот заодно и пройдём.

– Да, давай, – улыбнулась я. – Только ты иди прямо сейчас, а мне переодеться надо, и… в общем, минут через пятнадцать прибегу.

– Эх, копуша, – хихикнула соседка, затем сладко потянулась, сунула журнал в пляжную сумку и пошла по направлению к калитке, напоследок крикнув: – И карандаш с собой прихвати!



Лилю я застала в игровой зоне, где она раскладывала по длинному столу заготовки для творческого мастер-класса. Набор для каждого ребёнка состоял из пары листов двусторонней цветной бумаги, ярких полосок-стикеров, каких-то распечаток с пунктирными линиями и стаканчика с карандашами, ножницами и клеем. Также я заметила на столе катушку суровых ниток.

Постояв в дверях в ожидании, что девушка меня заметит, но так и не дождавшись этого, я решила обозначить своё присутствие голосом.

– Привет, – сказала я, стараясь звучать как можно приветливее и выглядеть максимально непринуждённо. – Что это вы такое интересное сегодня будете делать?

Лиля, чуть заметно вздрогнув от моего приветствия, прозвучавшего ей в спину, обернулась. Всё ещё слегка бледненькая, и глаза по-прежнему на мокром месте, но определённо девочка идёт на поправку, отметила я.

– Привет, Люба, – силясь скрыть своё обычное смущение, ответила Лиля. – Да вот, пора возвращаться к занятиям. Попробуем соорудить космического ежа-подвеску.

– Космического? Да ещё и подвеску? – изо всех сил вытаращив глаза, попыталась я изобразить интерес к ненавистному мне процессу рукоделия.

– Да, – немного расслабляясь, принялась объяснять девушка. – Будет такой разноцветный, сжатый гармошкой и склеенный ёжик, ну вот почти шарик, и у него будут иголки из цветных стикеров. Очень современно и весело. И его можно будет повесить куда-нибудь за петельку из нитки.

– Здорово, – весьма коряво сыграла я восхищение, попутно прикидывая, насколько сильно я буду пугаться этого цветастого чудовища, будучи за рулём, потому что Севка обязательно настоит повесить своё произведение в мою машину на зеркало заднего вида.

– Я рада, что хоть кому-то интересна моя работа, – улыбнулась Лиля, и на её лице заиграл лёгкий румянец.

Ну наконец-то обрадовалась я. Теперь, когда свидетель достаточно размяк, можно приступать к допросу. Главное в моём случае – не допустить, чтобы объект догадался, что его допрашивают. Ибо зачем мне тратить силы на лишние увёртки и разъяснения, да и тайна следствия – тема весьма немаловажная.

– Ты такая умница, Лиля. Продолжаешь стараться для наших хулиганов, – прибавила я елея перед своим первым вопросом. – Несмотря на такую трагедию в коллективе.

Я решила, что замечательно зарекомендовавшее себя в разговоре с Шашкиным начало в несколько адаптированном виде подойдёт и в случае с Лилей.

Девушка чуть слышно всхлипнула, и по её щеке побежала слеза. Быстро смахнув её и шумно втянув воздух, очевидно борясь с подступившим к горлу комом, Лиля осипшим голосом проговорила:

– Это же мои обязанности.

– Ты права, детка. Артёма уже не вернёшь, а работать всё равно нужно, – ласково сказала я.

– Как Серёжа, – вырвалось у девушки.

– Что? – не поняла я.

– Ой, не обращай, пожалуйста, внимания, – мгновенно покраснела Лиля. – Я случайно это сказала.

Взвесив за секунду брошенную девушкой фразу, я поняла, что, очевидно, слово в слово повторила успокоительную речь, которую она слышала от Шашкина. Что ж, удачный поворот беседы. Сделаем заход с Сергея, а на отношения Артёма с Владом я уж как-нибудь Лилю выведу по ходу разговора.

– Ничего себе, забавно с фразой получилось, – не дав девушке опомниться, принялась говорить я. – Сергей тебя так же поддерживает, утешает теми же словами? Удивительно, что мы с ним иногда одинаково мыслим. Молодец парень, уважаю. Своих в беде бросать нельзя.

Лиля посмотрела на меня как-то исподлобья, будто оценивая, не разыгрываю ли я её. Затем, вполне, очевидно, удовлетворившись моим вылепленным усилием воли открытым выражением лица, коротко ответила:

– Да, молодец.

– Как они оба в целом? – не отставала я от попытавшейся вновь закрыться девушки. – Как переносят горе? Ты к ним всё равно поближе находишься, да и живёте в одном коттедже. Влад ведь с Артёмом дружили крепко. Не ругались они даже вроде? Да и Сергей тоже хорошо с ним ладил.

– Влад – да, очень дружил, – кивнула Лиля.

Так, не отпускай её, мысленно подбодрила я себя, ещё один такой односложный ответ – и от неё не добьёшься по интересующей тебя теме ничего вообще. Здесь, чтобы разговорить, нужно либо действовать, как сетевые продавцы ширпотреба, поражающие порой своей непробиваемой беспардонностью, но умудряющиеся именно с её помощью впарить человеку совершенно ненужные вещи, либо применить маленькую хитрость. Первым навыком я, увы, не блистала, поэтому неплохим шансом мне представлялось лишь использование второго варианта.

– А вот я знаю, был между ними на днях один серьёзный конфликт, и даже слышались угрозы, – выпалила я, пойдя ва-банк, и пристально уставилась прямо в глаза Лиле.

Если девушка жила в одном коттедже с тренерами, то, так же как Шашкин, могла слышать перепалки Влада с Артёмом по поводу приёма анаболиков. Женщины обычно более внимательны к деталям, так что Лиля, возможно, отметила для себя какие-то слова, которые я могла бы расценить как обещания «отучить друга от заразы», а то и вовсе прямые посулы подсыпать ему в пищу чудодейственный препарат. Ведь недаром Артём написал ту злосчастную записку про Влада. Если Лиля что-то слышала, тогда у меня есть готовый свидетель, с помощью показаний которого я выведу Влада на чистую воду. Человек должен понести достойное наказание за свои деяния, пусть они даже и были вызваны благими целями.

Но, вопреки моим ожиданиям, Лиля внезапно побелела как полотно и залепетала что-то, показавшееся мне на первый взгляд полной ерундой:

– Это не то, что ты подумала. Он хороший. Я совсем не обиделась, так бывает, неудачи случаются. Сейчас же он меня утешает, очень старается, плюс всё мне сам объяснил. Глупо получилось, согласна. Не было ничего, ну, почти ничего. Нормально всё, и я держусь, и он не виноват. Артём погорячился, и он тоже погорячился, ну они парни же, в самом деле. Мораль – это всегда хорошо, но ведь это жизнь, жизнь всё расставляет по своим местам. Не нужно было ему этого делать, не нужно было такого говорить, тогда бы и Серёжа не стал тоже глупости эти болтать.

Лиля, похоже, продолжила бы нести эту околесицу бесконечно долго, если бы в помещение не ввалилась толпа детей под предводительством строгого Влада. Девушка немедленно захлопнула рот и замерла.

– Лиль, забирай орлов, через час приму обратно, – сказал тренер. Затем он, молча окинув меня удивлённым взглядом, вышел.

Севка отсоединился от группы детей, тихо приблизился ко мне, затем, подёргав меня за руку и ущипнув по своей давней, ещё с младенчества, привычке за локоть, что на его языке означало нежность, подбежал к подготовленному столу и с ужасным скрежетом подвинул металлический стул. Лиля вздрогнула от звука и, схватив тетрадный листок, написала на нём красным карандашом несколько строк. Затем она подошла ко мне и, кивнув, вложила листок в мою ладонь.

Я покинула игровую комнату, прошла пару шагов до качелей, уселась на них и развернула записку.

«Люба, не думай, Сергей не совершал ничего плохого. Артём просто полез не в своё дело».

Я свернула листок и снова развернула, как бы не веря своим глазам. Текст был, безусловно, любопытным и требовал массы пояснений. Но больше всего меня поразило не это. Почерк Лили, аккуратный, с характерным наклоном влево, был слишком узнаваемым, и спутать его с каким-то ещё было бы просто невозможно.

Глава 14

Иногда для того, чтобы начать усиленно и эффективно думать, надо сначала отвлечься на что-то нейтральное, а лучше и вовсе на время отключить мозг.

Пляж с Наташей и тест в гламурном журнале как нельзя лучше соответствовали этой цели.

Тряхнув головой, словно отгоняющая назойливую муху лошадь, я решительно направилась в номер за купальными принадлежностями.

В комнате я всё же, не удержавшись, достала спрятанное в надёжном месте пластиковое яйцо с запиской и развернула обрывок, чтобы отбросить все свои последние сомнения.

Так и есть, почерк идентичен.

Записку «В моей смерти прошу винить Влада Ж.» писала Лиля. Но зачем? И какую опасность Влад мог представлять для совсем недавно влившейся в их тренерский коллектив молодой воспитательницы? Неужели она чувствовала в нём какую-то угрозу? Она знала про те грибы, про кордерин?

Усилием воли остановив поток вопросов, несущийся в моей голове, я напомнила себе:

– Успокоюсь, перезагружу сознание, и вот тогда начну тщательно обдумывать всё заново.

Прибежав на пляж, Наташу я там не увидела. Зато заметила вещи приятельницы, высыпанные из сумки прямо на застеленный ярким покрывалом лежак. Упаковка жевательной резинки, пудреница, влажные салфетки, тюбик солнцезащитного крема, термокружка, ключи от номера и пара леденцов валялись там живописной кучей. Сумка находилась рядом, в смятом, скомканном состоянии, словно брошенная своей хозяйкой в жуткой спешке. Журнал, раскрытый на странице с описанием последних модных тенденций в причёсках, лежал на песке недалеко от кромки воды. Следы, оставленные на узкой полосе влажного песчаного грунта, вели прямо в озеро.

Отчего-то в одно мгновение внутренне похолодев, я принялась нервно ощупывать взглядом водную гладь. Метр за метром, кусочек за кусочком, блик за бликом, я оглядела, казалось, всё озеро. Моей приятельницы над поверхностью воды нигде видно не было.

Поддавшись леденящему приступу паники, я схватилась за голову и заорала во весь голос:

– Ната! Наташа!

Несколько птиц взметнулись в воздух с испуганным писком из зарослей высокой травы. Эхо подхватило и многократно повторило мой зов. Не понимая, что здесь возможно предпринять, я застонала и упала на колени. Зачерпнув горсть сухого песка, я с бессильной яростью швырнула его во вмиг ставшее мне открыто враждебным озеро. Песчинки разлетелись в стороны и с тихим шипением нарисовали на воде подобие сложно вытканной сетки.

– Ты чего орёшь? – услышала я за своей спиной спокойный Наташин голос.

В попытке резко развернуться на мягком песке, я лишь вначале неуклюже завалилась набок, а затем, не удержавшись, вовсе рухнула плашмя. Колени слишком глубоко увязли, не позволив мне осуществить эффектный танцевальный манёвр. Подняв глаза на стоявшую рядом со мной весьма озадаченную, но совершенно очевидно живую приятельницу, я смущённо выплюнула попавший мне в рот при падении песок и потрясла головой, пытаясь таким образом избавиться от песчинок, застрявших в волосах.

– Люба, алё! – начала всерьёз волноваться Наташа. – С тобой нормально всё?

– Н-нормально, – слегка запинаясь, ответила я. – Ты где была-то?

Приятельница смерила меня недоверчивым взглядом, затем вздохнула и сунула мне под нос маленький кусочек чёрного угля:

– Вот, смотри. Тебя же разве дождёшься? А я, как и предполагала, ни ручки, ни карандаша в сумку не положила. Чем буковки в тесте отмечать? Пришлось проявить находчивость. Сбегала к яме, куда остатки от костров ссыпают. Она рядом, за этими осинками. – И Наташа махнула рукой в направлении низкорослой опушки. – Так чего ты орала-то?

Я, чувствуя, как моё прерывистое от перенесённого стресса дыхание понемногу восстанавливает свой ровный ход, слегка приободрилась.

Когда не знаешь, что сказать, говори правду, напомнила себе я, и, превозмогая некоторую неловкость, честно сказала:

– Наташ, я испугалась очень, когда тебя не увидела на пляже. Думала, думала, а вдруг ты… ну, тоже.

Наташа помолчала, оглядела меня с ног до головы, затем рукой мягко отряхнула налипшие на мой покрытый испариной лоб песчинки и неожиданно, усевшись рядом, крепко меня обняла.

– Спасибо тебе, Люба, спасибо, что ты такая классная, – быстро заговорила она. – Мне кажется, за меня никто никогда в жизни особо и не переживал. Ну вот вообще, совсем. Янка разве что, так ведь у детей это скорее инстинкт. Без матери им просто не выжить. А чтоб реально за меня переживать – никто. А ты вот так. Всё хорошо, успокойся. Всё-всё хорошо. Я не утонула, я просто искала уголёк.

Я сидела истуканом, полностью растроганная и обомлевшая от Наташиного порыва. Когда приятельница разомкнула объятия, я увидела, как она, отвернувшись, смахивает покатившиеся из глаз слёзы. Да уж, трагическое происшествие с молодым тренером оставило свой след на нервной системе даже такой непробиваемо жизнерадостной особы, как Ната. Что уж говорить о моей.

– Нам обеим надо срочно принять успокоительное, – тихо сказала я.

– Обязательно, – улыбнулась Наташа, чьи глаза были всё ещё влажными. – Я как раз прикупила пару бутылок.

Чтобы побыстрее выкарабкаться из этой неловкой ситуации, я подняла журнал и, помахав им перед носом Наташи, сказала:

– Давай тест твой, что ли, наконец пройдём. Я про карандаш, конечно, и не вспомнила, так что уголёк нам будет очень в тему.

– А давай, – с готовностью отозвалась соседка.

Следующие четверть часа мы старательно отвечали на вопросы теста, пачкая страницы глянцевого журнала чёрной угольной пылью и перемежая свои ответы весёлыми комментариями и взрывами хохота. Словом, мы обе изо всех сил пытались отвлечься и по возможности забыть о только что свершившемся акте дружеского братания, безусловно, трогательном, но столь непривычном и неблизком нашим замешанным на бытовом эгоизме мирам.

– Давай теперь посчитаем, – приняв позу университетского профессора за кафедрой, возвестила Наташа. – Так, ага, это конечно, тут я не сомневалась, плюс ещё четыре балла, да здесь целых семь, ого. Ну вот, итоги подбиты, всё ясно.

– Так-так, что у меня вышло? Жги! – хихикнула я.

– В общем, у тебя как раз тут пограничный результат, – задумавшись и почесав кончик носа остатком уголька, сказала приятельница. – Вот смотри, по двадцать семь баллов здесь и здесь, поровну!

– Так, и какое телешоу мне предлагают вести? – с неприкрытым любопытством пытала я Наташу, еле сдерживая смех, так как моя соседка, густо испачкав нос, теперь напоминала симпатичную коалу.

– Тебе бы подошло шоу о животных, а ещё о путешествиях, – серьёзно сказала Ната.

– О-о-о, это моя мечта! – выпалила я. – Не то чтобы я покушалась на лавры Николая Николаевича Дроздова, это святое, да и среди передач о поездках по миру тоже много достойных ведущих. Однако же у меня был бы свой проект, вот пусть бы он и объединял эти два мира. Представь, я бы рассказывала, где и как посмотреть на экзотических животных в их естественной среде обитания, но чтоб не торчать при этом самой в грязи и лишениях. Ведь есть же сейчас приличные места, где всё это продумано? Без антисанитарии, с горячим душем, симпатичным гидом и трёхразовым питанием. Вот! Короче, это была бы передача для нас, нормальных, безнадёжно поглощённых цивилизацией людей.

– Класс, – восхитилась Наташа. – Я бы такую точно посмотрела.

– А у тебя что? – спохватилась я.

– А у меня целых пятьдесят два балла на одном направлении, безоговорочная победа социального ток-шоу.

– Что это? – не поняла я.

– В смысле? Да обычные ток-шоу, где люди на всю страну разбираются с соседями, родственниками, имущество делят, детей даже. Таких шоу много. «Пусть все услышат»[8], например.

– Ах да, знаю такое, – затараторила я. – Правда, обычно сразу же переключаю канал, как только на него попадаю. Здесь, кстати, если ты заметила, с выбором каналов беда, вчера вот совершенно некуда было переключить, так минут десять честно «Пусть все услышат» фоном терпела. А там – разборки какие-то, конверты с ДНК-тестами вскрывали, нашатырём несостоявшегося отца откачивали и всё такое.

– Ага, – подняла указательный палец кверху Наташа. – Вот видишь, вещь-то захватывающая, не то что какие-нибудь «Диалоги о культуре» с заунывными лекциями. Эти передачи всегда рейтинговыми будут, тут и стараться ведущему особо не надо. Сиди и наслаждайся, так сказать. Главное – вовремя охрану вызвать, если что. Ну или доктора. А вот твой проект по задумке хоть и хорош, но ой как постараться придётся, чтоб на экраны пробиться. Да и навыки рассказчика сильно подтянуть бы надо.

– Чего это? – обиделась я. – Я разве плохо рассказываю?

– А вот не слышала! – подбоченилась соседка. – Валяй, расскажи мне что-нибудь про животных так, чтоб мне интересно было.

– Ха, а вот это как раз легко! – сказала я и, приняв в свою очередь позу, достойную вождя революции на броневике, в красках поведала Наташе о своём недавнем наблюдении за котом Барсиком и бессовестно троллившей его сойкой.

Я, конечно, привыкла к тому, что люди весьма благожелательно относятся к моему стилю повествования, и в компании мне зачастую удаётся оттянуть на себя изрядную долю внимания, решив прокомментировать какое-либо событие. Но реакция Наташи превзошла все мои самые смелые ожидания. Приятельница хохотала до слёз, буквально катаясь по лежаку и расшвыривая так и не убранные назад в сумку мелочи.

Польщённая таким успехом, я дождалась, пока Наташа отсмеётся, и деловито осведомилась:

– Ну что, теперь-то ты признаёшь, что я могла бы стать вполне достойной ведущей?

– Ой, это да, конечно, – всё ещё постанывая от смеха, замахала руками соседка. – Только я, знаешь, смеялась так ещё потому… В общем, это напомнило мне одну историю.

– Да? – чуть разочарованно протянула я.

– Послушай, вот же прямо похожая. У моего бывшего попугай был и кот. В общем, они то ладили, то нет. С переменным успехом. Кот вполне нормальный, покладистый даже был. А попугай – тварь коварная. Ну и, короче, бедному коту с месяц доставалось как-то на орехи. То тапкой по загривку, то без лакомств оставляли, то вообще на балкон в холодрыгу выгоняли. Пока не поняли наконец, что еженощные мяу-серенады, за что, собственно, кот и огребал, были делом мерзкого попугая. Этот пернатый гад, как бишь его звали, сложно как-то, исторически, что ли, в общем, я его сокращённо Цыцей называла, не ленился даже отклоняться от своих природой данных биологических часов, чтобы вот так же троллить кота. Ну и хозяина заодно.

– Ничего себе, как бывает, – искренне рассмеялась я. – Всё же птицы существа очень непростые. А где сейчас этот попугай? Вроде бы они живут долго. После развода муж с собой забрал?

– Что? А, нет, это ещё до него было.

Поговорив ещё немного о многообразии мира пернатых и о чудесах природы вообще, мы замолчали и решили предаться неге вечернего июльского пляжа. Подставив лицо мягким лучам клонящегося к закату солнца, я сняла очки, позволив свету, как в детстве, рисовать сквозь мои закрытые веки картины калейдоскопа в красно-оранжевых тонах. Хотя, признаться, эти рисунки весьма соответствовали по уровню своего драматизма мыслям, по-прежнему назойливо атакующим в те минуты мой перегруженный мозг. Видимо, расслабляться, пока задача не решена, я всё же не умею. Временно переключать внимание – мой единственный вариант. Что ж, стоило попробовать снова.

– Наташа, что ты теперь думаешь о своих перспективах с Владом? – спросила я.

– Мм?.. – промычала растёкшаяся по шезлонгу соседка. – Да о чём ты, брось. Там тухло всё, похоже.

– Разве? – не согласилась я. – А мне кажется, наоборот, мужчинам в трудной ситуации всегда нужна поддержка. А он, считай, близкого друга потерял.

– И что теперь? – приподнялась на локте Наташа и поглубже надвинула на нос солнцезащитные очки. – Мне, может, жилеткой ещё поработать предложишь? Люб, я курортный роман хотела. Весёлый, ни к чему не обязывающий. А не вот это всё. Ой, в общем, забудь. Не вышло так не вышло. Подумаешь.

И она, нащупав где-то у бедра затерявшийся в покрывале тюбик блеска для губ, нервно подкрасилась, с силой закупорила ни в чём не повинный косметический продукт и зашвырнула его в сумку. Помяв и покусав губы, она прибавила:

– И потом, как к нему вообще пробиться-то? Он же вон, как в армии… То тренировка, то обед по расписанию, то детей пасет, то книжки по медицине читает. Пробовала я, в общем, уже пару раз подходила.

– По медицине, – шёпотом повторила я.



Добравшись до своего номера и стоя в душе, я дала наконец волю свободному движению мыслей. Этот поток неожиданно окатил меня с не меньшей силой, чем бьющие из душевой лейки струи тёплой воды. Потребовалось время и изрядные усилия, чтобы обуздать его, отрегулировать и разложить на отдельные русла.

Для начала следовало признать, что Наташа всё ещё очень симпатизировала Владу, несмотря на свою внешнюю нейтральность и отстранённость. Она просто привыкла в социуме носить маску этакой суперсовременной и глубоко не вовлекающейся в розовые сопливые истории мадам. А на самом деле Ната обычная, земная и тёплая, умеющая вон, как выяснилось, даже плакать. Так. Другими словами, своими подозрениями насчёт Влада с ней по-прежнему делиться не стоит. Побережём её чувства.

А подозрения мои между тем лишь крепли. Действительно, и как я могла забыть об этом моменте? Наш дорогой Влад увлечённо читал медицинскую литературу. Наташа сказала мне об этом сейчас, но она говорила подобное и раньше, когда активничала, организуя наши коллективные свидания на природе, а точнее, ту злополучную лесную прогулку. Она тогда, помнится, посетовала, что заходила в тренерский коттедж, но парень не особо стремился общаться, предпочитая отгораживаться от компании какой-то книжкой по медицине. Вот и косвенное свидетельство его причастности. Наверняка он вычитывал там свойства и действие кордерина. Хотел, так сказать, народными методами повлиять на Артёма. А вышло… что вышло. Непредумышленное убийство, знаете ли, тоже убийство. И должно быть наказано по закону.

Так, теперь вернёмся к нашей записке в яйце. Звучит-то как по-идиотски, промелькнуло у меня в голове. Лиля каким-то образом узнала, что Влад собирается подсыпать ядовитый порошок в еду, и стала опасаться за свою жизнь? Да нет, глупость какая-то. Девчонка же – не рабыня, чтобы подчиняться любым приказам Влада. Она могла просто не присоединяться к нашему застолью. И потом, она написала «в моей смерти», а не «в нашей смерти». С чего бы это? Чем ей лично мог бы навредить кордерин? Нет, здесь что-то другое. А если другое, то что? В конце концов, чем же мог наш спокойный и уравновешенный красавец Влад так напугать девушку, что она даже побоялась рассказать кому-либо об этом и лишь написала записку и прикопала её в песке пляжа?

А та записка, которую Лиля нацарапала мне? Что это ещё за неожиданные и странные слова в защиту Шашкина? Такое ощущение, что она думает, будто я под Сергея активно копаю. Хотя у меня к нему ни по этому конкретному делу, ни как к детскому тренеру вообще-то никаких претензий нет. Севка вроде бы тоже не жаловался. Да и на неё, кстати. Но Лиля вообще меня, кажется, стала бояться с самого начала. Интересно, почему?

В любом случае, судя по её последней записке, там явно произошла какая-то мутная история с Артёмом. Не совсем вписывается в мою основную версию, конечно, но, возможно, это лишь на первый взгляд, а на самом деле информация может оказаться мне весьма полезной. Расспросить, считаю, необходимо.

Но как же её разговорить? Девушка пугливая, чувствительная, думаю, проще всего её подцепить какой-то милой провокацией. Вот только какой? Надо подумать.

Так, но сначала стоит чётко сформулировать все сведения и написать очередное сообщение маме. Кстати, она наверняка уже что-то ответила мне на предыдущее послание.

Обуреваемая этими мыслями, я выключила воду и вышла из душа, завернувшись в большое полотенце. Сев на кровать, я машинально взяла пульт и включила телевизор.

– Шоу «Пусть все услышат», – заголосили оттуда. – Мы выведем на чистую воду каждого.

Поморщившись от лицезрения престарелой эстрадной звезды с надменно сжатыми губами и пары молодых полуодетых девчонок, очевидно, популярных интернет-исполнительниц, нервно ёрзающих на отведённом им фиолетовом диванчике, я усмехнулась, прошептала «фас» и выключила телик. Желания выслушивать очередную визгливую стычку по проблематике «отцы и дети» у меня определённо не было.

Я неспешно вытерлась и натянула на себя лёгкое сиреневое платье к ужину. Затем слегка припудрила ставшее уже золотисто-загорелым лицо и нанесла на губы светло-розовый блеск.

Закрыв тюбик, я подошла к большому зеркалу и улыбнулась своему явно посвежевшему отражению в нём. В ту же секунду услышала стук в дверь.

Возбуждённая Лиля угрём проскользнула в мой номер, как только я отперла замок. Уставившись на меня взглядом голодного спаниеля, она молитвенно сложила руки у худенькой груди и воскликнула:

– Ведь ты же правда веришь, что Серёжа ни в чём не виноват?

Совершенно не понимая, что происходит, я между тем интуитивно сознавала, что девушка не примчалась бы ко мне по какому-то незначительному и неважному поводу. Причём этот самый повод появился у неё буквально только что, во время нашего с ней разговора в игровой комнате.

Постаравшись ничем не выдать своего замешательства, переплетённого с азартом детектива, я величественно присела на кончик кровати. После чего жестом, достойным доброй императрицы, указала ей на кресло и лишь тогда уклончиво ответила:

– У меня нет полной уверенности в этом. Надеюсь, Лиля, что ты как раз мне сейчас всё и прояснишь.

Глава 15

С Серёжей Шашкиным Лиля познакомилась за месяц и неделю до поездки в «Сартовы озёра». Собственно, это он организовал ей данное временное трудоустройство. Парень в то время как раз по поручению руководства спортклуба лично подыскивал турбазу для отдыха и тренировок детских групп, а также воспитательницу, которая будет опекать младших детей на протяжении их смены. То, что у Лили оказался свеженький диплом учителя начальных классов, стало для Сергея приятной и очень удачной неожиданностью. Впрочем, обо всём по порядку.

Это было как в розовых девичьих грёзах. Солнечное майское утро, модная кофейня-крошка в узком тупике неподалёку от главной пешеходной улицы города, обжигающий шоколад со свежим меренговым рулетом под фисташковыми хлопьями.

Кофейня была её любимой, Лиля заглядывала в неё часто. Иногда чтобы просто посидеть с книгой, поглаживая вечно беременную трёхцветную кошку Африку, а иногда, как в то утро, – съесть десерт и полюбоваться на игру солнечных лучей в разноцветном витраже окна, представляя себя юной принцессой, готовящейся к балу.

Хлопнула входная дверь, и в пыльный сиреневый столб света, падающий из окна прямо на площадку перед баристой, вошёл ОН.

Лиле показалось, что её воображаемый мир принцев и рыцарей воплотился в реальность и заиграл, заблестел, завибрировал всеми красками, звуками и запахами. Высокий, статный парень с ореховыми глазами и вьющейся копной волос, стянутой на затылке, одетый в тонкий серо-голубой свитер и бежевые джинсы, сделал заказ и, лучезарно улыбаясь, обратился прямо к Лиле:

– Милая леди, место рядом с вами свободно?

У девушки перехватило дыхание. Она опасливо покосилась на совершенно пустой круглый столик по соседству и молча чуть заметно кивнула. Он тотчас же сел на диванчик возле неё.

– Меня зовут Сергей, – сказал он. – А вас?

Лиля представилась, смело посмотрев ему в глаза, и мгновенно пропала.

Две следующие недели они почти не расставались. Серёжа водил её в кино и боулинг-клуб, они катались в парке на роликах, подолгу пили фруктовые коктейли в кафе у реки, валялись с сэндвичами на лужайке возле отцветающей сиреневой аллеи, любовались закатами на набережной.

Словом, романтические грёзы Лили ежедневно получали себе хорошую и стойкую подпитку. Вдобавок ко всему Сергей, узнав о педагогическом образовании девушки, радостно предложил ей присоединиться к своему дружному коллективу и провести несколько недель вместе, работая в спортивном лагере с командой младших школьников. Лиля, не имевшая на тот момент ни постоянной работы, ни особенных обязательств, с готовностью и счастливо согласилась.

Она дважды ходила в спортивный клуб, где работал Сергей. Первый – на формальное собеседование со специалистом кадровой службы, которое он ей организовал. А второй – уже чтобы подписать необходимые документы для найма. Коллектив тренеров, с которыми Лиле предстояло временно поработать в детском спортивном лагере, принял её тепло. И Влад, и Артём были с ней вежливы и как-то даже слишком подчёркнуто тактичны.

Они оба ей сразу понравились. Артём – своей почти мальчишеской простотой, чёткими и правильными суждениями и безусловным упорством. Сергей также шепнул ей, что парень классический детдомовец и болезненную тему семьи и родителей при нём лучше не поднимать.

– Не то будем потом сутки сказки слушать, – ухмыльнулся он.

Влад же её подкупил своей спокойной уверенностью, несомненно придающей ему веса в компании и автоматически вызывающей уважение у людей, которые с ним беседовали. Внешность Влада, напоминавшего лицом и фактурой, как ей казалось, скифского воина из детской иллюстрированной энциклопедии, тоже ей очень импонировала.

Но, безусловно, оба парня ни в какое сравнение не шли с её Серёжей. Он казался Лиле самым красивым и добрым на свете, просто недостижимым идеалом. Наивная и не обладавшая значимым опытом в отношениях с парнями, девушка принялась теперь со всем воодушевлением мечтать о свадьбе и последующих за ней всевозможных вариантах «и жили они долго и счастливо».

Прозрение наступило не сразу. Первый звоночек прозвенел за пару недель до поездки в «Сартовы озёра». К тому времени Лиля с Серёжей стали видеться всё реже. Да, откровенно говоря, за неделю они встретились тогда лишь дважды, и оба раза благодаря её настойчивой личной инициативе.

– Много работы, детка, – жалобно тянул в трубку Сергей.

В тот вечер Лиля с закадычной подругой приехала в фотостудию, чтобы заказать той семейную съёмку к юбилею свадьбы родителей. Повод был чудесный, и девушки с удовольствием разбирали с администратором доступные варианты стилистики и оформления фона. Определившись с залом и со временем съёмки, подруги уже стали прощаться с внимательным и предупредительным администратором, когда дверь в студию внезапно распахнулась. Под звон дверного колокольчика в помещение вошла обнимающаяся парочка.

– Катюша, ты наше время, надеюсь, никому не отдала? – громким голосом спросила администратора эффектная темноволосая девушка около тридцати, одетая, несмотря на тёплый вечер, в чёрную кожаную косуху; с ней был Лилин Серёжа.

На этот раз Сергею каким-то чудом удалось замять конфликт и выкрутиться из неловкой ситуации.

– Малыш, ну чего ты уж так близко к сердцу-то? – заныл он ей по телефону, когда Лиля всё же взяла трубку после серии его настойчивых звонков. – Это мама моего ученика. Вот захотела меня попробовать в роли фотомодели. Сделает мне портфолио, буду ещё и этим зарабатывать. Плохо, что ли?

Девушка нехотя согласилась, что это было бы, конечно, неплохо. И простила Сергея, тем более что следующий вечер он целиком провёл с ней. Но тремя днями позже её иллюзии рассыпались полностью и окончательно.

Лиля приехала в спортивный клуб Сергея, чтобы довезти какую-то недостающую бумагу в отдел кадров. После посещения кабинета кадровика она завернула в их фитнес-бар выпить свежевыжатого сока. Однако застала там чудную картину, достойную эпизода в итальянской комедии. Шашкин отчаянно и резво увивался за длинноногой грудастой посетительницей в ядовито-зелёных лосинах, не проявлявшей, впрочем, к нему особенного интереса.

Не пытаясь скрываться, Лиля села за соседний столик и наблюдала за происходящим процессом активного соблазнения добрую четверть часа, пока увлечённый Сергей её заметил. Для самой Лили оказалось очень странным, что выслушивала она его потом с каменно-бесстрастным лицом. Ровно с таким же Лиля сказала ему о том, что они, конечно же, расстаются. Дама в ядовитых лосинах, к слову, стремительно ретировалась ещё на старте их разговора.

Слёзы, впрочем, всё равно настигли Лилю. Но произошло это уже после того, как она покинула фитнес-бар с сидевшим там совершенно растерянным Шашкиным. Поспешно завернув в туалетную комнату, Лиля от души разрыдалась. Ей пришлось пробыть в кабинке достаточно долго, унимая свои эмоции и пытаясь вернуть лицу более-менее приличный вид.

Конечно же, выходила из уборной Лиля всё равно с красными и опухшими глазами. В таком неприглядном виде она и натолкнулась на Артёма. Обычно молчаливый и даже в известной мере колючий, парень отвёл Лилю в сторону и заставил рассказать, кто её обидел. Узнав, что это был Шашкин, Артём грязно выругался себе под нос и пообещал, что Сергей об этом очень скоро пожалеет.

На следующий же день Шашкин заявился к ней домой с огромным уродливым плюшевым зайцем и букетом белых роз. На его лице красовались наспех загримированные (очевидно, рукой одной из сотрудниц спортклуба) следы недавней драки.

Извинялся Сергей горячо, но предельно честно. Неизвестно, что именно внушал ему Артём во время их небольшого мужского разговора, но Шашкин перед Лилей юлить больше не пытался:

– Ну вот такой уж я человек, детка. Не могу я долго с одной девочкой встречаться. Если сильно обидел, то просто дай мне по лицу, хуже всё равно уже не будет. – И он осторожно потрогал свежий кровоподтёк на скуле. – Обманывать я тебя больше не стану. Говорю прямо. Непостоянный я, понимаешь?

Лиля молча смотрела на своего недавнего принца, энергично и беспорядочно размахивавшего перед ней руками, на его почти беспомощный взгляд, на пятна неровно наложенного дешёвого тональника, некрасиво стекавшего теперь по его лицу с каплями пота, и ничего не чувствовала. Вот совершенно ничего. Она лишь недоумевала, как могла увлечься подобным милым, но абсолютно пустым представителем рода человеческого. Вдобавок ко всему Сергей неожиданно сменил причёску, представ перед Лилей на этот раз с модно, но коротко остриженными волосами, чем окончательно разрушил для юной девушки даже чисто визуальный образ того самого сказочного принца.

– Об одном прошу тебя, детка, – заламывая руки, канючил Серёжа. – Ты в лагерь всё же съезди поработать, а? Ведь ты же детей любишь, сама говорила. А как они без воспитателя там? Мы же с парнями чисто по треням. А меня, если ты откажешься ехать, вообще… того. Артемон обещал сдать меня руководству с потрохами. А директор убьёт меня, понимаешь? Прямо насмерть!

Лиля по-прежнему молчала, разглядывая объект, пожалуй, самой короткой влюблённости в своей жизни. Затем ещё раз тщательно прислушалась к себе и, вздохнув, ответила Шашкину:

– Дурак ты, Серёжа, конечно. Но в лагерь я с вами поеду.

– Ура! – совсем по-детски обрадовался парень. – Я, знаешь, какую турбазу классную как раз согласовал! Тебе там очень понравится!

И он попытался обнять Лилю. Девушка же твёрдо отстранилась и сказала:

– Чтобы ты правильно понимал, Сергей. Предлагаю забыть всё и остаться хорошими друзьями.

– Идеальная женщина! – выпалил восхищённо Шашкин и ушёл от Лили абсолютно счастливым.

Запланированная поездка в лагерь началась хорошо. Ребята по-прежнему тепло общались с Лилей, помогали ей, подсказывали, охотно брали её с собой, если предстояла вылазка в супермаркет, расположенный в близлежащем посёлке, или привозили ей заказанные мелочи.

Шашкин тоже всё понял и вёл себя по отношению к Лиле прилично. Благо он был постоянно на виду у парней, они не дали бы ему снова обидеть девушку. Всё шло ровно, почти идеально, не считая некоторых трудностей с непослушными воспитанниками.

Но однажды днём Лиля стала свидетелем весьма неприятной сцены. Артём с Сергеем снова сцепились. На этот раз, правда, лишь словесно. Действительно, драка на территории детского лагеря, где их могли бы легко увидеть воспитанники, определённо стала бы концом их работы с детьми.

– Ты опять взялся за старое? Даже здесь не можешь правила приличий соблюдать?! – кричал на Шашкина не на шутку разозлившийся Артём.

– Да я так, немного же совсем, без фанатизма, – оправдывался растерянный Сергей.

На самом деле их фразы, конечно же, звучали совсем по-другому, гораздо менее литературно. Но Лиля, только что передавшая детей Владу после творческого занятия и решившая прогуляться до озера, предпочитала воспринимать их нецензурную речь в адаптированном к осмыслению виде.

Не решаясь подходить близко к выясняющим отношения разгорячённым парням, но и не желая получить в свой адрес упрёки по поводу дурной привычки подслушивать, девушка встала на тропинке чуть поодаль и принялась открыто наблюдать.

Из стычки, с трудом отбросив мысленно всю непечатную шелуху, ей лишь удалось понять, что неугомонный Сергей снова завёл некий роман, причём прямо здесь, на турбазе. И Артём отчаянно ругал его за это.

Основной же причиной его претензий к Шашкину была Лиля, а точнее, её будущее эмоциональное состояние. Артём гневно упрекал Сергея в его бестолковости и наплевательском отношении к чувствам других людей. Шашкин же сначала тихо, затем почти агрессивно недоумевал, что здесь такого страшного, учитывая, что с Лилей они теперь просто друзья. Звучали даже изрядно напугавшие девушку фразы с угрозами разобраться с Артёмом раз и навсегда, раз он такой ханжа и зануда и не даёт нормальным людям жить, как им хочется. Но постепенно, вняв красочным и весьма убедительным аргументам Артёма, Шашкин пришёл к некоему пониманию и согласился хотя бы вести себя аккуратнее.

Когда стоявший лицом к Лиле Артём заметил наконец девушку, смущённо переминавшуюся с ноги на ногу на тропинке, он быстро свернул разговор. Артём не понимал, какую его часть удалось услышать Лиле, и на лице его явно читалось выражение крайней досады.

– Искупаться решила, Лилёк? – немедленно захлопотал Шашкин. – Лежачок тебе подвинуть, быть может, поближе к воде?

И, не дожидаясь ответа, бросился совершать перестановку на песчаном участке берега. Лиля же подошла к нахмурившемуся Артёму и крепко, с огромной благодарностью, его обняла. Парень тихо вскрикнул, как думала Лиля, от неожиданности. На самом деле, пояснил он, его медальон, неудачно развернувшись на шнурке, при объятиях впился ему в кожу. К счастью, обошлось без серьёзных царапин.

Услышанное Лиля с Артёмом вслух не обсуждала. Шашкин, осуществив галантные действия с шезлонгом, предпочёл быстро удалиться. Артём ушёл за ним следом. Лишь после этого девушка заметила, что свидетелем сцены был ещё один человек.

Запыхавшись от долгого и эмоционального рассказа, Лиля перевела дух и посмотрела мне прямо в глаза. Я, всё ещё находясь под впечатлением от услышанной истории, не лишённой, прямо скажем, романтики и драмы, подбирала слова, чтобы ответить девушке.

Однако она опередила меня, решив продолжить свою речь следующим:

– Люба, я же не дурочка, и вижу, ты не хочешь верить в то, что Артём утонул сам. Иначе бы не пришла ко мне задавать свои вопросы. Если честно, мне тоже совсем этого не хочется. Да и кому из друзей захочется поверить в такое? Но пожалуйста, не трогай Серёжу. Он хороший. Вспыльчивый и болтливый, наговорил Артёму всякой страшной ерунды, да и непостоянный, конечно. Но на самом деле он очень хороший! Он не мог, не способен он на подобные подлости. Влад ведь нам рассказал вкратце, отчего Артём погиб. Я знаю этот гриб. Ну, «тёщины клещи». Меня в детстве в деревню к деду на всё лето отправляли. Так мне приходилось иногда соседке с травками помогать, она на продажу заготавливала. В общем, мы его не раз собирали. Именно поэтому я совершенно уверена, что среди вашей добычи такого гриба точно не было. По крайней мере, в необходимом для отравления вас обоих количестве. Там ведь пара ломтиков не доза, это не бледная поганка. Там, уж извините, щедро насыпать надо было. Но ты ведь наверняка это уже и без меня выяснила, правда?

Лиля замолчала и многозначительно подняла брови.

Выдержав паузу и дождавшись, пока я согласно кивну ей, она сказала:

– А этот скандал, про который ты, Люба, упомянула, – вот я рассказала в подробностях, как всё было. Сама видишь, эти стычки у Серёжи с Артёмом были, похоже, регулярными, и я даже подозреваю, доставляли им обоим какое-то мальчишеское удовольствие. Ну подрались, помирились, понимаешь? У них как-то всё открыто было, нараспашку. В общем, не виноват Сергей ни в чём, даже не думай.

Я встала с кровати и принялась шагать по комнате, нервно дёргая себя за кончики пальцев. С одной стороны, рассказ девушки звучал очень связно и мог бы быть весьма убедительным, разговаривай я с ней по телефону. Однако мне были видны её глаза, а глаза, как известно, лгут весьма редко. Лиля была всё ещё влюблена в Шашкина, и именно поэтому она его так рьяно и эмоционально защищала.

Я ничего не знала ни об отношениях Лили и Шашкина, ни о рыцарских замашках Артёма, защищавшего, очевидно, по его мнению, слабую и ранимую девушку. Не знала я и об этой стычке между парнями на турбазе. И не узнала бы ни о чём, не прими сдержанная Лиля за упоминание именно этого конфликта мой вопрос о перепалке Влада с Артёмом по поводу приёма анаболиков. Любопытно, как, она думает, я могла узнать об этом происшествии на озере? От самого Сергея? Да нет, однозначно нет, иначе бы она так не переживала.

Стоп. Так она же говорила, что неподалёку, как позже выяснилось, находился в то же время кто-то ещё. Этот человек, очевидно, всё слышал и запросто мог рассказать мне. Как бы теперь аккуратно, не спугнув разговорившуюся внезапно девушку, узнать, кто же сей ценный свидетель? Что-то подсказывало мне, от него я смогу узнать об интересующем разговоре гораздо больше, чем от выгораживающей Шашкина Лили.

Так. Это явно кто-то из гостей или персонала турбазы. Влада и детей можно сразу исключить. Как говорится, в этом смысле у них было одно общее вынужденное алиби – тренировка. Что ж, для начала стоило выяснить, мужчина это или женщина.

– Когда именно произошла эта злополучная стычка, Лиля? – тихо спросила я, и, мысленно зажмурившись, отчётливо добавила: – Он не уточнил мне сегодня этот момент.

Лиля, ничуть не удивившись, задумалась на секунду и ответила:

– За день до вашей лодочной прогулки.

Я шумно выдохнула. Всё, это мужчина. Причём из тех, кто находился на турбазе тогда и по-прежнему находится сейчас, подсказывал мне торжествующий мозг.

Действительно, иначе весьма трудно представить, как бы я могла сегодня узнать от таинственного свидетеля эту информацию.

Буду думать дальше, решила я. А вслух сказала:

– Я никого ни в чём не виню. Мне, как и всем нам, просто хочется узнать, что именно произошло с Артёмом. Спасибо, что рассказала мне всё.

Лиля коротко кивнула и встала с кресла. Я остановила её жестом и, чуть поколебавшись, достала из ящика жёлтое пластиковое яичко. На лице девушки не дрогнул ни один мускул.

Я приняла максимально серьёзный вид и спросила её:

– Скажи, Лиля, говорила ли ты кому-то из ребят о своих подозрениях по поводу грибов и содержащегося в них ядовитого вещества? Например, Сергею?

Лиля грустно улыбнулась и отрицательно покрутила головой.

– Может быть, Владу?

Лиля заметно нахмурилась и нехотя повторила жест. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я демонстративно открыла жёлтое яичко, сунула ей под нос найденную записку и выпалила:

– Не говорила Владу вот из-за этого?

Девушка взяла записку в руки, аккуратно развернула её, а затем уставилась на меня немигающим взглядом. Мгновение спустя нос её принялся морщиться гармошкой, а на глазах выступили крупные слёзы.

Глава 16

Пояснений от Лили мне удалось добиться лишь после того, как она перестала реветь. Не то чтобы я была разочарована катастрофически, но вот что расстроена – точно. Причём очень сильно.

– Мы на лодке с ребятами поехали кататься в первый же день, как разместились, – всхлипывала Лиля. – А я воды очень боюсь. Вот Артём и сказал, мол, представляешь, и я тоже. Всю жизнь, дескать, с этим страхом борюсь. Я тогда ещё не знала, что он… что он пловец, думала, что и правда боится. Он мне сказал, а давай напишем в шутку предсмертные записки, ну и в песок закопаем, как мы с пацанами в детдоме делали. Вроде бы это как-то со страхом справиться помогает. На вёслах Влад в тот день был, ну и вот… Я и написала так, и закопала. А Артём не стал, он просто потом посмеялся и сказал… сказал, что я молодец, что страх точно уменьшился, а если что, он всегда спасёт меня, – и девушка снова разрыдалась.

Я покачала головой и, устало потерев виски, уставилась в окно. Получается, записка была всего лишь дурацкой шуткой, а слёзы Лили над собственноручно ею написанной фразой оказались не чем иным, как очередным приступом горя о погибшем друге. Ведь такое многообещающее «В моей смерти прошу винить Влада Ж.» было нацарапано девушкой под диктовку несчастного Артёма.

Я поморщилась от досады. Такая шикарная, пусть и требовавшая моей тщательной проработки версия об ощущении коллективом некой опасности, исходившей от Влада, с треском провалилась.

Получается, не веяло от парня никакой опасностью? Но ведь, собственно, я и подозревать-то его начала, только когда прочла эту злополучную записку.

И что теперь? С другой стороны, показания Серёжи Шашкина о перепалках Артёма с Владом по поводу приёма анаболиков оставались в силе, а значит, и версия причастности Влада к появлению кордерина в нашей еде – тоже. Не будем списывать парня со счетов раньше времени, упрямо сказала себе я.

– Скажи, Лиля, а тебе известно, что Артём принимал анаболики? – осторожно задала я вопрос собиравшейся уже уходить девушке.

– Да, – ничуть не удивившись, пожала плечами моя собеседница.

– А как к этому относился Влад? – вернулась я к тому вопросу, который намеревалась задать девушке ещё днём, придя к ней перед детским мастер-классом.

– Не знаю, – подняла брови Лиля. – Наверное, нормально, это же парни.

– Лиля, я поясню, – потрясла я головой, словно бы это действие могло привести в стройный порядок мои мысли. – Не слышала ли ты, чтобы эти двое когда-то ругались, спорили по поводу приёма этих препаратов? Поверь, это важно.