Старик Кан позвонил в двери детского садика как обычно, ровно в четыре дня. Но кнопка не отпружинила, будто была сломана. Старик нажимал на нее снова и снова, но ничего не услышал и толкнул дверь, которая оказалась незапертой. На первом этаже располагалась комната воспитателей. Он постучался, и к нему вышла учительница Хэни.
— Здравствуйте, я пришел забрать внучку. Вам следует повесить записку на двери, что звонок сломан…
— Сломан? Разве он не звонит? — удивилась учительница.
— Ну, такое бывает. Например, у нас дома звонок настолько старый, что зимой начинает трещать, а иногда вообще не работает. И дверь у вас была открыта.
— Правда? Вообще-то у нас стоит автоматический замок с системой защиты от взлома. Очень странно…
Старик не понял технических терминов, которые упомянула учительница, и предпочел закрыть тему:
— Так или иначе, вам надо вызвать мастера. Хэни готова?
— Дверь закрывается автоматически, ее невозможно открыть снаружи. Только если снять с петель. Но позвольте я позову Хэни. — Она зашла в кабинет, чтобы позвонить, и вернулась оттуда бледная: — Возникла проблема. Хэни нет.
Кан заморгал, тщетно пытаясь осознать происходящее.
— Ее рюкзак и пальто на месте, — пояснила учительница. — Но с тех пор, как девочка пошла в туалет, ее не могут найти…
Старик почувствовал, как кровь бросилась в голову, а сердце заколотилось. Это странное происшествие раскололо обыденность, вокруг начал сгущаться и становиться осязаемым бесформенный страх.
Глава десятая
Жалюзи были опущены, на дверях лавки висел замок, но не нашлось даже в спешке оставленной записки о том, что лавка сегодня не работает. Когти попыталась припомнить, зачем она пришла сюда. Сегодня ей следовало избегать встречи с объектом, так почему она здесь? Чтобы купить фруктов? Или она намеревалась во всем признаться, попросить супругов закрыть лавку и какое-то время не выходить из дому? Но старший Кан — председатель ассоциации малого бизнеса; закрыв лавку, он себя не спасет. А если он передаст свой пост кому-нибудь другому и заляжет на дно? Как бы ни старалась Когти, ее предупреждение возымеет действие только в том случае, если она откроется родителям доктора Кана и расскажет, кто она такая на самом деле. Да и маловероятно, что клиент вычеркнет имя старшего Кана из списка только потому, что тот оставит должность председателя ассоциации. Когти никак не могла повлиять на исход дела.
И все же она встревожилась, увидев, что лавка закрыта. Может, жена, почувствовав себя неважно, была вынуждена остаться в постели? Или спина у старика так разболелась, что он не в силах заниматься доставкой товара? Если жена сляжет и супругам придется нанять молодую помощницу, они окажутся в бедственном положении. Старушка еще в тот раз жаловалась, что народ больше не ходит на рынок, хотя Когти считала, что люди все равно будут приезжать сюда за свежей зеленью и овощами. Значит, Канам придется пойти на расходы, чтобы нанять кого-то посильнее хрупкой старушки, которой и дыню-то поднять уже не под силу, а вдобавок надо еще присматривать за внучкой.
И в этот момент кто-то толкнул Когти сзади в шею. Она рефлекторно отшатнулась, кулаком нанесла стоявшему сзади человеку удар в нос, ткнула локтем в грудь, развернулась и толкнула его к жалюзи, вцепившись в воротник сорочки. Только потом Когти пригляделась и поняла, что перед ней доктор Кан. Медицинского халата на нем не было. Что он делает у лавки родителей в такое время?
— Поймал… вас, — прохрипел он, хотя это она обездвижила и придавила его. Когти чуть не засмеялась, но потом обратила внимание на его осунувшееся небритое лицо и сбивчивый тон. — Это ведь все из-за вас? Другой причины я не вижу. Я знал, что рано или поздно вы сюда придете, поэтому наблюдал за лавкой.
— Что?.. — Когти разжала хватку, и доктор Кан сполз вниз, кашляя и отплевываясь. Одежда на нем вся перекосилась. Возможно, Когти выбила доктору зуб, потому что на земле пузырилась слюна вперемешку с кровью.
Она сунула руку в карман, чувствуя неловкость.
— У вас вроде кровь во рту. Может, вам показаться врачу? Я прошу прощения за резкость, но не стоило вам так подкрадываться. Что происходит? Почему вы здесь, а не в клинике?
— Это все из-за вас! Что вы наделали?
Он говорил отрывисто, грубо и весь трясся от ненависти и отвращения. Когти ни разу его таким не видела и не понимала, что могло ввергнуть его в такое состояние.
На минуту она почувствовала себя виноватой, решив, что доктор Кан узнал про ее план, но постаралась сохранить спокойствие. Она ведь еще ничего не сделала.
— Вы о чем? — спросила она. — Я просто пришла за фруктами и встревожилась, не случилось ли чего, поскольку лавка заперта.
Выхватив сложенный пополам листок, доктор Кан швырнул его прямо в лицо Когти. Она такого не ожидала, и плотная бумага угодила прямо ей в нос.
— И вы еще делаете вид, будто ничего не знаете?
Стараясь не обращать внимания на дрожь в руках, Когти развернула листок.
Доктор Кан поднялся с земли.
— Хэни пропала.
И он разрыдался.
Отец девочки отпросился с работы и держал своих престарелых родителей за руки, похлопывая по плечу и уверяя, что они ни в чем не виноваты. Он даже не представлял, почему дочь исчезла. Доктор Кан уже связался с родственниками покойной жены — бабушкой Хэни и незамужней тетей, с которыми он несколько лет не общался. После смерти жены ее родственников приглашали в любое время навещать девочку, но они предпочитали держаться на расстоянии, замкнувшись в своем горе. Тем не менее отношения с доктором Каном у них всегда оставались теплыми. Два года назад во время Чхусока, праздника полной луны, они даже договорились встретиться. В любом случае, если бы Хэни забрали бабушка с тетей, они не стали бы возиться с замком, а попросили бы воспитательницу выдать им ребенка.
И хотя с момента исчезновения шестилетней девочки не прошло и суток, полиция уже прислала оперативников в дом дедушки и бабушки. Несколько полицейских курили в саду. Они тушили сигареты в кадках с цветами и рассуждали о том, что в старые времена их ни за что не послали бы на поиски девочки, пока не истекли двадцать четыре часа. Но теперь вычислили, что вероятность найти похищенного ребенка живым наиболее высока в первые семьдесят два часа, и нынче полицию заставляли начинать поиски немедленно, даже если потом оказывалось, что пропавший всего-навсего сбежал и родители зря потратили государственные ресурсы. А все из-за всех этих обсуждений в Интернете.
Полицейские просмотрели записи видеокамер, установленных по соседству, и заметили женщину, которая вела девочку без пальто. Изображение было нечетким и искаженным, а бабушка находилась в таком шоке, что даже не смогла узнать на видео внучку и только неуверенно моргала. Да и неудивительно: экран камеры был слишком мал, а объекты съемки находились далеко, так что при увеличении картинка совсем расплылась. От волнения бабушка даже не смогла припомнить, во что была одета внучка в то утро, а отец девочки и вовсе этого не знал.
Однако других вариантов все равно быть не могло, поскольку тайм-код на записи совпадал со временем исчезновения Хэни. Следователи попросили родных как следует присмотреться к женщине, которая вела девочку, но те, как ни старались, не смогли сказать, кто она такая. Да и женщина ли это вообще.
Полицейские поинтересовались, не внесли ли родственники отпечатки пальцев девочки в национальную базу на случай, если ее похитят или она потеряется, но ни доктор Кан, ни его родители не поняли, о чем идет речь. Тогда следователь предположил, что многие молодые родители автоматически подписываются на такую услугу, так что все равно стоит посмотреть в базе данных. Но Хэни там не было.
Следователь с подозрением уставился на отца девочки:
— Неужели вы ее не включили в базу? Доктор, вы что, коммунист? Из тех, кто против того, чтобы правительство собирало и регистрировало отпечатки пальцев?
Оскорбленный доктор Кан был слишком вымотан, чтобы ухватить полицейского за глотку. С другой стороны, он сам обратился к полицейским за помощью, у них была вся власть, и приходилось терпеть их манеры.
Если уж по-честному, доктор был не слишком дисциплинированным родителем: далеко не каждый день после уроков проверял рюкзак дочери и забывал прочитать еженедельное пятничное послание от учителей. Он понимал, что после смерти жены должен заменить Хэни мать, но не был создан для этого, поэтому во всем полагался на свою стареющую матушку.
Скорее всего, администрация детского садика присылала уведомление о включении ребенка в базу данных, но доктор Кан его не видел. А его мать, должно быть, отложила уведомление в сторонку, не разобравшись, что это за документ, а потом изо дня в день забывала обсудить его с сыном. Все они были слишком заняты работой и проводили вместе считаные часы в день.
Отец и бабушка хранили молчание, а дед лежал на диване, то и дело впадая в забытье. Полиция подключила к домашнему телефону прослушивающую и записывающую аппаратуру, но за выкупом никто не обращался. Доктор Кан решил, что если кто-то захочет получить выкуп — хотя кому придет в голову требовать деньги с семьи, состоящей из врача на контракте и торговцев фруктами, которые вот-вот лишатся своего бизнеса, — ему позвонят на мобильный. И он сказал полицейским, что сходит за телефоном в клинику. Доктор знал, что родители в таких случаях считаются главными подозреваемыми — причиной убийства ребенка могло быть домашнее насилие или душевное расстройство, — и предположил, что с ним отправят сопровождающего. Но у полиции не хватало сотрудников, к тому же подтвердилось, что отец девочки весь день находился в клинике и принимал пациентов. Поэтому его отпустили одного.
В клинике расстроенная медсестра вручила ему пришедший на его имя факс. Доктор Кан прочитал его и, поразмыслив, понял, что тут замешана та странная пожилая женщина. Помня о ее манерах и поступках, он решил сначала увидеться с ней, а уж после нести факс полицейским.
— А потом я выяснил, что номер телефона в вашей карточке поддельный и даже имя ненастоящее. Так как вам явно что-то нужно от нашей семьи, я предположил, что вы придете сюда. Чего же вы от нас хотите? И почему мы попали в эту историю? И где моя Хэни?
Когти была слишком занята, складывая фрагменты пазла, поэтому даже не услышала воплей доктора Кана.
Она хорошо питается и спит. Также я купил ей новую курточку. От фруктов она отказалась, может, потому, что ее дед с бабкой владеют фруктовой лавкой. Несмотря на прохладную погоду, девочка съела две порции ванильного мороженого. Не волнуйтесь, живот у нее не расстроился. На ужин у нее были суп из мангольда и отварная рыба-сабля, а на завтрак — кимчхи с молодым дайконом и яичницей. Девочка такая самостоятельная, сама почистила зубы новой зубной щеткой. Надеюсь, узнав это, вы испытали облегчение. Если хотите увидеть дочь, попросите известную вам бабулю прийти пятого числа в два часа дня по указанному адресу. Запомните: пятого. Даже если вы сейчас прямиком отправитесь в полицию, по этому адресу вы никого не найдете, а только подвергнете опасности девочку. Если пятого вместо бабули придет кто-то другой, девочке не жить.
Далее следовал адрес, по которому надо было явиться. Хотя общий тон письма был вежливым и отстраненным, в нем сквозила насмешка.
— Не думаю, что под бабулей подразумевается кто-то другой. Похититель точно не имел в виду бабушку Хэни. Все так запутанно. Что мы вам сделали? Я никому ничего не говорил, молчал, как вы мне велели. Да я же сразу объяснил, что мне нет дела до того, чем вы занимаетесь. Что же вам нужно?
— Замолчите, ради бога, — рявкнула Когти, продолжая вглядываться в факс. Нейронные цепи у нее в голове все время выстреливали не по тем целям, попадая в неправильные места, пока наконец до нее не дошло, что отправителем сообщения является Бык. Это он под чужим именем заказал старика Кана, чтобы отвлечь ее. Целью Быка являлась вся семья Канов, которую он использовал, чтобы добраться до Когти.
Но почему таким путем, почему через девочку? Пока доктор Кан безутешно рыдал, она пыталась сообразить, чего добивается Бык. Когти вспоминала последние несколько лет, вытаскивая события из прошлого и стараясь вычислить, чем обидела Быка. Она все время была занята только работой и не обращала на него особого внимания. Да они и не так уж часто встречались, может раз в квартал, и почти никогда не разговаривали. Если он ее подкалывал, она подыгрывала ему или просто игнорировала. Грубость мальчишки отражала скорее его непомерное эго, чем открытую враждебность, и ей ничего не стоило от него отшутиться.
Поняв, что угроза исходит от Быка, она была оскорблена до глубины души. Он вел себя как младший сын, который появляется пару раз в год и намеренно портит благодушные семейные обеды, провоцируя ссоры и неприятности. А для Когти, которая давно вышла из того возраста, когда копят обиды, Бык и вовсе был совершенно чужим. В частной жизни она никогда не подружилась бы с ним, но уже перестала считать его бомбой замедленного действия и не опасалась подвоха с его стороны… Когда же все изменилось? Неужели это началось, когда она впервые проявила интерес к бабушке из фруктовой лавки? Или, если быть точной, когда она зациклилась на докторе Кане?
Когти взяла себя в руки, сложила листок и убрала его к себе в сумочку.
— Все правильно, доктор Кан. Вы приняли верное решение. Если отдать факс полиции, он может помочь поймать преступника, но не облегчит поиски Хэни. Я во всем разберусь.
Доктор Кан, набрав побольше слюны, смачно сплюнул на землю, но для Когти это проявление гнева, явно не характерное для молодого врача, выглядело не столько пугающим, сколько жалким.
— Это смехотворно! — воскликнул он. — Не знаю, что тут происходит, но теперь, когда я понял, что во всем виноваты вы, я собираюсь сдать в полицию и вас, и это письмо.
— В таком случае ваша дочь окажется в смертельной опасности.
— Ладно, хорошо! Но если они хоть пальцем тронут Хэни, плевать на законы: я убью и вас, и тех, кто послал этот факс. Можете не сомневаться, я последую за вами хоть на край света и обязательно прикончу. Моя семья никому не переходила дорогу. Мы просто попали в историю, связанную с вами, так? Не могу понять, при чем тут мы. Ясно, что вы не какая-то мелкая гангстерша. Причина в том, что я спас вам жизнь? Но это же было так давно.
«Мне жаль, — думала Когти. — Да, всё из-за меня. Потому что я засмотрелась на тебя и пустила слюни. По правде говоря, я до сих пор не понимаю, почему это превратило тебя в мишень, но Бык злится именно на меня». Вслух ничего такого Когти не произнесла, лишь пообещала:
— Я найду девочку и верну ее вам, клянусь. Понимаю, это трудно, но вы должны мне довериться. Не вмешивайте сюда полицию.
— Вы втянули нас в эту историю, а теперь раздаете приказы? Просто безумие. Вам место за решеткой. Ждать до пятого числа? Ни за что на свете. Это через два дня. Хэни ни секунды не останется у них. Я этого не допущу. Не хотите отдавать мне факс? Ради бога. Я его уже сфотографировал…
Продолжая с перекошенным лицом кричать на Когти, доктор, однако, ни словом не выразил сожалений по поводу своей прежней доброты: «Я потерял рассудок, не следовало вас спасать, надо было ввести вам наркоз и вызвать полицию…» Такие слова были бы вполне резонны в устах человека, убитого горем в результате исчезновения дочери, но доктор их не произнес. Он отрешенно включил мобильный.
Не так давно Когти уже видела такой пустой взгляд — у спекулянтки недвижимостью. Ту работу в конце концов выполнил другой оперативник, и Когти так и не узнала, была ли клиентка позже найдена в петле — умиротворенная, поскольку выполнила свой долг.
Когти, не задумываясь, ударила ногой по рукам доктора Кана, и телефон отлетел на десять метров в сторону. Она тут же пожалела об этом, увидев ошалелое лицо доктора. У нее всегда были проблемы с рефлексами. Можно было просто вывернуть ему кисть или выхватить телефон у него из рук.
— Вы правы, — сказала она. — Вы думаете, что девочке осталось жить семьдесят два часа: обычно так и бывает, когда речь идет о выкупе. Но ваша дочь в безопасности, я знаю. Можете мне не верить, но выполняйте мои указания, если хотите снова увидеть Хэни. Ничего не говорите родителям, не отсылайте полицейских, потому что любое изменение в вашем поведении вызовет подозрения. Пусть они прослушивают ваш телефон. Если в течение сорока восьми часов никто не позвонит, полиция уйдет сама и займется другими версиями. Вам уже поставили жучок в телефон?
Доктор Кан все еще был в состоянии шока.
— Если бы поставили, был бы я тут один? — пробормотал он, сдаваясь. — Но мой телефон обязательно будут прослушивать, если никто не позвонит на домашний номер.
— Тогда идите. Подберите свой мобильный. На этот номер все равно никто не позвонит. Сейчас Хэни в безопасности. — Когти достала из сумочки факс и, оторвав от него адрес, протянула доктору Кану: — Если человек, отправивший это послание, будет реагировать ожидаемым образом, он избавится от девочки, как только вы покажете факс полиции. Если к полудню шестого числа Хэни не вернется, вы вольны поступать по-своему. Но не раньше. И не вздумайте пойти по этому адресу до срока.
Когти повернулась и зашагала прочь от доктора Кана. В душе она чувствовала себя несчастной. Все слишком запуталось. Она никогда больше не сможет тайно наблюдать за жизнью молодого врача, никогда не увидит его. Потом Когти стряхнула печаль, пылью осевшую на плечах, и постаралась заполнить пустоту гневом. Она цеплялась за этот гнев, чтобы он не уступил место страху: она боялась, что не сможет совладать с Быком.
— Знаете что, — прозвучал сзади голос доктора Кана, — а я все-таки не жалею, что помог вам.
Это его невольное признание больше напоминало попытку не сойти с ума, чем обращение к ней, но Когти ощутила теплоту в сердце.
— Я знаю, — ответила она. Понимая, что они больше никогда не увидятся, Когти бросила на доктора последний взгляд и пошла прочь. Она с облегчением заметила, что лицо Кана скорее выражает отчаяние и печаль, чем отвращение. По крайней мере, это она сумеет преодолеть.
Окончательно выйдя из поля зрения доктора Кана, Когти почувствовала боль в тазу и правой лодыжке, которой пнула доктора. Она постаралась унять приступ, начав прихрамывать, но боль была такой сильной, что Когти не могла сдержать слез.
Глава одиннадцатая
Когти достала свой кольт сорок пятого калибра. Она давно им не пользовалась, но следила за его состоянием, держа оружие в боевой готовности. Максимально эффективная дальность выстрела составляла метров сорок. Когти все еще могла стрелять с одной руки, но не была уверена, что поразит цель даже с более близкого расстояния, скажем метров с двадцати. Но придется ли ей стрелять с сорока метров? Скорее всего, нет.
Семь патронов и еще один в патроннике. Она вдруг заволновалась, что пролежавшие лет пятнадцать заряды могли отсыреть. Но она хранила их в запечатанном виде, так что вряд ли среди патронов окажутся негодные.
Однако теперь Когти тревожили любые мелочи, из-за которых операция грозила сорваться. Даже тело могло ее подвести, пусть оно и было натренированным и крепким. Ничто в мире не способно избежать естественной эрозии, включая душу. Все на свете ветшает, и возможности сужаются, как у стареющего организма. Пушка еще пригодна, но ее уже пора заменить. Ей понадобится еще один пистолет, просто на всякий случай, да и старая кожаная наплечная кобура слишком тяжелая и громоздкая. Когти накапливала одно оправдание за другим и в итоге решила навестить подпольного торговца оружием.
Прихватив ключи от машины, на выходе из квартиры она привычно оглянулась на Гирю. Собака зевнула и не обратила на хозяйку внимания. Наверное, из-за сухости воздуха миска ее была пуста: собака даже вылизала пересохшее дно. Когти не рассчитывала скоро вернуться, она могла задержаться, проверяя новое снаряжение, поэтому развесила по квартире полдюжины мокрых полотенец и налила собаке щедрую порцию воды. Гиря тут же поспешила к миске и сунула в нее морду, словно умирала от жажды. Последнее время из-за чехарды событий Когти совсем не обращала внимания на собаку. Она и раньше-то не особо заботилась о питомице, а теперь и вовсе принимала ее как данность. Спасибо, что хоть не забывала кормить, насыпая корм на автопилоте.
Когти проверила, открыто ли окно, и заперла за собой входную дверь. Как только она закончит эту работу, в первые же теплые дни начнет выводить Гирю на прогулки. Она наденет на собаку ошейник с поводком, как обычная пожилая дама, и они зашагают в ногу, так что будет непонятно, это хозяйка ведет собаку или наоборот. Улыбаясь встречным собачникам, она позволит Гире познакомиться с другими псами и будет терпеливо ждать, пока те обнюхивают друг друга. Хотя, возможно, другие владельцы, озабоченные родословными своих питомцев, станут избегать ее.
Приходилось признать, что Бык — противник не из слабых, раз уж Когти дает себе обещание изменить повседневные привычки, словно на кону стоит ее жизнь.
В магазине, торгующем сборными моделями из пластмассы, никогда не бывало много посетителей. Тут в основном выполняли онлайн-заказы, поэтому магазин скорее напоминал склад, где пакуют и отправляют товары. О своем визите Когти предупредила заранее, и как только она позвонила в дверной колокольчик, к ней вышел заспанный владелец по имени Хан.
— Как твой отец? — спросила Когти.
Отец Хана был одним из ее первоначальных партнеров. Недавно старший Хан начал лечение от рака кишечника. Но лечился больше для виду, чтобы утешить единственного сына. Старик, которому было 74 года, сильно сдал, в отличие от Когти, которая все время поддерживала физическую форму. Казалось чудом, что он вообще пережил операцию.
Долгую жизнь, будь то девяносто или сто лет, нельзя считать мерилом для определения состояния здоровья пожилого человека. Продолжительность жизни вполне можно увеличить благодаря новейшим достижениям науки и медицины, но когда целью является количество прожитых лет, а не их качество, старик, дотянувший до ста лет, больше похож на мумию. Молясь о вечной жизни, он забывает заодно попросить молодость и красоту и в конечном итоге превращается в сморщенного горбуна.
Молодой Хан не любил терять время на светские разговоры.
— Как всегда. Заходите. — В дальнем уголке магазина он выложил заказанные ею товары. — По сравнению с тем, что выпускают теперь, старая кожаная кобура действительно слишком тяжелая. Вам она не подходит, с такой разве что на параде красоваться. Вот что берут сегодня. Хотите кобуру открытого типа? Очень надежная: даже если носить ее вот так, не соскочит. И закрывается на кнопку. Вы ведь хотите что-нибудь легкое и удобное?
Когти пощупала протянутую Ханом нейлоновую кобуру, затем стала наблюдать, как он ловко наполнил запасной магазин, а потом вытащил «Смит-и-Вессон-438» и светошумовую гранату.
— Эту гранату оказалось довольно трудно достать. Она почти на тридцать процентов меньше обычной, но такая же по эффективности. Ее проще спрятать и легче бросить. Я могу дать вам стандартную, если боитесь не рассчитать дальность и промахнуться. У меня есть несколько штук. Но на вашем месте я бы выбрал маленькую.
— Возьму ее. Я уже не так сильна, как прежде. — Она натянуто улыбнулась: ей надоело слушать, как Хан без умолку хвалится своими познаниями.
— Но если вы не так сильны, как прежде, может, не стоит брать сорок пятый кольт? Даже у меня от выстрела рука прямо-таки выскакивает из сустава. Дайте немного времени, и я найду вам двадцать шестой глок или что-нибудь еще.
— Знаю, что кольтом труднее пользоваться, но я к нему привыкла. Так и бывает, когда стареешь: уже не хочешь ничего нового. Да и времени у меня нет.
— Тогда, может, возьмете вот этот, четыреста тридцать восьмой? Я понимаю, зачем вам кобура и второй пистолет, но шумовая граната? Неужели собираетесь вести партизанскую войну?
— Просто пусть будет. Я не знаю, что меня ждет, поэтому беру ее на всякий случай. Может, и не пригодится. Мне же будет лучше, если не придется применять гранату. — Когти забрала подарочную коробку, которую упаковал для нее Хан, и протянула ему конверт с наличными.
Хан открыл его, и глаза у него расширились.
— Спасибо, но это слишком много.
— Мне жаль, что я не навещала твоего отца. Добавь это в плату за лечение и передавай ему от меня привет.
Тут Хан явно пожалел, что отмахнулся от расспросов покупательницы.
— Отец пока все осознает. Было бы замечательно, если бы вы посетили его.
— Это не так просто устроить. Но скажи ему, что я про него спрашивала.
Довольный, что в карман упало немного лишних денег, Хан проводил Когти и неловко поклонился на прощание.
В тот же вечер Когти позвонила Решале. По его голосу она не смогла определить, знают ли в агентстве о последних событиях. Директор Сон вел дела довольно безалаберно и, скорее всего, получив аванс, принял заказ на старика Кана за обычное дело и не задумался о том, кто за ним стоит. На минуту она представила, что Бык действует заодно с агентством, которое воспользовалось случаем отделаться от надоевшей старухи. Случай и впрямь был бы отличный, учитывая, что ее ошибка ударит по репутации агентства, но Бык был не из тех, кто возьмется за такую работу. И что важнее, нет никаких причин городить такой огород, если намного проще устранить пожилую оперативницу безо всяких драматичных сцен.
В конце разговора Когти предупредила Решалу, что во время работы ей трудно будет ответить на звонок, поэтому она позвонит сама, как только заказ будет исполнен. После этого она перекрыла агентству все возможные способы связи с ней.
Потом она заставила себя поужинать, съев несколько ложек риса и супа из водорослей. Затем Когти отвела Гирю в ванную и тщательно вымыла впервые за много месяцев. Собака, которая не любила эту процедуру, все время пыталась отряхнуться.
Вопреки обыкновению, Когти не стала на ночь пить кофе: она планировала хорошо выспаться. Но все равно пришлось поворочаться в постели, обдумывая завтрашний день. Возможно из уважения к хозяйке, Гиря ушла спать в гостиную, а не свернулась у нее в ногах на кровати. Пытаясь заставить себя заснуть, Когти принялась считать овец, прыгающих через забор, и даже представила в деталях, как выглядит овечья шерсть.
Пробудилась она в семь часов — все-таки проспала, поскольку долго не могла уснуть накануне; обычно она вставала в пять тридцать. Впрочем, до встречи оставалась еще куча времени. С помощью навигатора Когти определила, что путь до назначенного места займет никак не больше пяти часов при любых пробках. На самом деле, даже если учесть возможные задержки, она уложится часа в четыре. Но противник наверняка прибудет заранее.
Она отодвинула защелку на окне в кухне, уложила сумку и пристегнула снаряжение. Потом на всякий случай наполнила миску свежим кормом и погладила спящую собаку по голове:
— Я вернусь. Спи крепко и сторожи дом.
Ее поразило, что собака холодная на ощупь, а шерсть у нее потускнела. Когти не заметила этого сразу, но, принюхавшись, почуяла необычный запах. Гиря лежала на боку, под ней натекла темная лужа. Когти прижала палец к шее собаки и долго сидела, подавленная, перед телом собаки, не отнимая руки. Потом слегка потрясла собаку, и та показалась очень тяжелой.
Удивительно, как тяжелеет тело, когда душа покидает его, хотя пространство вроде бы должно освобождаться.
Когти поднялась, заперла окно и вышла из квартиры.
На первом же съезде с шоссе она разыскала телефон-автомат. Нормально функционировал только один, поскольку теперь все пользовались мобильными. Когти не знала, сколько стоит позвонить по автомату, поэтому взяла с собой целую пригоршню монет.
Сначала она не туда попала: ей ответил незнакомый женский голос. Когти пожалела о том, что отключила все свои средства связи и даже разбила мобильный. Стараясь восстановить по памяти номер, она набирала цифры в разной последовательности. И только когда карман с монетками существенно опустел, она наконец сообразила, что первый номер был правильным.
— Кто это был? Твоя жена? Я потратила кучу мелочи.
— Не ваше дело, — огрызнулся Чхве, сторож из крематория. — Что случилось? Я сегодня выходной. Вы не можете подождать?
— Я хочу попросить об одолжении.
— Если вы просите об одолжении, наверняка меня ждет неприятная работенка. Это не потерпит? — Голос у Чхве был брюзгливый.
— Другого времени позвонить у меня не будет. Дело не такое уж срочное. Справишься до завтрашнего вечера? Ты ведь знаешь, где я живу? Поезжай туда и отыщи плоский камень на второй ступеньке, с правой стороны. Под ним ты найдешь ключ.
Прежде чем продолжить, Когти пришлось перевести дух. Думая о Гире, даже в прошедшем времени, она вспоминала переделанное окно, присохшие ко дну миски кусочки корма, клочки бурой шерсти, которые забивались ей в нос всякий раз, как собака встряхивалась. От этих воспоминаний у нее защемило сердце.
— В квартире в гостиной лежит собака. Заранее благодарю, если разберешься с ней.
И хотя Когти не стала вдаваться в подробности, Чхве с его профессиональным подходом тут же все понял, и в его голосе появилась теплота:
— Ох, бедняга! Я и не знал, что вы воспитываете собаку. Наверное, приходилось отсылать ее на время сложных заданий?
— Я ее не воспитывала, а всего лишь держала в доме. И я не убивала ее, просто время пришло. Думаю, она выбрала свой жизненный срок. Я звоню тебе, потому что мне некогда привезти тело в крематорий.
— Понимаю. Нет проблем, завтра все сделаю. А как с оплатой?
— Позвоню позже. Если не объявлюсь в течение трех дней, обратись к Решале. Он все устроит.
Раздался предупреждающий гудок, и связь прервалась, прежде чем Чхве успел ответить. У Когти закончилась мелочь, карман опустел. И хотя речь шла всего лишь о монетках, Когти показалось, что она отбрасывает одну за другой части своей прежней жалкой жизни.
Глава двенадцатая
Заброшенное серо-коричневое здание подпирало небо, которое в любой момент грозило извергнуться снегом.
Если мальчишка не собирался заставлять ее бессмысленно метаться по его указке, то и не было никакого резона назначать встречу посреди оживленной городской улицы. Так что Когти хорошо представляла, что это будет за место, хоть и не ожидала, что оно окажется настолько пустынным и неприглядным.
По означенному адресу находилось недостроенное здание. Судя по конструкции, оно задумывалось как жилой комплекс, но после возведения каркаса и внешних стен строительство заморозили, причем довольно давно. Видимо, идея построить жилой дом в такой глуши оказалась провальной или хозяин обанкротился. Но даже если бы здание достроили, владельца ждали серьезные проблемы: плоский участок, на котором стоял фундамент, окружали холмы, и во время проливных дождей тут было небезопасно.
В те дни, когда они с Рю работали в паре, вокруг центра города встречалась масса подобных развалин. Но Когти понятия не имела, как мальчишка отыскал такое место в теперешнее время. Тут не найдется свидетелей, даже если закапывать труп посреди бела дня. Вокруг только горы, замерзшие поля и рисовые участки. Ни деревца, ни бродячей собаки, ни случайного прохожего. Метрах в пятидесяти от холмов стояло похожее на фабрику небольшое одноэтажное здание, но двери его были наглухо закрыты. Ближайший работающий магазин находился на расстоянии получаса езды.
Когти отключила двигатель и осторожно приблизилась к заброшенному дому. Все вокруг заросло сорняками, от ее шагов поднималась пыль.
Табличка у входа заросла вьющимися лианами, и ей пришлось напрячься, чтобы прочитать:
ОБЪЯВЛЕНИЕ
Работы на объекте остановлены.
Входить в здание опасно.
Нарушители будут наказаны.
Чтобы не стеснять движения, вместо пальто Когти надела плотную куртку, а под нее — только майку из хлопка. Ветер трепал ее сухую кожу. Когти еще ничего не сделала, а у нее уже скрипел каждый сустав; сердце словно закоченело. Сжав зубы, она молча вскарабкалась по бетонным ступенькам, преодолевая по одной ступеньке за раз.
Фундамент был залит бетоном и все это время страдал от ветров и дождей. Окружающие здание строительные леса, казалось, могли рассыпаться от малейшего прикосновения. Судя по отсутствующим тут и там доскам, рабочие не закончили разборку лесов, или отдельные части заржавели и отвалились от времени и воздействия сил природы. Внутри здания спрятаться было негде. Повсюду виднелись только несущие балки, которые поддерживали серые стены и потолок, да оконные проемы. И было совершенно непонятно, какое направление ведет в тупик, а какое — в открытое пространство.
У лестницы Когти на секунду прикрыла глаза, потом бесшумно двинулась дальше, стараясь не пропустить ни малейшего звука. Ее бросило в жар, на виске образовалась капля пота, которая скатилась по изгибу ушной раковины к мочке. Потом капля слегка задрожала, и в этот момент Когти почувствовала вибрацию воздуха от взведенного курка. Она рефлекторно отклонилась в сторону и увидела, как в то место, где она только что стояла, вонзилась пуля, подняв облачко пыли.
Когти бросилась обратно к лестнице, и позади раздалось еще два выстрела. От колонн разлетелась пыль. Странно: она не слышала, чтобы за ней кто-то шел. Стрелявший, должно быть, ожидал ее в засаде, хладнокровно планируя изрешетить ей голову пулями.
Значит, это не Бык. По каким-то своим причинам он предпочитал гордо красоваться на виду, и трудно было представить, что он станет прятаться, как снайпер. Мальчишка наверняка нанял специалистов, сидевших без работы в сезон затишья. И сколько их? Если по одному на этаж, то в общей сложности противников не больше пяти. Если быстро собрать группу из пяти или большего количества бойцов, не прошедших специальную подготовку, кто-нибудь из них обязательно начнет действовать невпопад. Даже если наемники объединены общей целью. Когда несколько человек вот так терпеливо лежат в засаде, они должны быть очень хорошо натренированы.
Откуда-то раздался крик ребенка. Должно быть, девочка испугалась выстрелов. Когти на цыпочках выскочила из здания. Оказавшись снаружи, она попыталась определить, с какого этажа доносился крик, но было тихо. Возможно, девочке зажали рот или вырубили ее. Но судя по всему, ребенок находился не выше седьмого этажа.
Держа кольт наготове, Когти забралась на большое высохшее дерево, стоявшее рядом со зданием. Каждая мышца ее тела работала на пределе. Голые ветви трещали и того и гляди грозили обломиться под ней. Из-за отсутствия листвы Когти не могла перемещаться по дереву бесшумно, но ей немного помогал ветер, раскачивающий ветви. На втором этаже кто-то был, и он, похоже, следил за центральной лестницей. Заглянув в окно третьего этажа, Когти увидела затылок мужчины, который расхаживал, ожидая ее появления.
Когти глубоко вдохнула и подняла руку. «У тебя все получится, — мысленно сказала она себе. — Положи указательный палец вот сюда. Серединой первой фаланги. Нет-нет, если нажимать второй фалангой, пуля улетит вверх или отклонится влево. Еще раз. Нет, всей первой фалангой, не только кончиком пальца, иначе он соскользнет. Точно посередине. Правильно, именно так».
Она прицелилась, когда мужчина, ни о чем не подозревая, проходил мимо окна. Потом боевик медленно вернулся назад и рассеянно глянул в проем. Их взгляды встретились, и Когти нажала на спусковой крючок, прежде чем противник успел поднять свою пушку. Патрон дернулся внутри ствола, и Когти почувствовала, как он вылетел наружу. Сила отдачи через кисть болью и давлением передалась к локтю и дальше. Плечо чуть не выбило из сустава. На голове боевика появилось красное пятно.
Когти забросила веревку на внешнюю колонну и быстро перелезла внутрь здания. Она слышала, как застонал подстреленный боевик и как всполошились остальные. Они, видимо, ожидали услышать женский крик и теперь принялись с шумом бегать по лестнице. Возможно, по отдельности наемники были далеко не любителями, но теперь стало понятно, что вместе они никогда не работали. Опытные бойцы в такой ситуации затаились бы, а тут один побежал наверх со второго этажа, а другой устремился вниз с четвертого. Судя по частоте шагов, на третьем этаже наемники должны были оказаться одновременно.
Она встала у лестницы, прижавшись к стене, достала второй пистолет из набедренной кобуры и выстрелила в обоих направлениях. Выстрелы прозвучали с разницей в долю секунды, и результаты получились разные. Того, что поднимался снизу, пуля только задела, и он выронил оружие. А второй, спускавшийся с четвертого этажа, словил пулю в живот и, разбрызгивая фонтаны крови, покатился по ступенькам прямо к ногам оперативницы. Нижний выхватил вторую пушку и выстрелил. Когти успела скинуть куртку и, отпрыгивая в сторону, швырнула ее в боевика. Куртка заслонила ему обзор, и Когти через куртку попала ему в голову.
Она подобрала куртку и снова ее надела. Потом посмотрела вниз: там валялся пистолет, который уронил первый боевик. Сам наемник без движения растянулся на полу. Второй с раной в животе продолжал извиваться, и она дважды выстрелила в него. Потом, перевернув тело ногой, забрала беретту, которую отправила в заплечную кобуру, а свой пистолет вернула в кобуру на бедре. Тащить на себе лишний груз — не самое лучшее решение, но она не знала, сколько еще оставалось наемников. Более сообразительные могли затаиться на своих этажах.
Когти лихорадочно просчитывала вероятности. Хотя место удаленное и заброшенное, здесь все-таки не охотничьи угодья, а выстрелов прозвучало уже довольно много. Где-нибудь среди холмов мог оказаться небольшой храм, где проводят службы, даже если Бык исследовал весь район на предмет постороннего присутствия, поблизости всегда могли бродить несколько охотников за женьшенем. Времени у Когти оставалось все меньше. Поскольку противник явно съехал с катушек, вряд ли его заботит, что стрельбу услышат в соседних округах: если появятся любопытные чужаки, Бык может забрать ребенка и уйти. Но и сейчас девочке грозит опасность в открытом всем ветрам бетонном здании. Считается, что дети лучше сохраняют тепло и тратят меньше энергии, чем взрослые, и поэтому шансы выжить, заблудившись в горах, у них выше. Но это не значит, что малышка будет меньше страдать. Должно быть, она сейчас связана или без сознания, поскольку не издает ни звука. Если Хэни слишком долго пролежит на таком холоде, температура тела у нее резко упадет. Надо добраться до девочки как можно скорее.
Однако выдать свое нетерпение Когти никак не могла: это повлияло бы на исход дела. Она не могла крикнуть и вызвать Быка, не могла потребовать, чтобы он вышел и они сразились в честном бою, иначе он сразу почует ее отчаяние и тревогу. А Когти совсем не желала показывать неуверенность, опасаясь, что Бык захочет поглумиться над ней и демонстративно свернет девочке шею.
Ухватившись за леса, стоявшие снаружи здания, Когти подтянулась наверх, по внешней стене заползла на четвертый этаж и быстро огляделась, но никого не обнаружила. Раньше тут дежурил боевик, которому она выстрелила в живот. Когти уже почти добралась до пятого этажа, но тут леса заскрипели и забренчали, и сверху высунулась рука с пистолетом. Пули угодили в непрочно скрепленные леса, но Когти успела запрыгнуть внутрь здания.
Последовало еще четыре выстрела, и Когти перекатилась за балку. Одна из пуль сорвала с оперативницы шапку, а другая пронзила левый рукав. Наемник ринулся было к Когти, но споткнулся о веревку, которую она в него кинула, и промазал: пуля угодила в стену. Чертыхаясь, боевик принялся выпутываться и пропустил момент, когда противница выскочила из-за балки. Его запоздалая пуля попала в капюшон ее куртки, а вот Когти положила свою прямиком ему в лоб.
Еще одна пробитая голова. Три выстрела в голову, четыре трупа. Она вовсе не зацикливалась на головах, но помнила заветы Рю. Эта тенденция все чаще обращаться к прошлому, возможно, свидетельствовала о приближении смерти.
«Всегда целься в голову, — говорил ей Рю. — Это лучше, чем стрелять в живот, который может быть прикрыт бронежилетом. Разумеется, если спинной мозг или ствол головного мозга не задет, жертва тоже умирает не сразу, но все же это лучший способ ее обездвижить. Стрелять в сердце или в живот менее эффективно, потому что тратятся лишние патроны. Трудно сразу попасть, и еще труднее сразу убить. Если бьешь с большого расстояния, целься в голову. Вблизи стреляй по конечностям. Представь себя на месте человека, которому отстрелили руку. Это сильнее травмирует психику, чем рана в животе. Даже если жертва не истечет кровью, она все равно умрет от шока».
Однако по мере того, как агентство приобретало известность и получало заказы в оживленных городах, оперативники все реже пользовались огнестрельным оружием. Клиенты предпочитали другие способы.
Сегодня Когти взяла в руки пистолет впервые лет за десять. За это время все изменилось, начиная с ее физической формы и до всего прочего. Она задыхалась, все тело болело, словно ее побили камнями. Из левой руки сочилась кровь, хотя на холоде боль не чувствовалась. И еще Когти очень не хватало сейчас Рю. Долгие годы она откладывала встречу с ним, так как не видела особого повода умирать, но сегодня почувствовала, что этот день настал.
Когти вытащила носовой платок из кармана брюк карго и перевязала руку. Тут послышались глухие удары, один за другим, все громче и громче. Они раздавались сверху.
Когти направила пистолет на лестницу, но тут же чуть не выронила его. Вниз по ступенькам катился мешок, который ногой подталкивал Бык. Она услышала приглушенные крики. Позади Быка шел последний оставшийся в живых наемник, направив пистолет на мешок, готовый выстрелить, едва Когти шевельнется.
— Не пихай ее! — закричала Когти. Она все еще целилась в противников из пистолета, но голос у нее дрогнул.
— А ты мне не указывай. — И Бык с силой пнул мешок, который прокатился по последним нескольким ступенькам прямо ей под ноги.
Чтобы смягчить удар, Когти упала назад, и мешок с ребенком врезался ей в колени. Времени нажать на курок у нее не было. Не успела она подняться, как наемник направил пушку ей в голову.
— Я чуть не умер со скуки, — заметил Бык. — Пришлось самому спуститься. Ты не заслуживаешь своего имени. Только озиралась по сторонам и ничего не предпринимала. Неужели этот ребенок для тебя так важен? Я ведь стоял перед тобой, безоружный, а ты даже не выстрелила. И смотри, куда тебя привела нерешительность.
— Так вот что ты хотел сделать? Преподать мне жалкий урок?
— Ну конечно нет. Я хотел встретить тебя с фанфарами, но у меня ограниченный бюджет. — В лучах полуденного солнца улыбка Быка выглядела диковато. — Да и какое мне удовольствие, если бы все вышло из-под контроля и ты умерла бы, так и не найдя меня. Итак. Ты разогрелась?
Наемник, которого явно раздражала болтливость заказчика, остановился и со злостью уставился на Быка:
— Ты серьезно, мужик? Разогрелась? После всего того, что она тут устроила? Ты кем себя возомнил?..
— Чем ты недоволен? Я тебе вперед заплатил.
Похоже, парень не на шутку разъярился от издевок Быка. Когти в нетерпении цокнула языком и принялась незаметно вытаскивать ноги из-под мешка. Как она и думала: это просто наемник.
— Так что? — огрызнулся боевик. — Все погибли из-за твоей глупой выходки. Если я выстрелю старухе в голову, отдашь мне долю остальных?
Бык глумливо ухмыльнулся.
— Ты столько денег от меня получил, но так и не понял, что пойдешь как пушечное мясо? Еще одно подтверждение, какие вы все, ребята, никудышные бойцы.
Внезапно наемник развернул пушку и наставил ее на Быка. Но пока он взводил курок, Когти прострелила ему кисть. Боевик выронил пистолет, и его пуля вместо головы Быка пронзила ступеньку. Наемник бросился на Когти с проклятиями, ударив ее коленом в плечо, вывернул руку, выхватил пистолет и стукнул рукояткой Когти в лоб. Она попыталась подняться, но перед глазами все поплыло. Парень замахнулся, чтобы пнуть ее в живот, но она успела откатиться в сторону. Через секунду пустоту бетонного здания огласили его истошные крики: это Когти в движении подрезала ему сухожилия на обеих лодыжках. С воем наемник ткнул пистолетом ей в лицо и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не последовало.
— Твою мать!
Когти не дослала последний патрон в патронник.
Наемник отшвырнул пушку, а Бык прямо-таки сложился пополам от приступа безудержного смеха.
— Сколько раз тебе повторять? Она не так проста.
Теперь Бык смотрел на нее с некоторым восхищением. Когти, шатаясь, поднялась на ноги. Каким-то образом она умудрилась даже не выронить нож.
— Я знаю, ты выложился по полной, — обратился Бык к наемнику. — Когда вернемся в Сеул, я позабочусь, чтобы ты получил свою долю. Ты машину-то сможешь вести? На вот, держи ключи. Руки-ноги у тебя больше не работают, и стрелять ты уже не сможешь. Так какой мне от тебя толк? А эта бабуля не из тех, кто станет выслеживать и убивать тебя. Так что забирай ключи и вали, если жизнь дорога.
Похоже, у наемника не было запасного оружия, или он просто растерял боевой дух от боли и сильного кровотечения. Так что он взял ключи, которые Бык кинул на пол, и, метнув на Когти полный ненависти взгляд, пополз вниз по ступенькам. Его спуск с пятого этажа грозил растянуться на весь день.
Пока Когти приходила в себя, Бык успел развязать мешок и достать оттуда девочку. Когти прикинула, сможет ли, стиснув зубы, совершить молниеносный бросок и захватить Хэни, и пришла к выводу, что после удара по голове ей это не под силу.
Бык толкнул девочку прямо к ее ногам, но Когти не смогла воспользоваться преимуществом: когда наемник отшвырнул ее кольт, тот прогремел вниз по лестнице. Не выпуская из рук ножа, Когти выхватила подобранную внизу беретту и направила ее в грудь Быку. Но тут прямо перед ней возникло перепуганное лицо девочки. На Хэни была красная, по виду новая куртка, руки и ноги оставались связанными. Одной рукой Бык удерживал ребенка за шею, в другой зажал нож с кривым лезвием. Клинок был длиной всего сантиметров семь, но этого хватило бы, чтобы отрезать маленькое, посиневшее на холоде ухо малышки.
С такого расстояния Когти легко могла попасть противнику в голову, но тогда детское ухо сохранить не удастся. Стоило ли им пожертвовать, чтобы заполучить девочку? Будь речь о взрослом, Когти не сомневалась бы: она была убийцей, а не спасателем. Но где гарантии, что при выстреле ублюдок не отхватит что-нибудь еще? Когти постаралась подавить в себе сильнейший животный инстинкт, приказывающий броситься к нему, выстрелить, вмазать в челюсть этому грубияну и засранцу, не заботясь о том, что случится с Хэни. Оперативница смутно припомнила, как при схожих обстоятельствах, когда ситуация выходила из-под контроля, закрывала глаза на безопасность заложников и стремилась в первую очередь уничтожить врага, как учил ее Рю. Но потом она представила себе горе и слезы доктора Кана.
Когти и не подозревала, что способна так сопереживать, если бы не стала свидетелем реакции доктора Кана. После смерти Рю ей казалось, что чувства для нее больше не существуют. И тут ей вспомнилась тусклая шерсть Гири, ощущение холодного тела собаки под рукой.
Она отбросила беретту и нож.
— Отпусти ее.
— Значит, ты еще не выжила из ума, если способна осознать, что тут происходит. Выбрось пушку, которая в набедренной кобуре.
Когти сняла кобуру и откинула ее в сторону.
— Ну же, говори, что ты против меня имеешь.
— Если ты сама не догадалась, нет смысла объяснять. — Теперь Бык говорил серьезно.
Когти ухмыльнулась. Стоило ли искать резоны и логику в действиях этого разнузданного пацана?
— Ну и ладно. Что я должна сделать, чтобы ты отпустил девочку?
Она простодушно полагала, что Быку будет достаточно, если она признает поражение, хоть она и вывела из строя пятерых его людей. Пожалуй, лучше продемонстрировать полное подчинение: может, встать на колени или что-нибудь в этом роде. Похоже, его раздражает, что она женщина, к тому же пожилая, да еще и прославившаяся своими достижениями.
— А почему ты считаешь, что это зависит от меня? Проще будет, если ты меня одолеешь и просто заберешь ее.
Одолеть его?
Шансов практически не было, но Когти подняла нож с пола. Она по-прежнему не понимала, в чем причина ненависти мальчишки, но он, похоже, задумал более масштабную и серьезную игру. Хэни теперь сидела, прислонившись к колонне, руки и ноги у нее оставались связанными. Бык достал нож военного образца марки «Гербер». Кривой клинок исчез; возможно, мальчишка спрятал его.
— Не возражаешь, если я тебя убью?
Голос у Когти дрогнул. Это не ускользнуло от Быка, и он не сдержал улыбку.
— Разве ты не этого хотела с самого начала?
Неожиданно он оказался совсем рядом. Когти ощутила, как лезвие полоснуло по щеке, потекла кровь. Сама того не заметив, Когти рефлекторно отразила удар, изменив его направление. Бык метил ей в лоб, и если бы он преуспел, кровь из раны залила бы глаза.
Всхлипы Хэни, казалось, доносились не от ближней колонны, а откуда-то издалека. Когти попыталась нанести Быку удар под ребра, но не смогла до него дотянуться. Он треснул ее по спине рукояткой ножа и пнул под колени. Она вскрикнула и рухнула на землю, не в состоянии шевельнуться.
Бык посмотрел на нее и вздохнул.
— Из уважения к твоему возрасту даже не стал тебе подножку ставить. Ну чего ты так развопилась? Будто у тебя сухожилия порвались. — Он отступил назад и за волосы поднял девочку с пола. — Не доставишь мне удовольствия — выброшу ее в окошко.
Когти поцыталась встать, опираясь на здоровое колено, но тут же упала на пол от прогремевшего снаружи взрыва. За окном поплыли клубы черного дыма. Девочка проглотила слезы и закашлялась. Когти сообразила, что наемник взорвался в машине: как только двигатель прогрелся, сработала прикрепленная к нему бомба.
— Вот беда, — произнес Бык без всякого сожаления. — Из-за всей этой шумихи у нас осталось совсем мало времени.
— Что ты… Ты это с самого начал задумал? — Когти попыталась сплюнуть, так как едкий дым от горящего человеческого тела раздражал слизистую.
— Думаю, тот, кто выиграет, поедет на твоей машине, — как бы между прочим заметил Бык.
Он хотел было бросить девочку обратно к колонне, но прядь ее волос запуталась у него в браслете от часов, и он просто отхватил ее ножом. Хэни начала извиваться, пытаясь уползти, но Бык больше не обращал на нее внимания. Когда девочка стала потихоньку отодвигаться прочь, Когти испытала облегчение, увидев, что та еще способна шевелиться.
Тем временем Бык совершил новый бросок, и Когти попыталась кистью блокировать удар ножом. Из рассеченной руки брызнула кровь. Она увернулась от удара, направленного в сонную артерию, и пронзила противнику бедро, чувствуя, как сильные упругие мышцы сопротивляются лезвию. Развернувшись, противник ударил ее по лицу, и она упала, не успев вытащить из чужой плоти свой нож. Пока Когти приходила в себя от боли в глазах и ноге, мальчишка уже успел вынуть клинок, повредивший ему боковые мышцы бедра.
— Это мне подарочек? — поинтересовался Бык.
Наблюдая за тем, как он размахивает окровавленными лезвиями, словно легкими перьями, Когти достала из бокового кармана запасной нож. Это было ее последнее оружие — на треть короче армейского ножа Быка. Веревка и шумовая граната остались в выброшенной ею сумке, да и вряд ли они ей сейчас пригодились бы. Когти все еще шатало, но ее осанка говорила о полной готовности.
Бык приблизился, пытаясь определить слабое место противницы.
— Ну что, у меня преимущество. Может, избавиться от одного из ножей?
— Да пожалуйста. Хотя как бы тебе не пожалеть. — Она не успела договорить, как прямо в глаза полетел ее же складной нож. Когти отпрыгнула назад, надеясь, что ей удалось увернуться, но тут же поняла, что лезвие вошло в бедро.
— Вот так, — заключил Бык.
— Спасибо.
Ранения неизменно сопровождали их профессию, но от острой леденящей боли, разрывающей ногу, перехватывало дыхание. Заставляя себя привыкнуть, Когти сделала несколько глубоких вдохов, выдернула лезвие из раны и отбросила маленький клинок. Поскольку Бык метнул нож, а не воткнул со всей силы, рана получилась не такая глубокая, как у него самого.
Хэни тем временем добралась до лестницы. В связанном состоянии она могла преодолевать только по одной ступеньке за раз, но ей было невдомек, что здание стоит в такой глуши. И вдруг около лестницы девочка обнаружила мобильный телефон с расцарапанным и разбитым экраном. Должно быть, он выскользнул из кармана наемника, который сполз по ступенькам и потом взорвался в машине. Хэни губами нажала кнопку возврата и провела ими по экрану, чтобы включить телефон. Не зная пароля, она нажала на символ экстренного вызова.
На улице догорала машина, по ту сторону колонны сумасшедший мужик и еле живая старушка продолжали схватку, то и дело вскрикивая и полосуя друг друга ножами. Дозвонившись, Хэни наклонилась ухом к телефону. Когда на другом конце линии ответили, она, позабыв про слезы, спокойно объяснила, что происходит. Девочка сообщила о своем похищении и дала номер телефона отца, однако диспетчер никак не мог поверить, что ребенок говорит всерьез, и продолжал задавать одни и те же вопросы.
Тем временем Бык нанес Когти удар под ключицу, отчего она упала на пол. Заметив, что девочка разговаривает по телефону, Бык выхватил у нее мобильный и швырнул его об стену, но за долю секунды до того, как он занес нож над горлом малышки, Когти ударила его. Хэни с криком отпрянула и покатилась вниз по ступенькам. Бык бросился на Когти, но та скрутила и блокировала его, хотя он успел полоснуть ей лезвием по подбородку. Она и без того теряла кровь из-за раны на ключице, и перед глазами все начало расплываться.
После взрыва машины и звонка в службу спасения дела приняли не слишком хороший оборот, но Быка это, похоже, не очень-то беспокоило. Он с безумным видом самозабвенно продолжал гоняться за ней. Уворачиваясь от его точных и быстрых ударов и выпадов, Когти думала только о том, что случится с ребенком, если Бык убьет ее до приезда спасателей. Доктор Кан наверняка не вытерпит и кинется за дочерью, так что Хэни оставалось продержаться совсем немного, пока не прибудет полиция или отец. Но даже если вперед пошлют местную полицию, уйдет немало времени, прежде чем машины доберутся сюда.
Когти чувствовала, как тело с каждой минутой все больше и больше тяжелеет, словно перегруженная баржа. Она держалась только ради того, чтобы не дать Быку переключиться на девочку. «Скоро все кончится», — подумала она, и в тот самый миг лезвие Быка вошло ей глубоко под ребра.
— Ну чего ты застыла, как мумия? — Бык начал сердиться, разглядев в ее взгляде желание потянуть время, а не выиграть бой.
Он был уязвлен, но в то же время ощутил пустоту в душе. И пока эта пустота охватывала его, весь кураж ушел. От досады и злобы Бык решил поскорее убить Когти: слишком банально позволить ей умереть от потери крови из многочисленных мелких ран.
Он занес нож, но Когти отклонилась назад, упав на колени, и его лезвие рассекло воздух. Тут она воткнула ему в низ живота клинок и подтянула его вверх до печени. Бык потерял равновесие и рухнул прямо на нее. Со стороны это было похоже на любовные объятия, а не на агонию смертельной схватки.
Когти не могла пошевелить пальцем, но не хотела, чтобы ее нашли под трупом, да еще трупом коллеги. Из последних сил она напряглась и скинула с себя тело мальчишки. Из живота у него торчал коготь смерти, частично обнаживший залитые кровью внутренности. Она перевернула Быка на бок и подложила ему под голову свою куртку, чтобы он не захлебнулся собственной кровью, которая толчками вытекала из горла. Бессмысленно было предлагать ему вызвать скорую. Она ухватилась за торчавший из живота нож, чтобы закончить мучения мальчишки, но тут его окровавленная рука легла на ее кисть.
— Не надо. Оставь меня.
Она заколебалась, но потом убрала нож.
— Не волнуйся. Я скоро последую за тобой. — Это были те самые слова, которые она не сказала тогда Рю.
Глаза у Быка оставались полуоткрытыми, но дыхание уже стало поверхностным. Когти не могла точно сказать, улыбается он или это рефлекторная предсмертная гримаса. Впервые за все время она пригляделась к своему противнику. Но на его забрызганном кровью лице читалось лишь неизменное злорадство, а может, даже загадочное озорство. Пока Когти смотрела на него, в голове у нее промелькнула неуместная — особенно если учесть, что ей самой недолго осталось, — мысль: встреть она этого парня в другом месте, при других обстоятельствах и в другом обличье, они не бросились бы резать друг другу глотки, а обнялись.
Мягко, словно ступая по лесной траве, она пробормотала:
— Так это ты. — И увидела, что глаза мальчишки медленно открылись.
— Ты вспомнила?
Когти и сама не знала, почему так сказала, и не поняла, о чем говорит Бык, но воспоминания захватили ее. Легкая смутная тень легла ей на сердце, и бурлившие в голове сцены из прошлого выстроились в ряд, вызвав слова, томившиеся внутри.
Она давно потеряла счет убитым ею людям. Может, мальчишка был родственником одной из жертв, а может, ни к кому из них не имел отношения. По мере того, как Когти приближалась к миру Рю, отдельные всплески памяти теряли всякое значение. Отдаваться прошлому, переживать его или упиваться им она считала недостойным. Хотя для Быка память о давнем событии, каким бы оно ни было, оказалась настолько важной, что даже перед лицом разверзшейся смертной бездны он думал о том дне.
— Как ты узнала? — спросил он.
Когти не смогла заставить себя признаться, что говорила наугад.
— Ко мне пришла ясность. Знаешь, когда готовишься встретить конец, порой нисходит озарение.
По ее ответу Бык понял, что она ничего не вспомнила. Он так и остался для Когти одним из бесчисленных детей, жизнь которых она пустила под откос. Но он ничем не выдал своего разочарования.
— Вот и хорошо.
Хорошо — потому что никому из тех детей уже не придется искать ее, а тем более испустить дух рядом с ней. Бык постучал Когти по ноге.
— Голова.
Ему стало легче дышать, когда она положила его голову себе на колени. Бык понимал, что это кратковременное облегчение — лишь маленькая точка в безбрежном море его страданий, неизбежный этап перехода в иной мир. Какая часть жизни промелькнет сейчас у него перед глазами? Все, что с ним случалось, все решения, которые он успел принять, все жертвы, которых он лишил жизни, начали разворачиваться перед мысленным взором — словно кинопленка, откуда можно вырезать любой кадр. Но он смог удержать только одну сцену из своей памяти.
— Говоришь, в момент ухода на человека нисходит озарение? — Бык поджал губы и ухмыльнулся, отчего скопившаяся во рту кровь вылилась струйкой. — Значит, твое время еще не наступило.
Запах папоротника ослабел и потом вовсе исчез.
Когти закрыла парню глаза.
— А теперь ты сможешь проглотить таблетку? — рассеянно произнесла она.
Глава тринадцатая
Старик продолжал настаивать, что когда-то был директором школы и большинство его выпускников поступило в Сеульский университет (что само по себе невозможно для обычной школы); ни одно из обычных учебных заведений не побило его рекорда. Однако сидевший рядом мужчина не соглашался с бывшим директором, заявляя, что такое было лишь один год и что ему чертовски надоело в тысячный раз выслушивать бахвальство собеседника.
Эти двое не были друзьями; скорее, как и большинство стариков, просто случайно познакомились в этом парке. Люди тут говорили в основном о себе, при этом щедро соглашаясь со словами собеседников и даже нахваливая их, но обязательно попадался один упрямец, который хотел оставить последнее слово за собой.
Второй старик мог бы промолчать, как только бывший директор школы успокоился, но нет: он напомнил директору, что тот, выйдя на пенсию, был вынужден работать консьержем. Да и оттуда его уволили, после того как женская ассоциация пожаловалась на его бесконечное бахвальство и морализаторство. Второй мужчина, бывший морпех, гордился тем, как хорошо умеет устраиваться по жизни, и называл себя человеком непредвзятым. Но эта непредвзятость превращала его в одного из самых невыносимых зануд. Закончив службу в морской пехоте, он управлял крупной рыбной фермой, которую пришлось закрыть после двух пожаров и особенно холодной зимы, когда погибла почти вся рыба. И хотя непонятно, как были связаны служба в морской пехоте и неудавшийся бизнес, при каждом удобном случае мужчина подчеркивал, что во всех его начинаниях присутствует дух морской пехоты. И тон у него был такой же непреклонный, как у бывшего директора школы.
Сидевшие рядом со спорщиками старики участия в дискуссии не принимали. Тем временем бывший директор школы и бывший морпех вошли в раж, и в воздух взлетела бутылка местной водки соджу. Она упала и разбилась, рассыпав вокруг осколки, поблескивающие в лучах закатного солнца. Эти скучающие пенсионеры могли разругаться из-за клочка туалетной бумаги, да и спорили они не о фактах, а скорее о смутных воспоминаниях. Истории, в которых содержалась лишь чайная ложечка сахара, раздувались, как сладкая вата, а потом оседали в бесформенную липкую жижу.
Под деревом наблюдалась еще более живописная сцена. Двое стариков на скамейке склонились над доской для игры в го. Они стучали фишками и спорили, к кому из них в семьях сыновей, где они живут, относятся с меньшим уважением. Дальше разговор перекинулся на обсуждение правительства, которое разрушает пенсионную систему, потом перешли на политику. В конце концов, когда собеседники пришли к заключению, что молодые люди ни о чем не думают, пока земля под ногами не загорится, исход партии в го потерял всяческое значение.
На соседней скамейке пожилой мужчина в традиционном костюме читал через лупу газету. Он поглядывал на сидевшую напротив женщину в летах, которая одной рукой рылась в сумочке. На даме была расшитая шляпка, прикрывающая крашеные каштановые волосы, и мужчина не сразу определил возраст соседки. Судя по элегантному наряду, она могла оказаться одной из тех секс-работниц среднего возраста, которые знакомятся с пожилыми мужчинами под предлогом продажи оздоровительных напитков, только одета она была чуть скромнее. Старик встал и подсел к ней. Случайно задев локтем неожиданного соседа, женщина отскочила в сторону, и старик испытал неловкость.
— Вы что-то ищете? — поинтересовался он, уверенный, что сейчас дама извлечет из сумочки флакон с тоником. Все это время он не сводил рассеянного взгляда с игроков в карты, расположившихся чуть дальше.
Женщина подняла глаза, не уверенная, что вопрос обращен именно к ней, и ответила:
— Да, похоже, я забыла дома телефон.
— Кому понадобится срочно звонить таким старикам, как мы с вами?
— Пожалуй, вы правы. Но мне нужно отменить встречу. Всего хорошего.
Она поднялась и ушла. Ветер трепал края длинных рукавов ее темно-синей шифоновой блузки и шарфа с анималистическим рисунком. Старик от досады прищелкнул языком.
Хозяйка маникюрного салона была слегка на взводе. И причиной тому служили вовсе не какие-нибудь несущественные мелочи. Да, она наняла двадцатиоднолетнюю девушку с лицензией второго класса в качестве любезности по отношению к клиентке, просившей за свою подругу. Но девица с самого начала повела себя неподобающе.
В конце собеседования, перечислив новой сотруднице ее обязанности, пятидесятилетняя хозяйка попросила девицу убирать салон после закрытия. И теперь та заявила, что лицензированный специалист должен работать только с клиентами, да еще отказалась приходить пораньше, чтобы учиться у других сотрудниц, поскольку ей больше нечему учиться. Да и в любом случае она не вырастет как специалист, если будет выполнять работу учеников, убираясь и стирая полотенца. Ей интересна только работа с клиентками.
Поначалу хозяйка салона решила, что девица просто не представляет, как устроен реальный мир, и ее не обучили уважительному отношению, потому что она впервые устраивалась на работу. Однако все обстояло совсем наоборот: девица самоуверенно заявила, что речь идет о правах сотрудников, и она не собирается выполнять чужие обязанности только потому, что так принято.
Хозяйка в шутку заметила, что не стоит упираться, когда уровень безработицы среди молодежи такой высокий. В ответ нахалка пустилась в рассуждения о том, что нужно принять законы против злоупотребления положением, особенно теперь, когда молодежи приходится так трудно. Этим она повергла в шок хозяйку, которая сама поднялась из низов. И как эта девица собирается удержаться даже на полставки, если отказывается выполнять минимальную дополнительную работу?
Будь ее воля, хозяйка мигом выставила бы девчонку, но та производила впечатление человека, который тут же побежит жаловаться в министерство труда и поднимет шум. К тому же хозяйка салона не хотела расстраивать клиентку, порекомендовавшую девицу. Именно благодаря этой клиентке, которая привлекала в салон моделей и руководящих менеджеров, у них сложился костяк из полусотни постоянных посетительниц, а значит, всегда была работа и доходы только росли.
Думая, что делает благое дело, хозяйка терпеливо объяснила девице, что та, возможно, в принципе и права, но если малые предприятия будут следовать всем законам, то быстро прогорят. И если в простеньких заведениях учеников продвигают быстро, в этом салоне, специализирующемся на высоком искусстве дизайна ногтей и обслуживающем до сотни постоянных клиентов, все обстоит по-другому. Здесь над ней есть ассистент, старший ассистент и менеджер. И она должна помогать им, наблюдать и учиться основам работы с клиентами, прежде чем начнет трудиться самостоятельно. Хозяйка попыталась убедить девицу словами: «Лицензия означает, что у тебя есть навыки, но для обслуживания клиентов этого недостаточно».
Тут девица разрыдалась, заявив, что заплатила большие деньги за обучение искусству маникюра вовсе не для того, чтобы выслушивать оскорбления. Таким образом она превратилась в жертву, и хозяйке салона пришлось разрешить ей взять клиентку, которая собиралась прийти на следующий день.