Через открытое окно она услышала знакомое тарахтение мотоцикла. Что ж, манная утка слышит летящего селезня задолго до появления и начинает его манить. Это и есть сигнал готовности. Саша придвинула к печи стоящий неподалеку деревянный ящик, произведя при этом противный скрежещущий звук. Остается надеяться, что дальше все тоже будет по правилам, и, как только селезень приводнится, охотник произведет выстрел, пока селезень не сплылся с подсадной. Иначе произвести выстрел, не поранив свою утку, будет невозможно.

Впрочем, бояться поздно.

– Здравствуйте, Саша, – услышала она за своей спиной и повернулась, изобразив удивление.

Никакой фальши!

В дверях, опираясь на ружье, стоял егерь.

– Здравствуйте, Миша. Тоже решили погулять по усадьбе? Неужели местных сюда все еще тянет?

– Да как раз местных сюда и должно тянуть, – усмехнулся он. – Чужим здесь делать нечего. Вы-то какими судьбами?

– Миша, я вам скажу, только вы не смейтесь. Мне кажется, что я знаю, где в этом доме спрятан клад, – сказала Саша как можно простодушнее.

– Клад? Вы верите в эти байки?

– Так ведь не только я. Тот бизнесмен, тело которого я тут нашла. Олег Якунин. Он явно тоже искал клад. И его фамилия – точно такая же, как и у владелицы этой усадьбы. Глафира Румянцева в девичестве была Якуниной. Она-то здесь и спрятала очень ценное ожерелье, подаренное ей мужем, старым графом. Мне тетя Нюра об этом рассказывала.

– Так ведь если и так, то никто его не нашел. Петр Степаныч даже и не пытался, он в существование клада не верил. А бизнесмен этот все стены простучал, полы разобрал, а тоже впустую. А вы, значит, знаете, где оно?

– Я не могу быть уверена, – замялась Саша. – В документах про это нет ни слова.

Сейчас он должен был уточнить, в каких именно документах, но промолчал. Значит, не считает нужным скрывать, что знает про взятую в архиве папку. Еще бы. Он уверен, что московская гостья живой из этого дома не выйдет.

– В документах – нет, – согласился Лаврушкин. – А где тогда?

– Так в вещах Петра Степановича, – всплеснула руками Саша, «не заметив» его прокола. – Я же в его комнате живу. И нашла у него книгу. Справочник печника. И там закладка лежала на странице, где разъясняется, как устроены заслонки в дымоходах. Миша, вы знали, что в них раньше очень часто делали тайники?

Если до этого Михаил внимательно ел глазами саму Сашу, то сейчас его взгляд переметнулся с ее лица на украшающую стену печь.

– Я думаю, что Петр Степанович все-таки искал клад, просто вас в это не посвящал, – продолжала Саша. – Иначе бы он не интересовался устройством печей. Я решила, что это знак и решила проверить.

– Проверили?

– Первый этаж – да. А сюда только поднялась. Поможете?

– Помогу. – Он усмехнулся. Нехорошо. По-волчьи. Поднял ружье и нацелил его Александре в грудь. – Слушайте, дамочка, а вам никогда не говорили, что излишнее любопытство вредно? Оно, как говорится, и кошку сгубило. Вот вы сейчас и станете той самой кошкой.

Так, теперь надо испугаться. Очень натурально. Впрочем, последнее нетрудно, поскольку Александре действительно стало страшно. Вид у Лаврушкина сделался совсем безумный.

– Миша, вы что? – спросила она и замолчала, словно в потрясении от сделанного страшного открытия. – Это вы их убили? Петра Степановича и Якунина? И еще этого, вчера… Матицына. Вы охотитесь за ожерельем Глафиры и убрали всех ее потомков. Кроме Аржанова, конечно.

Лаврушкин скрипуче засмеялся.

– Ирония судьбы, но Аржанов – единственный, кто имеет права на это ожерелье, совсем его не ищет. Его дед когда-то давно рассказал моему прадеду, что старая барыня подарила ожерелье своей внучке, а та, полоумная, перепрятала его. Аржанов – ее внучатый племянник, но он богатенький, ему бриллианты с сапфирами ни к чему. Но я и его убью, если вмешается. А пока начну с тебя.

– Миша, но вас же поймают, – мягко сказала Саша. – Или вы надеетесь на отца? Он и в моем случае обеспечит вам алиби? Это же он вас сюда привез? Я слышала мотоцикл.

– Что-то, сука, ты слишком много знаешь. – Лаврушкин передернул затвор, но отвлекся на еле слышный шум шагов в соседней комнате. – Батя, ты?

Нет, это был не батя. Как сквозь сон, Саша наблюдала, как комната наполняется людьми в черном, как звучит команда: «Оружие на землю!», как Лаврушкина укладывают лицом в пол, а потом выводят из комнаты. От охватившего ее странного оцепенения она очнулась только тогда, когда Игорь Данилов ее обнял.

– Все. Все кончилось. Ты молодец.

– Николай Платонович…

– Его задержали. Все позади, Саша. Пойдем. Тебе нужно на воздух.

Бережно обнимая ее за плечи, он вывел Александру на улицу. Николая Лаврушкина уже усадили в машину, Михаил в наручниках стоял рядом. К следователю подошел Александр Аржанов, который, разумеется, тоже был здесь.

– Ну как, обеспечили мы вам успешную операцию? – спросил он.

– Да, Александр Федорович, еще какую, – согласился следователь. – Без этой девушки мы бы ничего не доказали. Смелая барышня, надо признать.

– А умная какая, – засмеялся Аржанов. – Благодаря ей преступника не просто задержали, а и вообще вычислили. Мне кажется, мы заслужили знать все с самого начала. Вам не кажется?

– Согласен, – кивнул следователь и поманил Лаврушкина пальцем. – Рассказывай. Хоть и без протокола, но тебе зачтется. Кстати, Ольга Якунина задержана и уже дает показания. Ты это учти на всякий случай.

Михаил с ненавистью посмотрел на собравшихся и начал рассказывать.

Историю о том, что где-то в усадьбе Румянцевых спрятан клад, он знал с детства. Ее передавали из поколения в поколение, вот только где именно сумасшедшая Нина Румянцева могла схоронить ожерелье своей бабки, никто не знал. Миша Лаврушкин относился к семейному преданию скорее как к легенде и ни в какие кладоискатели записываться не собирался.

Так уж случилось, что на пятом курсе он познакомился с Ольгой Якуниной, которая училась на год младше, и между ними вспыхнул роман. В случайном разговоре он как-то обронил, что в их деревне тоже жили Якунины, которые после революции спрятали ценный клад. Заинтересовавшаяся Ольга аккуратно расспросила отца, и выяснилось, что его прапрадед приходился старой графине Румянцевой братом.

С того момента девушку обуяла мечта найти ожерелье. Для этого нужно было как можно лучше выяснить обстоятельства безумия и смерти Нины Румянцевой. Ольга была уверена, что подсказку, что именно произошло в те злополучные дни, можно отыскать в архивах. Поэтому она устроилась на работу в областной архив, в то время как ее любовник Лаврушкин вернулся в Глухую Квохту, устроился на работу в охотхозяйство и начал аккуратно обыскивать господский дом, стараясь не привлекать ничьего внимания.

Егерскому делу его учил Петр Вершинин, помешанный на идее найти и собрать всех потомков Марфы Якуниной и заручившийся для этого поддержкой Александра Аржанова. Исторические изыскания Вершинина сначала напугали Михаила и Ольгу, но после здравого размышления они решили, что им это даже на руку. Фактически Вершинин делал за них всю работу, копаясь в архивных материалах, а Ольге оставалось за ним лишь присматривать.

Успокаивало подельников еще и то обстоятельство, что Вершинин в существование клада не верил и в его поисках был не заинтересован. Однако когда генеалогическое древо составилось, Петр Степанович объявил своему молодому напарнику, что намерен перейти к следующей части своего плана и открыть тайну родства Олегу Якунину и Ивану Матицыну. Он даже написал им письма с приглашением приехать в Глухую Квохту.

Расширение списка посвященных в историю семьи, а значит, могущих претендовать на ожерелье, Михаила и Ольгу категорически не устроило. Письмо, направленное ее отцу, девушка сумела перехватить, а вот Матицын, получив приглашение, действительно сразу приехал на охотничью базу. Потомок жадной и завистливой Ангелины, разумеется, семейное предание тоже знал, а потому в первый же вечер пристал к внезапно объявившемуся «родственнику» Вершинину с требованием показать документы, явно скрывающие тайну ожерелья.

Между очень дальними, но все-таки братьями даже случилась размолвка, закончившаяся потасовкой. У нее были свидетели, и позже, после убийства Вершинина, Матицын быстро придумал, что поводом для нее стала охота не в сезон. Убийство напугало Матицына, и он уехал из Глухой Квохты, на время оставив мысли о поиске сокровища.

Ружье, оставленное в лесу пьяным Алексеем Богатовым, оказалось идеальным орудием преступления. Найдя его в лесу, Михаил унес его с собой и на следующее утро застрелил Вершинина. Это убийство Лаврушкин-старший помог спустить на тормозах, выдав за несчастный случай на охоте. Конечно, и Богатову, и Матицыну изрядно помотали нервы, но доказать ничего не смогли, а потому дело так и осталось нераскрытым.

Последующие два года Михаил и Ольга продолжали искать дорогу к кладу. Господский дом осмотрели вдоль и поперек. Тайник Глафиры обнаружили, но пустым. Нанявшись на ремонт дома, где закончил свои дни Федор Румянцев, Михаил осмотрел и его, исследовав все закоулки. Он допускал, что полоумной Нине все-таки удалось вынести ожерелье из господского дома и спрятать в своем новом жилище. Но и там поиски закончились неудачей.

Вскоре стало известно, что усадьбу купил Александр Аржанов, и в ней начнутся реставрационные работы. Это означало, что клад, если он существует, неминуемо будет найден. На то, чтобы закончить начатое, у охотников за сокровищем осталось совсем мало времени.

И тут в игру вновь вступил Иван Матицын. Мысль об ожерелье не оставляла его, а страх за два года утих. Немного подумав, Матицын решил, что ему нужен компаньон, а потому сам нашел Олега Якунина и рассказал обо всем. Испытывающий финансовые трудности и скрывающий это от партнеров бизнесмен решил, что ожерелье – его шанс разбогатеть.

Олег Якунин не был глупым человеком. Приехав в Глухую Квохту и осмотревшись, он быстро понял, почему его дочь приняла странное решение уехать из Санкт-Петербурга в провинцию и почему он сам не получил отправленное ему Вершининым письмо. В эмоциональном разговоре с дочерью он пригрозил, что обнародует возможную причастность Лаврушкина к убийству Вершинина и его причину, чем фактически подписал себе смертный приговор.

Пытаясь единолично найти ожерелье, Якунин методично обыскивал поместье. Лаврушкин дал ему возможность закончить поиски. Вдруг бы Якунину повезло больше, чем ему самому. Однако и тот тоже ничего не нашел и был застрелен. Лаврушкин-старший снова надежно спрятал ружье в своем сарае, где никому не пришло в голову его искать. Однако земля уже горела под ногами, поскольку экспертиза показала, что убийства Вершинина и Якунина связаны между собой.

И тут в архиве появилась Александра Архипова. Ольга Якунина единолично приняла решение отдать той архив. Изученный вдоль и поперек, он не содержал никаких намеков на место клада. Но Александра, обладающая научным подходом к работе с документами, могла выцепить из них что-то полезное.

То, что папка с документами находится у Александры, Лаврушкину, в отличие от Ольги, не понравилось. Мысль же, что она может передать эту папку Аржанову, и вовсе приводила его в ужас, поэтому, улучив момент, папку он украл. Вот только у дома тети Нюры его застукал возвращавшийся от тетки Матицын.

Быстро оценив ситуацию, Михаил сначала заявился к Саше, обосновав свое появление у ее дома необходимостью извиниться за мать, а потом назначил Матицыну встречу, чтобы выяснить, что именно тому известно. Во время вечеринки, на которой гуляли все гости базы, Матицын вернулся к себе в домик, где его уже ждал убийца. Алиби у Лаврушкина опять было безукоризненным. Мол, вместе с отцом-полицейским он чинил мотоцикл.

С этого момента единственным оставшимся в живых потомком Якуниных остался Александр Аржанов. Если бы следствие и решило связать генеалогическое древо семьи с давно пропавшим ожерельем, то именно олигарх оказался бы единственным подозреваемым. На Михаила Лаврушкина в этом деле ничего не указывало. И тут Ольге позвонила Александра Архипова, интересующаяся родственниками Ивана Матвеева.

Попади эта информация к следствию или к Аржанову, и на безопасности Михаила можно было ставить крест. Более того, настырная ученая баба еще и заявила, что знает, где находится ожерелье, и направляется в усадьбу, чтобы его найти. Оба Лаврушкина тут же выехали в усадьбу. Александру Архипову нужно было заставить замолчать навсегда.

Уехала полиция, увезли арестованных. Саша, Данилов и Аржанов остались стоять посредине залитого солнцем двора втроем. Посмотрев на то, как его начальник службы безопасности не сводит с девушки глаз, Аржанов хмыкнул и пошел к воротам.

– Ладно, оставлю вас одних. Вечером жду на ужин. Будем отмечать удачное раскрытие дела.

Данилов с благодарностью посмотрел на шефа и снова притянул Александру к себе. Он был уверен, что вообще больше никогда и никуда ее не отпустит. Саша мягко высвободилась из его объятий.

– Погодите, Александр Федорович, – остановила она Аржанова. – А вы разве не хотите узнать, где именно находится ожерелье Нины Румянцевой и как именно оно выглядит?

Олигарх повернулся и изумленно уставился на нее.

– А вы хотите сказать, что действительно знаете, где его искать?

– Знаю, – лучезарно улыбнулась Саша.

– Откуда?

– Из бумаг Петра Степановича, – засмеялась она. – Точнее, из воспоминаний местных жителей, которые рассказывали, что Нина, лишившись рассудка, все время повторяла одну и ту же фразу. Она бормотала строчку из стихотворения Гейне, отсылающую нас к бриллиантам и сапфирам, украшающим драгоценный подарок ее бабушки, а потом добавляла «Третий наверху. Первая налево. Там нет. Правая рессора».

– И что, ты хочешь сказать, что у этой абракадабры есть смысл? – удивился Данилов.

– Конечно, – подтвердила Саша. – Глафира Румянцева спрятала ожерелье в детской комнате. Третий этаж, наверху, первая комната налево. Та самая, где тайник и обнаружил пустым Олег Якунин. Нина смогла пробраться в дом и достать ожерелье, поэтому и повторяла, что его там нет. Однако потом ее стали преследовать солдаты, поселившиеся в коммуне. Девушка спряталась от них в одной из хозяйственных построек, но была уверена, что ее найдут. У нее было совсем немного времени, чтобы спрятать ожерелье, точнее, закопать, что она и сделала. После этого ее обнаружили и изнасиловали. От пережитого позора Нина помутилась рассудком и вечером подожгла усадьбу. Ожерелье было подарком на ее свадьбу, а она не могла предстать перед любимым человеком обесчещенной. Так что никакие бриллианты ей больше не были нужны. Зимой она умерла, а ожерелье до сих пор там, где она его и оставила.

– Но где? – не выдержал Аржанов. – В какой из построек. Их было чуть ли не десять.

– Разумеется, в той, которую строили с земляным полом, – улыбнулась Саша. – Там, где мог стоять экипаж с рессорами, под которым Нина и зарыла свое колье. В каретнике. Александр Федорович, у вас же есть старый план усадьбы?



Назавтра в имении Румянцевых развернулась поисковая операция. На месте, где до осени 1920 года стоял уничтоженный огнем каретник, орудовала специальная бригада с металлоискателем. Аржанов, Злата, Данилов и Саша напряженно наблюдали за их действиями. Звук, который они все ждали, раздался минут через двадцать, каретник у Румянцевых оказался немаленьким. А еще через десять минут подошедший Аржанов протянул Александре Архиповой перемазанное землей, но все равно невыразимо прекрасное колье Глафиры Румянцевой.

Изумительно ограненные камни пускали острый блеск искр, сплетаясь в бриллиантовую цепь, на кольце которой переливался сапфир в четыреста пятьдесят каратов, а ниже еще один, чуть поменьше. Когда-то граф Румянцев спустил на подарок своей молодой жене двухгодичную прибыль, приносимую его поместьем. Не пожалел денег. Сегодня, спустя сто пятьдесят лет, колье по-прежнему стоило целое состояние. Его цена наверняка исчислялась миллионами долларов. Впрочем, глядя на взволнованного Аржанова, Саша понимала, что ему оно ценно вовсе не этим.

Звенья бриллиантовой цепи связывали воедино разрозненную историю его семьи, его рода. А два синих сапфира сияли так же ярко, как когда-то глаза крестьянской девочки Марфы, отданной на утеху родному свекру, но вопреки всему сумевшей стать счастливой.

Найти счастье можно даже тогда, когда жизнь кажется невыносимой. Александра Архипова была теперь в этом совершенно уверена. Она вернула ожерелье Аржанову, повернулась к Игорю и крепко-крепко его поцеловала.



Конец



При написании романа использовано издание

«Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы: материалы

«Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева».