– Нет.

Гитанов сделал глоток чая.

– Рутов лично отбирал членов своей театральной студии, устраивал всем желающим непростые вступительные экзамены, прямо как для абитуриентов профильных вузов. Ребята читали басни, стихи, танцевали, пели. И в конце концов собрался хороший коллектив из детей, которые мечтали о сцене. Игорь Николаевич старался относиться ко всем одинаково, а я был его правой рукой. Почему? Мой отец, актер, дружил с Рутовым, тот часто бывал у моих родителей в гостях. Дочери его оказались в нашей школе, потому что там учился я. Они на два года младше меня, но их к тому моменту уже выгнали из нескольких учебных заведений. Игорь Николаевич надеялся, что я сумею притормозить безобразниц, которые пили и веселились, и включить их в свою компанию. Нас волновали театральные премьеры, музыка, живопись, мы целенаправленно шли к своим мечтам. Одни видели себя художниками, другие – музыкантами, третьи – режиссерами.

Константин потянулся к чайнику.

– Платные гимназии тогда уже существовали, но в нашей учили бесплатно. Но были вступительные экзамены, потому что школа – с уклоном в искусство. В первой половине дня все изучали общеобразовательные предметы, а во второй дети делились на группы. Одни занимались с художником, другие шли играть на скрипке или пианино и так далее. Школа состояла из нескольких корпусов, соединенных коридорами. Фактически это был симбиоз из простой, музыкальной, балетной, художественной и театральной школ. Экспериментальная гимназия. Она просуществовала двадцать лет, потом ее закрыли. Я счастлив, что довелось там учиться. Понятно, чьи дети туда в первую очередь попадали?

Вопрос адресовался мне.

– В основном свои, – произнесла я. – Но, наверное, чтобы к руководству не придрались, был процент ребят из обычных семей, из домов, которые находились неподалеку от элитной гимназии.

– Верно, – согласился Гитанов. – Но и из этих детей брали только талантливых. Одной из них была Света Федорова. Отец у нее был дворником, мать – почтальоном. Откуда у дочери абсолютный слух, идеальная музыкальная память и чарующий голос? В школу ее привела соседка по квартире, попросила: «Посмотрите девочку – поет так, что заслушаешься». И малышку сразу взяли.

Константин снял с запястья небольшие четки и начал перебирать их.

– Света младше меня на год, ей совершенно не давались даже азы точных наук. А я был отличником, шел на золотую медаль.

– Попросила Костю помочь Федоровой, – подключилась к рассказу Елизавета Нефедовна. – У родителей, кроме нее, еще дочка была. Или две? Не помню точно. Денег на репетиторов в семье не хватало. Знать бы мне, что из этого выйдет!..

Картинкина посмотрела на Константина. Тот улыбнулся.

– Первая любовь… Не подумайте ничего плохого. Мы просто гуляли по улицам, держась за руки. А в школе делали вид, что никаких отношений у нас нет. Для меня она была красивее всех на свете… У девочки на лбу было родимое пятно. Света один раз сказала: «Вот окончу школу – поступлю в консерваторию! Говорят, студентам разрешают в концертах участвовать, платят за выступления. Заработаю и удалю отметину!» Я возразил: «Не надо! Выглядишь, как царевна!» Она рассмеялась: «Принцесса в рваных туфлях». И тут меня прорвало, я выпалил: «Помнишь, что в сказках написано? Входит в горницу красавица – коса до пояса, а во лбу звезда горит. Вот и у тебя звезда!» Очень хорошо запомнил нашу беседу, потому что больше мы не виделись. Светлана пропала, когда мы окончили десятый класс. Родители увезли меня на все лето в Пицунду, а в сентябре первого числа Света не появилась. Она просто исчезла. Пытался ее найти, ходил домой к девочке. Квартира заперта, никого нет. Наверное, отец мой мог все узнать, но я постеснялся его просить о помощи, не хотел говорить, что влюбился. Искал ее, нашел не одну Светлану Федорову в Москве, встречался с ними, но не она это. Один раз нашел девицу, которая убеждала, что она моя Света, но при личной встрече оказалось, что она соврала.

Глава двадцать пятая

– Интересная история, – отметил Коробков. – Запустил поиск по Светлане Федоровой, подростку. Константин рассказал о девочке с ярким талантом певицы. Она с ним училась в одной школе. Вот про эту гимназию много в интернете написано, это прямо кузница талантов. Есть сайт выпускников. Большинство ребят стали известными, добились успеха на своем поприще. И Светлана Андреевна Федорова там упомянута. О женщине бывшие ученики несколько раз вспоминают в своих публикациях, отмечают талант и уникальный голос. Но у нас есть беседа с Флорой Липовой, которая сообщила, что, когда они с Ириной Брасовой перешли в одиннадцатый класс, у них появилось новенькая, Светлана Федорова. Очень активная девица, которая задала вопрос: «Не надоели ли вам пьяницы?» Эта Света хотела стать актрисой, вот только она никуда не сумела поступить. Я сумел найти ее школьное дело – все документы учащихся хранятся семьдесят пять лет в архиве. И откопал документы Федоровой из гимназии Брункина. Девочка училась в элитном учебном заведении. Но не окончила его. Есть пометка: «Переведена в другую школу». И есть в архиве второе дело Светланы Федоровой. У школьниц полное совпадение по данным: один день, год и место рождения, прописка, имена и фамилии родителей. Но посмотрите на фото в личных делах!

– Школьницы вообще не похожи, – констатировал Егор. – Почему никто не заметил, что личность очень талантливой Светланы вдруг досталась совсем другому подростку?

– Так гимназии в разных концах столицы, – пояснил Димон. – Привилегированная, где занималась девочка-певица, находится в самом центре Москвы. А та, где училась Светлана номер два, располагается на окраине города, в неблагополучном районе, который считался раньше лидером по пьянству и дракам. Неизвестно, кто устроил туда Светлану номер два, и мы это вряд ли узнаем. Имя у школьницы не редкое, отчество и фамилия обычные. Нам бы выяснить, кто ей дал документы школьницы с прекрасным голосом. Но вряд ли сумеем выполнить задачу.

Я взяла телефон, вмиг дозвонилась до Липовой и спросила:

– Светлана любила петь?

Флора тихо ответила:

– Громко, фальшиво, и голос – как ножом по стеклу водят. Это одна из причин, по которым ее не брали в театральные институты. А почему спрашиваете?

– Из чистого любопытства, – ответила я.

Димон подождал, пока я положу телефон на стол, потом осведомился:

– Флора знала, чем занимается Светлана, откуда у нее деньги?

– Нет, – отозвалась я, – девушка никогда не делилась информацией. А Липова не спрашивала – понимала, подруга правду не скажет.

– Так! – отрезал Димон. – Светлан Федоровых стало как-то много. Одна – домработница Холодовой. Эта же женщина зачем-то приходила в Институт Хрусталева, а потом погибла на шоссе. А началась история давно, когда в гимназии на окраине Москвы появилась ученица Светлана Федорова, у которой были те же родители, та же дата рождения и прописка, как у Светланы Федоровой, которая прекрасно пела, а потом перестала посещать заведение для талантливых детей и просто исчезла. Этакий калейдоскоп Светлан Федоровых с одинаковыми паспортными данными… Надо отдохнуть. Завтра с утра, когда голова просветлеет, продолжим.

Я встала.

– Поехали домой. По дороге сам закажешь нам всем ужин и заберешь его. Посижу в машине молча.

– Хорошая идея, – рассмеялся Коробков. – Только придется еще заглянуть в «Лучшую одежду для собак». Звонила Дюдюня, напомнила, что необходимо купить непромокаемый комбинезон и осенние ботинки для Пафнутия.

– Осенние ботинки, – хихикнула я. – Хорошо, помчались. Неподалеку есть такой зоомагазин.

Много времени на покупки мы не потратили, а наш заказ в кафе выполнили быстро. В самом радужном настроении мы с Коробковым приехали домой. Разогревать еду не пришлось – она ехала в термосумке, осталась горячей. Я быстро разложила все по тарелкам, и мы сели за стол.

– Очень вкусно! – похвалил Иван Никифорович и тут же прибавил: – Но твой сибас, Танюша, мне понравился больше.

Я хотела удивиться, сказать, что ни разу не подавала на ужин рыбу, но решила промолчать.

– Котлеты тоже на уровне, – отметил Димон. – Но Таня готовит лучше. Ее манный пудинг ни с чем не сравним!

– Да-да, – кивал мой муж, – согласен… А почему Альберт Кузьмич нервничает?

– Он просто болтает, – пояснил Коробков. – Не привык сидеть один, дома всегда или Рина, или Надя, или они обе вместе. Если вдруг уходят, то ненадолго. А сейчас…

– Он не один, – остановил Иван Никифорович Коробкова. – С ним Мози и Роки. Вон они, у стола гарцуют, надеются, что им что-нибудь перепадет.

Я посмотрела на кабачков и на Альберта Кузьмича. Что не так?.. И вдруг сообразила!

– А где Пафнутий?

Иван Никифорович огляделся по сторонам.

– Наверное, по квартире бродит.

– По квартире бродит? В тот момент, когда все сели поесть?

– Странно, что графа Контейнерского нет в столовой, – согласился Димон. – Он первым несется сюда, когда мы устраиваемся за столом.

– Мяу-у‐у! – с крещендо исполнил Альберт Кузьмич и добавил: – У‐у‐у!

Я встала.

– Что-то случилось с псом.

– Похоже, кот обладает какой-то информацией, – заметил Коробков. – пошли искать Пафнутия. Предлагаю начать с кладовки, где Рина хранит долгоиграющие запасы.

– Она всегда заперта, – возразила я.

– На ключ?

– Нет, – удивилась я, – зачем?

– Затем, что там всякие разные вкусные вещи, – примкнул к беседе мой муж.

– Вошел внутрь – и угощайся, чем хочешь, – дополнил Коробков.

– Ручка у двери Г‐образной формы, – возразила я, – на нее нажать надо. Собака такое не проделает. В чулане точно никого нет!

– Лучше проверить, – спокойно настаивал Иван Никифорович. – Удостоверимся, что пес не залез куда не надо, и начнем обыскивать остальные комнаты.

– Здравая идея, – одобрил Димон. – Чаю попьем, когда убедимся, что граф Контейнерский в полном порядке. Пошли!

Дверь в цитадель еды оказалась закрыта.

– Говорила же вам! – улыбнулась я.

Димон нажал на ручку. Я увидела стеллажи с банками и пакетами и через пару секунд ахнула.

– Пафнутий! Ты как сюда попал?

– Встал на задние лапы, передней нажал на ручку – и здравствуйте, мешок с кормом и ящики с морковью, капустой, сухофруктами, орехами и еще со всяким разным, – рассмеялся Коробков. – Умный парень увидел, как люди чулан открывают, на ус намотал и повторил. Граф Контейнерский способен на великие дела. Эй, юноша, вставай!

Пафнутий издал странный звук, похожий на долгое «у‐у‐у».

– Ему плохо? – испугалась я. – Почему он не шевелится? И голову не поднимает, не оборачивается, хвостом не виляет.

Иван Никифорович обошел Пафнутия.

– Однако! Ситуация!

У меня защемило сердце.

– Ему плохо?

– Иди сюда.

Я быстро приблизилась к супругу и ахнула.

– Пафнутий! Как ты ухитрился засунуть морду в жестяную банку?

– Лично у меня возник другой вопрос, – проговорил за моей спиной Димон. – Тань, что лежало в этой таре?

– Баварские сосиски, – ответила я. – Такие вкусные, что словами не передать. У Рины есть приятель, фермер, он сам делает всякие колбасные изделия, привозит нам банки в подарок.

– А‐а‐а! – улыбнулся Коробоков. – Женек! Он и нам с Лапулей вкусное притаскивает. Его домашние колбаски – восторг! И открываются очень легко. На крышке есть защелки, поднимаешь их и ешь содержимое. Это не консервы, банка не запаяна, она просто закрыта. Но продукт не портится, потому что он отварен в соусе. Правда, долго не хранится.

– Мы съели уже четыре банки, – вспомнила я, – оставалась последняя! И как ее теперь с головы Пафнутия снять?

– Разрезать, – предложил Коробков.

– Плотно наделась, – возразил Иван Никифорович, – не вижу пространства между жестянкой и головой. Можем поранить гурмана.

Я схватила телефон и набрала «один-один-два». Диспетчер ответила сразу, вежливо поздоровалась, спросила:

– Что случилось?

– Пафнутий засунул голову в банку, где лежали сосиски, и теперь не может ее вынуть, – сообщила я. – Не знаем, что делать.

– Дедушка решил поесть, поэтому совершил такое действие? – осведомилась диспетчер.

– Воришка – не дедушка, он молодой совсем. Пока мы находились в столовой, он тайком проник в кладовку, нашел колбасные изделия и засунул голову в банку! Пафнутий маленький! Ребенок!

– Возраст уточните, – спокойно попросила женщина.

Похоже, работая на пульте «Скорой помощи», диспетчер привыкла ко всему. Голова малыша в банке не ввергла ее в изумление.

– Точно не назову, – смутилась я. – Ну… месяцев пять… семь… как-то так.

– Точный возраст вам неизвестен? Кем вы приходитесь пострадавшему?

– Нам его оставила хозяйка, которая уехала отдыхать, – пустилась я в объяснения. – Все, вроде, хорошо шло, а сегодня Пафнутий зубами сумел открыть банку с сосисками. Слопал все ее содержимое, решил вылизать тару, запихнул голову внутрь. А вынуть не получается.

– Уши мешают! – громко пояснил Иван Никифорович.

Поскольку я по привычке поставила телефон на громкую связь, муж слышал весь разговор.

– Вы находитесь в помещении не одна?

– С мужем и другом.

– Передайте трубку супругу, пожалуйста, – ласково попросила моя собеседница.

Глава двадцать шестая

Иван Никифорович взял телефон и заговорил:

– Слышал все, что сообщила жена, целиком и полностью подтверждаю информацию. Мы опасаемся что-либо предпринимать – емкость очень плотно сидит на голове.

– Оставайтесь на линии, – велела женщина.

И вскоре из телефона донесся мужской голос:

– Добрый день! У вас малыш возрастом до года добрался до чулана, так?

– Да, да! – подтвердили мы с Димоном.

– Он хотел съесть сосиски?

– Именно так, – кивнула я, забыв, что человек меня не видит.

– Не волнуйтесь, такие казусы как раз по нашей части. Мы с помощником приедем.

– А вдруг он задохнется? – испугалась я.

– Не должен, – оптимистично заверил невидимый собеседник. – И вам только кажется, что банка очень плотно села. Между ней и головой всегда остается просвет, через него втекает воздух. Сообщите точный адрес, код подъезда и этаж.

– Встречу вас на улице! – громко пообещал Димон, назвав адрес.

– По навигатору нам ехать шесть минут, – констатировал врач и отсоединился.

Коробков быстро ушел.

– А еще кто-то ругает «Скорую», – покачал головой Иван Никифорович, – жалуется, что ее долго ждать. Шесть минут! Они едут с соседней улицы?

– Возможно. Но нам еще повезло – в Москве вечером сплошные пробки. Вот когда автомобили с земли поднимутся в воздух, тогда…

– Тогда толчея возникнет в небе, – пробурчал Иван Никифорович.

– Правильно ли я поступила, вызвав муниципальную службу? – занервничала я. – Может, следовало обратиться к нашим специалистам?

– Ну, – забубнил муж, – понимаешь, им ехать дольше. Да, на место происшествия, если там есть раненый, выезжает группа с реанимобилем. Но звать ее к нам домой нет никаких причин.

– Есть разные специалисты в техотделе, они могут разобрать и собрать все, от дверного замка до космической орбитальной станции. Они легко освободят Пафнутия. А медики примчатся и руками разведут. Давай отменим их визит и кликнем Гришу с командой!

– Шабанова? – повысил голос супруг. – Да никогда!.. То есть я хотел сказать, что Григорий занят, дел у него много…

Я постаралась не рассмеяться. Гриша отличный специалист. Одна беда – язык у него длинный и ехидный. Снимет мужчина с головы Пафнутия банку, а потом при каждой случайной встрече с Иваном Никифоровичем или со мной станет с самым наивным видом осведомляться:

– Как там пес поживает, который себе на башку банку с сосисками нацепил? Вот вы жадные! Хоть бы раз меня таким вкусным угостили!

Григорий может позволить себе подобное поведение. Никифор, отец моего мужа, пригласил его на работу в самую первую бригаду, молодой тогда парень стал вторым ее членом (первым был Коробков). Для Шабанова мой муж – просто Ваня. А я, по мнению Григория, просто Таня. Неразумная, вечно все не так делаю.

– Они вошли в квартиру! – встрепенулся мой супруг и ушел.

– Ну, Пафнутий, – укоризненно произнесла я, – видишь, сколько хлопот из-за тебя? Понимаешь, как некрасиво заниматься воровством?

Пес вдруг встал. Я обрадовалась – значит, все не так плохо, собака держится на лапах.

Из коридора донесся голос Димона:

– Нам сюда!

На пороге чулана возникли крепкие мужчины. Пафнутий медленно повернулся и встал хвостом к полкам, а упакованной в банку мордой ко входу.

– Пес! – воскликнул один из незнакомцев.

– Да… А вы о ком подумали? – удивилась я. – Можете снять жестянку?

– Мы и не на такое способны, – ответил второй гость.

И тут Пафнутий энергично потряс башкой. Банка упала на пол, и я увидела донельзя довольную морду, которую украшала собачья улыбка.

– Ох и ни фига себе! – отреагировал на произошедшее Димон. – Понял! Воришка просто дожирал сосиски, поэтому лег! Находясь в позиции мордой вниз, не очень-то удобно хрячить из банки. А в лежачем положении языком даже самые мелкие крошечки подберешь. Правда, Тань?

– Возможно. Не обладаю опытом поедания колбасных изделий, лежа на полу с банкой на голове. Тебе виднее.

Иван Никифорович подвел черту под событиями:

– Голова не застряла, он просто вылизывал банку. Следовало нам Пафнутия потрясти – и делу конец! М‐да!

Мужчины посмотрели на меня.

– Пес стонал: «У‐у‐у!» – начала я защищаться.

– От восторга и вкусноты он выдал такую реакцию, – сказал Коробков. – Зря мы в кладовку потопали.

– Идея отправиться в чулан принадлежит не мне, я не хотела сюда идти, – отбила я мяч в ворота противника. – А вы начали спорить!

– Мы не спорили, просто высказали свое мнение, – возразил Иван Никифорович.

Мне стало смешно. Мужчина всегда прав. В особенности он прав, когда категорически не прав. Хочешь, чтобы твоя семейная жизнь стала темной? Тогда всегда отстаивай свою версию произошедшего. Желаешь жить счастливо? Тогда действуй иначе.

Я опустила голову и всхлипнула.

– Ну вот! Из-за меня сыр-бор разгорелся! Решила, что Пафнутий в чулане, привела всех к нему!..

Эх, сейчас бы зарыдать! Но я не умею плакать по заказу. И вообще, никогда не заливаюсь слезами. Ладно, пойдем другим путем.

– Простите глупую! – заныла я. – Пожалуйста!

Иван Никифорович обнял меня.

– Солнышко, успокойся. Все хорошо. Главное – граф Контейнерский жив, здоров и невредим.

– Почему всегда совершаю глупости? – хныкала я. – Оторвала от дел врачей!

– Девушка, – заговорил высокий мужчина, – слезы портят кожу лица. Ваш муж прав. Все живы. Нас отправили, потому что возникло подозрение, что женщина, которая звонила на пульт, находится под воздействием алкоголя или запрещенных веществ. Она не знает возраст младенца, и он, по ее словам, дошел до чулана и открыл зубами банку. Этого хватило, чтобы перевести звонок на психиатра. Тот принял решение отправить бригаду – вероятно, малых детей в квартире нет, там или наркоман, или алкоголик с белой горячкой. Но вдруг малыш все же есть? Если возникает сомнение, вопрос всегда решается в пользу интересов несовершеннолетнего. Никто из вас ни разу не сказал, что речь идет о собаке! А мы вообще животными не занимаемся!

– Ой, простите, простите, простите! – затараторила я. – Простите, простите!

Иван Никифорович начал гладить меня по голове.

– Ну-ну, успокойся! Пафнутий всем доволен. Мы с врачами сейчас кое о чем побеседуем в гостиной, надеюсь, найдем общий язык. Пойдемте, ребята.

Враз повеселевшие медики ушли вместе с моим мужем. Я тихо пролепетала:

– Очень перенервничала, устала. Пойду лягу.

– Конечно, – ласково улыбнулся Димон. – Отдохни, завтра в десять совещание.

– Спасибо, – прошептала я, решила для пущей убедительности еще раз всхлипнуть и вышла в коридор.

– Танюш, – остановил меня Димон, – прими дружеский совет: попроси у Егора баллончик с интересным спреем. Упаковка маленькая. Пшикнешь один раз на ладошку, потом закроешь ею глаза, и через секунду умоешься слезами.

– Да ну? – изумилась я. – Неужели есть такое средство?

– Да. Не так давно им начали пользоваться. Вообще-то, придумали его как средство от кашля, но у большинства людей оно вызывает побочный эффект. Если станешь изредка «пшикалкой» пользоваться, то роль станет убедительнее. Ты сейчас изумительно ее исполнила, но оценке «десять» помешало отсутствие слезинки. Поэтому «девять и пять» за выполнение упражнения.

– Иван Никифорович тоже догадался, что я работаю на публику? – хихикнула я.

– Конечно, – радостно подтвердил Димон. – Поэтому отправляйся к Егору за спреем. Но еще раз скажу: ты молодец, нам понравилось!

Глава двадцать седьмая

– Интересная, однако, картина получается, – потер руки Нестеров. – Внимание на экран! Чье фото видим?

– Светланы Андреевны Федоровой, которая приходила к нам, – откликнулась я. – Женщина представилась домработницей Веры Васильевны Холодовой и сначала наврала с три короба. Потом призналась, что лгала. Но утверждала, что она Светлана Федорова, и это святая правда. Вопрос: правду ли она сказала?

– Второй снимок, – продолжил Егор. – Кто на нем?

– Наверное, талантливая девочка Светлана Андреевна Федорова, которая училась в одной школе с Константином Гитановым и очень ему понравилась. У нее была особая примета – родинка на лбу. У подростка на фото такая же.

– Твое впечатление об Инессе? – задал неожиданный и ненужный, на мой взгляд, вопрос Нестеров.

Я вздохнула.

– Избалованная девушка с увеличенными губами, фальшивыми ногтями, тонной макияжа на лице и абсолютной уверенностью, что она красавица и все мужчины думают лишь о ней.

– Посмотри на снимок, – попросил Егор. – Это она?

– Да, – согласилась я.

– А эта красавица кто? Глянь на третью фотографию.

– Инесса Хрусталева, только по-другому одета.

– Заключение Ирины Потоцкой, главного байера «Омонукса», сети бутиков, торгующих элитной одеждой за бешеные деньги. Внимание на видео!

Теперь я увидела красивую блондинку, возраст которой установить затруднительно. Стройная фигура, длинные светлые волосы, макияж, который не бросается в глаза, и на вид простая одежда: белая рубашка, черные брюки, туфли на небольшом каблуке.

– Добрый день, – произнесла она. – Меня попросили рассказать о том, что носит госпожа Хрусталева. Первый снимок. Платье от «Диор», коллекция будущей весны, в российские магазины еще не поступала. Сумка от «Дольче и Габбана», лимитированная коллекция, продавалась в конце лета. На ногах – лоферы от «Гуччи» каблуки декорированы искусственным жемчугом. Все настоящее, не фейк. Теперь про прическу и макияж. Девушка, скорее всего, клиентка стилиста Роберто, он открыл в Москве салон только для обеспеченной публики. Укладка, окрашивание – все у него стоит очень дорого. Роберто – гений ножниц и расчески, но в Москве есть мастера такого же уровня, а кое-кто работает даже лучше. Но у них нет таких клиентов, как у итальянца, он сейчас на пике моды. Вокруг него толпы богатых дам… Вторая девушка. Внешне она похожа на Инессу Хрусталеву, но одежда совсем другая. Юбка, блузка, сумка, туфли – от всемирно известных брендов. Но весь этот тяжелый люкс, за малым исключением, пошивается в Китае. Это выгодно производителю. Европейским сотрудникам следует ого-го сколько платить, да еще соблюдать необходимые условия труда: оборудование рабочего места, правильный свет, перерыв на обед, длительность трудового дня, отпуск, бюллетень… И это еще не все. Профсоюзы заметят любое нарушение, выпишут хозяевам штраф. В Поднебесной все дешевле и намного проще. Трудится там народ от рассвета до заката. До середины дня на фабриках делают коллекции для брендов с логотипами, а во второй половине дня шьют одежду из тех же материалов, с той же фурнитурой, по тем же лекалам, но без указания бренда – грубо говоря, это воровство. И вот эти вещи намного дешевле. Их много, ими торгуют, в частности, на рынках. Иногда мне приходится ездить в метро. Зайду в вагон, время восемь утра, народу тьма. И вижу в толпе костюмы от «Шанель», туфли от «Прада» и сумки от «Биркин». Так и хочется дамам на ухо шепнуть: «Дорогие, костюм от «Шанель» и туфли от «Прада» может себе позволить хорошо зарабатывающая особа! И на метро она поедет, только если опаздывает, а на дороге пробка. А «Биркин»? Цена на их изделия начинается от миллиона рублей, и верхней планки нет. Я знакома с теми, у кого дома коллекция сумок от «Биркин», эти женщины подземкой не пользуются и на работу к девяти утра не спешат». Первая Инесса Хрусталева одета по последней моде, вся ее одежда куплена не в Москве, госпожа на первом фото обладает эксклюзивными нарядами. Инесса номер два. У нее все настоящее, но есть и наряды, которые были куплены на рынке. И если первая идет впереди всех российских покупательниц, то вторая – самая последняя в ряду модниц. Она носит брюки, которые были остромодны в прошлом сезоне, но у нее нет таких вещей, чтобы «ах». И, полагаю, женщина не ходит к Роберто. Волосы прекрасно выглядят, но итальянец – с фантазией, у него в каждой стрижке и укладке некая фенька есть. Люди этого не замечают, а профессионалы видят. Итог: Инесса номер один богата, у нее бесконечные финансовые возможности. Номер два – ее копия, так сказать, вариант для бедных. Но скажу еще раз: чтобы понять разницу, следует быть профессионалом. Для всех остальных это одна и та же девушка, роскошно одетая, ухоженная. Это все, что могу сказать. Если понадобится консультация по вопросам, в которых разбираюсь, то звоните. До свидания.

Экран погас.

– Две Инессы? – изумилась я. – Зачем столько? Для чего сделали копию?

– Задал себе тот же вопрос, – кивнул Димон. – У нас странное дело. Пара Хрусталевых и несколько Федоровых… Давайте полистаем соцсети богатой девицы. Они все открыты для подписчиков. Уно моменто.

Коробков посмотрел в другой ноутбук.

– Вот! Слушайте! «Вечеринка у Ермоловой – отстой. День рождения гадостный. Собрали всех на убогой даче, накрыли стол, как для гастарбайтеров. Вино – дешевка. Канапе – с колбасой. С колбасой! Ушла трезвая и голодная. Какого… я поперлась к Ермоловой? Она корчит из себя принцессу! Одевается странно, говорит: «Мне все шьют в отделении ВИП-клиентов «Мейсон Марджела»». Это не моя фирма, у нее вещи какие-то странные. Родной «Луи Виттон» от фейка я даже в полной темноте по запаху отличу, а с «Мейсон Марджела» знакома плохо, поэтому верила Ермоловой, считала, что мы одного круга. И что узнала? Отца у нее нет, мать – портниха, она уродскую одежонку для дочери сама мастерит. В институт к нам эта нищета попала по благотворительной программе как золотая медалистка. Набрехала мне, что ее отец – американский бизнесмен, у них дома по всему миру, а я ей поверила. Теперь конец моему хорошему отношению к девке!.. Говорю вам правду. Хотите дружить с ней? Пожалуйста. Но тогда не общайтесь со мной!»

Димон оторвался от экрана.

– Как тебе?

– Ничего нового, совпадение текста с внешностью.

– Вроде, да, – кивнул Димон. – Но я нашел еще один аккаунт Инессы, в «Телеграме». Он закрыт, имя пользователя – «Amour. O». Я добрался до набора цифр, и оказалось, что контакт зарегистрирован на Инессу Хрусталеву. Почему решил проверить этот профиль? Просмотрел много фото девушки из тех, что в открытом доступе. В последнее время она часто публикует снимки, где на платье или блузе висит брошь с надписью «Amour. O», украшение ей подарил на день рождения отец. Фирма – «Картье». Спецзаказ, золото, бриллианты. Дочь хочет показать, как ей понравился презент папы. Назвать тайный профиль в честь созданного лично для тебя ювелирного изделия? Зарегистрировать аккаунт на номер телефона, который ты нигде не указываешь в Сети, никто о нем не знает, но его ты оформила на свое имя в паспорте? Это очень глупо, если ты решила скрыть свое общение с тем, ради которого завела еще один профиль. Что интересного там? Инесса общается всего с одним человеком, Максимом фон Бергрозеном. У пары страстный роман, мужчина старше девушки на двадцать лет, он унаследовал в США корпорацию, которую основал его дед. Макс – путешественник, исследователь, организует экспедиции на литературные темы. Например, в одном из произведений Еврипида говорится о розовом песке, который «поет», когда по нему идут. Но не указано место, где он находится. И вообще, такое место существует или автор его придумал? Максим собирает ученых, они едут в Грецию, ищут этот песочек и, о чудо, находят небольшое его количество неподалеку от крохотного, никому не известного городка. Об интересном научном открытии господина фон Бергрозена сообщает пресса. Журналисты любят деньги, а у Макса их немерено. Дальше все очень красиво. Кучка воспетой в пьесе рыхлой осадочной горной породы окружается красивой изгородью, рядом ставится памятник драматургу, и появляется доска примерно с таким текстом: «В 432 г. до н. э. Еврипид отдыхал на этом месте. Драматурга поразил пляж цвета зари, он упомянул его в своей трагедии». И у богом забытого городка начинается новая жизнь! Туда привозят экскурсии, там открываются отели, рестораны и магазины. Макс становится его почетным гражданином. Все у него хорошо, Бергрозен богат, знаменит. Но не думаю, что старший Хрусталев придет в восторг, узнав, с кем связалась его дочь. В объятия к Максу падали самые красивые, известные и богатые женщины, он профессиональный ловелас. Где бонвиван познакомился с Инессой? Не знаю. Но, полагаю, девушка понимает, как отреагирует Николай Петрович – отсюда и закрытый аккаунт на чужое имя. На самом деле обнаружить его не так трудно. Уже говорил, что Инесса приобрела еще один номер телефона, предъявив свой настоящий паспорт. Однако, если искать, что зарегистрировано на госпожу Хрусталеву, то выпадают все ее контакты. Дальше совсем просто. Прочитал переписку. Она весьма откровенна, поскольку пара состоит в интимных отношениях. Макс постоянно присылает за Инессой свой самолет, но никто не знает, что Хрусталева летает в Италию. Она не пропускает лекции, семинары, встречается с приятелями. Интересно, да?

– Удивительно, – улыбнулась я. – Нельзя одновременно находиться в двух местах.

– Можно! – неожиданно рассмеялся Димон. – Девочка – хитрюга. И Макс далеко не дурак. Они нашли неоригинальное решение, давно известное, но мало используемое обычными гражданами из-за дороговизны. Поняли?

– Нет, – призналась я.

– Сообразил! – рассмеялся Егор. – Танюша, смотри! На экране два фото. Кто на них?

– Инесса, – не помедлила я с ответом. – На одном она в остромодной, дорогой, эксклюзивный одежде, на другом – в вещах подешевле, на рынке купленных.

Егор опять показал на экран.

– Два фото Инессы. Внимание на лицо! Как тебе девушка?

– Много косметики, – вздохнула я, – прямо тонна. Зачем так краситься?

– Модно, – фыркнул Егор. – И, главное, работает на проект. Смотри, увеличу шею у той, которая в платье от «Марни». Что видишь?

– Ничего, – призналась я. – Хотя нет… Крохотная родинка!

– Да, небольшая, – согласился Нестеров, – заметна лишь при увеличении. А на втором снимке она есть? Ищи!

– Нет, – выдохнула я через какое-то время.

– Агентство «Два в одном» официально специализируется на двойниках. Подбирает такие копии, что их не отличить от оригинала. Тань, тебе надо к ним поехать. Дима, можешь договориться? Что-то подсказывает, что Хрусталева как-то связана с Верой Холодовой.

– Почему тебе такая идея в голову пришла? – удивился Коробков и взял трубку.

– Сам не понимаю, – признался эксперт, – просто кто-то в голове подсказал.

Глава двадцать восьмая

– Не жалуюсь на отсутствие клиентов, – улыбнулся приятный мужчина лет шестидесяти, которого звали Илья Иосифович. – И на присутствие конкурентов тоже. Они попадаются, но работают грубо, поэтому быстро исчезают. А мы на рынке с тысяча девятьсот шестидесятого года.

– В СССР не было такого, – возразила я.

– Ошибаетесь, Танечка. Гениальная идея, как получить побольше денег от концертов одного артиста пришла в голову моему деду Иосифу, сотруднику «Росконцерта». В те времена певцы, танцоры, фокусники и все прочие ездили по всему СССР на гастроли. А кое-кто летал по странам соцлагеря, Ближнему Востоку, Индии, Китаю… Как-то раз дедушка очень расстроился.

Рассказчик на секунду примолк, потом продолжил:

– Людей, о которых рассказываю, давно нет в живых, но они в памяти народной. Так что огорчило дедушку? Певец N собрался в гастрольный тур по Африке. Заработок у него предвиделся отличный, правда, много валюты у советских людей не было, все гонорары они были обязаны отдавать государству, сами получали гроши. Но подарки, которые принимающая сторона делала гостям из СССР, у артистов не отнимались. Поэтому руководитель советской группы договаривался с местными импресарио. Иностранцу вручали список, для каждой страны свой. Например, из Латинской Америки привозили драгоценные камни, из Индии – магнитофоны, фотоаппараты, из Египта – одежду, Афганистан славился дубленками. Артисты покупали, что хотели, импрессарио оформляли приобретение как презент от правительства страны и, соответственно, сокращали сумму заработка в валюте, который шел в казну СССР. О нехитрой комбинации знали все, от уборщицы «Росконцерта» до людей из Министерства культуры. Почему же система работала? Певцы, танцоры и циркачи везли всякое-разное начальству, радовали его дорогими подарками… Понятно объясняю?

Я кивнула.

– Тогда продолжу, – улыбнулся рассказчик. – Значит, N собрался в Африку. И тут прилетает приглашение от одного из руководителей союзной республики. У жены день рождения, муж решил сделать ей сюрприз – концерт N, обожаемого дамой певца. Гонорар выше неба! И подарки! Но у заливистого соловья билет на рейс в Африку. Рыдая от жадности, дедуля был вынужден отказать бонзе. Ночью он никак не мог заснуть, все думал: «Вот бы африканские деньги сложить со среднеазиатскими! Вот это был бы профит! Но нельзя певца на две части разделить, не получится». И вдруг деда осенило, что надо сделать! Располовинить соловушку никак не выйдет, но можно завести двойника!

Илья Иосифович почесал ухо.

– Осуществить задуманное дедушка не успел, зато мой отец Иосиф Иосифович сделал копии пятерых мужчин и пары женщин. Интернета тогда не было, о том, что певица К одновременно голосит про любовь в Уфе и Владивостоке, никто не знал. Оцените масштаб работы! Расцвет «фанеры» пришелся на начало восьмидесятых годов двадцатого века, когда в поп-музыке принялись активно использовать электронные инструменты. Первооткрывателями «фанерного» пения стали западные певцы. В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году во время известного фестиваля в Сан-Ремо опозорилась группа «Дюран Дюран». Солист зацепился на сцене за что-то ногой и шлепнулся. Микрофон вылетел из руки Саймона Ле Бона и пропал из виду, то ли улетел за кулисы, то ли еще куда. А голос парня продолжал звучать в зале. Публика сначала онемела, потом тишина сменилась негодующими воплями. Скандальных ситуаций с использованием фонограммы было много, но отказываться от нее не собирались. И сейчас «фанера» – императрица российской эстрады. У трех четвертей современных кумиров ни голоса, ни слуха нет.

Илья Иосифович рассмеялся.

– Вернемся к идее моего деда, воплощенной отцом. Отец начал искать похожих на звезд людей. Не сразу, но подобралась команда. Понятно, что мужчин и женщин долго учили, как вести себя на сцене, их гримировали. Двойники приезжали на концерт и уезжали в образе. Сходство было хорошее, но не абсолютное. В то время всякие уколы и филлеры не были в ходу, а пластические операции делали всего несколько хирургов. Но и не было интернета, селебрити были далеки от народа, как туманность Андромеды от мышей. Артисты не спускались в зал, не бегали по рядам, другая была манера и культура исполнения. Не было желтой прессы, которая рассказывает все про звезд. Народ шептал, сидя в зале: «Смотрите, N выглядит стройнее, чем в телеке!» Но это не особо удивляло. Ну а сейчас все стало еще проще. Некоторые группы или одиночки существуют в двух, а то и в трех вариантах.

Илья Иосифович сложил ладони домиком.

– Отец всегда опережал конкурентов. Он оценил рынок, и у него появился новый формат: двойники бизнесменов, членов их семей и совершеннолетних детей. Кстати, вот копии политиков – очень старая история. Они частенько стояли на трибунах во время массовых мероприятий еще с середины двадцатого века. Ну например, на параде в честь седьмого ноября. Речь там произносить не требуется, надо лишь изредка улыбаться и рукой махать демонстрантам. Вождь находится далеко, колонна людей идет быстро, никто не способен долго рассматривать главу государства. Ну кто из простых граждан мог общаться лично с Хрущевым и Брежневым? Как человек мог понять, что ему, знатному комбайнеру, пожал руку во время поездки по стране не руководитель СССР, а его двойник? Но ни отец, ни я с высокими личностями не общались никогда. Для них второе «я» готовят другие люди. Кое-кого из таких специалистов знаю, восхищен их талантом сделать прямо ксерокопию нужного человека. У меня другой контингент, но с ним тоже много проблем, забот, хлопот. Не могу отправить работать плохо подготовленную личность. Порой заказчики шокированы, восклицают: «Я что, так некрасиво хожу? Загребаю ногой, спина кривая?» Да, дружок, именно так. Перед зеркалом ты живот втянул, выпрямился, а в жизни – кривой и сутулый. Если речь идет о постоянной работе для копии, то дубль прямо сливается с тем, кого повторяет, стареет вместе с ним. Двойники имеют хорошие деньги, но работа у них тяжелая. Как правило, у таких людей нет семей. У меня существует большой отдел, сотрудники которого мониторят соцсети, выискивают фото людей, похожих на заказчика. Не так давно одна дама попросила замести следы. Она убегала вместе с младенцем от мужа-тирана. Супруг на одни сутки отправился в деловую поездку, а его вторая половина улепетнула в Израиль. Тамошние власти никогда никого не выдают, да к тому же беглянка – иудейка. Муж пытался ее вернуть, но ничего не получилось, адвокат добился алиментов на ребенка. И та особа до сих пор в Израиле. Но на самом деле бывшая супруга деспота живет в другой стране, ей сделали пластику, выдали другие документы. Деньги идут на счет копии, живущей в Тель-Авиве, она их нам перебрасывает. Мы передаем алименты истинной личности… Вернемся теперь к вашей проблеме. Не имею права ничего сообщать о своих клиентах, но испытываю глубочайшее уважение к людям, которые занимаются такой работой, как ваша. Поэтому скажу: с Максом фон Бергрозеном меня связывает совместный проект… На этом все. Разрешите проводить вас.

Я встала.

– Спасибо за интересную беседу.

Моя машина ждала меня в подземном паркинге. Я села за руль, привычно пристегнулась ремнем, и… автомобиль не завелся. Увы, я не разбираюсь в моторах, но мне есть к кому обратиться.

Достать телефон я не успела – в стекло постучали. Я нажала на кнопку, окошко медленно открылось.

– Добрый день, госпожа Сергеева! – затараторил парень в костюме. – Хорошо, что успел прибежать до вашего отъезда! Вот, держите, вы забыли в кабинете Ильи Иосифовича!

Я машинально взяла у него сумку – один в один близнец той, которая сейчас лежала на заднем сиденье. В голове возник вопрос, как отреагировать.

– У вас такое озабоченное лицо, – тараторил тем временем юноша. – Проблема с автомобилем? Не заводится?

Я кивнула.

– Угадали.

– Разрешите посмотреть? Можете открыть капот?

Я молча выполнила просьбу, и через пару минут вновь услышала веселый голос:

– Пустяк! Клемма с аккумулятора свалилась. Нет проблем на место поставить. Только гайку заверну… Все готово, проверьте!

Я сделала новую попытку завести мотор и услышала знакомый ровный звук.

– Сумочку не потеряйте.

И парень умчался, прежде чем я успела что-то сказать.

Я внимательно осмотрела кожгалантерейное изделие и позвонила Коробкову.

Глава двадцать девятая

– Что внутри? – полюбопытствовал Егор.

– Наш сотрудник Евгений, которого вы прислали проверить ридикюль, сообщил, что в нем нет подвоха, – ответила я. – Специально не уезжала из паркинга, который расположен в здании «Два в одном». Разум подсказывал, что вряд ли сумка взорвется в моих руках. Будет много шума, сбегутся люди, возможно, пострадают соседние автомобили. А я могу остаться в живых. Овчинка выделки не стоит. Да и не раскрыл мне Илья Иосифович никаких секретов. Просто очень осторожно дал понять, что Макс фон Бергрозен нанял двойника, чтобы тот изображал Хрусталеву, пока красавица проводит время с ним. А потом, когда я спустилась на парковку, джип забарахлил. И почти сразу прибежал паренек якобы с моим ридикюлем, сказал, что я забыла его в кабинете. Он вмиг прикрепил клемму на аккумулятор, завинтил гайку. Что интересно, парень сам догадался, что джип неисправен. Остается только восхищаться умением Ильи Иосифовича в один миг организовать спектакль. Сумка моя не уникальна, подобные повсюду продаются, но я ее с собой на встречу не брала, оставила на заднем сиденье. Оцени действия сотрудников!

– Похвальная работа, – отметил Егор. – Или погнал кого-то в магазин, или отобрал торбу у своей сотрудницы, или у него, как у нас, есть этаж костюмера, где всего полно, да не в одном экземпляре.

– Точно! – воскликнула я. – И как не подумала про владения Люды? У Ильи Иосифовича определенно нечто подобное создано… В ридикюле записка, больше ничего там нет.

Димон взял сумку и через короткое время рассердился:

– Как она открывается?

Я отобрала у него ридикюль.

– Надо просто нажать и повернуть.

– «Просто» – это когда молния или запор, как у дипломата, – пробурчал Коробков. – Если же непонятно, что куда дергать, то это «непросто»!

– Запор, как у дипломата, – рассмеялась я. – Ты когда в последний раз видел кого-либо с дипломатом?

– Вчера, – ответил приятель. – Леша Говоров его носит.

– И у меня он есть, – кивнул Егор, – с ним удобно на место происшествия выезжать.

– Читаю! – объявил Димон. – «Эвелина Романова. Сказать, что номер дал Илья Иосифович. Желаю удачи! Восхищенный Вами, И.». Тань, ты обзавелась обожателем!

– Просто бизнесмен хорошо воспитан, – улыбнулась я и взяла свой телефон. – Сейчас позвоню женщине.

– Добрый день, – ответил приятный голос.

– Беспокоит Татьяна, – начала я. – Ваш номер дал Илья Иосифович.

– Можете приехать сегодня.

Я посмотрела на часы.

– Уже вечер…

– Если вам удобно, то для меня время не имеет значения, – опять сообщило все то же почему-то знакомое сопрано.

– Пришлите адрес, – попросила я.

– Уже у вас в «Вотсаппе». Где вы сейчас находитесь? Если в офисе, то вам ехать до меня полчаса.

– Уже сажусь за руль, – в тон ей ответила я и встала. – Димон, ужинать вам придется без меня. И погуляйте с собаками.

Коробков выпучил глаза, вскочил и гаркнул:

– Йес, босс!

Женщина не обманула. Через тридцать пять минут я въехала в поселок, который находится на Волоколамском шоссе. Съехав с магистрали, я оказалась в лесу, потом добралась до Москвы-реки и увидела ворота. В тени деревьев прятались небольшие однотипные двухэтажные коттеджи. Кто бы мог подумать, что в столице есть подобные райские уголки!

Нужный мне дом стоял поодаль, в глубине вечнозеленого массива. Я поднялась на крыльцо, протянула руку к звонку, но нажать на него не успела – дверь распахнулась.

На пороге стояла… Инесса Хрусталева. Только без полного боевого раскраса, волосы стянуты в хвост. Пару секунд мы смотрели друг на друга, потом девушка посторонилась.

– Входите. Чай, кофе?

– Давайте просто поговорим, – предложила я.

– Напитки не отравлены, – усмехнулась хозяйка.

– У меня при себе всегда антидот, – в тон ей ответила я. – Неизвестно ведь, куда судьба занесет… Мы, вроде, знакомы?

– Да, – кивнула Романова. – Но тогда я была в образе Инессы. Скорее всего, произвела на вас отталкивающее впечатление.

Мы медленно прошли в столовую, и Эвелина опять предложила:

– Давайте сварю кофе.

– Лучше чай, – сдалась я.

– Уже вечер, а он бодрит сильнее кофе, – предупредила Романова.

– Засыпаю всегда сразу, без проблем, после чашечки цейлонского, – рассмеялась я.

Минут пять ушло на пустую болтовню, потом Эвелина водрузила на стол чайник и села.

– Пусть заварится.

– Давно вы копия Хрусталевой? – перешла я к деловой беседе.

– Второй год.

– Как вообще попадают к Илье Иосифовичу?

– Про других вообще ничего не знаю, с коллегами, если можно так их назвать, не общаюсь… У меня диплом ГИТИСа, но я нигде не пригодилась. Обошла все московские и областные коллективы. Вроде, нравилась, но всегда слышала: «Позвоним вам». Это означает, что вас вежливо послали на три буквы. Потом повезло, мое фото взяли в базу «Мосфильма», порой стали звать в массовку. Несколько раз даже выделяли в общей толчее, я изображала «женщину, которая бежит в толпе с криком». Заплатили копейки, но теперь я могла смело представляться актрисой. И еще у меня была роль со словами. В сказке для детей играла Бабу-ягу, открывала дверь в избушку и произносила: «А вот и ужин мой пришел!» Есть чем гордиться. Смешно, конечно, стоило пять лет учиться, чтобы носиться с воплями в стаде таких же неудачниц или говорить пару слов в образе ведьмы с тяжелым гримом и в горбатом костюме. Меня никто не узнавал, фамилию в титрах, естественно, не указывали. И вдруг! Позвонил мужчина, представился режиссером, предложил приехать на пробу. Я отправилась по адресу, получила ну очень необычное предложение – стать двойником богатой девушки. Не имею права никому об этом рассказывать, никогда бы вы об этом не узнали, но Илья Иосифович велел информацию вам доложить. Он чудесный дядечка! Платит хорошо, я взяла дом в ипотеку, уже почти всю сумму выплатила. Инесса мною тоже довольна. Мы оказались внешне прямо одинаковые, нужна лишь небольшая корректировка гримом. Именно сходство и привлекло ко мне внимание Ильи – его сотрудники нашли мой снимок в базе «Мосфильма».

– Неужели ее родители не понимают, что видят кого-то другого, а не дочь? – изумилась я.