– Мать говорит, что вам нужна власть. – Александр дрогнул и отступил. – Что вы хотите заполучить мою сестру и место в Совете.

– И ты тоже так думаешь? Мальчик, ты путешествовал со мной много лет. Ты правда веришь, что мне все это нужно?

Я заметил сомнение в уголках глаз принца. Нужен был лишь последний, аккуратный толчок.

– Ты правда считаешь, что я из тех, кто всеми способами рвется во власть?

– Я… я… – заикался принц.

– Ты совсем меня не знаешь, – сказал я. – Я говорил тебе, чего хочу. Делился своими мечтами о всеобщем взаимопонимании и мирной Галактике. Я хочу спасти жителей этой планеты, если смогу. Сдалась мне Империя! Я не выбирал такой путь. Так сложились обстоятельства. Нам не дано самим выбирать себе испытания. Мы можем лишь искать пути их преодоления.

Александр надолго замолчал. Он не открывал рта дольше, чем, по правде говоря, я мог представить. Затем он задал вопрос, от которого я уже устал.

– Кому вы служите?

Последним его задавал император. Для него у меня не нашлось хорошего ответа. «Человечеству», – сказал я тогда. Или концепции человечества. Я не мог сказать этому рыжему принцу, что служу Тихому, хотя это, пожалуй, было так – по крайней мере, пока совпадали наши цели.

– Истине, – ответил я. – Добру.

– И что, во имя Земли, это значит? – насмешливо произнес принц.

– Не знаю, – спокойно, но дерзко ответил я.

Александр с отвращением развернулся.

– Но я знаю, что защищать наш народ, что бы ни случилось, значит творить добро, – добавил я, не успел он сделать и трех шагов.

Авентийский принц развернулся в вихре белых одежд.

– Мать была права, – произнес он. – Вы опасны.

– Не для вашего дома, – ответил я, – что бы ни утверждала ваша мать.

– Если вы тот, кем вас считают, – сказал принц, – докажите это.

– И кем меня считают, Александр? – Я вскинул голову и сунул пальцы за пояс.

– А то вы сами не знаете! – выпалил юноша. – Избранным! Возродившимся Богом-Императором!

Отрицать это перед молодым принцем было равносильно признанию. Что я должен был ответить? Какой ответ мог быть приемлемым для Александра?

Никакой.

Я мог ответить только правду.

– Для меня все это чепуха, – сказал я. – Я – это я.

Как я и ожидал, принц еще сильнее нахмурился.

– Александр, чего вы от меня хотите? – спросил я, делая осторожный шаг вперед.

– На колени, – пораздумав, произнес принц.

– Простите, что?

Я огляделся. В галерее мы были одни. Он отважился прийти сюда без охраны? Они ждали в зале снаружи?

– На колени, – напряженно, нервно, сверкая глазами, повторил Александр.

Это была пустая, нелепая демонстрация силы, призванная потешить уязвленное юношеское эго. Но мне ничего не стоило встать на колено. Для меня этот жест ничего не значил. Колено подогнулось легко, и я склонился перед Александром, как прежде перед его отцом-императором. Не из повиновения, не из принципа и не из любви к находившемуся передо мной человеку. Ради мира.

Александр отвесил мне пощечину.

От удара моя голова повернулась в сторону, но я не пошатнулся. Поворачиваться обратно я не стал.

– Вы мой слуга! Мой! – воскликнул принц, задыхаясь.

Покосившись на него, я заметил, что его руки трясутся.

– Вы рыцарь Империи. Моей Империи! Империи моей семьи! Мы ее создали. Не вы!

– Если излишне цепляться за свои права, ваше высочество, – мягко сказал я, по-прежнему не поворачивая лица к принцу, – можно однажды осознать, что вам их не удержать.

Это была угроза, которую я не должен был произносить. Во мне пылал холодный гнев, чистый и свободный, почти безмятежный. Александр снова занес руку для удара. Разделив свое зрение, я выбрал.

Принц ударил так, как было нужно, как выбрал я. Охнув, он выругался и схватился за сломанный палец.

– Осторожнее, – произнес я, смерив его ледяным взглядом.

Пусть поймет, что это подстроил я. Пусть знает.

Принц вытаращил глаза, но я не был уверен, осознал ли он, на что я способен. Покраснев по самую шею от стыда, он отшатнулся, по-прежнему держась за травмированную руку.

– Никогда не забывайте свое место, – процедил он.

Впервые я позволил, чтобы последнее слово было не за мной. Если нам суждено было пережить грядущую битву, то мне не оставалось ничего иного, кроме как отправить юного принца в фугу до возвращения на Форум.

Он ушел, я снова был один.

Но есть одиночество, а есть… одиночество.

– Все слышала? – спросил я у теней.

Из-за широкой колонны появилась Валка. Она подслушивала уже довольно давно. Я уловил знакомый дымно-древесный запах ее духов. Наверное, она вошла через другой вход, иначе ее наверняка не пустили бы охранники Александра.

Бывали моменты, когда ее ведьминская репутация казалась вполне заслуженной.

– Да, – ответила она, садясь у окна на то же место, где до прихода Александра сидел я, спиной к ночи и буре. – От него одни неприятности.

– Это правда, – согласился я и, к собственному удивлению, заметил, что мне от этого грустно. – Хотелось бы, чтобы было иначе.

– Теперь уже поздно, – заметила Валка и повернулась, подставив свету резной острый профиль.

– Согласен, – сказал я, подходя к ней.

Я не стал садиться, а остался стоять над ней, наблюдая, как она всматривается во тьму. Могу лишь гадать, что видели в ночи ее нечеловеческие глаза – возможно, только то, что освещали молнии. Очередная как раз вспыхнула, и я заметил целый лес чужеродных шпилей, торчащий, словно черные зубы из серых десен. Корабли и орудия.

– Ты ведь всерьез не думаешь, что они дожидаются окончания бури? – спросила Валка, не поворачиваясь ко мне.

– Нет, – ответил я. – Им ни к чему ждать рассвета. Не сомневаюсь, что им выгоднее напасть ночью.

Я вгляделся в стекло, как будто в самом деле мог там что-то увидеть. Дым от уничтоженной атомной станции растворился во тьме, дождь потушил пожар. Но я ощущал мощь собравшейся снаружи армии и злобный взгляд многих тысяч глаз.

– Они ждут чего-то другого.

– Чего? – спросила Валка, поворачиваясь.

– Если б я знал.

– А ты не знаешь?

– И ты туда же, – ответил я, с трудом стараясь не злиться. – Я не вижу будущего.

– Это мне известно, – резко, почти огрызнувшись, произнесла Валка и скривилась. – Но догадки-то у тебя есть.

Я пожал плечами.

– Подкрепления? Но зачем оно им? Нас безнадежно мало. Кораблей у нас не осталось. Щиты стены будут держаться, пока сьельсины не прорвутся внутрь, а прорвутся они обязательно. Даже большого труда им это не составит. Несмотря на все укрепления, у нас недостаточно людей, чтобы удерживать стену по всему периметру. Разве что недолго.

– Тогда нам следует атаковать самим, – предложила Валка. – Послать колоссов.

– Колоссов? Может быть, – ответил я.

Несколько часов назад об этом задумывался и Лориан, но из-за бури этот план стал неосуществим. Нужно было дождаться, пока стихнет ветер.

– Мы не можем сидеть сложа руки. – Валка схватила мою ладонь и с мольбой посмотрела в глаза. – Сделай что-нибудь.

Я удивленно моргнул. Чего она от меня ожидала? Какого-то непонятного мне самому чуда?

– Не могу, – сказал я. – Я не готов. Я не все понимаю.

– Сделай что-нибудь, – повторила она и встала, взяла обеими руками мою руку в перчатке.

Внутри меня что-то щелкнуло, как будто ключ повернулся в замке. Это была не мольба. Валка никогда не умоляла, не просила. Ее слово было приказом.

Я не стал преклонять колено. Она этого от меня не требовала.

– Как пожелаешь, – ответил я, прижавшись лбом к ее лбу.

Глава 80

Черное солнце

Как мы давно подозревали, за Береникой пристально следили чуждые нам, хоть и смертные создания. В леденящей Тьме, на краю системы, где меркнул свет белого солнца, многие годы таилась страшная угроза, и черная флотилия, обосновавшаяся на орбите, была лишь ее предвестником. Боюсь даже гадать, сколько лет она ждала там, коварно плетя свою паутину. Но паутина была готова, и мы в нее попались.

Наш флот был разбит, уцелевшие корабли бежали, система спутников разрушена. Первым сигналом, что во тьме на краю системы что-то шевелится, просыпается, стали приливы и отливы. По всей Беренике, начиная с горных озер и заканчивая мелкими южными морями, вода то чрезмерно поднималась, то чрезмерно отступала. Реки выходили из берегов, моря пересыхали, открывая не тронутое солнцем в течение тысяч лет дно. Планета вздрагивала, и пыль сыпалась на крышу над нашими головами.

Но это было только начало.

Я помчался из конференц-зала, где следил за установкой укреплений, и, перепрыгивая через три ступеньки, поднялся в командный центр.

На Беренику пришел день, серые длинные облака уходили, разбиваясь о бастионы Ураганной стены. Бледное солнце озарило космодром, явив нам кошмарную картину в лучших традициях Босха. Сьельсинские корабли казались инородными артефактами давнего прошлого, выброшенными из морской пучины на берег настоящего.

Они были здесь лишними.

– Что случилось? – спросил я. – Они идут на штурм?

Лориан Аристид, казалось, не спал уже тысячу лет. Он весь съежился и едва мог разлепить веки.

– Никуда они не идут, – ответил он. – Сидят в своих башнях, ждут чего-то.

Я оттеснил двух младших логофетов и подошел в фальшокну, в котором был виден пейзаж за стеной. Лориан был прав, сьельсины оставались на месте. Их десантные корабли, черные и безжалостные, по-прежнему высились чужеродным лесом на краю космодрома. Повернувшись, я окинул взглядом разрушенный город. Тут и там поднимались столбы дыма, облизывая небосвод.

Над всем этим высоко и молчаливо плыло белое солнце. Его лучи, не замутненные дымом нашей планеты, дотрагивались до всего вокруг. Несмотря на то что это утреннее солнце было лишь проекцией, его чистая красота тронула мое сердце. Его свет горел ярче, чем любое зло, и ни одно человеческое деяние не могло его запятнать. Пусть на Беренику пришел ад, наш мир еще жил.

Земля содрогнулась, и я схватился за край голографической панели. Консоли загудели, и позади меня поднялся гвалт.

– Движение на полосе! – крикнул офицер.

Я перевел взгляд с солнца и города на космодром.

Со стороны кораблей к нам приближалась одинокая фигура, быстро пересекавшая дистанцию между осадными башнями и стеной. Это не было Бахудде, но я не сомневался, что генерал-вайядан выжил. К нам шел одинокий сьельсин в церемониальных белых одеждах. Его плащ и мантия трепыхались на шальном ветру. Сверху сквозь облака падал бесцветный свет, окрашивая планету под далеким солнцем в темные, белые и мутно-серые тона.

– Увеличь, – скомандовал я фальшокну.

Изображение увеличилось, сфокусировалось, пока я не смог отчетливо рассмотреть фигуру, словно она была в десятке ярдов от меня. Вокруг нее вихрились пыль и дым, гладя ее терновый венец. Один из двух крупных рогов загибался назад и внутрь, другой же был прямым и высоким, из-за чего голова сьельсина казалась косой. Рога были украшены бледно-золотыми браслетами и цепочками с черными как ночь камнями. На сьельсине не было маски, лишь вычурные очки с узкими прорезями для глаз, пылающий в которых красный огонь был заметен даже через камеру.

В одной когтистой руке у него было церемониальное копье с привязанными под наконечником маленькими серебряными колокольчиками и палочками. Это было котелихо, сьельсинский герольд и корницен, объявляющий роковые указы своего хозяина, Бича Земного. Рупор Сириани Дораяики, Пророка, Князя князей, величайшего врага человеческого.

Сделав несколько символических шагов, герольд остановился и вскинул копье к небу. Фетиш зазвенел, и я заметил на копье знакомый разорванный круг, напоминающий два загнутых рога. Между этими металлическими рогами, выкованными из иридия гнусными, но искусными мастерами, красовалась раскрытая шестипалая ладонь.

Котелихо молчало – с такого расстояния его не слышали ни обосновавшиеся на нейтральной полосе сородичи, ни тем более люди. Даже звон колокольчиков не доносился до нас. Но я видел, как шевелятся его хищные челюсти, – точно так же, как когда-то у князя Аранаты.

Мы не услышали его возгласа, зато прекрасно услышали хор, который присоединился к нему. Вся могучая рать Бледных закричала в один голос, заставив содрогнуться сами небеса. Над каждой из сотен темных башен взвилось знамя – не черное, а яркое темно-синее, с когтистой белой рукой – последнее, что многие миллионы людей видели в своей жизни. Я почувствовал, что в этот миг ужас охватил всех защитников Ураганной стены, что они потеряли мужество. Все до единого смотрели с укреплений, а сердца их превращались в пепел. А если кто-то не сломался в тот момент, то уж точно сломался в следующий, когда зловещий клич раздался как будто из недр самой земли, вторя топоту множества ног:

– Velnun! Velnun! Velnun!

– Что они делают? – тихо, почти шепотом, спросил Паллино.

Клич доносился сквозь стены, подобно далекому, едва слышному грому. Но я понимал, что они кричат, по губам герольда.

– Velnun! Velnun! Velnun wo!

– Что они говорят? – приподнявшись в кресле, спросил Аристид.

– Он идет, – сухо ответил я.

Герольд направил копье на Ураганную стену, и огромная армия Бледных вновь завопила из своих кораблей. И тут произошло нечто ужасное, чего я никак не мог предугадать.

Посреди утра наступила ночь, как будто рука некоего божества заслонила солнце.

По рации раздались вздохи и испуганные крики. Внизу на космодроме сьельсины снова заревели.

– Что случилось? – спросила испуганная женщина-офицер.

Я представил, что мог ей ответить Леонид Бартош, будь он среди нас.

– Солнце! – воскликнул один из техников. – Посмотрите, что они сделали с солнцем!

– Черная планета, что это такое?

– Да оно гигантское!

Во Тьме, среди звезд, таился и наблюдал Ужас, и когда пришло время, пришел в тлеющий город людей. Никто не смог бы его измерить, потому что никто из видевших его черный лик не выжил. Я один из ныне живущих ступал на его поверхность и ходил по его зловещим залам. Прежде я видел сьельсинские корабли-миры, сражался в их подземных лабиринтах, выдолбленных в пустых недрах астероидов, но такое?! Такое и представить было трудно. В небе Береники поднялась новая луна, и ее внезапное появление заставило моря пересохнуть, а землю – содрогнуться.

– Я и планеты поменьше видел, – прошептал Лориан.

То, что мы не засекли приближения столь громадного объекта, пока он не закрыл собой солнце, лишний раз подтверждало плачевное состояние наших спутников и радаров. Само существование этого корабля противоречило всем законам природы и физики. Нечто столь массивное никак не могло перемещаться между звездами – однако оно перемещалось! Как я узнал позднее, перед моими глазами была главная цитадель врага.

Железная крепость. Костяной дворец. Ледяной замок мук.

Дхаран-Тун.

Не знаю, сколько солдат размещалось там и сколько рабов томилось в его глубинах, и не могу даже предположить, где, когда, в какой черный день и чьими руками он был создан. Я стоял с отвисшей челюстью, с трепетом и ужасом глядя на обрамляющий его тонкий солнечный нимб.

– Ну, теперь мы знаем, чего они ждали, – раздался тихий голос, и я только спустя пять секунд понял, что мой. Собравшись с мыслями, я окинул взглядом офицеров. – Стреляйте по герольду! – приказал я в импульсивном порыве.

Офицеры мешкали, словно контуженые.

– Вы что, глухие? – проревел я. – Огонь по Бледному!

Спустя миг что-то внутри Ураганной стены кашлянуло, пламенно-дымный след пересек нейтральную полосу и ударил в одинокую фигуру. Не плазма, не пуля. Ракета. На взлетной полосе расцвел зловещий мутно-красный цветок. Когда темный густой дым рассеялся, мы увидели на месте взрыва только потрескавшийся обгорелый бетон.

Я довольно кивнул.

Сьельсинская армия ответила протяжным воем, в небе засверкали яркие вспышки. Через секунду на нескольких пультах включились сигналы тревоги.

– Прямое попадание в щиты над Белым приделом! – крикнула кто-то из техников.

Лориан подкатил кресло к девушке и, вытянув шею, уставился на нее:

– Чем они стреляют?

– Не знаю, сэр! – ответила она. – Снаряд дезинтегрировал при столкновении с завесой. Что-то вроде ядра.

– Хотят камнями нас закидать? – прошипел маленький человечек сквозь зубы.

– Они не станут разбрасываться серьезными боеприпасами, – заметила Бэнкрофт. – Им прекрасно известно, что у нас щиты.

Комендант, к моему удивлению, уже довольно давно молчала. Возможно, поддалась той же пораженческой летаргии, которая ранее завладела беднягой Бартошем.

– Ладно, – проворчал коммандер Аристид. – Не будем светить козырями. С этим кораблем-миром нам все равно не сладить.

– Нам с ним не сладить, даже если вернутся корабли, – отважился заметить один младший офицер.

Я едва не выгнал его из штаба, но перевел дух и сказал себе: «Ярость ослепляет».

– Еще ничто не решено, – произнес я достаточно громко, чтобы меня услышали. – Вам ясно? Ничто не решено! Не для того я однажды отдал свою жизнь, чтобы умереть, как червяк под камнем!

Наступившую после этих слов тишину нарушал лишь далекий вой сьельсинов с космодрома. На миг все в командном центре молча застыли.

Затем началось то, к чему я давно привык.

– Полусмертный, – прошептал кто-то.

– Полусмертный, – вторил ему другой.

Я пресек эти шептания в зародыше.

– Вы хотите умереть? – повернулся я к ним, тряхнув плащом. – Хотите?

Я подождал, пока они сообразят, что вопрос не риторический. Передо мной были не солдаты, а офицеры и техники Сил орбитальной обороны. Они, как когда-то Валка, поступили на службу, ожидая, что не будут участвовать в настоящих вооруженных конфликтах. До недавних пор Береника была мелким перевалочным пунктом на пути к фронтиру. Они и представить не могли, что однажды будут вынуждены биться не на жизнь, а на смерть с самой огромной армией сьельсинов в истории. Они рассчитывали прожить свои короткие плебейские жизни до того, как их настигнут неприятности – если вообще настигнут.

– Нет, мать вашу! – воскликнул Паллино. Спасибо ему.

– Я спрашиваю, вы хотите умереть?! – выкрикнул я, подходя на два шага ближе.

– Нет! – ответили мне хором.

– Конечно нет! – воскликнул я. – Наши корабли, наши ангелы мести будут здесь через два дня! Два дня! – Я поднял указательный палец и мизинец в старом жесте от зла. – Мы продержимся два дня.

– Милорд, так все, что о вас говорят, правда? – откуда-то из угла спросил человек, которого я прежде не видел. – Вы умирали?

Я собрался снова это отрицать, назвать глупыми бреднями.

Но за меня ответил Паллино:

– Ага. Чистая правда.

В комнате с низким потолком вновь воцарилась тишина. Ворчливый хилиарх зажег искры, включил напряжение внутри окружавших нас людей. Обычно, когда он молчал, все было мрачно. Но что-то изменилось. Посмотрев направо и налево сквозь волны времени своим новым зрением, я увидел ответ, который должен был дать, – по крайней мере, мне так показалось – и дал его.

– Если надо, я умру снова.

Вокруг меня началась кутерьма; голоса смешались, накладываясь один на другой, люди вскакивали, крутились и ругались.

– Быть такого не может!

– Да он спятил!

– думает, что мы поверим?

– Полусмертный! Полусмертный!

– Это правда? Невероятно…

Однако даже в этом гвалте скрывалось натянутое как пружина напряжение. Рождалась вера, если угодно. Надежда.

– Довольно! – крикнул я. – У нас много дел. Готовьтесь к битве!

Не успели эти слова сорваться с губ, как станцию сотряс удар грома и зажегся аварийный сигнал.

– Опять стреляют по щитам! – сообщил техник.

– Если хотят добраться до нас, им придется крушить стену, – заметил Паллино.

– Пускай приходят, – хладнокровно заявил Лориан. – Укрепления выдержат. А у нас еще и колоссы есть.

– Мы можем наблюдать за этим… кораблем? – поинтересовалась комендант Бэнкрофт.

– Нет, мэм, – ответил офицер СОО. – Спутниковая сеть орбитальной обороны уничтожена.

В фальшокне я заметил на искусственно затемненном небе алые и бледно-золотистые полосы – догорающие останки наших кораблей.

«Один из этих метеоров – Тит Хауптманн», – подумал я.

Гордый лев Вуали навсегда покинул нас, и мстить за него выпало дьяволу.

Фальшивая ночь вспыхнула красным огнем, и я увидел, как небо прочертила красная полоса. Не последовало ни визга орудий, ни ударной волны; за вспышкой мы услышали лишь гулкий рык посадочных двигателей, борющихся с безжалостным притяжением. На миг настройки голографической панели не справились с яркостью, и экран полностью побелел. На полосу приземлилось нечто большее, чем осадная башня, нечто массой с гору, и земля содрогнулась.

Это была осадная башня, но не только. Громадина стояла на трех изогнутых ногах, каждая была в сотню футов высотой и выгибалась, подобно лапкам кузнечика. Я уже видел такие машины в разрушительных битвах и сразу ее узнал.

Это был таран.

Сьельсинские инженеры разработали эту мерзкую машину, чтобы цепляться к звездолетам и вскрывать их. Она спокойно могла пройти через наши щиты. Я впервые видел, чтобы их использовали на земле. Спустя секунду с грохотом и мерным рычанием двигателей приземлился второй таран, за ним третий.

– Огонь по осадным орудиям! – скомандовал Лориан.

В фальшивой темноте мелькнул красный огонь, и ближайший таран рухнул, охваченный пламенем. Успех вдохновил меня.

– Что они задумали? – удивленно произнес я. – Неужели хотят пробить ими стену…

– У них даже подобраться не получится, – ответил Лориан.

Оказалось, им это и не нужно.

Грянул гром, такой же фальшивый, как и ночь. Это был удар тарана. Удар по земле. Гудрон пошел волнами, стальные перекрытия согнулись и сломались после второго удара. В земле открылась зияющая брешь. В следующий миг таран взорвался, но было уже поздно.

На пультах замигали лампочки, завыли тревожные сирены.

– Они проникли на терминал Г! – испуганно сообщил кто-то из СОО.

– Мужик, соберись! – прикрикнул на него Лориан Аристид; я и не знал, что он способен так громко басить. – Там есть люди?

– Беженцы, – ответила сохранившая спокойствие пожилая женщина в форме СОО.

– А солдаты?

– Ближе всего отряд капитана Лина, – ответил круглолицый тактик, помощник Лориана. – Они охраняют трамвайные пути от нас до портового вокзала.

– Пускай отступают! – скомандовал Лориан. – И беженцы тоже, пока Бледные не отправили туда пехоту. Задраить все двери, какие возможно! – Он указал тростью на одного из младших офицеров. – Ты. Займись этим.

Офицер послушно вскочил. Лориан вжался в кресло.

– Теперь потери неизбежны.

Я позволил этим словам повиснуть в воздухе, как дым, и представил, что смотрю сквозь них на руины города. Скрестив руки, я взглянул на космодром, на пылающие тараны и собравшуюся за ними черную армию Пророка. Над их головами плыли облака нахуте, с такого расстояния казавшиеся сверкающей тенью, темной на фоне темного затмения.

– Придется пускать в ход колоссов, – сказал я. – И если получится, организовать поддержку с воздуха.

– А они смогут летать на той стороне стены? – выразил вслух Паллино опасения всех собравшихся.

– Придется смочь, – ответил я, твердо глядя на Лориана.

Интус кивнул и отдал приказ.

– А как быть с терминалом? – спросил он.

– Терминал я беру на себя.

Глава 81

Новый лабиринт

Меня снова встретила тьма, но не темнее той, где мне доводилось прежде бывать.

Здесь во всем чувствовался след человечества – в трамвайном запахе, в красных аварийных лампах. В мусоре, разбросанном на плиточном полу: обертках от еды, гигиенических салфетках, бутылках, обрывках одежды. Я на миг задержался у плебейской детской игрушки, пластмассовой куклы в безликом шлеме и красной тунике соларианского легионера. Белая маска и доспех были поцарапаны и испачканы грязью. Владелец, наверное, уронил ее, когда толпу беженцев гнали по тоннелям в убежище под Ураганной стеной.

– Впереди кто-то есть! – крикнул Паллино, вскидывая копье.

– Это свои! – одернула его Валка, осторожно опуская оружие.

Мои солдаты бросились вперед и построились. Сьельсины еще не добрались сюда с космодрома. Гипогей Ураганной стены от вокзального комплекса и терминалов отделяло больше трех миль, но осторожность все равно не мешала.

Из сумрака, бряцая доспехами, показался одинокий солдат.

– Лорд Марло! – отсалютовал он, остановившись в пяти шагах от моей стражи. – Капитан Лин послал меня сопровождать вас. Он уже отправился к порту.

– А беженцы? – спросил я, не теряя времени.

Их разместили на станциях у космопорта, потому что в крепости не осталось места. Бункеры Дейры были построены еще во времена, когда население города составляло всего четыре миллиона человек, и рассчитаны они были на число в два раза большее. Теперь в Дейре жили десять миллионов, и в подземельях под последним оплотом Береники яблоку негде было упасть. Вскоре должен был встать вопрос о дозировке воды – и это в случае, если к тому времени не умрем от вони.

– Отправлены, сэр. – увидев меня, проводник снова отдал честь.

Тоннель вздрогнул, с потолка тонкими струйками посыпалась пыль.

Бум! Затем снова: бум!

Это пришли в движение колоссы, огромными ногами стуча по крыше, словно в барабан.

– Пора двигаться, – сказал я проводнику.

– За мной.



Если вы прочитаете сводки или посмотрите голограммы битвы, то, вероятно, увидите совсем иную картину, нежели ту, что видел я. Военные историки и энтузиасты-любители, мнящие себя специалистами по военному делу, рассматривают битвы с помощью кубиков и стрелок. С помощью шахматных фигур. Изучая расстановку сил на Беренике, они увидят шеренгу колоссов на взлетной полосе, а напротив – шеренгу сьельсинов. Отметят летательные аппараты с обеих сторон и с прищуром присмотрятся к запутанным катакомбам под космодромом и трамвайным тоннелям. Они будут кудахтать об ошибках, допущенных Хауптманном, Бартошем и Лорианом. Будут критиковать меня и утверждать, что мне следовало остаться в командном центре.

Легко быть храбрым, сидя в кресле спустя несколько сот лет после того, как ужасы войны минули, в эпоху, где благодаря мне никто уже не встретит сьельсина. Но у них есть одно преимущество надо мной, точнее, над последним свинопасом, ставшим солдатом самого низкого звания на моей службе: они могут сразу видеть все. Сражения в космосе, в городе, Ураганную стену, разделенную между двумя могучими армиями бетонную полосу, даже мои тоннели. Они видят все глазами бога – пусть и подслеповатого и глупого, как все люди. В комфорте, располагая всем необходимым временем, они могут посмотреть на лабиринт и увидеть четкий путь к его центру, в то время как мы, фигуры в лабиринте, этого не видели. Я не знаю битву при Беренике так хорошо, как они. Я знаю только лабиринт, удивительный потусторонний мир войны, о котором готов рассказывать вновь и вновь.

Когда мы вошли в порт, к нам повернулись немытые лица. Терминал, куда проник враг, был еще впереди. Даже в полумраке мне хорошо были видны белки глаз беженцев. Я чувствовал, как давит на меня их молчание, чувствовал, с каким испугом и надеждой они смотрят на меня. Они ждали какого-то знамения.

Ко мне подбежал Бассандер Лин. На нем не было шлема, лицо пылало. Его солдаты затаились за проекторами щита и за колоннами у массивных дверей, отделявших атриум порта от терминалов.

– Вы как раз вовремя! – воскликнул он. – Враг внутри!

– Где?

Лин пропустил вопрос мимо ушей.

– Уведите отсюда людей! – указал он на прижавшихся к стенам атриума и кучно рассевшихся на скамейках беженцев.

Некоторые сидели на тюках со своими пожитками, кто-то вообще на голом полу. Люди Бассандера со станнерами охраняли их, как будто они были преступниками, а не спасающими свою жизнь бедняками.

– Терминал эвакуировали? – спросил я, оттесняя Паллино.

– Только тех, кого успели, – покачал головой капитан. – Времени было в обрез.

Валка грубо выругалась на пантайском. В голове всплыли знакомые картины, где сьельсины взваливали оглушенных людей на волокуши.

«Теперь потери неизбежны», – вспомнил я пророчество Лориана.

Сперва эта фраза показалась мне нелепой. Мы уже потеряли людей на улицах, потеряли целую флотилию и орбитальную станцию. Уже несколько дней несли потери. Да, он имел в виду гражданских, но его подбор слов все равно задел меня. А солдаты что, не люди?

– Валка? – Я взял ее за руку и, несмотря на маску, почувствовал, как вспыхнули ее золотистые глаза.

– Нет. Давай кого-нибудь другого.

– Но…

– Нет, Адриан. Я не пойду.

Пораздумав немного, я обратился к Паллино:

– Где Оро?

– Я пойду!

Я не сразу узнал этот голос. Повернувшись, я увидел неприметную девушку-легионера и сообразил, кто это.

– Милорд, я готова, – сказала она.

Я покосился на Паллино. Хилиарх наклонил голову то ли утвердительно, то ли отрицательно. Не требуя пояснений, я снова повернулся к девушке. Трусость или смелость? Этого я тоже не знал, но предположил второе.

– Хорошо, Ренна.

– Вы сказали защищать людей, – сказала она.

Она пережила сражение в городе и теперь добровольно следовала за мной. Я даже немного удивился.

– Да, – ответил я.

Над нами снова вздрогнула крыша, и я хлопнул солдата по плечу:

– Вперед! Живо!

Ренна развернулась и, к еще большему моему удивлению, принялась раздавать команды своим соратникам-легионерам:

– Начинаем эвакуацию! Шевелитесь!

На нас медленно посыпалась пыль, и я оставил Ренну собирать выживших и отводить их назад к трамвайным путям. Из бокового коридора послышались выстрелы, кто-то закричал:

– Змеи! Змеи! Змеи в тоннелях!

Змеи – то есть нахуте. Я дернулся мимо Бассандера к боковой двери, из-за которой доносился шум. Появление нахуте означало, что и сами Бледные неподалеку.

– Не подпускайте их! – прогремел в ухо голос Паллино, многократно усиленный системой громкой связи и динамиками.

– Можно задраить тоннели? – спросила Валка.

Со стороны, где, по моим представлениям, наверху разместились корабли ксенобитов, раздался грохот, и я не расслышал, что ответил Бассандер Лин. Наши лихтеры, «Пустельги» или «Соколы-2», вернулись и ударили по стоящим кораблям и обороняющим их стаям змееподобных дронов.

Наверху продолжали топать колоссы, и каждый их шаг был равносилен движению горы. Огромные стальные махины высотой в двести и триста футов шагали на крепких, как стволы вековых деревьев, ногах. Пушки загрохотали по команде Лориана Аристида, неподвижно, как Сатурн, сидевшего в кресле, подобно Кхарну Сагаре на троне, и постукивавшего тростью по пульту. Пока мы двигались, сьельсины не оставались на месте. Они хлынули вперед, как маслянистая вода из сточной трубы. Добрались до разбитого тарана и посыпались вниз, словно муравьи.

– У вас гости, – передал Лориан.

К этому моменту я уже добрался до двери и заметил легкий дымок от десятков разбитых нахуте. С мечом в руке я двинулся дальше в сопровождении солдат.

Критический момент наконец наступил.

В крепости появилась брешь, нас осадили.

Читатель, у всего есть конец, и там, во мраке разрушенного космопорта, концов было множество. Лица Бледных блестели во тьме в конце коридора, подсвеченные рыжеватыми лампами. Их мечи напоминали костяные пальцы, в руках извивались серебристые змеи.

В ответ я, словно в приветствии, вскинул меч.

Они метнули нахуте и ринулись в атаку. Вокруг меня зачихала плазма, пронзительно засвистели энергокопья. Несколько сьельсинов упали, но остальные как будто этого не заметили. Они не люди, и им ничего не стоило перескочить через трупы сородичей, чтобы добраться до нас. Один сьельсин прыгнул на меня с мечом. Я сделал выпад, проткнув ксенобита между ребрами, и дернул рукой вверх, разрубив одно из его двух сердец.

Туша упала на меня, но я отпихнул ее, на секунду отшатнувшись к стене. Я вдруг отчетливо ощутил, каким тесным был тоннель, как низко нависал потолок и как близки были протянутые под ним трубы. Такое узкое пространство, такое узкое игольное ушко, в которое нужно было пройти, чтобы выжить и не обречь на гибель всех людей Береники.

Энергокопья снова засвистели, свалив еще двух ксенобитов. Оттолкнувшись от стены, я на куски искромсал пролетавшего нахуте. Шагнув вперед, почувствовал, как в щит ударил другой. Атакуя в лоб, Бледные давали нам – или хотя бы тем из нас, у кого не было щитов, – преимущество. Я продвинулся к дальнему концу коридора и с удивлением обнаружил, что там никого. С другой стороны солдаты Бассандера укрепляли ворота щитовыми проекторами и выставляли кордоны. Сьельсины сюда еще не добрались. Те десять, оставшиеся лежать в коридоре, были всего-навсего авангардом. Разведчиками.

Я доложил об этом Бассандеру.

– Нужно завалить брешь, как городские тоннели, – сказал я.

– А взрывчатка у нас есть? – поинтересовалась Валка.

– Отправлю подрывников, – ответил мандарийский капитан.

Лин даже не думал спорить или указывать мне. К этому обновленному Бассандеру я никак не мог привыкнуть.

– Отлично, – сказал я. – И закройте за нами служебный коридор, но так, чтобы легко можно было открыть, если понадобится вернуться.

В отряде Бассандера было три декады легионеров под командованием декуриона первого класса, на левой щеке забрала которого под двойной горизонтальной полосой красовался перевернутый треугольник, отмечающий его как специалиста по взрывным работам. Такие же отметки были у целой декады. За спиной у них были рюкзаки. Эти группы занимались минированием подступов к тоннелям из Долины Нырков.

– Здесь недалеко, – сообщил декурион, обращая мое внимание на указатели направлений к терминалам космопорта. – За мной.

Мы пересекли зал, не встретив сопротивления, и поднялись по короткой лестнице к извилистому коридору, который привел нас к очередной трамвайной платформе. Земля снова застонала под топотом колоссов и движущей силой зловещей луны. Мы шлепали по лужам, образовавшимся в результате прорыва труб. Вода заливала ковровые дорожки и несла отходы жизнедеятельности тысяч человек, которыми еще несколько минут назад было набито это тесное пространство.