– Вот, блин, ехал же просто на техосмотр. Теперь и сюда деньги отдавать. – Он продолжал негромко ругаться, пока к нему не подошла небольшая дворняжка. Она прижимала уши и, казалось, просила прощения. Увидев это, Виталий смягчился – да ладно уж, все равно в сервис ехать, но деньги, конечно, жалко.

Глава седьмая

Он подъехал ко входу и зашел внутрь белого здания, больше походившего на большую собачью будку. Его встретил мужчина в синем рабочем комбинезоне.

После целого дня, проведенного на свежем воздухе, Лиззи овладела сонливость, и вскоре после окончания ужина она заявила, что собирается лечь в постель. Роберта очень кстати уже не оказалось в столовой, и Джей тут же вежливо вскочил на ноги, чтобы помочь ей подняться по лестнице, сопроводив со свечой в руке. Пока они медленно преодолевали каменные ступени, он тихо сказал:

– Добрый день, машинку можно к вам загнать? – в ответ только одобрительный кивок и безразличный взгляд. – Представляете, собаки выбежали на дорогу, ну я и влетел в урну.

– Я отведу вас внутрь шахты, если вы все еще этого хотите.

– Давить их надо было, – послышался голос сзади. Это был второй мастер, немного крупнее первого и с длинной рыжей бородой, – машина денег стоит, а эти шавки бесплатно по всему городу бегают.

Вся сонливость Лиззи мгновенно улетучилась.

Виталий не нашел, что ответить, и только слегка улыбнулся. Он загнал машину и передал ключи рыжебородому. Тот принялся осматривать повреждения, покручивая ключи на пальце и ежеминутно извергая из себя слюну. Виталию с каждой секундой все меньше хотелось здесь находиться. Закончив осмотр, оба пренебрежительно косились на автомобиль и владельца.

– Вы это предлагаете серьезно?

– Ну что тут можно сказать, коллега?

– Разумеется. Я не привык бросать слов на ветер. – Он усмехнулся. – Вы осмелитесь пойти?

– А что тут можно сказать? Полный пи…

Ее охватило нескрываемое волнение.

– Я вас попрошу не выражаться, – Виталий состроил максимально серьезное и убедительное лицо.

– Да! – ответила она и подумала: «Вот мужчина, действительно желающий завоевать мое сердце». – Когда мы сможем туда отправиться?

– Мой коллега хотел сказать, что ситуация неприятная, но наши парни все сделают.

– Нынче же ночью. Отбойщики берутся за работу в полночь, а носильщики, которых правильнее называть носильщицами, на час или два позже.

В проходе появился третий. Он тоже был в рабочей форме, но его одежда отличалась чистотой и, кажется, даже была выглажена. Руки, в отличие от двух других, почти блестят, а ногти аккуратно подстрижены. Сразу видно, что он ими не работает.

«Начальник? Или более авторитетный представитель «Востока»? – подумал Виталий.

– В самом деле? – спросила изумленная Лиззи. – Почему им приходится работать по ночам?

– Вы за свою машинку не переживайте. Наши парни все умеют.

– Они трудятся и весь день тоже. Откатчики и носильщики заканчивают смену перед самым закатом.

– Спасибо вам большое, а то, понимаете, работаю постоянно. По три месяца на вахте, а машинка стоит в гараже. Ни жены, ни детей нет, поэтому и некому ее доверить, – Виталий вспомнил, что должен отыграть роль дурачка и рассказать им о себе все, – живу, правда, отсюда далековато. На Набережной, в пятом доме.

– Но ведь тогда у них почти не остается времени на сон!

Все это время троица внимательно слушала его, не отводя взглядов и лишь изредка переглядываясь.

– Ничего. Зато у них не остается времени и на дурные поступки.

«Все, как говорил тот тип. Видимо, он и вправду отлично их знает», – подумал Виталий. Приходилось говорить без умолку, продолжая рассказывать о себе.

Лиззи почувствовала себя наивным ребенком.

– И квартирка у меня чистенькая. С последней получки картин себе накупил на аукционе. Дорогущие, собаки, но красивые. А вид какой! О, вы бы видели. С десятого этажа весь город как на ладони. У меня еще номер такой красивый. Пятый дом, десятый этаж, пятьсот десятая квартира, представляете? А, кстати, когда будет готова машинка?

– Я провела почти всю жизнь по соседству с шахтой в долине, но понятия не имела, сколько часов проводят за работой угольщики.

– Сделаем как можно быстрее. А что, куда‐то торопитесь?

У нее мелькнула мысль, что Макэш может оказаться прав и посещение шахты в корне изменит ее взгляд на эксплуатацию труда горняков.

– Не то чтобы тороплюсь, но через два дня запланировал на рыбалку поехать на весь день. Комары‐то еще не проснулись, вот и хочу успеть, пока не оклемались. Думаю, рвану с утра на реку, посижу, посмотрю, как водичка плещется, может, даже с ночевкой останусь. В машине не замерзну ночь, как думаете?

– Так что подготовьтесь ближе к полуночи, – сказал Джей. – Вам снова придется переодеться мужчиной. У вас все еще остался тот наряд, который вы использовали?

– Да, остался.

– Не замерзнете, сейчас тепло ночью. Я бы вам советовал даже на два денька ехать, – сказал «чистенький» мастер.

– Выходите через дверь кухни. Я позабочусь, чтобы ее не заперли. Встретимся во дворе конюшни. Мне придется самому оседлать пару лошадей.

– А то и на неделю, – вставил рыжебородый.

– Это так увлекательно! – не слишком громко воскликнула она.

– Правильно. Когда вы еще сможете насладиться нашими красотами? Знаете речушку, что возле деревни Веселое?

Джей отдал ей свечу.

– Знаю, – Виталий припоминал, что это чуть ли не в ста пятидесяти километрах от города. – Не далековато ли?

– До встречи в полночь, – прошептал он.

– В самый раз, там такие лещи ловятся.

«Ну ясно, хотят меня подальше и на подольше сплавить, а сами квартирку мою обчистить, – догадался Виталий. – Теперь надо полностью убедить их, что я поеду».

Лиззи зашла в свою спальню. Джей снова повеселел и приободрился, отметила она про себя. Сегодня днем он опять по какой-то причине поссорился с отцом. Еще в горах. Никто так и не разобрался, что именно между ними произошло. Всех слишком поглотил азарт охоты. Вот только Джей промахнулся, стреляя в своего оленя, а сэр Джордж буквально побелел от злости. Но ссора, каким бы ни был повод, прошла почти незамеченной под влиянием волнительных моментов дня. Лиззи уложила самого крупного самца наповал. Роберт и Генри ранили своих животных. Мишень Роберта успела отбежать на несколько ярдов, но затем все же упала, и он добил зверя повторным выстрелом. А вот олень Генри скрылся, и по его следу пришлось пустить собак, которые после недолгого преследования настигли подранка, и он тоже был причислен к общей добыче. Однако все поняли, что между Джеем и отцом состоялся нелицеприятный разговор. До вечера Джей пребывал в угрюмом и молчаливом настроении. И лишь несколько минут назад вдруг оживился и обрел свой обычный шарм.

– Ну если вы так говорите, то, пожалуй, поеду и на недельку. Вот только с машинкой как быть?

Лиззи сняла платье, избавилась от нижних юбок, сбросила туфли, а потом завернулась в одеяло и села перед ярко пылавшим камином. Джей такой весельчак и затейник, думала она. Кажется, его тоже так и тянет на приключения, как ее саму. А еще он был внешне весьма привлекателен: высок ростом, атлетически сложен, прекрасно одет, а его голову покрывала густая шапка вьющихся светлых волос. Ей уже не терпелось, чтобы скорее наступила полночь.

– А за машинку не переживайте, – «начальник», как Виталий решил называть третьего работника, обратился к двум другим: – Ребята, за сегодня сделаете?

Раздался стук в дверь, и вошла ее мать. Лиззи ощутила укол чувства вины перед ней. Но все же подумала не без тревоги: надеюсь, мамочка не нацелилась на продолжительную беседу. Впрочем, еще не было даже одиннадцати часов. Времени казалось предостаточно.

– А чего не сделать? Сделаем. Часиков к шести подойдете и заберете вашу «ласточку».

Мать надела плащ, как поступали они все, когда приходилось идти из одной комнаты в другую по длинным и стылым коридорам замка Джеймиссона. Сейчас она сняла его. Под ним поверх ночной рубашки была накинута шаль. Вынув заколки из прически Лиззи, принялась расчесывать ей волосы.

Виталий оставил свой номер, и они попрощались до вечера. Уходил он с не совсем очевидным чувством победы. С одной стороны – да, он победил и наверняка это люди, которых его партнер назвал «нашими», но с другой – он не понимал, что делать дальше.

Лиззи закрыла глаза и полностью расслабилась. Эта процедура неизменно возвращала ее мысленно в детство.

Допустим, сегодня он заберет машину, завтра съездит в два других сервиса, а послезавтра к нему уже придут, чтобы ограбить. Идти в полицию и заявлять, что работники автосервиса придут его грабить, было абсолютной глупостью. Его не только не поймут, но еще и самого отправят в психушку. Нужно что‐то придумать или спросить совета у того, кто в этом понимает лучше.

– Ты должна пообещать мне, что больше никогда не станешь одеваться по-мужски, – сказала мама. Лиззи чуть не вздрогнула. Складывалось ложное впечатление, что матушка могла подслушать ее разговор с Джеем. Теперь придется проявить особую осторожность – мама обладала поразительным чутьем, догадываясь о намерениях Лиззи совершить нечто неординарное. – Ты уже не такая юная особа, чтобы затевать столь неприличные игры.

Виталий вернулся домой и забылся беспокойным сном. Ему казалось, что уже прошел день и в его дверь ломятся бандиты. Проснулся рывком и тут же потянулся к пистолету, который лежал под подушкой. Виталий не был полицейским и не работал в органах, но, узнав, с кем ему придется иметь дело, решил обезопасить свою жизнь.

– Но сэра Джорджа я порядком насмешила! – возразила Лиззи.

– Возможно. Но это не лучший способ завоевать уважение будущего мужа.

Осознав, что его трясущиеся руки сжимают пистолет, он выкинул его к стене и закурил. Виталий редко курил дома, а в постели – вообще никогда. Все‐таки это была уже не тревожность, а самый настоящий страх. Пролежав так до рассвета, он взял телефон и набрал номер.

– Похоже, Роберт в любом случае хочет жениться на мне.

– Слушаю, – на другом конце раздался женский голос.

– Верно, но в таком случае ты должна предоставить ему возможность ухаживать за тобой! Вчера по пути в церковь ты уехала вперед вместе с Джеем, оставив Роберта в одиночестве. И этим вечером решила отправиться спать, пока Роберта не было в комнате, лишив его шанса проводить тебя наверх.

– Татьяна Александровна, у меня к вам дело.

Лиззи вгляделась в отраженное зеркалом лицо своей матери. В знакомых чертах отчетливо читалось решительное стремление вразумить дочку. Лиззи любила мать и хотела бы угодить ей, но не могла превратиться в ту дочь, какую желала иметь мама: это противоречило ее характеру.

* * *

– Прости меня, мама, – сказала она. – Я просто как-то вообще не задумываюсь о подобных тонкостях.

Наконец я зашла в магазин сотовой связи и купила неубиваемый «кирпич», который мне так советовал Киря. Хоть он и весил раза в два больше моего, а на экране едва ли можно было что‐то разобрать без прищуривания, но в салоне мне сказали, что эту модель никогда не возвращали и не обращались с проблемами. Прочный телефон, который медленно разряжается, да еще и за копейки – ну не красота ли?!

– Тебе… нравится Роберт?

Как только я пересекла порог дома и легла на кровать, зазвонил телефон.

– Я бы вышла за него, если бы дошла до полного отчаяния.

– Слушаю.

Леди Хэллим отложила в сторону щетку для волос и села напротив Лиззи.

– Мы как раз и дошли до полного отчаяния, дорогая моя.

– Таня, я разговаривал с Лысцовым, – Киря редко волновался, но сейчас его голос слегка подрагивал, выдавая беспокойство, – тебя что, хотят убить? Или, может, забрать в рабство? Почему ты мне об этом не сказала?

– Но нам всегда не хватало денег. Сколько я себя помню.

– Это верно. И мы ухитрялись занимать, закладывали наше поместье, а жили по большей части там, где могли питаться телятиной собственного производства и занашивать одежду до дыр.

Подавляя смех, я попыталась объяснить ему, что все под контролем, но он не хотел слушать. Друзья – они такие друзья!

Лиззи снова почувствовала себя виноватой. Если мать вообще тратила деньги, то почти всегда на нужды дочери, а не на свои потребности.

– Так давай продолжим жить, как прежде. Я вовсе не против готовить еду и накрывать на стол, делить одну горничную на двоих с тобой. Мне нравится здесь. Я предпочту проводить дни в Хай Глене любым походам за покупками на Бонд-стрит.

– Таня, ну ты же не первый год работаешь. Не бывает таких совпадений.

– Но есть предел нашим возможностям одалживать деньги, видишь ли. Нам больше никто не дает ссуды.

– Значит, будем жить на арендную плату с фермеров. Придется перестать ездить в Лондон. Мы можем даже не принимать приглашения на балы в Эдинбурге. И к нам никто не станет приходить ужинать. Только пастор. Заживем как монашки, ни с кем не встречаясь целый год, если понадобится.

– Так я и не говорила, что это совпадение, – резонно откликнулась я. – По всей видимости, кто‐то пронюхал, что меня Виталий Шилов нанял, а значит, потенциально я могу копать под Балу. Там и ребята в той или иной степени с Балуевым связаны. А это, Володенька, показатель того, что движемся мы в правильном направлении.

– Боюсь, нам не удастся даже это. Они угрожают отнять у нас дом и все имение.

Лиззи ее слова повергли в шок.

– Пойми, ради твоей же безопасности стоит на некоторое время переехать в другую квартиру, – не отставал со своей заботой Кирьянов.

– Они не могут так поступить с нами!

– Могут. В этом и заключено главное условие закладной.

– Я не считаю это необходимым. Киря, пойми, молния два раза в одну и ту же точку не бьет. Даже если ты прав, то вчерашняя попытка провалилась, и те, кто это затеял, еще не скоро сунутся ко мне домой.

– Но кто такие эти «они», о ком ты говоришь?

Ответ матери прозвучал не слишком внятно.

– Домой, может, и не сунутся, но как насчет переулков или подъезда. Это уже не шутки. Возможно, Балу узнал, что ты копаешь под него, и отправил своих людей. Прошу тебя прислушаться ко мне.

– Могу только сказать, что бывший стряпчий твоего отца организовал для меня займы, но мне в точности не известно, кто именно выделил деньги. Хотя это не имеет значения. Важно то, что кредитор теперь желает вернуть свои средства. Иначе грозится взыскать их с помощью закона.

– Мама… Ты имеешь в виду, что мы потеряем свой дом?

После получаса разговора ему удалось убедить меня на недельку-другую переехать в бабкину квартиру. По правде говоря, я не была там давненько, так что придется там все отмывать и драть до блеска, как я люблю. Собрав все чистящие и моющие средства, которые у меня были, я вышла из дома. На улице я встретила неожиданного гостя.

– Нет, милая. Не потеряем, если ты выйдешь замуж за Роберта.

– Понятно, – отозвалась Лиззи очень серьезно.

– Татьяна Александровна, доброе утро. Оно сегодня просто великолепное, не правда ли? – Венчик, который почему‐то был одет в легкую куртку и короткие спортивные шорты, очень меня рассмешил. – А чего вы смеетесь? Вполне себе фенше… фешненш…

Часы на здании конюшни пробили одиннадцать. Мать поднялась и поцеловала ее.

– Спокойной ночи, моя дорогая. Добрых тебе снов.

– Фешенебельно? Ну да, действительно. Я что‐то подобное на выставке в Милане видела, правда, лет пять назад, но, ты же знаешь, мода циклична. В общем, выглядишь неплохо.

– Спокойной ночи, мама.

Лиззи задумчиво смотрела на огонь в камине. Она уже несколько лет знала, что ей предначертано судьбой спасти их с матерью благосостояние, выйдя замуж за богатого мужчину, и Роберт в этом смысле был ничем не хуже других кандидатов. Но она никогда прежде не размышляла об этом как о чем-то реальном. Она вообще не имела склонности обдумывать что-либо заранее, предпочитая откладывать все до самого последнего момента, и эта ее привычка порой сводила маму с ума. А сейчас перспектива выйти замуж за Роберта привела ее в смятение и начала по-настоящему пугать. Она почувствовала нечто вроде физического отвращения, словно съела что-то слегка подгнившее.

– Спасибо, но я к вам не за комплиментами пришел.

Но ей не оставляли выбора. Она не могла позволить кредиторам матери выгнать их из собственного дома! Что им тогда делать, куда податься? Чем зарабатывать себе на жизнь? У нее мороз пробежал по коже, стоило ей вообразить, как они вдвоем поселятся в холодных наемных комнатах ветхого доходного дома в Эдинбурге, как начнут писать самым дальним родственникам, выпрашивая материальную помощь, как возьмутся за шитье, чтобы получать гроши. Уж лучше в самом деле стать женой занудного Роберта. Но сможет ли она себя заставить пойти на такой брак? Всякий раз, когда перед ней вставала задача сделать что-нибудь крайне неприятное, но не столь необходимое, например, пристрелить старую и смертельно больную собаку или отправиться покупать ткань на нижнее белье, она неизменно меняла планы и находила способ избежать тягостной проблемы.

– А зачем же?

Она заколола свои непослушные волосы, а потом надела маскировочный костюм, использованный ею вчера: бриджи, сапоги для верховой езды, полотняную рубашку, пальто и мужскую треугольную шляпу, которую закрепила на голове булавкой. Изменила цвет лица, чуть затемнив щеки с помощью сажи, взятой из камина, но на сей раз решила обойтись без завитого парика. Для теплоты добавила одеянию отделанные мехом перчатки, помогавшие к тому же скрыть ее ухоженные девичьи руки, а под пальто накинула клетчатый плед, чтобы плечи казались более широкими.

Услышав полуночный бой часов, она взяла свечу и спустилась по лестнице.

– Татьяна Александровна, может, у вас для меня работка найдется?

Она нервничала, не зная пока, сдержит ли Джей свое слово. Что угодно могло помешать ему, или же он мог попросту заснуть, дожидаясь назначенного времени. Насколько же разочарована она будет! Но дверь кухни действительно оказалась не заперта, как он и обещал, а когда она вошла во двор конюшни, он уже ждал ее, держа под уздцы двух пони и нашептывая им что-то ласковое, заставляя животных вести себя спокойно. Она с радостью увидела при свете луны улыбку на его лице, с которой он встретил ее. Ничего не говоря, он передал ей поводья более низкорослого пони, а потом вывел их пешком задней тропой, избегая показываться на главной подъездной аллее дома, на которую выходили окна большинства спален.

Как только они выбрались на дорогу, Джей сдернул покров с масляного фонаря. Они сели в седла и поскакали прочь от замка.

– Деньги нужны или болтаться по городу без дела устал?

– Я боялся, что вы не придете, – признался Джей.

– А я боялась, что вы заснете, дожидаясь меня, – сказала в ответ она, и оба рассмеялись.

– И то и другое. У меня же теперь дама есть, поэтому без дела по городу мы с ней ходим вдвоем.

Они поехали вверх по долине в сторону угольных шахт.

– Вы опять сегодня днем поссорились с отцом? – задала ему прямой вопрос Лиззи.

– Ага, а она, значит, намекает тебе на то, что хочет без дела сидеть в ресторане?

– Да.

Он явно не собирался вдаваться в подробности, но ненасытное любопытство Лиззи было нелегко угомонить.

– Ну да, а вы откуда знаете?

– Из-за чего? – спросила она.

Ей не было отчетливо видно его лицо, но она почувствовала, что ему неприятны ее расспросы. Но он тем не менее ответил достаточно ровным тоном:

– Догадалась. Ну смотри, я тут вещи переношу. Нужна помощь.

– Все из-за того же. Причиной снова стал мой брат Роберт.

– Сколько? – его глаза опять заблестели жадным огоньком.

– Я считаю, что с вами обошлись очень дурно, если для вас мое мнение может послужить хотя бы отчасти утешением.

– Чем быстрее, тем больше, – я хорошо его знала, сколько бы я ни предложила, он повысит цену. И если сэкономить мне не суждено, то хотя бы ускорю процесс.

– Да, и я благодарен вам за это. – Казалось, он сразу немного расслабился.

Я проводила его до квартиры в первый раз и осталась там. Венчику можно было доверить ключи от квартиры, так что я не боялась, что он что‐то украдет.

По мере их приближения к шахтам возбуждение и интерес Лиззи постепенно только усиливались, и она стала воображать себе, какой окажется шахта внутри, и почему Макэш сравнил ее с вратами ада. Будет там жутко жарко или же холоднее, чем снаружи? Ругаются ли рабочие между собой или, быть может, даже дерутся, как дикие кошки в клетке? Царит ли в шахте отвратительный запах, кишат ли в ней крысы? Или там все тихо и призрачно? Она начала ощущать тревогу. «Но что бы ни случилось, – думала она, – отныне я буду знать, каково там, и Макэш больше не посмеет обвинить меня в наивном невежестве».

За полчаса он шесть раз сбегал туда-сюда и принес все необходимые вещи. Он уже давно снял куртку и теперь бегал только в тельняшке. Изрядно уставший и запыхавшийся, он ввалился в квартиру с последними пакетами.

Полчаса спустя они миновали первую небольшую пирамиду из угля, предназначенного на продажу.

– Все, Татьяна Александровна, ничего не уронил, все в целости и сохранности. Вот ключи.

– Кто там еще? – неожиданно раздался грубый окрик, и егерь с волкодавом на поводке показался в круге света, отбрасываемого фонарем Джея.

– А вот оплата.

Обычно в обязанности егерей входил присмотр за оленями и охрана лесов от браконьеров, но в эти дни многих из них заставили наводить порядок на шахтах, следить за дисциплиной и не допускать воровства угля.

Джей приподнял фонарь, чтобы стало видно его лицо.

Я протянула деньги и проводила его. Пакеты остались стоять в прихожей, а я начала генеральную уборку. Вещей в квартире почти не было, зато пыль лежала толстым слоем. Сколько меня здесь не было? Месяца два-три? Если в квартире никто не жил, то откуда тогда такая грязища? Полы пришлось перемывать несколько раз, хотя даже после третьего раза я не была уверена, что они чистые. Хоть пакетов и было много, но сами вещи легко и компактно разместились на полках шкафа и в комоде, остальному выделилось место на стульях и под ними.

– Прошу прощения, мистер Джеймиссон, – сказал егерь.

Они поехали дальше. Вход непосредственно в шахту позволяла различать только лошадь, ходившая по кругу и вращавшая колесо. Приблизившись к ней, Лиззи разглядела, что к колесу привязали веревку, с помощью которой из шахты доставали ведра, наполненные водой.

Я тут же поставила ноутбук на зарядку и открыла почту. Хоть Венчик и очень помог мне, но с уборкой я провозилась до самого вечера. Интересно, кто‐то вспомнил обо мне за день или люди научились справляться со своими делами без моей помощи?

– В шахте всегда образуется много лишней воды, – объяснил Джей. – Она просачивается сквозь почву.

– Хм, реклама, реклама, – я уже и забыла, зачем подписывалась на эти рассылки, – о, сообщение от Стасюка.

Многие из старых деревянных ведер прохудились, пропуская струи, образовавшие перед входом в шахту предательски опасные участки, где грязь смешалась со льдом.

Саша очень скомканно и непонятно написал, что пришла срочная информация от людей, которые допрашивали пойманного вора. Кирилл, так его звали, дал показания аж на пять лет тюрьмы, но когда узнал об этом, решил поделиться еще кое‐какой информацией, за что ему урезали срок вдвое.

Они оставили пони у привязи и подошли к дыре, ведшей внутрь шахты. Размерами она не превышала шести квадратных футов с крутыми деревянными ступенями, зигзагом спускавшимися вниз вдоль стен. Конца лестницы Лиззи разглядеть не могла.

Никакими перилами или поручнями ее не оборудовали.

– Что же это за информация такая? Обычно у Кири в отделе, дай бог, годик спишут, а тут два с половиной. Может, он сдал Балу?

Лиззи на мгновение овладел приступ паники.

Набрала Стасюка – не ответил. Кирьянов тоже не брал трубку. Только тогда я посмотрела на часы и погрустнела: скоро мои приятели-полицейские начнут от меня перекрываться, отключать телефоны и менять сим-карты. Потому что это натуральное свинство – тревожить работающих людей после полуночи.

– Какова ее глубина? – спросила она дрогнувшим голосом.

Ну да ладно, до завтра потерплю. Хорошо бы, если бы удалось что‐то нарыть по Балу.

– Если память мне не изменяет, глубина этой шахты составляет двести десять футов, – ответил Джей.

Такие мысли ободряли и вселяли надежду на скорейшее окончание дела. Честно говоря, мне очень не нравилось, что оно продвигается так медленно. Дела против убийц, грабителей или даже самых искусных мошенников и лжецов давались мне куда легче, чем против бизнесменов. Все улики, показания и доводы утопали в их власти, деньгах и связях. Такие дела обычно так и пылятся на полках архивов, пока не выходит срок давности преступления и его не закрывают. Смотря на несколько шкафов с подобными папками, перестаешь верить в правосудие и справедливость в нашем мире.

Лиззи тяжело сглотнула. Но если бы она сейчас отказалась от своего намерения, сэр Джордж и Роберт могли узнать об этом, а потом самодовольно поучали бы: «Мы же предупреждали вас, что там не место для леди». Этого она вынести не смогла бы. Уж лучше спуститься на двести десять футов вниз по лестнице без перил.

Именно на такой довольно грустной ноте я решила пойти спать.

Скрипнув зубами, она спросила:

– Ого, может, я даже смогу выспаться, – я задернула шторы, чтобы раннее утреннее солнце не разбудило меня, – ну, спокойной ночи.

– Так чего же мы ждем?

Удобно устроившись на кровати, я почти сразу уснула. Снились выходные. Никуда не нужно было ехать. Телефон молчал. На ноутбуке играла приятная музыка, а я варила кофе на кухне. Приятный запах распространялся из турки по всей комнате. Но вдруг что‐то отвлекло меня от плиты. Это был телефон. Он звонил все громче и громче, но я не понимала, откуда доносится звук.

Если Джей и уловил ее страх, то вида не подал. Он двинулся первым, освещая для нее ступени, а она последовала за ним, трепеща от ужаса. У нее душа в пятки ушла. Видимо, поэтому, преодолев несколько первых ступеней, Джей предложил:

– Почему бы вам не положить руки мне сзади на плечи для сохранения равновесия?

Я проснулась и по инерции нащупала телефон рукой.

Она с благодарностью согласилась.

«Кому я опять нужна ни свет ни заря?» – я считала оборвать такой хороший сон бо`льшим преступлением, чем разбудить меня так рано. Все‐таки будят меня почти каждый день, а вот настолько теплые и спокойные сны бывают крайне редко.

Они продолжили спуск, а деревянные ведра с водой, покачиваясь и кружась словно в вальсе, поднимались на веревке вверх по центру ствола шахты, сталкиваясь с пустыми ведрами, возвращавшимися в глубину, порой обдавая Лиззи ледяной водой. Мысленно девушка нарисовала себе жуткую картину: она поскальзывается на одной из ступеней, срывается с лестницы и совершает безумный полет, врезаясь в ведра, опрокидывая их десятками, прежде чем грохнуться на самое дно и умереть.

– Слушаю.

– Татьяна Александровна, у меня к вам дело.

Время от времени Джей делал остановки, чтобы дать своей спутнице немного отдохнуть и перевести дух. Хотя она всегда считала себя физически крепкой и способной к любой активной деятельности, у нее уже скоро появилась боль в ногах, а дыхание стало тяжелым. Не желая, чтобы он заметил признаки ее усталости, Лиззи пыталась непрерывно поддерживать разговор.

– Виталий? Это не может подождать, скажем, до обеда?

– Вы производите впечатление человека, который много знает об устройстве шахт. Откуда берется вода, какова глубина и все такое.

– Нет, дело срочное. Мы можем встретиться?

– Добыча угля стала постоянной темой бесед между членами нашей семьи. Именно она дает основной доход. Но лично я лет шесть тому назад провел здесь целое лето вместе с Гарри Рэтчетом, управляющим. Как решила мама, мне следовало основательно изучить все детали горного дела, надеясь на вероятность, что в один прекрасный день отец поручит мне руководство бизнесом. Напрасные ожидания. Глупость с ее стороны.

– Хорошо, но мне нужно время, чтобы привести себя в порядок.

Лиззи почувствовала к нему волну сочувствия.

– Тогда буду ждать вас в том же кафе, где мы встречаемся обычно.

Бросив трубку, я еще раз откинулась на мягкую кровать и, кажется, даже задремала на пару минут.

Они продолжили спуск. Через несколько минут лестница закончилась платформой, с которой открывался доступ в два туннеля-штрека. Под входом в каждый из них шахта была заполнена водой. Ее постоянно вычерпывали ведра, но с таким же постоянством натекали новые ручьи по желобам, проложенным в полу туннелей. Лиззи вглядывалась в их мрак со смесью любопытства и страха.

Разбудил все тот же телефон. На этот раз звонил Стасюк.

Джей сделал шаг с деревянной платформы внутрь одного из туннелей и подал Лиззи руку. Хватка его сухих пальцев показалась ей излишне крепкой. Когда же она тоже вошла за ним, он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. Она не могла не признаться себе, что подобный галантный знак внимания доставил ей удовольствие.

– Алло, Татьяна Александровна, вы приедете сегодня к нам?

Он повернулся и повел ее за собой, по-прежнему не отпуская руки. Она же теперь и хотела бы обдумать смысл его жеста, но на это не оставалось времени. Пришлось полностью сосредоточиться на том, как устоять на ногах. Ее ступни все время тонули в плотном слое угольной пыли, и ее же запах ощущался в воздухе. Потолок местами нависал совсем низко, и идти по большей части приходилось, наклонив голову. Только сейчас Лиззи до конца осознала, сколько еще не самых приятных моментов ожидают ее этой ночью.

– А по телефону как? – полюбопытствовала я.

– Да не хотелось бы. За вами, судя по всему, присматривают. Вдруг прослушка?

Но она сделала все возможное, чтобы не обращать внимания на любой возникавший дискомфорт. По обе стороны от главного прохода порой начинали мерцать свечи между широкими колоннами, и это напомнило ей ночную службу в крупном кафедральном соборе. Джей давал пояснения:

– Поняла, – с этим я была полностью согласна. И машина, и квартира, по крайней мере, могут быть намеком на то, что меня «пасут». А значит, не стоит рисковать и допускать утечку информации. – Если что, заскочу вечером, ты еще будешь на месте?

– Каждый шахтер работает перед пластом угля в двенадцать футов шириной, и его рабочее место величают «залом», хотя на самом деле правильное название – забой. Между каждым таким залом оставляют колонну, тоже состоящую из угля и имеющую шестнадцать футов ширины, чтобы поддерживать свод шахты, который вы бы назвали потолком.

– Да, сегодня помогаю Борисову с сержантами на дежурстве.

Внезапно до Лиззи дошло, что у нее над головой громоздилась толща земли и скального грунта в двести десять футов, которая могла обрушиться и раздавить ее, если бы шахтеры выполнили свою работу небрежно, и ей снова пришлось подавить в себе панический страх. Она невольно сжала руку Джея. Он ответил своим пожатием. С этого момента она уже внимательно следила за тем, чтобы их руки не размыкались. Ей стало нравиться все время ощущать его близость.

– Тогда до вечера.

Первые забои, которые они миновали, пустовали. Очевидно, выработка угля в них уже завершилась. Но уже вскоре Джей остановился у входа в зал, где трудился мужчина. Лиззи удивилась, что шахтер не стоял при этом. Он лежал на боку, врубаясь в слой угля на уровне пола. Свеча, стоявшая на деревянной подставке рядом с его головой, тускло и неравномерно мерцала, давая ему возможность видеть, что делать во мраке шахты. Несмотря на казавшуюся неудобной позу, он мощно орудовал киркой. После каждого удара он вырубал достаточно заметную выемку, откуда сыпались куски угля. Казалось, он стремился сделать углубление в два или три фута в основании пласта по всей ширине своего зала. Лиззи пережила новый шок, заметив, что лежать ему приходится прямо в ручейке непрерывно стекавшей воды, которая затем вливалась в желоб центрального прохода. Лиззи опустила в желоб пальцы. Вода оказалась холодной как лед. Она поежилась. А шахтер между тем работал, скинув с себя и пальто, и рубашку. На нем оставались только бриджи. Ноги были босыми. И все равно капли пота отчетливо проступали на его почерневшей спине.

Опять их заставили работать с сержантами. Хотя в последнее время я все меньше слышу жалоб на них. Да и в деле с ограблением соседа сверху они разобрались неплохо, хоть и начало у них не задалось. Борисов рассказывал, что они сами собрали отпечатки, нашли следы ботинок и пробили камеры наблюдения, на которых засветился Кирилл. В общем, новое поколение не так уж и плохо. Как сказал Киря, «у них есть потенциал, просто очень глубоко».

Туннель не проходил по прямой линии. Он то поднимался, то шел вниз, следуя расположению пластов угля, как догадалась Лиззи. Вот и сейчас он повел их выше. Причем достаточно круто. Джей остановился и указал вперед, где шахтер производил какие-то манипуляции со свечой.

– Он выполняет проверку на рудничный газ, – сказал Джей.

Через час я уже была в кафе. Оказывается, я могу собраться довольно быстро. Однако эти ранние подъемы так вымотали меня, что я чуть не уснула, пока стояла в пробке. Нужно точно брать выходной, иначе так и на ходу уснуть могу.

Лиззи впервые отпустила его руку и села на крупный обломок камня, чтобы дать спине чуть отдохнуть от постоянно согнутого положения.

– С вами все в порядке? – спросил Джей.

– Доброе утро, что за столь срочное дело? – Я прошла к дальнему столику и привычно положила блокнот и ручку на стол.

– Я в норме. Что такое рудничный газ?

– Легковоспламеняющееся летучее вещество.

Виталий начал, немного нервно и постоянно оглядываясь, рассказывать про своего приятеля и их совместную работу. Я мало что поняла, потому что, кроме описания внешности, про него он не рассказал ни слова. Это вызвало некие подозрения. Если человек ничего о себе не рассказывает, значит, ему есть что скрывать.

– Воспламеняющееся?

Я записала его точное описание. Надеюсь, Стасюк сможет откопать личное дело человека по приметам, а я абсолютно уверена, что его дело лежит в отделе, и очень даже может быть, что оно весьма толстое.

– Да. Именно он становится причиной большинства взрывов в угольных шахтах.

Между тем Виталий перешел на рассказ об их последней встрече. Меня очень удивила проницательность и открытость, с которой коллега Виталия говорил о работниках Балу. Складывалось ощущение, что он говорит о знакомых ему людях или как минимум о людях, привычки и образ жизни которых он знает.

Это прозвучало для Лиззи как нечто безумное.

– Понимаете, я в опасности!

– Если газ взрывоопасен, почему же он использует свечу?

– Хорошо, представим, что эти люди и вправду решили вас ограбить. В таком случае вам ничего не остается, кроме как уехать. У вас есть место, где вы можете пожить пару дней?

– Это единственный способ выявить наличие скопления газа. Его невозможно ни увидеть, ни распознать по запаху.

– Есть загородный дом, но чтобы до него доехать до вечера, нужно выезжать через пару часов, а мне еще нужно заехать в две мастерские.

Шахтер медленно поднимал свечу к своду, не сводя при этом пристального взгляда с пламени свечи.

– Из ваших рассказов я поняла, что нужно говорить и как себя вести. Я заеду туда и сама проверю работников. Все‐таки это правильный ход. Чем больше пешек Балуева сядет в тюрьму, тем меньше преступлений будет совершено, а еще они наверняка не захотят садиться на пять и более лет, так что наверняка расскажут нам много интересного. С их помощью мы сможем подобраться к Балу еще ближе.

– Газ легче воздуха, а потому концентрируется наверху, – продолжал давать пояснения Джей. – Даже его небольшое количество придаст пламени свечи голубоватый оттенок.

– Откуда вы знаете, что они предадут Балу и начнут спасать свои шкуры?

– А если количество окажется большим?

– Профессиональное чутье, и ничего больше. Доверьтесь мне.

– Тогда нас всех разорвет на части, и каждая отправится на тот свет, в лучший из миров.

– Значит, я поеду собирать вещи.

Для Лиззи это вполне могло стать последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Она вся перепачкалась, устала, ей в рот забивалась угольная пыль, а теперь она услышала еще и об угрозе смертоносного взрыва! Ей пришлось уговорить себя сохранять хотя бы видимость спокойствия. Она же еще до прихода сюда знала, что труд горняков опасен. Значит, следовало унять нервы. Шахтеры спускались в штреки каждый день. Неужели у нее не хватит смелости сделать это однажды?

– Нам нужны будут ключи от вашей квартиры.

Но она оказалась под землей в первый и в последний раз, уже твердо решила она.

– Зачем?

Еще некоторое время они наблюдали за действиями мужчины со свечой. Он неспешно передвигался по туннелю, делая не более нескольких шагов сразу, чтобы заново произвести проверку. Лиззи успела преисполниться решимости не выдать своего страха. Заставив голос звучать ровно, она спросила:

– Там засядут несколько человек, которые задержат грабителей, если те действительно сунутся к вам в квартиру.

– А если он обнаружит рудничный газ? Что тогда? Как он избавится от него?

– У меня нет запасных.

– Он его подожжет.

– Тогда, как закончите собираться, позвоните мне.

Лиззи снова с трудом сглотнула. Час от часу не легче.

– Хорошо, еще раз спасибо.

– Одного из шахтеров непременно назначают ответственным за пожарную безопасность, – сказал Джей. – Насколько помню, в этой шахте пожарным служит Макэш, тот самый молодой смутьян. Обычно такая работа передается от отца сыну. Пожарный должен быть подлинным экспертом по газу. Он обязательно знает, что делать при любых обстоятельствах.

Он ушел спокойным и даже с улыбкой на лице. Еще бы, спихнуть свои проблемы на других, а самому уехать отдыхать на дачу. Конечно, так говорить было нельзя, но мое скептическое отношение к делу так и кричало о том, что меня разбудил человек с паранойей, который накрутил сам себя. Это все равно что посмотреть фильм ужасов на ночь, а потом бояться каждого шороха. Во мне говорил не только скепсис, но и усталость.

Лиззи боролась с желанием броситься бегом назад вдоль штрека и вихрем взлететь по лестнице, чтобы вернуться живой отсюда, оказавшись в привычном окружении. Она бы так и поступила, если бы не неизбежное чувство унижения перед Джеем, вызванное столь откровенной демонстрацией своего страха. Но не желая больше видеть этого странного, безумно опасного, с ее точки зрения, теста, она указала на штрек, уходивший в сторону, и спросила:

– Проверю мастерские и поеду домой. – Я вспомнила, что еще нужно заехать в отдел. – Да что ж это такое?! Завтра беру выходной, и пусть хоть конец света наступит!

– А там что находится?

Еще и автосалоны находились в разных точках города. Выбрав ближайший, я вбила его адрес в навигатор и поехала. Скептический настрой не уходил, так что я думала, что трачу время впустую.

Джей снова взял ее за руку.

У ворот мастерской меня встретил один из работников.

– Пойдемте и посмотрим.

– На техосмотр можно? – спросила я.

– Конечно, – он допил кофе. – Только техосмотр?

По всей шахте стояла странная гулкая тишина, отметила про себя Лиззи, пока они шли по туннелю. Почти никто не разговаривал. Лишь немногим мужчинам помогали мальчики-подручные, а большинство работали в одиночку. Носильщики угля еще не появились в шахте. Стук кирок, ударявших по пластам, и звуки падения вырубленного угля приглушались массивными стенами и толстым слоем пыли под ногами. Им нередко приходилось проходить через двери, которые тщательно закрывали за ними совсем еще маленькие мальчишки. Двери служили для контроля циркуляции воздуха в туннелях, пояснил Джей.

– Да, давненько его не делала, а машинка у меня не новая, сами видите.

Вскоре они оказались в совершенно пустынной части штрека. Джей остановился.

Он усмехнулся и ушел в глубь сервиса. Через пару минут ко мне вышел еще один работник.

– Извините, но администратор у нас заболел, так что всеми бумагами займусь я. Меня зовут Михаил. Пройдемте в офис. Давно у вас эта машина?

– Давненько.

– Ну и правильно, зачем покупать эти навороченные инормарки, если и наши могут хорошие машины делать?

– Полностью согласна.

Мы вошли в комнату с двумя небольшими диванами, на одном из которых располагались еще двое мужчин в рабочей форме. Они негромко спорили о каких‐то деталях, но я в этом ничего не понимала, так что пропустила мимо ушей. Михаил сел за компьютер и начал вбивать мои имя и фамилию.

– Самим так работать неудобно, но у нас белая компания, так что все операции должны быть внесены, чтобы потом не возникало проблем с бухгалтерией.

– Понимаю, я тоже работала в такой, – поддержала я разговор. – Очень тяжело потом подбивать кассу, если кто‐то ошибся.

– Как хорошо, что вы меня понимаете.

Мы еще немного поговорили о сложности работать в белой компании, пока он не напечатал договор. Михаил предложил мне кофе, и мы еще немного поболтали. Наконец пришел мастер и сказал, что с машиной все хорошо.

– Как замечательно. Теперь я спокойно могу ехать! – воскликнула я.

– Далеко собрались?

– Я-то здесь живу, почти в центре, на Солнечной, пятнадцать, а мама – в деревне. Она ко мне редко ездит, да и боится, что лифт перестанет работать, как в прошлый раз, а на седьмой этаж ей совсем тяжело подниматься. Вот с работой закончила и решила завтра к ней на недельку съездить.

– Угу, – сухо ответил Михаил, – ну, удачи вам.

Ни один из мастеров не обратил на мою болтовню внимания. Они как спорили, так и продолжили спорить. Даже вежливого Михаила утомили мои рассказы. Было очевидно, что среди них нет, как выразился партнер Виталия, «наших» людей. Как я и думала, все это просто-напросто бесполезная трата времени и денег. Зачем я вообще согласилась этим заняться? Поехала бы домой или в отдел.

Я остановилась, раздумывая, ехать ли мне в дальний автосалон или бросить эту идею. Все‐таки понимание того, что совесть потом меня съест, заставило выполнить обещание.

Во втором автосервисе мне были совсем не рады. Мужчина худощавого телосложения только с пятого раза услышал меня и открыл ворота. Ни договоров, ни каких‐либо вопросов. Услышав про техосмотр, он позвал помощника. Я даже не знала, как намекнуть на то, что квартира будет пуста. Но когда мне это все‐таки удалось, они с интересом стали слушать и даже перестали хамить.

– Значит, Солнечная пятнадцать, наверно, с седьмого этажа открывается хороший вид на город?

– Да как‐то уже привыкла.

– Хотел бы я посмотреть, а то у меня что ни квартира, то первый или второй этаж.

Дальше разговор не пошел, но появилось чувство неловкости. Хотелось побыстрее покинуть это место. Осмотр они сделали от слова «смотреть», то есть открыли капот, посмотрели масло и тормозную жидкость, попинали колеса и попросили за это триста рублей. Хорошо, хоть не тысячу. Однако в этот раз я даже была рада, потому что находиться под пристальными взглядами трех мужчин мне было очень некомфортно.

Выехав из сервиса, я посмотрела на время. Почти пять часов, а Виталий все еще не звонил. Без ключей я не смогу попасть в квартиру, хотя, установив камеру на его этаже, можно оставаться в машине возле подъезда и ждать, пока грабители, если они, конечно, будут, сами придут ко мне в руки. А уж полицию я вызвать успею. Обнести квартиру – дело не пяти минут.