Софья поднялась и огляделась.

Похоже, осмотр дал немного. Точнее, не дал ничего, кроме уверенности, что убийца пришел к Зое Модестовне неслучайно. Рудольф прав. Преступник знал, куда и зачем шел. Он шел убивать.

Но за что можно прибить безобидную бомжиху?

Хотя почему безобидную? Для кого-то она была очень опасна, раз ее так – как там Рудольф сказал? упорно? – убивали.

И что теперь прикажете делать? Труп все равно рано или поздно найдут. Рудольфа, ближайшего соседа по чердаку, заберут не задумываясь. И вряд ли кто-то сможет убедить ментов, что он ни при чем.

Надо позвонить Протасову. Тьфу ты! Какому Протасову! Он сразу схватит ее в охапку, утащит на свой крейсер и запрет в каюте на пудовый замок! Или на Северный полюс вышлет посылкой!

Софья посмотрела на понурую фигуру Рудольфа. А с этим что делать? У себя в однушке прятать на случай, если убийца снова наведается? Может, его просто спугнули, поэтому он не забрал то, что искал.

– Пошли отсюда, – скомандовала она бодрым голосом.

Рудольф обреченно поплелся за ней, но у выхода остановился.

– Мне кажется, будет лучше, если я пока перекантуюсь у Степана Петровича. У себя оставаться боюсь.

– А где это?

– Литера А нашего же дома. У него условия похуже, но все-таки. Безопаснее.

– Я смогу тебя там найти?

– Сможете, но лучше дайте мне ваш телефон. Как-то неловко такой даме шляться по чердакам.

Удивившись, Софья хотела поинтересоваться, откуда он собирается ей звонить, но тут Рудольф вынул из кармана смартфон с разбитым стеклом и деловито поинтересовался:

– У вас МТС или Билайн? У меня Мегафон. Он дешевле обходится.

Софья уже не знала, плакать или смеяться.

– В помойку чего только не выбрасывают. Диву даешься, – пояснил Рудольф, видя ее изумление. – Вполне рабочий агрегат. Звонить можно.

Софья покачала головой и продиктовала свой номер.

Оказавшись дома, она сразу залезла в душ и старательно намылилась. Мерзкий запах пропитал кожу, волосы и совсем не хотел смываться.

Она уже знала, как поступит, но все оттягивала момент, когда придется набрать номер следователя.

По сути, она плохо представляла себе, как отреагирует Басов. Поверит ли, что Рудольф ни при чем? Прислушается к ее словам? Ведь она дала ему обещание, что больше никуда не полезет, как когда-то Протасову. И вот опять его нарушила – отправилась осматривать место преступления. Теперь на чердачном полу среди прочих полно и ее следов. Менты ее вычислят в два счета. Да не в этом дело! Главное, она была абсолютно уверена – убийство Зои Модестовны каким-то образом связано с тем, что случилось в квартире Ивана.

Кажется непостижимым, но это так! Ведь таких совпадений не бывает: два убийства в одном подъезде с разницей в две недели! Неизвестно как, но одно продолжает другое!

Вот только удастся ли убедить Басова?

Удалось, но лишь частично. Поднятый с постели майор дал себя уговорить не давать делу ход, не поговорив сначала с Рудольфом и с ней.

– Тогда с вас и начнем. Слушаю.

Поначалу разговор не задался, – стоило ей открыть рот, как Басов рассвирепел и стал ругаться плохими словами. Вытерпев его натиск, Софья не сдалась, а стала талдычить свое: Зою Модестовну убил кто-то из тех, кто приходил за бриллиантом. Или Рассольцев, или тот, кто с ним связан, или еще кто-то из шайки, но Рудольф ни при чем.

Наконец майор сломался и согласился встретиться с Рудольфом в квартире Софьи. Это было против всех правил, но…

Она позвонила Рудольфу и без всяких объяснений велела явиться к ней через час.



На и без того помятой физиономии Рудольфа наблюдались свежие борозды, похожие на следы ногтей.

– Это кто тебя? – поинтересовалась Софья.

Рудольф вздохнул.

– Степан Петрович вообще-то человек неплохой, но некая мелкотравчатость все же присутствует. Недосчитался, видишь ли, кружка краковской колбасы в загашнике.

Софья взглянула с жалостью.

– Я дам тебе денег. Купи и съешь.

Рудольф помотал головой, на которой вновь красовался любимый капор.

– И не уговаривайте, Софья Павловна! Вы и так за меня, изгоя и маргинала, вписались. Я на вас, как на Мадонну, молиться должен и к ногам припадать, поэтому пожертвование, хоть и от чистого сердца, принять не могу. Май эдьюкейшн даз нот элау!

Ишь ты, брать ему воспитание не позволяет! А воровать, значит, позволяет?

– Ну как хочешь, – пожала плечами Софья и потихоньку сунула в карман красного пальто тысячу.

Звонок в дверь заставил Рудольфа вздрогнуть и заметаться по комнате.

– Это за мной! Майн гот! Сэ ту рибль! Ай эм лост! Финита ла комедиа!

Софья схватила бедолагу за рукав.

– Перестань психовать, полиглот несчастный! Это же моя квартира. Значит, пришли ко мне.

– Кто?

– Конь в пальто! Сядь и не отсвечивай!

Она впустила Басова и глазами указала на кухню, где за холодильником спрятался Рудольф.

Крякнув, Басов снял свою развеселую жилетку, кашлянул и потер руки.

Приготовился, поняла Софья и направилась за ним.

Перво-наперво надо было сварить хорошего кофейку.

За чашкой кофе с бутербродами разговор, который сперва никак не клеился, постепенно стал продуктивнее. Понемногу Рудольф успокоился и перестал косить глазом на входную дверь, а Басов, похоже, в самом деле поверил: из беседы можно выжать что-то полезное.

История с отпечатками на статуэтке заставила Басова усмехнуться и покрутить головой.

– Если убийца был без перчаток, то пальчики мы найдем по-любому. Впрочем, я почти уверен, что их нет. Ну а вам, гражданин, пора быть умнее! В ваши лета стыдно.

Рудольф покаянно тряхнул головой.

Как бы между прочим майор поинтересовался, чем любила заниматься покойная в перерывах между лазаньем по помойкам.

Рудольф принял мечтательный вид и стал вспоминать.

– Зоя Модестовна была весьма образованным человеком, поэтому очень любила скоротать вечерок за книгой.

– А еще?

– Частенько подолгу гуляла вдоль Невы, читая Мандельштама или Пастернака.

– Ну а дома? – продолжал терпеливо расспрашивать Басов.

– Одной из ее забав, объединявших нас, было рассматривание людей, идущих по улицам нашего города. Мы частенько соревновались в наблюдательности, угадывая профессию или характер человека по его одежде и походке. Это было увлекательное занятие, знаете ли!

– Ну а случалось ли ей подворовывать в доме?

– Что вы! Никогда! Зоя Модестовна? Нет! Для этого она была слишком чувствительна! Если только…

– Что?

– Что-то уж слишком плохо лежало, – смущенно пояснил Рудольф. – Ну там… банки с заготовками, одежда, ненужные книги, которые оставляют в коридорах. В общем, пустяки. Это ведь безобидное занятие, не так ли?

Басов машинально кивнул и задумался, глядя в чашку с остатками кофейной гущи.

Рудольф с тревогой взглянул на Софью.

– Теперь вы меня арестуете, гражданин начальник?

«Да надо бы», – подумал Басов, а вслух сказал:

– Советую пока не возвращаться в свою… обитель. Поживите где-нибудь в другом месте, но неподалеку.

– Я решил перебраться к другу в дом на Марата. Там неплохие жилищные условия и магазины близко.

– Так далеко не надо. Вы можете понадобиться.

– В качестве кого? – насторожился Рудольф.

– В качестве наблюдательного и умного человека, который может не только видеть, но и анализировать факты, – разъяснил Басов, и Софья мысленно ему поаплодировала.

Рудольф приосанился.

– Ну тогда я могу остаться у Степана Петровича. Мы вроде бы примирились.

– А куда выходят чердачные окна в том доме?

– На улицу и во двор.

– Отлично. Тогда постарайтесь отлучаться как можно реже и почаще поглядывать во двор. Кто приходит, к кому.

– А на какой дом обратить особое внимание? – уточнил Рудольф, сразу проникнувшись важностью миссии.

– На этот, конечно. Только… будьте осмотрительны.

Рудольф прижал руку к сердцу.

– Же вуз экут, мон женераль!

– Не понял.

Софья хмыкнула. Показал себя все-таки!

– Слушаюсь, мой генерал, – ничуть не смутившись, перевел Рудольф.

Кажется, он поверил, что тюрьма ему не грозит. По крайней мере, в ближайшем будущем.

Выпроводив Рудольфа, Софья вернулась в кухню и, подумав, поставила на огонь сковороду. В конце концов, уже утро, поэтому можно смело позавтракать.

– Яичницу будете, Сергей Владимирович?

– Не откажусь. Ваш Рудольф вытянул из меня все силы.

– Вот уж не поверю! – рассмеялась Софья. – Вас такими, как он, не проймешь! – И добавила: – Теперь убедились, что он безобидный?

– Да уж, – усмехнулся Басов. – Хорошо, что пришел к месту преступления позже и сам не попал под раздачу. Иначе лежал бы рядом со своей наперсницей.

– Ого! Вы точно как он заговорили! Высоким штилем!

– Куда мне! Он сколько языков знает?

– Сбилась со счета.

– Такие таланты у нас по чердакам сидят, диву даешься.

– Он очень интересный.

«Это вы очень интересная», – чуть было не ляпнул майор, но вовремя остановился, старательно кашлянул и стал есть яичницу.

– У меня просьба, – заискивающе заглянув ему в глаза, произнесла Софья. – Не рассказывайте о случившемся Протасову. Он меня убьет.

– Вначале меня. Я ведь обещал, что не позволю вам лезть в расследование. И что?

– Да пока ничего. Я просто хотела как-то защитить Рудольфа.

– Ему все равно придется показания давать. Тут без вариантов.

– Он это понимает. Главное, чтобы в каталажку не упекли.

– Не уверен, что на свободе он в большей безопасности.

Софья оторвалась от плиты и села.

– Вы считаете, что убийца снова появится?

– Не могу утверждать, но… Я почти уверен: Зою Модестовну убили за то, что она видела того, кого не должна была видеть.

– Убийцу Вайцмана?

– Тот же подъезд, то же время. Думаю, вы были правы. Таких совпадений в самом деле не бывает.

– А ведь Зоя могла рассказать кому-то, хоть бы Рудольфу.

– Маловероятно. Скорее всего, она не поняла, что видела преступника, но убийца решил перестраховаться.

– И все же я попробую поговорить с Рудольфом еще раз. Он мне доверяет и будет более откровенен.

Басов положил вилку и посмотрел на Софью строгими глазами.

– Это будет очень глупо с вашей стороны, Софья Павловна. С ним поговорят по душам в другом месте, а вам я бы советовал взять на несколько дней отпуск и уехать из города.

– Да с какой стати? Вы перестраховщик!

Ну до чего ж безбашенная баба! Лезет и не боится! Два трупа уже, а ей хоть бы что!

Он взглянул на сидевшую перед ним женщину и удивился, что не заметил раньше, какие у нее необыкновенные глаза: темные, почти черные и одновременно прозрачные, будто вода, в которой отражается ночное небо.

Басов спохватился, что неприлично засмотрелся, и разозлился на себя.

В эту женщину влюбляться нельзя. И даже не потому, что жить ему осталось всего ничего, а потому что она принадлежит другому.

«Так что хватит лирики, займись суровой прозой», – скомандовал он себе и поднялся.

– Мне пора. Опергруппа уже подъехала. Софья Павловна, обещайте мне, что больше не будете мешать следствию. Пока все очень непонятно. Куча пазлов, а картинка не складывается. Но главное, мы пока не знаем, кто убийца и где он сейчас. А раз так, то каждый шаг может быть опасен, особенно для вас.

Басов старался говорить спокойно, но прозвучало это так, словно он уговаривает ее не рисковать собой.

Он что, за нее боится?

То есть все-таки зацепило его при посадке?

Ох, и дурак ты, Серега!

Встречи и разговоры, которые все усложняют

Хорошо, что Басов с опергруппой уехали за час до неожиданного появления Протасова и они не встретились где-нибудь во дворе, иначе все Софьины выкрутасы мигом выплыли бы наружу.

Она подумала об этом, обнимая Ивана, и усмехнулась про себя: взрослая самостоятельная женщина по-детски боится заработать люлей за то, что сделала не спросясь.

Выходит, вся ее самостоятельность яйца выеденного не стоит? Как только рядом появляется мужик, ее тянет подчиняться и слушаться?

Так ведь и Кирилл добивался от нее того же самого: смирения и послушания.

В чем же разница?

А разница в том, что Бриль заставлял ее, а Протасова она просто мечтает слушаться. Сама, по доброй воле.

Софья подставила шею, грудь, а потом всю себя под поцелуи, и отключила мозги.

Она подумает об этом завтра.

А может, послезавтра.

Лучше вообще не думать на эту тему.

Ведь ей так хорошо!

Через два часа Иван ушел, так ни о чем и не узнав, хотя расспрашивал с пристрастием. Будто чувствовал: от него скрывают нечто важное. Безмятежным и невинным видом Софья старательно притупляла его тревогу, пока та не улеглась. Во всяком случае, виду, что не поверил ей, Протасов не подал.

Уже после его ухода она спросила себя, не переборщила ли. Если он заподозрит лукавство, то позвонит Басову и заставит того во всем признаться. Он такой – кого хочешь заставит.

Остается надеяться, ЧП на работе не оставит ему времени думать о чем-то другом.

Конечно, нехорошо обманывать Протасова. Он может неправильно понять и решить, что она ему не доверяет. А у подобных выводов последствия обычно бывают очень нехорошие.

Вся во власти неприятных и пугающих раздумий, она выскочила из метро и почти побежала вдоль парка прямиком к музею. Интересно, было ли замечено ее опоздание на полдня?

– Ой, приветики! – услышала она вдруг знакомый голосок и, обернувшись, угодила в объятия Шармановой.

Вот уж кого не ждала увидеть!

– У тебя все в порядке, Соня? – внимательно разглядывая ее, спросила Маришка.

«До этого момента как будто да, в порядке, а теперь не знаю», – хотелось сказать Софье, но вместо этого она мило улыбнулась.

– Все хорошо, Мариша, а у тебя?

– Мы же встретиться собирались, забыла?

– Прости, много дел накопилось.

– Может, сегодня в обед? Я как раз в вашем районе оказалась… по делам. У тебя когда перерыв?

– В час, – ответила Софья и тайком глянула на часы.

Уже двенадцать. Кошмар.

– Тогда буду ждать в кафешке у Гостиного двора. Помнишь?

Разумеется, она помнила. Как забыть?

– Все, я побежала. Смотри, не опаздывай, Сонечка!

И упорхнула, оставив Софью в полнейшем недоумении. Конечно, встретиться они договаривались, но и тогда было очевидно: ни одна из них не горит желанием продолжать знакомство.

Неужели бывшей подруге понадобилась консультация по использованию агрегата под названием «Кирилл Бриль»? С чего вдруг? У них и так все зефирно и шоколадно. Она сама видела. Или что-то пошло не по плану и Шарманова испытала нехватку навыков?

Что ж, отказать она не вправе. Та откликнулась на ее просьбу, поэтому не ответить любезностью на любезность было бы неприлично.

Софья поднялась на ступеньки и в раздумье остановилась у каменного льва, дежурившего у входа в музей.

– А мы что, хотим быть приличными, Лева? Или нам просто любопытно, зачем мы ей понадобились?

Лева продолжал задумчиво рассматривать прохожих, но Софья была уверена: он все понял и одобрил.

– Ладно, уговорил, лохматый.

Она потянула ручку двери.

Всего два малюсеньких совещания, и час до обеда пролетел ласточкой.

Кстати, ее отсутствия начальство не заметило. Как говорится, пронесло.

Моросил мелкий дождик, но в целом погода радовала. По крайней мере, ветра не наблюдалось.

Софья даже зонтик доставать не стала. Подумаешь, напасть! Встреча с подругой-предательницей гораздо хуже.

Однако, увидев приветливое Маришкино лицо, она почти раскаялась.

– Будешь суп? Здесь грибной хороший, я несколько раз брала. Пахнет лесными грибами, – сразу защебетала Шарманова, озаряя белый свет очаровательной улыбкой.

За обедом они узнали друг о друге то, что каждую интересовало больше всего.

Итак, у Мариши с Брилем все хорошо, они вместе провели выходные в загородном клубе. У Софьи с бывшим мужем все кончено, поэтому она не сердится, что у того появилась другая.

– А кстати, ты так и не сказала, зачем тебе понадобился тот анализ, помнишь? Признайся, просто искала повод помириться? Или в самом деле по работе?

Маришка произнесла этот текст с самым что ни на есть невинным видом, но у Софьи в голове как что-то щелкнуло, словно предохранитель сработал.

– Да забудь, – беспечно махнула она рукой. – Надо было выяснить, откуда вещичка попала в хранилище. Боялись даже, что кража. По счастью, все оказалось туфтой. Я уже и забыла об этом деле.

– Ах так. Тогда понятно. Просто ты так нервничала тогда…

– Так это я из-за тебя. Нелегко восстанавливать отношения после долгого перерыва, согласна?

– Да, конечно, – с готовностью кивнула Маришка, но Софье почудилось, что ответ экс-подругу не удовлетворил.

– Я чувствовала себя перед тобой виноватой, – стараясь быть убедительной, проникновенно произнесла она, глядя Шармановой прямо в глаза. – Мы были лучшими подругами, ты часто помогала мне, поддерживала…

Это было неправдой, но Шарманова купилась мгновенно, и всякие глупости насчет платка мигом вылетели из ее хорошенькой головки.

Разговор перешел в область воспоминаний о том, как много Мариша сделала для Софьи и насколько та оказалась неблагодарной. Софья покаянно вздыхала и ждала, когда можно будет смело произнести сакраментальную фразу:

– Прости, мне надо идти.

Поцеловавшись напоследок и договорившись быть на созвоне, заклятые подруги благополучно разбежались в разные стороны, и Софья наконец вздохнула свободно.

До конца обеда оставалось пять минут, и она бежала, торопясь вернуться в музейный улей. Два опоздания за день – это уже чересчур, хотя встреча с Маришкой оказалась не такой страшной, как ей мнилось.

Она пронеслась еще целых десять метров и вдруг остановилась.

Платок. Маришка спросила о нем как бы между прочим, вскользь. А что, если вся пьеса задумывалась Шармановой ради одного-единственного вопроса: о платке Ларисы Рейснер?

Софья медленно пошла дальше. Нужно было подумать.

Но что это значит? При чем тут Маришка? Какое ей дело до платка?

– Софья Пална, миленькая, вы же промокнете! – услышала она голос секретарши Светы и, спохватившись, заторопилась пуще прежнего.

Дождь развеселился не на шутку, напомнив всем: как ни крути, но на повестке дня октябрь.

Софья думала о Маришке все оставшееся время, но так ни до чего и не додумалась.

А может, у нее просто паранойя начинается?

После работы она зашла в магазин и купила, кроме всего прочего, краковской колбасы. Это было, конечно, неразумно и как-то слишком, но с некоторых пор она чувствовал себя если не мамой, то родной теткой недотепы Рудольфа, хотя он был лет на пятнадцать, а то и на двадцать старше.

Прийти к ней домой бомж согласился неохотно, видно боялся, что его может ждать еще один сюрприз, на этот раз в виде полицейских с наручниками. Но краковская колбаса сделала свое дело и выманила Рудольфа из его временного пристанища.

Софья, не церемонясь, потащила бомжа на кухню и усадила за стол.

– Ешь вот. Специально для тебя купила.

– Софья Павловна, – сокрушенно вздохнул Рудольф. – Ваша доброта ко мне не знает границ, но посудите сами. Мне нельзя привыкать к подобной жизни. Я человек привязчивый.

– Зато я нет. Так что рассматривай ужин как часть совместного проекта.

– Какого такого проекта? – поинтересовался Рудольф, запихивая в рот сразу колбасу, хлеб, сыр и помидор.

– Ты должен помочь мне выяснить, что знала или видела Зоя Модестовна.

– Да как я эфа шмогу! – прошамкал Рудольф, пытаясь протолкнуть в пищевод полкило еды.

– Попробуй вспомнить.

– Да фто вшпоминать?

– Ты жуй, жуй. Не торопись. Компоту хочешь? У меня вишневый есть. Из Крыма.

Рудольф кивнул и засунул в рот вторую порцию еды.

– А водочки? Не нальете?

– Как не налить, налью. Но только после работы, а то раскиснешь.

Рудольф снисходительно хмыкнул.

– У вас столько нет.

– Посмотрим.

– Ну тогда хоть подскажите, откуда начать.

– С того дня, когда в подъезде случилось убийство.

– Святые угодники! Так вы считаете…

– Пока ничего не считаю, просто предполагаю, что все это связано между собой.

Рудольф поднял глаза к потолку.

– Так, айн момент, это было давно. Две недели прошло, как не больше.

– Верно. Вспомни, начиная с этого дня, все ваши встречи с Зоей Модестовной и то, о чем вы с ней беседовали.

Рудольф отхлебнул компота, почесал растрепанную башку и вдруг сказал:

– Из той тысячи, что вы мне в карман сунули, я двести на свечки потратил, а на двести пятьдесят Сорокоуст заказал за ваше здравие в Никольском храме.

– Спасибо, – растроганно поблагодарила Софья и подумала, что никогда не знаешь, где найдешь.

Казалось бы, пропащий человек, бомж и горький пьяница, а вот поди ж ты! Редко с кем ей было так легко и… интересно. Хорошо бы еще ему помыться.

Но предлагать она не стала.

– Убийство – событие экстраординарное. Наверняка вы в своем… сообществе его обсуждали.

– Еще как! На следующий день, когда полиция уже отбыла восвояси. Гнедой бутыль самогона где-то надыбал, ну и ваших соседей помидоры сгодились. Пили за помин души убиенного, но больше от страха. Не приведи господи, попался бы этому душегубу кто из наших!

– А про убитого что говорили? Видел его кто-нибудь раньше?

– Не помню. Нет. Да они же в рабочей одежде были, маляры-штукатуры эти. На одно лицо. Приезжали на микроавтобусе и убывали вместе. Курить выходили, так мы им на глаза старались не попадаться. Еще заподозрят, будто стащить что-нибудь хотим.

– А вы не хотели?

– Ну как без этого! Перли, но так, чтоб незаметно. Не бросалось в глаза.

– А в тот день кто-нибудь там был? Ну хотя бы на разведку ходил?

– В тот день мы гуляли в доме напротив. Вот ведь чудо! Уберег Всевышний! По всем чердакам ни души не осталось, а полиция ведь проверяла! Всюду шастала! Я еще волновался, как бы менты мой схрон с припасами не вскрыли.

– Не вскрыли?

– Бог миловал. А на следующий день Зоя говорит, мол, квартиру опечатали, тихо все.

– То есть Зои тоже не было? Она с вами… гуляла?

– Нет… то есть… файф минэтс… вспомню… Так точно. Была, но ушла раньше. Давление у нее подскочило… Она и не пила ничего… Посидела за компанию и спать пошла…

– Подожди. А во сколько это было? Ночью?

– Нет, что вы. Если ночью шуметь, то жильцы мигом ферштейн, что мы у них поселились, и выгонят к чертям прямо на улицу. Мы сели в обед, когда народ на работе. А часам к восьми разошлись по одному. Если что, мы геологи.

– А Зоя намного раньше ушла? Вспомни, это важно.

– Да нет. Ненамного, но на часы я не смотрел.

– То есть теоретически она могла быть в подъезде в одно время с убийцей. Или она каким-то другим путем к себе попадает?

– Иногда, но чаще через свой подъезд. Там лестница на чердак не слишком крутая и замок слабый.

– И как соседи не замечали, что у них на чердаке гостиница!

– Вы, кстати, тоже.

– Я тут недавно, и потом… А впрочем, ты прав. Никто ничего не замечает.

– Мы умеем быть незаметными. В этом – зе кей ту сивайвал!

Софья вздохнула.

– А перевод есть?

– Залог выживания.

– Согласна, в этом вы преуспели. Попробуй вспомнить, не говорили ли вы о происшествии. Ведь убийство произошло на четвертом этаже. Был грохот от сломанной печки, а потом вскрик. Она могла слышать.

Рудольф поерзал на стуле и наморщил лоб.

– Конечно, мы об этом говорили! Еще бы! Это же событие из ряда сокрушительных! Но Зоя вернулась к себе позже, поэтому ничего интересного о грохоте рассказать не могла.

– Через сорок минут после ухода преступника появился хозяин, а через пятьдесят – я. На лестнице с первого по четвертый этажи не было ни души. Даже из соседей никто не вышел. Решили, что продолжается ремонт.

– Про ремонт мы все знали, но именно в этот вечер, как я уже сказал…

– Зоя Модестовна, вероятно, появилась после убийства, но до хозяина. Он пришел примерно без десяти восемь.

– К тому времени она, насколько я помню, была у себя.

– Но ведь она могла столкнуться с убийцей! Могла! Иначе зачем ее убивать?

– Этого мы уже не узнаем, – вздохнул Рудольф и покосился на холодильник, в котором, по его мнению, могла ждать своего часа вожделенная бутылка водки.

– Не пойму только, как ее менты не обнаружили. Они же поднимались на чердак.

– Тут я могу ответить точно: Зоя Модестовна рассказывала, что, поднявшись к себе, выпила таблетку и уснула. Разбудил ее шум внизу. Она выглянула и, увидев полицейские машины, ушла через соседний подъезд.

– Прямо шпионская сага какая-то.

– Хочешь жить – умей вертеться.

– Странно, что ты это не на португальском сказал.

– К сожалению, не владею. Ой, подождите… Вот дурья голова! Она в самом деле что-то говорила… Вспомнить бы что…

– Рудольф, миленький…

Софья умоляюще сложила ладони.

Рудольф закрыл глаза и застыл.

– Зоя упомянула… какого-то супермена.

– В каком смысле супермена?

– Когда стало известно, что произошло, мы все ужасно всполошились и даже думали: придется убираться с насиженного места. И тут Зоя говорит: «Скоро нас все равно погонят. Тут такие супермены живут. Видела одного. Этот терпеть не станет. Так зыркнул на меня, аж душа в пятки».

– А когда она его видела? Не сказала?

– Нет. Мы на ее слова внимания не обратили. Убийство, вот что занимало наши мысли.

Софья задумалась. Видеть этого «супермена» Зоя Модестовна могла и накануне, и третьего дня, и когда угодно! Но если предположить, что встреча случилась в тот самый вечер, получается, она видела именно убийцу. Поэтому он на нее «зыркнул». Сообразил, что бомжиха в случае чего может его опознать, и решил избавиться от непрошеного свидетеля.