Мама вздыхает. Бабушка согласно кивает, затем достает из шкафчика бутылку водки и отливает немного себе в чай. Мама поджимает губы.

– Мама, сейчас еще утро…

– Ну и что? – Бабушка подливает в стакан еще. – Люси, ты будешь?

– Нет, спасибо.

Изо всех сил сдерживаю смех.

– Не понимаю, зачем развивать алкогольную зависимость, когда тебе за семьдесят, – говорит мама.

Бабушка садится во главе стола.

– А почему нет? Мне кажется, это вообще идеальный возраст, чтобы уйти в запой. Тут скука смертная.

Сильнее сжимаю губы, чтобы не рассмеяться. Мама бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

– Может, не будем сегодня? – Бабушка делает долгий глоток. – Можешь снова осуждать каждое мое решение после того, как Люси вернется в Лос-Анджелес.

Мама тяжело вздыхает, но не спорит. Она поправляет бледно-зеленую блузку, будто, если ее воротник встанет на место, вся ситуация тоже как-то разрешится.

– Как там Лос-Анджелес? – спрашивает бабушка. – Как Нейтан?

– М‐м‐м… Кажется, эта история подошла к концу.

Он по-прежнему не взял яйца в кулак и не порвал со мной, но отправил утром эсэмэску, сообщающую, что «нам надо поговорить», когда я вернусь. Я пока на нее не ответила.

Мама переводит взгляд с меня на бабушку. Вид у нее расстроенный. Она не знала про Нейтана. Тут до меня доходит, что мама, наверное, не в курсе, как часто я разговариваю с бабушкой. Намного чаще, чем с ней.

Бабушка тоже заметила мамино выражение лица. Вид у нее весьма довольный.

– А как Пламптон? Сильно изменился, пока тебя не было?

– Немного. Тут появился «Старбакс».

Мама отпивает чай и морщится. Ставит чашку на место и аккуратно отодвигает на другой край стола.

– Ты придумала, что хочешь делать на день рождения?

– Да-да, я составила список. – Она вскакивает со стула, двигаясь так, как будто ей намного меньше восьмидесяти, и хватает с кухонной столешницы лист бумаги. Протягивает лист мне. Тут список гостей, несколько идей насчет еды и список коктейлей. Внизу крупными буквами написано: «ПИРОГ».

– Это вместо торта? – Я указываю на слово.

– Да. Я хочу разные виды пирогов. Но обязательно с пеканом. И яблочный. И персиковый.

– Хорошо, – усмехаюсь я. – Уверена, папа с этим справится.

Мама кивает.

– Дон делает замечательный яблочный пирог.

Бабушка смотрит на меня.

– Ты слышала, что приехал тот радиоведущий?

– Подкастер, мама, это называется подкастер. – Мама бросает быстрый взгляд в мою сторону.

Потираю выступившую гусиную кожу.

– Да, мама говорила.

Огромная бутылка водки все еще стоит на столешнице. Представляю, как разбиваю ее о мамину голову. Мягкий голос шепчет мне в ухо: «Убьем…»

– Он не пытался связаться с тобой?

«Убьем…»

Не сейчас. Трясу головой, голос исчезает.

– Он написал мне имейл.

Мама моргает.

– Насчет чего?

– Хотел провести интервью.

– И что ты сказала?

– Ничего. Я ему не ответила.

Она цокает языком.

– Некрасиво.

– Я никогда не отвечаю на письма о Савви.

– Я тебя понимаю, – говорит бабушка.

Мама откидывается на спинку дивана.

– Он был очень вежлив.

– Ну еще бы, ему ведь что-то от тебя нужно. – Бабушка снова поворачивается ко мне. – Планируешь с кем-то увидеться, пока ты здесь? Со старыми друзьями?

Фыркаю.

– С какими друзьями?

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса
Выпуск второй: «Она сразу глаза выцарапает»
Когда Люси вернулась в Пламптон после колледжа, она обосновалась в районе, который все называют Кварталом. На самом деле Квартал состоит из нескольких кварталов, которые вместе образуют квадрат. Район располагается в пешей доступности от одноэтажного торгового центра, который когда-то пустовал – этому месту не удавалось угнаться за стремительно развивающимся Пламптоном.
Около двадцати лет назад многие старые дома здесь снесли, некоторые – отремонтировали. Место быстро обрело популярность среди молодых обеспеченных пар, и теперь это один из самых эксклюзивных районов города.
Мэтт и Люси купили Хэмптонский дом, что не понравилось некоторым соседям. Я пообщался с Джоанной Кларксон, которая одной из первых (с мужем) переехала в этот район.
Джоанна, очень яркая женщина, возится в своей огромной кухне, пытаясь найти, чем бы меня угостить, прежде чем начать разговор.
Джоанна: Хэмптонский дом – огромное шикарное здание, его построили в начале двадцатого века. В семидесятых там был музей, но в девяностых его закрыли, и он несколько лет простаивал, когда район опустел. Когда тут начали реновацию, то здание не снесли. Его опустошили и превратили в прекрасный, очаровательный жилой дом. Крыльцо вдоль всего периметра, огромные окна… Вы его не видели?
Бен: Я как раз сегодня был там.
Джоанна. Такая красота! Если память не изменяет, кто-то хотел превратить его в маленькую гостиницу… Но, очевидно, планы изменились, потому что сначала дом купил Дейл – он тогда был мэром. Они с женой жили там несколько лет, а на продажу дом выставили, ровно когда Мэтт и Люси сюда переезжали. Было много желающих купить дом, но Дейл выбрал их из-за Люси.
Бен: Он ее знал?
Джоанна: Он знал ее родителей. Их все знали. Казалось правильным, чтобы дом перешел к ней, учитывая, сколько поколений ее семья живет в нашем городе. Помню, я тогда думала, как Люси повезло – выйти замуж за парня из богатой семьи. Иначе этот дом был бы ей не по карману. Да и вообще многие считали, что ей повезло с Мэттом, и не только из-за денег.
Бен: Да? Он тут пользовался популярностью?
Джоанна: Не то слово. Все просто обожали его. И это… ну, и так все понятно, да?
Бен: Что?
Джоанна: Мужчины. Вы уж меня простите, ничего личного, но с Мэттом и Люси было очевидно, что мужчин заботит только внешность. Потому что Люси – она, конечно, красивая, но…
Бен: Но?
Джоанна: Ну, с такой-то внешностью вежливой можно не быть, правда?
Бен: Но у нее ведь было много друзей, разве нет? Насколько я понимаю, она была довольно общительной.
Джоанна: Наверное.
Также я поговорил с Ниной Гарсией, которая была одной из ближайших подруг Люси в старших классах. Нина работает в ближайшей больнице; когда я приезжаю к ней домой, она все еще в розовой форме медсестры, ее темные волосы выбиваются из заколки.
Нина: Извините, только что отработала двенадцать часов… Каша в голове. Что вы сказали?
Бен: Вы удивились, когда Люси вернулась в город после колледжа?
Нина: Нет, вообще не удивилась. Семья ее матери жила тут, не знаю… как будто всегда. То есть это одна из первых семей, которые тут осели. Хоть Люси и не была чирлидершей, как Савви, жизнь в маленьком городе ей нравилась. Она говорила, что у нас клевый городок, как Старс-Холлоу.
Бен: Я не слышал о Старс-Холлоу. Где это?
Нина: Это из «Девочек Гилмор», Бен. Вам следует освежить знания в области сериалов начала нулевых.
Бен: Обязательно этим займусь.
Нина: Только у нас вина больше. Мы как Старс-Холлоу, но с большим количеством вина и ковбойских сапог. Так вот, мы с Люси почти перестали общаться, когда учились в колледже – точнее, в разных колледжах, – но я обрадовалась, когда она написала мне, что они с Мэттом переезжают сюда после свадьбы. Она сказала, что влюбилась в город, когда они приехали навестить ее родителей, а Мэтт подумывал открыть тут пивной ресторан. Здесь отличное место, потому что много туристов. Он мог бы привлечь мужей, которых не интересует вино. Очевидно, это не сработало – бизнес продержался всего пару лет.
Бен: Значит, вы возобновили дружбу, когда она сюда переехала?
Нина: Ну-у‐у… типа того. Мы собирались это сделать. Но мы все-таки обе изменились, так что получалось не очень. Я тогда была беременна старшим, а Люси еще даже не думала о детях, так что у нас было мало общего. А мой бывший… он предпочитал, чтобы я была дома. Потом Люси стала общаться с Савви и другими женщинами, которые жили в ее районе. Дружба распалась сама собой. В конце концов, школьная дружба не всегда переходит во взрослую жизнь, так ведь?
Бен: Конечно.
Нина: А Люси и Савви… у них была такая напряженная дружба, похожая на зависимость. Понимаете?
Бен: Не очень.
Нина: Да, наверное, у женщин это чаще бывает. Иногда встречаешь девушку и сразу чувствуешь – это твоя родственная душа. Не в романтическом плане, именно как подруга. А это бывает даже серьезнее. Было очевидно, что дружба Савви и Люси была именно такой напряженной и глубокой.
Бен: В таких отношениях должны быть серьезные взлеты и падения. Они ругались?
Нина: Не знаю. Я почти с ними не общалась.
Бен: Я слышал, что Люси – девушка с характером. Вы это замечали?
Нина: Ну… не знаю. Кто-нибудь сказал бы, что она «с характером», если б она была мужчиной? Тогда просто говорили бы, что она умеет за себя постоять, когда нужно. Так что скажу так: Люси не боялась за себя постоять.


Глава 9

ЛЮСИ

Я не осознаю, что сегодня суббота, пока не оказываюсь в продуктовом. Без работы я совершенно не ощущаю ход времени.

Но – очевидно – уже суббота, так что весь Пламптон направился за покупками. В городе два больших продуктовых магазина, но второй – хреновый, туда поставляют только остатки.

Однако стоило все-таки пойти туда.

Потому что как только я захожу, тут же понимаю – меня узнаюˆт.

В Лос-Анджелесе меня ни разу не узнавали. До подкаста я была известна крошечной части интернета, фанатеющей от убийств. В Лос-Анджелесе полно народу куда интереснее меня. В продуктовым рядом с моим домом закупается актер из какого-то сериала про копов. Никто и внимания не обратит на возможную убийцу, когда мужик, который на протяжении восьми сезонов сериала слегка раздражался поведением красотки-партнерши, щупает авокадо в продуктовом.

Но в Пламптоне нет щупающих авокадо актеров. Главная звезда в городе – я.

Толкаю тележку мимо огромной корзины с туалетной бумагой, делая вид, что вовсе не замечаю, как женщина с копной седых волос в открытую на меня пялится. Возможно, я даже ее знаю. Я изо всех сил старалась забыть всех в этом городе, кроме Савви. Воспоминания о ней – единственные, которые я хочу иметь, по иронии судьбы.

Мама составила список – базовые продукты, которые им нужны, вроде яиц и хлеба, плюс несколько вещей для праздника. Проталкиваю тележку между стендами как можно быстрее. В мамином списке нет топленого молока, но я все равно его беру, надеясь, что это спровоцирует папу сделать печенье. И шоколадный бисквит. Раз уж я здесь, надо наслаждаться папиной готовкой.

Скидываю еду в тележку, хватаю несколько пакетиков конфет (сахар – моя главная слабость, не считая постоянных фантазий об убийствах окружающих) и направляюсь к длинной очереди на кассу.

– Люси? – вдруг раздается удивленный знакомый голос, достаточно громко, чтобы полмагазина услышало.

Пытаюсь не морщиться, разворачиваясь, чтобы найти его источник. В очереди на соседнюю кассу стоит Нина Гарсия с широко открытым ртом.

– Надо же. Привет. – Она кладет руки на бедра, чуть более широкие, чем при нашей последней встрече. Нина в целом стала более фигуристая, что ли. Таким идут платья, стянутые на талии. Я в них выгляжу ужасно – как палка, на которую повесили мешок.

– Привет, Нина. – Пытаюсь улыбнуться. Последний раз мы виделись и говорили еще до смерти Савви. Так что, если б мы столкнулись пару дней назад, я была бы не очень ей рада.

После подкаста мне трудно держать на нее злобу. Хотя обычно это получается у меня блестяще. Это чуть ли не мой главный талант.

– Ну иди сюда, дай я тебя обниму! – Она делает шаг вперед и обвивает меня руками, не успеваю я и слова сказать. Ее темные длинные волнистые волосы пахнут синтетическим кокосом.

Не знаю, что делать с таким радушным приветствием. Хотя, пожалуй, это нормально для Техаса. Притворно дружелюбная манера делать вид, что обожаешь человека, хотя вообще-то на дух его не переносишь, присущая уроженцам Техаса, в прошлый раз обошла меня стороной. Но, наверное, пять лет – слишком много, чтобы поддерживать такую враждебность. Уж чего у техасцев не отнять – так это вежливости (пока вы говорите лицом к лицу).

Но в том выпуске подкаста и правда все выглядело так, будто Нина не ненавидит меня. Она не защищала меня с пеной у рта, но и не обвиняла. Хотя есть много школьных историй, которые выставили бы меня в ужасном свете.

Я не знаю, что с этим делать. Мне было бы спокойнее, если б она крикнула мне через весь магазин: «Да чтоб тебя машина сбила!» Но обниматься? Обниматься – это странно…

Похлопываю ее по спине и стараюсь сохранить нормальное лицо, когда Нина отстраняется.

– Я слышала, что ты приезжаешь, но, честно говоря, не верила. – Она указывает на меня пальцем, проводя вверх и вниз по воздуху. – Ты, кстати, выглядишь шикарно. Как тебе Лос-Анджелес?

– Там… хорошо. Много солнца.

– Еще бы. Я как-то туда ездила. Прошлась по туристическим точкам, посмотрела на отпечатки рук, все дела…

Она на секунду переводит взгляд на что-то за моей спиной, я оборачиваюсь и вижу, что на меня смотрят две женщины. Одна даже не отворачивается, когда я на нее смотрю. Рядом с ней стенд с ножницами, и я представляю, как отрываю пластик и втыкаю ножницы ей в горло.

«Если так разрезать, будет столько крови, убьем…»

Черт. Голос вернулся. Твою мать.

Я надеялась, что, если буду делать вид, что этого не происходит, голос снова исчезнет сам собой. Он затих, когда я уехала из Пламптона.

«Убьем…»

– Как там твоя мама? – спрашивает Нина. – Я слышала, у нее случился перелом.

Отворачиваюсь от враждебно настроенных женщин, и голос затихает.

– Вроде неплохо. Ну, ты ее знаешь.

– Это точно, – смеется она. Женщина в очереди перед ней проходит вперед, Нина толкает свою тележку за ней и оборачивается ко мне. – Ты приехала просто на бабушкин день рождения или?..

– А зачем еще мне приезжать?

Она выглядит смущенной.

– Ну, просто, раз Бен снова приехал… ты же знаешь про него, да?

При упоминании этого самодовольного подкастера у меня сердце падает в пятки. Быстро оглядываюсь, будто он может скрываться где-то поблизости.

– Да, мама сказала, что он снова приехал.

Нина прикусывает губу, затем с явным облегчением снова толкает тележку вперед. Чуть нагибается над стендом снеков и гигиенической помады.

– Давай как-нибудь встретимся? Я позвоню вам на домашний. Зайдешь в гости, на детей посмотришь…

Да не может быть, чтобы она хотела познакомить меня со своими детьми. Я – плохая компания для детей. Это она просто из вежливости.

– Обязательно.

Нина улыбается.

– До скорого, Люси.

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса
Выпуск второй: «Она сразу глаза выцарапает»
Я пообщался со многими бывшими друзьями Люси, с теми, кто знал ее с детства, и во всех разговорах всплывало одно и то же.
Джилл: Люси была с характером. Чуть что – она сразу глаза выцарапает.
Это Джилл Лопес. Именно на ее свадьбу Люси и Саванна пошли перед ночью убийства. Мое упоминание этого факта ее совершенно не радует.
Джилл: Да, это была моя свадьба. И да, я очень злюсь на Люси за то, что она навсегда испортила для меня этот день. Мы вообще не то чтобы близко дружили. Не надо было ее приглашать, но мама хотела, чтобы мы вообще весь город собрали.
Бен: Но вы знали ее достаточно хорошо, чтобы сказать, что она «сразу глаза выцарапает»?
Джилл: Это знали все.
Росс Айерс, одноклассник Люси, испытал ее нрав на себе.
Росс: Вот, прямо здесь. Видите?
Бен: Ваш нос?
Росс: Горбинку. Это работа Люси. Она сломала мне нос в десятом классе.
Бен: Сломала вам нос?
Росс: Да. Жаль, что я не был свидетелем на суде, я бы всем рассказал, что она чокнутая. А я ведь не первый, кого она треснула! За несколько месяцев до меня она ударила какого-то парня в аптеке.
Бен: Что тогда произошло? Когда Люси ударила вас.
Росс: Мы были на парковке после уроков – я и пара друзей. Мы ничего не делали, просто стояли, ждали, пока за нами приедут, как вдруг появляется Люси. Видит меня, и ей как крышу сносит. Реальная жажда крови в глазах. Там были ребята, которые вышли с баскетбола, – так она выхватывает у них мяч и запускает в меня. Всего с пары метров. Попадает прямо в нос. Она потом что-то крикнула, но я вообще не помню что, ударила меня и ушла. Точнее нет, она не ушла. Ее оттащили.
Бен: Почему она это сделала? Вы как-то пересекались до того?
Росс: Да где там! Ну, на уроках бывало, но, по-моему, мы ни разу не говорили толком. Ей просто крышу снесло. Почему – не знаю.
После я поговорил с Эмметтом Чапменом. Эмметт был одним из ближайших друзей Люси в старших классах.
Эмметт: Мы с Люси были друзьями… как говорят, не разлей вода? Я не помню школу без Люси. Когда мы учились в началке, учителя говорили всем выстроиться в алфавитном порядке, и Люси всегда была сразу за мной. Чапмен и Чейс. Она стала за меня заступаться, и мы подружились.
Бен: Заступаться?
Эмметт: Да, меня в начальной школе постоянно задирали. Я был щуплым, да и вообще легкой мишенью, поэтому мне часто неслабо доставалось. Но Люси всегда была ко мне добра. Она не боялась быть громкой. А я всегда был застенчивым, тихим ребенком. Она кричала на всех за меня.
Бен: Значит, у нее был буйный нрав? Мне все говорят, что она была «с характером».
Эмметт: Э‐э, не знаю, я бы так не сказал. Нет, не соглашусь.
Бен: Вы общались после школы?
Эмметт: Да. Мы оба поступили в Техасский университет, но после первого курса стали меньше видеться. У нас были разные компании, разные увлечения. Но мы оба вернулись в Пламптон после выпуска и снова подружились. Я почти все время проводил с Мэттом и Люси, на самом деле, – вместе с женщиной, с которой я тогда встречался. Мы дружили парами.
Бен: С Саванной вы тоже дружили?
Эмметт: Да, конечно. В школе – нет, но потом, когда все вернулись, стали дружить.
Бен: Вы были близки?
Эмметт: Нет, я больше дружил с Мэттом и Люси. Но Савви всегда была ко мне добра. Она ко всем так относилась.
Бен: Как бы вы описали отношения Люси и Саванны?
Эмметт: Они были близки. Не знаю, что можно добавить. Все хотят услышать, что там был какой-то страшный секрет или что они на самом деле друг друга ненавидели, но я ничего такого не замечал.
Бен: А что вы подумали, когда узнали, что Люси – главная подозреваемая в убийстве Саванны?
Эмметт: Я был в шоке. Ни за что бы не подумал, что Люси может причинить Савви вред.


Глава 10

ЛЮСИ

В воскресенье вечером бабушка отправляет меня за ужином в «Пламптон-дайнер». Перед тем как я выхожу из дома, мама успевает сообщить мне, что тамошние салаты отвратительны, и говорит не брать их.

– А кто заказывает салат в забегаловке? – спрашиваю я, уже одной ногой за дверью, ощущая странное и неприятное столкновение жаркого воздуха на улице с холодным из кондиционера.

Она шмыгает.

– Все остальное там покрыто слоем жира.

– Звучит очень вкусно.

Убегаю, прежде чем она предлагает составить мне компанию.

Эта кафешка была тут с моего детства, снаружи она совершенно не изменилась. Но стулья внутри заменили с потрескавшихся красных пластиковых на более симпатичные синие. И тут чище, чем я помню.

Подхожу к кассе и спрашиваю рыжего подростка за ней про наш заказ. Судя по его скучающему выражению лица, он меня не узнает.

– Еще не готов. – Опускает взгляд на телефон, почесывая прыщ на щеке. – Можете присесть, подождать.

Опускаюсь на непрочный стул за барной стойкой, разглядываю других посетителей. Ужинать еще рано, всего пять часов, так что тут довольно пусто. В углу сидит парочка. Недалеко от них – мама с двумя детьми. И один темноволосый мужчина за столиком у окна. Он сидит и пристально меня разглядывает.

Я тут же его узнаю. Бен Оуэнс. Самодовольный подкастер.

Он поднимает руку. Приветственно мне машет. Это даже смешно.

Вдруг я представляю, как сажусь в машину и пробиваю ею окно кафешки. Тело Бена оказывается на полу.

«Сбить его машиной – скучно! – шепчет голос мне на ухо. – Сомкни руки на его шее, чтобы чувствовать, как жизнь постепенно из него испаряется. Тебе понравится, правда? Он ведь заслуживает. Они всегда заслуживают. Убьем…»

«Заткнись», – спокойно отвечаю я голосу.

То, что я снова с ним говорю, – явно недобрый знак.

Бен не двигается с места, но слегка наклоняет голову, будто в ожидании чего-то. Наверное, это приглашение. Если я не приму его, он, скорее всего, просто встанет и сам ко мне подойдет.

Соскальзываю со стула и направляюсь к его столику.

«Какая у вас красивая шея, сэр, – говорит голос. – Будет так жаль, если с ней что-нибудь случится…»

Бен улыбается, сверкая идеальными белыми зубами. Брекеты и стандартное отбеливание. Такие зубы сами собой не появляются. Подозреваю, что у Бена Оуэнса вообще ничего «само собой» не происходит.

Он протягивает руку.

– Здравствуй. Бен Оуэнс.

Игнорирую его руку.

– Я знаю, кто ты.

Он указывает на сиденье напротив. На столе перед Беном лежат половина недоеденного сэндвича и ноутбук. Бен закрывает его и отодвигает в сторону. И переворачивает блокнот, чтобы я не видела, что он там написал.

– Присаживайся.

Я все еще стою у столика, как дура. Наверное, я все-таки не просто поздороваться подошла.

Сажусь за столик. Бен роняет ручку на пол; ему приходится вылезти из-за стола, чтобы ее поднять. Он смущен.

Мне подкастер представлялся куда более размеренным. Уверенным. Умеющим работать на публику.

Он снова садится за столик. На секунду его темные глаза встречаются с моими, а потом Бен старательно избегает моего взгляда. Уж не знаю, волнуется он, смущается или он просто дерганый.

– Всё, что я сейчас скажу, – не под запись, – говорю я. – Я не буду с тобой разговаривать, если это пойдет в подкаст.

– Ты хочешь что-то мне сказать? – Он заминает и разглаживает уголок блокнотного листка, будто рука чешется перевернуть его и что-то записать. У него длинные пальцы, ногти аккуратно подстрижены. Быстро отвожу взгляд в сторону.

– Нет, ничего особенного. Просто четко даю понять, что это не интервью.

– Хорошо. Не под запись.

– Хорошо.

– Я слышал, что ты приехала. Как твоя мама?

– Нормально, спасибо. Я тоже слышала, что ты приехал. Зачем?

– Потому что ты приехала.

Изгибаю бровь. Ладно, по крайней мере, честно.

– Думал, я сразу соглашусь на интервью, как только увижу твое прекрасное личико?

Уголки его губ чуть поднимаются вверх.

– Возможно.

– У тебя и так неплохой портфель.

– Ты слушала?

– Да.

– И как тебе?

– Захватывает.

– Спасибо.

Бен не заметил – или решил проигнорировать – мой сарказм. Я расслабляюсь, закидывая ноги на сиденье рядом с ним.

– Так что, каков вердикт? Я виновна?

Он уже более уверенно потирает край блокнота, слегка приподнимая брови.

– Мне говорили, что ты прямолинейна.

– Один из множества моих плюсов.

– Я собираю и представляю улики, не делая заключения.

– Да ни хрена, ты в конце выдаешь свое мнение. Я прослушала первый сезон.

– Спасибо, что прослушала. Да, в конце я выражу свое мнение, но не сейчас. – Бен наклоняется вперед, держа руки на столе. – Дай мне интервью. Твоей версии событий никто не слышал.

– Боюсь, Бен, моя версия событий тебя разочарует. Я все еще ничего не помню.

– Я не об этом. То есть, конечно, если ты вдруг вспомнишь, что произошло той ночью, то, пожалуйста, позвони мне…

– Тебе я позвоню в первую очередь, – сухо вставляю я.

– …но ты можешь рассказать свою версию событий во всех остальных вопросах. Твои отношения с Саванной, Мэттом, что произошло на свадьбе…

– Я не собираюсь опять выставлять мои отношения с Савви на всеобщее обсуждение. В тот раз все было ужасно, так что обойдусь без повторов.

Бросаю взгляд на кассу. Подросток исчез.

– Мне понравились твои книги, – говорит Бен.

Тут же возвращаюсь к нему.

– Что?

– Твои книги. Книги Евы Найтли.

Ставлю ноги на пол и выпрямляюсь. У него опять самодовольный вид.

– Да как ты вообще?.. – Чувствую, как желудок завязывается в узелок.

«Убьем, убьем, убьем…»

– У меня хороший сыщик.

Самодовольный, самодовольный, самодовольный.

– Послушай, эти книги… – Я сцепляю пальцы вместе, хрустнув костяшками. – Я не могу издавать их под своим именем. Никто не захочет читать любовные романы, автор которых, возможно, размозжила голову своей подруги.

Мои слова его удивляют.

– И мне пока удавалось держать все это в секрете, так что я буду признательна, если ты…

– Успокойся, Люси, я никому ничего не скажу. – Бен улыбается. Самодовольно.

Я немного молчу.

– Если я дам тебе интервью, да?

– Что?.. Нет. Ради бога, Люси, я тебя не шантажирую. Мне правда понравились твои книги.

– Ты читаешь любовные романы?

– Нет, это были мои первые, но, может, мне стоит за них взяться, потому что они оказались интересными. Мне понравилась та, где была пара, которая притворялась, что они муж и жена.

– Почему?

– Очевидно, мне нравится троп с фальшивыми отношениями. Недавно это о себе узнал.

С трудом удерживаюсь от смеха, но губы все-таки дергаются. Черт…

– Нет, почему ты прочел мои книги?

– Мне было интересно. И, честно признаюсь, – да, сначала я думал поговорить об этом в подкасте. Прочитать пару абзацев. Но это все-таки к делу не относится. Пейдж, моя ассистентка, сказала, что рассказать всем об этом было бы гадко, и я с ней согласен.

– Мне нравится твоя ассистентка.

– Она умнее меня.

– Мэм? – Подросток снова появился за кассой; он зовет меня, поднимая огромный пластиковый пакет с контейнерами для еды. Я знаю, что тут всех женщин зовут «мэм» вне зависимости от возраста, но у меня все равно глаз дергается. Я слишком долго была в Лос-Анджелесе.

Начинаю вылезать из-за стола.

– Всего один вопрос. – Бен подается вперед, будто чтобы ко мне прикоснуться. Но не трогает. Прижимает ладони к столу. – Не под запись.

– Спрашивай, но ответа не обещаю.

– Ты хорошо знала Колина Данна?

Вздыхаю. Колин, чтоб его, Данн…

– Так ты думаешь, это сделал парень Савви? Оригинально… И как это никто не догадался? – холодно говорю я.

Да все об этом думали. Это всегда либо парень, либо муж.

Только не в этот раз.

– Ты хорошо его знала? – повторяет Бен.

– Не очень.

Передо мной мелькает лицо Колина – красивое лицо. Сильная челюсть, слегка кривоватая улыбка. Савви обожала его улыбку.

– Ты правда думаешь, что Колин тогда просто пошел домой? Почему вы оставили их с Мэттом на свадьбе?

Вылезаю из-за стола.

– Это уже не один вопрос, Бен.

– Я редко следую правилам.

Боже, какой противный…

Он берет меня за руку и вкладывает в ладонь карточку.

– Позвони, если решишь поговорить о Колине после завтрашнего выпуска.

Глава 11

ЛЮСИ

– Бабушка, какого хрена?

Ставлю контейнеры для еды на стол и поворачиваюсь к бабушке, растянувшейся на диване посреди крошечного домика перед телевизором, на котором играет один из фильмов про «Мстителей». Она моргает и невинно округляет глаза.

– Что такое?

– Ты отправила меня в кафе, потому что знала, что там будет этот козел-подкастер.

– Ну… да.

– Пожалуйста… – На секунду закрываю глаза, чтобы собраться. – Пожалуйста, только не говори, что ты запланировала весь этот праздник лишь для того, чтобы я сюда приехала и поговорила с ним.

– Я не понимаю, зачем ты спрашиваешь. Конечно, это именно то, что я сделала.

– Господи… – Плюхаюсь на стул и прикладываю руку ко лбу. – Зачем… как же… почему?

Она встает, поправляя болтающийся на макушке пучок. Подходит к столу и принимается доставать еду из пакета.

– Ты сама его видела.

– То есть ты продала меня подкастеру, потому что он симпатичный?

– Он не просто симпатичный. Красавчик. Он даже лучше этого… этот парень, как его звать?

Убираю руки со лба и вижу, что бабушка указывает на телевизор.

– Крис Эванс. – Закатываю глаза. – Он не симпатичнее Криса Эванса.

– Что ж, спорить не буду. – Она ставит передо мной бургер и порцию картошки фри. – Но нет. Я не продала тебя потому, что он симпатичный. Но это не помешало, когда он пришел ко мне с этой потрясающей улыбкой.

– Самодовольной ухмылкой, – бормочу я.

– О да, весьма самодовольной. Он сам от себя в восторге. – Бабушка усмехается и направляется к холодильнику. – Пиво будешь?

– Нет, спасибо.

Она берет банку себе, открывает, садится за стол и закидывает картошку в рот.

– Мне кажется, это твоя лучшая возможность.

– Какая лучшая возможность?

– Узнать, кто убил Саванну. Мы с ним долго говорили, он честно мне все сказал. Он хочет узнать правду, а не использовать тебя и кинуть, как остальные.

Откусываю бургер, чтобы не отвечать. Не хочу говорить ей, что перспектива того, что Бен узнает правду, меня пугает.

Бабушка указывает на меня пальцем. Ногти у нее ярко-розовые, лак на кончиках облупленный, будто она его подковыривала.

– Не делай такое лицо.

– Какое лицо?

– Будто ты уже решила, что виновна и тебе есть что скрывать.

«Убьем…»

Снова кусаю бургер.