Семнадцатый перекресток был заметен издалека — крупнее прочих, плюс немало стенных выступов, почти сплошь занятых желающих подзаработать трудягами. Сидят тесно как птички на жердочке. Увидев такую толпу унывать не стал — посмотрим как сложится. Спросив у вежливо беседующих и неплохо одетых мужиков — майки, шорты, шлепки — где ближе всего можно получить еду, сходил и получил воду и питательный кубик.
– Итак, начнем…
Кубик штука интересная… не знаю разбухает он в желудке в десять раз или просто в нем какая-то химия, но все рассчитано таким хитрым образом, что позавтракав, к обеду начинаешь ощущать легкий голод. Пообедав — к ужину задумываешься о том, что пора бы чем-то перекусить.
Баланс: 0
Глава девятая
Задолженности: да.
Общая сумма задолженности: 9 солов.
1
Плохо, гоблин, плохо.
Вид Чэнь Цзюэ немного изменился: казалось, он чего-то ждал.
Бегай, гоблин, бегай.
Его облик был суров. Ни один из нас не мог скрыться от его орлиного взора. В комнате повисла гробовая тишина, никто не осмеливался подать голос; все замерли в ожидании, словно мраморные статуи. Не сдержавшись, я украдкой бросил взгляд на наручные часы: два тридцать дня.
Ищи работу, гоблин!
Наконец Чэнь Цзюэ неторопливо оглядел собравшихся и начал свой рассказ:
Сегодня, если отказаться от душа, у меня уйдет еще три сола — ужин, вода, ночлег. Могу поспать на теплой лавке. Тогда долг вырастет только на два сола. Но завтра я смогу заработать лишь восемь солов — ведь я на пониженной рабочей норме. И такой же оплате.
– Здесь были убиты Гу Ян и Тао Чжэнькунь. Двадцать лет назад здесь же были убиты все гости. Гу Юнхуэй, на всю жизнь получивший клеймо кровожадного маньяка, совершил суицид в больнице. И главный виновник во всем случившемся сейчас среди нас.
Стоп…
Тон его речи был очень ровным. Он разложил материалы дела на столе и с помощью ручки начертил несколько линий. Я задержал дыхание, больше всего боясь упустить хоть одно слово.
Сегодняшнее задание я выполнил. Пусть уровня УРНы, но выполнил. То есть завтра мне дадут задание обычного уровня?
– Я вот-вот начну излагать свои мысли по поводу данного дела. Если у вас возникнут какие-то вопросы или сомнения, не стесняйтесь перебивать меня. Прежде чем перейти к рассуждениям, я хотел бы кое-что пояснить. Это дело до сих пор не закрыто, потому что у нас нет вещественных доказательств. Но я верю, что, когда завтра утром приедет полиция, вещдоки найдутся. Почему я так говорю? Надеюсь, что, когда услышите мои выводы, вы сразу всё поймете.
Я должен срочно выяснить этот вопрос. И плевать на чужое недовольство. Пусть злятся и ругаются. Мне нужна инфа. Как раз на семнадцатом перекрестке и расспрошу, приткнувшись к работягам, выглядящим победнее. Может на своих повезет наткнуться — на говорливых гоблинов.
Чэнь Цзюэ сделал небольшую паузу и еще раз окинул взглядом собравшихся. Видя, что никто не собирается возражать, он продолжил:
С пятой или шестой попытки удалось выяснить нужные сведения.
Система спросит. При получении ужина. Хочу я вернуться на уровень ОРН или же пока остаться на УРН.
– Когда мы приехали в Обсидиановый особняк, Гу Ян поручил нам разгадать тайну старого дела и оправдать несправедливо обвиненного Гу Юнхуэя. Основываясь на моих более ранних выводах, мы заключили: Гу Юнхуэй не является виновным в убийствах. Однако кто же тогда убийца? Пока мы этого не знаем. Но он допустил ряд ошибок. Совершив преступление, он оставил неизгладимый след, и как раз с помощью этого следа мы вытащим негодяя хоть из самого темного закутка!
По гостиной пробежал ропот.
Что ж — логично и справедливо. Если бы перебрасывало на ОРН силком, а ты не в состоянии выполнить такое задание физически — тебе конец. С моей рукой мне надо трижды подумать, стоит ли сейчас подниматься выше. Сегодня я работал три часа, прокрутил рукоять сто раз и тело выламывает до сих пор. Утром будет хуже. И это при гоблинской норме. А если на ОРН — там все двести раз оборотов рукояти. Вот попробуй теперь прими верное решение. Хотя к вечеру, думаю, уже созреет что-то в голове. Но многое будет зависеть от послеобеденных успехов по заработку солов. Честно говоря, если не сумею подзаработать деньжат «левым» способом — мне нет смысла оставаться на УРН. Это верный путь к банкротству и образу жизни разумных червей. Мои минимальные нужды — без ночлега и душа — восемь солов в день. И мой заработок — восемь солов в день. Я не выживу. И уж точно не скоплю ни сола.
– Что за след? – спросила Ван Фанъи.
— Млин тяжело быть гоблином — вздохнул я, прислоняясь спиной к стене и нежно баюкая больной локоть.
— Каково тогда зомби, по-твоему? — прохрипел сидящий рядом изрядно пованивающий потом мужик без левой руки и правой ноги, крепко держащий самодельный пластиковый костыль — А?
– «Красная комната», – быстро сказал Чэнь Цзюэ. – Пожалуйста, обратите на это внимание: позже она сыграет роль в установлении личности убийцы. Отложим пока убийство двадцатилетней давности и сосредоточимся на проблемах настоящего. Возвращаясь к делу Гу Яна и Тао Чжэнькуня: что вы о нем думаете? Здесь тоже есть «красная комната». Место преступления выглядело так, словно его подготовили для какого-то обряда. Хотел ли преступник с помощью этого показать нам свою уверенность в себе? Или для него это просто метка? Доподлинно неизвестно. Пока будем считать, что убийства с интервалом в двадцать лет были совершены одним и тем же человеком. Естественно, кроме схожей манеры красить стены, у меня нет иных доказательств, поэтому приходится искать решение, основываясь на единственном предположении. После того как убили Гу Яна, профессор Чжэн сказал, что убийца находится среди обитателей Обсидианового особняка. Довод довольно прост: если б убийца скрывался снаружи, то, учитывая, какая на улице грязь, он непременно наследил бы, если б пробрался в дом. Однако в комнате Гу Яна было чисто. Вероятно, кто-нибудь может сказать: убийца мог снять башмаки, прежде чем войти в дом и совершить преступление. Но, видите ли, в Обсидиановом особняке нет места, где ему можно было спрятать обувь и верхнюю одежду. А даже если б оно и было, снаружи такой сильный дождь, что невозможно не испачкать низ штанов. Ни снаружи, ни внутри комнаты не было ни малейшего следа. Отсюда видно, что убийца точно среди нас, он из Обсидианового особняка.
— Еще хреновей?
– А если убийца надел бахилы? В них не оставишь следов! – донесся голос из угла гостиной.
— Умник… заткнись уже…
Под взглядами всех Чжу Цзяньпин встал.
Отвечать хрипящему зомби не стал — что я ему скажу? Пугать тоже смысла нет — он ведь зомби, стало быть нежить, а они лишены инстинкта самосохранения.
– Это невозможно. Мы заняли весь первый этаж Обсидианового особняка, и убийца не смог бы через него попасть в дом. Мы бы его заметили. Если б убийца хотел пробраться в Обсидиановый особняк, то ему пришлось бы карабкаться на второй или третий этаж. Однако снаружи дождь льет как из ведра, внешняя стена особняка стала очень скользкой, а в бахилах трение уменьшилось бы еще сильнее. Убийца никак не мог залезть по фасаду наверх. Но, допустим, что он добрался до второго этажа и уже там нацепил бахилы. Тогда на полу все равно бы остались его следы.
Замолчал и зомби, внезапно выпрямившись, втянув и без того впалый живот, широко улыбнувшись и глядя перед собой застывшим взором. Чего это с ним? Жажда крови пробудилась? А… вон оно что…
Чэнь Цзюэ пристально посмотрел в глаза Чжу Цзяньпину: выглядел тот жалко. Иллюзионисту ничего не оставалось, кроме как сердито шлепнуться обратно на стул и продолжить играть картами в руках.
К семнадцатому перекрестку сходилось шесть коридоров различной ширины и оживленности. У входа в самый широкий проход было грубо намалевано «ГОРОД», а рядом стрелка — для самых тупых. Из этого коридора и вышло шестеро человек. Они разительно отличались от здешнего сброда.
Чэнь Цзюэ продолжил рассказ:
На них имелась одежда!
– Теперь у нас два условия. Первое: убийца в старом деле и в новом – один человек. Второе: убийца пришел не снаружи особняка, а изнутри него. Объединив два этих условия, какой ответ мы получим? Если мне не изменяет память, то среди всех присутствующих только я, Хань Цзинь и Чжу Лисинь были детьми на момент совершения преступления в девяносто четвертом, что и аннулирует нашу возможную причастность. Чжао Шоужэнь тогда работал в уголовной полиции, он был в составе опергруппы, которая первой зашла в Обсидиановый особняк. Поэтому он тоже не мог убить.
Нормальная человеческая одежда. Никаких дурацких коротеньких шорт, представляющих собой ублюдка рожденного от фабричных фирменных шорт и самотканых семейных трусов. Единственное достоинство моей одежки — она легко отмывается от любой грязи и сохнет буквально за минуту.
– Почему не мог? А если Чжао Шоужэнь заранее спрятался в особняке, чтобы потом встретиться там с отрядом полицейских? – высказал возражение Чжу Цзяньпин.
А тут…
– Нет, ему пришлось бы вернуться в участок. Но тогда был сильный снегопад и дороги завалило, плюс у него не было машины. Как же он мог вернуться? Да и быть не может, чтобы он, не выходя на работу несколько дней, потом вдруг резко объявился, когда оказалось нужно ехать на вызов. Поэтому Чжао Шоужэнь не преступник. Из чего делается вывод, что убийца либо Чжу Цзяньпин, либо Ван Фанъи, либо Чжэн Сюэхун, либо дядя Чай.
У всех брюки. Одинакового оливкового цвета. Крепкие и удобные рабочие брюки с дополнительными карманами на бедрах. У всех футболки разных цветов. У всех куртки разных цветов. Причем, как я сразу заметил, цвет футболок и курток совпадает — красное под красным, черное под черным, серое под серым. Это цветовое различие явно не просто так. Пригляжусь через минуту. Сначала довершу завистливый осмотр чужих вещичек.
Я подсчитал, что в тысяча девятьсот девяносто четвертом году Чжу Цзяньпину было двадцать семь лет, Ван Фанъи – двадцать один год, Чжэн Сюэхуну – сорок пять, а дяде Чаю – тридцать два. Тао Чжэнькунь же был убит, и из списка его исключили.
Голодный голый гоблин смотрит на вас, бвана! Смотрит так пристально бвана, будто хочет украсть ваши вещи!
У всех крепкая обувь. И тут не кеды и не шлепки. У них на ногах ботинки или сапоги — и те и те со средней длины голенищем. У всех на головах разноцветные банданы, а поверх них пластиковые каски двух модификаций или же шлемы наподобие мотоциклетных.
– У кого-нибудь есть возражения?.. Тогда я продолжу. В девяносто четвертом году в Обсидиановом особняке находились семь человек: режиссер Хэ Юань, писательница Ци Ли, звезда экрана Ло Сяолин, доктор Лю Гоцюань, профессор словесности Чжоу Вэйчэн и владелец Обсидианового особняка Гу Юнхуэй. И убийца. Кто он, нам пока неизвестно. Расправившись с гостями, убийца сделал в спальне Гу Юнхуэя одну очень странную вещь – он выкрасил стены в красный цвет. Я полагаю, что преступник совершил такой поступок не из-за психических отклонений или ради какого-то ритуала, а потому что ему необходимо было это сделать. Почему же? Почему убийце надо было сделать стены комнаты красными? Что он хотел скрыть?
У всех рюкзаки за спинами — того же оливкового неприметного цвета. Поясные сумки. Жилеты. Налокотники и наколенники. А кое у кого и дополнительный «обвес». Ну и оружие… того или иного рода оно присутствует у всех шестерых.
Чэнь Цзюэ сунул правую руку в карман брюк, а левую вытянул вперед и, проведя пальцем по стене гостиной, задумчиво произнес:
А теперь детальней оглядим. Тщательно, но шустро.
Голодный гоблин продолжает пялиться на вас, бвана! Врежьте наглому гоблину чтобы не пялился!
– Верно, спрятать улики. Это ключевой пункт. Убийца думал, что, выкрасив стены комнаты в красный цвет, он сможет отвести от себя подозрения. Давайте проанализируем. Я перечислю несколько возможных ситуаций, которые можно обсудить. Первая – убийца скрыл улики, которые свидетельствовали против него, – например, предсмертное послание жертвы. Вторая – убийца скрыл собственные следы: например, отпечатки пальцев или следы ног. Третья – у убийцы могла быть аллергия на краску, поэтому он окрасил ею стены, чтобы доказать, что не мог быть в комнате. Четвертая – убийца хотел ввести всех в заблуждение касательно времени совершения преступления. Допустим, чтобы полноценно покрасить четыре стены, требуется полтора часа, и убийца мог бы ссылаться на это в качестве своего алиби. Я перечислил четыре возможных сценария. Посмотрим, что это нам даст.
Трое в красном. Три высоких накачанных бугая, похожих друг на друга как яйца выползшего из радиоактивной лужи мутанта. Одинаковая одежда. Жилеты. Сапоги. Перчатки выглядящие очень жесткими и толстыми. Защита на коленях, локтях, голенях. На груди и плечах, поверх жилета, конструкция напоминающая «броню» игрока в американский футбол. Конструкция массивная, крепкая. Их головы прикрывают мотоциклетные шлемы с поднятыми сейчас забралами. На поясах длинные дубинки. Причем из них торчит по три длинных и толстых стальных спицы. У одного из поясной сумки виден торчащий провод. Еще у каждого на поясе длинная… длинное толстое шило прикрепленное к пластиковой рукояти… Рукава курток и плечевая защита украшены старательно нарисованными языками пламени желтого цвета. Стильно, стильно… выползший из болота гоблин потрясен, бвана! Можно гоблину потрогать эту красоту своими грязными руками?
Чжэн Сюэхун устало вздохнул и откинулся на спинку стула. Он понимал, что это надолго, поэтому занял самую удобную для себя позу.
Парни выглядят бывалыми уверенными в себе ветеранами прошедшими через многое.
Чэнь Цзюэ принял серьезный вид:
Две девушки. Стройные… нет… не просто стройные. Они спортивные. И тоже подкачанные. Более того — они жесткие, эта жесткость ощущается в их поведении, в их позах, в их взглядах. Это сразу бросается в глаза — женщинам не свойственна подобная аура. Они резко выделяются даже не фоне брутальных парней брызжущих угрюмым адреналином даже из ушей. Обе одеты в синее. Экипировка почти такая же как у парней, но значительно облегченная и без раздутой защиты на плечах и груди. Вместо нее аккуратные наплечники. Головы прикрыты пластиковыми касками. На шеях яркие желтые платки. Тонкие перчатки, на костяшках поблескивает острый металл. У каждой за спиной длинная… винтовка? Не винтовка?
– В действительности ни одна из четырех ранее перечисленных ситуаций не подходит для объяснения поступка преступника. Почему? Да потому что недостает тела! В комнате Гу Юнхуэя никто не погиб. Так не произошло убийства, все версии развенчаны. Когда убийца красил стены в красный, у него явно были более сложные мотивы. Признаю́, это поставило меня в трудное положение. Но я твердо верил, что преступник приложил усилия не просто так. А потому решил поменять ход мыслей: когда убийца наносил краску, он совсем необязательно стремился скрыть улики. Если не это, то что? И тут до меня дошло. Он должен был израсходовать краску! Да, убийца должен был использовать две банки с краской, которые хранились в шкафчике в кладовке, а затем сплющить пустые жестянки. Покраска стен была лишь предлогом, чтобы разгрузить шкаф. Если б убийца просто вытащил и выкинул краску, то это было бы очень просто соотнести с его целью – освободить шкаф, чтобы положить в него другие вещи. К тому же как можно легко выбросить две банки с краской? В общем, избавиться от краски таким образом оказалось бы подозрительным. Поэтому убийце пришлось подойти к делу основательно: он использовал всю краску, чтобы запутать полицию, и таким образом убил одним выстрелом сразу двух зайцев, осуществив задуманное и переключив внимание следователей со своей настоящей цели на ложную. В тот год убийца провернул все блестяще. Согласно показаниям Гу Яна и дяди Чая, расположение вещей в кладовке никак не отличается от того, что было двадцать лет назад. Очень многие предметы до сих пор стоят нетронутыми, и к их числу можно отнести расположение пары банок краски.
Я сделал стойку. С превеликим трудом удержался от движений.
– Убийца покрыл стены краской и в запертой комнате Гу Яна. Была ли у него та же причина, что и в том году? – обеспокоенно спросила Ван Фанъи.
Никчемный гоблин не смеет смотреть на оружие орков и полуросликов, бвана. Трусливый гоблин больше не поднимет взгляда…
Но гоблин взгляд поднял. И ничуть этого не скрывал — вокруг меня на явившихся гостей смотрели все за исключением спящих. Да и те уже разлепляли сонные глаза и вперяли взоры туда же — на тех, кто будто бы пришел сюда из иного мира, более чистого и приятного.
– Пожалуйста, не прерывайте моих рассуждений. Я хочу планомерно, шаг за шагом объяснить замысел преступника, – тон Чэнь Цзюэ стал чуточку строже. – Убийца вытащил банки краски, освободив пространство, чтобы сделать что? Прежде всего давайте посмотрим, насколько большим было это пространство. До этого мы с Хань Цзинем ходили в кладовку делать замеры. Выполним простые вычисления. Если не помещать банки в шкаф, то длина, ширина и высота освободившегося пространства составляют сорок, сорок и тридцать сантиметров соответственно. Получается объем в сорок восемь тысяч кубических сантиметров. Диаметр банки – восемнадцать сантиметров, а высота – двадцать пять сантиметров, что дает объем в шесть тысяч триста кубических сантиметров. Если взять две банки вместе, то их объем составит двенадцать тысяч шестьсот кубических сантиметров. Вытащив банки, убийца урывает кусочек необходимого пространства, чтобы сложить туда на хранение некие вещи. И вот тут-то я вспомнил, что у каждой из жертв в Обсидиановом особняке было украдено что-то из вещей. У Хэ Юаня – дощечка для рисования, у Ци Ли – словарь, у Лю Гоцюаня – фоторамка, у Чжоу Вэйчэна – шерстяное одеяло, а у Ло Сяолин – ноутбук марки «Тошиба». Мы посчитали габариты этих предметов и прикинули, поместятся ли они в шкаф.
— Вот это я понимаю другая эволюционная ступенька развития — пробормотал я больше себе, но был услышан и доходягой справа.
Закончив говорить, Чэнь Цзюэ достал блокнот, вырвал из него страницу и принялся что-то лихорадочно писать на ней. Закончив, он поднял написанное над головой и дал остальным с ним ознакомиться:
— А?
— Да я так…
Рамка: 35 × 22 × 3 = 2310 см
3
— Кто б мне дал одну из этих цыпочек часочка на четыре — мечтательно прохрипел зомби слева.
Дощечка: 38 × 35 × 2 = 2660 см
3
На четыре часа? Парень… да тебе и четырех минут много будет, судя по пылающему взору, тянущейся с губ струйке слюны и неистово ерзающему по скамье тощему тазу.
Словарь: 36 × 20 × 8 = 5760 см
3
Оружие…
Одеяло: 70 × 70 × 0,5 = 2450 см
3
Ноутбук: 35 × 26 × 5 = 4550 см
3
Вот вроде смотрел прямо на него и вроде даже видел в деталях. А понять, что это такое не мог. Никакого намека на ствол. Но отчетливо вижу приклад. Простенький такой, едва намеченный. Противоположный конец оружия… черт… такое впечатление, что за спинами девушек висят обычные доски, которым с помощью лобзика придали грубую форму винтовки — без ствола — и снабдили это убожество ремнями. С таким «оружием» детишки в войнушки играют. Тут с наскока не разберешь. Поэтому вернусь-ка я к пятому из гостей. Тому, что стоял во главе угла образованного помощниками и, заложив руки за спину, с деланной доброжелательностью оглядывал собравшийся на семнадцатом перекрестке гоблинский и оркский сброд. Почему с деланной? А его выдавала чересчур сильно оттопыренная нижняя губа, показывающая всю глубину охватившего его пренебрежения к раскинувшемуся перед ним жалкому зрелищу. Он среди них главный. Тут не ошибешься.
— Нужно двадцать крепких и смелых орков! Сойдут и гоблины. Никаких зомби! — с уже нескрываемой скукой в голосе заговорил главный.
– Сложив объемы всех утерянных вещей, мы получим приблизительно семнадцать тысяч семьсот кубических сантиметров. Это все помещается в шкаф, где объем пространства составляет сорок восемь тысяч кубических сантиметров. Если смотреть только с точки зрения объема, можно было даже не вынимать банки – оставшегося пространства вполне хватило бы для размещения предметов. Однако учитывая особые обстоятельства – к примеру, то, что длина дощечки для рисования составляла тридцать восемь сантиметров, а сложить ее никак нельзя, в отличие от одеяла, – краску пришлось вынуть, чтобы спокойно поместить все вещи.
Я же рассматривал его в оба глаза.
Опираясь левой рукой на край стола, правой Чэнь Цзюэ продолжал размахивать бумажкой.
Черная футболка, оливковые штаны военного кроя, ботинки на толстой рифленой подошве, длинный плащ неброского серого цвета. Серая бейсболка с ярко-желтым языком огня. Пояс есть, но висит ли на нем что-нибудь не вижу — плащ мешает. Имеется и рюкзак за спиной, полускрытый капюшоном плаща. Начальник в плаще продолжал тем временем говорить, оказавшись обладателем голоса такой силы, что с легкостью перекрыл поднявшийся после его первых слов гомона.
— Начну с главного — никаких солов в оплату! Только вещами!
Гомон резко оборвался, сменившись разочарованным гулом. Судя по скривившимся рожам гоблинов им словно бы торт сначала пообещали, но все кончилось куском брошенной на пол черствой лепешки. На всякий случай скривил рожу и я — хотя уже решил, что если получится, то обязательно присоединюсь. Награда вещами? Вещами так вещами. Я гоблин не гордый.
— Что за вещи? — вякнул кто-то достаточно звучным голосом.
Ответ был дан тут же:
— Предметы одежды. Немного обуви. На что-то особенное не рассчитывайте.
— Начальник… новую руку на шмотье у Матери не выменяешь!
«Матери»? Это про систему так сказанули? Неслабо у кого-то шиза обороты набирать начала. Неслабо. Хотя посиди тут годков пять аль восемнадцать — и не в такое верить начнешь.
— Верно! — поддержали недовольного.
— Солами давай!
— Шмотье нам без надобности! Еда — сойдет!
— Предметы одежды. Немного обуви — со вселенской скукой в голосе повторил мужик в плаще, одергивая полы приметной одежки — Желающие есть? Подходите сюда по одному.
Я с грустью убедился, что недовольное ворчание хоть и было, но стоило пригласить — и не меньше трех десятков людей встало. Мне с моим локтем, похоже, не светит сегодня поработать… я ведь гоблин только с виду, а так самый настоящий зомби без одной руки.
— А что хоть за работа? — спросил кто-то из уже вставших — И где?
— Работа проще некуда. Мозги прилагать не придется — на этот раз насмешка прозвучала отчетливо.
— И что делать-то? Долго? Идти далеко?
— Поработать бурлаками. Около двух часов. Отсюда два километра.
Половина вставших — даже больше — тут же уселась обратно.
Бурлаками? Я наморщил лоб. Бурлаками… почему-то в кастрированных мозгах всплыла картина с речным пейзажем и гурьбой мужиков в не слишком современных костюмах.
Я встал. Прижимая левый локоть к боку, чтобы не слишком бросался в глаза, пристроился за двумя зло ворчащими парнями и вскоре оказался в медленно и неохотно собирающей колонне будущих бурлаков. Когда все определились, хотят они поработать или нет, нас быстро пересчитали.
— Восемнадцать… и почти все доходяги… — без каких-либо эмоций доложил начальнику бугай с дубиной.
— Нормально — ответил тот и качнул головой — Двинули.
И мы двинули, вразнобой затопав по коридору. Решившие остаться проводили нас ругательствами и пожеланием сдохнуть, заодно заклеймив как дешевку продавшуюся за пустышку.
— И что делают бурлаки? — спросил я у девушки баскетбольного роста, обладающую невероятно длинными ногами, но при этом делающую такие до странности мелкие шаги, что я без труда держался рядом — к ее неудовольствию. Ну да — она в майке, шортах, кедах и зеленой бандане. Еще и старые налокотники имеет защитные. А рядом с ней шлендает босиком гоблин в криво сидящих трусах…
Оценив меня опытным взглядом, она скривила губы в усмешке:
— Скоро узнаешь. Тяжко тебе придется. Лучше сразу откажись.
— Не — улыбнулся я — Я сперва окунусь. Потом уж решу. Вдруг мне понравится?
— Придурок.
— Может и так — вздохнул я, поправляя шорты — Может и так… Топать еще два километра. Может скрасим дорогу интересной беседой?
— Отвали.
— Значит не скрасим… — чуть замедлившись, поравнялся с идущим сзади — Погоды коридорные нынче так себе, да? Сквозит и сквозит…
— Заткнись и сдохни.
Возможно, читатель думает, что это все излишне, но я хорошо знаю, каков по натуре Чэнь Цзюэ: неважно, чем он занят, – он будет делать это максимально скрупулезно.
— Ясно — вздохнул я и, глянув на еще одного чем-то крепкого недовольного, сказал — Вот удивляюсь — чего вы в зубы получить не боитесь после таких пожеланий? М?
— Ты чего?
– Вывод следующий: убийца покрасил стены в спальне Гу Юнхуэя в красный цвет, чтобы освободить в шкафу место под хранение вещей, которые он украл у погибших. Но раз уж он приложил все усилия, чтобы спрятать эти предметы, зачем разбросал их по комнате, из которой исчез Гу Юнхуэй? Почему преступник это сделал?
— Без зубов что делать будешь? Как новые клыки отрастишь, жучара ты потенциально шепелявый…
Чэнь Цзюэ с силой прижал листок к столу и вскинул брови, словно ожидая ответа.
— Где отращу… разве что эльфы знают! Иди молча, а? И не надо меня бить… я и так гоблин жизнью битый. Сдохнуть бы уже. Да вот что-то все никак…
— Это не ответ.
2
— Ответ на что?
Было очень тихо. Все с нетерпением ждали, когда Чэнь Цзюэ продолжит говорить, никто не мешал ему. Даже надоедливый Чжу Цзяньпин, и тот не спускал с него глаз, словно одержимый, не говоря уже о Ван Фанъи и Чжу Лисинь. Они внимали словам моего друга, полностью погруженные в мир умозаключений Чэнь Цзюэ.
— Выпадаешь из темы, гоблин ты чертов — досадливо сморщился я, в глубине души жутко радуясь, что удалось зацепиться языками, пусть не с помощью вежливости, а угрозами, и разговор пошел — Почему по зубами не боитесь отхватить?
Чжэн Сюэхун, оперевшись на стол, слегка подался вперед и сказал:
— Почему не боимся? Я вот боюсь. Зубы жалко. Да и больно ведь. Да все боятся — разве что кроме червей и самых опущенных зомби. Этим терять уже нечего. Да они такое повидали, через такое прошли…
– Вот это полет мысли… У вас отменное воображение! Но вы недостаточно меня убедили. В особенности в той части, в которой вы рассказывали про вынос банок с краской. Преступник действительно потратил столько энергии, чтобы спрятать вещи? Сильно сомневаюсь. Я помню, что тогда был большой снегопад. Если б я был убийцей, то вылил бы краску на заднем дворе и забросал снегом, только и всего. И вещи тоже. Зачем же тратить столько сил на совершение всех этих бессмысленных манипуляций?
— Но мне все через раз желают сдохнуть.
– Забросал бы снегом? Неплохая идея. Но при условии, что можно спокойно покидать особняк, – размеренным тоном ответил Чэнь Цзюэ, сверкнув глазами.
— Может добра желают? — робко улыбнулся беседующий со мной мужичонка, чья дистрофичная стать радовала мое сердце — я не главный задохлик в стаде. Есть и похуже меня.
– Вы имеете в виду…
Именно в стаде. Со стороны глянуть — без слез не обойдешься. Почти два десятка доходяг бредут по освещенному безликому коридору с опущенными головами, шаркают, шатаются, порой постанывают. Мы как стадо отбракованных тощих коров, отправленных на фабрику по производству собачьего корма.
– Когда произошло преступление, вокруг особняка действительно выпало много снега, на земле лежал слой в несколько сантиметров. И если б убийца каждый раз выносил что-то и зарывал на улице, на снегу явно остались бы следы. Они не пропали бы за короткий промежуток времени, и кто-нибудь мог бы тут же их обнаружить, выглянув в окно. Это риск быть вычисленным. Хитрый душегубец не стал бы выбирать этот способ: ему куда безопаснее было устроить тайник внутри особняка.
— Тогда сдохни — буркнул я, старательно улыбаясь — В смысле — живи долго и счастливо. Тебе нравится?
Когда я услышал это, меня вдруг осенило другое: если б я был убийцей и у меня имелся ноутбук, то я точно не стал бы закапывать его в снегу – это же равносильно выводу его из строя. Только если был бы повод его повредить.
— Да серьезно не знаю — вздохнул мужичонка — Тут на окраине все так говорят. Сдохни! Вроде как — отвали от меня, не доставай. Я тоже не сам ведь это придумал. В начале, когда только появился тут с чужими руками и ногами, тоже всех спрашивал. И каждый раз нарывался на «Заткнись!», «Сдохни!», «Отвали!». Вот и привык. Здесь все так живут, одиннадцатый.
— Тут я с тобой не согласен, семьсот девятый — покачал я головой, вспоминая блокированные охраной проходы в отдельные «иглы», уверенных в завтрашнем дне чисто одетых людей — Тут не все в дерьме живут.
– Давайте вернемся к нашему вопросу: почему же убийца унес с места происшествия предметы? По-моему, между ними нет никакой связи, и непонятно, как они должны были помочь преступнику. Он скинул их в кучу в комнате, из которой исчез Гу Юнхуэй. Была ли в этом скрытая цель? Давайте взглянем на обстановку в комнате, когда офицер Чжао вломился туда. Там лежали: баскетбольный мяч, щипчики для ногтей, фоторамка, метла, мини-вентилятор, Большой словарь китайских иероглифов, губная помада, бутылка из-под колы, старое шерстяное одеяло, деревянная дощечка для рисования, карандаш и ноутбук. Из этой кучи убираем вещи, которые украл убийца, и вот что остается: мяч, щипчики, метла, вентилятор, помада, бутылка и карандаш. Вы осознали проблему? Эти предметы очень сильно отличаются от тех, которые стащил убийца с мест преступления. И именно из-за этого диссонанса я смог разгадать тайну исчезновения Гу Юнхуэя из запертой комнаты двадцать лет назад!
— Кое-кому зацепиться удалось. Но мало кому. А я вот с ОРН на УРН перебираюсь. День получается — день нет. Каждый день кошмары снятся — что меня хватают и тащат в медблок руку отрезать. Так что, одиннадцатый — отвали, заткнись и сдохни! — вспышка эмоций завершилась и, словно бы сдувшийся мужичонка резко отстал, а затем и вовсе пробился на другую сторону стада.
Как эти бессмысленные штуки могут разъяснить тайну исчезновения из запертой комнаты? Я ломал голову, но не понимал, что же открылось Чэнь Цзюэ. Неужели Гу Юнхуэй использовал эти вещи, чтобы сделать себя невидимым? Или же, прибегнув к доселе неизвестному способу, соорудил из них летательный аппарат? Чем больше я размышлял, тем все сильнее выходил за рамки разумного и тем нереальнее все казалось. В итоге я отказался раздумывать дальше и сосредоточил свое внимание на Чэнь Цзюэ.
Переживать не стал. Задумчиво посмотрел по сторонам, отыскивая потенциально самого интересного собеседника. Чего время терять? Нам еще километра полтора топать следом за легко шагающими нанимателями. Зацепился взглядом за чем-то знакомый силуэт. Шагах в тридцати шагал мой нерадивый «будильник». Будящая. Номер девяносто один. Однорукая.
– Ключевая разница между двумя группами предметов заключается в том, что одни из них, скажем так, «устойчивые», а другие – «неустойчивые». – Мой друг лукаво посмотрел на нас.
Догнав ее, широко улыбнулся:
– Что значит «неустойчивые»? – не удержавшись, поинтересовался Чжао Шоужэнь, который до этого хранил молчание.
— Привет ленивым будящим, так хреново выполняющим свой долг. На что потратила два сола, чертова ты девятка с хвостиком.
– Одним словом, их нельзя использовать в качестве подставки для ног.
— Да пошел ты — буркнула девушка, не отрывая глаз от коридорного полна — Сдохни, низушек. Что-то тебе рассказала. До коридора на осмотр дотащила. Что тебе еще?
– Какой подставки? Ах…
— Могла бы и побольше рассказать.
Чжао Шоужэнь широко открыл рот, но не издал ни звука. Он понял, что подразумевал Чэнь Цзюэ.
— Мне в свое время вообще ничего не рассказали! Просто взяли за шкирку, вытащили в магистральный коридор, парой оплеух подняли на ноги. Потом бросили на скамейку. В себя пришла прямо на улице. Так что ты — прямо блин счастливчик по сравнению со мной. Благодарить не надо!
Мяч, щипчики, метла, вентилятор, помада, бутылка и карандаш не могут служить подставкой для ног, потому что они неудобной формы или же слишком маленькие, чтобы на них встать. А вот одеяло, дощечка, ноутбук, фоторамка и словарь для этого подходят.
— Вытащили в магистральный коридор — повторил я — А зачем это вообще делать? Я вот задание прямо с утра получил. Без всякого выхода в коридор.
– Все же помнят, что в комнате, из которой пропал Гу Юнхуэй, сейчас живет Чжу Лисинь? Так вот, там очень высокие подоконники. Минимум сто сорок сантиметров. – Договорив до этого места, Чэнь Цзюэ для наглядности поставил ладонь ребром в районе своего солнечного сплетения. – Они доходят мне примерно вот досюда. Мой рост сто восемьдесят два сантиметра, и я с трудом вскарабкался на такой подоконник без помощи посторонних предметов. Всем известно, что Гу Юнхуэй был почти такого же роста, что и я, поэтому ему не нужны были все эти подставки, чтобы взобраться на подоконник. Таким образом, для чего убийца использовал данные предметы? Ответ один: они нужны были ему самому. Если человеку нужно принести с собой подставки, чтобы достать до подоконника, то насколько он низок? Давайте посчитаем: толщина фоторамки – три сантиметра, дощечки – два, словаря – восемь, ноутбука – пять, а толщина шерстяного одеяла составляет пять миллиметров. Одеяло можно сложить вчетверо, и тогда его высота составит приблизительно два сантиметра. И если положить перечисленные вещи друг на друга, то высота получившейся подставки составит двадцать сантиметров.
— Каждый день и не надо. Вообще не надо, если уверен, что попадал в зрение любой полусферы. И если выполнял дневное задание. Если не уверен, что в последние сорок восемь часов попадал системе в глаза — появляться на осмотре надо. Особенно если проснулся и увидел, что в интерфейсе не появилось дневное задание — значит выпал из учета.
Чжу Лисинь слегка подняла голову, будто желая что-то сказать, но в конечном счете промолчала.
— Вот как… но многие каждые день бредут на осмотр. Сам видел.
Чэнь Цзюэ ритмично постучал костяшками пальцев по столу:
— Ну да. По привычке. Из страха. Я тоже стараюсь на всякий случай светиться почаще. Еще не хватало без работы остаться.
— Ясно…
– Мой рост превышает сто восемьдесят сантиметров, и я с трудом забрался на подоконник, а если б он был выше сантиметров на пять, вскарабкаться на него я уже не смог бы. Это к тому, что рост человека должен быть больше ста восьмидесяти сантиметров, чтобы он смог залезть туда. Давайте посчитаем. К чьему росту надо прибавить двадцать сантиметров, чтобы получилось сто восемьдесят? Для начала вычеркнем профессора Чжэн Сюэхуна: он будет повыше меня и в подставках не нуждается. Затем исключим профессора Ван Фанъи: хоть она и женщина, ее рост составляет сто семьдесят сантиметров, что тоже не соответствует предполагаемым параметрам преступника. И у нас остаются Чжу Цзяньпин и дядя Чай, чей рост около ста шестидесяти сантиметров, поэтому убийцей из Обсидианового особняка является кто-то из них.
— Раз ясно — отвали уже. Я тебе ничего не должна.
– Ты что, издеваешься?! Сволочь! – неистово заорал Чжу Цзяньпин.
— Тебе жалко потратить пару слов?
— Слишком много вопросов.
Дядя Чай, однако, спокойно смотрел на Чэнь Цзюэ.
— Еще бы! А у тебя их не было? Где мы вообще? Что это за место? Кто мы?
– Могло ли быть так, что тогда в комнате находился не только Гу Юнхуэй, но и убийца? – поспешно спросил я.
— Мы низшие. Понял? Ты гребаный низушек со старперскими руками и почти никакой левой рукой. Будешь ты жить на окраинах долго и счастливо. Сначала орком, потом гоблином, следом зомби. Потом совсем недолго побудешь червем. Ну и наконец сдохнешь. Где мы живем! Да эльфы его знают! Шагай молча, орк!
Насколько я помнил, когда офицер Чжао Шоужэнь описывал, как он гнался за Гу Юнхуэем, было ясно, что тот оставался в поле его зрения до тех пор, пока он не вбежал в комнату и не запер за собой дверь. За ним точно никто туда не зашел. Если только убийца уже не был внутри…
— Уже гоблин! — радостно похвалился я.
Чэнь Цзюэ повернулся к Чжао Шоужэню и спросил:
— Уверенно движешься вниз по пищевой цепочке — невольно фыркнула девушка, впервые чуть повернув ко мне лицо.
– Поправьте меня, если что, но, кажется, вы описывали всё следующим образом: войдя в Обсидиановый особняк, вы увидели мужчину в халате; он промелькнул у вас перед глазами, когда мчался на третий этаж. Вы еще упоминали, что халат был заляпан кровью. Всё так?
Ого… вот это синячище. Черный кровоподтек закрыл собой правую половину опухшего лица. Жестокий удар пришелся и по лопнувшим губам.
Чжао Шоужэнь кивнул.
— Кто тебя так, девяносто первая?
– Вы ясно видели фигуру этого человека? Он был высоким или низким? Толстым или худым?
— Не твое гоблинское дело. Отвали!
— Скажи.
Немного подумав, Чжао Шоужэнь потряс головой:
— Отвали! — в зазвеневшем голосе появились нотки подступающей истерики, и я послушно отстал.
– Все произошло так быстро… Я четко не разглядел…
Съежившаяся девяносто первая зашагала быстрее, уходя в голову нестройного отряда. Поглядев ей вслед, задумчиво погладил начавший сильнее болеть левый локоть и продолжил шагать уже без расспросов. Кое-что узнал, надо бы это переварить.
– Почему вы утверждаете, что мужчина, которого вы видели, был Гу Юнхуэем? – спросил Чэнь Цзюэ.
Коридоры. Окраины. Вот как чаще всего назывался этот лабиринт коридоров и залов. И населяли эти места черви, зомби, гоблины и орки. Встречались тут и расы рангом повыше, наверное. Но я пока не научился их отличать от остальной массы. Да и они вряд светили социальное положение — никому не нужна открытая зависть замешанная на лютой расовой и классовой ненависти. Это гоблины изо всех сил старались казаться орками, жутко боясь однажды сползти в ряды зомби. Те, кто побогаче не афишировали свой достаток.
– Потому что когда Гу Юнхуэя арестовали, он был одет в окровавленный халат, – уверенно ответил Чжао Шоужэнь.
Это вот я к чему… а к тому, что кое-какие традиционные законы работают и в этом странном месте.
– А если халатов было два?
Вон передо мной шагает тройка — мужик в плаще, бугай в доспехах американского футболиста и девушка с дощечкой за спиной. Еще двое сзади — подгоняют.
– Д-два? – Чжао Шоужэнь нахмурился. – Вы имеете в виду, что тот, кого я видел, был не Гу Юнхуэй, а настоящий убийца?
И снова — к чему это ты, гоблин? Что ты терзаешь свою голову? Будь как все зомби и гоблины идущие рядом — ласкай жадным слюнявым взором более чем аппетитную попку шагающей впереди девушки и продолжай шагать. И не мечтай о большем.
Чэнь Цзюэ кивнул.
То-то и оно…
– На самом деле, когда вы вошли в Обсидиановый особняк, Гу Юнхуэй уже убежал и поэтому смог добраться до места в пяти километрах от дома.
И я не про мелькающую впереди девичью попку и жалкие гоблинские мечтания. Нет. Хотя и это имеет отношение к простому выводу — кое-какие древние законы человечества в этом странном месте действуют с предельной силой.
– Даже если у меня в глазах зарябило и я принял убийцу за Гу Юнхуэя, этот мужчина абсолютно точно вбежал в комнату. И как объяснить его исчезновение? Окно было открыто, а под ним на земле не было ни следа. Как он это сделал? – Вероятно, от сильного волнения глаза Чжао Шоужэня налились кровью.
Передо мной спины тех, кто обладает куда больше информацией. Это очевидно. Но каковы мои шансы сейчас подойти к ним и завести непринужденную светскую беседу? Никаких. Я даже «здрасте!» сказать не успею. На меня рявкнут, укажут мне место и я, униженно кланяясь и заискивающе улыбаясь, попячусь со словами «Не сердитесь на глупого наглого гоблина, бвана!».
– Это была уловка, – без колебаний ответил Чэнь Цзюэ.
Почему? Потому что я бедный гоблин. И ключевое слово здесь «бедный», а не «гоблин». Я выгляжу отбросом. А с таким никто не захочет вести беседу.
Народ вновь зашевелился. Чжао Шоужэнь изумленно вытаращился и стал внимательно слушать объяснения моего друга.
Так что я даже рад обещанной награде — предметы одежды. Срочно требуется увеличить гардероб.
– После приезда в Обсидиановый особняк я отправился в комнату Чжу Лисинь. Вылез из окна, попытался дотянуться и ухватиться за карниз выше, но он был чересчур далеко, я точно до него не достал бы. Более того, наружная стена особняка очень гладкая и скользкая, по ней невозможно вскарабкаться. В левой части комнаты тоже есть окно. Но даже если распахнуть окно в соседней комнате и схватиться за его раму, повиснув на раме своего окна, между ними все равно приличное расстояние. Мне почти удалось это сделать, не хватило всего лишь пары сантиметров. Так как же убийца смог такое провернуть, будучи обычным человеком?
Ну что? Долго там еще шагать до места обещанной тяжкой работы?
Чэнь Цзюэ взглянул на Чжао Шоужэня. Я проследил за его взглядом и увидел, каким напряженным был капитан полиции: вены на его шее вздулись, показывая, что он очень сильно нервничает. Да и как было не нервничать, когда вот-вот будет оглашена разгадка тайны, мучившей его двадцать лет кряду!
Гоблин жаждет приступить к труду на благо бваны!
– Удлинение прямоугольника за счет его диагонали.
* * *
Чэнь Цзюэ принялся медленно расхаживать перед всеми. Очевидно, никто не понял, что он имел в виду. Мой друг на мгновение замолчал. Его взгляд скользнул по комнате, стараясь уловить реакцию каждого.
До места работ — большого овального зала — добрались без происшествий. Остановившись, радостно похлопал себя по старческим ляжкам — донесли, не подогнулись и даже еще остался запас сил. Отличные новости.
Убедившись, что мы не разобрались, что к чему, он решил дополнить свои объяснения:
В зале нас дожидалось еще два лениво переговаривавшихся бугая, резко прервавших беседу едва увидели плащеносное начальство. Я с интересом наблюдал. Вот они перекинулись несколькими словами, после чего мужик в плаще поднял лицо к потолку и начал ждать.
Ш-шух…
– Если распахнуть окно, то диагональ, которую создаст рама, будет точно такой же, как диагональ соседней. Этого не хватает. И вот убийца задумал ради исчезновения из запертой комнаты провернуть хитроумный трюк с окном в соседнем помещении, то есть комнате Ван Фанъи. Он ослабил винты на петлях сверху и снизу. Это позволило диагонали створки увеличить угол при открытии, и ее край оказался ближе к краю раскрытой соседней. Как видел Чжао Шоужэнь, после того как преступник забежал в комнату, он сперва заперся на замок. Потом открыл окно, что было необходимо, потому что иначе он не выкинул бы финт с исчезновением. Затем соорудил из одеяла, ноутбука, словаря, фоторамки и дощечки для рисования подставку и с ее помощью взобрался на подоконник. Далее воспользовался неким предметом, чтобы опрокинуть подставку, – например, метлой, которая тоже была в комнате. Он специально создавал беспорядок, раскидывая и нагромождая всякий хлам, чтобы запутать полицию, сбить с толку следствие и замаскировать свой истинный замысел. После этого ухватился за раму и легко перебрался в комнату Ван Фанъи: поскольку окно распахнулось шире, расстояние между створками сильно сократилось. Добравшись до комнаты Ван Фанъи, преступник пошел на дерзкий шаг, который как раз и стал причиной того, что полиция не смогла раскрыть исчезновение. Он вооружился терпением и, несмотря на риск, снова закрутил до упора винты на раме окна Ван Фанъи. Все было шито-крыто! Следов не осталось совсем – следователи ничего не заметили. Таким образом убийца устроил превосходное иллюзионистское шоу, которое прошло просто безупречно.
По потолочному рельсу стремительно неслась небольшая полусфера. Реально неслась! Никакого даже намека на медленное размеренное движение как это на наших гоблинских окраинах. Тут скорость отличного бегуна спринтера!
Бледный как мел Чжао Шоужэнь молчаливо смотрел на Чэнь Цзюэ. Я понимал, что в тот момент он испытывал тяжелые чувства. Переварив услышанное, полицейский издал несколько тяжелых вздохов, а потом вдруг засмеялся во весь голос.
— Производственная бригада Солнечное Пламя! Задание по очистке седьмого и восьмого механизмов первого блока двенадцатой зоны!
3
Сфера резко остановилась… и продолжила путь дальше. А в стене зала раздался двойной лязг. Так открываются мощные запоры.
– Вот оно как, оказывается! Тогда все обретает смысл… Человек в халате, которого увидел Чжао Шоужэнь, вовсе не был Гу Юнхуэем. Настоящий Гу Юнхуэй покинул Обсидиановый особняк до того, как туда приехала полиция, – неторопливо протянул Чжэн Сюэхун.
Тут началось неожиданное — четыре бугая бросились к поднимающимся участкам, замерли перед ними, положив руки на дубины с гвоздями. Девушки стояли шагах в семи позади парней, встав так, чтобы им было удобно… стрелять? Другого варианта не вижу. Они заняли позиции стрелков. Не знаю откуда, но знаю это точно. «Дощечки» по-прежнему за их спинами. Легкий гул… и под стеной образовалась двойная темна щель. Секунда… другая… и на пол хлынула грязная вода, невысокой волной захлестнув сапоги бугаев. Их обувь оказалась весьма практичной. А я вот я босиком… а в воде, даже с моего места, отчетливо видны какие-то твердые вкрапления. Лишь бы не поранить ногу. В рану попадет вот эта мерзкая гадость и… даже думать не хочется.
– У меня есть следующий вопрос: зачем убийце было так поступать? Для чего ему пришлось так стараться и создавать «запертую комнату»? – воспользовавшись удобным случаем, спросила Ван Фанъи.
Участки стены поднялись еще на метр с небольшим и остановились. Секунда. Другая. Третья. Бугаи ощутимо расслабились, выпрямились, руки медленно сползали с дубин.
Указав пальцем на свой висок, Чэнь Цзюэ невозмутимо сказал:
Прыжок из темноты оказался для меня полной неожиданностью. Стремительная размазанная тень за мгновение преодолела двухметровое расстояние и попыталась вцепиться в ногу одного из парней. Но тот отреагировал с удивительной быстротой. Короткий сильный удар и тень оказалась пригвождена к полу дубиной. Гоблины и зомби подались на десяток шагов назад, загомонили, кто-то, судя по топоту, попытался смыться, но его остановил жесткий окрик. По залитому темной водой полу скребут когтистые чешуйчатые лапы, тулово придавлено дубиной, не разглядеть. Из черных дыр больше ничего не появилось. Второй боец снял с пояса то самое «шило», подошел к прибитому к полу существу и вонзил острие куда-то в тело. Лапы скребанули еще разок, мелко задрожали… и затихли.
– На первый взгляд может показаться, что с убийцей что-то не так. Говоря о мотиве создания «запертой комнаты», нам не нужно рубить сплеча и следует хорошенько подумать еще разок. Только тогда мы сможем понять реальные причины. Ясно, что намерением убийцы, целью расправы над гостями Обсидианового особняка было желание оклеветать Гу Юнхуэя. Он испытывал к нему настолько лютую ненависть, что просто осрамить того было недостаточно, чтобы унять злость. Он хотел сделать из Гу Юнхуэя не простого преступника, чье имя продержалось бы в газетных заголовках один-два дня, а самого настоящего монстра, который был бы заклеймен навечно. Он не хотел, чтобы люди забыли его. Время беспощадно: люди запомнили бы Гу Юнхуэя просто как сумасшедшего. После шумихи осталось только чувство скорби. Через несколько лет никто и не вспомнил бы, кто такой Гу Юнхуэй. Убийца был не в силах этого вынести; он желал, чтобы народ навсегда запомнил Гу Юнхуэя. Поставим себя на его место: что может заставить людей вновь вспомнить какое-либо дело? Загадочные обстоятельства. Каждый год люди пересматривают подобные случаи. Взять хотя бы дела Зодиака или Джека-потрошителя…
— Это что за тварь? — спросил я. Ответа не получил. Дубину же оторвали от пола, тычком ботинка пробитую тушку твари стащили с гвоздей, и она упала в подставленный пластиковый ящик, который еще одним тычком прямо по полу отправили в сторону девушек. Надо полагать трофей?
Не знаю, как описать эмоции, которые я испытывал. Сколько же злобы и ненависти должно быть в человеке, чтобы он совершил такое! Убийца ненавидел Гу Юнхуэя, ненавидел до глубины души. Ему не нужна была его жизнь. Ему нужен был вечный позор, нескончаемое презрение. Он прекрасно понимал, что для такого человека, как Гу Юнхуэй, репутация была важнее жизни. Чэнь Цзюэ, к всеобщему удивлению, в трех словах разъяснил тайну, мучившую полицию двадцать лет. Я жаждал узнать, кто же убийца. При мысли о его преступном замысле у меня по спине пробежал холод.
Но что за тварь? Это не крыса однозначно. Агрессивность зашкаливает. Безмолвность существа пугает сильнее звериного рыка. Тело покрыто зеленоватой мелкой чешуей. Вот почему у бугаев шипастые дубины и «шило» — вряд ли лезвие ножа сработает лучше против природной брони.
– Давайте вернемся к текущему делу. – Чэнь Цзюэ вновь принялся вышагивать по гостиной.
— Это что за тварь? — повторил я вопрос. Повернул голову. И понял почему нет ответа — сгрудившееся стадо стояло шагах в десяти за мной. Но они медленно и осторожно подступали, возвращаясь на прежнее место, оживленно при этом перешептываясь. Достаточно было прислушаться и я уловил часто повторяющееся слово «плукс».
Еще не успел рассеяться мой шок от предыдущих рассуждений, как на меня налетела новая их волна. Я чувствовал себя словно крохотное суденышко, оказавшееся посреди шторма, которое мотает то влево, то вправо и которое не может никуда приткнуться. Единственное, что нужно делать, – это слепо следовать за мыслями Чэнь Цзюэ навстречу дождю и ветру.
Плукс…
– Убийца расправился с Гу Яном в «красной комнате». Это, несомненно, была еще одна месть Гу Юнхуэю. Его гибель, похоже, совершенно не утихомирила гнев преступника. Когда Гу Ян захотел опротестовать обвинительный приговор отца, пламя гнева убийцы вспыхнуло с новой силой. Пока была жива порода Гу Юнхуэя, ему было не до сна. С таким настроением он вернулся в то место, где двадцать лет назад начал убивать.
Абсолютно ничего не говорящее мне слово. Я покосился на перепачканный пластиковый ящик, от которого тянулся темный с зеленью размазанный след. Грязь и… кровь? Зеленая кровь?
– Можешь сразу обозначить самые важные моменты? – вдруг влез в разговор Чжу Цзяньпин.
Плукс. Чешуя. Безмолвный. Быстрый. Прыгучий. Зеленая кровь.
– Не тебе меня учить, как рассказывать, – бесстрастно ответил Чэнь Цзюэ.
Уже немало достоверных данных. Напряги голову, гоблин! Вспомни!
Чжу Цзяньпин выглядел оскорбленным, но ничего не сказал.
Я напряг… даже лоб наморщил. Но смысл? В моей голове ни единого упоминания о плуксах, кем бы не были эти твари. Когда думал о чешуе, на ум приходили змеи. Когда думал о существах живущих в стенах — на ум приходили крысы. Но плуксы…
Чэнь Цзюэ продолжил:
— Подходим ближе! — окрик плащеносного прервал размышления.
– Прежде чем перейти к загадочному убийству в запертой комнате, позвольте мне сначала рассказать о случае Тао Чжэнькуня. Каждый поймет причину его смерти, когда я закончу рассказ. Случай Тао Чжэнькуня, на мой взгляд, полон странностей. Никто не ожидал, что он погибнет. Полагаю, что такой ход мыслей был не только у меня, но и у убийцы. Я верю, что его целью был только Гу Ян. Но тогда почему убрали Тао Чжэнькуня? Если убийце пришлось взять на себя и это, то причина может быть только одна: существование Тао Чжэнькуня представляло угрозу для преступника!
За поднявшимися створками обнаружилось совсем немного свободного пространства. Зато виднелись жутко грязные торцы неких загадочных механизмов, требующих очистки. Из каждого торчало по металлическому кольцу — за каждое зацепили по веревке.
– Вы имеете в виду, что Тао Чжэнькунь уже знал, кто убийца? – потрясенно спросила Ван Фанъи, подняв голову, чтобы посмотреть на Чэнь Цзюэ.
Последовала вторая команда.
– Боюсь, что да, – спокойно ответил он.
— Впрягаемся плечами и грудью в петли! Живее!
– Послушав тебя, я вспомнил один случай. В тот день я с госпожой Чжу спускался с крыши, как вдруг увидел, как Тао Чжэнькунь на полных парах несется в сторону своей комнаты, словно увидел нечто ужасное. Конкретные детали я уже позабыл, но его гримаса запомнилась отчетливо. Правда ведь, госпожа Чжу?
Я облегченно выдохнул — петли! Плечами и грудью! Не придется напрягать не работающую левую руку и уставшую правую.
Я повернулся к Чжу Лисинь, и она энергично кивнула мне с серьезным выражением лица.
Нас рассортировали с грубой нескрываемой бесцеремонностью. Так лошадей распределяют по упряжкам многоопытные возчики, что с первого взгляда легко определяют выносливость той или иной лошаденки. Меня поставили где-то в середине. Еще одна улыбка удачи. Первым быть плохо — на него все смотрят. Последним тоже — его всегда подстегивают. А так тощий гоблин затерялся в самой середке и с трудом скрывает довольную усмешку. Не забывая при этом прислушиваться к командам от плащеносного из бригады Солнечное Пламя. Ну надо же…
— Вразнобой не дергать! Только по команде «Раз»! Не надо оборачиваться! От этого железная хрень быстрее не вылезет! Смотрим передо собой, дружно дергаем. Чем быстрее дотащите вот до сюда — плащеносный величавым жестом указал себя под ноги — тем быстрее получите награду и отправитесь назад! Если сразу не поддастся — не паникуем! Тут главное с места стронуть — дальше легче пойдет. Когда пойдет команда «Тяни» — изо всех сил налегаем на лямку, упираемся ногами, тянем и тянем без перерыва! Один остановится — из-за него все встанут! Так что сами себе жизнь не усложняйте, гоблины!
– Убийца заставил Тао Чжэнькуня замолчать. У него были собраны доказательства против преступника, которые тот обнаружил. Тао Чжэнькунь не сказал нам, но он, возможно, шантажировал и запугивал убийцу, вследствие чего они пришли к взаимовыгодному соглашению. Однако в итоге убийца разорвал это соглашение в одностороннем порядке, убив его. Очень странно, что после убийства Тао Чжэнькуня в его комнате убийца снял с него одежду и попытался скопировать место преступления прямиком из девяносто четвертого года, выкрасив стены комнаты в красный цвет. Какую цель он преследовал, поступив так? Зачем было снимать с покойника одежду? И какая связь между теперешней «красной комнатой» и старой? Одно можно сказать точно: мотивы этих деяний были совершенно разными. Убийце не нужно было прятать столько вещей, как в прошлый раз, у него была новая причина. Какая же? Давайте пока отложим момент с раздеванием погибшего и сперва проанализируем причины, побудившие убийцу воссоздать «красную комнату». На первый взгляд может показаться, что убийца намеренно пытается сбить нас с толку, связав смерть Тао Чжэнькуня со смертью Гу Яна. Одинаковая картина на месте убийства может легко сойти за почерк маньяка. Но так ли это на самом деле? Не думаю. Убийца, с которым мы столкнулись, невероятно жесток, но он человек обстоятельный. Каждый его поступок имеет глубокий смысл. На этот раз он покрасил стены не для того, чтобы воссоздать место убийства Гу Яна, а чтобы скрыть оставленные следы. Воспользуемся методом исключения. Оставлял ли Тао Чжэнькунь предсмертное послание? Ему перерезали горло. Могло ли такое быть, что прямо перед смертью он написал имя убийцы своей кровью? Реальность все-таки не роман, и в такое я вряд ли поверил бы. К тому же убийца точно оставался подле Тао Чжэнькуня и смотрел, как тот умирает. Он не дал бы ему написать имя. Но осталась ли собственная кровь убийцы на месте преступления? На месте гибели Тао Чжэнькуня не было следов борьбы, его однозначно просто прирезали. Как же могла там оказаться кровь убийцы, если только он не порезался? Но даже если и порезался, кровь все равно была бы видна на полу, зачем красить стены? Я не знал, что и думать. Что же случилось на самом деле? И тогда мне в голову пришла одна мысль: а что, если убийца хотел скрыть то, чего нельзя увидеть?..
Для пояснений ему пришлось изрядно повысить голос — стоял плащеносный шагах в тридцати от нас. Это много или мало? Вроде дистанция плевая. Но насколько тяжел механизм за нашими тощими спинами?
Чэнь Цзюэ взял короткую паузу. Казалось, что в тот момент время замерло. Мой мозг снова отказался размышлять и анализировать, полностью подчинившись изложению Чэнь Цзюэ. Думаю, то же чувство испытывали и окружающие. Все мы ждали момента, когда Чэнь Цзюэ приоткроет завесу тайны.
— Гоблины! На соседей тоже не смотрим! Не подначиваем! Это не соревнование! Надорвете хребты — мы вам грыжи лечить не станем.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что убийца попытался скрыть от нас то, чего нельзя увидеть? Он вынужден был это скрыть, хотя и сам не мог увидеть? Ваши слова противоречат сами себе. – Чжэн Сюэхун пожал плечами.
— Да ты нам и воды напиться не подашь, мразота ты сучья, тварь жадная — послышался за спиной едва различимый знакомый голос.
Его слова, однако, прозвучали не как вопрос, но как отличная преамбула к ответу Чэнь Цзюэ:
Не выдержал. Обернулся. За мной стояла впряженная в лямку девяносто первая.
– Нельзя увидеть, но можно учуять. – Выражение лица моего друга стало таким, будто он вынес кому-то смертный приговор.