– Слушай, ты что, хочешь сказать, – сказала Блю, – что, если бы я попросила тебя остаться и спасти меня от неминуемой смерти, ты бы вместо этого сбежала прочь?

Сабина рассмеялась, и Блю этому обрадовалась. Сабина рассказала, как они с Милтоном притворились, будто крепко спят, и вдруг неожиданно «проснулись», когда Молли заглянула их проведать.

– Я спросила, где ты, а она ответила, что ты ушла, снова скрылась в лесу и не вернулась. Я поняла, что она лжет.

– Каким образом?

– Потому что пришла она, а не ты; ты ни за что бы не оставила меня наедине с этими людьми, – сказала Сабина, и Блю подумала, что раньше никто так не верил в нее.

– Я сказала, что не верю ей, а она просто улыбнулась, сказала, что я очень устала и мне нужно выпить теплого молока и отдохнуть. Я выбила стакан у нее из руки, и она внезапно переменилась, превратившись в… какое-то существо, которое я не узнала. Молли забрызгала себя молоком, стакан разбился, упав на пол, но она оставалась совершенно спокойной и попыталась силой уложить меня в кровать. У нее в руке была какая-то таблетка, и она попыталась разжать мне зубы, словно я была животным.

– Что ты сделала?

Сабина опустила голову.

– Я стала сопротивляться.

– Как твоя рука? – спросила Блю.

– Выглядит хуже, чем на самом деле.

– Нужно показать ее врачу.

– Рано или поздно мы доберемся и до врача.

– Ну а Джошуа?

– Я подумала, что, если мне удастся запереть его так, как я заперла его жену, у меня будет время найти тебя, однако он уже был на кухне и увидел кровь. Он спросил, где Молли, я спросила, где ты. Он набросился на меня, я оказала сопротивление. Я бросилась бежать, он последовал за мной. В конце концов я оказалась в дальней комнате – швырнула в него телефоном, попала ему в глаз, после чего оглушила настольной лампой… он упал у двери в ванную, и мне удалось перекатить его через порог и запереть дверь… а тем временем Милтон искал тебя. Мы рассудили, что ты должна по-прежнему находиться где-то в доме. – Сабина пожала плечами, и ее охватила дрожь. Солнце висело низко над горизонтом, тучи тут и там разрывались, пропуская свет, отражающийся от воды.

– Спасибо, – снова сказала Блю.

Кровь окрасила повязку на руке Сабины в черный цвет. Свет, падающий на влажные пятна, придавал им блеск. Блю хотелось надеяться на то, что в рану не попадет инфекция. Хотелось надеяться на то, что они найдут врача.

– Ты сделала бы для меня то же самое, – сказала Сабина.

– Да, сделала бы.

Изредка легкими порывами налетал дождь, омывая беглянок. Потребуется несколько дней, а то и недель, чтобы земля впитала воду.

– Что произошло с той девочкой?

Пока они шли по затопленным тропинкам, перебираясь через рвы, натыкаясь на неровности почвы, Блю рассказала Сабине все, что знала о Джессике Пайк, и то, что ей удалось выведать от Милтона. Глядя на солнце, она вспоминала карты Таро: Солнце[74], Луна, Мир[75]. Она вспоминала Милтона, его решимость, веру в себя, целеустремленность. Вспоминала его мужество. Он был олицетворением Колесницы.

– Нам следовало забрать его с собой, – заметила Сабина, когда Блю закончила свой рассказ и они остановились на залитой водой дороге, глядя друг на друга. – Я могла бы нести его на себе, – добавила она, не в силах сдержать слезы.

Обняв Сабину, Блю почувствовала ее щеку у себя на голове; Сабина тоже прижалась к ней.

– Если бы он пошел с нами, то замерз бы и умер, в больнице или в приюте, один, не имея рядом никого близкого. Если бы мы понесли его против его воли, он умер бы, считая себя неудачником, ничего не сделавшим для Джесс.

– Но это же не так – из того, что ты мне рассказала, следует, что Милтон сделал для нее все, что было в его силах.

– Порой правда и то, как человек ее воспринимает, это две совершенно разные вещи. Милтону казалось, что он подвел Джессику, поэтому он возвращался сюда. По-моему, ему нужно было что-то делать, действовать, наполняя смыслом годы, проведенные в поисках.

– Снова твои штучки? – сказала Сабина, и Блю, улыбнувшись, согласилась.

– Теперь твоя очередь, – предложила Сабина. – Это отвлечет наши мысли от сырости.

– Даже не знаю, с чего начать.

– С самого начала.

Дорога петляла, вода замедляла продвижение вперед. Женщины спотыкались, попадая в затопленные выбоины, их ноги постоянно натыкались на скрытые под водой ветки и камни; дорожные знаки отсутствовали, вообще не было никаких признаков жизни. До ближайшего дома было еще очень далеко, поэтому Блю выполнила просьбу союзницы. Она начала с рассказа о своей матери и маленькой грязной квартиры, с того дня, когда «Оркестр семьи Форд» исполнял музыку крышками от сковород и деревянными ложками. С того дня, когда ее детская жизнь сделала крутой поворот.

Они шли под непрекращающимся дождем, а Блю продолжала говорить. К тому времени, как она дошла до смерти Девлина, вода добралась до воротника свитера и тонкой струйкой поползла на грудь. Сабина молчала, если не считать клацанья зубами.

Дойдя до смерти матери, до того момента, когда она обнаружила, что та сделала и с кем, Блю начала запинаться. Она рассказала про попытки найти утешение в логике, про все те научные теории, объясняющие ее способности, объясняющие то, почему она видела то, что видела: эмпатическое понимание, синестезия, нейролингвистическое программирование, коллективные галлюцинации. После событий последних дней все это казалось нелепым вздором.

Время от времени Сабина кивала, вздыхала, выражая удивление или сожаление, но не смеялась и не возражала, не останавливалась, чтобы сказать Блю, как все это ужасно, как, должно быть, ей было тяжело, когда она узнала, что сделала ее мать. Она не спрашивала, изменило ли это отношение Блю к Бриджет, не задавала все те избитые сочувственные вопросы, которые ей задавали в прошлом. Сабина слушала. Блю говорила.

Наконец вдалеке показался дом, на втором этаже которого горел свет. Казалось, здание плавало в воде. Солнечные лучи блестели на рябистой поверхности. Блю дошла до конца своего рассказа.

Какое-то время женщины шли молча. Дорога должна была занять еще по меньшей мере пять минут, и Блю надеялась, что они пройдут этот путь молча, однако Сабина спросила, можно ли ей задать один вопрос, и это должно было быть что-то важное, потому что в противном случае зачем она спрашивала?

– Да, – сказала Блю, – задавай.

– Ты приехала сюда, потому что твоя мать умерла. Тебе казалось, что ты не свыклась с ее смертью?

– Да, совершенно верно, – сказала Блю, и вдруг до нее дошло, что сегодня ровно три года с того дня. Она подумала, как бы Бриджет отнеслась к тому, что дочь встречает годовщину ее смерти по колено в воде, спасаясь от двух убийц и призрака их жертвы. Блю решила, что мать пришла бы в восторг. Она обхватила бы ее лицо своими мягкими сухими ладонями, расцеловала бы ее, наполняя своим запахом, своим смехом, своей любовью, и сказала бы, что это по-прежнему в ней есть. У Блю раскололось сердце, проваливаясь вниз; образовавшаяся в груди пустота одиночества заполнилась болью.

– По-моему, ты скорбишь не только по своей матери, – сказала Сабина.

Блю могла бы возразить. Могла бы даже сказать, что Сабина права и она переживает утрату Арлы и Боди. Но у нее перед глазами появился образ толстого смуглого мужчины с круглыми, как полная луна, стеклами очков, в ярком кафтане, расшитом бусами, и ей сдавило горло.

– Я сочувствую, что ты потеряла и его, – тихо промолвила Сабина.

Стоя в холодной воде, Блю ощутила на плече тепло руки, услышала проникновенный голос: «Отлично сработано, девочка моя!», и на мгновение ее захлестнули воспоминания, не о лицах или событиях, а память о том, что это такое – понимать, что если отец будет ей нужен, он придет. Всегда. Память о том, что это такое – осознавать, что не нужно со всеми невзгодами разбираться в одиночку.

Но это были лишь воспоминания. Теперь у Блю никого не осталось.

– Извини, я не хотела тебя расстраивать. Я просто… – Замедлив шаг, Сабина перешла на шепот: – Они нашли друг друга благодаря тебе. Если бы не твой… как там его… они бы оставались одинокими.

* * *

Дом уже совсем близко. Его обитатели видят приближение женщин, они открывают окно и кричат им – седой старик, рыжеволосая женщина средних лет.

– Они нам помогут, – уверенно говорит Сабина, и Блю чувствует, что это так, эти люди сделают все, что в их силах, чтобы им помочь. – Они обработают мне руку, они нас накормят и согреют, они вызовут полицию.

Рука у Сабины снова кровоточит. Блю слышит, как у нее клацают зубы. Она чувствует свою промокшую насквозь одежду, понимая, что у Сабины одежда также промокла; она знает, что они должны дойти до дома, укрыться от непогоды, получить помощь, но на какое-то мгновение не может пошевелиться. Потрясение сильное – слишком сильное.

– Просто мне нужна секундочка, – говорит Блю. У затопленной дорожки стоит табличка с названием фермы. Блю собирается опереться на нее на минуту, всего на одну минуту. Только сейчас до нее внезапно доходит, что им пришлось пережить.

– Тебе нужна не секундочка. – Сабина вытаскивает руку из кармана. Ее пальцы находят пальцы Блю. – Тебе нужна подруга.

И она крепко сжимает ей руку под усиливающимся дождем.

Слова благодарности

Эта история создавалась долго, и никогда я не закончила бы книгу, если бы не поддержка и вера многих людей.

Огромная благодарность моему фантастическому литературному агенту Эмили Гленистер за то, что она поверила в мою маленькую повесть о призраках; вы с самого начала понимали Блю, и я бесконечно люблю вас за это. Спасибо литературному агентству «Ди-эйч-эйч», в особенности Дэвиду Хедли и Хелен Эдвардс.

Спасибо Лизе Галлахер за помощь и поддержку, за то, что впустили Блю в свое сердце и забрали ее вместе с собой в Нью-Йорк.

Спасибо всем, кто работал и работает в издательстве «Блумсбери рейвен», в особенности Саре-Элен Бинни и Алисону Хеннеси за ваше деликатное редактирование, энтузиазм и неустанную поддержку. Для меня было огромным счастьем работать с вами. Как и с Шароной Селби, превратившей процесс редактирования в восхитительное занятие. Также спасибо Фей Робинсон, Эмили Джонс, Грейс Нзита-Кики и Бет Фаррел: вы вдохновляете на подвиги. Я счастлива, что мне выпала честь работать с вами.

Я отношусь с благоговейным трепетом к Майку Батчеру, который создал эту замечательную зловещую обложку, идеально передающую атмосферу книги.

Для работы над книгой потребовалось провести огромные исследования, и я должна особо отметить Джуди Дайсон за ее содействие в распутывании сложного мира органов социальной защиты.

Я писала в напряженные, лихорадочные перерывы между карантинными ограничениями, вызванными ковидом, и не раз у меня возникало желание все бросить – наверное, я бы так и поступила, если бы не мои друзья, которые подбадривали, поддерживали меня, давали мне советы, а иногда просто давали мне возможность рассыпаться на части вместе с ними. Так что огромное вам спасибо, Крис, Кевин, Том и Саймон, ваши советы и поддержка были для меня жизненно важны. Спасибо Дугласу, Хелен, Джесси и Гите; объединившись, вы призывали меня двигаться вперед. Я получала колоссальную помощь и поддержку от всех людей в церковной общине «Куанток вилладжес», в особенности от преподобной Элеоноры и замечательного Питера Хиггинсона, ставших первыми читателями. Спасибо Еве Холл и Эмаду Ахтару, поддержавшим мое решение работать в новом направлении, Эмили Китчин за рукоплескания с трибуны и Бенджамину Дрейеру за любезные советы.

Спасибо всем моим собратьям-писателям за добрые слова и отзывы, спасибо критикам и блогерам, пишущим про книги, за энтузиазм, советы и отклики.

И, наконец, спасибо моим родным, без которых я бы просто потерялась. Спасибо моей маме Хильди за то, что ты прочитала несколько первых набросков. Спасибо моей маме Саре за то, что ты всегда была рядом в трудную минуту, спасибо моему папе Мартину за то, что ты не перестаешь гордиться мною.

Любезный читатель, пожалуйста, вспомни и моего друга Стива, который вынужден смиряться с реальностью жизни вместе с творческой личностью; он проявляет терпение, доброту и непоколебимую веру. И спасибо моим детям, Аойфе и Руадхану; любимые мои, все это принадлежит вам.