В тот вечер Владлена долго плакала, пока не заснула.

На следующее утро она впервые в жизни пришла на работу с опозданием. Ввалившиеся заплаканные глаза, серое лицо. Не просила Игоря принести чаю, не спускалась в столовую.

Во второй половине дня она ушла с работы раньше обычного.

– Мне надо к врачу, – тихонько сказала она Игорю – так, чтобы коллега Петров в кабинете напротив услыхал ее слова.

Каждый день она уходила с работы, став, кажется, на пару грамм легче, чем когда пришла. Как будто с нее потихоньку снимали давнюю тяжесть. Так и сегодня. Сделав глубокий вдох, она опустила плечи. На площадку на крыше опускался вертолет, Владлена с трудом поборола накатившее чувство паники. Машина, унесшая ее с болота Кальмюрен, была малым прототипом модели Камов Ка-52К – достаточно компактная, чтобы упаковаться в фуру. Втайне Владлена исследовала возможности устроить взрыв на заводе в Арсеньеве, где их производили, но, разумеется, не стала воплощать в жизнь эту часть плана.

Стоял ясный летний день, небо казалось высоким, негромко шумели кроны деревьев. Сняв пиджак и перебросив его через руку, она медленно шла мимо высотных домов к остановке автобуса «Храм». Здесь находилась Городская клиническая больница имени Боткина. Владлена села в кафетерии за столиком у входа с чашкой кофе и стаканом воды. Подняв глаза, уставилась в одну точку. Ощущала, как проходят мимо люди, бросая на нее любопытные взгляды, как обычно делают в больнице: хронический, смертельный или излечимый диагноз?

В семь вечера она решила, что программа на день выполнена, села на метро и поехала от «Динамо» до «Маяковской», зашла в продуктовый, купила сосиски, замороженную рыбу и лимоны. Дочитала книгу Альстердаля и уснула на диване, так и не успев открыть новую.

Всю неделю она повторяла одно и то же: приходила чуть с опозданием, во второй половине дня уходила к врачу, между тем лицо ее все больше серело. Чувствовала она себя ужасно. Работу делала плохо, чего с ней никогда раньше не случалось.

Когда настали выходные, она ввела в свою строгую белковую диету немного овощей. По-настоящему откинуть копыта она не планировала, только создать видимость. Диета французского врача Пьера Дюкана работала прекрасно. Всего через неделю Владлена исхудала, как никогда. В воскресенье вечером она в последний раз вымыла голову и натерла ладони и запястья лимонным соком, от чего кожа покраснела и опухла.

В понедельник вернулась из отпуска коллега Егорова. Придя из бассейна и увидев Владлену, она была так поражена, что не смогла этого скрыть.

– Что с тобой, ты заболела?

Владлена смущенно откинула прядь волос.

– Да, в последнее время что-то нездоровится, – ответила она.

Егорова шагнула обратно к двери.

– У тебя не ковид?

– Нет-нет, – заверила Владлена. – Точно не вирус.

Дарья Егорова перевела дух и села на свое место по другую сторону письменного стола.

– Все равно все это выдумки, – сказала она, доставая из сумки пачку кефира.

Утром четверга Владлена связалась с администрацией и попросила предоставить ей несколько дней отпуска в связи со срочным хирургическим вмешательством. Сообщила, что планирует вернуться на работу в начале следующей недели. Во второй половине дня получила краткое сообщение, что отпуск ей предоставлен.

В пятницу утром она поехала в клинику пластической хирургии на Малой Грузинской, чтобы ей удалили силикон из груди. Ее выписали в субботу утром – чувствовала она себя совершенно отвратительно. Единственный раз в жизни ей было так же плохо, когда Ангелов забрал ее из Стентрэска и увез назад в СССР, не заботясь о том, что она кормит грудью. От Хапаранды до приграничного пункта Суоперя было не больше тридцати миль, но еще до того, как они покинули Финляндию, у нее образовался чудовищный застой молока. Подскочила температура, грудь потрескалась, начался двухсторонний мастит. Три дня она пролежала в больнице в Ленинграде, где ей шлангами откачивали гной из обеих грудей. Там ей вводили гормоны, чтобы остановить выработку молока.

У нее возникла мысль, что грудь – ее ахиллесова пята.

В воскресенье она опять натерла руки лимонным соком и потерла одну скулу пилкой для ногтей, чтобы там образовалась кровоточащая ссадина. К утру понедельника рана затянулась, и на ее месте появилась совершенно отвратительная корка. Владлена дошла до работы, едва держась на ногах. Стоило ей засунуть два пальца в рот после обеда, как ее звучно вырвало. Коллеги озабоченно бросали взгляды на ее все более и более усыхающую фигуру. Полковник Егорова все больше времени проводила в кабинете коллеги Петрова, обосновывая это тем, что у них совместный проект.

Временами Владлена задавалась вопросом, не перестаралась ли она, не умрет ли она по-настоящему. Она решила начать есть овощи пару раз в неделю – по крайней мере, пока ее не вызовет Гагарин. Каждый день после обеда она уходила с работы и отправлялась в кафетерий больницы.

Садилась за разные столики, но всегда так, чтобы проходящие мимо хорошо ее видели.

Уже настала середина сентября, когда генерал-лейтенант Гагарин вызвал ее к себе. Осторожно присев на стул перед его огромным письменным столом, она постаралась спрятать свои обезображенные руки.

– Владлена Алексеевна, как вы себя чувствуете? – неожиданно задушевным тоном спросил он.

Опустив глаза, она громко сглотнула.

– Не очень хорошо.

– Моя жена видела вас в больнице на прошлой неделе, – продолжал он.

Владлена не ответила. Генерал-лейтенант склонился над бумагами, лежавшими перед ним на столе.

– В середине августа вы ездили в Стокгольм и пробыли там две недели, – проговорил он. – Неоднократно пользовались услугами частной клиники «Софияхеммет». Ничего не хотите мне рассказать?

Она подняла глаза в надежде, что щеки у нее слегка покраснели. Начальник держал перед собой выписку с ее счета, список платежей и покупок с кредитной карты. Она не решилась посмотреть ему в глаза.

– Естественно, я доверяю нашей прекрасной медицине, – проговорила она, – но мне хотелось узнать, есть ли что-то еще… кто-нибудь, кто мог бы… в общем, просто получить независимое мнение.

Она не закончила фразу.

– Ну и что? Запад предложил какую-нибудь помощь?

В его голосе отчетливо слышался упрек.

На этот раз она подняла глаза, смущенно улыбнулась, покачала головой.

– Нет, – ответила она. – Большая наивность с моей стороны. Диагноз подтвердился.

Генерал-лейтенант Гагарин заерзал на месте.

– Сожалею. Когда вы… когда это выяснилось?

– На профилактическом медосмотре, – ответила она. – В июне.

Начальник громко вздохнул. Потом взял другую бумагу, прочел и потер щетину на подбородке.

– Я знаю, что вы из Удачного.

Выпрямив спину, она подняла глаза.

– Мое происхождение тут ни при чем, – кратко и решительно проговорила она.

Испытующе взглянув на нее, генерал-лейтенант Гагарин чуть откинулся на стуле.

– Нам всем известно об алмазной шахте и об экспериментах, которые проводились там в семидесятые.

Она склонила голову.

– К моей болезни все это не имеет никакого отношения, – резко ответила она и почувствовала, как запылали щеки.

Начальник расслабился, откинулся на спинку, так что кресло заскрипело. Не находя нужных слов, он посмотрел на нее полным уважения взглядом.

– Стало быть, у вас.

– Мне просто не повезло, – перебила Владлена. – Я прожила долгую осмысленную жизнь и очень люблю свою работу. Мое происхождение никакой роли не играет.

Она набрала воздуху в легкие.

– Однако мне кажется, что пора уже подумать о пенсии. Начальник с явным облегчением пошевелился в кресле.

– Уже шесть лет как вы имеете право на пенсию. Сообщите в администрацию, и начнутся выплаты.

– Я хотела бы работать, пока у меня есть силы.

– Само собой, – ответил генерал-лейтенант и поднялся. – Само собой, Владлена Алексеевна.

Он протянул руку. Владлена покачнулась, поднимаясь со стула, однако твердо пожала ладонь шефа. Отметила его смущение, когда он увидел кровоточащие раны у нее на руках.

– Благодарю вас, товарищ генерал-лейтенант, – проговорила она и вышла из его кабинета.

Три дня спустя она сбрила все волосы, включая брови, и надела на голову вязаную шапку. Коллеги начали избегать ее – неосознанно, как делали люди во все времена, стараясь держаться подальше от болезни. Когда она проходила по коридору, за спиной у нее шептались: «она из Удачного, но говорит, что это не потому…» В этих словах звучало уважение, признание того, что сама она ни в чем не виновата.

Она заказала себе парик, но не носила его.

В середине ноября она отработала последний день. В ее честь устроили обед с ближайшими коллегами в служебной столовой. Генерал-лейтенант Гагарин надеялся, что успеет присоединиться, но ему помешали неотложные дела.

Нельзя сказать, чтобы разговор журчал как весенний ручеек. Секретарь Игорь спросил, чем она собирается заняться теперь, когда у нее появится так много свободного времени, от чего Петров и другие коллеги смутились. Владлена ответила, что собирается уехать домой – туда, откуда она родом. Это маленький городок в Сибири, она всегда хранила его в своем сердце и хочет снова увидеть его, пока еще есть время. От этих ее слов полковник Егорова прослезилась и высморкалась в салфетку.

– Как хорошо, что сейчас повсюду можно добраться на самолете, – сказал Игорь.

Глядя в стол, Владлена ответила, что ее легкие, к великому сожалению, уже не выдерживают такого перелета, придется добираться по земле.

Все восприняли это как сигнал, что пора заканчивать застолье.

Она очистила свою квартиру, раздала книги и вещи, кроме тех, что были на ней – своего самого теплого пальто, кожаных перчаток с мехом и грубых ботинок на овечьем меху. Тщательно уничтожила все заключения дорогущих обследований в «Софияхеммет» в Стокгольме, которые оплатила своей кредитной картой. Все они показывали, что она совершенно здорова. Все наличные, которые откладывала долгие годы, сложила в небольшой рюкзак. С чемоданом, рюкзаком и сумочкой она села в поезд, идущий до станции Нижний Бестях.

Укутанная снегопадом Москва растаяла у нее за спиной. Владлена проспала почти сутки.

Через двое суток она прибыла в Тайшет – город, название которого переводилось как «Холодная вода». До начала 50-х это был административный центр для лагерей Озерлаг и Ангарстрой – в последнем из них сидела когда-то бабушка Элин. Термометр показывал минус двадцать восемь. Пройдя быстрым шагом по заснеженным улицам, она намеренно воспользовалась банкоматом, прежде чем отправиться дальше в Тынду.

Второй этап путешествия занял сутки и двадцать три часа. Поезд не был полон, в ее распоряжении оказались две полки. Она с наслаждением поглощала хлеб и фрукты, всевозможные углеводы, ощущая, как снова становится человеком. В Тынде она оплатила кредитной карточкой ночь в отеле «Юность». За бортом было минус тридцать. В десять часов утра на следующий день она села в поезд до Нижнего Бестяха. Дорога заняла еще сутки. За окном было минус тридцать три.

В целом поездка прошла очень хорошо. По причине зимы в поездах было мало народу, отопление в вагонах работало, а она оставила на десерт самое аппетитное из своих покупок в книжном магазине в Арланде: всю серию «Повседневность» Ульфа Лунделя.

Вернулись брови, а жесткий ежик на голове она прикрыла припасенным заранее каштановым париком.

Проведя ночь в отеле «Квант» в Нижнем Бестяхе, где тоже расплатилась кредитной картой, она села на автобус, идущий в Мирный – райцентр, где Ирина Сидорова много лет назад удалила ей здоровый аппендикс. Это была самая трудная часть поездки – 1700 километров на автобусе без отопления, когда за окном кромешная темень и минус тридцать градусов.

Мирный, как и Удачный, был алмазным городом, где сразу за жилыми домами виднелся гротескный открытый карьер в форме кратера. Однако здесь под центром города не было радиоактивной дыры. Зато мимо протекала река Вилюй – месиво из загрязнений и радиоактивных отходов. В детстве Владлены, отправляясь в Мирный, говорили «поехать на материк», словно бы Удачный располагался на острове. В ее воспоминаниях город казался большим и полным жизни. Ирины давно уже не было в живых, но Владлена прошла мимо ее дома. Попыталась вспомнить, какое окно принадлежало ей, но плитка с фасада обвалилась, все выглядело по-другому, и точно сказать было трудно.

В Мирном она провела два дня, пока не нашла попутную машину в Удачный. Последний этап пути представлял собой пятьсот километров по проселочной дороге с частником – ей пришлось сидеть, затиснутой между шахтерами, побывавшими в городе у проституток. Они отмечали удачный визит двумя литровыми бутылками водки. Под конец, после остановки для справления малой нужды, она села на переднее сиденье рядом с водителем, и ей удалось немного поспать.

К концу дня они прибыли на место. Горняки покатились домой в ожидании завтрашней смены в алмазных шахтах. Над городом повисла тяжелая непроглядная тьма. Выглядел он совсем не так, как в ее воспоминаниях, изменился и в ее памяти, и в своей заиндевелой сущности. Общество потребления пробралось и сюда – супермаркеты, витрины, красочные рекламные вывески. То, что она вернулась сюда, казалось невероятным и вместе с тем совершенно нормальным. Последние сорок шесть лет поблекли, сжались до состояния полузабытого сна.

Она заселилась в отель, называвшийся так же, как и город. Поужинала салатом с лососем в ресторане «Вернисаж». Заснула крепко и без сновидений.

На следующий день она нашла нужные контакты и сняла себе квартиру на три месяца, расплатившись кредитной картой.

Квартира была однокомнатная, на втором этаже в новом жилом комплексе на улице Мира. Зайдя в магазин «Все для дома», она купила себе торшер и таймер. Воткнула их в одну розетку в комнате, в другую поставила на зарядку телефон, вышла и заперла за собой дверь.

На улицу она вышла в тот самый синий час, который иногда возникал зимой в Стентрэске, когда синий свет интенсивно пробивался через полярную тьму, прежде чем все снова затягивало темнотой.

С севера дул суровый ветер. В банкомате рядом с аптекой она сняла со своего счета последние деньги.

Аэропорт Полярный должен был находиться в двух шагах от города. Она никогда там не бывала, но ее сведения оказались верными. Поездка на такси заняла четверть часа. С водителем она расплатилась наличными. Потом за наличные купила себе билет в Красноярск. В Красноярске она никогда раньше не бывала. Ничто не связывало ее с этим городом.

Информацию по поводу этого города она собирала при помощи того же компьютера, с которого следила за страничкой Юсефин в социальных сетях. Он стоял в подвале ее спортивного зала в Москве и в основном использовался для просмотра нелегальной порнографии. Таким образом она установила контакты с сообществом художников, сдававшим койко-места посуточно с бесплатным вайфаем и скидкой на курево.

Плесень на потолке, табличка «Туалетную бумагу в унитаз не бросать» в туалете, но в целом жилье полностью соответствовало ее представлениям. Купив подержанный мобильный телефон и ноутбук, она стала ждать.

Настало Рождество, потом Новый год. Она следила за новыми постами Юсефин в социальных сетях в режиме реального времени. Украшение новогодней елки, традиционные шафрановые булочки, радостные дети, выпекание имбирного печенья, открывание рождественских подарков и ссылки на хор Шведского радио, исполняющий рождественские песни. Элин приехала в Стентрэск с подругой, а Викинг изрядно похудел. В канун тринадцатого дня после Рождества, когда по традиции выносят елку, Майя Мария Хелена сделала свои первые шаги. От крошечного видео Владлену до краев переполнило тоской и сентиментальностью, словно приоткрылось окно в ту жизнь, которая у нее могла бы быть. Она так рыдала, что парень на соседней кровати предложил ей фризиум бесплатно. Его забота тронула ее, но Владлена ответила отказом.

Оказалось, что Красноярск – старый город: большой, холодный, местами удачно отреставрированный, с остатками брутального сталинизма. Каждый день Владлена совершала длительные прогулки, обедала в каком-нибудь дешевом ресторанчике, не привлекая к себе внимания.

В середине февраля она в последний раз застелила постель под заплесневелой крышей, подарила телефон и компьютер парню с таблетками фризиума и полетела в Мирный. Там она купила у какого-то старика «Ладу Самару» модели 1999 года, пообещав сама переоформить все документы. На самом же деле она этого не сделала, так что машину не смогли бы связать с ней. Совесть ее не мучила. Мужик взял за машину баснословные деньги.

В Удачный вела одна-единственная грунтовая дорога, там и заканчивающаяся. Владлена проехала пятьсот километров с одной остановкой в столовой села Моркока, где пообедала и сходила в туалет. Вдоль дороги плотной стеной стояли хвойные деревья. Солнце потихоньку возвращалось в Северное полушарие, несколько часов в день было светло. Однако, едва появившись, оно исчезало на западе. Владлена ехала сквозь темень назад в квартиру, которую сняла, там она выставила торшер на лестницу, отключила и разбила мобильный телефон. В почтовый ящик у главпочтамта она опустила семь писем: одно – полковнику Дарье Егоровой, одно – их общему секретарю Игорю, еще одно – генерал-лейтенанту Гагарину, а также еще трем коллегам, пришедшим на прощальный обед. У всех писем был один и тот же адрес, одно и то же содержание. Это было приглашение на похороны полковника Ивановой в храме святого Серафима Саровского в Удачном в пятницу, 19 февраля, в 10.30. Отправителем значилась Ирина Сидорова, друг семьи. Седьмое и последнее письмо было адресовано ее банку в Москве и касалось закрытия ее счета. Почту из почтового ящика в тот день уже вынули – это означало, что письма уйдут со штампом «Удачный» и датой следующего дня: 16 февраля.

Когда конверты приземлились на дно почтового ящика, она залила полный бак и поехала назад той же дорогой, сделала остановку в столовой поселка Моркока и к полуночи прибыла в Мирный.

Однако Владлена позаботилась о том, чтобы в адрес штаб-квартиры ГРУ, написанный госпожой Сидоровой, вкралась ошибка. Это означало, что письма будут бродить от одного почтового отделения к другому несколько дней, а то и недель, прежде чем достигнут адресатов. Когда письма доставят, похороны уже давно должны были состояться, что, без сомнений, вызовет немало вздохов облегчения во Втором отделе. Поездка в радиоактивную дыру в Сибири в середине февраля точно не является пределом мечтаний ее бывших коллег. Они пошлют свои соболезнования на указанный адрес электронной почты, пояснят, почему не смогли присутствовать, добавят несколько взвешенных, полных уважения слов о том, как они ценили покойную, и на этом история полковника Владлены Алексеевны Ивановой в русской разведке завершится.

Наверное.

План был далек от идеала.

Лежа на жесткой кровати в отеле в Мирном, она перебирала в уме все те обстоятельства, которые могли бы привести ее к провалу.

Если кто-нибудь заглянет в ее медицинскую карточку, провал неминуем.

Если кому-то придет в голову проверить, кого хоронили в указанную дату в радиоактивном городке в Сибири, это, мягко говоря, возбудит подозрения.

Если кто-то откроет списки пассажиров из аэропорта Полярный, ее найдут.

Если кому-нибудь придет в голову отследить цифровой след электронного адреса Ирины Сидоровой.

Если кому-то захочется найти свидетельство о смерти.

Она крепко зажмурилась.

Однако ее знания о привычках и моделях работы в организации подсказывали ей: ничего такого не произойдет, если нет явной причины или подозрений, что тут что-то нечисто. Самый мощный аргумент – они своими глазами видели, как она тает и превращается в тень в коридорах штаб-квартиры. Она родом из Удачного, с ней все ясно, никого особо не интересовало, от чего именно она умерла. Традиционные проверки, которые могут провести коллеги (триангуляция мобильного телефона, выдача наличных, оплата по карте), – все указывали на одно и то же: болезнь, поездка, смерть. Вряд ли они знали, где на самом деле располагается аэропорт Полярный – что на самом деле он совсем неподалеку от ее родного города. Не было никаких оснований начинать раскапывать обстоятельства ее смерти.

Она нигде не жила, не получала никаких денег, не имела банковского счета, ничего не покупала. Ее больше не было.

Если кто-нибудь во Втором отделе Главного управления и вспомнит ее, то только как самоотверженного сотрудника, честно служившего родине и никогда ничем не выделявшегося.

По крайней мере, она на это надеялась.

Свой отъезд она планировала давно. Строго говоря, тридцать лет.

Снимала наличные, складывала в рюкзак. Продумывала план.

К тому же не она инициировала предательство.

Ей пообещали пощадить ее детей, если она будет делать все, что ей скажут. Таков был уговор. Однако они собирались убить ее сына, хотя она и выполнила свою часть договоренности. Этого им точно не стоило делать.

Завтра ей предстоит долгий путь. Надо попытаться заснуть. У нее десять дней, чтобы добраться в нужное место.

Точка, координаты которой она получила от Матса Викандера, находилась в Ленинградской области на берегу Финского залива, более чем в десяти тысячах километров.

Эпилог

Викинг и Алиса

Весна 2021 года

Лечение плоскоклеточной карциномы у Викинга Стормберга проходило в Каролинской больнице в Сольне. Ему была поставлена третья стадия.

У него выявили несколько метастазов в лимфатической системе. Материнскую опухоль так и не обнаружили, что сделало необходимой операцию и максимальную дозу облучения и химиотерапии. Однако после четырех доз цитостатиков анализы у него оказались такими плохими, что эту часть лечения решено было прервать. Он потерял двенадцать килограммов веса, но сохранил волосы.

К середине февраля врачи сочли, что лечение закончено. Принимать пищу он по-прежнему не мог – питательные вещества получал через имплантированную пластиковую вену полуметровой длины, которая тянулась от левого локтевого сгиба почти до самого сердца.

Еще шесть недель он ночевал на диване в квартире дочери Элин на Фатбурс-Кварнгатан, прежде чем ему сняли зонд.

26 февраля 2021 года было возбуждено уголовное дело против братьев Юнаса и Каспера Османов, подозреваемых во взломе и хищении оружия у Юхана Бьёркмана в Польберге в муниципалитете Стентрэск в августе 2020 года. Оба были признаны виновными.

Следствие показало, что был еще один соучастник преступления, однако задержать этого человека так и не удалось.

Двойное убийство в пиццерии в Тенсте также не было раскрыто. Однако взрыв автомобиля в Спонге, приведший к смертельному исходу, был напрямую связан с убийством в пиццерии. В машине погиб старший брат подростка, под чьей кроватью обнаружили арсенал украденного оружия.

В начале апреля, когда Викинг Стормберг по окончании лечения вернулся в Стентрэск, с ним связался его друг Матс Викандер и призвал его, если он того хочет, зарегистрироваться в приложении знакомств Tinder и указать, что он хочет познакомиться с женщиной в возрасте около 50 лет, живущей на побережье Норрботтена. Викинг ответил, что это точно не для него.

Однако время шло, и посреди полного одиночества в трехкомнатной квартирке на Кварндаммсвеген его начали грызть сомнения. Правильное ли решение он принял? Что он рискует потерять, когда уже потерял все? Покой, жену, честь?

Жизнь?

Ему пришлось обратиться за помощью к Матсу, чтобы правильно ввести все данные в приложение Tinder. Затем ему посоветовали просмотреть подборку женщин, соответствующих его запросам, и сходить на несколько свиданий – не на ужин, где рискуешь застрять на несколько часов, а в бар или на чашку кофе. Он выпил пива в баре с акушеркой из Будена и по чашечке кофе с архитектором из Питео. Обе оказались очень милы и любезны, особенно архитектор, и обе обиделись, когда он не захотел больше встречаться. После встречи в Питео он сообщил Матсу, что ему надоело ходить на свидания. Поэтому ему были даны инструкции, как провести по экрану в нужную сторону, то ли вправо, то ли влево, чтобы встретиться с консультантом по IT из Лулео по имени Алиса Эрикссон.

Однажды в субботу они встретились за обедом в ресторане «Чинакруг». Алиса Эрикссон, 49 лет, недавно переехала в Лулео, у нее были темные волосы, короткая стрижка, карие глаза и очки. Тело у нее было стройное и гибкое, грудь почти плоская. Возможно, она выглядела несколько старше своих сорока девяти, но кожа была гладкая, без морщин, а глаза большие и ясные.

– Подтяжка лица, пластика глаз и ботокс, – пояснила она. – Коричневые линзы, филлеры, уменьшение носа. К тому же я вынула силикон.

– Это хорошо, – сказал Викинг. – Мне они всегда мешали.

В середине апреля Карин Стормберг получила приглашение на вакцинацию от нового вируса COVID-19, но за пару дней до первого укола она заболела. Поначалу болезнь выглядела не опаснее, чем обычный грипп, но на третью неделю ее состояние резко ухудшилось, и ее госпитализировали в ковидное отделение Сундербюнской больницы. Отслеживание путей распространения инфекции не проводилось, между тем одна из медсестер кардиологического отделения в больнице в Стентрэске отстаивала свое демократическое право отказаться от вакцинации. Она встречалась с Карин Стормберг для рутинной беседы по следам операции утром того дня, когда та начала ощущать первые симптомы. Задним числом медсестра утверждала, что очень довольна своим решением не вакцинироваться.

15 мая Карин Стормберг подключили к прибору ИВЛ. Ее сына, Викинга Стормберга, на отделение не допустили.

Неделю спустя Карин умерла.

В канун празднования Мидсоммара Викинг Стормберг представил Маркусу и его семье Алису, свою новую спутницу жизни. Маркус не проявил особого интереса, Алиса застеснялась.

Несмотря на скорбь по умершей бабушке, они отправились на празднование Мидсоммара на луг неподалеку от Квардаммсвеген. Там выступал духовой оркестр Стентрэска, и Тильда Йорансдоттер, недавно вернувшаяся домой из Арвидсъяура, пела в микрофон веселые песни.

Вокруг украшенного цветами и венками столба шли традиционные игры и забавы. Стоя рука об руку, Викинг Стормберг и Алиса Эрикссон смотрели, как их общие внуки прыгают и скачут в коллективном танце.

Как раз когда подошла к концу песенка «Лягушечки, лягушечки», к Викингу подошел Роланд Ларссон, чтобы сообщить неприятную новость: на болоте Кальмюрен сборщик ягод сделал страшную находку.

Всплыло из трясины тело его погибшей супруги.

Роланд Ларссон выразил соболезнования, однако высказал мнение, что так будет лучше. Теперь в этой истории можно будет поставить точку.

По понятным причинам Викинг точно знал, что на болоте нашли не Хелену.

Там совсем другой человек.

Но эту историю мы расскажем в другой раз.

Благодарность автора

В середине 80-х я была замужем за советским инженером.

Осенью 1986 года наш брак зарегистрировали под красным знаменем во Дворце бракосочетаний в Ленинграде.

Этот человек был мой хороший друг, которому стала совершенно невыносима жизнь в Советском Союзе. Дело дошло до того, что он собирался перебежать границу с Финляндией – пусть даже пограничники застрелят его, ему все равно.

Единственное, что можно было сделать в такой ситуации из сочувствия к нему, – это заключить брак, чтобы он мог выехать из страны.

Чтобы брак был признан законным, мне пришлось регулярно приезжать в Советский Союз. Я познакомилась с обычными гражданами, пытавшимися создать себе жизнь в условиях сурового репрессивного режима. Узнав, как жили люди по ту сторону железного занавеса, я многое запомнила навсегда.

Кстати, тому инженеру удалось выбраться из СССР. Сейчас он проживает в США.

Над историей Викинга и Владлены я размышляла долго. Разумеется, все это вымысел, построенный на сценариях, которые могли бы реализоваться.

Я никогда не смогла бы написать эту книгу без помощи многих знающих людей.

В первую очередь я хочу поблагодарить Юакима фон Брауна и Кристера Ульсена за то, что они так щедро поделились со мной своими знаниями.

Юаким фон Браун – писатель и специалист по работе разведки, имеющий опыт работы в Полиции безопасности и Службе военной разведки.

Кристер Ульсен – юрист, в прошлом офицер разведки, служивший в СЭПО и FRA. В течение десяти лет он был председателем общества истории разведки «Глаза и уши Швеции» и известен своими блистательными лекциями на эту тему.

Кроме того, хочу поблагодарить:

Роберта Янехейма, участкового полицейского, Эльвбю.

Аннику Линд, директора испытательного полигона Provplats Vidsel.

Стефана Хольгерссона, профессора Полицейской академии, Осло.

Эрика Марклунда, инженера и турбоэксперта, MCXpress, Альтерсбрюк.

Улу Эстерлинга, комиссара полиции, Стокгольм.

Юнаса Ульссона, пресс-секретаря Армии Швеции, Стокгольм.

Пера Андерсена Хельсета, спикера Службы призыва и найма армии и полиции.

Матса Самуэльссона, советника канцелярии пресс-службы Министерства иностранных дел.

Томаса Будстрёма, адвоката.

Анну Лестадиус-Ларссон, писательницу.

Туве Альстердаль, писательницу.

Анн-Мари Скарп, моего издателя, и всех сотрудников издательства «Пират».

Никласа Саломонссона, моего агента, и его сотрудников в Salomonsson Agency.

Но в первую очередь – Ронни Сандаля, сценариста и режиссера.

Все должности действовали на тот момент, когда я брала у них интервью.

Факты и вдохновение по поводу операции «Cosi fan tutte», проведенной СЭПО в центре Стокгольма в ночь убийства Улофа Пальме, я взяла из статьи Яна Адьмэнга в журнале «Квартал» за 29 октября 2021 года.

Опера под тем же названием, которой дирижировал Лоуренс Ренес, была показана в Королевской опере в 2016 году.

К4 в Арвидсъяуре был восстановлен в качестве самостоятельного полка в 2021 году, что в книге происходит раньше этого момента.

К тому же хочу указать на то, что смена названия полицейского участка в Ярвафельте в романе происходит на пару месяцев раньше, чем в реальности.

Для того, кто хотел бы углубиться в изучение темы советских шпионов и агентов, рекомендую следующие книги:

Joakim von Braun: Grundkurs i sovjetisk underrattelsetjanst (2019)[18]

Joakim von Braun: Rysslands civila underrattelsetjanst 1991–2020 (2020) [19]

Viktor Suvorov: Inside Sovjet Military Intelligence (1984)[20]

Tore Forsberg & Boris Grigorjev: Spioner emellan (2007)[21]

Все возможные ошибки совершены намеренно.