Кнопка подачи сигнала SOS специально была заклеена, чтобы случайно не нажать. Особенно в ночное время
На финальном отрезке полёта, по словам Фёдора, он перешел в «режим выживания». Это была жизнь в «зоне смерти», на высоте выше десяти километров. Чем выше эшелон полёта, тем ниже забортное атмосферное давление. Наша гондола негерметичная, и давление в ней такое же, как и за бортом.
Фёдор практически постоянно находился в атмосфере, давление которой в три раза меньше, чем на уровне моря. Во время полёта он неоднократно сообщал о покалываниях в кончиках пальцев. Говорил:
«Ощущение такое, как будто сотни мелких иголок пронизывают». Это одно из проявлений работы на большой высоте при низком атмосферном давлении. Позже, на пресс-конференции, отвечая на вопрос австралийского журналиста, как прошел полёт, отец сказал такие слова: «Сначала было тяжело, а потом все тяжелее и тяжелее».
Легко запомнить: чем выше эшелон полета, тем ниже забортное атмосферное давление
ИЗ ДНЕВНИКА ЧЛЕНА ЦУП В АВСТРАЛИИ – АЛЕКСЕЯ ВИКУЛОВА (21 ИЮЛЯ 2016 ГОДА, АВСТРАЛИЯ):
Высота полёта аэростата Фёдора Конюхова только что достигала 10 614 метров. Давление воздуха в 7 раз меньше, чем привычное нам у поверхности Земли. Температура минус 40. При неработающей печке в гондоле чуть теплее. Его шар все ещё несёт к Антарктиде (уже 52-й градус южной широты), а до поворота ещё далеко. Прогноз такой, что его может снести до 65-го градуса южной широты (практически до Полярного круга), и только потом начнется разворот на северо-восток.
Днем Фёдор Конюхов опять пролетел через грозовое облако со всеми вытекающими и теперь держит такую высоту, чтобы перелететь грозовые облака. Такие высоты и температуры за пределами человеческих возможностей. Только большие самолёты могут на таких высотах летать с герметизацией и под давлением. А тут человек в кислородной маске без обогрева, с необходимостью иногда выходить на открытый воздух. Но мы все равно молимся и надеемся, что всё обойдётся. Фёдор сообщает, что он ощущает лёгкое покалывание в пальцах рук и ног. Сказывается большая высота и разреженный воздух.
Николай, младший сын Фёдора, общается с отцом по спутниковой связи
Ночью 22 июля 2016 года Фёдор продолжал полёт в струйном течении, которое несло его в юго-восточном направлении к Антарктиде. Он все-таки смог дотянуть до 60 градуса южной широты! Ругал нас сильно, что мы его обманывали. Называл «опасные ребята»… Ну, а что нам оставалось делать?
В 19:45 по Гринвичу началось выравнивание аэростата, а спустя пару часов – доворот в сторону Австралии: с юго-восточного курса на «чистый восток» (90 градусов), а потом и на северо-восток.
И только после этого штаб снова выдохнул: «Слава Богу! Ветер опять несет Фёдора и его аэростат в Австралию». Не предавшись унынию – с Божьей помощью и по молитвам святителя Николая Чудотворца – мы справились.
Только представьте масштабы этого маневра! Чтобы решить задачу, нам пришлось направить Фёдора с 35-го градуса южной широты на 60-й. Образно говоря, за одни сутки он в запредельных для человеческого организма условиях от Тегерана (Иран) поднялся на широту Санкт-Петербурга (Россия) и потом опять спустился на широту Тегерана. Уверен, если бы не эта парабола, вся кругосветка не превысила бы 10 суток.
Последние сутки, признаюсь, никто не думал о рекордах: лишь бы пилот дотянул на остатках топлива до береговой черты, а там мы его подберём. Есть такая фраза: «Чтобы выиграть, надо сначала финишировать». В какой-то момент мы так увлеклись погоней за рекордами, подсчётом пройдённых километров и сравнительными таблицами опережения графика предшественников, что несколько выпали из реальности. В то время, пока мы занимались «математикой», Фёдор вторую неделю выживал на высоте больше 8 километров, в так называемой «зоне смерти», и в любую секунду ситуация могла выйти из-под контроля.
В этот напряженнейший момент было решено, что пилоту по спутниковой связи позвонит его младший сын Коля.
Даже после «антарктической параболы», сказать, что у пилота все трудности остались позади, было нельзя. Ему критически важно поддерживать заданную высоту, а при подлёте к Австралии быть готовым «перепрыгивать» через ещё один холодный фронт с возможными грозовыми облаками.
Все прогностические траектории на наших эшелонах ведут на юго-западную оконечность Австралии – мыс Люин
За день до долгожданного поворота прогностические траектории менялись три раза: утренние проносили южнее Австралии в сторону Новой Зеландии, дневные – мимо Перта в Индийский океан, а к вечеру траектории заводили шар на континент и несли вдоль всего юга Австралии в середину континента. Утренний прогноз нового дня выдавал высокую вероятность пролёта мимо побережья. Или только чуть его касаясь.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МЕТЕОРОЛОГА ПРОЕКТА ДЭВИДА ДЕХЕНАУ:
…Следующим этапом я разработал стратегию приземления: нам пришлось иметь дело с холодным фронтом у юго-западного угла Австралии (мыс Люин), поэтому Фёдор должен был пролететь над этим фронтом. Фронт не был очень активным, с низкими облачными вершинами, поэтому мы могли немного поиграть с высотами, чтобы попробовать разные траектории. Я был за раннюю утреннюю посадку, как это сделал Фоссетт в 2002 году в спокойной обстановке. Но я понял из общения с Центром управления полётом (из их писем), что вся команда настаивает на возможности послеполуденной посадки. Команда Фёдора настаивала на глубоком проникновении в континент. И я сказал, что это будет также возможно, хотя и в несколько более ветреных условиях.
Тактика приземления утром, до начала термической активности, означала, что аэростат будет заходить на посадку в районах с плотной застройкой и активным сельским хозяйством. Приземление после обеда давало возможность Фёдору улететь на несколько сотен километров вглубь континента, где начинается степная зона, мелкий кустарник и каменистая пустыня.
Я просмотрел несколько траекторий и увидел возможность снова пролететь над Нортхэмом! Это был не единственный возможный вариант, но траектории позволяли такой вариант полёта, если правильно выбрать нужные высоты полёта в нужное время. Опыт пилота в этом имеет решающее значение, а у Фёдора за 11 суток полёта был накоплен значительный опыт управления данным аэростатом. Во время полета Стива Фоссетта в 2002 году его приближение к Австралии было затруднено из-за ошибки модели. Поэтому мы дали ему совет самому провести зондирование атмосферы своим шаром, чтобы найти правильную высоту и подобрать правильную траекторию. Что он в конце концов и сделал. Ошибка модели во время того полета в 2002 году составляла пару сотен метров высоты. Теперь и Фёдор тоже начал зондировать атмосферу и, основываясь на траекториях и на его незаурядном таланте, ему удалось пролететь прямо над аэродромом Нортхэма, местом старта, что является первым случаем в полетах на воздушных шарах! Пилот и метеоролог явно нашли источник некоторой дополнительной силы на этом последнем этапе полета, но роль пилота в этом нельзя недооценивать. Я лишь намекнул ему на такую возможность после расчётов методом проб и ошибок. Но Фёдор должен был сам это сделать, доработав прогноз там, где это было необходимо.
После завершения драматичного маневра «парабола Конюхова» я переключился на вопросы по организации финиша. Казалось бы, Австралия – большой континент, тысячи квадратных километров свободной территории. Но «приземлить» Фёдора куда-то в пустыню не хотелось. Самостоятельное приземление шара в удалённой местности небезопасно для пилота, кто-то должен встречать аэростат на земле и остановить этот гигантский воздушный змей. Логистическая операция по поиску шара по координатам от навигатора стоит достаточно дорого, но главное, нам требовалось сопровождать Фёдора, чтобы оказать помощь. Для совершения контролируемого приземления после такого сверхсложного полёта, пилоту потребуется весь запас сил. Надо ещё учитывать, он 11 суток без нормального сна, и погасить оболочку в одиночку – это стресс и колоссальная нагрузка для организма.
Исходя из актуальных данных метеоролога, мы решили выводить Фёдора из океана строго на мыс Люин, чтобы он смог пролететь над городом Нортхэм и начать контролируемое снижение. Нас устраивало приземление аэростата на удалении до 200 км от Нортхэма. Наши вертолеты Agusta Koala (под эвакуацию Фёдора) и несколько Robinson 44 (для журналистов) могли выполнить рейс туда и обратно на одной заправке.
Австралия встретила российский аэростат достаточно сильным ветром. Если на старте погоду мы можем выбирать, то завершение кругосветного полёта происходит по фактической погоде. Как говорится, что имеем, с тем и работаем.
Береговую линию западного побережья Австралии Фёдор пересёк 22 июля в районе города Перт, в котором проживает два миллиона человек. Всё шло к тому, что шар выйдет на координаты старта. На момент прохода населенного пункта высота полёта снизилась до 7000 метров. Скорость – 90 км/ч. Температура – минус 21 градус по Цельсию.
Заключительный, но не менее ответственный момент полета – подготовка приземления в контакте с наземными и воздушными службами
Это невероятно, но после всех немыслимых испытаний, Фёдор смог вывести аэростат сначала на город Перт, а потом на Нортхэм! Находясь на аэродроме, все отчетливо видели крохотную серебряную точку, которая плыла на восток. Мы связались с пилотом по спутниковому телефону и сообщили: «Фёдор, мы наблюдаем тебя! Сейчас ты прямо над нашими головами». В документальном фильме «Повелитель ветра» есть эти исторические кадры.
Это, конечно, была феерическая история! Никто в это не мог поверить: пилот пролетел не где-то в сотнях километров от места старта, а точно над аэродромом, с которого стартовал! Наши австралийские помощники-пилоты восторженно вскрикнули: «Не знаем, какие рекорды в этом проекте зафиксирует FAI, но то, что Фёдор прошел над аэродромом, с которого стартовал, – это феноменальное достижение, которое никто никогда не повторит». Мы все понимали, на наших глазах пишется новая страница мирового воздухоплавания, совершается подвиг, происходит фантастическое событие. От эмоций можно было получить инфаркт.
Последние минуты полёта аэростата «Мортон» перед приземлением в Западной Австралии. Гайдроп уже выброшен за борт гондолы
Здесь для понимания уточню, что Стив Фоссетт, взлетев с Нортхэма, приземлился на восточном побережье Австралии – в нескольких тысячах километров от точки старта…
Самое подходящее время для посадки – раннее утро или на закате, когда ветер обычно стихает. Но тянуть до вечерних часов мы не могли. Фёдор и так сильно углубился в континент. Еще пару часов полёта означало, что вертолёты сопровождения не смогут вернуться в Перт без дозаправки. А для этого придется вызывать бензовоз в австралийские степи. В общем, мы были вынуждены форсировать посадку, несмотря на опасные условия по ветру.
7. Приземление
В таком глобальном проекте, как полёт вокруг света на воздушном шаре, нет проходных этапов. Концентрацию необходимо соблюдать постоянно. Это как в альпинизме: подъём на вершину – только полдела. В этот момент тебе никто по рации не говорит: «Поздравляем тебя с горой!». Все говорят: «Ждём внизу в базовом лагере». Потому что, согласно статистике, большая часть трагедий происходит именно на спуске: вершина достигнута, мотивация низкая, альпинист морально и физически опустошен…
В парусном спорте свои нюансы. Зачастую бывает, что при подходе к берегу судно выбрасывает на мель. Потому что яхтсмен после длительного перехода не справляется физически и проваливается в сон. А океан, как был коварен и сложен, так и остался. Задремал, уснул – вот и киль яхты предательски скрежещет о камни. Сколько таких случаев в истории трансатлантических и кругосветных гонок! Причем они случаются и с яхтсменами мирового уровня.
Похожее настроение и у пилота воздушного шара перед посадкой. Фёдор понимает, что летит над континентом, все океаны позади, маршрут пройден… Пусть и с большой высоты, но он уже наблюдал точку, с которой стартовал. Но расслабляться нельзя.
Как приземлить махину высотой под 60 метров на неподготовленную площадку в условиях свежего бриза? Наземная команда на вертолетах двигалась челночным способом. Скорость шара – 50 км/ч, скорость вертолета 250 км/ч. Мы не могли летать кругами, это привело бы к высокому расходу топлива. Потому была применена тактика «разведки». Залетали вперед на 15–20 километров по курсу аэростата, глушили двигатель и ждали, когда над нами пролетит шар «Мортон». Затем снова поднимались в небо, обгоняли воздушный шар, держа постоянную радиосвязь с Фёдором, и опять приземлялись впереди, по курсу. Иногда мы совершали посадку в безлюдных местах, иногда – прямо на территорию ферм, чем сильно пугали и изумляли местных землевладельцев, большая часть из которых уже пребывала в почтенном возрасте.
Представьте, вы живете в десятках километров от городской суеты, мирно выращиваете овец и коров, и тут у вашей домовой изгороди приземляются четыре вертолета. Что можно подумать? А какой переполох среди домашних животных! Несмотря на это, большинство фермеров проявляли гостеприимство и предлагали нам попить чаю, пока мы поджидали аэростат.
Находясь на земле, мы передавали Фёдору фактический статус погоды, направление и силу ветра, который никак не стихал… А мы уже глубоко на континенте, и солнце клонится к закату, пилоты начинают высчитывать запас топлива на обратный курс, то и дело напоминая нам, что «робинсоны» имеют навигационное оборудование для дневного пилотирования. В какой-то момент Дик Смит сказал: «Оскар, пора приземлить Фёдора! Времени больше нет…».
Находим подходящий кусок степи и даём команду на снижение. Фёдор сообщает: «По курсу мачта мобильной связи!». На несколько десятков километров австралийские степи – и вдруг… телевышка! Как так? Пришлось Фёдору набирать высоту и перепрыгивать это рукотворное препятствие.
Мы до последней секунды говорили себе и Фёдору: «Не расслабляться. Не расслабляться! Работать до касания земли».
На снижение и остановку шара потребовалось полчаса и три касания (три удара о землю). Парусность 60-метрового шара и очень «свежее дыхание» австралийских степей сделали свое дело. У самой земли оболочка выгнулась «ложкой» и превратилась в парус. Фёдор выбросил на землю специальный канат – гайдроп, чтобы он замедлил дрейф шара. Но даже этот «якорь» не сильно помогал: приземный ветер продолжал волочить конструкцию по земле. Внутри гондолы Фёдор всем весом тянул фал парашютного клапана, стравливая гелий. Пока не выйдет большая часть гелия (газ легче воздуха) – аэростат не остановится, он будет прыгать по кустам и кочкам, сотрясая все внутри гондолы.
Воздушный шар – это не самолёт, который садится на подготовленную взлетно-посадочную полосу, тормозя двигателем, закрылками и покрышками шасси. В нашем случае касание твердой поверхности ещё ничего не значило. Из-за огромной парусности ветер продолжал на высокой скорости тащить аэростат сквозь густые кустарники, раз за разом ударяя корзину о каменистый грунт. В документальном фильме «Первого канала» «Повелитель ветра» все три касания попали в хронику.
В критичный момент на помощь пришли местные фермеры. На своих мощных машинах они ринулись за шаром и догнали многотонную махину у кромки кукурузного поля. Самый ловкий водитель сумел наехать колесом пикапа на волочащиеся по полю канат-гайдроп, а потом привязать его к бамперу пикапа. Всё – шар встал на мёртвый якорь.
Приземление. Фермерская машина помогает шару затормозить и завершить полет
Как только аэростат застопорили, он буквально на глазах начал разваливаться на части. Внешняя оболочка под воздействием сильного порыва ветра расползлась на куски, гондола неуклюже завалилась набок…
Внутри у меня все защемило. Мысль о том, что проект окончен, вызвала бурю самых противоречивых чувств: радость от того, что шар и отец уже на земле, и грусть от того, что такое красивое и величественное произведение рук человеческих рушится, знаменуя окончание кругосветного полёта и подводя черту под нашей кругосветной экспедицией. Я невольно задался вопросом: «А будет ли ещё в моей жизни проект такого масштаба?».
Диплом Книги рекордов Гиннеса, подтверждающий рекордный кругосветный полет за 268 часов и 28 минут, к которому команда Фёдора Конюхова шла более 10 лет
Местность, где совершал посадку рекордный аэростат, называется Bonnie Rock или Mukinbudin. Для уха русского человека звучит эффектно, но по факту этот поселок больше походит на донской хутор в пять домов. Благодаря нашему проекту теперь это место известно на весь мир и упоминается во всех рекордных документах FAI и Книге рекордов Гиннесса! Теперь там есть памятный знак, информирующий посетителей, что 23 июля 2016 года российский пилот Фёдор Конюхов приземлился в районе этого населённого пункта, завершив рекордный кругосветный полёт на воздушном шаре «Мортон».
Сделаю ещё одно отступление. Через призму проектов Фёдора Конюхова отчётливо прослеживается факт – люди всегда вдохновляются такими романтичными проектами и готовы бескорыстно помогать. Отец прибывает в любую страну – на собачьих упряжках на Аляску или в Гренландию, или на шаре в Австралию, на весельной лодке в Чили – и у него находятся помощники: эскимосы, австралийские и южноамериканские фермеры, чилийские военные, итальянские воздухоплаватели…
Когда Фёдор на весельной лодке «Акрос» пришёл на мыс Горн, его встречали командующий гарнизоном ВМC Чили (Armada de Chile) и большой пул южноамериканских СМИ.
Позже на торжественном приеме в Буэнос-Аресе посол России в Аргентине сказал: «Я смотрю на реакцию прессы и местных жителей и понимаю, что Фёдор – лучший амбассадор нашей страны! Ни один официальный визит не освещался в местной прессе с такой теплотой и восторженностью».
Тем временем оболочка шара приняла горизонтальное положение, а наши вертолеты заглушили свои двигатели, припарковавшись в 300 метрах от огромного серебряного облака, распластавшегося на земле. Как только пилоты вертолётов разрешили открыть двери, мы выпрыгнули из кабин и побежали к Фёдору.
Что там внутри? Как чувствует себя Фёдор после стольких дней изнуряющего полёта и после жесткого приземления?
Окружив гондолу, мы не сразу смогли открыть входной люк, так как он был задраен изнутри. Фёдор до последней секунды полета четко следовал инструкциям, которые предписывали задраить люк и тем самым защитить пилота от возможных столкновений с ветками, кустами, камнями. Вокруг нас шипели баллоны с газом, потрескивали раскалённые горелки, на ветру хлопала гигантскими лоскутами оболочка аэростата…
Не самая мягкая посадка
Я заглянул в выпуклое стекло люка и заметил движение внутри гондолы. Жив! Мы принялись стучать по гондоле, кто-то из команды пытался форсировать входной люк, но он держался.
Еще 10–15 секунд, и ручки начали поворачиваться. Крышка люка под своим весом откинулась, и показалось лицо Фёдора с глубокой ссадиной на левой скуле.
Жив!!! Слава Богу! Мы крепко обнялись, и первые никакими словами непередаваемые эмоции захлестнули наши сердца…
Из первых слов, я понял, что отец сильно повредил при приземлении левую скулу. При посадке он должен был сидеть в специальном кресле, пристегнутый ремнями, как гонщик спортивного болида. Но ему приходилось постоянно тянуть фал (веревку) парашютного клапана, выпуская гелий из оболочки, чтобы шар быстрее потерял подъёмную силу и прекратил бешеную скачку по австралийской степи. А для этого нужно прилагать очень большую физическую силу. Такие нагрузки предусмотрены конструкцией специально, чтобы во время полёта пилот случайно не вытравил гелий каким-то неосторожным движением.
Сначала Фёдор попробовал тянуть клапан, сидя в кресле, как предписывала инструкция. Но сил не хватало. Тогда он решил привстать и тянуть за веревку, помогая весом своего тела. В самый неподходящий момент произошло столкновение с землей. От удара о приборную панель не спас даже специальный пластиковый шлем, точнее, шлем защитил голову, но не лицо. Забегая вперед скажу, что через несколько дней опухлость превратилась в синяк. С этим «фонарём» отец и прилетел в Москву и участвовал во всех конференциях.
Вызволение путешественника из гондолы
Когда удалось вызволить Фёдора из гондолы, солнце начало касаться горизонта на западе. Вертолетчики снова принялись торопить нашу ошалевшую от впечатлений команду: «Ребята, надо лететь обратно в Нортхэм, пока ещё хоть что-то видно».
Фёдор в шутку сказал: «А может, заночуем здесь, на поле? Продуктов у меня много, воды тоже, я вам расскажу про полёт…»
На самом деле, рассказы отца в первые часы после завершения экспедиции – это уникальное по своей эмоциональной насыщенности повествование. Через сутки все будет ощущаться по-другому. Фёдор примет душ, поспит на белых простынях, позавтракает в кругу семьи, и это будет другой человек: цивилизация быстро превратит его в одного из нас.
История экспедиции, рассказанная в первый час после её завершения, – это глубокий, искренний монолог человека, вернувшегося из другого мира. Его все слушали с замиранием сердца. Еще каких-то 15 минут назад он находился в небе, сейчас стоит на земле, но говорит и мыслит, как будто всё ещё находится в полёте. Как сказал один наш знакомый, ветеран боевых действий, в эти первые часы Фёдор вел себя так, как будто вернулся с передовой.
Надвигалась ночь, собрать аэростат мы уже не успевали и обратились к местным жителям: «Друзья, пожалуйста, ничего не трогайте. Мы завтра приедем на машинах, всё здесь соберём, упакуем…» Каково же было наше удивление, когда на следующее утро мы прибыли на поле и обнаружили, что всё ценное оборудование исчезло. Вот так дела!
Как пояснили нам наши австралийские коллеги, «местные жители слегка увлеклись в сборе сувениров». Посоветовавшись, мы решили опубликовать в местных газетах и на сайте проекта обращение к австралийской общественности: «Фёдор и вся наша команда глубоко тронуты тем, как много людей следили за полетом аэростата на заключительных этапах и помогали в точке приземления. Несколько сотен человек были на месте во время посадки. Многие дети (и взрослые тоже) заходили внутрь оболочки воздушного шара “Мортон”, а также помогали выдавливать из шара оставшийся воздух. К сожалению, в своем энтузиазме собиратели сувениров немного увлеклись, и многие части аэростата были удалены (демонтированы без разрешения пилота или команды). Воздушный шар предназначен для музея, который в настоящее время специально строится в Москве, и мы хотели бы вернуть некоторые из недостающих частей, чтобы экспонат был полным. Особое значение имеют парашютный клапанный механизм из верхней части шара и солнечные панели.
Они не имеют абсолютно никакой денежной ценности и не могут быть использованы, но, очевидно, что они имеют большое значение для пилота Фёдора Конюхова и собственника шара, компании “Мортон”. Если люди, у которых в данный момент находятся эти части, свяжутся с нами, мы сами приедем и заберем оборудование у вас, а также в качестве сувенира подарим вам большие куски ткани от шара, лично подписанные и заверенные Фёдором Конюховым. В качестве альтернативы, если вы хотите сохранить анонимность, пожалуйста, оставьте эти части рядом с аэроклубом аэропорта Нортхэм».
Российский шар RA 2900 G завершил свой полёт в степях Западной Австралии. Погрузчик увозит баллоны и оболочку к месту хранения
Подписал эту заметку Джон Уолингтон – координатора проекта в Австралии.
К чести местных жителей, за пару дней все «сувенирное» оборудование было возвращено и аккуратно сложено у ворот нашего ангара. Причем, с «компенсацией»: например, вместо двух пропавших раций нам вернули целых шесть штук! Правда, некоторые из них были примерно моего возраста. Так или иначе, наш музей пополнился дополнительными экспонатами.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МЕТЕОРОЛОГА ПРОЕКТА ДЭВИДА ДЕХЕНАУ:
…Спустя 11 дней после взлета Фёдор благополучно приземлился в Западной Австралии! Он – герой и один из величайших искателей приключений, с которыми я когда-либо работал. Я помогал своему покойному другу Стиву Фоссетту, которому я буду вечно благодарен, Бертрану Пиккару и Андре Боршбергу из проекта Solar Impulse, а также сэру Ричарду Брэнсону. Поэтому, возможно, мои слова могут иметь некоторый вес в мировом признании достижений Фёдора Конюхова. Я имел особую честь руководить метеослужбой для пяти успешных полётов вокруг света на разных типах воздушных судов: двух полётов на воздушном шаре и трёх полётов на самолётах.
Я хочу поблагодарить Фёдора и Оскара Конюховых, а также компанию Cameron Balloons за то, что они позволил, мне принять участие в этом грандиозном полёте, и за огромное доверие, которое они мне оказали.
Профессор Дэвид П. Г. Дехенау (David PG Dehenauw).
8. Четыре исторических рекорда
Совершив кругосветный перелет, Фёдор воплотил в жизнь ещё одну большую мечту. Хотя, безусловно, эта кругосветка – невероятное событие для всех, кто прямо или косвенно имел к ней отношение. Она навсегда останется в истории мирового воздухоплавания!
Отец находился в небе чуть больше 11 суток, но сумел установить сразу несколько величайших достижений.
Во-первых, облетел вокруг земного шара за рекордно короткое время – 268 часов 11 минут. Предыдущий рекорд американского пилота Стива Фоссетта равнялся 320 часам 33 минутам. То есть Фёдор оказался быстрее на 51 час и 22 минуты.
Второй ратифицированный мировой рекорд – самое большое пройденное расстояние пилотом-одиночкой (33 521 км). Дистанция Стива Фоссетта – 33 195 километров. То есть и здесь отец обошел своего американского коллегу, пролетев большее расстояние за меньшее время.
Третье достижение, которое не зафиксировано в книге рекордов FAI, но имеет огромное значение для нашей страны.
Фёдор Конюхов стал первым человеком в мире, который успешно облетел вокруг света на воздушном шаре с первой попытки. Ещё раз напомню, Стиву Фоссетту потребовалось шесть попыток.
Четвертое. Фёдор – первый воздухоплаватель, который после облёта вокруг планеты пролетел над аэродромом старта и финишировал в точке, максимально близкой к координатам старта. Это, вероятно, является наиболее выдающимся достижением, которое вряд ли когда-либо будет повторено.
Осенью 2016 года отца пригласили в Швейцарию, чтобы отметить его заслуги в аэронавтике. В штаб-квартире современной часовой мануфактуры бренда Breitling в Ла-Шо-де-Фон Фёдору вручили награду «FAI – Breitling – пилот 2016 года». Кроме того, британский пилот воздушного шара Breitling Orbiter 3 Брайан Джонс подарили ему культовый хронограф Navitimer 01. На торжественной церемонии также присутствовали президент FAI Фриц Бринк, президент Федерации авиационного спорта России и вице-президент FAI Владимир Иванов, вице-президент Breitling Жан Поль Жирарден, а также генеральный директор Breitling в России Арсен Балаян.
За день до этого в штаб-квартире FAI Фёдору Конюхову вручили диплом, подтверждающий установление нового абсолютного мирового рекорда кругосветного полёта.
Пилоты-кругосветчики Фёдор Конюхов (Россия) и Брайан Джонс (Великобритания) в штаб-квартире Breitling (Швейцария)
Отец посвятил свой кругосветный полёт Стиву Фоссетту. Благодаря его многократным попыткам облететь вокруг Земли удалось собрать уникальную базу знаний. С опорой на них, путем многочисленных экспериментов и в условиях реальных полётов была создана конструкция воздушного шара, которая позволила Фёдору совершить рекордный полёт с первой попытки.
Конечно, мы всегда изучаем опыт предшественников – делая любой проект, мы смотрим, кто был до нас.
Когда какой-то мировой рекорд нас вдохновил, допустим, кругосветный полёт на воздушном шаре, мы тщательно изучаем историю трансконтинентальных полётов.
В 1999 году слетали швейцарец Бертран Пиккар и англичанин Брайан Джонс – это экипаж-двойка, два пилота. Они летали в Северном полушарии, стартовали в Швейцарии, облетели вокруг света и приземлились в пустыне Сахара в Африке. И в 2002 году американец Стив Фоссетт облетел вокруг света за 13 дней в Южном полушарии, старт в Австралии, финиш тоже в Австралии. То есть швейцарец и англичанин в Северном полушарии, американец в Южном. И всё! Восемь миллиардов человек живёт на планете, и только два успешных полёта!
Оскар Конюхов, Фёдор Конюхов, Николай Конюхов (младший сын Фёдора). Проект завершён!
Для всей команды очевидно, что такой рекордный полет: с первой попытки за максимально короткое время вокруг всего земного шара можно было совершить только с Божьей помощью
Но помимо двух успешных полётов было ещё с десяток неуспешных, включая таких крутых ребят, как сэр Ричард Брэнсон, у него было несколько попыток.
Стив Фоссетт только с шестой попытки облетел вокруг света, какая целеустремлённость у человека! Каждый раз он строил новый шар, падал в океан, в горах. В 1996 году он при очередной попытке кругосветного путешествия на воздушном шаре из-за аварии вынужденно приземлился на территории Кубани, в России. На пресс-конференции он тогда пошутил: «Я был дважды в Антарктиде, но ни разу не был в России. Мне говорили: попадёшь туда, тебя съедят медведи». Он сказал, что его поразила доброжелательность русских людей. Когда он доставал кошелек, чтобы расплатиться, люди удивлялись. Ему всё делали бесплатно, даже воздушный шар отправили в Москву.
В память о своём кругосветном полёте Фёдор Конюхов написал картину на куске оболочки шара «Мортон». Работа находится в частной коллекции Вадима и Виктории Цыгановых
Конечно, все попытки Стива Фоссетта, были не напрасны. Во-первых, производители, которые строили ему шар, набирались опыта, и каждый раз делали всё лучше и лучше. Во-вторых, метеорологи, которые с ним работали, становились более квалифицированными. В целом, индустрия набралась опыта благодаря попыткам Стива Фоссетта.
Кругосветка – это всегда глобальный масштаб, больше кругосветки ничего нет. Если ты был менеджером кругосветного полёта или кругосветной яхтенной гонки, ты получил глобальный опыт. Все остальные соревнования – регата в Средиземноморье или Трансатлантика – это проекты ниже уровнем, попроще. Можно сказать, что есть чемпионат России, потом чемпионат Европы, чемпионат мира, а потом раз в четыре года Олимпийские игры. Кругосветка – это Олимпийские игры. Если ты отработал на кругосветке, ты получил опыт Олимпийских игр. Потом тебе можно и национальным чемпионатом заниматься, но эта задача для тебя уже не будет такой привлекательной.
«Почта России» выпустила памятную почтовую карточку, которую можно было купить во всех почтовых отделениях страны
Это обуславливает мои отказы от участия в проектах извне, которые мне присылают на регулярной основе. Мне неинтересно заниматься перелетом через Байкал или Чёрное море, когда у меня за плечами организация кругосветки. Да, это интересные проекты в рамках подготовки к кругосветке, но после неё – я не могу найти для себя мотивации заняться.
Не менее важен и тот момент, что опыт, полученный в результате нашего проекта, впоследствии ляжет в основу разработки новых аэростатов. Мне известно, что опытные пилоты ставят себе цель улучшить результат отца и облететь вокруг света менее, чем за 10 суток. А значит, и знания Фёдора Конюхова, и опыт наземной команды будут востребованы в будущих проектах.
Лично для меня эта воздушная кругосветка и, безусловно, длительная и напряженная предполётная подготовка стала кульминацией всей менеджерской деятельности.
Ведь как только отец отошёл от причала, или взлетел, или пошёл на лыжах – всё, он находится в ситуации часто меняющихся обстоятельств, потому что тут у него лавина, там у него смена ветра, тут у него непогода, там у него шторм, тут у него сломало мачту, или порвало парус, или вышел из строя редуктор на кислородном баллоне. Ты всё время решаешь нестандартные задачи, всё время кризисный менеджер. Есть 10 прописанных задач, но у тебя их будет 50. И я всё время готов к решению сложнейших задач, находясь в экспедиции.
Помню, вскоре после финиша я сказал отцу: «Даже если мы больше не сделаем ни одного проекта и наши пути разойдутся, я буду жить с чувством выполненного долга и удовлетворения от результата своей работы…» Он посмотрел на меня и спокойно ответил: «Сынок, ты брось такие глупости говорить. Нас ещё ждут большие дела».
…И отец, как всегда, оказался прав!
9. Проекты будущего
Секрет результативности нашей команды – разная направленность проектов, которые мы планируем на 5–7 лет вперед. Так, например, в 2023 году мы работаем сразу над несколькими проектами в области воздухоплавания, авиации, дальних океанских походов.
Планы на ближайшую пятилетку такие: в 2024 году Фёдор планирует совершить первый в истории одиночный переход через все океаны на 40-футовом электрокатамаране NOVA. Бортовые системы этого судна работают на солнечной энергии.
Так будет выглядеть 100-футовый «солнечный» катамаран для кругосветного плавания на кубок Жюля Верна
В этом нам глобальном проекте нам помогают учёные Института океанологии имени П.П. Ширшова Российской академии наук, которые разработали специальное бортовое оборудование. NOVA оснащена фильтрующими устройствами для забора образцов микропластика из океанской воды. Наши исследования позволят оценить степень загрязнения конкретных акваторий Мирового океана, составить картину дрейфа мельчайших полимеров, а также изучить динамику циркуляции и механизмы перемешивания вод. На основе собранных данных планируется провести математическое моделирование негативных экологических процессов, происходящих в Мировом океане.
Летающая лаборатория – прототип самолета «Альбатрос», на котором Фёдор Конюхов планирует совершить кругосветный полет на энергии солнца
Кругосветный поход на катамаране NOVA является подготовительным этапом к более масштабной задаче: базируясь на полученных результатах, мы собираемся построить 100-футовый «солнечный» катамаран для кругосветного плавания на Кубок Жюля Верна. За 80 дней наш экипаж постарается совершить ещё одну кругосветку без заходов в порты. Чтобы уложиться в этот символический для каждого путешественника срок, катамарану необходимо проходить по 340 миль в сутки, поддерживая среднюю скорость в районе 14 узлов. Это амбициозная задача, почти на грани технологических возможностей, доступных на сегодняшний день в мировом судостроении и сегменте новых источников энергии.
Использовать энергию Солнца мы собираемся и в новом авиационном проекте. С 2017 года наша команда работает над созданием самолёта «Альбатрос» с рекордным размахом крыла в 45 метров и электрической силовой установкой, которую питают солнечные модули отечественного производства. Не так давно специалисты Группы компаний «Хевел» разработали уникальную технологию производства гибких солнечных панелей и способ их монтажа на композитные материалы. Такие модули способны улавливать как прямой, так и рассеянный солнечный свет с эффективностью свыше 22 %, что практически удваивает энерговооружённость воздушного судна по сравнению с использованием серийных панелей.
Предполагается, что полёт «Альбатроса» пройдет в Южном полушарии на высоте 11–13 км. Средняя скорость составит 210 км/ч. По нашим расчетам, летательный аппарат преодолеет 35 тысяч километров за 150 часов.
Для строительства «солнечного» самолёта необходимо провести серию разноплановых испытаний. С учетом этого, наша команда создала первую в мире летающую лабораторию в области фотовольтаики. Этот научно-исследовательский комплекс позволяет испытывать все бортовые системы в реальных климатических условиях: при различных температурах, уровнях давления и влажности, в широких диапазонах спектра солнечного света.
Как я уже рассказывал, в начале 2023 года отец и его давний соратник по воздухоплавательным проектам президент Федерации воздухоплавательного спорта России Иван Меняйло совершили перелет на воздушном шаре «ФосАгро» из Кировска (Мурманская область) до поселка Хатанга (Красноярский край). Этот рекордный полёт подтвердил возможность полноценного трансконтинентального перелета через всю Россию. От Кировска, который вновь рассматривается нашей командой как точка старта, до Берингова моря дистанция составляет свыше 5000 км. Мы вновь ставим перед собой амбициозную, но очень важную задачу – закрепить за Россией статус мирового лидера в области воздухоплавания на несколько десятилетий вперед.
Шар компании «ФосАгро» за несколько минут до взлета.
Город Кировск Мурманской области
Безусловно, для такого длительного, изматывающего перелёта придется изготовить специальную закрытую гондолу, которая может использоваться в качестве спасательной капсулы в случае приводнения на поверхность Северного Ледовитого океана или обширной водной акватории. Разработкой такой гондолы уже занимаются ведущие специалисты Передовой инженерной школы Санкт-Петербургского политехнического университета имени Петра Великого. Вместе с ними мы конструируем и двухслойную оболочку-термос, которая позволит находиться в небе не менее 4 суток или 100 часов. У нас есть твёрдая уверенность, что опыт пилотов, компетенции наших научно-технических команд и современные технологические решения позволят установить два новых мировых рекорда: полёт продолжительностью более 100 часов и дальностью свыше 5000 км. Эти цифры являются для нас ориентирами.
В наших планах также присутствует беспосадочный перелёт от архипелага Земля Франца-Иосифа до точки географического Северного полюса на паралёте (протяжённость дистанции – до 800 км, время полета – 10–15 часов). Старт запланирован на июль 2024 года в тандеме с пилотом Игорем Потапкиным. Летательный аппарат будет выгружен с борта атомного ледокола на лёд в районе 85 градусов северной широты. После приземления в точке, максимально близкой к 90 градусам северной широты, пилоты разобьют лагерь и будут ожидать корабля, который вновь примет их на борт и проследует в г. Мурманск.
На этом паралете Фёдор Конюхов и Игорь Потапкин планируют долететь до Северного полюса
«Первый подход» к этому рекорду уже сделан. 5 августа 2022 года, добравшись до 85-го градуса северной широты на борту ледокола «50 лет Победы», экипаж Конюхов – Потапкин совершил попытку полёта к вершине Земли. Импровизированная взлётная полоса, длиной чуть больше 100 метров, проходила вдоль ледокола, с борта которого пассажиры смогли наблюдать за стартом первого в истории полёта на мотопараплане в высоких широтах Арктики. Спустя три часа после старта, пролетев 169 км, пилоты совершили вынужденную посадку на льдину по техническим причинам. Ледокол, двигаясь в сторону Северного полюса, подобрал экипаж и продолжил выполнять программу туристического круиза.
В августе-сентябре 2024 года вместе с Иваном Меняйло мы планируем подняться на максимально возможную высоту «по вертикальной оси». В настоящий момент действующие рекорды в этой дисциплине следующие: 10 266 метров (установлен 30 мая 2019 года, пилот – В. Ненашев) и 16 805 метров (установлен – 31 октября 1980 года, пилот – Дж. Нотт).
Этот проект мы планируем реализовать, используя оболочку рекордного аэростата «ФосАгро», которая хорошо показала себя во время перелёта из Кировска в Хатангу. Предполагаемый высотный диапазон намеченного достижения – 12 000–14 000 метров над уровнем моря. Предполагаемый район старта – Кабардино-Балкарская Республика (Приэльбрусье, северные склоны).
И наконец, самый сложный и беспрецедентный проект на ближайшую перспективу – совершить на аэростате типа «Розье» два витка вокруг Земли. Очень тяжело, целых три года, мы приходили в себя после первого кругосветного полета, но уже в 2020-м начали обсуждать идею «двойной кругосветки».
Наши оценки базируются на опыте предшественников. В 1999 году Бертран Пиккар и Брайан Джонс смогли продержаться в воздухе на шаре «Breitling Orbiter 3» почти 20 дней. Шар «Мортон» преодолел кругосветный маршрут за 11 суток. Значит, сохраняя высоту в 8–10 километров, можно пойти на второй круг и дней за семь-восемь сделать второй оборот вокруг света, уложившись в те же 20 дней.
Анализ маршрута мы ведем на основе данных, полученных в ходе кругосветного полёта Фёдора Конюхова в 2016 году. Маршрут в 35 000 км он преодолел со средней скоростью 125 км/ч, а максимальная зафиксированная скорость составила 245 км/ч.
Хронометрические выкладки у нас следующие. Первый оборот пилоты совершат за 12–13 суток из расчёта средней скорости в 125 км/ч. Второй – за 7–8 суток с учетом того, что после первого витка шар будет на 40 % легче стартовой массы. При этом вторая часть полета будет проходить на высоте 10–12 км, где, согласно нашим наблюдениям, скорость ветра в струйных течениях может достигать 300 км/ч.
Если почти четверть века назад люди смогли продержаться в воздухе почти три недели, то почему с учетом гигантского шага вперед, который сделала за это время авиационная наука и техника, нельзя рассчитывать на успех?
Так будет выглядеть герметичная кабина для полета в два оборота вокруг земного шара. Так как 80 % полета проходит над океанами, капсула оборудована всеми необходимыми средствами для выживания на воде
Полёт возможен в зимнее время в Южном полушарии с июня по август в период наименьшей термической активности на уровне земли. В это время года здесь действуют мощные струйные течения. Старт планируется с западного побережья Австралии. Если это окажется невозможным по геополитическим и каким-то другим объективным причинам, мы рассматриваем точку старта в районе аргентинского города Мендоса.
Объём оболочки составит 25 тысяч кубических метров (в 2016 году использовался объём 19 тысяч кубических метров). Учитывая длительность и высоту полёта, будет использоваться герметичная кабина. В первый раз Фёдор летел вокруг Земли в негерметичной кабине, используя жидкий кислород для дыхания все 11 суток. 20 дней на большой высоте дышать кислородом – это смертельно опасно.
Добавлю, такой длительный полёт потребует участия двух пилотов. Это совместный проект Фёдора и его друга – опытного российского воздухоплавателя Александра Бутко.
СТАТЬИ И ЗАМЕТКИ О МАСТЕРСТВЕ
Фото гондолы аэростата. Снимок сделан 22 февраля 2022 года
Из книги «Воспитание словом»
В 2020-м году в ответ на наш запрос руководители компании Cameron Balloons подтвердили, что технологические возможности для изготовления нового рекордного аэростата есть. Не откладывая дело в долгий ящик, мы заказали новую оболочку. Вскоре после этого, производитель ткани закрыл свой завод из-за пандемии коронавируса. Тот материал, который успел поступить на английскую фабрику, отшивали вахтами, потому что, по требованию английского правительства, на предприятии могли находиться не более 50 % персонала.
После начала СВО и взаимоотношения с Cameron Balloons встали «на паузу», но к тому моменту была полностью готова герметичная гондола и установлены все навигационные приборы. Мы рассчитываем вернуться к этому проекту, как только появится возможность.
Это очень сложный проект, он реализуется в непростое время и для нашей страны, и для всего мира, но мы не выбираем времена. У меня есть твёрдая уверенность, что этот проект будет знаковым – направленным на сближение наших стран.
О сказках Пушкина
Так или иначе, проект запущен, и мы рассчитываем, что он обязательно реализуется. За прошедшие несколько лет работа проделана большая. Думаю, если бы обстоятельства не вмешались в наши планы, к настоящему времени мы были бы полностью готовы к старту и полёт состоялся летом 2024 года.
У каждого возраста — свой Пушкин. Для маленьких читателей — это сказки. Для десятилетних — «Руслан». В двенадцать — тринадцать лет нам открываются пушкинская проза, «Полтава», «Медный всадник». В юношеские годы — «Онегин» и лирика.
* * *
А потом — и стихи, и проза, и лирика, и поэмы, и драматические произведения, и эпиграммы, и статьи, и дневники, и письма… И это уже навсегда!
Послесловие. От издательства
С Пушкиным мы не расстаемся до старости, до конца жизни. Только в зрелом возрасте мы постигаем удивительное сочетание простоты и сложности, прозрачности и глубины в пушкинских стихах и прозе.
Имя Пушкина, черты его лица входят в наше сознание в самом раннем детстве, а первые услышанные или прочитанные нами стихи его мы принимаем как подарок, всю ценность которого узнаешь только с годами.
Спустя четыре часа пути от Москвы в сторону Тулы наша небольшая редакторская команда, состоящая из двух человек, наконец добралась до Деревни Фёдора Конюхова, где у нас было назначено интервью с известным путешественником. Мы как раз подходили к дому Оскара Конюхова, его сына, когда мимо нас на огромном чёрном квадроцикле пронёсся Фёдор Филиппович собственной персоной. Крикнув что-то вроде «Я сейчас вернусь!», он удалился в противоположном от нас направлении. Так мы получили немного времени на моральную подготовку и экскурсию по деревне.
Помню, более полувека тому назад замечательный русский композитор Анатолий Константинович Лядов, которого я встретил под Новый год у критика В.В. Стасова, спросил меня:
Погода стояла отличная, и можно было полюбоваться местными достопримечательностями: многочисленными часовнями; небольшими деревянными храмами, построенными из цельных брёвен с необрубленными корнями; домами жителей, оформленными в разных стилях; знаменитыми скворечниками (которых, к слову, уже более 850 штук) и домом для белок, которых путешественник покупает на личные деньги и отпускает в лес. К тому времени, как мы всё осмотрели, Фёдор Филиппович успел вернуться и взяться за новое дело – руководство строительством новой часовни.
— Вы любите Пушкина?
– Вы думаете, у Фёдора Конюхова всё путешествия да путешествия, а на самом деле я тут храмы строю! – сказал он нам, когда мы подошли ближе, чтобы понаблюдать за его работой.
Мне было в то время лет тринадцать-четырнадцать, и я ответил ему так, как ответило бы тогда большинство подростков, имеющих пристрастие к стихам:
— Я больше люблю Лермонтова!
Пока Фёдор Филиппович заканчивал свои дела, мы успели пообщаться с местными туристами. Деревня ещё только строится, но жители Тульской области часто наведываются сюда, чтобы застать известного путешественника. «Нам говорили, что он здесь не бывает, – рассказывала нам туристка, женщина средних лет. – Но мы с мужем решили всё-таки съездить, посмотреть на деревню. Глядим – а там кто-то на квадроцикле едет, рукой машет и здоровается. Я сразу поняла, что это Фёдор Конюхов». Как нам потом объяснил Оскар Фёдорович, его отец регулярно жил здесь только в период пандемии, а сейчас приезжает сюда только на стройку.
Лядов наклонился ко мне и сказал убедительно и ласково:
Когда все дела, намеченные Фёдором Филипповичем, были сделаны, мы переместились в дом для его друзей, чтобы начать беседу. Разместившись на своём привычном месте – за столом, на внушительном деревянном резном стуле с подлокотниками, – Фёдор был готов отвечать на наши вопросы.
— Милый, любите Пушкина!
Сначала мы попросили Фёдора Филипповича рассказать о его детстве, юношестве и выборе профессии.
Это отнюдь не значило: «Перестаньте любить Лермонтова».
– Никто не повлиял на меня так, как мой дедушка. Я уже знал с 7 лет, что буду путешественником, он рассмотрел во мне талант и сказал, что я должен быть как Георгий Яковлевич Седов
[1]. Я должен был, как он, дойти до Северного полюса. Дедушка был мудрым. Я хорошо его помню, хотя он умер, когда я был ещё совсем маленьким. Когда его хоронили, занесли в дом гроб. Я залез туда и сказал, что буду с дедушкой и не отпущу его. До сих пор ношу дедушкин крестик здесь, на шее.
Лермонтов рано овладевает нашим воображением и неизменно сохраняет в душе у нас свое особенное место. Но постичь величавую простоту пушкинского стиля не так-то просто. Разумеется, рано или поздно Пушкин открылся бы мне во свей своей глубине и блеске и без отеческого наставления А.К. Лядова. И все же я до сих пор благодарен ему за доброе напутствие и полагаю, что дети нашего времени будут не менее благодарны своим педагогам и родителям за столь же своевременный совет:
В школу я пошёл с восьми лет. Папа у меня рыбак, часто был в море, мама одна оставалась, а детей всего пятеро было. Я тогда был балóван, но учился неплохо. И, приходя в школу, говорил:
«Я родился, чтобы совершать подвиги». Понимаете? И всё. Больше ничего меня не интересует. Ни машины, ни квартиры…
— Милые, любите Пушкина!
В каком возрасте становятся понятны детям пушкинские сказки?
Потом, когда я стал старше, передо мной встала дилемма. Я всегда знал, что стану путешественником, но и рисовать у меня тоже получалось хорошо. С детства рисовал, сколько я помню себя; ещё в школу не ходил, а уже делал рисуночки, всё рисовал пиратов. И в школе мне все учительницы советовали: «Федя, тебе надо идти в художественное училище, учиться на художника». Но дома папа говорил мне: «Зачем ты будешь малевать? Художник – это профессия несерьёзная, а тебе надо мужественную, чтоб ты шёл учиться в мореходку, в рыбаки».
Трудно определить с математической точностью границы читательских возрастов. Но пусть эти сказки будут в каждой нашей семье наготове, пусть ждут они того времени, когда ребенок начнет понимать их смысл или хотя бы любить их звучание.
А мы с папой часто ходили в море, далеко, «под закрой»
[2], как мы говорили, так, что даже берега не было видно. И даже без компаса, потому что папа и так ориентировался хорошо. Опыт у меня уже был. Когда мне было 15 лет, я решил, что в одиночку переплыву Азовское море. Если бы я не смог этого сделать, то пошёл бы на художника учиться. Но я не испугался, и у меня получилось его переплыть. И пошёл я в мореходное училище в Одессе. Вот так.
Ведь не только страницы книги, но и самые простые явления жизни дети начинают понимать не сразу и не целиком.
Было видно: вопрос о том, кого же можно назвать истинным путешественником, сильно волновал Фёдора Филипповича. За время нашего небольшого интервью он часто упоминал о том, что одного желания в профессии путешественника мало. Для этого нужно иметь ещё и талант. Но как разглядеть его в себе? Этим он тоже с нами поделился.
Как известно, далеко не все современники поэта по достоинству оценили в нем сказочника. Были люди, которые жалели, что Пушкин спускается с высот своих поэм в область простонародной сказки.
А между тем в «Царе Салтане», в «Мертвой царевне» и в «Золотом петушке» Пушкин — тот же, что и в поэмах. Каждая строчка сказок хранит частицу души поэта, как и его лирические стихи. Слова в них так же скупы, чувства столь же щедры. Но, пожалуй, в сказках художественные средства, которыми пользуется поэт, еще лаконичнее и строже, чем в «Онегине», «Полтаве» и в лирических стихах.
– Что такое путешественник? Путешественник – это образ жизни. У него есть цель, призвание, харизма, талант. Ко мне многие приходят и говорят: «Мы хотим стать как вы, путешественниками». – «А почему вы не хотите стать художником?» – «Таланта нет». – «А композитором?» – «Тоже таланта нет». – «А инженером?» – «Это скучно, тяжело и сложно. Мы хотим быть путешественниками». Я спрашиваю: «Почему у вас такое отношение? Значит, на художества у вас нет таланта, а на путешествия есть?» Раньше, когда я молодой был, не обращал внимания на такое, а сейчас мне немножко обидно. Будто путешественником каждый может быть. Чтобы быть путешественником, тоже надо талант иметь. Как сказано в Святом Писании, когда человек рождается, Господь на каждого указывает перстом, даёт ему талант и судьбу. Понимаете? Но не каждый человек использует талант или следует судьбе. Я учился со многими художниками, некоторые из них рисовали намного лучше меня, но у большинства не было ни способностей, ни харизмы. Они просто научились рисовать. Они не были настоящими художниками.
Зимний пейзаж, являющийся иной раз у Пушкина сюжетом целого стихотворения («Мороз и солнце; день чудесный!..» или «Зима. Что делать нам в деревне?..»), дается в сказке всего двумя, тремя строчками:
Раньше я тоже думал, что, если не стану путешественником, буду великим художником. И всё для этого у меня есть: я получил образование и постоянно рисую. А вот сейчас я понимаю: я не художник. Да, пишу картины – их покупают, и я за счет этого живу. Да, я книги пишу, я священник. Но это всё-таки другое. Главное – я путешественник.
…вьется вьюга,
Снег валится на поля,
Вся белешенька земля.
Чтобы распознать в себе талант, нужно прислушаться к себе и прочувствовать. Это должно быть что-то, что ты делаешь так хорошо, как ничто больше. Для меня это путешествия. Обычно другие дела сбивают. Когда я пишу картину, то напрягаюсь, с кем-то себя сравниваю. Если я об этом задумываюсь, то я уже не художник. И когда я в Москве – мне тяжело. Я чувствую, что я здесь лишний. А когда я в океане или в горах, там я чувствую себя на месте, я не разделён.
Одного таланта мало. Нужна ещё подготовка. А это – самый долгий и сложный этап путешествия, который занимает годы. Мы спросили у Фёдора Филипповича, что необходимо путешественнику, чтобы подготовиться к сложной экспедиции.
Так же немногословно передает поэт в сказках чувства, душевные движения своих действующих лиц:
– Ты, прежде всего, должен быть готов: морально, духовно, физически и материально. Морально ты должен быть готов к испытаниям и не бояться. Физически ты должен быть хорошо натренирован. Духовно ты должен быть уже там, на вершине, в конце своего пути. Когда я впервые поднялся на Эверест, то понял, что я, оказывается, уже там был. Потому что я много-много лет планировал это восхождение. Ещё надо иметь деньги. Хочешь не хочешь, без этого, никак. Стоимость подъёма на Эверест – 75 000 долларов. Снаряжение ещё 7000 долларов. Значит, готовиться надо сильно заранее, искать спонсоров. Поэтому не надо бояться времени – готовьтесь, сколько надо: 10 лет, 20 лет…
Подготовка – это, несомненно, очень сложно. Год за годом планировать многочисленные походы и экспедиции, долго ждать у моря погоды, терпеть неудачи, получать отказы у спонсоров. Вот почему у нас появился вопрос: не было ли у Фёдора такого периода, когда хотелось всё бросить и полностью изменить свой образ жизни?
Вот в сочельник в самый, в ночь
Бог дает царице дочь.
Рано утром гость желанный,
День и ночь так долго жданный,
Издалеча наконец
Воротился царь-отец.
На него она взглянула,
Тяжелешенько вздохнула,
Восхищенья не снесла
И к обедне умерла.
– Никогда в жизни у меня не было такого периода. Если я прихожу к спонсорам, и они мне не дают деньги на новый проект, я никогда не обижаюсь на них. Выхожу и думаю: значит, я не с той стороны зашел.
Одна пушкинская строчка: «Тяжелешенько вздохнула» — говорит больше, чем могли бы сказать целые страницы прозы или стихов.
Значит, я неправильно документы подал. Значит, моя экспедиция никому не нужна. Мало ли что я захотел – она не нужна людям. Значит, надо пересмотреть план. Как в Святом Писании говорится: «Просите – и вам дадут, ищите – и найдете, стучите – и вам откроют». Это не значит, что в первую дверь постучался – и тебе сразу открыли. 10 дверей, 20 дверей, полдеревни – иди стучись, и кто-то тебе откроет. Ты проси, проси, и десятый, двадцатый, сотый человек тебя поддержит и твою экспедицию.
Так печально и ласково звучит это слово «тяжелешенько», будто о смерти молодой царицы рассказывает не автор сказки, а кто-то родной, близкий, может быть ее старая мамка или нянька.
И напоследок, перед самым прощанием, мы попросили Фёдора Филипповича дать напутствие тем, кто хочет пойти по его стопам.
Да и в самом этом стихе, который, при всей своей легкости, выдерживает такое длинное, многосложное слово, и в следующей строчке — «Восхищенья не снесла» — как бы слышится последний вдох умирающей.
– По моим стопам не надо идти. Знаете, у каждого должен свой быть жизненный путь. Как-то в горах было: мы идём, раз – срывается камень и сбивает рядом со мной друга или партнёра. И я ничем не лучше, даже хуже. Он моложе, у него дети маленькие, образование хорошее, жена красивая, он молодой. Его сбило, а меня не сбило. Потому что вот так случилось. А он же пошёл, потому что это всё моя идея. Думаю, почему за мою идею должен кто-то погибнуть? Я бы сам никогда этого не сделал. Надо идею свою иметь. Если своя гора, то своя гора. И ты на неё.
Только в подлинно народной песне встречается порою такое же скромное, сдержанное и глубокое выражение человеческих чувств и переживаний.
Недавно я вышел на улицу, лёг – и луна такая красивая, как раз было суперлуние. И знаете, мне стало так тоскливо, слёзы потекли. Как так? Я уйду из жизни и ни разу не ступил на Луну. Думаю, ну как? Ну хоть бы дожить до момента, когда другие наши люди высадятся. Ну и сейчас я всем доволен, у меня нет врагов и нет зависти. У меня только одна ошибка, одно, что я так и не сделал, хотя мог бы: не погрузился в Марианскую впадину. Если бы у меня получилось… Я бы был первым человеком, который бы побывал и на самой высокой точке Земли – на Эвересте, и в самой глубокой точке Мирового океана…
Слушая сказки Пушкина, мы с малых лет учимся ценить чистое, простое, чуждое преувеличения и напыщенности слово.
Просто и прочно строится в «Царе Салтане», в «Сказке о рыбаке и рыбке» и в «Золотом петушке» фраза. В ней нет никаких украшений, очень мало подробностей.
А вот вы, ребята, девушки… Вы родились в этом мире, в это время. Никогда у вас не будет тысячи лет. Да, сейчас сложное время, да, пандемия была, да, одному 20, другому 30 или 70 лет дано. И надо жить, потому что не будет больше жизни, понимаете? Не будет больше! И надо в этом мире что-то сделать самому.
Вспомните описания моря в лирических стихах или в «Евгении Онегине»:
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
И сравните эти строки с изображением моря в «Царе Салтане»:
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Здесь очень мало слов — все наперечет. Но какими огромными кажутся нам из-за отсутствия подробностей и небо и море, занимающие в стихах по целой строчке.
И как неслучайно то, что небо помещено в верхней строчке, а море — в нижней.
В этом пейзаже, нарисованном несколькими чертами, нет берегов, и море с одинокой бочкой кажется нам безбрежным и пустынным.
Правда, в том же «Салтане» есть и более подробное изображение морских волн, но и оно лаконично до предела:
В свете есть иное диво:
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар, горя,
Тридцать три богатыря…