Курт Трептов

Влад III Дракула. Жизнь и эпоха настоящего графа Дракулы

Средневековье породило множество легенд и героев, которые и сегодня остаются частью современной культуры. В качестве примера достаточно привести истории о короле Артуре и рыцарях Круглого стола или о преступнике Робин Гуде – знакомые сюжеты литературных произведений и фильмов. В ходе борьбы против османского натиска в Юго-Восточной Европе историческая фигура Влада Дракулы стала легендой как своего времени, так и последующих веков. Курт Трептов
Kurt W. Treptow

VLAD III DRACULA

The Life and Times of the Historical Dracula



© 2022 by Histria Books

All rights reserved including the right of reproduction in whole or in part in any form. This edition published by arrangement with Susan Schulman Literary Agency, New York.

© Маленчук Е., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024

КоЛибри^®

Предисловие

Земля – это детская, где люди играют в героев и героинь, святых и грешников; но из этого бутафорского рая их изгоняет плоть, которой они наделены. Голод, холод и жажда, болезни, старость и одряхление, а главное, смерть – все это делает их рабами действительности{1}. БЕРНАРД ШОУ «Человек и сверхчеловек»[1]
Средневековье породило множество легенд и героев, которые и сегодня остаются частью современной культуры. В качестве примера достаточно привести истории о короле Артуре и рыцарях Круглого стола или о преступнике Робин Гуде – знакомые сюжеты литературных произведений и фильмов. В ходе борьбы против османского натиска в Юго-Восточной Европе историческая фигура Влада Дракулы стала легендой как своего времени, так и последующих веков. В разные эпохи и в разных местах его изображали то святым, то грешником и в том или ином смысле продолжают рассматривать именно так.

Влад III Дракула, который трижды (в 1448, 1456–1462 и еще раз в 1476 году) занимал престол небольшого румынского княжества Валахия к северу от Дуная, противодействовал господству Турции на его земле. Зимой 1461/62 года он начал наступление на османские крепости вдоль Дуная и следующим летом пытался противостоять массовому вторжению под предводительством Мехмеда II Завоевателя. Несмотря на это, многие источники изображают Влада человеком демонической жестокости, настоящим воплощением зла. Вот, например, немецкие памфлеты о нем:


(…) Он изобрел страшные, неслыханные пытки. Приказал сажать на кол женщин вместе с их грудными детьми. Младенцы боролись за жизнь, пока, наконец, не умерли. Затем женщинам отрезали грудь, а внутрь заталкивали детские головы; так, на колу они были вместе{2}.


Вместо героя, защищавшего христианский мир от натиска ислама, в этих историях рисуется образ человека, который в день Святого Варфоломея «приказал сжечь две церкви и взять их богатства и церковную утварь»{3}. Славянские источники также говорят о «дьяволе»: «Так жесток и мудр был, что каково имя, такова была и жизнь его»{4}.

Споры вокруг происхождения самого имени – Дракула – подчеркивают проблему двух его противоречивых образов. Влада звали Дракулой, и этим именем он подписывал изданные его канцелярией документы, поскольку унаследовал имя от своего отца, которого император Священной Римской империи Сигизмунд Люксембург принял в орден Дракона – рыцарский орден, основанный, чтобы остановить продвижение ислама в Европу. Хотя на современном румынском языке dracul означает «дьявол», в XV веке оно также имело значение «дракон». «Дракула» означало «сын дракона» (имеется в виду отец Влада, Влад II Дракул), тогда как этимологическая эволюция этого слова и формирование легенды модифицировали значение до «сын дьявола» – имя, которое стало синонимом слова «вампир» в западной культуре. Хотя многие румынские и другие ученые возражают против использования имени «Дракула» из-за его неудачной эволюции и предпочитают называть воеводу Владом Цепешем или Пронзителем, я предпочитаю сохранить имя «Дракула» – имя, которое использовал сам Влад, и имя, под которым он, как и другие сыновья Влада II, упоминается в источниках XV века. Несмотря на негативную трансформацию, изначально имя «Дракула» было престижным, частью выдающегося наследия, которым Влад гордился. «Цепеш» же, напротив, подчеркивает его жестокость и поддерживает версию о демоническом тиране, из которой выросли истории о вампирах.

Противоречивый образ Влада III Дракулы представляет собой парадокс. Как можно в одном человеке видеть и героя, борющегося за христианство, и злодейское воплощение дьявола? Ответ, конечно, следует искать в политических, социальных и экономических контекстах, в которых Влад жил и проводил свою политику. Взглянув на проблему таким образом, можно получить представление, как возникли эти столь разные образы, и лучше понять исторического Дракулу.

Как мы увидим, один из важнейших аспектов карьеры Влада, дающий нам богатейшую документацию, – его конфликт с турками. Он жил в эпоху, когда османы утвердились в Юго-Восточной Европе, распространяя влияние ислама и угрожая вторжением в Центральную Европу и Италию. Сопротивление этой экспансии обычно изучалось с двух точек зрения: либо как попытка общими усилиями христианских государств удержать Османскую империю от продвижения в Европу, либо как важный момент в национальной истории отдельных народов Юго-Восточной Европы. Ни один из подходов не является адекватным. В первом случае недооценивается важность отдельных движений и не предпринимается попытка понять их внутреннюю динамику и стоящие за ними конкретные социальные и экономические факторы. Чаще всего причины и мотивы сопротивления сводят к простому желанию защитить христианский мир от распространения ислама. Во втором же случае наблюдается тенденция переоценивать значение местных движений, а также приписывать им идеалы, которыми они не обладали, изображая их как защитников национальной идеи и предшественников национальных движений XIX века.

Эта книга рассказывает о жизни и эпохе Влада III Дракулы, господаря Валахии. Я проанализирую его мотивы и цели и попытаюсь раскрыть причины его успехов и неудач. В то же время я буду изучать контекст, в рамках которого он жил, и исследовать ситуацию в XV веке в Валахии в частности и Юго-Восточной Европе в целом, а также представлю структуру румынского княжества в критический момент его истории. Все это ограничивало действия Влада и влияло на принимаемые им решения.

Но это еще и исследование великой, легендарной личности. В конце концов, история – изучение эволюции человеческой жизни. Хотя природа и исторические обстоятельства устанавливают предел человеческим возможностям, тенденция не признавать роли великих людей в историческом процессе ошибочна. В конечном итоге ход истории определяют решения и действия политических и социальных лидеров. Предполагать, что всем управляют более великие силы, будь то естественные или сверхъестественные, значит отвергать саму суть истории. Люди сохраняют свободу действий и своими решениями сами создают свою судьбу. По этой причине крайне важно не отвергать так называемый традиционный нарративный подход к истории. Это не значит, что он претендует на превосходство над другими подходами; я всего лишь призываю к методологическому взаимодействию.

Как мы увидим, Влад был одновременно героической и трагической фигурой. Человеком, который пытался формировать историю, но также и человеком, сформированным ею. Хотя в итоге он потерпел неудачу в достижении своих целей, величие Влада заключается в том, что он стремился преодолеть ограничения, наложенные на него временем и местом. Нам приятно болеть за заведомо проигравшего – того, кто борется за свою правду, несмотря ни на что. Это одна из причин, почему Влад захватил воображение бесчисленных поколений и почему при жизни так много людей стремились его очернить. Прежде всего, именно его героическое, пусть в конечном итоге и тщетное неповиновение самой могущественной империи того времени обеспечило ему место в истории средневековой Европы.

Мы должны помнить, что источники, которые историки используют для реконструкции прошлого, созданы людьми. Многие из трудов, особенно касающиеся Средневековья Восточно-Центральной и Юго-Восточной Европы, концентрируются на роли лидеров и их действиях. Так люди, жившие в то время, понимали современную им историю, и так большинство людей продолжают воспринимать ее в наши дни. Именно поэтому, чтобы понять сложную историю Юго-Восточной Европы XV века, имеет смысл изучать жизнь Влада III Дракулы.

†††

Первое издание этой книги получило признание за серьезный научный подход к теме, труды по которой часто полнятся преувеличениями и злоупотреблениями. Оно предложило новый взгляд на многие важные вопросы, связанные с валашским князем и его правлением. Продолжение исследований и отзывы других ученых побудили меня пересмотреть и развернуть некоторые выводы первого издания. В результате я решил подготовить переработанное второе издание книги, и редакторы Histria Books, которое приобрело Центр румынских исследований – первоначального издателя, любезно согласились на публикацию.

Эта книга стала результатом исследований, начатых мной еще в годы учебы в аспирантуре Университета Иллинойса. Ее рождение было бы невозможно без помощи и поддержки множества людей. Я хотел бы выразить признательность Совету международных научных исследований и обменов и Программе Фулбрайта – Хейса Министерства образования США за поддержку через программы обмена. Кроме того, я благодарен доктору Кейту Хитчинсу из Университета Иллинойса за поддержку и помощь на протяжении всей моей карьеры. Я благодарен Октавиану Иону Пенде за оригинальные иллюстрации, включенные в эту книгу. Я также хотел бы поблагодарить коллег и друзей: Сорина Пырву, Александру Зуба, Йоана Болована, Марселя Попу, Флорина Константиниу, Корнелию Бодя, Георге Бузату, Йоана Талпеша, Валериу Флорина Добринеску, Йоана Сайзу, Стелу Кептя, Михаила Ионеску и многих других, с кем я работал на протяжении многих лет. И последнее, но не менее важное: я выражаю глубочайшую благодарность моей жене Дане за ее любовь и поддержку.

1

Пролог к прошлому

Дракула вошел в Брашов, дошел до часовни Святого Якова и приказал сжечь предместья города. И не успел он прибыть, как рано утром отдал приказ посадить на кол мужчин и женщин, как молодых, так и старых, рядом с часовней, у подножия горы. Затем он сел за стол посреди них и с большим удовольствием съел завтрак{5}. Из немецких рассказов XV века о жизни и деяниях князя Дракулы
История одного из самых противоречивых деятелей Европы XV века – румынского князя Влада III Дракулы, также известного как Цепеш (Колосажатель) – остается скрытой за завесой легенд, истоки которых можно проследить до его прижизненных описаний. Эти легенды формировались веками, вплоть до наших дней. Изображение Дракулы, с удовольствием завтракающего среди тел своих пронзенных жертв, дошедшее до нас из немецких памфлетов XV века, вызывает в памяти яркий образ одноименного вампира, придуманного ирландским писателем Брэмом Стокером в конце XIX века. На самом деле в XX веке вымышленного вампира часто путали с историческим князем. Это можно увидеть, например, в фильме Фрэнсиса Форда Копполы 1992 года «Дракула Брэма Стокера», где в первых же сценах устанавливается параллель между вампиром и историческим Дракулой, как и в фильме «Дракула» 2014 года, и во многих других.

Раздувание легенд о Владе III Дракуле в последующие столетия объясняет его невероятную международную известность. Выдающийся румынский историк Константин Джуреску однажды заявил, что в истории Румынии были «господари более важные, чем Цепеш, которые дольше правили и большего добились, такие как Мирча Старый и Стефан Великий, но они не так широко известны в Европе»{6}.

Хотя Дракулу чаще всего изображали кровавым тираном, позже превратившимся в кровожадного вампира, он всегда был весьма противоречивой фигурой. Наравне с немецкими памфлетами XV века о жестоком деспоте существуют рассказы о сильном и справедливом лидере, который, как и его албанский современник Георгий Кастриоти Скандербег{7}, смело выступал против турецкого господства в своей стране. Антонио Бонфини, летописец венгерского короля Матьяша Корвина, описывал Дракулу как «человека невиданной жестокости и справедливости. (…) Он правил в этой варварской стране с такой строгостью, что имущество каждого было в безопасности даже в чаще леса»[2]. Славянские источники повествуют о храбром вожде, который, «выступив против турок, обратился ко всему своему войску со словами: „Кто о смерти думает, пусть не идет со мной, а здесь остается“[3]»{8}. Столетия спустя этот героический образ можно найти и в «Легенде веков» французского писателя Виктора Гюго:



Влада люди не зря Вельзевулом зовут,
Тот боярин Тарвисский жесток был и крут:
Вместо дани султану турецких послов
Посадил вдоль дороги на тридцать колов{9}.



В Румынии образ князя воспринимается более позитивно. В то время как некоторые историки XIX века, такие как Михаил Когэлничану и Йоан Богдан{10}, имели негативное мнение о господаре, другие видели в его сильном руководстве и суровом правосудии решение проблем своего времени. Например, румынский национальный поэт Михай Эминеску в известном стихотворении «Сатира III» осудил окружающие его коррупцию и обман и призвал Влада обрушить свой гнев на виновных{11}. Точно так же румынская устная традиция обычно изображает Дракулу суровым, но справедливым{12}. Примерами этого в искусстве могут служить картины румынского художника XIX века Теодора Амана, на одной из которых изображен полный достоинства Влад, отказывающийся от подношений эмиссаров султана.

В румынской историографии XX века, особенно при коммунистическом режиме, Влада начали изображать в националистической манере, с сильным социально-экономическим подтекстом. Господарь XV века стал своего рода протомарксистом благодаря работам Барбу Кымпины и других, подчеркивающих предполагаемые конфликты Дракулы с боярами и попытки установить централизованный контроль над экономикой{13}. Официальная пропаганда изображала его как защитника низших классов, иногда доходя до того, что называла «отцом централизованного экономического планирования». Как мы увидим, коммунистические историки в оскорбительной манере злоупотребляли документами для подкрепления чисто идеологических выводов. Наша задача – пересмотреть имеющиеся доказательства, чтобы проверить обоснованность этих интерпретаций.

Слава Влада III Дракулы связана с множеством легенд, живущих веками. В их основе лежит, в немалой степени, его сопротивление османскому господству, политика, которую он проводил во время своего пребывания на престоле Валахии с 1456 по 1462 год, и особенно его отношения с саксонскими[4] городами соседней Трансильвании и с Венгерским королевством. Таким образом, чтобы понять славу Дракулы, необходимо прежде всего изучить историческую личность Влада III и времена, в которые он жил. Для этого также чрезвычайно важно пересмотреть распространенные, слишком часто повторяемые выводы о его правлении в свете существующих доказательств. Это цель настоящей книги.

2

Княжество Валахия

Эту землю издавна населяли геты, которые вынудили Дария, сына Гистаспа, позорно бежать. (…) Когда римляне завоевали страну даков, здесь возникла их колония во главе с неким Флакком, по имени которого страну назвали Флаккия. По прошествии длительного времени, как часто бывает, имя изменилось, и страну стали называть Валахией, а ее жителей валахами. Люди там говорят на романском языке, но настолько измененном, что уроженцу Италии очень трудно их понять[5]{14}. Эней Сильвий Пикколомини (ПИЙ II) «Всемирная история и описание стран»
Территория на левом берегу Дуная, на которой более пятисот лет располагалось княжество Валахия, с древних времен была перекрестком между Востоком и Западом, Европой и Азией. Этот факт помогает объяснить ее бурную историю и геополитическую реальность, которой отмечено правление Влада III Дракулы, поскольку в XV веке Дунай представлял собой границу османской экспансии в Европе.

Княжество Валахия возникло в начале XIV века на землях, граничащих с Карпатскими горами и реками Дунай, Сирет и Милков. Когда дед Влада Мирча Старый (1386–1418) завершил столетний процесс объединения мелких государственных образований в Валахию, ее территории включали Мунтению, Олтению, Добруджу, часть Южной Бессарабии, а также герцогства Амлаш и Фэгэраш в Трансильвании. От Карпатских гор в северной части страны, с перевалами, соединяющими Валахию с Трансильванией, земля постепенно спускалась в область густых лесов, которые южнее переходили в обширные равнины. Такой рельеф затруднял оборону, особенно с юга. Дунай можно было пересечь на барке или по мосту, а зимой он часто замерзал; таким образом, река не представляла собой серьезного естественного препятствия. С севера защищаться было легче, контролируя горные перевалы. Однако местность не позволяла строить крепости, которые можно было бы использовать для сохранения и усиления контроля над регионом в целом. В результате все важнейшие военные укрепления страны располагались вдоль ее границ.

Княжество Валахия, возникшее в конце XIII – начале XIV века, было первым сложившимся румынским государством, однако история народа на территориях Карпато-Дунайского региона уходит корнями в гораздо более далекие времена. В древности регион населяли геты и даки, две ветви одного и того же фракийского племени. По словам географа Страбона, геты жили в районе реки Дунай, а даки – в районе Карпат на территории современной Трансильвании{15}. Первое историческое упоминание о существовании этих народов принадлежит Геродоту, который пишет, что геты «из фракийцев наиболее мужественные и справедливые». Он также приводит два разных рассказа об их религии и поклонении богу Залмоксису{16}. Политическая формация этого народа достигла своего пика в I веке, когда на территории, примерно соответствующей территории современной Румынии, под предводительством Буребисты (70[6] –44 гг. до н. э.) образовалось мощное Дакийское царство.

В следующем столетии оно вновь расцвело при царе Децебале (87–106 гг. н. э.). Угроза, исходящая от Дакии под предводительством Децебала, в начале своего правления отразившего нападение римлян, вызвала беспокойство у Римской империи. Во время правления императора Траяна Рим решил принять меры против северо-восточного соседа, предприняв две атаки (первую в 101–102, вторую в 105–106), которые привели к полному разрушению Дакийского царства и его преобразованию в римскую провинцию. Завоевание Дакии ознаменовало вершину римского могущества, поскольку это была последняя провинция, присоединенная к империи, и первая, от нее отделившаяся.

Римское правление в Дакии длилось 165 лет, с 106 по 271 год. За это время были построены крепости и города, а провинция колонизирована римскими ветеранами из разных частей империи, говорящими на одном языке – латыни. Фактически латынь уже оказала влияние на Дакию, поскольку контакты между гето-даками и римлянами начались за несколько столетий до завоевания. В 271 году император Аврелиан решил вывести римскую администрацию из Дакии. Решение было разумным с военной точки зрения: Рим отказался от приграничной территории, которую необходимо было обеспечивать и защищать от учащающихся атак варваров с северо-востока, и получил укрепленную линию обороны империи – Дунай.

Тем не менее контакты с бывшей провинцией не прекратились. Рим стремился сохранить эту территорию в качестве буфера, отделяющего империю от варваров, и римляне, поселившиеся там в период римской администрации, по большей части остались. Это смешение колонистов и коренного гето-дакийского населения заложило основу для постепенного становления румынского народа.

Религия является еще одним важным аспектом преемственности. Румыны сформировались как народ не только с общим языком, но и с общей религией. По мере распространения христианства по всему Средиземноморью в последние столетия существования Римской империи оно проникло в Дакию, где его приняло латиноязычное население. Сходство новой религии с культом Залмоксиса, господствовавшим в Дакийском царстве до римского завоевания, еще больше облегчило ее ассимиляцию в этом регионе. Как отметил известный исследователь истории религий Мирча Элиаде, культ Залмоксиса, пожалуй, лучше, чем любой другой дохристианский культ, адаптировался к христианству{17}. Это способствовало слиянию двух культур, что в конечном итоге привело к этногенезу румынского народа.

Христианство начало проникать на земли бывшей Дакии в начале IV века, о чем свидетельствует основание епархии в Томисе[7] (сегодня Констанца) на побережье Черного моря. О раннем распространении христианства в этом регионе, совпавшем с формированием румынского народа, свидетельствует и тот факт, что основная религиозная лексика румынского языка имеет латинское происхождение: церковь = biserica (лат. basilica), крест = cruce (лат. crux, – cis), священник = preot (лат. presbiterum), Бог = Dumnezeu (лат. dom(i)ne deus), Пасха = Paşti (лат. pascha, – ae), Рождество = Crăciun (лат. creatio, – oms), Библия = Biblia (лат. biblia), ангел = înger (лат. angelus){18} и т. д. Если бы христианство не укоренилось среди румын так рано, эти базовые слова, несомненно, имели бы славянское происхождение. Поскольку иерархическая структура Церкви в Валахии сложилась уже после славянского вторжения в Юго-Восточную Европу, она стала славянизированной. Церковнославянский язык стал официальным языком Церкви на румынских землях. В результате любые термины, относящиеся к церковной иерархии, не существовавшие до того времени, происходят из церковнославянского (который, в свою очередь, заимствовал многие термины из греческого), а не из латыни: митрополит = mitropolit (цсл. митрополитъ), патриарх = patriarh (цсл. патрїархъ), игумен = stareț (цсл. старецъ), монах = călugăr (цсл. калоугеръ){19} и т. д.

Свидетельства существования религиозной иерархии в Средние века на территории, которая в конечном итоге стала Валахией, предшествуют образованию княжества. В письме папы Григория IX венгерскому королю Беле IV от 1235 года упоминается псевдоепископ греческого обряда в Валахии{20}. После образования княжества около 1310 года, при правлении князя (воеводы) Басараба I (1310–1352), церковная иерархия начала развиваться дальше, играя существенную роль в средневековом государственном устройстве. Религия также играла роль в стратегии по обеспечению независимости от соседнего католического королевства Венгрия. Есть свидетельства, что Басараб даже предлагал убежище рыцарям-тамплиерам, бежавшим от преследований в Европе{21}. Кульминацией стала победа над королем из Анжуйской династии Карлом I Робертом в битве при Посаде в 1330 году. Басараб I был похоронен в построенной им церкви в Кымпулунге.

Православная церковь в Валахии была официально признана Константинопольским патриархом в 1359 году, во время правления сына и преемника Басараба I Николае Александру (1352–1364). Воевода Валахии обратился к Константинопольскому патриарху с просьбой признать Унгро-Влахийскую митрополию, поскольку, как глава православия, только он мог присвоить титул митрополита. В то же время Николае стремился укрепить связи с Византийской империей{22}, поскольку угроза существованию молодого государства, исходящая от католической Венгрии, сохранялась даже после поражения последней в битве при Посаде[8].

Резиденцией нового митрополита стала церковь Св. Николая, построенная во времена правления Николае Александру{23} в городе Куртя-де-Арджеш, тогдашней столице Валахии. Первоначально митрополит окормлял всю Валахию, но в 1370 году была основана Северинская митрополия (на территории современного города Дробета-Турну-Северин), и вероятной границей между ними стала река Олт{24}. До падения Константинополя в 1453 году митрополиты Валахии, как и митрополиты Молдавии, назначались патриархом в Константинополе, и большинство из них были греками{25}.

Князья Валахии покровительствовали Восточной православной церкви, основывая монастыри и церкви, предоставляя им землю и освобождая от налогов, а также делая пожертвования центру православия на горе Афон. Иногда митрополит или настоятели крупных монастырей участвовали в собраниях Сфатул Домнеск (государственного совета), но в XV веке это происходило только тогда, когда рассматривались вопросы, непосредственно затрагивающие Церковь. В свою очередь Церковь служила моральной и политической опорой государства внутри страны, укрепляя авторитет князя, а также выполняя дипломатическую функцию в отношениях с остальным православным миром. Важность Церкви в средневековом обществе нельзя недооценивать. «Главной характеристикой румынской души того времени была ее религиозность, – правильно заметил румынский историк Илие Миня, – общее явление, свойственное и другим европейским народам. Цивилизация определялась Церковью: литература была, за очень немногими исключениями, религиозной; искусство также было на службе Церкви»{26}. В церквях и монастырях Валахии и Молдавии можно найти одни из прекраснейших образцов византийского искусства, наиболее известны расписные монастыри Буковины.

†††

Феодальная экономическая система в Валахии имела неопределенное происхождение. В результате она стала источником многочисленных споров в румынской историографии. Скорее всего, она образовалась в эпоху великого переселения народов, когда захватчики навязывали свою власть коренному населению и пытались извлечь выгоду из завоеваний. Некоторые ученые, в первую очередь Петре Панайтеску, основываясь на лингвистических данных, утверждают, что славянские вторжения привели к формированию правящего класса, который постепенно стал румынизированным. Это также верно в отношении печенегов в X веке и половцев в XI и XII веках – мигрирующих народов тюркского происхождения из Центральной Азии, которые проникли в Молдавию и Валахию и поселились на плодородных сельскохозяйственных землях{27}. После захвата власти эти народы постепенно ассимилировались коренным населением, подобно тому, как это произошло с ассимиляцией булгар славянским населением в Болгарии.

Другие ученые подчеркивают местное происхождение дворянства, утверждая, что права собственности постепенно узурпировались деревенскими старейшинами, что привело к созданию наследственного класса{28}. Хотя можно предположить, что какое-то местное формирование боярского класса имело место, большинство ученых сходятся во мнении о славянском происхождении боярства, основываясь на лингвистических данных и славянской структуре феодальных институтов на румынских землях.

Необходимость организации системы обороны способствовала расширению феодализма и становлению боярства как социальной группы. Надо отметить, что этот процесс начался на равнинах, которые были более уязвимы к нападениям и имели лучший сельскохозяйственный потенциал. Лишь постепенно он распространился на другие территории. Одним из факторов, способствовавших ускорению процесса феодализации, было то, что в XIII и XIV веках{29} через румынские земли проходили оживленные торговые пути, связывающие Восток и Запад. Поскольку этими путями транспортировали ценности, следовательно, они требовали защиты, что естественным образом повлекло за собой расширение форм феодализма. Эта растущая социальная, политическая и экономическая система привела к возникновению небольших государственных образований, таких как воеводства и княжества, которые постепенно объединялись и в течение XIV века сформировали княжества Валахию и Молдавию. Однако следует помнить, что внутри каждого из этих государств существовали крупные общины свободных крестьян. Таким образом, их нельзя считать целиком феодальными, хотя именно развитие этой системы привело к их созданию. Феодальные отношения между помещиками и крестьянами на румынских землях значительно расширились лишь с распространением османского господства на румынские земли и усилением экономической эксплуатации Портой в XVI веке{30}.

Процесс консолидации мелких государственных образований усиливался также вторжением на румынские земли соседних держав и необходимостью защиты от них. Это особенно верно в отношении Венгерского королевства, которое после завоевания Трансильвании пыталось распространить свой контроль на Валахию и Молдавию, провоцируя местное население объединяться в политическом и военном отношении, чтобы противостоять расширению Magyar Királyság[9]{31}.

В результате в XIV веке мы сталкиваемся с возникновением княжеств на румынских землях, сначала в Южной Валахии, граничащей с Дунаем (ок. 1310), а позднее в Молдавии, к востоку от Карпат (1359).

3

Валахия до 1448 года: угроза османской экспансии

Басарабы[10] и Мушаты[11], будьте вы в святой тени, Вы, податели законов и владетели земли, Вы, булатом и оралом расчертившие простор От Дуная и от моря до вершин зеленых гор{32}. Михай Эминеску «Сатира III»
Валашское княжество возникло в начале XIV века путем слияния мелких государственных образований, существовавших ранее на этой территории. Период завершения территориальной экспансии, развития и укрепления государственных учреждений совпал с правлением князя Мирчи I Старого (1387–1418){33}. Именно в это время румынские княжества впервые вступили в контакт с новой силой, которая будет доминировать в этом регионе Европы в течение следующих 500 лет и окажет решающее влияние на развитие румынских княжеств и всей Юго-Восточной Европы, – турками-османами.

Когда появилась османская угроза, объединение Валахии как территориально, так и административно едва успело завершиться. Княжество возникло около 1310 года. Официально патриарх признал митрополию только в 1359 году, а объединение территорий произошло как раз в конце XIV века – когда османская экспансия впервые коснулась границ Валахии.

Одной из основных проблем, возникших у молодого государства, столкнувшегося с османской политической и военной угрозой на этом относительно уязвимом этапе своего существования, было отсутствие какого-либо устоявшегося принципа престолонаследия. Существовала наследственно-выборная система, при которой боярское собрание провозглашало князем одного из представителей правящего рода. Хотя обычно выбирался старший сын князя, а затем следующий брат, теоретически все княжеские потомки мужского пола, как законные, так и незаконнорожденные, могли претендовать на престол{34}. Наследственно-выборная система привела к борьбе среди княжеских потомков за поддержку фракций бояр. Она также создала возможности для вмешательства извне во внутреннюю династическую борьбу.

Хотя некоторые историки, такие как Р. У. Сетон-Уотсон, утверждают, что не существует четкого объяснения, почему царской власти не удалось надежно укрепиться в княжестве (предлагается множество вариантов, включая отсутствие достойных преемников и вмешательство турок{35}), проблема более фундаментальна. Как мы видели, государственные и религиозные структуры в Валахии, а также боярство как социальная группа имели славянское происхождение; вот здесь-то и следует искать корень наследственно-выборной системы. Проблема, которая преследовала Валахию на протяжении всего рассматриваемого периода, аналогична той, с которой столкнулись многие славянские государства Восточной Европы – отсутствие первородства в славянском праве: все сыновья имели право на равную долю наследства{36}.

Истоки этой проблемы возникли еще до основания государства и появления турок в Европе. Впрочем, наследственно-выборная система избрания князей стала серьезной проблемой именно с появлением османской угрозы. Несколько факторов помогают объяснить почему. Со времен Басараба I до правления Мирчи Старого число княжеских потомков увеличилось. Фактически династия разделилась на две ветви. И Мирча, и его брат Дан были сыновьями князя Раду I (1377–1384). Старший, Дан, стал преемником отца в 1384 году. Когда он умер три года спустя, в 1387-м, престол унаследовал его брат Мирча. Летописец Халкокондил утверждает, что Мирча убил своего брата{37}, но, согласно другим источникам, Дана убил Иван Шишман, болгарский царь{38}. Кажется маловероятным, что Мирча совершил братоубийство, поскольку сын Дана, будущий князь Дан II, как известно, преданно служил своему дяде и упоминал о нем с почтением в нескольких документах, изданных во время его последующего правления{39}. Какими бы ни были реальные обстоятельства кончины Дана, факт остается фактом: после смерти Мирчи Старого в январе 1418 года сыновья Мирчи и его брата Дана начали сражаться за престол, и каждый заручался поддержкой среди боярских фракций.

Мирча, один из самых выдающихся правителей своего времени, осознавал серьезность этой проблемы, особенно после появления османской угрозы, и принял меры, чтобы попытаться установить разумный принцип престолонаследия. Он сделал это по образцу римских императоров предыдущих столетий, назначив своего сына Михаила соправителем еще 27 декабря 1391 года{40}. К 1416 году Михаил был фактическим правителем Валахии и, когда 31 января 1418 года Мирча умер, с большой вероятностью должен был стать преемником отца. Несмотря на все усилия, попытка Мирчи потерпела неудачу. Вскоре после его смерти разразилась борьба между его наследниками и наследниками его брата Дана. Как и предвидел великий князь, когда пытался найти решение этой дилеммы, кризисом престолонаследия воспользовались как османские агрессоры, так и саксонские и венгерские соседи с севера.

Результат усиливающегося внешнего вмешательства во внутренние дела Валахии отражает статистика. С основания княжества в 1310 году до конца правления Мирчи Старого в 1418-м (то есть в течение 108 лет) на престоле Валахии восседали в общей сложности семь князей, каждый в среднем чуть более 15 лет:



Басараб I, 1310–1352

Николае Александру, 1352–1364

Владислав I (Влайку), 1364–1377

Раду I (Мудрый), 1377–1383

Дан I, 1384–1387

Мирча I Старый, 1387–1418

Влад I (Узурпатор), 1394–1397



Совсем по-другому дела обстояли в период с 1418 года до последнего года правления Влада III Дракулы – 1476-го (то есть в течение 58 лет): на престоле сидели в общей сложности одиннадцать князей, каждый в среднем чуть более пяти лет. Ситуация становится еще более трагичной, если учесть, что у многих из этих одиннадцати князей было несколько разных периодов правления, включая Влада, который занимал престол трижды (1448, 1456–1462 и 1476). Таким образом, за эти 58 лет было 29 отдельных периодов правления, и в среднем каждый составляет всего два года:



Михаил I, 1418–1420

Дан II, 1420–1421

Раду II Праснаглава, март—ноябрь 1422

Дан II, 1422–1423

Раду II Праснаглава, лето 1423

Дан II, 1423–1424

Раду II Праснаглава, 1424–1426

Дан II, 1426–1427

Раду II Праснаглава, январь—март 1427

Дан II, 1427–1431

Александр I Алдя, 1431–1436

Влад II Дракул, 1436–1442

Мирча II (сын Влада II Дракула), март—август 1442

Басараб II, 1442–1443

Влад II Дракул, 1443–1447

Владислав II, 1447–1448

Влад III Дракула, октябрь 1448

Владислав II, 1448–1456

Влад III Дракула, 1456–1462

Раду III Красивый, 1462–1473

Басараб III Старый, ноябрь—декабрь 1473

Раду III Красивый, 1473–1474

Басараб III Старый, март 1474

Раду III Красивый, март—сентябрь 1474

Басараб III Старый, 1474–1476

Влад III Дракула, ноябрь—декабрь 1476



Хотя влияние османской экспансии можно увидеть в политической нестабильности, которая характеризовала Валахию на протяжении всего XV века, нельзя сказать, что турки были ее причиной. Проблема была присуща наследственно-выборной системе избрания князей. Османская угроза лишь усилила ее, поскольку Порта – правительство Османской империи – сознательно воспользовалась этой фундаментальной слабостью.

Некоторые историки пытались объяснить неустойчивость, которая характеризовала политику Валахии в этот период, результатом продолжающейся борьбы за престол между преемниками Дана I и Мирчи Старого после смерти последнего в 1418 году. Утверждалось, что конфликт изначально представлял собой соперничество между членами двух семей, но позже перерос в борьбу за территорию: Данешти (первоначально потомки Дана I) были боярами из Олтении[12], а Дракулешти (первоначально потомки Мирчи I Старого) были боярами из Мунтении[13]{41}. Так называемое соперничество Дракулешти – Данешти, которое могло бы быть причиной проблемы, не подкреплено доказательствами. Например, хотя борьбу между Михаилом, старшим сыном и преемником Мирчи Старого, и Даном II, сыном Дана I, можно интерпретировать таким образом, как это справедливо и в отношении продолжавшейся в 1420-х борьбы между Даном II и другим сыном Мирчи, Раду II Праснаглавой, к борьбе между семьями нельзя отнести конфликт Александра I Алди и Влада II Дракула в 1430-х, поскольку оба были сыновьями Мирчи. Точно так же эта теория неприменима к конфликту между Владом III и Раду III Красивым в 1462 году, который я подробно рассмотрю позже, поскольку оба были сыновьями Влада II Дракула, внуками Мирчи. Анализировать постоянную борьбу за престол, которая характеризовала Валахию XV века, с точки зрения соперничества Дракулешти и Данешти кажется нецелесообразным{42}.

Верность семье, судя по всему, не мешала братьям претендовать на престол. Конфликты лучше всего рассматривать как попытки тех, кто имел законные претензии, заручиться поддержкой бояр и/или помощью иностранной державы, чтобы взять страну под контроль. Это были личные конфликты, борьба за власть. Тем не менее семейные связи играли мощную роль в создании фракций среди бояр, и, конечно же, князья, восседая на престоле, стремились обогатить своих родственников и сторонников.

†††

Как упоминалось ранее, первый контакт Валахии с османами произошел во время правления Мирчи I Старого. После великой победы Османской империи над сербами в битве на Косовом поле в 1389 году Мирча согласился платить дань, хотя и не стал вассалом и сохранил независимость своей страны{43}. Тем не менее конфликты с османами продолжались. Мирча одержал большую победу над турками, победив султана Баязида I на болотах у Ровина в 1394 году. В следующем году он объединился с Сигизмундом Люксембургом, королем Венгрии, и выступил в злополучный крестовый поход, который закончился катастрофическим поражением христианских войск, состоящих из французских, бургундских и немецких рыцарей, в Никопольском сражении в 1396 году. К сожалению, христианские лидеры не прислушались к ценному стратегическому совету валашского воеводы, знакомого с османской тактикой. Это привело крестоносцев к катастрофе{44}.

Распад Османской империи после вторжения Тамерлана в 1402 году и последующее начало там крестьянской войны дали Мирче передышку. Чтобы получить преимущества для Валахии, он взял на себя роль создателя королей в Юго-Восточной Европе, вмешавшись в гражданскую войну между сыновьями Баязида I и оказав поддержку Мусе. Однако победил Мехмед I, и это означало возрождение османской мощи. Новый султан захватил у Валахии несколько дунайских крепостей и взял под свой контроль Добруджу, сделав ее турецкой провинцией[14]. Кроме того, Мирче пришлось согласиться платить ежегодную дань в размере 3000 дукатов. Тем не менее он сохранил независимость Валахии, поскольку, согласно соглашению, не признавал Османскую империю сюзереном, а в обмен на дань султан был обязан защищать Валахию от набегов с юга Дуная.

Благодаря умелому политическому маневрированию и военной доблести Мирча заслужил уважение грозного врага на юге, а историк Леунклавий охарактеризовал его как «самого храброго и умного среди христианских князей»{45}. Он умер 31 января 1418 года и 4 февраля был похоронен в построенном им монастыре Козия{46}. Правление Мирчи I станет точкой отсчета для всех его преемников в XV веке, которые во многих официальных документах ссылаются на него. Мирча укрепил Валахию, развил институты и сохранил независимость перед лицом османской угрозы.

Избранный преемник Мирчи, его старший сын Михаил I, исполнял обязанности князя Валахии еще до смерти своего отца. В документах он упоминается как соправитель уже в 1391 году, а после 1415 года его неизменно называют «Иоанн Михаил, воевода и наследник»{47}. Тем не менее усилия Мирчи обеспечить постепенную передачу власти и защитить независимость Валахии провалились. Хотя первый год правления Михаила прошел гладко, поскольку он поддерживал тесные отношения с венграми, а султан Мехмед I был занят консолидацией своей вновь основанной империи, новому князю не удалось сохранить хрупкий баланс между двумя соседними державами, над установлением которого неустанно трудился его отец.

Хотя причины неясны, известно, что Михаил со времени своего сорегентства в 1417 году перестал платить туркам дань. Кроме того, он вместе с венгерской армией участвовал в битве против османов на Дунае в сентябре 1419 года. Это побудило султана начать атаку на Валахию, в которой осенью 1419 года Михаил потерпел поражение.

Его заставили незамедлительно выплатить дань, от которой он уклонялся в течение трех предыдущих лет. Кроме того, он был вынужден уступить османам крепость Джурджу и левый берег Дуная до Черного моря и предложить в качестве заложников своих сыновей Михаила и Раду. Эти уступки ослабили позиции Михаила среди бояр, некоторые из которых перешли на сторону конкурирующего претендента на престол – Дана II, сына Дана I, брата Мирчи I Старого[15]. Возможно, сопротивление бояр заставило Михаила не соблюдать условия нового договора. Это стало удачной возможностью для Дана II заручиться помощью султана. Весной 1420 года между Михаилом и Даном вспыхнула война. Поначалу казалось, что Михаилу хватит сил, чтобы отразить вторжение соперника, но вмешательство турок в мае переломило ситуацию в пользу Дана II. Михаил был вынужден отступить и обратиться за помощью к своим венгерским союзникам. Когда летом 1420 года эти две армии снова встретились, войска Дана при помощи турок разгромили Михаила и его венгерский отряд. Михаил был убит в бою, и Дан II занял валашский престол{48}.

Этот первый конфликт между преемниками Мирчи Старого иллюстрирует последующую междоусобную борьбу в Валахии в XV веке. Страна станет полем битвы между Венгерским королевством и Османской империей в их борьбе за господство в Подунавье. Каждая сторона будет поддерживать претендентов на престол в Румынском княжестве, чтобы получить влияние и одержать верх. В то же время претенденты регулярно обращались к одной из этих двух держав за помощью. В результате положение любого князя было в лучшем случае шатким, а борьба за сохранение независимости, завоеванной Мирчей Старым, становилась все труднее. Именно в этом свете следует рассматривать и правление Влада III Дракулы.

В 1420-х политику Валахии определяла борьба за престол между Даном II и Раду II Праснаглавой. Дан изначально завоевал престол с помощью турок, и его соперник Раду обратился за помощью к королю Венгрии, будущему императору Сигизмунду Люксембургу. Поскольку каждый князь считал необходимым сделать предложение одной из противоборствующих держав, его соперник мог легко обратиться к другой стороне, чтобы вернуть власть. Таким образом, при помощи Венгрии Дан занял престол второй раз в 1421–1422 годах. Это заставило Раду Праснаглаву, жаждущего свергнуть с престола двоюродного брата, обратиться за поддержкой еще к одному правителю – господарю Александру Доброму (1400–1432) из соседней Молдавии.

Как и его современник Мирча Старый в Валахии, Александр Добрый административно и территориально консолидировал второе румынское княжество – Молдавию. После смерти Мирчи он использовал борьбу в Валахии, чтобы обезопасить южную границу своего княжества и улучшить его экономическое положение. Для этого он в 1421 году захватил стратегическую дунайскую крепость Килию, которая также служила важным таможенным пунктом, через который проходила большая часть молдавской торговли. Килия оставалась яблоком раздора между румынскими княжествами на протяжении всего XV века, в том числе, как мы увидим, во время правления Влада III Дракулы, вплоть до ее окончательного захвата османами в 1484 году.

Конфликт между претендентами на валашский престол наконец подошел к концу в 1427 году, когда Раду II Праснаглава после непродолжительного правления был свергнут Даном II при поддержке Венгрии и убит вместе с сыновьями{49}. Очевидно, это была мера предосторожности, предпринятая Даном II для устранения потенциальных соперников. Тем не менее остались другие претенденты. Когда Дан II попытался вернуть крепость Килия, молдавский князь Александр Добрый решил помочь другому сыну Мирчи Старого, Александру Алде, занять престол отца{50}.

В 1430 году, когда исход османско-венецианского конфликта из-за Салоник стал ясен, Дан II снова переориентировал свою внешнюю политику на Порту. Это вызвало реакцию Венгрии, которая стала поддерживать соперников Дана. Александр Алдя был не единственным. На престол претендовал и другой сын Мирчи, Влад. Понимая, что настал подходящий момент, Влад, который в 1429 году обосновался в Трансильвании, в январе 1431 года спешно направился ко двору Сигизмунда Люксембурга в Нюрнберге, чтобы заручиться поддержкой для нападения на Валахию.

Около 1413 года отец отправил маленького Влада в качестве заложника ко двору короля Сигизмунда, возобновив свой союз с Венгрией. Позже он был в Константинополе, при дворе византийского императора, а затем, в 1429 году, приехал в Трансильванию, чтобы предъявить претензии на валашский престол. Когда Влад прибыл в Нюрнберг в 1431 году, он получил теплый прием от короля, который официально назначил его господарем Валахии. Тогда же на торжественной церемонии король принял будущего князя в орден Дракона – крестоносный орден, основанный Сигизмундом в 1418 году для борьбы с мусульманами и увековечения осуждения Яна Гуса{51}.

Именно из-за этого ордена Влад стал известен как Дракул, что на румынском языке тогда означало «дракон». Имя Дракула (Drăculea в старой румынской форме), под которым его сын Влад Цепеш был известен как в свое время, так и сегодня, происходит от этого титула, а суффикс – a/-ea означает «сын». Таким образом, Дракула означает «сын дракона»{52}. Поскольку слово «дракул» имеет и другое значение, а именно «дьявол», некоторые ученые связывают его с предполагаемой жестокостью, продемонстрированной Владом II, превзойденной его сыном Владом III, слухи о невероятных зверствах которого разойдутся по всей Европе. В этом смысле имя Дракула интерпретировалось уже в XV веке, когда истории о бесчеловечном Владе Цепеше распространились в немецко– и русскоязычных странах. Например, славянский источник «Сказание о Дракуле-воеводе» начинается так: «Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по-валашски Дракула, а по-нашему – дьявол. Так жесток и мудр был, что каково имя, такова была и жизнь его»{53}. Это явно литературное изобретение, поскольку в документах XV века все три сына Влада II – Мирча, Влад и Раду – именуются Дракулами, в смысле «сын дракона».

Надежды Влада стать князем Валахии быстро угасли, когда он покинул Нюрнберг. По настоянию литовского князя Свидригайло Сигизмунд изменил свое мнение и решил примкнуть к Александру Алде, кандидату Александра Доброго{54}. При поддержке Молдавии летом 1431 года Алдя начал вторжение в Валахию и изгнал Дана II. Последний бежал к османам, которые предоставили ему войска, чтобы попытаться вернуть престол. Из последовавшего конфликта Александру Алдя снова вышел победителем, снова при поддержке молдавских войск, и обеспечил себе место на троне. Дан II погиб в бою{55}. В результате Влад Дракул остался в Трансильвании, где оставался претендентом на престол, ожидая благоприятных обстоятельств, которые позволят ему снова предъявить свои претензии.

Александру Алдя (1431–1436) – противоречивый князь, взошедший на престол при смутных обстоятельствах. Смерть Александра Доброго в январе 1432 года принесла Молдавии период политической нестабильности, мало чем отличавшийся от того, который характеризовал Валахию после смерти Мирчи Старого. Это оставило нового князя без самого верного союзника. Кроме того, после поражения Венеции в войне за Салоники в 1430 году и завоевания Южной Албании в 1432 году в Юго-Восточной Европе росло турецкое влияние. Внутри Валахии Алдя проводил политику примирения, оставив многих членов Сфатул Домнеск (государственный совет) Дана II на постах{56}.

Не получив поддержки от союзников, он был вынужден вести переговоры с султаном Мурадом II. Александр отправился в Адрианополь, столицу Османской империи в то время, и, помимо ежегодной дани султану, ему также пришлось согласиться оказывать военную помощь, когда об этом попросят, а также отправить заложников в Порту. Таким образом, его правление часто рассматривается как начало вассальной зависимости Валахии от османов{57}. Алдя действительно присоединился к туркам, разграбившим Южную Трансильванию в 1432 году, однако в целом он пытался сохранить баланс сил между соперничающими соседними империями. Он уважал соглашения, которые заключил с султаном, и в то же время отправлял гонцов к Сигизмунду, пытаясь возобновить отношения с Венгрией{58}. В последнем он в конечном итоге потерпел неудачу, дав Владу Дракулу возможность снова выдвинуть свою кандидатуру на валашский престол. Пока Алдя находился в Адрианополе, Влад Дракул, к которому присоединились некоторые бояре Алди, бросившие своего князя, пытался заручиться поддержкой Брашова[16] для вторжения в Валахию. К несчастью для него, в отсутствие Алди его главный боярин Албу успешно защищал страну{59}, а император Сигизмунд не проявил особого интереса к этому уголку своей огромной империи. Тем не менее из-за участия Алди в нападении Османской империи на Трансильванию после 1432 года Брашов начал принимать беженцев из Валахии и оказывать поддержку Владу Дракулу.

Несмотря ни на что, Александру Алдя при помощи своего могущественного боярина Албу оказался способен поддерживать хрупкий баланс, необходимый для обеспечения относительной автономии и закрепления своего положения. В результате Алдя стал единственным князем, умершим естественной смертью, в период между смертью Мирчи Старого в 1418 году и Влада III Дракулы в 1476-м.

Влад Дракул возглавил вторжение в Валахию летом 1436 года, но с помощью Османской империи Алдя отбил атаку. Однако вскоре после этого князь, с 1435 года страдавший неизвестной болезнью, умер, не оставив наследника{60}. Дорога оказалось свободна для его брата Влада Дракула, который смог вернуться в страну и осенью 1436 года занять престол.

Правление Влада II в чем-то напоминает правление его предшественника. Как и Александра, обстоятельства вынудили Влада лавировать между двумя соседними империями, которые боролись за господство в регионе Нижнего Дуная. Новый господарь поспешно отказался от условий договора, заключенного Алдей с султаном, но после нападения Османской империи на Валахию в ноябре 1436 года и смерти покровителя – Сигизмунда Люксембурга в следующем году он был вынужден искать компромисса с султаном Мурадом II, который желал воспользоваться трудностями Венгрии после смерти короля и жестокого крестьянского восстания, произошедшего в Трансильвании в 1437–1438 годах. Дракул поклонился султану в Адрианополе и был вынужден принять условия, аналогичные тем, на которые согласился Алдя при таких же обстоятельствах в 1432 году{61}. Таким образом, когда султан решил напасть на Трансильванию в 1438 году, Влад присоединился к Османской армии с отрядом валашских войск.

Кампания 1438 года, самое масштабное на тот момент вторжение Османской империи в Трансильванию, состоялась в августе{62}. Султан Мурад выступил из Адрианополя со своей армией и двинулся на север к Видину, где переправился через Дунай в Валахию. Первоначальной целью кампании могло быть нападение на Венгрию, но вместо этого султан решил атаковать Трансильванию. В Валахии он объединил свои силы с Владом, и две армии пересекли горы и вошли в Трансильванию{63}. Около Хацега они столкнулись с сопротивлением, возглавляемым румынским боярином по имени Кындя; вынудив его отступить, они пошли дальше и без сопротивления захватили Кылник и Себеш. Осаждая Сибиу частью своих сил, Мурад отправил отряды в других направлениях, разграбив Алба-Юлию и дойдя до окраин Сигишоары. Через восемь дней осада Сибиу была снята, а османские и валашские войска воссоединились и отошли из Трансильвании через Цара-Бырсей, по пути грабя пригороды Брашова. Вся кампания носила характер рейда. Османские войска в открытом поле практически не встретили сопротивления и увезли с собой в Валахию огромное количество добычи и многочисленных пленных, которых по возвращении поделили. Затем османы вернулись в Адрианополь, переправившись через Дунай в Никополе{64}.

Как и его предшественник Александру Алдя, который присоединился к османскому набегу на Трансильванию в 1432 году, Влад Дракул почти сразу после своего возвращения начал делать мирные предложения Венгрии. Румынский князь предложил освободить Антония Себешского и 50 других бояр, которые вместе с семьями попали в плен во время кампании. Однако новый король Альберт Габсбург[17] запретил им репатриироваться, поскольку они без сопротивления сдали свои города захватчикам{65}. Попытки Влада сохранить баланс вызвали подозрения с обеих сторон. Его предложения Венгрии после кампании 1438 года заставили султана опасаться намерений Влада, в то время как у венгров появилось еще больше оснований не доверять ему после того, как он присоединился к султану в нападении на Трансильванию. После этого в армии Альберта стал служить новый претендент на валашский престол – Басараб II, сын Дана II{66}.

Как и его брат Алдя, внутри Валахии Влад Дракул проводил политику примирения. Он сохранил многих бояр, служивших в Сфатул Домнеск во время правления его предшественника{67}. Действительно, его правление характеризует удивительная стабильность в отношениях с крупным боярством{68}. Однако важным членом Сфатул Домнеск, не фигурирующим во время правления Дракулы, является Албу, который был ближайшим советником Алди. Албу стал непримиримым врагом Влада и возглавил против него неудачное восстание.

Именно в документах начала правления Влада Дракула мы находим первое упоминание о его сыновьях. В грамоте, изданной 20 января 1437 года, валашский князь говорит о своих «первенцах, Мирче и Владе»{69}. Есть еще три документа, относящиеся к Мирче и Владу, все они датированы августом 1437 года{70}. Следующий имеющийся у нас документ, в котором упоминаются сыновья Дракула, датирован 2 августа 1439 года, в котором, помимо Мирчи и Влада, князь называет младшего сына Раду{71}, родившегося где-то между 23 августа 1437 года и датой написания этого документа. Из современных источников мы знаем, что Мирче в 1443 году было около 15 лет{72}. Точно так же, чтобы в 1448 году Влад мог быть серьезным кандидатом на престол, ему в то время должно было быть около 18 лет. В результате большинство ученых на основании этих данных и знаменитого портрета Дракулы из замка Амбрас в Австрии приходят к выводу, что Влад Цепеш родился где-то между 1429 и 1431 годами, вероятно, в Сигишоаре, в Трансильвании, где его отец укрепился и управлял королевским монетным двором{73}.

С объединением венгерской и польской корон в результате избрания польского короля Уласло[18] королем Венгрии после смерти Альберта Габсбурга в 1440 году крестовые походы возобновились. В результате Влад Дракул начал отклоняться от своего союза с султаном и поддерживать антиосманские устремления трансильванского воеводы Яноша Хуньяди. После того как Хуньяди разгромил османские войска в Трансильвании в марте 1442 года, Влад Дракул был вызван в Адрианополь, чтобы продемонстрировать сюзерену свою лояльность, оставив старшего сына Мирчу воеводой Валахии. Сочтя действия Влада предательством, султан заключил его в тюрьму в Галлиполи и приказал напасть на Валахию{74}. Это новое османское нападение было снова отражено Хуньяди, который воспользовался случаем, чтобы посадить на престол Валахии своего протеже Басараба II. Понимая, какую опасность представляет для империи контроль Хуньяди над Валахией, в конце 1442 года султан решил освободить Влада Дракула, но потребовал от него заложников – двух младших сыновей. Таким образом, сыновья Дракула Влад и Раду остались в качестве османских пленников, чтобы обеспечить постоянную лояльность отца Порте. Молодые княжичи были заключены в тюрьму в Эгригезе в изолированной части Анатолии{75}.

В начале 1443 года Влад Дракул вторгся в Валахию и вернул себе престол{76}. Басараб II, вероятно, был убит в бою, поскольку больше о нем ничего не известно. Сильная поддержка, которой Дракул добился среди знати, облегчила его возвращение, поскольку народ его любил. Кроме того, многие, вероятно, опасались и были возмущены угрозой, исходящей от растущего вмешательства католической Венгрии во внутренние дела страны.

Опыт предыдущего года и обещание султана вернуть сыновей заставили Дракула сохранить нейтралитет осенью 1443 года, когда Хуньяди организовал антиосманский поход в Сербию. Несмотря на великую победу христиан в битве при Нише 3 ноября 1443 года, которая восстановила Сербию под властью Георгия Бранковича и положила начало албанскому восстанию под руководством Скандербега{77}, Дракул по-прежнему осторожно относился к участию в крестовом походе, организованном королем Уласло I и Яношем Хуньяди в 1444 году.

Как отмечал румынский историк Илие Миня, «Влад Дракул не собирался менять турецкий сюзеренитет на венгерский. В конце пути, отмеченного великими жертвами, он хотел увидеть возрождение независимости Валахии»{78}. Говорят, что сам Дракул посоветовал Уласло не предпринимать эту кампанию, добавив, что султан отправлялся на охоту с большим количеством сопровождающих, чем у короля было войск{79}. Тем не менее он отправил отряд из 4000 солдат под командованием своего сына Мирчи для участия в злополучном крестовом походе на Варну. 10 ноября 1444 года он закончился полной катастрофой, когда христианская армия потерпела поражение, а король Уласло и папский легат кардинал Чезарини были убиты в бою{80}. Дракул перехватил христианские войска, отступавшие на север, и арестовал Хуньяди, которого обвинил в военном фиаско. Валашский господарь не скрывал своей ярости в отношении трансильванского воеводы и был готов его убить, когда вмешались другие и заплатили большой выкуп за освобождение Хуньяди{81}.

Положение сыновей Дракула, Влада и Раду, в этот период неизвестно. Во время мирных переговоров, которые привели к недолговечному Сегедскому миру в июне 1444 года, султан пообещал освободить их{82}. Однако мы не можем быть уверены, действительно ли их тогда освободили. История пленения двух молодых наследников остается смутной из-за недостатка свидетельств.

После катастрофы под Варной Влад решил активно участвовать в планировании Дунайского похода, организованного бургундским крестоносцем Валерином де Вавреном. В этой кампании, первоначально задуманной как попытка спасти короля Уласло, который, как многие считали, выжил в битве при Варне, Дракул увидел шанс защитить свою южную границу от растущей мощи Османской империи. В августе 1445 года христианские войска выступили из Брэилы вместе с валашскими кавалерийскими частями под предводительством Мирчи, сопровождавшими бургундский флот под командованием Ваврена вверх по реке. В начале сентября они должны были присоединиться к армии Яноша Хуньяди в Никополе{83}.

После неудачного нападения на Силистру валашские и бургундские войска освободили Тутракан и стратегическую крепость Джурджу. Встревоженный отсутствием поддержки со стороны Венгрии, Дракул написал в Брашов, прося саксов:


Помочь тетивами, стрелами, ружьями и порохом, чтобы расположить их в крепости [по всей вероятности, имеется в виду Джурджу], потому что она сильнейшая [крепость] наша и ваша, и всех христиан. И тому, что сказал вам слуга Моего Величества Драгомир, верьте, поскольку это слова Моего Величества{84}.


Вскоре после захвата Джурджу османский командующий в Русе, на другом берегу Дуная, сдал крепость христианским войскам. Именно здесь Влад Дракул предоставил убежище 12 тысячам болгар, которые больше не хотели жить под властью Турции. Говорят, что он заявил, что «[этот поход] не достиг ничего в этот раз, но то, что он помог спасти одиннадцать или двенадцать тысяч христианских душ и освободить их из заключения в руках сарацинов, уже было большим достижением»[19]{85}.

Несмотря на эти успехи, кампания завершилась вскоре после того, как христианские войска достигли Никополя. Турки избежали прямого сражения, и, поскольку их запасы были на исходе, а зима быстро приближалась, где-то к 1 октября христиане были вынуждены отказаться от кампании; бургундскому флоту пришлось уйти с замерзающего зимой Дуная и вернуться в Константинополь.

Конфликт между Яношем Хуньяди и Владом Дракулом зародился в 1442 году, когда Хуньяди посадил Басараба II на валашский престол, в то время как Дракул был заключен в тюрьму в Галлиполи. Отказ валашского князя присоединиться к христианской коалиции Хуньяди в 1443 году, вероятно, усугубил ситуацию. Также трансильванский воевода уж точно не простил Дракулу того, что тот пленил его после поражения при Варне. Непростое сотрудничество между ними во время Дунайской кампании 1445 года, в которой Хуньяди играл лишь второстепенную роль, не смогло искоренить враждебность между валашским господарем и трансильванским воеводой, который также стал королевским наместником Венгрии после восхождения на престол Ладислава Постума[20], маленького сына Альберта Габсбурга, после смерти короля Уласло I в битве при Варне.

Отношения с Венгрией продолжали ухудшаться, поскольку в борьбе за престол Молдавии она поддерживала другого претендента. Вероятно, в конце 1445 года Дракул писал в Брашов, жалуясь:


Прошу вас понять меня, я отдал своих детей на расправу султану за мир с христианами, чтобы и я сам, и моя страна по-прежнему принадлежали моему господину, Королю (Венгрии)[21]. Таким образом, я ожидал, что вы будете относиться к моим бедным людям лучше и что оба наших народа смогут свободно прокормляться, как здесь, так и там. Теперь я по-прежнему вижу, что моим людям [торговцам] не разрешается добывать пропитание свободно, потому что правители ваших крепостей грабят их и сдирают с них кожу живьем без причины. Скажите мне, почему убивают моих бедняков? Почему я не могу обеспечить им справедливость? Поэтому, пожалуйста, как мои друзья, скажите правителям [этих крепостей]: если вы мои друзья, прислушайтесь к Богу и не заставляйте меня отрываться от нашего господина, Короля и Святой Короны, поскольку это было бы не по моему собственному желанию. Скажите им, чтобы хорошо относились к моим людям и возвращали каждому то, что у них отобрали{86}.


Прохладные отношения между Валахией и Венгрией в 1446 году вынудили Влада Дракула вновь заключить мир с султаном. Помимо возобновления старых условий договора, он должен был вернуть османам 12 тысяч болгар, укрывшихся в Валахии во время Дунайского похода прошлого года{87}. В приведенном выше письме также сообщается, что его сыновья, Влад и Раду, оставались османскими заложниками во время кампании 1445 года{88}. Хотя Дракул опасался за жизнь детей, очевидно, что султан предпочитал сохранить жизни сыновей валашского князя, чтобы использовать их в качестве разменной монеты в своих отношениях с Владом II.

Когда отношения между Хуньяди и Дракулом ухудшились, 20 июля 1447 года трансильванский воевода написал советникам Брашова, предлагая им оказать помощь новому претенденту, Владиславу, еще одному сыну Дана II{89}. Позже в том же году он организовал поход в Валахию с целью изгнания Влада. Хуньяди выступил из Брашова после 23 ноября и совершил жестокое нападение на румынское княжество; Влад был схвачен и казнен недалеко от Бэлтени{90}, а его старший сын Мирча был заживо похоронен боярами Тырговиште, чтобы добиться благосклонности венгерского воеводы. Посадив на престол своего протеже Владислава II, Хуньяди вернулся в Брашов в середине декабря{91}.

Опять же, мы не можем быть уверены в статусе Влада и Раду в это время. Скорее всего, они остались заложниками при османском дворе, но отрывок из Критовула предполагает, что они, возможно, вернулись в Валахию после того, как их отец заключил мир с султаном в 1446 году. Греческий летописец сообщает:


Этот человек [Влад] и его брат [Раду] бежали, когда Янош Гетан[22], правитель пеонийцев и даков, пришел с многочисленным войском, убил их отца и передал трон другому человеку. Затем отец нынешнего султана приветствовал этих двух беглецов, прибывших к нему{92}.


В любом случае положение обоих княжеских отпрысков после смерти отца изменилось. Старший, Влад, теперь стал претендентом на престол; вскоре, при поддержке Османской империи, он сделает попытку занять место своего отца.

4

Первое правление Влада и изгнание

Посему прошу вас проявить терпение, пока мы не узнаем, что случилось с Яношем и жив ли он. Если он вернется с войны, мы встретимся с ним и заключим мир. Но если вы сейчас станете нашими врагами и в итоге случатся какие-либо неприятности, вы будете виноваты в них и ответите за это перед Всевышним{93}. Влад III Дракула совету Брашова, 31 октября 1448 года
Избавившись от своего давнего противника Влада Дракула и посадив преданных лично ему князей на престолы Валахии и Молдавии, Янош Хуньяди мог, наконец, готовиться к новому наступлению на османов, которое ему пришлось отложить после катастрофы под Варной. У него были основания рассчитывать на успех. Теоретически его позиция в тот момент была сильнее, чем когда-либо прежде. Он правил Венгрией самостоятельно и мог рассчитывать на военную помощь двух княжеств, граничащих с Трансильванией. Кроме того, получив Килию от господаря Молдавии Петра II, он выполнил давнюю цель венгерской внешней политики, которую не удалось реализовать даже императору Сигизмунду, – обеспечить стране выход к Черному морю.

Но, несмотря на эти достижения, у венгерского наместника все еще были причины для беспокойства. Хотя он обратился за помощью к новому папе Николаю II и другим христианским лидерам, для новой кампании против османов ему не предложили ничего, кроме моральной поддержки. Дух крестовых походов остыл после разгрома в Варне четырьмя годами ранее. Не имея никакого содействия, Хуньяди знал, что если он хочет продолжить борьбу с турками, ему придется полагаться на собственные ресурсы. Но даже это было проблематично. Наместник не обладал абсолютной властью и столкнулся с сильной оппозицией в своей стране, где его агрессивная политика вызвала споры; многие дворяне возражали против призывов собрать войска для военных действий за пределами королевства. И даже в соседних государствах, которые Янош пытался подчинить своей власти, он столкнулся с трудностями при подготовке нового наступления на османов.

Со времени Любовлянского договора 1412 года соглашения между Венгрией и Польшей признавали в Молдавии преобладающее влияние последней. Несмотря на то что Петр II взошел на престол благодаря союзу с Хуньяди, он не мог долго удерживать престол, не придя к соглашению с Польшей – традиционным соперником Венгрии, которая претендовала на сюзеренитет над княжеством, граничащим с Восточными Карпатами. Венгерскому наместнику ничего не оставалось, кроме как признать законность притязаний Польши. Он заключил соглашение с Казимиром, согласно которому король признал Петра господарем Молдавии в обмен на признание польского сюзеренитета. В результате этого соглашения Петр отправился в Хотин, крепость на Днестре недалеко от границы с Польшей, где 22 августа 1448 года он вместе с боярами, служившими в его совете, поклонился королю Казимиру, пообещав служить ему и помогать «всем, силами своими и своей жизнью против каждого врага нашего господина, Короля и польской Короны, без каких-либо исключений…». Таким образом, любая возможная молдавская помощь Хуньяди в борьбе против турок теперь зависела от отношений между соперничающими королевствами. Однако соглашение между Хуньяди и Казимиром позволило Петру предоставить силы для предстоящей кампании; польский король также согласился послать собственный отряд из 1000 человек.

Камнем преткновения оставался статус Килии. Поскольку Петр II уступил венграм эту дунайскую крепость, что вызвало резкое неодобрение со стороны польских властей, ему пришлось обязаться не отдавать никаких других территорий, принадлежащих Молдавии, «без согласия и одобрения вышеупомянутого владыки Казимира, короля Польши, и его Короны, и те, что были отчуждены, мы хотим вернуть обратно»{94}. Несмотря на это заявление, Килия вернулась под контроль Молдавии только в 1465 году. Хотя Хуньяди заручился военной помощью для достижения своей непосредственной цели, подчинение Петра польскому королю означало, что он больше не мог рассчитывать на безоговорочную поддержку со стороны княжества к востоку от Карпат.

Однако ситуация в Трансальпийской земле[23] была совершенно иной. К югу от Карпат Хуньяди мог оказывать большее влияние, поскольку международные соглашения признавали сюзеренитет Венгрии над Валахией. Наместник смотрел на Владислава как на своего вассала в прямом смысле слова и имел намерение подчинить Трансальпийскую землю венгерским интересам. В качестве первого шага в этом направлении Хуньяди создал валютный союз между странами. 7 марта 1448 года он написал горожанам Брашова из Тимишоары:


Поскольку мы решили, что наши монеты будут обращаться в Трансальпийской земле так же, как и здесь, мы приказываем, чтобы вы вместе с гражданами Сибиу и высшими людьми Трансальпийской земли обязались посовещаться и прийти к соглашению относительно этого…{95}


Тот факт, что венгерский наместник в одностороннем порядке принял решение такого рода, грубо нарушившее суверенитет Валахии, и ссылается в своем письме даже не на Владислава, а лишь на «высших людей Трансальпийской земли», доказывает, что к княжеству южнее Карпат он относился как к полностью подчиненному. Но даже несмотря на то, что он убил Влада II и сумел посадить на престол своего протеже, решительное сопротивление наступлению на османов сохранялось, а действия Хуньяди усилили антивенгерские настроения среди бояр, которые возмущались его вмешательством в их внутренние дела. В результате положение Владислава было далеко не безопасным.

В качестве прелюдии к предстоящей кампании против османов летом 1448 года венгерский наместник решил атаковать турецкие позиции вдоль Дуная, надеясь помешать султану сосредоточить свои силы. Этот план включал в себя нападение на Никополь, который защищал Мехмед-бей, один из самых способных пограничных командиров Мурада. Хуньяди поручил эту задачу своему протеже Владиславу. Османский летописец XV века Орудж бин Адиль сообщает, что Хуньяди «отдал Валахию неверному Дан-оглу [Владиславу] и подчинил ему княжество. По этой причине валашская армия переправилась в Никополь и опустошила эти районы». Но Мехмед-бей получил помощь от бейлербея Анатолии Иса-бея и бейлербея Румелии Караджа-бея, и, собрав несколько тысяч акынджи[24]:


Все беи заключили между собой соглашение, чтобы противостоять валашской армии. Совершив внезапную ночную атаку, они уничтожили ее часть, а многих других неверных, одетых в кольчуги, захватили в плен и отправили к султану Мураду. Узнав об этой победе над неверными, султан Мурад выразил огромную радость{96}.


Хотя османы и отбились от захватчиков, их победа не была такой впечатляющей, как предполагают турецкие хроники. Владислав отступил с практически невредимой армией. Завершив свою миссию к югу от Дуная, в начале августа валашский князь приготовился двинуться в Южную Трансильванию, где венгерский наместник готовил войска для вторжения на Балканы. Готовясь к приезду своего протеже, Хуньяди, находившийся тогда в Кохальме, 7 августа разослал циркуляр трансильванским саксонским городам, информируя их:


Принимая во внимание, что славный князь, господин Владислав, трансальпийский воевода, приедет к нам, для блага страны и для блага всего христианства, мы повелеваем, чтобы, в силу вашей преданности, получив это сообщение, когда воевода прибудет к вам, вы оказали ему и его людям все надлежащие почести и любезности, согласно инструкциям, которые даст вам Антоний Арапатакский{97}.


Вскоре после этого Владислав присоединился к своему сюзерену в Трансильвании с 4000 человек. Петр II послал из Молдавии 3000 конных войск для усиления армии Хуньяди{98}, но польский король не позволил своему вассалу лично принять участие в походе.

К концу августа армия Хуньяди начала движение на запад от Сибиу, а к началу сентября он разбил свой лагерь на Дунае в районе Кувина, недалеко от границы с Сербией. Когда в августе венгерский наместник покинул Трансильванию, его зять Михай Силадьи возглавил еще один отвлекающий рейд на османские позиции вдоль границы. Он атаковал местность у Видина с 1000 кавалеристов и 500 пехотинцев, но турки легко отбили захватчиков, вынудив их бежать обратно за Дунай. Однако османы совершили ошибку, преследуя их в Валахии. Когда они приступили к грабежам, Силадьи перегруппировался и нанес контрудар, убив видинского бея и уничтожив или взяв в плен множество турок{99}.

Готовясь к новой кампании против османов, Хуньяди также обратился за военной помощью к Георгию Бранковичу, но позиция сербского деспота осталась неизменной со времен крестового похода на Варну. Он выступал категорически против войны с турками, которая, по его мнению, могла означать только катастрофу для Сербии. Кроме того, захват Хуньяди обширных владений Георгия в Венгрии после разгрома под Варной сделал его еще менее склонным помогать наместнику. Опасаясь каким-либо образом быть вовлеченным в предстоящий конфликт, Бранкович даже отказался предоставить венгерским войскам проход через территорию Сербии. Но Хуньяди проигнорировал протесты деспота. Ему нужно было пройти через Сербию, чтобы соединиться со Скандербегом, который намеревался двинуться на восток из Албании. Оказавшись между молотом и наковальней, сербский деспот предпринял последнюю попытку добиться мира между Хуньяди и султаном. Он послал Паско Сорокевича, находившегося у него на службе рагузского купца, в лагерь Хуньяди, чтобы начать переговоры между двумя сторонами, но венгерского наместника переубедить не удалось. 28 сентября Хуньяди переправился через Дунай с отрядом численностью около 20 000 человек, включая валашских, молдавских и польских союзников, а также османского претендента на престол Дауда Челеби, который отправился в Венгрию после участия в Дунайской кампании 1445 года. Они двинулись на юг через Сербию, как через враждебную территорию, оставляя за собой разграбленные поселения. Михай Силадьи со своим отрядом переправился через Дунай у Северина и присоединился к основной части армии, прежде чем они достигли Ниша, места победы Хуньяди над турками в 1443 году. Оттуда они продолжили поход, который в конечном итоге привел их к роковой встрече с османами недалеко от Косова, на Земле черных дроздов[25].

Однако султан не сидел сложа руки в ожидании нападения венгров. Когда он узнал, что Владислав отправился к Хуньяди с большей частью своей армии, оставив Валахию незащищенной, он воспользовался возможностью нанести собственный удар. Мурад послал османские войска под командованием бейлербея Румелии Караджа-бея, чтобы вернуть Джурджу{100} – крепость, которую Влад Дракул отвоевал у турок с помощью бургундского и папского флота в сентябре 1445 года. Затем они использовали Джурджу в качестве плацдарма, с которого можно было напасть на Валахию. Караджа-бей поручил эту задачу Турахан-бею, отличившемуся во время похода султана против деспота Морейского Константина осенью 1446 года. Турахан-бею было поручено вторгнуться в княжество и посадить на престол старшего, оставшегося в живых сына и тезку прошлого князя – Влада, которого турки позже прозвали Казыклы, что означает Колосажатель. Десятью месяцами ранее, когда венгерский наместник вторгся в Валахию и казнил его отца, молодой Влад вместе с братом Раду бежал на юг за Дунай. Теперь семнадцатилетний княжич готовился вернуться домой, чтобы истребовать свое наследство.

Прежде чем Караджа-бей отправился в поход, Мурад официально назначил молодого Влада князем – так же, как весной 1444 года его отца, возвращавшегося в Валахию. Анонимная османская хроника XV века повествует, что султан решил вторгнуться в Валахию и «посадить там на трон князя Казыклы, сына Дракула. Он дал ему знамя, халат и одарил всеми видами почестей»[26]. После этой церемонии Мурад «послал его в поход со своими акынджи, которые посадили этого князя на престол его отца»{101}. Согласно воспоминаниям сербского янычара Константина Михайловича, современника этих событий (который позже служил в армии Мехмеда II во время вторжения в Валахию летом 1462 года, затеянного, чтобы изгнать Влада Цепеша и заменить его младшим братом Раду):


Услышав о его [Влада Дракула] смерти, султан тут же одарил старшего сына Дракула деньгами, конями, одеждами, великолепными шатрами, которые подобает иметь господарю, и как можно скорее отправил его в Валашскую землю, чтобы он правил вместо своего отца, но с тем, чтобы он каждый год к нему приезжал, показывался ему и платил дань, как это было и раньше[27]{102}.


Нападение Османской империи застало врасплох валашских чиновников, которых Владислав оставил вместо себя. Турецкий летописец XV века Энвери, современник событий, пишет, что «Турахан-бей снискал славу, опустошив Ифлак [Валахию]»{103}. Халкокондил подтверждает успех миссии Турахана: «С помощью Императора [Мурада II] Влад, сын Дракула, победил и занял трон»{104}. В анонимном письме из Константинополя от 7 декабря 1448 года также сообщается, что сын бывшего князя Валахии, который был беженцем у турок, захватил престол с помощью османов в отсутствие князя, отправившегося с армией в Сербию{105}. После назначения Влада князем Турахан-бей и Караджа-бей вернулись в Софию, где присоединились к армии Мурада, готовившейся отправиться в Сербию, чтобы противостоять захватчикам. Таким образом, к концу сентября 1448 года в Валахии воцарился Дракула.

Продолжая марш на юг от Ниша, Хуньяди прибыл в Косово во вторник, 15 октября. Он рассчитывал в любой момент объединить силы с албанцами, но не знал, что Георгий Бранкович заблокировал горные перевалы из Албании, чтобы помешать Скандербегу присоединиться к венграм. Разведывательная служба Хуньяди была крайне некомпетентна. Он не только не знал о задержках, с которыми столкнулся Скандербег, но, что гораздо важнее, не имел достоверной информации о передвижениях Османской империи или численности их войск. Неприязнь коренного населения в результате опустошения Сербии во время марша через страну только усугубила положение венгерского наместника. Султан с августа находился в Софии, где собрал огромную армию численностью до 50 000 человек, чтобы отразить нападение Венгрии. Он покинул Софию в начале октября. Добравшись до Ниша, он пошел по пути, проложенному христианской армией всего несколько дней назад. В четверг, 17 октября, османы догнали ничего не подозревающих венгров возле Косова.

Вместо того чтобы отступить и присоединиться к албанцам, Хуньяди решил воспользоваться благоприятной местностью и дать бой, рассчитывая, что Скандербег скоро прибудет с подкреплением. После стычек в первый день обе стороны окопались и приготовились к бою на следующее утро. Два дня ожесточенных боев шли на равнине, шестьдесят лет назад освященной кровью сербских героев, потерпевших историческое поражение от армии султана Мурада I, который и сам пал жертвой клинка убийцы. Теперь его правнук и тезка Мурад II столкнулся с другой христианской армией на том же поле, в тени могилы прадеда, который был похоронен недалеко от места его последнего триумфа. Вторая битва на Косовом поле стала одним из первых вооруженных конфликтов, в которых широко применялось огнестрельное оружие. Хуньяди также использовал гуситскую тактику, расставив свои повозки так, чтобы создать защитную баррикаду. Венгры удерживали высоту, но численное превосходство османов в конечном итоге оказалось решающим.

После первоначальных успехов в пятницу венгры по предложению Дауда Челеби предприняли внезапную ночную атаку на османский лагерь, но им не удалось застать турок врасплох. Халкокондил рассказывает нам, что в Косове «на левом фланге находился Дан [Владислав II], который был большим другом Яноша Хуньяди, приведшего его на трон земли даков [Валахии] из-за своей враждебности к Дракулу [Влад II Дракул] (…) [Владислав] привел с собой на войну 8000 даков»{106}. Антонио Бонфини сообщает: в последний день сражения, в субботу, 19 октября, валашская армия под командованием Владислава II предприняла последнюю атаку{107}. Она также провалилась, и христиане провели остаток дня, отчаянно пытаясь удержать свои позиции. Среди валашских солдат, отличившихся в тот день, был Дан Отешанул, которого Владислав позже наградил поместьем в селе Бэлешти за заслуги в Косове{108}.

В ночь на 19 октября, находясь на грани поражения, Хуньяди отступил. Михай Силадьи возглавил отвлекающую атаку, чтобы прикрыть поспешное отступление, и при этом попал в плен к османам, но впоследствии был выкуплен. Хуньяди удалось бежать, но, когда он пытался вернуться в Венгрию, Георгий Бранкович схватил его и заключил в своей крепости в Смедерово. Судьба венгерского наместника долгое время была неизвестна. 25 ноября Эней Сильвио Пикколомини написал папе Николаю II из Нойштадта, сообщая о слухах, согласно которым Бранкович, «вероломный деспот», убил Хуньяди во время отступления{109}. В конечном итоге Бранкович освободил венгерского наместника, вернувшегося в свою страну в середине декабря{110}.

В то время как христианские и исламские силы сталкивались на Косовом поле, ситуация на Трансальпийской земле вызвала беспокойство у венгерских чиновников в Трансильвании, которым было поручено курировать дела региона в отсутствие наместника. Доверенный помощник Хуньяди, второй воевода Трансильвании Николае де Визакна, написал молодому узурпатору письмо, настаивая на том, чтобы он приехал в Трансильванию и дождался там возвращения наместника, после чего законный сюзерен страны вынесет решение по его притязаниям на престол. Но проницательный молодой князь отказался отправляться в ловушку, расставленную венгерскими властями. Продемонстрировав дипломатические навыки, полученные от отца, 31 октября 1448 года юный Влад написал горожанам Брашова из своей столицы Тырговиште, объясняя свой отказ:


Сообщаем вам, что достопочтенный господин Николаус де Визакна написал нам с просьбой приехать к нему, пока Янош Хуньяди, королевский наместник Венгрии, не вернулся с войны. Мы, однако, не можем сделать это, поскольку в прошлый вторник [29 октября] к нам явился гонец из Никополя, принесший достойные доверия известия о том, что турецкий султан Мурад уже три дня сражается с упомянутым Яношем и что накануне он напал вместе с янычарами на его лагерь, ворвался в него и убил там всех. Если мы сейчас отправимся к нему, турки могут прийти и убить нас и вас. Посему прошу вас проявить терпение, пока мы не узнаем, что случилось с Яношем и жив ли он. Если он вернется с войны, мы встретимся с ним и заключим мир. Но если вы сейчас станете нашими врагами и в итоге случатся какие-либо неприятности, вы будете виноваты в них и ответите за это перед Всевышним{111}.


О том, что произошло в Валахии в его отсутствие, Владислав узнал по пути в Косово, поэтому, когда битва закончилась и началось отступление, он поспешил обратно в Трансильванию, где перегруппировал свою потрепанную армию и заручился поддержкой местных венгерских властей. Во второй половине ноября он переправился через Карпаты и заставил молодого Влада бежать на юг за Дунай. Согласно Халкокондилу, Владислав II также получил помощь от Петра II, господаря Молдавии{112}. К началу декабря Константинополь получил известие о том, что Владислав II снова правит Валахией{113}. Несмотря на такое неблагоприятное начало, попытки юного Влада пойти по стопам своего выдающегося отца только начались.

Хотя краткое пребывание Влада Цепеша на престоле осенью 1448 года ознаменовало начало его карьеры, вторая битва на Косовом поле, предоставившая ему такую возможность, стала концом эпохи. Никогда больше Янош Хуньяди, завоевавший известность и славу и накопивший огромное состояние благодаря своим военным походам против турок, не сможет собрать силы для наступления на османов. Византийский император Иоанн VIII, который долгое время выступал за крестовые походы против турок как за единственное средство спасти последние остатки своей разрушающейся империи, готовый ради этого объединить православие с римской церковью, умер 31 октября, менее чем через две недели после боя. Мурад II не прожил достаточно долго, чтобы насладиться мирной пенсией, которой так искренне желал. Султан, который никогда не проводил откровенно агрессивной политики, вместо этого работавший над консолидацией своей империи, умер в начале 1451 года. Услышав о кончине Мурада, Георгий Сфрандзи пророчески сказал преемнику Иоанна VIII императору Константину XI:


«Ваше Величество, милорд, это повод не для радости, а для великой печали». Но он вопрошал: «Как же так?» Я ответил: «Потому что он был стар, его походы против Константинополя не увенчались успехом, и он больше не хотел ввязываться в такое предприятие, а желал только дружбы и мира. А тот, кто теперь стал правителем, молод и с детства является врагом христиан»{114}.


Два года спустя Константинополь, последний осколок имперского Рима, пал.

О Владе III мы имеем мало сведений с конца его первого правления в ноябре 1448 года до начала второго в 1456 году. Понятно, что он вернулся в османскую столицу, но через короткое время по неизвестным причинам отправился в Молдавию, где осенью 1449 года престол занял его дядя Богдан II[28]. Новый молдавский господарь объединился с Яношем Хуньяди против Польши{115}; таким образом, при посредстве дяди Дракула примирился с убийцей отца.

Тем временем отношения между Хуньяди и Владиславом II охладели после того, как последний вернулся из Косова прямо в Валахию, не попытавшись освободить королевского наместника, в конце концов сбежавшего из тюрьмы Георгия Бранковича в Смедерево в декабре 1448 года. Причины напряженности между королевским наместником и князем Валахии точно неизвестны, но внутренние документы эпохи правления Владислава показывают, что в период с 2 января 1450 года по июль 1451 года Хуньяди захватил трансильванские земли Амлаш и Фэгэраш, традиционно – герцогства валашского господаря[29].

Хотя эти территории были ему возвращены, Владислав ясно осознавал, что перед ним стоит та же трудная задача, что и перед его предшественниками Александру Алдей и Владом II Дракулом, а именно – поддержание хрупкого баланса сил между Венгерским королевством и Османской империей.

Положение Дракулы снова изменилось в октябре 1451 года, когда Петр Арон убил молдавского господаря Богдана II в Реусени. Вместе со своим двоюродным братом Стефаном Влад искал убежища в Трансильвании, где надеялся воспользоваться напряженностью между Венгрией и Валахией и убедить Хуньяди поддержать его претензии на престол. К несчастью для Влада, вскоре после его прибытия в Трансильванию королевский наместник заключил с Портой трехлетний мирный договор, признавший независимость Валахии. Этот договор создал своего рода коллективный сюзеренитет Венгрии и Османской империи над румынским княжеством{116}. Статус-кво был принят обеими сторонами, и они согласились, что, если Владислав умрет, ни одна из сторон не будет вмешиваться, и новый князь будет выбран собранием бояр. Таким образом, договор был препятствием на пути Влада к власти.

Вскоре после заключения этого договора Хуньяди написал советникам Брашова, велев им не оказывать помощь и не давать укрытия Владу, а арестовать его и услать{117}. 30 марта 1452 года Хуньяди сообщил в Брашов, что Дракула вернулся в Молдавию{118}, где на престол взошел другой его двоюродный брат, Алексэндрел.

Что делал Влад в это время, неизвестно, но вскоре он снова покинет Молдавию и вернется в Трансильванию, чтобы по-прежнему претендовать на престол Валахии, поскольку отношения между Владиславом II и Хуньяди вскоре ухудшились. Денежно-кредитная реформа, предпринятая господарем Валахии в 1452 году, вызвала недовольство Венгрии, так что в октябре 1452 года Хуньяди написал совету Брашова, приказав им не принимать новые монеты, отчеканенные Владиславом II{119}. Хотя мир между ними вскоре был восстановлен, в конце 1454 года разразился новый спор. В то время как Хуньяди был занят борьбой с турками в Сербии, Валахия полнилась турецкими купцами, а советники Сибиу считали, что османская военная угроза неизбежна{120}. Хуньяди отреагировал, снова захватив герцогства Амлаш и Фэгэраш{121}. Это побудило князя Валахии жаловаться совету Брашова:


[Хотя] я, мои бояре и моя страна проливаем кровь нашу на благо Святой Короны, на благо Венгрии и на благо христианства, независимо от того, сколько мы совершили, Отцу нашему, воеводе Яношу, все равно, он не доволен, потому что ему недостаточно быть наместником Венгрии, и он забрал мои владения и мои земли Фэгэраш и Амлаш, плохо со мной обошелся. И видите вы, что он нарушил клятвы и обещания, которые дал мне{122}.


Осенью 1455 года между Хуньяди и Владиславом был заключен новый мир{123}, но к декабрю того же года военные действия возобновились, поскольку Хуньяди получил известие о турецком и валашском рейде в Трансильвании{124}. Когда конфликт между Венгрией и Валахией усугубился, Влад Дракула получил от королевского наместника поддержку. В результате 6 апреля 1456 года венгерский король Ласло V приказал саксам укрепить трансильванские границы и владения Яноша Хуньяди, который готовился защищать Белград от османов и Владислава II{125}. Занятый Белградом, Хуньяди оказал военную поддержку Владу, поручив ему границы Трансильвании{126} и позволив начать вторжение в Валахию, чтобы занять трон второй раз.

Обстоятельства, при которых Дракула вновь стал господарем Валахии, неизвестны. Из имеющихся доказательств мы можем сделать вывод, что где-то между началом июля и концом августа Влад III вторгся в Валахию и захватил престол. Считается, что Владислав II был захвачен и убит в Тыргшоре 20 августа{127}. Тем временем Янош Хуньяди, человек, который, по иронии судьбы, был и убийцей отца Влада, и помощником в борьбе за престол, умер от чумы, защищая Белград от османского нашествия. Первый известный документ, выпущенный во время основного периода правления Дракулы, датируется 6 сентября 1456 года{128}. Теперь, когда сын Влада Дракула достиг цели – занял место отца, – его ждала более сложная задача – найти способ сохранить независимость княжества, несмотря на угрозу, исходящую от двух влиятельных соседей. Это была проблема, измучившая всех его предшественников, начиная с деда – Мирчи I Старого.

5

Политическое устройство Валахии в середине XV века

(…) Мы еще можем примириться с турецкими условиями, но не относительно ваших [дел], ибо турки требуют, чтобы мы пропустили их через нашу страну, чтобы они могли захватить и разорить вашу. (…) Поэтому мы задержали турецкого посланца до тех пор, пока не сообщим эту новость вам. Вы знаете, что, если правящий государь силен и могуществен, он может вести дела так, как пожелает, но если он слаб, то другой, более сильный, выступит против него и сделает с ним все, что ему угодно. (…) Вы должны знать, что мы и все наши люди настроены к вам дружески, хотя есть у вас те, кто думает о нас плохо и злоумышляет против нас. Вы должны бороться с этими людьми, как мы боремся с вашими врагами, и делать для нас то, что мы делаем для вас{129}. Влад Дракула городу Брашову, 10 сентября 1456 года
Во времена Влада III Дракулы валашское общество составляли несколько социальных групп. Наиболее важной в политическом отношении была земельная аристократия страны, называемая боярством. Это было наследственное сословие, хотя князь мог даровать боярство, пожаловав титул, земли и привилегии. Это ни в коем случае не была однородная группа; одни бояре имели обширные земельные владения, другие – лишь небольшие имения. Кроме того, власть каждого отдельного боярина зависела еще и от его родственных связей, что имело большое значение, сейчас зачастую труднодоступное для понимания из-за скудности сохранившихся документов, иллюстрирующих отношения как между князем и боярством, так и среди самих бояр.

Следующей группой было духовенство. Как мы уже упоминали ранее, Церковь играла значительную культурную, моральную и духовную роль в обществе, а также имела политическое влияние. Многие князья основали церкви и монастыри, и почти все предоставляли им налоговые льготы и жаловали земли. Таким образом, Церковь была еще и мощной экономической силой. Из четырех существующих хрисовулов (декретов) времен второго правления Влада III Дракулы два представляют собой земельные жалования наиболее важным монастырям страны: 16 апреля 1457 года в Тырговиште Дракула передал права на деревню Троянешты на обоих берегах реки Олт монастырю Козия (который купил селение у боярина по имени Драгой за 50 флоринов) и освободил обитель от налогов на эту собственность{130}; 5 марта 1458 года во время посещения монастыря Тисмана в северо-западной части страны князь подтвердил право собственности на все деревни, принадлежавшие обители во время правления его отца, также освободив от налогов{131}. Иногда митрополит (титул, присваиваемый главному духовному лидеру страны) также участвовал в собраниях Сфатул Домнеск (государственого совета), когда тот обсуждал вопросы, непосредственно затрагивающие Церковь{132}. Необходимо также упомянуть, что духовенство, как и боярство, не было единой группой. Таким образом, мы обнаруживаем, что внутри группы существовало деление на низших и высших представителей.

Крестьяне составляли подавляющее большинство населения. Порабощенные крестьяне, обрабатывавшие земли бояр, назывались руманами или весинами. Число крестьян этого класса во второй половине XV века увеличится, отчасти из-за экономической эксплуатации страны османами – процесса, который достигнет своего пика в XVI веке. Свободные крестьяне составляли значительную часть крестьянства. Они владели поместьями, называемыми моши, унаследованными от реальных или воображаемых предков. Такие крестьяне звались мошненами (также моштены) и имели право частной собственности, хотя пастбища при их поместьях принадлежали сельской общине. Сельскохозяйственные земли были разделены на участки, которые периодически распределялись, обычно путем жеребьевки, в соответствии с системой совместного пользования, известной как девэлмэшие{133}.

Последняя группа, о которой следует упомянуть, – это горожане. Хотя в Валахии в это время не наблюдалось значительного развития городов, что препятствовало обмену товарами между городами и деревнями, поскольку последние оставались по сути самодостаточными, в стране существовало несколько важных городских центров. Большинство из них играли важную коммерческую и оборонительную роль – например, Килия, Брэила и Джурджу на Дунае. Другим крупным городом был Куртя-де-Арджеш, столица страны в XIV веке и резиденция митрополии. Столицей Валахии и ее самым важным городом того времени был Тырговиште. Кроме того, именно во времена правления Влада III Дракулы мы находим в документах первое упоминание о местности, которая впоследствии станет важнейшим центром страны – Бухаресте{134}.

Хотя поселение существовало уже в XIV веке, именно в правление Влада III Дракулы город на реке Дымбовица был укреплен и стал княжеской резиденцией. Тырговиште останется столицей страны до XVII века, но уже к 1476-му, году третьего и последнего правления Дракулы, король Венгрии Матьяш I Корвин будет называть Бухарест «самым могущественным городом в Валахии, укрепленным мастерством и природой»{135}. О его значимости также свидетельствует тот факт, что с момента первого упоминания в 1459 году большинство документов, изданных господарями Валахии до конца XV века, исходят из Бухареста, а не из Тырговиште, как это было ранее{136}. Причины больше связаны с экономикой, чем с политикой. С упадком саксонской торговли из-за османской экспансии на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Европе начало расти значение экономических связей с Османской империей. Кроме того, Бухарест был важным торговым пунктом, расположенным на границе леса и равнин, а также недалеко от богатых монастырей, таких как Снагов{137}.

Мало что известно о политической и административной организации городов Валахии в этот период. Скорее всего, как и в случае с трансильванскими городами, это были автономные коммуны с ограниченными правами гражданства, управляемые советом из двенадцати ведущих граждан, под властью князя{138}. Поскольку города обычно были укрепленными, князь назначал военного губернатора, называемого пыркэлаб, ответственным за защиту поселения{139}. Однако, в отличие от средневековых городов на Западе, в валашских городах промышленность была развита мало, и их экономическое существование зависело в основном от торговли{140}.

Из этого краткого обзора сословий Валахии во времена Влада III Дракулы становится очевидным, что внутри каждого из них существовало множество людей с противоречивыми интересами. В валашском обществе XV века немыслимо говорить о «классовых интересах» как таковых, а тем более о классовом конфликте между боярами и крестьянами. Узы крепостничества еще не были гнетущими, а узы лояльности часто выходили за рамки социальных категорий. Как принято на Балканах до сих пор, семейные связи имеют гораздо большее значение, чем любые теоретические «классовые интересы».

†††

Как мы уже упоминали, к концу правления Мирчи Старого государственные институты Валахии полностью сложились, хотя на протяжении XV века они постепенно видоизменялись в ответ на меняющиеся потребности румынского княжества{141}. По сути, господарь руководил страной при помощи государственного совета, известного как Сфатул Домнеск. Среди членов этого совета мы находим наиболее могущественных и влиятельных бояр, сторонников князя, а также ряд чиновников, известных как дрегэторы, также из бояр. На протяжении всего XV века, в том числе во времена правления Влада III Дракулы, наиболее важными членами Сфатул Домнеск были крупные бояре, входившие в совет исключительно в качестве крупных землевладельцев, за которыми обычно следовали мелкие бояре, которые были еще и придворными чиновниками[30]. Постепенно ситуация изменилась, и к концу XV – началу XVI века Сфатул Домнеск состоял почти исключительно из бояр, которые по совместительству были придворными чиновниками{142}. Когда в XIV веке возникла административная организация государства, были приняты византийские институты, заимствованные из старых южнославянских государств и отвечающие специфическим потребностям страны{143}. Среди титулов, данных членам Сфатул Домнеск во времена Влада III Дракулы, мы находим следующие:

• ЖУПАН – старославянское слово, означающее «господин», или «хозяин». Титул, присваиваемый крупным боярам, обычно членам Сфатул Домнеск{144}.

• ВОРНИК – впервые упоминается в документе от 1389 года; ворник был самым важным дрегэтором в государственном совете. Он занимал должность магистрата и имел юридические функции, которые мог осуществлять по всей стране. Иногда в совете было два ворника, второй рангом пониже{145}.

• ЛОГОФЕТ – появился между 1390–1400 годами, был главой княжеской канцелярии, ответственным за составление корреспонденции и документов{146}.

• СПЭТАР (СПАТАРЬ) – впервые упомянутый в документе 1415 года, спэтар был военным офицером, обычно командиром кавалерии. Иногда в государственный совет входили два спэтара{147}.

• СТОЛЬНИК – впервые упоминается в документе 1392 года. Стольник отвечал за обеспечение двора едой. Он также пробовал еду перед тем, как ел господарь{148}.

• ПАХАРНИК – впервые упоминается в документе 1392 года, после 1424 года становится постоянным членом Сфатул Домнеск. Ответствен за подачу напитков при дворе; он также отвечает за винные погреба господаря{149}.

• КОМИС – впервые упомянутый в документе 1415 года, комис был обязан заботиться о княжеских лошадях, а также перевозить дань и другие подарки султану{150}.

• ВИСТИЕР (ВИСТЕРНИК) – впервые упомянутый в документе 1392 года, вистиер был придворным казначеем, ответственным за учет всех денег, полученных и потраченных канцелярией. Ему также было поручено обеспечение мехами и одеждой – как для личного гардероба князя, так и для подарков. Он вел реестр всех деревень в стране и причитающихся налогов, а также регистрировал все подарки, полученные господарем{151}.

• СТРАТОРНИК – впервые упоминается как член Сфатул Домнеск в документе времен правления Влада Дракула, датированном 18 июля 1437 года, под названием «постельник». Он отвечал за жилые помещения господаря{152}.

Кроме того, мы можем идентифицировать трех других придворных чиновников во времена Влада III Дракулы, которые, однако, не входили в состав Сфатул Домнеск{153}.

• АРМАШ – в двух недатированных письмах, отправленных Владом III в Брашов, которые, вероятно, относятся к его второму правлению (1456–1462), упоминается «армаш Стойка». Армаш впервые появился в документах как член Сфатул Домнеск в хрисовуле, изданном 3 июня 1478 года. Он отвечал за исполнение приговоров и выполнял некоторые военные функции. Он также курировал княжеских рабов-цыган{154}.

• ПЫРКЭЛАБ – впервые упомянутый в Валахии в 1368 году, пыркэлаб был военным начальником замка или города-крепости{155}.

• ГРАМАТИК – придворный слуга, не обязательно боярин, работавший под началом логофета и обязанный вести учет всех официальных документов и корреспонденции, выдаваемых судом. Это звание обычно фигурировало отдельной строкой после списка членов Сфатул Домнеск, где указывалось место издания хрисовула и дата его обнародования.

Такова была структура валашского общества и организация княжества Валахия во времена правления Влада III Дракулы.

6

Отношения Влада с боярами

Потом он [Влад] приказал тайно схватить тех лучших людей его страны, кто, по его мнению, замышлял измену, и убил их посредством сажания на кол вместе с их сыновьями, женами и слугами…[31] Лаоник Халкокондил{156}
Коммунистическая историография создала образ Дракулы как классового героя, который изо всех сил пытался обуздать злобных бояр. Этот тезис повторялся так часто, что обычно воспринимается как нечто само собой разумеющееся, без понимания политических мотивов, его создавших. Именно по этой причине отношения между Владом III и его боярами должны быть пересмотрены – особенно в свете политических изменений в Румынии и Восточной Европе, которые освобождают этот вопрос от каких-либо идеологических ограничений.

Влада III Дракулу часто представляли как борца не только против экспансии турок-османов в Юго-Восточной Европе, но и против растущей власти богатых бояр на его родине. Тезис, развитый Барбу Кымпиной (Цепеш разбил армии султана Мехмеда II летом 1462 года, и в том же году был свергнут в результате восстания великих бояр, присоединившихся к Раду Красивому, против князя, который посягал на их феодальные привилегии в течение предыдущих шести лет{157}), был широко принят и получил дальнейшее развитие во многих недавних работах{158}. Тем не менее этот вопрос заслуживает более подробного разбора.

Литературные источники XV века дают некоторые сведения об отношениях румынского господаря и его бояр. Например, византийский летописец Лаоник Халкокондил писал:


Чтобы укрепить свою власть, он умертвил за короткое время двадцать тысяч мужчин, женщин и детей. Он также окружил себя множеством храбрых и преданных воинов и слуг, которым передавал деньги, имущество и должности тех, кого он убил. Тем самым он совершенно изменил все положение дел в Дакии [Валахии][32]{159}.


Немецкие истории о жизни Влада дают еще более конкретную информацию:


Он созвал всех вельмож и всю знать страны в свой дом. Когда пир закончился, он обратился к старейшему и спросил его, сколько воевод или князей, правивших в этой стране, он помнит. Тот ответил, что знал. Влад расспросил других людей, молодых и старых, скольких правителей они помнили. Один ответил, что помнит пятьдесят, другой – тридцать, двадцать, двенадцать, и не было ни одного человека, который не смог вспомнить менее семи князей. И князь всех посадил на кол. Было их около пятисот[33]{160}.


Местные летописи также рассказывают о попытках Дракулы утвердить свою власть над боярами:


Узнав, что бояре Тырговиште заживо закопали его брата [Мирчу], он приказал вскрыть могилу и увидел его там, лежащего лицом к земле.
В пасхальный день, когда все жители праздновали и танцевали, он схватил всех. Взрослых людей он посадил на колья вокруг города; а молодых вместе с женами, мальчиков и девочек – всех заставил работать в замке прямо в праздничных одеждах до тех пор, пока одежды не превратились в лохмотья и они не оказались голыми. Поэтому его и прозвали Колосажатель [Цепеш][34]{161}.


Все свидетельства указывают на тот факт, что Дракула стремился укрепить центральную власть, чтобы сохранить свое положение и преумножить влияние, и эта политика объясняет рассказ Халкокондила:


Потом он [Влад] приказал тайно схватить тех лучших людей его страны, кто, по его мнению, замышлял измену, и убил их посредством сажания на кол вместе с их сыновьями, женами и слугами[35]{162}.


Сам Влад упомянул о таком намерении в письме совету Брашова от 10 сентября 1456 года, вскоре после второго вступления на валашский престол:


Вы знаете, что, если правящий государь силен и могуществен, он может вести дела так, как пожелает, но если он слаб, то другой, более сильный, выступит против него и сделает с ним все, что ему угодно[36]{163}.


Хотя эти источники дают нам некоторые сведения об отношениях между Владом и боярами, этого недостаточно для каких-либо выводов. Литературные произведения вообще наполнены преувеличениями. Халкокондил, например, представляет рассказ о внутренней политике Дракулы лишь как введение к основной части своей хроники – войне с турками в 1462 году. Византийский летописец никогда не был в Валахии и не может считаться надежным источником по внутренним вопросам княжества. Он также был заинтересован в том, чтобы изобразить Влада грозным врагом, заслуживающим личного внимания османского султана. Точно так же немецкие памфлеты были написаны для оправдания заключения Дракулы Матьяшем Корвином в тюрьму в 1462 году. Они также крайне предвзяты, учитывая конфликты Влада с саксонскими городами Трансильвании. Только сочетая и документальные свидетельства, и литературные источники, мы можем получить представление об истинном характере отношений Влада III Дракулы с боярством.

К сожалению, со времен правления Влада сохранились только четыре внутренних документа, в которых перечислены члены Сфатул Домнеск. Тем не менее изучение этих бумаг дает нам некоторые сведения об отношениях господаря с боярством. Прежде всего, они не противоречат литературным свидетельствам, утверждающим, что внутренняя политика Дракулы была направлена на укрепление личной власти. Только два члена Сфатул Домнеск 16 апреля 1457 года остались в совете на 10 февраля 1461 года: Войко Добрица, который, по-видимому, был самым влиятельным боярином при дворе Влада III, и вистиер Йова{164}. Это значимо, поскольку подобные тенденции не прослеживаются в советах других валашских князей XV века. Таким образом, можно сказать, что попытки Влада утвердить свою власть над Сфатул Домнеск были уникальными для политики Валахии XV века, что подтверждают литературные источники.

Внимательное изучение внутренних документов также говорит нам о том, что кадровые изменения в Сфатул Домнеск были результатом тщательно спланированной политики, проводившейся постепенно на протяжении всего правления валашского князя. Из двенадцати бояр из Сфатул Домнеск Дракулы 16 апреля 1457 года по крайней мере трое – Маня Удриште, Стан сын Негре и Казан сын Сахака{165} – служили в совете его предшественника – Владислава II. Это совсем не удивительно, поскольку такое положение вещей (за одним примечательным исключением) в XV веке встречается каждый раз при смене князей, даже если смена произошла в рамках военного конфликта, как это было в случае с Владом III Дракулой, захватившим престол и приказавшим казнить своего предшественника.

Следующая таблица помогает проиллюстрировать эту эволюцию. Сфатул Домнеск от 5 марта 1458 года, состоящий из девяти имен, включает четыре новых (выделены жирным шрифтом). Список от 20 сентября 1459 года, состоящий из одиннадцати имен, включает три изменения (выделено жирным шрифтом). Окончательный список от 10 февраля 1461 года включает четыре новых имени (выделено жирным шрифтом){166}:



Члены государственного совета (Сфатул Домнеск) в годы правления Влада III Дракулы (1456–1462)



Интересно, что в последнем списке указан{167} член двора Владислава II, страторник Радул. Необходимо также отметить, что отсутствие конкретного боярина в списке может означать лишь то, что по ряду причин он не мог присутствовать в момент составления этого документа. Например, этим, скорее всего, объясняется отсутствие Опри в списке 1458 года, хотя он вновь появляется в двух последующих и продолжает оставаться верным сторонником Дракулы даже после его свержения в 1462 году{168}.

Свидетельства усилий Влада по устранению своих противников из Сфатул Домнеск можно найти также в письме от 23 апреля 1459 года, в котором говорится о боярине Колдре (Koldra), имевшем в Брашове имущество на 3000 золотых флоринов. Это может быть Кодря (Codrea), который больше не встречается среди членов королевского совета после 16 апреля 1457 года и либо был убит Дракулой{169}, либо умер в изгнании. А также письмо венгерского короля Матьяша Корвина в Брашов от 4 июля 1458 года приказывает членам городского совета передать все богатство логофета Михаила, члена Сфатул Домнеск во время правления Владислава II, который был убит Владом{170}.

Таким образом, из этих документов становится ясно, что Дракула проводил политику, направленную на укрепление личного авторитета. В то же время они указывают, что его усилия в этом направлении не были столь внезапными и радикальными, как описано в литературных источниках. Это противоречит теории некоторых историков о том, что 1459 год стал тем поворотным моментом, когда Владу удалось взять верх над боярством{171}. Судя по документам, напротив, эта политика проводилась постепенно на протяжении всего его правления.

Документ, изданный князем Мирчей V Чобанулом 1 апреля 1551 года, часто приводится как свидетельство вражды Влада III Дракулы с боярством. Речь идет о восстании, которое возглавил боярин Албу Великий против Влада столетием ранее:


Во времена воеводы Влада Цепеша был боярин по имени Албу Великий, что силой захватил упомянутые деревни Глодул и Хинця и разорил сам святой монастырь. (…) В дни воеводы Влада этот боярин Албу пытался силой отнять у него трон, но воевода Влад пошел на него походом и пленил вместе с его семьей. Увидев святой монастырь разоренным, воевода Влад даровал ему вышеупомянутые деревни [Глодул и Хинця][37]{172}.


Это, однако, не свидетельствует об организованном сопротивлении части великого боярства абсолютизации власти Дракулы{173}. На самом деле речь здесь идет о Владе II Дракуле, а не о его сыне[38]. Таким образом, имеющиеся данные говорят нам лишь о том, что Влад действительно постепенно укреплял свой авторитет, но свидетельства, указывающие на открытый конфликт между господарем и боярством, весьма ограничены. Действительно, большинство его противников бежали в Трансильванию, о чем свидетельствуют письма господаря в Брашов и Сибиу. Например, в недатированном письме совету Брашова Дракула жалуется:


И еще раз говорю вашим светлостям как моим добрым друзьям: среди вас есть Михаил логофет и Пардо, мои враги. Всех остальных я простил, а этих не простил, и как я не простил, так и вам следует изгнать их, если вы друзья Моего Величества{174}.


Существует также письмо от 4 июня 1460 года, в котором Влад просит советников Брашова выдать его врагов Войко Добрице, одному из его приближенных бояр, а если они не пойдут с ним, изгнать их из города в его присутствии. В тексте указывается, что эта просьба соответствовала соглашению, заключенному эмиссаром князя Кырстианом{175}.

Ситуация, с которой столкнулся Влад III, не была необычной. Так было почти с каждым князем Валахии в XV веке{176}. Даже когда отношения между валахами и немцами были хорошими, саксонские города предпочитали сохранять некоторое политическое влияние на своего более крупного южного соседа и поэтому регулярно укрывали претендентов на престол или их сторонников, независимо от того, кто был действующим господарем. В документах нет никаких указаний на то, что проблема Влада была серьезнее, чем у других правителей Валахии в данный период. Тем не менее по ряду политических причин и из-за особого рвения избавиться от врагов он действовал с гораздо большей жестокостью.

Внутренние документы времен правления Дракулы сохраняют общую формулу для земельных пожалований в XV веке, включая традиционные положения об освобождении от феодальных повинностей. Например, в хрисовуле, изданном князем 20 сентября 1459 года, которым он пожаловал некоему Андрею и его сыновьям земли в Пояне Стев и в Поноре, мы находим следующие пункты:


А если один из них умрет, земля останется у остальных, без всяких налогов. (…) Все это должно быть их землей и передаваться по наследству их детям, внукам и правнукам, без каких-либо налогов в виде овец, свиней, воды и вина, или каких-либо специальных услуг, таких как покос сена, вырубка леса и т. д., то есть всех больших и малых услуг. И никто не смеет причинять им никакого беспокойства, ни приказчик, ни сборщик налогов и никто из бояр или слуг моего царства, и всякий, кто посмеет причинить им вред, будет сурово наказан{177}.