Штапко уже считал эти «три игры» своими, и мысль об их возможной потере была чрезвычайно неприятна.
— А ты дома? Я у твоей калитки.
Дьявольщина! — Штапко кусал губы, раздраженно глядя сзади на жену. — Лучше бы на компьютере хоть немного научилась! Играть хотя бы. Вместо того, чтобы ногти целыми днями по выходным красить и с подружками по телефону болтать. Говорил же сто раз!.. «Да-да!.. Научусь!..» Научилась!.. Глупое создание. В кои-то веки повезло, и сейчас...
Меня так и подбросило:
— Вот! Нам сюда. Проходите, пожалуйста, — молодой человек предупредительно распахнул какую-то неприметную с виду дверь. Штапко с женой вошли.
— Ты здесь? Правда? Стой на месте, я сейчас…
Хм! — хмыкнул про себя Штапко. — «Компьютерный зал!..» Обычная комната с компьютерами. А понтов-то! «Тест!.. Наша фирма!..» Ладно, приз-то хоть дадут?
— Здравствуйте! — средних лет мужчина встал из-за стола и пошел к Штапко. — Простите, как Вас прикажете величать?
Собаки недовольно заворчали, когда я растолкала их и бросилась к воротам, но все же сочли своим долгом помчаться следом. Только Дики рассудил: пусть молодежь поработает… И Моника не двинулась с места. Никого, кроме Артура, она встречать не собиралась.
— Борис Евгеньевич, — сдержанно представился Штапко, несколько удивившись такой старомодной чопорности. («Величать!.. Прикажете!..» Ну, надо же!)
— Не гавкать, — предупредила я собак, отпирая калитку. — Свой.
— Очень приятно, — мужчина чуть наклонил голову. — А Вашу супругу? — он вежливо улыбнулся жене.
Это звучало завораживающе: Клим — свой. Не знаю, расслышал ли он, как я произнесла это, но его лицо сияло, когда я наконец открыла. В глазах цвета молочного шоколада отблескивало солнце, которое мне хотелось поймать ладонями. Закрыть бы ему глаза и поцеловать… Да, вот так — с ходу. Зачем тянуть, если это обоим подарит радость?
— Надежда... Федоровна, — с легкой запинкой сообщила та.
Понятно, что я не сделала этого… Только улыбнулась в ответ и отступила:
Запинка, как понял Штапко, была вызвана тем, что его дражайшая половина колебалась, не назваться ли просто Надеждой? А еще лучше Надей. Или даже Наденькой! Ну, конечно!.. Мы же такие молодые! Нам же двадцать лет всего. Ой! даже восемнадцать! Вчера только исполнилось. Или нет, сегодня!.. Тьфу!!
— Проходи.
— Очень приятно, — мужчина опять слегка наклонил голову. — Так вот, Борис Евгеньевич, — он снова посмотрел на Штапко. — Коля Вам уже объяснил в общих чертах, что от Вас требуется? — мужчина перевел взгляд на молодого человека и, не дожидаясь ответа, тут же добавил. — Впрочем, не важно, я Вам сейчас все сам объясню, — он, вероятно, сделал какой-то знак молодому человеку, поскольку тот тотчас же вышел.
— Сегодня ты не мокрая, — подмигнул он.
Штапко машинально проводил его глазами, после чего опять посмотрел на мужчину. Мужчина ему нравился. Обаятельный, уверенный в себе... В белом халате. Сразу видно, специалист. Компьютерщик, наверное.
Похоже, это было комплиментом…
— Итак, мы разработали новую версию игры «Симпсоны» и сейчас ее тестируем, — мужчина говорил спокойно и обстоятельно, словно лекцию в университете читал. Приятный голос, отличная дикция... В общем, слушать его было одно удовольствие. — Ну, в данный момент просто анализируем реакции потенциальных пользователей. Понравилась, не понравилась,.. насколько правдоподобна... Может, замечания какие у Вас будут... Вы уже играли раньше в эту игру, Борис Евгеньевич? — мужчина вопросительно взглянул на Штапко.
Надо отдать должное моим псюхам, никто не издал ни звука. А вот у Клима вырвался восторженный вопль, когда он увидел эту троицу. Тут же забыв про меня, он присел и раскинул руки:
— Да!.. То есть нет, — чуть смутился тот. — Ну, я слышал про нее, — торопливо пояснил он. — Примерно представляю себе. Но сам не играл.
— Привет, лохматые!
— А Вы, Надежда Федоровна? — доброжелательно улыбнулся мужчина Наде.
И эти продажные твари бросились к нему обниматься… Только Бутч для порядка взглянул на меня: «Ты же не против?» и напрыгнул на Клима следом за остальными.
Почему-то эта сцена напомнила мне какой-то эпизод из прошлого. Что-то связанное с Артуром… Может, он так же себя вел, когда мама впервые взяла его с нами в собачий приют? Точно я уже не помнила, но смутное ощущение возникло и отозвалось радостью: Клим — хороший парень, раз у него есть нечто общее с Артуром Логовым.
— Нет! — поспешно ответила она.
Мы с собаками показали Климу их домики, не похожие ни на будки, ни на вольеры. И каждый из этих троих притащил любимую игрушку, уговаривая поиграть. Клим никому не отказал, и я поняла, что мы все влюбились в него по уши…
Серьезный тон мужчины, его солидный вид ученого, белый халат, компьютеры кругом — все это внушало ей робость, и она чувствовала себя сейчас как нерадивая ученица на экзамене перед строгим учителем.
Уважительно потрепав Дики, он серьезно взглянул на Монику, так и не покинувшую свой пост:
— Кого она ждет?
Штапко ощутил невольное удовлетворение. Он даже глаза от удовольствия прикрыл, как деревенский кот на сметану.
Пришлось наскоро объяснить, кто входит в мою семью, но Клима больше заинтересовал не Артур, а Никита:
— Так ты с ним…
Видеть жену такой напуганной и послушной было приятно. Пусть это даже и не его заслуга. И не он ее напугал. Но все равно! Вот, оказывается, как с ней надо!.. Ага! Сразу хвост поджала! Да,.. это тебе не я. А то привыкла... командовать!.. А тут сразу!..
— Мы — друзья, — перебила я. — Просто друзья. Не более того. Точнее, он мне как брат.
Клим улыбнулся:
— Понятно, — спокойно кивнул мужчина с таким видом, как будто ничего другого и не ожидал. — Тогда необходима небольшая лекция. Чтобы ввести Вас обоих в курс дела. Не пугайтесь, не пугайтесь! — вдруг засмеялся он, глядя на Надю. При слове «лекция» лицо ее вытянулось. — Всего два слова! Буквально несколько минут.
— Как скажешь.
Хотелось думать, что он произнес это с облегчением, но, может, безразличие звучит похоже?
Итак, игра имитирует жизнь обычной семьи. Вы, Надежда Федоровна, будете играть роль жены, Борис Евгеньевич, соответственно, — роль мужа. Обычная жизнь. Встали, умылись, пошли на работу. Отдых, покупки... Дети, домашние животные... Их надо кормить, убирать за ними... Ну, сами все увидите.
Вспомнив о мясе, томившемся в духовке, я возликовала: мне удастся поразить его воображение еще и тем, какая хозяюшка Саша Каверина! Не просто мокрая курица, бегающая от мотоциклиста… А это он еще не догадывается, что я работаю на Следственный комитет!
Ваша задача — определить, насколько поведение Вашего компьютерного партнера соответствует поведению Вашего партнера реального. Ну, например, Вы, Надежда Федоровна, посмотрите, насколько поведение компьютерного Бориса Евгеньевича соответствует в тех или иных ситуациях поведению Бориса Евгеньевича настоящего. Если настоящий Борис Евгеньевич повел бы себя, на Ваш взгляд, как-то по-другому, Вы просто скажете об этом сидящему рядом оператору. Вот и все. Таким образом, мы проверим, насколько правдоподобно сделана игра. Чтобы не получилось, что компьютерные персонажи ведут себя как какие-то инопланетяне. Как реальный человек никогда себя не поведет.
— У вас обалденный дом, — сказал Клим, когда мы добрались до кухни. Хотя я не заметила, чтобы он глазел по сторонам.
В соответствии с Вашими рекомендациями и по результатам этого теста в игру, возможно, будут внесены соответствующие коррективы и изменения.
— Я тебе говорила: он достался мне по наследству. Моей заслуги тут нет.
— Тоже боишься, что тебе припишут папины заслуги?
Вот, собственно, и все.
Не церемонясь, он уселся за стол и побарабанил пальцами, поторапливая. Это развеселило меня.
— Тоже? А ты чего боишься?
Мужчина замолчал и вопросительно посмотрел на Штапко и его жену. Те переглянулись. Потом Штапко пожал плечами и кивнул мужчине.
— Мой отец — футболист. Но я всем говорю, что однофамилец.
Я насторожилась:
— Хорошо, нам все ясно. Давайте попробуем.
— А как твоя фамилия?
Он назвал, и я ахнула. Даже мне, человеку очень далекому от футбола, был известен этот нападающий.
— Ну, и замечательно! — мужчина легонько потер руки, подошел к столу и нажал какую-то кнопку. Почти сразу же в комнату вошла серьезная, средних лет женщина, тоже в белом халате, и молча замерла у двери.
— Ого!
— Вот именно, — вздохнул Клим. — Но я не собираюсь выезжать на его достижениях.
— Вот, Надежда Федоровна, Ваш оператор! — мужчина широким жестом указал на женщину. — Прошу любить и жаловать! Вы с ней будете работать в соседней комнате, а мы с Вашим мужем — в этой. Ну, просто, чтобы нам друг другу не мешать. Если все в одной комнате будут сидеть. Всеми этими разговорами, репликами... Замечаниями всякими там...
— Здорово, — заметила я осторожно. — Только неужели лютые папарацци до сих пор вас не вычислили?
Он как-то съежился:
Нам же разговаривать с вами придется. Комментарии Ваши по ходу игры выслушивать. В этом и есть, по сути, тест. Так что, если все в одной комнате будут сидеть, это будет довольно неудобно. Отвлекать друг друга будем, — мужчина сделал паузу и снова взглянул на чету Штапко.
— А я от первого брака. С мамой они прожили всего года три. И мы не так уж прям общаемся с отцом… В общем, я особо не интересен журналистам.
— И слава богу!
Те не возражали. То, что говорил мужчина, казалось вполне разумным и естественным. Штапко даже удивился слегка, чего это он тут так распинается? В соседней, так в соседней! Какая разница?
— Это точно. Ты, вроде, собиралась угостить меня чем-то?
— Что ж, тогда не будем терять времени! — мужчина кивнул выжидательно смотревшей на него женщине, та широко улыбнулась жене Штапко и приглашающе распахнула дверь в соседнюю комнату. Надежда тоже улыбнулась ей в ответ, еще раз переглянулась с мужем и исчезла за дверью. Женщина бесшумно последовала за ней. Штапко с мужчиной остались в комнате одни.
Мне понравилось, что Клим не ломается и ведет себя так, будто мы знакомы уже тысячу лет. Хотя где-то свербела мысль: не будь он таким симпатичным, я решила бы, что он просто плохо воспитан. Если он так же панибратски будет держаться с Артуром, то нас всех ждут большие проблемы. Конечно, Логов не вправе запрещать мне встречаться с кем-то или приглашать домой гостей… Но у него имеются рычаги влияния — в следующий раз он просто не станет привлекать меня к расследованию, если начну пренебрегать его мнением, и я взвою первой.
Но Климу удалось не разочаровать меня.
— Садитесь, Борис Евгеньевич, — мужчина указал рукой на пустое кресло перед включенным компьютером. — Вы сами-то на компьютере умеете немного работать? — мужчина снисходительно усмехнулся. Дескать, ах, уж эти женщины!.. Но Вы-то, Борис Евгеньевич?.. Как любой современный мужчина?..
Я еще не успела достать противень, как приехали Артур с Никитой. Когда они вышли из машины, Моника чуть с ума не сошла от радости. Правда, у нее это проявлялось так: собака медленно подошла и ткнулась мордой в колени Артура.
— Ну, как «умею»... — принужденно засмеялся Штапко. — В игры играю... Иногда...
— Привет, моя красавица. — Он погладил ее и чмокнул в лоб.
Меня он так не приветствовал…
— Очень хорошо! — мужчина придвинул Штапко какой-то листок. — Вот короткая инструкция. Быстренько ознакомьтесь. На какие кнопки нажимать. Ну, Вы если раньше «в игры играли», то в два счета разберетесь. Эта игра, собственно, даже на ребенка рассчитана. Так что никаких проблем у Вас не будет.
— У нас гость, — предупредила я с крыльца, чтобы их не хватил удар.
Артур мигом изменился в лице:
Теперь главное,.. — мужчина сделал паузу и чуть повысил голос, чтобы подчеркнуть значительность того, что он сейчас скажет. — Если Вы не согласны с реакцией Вашей компьютерной жены и считаете ее неестественной и неправдоподобной и не совпадающей с вероятной реакцией Вашей жены реальной — нажмите вот эту красную кнопку, — Штапко с удивлением увидел на клавиатуре какую-то дополнительную большую красную кнопку.
— Кто?
Ну, и ну!.. — с уважением посмотрел он на мужчину. — Действительно, фирма! Даже клавиатура другая. Нестандартная.
— Мой друг.
— Вы поняли? — терпеливо спросил у него мужчина.
Я назвала только имя, которое уже было ему известно, и Артур кивнул:
— Да, все ясно, — утвердительно покивал Штапко. — Если что не так — нажимаю красную кнопку!
— Спаситель юных дев?
— Именно, — подтвердил мужчина. — Ладно, Борис Евгеньевич. Читайте инструкцию и начинайте играть. Игра уже загружена. На меня внимания не обращайте, я тут рядом буду сидеть, своими делами заниматься. Если непонятно что, спрашивайте сразу, не стесняйтесь. Я для этого здесь и нахожусь. Чтобы Вам помочь.
— Вроде того…
— Хорошо, — Штапко взял в руки инструкцию и принялся читать.
Мне не понравилось, что это прозвучало во множественном числе, как будто Клим каждый день отправлялся на подвиг.
— Познакомишь? — усмехнулся Артур. — Или ты его уже спрятала подальше?
Так... Ясно... Ясно... Ну, понятно... Все просто как дважды два.
— Ничего подоб… — начала я и вдруг обнаружила, что Клим вышел на крыльцо.
Он попробовал понажимать указанные кнопочки. Все было именно так, как написано в инструкции.
Сейчас он выглядел подтянутым и серьезным, никакой улыбки, никаких распахнутых объятий.
— Здравствуйте, Артур Александрович, — он чуть наклонил голову — еще не поклон, но уже точно проявление уважения.
Ха, действительно, ребенок может разобраться, — мельком подумал Штапко и запустил игру.
Потом его взгляд переместился на лицо Никиты, и я замерла, ведь любой намек на торжество мог больно ранить моего старого друга. Сама я на Никиту старалась не смотреть. Обижать его мне совсем не хотелось, и я была бы просто счастлива, если б он тоже научился видеть во мне сестру…
Но Клим кивнул точно так же:
— Никита? Рад познакомиться.
2.
Кажется, они оба оценили то, как Клим держался. Я поняла это, когда Артур, поднявшись на крыльцо, первым подал ему руку:
— Добрый вечер, Клим. Будь как дома.
— Ну, как успехи?
Может, Никите и хотелось пробурчать: «Но не забывай, что в гостях», только он удержался и лишь молча пожал протянутую руку.
Штапко с удивлением обернулся.
А минут через десять мы все уже сидели за столом, и я таяла от радости, любуясь тем, как все трое уплетают приготовленное мною мясо.
— Как тебе удавалось столько времени скрывать свой кулинарный талант? — поддел Артур и подмигнул Климу: — Ты заходи почаще… Хоть нормально питаться начнем!
— Как успехи, Борис Евгеньевич? — с улыбкой повторил мужчина. — Три часа уже прошло...
— Правда, Саш, очень вкусно, — проговорил Никита с набитым ртом и для убедительности трижды кивнул.
От их похвал у меня так поднялась самооценка, что я решила и завтра удивить их чем-то…
— Что? — Штапко с изумлением взглянул на часы. — Да, действительно... С ума сойти!.. Я даже не заметил, — он с сожалением кинул взгляд на экран.
Там, в виртуальном мире они с женой как раз собирались покупать машину и обсуждали, какую именно могут себе позволить. Черт! Самый интересный момент...
Не раздувая тайну на ровном месте, Артур увлеченно, как мальчишка, рассказывал о задержании владельца машины:
— Да дома наиграетесь еще, Борис Евгеньевич! — шутливо заметил мужчина, словно угадав его мысли.
— Дома его не оказалось, и мы с Никитой рванули на стройку, где тот парень работает, — соседи подсказали. И что ты думаешь, этот шустрик, как узнал, кто его ищет, полез на подъемный кран!
— Прыгнуть собирался?
— Ах, ну да... — Штапко вспомнил, что ему же подарят сейчас эту игру! И, кстати, еще две!
— А черт его знает! Но крановщик оказался тяжеловесом и выдавил нашего чахлика на землю. Где Поливец его принял в жаркие объятья!
Он, вздохнув, последний раз посмотрел на мерцавшую на мониторе картинку и решительно встал с кресла.
— Даже представлять не хочется, — призналась я.
— А как там моя супруга? — тоже, в тон своему собеседнику, шутливо поинтересовался он. — Тоже заигралась?
— Мы потолковали прямо на стройплощадке. И хотя были предельно вежливы… Правда же, Никита? Парень наш развесил сопли и начал клясться, что просто не смог отказать двоюродному брату, который попросил его поработать водилой. Якобы этот кузен не раз выручал их семью деньгами, а у нашего верхолаза сестренка — инвалид детства и все такое, обычный набор.
— Надежда Федоровна сейчас придет, — каким-то странным голосом произнес мужчина. Штапко невольно напрягся. Что за черт? Чего это он? Как будто что-то случилось. — Но я Вам, Борис Евгеньевич, должен сначала кое-что сказать, — Штапко смотрел на него, широко раскрыв глаза и чувствуя растущее беспокойство. Что еще?!..
Артур не назвал ни одного имени — осторожничал. И правильно делал, мы ведь уже не раз прошли: доверять нельзя никому. И то, что мне неистово хотелось верить Климу, еще ничего не значило.
Мужчина кашлянул.
— В общем, наш парень согласился помочь. Но якобы он ни сном, ни духом не знает, кто руководил операцией из банка. Возможно, если он действительно «шестерка», а не прикидывается… Говорит, что брат особо не посвящал его в детали. И правильно делал, судя по тому, как он с ходу раскололся. Поливец даже брови сдвинуть не успел… Прекрасного кузена наши ребята уже взяли, утром допросим.
— Дело в том, Борис Евгеньевич, что мы Вас слегка... ну, обманули, чего уж там! — он виновато улыбнулся. — Это был не просто тест по проверке игры. Это было кое-что другое...
— Обалдеть! — искренне воскликнул Клим. — Какая у вас работа интересная… А к вам никак не попасть после Института физкультуры?
— Что «другое»? — машинально переспросил Штапко.
— Ты там учишься? — только сейчас я сообразила, что не знаю этого.
Наспех кивнув, он опять начал пожирать глазами Логова:
Он ничего не понимал, но внутри зашевелился вдруг какой-то неприятный червячок. Во что это их втянули?
— Может, сначала в полицию пойти?
— Да нет-нет, ничего страшного! — еще шире улыбнулся мужчина, заметив состояние своего собеседника. — Никаких проблем! Просто Вы, сами того не зная, участвовали в социальном исследовании.
— Может, — равнодушно отозвался Артур. — Но я бы на твоем месте этого не делал… Вот если б мне сейчас было как тебе — двадцать?
— Двадцать один…
Я Вам сейчас все объясню! — успокаивающе поднял он вверх руку, видя, что Штапко собирается что-то сказать. — Заранее мы Вас предупредить не могли просто в силу самой природы этого исследования. Иначе оно потеряло бы всякий смысл.
— Вот именно. Я выбрал бы нормальную жизнь. Без всей этой сволоты, с которой приходится встречаться изо дня в день. Без уродов, которые до смерти насилуют своих детей… Без девочек, перерезающих горло «папикам», которые купили их за копейку… Без… Ну, в общем, ты понял, да?
Мне вдруг очень захотелось это узнать:
Важно было именно, чтобы человек не знал, в чем он участвует. Иначе это непременно отразилось бы на его ответах.
— А чем бы ты занялся, если б тебе сейчас было двадцать лет?
Так вот. Исследование называется: «Средний человек». Ну, правильнее будет сказать: тема у него такая. У этого исследования. «Средний человек».
Артур перевел на меня взгляд, и только сейчас я заметила, до чего он устал, хоть и пытается бодриться ради меня. Под глазами набрякли мешки, и кожа стала казаться серой.
— Я уехал бы к морю, — он улыбнулся мне краешком рта. — Помнишь тот дикий пляж возле Евпатории? Вот такой уголок нашел бы. Завел бы собак… Разбил садик. Ловил бы рыбу.
(Штапко опять неприятно кольнуло. Кто это тут, блядь, «средний человек»? Он, что ли? Какого?!..)
— Собаки не едят рыбу, — мне еле удалось произнести это связно, так вдруг свело губы.
Ваша компьютерная жена в игре — это среднестатистическая женщина, характеристические реакции которой были сформированы на основе многолетних исследований и опросов тысяч и тысяч участников. Как мужчин, так и женщин.
Артур кивнул:
— Верно. Я продавал бы ее и покупал им мясо. — Он рассмеялся. — Или приучил бы их есть рыбу вместе со мной! Мы ведь со многим миримся ради тех, кого любим, правда?
Репрезентативная выборка...
— Вы заскучали бы от такой жизни, — усомнился Никита.
Мне захотелось зажать ему рот ладонью. Он не понял. Они оба не поняли, о чем говорит Артур…
* * *
Полились цифры, выкладки, расчеты, статистические данные... «Процент обследуемых,.. вариабельность поведения,.. возможные отклонения...»
— Поедешь с нами, целее будешь, — объявил Артур после завтрака.
Штапко слушал всю эту, неторопливо текущую, умную и безупречно выстроенную, логичную, бесстрастную и последовательную речь и начинал постепенно чувствовать себя всего лишь крохотным, ничтожным винтиком какой-то огромной, чудовищной, механической, бездушной машины. Гигантского монстра. Социума.
От того, что Сашка так и просияла, у него тепло заволновалось сердце: она еще с нами! Не готова отказаться от всего на свете ради этого футболиста, что приходил вчера… Неплохой парень и симпатичный, но разве он стоит целого мира? Невероятного Сашкиного мира, сотканного из придуманных историй и настоящего горя. Что Клим знает об этом? Сможет ли оценить? Вдруг и читать-то не любит? Что свяжет их тогда? Песнь гормонов стихает быстрее, чем кажется…
Всю ночь Артур просыпался в тревоге, даже вставал и, отодвигая штору, переглядывался с яркой луной. Пока она была маленькой и худенькой, как Сашка, но неудержимо стремилась вырасти… Зачем? Он прижался лбом к стеклу: «Что за глупый вопрос?» Все в мире стремится стать больше, обрести значимость. И никто не желает помнить о том, что, став полной, луна опять пойдет на убыль, а человек, достигнув расцвета, начнет стареть, добравшись до вершины, неудержимо покатится вниз…
Маленьким, жалким, ползущим куда-то по своим никчемным делам муравьишкой. В толпе бесчисленных миллионов и миллионов таких же прочих. Ничтожных и жалких. Серой безликой единицей. Просто цифрой статистики. «Процент обследуемых...»
— Зачем тебе взрослеть, маленькая? — прошептал он, думая не о луне.
И что бы он ни делал, что бы ни вытворял; как бы ни куролесил и ни изголялся; ни прыгал и ни скакал в меру своих жалких муравьиных возможностей — из жестких и безжалостных рамок этой самой статистики ему не вылезти. Не выпрыгнуть! Хоть на голове стой!
Заставил себя вернуться в постель и, на удивление, быстро уснул, но через час очнулся ото сна с той же мыслью, уже налившейся отчаянием. Ему захотелось разбудить Сашку и спросить напрямик: ты только и ждешь, когда мы с Никитой уедем, чтобы зазвать Клима? Мы уже мешаем тебе?
Все равно все сразу же объяснят и по полочкам разложат.
Поэтому утром, увидев неподдельную Сашкину радость, сам чуть не завопил от восторга, как в детстве, когда они играли в индейцев и носились по московским дворикам, потрясая сухим прутиком вместо копья. Никто из них почему-то не желал примерять форму шерифа, и Артур тоже готов был драться за роль Чингачгука или Грязного Гарри. А теперь оказался на другой стороне… И не жалел об этом, хотя все то, что наговорил вчера о жизни на берегу моря, тоже было правдой. Та, несостоявшаяся, судьба могла быть чистой, как прозрачная волна… Но кому-то же приходится и дерьмо разгребать…
Обычное статистическое отклонение. В рамках допустимого. Небольшая естественная флуктуация. Только и всего.
Он подумал об этом, когда они приехали в Комитет и Володя Овчинников ворвался в его кабинет:
Муравей, стоящий иногда на голове. Ничего интересного. Достаточно распространенный и весьма обычный, в общем-то, тип поведения. Просто кризис среднего возраста. Вон рядом еще миллионы таких же... оригиналов. Пытающихся таким же точно нехитрым образом самоутвердиться и свою индивидуальность проявить.
— И что ты думаешь?! Я пробил место рождения Малафеева и его брата Николая Ткаченко. Они оба провели детство на окраине Мытищ. Так себе райончик…
И не подозревающих даже в своей бесконечной наивности, что и такое их поведение («вариабельность») тоже равнодушной и бесстрастной статистикой давным-давно предусмотрено. Столько-то процентов от общего числа всех взрослых особей. Взрослых муравьев муравейника. И только.
— В таких и зарождаются банды, — усмехнулся Логов. — Интересно! И кто же у них ходил в друзьях детства?
— Несколько имен проверяем, но одно тебя порадует…
Ах, нет!.. Простите! В этом году их, кажется, на одну тысячную процента больше стало! Это непорядок. Надо, наверное, развлекательные программы по телевизору чаще показывать. Чтобы от глупостей народ отвлечь. Пусть лучше у ящика все сидят. На экран пялятся. Сериалы смотрят.
Артур погрозил кулаком:
Корректировку, в общем, надо внести. И все опять будет нормально.
— Не тяни!
Лицо Овчинникова приняло торжественное выражение:
— Та-дам! Данила Макарычев. Помнишь такого?
— Итак, Вы все поняли?
— Да ладно?! — ахнула Сашка. — В жизни бы не подумала! Такой… Иванушка-дурачок…
— Вот тебе и дурачок! Они с Ткаченко учились в одном классе, а Малафеев на два года младше. Наверняка он и тогда у них на побегушках был. Ничего особо не изменилось.
— Что? — вздрогнул Штапко и с недоумением оглянулся вокруг. Он словно проснулся. — А... ну, да...
Пытаясь не выдать вскипевшего в душе ликования, Логов вскинул ладони:
— Вот Вам Ваш результат, — мужчина протянул Штапко компьютерную распечатку.
— Спокойно. Это пока ничего не доказывает. Мало ли с кем я в детстве гонял, половина из них, может, срок мотает…
Штапко автоматически опустил глаза.
— Даже не сомневаюсь, — хмыкнул Овчинников. — Ты у нас везде свой…
— Типун тебе, — пожелал Логов от души. — Значит, Макарычев? Будем посмотреть…
«Результат сравнения Штапко Б.Е. со среднестатистическим мужчиной.
Никита напомнил:
Совпадение: 99,99%», — прочитал он.
— Его не было в банке во время ограбления. Это уже проверено десять раз. Убить директора он никак не мог.
— Своими руками — нет, — согласился Артур.
— А почему мне мои результаты дали, а не жены? — сам не зная зачем, поинтересовался он. Я же, кажется, ее, а не себя проверял? Я-то тут причем?
— Значит, внутри был еще один сообщник? — загорелась Саша. — Только не Марго — она его на дух не переносит!
— Вы — ее, она — Вас, — ласково пояснил мужчина. — По этическим соображениям каждому участнику исследования сообщаются только его собственные результаты. Так у нас принято. То есть эти цифры получились на основании ответов и комментариев Вашей жены.
— Или делает вид…
— Я же убедилась, что она говорила мне правду!
— Понятно, — вяло пробормотал Штапко («По этическим», значит!..), чувствуя себя каким-то полным ничтожеством. Инфузорией. Туфелькой какой-то. Кусочком живой слизи. Говорящей протоплазмой.
Логов не смог удержать смешка:
— Ты опять о книжных шкафах? Знаешь закон успешного обмана? Его надо укутать в несколько слоев правды. Желательно такой, которую нетрудно проверить.
— А вот, кстати, и Надежда Федоровна! — еще более ласково промурлыкал мужчина, не отводя глаз от Штапко.
— Как наличие книжных шкафов, — ввернул Никита.
Штапко невольно поежился. Ему вдруг показалось почему-то, что исследование еще не закончилось. Изучение инфузории продолжается. А ну-ка! Если иголочкой туфельку кольнуть?..
Недобро зыркнув на него, Саша буркнула:
Дверь распахнулась, и вошла Надя. Он старалась держаться независимо и невозмутимо, но Штапко сразу же увидел, что и она не в своей тарелке.
— Отвяжись!
Что, дорогая? Тоже девяносто девять целых девяносто девять сотых? — с какой-то даже жалостью подумал он. — «Ах!.. Я это я!.. Я такая особая!.. Никогда не сравнивай меня с другими женщинами!..» «Не сравнивай!..» Сравнивай, не сравнивай, а никуда теперь не денешься. Факты — упрямая вещь. Вот она, цифирька!.. Выше головы не прыгнешь! Среднестатистическая баба. Каких кругом толпы. Просто клон. Различия на уровне тысячных процента. Ну, эта «ах!» скажет, а эта — «ох!». В одной и той же ситуации. Вот и вся «разница». Вся «особость».
— Тогда есть шанс, что и ложь никто не заметит, — продолжил Артур, пропустив их маленькую стычку.
Облокотившись о колени, она уставилась в точку возле коричневого плинтуса:
Твою мать!! Убивать надо за такие «тесты»!
— Я видела, как они общались… Он ее откровенно бесил! Они не для меня это изображали, я же как бы не с вами была.
Штапко угрюмо покосился на мужчину и вдруг увидел, что на губах его играет еле заметная усмешка.
Артур вздохнул:
— Мы пытались делать вид, что ты не с нами. Но Макарычев приехал позднее. Возможно, одновременно с нами… Он мог заметить, как мы вместе вышли из машины. И они с Марго вполне могли успеть распределить роли, чтобы заморочить тебе голову.
Господи, да он же знает наверняка, что я сейчас думаю! — внезапно с каким-то суеверным ужасом сообразил Штапко. — Я же тоже клон! 99,99%. Стандартный человек. Стандартная одежда. Стандартные мысли. Стандартные реакции на стандартные обследования. Что я могу нового придумать? То же самое до меня тысячи таких же мудаков наверняка думали! «Твою мать!.. Убивать надо!..» Вот и все! Чего еще? Все мы один телевизор смотрим и одни газеты читаем. Откуда нам новых мыслей взять?
Сашкины глаза потемнели от отчаяния:
— А я ей поверила!
— Иди, Надя, я сейчас! — Штапко твердо взял жену под руку и, не давая ей опомниться и не слушая возражений, быстро вывел ее из комнаты и закрыл дверь.
— Погоди, я же не сказал, что именно так и было! Так могло быть… Ты же помнишь? Во время расследования никому нельзя доверять, — Логов указал пальцем на каждого, кто находился в кабинете. — Кроме нас. Ну Поливцу еще немножко…
— Еще один вопрос! — попытался улыбнуться он, глядя в глаза мужчине. Но губы у него дрожали. — Тоже своего рода тест. Что она сейчас мне скажет, когда я отсюда выйду?
Все трое расхохотались, но Саша даже не улыбнулась. Сцепив пальцы, она смотрела перед собой, точно отрешилась от всего, что не имело отношения к Марго. Артур осторожно тронул ее плечо, и Сашка вздрогнула.
— Эй, ты что? Никто же не утверждает, что именно Марго стала соучастницей. Но хорошо бы проверить: умеет ли она стрелять?
— Да откуда же я знаю, Борис Евгеньевич? — усмехнулся в ответ мужчина, проницательно глядя на Штапко. Глаза его при этом остались холодны как лед. — Вы, кстати, не забудьте в отдел игр зайти и Ваш приз забрать. Не беспокойтесь, они в курсе.
— Как? — спросил Володя. — Для этого не обязательно учиться в ДОСААФ… Ее мог обучить… кто-нибудь. Вряд ли она стала бы трепаться о таком в банке.
— Спасибо, — машинально поблагодарил Штапко. — Так все-таки?..
Логов решительно встал:
— Собери о ней информацию. И о Макарычеве, само собой. А мы пойдем потолкуем с братьями…
— Не знаю, — пожал плечами мужчина.
— Нашими меньшими? — попытался сострить Овчинников, но никто не улыбнулся.
Штапко молчал.
Прокручивая в уме варианты, Артур смотрел на помощника:
— Попробуем спровоцировать.
— Ладно, — вздохнул мужчина. — Вот Вам, пожалуй, еще один подарок. От меня лично.
Ивашин догадался:
Он сунул руку в ящик стола, достал оттуда какой-то сверток и протянул Штапко.
— Скажете, что вам известно о роли Макарычева? Они ведь еще не в курсе, что вы раскопали об их общем детстве!
— С кого начнете? — уточнил Овчинников деловитым тоном. Ему самому уже стало неловко за неудавшуюся остроту.
— Что это? — медленно спросил Штапко, с опаской глядя на сверток. Хватит с меня уже этих «подарков»!
— Думаю, Олег Малафеев не скажет нам ничего нового, — поморщился Логов. — Нечего и время терять… Сами потом его допросите. А вот на Ткаченко стоит попробовать надавить.
Он задумался:
— Книга, — в глазах мужчины плясала уже откровенная насмешка. — Параграф пятый, пункт третий. Сто первая страница, кажется. Нет-нет! Дома посм
отрите! — чуть прикрикнул он, видя, что Штапко пытается развернуть сверток. — До свидания, Борис Евгеньевич! — мужчина нажимом произнес последнее предложение, явно давая понять, что аудиенция закончена.
— Что-то не сходится… Если представить: Макарычев — мозг, Ткаченко — сила, Малафеев — «шестерка»… Ну еще пара бойцов на подхвате. Вас в этом раскладе ничего не смущает?
Саша подняла голову:
Штапко в нерешительности потоптался еще немного, неловко кивнул и вышел.
— Макарычев. Какой из него мозг?
— Вот и я сомневаюсь… Или он настолько умен, что отлично прикидывается глупышом.
* * *
— Кем?! — она фыркнула. — Где ты слово такое выкопал?
Едва оказавшись за дверью, Штапко тут же, не обращая внимания на возмущенные крики жены, принялся лихорадочно распаковывать проклятый сверток.
— А вы так разве не говорите?
Чертова бумага!.. Навертели!.. Так, целлофан еще...
— Я говорю: скрепышом.
— А это еще что значит?
Содрав, наконец, упаковку и едва кинув беглый взгляд на обложку («исследования» какие-то там или «отчеты»!..), он начал торопливо листать книгу.
— Ты забыл? В супермаркетах дают в подарок такие резиновые штучки со смайликами. Их можно скреплять между собой и цеплять куда-нибудь — на сумку или на волосы.
50-я,.. 72-я,.. 98-я, 99-я,.. так... 101-я!
— Гос-споди… У тебя тоже есть?
Никита вступился:
Параграф пятый...
— Даже у меня валяются где-то!
«§ 5. Наиболее характерное последующее поведение участников исследования».
Устремив на него долгий взгляд, Артур изобразил изнеможение:
— Надо нам провести генеральную уборку… Ладно, черт с ним! Пусть будет скрепышом. Я, кстати, сразу подумал, что Макарычев не такой уж дурак… Шмидт же не был ни идиотом, ни гомосексуалистом! Зачем бы ему понадобился заместитель с мозгом колибри.