– Кто твой товарищ?

– Браун, сир, – Марш назвал имя другого слуги принца Телония. Он был уверен, что Риган не узнает его в лицо.

– И когда принц послал тебя?

– Принц сказал, что вы уехали за три дня до нас.

– Вы хорошо постарались, чтобы нагнать меня.

– Таков был приказ принца. И во время плавания ветра благоприятствовали нам.

– Как вы меня нашли?

В голосе Ригана мелькнуло подозрение?

– Браун, сир. Он сообразил, где вы можете быть.

– Неужели? И каким же образом?

Так много вопросов. Слишком много вопросов.

– Я не уверен, сир. Он сам вам расскажет. Он уже рядом. За шатрами, возле ручья.

– А принц больше ничего с вами не отправил?

Пот выступил у Марша на лбу. Что-то было не так. Возможно, настоящий посланец от принца должен был сказать пароль или принести с собой какой-то знак, чтобы подтвердить свою личность. Риган явно что-то заподозрил.

– Всё есть у Брауна, сир. Принц удостоил меня чести отправиться на это задание, но он всё ещё считает меня слишком юным и неопытным, чтобы путешествовать в одиночку. Браун уже бывал в Питории раньше и знает язык.

Они обогнули последний шатёр, и перед ними расстелилось открытое поле. Оно казалось пустым, но Марш понял, что это отличное место для засады. Перед ручьём земля уходила вниз, обрыв скроет их от глаз тех, кто мог бы наблюдать за ними со стороны палаток, и в то же время это место не казалось настолько уединённым, чтобы заподозрить ловушку. Холивелл был там. Он стоял спиной к Маршу и кидал в ручей камешки. Марш остановился на шаг позади Ригана, всегда вежливый слуга.

– Браун? – позвал Риган.

Холивелл обернулся и низко поклонился. Он продолжал смотреть вниз, чтобы Риган не разглядел его глаза.

– Милорд Риган.

– У тебя есть послание для меня.

– Да, милорд.

Холивелл поднялся и шагнул вперёд. Он сунул руку за пазуху, как будто доставая листок бумаги. Он сделал ещё один шаг, нахмурился, словно не мог найти искомое, а затем сделал ещё один шаг и наконец выбросил руку вперёд. Сверкнуло лезвие, и Холивелл бросился на Ригана.

– Измена! – крикнул Риган, инстинктивно отходя в сторону. Он поймал руку Холивелла в захват и завёл за спину, заставляя бросить нож. Они боролись словно дикие звери. Риган хрипел и держал противника за голову.

Марш должен был что-то сделать, чтобы помочь Холивеллу. Его сердце бешено стучало. Юноша поднял упавший кинжал, но Риган следил за ним. Лорд отпустил Холивелла, оттолкнул его в сторону, вытащил один из собственных ножей и набросился на Марша.

Марш отскочил в сторону, а Холивелл прыгнул на Ригана, обхватил его вокруг тела, сшиб с ног, и они оба покатились мимо Марша вниз по склону прямо к ручью.

Марш побежал за ними. Холивелл лежал на боку и тяжело дышал. Его лицо побагровело, из раны на шее хлестала кровь. Риган неподвижно лежал в воде лицом вниз. Марш увидел, что выше по течению стоят женщина с ребёнком и смотрят в их сторону. Он как можно небрежнее отвернулся от них, медленно скрылся из их виду и затем погрузился в воду. Он должен был как можно быстрее раздобыть кольцо и вытащить оттуда Холивелла. Марш плюхнулся в воду рядом с Риганом и попытался перевернуть его тело. Со второй попытки ему это удалось. Кровь окрасила воду рядом с телом, в груди лорда зияла рана. Похоже, он не дышал. Трясущимися от холодной воды и страха руками Марш расстегнул камзол Ригана, годы практики в одевании и раздевании других наконец-то принесли пользу. Он быстро нашёл кольцо, положил его в карман своего камзола и подхватил всё ещё багрового и хватающего ртом воздух Холивелла.

– Нужно идти. Сейчас же.

Марш поднял товарища на ноги и, поддерживая его, повёл среди деревьев. Он оглянулся, но женщина с ребёнком, которых он заметил раньше, уже исчезли. Как много они видели? Ну, теперь уже поздно об этом волноваться.

Холивелл весил больше, чем казалось по его виду, и как только они оказались в укрытии, Марш вместе с ним повалился на землю.

– Что же, это нам удалось, – прохрипел Холивелл. Видок у него был паршивый. Мокрый, тяжело дышащий, с кровоточащей раной на шее. – Скажи мне, что ты раздобыл кольцо.

Марш достал кольцо. В свете заходящего солнца оно поблескивало. Настоящая печать принца – золотой орёл с изумрудным глазом.

Эдион

Дорнан, Питория

Могла ли мадам Эрут оказаться права? Начал ли отец Эдиона оказывать влияние на его жизнь? Его жизнь определённо ещё вчера казалась тусклой и безнадёжной, а сегодня… сегодня он был сыном принца. И не просто какого-то принца, а принца Телония, героя Калидора. Да, это маленькая страна, но богатая для своих размеров. Цивилизованная. Родина множества музыкантов, художников и скульпторов. Архитектура там считалась простой, но добротной, одевались там не столь вычурно, как в Питории, а мебель делали хорошо, там предпочитали дуб, ясень и древесину фруктовых пород. В Калидоре не танцевали, что, с точки зрения Эдиона, было хорошо, ибо танцы он ненавидел, и хотя калидорцы славились как хорошие бойцы, драться Эдион тоже не любил. Наибольшую известность им принесла победа в войне с бригантийцами, в войне брата против брата, но Телоний был уважаемым, умным и честным правителем.

Когда приедет Эдион, на этой чести появится пятно. Он подумал о том, что рассказывал ему Марш обо всех этих недовольных лордах, и ему показалось совершенно логичным, что некоторые из придворных принца не потерпят бастарда на троне. Но его грела мысль о том, что его отец наконец-то осознал важную роль Эдиона, и теперь принц был готов рискнуть своей репутацией, чтобы увидеть его. Эдион представлял себе множество отцов, от короля до бродяги, но реальность почему-то оказалась слишком абсурдной, и юноша был не готов её принять.

А ещё оставался Марш. При их первой встрече Эдион тешил себя надеждой, что они станут любовниками, что красавчик абаск также почувствовал промелькнувшую между ними искру, пусть даже он был слишком смущён, чтобы признать это. Но теперь Марш вёл себя словно слуга. За свои годы путешествий по Питории в фургоне своей матери Эдион повстречал множество людей из различных земель и культур, но за всё это время он не встретил ни одного уроженца Абаска, не увидел никого, кто обладал бы такими замечательными глазами. Эдион легко мог представить себе, чтобы принц пожелал иметь такого слугу. Возможно, Эдион также сможет получить Марша себе в качестве слуги, а заодно и любовника.

Уже темнело, а Марш всё не возвращался. Зато сомнения Эдиона вернулись. А вдруг всё это было плодом его воображения? Он вдохнул струйку очень сильного дыма. Но он же повстречал Марша до того, как нюхнул дыму. Могла ли вся эта история быть розыгрышем? В конце концов, до сих пор это были всего лишь слова. Прежде чем он отправится с Маршем в Калидор, ему потребуются доказательства.

Это звучало невероятно. Отправиться в Калидор на встречу с отцом.

Теперь Эдион действительно стоял на перепутье. Его старый путь воровства исчерпал себя, и ему нужно было выбрать новый путь, ведущий вперёд. Мадам Эрут оказалась права: в его жизнь действительно вошёл новый мужчина, но какой путь покажет ему Марш, тот, что ведёт к далеким землям и богатству, или же тот, что ведёт к боли, страданиям и смерти? Нет, к этому он придёт, если останется стоять на месте – его закопают или Стоун, или Грэвелл, или эта новая угроза, Риган. Путь к его отцу должен быть верным путём. Но, опять же, разве мадам Эрут не говорила что-то о том, что иностранец тоже лжёт? Неужели это всё было ложью? Шуткой?

И всё же Марш до сих пор не вернулся.

От переживаний Эдион не находил себе места. Казалось, что бутылка с дымом светится всё ярче и ярче, словно бы сигнализируя о его местонахождении. Юноша шёл вдоль берега реки до тех пор, пока не нашёл укромный уголок, в котором он смог запрятать бутылку таким образом, чтобы её свечения вообще не было видно.

Эдион подкрался поближе к кромке леса в надежде разглядеть Марша. От шатров его отделяло всего одно поле, и он видел снующих туда-сюда людей. Но он не видел ни следа Марша. Неужели тот обо всём солгал?

Неожиданно Эдион понял, что должен поговорить с матерью. Её слова были единственным настоящим доказательством. Он перестал расспрашивать её много лет назад, но теперь у него было имя. Ей придётся подтвердить или опровергнуть его.

Теперь ей придётся рассказать ему правду.



Когда Эдион вошёл в шатёр, Эрин вскочила на ноги.

– Эдион! Наконец-то. Я отправила Мэла отыскать тебя. Нам нужно поговорить.

– Прекрасно, потому что мне тоже нужно с тобой поговорить, – Эдион подошёл поближе к матери, – сегодня был крайне насыщенный день. Рассказать тебе, что я натворил?

– Сперва я должна рассказать тебе о госте, который у меня…

– Я был у мадам Эрут, украл серебряный корабль у Стоуна, меня избили и к тому же обоссали люди Стоуна, я повстречал прекрасного юношу из Абаска, сходил в баню, принял немного демонического дыма и выяснил, что мой отец – принц.

Эдион уставился на свою мать. Её лицо было неподвижной маской.

– Мне повторить последнюю часть? Кое-кто сказал мне, что мой отец – принц Телоний из Калидора.

– Кто… кто тебе это сказал?

– Ну, уж точно не ты.

– Ты злишься.

– Ты удивлена?

– Ты видел Ригана? Это он тебе сказал?

– Какое это имеет значение? – Голос Эдиона был полон разочарования. – Я хотел, чтобы ты рассказала мне об этом.

Его мать притихла, но ненадолго.

– Ты же знаешь, я всегда поступала так, как считала лучшим для тебя.

Эдион закатил глаза.

– Я уже слышал это раньше. Слышал это достаточно долго. Так что просто скажи мне: это правда? Я должен услышать это от тебя.

И снова она замолчала. Мастерица молчать, как и всегда. Затем она заговорила.

– Принц Телоний – твой отец.

Она села. Он тоже.

Так это правда.

Его отец не умер. Его отец был принцем. Он сам был принцем.

– Как?

И его мать рассказала свою историю. Ту же, что и всегда, вот только теперь его отец обрёл имя. Она повстречала Телония, когда он был ещё совсем юным, до того, как получил престол Калидора. Они полюбили друг друга, у них был очень короткий, но чудесный роман, а затем он ушёл, не зная, что Эрин забеременела.

– Вы бы поженились? Если бы он знал?

Эрин пожала плечами.

– Скорее всего, нет. Он был принцем, а я – торговкой из Питории.

– Ты должна была мне рассказать.

– Я делала то, что считала лучшим для тебя.

– Это не было лучшим. Я должен был знать. Не имеет значения, что я ничего не мог с этим поделать. Я должен был знать.

– Я не уверена в этом.

Эдион стиснул зубы.

– Даже сейчас ты не готова признать, что ошиблась!

– Я поступила так не для того, чтобы причинить тебе боль, Эдион. Ты должен найти своё место в жизни. Принц, твой отец, не желал тебя знать. Теперь хочет. Теперь ты нужен ему. Теперь его законнорождённые дети мертвы. Он использует тебя, Эдион, посадит на поводок.

– Он – мой отец. Я хочу хотя бы встретиться с ним.

Эрин вздохнула.

– Да, разумеется. Я понимаю, Эдион. Ты узнал обо всём от лорда Ригана?

– Нет. Я узнал об этом от одного из отцовских слуг, которого он послал сюда, чтобы найти меня и… – Следует ли ему рассказывать матери, что Риган здесь, чтобы убить его? Она будет волноваться, но Риган может представлять угрозу и для неё.

– И что?

– И предупредить. Мама, Риган не хочет отвезти меня обратно в Калидор. Марш говорит, что он здесь, чтобы убить меня.

– Но это невозможно! Он был здесь только сегодня, разговаривал со мной, хотел увидеть тебя. Я пообещала, что пошлю за ним, когда ты вернёшься.

– И почему же ты говоришь, что это невозможно?

– Риган – близкий друг твоего отца. Его самый давний друг. Я встречалась с ним один раз, давным-давно, когда они оба были здесь. Может, он и был немного отстранён, но всегда учтив и вежлив.

– Признаю, я знаю не много убийц, но я готов представить, что некоторые из них способны быть учтивыми и вежливыми.

– Ты знаешь, что я имела в виду. Он – человек чести.

– Ты настолько хорошо его знала? А если и настолько, как хорошо ты знаешь его сейчас, семнадцать, восемнадцать лет спустя?

Эрин взглянула на сына, на её лице в первый раз проступила тень сомнения.

– И я могу предположить, что многие его соратники-лорды не обрадуются тому, что на сцене появится бастард вроде меня.

– Дитя любви, не бастард.

Эдион снова закатил глаза.

– Дитя любви, – настойчиво повторила его мать. – Вот кто ты такой.

– Не для них.

Эрин потёрла лицо. Она выглядела уставшей.

– Ну? – спросил Эдион. – Что, по-твоему, я должен сделать?

– Ты хочешь встретиться со своим отцом?

– Да, хочу.

– Тогда езжай к нему. – Голос его матери звучал раздражённо. Они сидели, глядя друг на друга.

Чуть более мягким голосом Эрин продолжила:

– Я думала, что Ригану можно доверять. Но, возможно, я ошибалась, а этот слуга прав. Но кто знает?

– Марш, слуга, мог убить меня сегодня, но не сделал этого. Я ему доверяю.

– Найдутся люди, возможно даже, довольно много, кто будет против тебя. Лучше и безопаснее всего не доверять никому.

– А будешь ли ты в безопасности, мама?

Она горько усмехнулась:

– Я всего лишь мать. Я никому не интересна.

– Ты приедешь ко мне в Калидор?

– А что мне там делать? Здесь у меня своя жизнь, своё дело. Если ты останешься там, я тебя навещу, – Эрин вымучила улыбку. – Может, я найду там несколько новых покупателей.

Эдион подумал, не стоит ли ему подойти к ней и обнять, но это казалось неправильным. Они редко касались друг друга. Никогда не обнимались. Он не мог обнять её сейчас. Может быть потом, перед уходом.

– Что бы ни случилось, – произнесла Эрин, – мне бы хотелось думать, что ты меня не забудешь. Уверена, ты будешь часто писать.

Она казалась обиженной. Официальной и деловитой.

– Я буду часто писать, – заверил мать Эдион.

Они снова замолчали. Эдион не знал, как быть. Просто собрать рюкзак и уйти казалось бессердечным, но ничего другого ему не оставалось.

– А что там насчёт воровства и того, что тебя обоссали?

И внезапно ему оказалось совсем не тяжело обо всём ей рассказать.

– Я краду вещи. Всегда крал. На этот раз Стоун меня поймал. Его охранники избили и обоссали меня. Так что я пошёл в баню, чтобы помыться, и украл там бутылку с демоническим дымом.

– Что?

– Как я и говорил, у меня был насыщенный день.

– Эдион, люди, которые торгуют демоническим дымом, опасны.

– Пожалуй, тогда очень хорошо, что я уезжаю. Я спрятал дым. Однако, Стоун требует платы. Пятьдесят кронеров. Мне неудобно просить… но не могла бы ты заплатить ему? Я всё тебе верну.

– Разумеется, Эдион. Деньги не проблема. А вот воровство – да.

– Да, мне жаль. Я не горжусь этим. Но не волнуйся насчёт охотников на демонов. Они не знают, что дым у меня. А даже если и узнают, они будут искать меня и… ну, я скоро уезжаю… сегодня. Я бы не беспокоился насчёт них.

– Ты уезжаешь сегодня?

– Да. Риган может вернуться в любой момент. А вот насчёт него я беспокоюсь. Я уеду как можно быстрее. Доберусь до побережья вместе с Маршем. Через несколько дней я уже должен быть на месте. Там мы легко сможем найти корабль. Через неделю я уже встречусь с отцом. – Эдион просто говорил то, что приходило ему на ум, но последняя фраза огрела его будто обухом. Через неделю он увидит отца. Всё это казалось сном или фантазией. Это звучало совершенно нереально.

Эрин поднялась на ноги.

– Я велю Мэлу собрать тебе немного еды в дорогу. Ты не голоден? Он может что-нибудь тебе принести.

– Да. Спасибо. Я просто пойду и соберу вещи.

Эдион запнулся, думая, что сейчас самый подходящий момент обнять мать, но Эрин уже пошла звать Мэла, так что он направился в свою палатку, уселся на койку и уставился в никуда. Мэл принёс ему миску с похлёбкой, немного хлеба и стакан вина. Хотя Эдиону казалось, что он не сможет с этим справиться, он проглотил всю еду. Он понимал, что уже пора собирать вещи, но не был уверен, что конкретно ему понадобится в путешествии. Что может понадобиться человеку для встречи с отцом? Для встречи с принцем?

Он достал свою самую удобную одежду и сложил в рюкзак свои лучшие сапоги, камзол, брюки и две лучшие рубашки. Рюкзак получился не тяжёлым, так что он положил туда ещё один тёплый камзол. Не холодно ли в Калидоре? Может ли он взять больше вещей? Понесёт ли Марш его сумку? Он понятия не имел. Мать сказала, что он не может доверять никому, но Эдион верил Маршу.

Ему нравился Марш. Абаск казался честным. Было похоже, что он ещё ни разу ему не солгал. И уж точно, если бы Марш хотел убить Эдиона, у него была куча возможностей сделать это, когда он валялся в луже мочи или заснул после принятия демонического дыма. Эдион мог бы легко и сам добраться до Калидора, но разве не будет гораздо приятнее провести это путешествие в обществе красавчика Марша? И Марш может рассказать ему о принце, поведать, как вести себя при дворе, намекнуть, кто может быть его врагами. Да, Марш будет ему полезен.

Эдион чувствовал, как его переполняет энергия. Он сделал свой выбор. Он был сыном принца. И он собирался отправиться на встречу с отцом. Он забрал рюкзак и пошёл прощаться с матерью.

Они обнялись, пусть и несколько неловко. Эдион поцеловал её в щёку и взял сумку с едой и деньги, что Эрин ему дала. Он шагнул к выходу из шатра, но его мать произнесла:

– Не сюда. На тот случай, если кто-то наблюдает за нами, выйди через чёрный ход. – Она снова подошла к нему и на этот раз крепко обняла сына. – Береги себя, Эдион.

И Эдион снова поцеловал мать, запоминая аромат её духов.

– Спасибо, мама. Мы увидимся снова, но сейчас мне нужно увидеть отца.

И он вышел на прохладный ночной воздух в открытую для него Мэлом потайную дверь.

Таш

Дорнан, Питория

Таш бросила попытки достучаться до Грэвелла и вернулась к шатру Эдиона.

Она почти не сомневалась в том, что это он украл дым, но была только одна возможность в этом убедиться. Если бы только ей удалось пробраться внутрь, она смогла бы поискать пропажу. Рискованно, но главным было вернуть бутылку. Эдион дождётся – охотник найдет его в два счета. Таш вальяжно прошла мимо стражника, стоящего у входа в шатёр, а затем нырнула в сторону и принялась пробираться сквозь переплетения веревок к задней стороне палатки. Но стоило ей подобраться туда, как из низкого отверстия в ткани палатки показалась ещё одна фигура. Она тут же споткнулась об одну из веревок, выругалась, пошатнулась, перепрыгнула через вторую веревку, расхохоталась и устремилась в сторону леса.

Фигура быстро скрылась из виду, но даже в тусклом свете Таш узнала в ней того самого парня, которого видела в бане.

Эдион.

На его плече висела сумка, и он, второпях вылезая с «чёрного хода», явно выглядел провинившимся. Испугался ли он того, что за ним гонится Грэвелл? Таш поспешила следом.

Эдион направлялся к лесу. Покинув палаточный лагерь, он ускорил шаг. Он продолжал идти в сторону деревьев, но, поравнявшись с ручьем, остановился и принялся безостановочно оглядываться по сторонам, словно бы кого-то ждал. Таш не знала, что делать. Он что, собирался встретиться с покупателем? Если дым был при нём, то он должен был быть в его сумке, но девочка не могла просто так выхватить её у Эдиона – сумка выглядела слишком тяжелой, чтобы Таш могла бы с ней удрать.

Но если здесь появится кто-то ещё, шансы вернуть дым станут ещё меньше. Ей оставалось только одно.

Таш шагнула вперёд и произнесла:

– Привет.

Эдион подскочил как ошпаренный, но затем повернулся и непринуждённо махнул рукой.

– Привет.

– Я видела тебя в бане, – продолжила Таш.

– Я помню. Какое совпадение – встретить тебя здесь. – Теперь он оглядывался по сторонам с большим волнением.

– Кое-что пропало из бани, пока мы с Грэвеллом… пока Грэвелл отлучался из своего отделения. Я знаю, что это был ты. Я могу позвать его – он сейчас как раз у палаток… но будет лучше, если ты просто отдашь украденное мне.

Казалось, Эдион немного расслабился. Он боялся не её, а Грэвелла.

– Украденное? – переспросил он.

– Бутылку с дымом. Отдай её мне. Или ты предпочитаешь иметь дело с Грэвеллом?

– Слушай, я знаю, что ты мне не поверишь, но я рад, что ты здесь. Честно. Признаю, это я забрал дым, но он мне не нужен. Я уезжаю, и я не собирался брать бутылку с собой. Я спрятал её на берегу реки.

Таш улыбнулась.

– Ну разумеется ты не собирался. И, разумеется, ты её спрятал. И пока я пойду туда и буду её искать, ты ударишь меня камнем по голове и сбежишь.

– Я совершенно точно не собираюсь никого бить по голове, и тем более камнем.

– Тогда отдай её мне.

– Но откуда мне знать, что после того, как я отдам её, ты не натравишь на меня Грэвелла?

– Тебя должно волновать лишь то, что если ты не отдашь её мне, я позову Грэвелла, и он будет куда менее терпелив, чем я.

Эдион улыбнулся.

– Тогда почему он не с тобой сейчас? Я предполагаю, что ты увидела, как я покидаю палатку, и проследила за мной, а он понятия не имеет, куда ты пошла, иначе был бы уже тут.

– Я могу побежать и легко его привести.

– Ну так беги. Я подожду.

Таш хотелось затопать ногами. Будь здесь Грэвелл, Эдион бы рыдал и трясся от ужаса. Вместо этого он лишь самоуверенно лыбился и умничал.

– Послушай. Ты сам сказал, что хочешь вернуть бутылку мне. И всё-таки ты так её и не отдал. Грэвелл винит в потере нашего имущества меня. Если я не верну пропажу, он меня поколотит.

Но Эдион не собирался ей верить.

– Почему-то я не сомневаюсь, что он с радостью вышибет мне зубы, но мне совсем не верится, что он так же поступит с тобой.

– Показать тебе мою спину? Там следы плётки.

Слова ещё не успели слететь с её языка, как Таш уже поняла, что совершила ошибку.

Эдион упёр руки в боки и улыбнулся.

– Мне кажется, что ответ на этот вопрос будет «да».

Таш хотелось закричать. Это было так нечестно. Почему её уговоры вечно никуда не годились?

– Просто отдай мне дым, и мы обо всём забудем.

– Его вообще здесь нет, не так ли?

Таш заколебалась, но решила воззвать к доброму сердцу Эдиона. Если оно у него было.

– Ну хорошо, хорошо. Его здесь нет. Доволен? Если тебе так интересно, он сидит в таверне. Но Грэвелл действительно выследит тебя, если ты не отдашь мне дым. И он не ограничится тем, что вышибет тебе зубы.

Эдион развёл руки в стороны.

– Ну так почему ты сразу с этого не начала?

Он соскользнул на берег ручья. Таш подбежала посмотреть, что он делает. Когда Эдион достал бутылку из потайного укрытия, появилось фиолетовое свечение. Демонический дым!

Таш поспешила к нему и протянула руку.

– Пожалуйста, скажи Грэвеллу, что мне очень жаль…

Эдион замер. Звук тяжелых шагов было невозможно спутать с чем-то другим. Эдион поднял взгляд, в широко распахнутых глазах плескалась паника. Таш подняла голову и выглянула наружу. На какой-то момент ей показалось, что, быть может, это Грэвелл очнулся от своего пьяного угара и последовал за ней.

Но всё было гораздо хуже. Мужчина был огромен, размерами он чуть уступал Грэвеллу, но его волосы были покрашены в кроваво-красный. В руках он держал копьё и маленький фонарик. И он быстро шагал к ним. Таш снова наклонилась. Эдион тем временем пытался спрятать свечение, затолкав бутылку под рубаху, но фиолетовый свет, казалось, сиял ярче, чем обычно. В любом случае, уже было слишком поздно.

– Вылезайте оттуда. Я вас видел, и я знаю, что там у вас.

Таш съёжилась, но затем медленно взглянула наверх. Человек шерифа стоял у края откоса в нескольких шагах от них, остриё его копья нацелилось на Эдиона.

– И даже не думайте о побеге.

Но Таш определенно думала о побеге. Задержание, арест, приговор за обладание демоническим дымом сулили долгое тюремное заключение. Попытка побега могла обернуться копьём между лопаток, но у мужчины было всего одно копьё, а дым был у Эдиона, не у неё. Но Таш всё равно медлила, надеясь дождаться более подходящего момента.

– Вы оба арестованы за обладание демоническим дымом.

– У меня нет никакого демонического дыма, – произнесла Таш, раздумывая о том, что если бы Эдион просто отдал ей бутылку, когда она об этом попросила, и не стал так много спорить, они давно бы уже были далеко отсюда. За все годы, что она провела, охотясь на демонов, у девушки ни разу не возникало проблем с людьми шерифа. Этот Эдион был ходячей неприятностью.

– Положи бутылку возле моих ног и отойди назад.

Человек шерифа махнул копьём в сторону Эдиона, чтобы показать, что разговаривает именно с ним.

– Здесь произошло ужасное недоразумение, – произнёс Эдион.

– Заткнись и делай, как я сказал.

Двигаясь так медленно, как это только возможно, Эдион положил бутылку на край откоса, неподалеку от Таш. Девушку так и подмывало схватить её и улизнуть. Так маняще, и так рискованно.

– А теперь оба сделайте шаг назад и встаньте на колени.

– Я могу всё объяснить, – взмолился Эдион.

– Объяснишь, стоя на коленях.

Эдион шагнул назад.

– Тебя это тоже касается, девчонка, – произнёс человек шерифа и взмахнул копьём прямо у неё под носом. Таш быстро шагнула к юноше, и они оба опустились на колени.

– Прошу вас, сир, – продолжил умолять Эдион, – мы с подругой прогуливались по лесам, как вдруг я заметил идущее от реки слабое свечение. Фиолетовое мерцание, подобного которому я никогда прежде не видел. Мы спустились вниз всего лишь разведать. Мне и в голову не пришло, что это может быть демонический дым. Разумеется, я слышал россказни о демоническом дыме в баре и других подобных местах, но я всегда думал, что демонический дым красный. Так что когда я увидел фиолетовое свечение, ну…

Эдион продолжил рассказывать свою историю с такой убедительностью, что Таш едва сама в неё не поверила. Он так говорил, будто он-то точно верил в свою болтовню. Девушка была готова смириться с потерей дыма, если это означало билет из тюрьмы. Она сможет добраться до первого изгиба реки за двадцать шагов. Она успеет сделать двадцать шагов прежде, чем человек шерифа метнёт копьё. Возможно. Почти наверняка. Земля была холодной и сырой. Таш впилась пальцами в землю и приготовилась стартовать.

– Добрый вечер. Здесь какая-то беда?

Голос был глубоким, в нём чувствовался иностранный акцент. Таш выгнула шею, чтобы посмотреть, кого это принесло, но речной берег скрывал обзор.

– Ничего такого, что бы касалось вас, сир.

Послышался стук копыт приближающейся лошади. В поле зрения Таш показался всадник. Средних лет, седеющие волосы, шея обёрнута повязкой, за его спиной сидит куда более юный наездник, практически одного возраста с Эдионом.

– Эй, а это что за свет?

Старший мужчина спрыгнул с лошади и устремился к ним.

– Демонический дым, сир. Пожалуйста, отойдите назад.

– Демонический дым? Но он же наверняка запрещён?

У Таш было плохое предчувствие касательно этого человека. Он выглядел расслабленным и приветливым, но вёл себя как боец. Таш видала, как подобные ему люди промышляли демоническим дымом, и не доверяла никому из них.

– Они получат двадцать ударов кнутом и год каторги, – произнёс человек шерифа, – а вы получите копьём в живот, если подойдёте ещё ближе. – Законник повернулся лицом к незнакомцу.

Таш воспользовалась подвернувшейся возможностью. Она оттолкнулась от земли и побежала так быстро, как ещё никогда не бегала, побежала, расплескивая по сторонам неглубокие воды реки. Она почти ожидала, как ей в спину воткнётся копьё, но в ответ услышала лишь: «Эй, а ну вернись!»

Словно это было вообще возможно.

Таш добежала до изгиба реки, остановилась, поднялась до середины обрывистого берега и прижалась к нему в ожидании того, что будет дальше. Новоприбывший поднял руки, но продолжал спорить с помощником шерифа. Эдион поднимался по склону. Молодой всадник спешился и держал на поводу трёх лошадей. Выглядело так, будто они привели с собой лошадь для Эдиона. Должно быть, именно этих людей он тут ждал.

Человек шерифа замахнулся копьём на пожилого, но, похоже, фонарь выскользнул из его руки и упал на землю. Единственным источником света осталось фиолетовое сияние бутылки с демоническим дымом, поэтому Таш было сложно разглядеть, что происходит. Юноша шагнул вперёд, но человек шерифа ткнул его копьём, и тот закричал от боли. Эдион закричал и набросился на человека шерифа с такой силой, что того развернуло на месте, а затем все фигуры смешались в один большой клубок.

Когда фигуры разъединились, один человек – Эдион – держал копьё, второй держал поводья трёх лошадей и держался за плечо, а у третьего было по ножу в каждой руке. Четвёртый мужчина лежал на земле.

Никто не шелохнулся. Даже лошади стояли неподвижно.

– Твою ж мать, твою ж мать, – прошептала Таш, опускаясь ещё ниже и ещё плотнее прижимаясь к склону, так, что она едва-едва могла видеть происходящее.

Пожилой наклонился, вытер ножи о распростёртое на земле тело, а затем спрятал их за пазухой. Затем он подобрал бутылку с дымом и сказал:

– Нам нужно уходить. Немедленно.

– Но… – произнёс Эдион, – человек шерифа… он же…

– Да. Мёртв. Благодаря тебе.

– Но, но… я всего лишь пытался помешать ему ранить Марша. Я не хотел…

– Марш будет жить. Его рана не серьёзна. Но нам нужно срочно уходить.

– Эдион, сир, – вмешался в разговор тот, кого называли Маршем, – вы ничего не могли с этим поделать. Это мой друг Холивелл, ещё один слуга принца. С ним вы будете в безопасности.

Эдион всё ещё неподвижно стоял на месте, сжимая в руке копьё и разглядывая труп.

Холивелл взглянул в сторону Таш, и девочка скрылась из виду.

– Что за девчонка? Мы можем полагаться на то, что она будет молчать?

– Она… она охотница на демонов, – ответил Эдион, – вряд ли она побежит прямиком к шерифу.

– Если побежит, я ей кишки выпущу, – громко заявил Холивелл. И Таш знала, что он намеренно говорил так громко, чтобы она услышала. Она рискнула ещё разок выглянуть наружу. Пока Холивелл вытаскивал из рук Эдиона копьё и выкидывал его на землю, юноша, похоже, всё ещё пребывал в оцепенении. Старик буквально затолкал Эдиона на лошадь, приговаривая:

– Пойдёмте, ваше высочество, пора ехать.

Таш наблюдала за их отъездом, затем не двигалась ещё какое-то время, чтобы убедиться, что всё тихо. Ничего не шевелилось. Девушка прокралась вдоль берега реки обратно к помощнику шерифа. Она уже видела мёртвых демонов прежде, но ещё никогда – мёртвых людей. В помощнике шерифа не было ничего прекрасного, но кое в чём он не отличался от дохлого демона: его тело теперь было лишь пустой оболочкой, жизнь покинула его. Таш побежала. Ей нужно было убраться подальше от этого места. Бег помогал ей. Бег позволял очистить разум от лишних мыслей. Она бежала так быстро, как только могла, следуя за Эдионом и остальными, но на самом деле она больше всего хотела вернуться обратно к Грэвеллу. Вернуть всё как было, до того, как она вломилась к нему в баню, до того, как увидела эти дурацкие серые сапоги.

Эмброуз

Бригантийско-питорианская граница

– Это безумие! – воскликнул Эмброуз. – Это бессмыслица. Зачем вообще вторгаться в Питорию? Ведь Алоизию нужен Калидор… ему всегда был нужен Калидор.

– Возможно, он усвоил уроки последней войны и теперь ищет цели полегче, – предположил Таркин.

– Но ведь отношения с Питорией улучшались. Кэтрин должна выйти замуж за наследника трона!

– А это значит, каждый лорд королевства прибудет в Торнию на свадьбу. Возможно, план Алоизия не такой уж и безумный. Можно ли подобрать лучшее время для вторжения? Закрепиться на севере, затем двинуться на юг. Свадьба – отличный отвлекающий манёвр.

– Но… они же подумают, что Кэтрин – часть его плана.

– А ты уверен, что это не так?

Эмброузу пришлось напомнить себе, что Таркин вообще не знает Кэтрин.

– Это не так. Я уверен. Её бросят в темницу… или казнят! Я должен её предупредить!

– Осторожнее, брат мой. Раскрытие военных планов иностранной державе считается изменой Бриганту.

– У меня и в мыслях не было раскрывать военные планы иностранной державе, только Кэтрин. Я поклялся защищать её, и это остаётся моим долгом, и… и…

– И ты любишь её, – просто закончил за него Таркин. Отпираться смысла не было.

– Люблю.

– Тогда езжай. Найди её. Предупреди. Вторжение запланировано за день до свадьбы. Осталась всего неделя. Ты должен добраться до Торнии раньше. Возьми это письмо, покажи ей.

Эмброуз кивнул.

– А что насчёт тебя? Люди Нойеса заметят твоё отсутствие в замке Тарасент.

– Я выполняю свои обычные обязанности и объезжаю наши деревни, – пожал плечами Таркин, – я так и сделаю, только очень быстро, затем вернусь домой и предупрежу отца.

– У них будет описание человека, который украл приказы. Не думаю, что у них займёт много времени, чтобы понять, что это был я. Это приведёт их к тебе.

– Прекрати беспокоиться обо мне. Я смогу справиться с их вопросами. Но, Эмброуз, что бы ни случилось, даже если ты предупредишь принцессу, война неизбежна. Алоизий вторгнется в Питорию. Надеюсь, в конце ты сможешь вернуться домой, но пока что мы должны проститься. Боюсь, пройдёт ещё много времени, прежде чем мы увидимся снова. – Таркин обнял младшего брата. – Будь осторожен, братишка.

Расставание было таким внезапным. Даже если Эмброузу удастся предупредить Кэтрин, он бежал из родной страны как предатель. Вряд ли он когда-либо ещё увидит Таркина, и при этой мысли Эмброуз покрепче обнял его.

– Ты самый лучший брат. Самый лучший. Ты ещё будешь мной гордиться.

Эмброуз почувствовал, как Таркин поцеловал его в лоб, а затем разомкнул объятия со словами:

– Не забывай нас. Не забывай и Анну.

Эмброуз кивнул. Сил говорить не было.

Таркин запрыгнул в седло.

– Я буду скучать по тебе больше, чем ты можешь представить. Я знаю, что ты будешь действовать согласно чести.

И с этими словами он развернул лошадь и ускакал прочь.



Эмброуз свернул на восток, к побережью, и скоро перед ним раскинулась Россарбская бухта, а за ней и Питория. Узкая дорога огибала побережье, направляясь к бригантийскому замку Норт, уродливому каменному квадрату, торчащему между узкой полоской пляжа и крутыми склонами горы. За замком располагался перекинутый через речку небольшой мостик, знаменовавший действующую границу между странами. На другом берегу стоял небольшой питорианский форт. В отдалении располагался город Россарб, а за ним вздымались к небу странные плоские вершины Северного плато. Это было пустынное место, тихое и безмолвное. Лишь местами землю усеивали клочковатые кустарники и чахлые деревца. Эмброуз не мог себе и представить, как всего через несколько дней тысячи человек промашрируют по этой пустоши в направлении Питории.

Лежащие на поводьях руки сжались в кулаки. Вторжение без королевского предупреждения лишено чести. Человек, который ради достижения военного преимущества не погнушался пожертвовать своей единственной дочерью, женщиной, обладавшей куда более ценными для короля качествами – умом, состраданием, справедливостью – в количествах куда больших, чем обладает её отец. Она находилась на чужбине одна, даже не подозревая о надвигающейся на неё опасности.

Несмотря на то, что Эмброузу не терпелось продолжить путь, рыцарь дождался темноты, прежде чем двинуться к границе. Замок Норт возвышался над дорогой. Крутой, голый склон горы спускался к стенам замка со стороны материка, и верхом там было не проехать.