Раздвинула шторы и взяла стопку с одеждой, намереваясь отправиться в душ. Но не удержалась от соблазна и принялась разглядывать стены спальни. Вчера мне, само собой, было не до этого. А тут между тем было много интересного.

Стены этой комнаты служили Лазарю чем-то вроде блокнота. Он утверждал, что записывает сюда то, что приходит ему во сне. Образы, диалоги, мысли. Поскольку ничего из своей жизни до ранения он не помнит, таким способом пытается собрать по крупицам хоть что-то. Я много раз читала надписи и рассматривала рисунки. Для меня это было чем-то бессвязным, но очень любопытным. Вот и сейчас я, улыбаясь, переводила взгляд от одной заметки к другой, отмечая для себя новые.

И тут я остолбенела. В горле моментально пересохло, и стало тяжело дышать. Прямо на уровне моих глаз слева от кровати я увидела свежую запись. В мой прошлый визит ее здесь не было, в этом я была абсолютно уверена. Я сделала шаг к стене. Сомнений быть не могло. Довольно разборчиво тут было выведено: «14091520 тайна».

– Что это такое? – задала я вопрос, обращаясь прямо к стене.

Разумеется, она дать ответ мне не могла. Но я и не нуждалась в ответе. Я сама прекрасно знала. Это та самая комбинация цифр и то самое слово, которые я должна была произнести в полиции, когда отец оставил меня много лет назад. Тогда он обещал вернуться. А я должна была идти в участок и сообщить этот пароль дежурному. Папину просьбу я выполнила. А он своего обещания до сих пор не сдержал.

Я никогда не рассказывала Лазарю подробностей своего детства до того момента, как оказалась в детском доме. Не говорила с ним об отце, тем более не делилась такими деталями. Более того, я ими не делилась никогда и ни с кем. Кое-что обо мне, разумеется, знали друзья из детского дома. Но даже им я никогда не называла эту комбинацию. Никогда.

С большим трудом я заставила себя отправиться в душ. Одевшись, распахнула дверь и чуть не столкнулась с Лазарем. Он запечатлел на моих губах поцелуй и отправился мыться. На негнущихся ногах я прошла в кухню и опустилась на стул. Калейдоскоп самых разных мыслей вскружил мне голову. Я почувствовала, как подступает вязкая неприятная тошнота. Тут же явилось непреодолимое желание бежать. Сию минуту. Вскочить и броситься опрометью. Я попыталась это сделать, но ноги были ватными. Тем не менее я собрала волю в кулак и, держась за стену, добрела до прихожей. Присела на пуфик и принялась быстро обуваться.

– Всем бы такое рвение к работе и пунктуальность, – услышала я голос Лазаря, он как раз выходил из ванной. – Я мигом.

Он скрылся в спальне, а я вскочила на ноги, схватила плащ и хотела выбежать из квартиры. Однако в последний момент передумала и опустилась обратно на пуфик, держа плащ в руках и глядя в одну точку.

Мы ехали уже минут двадцать, и я через силу поддерживала разговор с Лазарем. Делала это, во-первых, чтобы в голову не лезли мысли, которые сейчас были некстати, а во-вторых, из опасения, что он может заснуть за рулем.

– Сколько мы спали? – спросила я.

– Часа два-три. Вздремни, – предложил он. – Перебирайся на заднее сиденье, если хочешь.

– Ну уж нет, – ответила я. – Чего доброго, и ты спать захочешь, глядя на меня.

– Глядя на тебя, я скорее захочу чего-то другого. С совместным сном у нас не очень выходит. Кстати, километров через десять будет заправка, при ней есть симпатичный мотель.

– За дорогой следи, – напомнила я.

Нил усмехнулся, и на какое-то время наступила тишина.

– У тебя на стене новые записи, – наконец решилась я поднять волновавшую меня тему.

– Снов меньше не становится, вот и записи множатся, – равнодушно ответил он.

– Там были какие-то цифры…

– Ну да. В нескольких местах.

– Что они означают?

– Разное. Что-то может быть номером телефона, что-то артикулом, а что-то, я надеюсь, кодом от сейфа, где я до потери памяти запер пару миллионов долларов. Лучше десять.

– То есть во сне тебе пришли просто цифры? Отдельно?

– Почему тебя это удивляет?

– Любопытно, – объяснила я и замолчала.

Отреагировал он на мой вопрос совершенно спокойно. То ли правда ничего не знал о том, что именно записывает на стене, то ли догадывался, что услышит этот вопрос от меня. Цифр восемь. Какова вероятность, что эта комбинация могла прийти ему во сне случайно? Да еще и в компании слова «тайна»? Пожалуй, мизерная. Ясно одно: если ему и было чем поделиться со мной на эту тему, он этого делать по какой-то причине не захотел.

– Татьяна, – позвал он.

Тут я сообразила, что обращается он ко мне уже не в первый раз.

– Да? – встрепенулась я.

– Обещала меня рассказами развлекать, а сама носом клюешь.

– Просто задумалась.

– О чем?

– Хотела бы сказать – о тебе, но нет. Думаю о работе, – слукавила я.

– Опять начальство поручило какое-нибудь сверхурочное дело, а ты и рада стараться?

– Почти угадал. Только не начальство, а друг.

– Разве ж это друг? – усмехнулся Лазарь.

– Друг-друг, – заверила я. – Надо было помочь девчонке найти ноутбук, ничего сверхъестественного.

– И как успехи?

– Гаджет вернулся сам, но перед этим успели отойти в мир иной одногруппник девчонки и подруга детства.

– А ноутбук тут при чем?

– Понятия не имею, но очень хочу выяснить. Совпадение странное.

– Согласен. Как это произошло?

– Парню пробили голову в собственной кухне, а вот девчонке пришлось помучиться.

– Выходит, обоих убили?

– Да, буквально друг за другом. Знакомы они вроде бы не были. Но две смерти вокруг моей пострадавшей кажутся подозрительным совпадением.

– А что она сама говорит?

– По подруге вроде бы горюет. По крайней мере, так считают ее родители. А вот с однокурсником якобы была едва знакома. Тем не менее у него в квартире нашли ремень от ее сумки с ноутбуком.

– А сам ноутбук?

– Его, как она утверждает, подбросили под дверь квартиры уже после убийства парня.

– Может, она просто не ночевала дома несколько дней, – предположил Лазарь.

Мысль показалась интересной. Мне захотелось немедленно отправиться в дом Весты и поговорить с консьержкой. Надеюсь, доступ к записям с камеры у нее есть и она не просто так просиживает свои симпатичные трико.

Я набрала номер начальства и довольно легко отпросилась на первую половину дня. Мы как раз подъезжали к городу.

– Все-таки в мотель? – обрадовался Лазарь, слышавший мой диалог с Геннадием Михайловичем.

– Нужно кое-куда заехать, – проигнорировала я его вопрос и назвала адрес.

Он порывался пойти со мной, а я отчаянно сопротивлялась. Лазарь все-таки увязался следом. Оказалось, не напрасно.

Сегодня на смену вчерашней тучной даме пришла другая. То ли первую уволили за профнепригодность, то ли работали они посменно. Теперь в кресле сидела поджарая женщина в очках, лет пятидесяти на вид. Одета, в отличие от коллеги, она была с иголочки и посторонними вещами не занималась. Как только мы появились возле лифтов, сурово спросила:

– К кому?

– К вам, – выдал Лазарь свою лучшую улыбку, а я поспешила достать удостоверение.

Тут я успела порадоваться, что Нил все-таки пошел со мной. Серьезная дама могла заинтересоваться моими корочками, но обворожительная улыбка моего провожатого ненадолго усыпила ее бдительность.

– Меня интересуют записи с камер видеонаблюдения, – пояснила я и назвала дату, когда получила сообщение от Весты о том, что ноутбук найден.

– Случилось что? – настороженно поинтересовалась дама.

– Только хорошее, в общем-то. Вернули украденное.

– Вот как… и зачем вам запись?

– Найти и отблагодарить благодетеля, – снова широко улыбнулся Лазарь, чем вызвал у меня легкое раздражение, но даме понравилось.

Она сняла очки, достала из футляра другие, в толстой коричневой оправе, и, водрузив их на нос, уставилась в монитор и начала старательно водить мышкой.

– Так, – бодро заговорила она. – Кого искать будем?

– Искать будем сумку, – пояснила я и просительно уставилась на мышку.

Женщина без восторга восприняла мое посягательство на ее территорию. Тем не менее, возмущенно вздохнув, поднялась с кресла и покинула комнатенку.

Я устроилась на подлокотнике ее кресла и принялась просматривать всех, кто входил в подъезд, начиная с времени, когда я получила сообщение от Весты, и двигаясь в обратном направлении.

Он появился накануне ночью. Время на камере показывало начало четвертого. Запись не отличалась выдающимся качеством, но все-таки сумку я узнала даже без яркого ремня. Как и того, кто держал ее в руках.

– Лазарь, – сказала я вслух.

– Что? – отозвался Нил, который в этот момент стоял под камерой и о чем-то расспрашивал бдительную даму.

– Это Лазарев, – продолжала я, не переставая удивляться увиденному.

Я достала телефон и сделала пару фотографий.

– Простите, – обратилась я к женщине. – Снаружи ведь есть камера?

– Конечно, – она приблизилась и открыла другую папку на компьютере. – Вот.

Вскоре я смогла увидеть лицо Павла крупным планом. Он попал в подъезд, позвонив консьержу, совсем как мы с Нилом несколько минут назад.

– Кто дежурил в ту ночь?

– Раиса, моя сменщица.

– С розовыми бигуди? – произнесла я, прежде чем успела осознать, как нелепо прозвучал вопрос.

– Она самая.

– Ваша коллега пустила вот этого молодого человека среди ночи, – ткнула я в изображение.

– Так он к Антохиной.

– А что, к ней часто ходят?

– Этот – часто, и еще две девчонки с ним, но последнее время все больше один шастает, – отметила она. – Он, что ли, краденное вернул? На вид шпана шпаной… Может, сам и украл?

– Может, – согласилась я, вполне такой поворот допуская. – А кто-то еще к Антохиной ходит?

– Мать бывает иногда, интеллигентнейшая женщина, – консьержка задумалась. – И еще другого мужчину видела пару раз.

Я пожалела, что не разжилась фотографией Борисова, речь вполне могла идти о нем. Хотя и другие мужчины, само собой, могли у нее бывать. По сути, это мог быть кто угодно.

– Описать его сможете?

– Красивый, – мечтательно произнесла она.

Лазарь не удержался от смешка, а я выразительно на него поглядела, призывая к порядку.

Я задала женщине еще несколько вопросов, но ничего толкового выяснить мне больше не удалось.

Решив тотчас восполнить недостачу, я набрала номер Селиванова, пока мы возвращались к машине.

– Привет, красотка! – услышала я в трубке. – Чего это ты занятие отменила?

– Только не делай вид, что не рад внезапно свалившейся возможности не поднимать лишний раз пятую точку с насиженного места.

– Не буду, – покаянно произнес он.

– Нужна фотка Борисова, который на Витязя работает.

– Трупа?

– Какого трупа? – поразилась я чужой несообразительности. – Борисова, говорю же!

– Так он труп, – беспечно ответил Антон.

– Давно? – растерялась я.

– Скоро эксперты внесут ясность по этому вопросу. А нашли его буквально пару часов назад. Бдительная соседка почувствовала запах. Вскрыли дверь, а там хозяин с перерезанным горлом.

В понедельник я видела у его дома Весту, Павлика и даже Ланса. Последний, правда, в знакомстве с убитым замечен не был и мог навещать в элитном квартале какую-нибудь пышногрудую красотку. И все же.

Лазарев, проводив Весту до угла дома, уехал. Это я видела своими глазами. Правда, ничто не мешало ему вернуться.

Узнать бы теперь, когда именно погиб Борисов. В понедельник он был жив. Поставил машину во дворе и отправился домой. Не похоже было, что чего-то опасался. Поведение было ничем не примечательным. Хотя и видела-то я его тогда, можно сказать, в первый раз. Кто знает, как он обычно себя ведет.

– Ну так какое тебе фото? – уточнил Антохин.

– Какое добудешь, – отмахнулась я. – Как думаешь, кто его?

– Откуда мне знать? – возмутился он. – Промышляли они всяким. Нашелся тот, кому это не слишком понравилось.

– И сразу убивать?

– Витязь еще какую-то пару десятков лет назад расправлялся с недругами именно таким методом. Кто-то решил использовать против Витязя его же оружие. Но это так, всего лишь предположение, – рассуждал Селиванов и вдруг добавил другим тоном: – Таня, ты же им интересовалась, потому что с девчонкой своей видела?

– Именно.

– Странно.

– Что?

– Давай не по телефону, – бросил Селиванов, и мы простились.

– Что случилось? – спросил Лазарь.

Все это время он стоял, держа распахнутой пассажирскую дверь. Я села в машину, он устроился за рулем, завел мотор, но отъезжать не спешил.

– Еще один труп. – Я тряхнула головой, силясь прийти в чувство.

Недостаток сна давал о себе знать.

– И опять знакомый девчонки?

– Да, я видела Весту в его машине пару раз. А два дня назад и вовсе возле его дома. Она пришла туда почти сразу после того, как он приехал домой.

– То есть они договорились о встрече?

– Не знаю, она рыдала. Но у нее подруга умерла. Может, как раз искала утешения.

– А он был похож на того, кто может утешить?

– Да кто вашего брата разберет, – досадливо отмахнулась я.

– Витязь – это кто? – вдруг спросил Лазарь, а я сообразила, что упомянула его в телефонном разговоре, когда просила фото Борисова у Антона.

– Витязев Эдуард Петрович, бывший бандюган. Теперь называет себя бизнесменом, но к старым привычкам периодически возвращается. Да и бизнес у него не совсем законный, как мне доходчиво разъяснили. Этот Борисов, который труп, у него работал. Когда еще не был трупом, – на всякий случай пояснила я.

– И чем конкретно он занимался?

– Этого не знаю, – честно ответила я. – Свести знакомство мы не успели.

– А девчонка твоя что о нем говорит?

– Девчонка моя вообще неразговорчивой оказалась, – посетовала я. – О нем поговорить мы еще не успели.

Лазарь усмехнулся.

– Могу помочь разговорить.

– Каленым железом?

– Ну что ты, исключительно собственным обаянием, – пояснил Лазарь и спросил: – Ну что, куда едем? Если честно, я ужасно проголодался. Когда у тебя там обед по расписанию?

– Одновременно с ужином, – ответила я и посмотрела на часы.

В конторе мне следовало быть через час. В общем-то, вполне можно было порадовать Лазаря совместной трапезой, но не терпелось увидеть Селиванова и пообщаться с ним.

– Что ж, отобедаю в одиночестве, – покорно произнес он. – Отвезти тебя в контору?

– Отвези, – согласилась я.

– Раз уж я здесь, встречусь с одним человечком сегодня в «Старине», – сообщил Лазарь. – По работе.

– По какой из?

– По основной, – ответил он без тени иронии. – Ну а вечером все же рассчитываю на ужин.

– Здесь останови, – попросила я.

Мы как раз подъехали.

– До встречи? – спросил он.

– До встречи, – ответила я.

А он схватил меня за подбородок, притянул к себе и принялся целовать. Лишь спустя минуту я с трудом сумела отстраниться.

– Боишься, коллеги увидят? – усмехнулся он.

– Ага, обзавидуются, чего доброго, – бросила я, покидая машину. – Не забывай, у нас много женщин работает.

– Но такая прекрасная одна! – успел крикнуть он, прежде чем дверь захлопнулась.

Первым же в дверях я, однако, встретила мужчину. И не кого-нибудь, а нашего начальника. Он радостно улыбнулся, старательно придерживая передо мной дверь, а я поспешила в кабинет Селиванова.

– И все-таки чего это мы прогуливаем? – ехидно спросил тот, едва завидев меня.

– Лодыжку подвернула, зря сапоги на каблуке решила обуть.

– Это когда? – уточнил он.

– Вчера.

– Да ты в той же самой одежде, в какой вчера отсюда уходила. Кому ты вешаешь лапшу на уши?

– Лингвини, – уточнила я.

– Что? – нахмурился Селиванов.

– Паста такая, итальянская.

– А это здесь при чем?

– Забудь. – Я придвинула стул и уселась напротив. – Лучше чаю налей.

Селиванов встал, одернул свитер и покорно отправился в угол кабинета, где на тумбочке у него стоял видавший виды чайник, коробки с чаем, кофе, сахаром и кружки, которые, кажется, кроме меня, никто никогда не мыл.

– Что-то не нравится мне твоя подопечная.

– Ты ее ни разу не видел. – Я сразу догадалась, что речь о Весте.

– Заочно, – уточнил Селиванов. – Сначала убивают ее однокурсника, потом у убитой в «Березке» девицы находят переписку с этой самой Вестой, еще и подчищенную. А сегодня и вовсе – изюминка на торте…

– Вишенка, – поправила я.

– Тогда уж целый арбуз, – усмехнулся Селиванов. – Еще один труп в городе. И кто же это? Борисов, который, судя по твоему интересу, отирался с этой самой Вестой.

– И какой вывод? – поинтересовалась я.

– Все из-за бабы.

– Ага. А началось все еще в райском саду, когда Ева откусила яблоко. Или арбуз, раз он тебе больше нравится.

– Он точнее описывает масштаб проблемы.

– Чьей?

– Общей, – почесал нос Антон. – И, кстати, свидетелей, что именно Ева надкусывала, насколько мне известно, не осталось.

Раздался щелчок чайника, Селиванов разлил кипяток. Мне достался пакетик зеленого чая. Себе Антон налил кофе и добавил четыре кубика сахара. Поставил кружку передо мной и уселся на свой скрипучий стул, а я подумала, когда же он уже его наконец смажет.

– Ты говоришь, всему виной Веста. Кто-то по уши в нее влюблен и решил уничтожить всех конкурентов?

Селиванов открыл верхний ящик стола и извлек оттуда коробку шоколадных конфет.

– Вот, для тебя берег, – радостно заявил он, снимая пленку с темно-синей коробки.

– Злодей сгорает от ревности, – продолжила я, покосившись на конфеты. – И стирает всех ее друзей у себя на пути… Но подруга тут каким боком?

– Ну, знаешь, – удивился он моей несообразительности. – И к подруге можно приревновать. Ты же не в курсе, как они общались.

– Не в курсе, – пришлось согласиться мне.

– Не исключено, что все проще. Антохина сама их убивает.

Я округлила глаза и сморщила лоб.

– Маньячка, – буднично пояснил Антон и сунул в рот конфету.

– Не сходится, – возразила я. – Способы убийства разные. А маньяки любят повторяться.

– Не всегда, – хмыкнул Селиванов, закинув в рот очередную конфету.

– Так, – начала я рассуждать. – Космоса она убивает за то, что он украл ее ноутбук. Заодно забирает свою вещицу. Оставив то ли по невнимательности, то ли с какой-то целью довольно приметный ремень от сумки.

– Скорее первое.

– Не обязательно. Ты думаешь, что хозяйка должна была забрать украденное в полном объеме. Она понимала логику, вот и оставила ремень в квартире жертвы чтобы отвести подозрение от себя, если оно вдруг возникнет. А оно могло. Ей было прекрасно известно, что Космосом я заинтересовалась. Действовала от противного. Но дальше…

– Дальше она убивает Наташу.

– А этой за что перепало?

– Давай подумаем, – предложил Селиванов. – Туфли купила такие же, как у Весты. Или сумку?

– Дурака не валяй. И напомню, что Наташу изнасиловали.

– Так ты сама говорила про изощренные постельные утехи, все могло случиться по добровольному согласию незадолго до убийства.

– А могло и нет.

– И то верно, – кивнул Антон. – Значит, был подельник, – легко нашелся он.

Ему очень хотелось поддержать свою версию о виновности Весты. Антон сосредоточенно выковыривал конфету из фольгированной подложки, но вдруг вскочил и буквально просиял:

– Конечно! – Он хлопнул себя по лбу. – Борисов! Подельником был он.

– Почему?

– Потому что он труп.

– Хочешь сказать, вскоре после смерти Наташи она решила устранить его, чтобы не проболтался?

– Это же логично. Мертвый подельник, как и свидетель, – идеальный вариант.

– Вполне, – согласилась я. – Но ты так и не объяснил, зачем Весте понадобилось так жестоко расправиться с подругой.

– Да все из-за мужика.

– Помнится, наш разговор ты начал с заявления, что все из-за бабы.

– Одно другому не мешает, – махнул рукой Селиванов и стал расхаживать по комнате, активно размахивая руками.

Глядя на него, мне захотелось напеть песенку Винни Пуха из мультика, но я сдержалась.

– Складно все у тебя выходит. Ну и кто же тот мужик, из-за которого она убивает Наташу?

– Мужик этот ездит на «рено», и ты просила узнать его адрес. – Селиванов остановился и выдержал театральную паузу. – И я, кстати, узнал!

– Похвально. А почему он?

– Ты знаешь каких-то других приятелей Весты?

– Живых – нет, – вынуждена была согласиться я.

– Во-о-от, – пропел Селиванов и наконец вернулся за стол.

Его мельтешение к тому моменту порядком надоело. Обрадованный тем, как гладко складывается его версия, он замолчал. А я задумалась. Павла Лазарева Антон вспомнил не напрасно.

В парня с детства влюблены две девчонки: Наташа и Юля. Но ведь в их компании была и четвертая участница – Веста. Что, если Павлик метался меж двух огней не потому, что не мог выбрать, а потому, что безнадежно был влюблен в третью – Антохину.

Пути четырех друзей разошлись, но вот спустя годы они начинают общаться снова. Все вместе. Предположим, что на момент их встречи Павлик уже состоял с Наташей в каких-никаких отношениях. А тут его первая любовь, Веста – вот она, снова рядом. Рукой подать. Еще краше и лучше, чем была.

Однако возле нее отирается какой-то парнишка. Однокурсник Космос. Ходит за ней по пятам, пытается передавать записки. Это беспечная Веста его не замечает, как и неуклюжие знаки внимания. Просто потому, что ей он не интересен. А вот влюбленный Павел все подмечает. Он видит в Космосе конкурента и убивает его.

Теперь, когда путь расчищен, можно начинать действовать. Но есть проблема. Наташа, которая безумно любит и наверняка тяготит Павла своим присутствием. Веста упомянула, что недавно у нее появился новый состоятельный мужчина. Не исключено, что с ним она только ради денег. Ведь Наташа всю жизнь увивается за Лазаревым, и вряд ли готова забыть его, даже начав отношения с другим. Как сделать так, чтобы она наконец отстала? Решить проблему раз и навсегда. Выход тот же: убить.

Кажется, что теперь-то Весту можно легко заполучить. Тем более есть повод вместе погоревать. Утешить давнюю подругу. Вариант естественный и не вызывает подозрений.

Однако на сцену выходит новый ухажер. Борисов. Теперь, когда, казалось бы, Павла и Весту ждет счастливое совместное будущее, картинку снова портит третий лишний. Веста идет на свидание к Борисову домой, а Лазарев плетется следом, уговаривая поехать с ним. Я сама была свидетелем их разговора. Жаль, что попытки Павла тщетны. Антохина все-таки упрямо следует к Борисову, а Лазарев уезжает ни с чем. Только вскоре он возвращается. Впрочем, не за Вестой. Ему нужен Борисов, и нужен он ему мертвым. Способ проверенный. Лишнего нужно просто убить.

Он дожидается, когда Веста покинет квартиру Борисова, и является туда с холодным оружием. Хотя, возможно, его он взял уже на месте. Обычным кухонным ножом Павел перерезает горло Борисову и уходит? Но Лазарев уступает габаритами своему противнику. Хотя по мне тоже не скажешь, что я здорового детину вмиг могу уложить. А я могу.

– Селиванов, – позвала я.

– Что? – Он допивал кофе из кружки, перевернув ее буквально вверх дном.

Все конфеты на столе к тому моменту были съедены.

– Вкусные? – спросила я, выразительно посмотрев на пустую коробку.

Ответа дожидаться не стала. Пока Селиванов пытался осознать всю величину своей вины, спросила:

– Адрес Лазарева, парня на «рено», дашь?

– Записывай, – буркнул он, достав телефон, и я записала.

– Расскажи, что известно об убитой Наташе? С кем жила, где училась или работала?

– Одна жила с восемнадцати лет, – подтвердил Селиванов то, что я уже слышала от Весты. – У матери новая семья, отец вообще скрылся на горизонте лет пятнадцать назад. Заочно числилась где-то… сейчас.

Антон принялся щелкать мышкой.

– Так, вот. Сухова Наталья Андреевна. Училась в техническом колледже. Брала академический отпуск, доучивалась последний год. Не особо успешно. Долги и по предметам, и по оплате обучения.

– А жила на что? Подрабатывала где-то?

– Мать утверждает, что дочь трудилась оператором кол-центра. Мы информацию подтвердить не смогли. Либо нигде не была оформлена официально, либо вовсе там не работала. Никакого служебного телефона при обыске тоже не нашли.

– Значит, у матери денег не просила?

– Может, и просила, но та не особо давала, как я понял. Разрешила в своей квартире жить, когда к хахалю переехала, и хватит с дитятки.

– И как обстановка в квартире?

– Приличная, – пожал плечами Селиванов. – Довольно чисто, еда в холодильнике имеется. Пиво, кстати, тоже, – он заметно оживился, произнося название любимого напитка. – На притон не похоже.

– Все-таки ты не сбрасываешь со счетов версию, что девица собой приторговывала?

– Это еще в «Березке» очевидно стало. Да и вообще, откуда деньги на жизнь, учебу? Пусть и с долгами.

– Хороший вопрос, – подняла я указательный палец вверх. – И неплохо бы тебе им заняться.

Я поднялась, взяла со стола кружку и отправилась в туалет, чтобы ее помыть. У рукомойников столкнулась с Тамарой Васильевной.

– Привет, Татьяна. У меня там еще пара дел лежит по кражам. Хочешь посмотреть?

– Я теперь к вашему стеллажу подходить боюсь, – подмигнула я. – Селиванова еле выходили.

Я заглянула в его кабинет, вернула чистую кружку на место и отправилась проводить занятие, мысленно составляя план дальнейших действий.

Павел жил далеко от района коллективных садов, о котором рассказывала Варвара. Выходит, либо обитал один, либо переехал в новое место вместе с родителями. Не успев понять, какой вариант был бы для меня предпочтительней, я уже подходила ко второму подъезду кирпичной девятиэтажки. На звонок в домофон никто не отреагировал, и я вдруг подумала, что парень не обязательно живет по месту прописки. Засесть во дворе, дожидаясь его появления? А что, если я зря потрачу время?

Я огляделась. Старушек, которые, как правило, славятся своей словоохотливостью, поблизости не наблюдалось. А вот на детской площадке, отделенной от тротуара густым кустарником, было многолюдно.

На качелях расположились две девчушки лет одиннадцати, о чем-то увлеченно болтая. Недалеко от них на скамейке сидела темноволосая девушка в красном берете и куталась в шарф. «Няня, наверное», – подумала я. В небольшой хоккейной коробке подростки гоняли мяч, скользя на пожухлой листве. Я подошла ближе и громко свистнула. Игра тут же остановилась.

– Чего вам? – спросил долговязый паренек в синих бутсах.

– Здравствуйте, – невозмутимо ответила я. – Пашу Лазарева знаете?

– Нет, – быстро ответил он и крикнул своему товарищу. – Чего стоишь? Пасуй!

– Так это ж Паша из второго подъезда, он Серому с математикой перед ЕГЭ помогал, – ответил тот, к кому он обращался.

Это был плотный веснушчатый паренек лет четырнадцати.

– И что? – вопросил долговязый.

– Ничего, – нерешительно пожал плечами веснушчатый и нехотя побрел за мячом.

– Спасибо и на этом, – сказала я себе под нос.

Развернулась и увидела, как к коробке подошла женщина в длинной черной куртке нараспашку.

– Виталик, домой! – скомандовала она.

– Последний пас, – взмолился веснушчатый.

Женщина вздохнула и обратилась ко мне:

– Пашу так рано вы дома не застанете. Но он работает в кофейне неподалеку. Может быть, найдете его там. Подсказать где?

Конечно же я согласилась. Женщина подробно объяснила мне, как пройти к кофейне дворами.

Уходя с детской площадки, я обратила внимание, что девушка в красном берете не сводила с меня взгляда, все так же пряча замерзший нос в шарф.

Только покинув двор Лазарева, я сообразила, что на площадке вроде бы и не было детей, нуждавшихся в няне. Хотя, кто знает, некоторым родители чуть ли не до совершеннолетия гувернанток выписывают. Впрочем, вряд ли в этом районе обитали особенно состоятельные люди.

Я вспомнила, что Варвара, рассказывая о друзьях Весты, упоминала о том, что Павел работает бариста. Что ж, надеюсь, удастся проверить его профессиональные способности.

Заведение оказалось совсем небольшим. Длинное помещение имело лишь одно окно, оно же служило входом. Вдоль левой стены барная стойка с кофемашинами и выпечкой на небольшой витрине, в самом конце к ней приставлены три высоких стула. На самом дальнем, привалившись к стене, сидела симпатичная женщина лет тридцати с большим бумажным стаканом в руке.

У кассы, улыбаясь во весь рот, стояла девушка лет восемнадцати с кучерявыми волосами угольного цвета. На бледном лице радостно светились почти детские светло-зеленые глаза. Редкая красавица вряд ли осознавала, насколько хороша собой. Иначе вряд ли испортила бы брови вразлет пирсингом, а ключицы не самой качественной татуировкой в виде то ли крыльев, то ли досок для серфинга, то ли вовсе пальмовых листьев. Разглядывать незнакомого человека так долго было не слишком прилично, я улыбнулась в ответ красотке, на бейджике которой значилось «Виктория».

– Американо, пожалуйста, – подала голос я. – Большой.

– Что-нибудь еще? У нас совсем свежие печенья с шоколадной крошкой, еще теплые. Рекомендую.

– Уговорили.

Я расплатилась, а Виктория принялась готовить кофе. Вскоре она поставила передо мной стакан и картонную тарелочку с ароматным печеньем величиной почти с мою ладонь.

Устроившись на свободном стуле, я принялась разглядывать помещение. За барной стойкой имелась дверь в служебное помещение. Там горел свет. Однако вряд ли в таком заведении в одну смену работали сразу два сотрудника.