*И расправив бодро, молодые крылья, полетел куда-то вперегонку с пылью!


Ласковое солнце, нежный бриз

Показалось, или грохот стал стихать⁉ Нет, однозначно на убыль идёт.


Ева:


Вопрос на засыпку: кто никогда тебя не предаст? — Человек верный и преданный.

*Макс, это суперское кольцо!

— Ответ неправильный.

Я и сам засмотрелся, впору начинать себе завидовать.

— Тот, кто хорошо мотивирован.



Кольцо Повелителя Ветра хорошего качества



— И снова в молоко.



Уровень 3





Характеристики:



— Тот, кому в случае предательства есть что терять.



Сопротивляемость стихиям +3



— Разумно, но опять мимо цели.



Сопротивляемость стихиям +3





Сопротивляемость стихиям +3



— Так кто же?



Дополнительные характеристики:



— Тот, господа, кто сам ничего не знает.



Затяжной прыжок





Масштабирование



* * *



Вы создали артефакт хорошего качества получено 250 единиц опыта





Ева:



Как же они все меня честили, включая Антона! Любимый сын обозвал «эскаписткой» и «дауншифтершей». Вот вырастила умника на свою голову! Я не поленилась, залезла в Интернет. И поняла: мой высокомудрый сынок, как всегда, бросается словами, не совсем понимая их смысл.


*Классный стишок! А уж кольцо, я про такие не слышала, оно же вместе с тобой будет расти!


— Уже можно так говорить! — повысив голос, произнёс я. — Масштабирование, это на будущее, а вот затяжной прыжок!

Потому что «эскапизм» происходит от английского escape — «бежать, спасаться» и означает уход от действительности в вымышленный мир. Но я ни в какой вымышленный не собиралась. Я намыливалась в очень даже земной мир! На мой взгляд, гораздо более настоящий, чем прокопченная, надрывная Москва.

— Информацию по нему прочёл?

Я как раз собирался и сделал это вслух:

Мир, где ярко светит солнце, небо лазурно, плещутся волны. И ветер наполняет паруса, и поют снасти… Зато с «дауншифтершей» Антон почти угадал.

— Уровень развития три, прыжок с места (без подготовки) 3–15 метров, дальность зависит от уровня ловкости и силы, также следует учитывать силу притяжения планеты… этак оно никогда не вырастет, апаться-то, я не собираюсь!

Слово «дауншифтинг», втирала сетевая энциклопедия, происходит от английского down shifting — дословно-коряво значит «спускаться вниз». Дауншифтерами называют людей, которые сознательно отказываются от солидной должности и высокой зарплаты в пользу семейных посиделок, новой работы, больше похожей на хобби, или эмиграции в Гоа.

Правда, ко мне слово down — «снижение» — не очень-то подходило. Ни от какой слишком уж солидной должности я не отказывалась. Да и свою нынешнюю зарплату не назвала бы огромной.

— Необязательно. Уровень артефакта не привязан к твоему, ты вот надел, а до первого пока не упало!

А вот глагол shift — «изменение» — оказался в самую точку. Впервые за последние четыре года, прошедших после смерти Вадика, мне захотелось хоть каких-то перемен. Точнее — захотелось хотя бы чего-то, выходящего за рамки самых примитивных потребностей: спать-есть-пить-помогать-заботиться (об Антоше)… Я вдруг поняла: если я не трансформирую свою жизнь сама, она уже никогда не поменяется.

Осмыслив сомнительный довод, я обратил внимание на характеристики.

Я сейчас в том возрасте, в каком был Вадик, когда женился на мне. Боже, каким же он мне тогда казался взрослым! И даже порою — старым. Особенно если я рассматривала его тайком — например ночью, когда он спал или когда самозабвенно, не замечая ничего вокруг, работал.

— Что значит сопротивление стихиям? В огне теперь не сразу загорюсь?

— Ага, — Ева усмехнулась. — И в воде будет чуть проще, но всё равно, сгоришь или утонешь!

В ту пору мне было девятнадцать, и я думала, что за пределами сорока — жизни нет. Да что там сорока! Я полагала, что уже после тридцати пяти начинается дряхление, увядание, смерть всех желаний… А Вадик смеялся: «Да после сорока жизнь только начинается! Самый смак!»

Пожав плечами, решил проверить в действии, нет, с огнём шалить не собирался, как-нибудь в другой раз. Затяжной прыжок — вот что интересовало. До выхода с мастерской метров восемь, глянув назад, я отступил на пару шагов и прыгнул.

— Ух! — с ветром в ушах оказался в коридоре, едва не столкнулся с Бирюком.

— Что там хорошего, в старости?! — искренне ужасалась я.

— Эй-ей, Карлсон!

— А, привет, Бирюк! Как дела?

А мой будущий муж хохотал:

Я обратил внимание на изнурённый вид соклана, правая рука обмотана грязными тряпками, сам он обвешан чьими-то шкурами и трупами различных тварей.

— Хреново! — он вдруг громко чихнул, над головой поднялся столб пыли.

— Чудачка! После сорока ты, наконец, понимаешь: зачем ты в этот мир призван. Понимаешь свое тело: чего оно хочет. И свою душу: что ей надобно давать и что она может тебе отдать…

— Ранен?

— Да не, просто кисть оторвало, — Бирюк вошёл в мастерскую, тут же скинув поклажу. Тряпка была не просто грязная, а в крови.

Вадик тогда казался мне таким умным. Да я всегда считала его мудрецом. И сейчас мне ужасно не хватает его умения растолковывать разные непонятности — точно, метко, образно… Как недостает Вадика для тысячи других вещей: пить чай, ходить в кино, валяться на пляже, сидеть в кафе, гулять по лесу… Обои клеить, ужинать вместе с ним и Антошкой, а по воскресеньям — завтракать втроем…

— А ну покажи, — подошедшая Ева, оценила покалеченную конечность. — Не так всё плохо, за сутки отрастёт.

Выглядела та ужасно, кисть отсутствует, вместо неё торчит кроваво-белесый огрызок предплечья, меня передёрнуло.

Вот, не могу. Опять разговор сам собой сбивается на Вадика, и глаза на мокром месте.

— Да ладно⁉ Что-то убойное прокачала?

Бирюк уселся на один из стульев, аккуратно положил огрызок на стол.

Конечно, когда я выходила замуж за человека старше себя на двадцать три года, я сознавала: скорее всего, наступит день, когда я останусь одна. Но я не думала, что он придет так скоро. И не дряхление или болезнь будет тому причиной, а трагический случай. И главное, что ушедшего мне будет настолько не хватать…

— Убойное, не убойное, какая разница? Рассчитываться за руку тебе. И не смотри на меня так, я с сокланов денег не беру, система тебе счёт выставит!

Ну вот, разнюнилась. Все, все. Хватит рыданий… Рассказ мой не о Вадике, а совсем о другом.

— Про это я знаю, просто конечности ещё не восстанавливал… через лекарей, — пояснил он. — А так, ступня отрастает за тридцать один день, проверено. Ох и долго время тянется, хреново! Кстати, спасибо, что защиту расширил, — Бирюк повернулся ко мне. — В последний момент успел, так и не понял, чем кисть снесло. Шик и нету!

Он замолчал, судя по лицу испытывал особо неприятный приступ боли. Ева, ткнув двумя указательными пальцами в культю, сидела с закрытыми глазами. Я уже хотел свалить, было желание проверить новое умение на свежем воздухе, благо торнадо ушёл дальше и похоже ослаб, Бирюку опять вздумалось поболтать.

О том, как женщина сорока двух лет (перед вами я не буду кокетничать, скрывая свой возраст) начинает новую жизнь. Совершенно новую. Практически с нуля.

— Я самую нижнюю берлогу оккупировал, если никто не против?

* * *

— Знаю, не против, если тебе там удобно, то ради Бога… и это не самая нижняя, есть глубже в корневой системе.

— Да ладно! Почему я не нашёл?

— Потому что там тюрьма!

К яхтам (как и ко многому другому) меня приучил Вадик. (А разве могло быть по-другому с девятнадцатилетней девчонкой, которая решила связать свою судьбу с мужчиной за сорок!) Когда он впервые вышел на кафедру в качестве приглашенного лектора и начал говорить, моя душа замерла от восторга, и совсем не потому, что я в него влюбилась — любовь пришла позже. Просто он сразу поражал и как мужчина, и как ученый: умный, яркий, красивый, стильный, независимый, уверенный в себе… При сем он всегда, когда мы уже были вместе, говорил — безо всякой рисовки, — что неправильно выбрал профессию: всегда хотел стать моряком. И когда у нас появилась возможность, мы все свои отпуска стали проводить (порою дважды в год) под парусом. А в выходные тренировались на собственной яхточке-посудинке на Пироговке.

На меня уставилось две пары любопытных глаз, будь тут остальные сокланы, они бы к ним присоединились. Ну, так что ж вы хотели? Некоторые моменты, только главе клана показывают. Даже захоти я поделиться на карте или дать кому-то полномочия, не получится. Есть исключение, должность хранителя кланхолла, его можно назвать начальником охраны, а если уж совсем по древнему, главой стражи. А поскольку такого человека, точнее, игрока, у меня не было, то и делиться не с кем. Но намётки я уже имел, знаю, к кому обратиться и даже уверен, что подстав с той стороны не будет. Волшебное слово «перспектива» является моим гарантом.

— Там пока пусто, — успокоил я, сокланов. — Через месяц другой, может, кто и появится.

Только не подумайте, что наша жизнь с Вадиком была облита сахарной глазурью, взбитыми сливками и шоколадом. Почему-то у многих при словах «собственная яхта» возникает образ олигарха верхом на многопалубном белом пароходе. Однако за рубежами нашей Родины яхтинг сейчас — такое же хобби, как, скажем, горные лыжи, дайвинг или теннис. Не слишком дешевое, но если ты работаешь — особенно адски, как Вадик, — запросто можешь себе позволить. Вот и мы начали себе позволять — и первые года три считали свои поездки неслыханной роскошью, подарком судьбы. А потом привыкли. Сволочь человек, ко всему привыкает, и к счастью своему тоже. Даже не замечает его.

Бирюк на это хохотнул, тут же скривившись от боли.

— Чур меня от таких апартаментов, пусть мне будет хреново, но я лучше на свежем воздухе буду жить!

А ведь в какой-то момент грандиозной перестройки и последующего большого хапка, в начале девяностых, у нашей семейки (Вадик, маленький Антошка и я) не то что яхты — порой даже хлеба не было. Вадик тогда рыскал по столице как угорелый в поисках пропитания. Он считал себя обязанным. Он мужчина, он старший, ему и кормить семью, полагал мой муж, и в пору, когда его знания и опыт ничего не стоили, никаким трудом не гнушался. А потом его упорство и труд (как у лягушки, которая сбила молоко в масло) дали свои плоды. Его профессиональные знания, умения и опыт оказались востребованы и с каждым годом стали давать все больший доход. Правда, мне, конечно, было нелегко, потому что пришлось его отпускать. Сначала — на три года в Африку. Потом дважды, с перерывом на год, — на Ближний Восток. Затем во Францию… Трудно мне было без него. Зато мы с Антоном ни в чем не знали себе отказа. Мы, все трое, не то что как сыр в масле стали кататься, но нужду пережили и даже кое-что начали себе позволять. Я благие перемены в нашей жизни расшифровывала для себя так: благодаря тому что мы оставались вместе в невзгодах, Бог дал нам понежиться в радости. Какой был праздник, когда Вадик возвращался из своих командировок и надолго оставался с нами!

— Всё, больной, желательно сутки отдыхать, тогда отрастёт без проблем, иначе гарантий не дам, — вынесла вердикт моя спутница.

— Ну круто чо, спасибо… Сколько, сколько? Не ну вы прикиньте, с меня пятьсот тысяч опыта сняли! За что?

Я опять сбилась на Вадима, простите меня, а ведь начинала и хотела — о яхтах.

— Я говорила, система счёт выставит, руку отрастить, это тебе не прыщ выдавить, всё стоит денег!

— Ладно, просто новость как серпом по одному месту… Кстати, если ты можешь вырастить новую конечность, то и увеличить кое-что сумеешь⁉ Ну, это самое, — скосил глаза вниз.

В мореплаваниях с супругом я многому научилась. Всему, что он умел сам. И теперь готова была применить свои знания на практике.

Скептический взгляд Евы, говорил о многом, как минимум об одном озабоченном балбесе.

— Вряд ли, а вот вырастить это самое, допустим, на лбу, могу попробовать! — потянула руки к больному.

* * *

— Э-э нет, пожалуй, воздержусь, — Бирюк шарахнулся назад. — К себе пойду, спать, — тут же вскочил и скрылся за дверью.

Boat Marina VII

Нам с Евой, осталось только посмеяться.

Следующие полчаса, я выяснял возможности затяжного прыжка.

Crew-list

Еве быстро надоели мои запрыги, вернулась в мастерскую под предлогом уборки. Что сказать? Умение понравилось. Для первого уровня, имеется в виду моё игровое развитие, параметры прокачаны не слабо. То, что большая часть в шмоте, это дело десятое, я же не собираюсь раздеваться, даже напротив, буду вешать на себя всё самое лучшее. Прямо как сейчас.

Mr. Domnin Ivan, captain

Пришлось пожертвовать бижой с интеллектом, в пользу ловкости и силы, в результате прыжок вышел на максимальную длину, пятнадцать метров, как и обещалось без всяких напрягов, прямо с места. Ещё я выяснил, что артефакт затрачивает Тёмную материю, чем дальше, тем больше, что в принципе логично.

В общем-то, для первого уровня с добавками от кланхолла, я выглядел вполне прилично.

Mrs. Ivanova Inna, co-captain



Основные характеристики:





Человек. Имя Макс



Mr. Voskoboinikov Petr sailor



Уровень 1 прогресс (100%)



Mr. Voskoboinikov Artem sailor [4]



Свободный опыт 153187345





Здоровье — 500+875632+15







Тёмная материя — 230+986563+6.9



* * *



Интеллект — 5 +18+0,15





Сила — 10+32+0,3



Бортовой журнал. День первый. ***июля 2*** года. 07.21 СЕТ.



Ловкость — 17+34+0,51





Выносливость — 25+25+0,75



Вышли из порта К. (Испания, Каталония).



Крепость тела 100+25%+3





Меткость — 510+15.3



Ясно. Волнение 2–3 балла. Курс — 105.



Удача — 2+0,06





Привлекательность — 1+0,03



* * *



Креативность –14+0,42



Я всегда была мальчишницей. Мне лучше удавалось лазить по заборам, чем баюкать кукол. Я на равных с пацанами носилась в казаки-разбойники. В четырнадцать пошла не на курсы кройки и шитья, а в автошколу. И доездилась до кандидата в мастера спорта! Всерьез занималась карате…



Наблюдательность –10+0,3



* * *

Потом врачи объясняли мои пристрастия избытком мужского гормона тестостерона, из-за чего мне и пришлось помучиться, прежде чем я родила Антона. Как бы то ни было, в мужской компании я всегда чувствовала себя комфортней, чем в дамской: роль «своего парня» мне отлично удавалась. Джинсы или, на худой конец, шорты я ношу с гораздо большим кайфом, чем юбки. Лишь Вадик своими трогательными ухаживаниями, трепетным отношением и безграничной любовью сумел разбудить во мне женщину. Ах, Вадик, Вадик… Сколько еще я буду вспоминать тебя каждую минуту?

Помещение для переговоров, выглядело вовсе не казённо, большие окна давали много света, что говорило об экономности хозяев, светлые стены обрамлены пейзажами неведомых краёв и пряный запах трав, что напоминало ладан.

— Таким образом, Макс, Артель Максимум… — Морий позволил себе улыбку. — Выкупила девятнадцать домов, с двадцатым, что на крайней улице, ведущей к озеру, вышла заминка.

Казалось бы, я сделала то, что хотела: вырвалась из привычной обстановки. Вокруг нас, четверых, — ярчайшее средиземноморское солнце, бирюзовое небо, лазурное море. Мы благополучно вышли в нейтральные воды. Яхта идет на автопилоте. Вокруг меня трое сильных мужчин, трое друзей.

Я пригубил свой кофе и заинтересованно посмотрел на склонившегося над планшетом сотрудника банка.

— Не хотят продавать?

Я в купальнике на палубе белоснежной яхты. Я хороша собой, худа и подтянута. А все равно — точит червячок неудовлетворенности, сожаления по прошлому и опаски перед будущим. Воистину — человек никогда не бывает полностью, на все сто процентов счастлив. И даже когда ему кажется: в тот миг, в прошлом, я черпал бескрайнюю радость полной ложкой, все равно на самом деле что-то в ту секунду отравляло его счастье (а потом благополучно забылось). Например, даже когда Вадик впервые объяснялся мне в любви, я, помимо безграничного упоения, испытывала беспокойство по поводу своего не идеального маникюра…

— Очень даже хотят. Но хозяева, что мужчина, что женщина, жуткие хапуги. Как говорят обыватели, два сапога пара. Поговорили с соседями, оценили масштабы наших задумок и подняли ценник в пять раз… Причём не сразу! Изначально сговорились на пятидесяти миллионах, что уже превышает цену дома, примерно в два раза. Затем, перед самым подписанием бумаг, резко передумали и теперь хотят двести пятьдесят!

Я присвистнул.

Вот и сейчас, раскинувшись на прогретой солнцем палубе и временами лениво обозревая горизонт — нет ли судна на встречных курсах, — я все-таки напрягалась по поводу нашего вчерашнего спора с капитаном и командой.

— Жадные, значит? — я поставил чашку на стол. — Давайте сделаем так, вы предложите им крайнюю сумму, скажем шестьдесят, дадите время подумать, пару недель… но предупредите, что по истечении этого срока, цена дома уменьшится втрое!

— Гм, могут не согласиться, — чуть подумав ответил Морий.

— Скажите, у нас ограждение предусмотрено?

…Всех троих мужиков в путешествие пригласила я. Они согласились с восторгом. Еще бы! Пройти от берегов Испании через все Средиземноморье, а потом по Черному морю до Сочи и при этом ни за что не платить — ни за аренду яхты, ни за воду с электричеством, ни за продукты! Да еще и получить изрядную сумму в европейских дензнаках за перегон борта! Да какого борта! Настоящая пацанская миллионнодолларовая посудина. Скромное обаяние буржуазии. Такие нам даже в прокате не доступны, о покупке — и мечтать нечего. Можно сказать, я завербовала парней на настоящую синекуру [5].

— Конечно! Высокий кованный забор, — он полез в папке с бумагами, затем передумал. — Я вас понял, мы их отделим, останется единственный выезд с видом на север.

— Огородите дом бетонными плитами, из тех, что повыше. Есть такие?

Со всеми троими я познакомилась настолько давно, что можно говорить о съеденном совместно пуде соли, если считать не только обычную пищевую, но и ту, что оставалась на наших губах и щеках во время штормов в морях Черном, Балтийском, Эгейском, Северном, Карибском… Проще говоря, всех троих я знаю тысячи лет. Однако это не мешает нам спорить, ссориться и даже ругаться. Вот и вчера, когда мы взошли на борт, загрузили припасы, забили холодильники льдом, баки — солярой, а танки — пресной водой; когда я покормила мальчиков праздничным ужином — пастой болоньезе, или, попросту говоря, макаронами по-флотски, и мы выпили по глотку виски — тут спор и разгорелся. И, как это часто бывает в любой семье (и экипаже), сыр-бор начался из-за денег. Запевалой выступила я: в конце концов, именно я договаривалась с владельцем яхты об условиях, и мне они показались приемлемыми.

— Разумеется, есть, — Морий улыбнулся.

— Так, с этим делом решили. Что у нас по базе отдыха?

— Базовая ставка, как я уже говорила, десять тысяч на всех. Но это — если мы ошвартуемся в Сочи не позже вечера *** июля. За перевыполнение плана предусмотрены бонусы. За просрочку — соответственно, малусы. И изрядные. Сутки просрочки — долой тысячу. На каждые сутки опережения — плюс тысяча.

— Здесь никаких препонов не возникло, всё идёт по графику, ваш соклан и совладелец Конан уже в курсе, — Морий чуть помедлил. — У вас ведь ещё какие-то вопросы есть?

Чёртов глазастый гном, всё видит, всё знает, хотя, это его работа.

— Да хозяин — просто Филеас Фогг [6] какой-то, — пробурчал Артем, младший и самый покладистый из братьев Воскобойниковых. А я стала развивать свою мысль, хотя и так все было понятно:

— Стало быть, чем скорей мы придем, тем больше получим. Значит, идти надо всегда, в идеале — без захода в промежуточные порты.

— Что вы знаете о хранителях Кланхолла?

— Горючка. Вода. Лед для холодильников, — напомнил Иван — немногословный, как и положено капитану.

Вопрос его озадачил, буквально на секунду и тут же пришло понимание.

— Режим жесткой экономии, — возразила я столь же лапидарно.

— Не скажу, что это особая каста, тут скорее личностные характеристики важны, не дюжий ум, организаторские способности, уровень развития, само собой, должен превышать среднее значение…

— Все равно не получится! — закричал Петр, старший и чрезмерно эмоциональный брат Воскобойников. — Два, а то и три раза придется зайти!

— Как насчёт верности?

— Меньше будешь мыться, есть и гадить, — хладнокровно заметил Артем.

— Это вопрос мотивации. Предать может даже старый друг, — скептически заметил гном. — Хорошая оплата, тоже не показатель, всегда найдётся тот, кто заплатит больше!

Петя тут же взбесился, как будто им обоим не под восемьдесят (на двоих) было, а по десять на брата:

— Значит, хранитель должен быть идейным, — заметил я. — Любить свою работу!

— Ты сам! По пять раз в день подмываешься, как шлюха портовая! Прости, Инка, за непарламентские выражения, но эта крыса сухопутная кого хошь доведет!

На что Морий улыбнулся и кивнул.

— Ну-ка, ша! — ни на децибел не повышая голос, непререкаемо пресек братскую свару капитан Иван, и Артем с Петькой послушно заткнулись. Авторитет шестидесятилетнего Ивана был высочайшим, недаром именно о нем я в первую очередь подумала как о первом кандидате на роль мастера, когда мне подфартило с халтуркой. — Но один-то раз точно придется зайти — иначе горючки не хватит. А может, даже дважды.

— Я правильно вас понял, вы ищите хранителя для своего холла?

— Будем вызывать прямо к нашему подходу заправщика, — стала развивать мысль капитана я. — Попутно заливать воду, а кто-то в лавку за провизией успеет смотаться. Эдак мы всего часа полтора на остановку потеряем.

— Верно, нужен опытный игрок, по оплате мы уже говорили… честность, лучшая характеристика!

— Значит, у нас будет гонка, — съязвил горячий Воскобойников-старший. — Настоящая регата. Ты нам, Инна, между прочим, ни о чем подобном не говорила. А мы в отпуске.

Гном задумался, будь мой слух чуть получше, я бы услышал щёлканье тумблеров и шелест хорошо смазанных шестерёнок, настолько напряжённая работа мысли.

— Знаешь, что, Петя, — заметила я ледяным тоном, — за неторопливый отпуск денег никто никому не платит. Ясно тебе?

— Есть один претендент. Насчёт опыта не скажу, ему скорее практика нужна, а по остальным параметрам, самый подходящий кандидат и даже с командой.

Петька ничего мне не ответил — только надулся, и даже Артем с капитаном Иваном бросили на меня укоризненные взгляды: мол, зря я так круто беру, да еще с самого первого дня, когда мы даже в море не вышли.

Я приподнял бровь, на такую скорость никак не рассчитывал, вопрос доверия гному не поднимался, ему невыгодно лгать.

…Вот и сейчас: помнили они, мужики, о нашем вчерашнем разговоре? Наверняка, насколько я знала сильный пол, уже забыли. А я, несмотря на ласковое солнце и нежный бриз, все лежала и занималась самоедством: напрасно, ох, напрасно я так обидела Петра — тем более что из всех троих он мне, говоря по совести, нравился больше всех — как товарищ, разумеется, только как товарищ…

— Грон, так его зовут. Признаюсь, это мой племянник, — на что я спокойно кивнул. — Немного эксцентричен, порой груб, ну и, пожалуй, авантюрист, — тут я и вторую бровь поднял. — Это все минусы, — бесстрастно продолжил Морий. — В остальном: честен, исполнителен и если дал слово, то скорее луна упадёт на солнце, чем он предаст.



Собственно, почему бы нет? Я же не дворецкого нанимаю, этот игрок должен уметь принимать непростые решения.

* * *

— Когда можно с ним познакомиться?

Бортовой журнал. День ***. *** июля 2*** года. 20.2 °CЕТ.

— Прямо сейчас, дайте мне десять минут, он и трое его друзей, работают в службе безопасности банка. Если честно, чахнут, мало им места, ваша заводь какой бы она ни была лучшее применение для этой команды.

Вышли из порта С.*** (остров С.***, Греция). Ясно. Волнение 1–2 балла. Курс — 90.

Дождавшись моего согласия, Морий ушёл в себя, его взгляд на несколько секунд сделался стеклянным. Затем пришла хорошенькая секретарша с кофе и печеньем, я слегка перекусил.

Сегодня под вечер в греческом порту С.*** произошло крайне неприятное событие.

Ровно через десять минут, как и было обещано. В переговорную вошли четыре типана. Вот честно, заметь я их на тёмной улице, сто процентов обошёл бы стороной. К чему мне неприятности? От этих дружелюбием не пахло.

То была первая швартовка за все время нашего путешествия. Земля, земля! Я чувствовала себя как Колумбов матрос. Твердый асфальт качался под моими ногами. Столько времени непрерывно в плавании я еще ни разу не проводила. Погода нам благоприятствовала: почти все время легкий бриз и ни единой тучки. Но все равно ступать по надежной земле было необыкновенно приятно. Я так и видела себя со стороны: походка непроизвольно стала разлапистой, словно у бывалого морского волка. Не хватало только трубки, татуировки и попугая на плече.

Бородатые, патлатые, все в коже и заклёпках, мощные невысокие фигуры. У нагло взирающего на меня Грона знак Иси-Диси во всю грудь, рыжая с косичками борода, закрывает её середину.

Я отправилась пополнить запасы провианта и льда. Капитан Иван остался на яхте: встречать заправщика, торговаться с ним и расплачиваться. Братья Воскобойниковы принялись драить палубу, уже изрядно просолившуюся за время нашей экспедиции, и заполнять танки пресной водой.

Да это же байкеры, только маленькие. Гномы — байкеры, — я сумел сдержать улыбку.

— Чего это чел на меня пялится? — грубо спросил Грон.

Потом они рассказали мне, как приключилось, что лодка осталась без присмотра. Тщательно и споро вымыв бот, Артем с Петром отпросились у кэпа в таверну. Мастер проверил качество их работы (дружба дружбой, а дисциплина в любом экипаже превыше всего), удовлетворился настоящим морским порядком и отпустил матросов. Братьев можно было понять: ребята хотели — раз нет времени танцевать сиртаки с прекрасными гречанками — хотя бы хлебнуть свежего разливного и отведать только что выловленной барабульки (я ведь и правда не баловала своих мужичков разносолами). И тут к оставшемуся на яхте в одиночестве Ивану подошел греческий мужик, похожий на бомжа (подобные типы ошиваются во всех гаванях мира, оказывая экипажам за небольшую плату множество мелких услуг). Бич — или как там его прозывали по-гречески — на ломаном английском попросил мастера пройти в контору, чтобы заплатить портовый сбор. Что ж, законопослушный Иван отправился — предусмотрительно заперев вход в салон и приподняв трап.

— Не будь таким самоуверенным Гро, он пялится на всех! — ответил ему Пепел.

Потом мы посчитали, что в итоге наше плавсредство простояло у причала без присмотра всего лишь около получаса. Ровным счетом ничего страшного — ситуация обыденная. Миллионы яхтсменов оставляют свои плавучие домики на целые дни напролет, порой вовсе не запирая, на всех пирсах мира, от Турку до Гаваны. И никогда я не слышала, чтобы какую-то яхту ограбили. А тут…

Почему именно Пепел, я не понял, волосы чёрные как смоль, такие же очки. Ещё был Гамлет, что тоже повеселило, ну и Большой Бук, последний по моему мнению, самый серьёзный, у него голова мытая и пенсне на носу, с байкерским прикидом смотрелось странно, но доверие внушало.

Я вернулась на «Марину VII» первой. Таксист подвез меня с горой продуктов прямо к трапу и помог перенести пакеты на палубу. Отсутствие команды не удивляло — дело обыденное, мало ли куда отошли ребята. Однако даже передать не могу, какой приступ разочарования, отвращения и злобы я испытала, увидев, что замок в пластиковой дверце, ведущей в салон, взломан, а внутри царит полный раскардаш! Какая-то сволочь забралась внутрь и устроила форменный дебош!

— Он хочет заключить с вами долговременный контракт! — чеканя каждое слово, произнёс Морий.

Из обоих мини-холодильников были выброшены продукты. На полу валялись лоции, несколько листов обшивки оказались вскрытыми. Налетчики потрудились также в наших каютах: все содержимое моего чемодана вывалили на койку. Я заглянула в носовое капитанское лежбище — та же картина. Похожий беспорядок царил и в обиталище братьев.

— Если охрана, то мимо, мы не няньки! Какого ты нас вызвал, я думал что-то серьёзное! — Грон был точно таким, каким описал его Морий, грубый, прямой. Авантюрных ноток, пока незаметно.

Вскоре явились мужчины, и мы принялись наводить порядок, оценивать убытки. Выяснилась поразительная вещь: кроме морального, налетчики не нанесли нам никакого вреда! Слава богу, каждый из нас покидал борт со всеми своими наличными и кредитками. А ценные вещи, остававшиеся на яхте, остались в неприкосновенности: и три фотоаппарата, и объективы, и две видеокамеры, и телефоны братьев. Да, навели хамский беспорядок — но не больше того.

Надо брать дело в свои руки, я тут главный!

Вопрос: что искали налетчики? Стало тревожно. Нехорошее предчувствие заползло в душу.

— Я пока не уверен, что найму… Что вы вообще из себя представляете? Четыре немытых байкера, если только вонью отпугнуть сможете⁉

По общему молчаливому соглашению мы не стали вызывать полицию. Во-первых, и вправду супостаты не причинили никакого материального ущерба, а во-вторых, мы были не слишком высокого мнения о греческой полиции. Эллины роли стражников порядка, думается, исполняли все-таки лучше наших ментов (потому что хуже уж некуда), но все равно связываться с ними не хотелось. Кроме того, это сильно затянуло бы нашу стоянку на оказавшемся столь негостеприимном острове С.***

— Но-но, я сегодня мылся, — влез самый серьёзный.

— Заткнись, Бук, не видишь, чел нарывается, — спокойно, но весомо произнёс Грон. — Худосочное трепло поверило в силу денег… Может покажешь, что умеешь? Кроме болтовни!

Мы ограничились тем, что поспрашали наших соседей по причалу. При стоянке в марине [7] соседей обычно бывает полно, словно в старой питерской коммуналке: как минимум пять экипажей — и те, кто стоят с тобой борт о борт, и те, кто помещаются у причальной стенки с другой стороны пирса. Однако на сей раз мы, к несчастью, пришвартовались на рыбацком пирсе, причем лагом (то есть бортом), а не кормой, как обычно. В результате возможными свидетелями оказались лишь два суденышка.

Ожидая подобного, я поднялся. Драться особо не люблю, но и отлынивать нельзя. Как сказал Грон, чел нарывается, всё верно. Я хочу нанять этих гномов, а ведут они себя прескверно, все четверо или один, неважно, это их главный, заводила, в случае драки его поддержат все.

На первом нас встретила чета заспанных пожилых французов. Они, судя по количеству имущества, жили на яхте уже давно, в интересующее нас время предавались мирной пенсионерской сиесте и ничегошеньки не видели, не слыхали. Поляки, соседствующие с другой стороны, оказались более наблюдательными: они заприметили троих мужчин невзрачной наружности, что всходили на наш борт. Однако им и в голову не пришло, что граждане могут оказаться налетчиками, — яхтсмены решили, что они — люди из нашего экипажа. Ничего удивительного: ведь и нас, и наш корабль поляки видели в первый раз.



Морий:



Целых трое налетчиков напрягли меня еще больше, и я была только рада, когда шкипер, как и положено командиру, безо всяких рассусоливаний приказал готовиться к отплытию. Мы навели порядок, принайтовали [8] все вещи и на закате снова вышли в море.


*Вы понимаете, что делаете? Я не смогу контролировать исход конфликта!


Вскоре стемнело — стремительно, как всегда на юге, — и мы пошли по радару. Я заступила на вахту. Капитан Иван остался со мной в рубке, и я чувствовала: назревает разговор.